Любимые стихи

[file]

Черные вишни, зеленые сливы,
Желтые груши повисли в садах...
Ясною осенью будешь счастливой,
Будешь, мечтая, гулять при звездах.

Все неизменно: любимые книги,
В горнице низкой цветы на окне,
И нетяжелые скуки вериги,
И равнодушная память о мне.

[Dragonfly_]

Страх


Держу дистанцию.
Держу себя в руках.
Держись, любимый,
от меня подальше.
Я слышу звуки
траурного марша,
а ты витаешь
где-то в облаках.

Хожу по лезвию.
Опять схожу с ума.
Вхожу в ушко игольное
со страхом,
а ты - другой,
твой дом ветрам распахнут,
там пир,
когда вокруг царит чума.

Дрожу от холода.
Твержу, как дважды два,
что не могу
в слова твои поверить,
а ты смеешься,
закрываешь двери,
в камин
бросаешь новые дрова,
не выпускаешь
из своих объятий
и страх с меня снимаешь,
словно платье.

Ирина Скафари

[Шарки]

Был я столько раз так больно ранен,
добираясь до дому ползком,
но не только злобой протаранен —
можно ранить даже лепестком.

Ранил я и сам — совсем невольно
нежностью небрежной на ходу,
а кому-то после было больно,
словно босиком ходить по льду.

Почему иду я по руинам
самых моих близких, дорогих,
я, так больно и легко ранимый
и так просто ранящий других?

Евгений Евтушенко

[Cosa Nostra]

КОРАБЛЬ

Корабль потихоньку тонул мы говорили
ну и что что тонет корабль и еще
мы говорили рано или поздно
всякий корабль тонет
жали друг другу руку
прощались

но корабль тонул до того медлительно
что десять дней миновало а мы те что
жали друг другу руку
со стыдом встречались глазами
и говорили ну да это такой
корабль что тонет не наспех
но ведь тонет же тонет чего там

но корабль тонул до того медлительно
что год миновал а нам все еще было стыдно
нам тем что жали друг другу руку
и каждое утро попеременно
мы выходили мерили воду
м-да недолго уже недолго
он тонет пусть не так скоро, но верно

но корабль тонул до того медлительно
что целая жизнь миновала а мы
все выходили и выходили
смотрели на небо мерили воду
скрежетали зубами цедили
тоже мне корабль
это не корабль а…
это не корабль а…

Матей Вишнек
(перевод - Анастасия Старостина)

1980

[ЛАТОНА]

Анна Ахматова

А в книгах я последнюю страницу
Всегда любила больше всех других, -
Когда уже совсем неинтересны
Герой и героиня, и прошло
Так много лет, что никого не жалко,
И, кажется, сам автор
Уже начало повести забыл,
И даже "вечность поседела",
Как сказано в одной прекрасной книге.
Но вот сейчас, сейчас
Все кончится, и автор снова будет
Бесповоротно одинок, а он
Еще старается быть остроумным
Или язвит - прости его Господь! -
Прилаживая пышную концовку,
Такую, например:
...И только в двух домах
В том городе (название неясно)
Остался профиль (кем-то обведенный
На белоснежной извести стены),
Не женский, не мужской, но полный тайны.
И, говорят, когда лучи луны -
Зеленой, низкой, среднеазиатской -
По этим стенам в полночь пробегают,
В особенности в новогодний вечер,
То слышится какой-то легкий звук,
Причем одни его считают плачем,
Другие разбирают в нем слова.
Но это чудо всем поднадоело,
Приезжих мало, местные привыкли,
И говорят, в одном из тех домов
Уже ковром закрыт проклятый профиль.

25 ноября 1943
Ташкент

[Горняк.]

Когда остается седая зола И там, где был путь, – стена, Дай Бог пониманья, что жизнь мила Уж тем, что она одна, Что «Мы» – больше, чем десяток-другой Отдельных «Я» или «Ты» И что из грязи и грязной рукой Не вылепить чистоты. Дай в нужное время нужных слов И паруса там, вдали, И чтоб умели хранить любовь И жить без нее – могли
Санди Зырянова

[randomn]

Кошки не ходят строем, у кошек нет документов.
Им не нужна прописка и даже билеты в кино.
Они сидят без работы или служат в числе агентов
Высших цивилизаций, но чаще им все равно.

Кошки не голосуют, рекламе они не верят,
Лукьяненко и Донцова для них не авторитет.
Кошки - это не люди, но кошки - это не звери,
Они - разумные монстры с весьма далеких планет.

Кошки масс не боятся и мыслят вполне свободно,
С корпоративной культурой кошкам не по пути.
Кошки всегда одеты, как кошки, а не как модно.
Навесьте ярлык на кошку - и кошка вам не простит.

Кошки не верят в бога, а если верят - то тайно,
И не в такого бога, в которого верим мы.
Все, что мы знаем о кошках, узнать удалось случайно,
Их мифы упоминают про ядерный свет зимы.

Но есть и у кошек слабость: им нравится чай в стакане -
Не пить чтоб, а любоваться, - заваренный крепко чай.
Они стучат телеграммы о стороже-ветеране,
Работающем на стройке: "Рекомендован в рай".

Михайлова Наталья

[Hotice]

Лучше тебе не знать из каких глубин
добывают энергию те, кто отчаянно нелюбим,
кто всегда одинок словно Белый Бим
Черное ухо;
как челюскинец среди льдин -
на пределе слуха -
сквозь шумной толпы прибой
различить пытается хоть малейший сбой
в том как ровно, спокойно, глухо
бьется сердце в чужой груди.

Лучше тебе не знать из каких веществ
обретают счастье, когда тех существ,
чье тепло столь необходимо,
нету рядом; как даже за барной стойкой
одиночество неубиваемо настолько,
настолько цело и невредимо,
что совсем без разницы сколько
и что ты пьешь -
ни за что на свете вкуса не разберешь,
абсолютно все оказывается едино;
и не важно по какому пути пойдешь,
одиночество будет необходимо,
в смысле - никак его не обойдешь.

Лучше тебе не знать из каких ночей
выживают те, кто давно ничей;
как из тусклых звезд, скупо мерцающих над столицей,
выгребают тепло себе по крупицам,
чтоб хоть как-то дожить до утра;
лучше не знать как им порой не спится,
тем, кто умеет читать по лицам -
по любимым лицам! -
предстоящий прогноз утрат.
Тем, кто действительно будет рад,
если получится ошибиться.

Лучше тебе не знать тишины, говорить, не снижая тона,
лишь бы не слышать в толпе повсеместного стона:
чем я ему так нехороша?
чем я ей столь не угоден?
Громкость - самая забористая анаша,
лучшая из иллюзий, что ты свободен;
и ещё – научись беседовать о погоде,
способ всегда прокатывает, хоть и не нов,
чтоб любой разговор вести не спеша,
лишь бы не знать из каких притонов - самых безрадостных снов -
по утрам вытаскивается душа.

Лучше тебе не видеть всех этих затертых пленок,
поцарапанных фотографий -
потому что зрачок острее чем бритва;
лучше не знать механизм человеческих шестеренок,
у которых нарушен трафик,
у которых не жизнь, а сплошная битва -
и никто не метит попасть в ветераны:
потому что их не спасет ни одна молитва,
никакой доктор Хаус не вылечит эти раны.

Лучше тебе не знать ничего о них, кроме
факта, что те, кто всегда живут на изломе,
отлично владеют собой и не смотрятся лживо,
если хохочут, будто закадровым смехом в ситкоме;
что те, кто всегда веселы, и ярко сияют, и выглядят живо –
на деле
давно
пребывают
в коме.

[tereza84]

=Домовой с Обводного канала=

Тихий, скромный, в меру старомодный, сам ничей, но всем соседям свой, жил да был в квартире на Обводном пожилой ученый домовой. Не замечен ни в единой ссоре, в Новый год не напивался пьян, в длинном коммунальном коридоре угловой облюбовал чулан, вечерком участвовал в беседе... Но такие начались дела: на войну ушли одни соседи, а к другим война сама пришла. Девять комнат, и везде — живые, но и холод с голодом — везде...
По законам дома домовые — те, кому спасать своих людей. Холод, братцы, это не игрушка, но растопка в печку есть у них (и откуда в этой комнатушке отыскалось столько толстых книг?). Хорошо, помог хотя бы этим, но еще забота велика: ведь в квартире женщины и дети. Детям мало хлебного пайка. Это дело делать надо рано — вот и встал пораньше старичок, вынул из скрипучего дивана маленький заветный сундучок. И бомбежка, знать, не напугала, вон пошел по улице вперед: домовых с Обводного канала никакая бомба не берет. Детям надо хлеба и картошки — обменяем по своей цене: вот они, серебряные ложки, вот часы, исправные вполне... В дом пришел к обеду, как обычно: «Все живые? Значит, хорошо». Положил у комнаты добычу и неслышно в свой чулан пошел. Вышла в коридор соседка Верка и таращит радостно глаза: не была бы Верка пионерка, точно бы сказала — чудеса...
...Домовой справлялся понемногу, тем — продуктов, а вон тем — тепла. А потом легла по льду дорога, и людей машина увезла. Предложили ехать домовому, только отказался домовой: «Ничего, — сказал, — останусь дома. Дом — он тоже должен быть живой...».
Вот письмо прислал, что всё в порядке, дом стоит, и сам он невредим...
Я вас познакомлю с ним, ребятки: приезжайте все, как победим!

З. Ы. Лиса Алиса, огромное спасибо! С Вашей легкой руки я открыла для себя эту чудесную поэтессу!

[november_witch]

Борис Пастернак

С порога смотрит человек,
Не узнавая дома.
Ее отъезд был как побег.
Везде следы разгрома.

Повсюду в комнатах хаос.
Он меры разоренья
Не замечает из-за слез
И приступа мигрени.

В ушах с утра какой-то шум.
Он в памяти иль грезит?
И почему ему на ум
Все мысль о море лезет?

Когда сквозь иней на окне
Не видно света божья,
Безвыходность тоски вдвойне
С пустыней моря схожа.

Она была так дорога
Ему чертой любою,
Как моря близки берега
Всей линией прибоя.

Как затопляет камыши
Волненье после шторма,
Ушли на дно его души
Ее черты и формы.

В года мытарств, во времена
Немыслимого быта
Она волной судьбы со дна
Была к нему прибита.

Среди препятствий без числа,
Опасности минуя,
Волна несла ее, несла
И пригнала вплотную.

И вот теперь ее отъезд,
Насильственный, быть может!
Разлука их обоих съест,
Тоска с костями сгложет.

И человек глядит кругом:
Она в момент ухода
Все выворотила вверх дном
Из ящиков комода.

Он бродит и до темноты
Укладывает в ящик
Раскиданные лоскуты
И выкройки образчик.

И, наколовшись об шитье
С невынутой иголкой,
Внезапно видит всю ее
И плачет втихомолку.

[SAWADEE]

Нет, чувственная страсть с любовью не дружна,
Их видимая связь — лишь видимость одна.
Коль птицу радости начнешь кормить распутством,
Не сможет и забор перелететь она.

Омар Хайям

[Шарки]

Зашумит ли клеверное поле,
заскрипят ли сосны на ветру,
я замру, прислушаюсь и вспомню,
что и я когда-нибудь умру.

Но на крыше возле водостока
встанет мальчик с голубем тугим,
и пойму, что умереть — жестоко
и к себе, и, главное, к другим.

Чувства жизни нет без чувства смерти.
Мы уйдем не как в песок вода,
но живые, те, что мертвых сменят,
не заменят мертвых никогда.

Кое-что я в жизни этой понял,—
значит, я недаром битым был.
Я забыл, казалось, все, что помнил,
но запомнил все, что я забыл.

Понял я, что в детстве снег пушистей,
зеленее в юности холмы,
понял я, что в жизни столько жизней,
сколько раз любили в жизни мы.

Понял я, что тайно был причастен
к стольким людям сразу всех времен.
Понял я, что человек несчастен,
потому что счастья ищет он.

В счастье есть порой такая тупость.
Счастье смотрит пусто и легко.
Горе смотрит, горестно потупясь,
потому и видит глубоко.

Счастье — словно взгляд из самолета.
Горе видит землю без прикрас.
В счастье есть предательское что-то —
горе человека не предаст.

Счастлив был и я неосторожно,
слава богу — счастье не сбылось.
Я хотел того, что невозможно.
Хорошо, что мне не удалось.

Я люблю вас, люди-человеки,
и стремленье к счастью вам прощу.
Я теперь счастливым стал навеки,
потому что счастья не ищу.

Мне бы — только клевера сладинку
на губах застывших уберечь.
Мне бы — только малую слабинку —
все-таки совсем не умереть.
1977
Евгений Евтушенко

[Natashylik]

полно, моя девочка, разве мы похожи на инвалидов.
разве мы не знаем пустынь отчаянья лучше гидов.
разве не садимся за стол, ни жестом себя не выдав,
не киваем их шуткам, сплетням и новостям?

полно, моя девочка, разве мы сознаемся в чем-то старшим.
да и что они сделают нам, истаявшим,
нам, уставшим, -
мы самоубийцы с хорошим стажем,
маме с папой мы ничего не скажем.
и судмедэкспертам.
и дознавателям.
и властям.

полно, моя девочка, разве мы похожи на мертвых кукол,
над которыми дребезжащий, с сиреной, купол, -
ты пошла меня проводить, он тебя укутал,
мы стоим и сдыхаем медленно, по частям.

кто вписал это все, пока ангел спал над своей тетрадкой?
боль будет чудовищной.
будет правильной.
будет краткой.
пока нас укладывают в пакеты, гляди украдкой,
и реви, и реви, реви над своей утраткой.
а потом возвращайся назад
к гостям.


Полозкова

[Bella17]

На тонком лезвии ножа,
То падая, то спотыкаясь,
Идти пытается душа,
Своим безумством наслаждаясь.
Так хочется душе упасть
В мир наслаждений сладострастных
Таких доверчиво-простых,
Таких загадочно-прекрасных.
Пусть под ногами сталь тонка,
Пусть холодна, остра как бритва,
Но хочет взмыть под облака
Души потерянной молитва.
Лети! Твори! Моя душа,
Не прячась и не притворяясь!
Беги по острию ножа,
Своим безумством наслаждаясь...

[vieanna]

Поскольку мне с божком моим не спать,
Ни там, ни здесь (ни после, ни сейчас),
Воротничков ему не оправлять,
Не целовать его бессонных глаз,

Не мыть полы, не греть ему обед,
На всех вокзалах не встречать его…
Я повторяю в сотый раз себе:
Не создавай божков из ничего.

Елена Касьян

[vieanna]

В то время, как ты там выгуливаешь свою тоску,
дышишь спелым воздухом,
пытаешься быть гуманным,
ждёшь попутного ветра, знамений, какой-то небесной манны,
гадаешь по синему морю и золотому песку,
я учусь просыпаться рано.

Я пытаюсь ровнее дышать и не ждать новостей,
просто чистить картошку,
насаживать мясо на вертел.
Пытаюсь не помнить, как вкладывать письма в конверты,
как можно смеяться, не пить и хотеть детей.
И не бояться смерти.

Пока ты там в сотый раз пытаешься всё изменить,
вытоптать себе пятачок
между адом и раем,
я понимаю, что всё бесполезно, что так всё равно не бывает,
и думаю : «Хватит, устала», – и отпускаю нить…
И тут меня накрывает.

Елена Касьян

[БАНКИР-ША]

Дворничиха

Сергей Ширчков

Смешной был март,
он сам сорил и мёл
/по чётным, по нечётным, ежедневно/,
у дворничихи было сто имён:
простушка, колываниха, андревна,
грязнуля, матершинница, вдова,
кошатница, левша и даже дура…

Весь месяц с неба падали слова,
шуршали от бордюра до бордюра,
ползли по черенкам её лопат
и лезли под перчатки из капрона,
но даже в самый чёрный снегопад
она случалась белой.
Как ворона.

[vieanna]

Одностишья Ольги Арефьевой

Я не сдурела. Я вообще такая.

Чего стесняешься? Ведь голая-то — я!

Чем хуже голос, тем короче юбка…

Люблю вас. Просто в очень редкой форме.

Любить Вас с Вами легче, чем без Вас…

Лежать, молчать! А то я растеряюсь…

И ты любви покорен? Это возраст…

Опять мы так бездарно артистичны…

Забыла. Мы чего уединились?

Я гений. Парадоксы — лишь прикрытье…

Как утомляет симулировать нормальность…

Приятно в голых фактах быть одетой.

Вы снились мне! Не смейте отпираться!

Ты смотришься на фоне идиотов.

Любимых и родных не выбирают…

Он даже сушки ест ножом и вилкой!

Мы — глубоко поверхностные люди!

Вам всем бы памятник! А то вас не упомнишь…

Противный, но в хорошем смысле слова…

Нормальность в этом мире неуместна.

Два звонаря на колокольнях: Созвонимся!

Со мною — ей? Ну, это не измена.

Не жертвуйте собой, когда не просят!

Чего хочу, то и не буду делать!

О, не мешайте мне побыть несчастной!

Уйди, я одинока не настолько!

Купил ты не того. И СЛИШКОМ МАЛО!!!

Как трудно делать вид, что мы знакомы…

Я всё могу — тогда, когда не надо.

Куда вы выходили из себя?

[БАНКИР-ША]

Алексей Котельников


…я за окном
твоим
раскинусь небом
лишь руку протяни
притронешься ко мне

Евгений Какузин
http://stihi.ru/2004/11/22-42

Женя умер 24 февраля 2010 года



вот и всё.
раскололось целое.
и впервые проснулся бог.
от ладони до неба белого
стало ближе на миг… на вдох.

было нужное, было важное.
разжималась пружина лет
от уставшего и протяжного
«Да. Ал-ло…Это ты-ы? При-вет».
и летали мечты о старости,
о заветной тропе во ржи.

не успел… не хватило малости…
(здесь ее называют «жизнь»).

прекратила движенье мельница
та, что сыпала яркий свет.
только что-то совсем не верится,
да и стоит ли верить в бред?
ведь однажды холодной полночью
разорвется воздушный тюль,
и, наполненный ветром солнечным,
на планету придет июль.
улетучатся тучи прелые,
в свете спрячется лунный грош…

я дотронусь до неба белого
и услышу: «При-вет, Алёш…»

[Mik2]

Нажму на паузу этот
мир,
пусть остановится,
подождет.
Я в чистом море ее
души,
мне так пронзительно
хорошо.
Мы в разговоре
наедине,
я знаю счастье, его
черты
и не нуждаюсь теперь в вине,
ведь ее голос меня
пьянит.
В нем есть
решительность,теплота,
он полон нежности и
любви,
она страдает, она грустна,
и нам открылась до
глубины.
О, как умеет перевернуть
все, что внутри и
поднять наверх,
как вынимает из груды суть,
как может в сердце...и без помех!
Елизавета Щербакова