Любимые стихи

[Klara-Lara]

Светлая память!


Уронит ли ветер
в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка
сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь,
и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу
к невозможности истолковать.
Себя низвести
до пылиночки в звездной туманности,
конечно, старо,
но поддельных величий умней,
и нет униженья
в осознанной собственной малости -
величие жизни
печально осознанно в ней.
Сережка ольховая,
легкая, будто пуховая,
но сдунешь ее -
все окажется в мире не так,
а, видимо, жизнь
не такая уж вещь пустяковая,
когда в ней ничто
не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая
выше любого пророчества.
Тот станет другим,
кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не дано
изменить все немедля, как хочется,-
когда изменяемся мы,
изменяется мир.
И мы переходим
в какое-то новое качество
и вдаль отплываем
к неведомой новой земле,
и не замечаем,
что начали странно покачиваться
на новой воде
и совсем на другом корабле.
Когда возникает
беззвездное чувство отчаленности
от тех берегов,
где рассветы с надеждой встречал,
мой милый товарищ,
ей-богу, не надо отчаиваться -
поверь в неизвестный,
пугающе черный причал.
Не страшно вблизи
то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса,
огоньки сигарет.
Немножко обвыкнешь,
и скрип этой призрачной пристани
расскажет тебе,
что единственной пристани нет.
Яснеет душа,
переменами неозлобимая.
Друзей, не понявших
и даже предавших,- прости.
Прости и пойми,
если даже разлюбит любимая,
сережкой ольховой
с ладони ее отпусти.
И пристани новой не верь,
если станет прилипчивой.
Призванье твое -
беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись,
если станешь привычно привинченный,
и снова отчаль
и плыви по другую печаль.
Пускай говорят:
«Ну когда он и впрямь образумится!»
А ты не волнуйся -
всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон:
«Все уляжется, все образуется...»
Когда образуется все -
то и незачем жить.
И необъяснимое -
это совсем не бессмыслица.
Все переоценки
нимало смущать не должны,-
ведь жизни цена
не понизится
и не повысится -
она неизменна тому,
чему нету цены.
С чего это я?
Да с того, что одна бестолковая
кукушка-болтушка
мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я?
Да с того, что сережка ольховая
лежит на ладони и,
словно живая,
дрожит...

[Сапна]

Завидую я.
Этого секрета
не раскрывал я раньше никому.
Я знаю, что живет мальчишка где-то,
и очень я завидую ему.
Завидую тому,
как он дерется,-
я не был так бесхитростен и смел.
Завидую тому,
как он смеется,-
я так смеяться в детстве не умел.
Он вечно ходит в ссадинах и шишках,-
я был всегда причесанней, целей.
Все те места, что пропускал я в книжках,
он не пропустит.
Он и тут сильней.
Он будет честен жесткой прямотою,
злу не прощая за его добро,
и там, где я перо бросал:
"Не стоит!"-
он скажет:
"Стоит!"- и возьмет перо.
Он если не развяжет,
так разрубит,
где я ни развяжу,
ни разрублю.
Он, если уж полюбит,
не разлюбит,
а я и полюблю,
да разлюблю.
Я скрою зависть.
Буду улыбаться.
Я притворюсь, как будто я простак:
"Кому-то же ведь надо ошибаться,
кому-то же ведь надо жить не так".
Но сколько б ни внушал себе я это,
твердя:
"Судьба у каждого своя",-
мне не забыть, что есть мальчишка где-то,
что он добьется большего,
чем я.
Евгений Евтушенко. 1955г.

[Шарки]

ДАЙ БОГ!

Евгений Евтушенко

Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.

Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.

Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако.

Дай бог, чтобы твоя страна
тебя не пнула сапожищем.
Дай бог, чтобы твоя жена
тебя любила даже нищим.

Дай бог лжецам замкнуть уста,
глас божий слыша в детском крике.
Дай бог живым узреть Христа,
пусть не в мужском, так в женском лике.

Не крест — бескрестье мы несем,
а как сгибаемся убого.
Чтоб не извериться во всем,
Дай бог ну хоть немного Бога!

Дай бог всего, всего, всего
и сразу всем — чтоб не обидно...
Дай бог всего, но лишь того,
за что потом не станет стыдно.

[Парусник]

... Поэт Евгений Евтушенко умер в клинике в США на 85-м году жизни. Вечная Память!

Поэт в России - больше, чем поэт.

Поэт в России - больше, чем поэт.
В ней суждено поэтами рождаться
лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,
кому уюта нет, покоя нет.

Поэт в ней - образ века своего
и будущего призрачный прообраз.
Поэт подводит, не впадая в робость,
итог всему, что было до него.

Сумею ли? Культуры не хватает...
Нахватанность пророчеств не сулит...
Но дух России надо мной витает
и дерзновенно пробовать велит.

И, на колени тихо становясь,
готовый и для смерти, и победы,
прошу смиренно помощи у вас,
великие российские поэты...

Дай, Пушкин, мне свою певучесть,
свою раскованную речь,
свою пленительную участь -
как бы шаля, глаголом жечь.

Дай, Лермонтов, свой желчный взгляд,
своей презрительности яд
и келью замкнутой души,
где дышит, скрытая в тиши,
недоброты твоей сестра -
лампада тайного добра.

Дай, Некрасов, уняв мою резвость,
боль иссеченной музы твоей -
у парадных подъездов и рельсов
и в просторах лесов и полей.
Дай твоей неизящности силу.
Дай мне подвиг мучительный твой,
чтоб идти, волоча всю Россию,
как бурлаки идут бечевой.

О, дай мне, Блок, туманность вещую
и два кренящихся крыла,
чтобы, тая загадку вечную,
сквозь тело музыка текла.

Дай, Пастернак, смещенье дней,
смущенье веток,
сращенье запахов, теней
с мученьем века,
чтоб слово, садом бормоча,
цвело и зрело,
чтобы вовек твоя свеча
во мне горела.

Есенин, дай на счастье нежность мне
к березкам и лугам, к зверью и людям
и ко всему другому на земле,
что мы с тобой так беззащитно любим.

Дай, Маяковский, мне
глыбастость,
буйство,
бас,
непримиримость грозную к подонкам,
чтоб смог и я,
сквозь время прорубясь,
сказать о нем
товарищам-потомкам...

Евг. Евтушенко

[cote d'Ivoire]

Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.

Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.

Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.

я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.

И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?

А любил я Россию
всею кровью, хребтом —
ее реки в разливе
и когда подо льдом,

дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.

Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.

И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.

Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.

Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня,

Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.

Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.

Евгений Евтушенко

[leokadiy]

Забудьте меня, если это забвенье
счастливее сделает вас на мгновенье,
забудьте, как темной тайги дуновенье
и как дуновению повиновенье.
Забудьте меня, как себя забывают,
и только при этом собою бывают.
Забудьте меня, словно отблеск пожара,
чье пламя нас грело, и вам угрожало,
и жаром и холодом вас окружало,
и, вас обвивая, по телу бежало.
Забудьте меня, словно поезд, промчавший
горящие окна над черною чащей
и в памяти даже уже не стучащий,
как будто пропавший, как будто пропащий.
Забудьте меня. Поступите отважно.
Я был или не был - не так это важно,
лишь вы бы глядели тревожно и влажно
и жили бы молодо и непродажно…
Но не забывать – это право забытых,
Как сниться живым - это право убитых.


Евгений Евтушенко 1977 год

[LiSi]

Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
ни барином, ни попрошайкой.

Дай бог поменьше рваных ран,
когда идет большая драка.
Дай бог побольше разных стран,
не потеряв своей, однако...

Е. Евтушенко.

[Evgeniya adamenko]

Марина Цветаева

Под лаской плюшевого пледа

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? - Чья победа? -
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? - Кто - добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце - Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки - что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

[Distar]

Так ты ушла? Ни сном ни духом
Я не виновен пред тобой.
Еще ловлю привычным слухом
Твои слова и голос твой.
Как путник с беспокойством смутным
Глядит в бездонный небосвод,
Где жаворонок ранним утром
Над ним - невидимый - поет;
Как взгляд мой, полный нетерпенья,
Следит - сквозь чащи - даль и высь,
Так все мои стихотворенья
"Вернись! - безумствуют.- Вернись!"

Иоганн Вольфганг Гете.

[Шарки]

Я умер. Вернее, погиб на войне.
На самой последней из войн –
Так верить хотелось – и верилось мне,
Пока еще был я живой.
А дальше все будет синей и светлей –
Как небо и детские сны...
Синее, чем были у мамы моей
Глаза до начала войны.

Я брал эту синь и носил на себе
В бою, как берут талисман.
Цвет маминых глаз и весенних небес –
Защитой от смерти и ран,
От черного дыма и копоти зла –
Я верил, что нас не убьют.
И синь, как могла, берегла, берегла...
До самых последних минут.

А дальше все будет светлей и синей –
Ручаюсь своей головой.
Не зря же я умер на этой войне...
На самой последней из войн.


Анна Полетаева ( lapushka1 )

[Радистка Кэт]

Сегодня Бог проснулся утром рано…


Он жалобы и просьбы почитал…
И людям из кувшина без обмана
Желаемое в сердце наливал…
Но не у всех открыто было сердце
И место есть для Чуда не у всех.
То завистью, враждой подпёрта дверца…
То жадность не даёт налить успех…

А у кого-то до краёв разлита
Печаль и безысходность, вот беда.
И Бог жалел, что сердце это скрыто…
Любви хотел налить, да вот куда?
И Бог грустил, что люди не умеют
Сердца и души чистить от обид…
Они с годами в сердце каменеют
И сердце превращается в гранит…

Но Бог ходил, смотрел и улыбался,
Когда сердца влюблённые встречал.
Он брал кувшин и от души старался,
Им счастье в сердце бережно вливал…
А люди постепенно расплескали
Подаренную Богом благодать
И всех вокруг в утрате обвиняли,
Забыв в самих себе вину искать…

Ведь если б мы могли прощать и верить,
Любить, благодарить и отпускать,
То Бог бы мог не каплей счастье мерить,
Кувшин волшебный мог бы весь отдать…
Сегодня Бог проснулся на рассвете.
Огромный ящик с просьбами у ног…
А рядом лишь один без просьб конвертик:
«Благодарю за всё тебя, мой Бог…»

Ирина Самарина-Лабиринт

[Сотис]

Бессердечность к себе -
это тоже увечность.
Не пора ли тебе отдохнуть?
Прояви наконец сам к себе человечность -
сам с собою побудь.
Успокойся.
В хорошие книжки заройся.
Не стремись никому ничего доказать.
А того, что тебя позабудут,
не бойся.
Всё немедля сказать -
как себя наказать.
Успокойся на том,
чтобы мудрая тень Карадага,
пережившая столькие времена,
твои долгие ночи с тобой коротала
и Волошина мягкую тень привела.
Если рваться куда-то всю жизнь,
можно стать полоумным.
Ты позволь тишине
провести не спеша по твоим волосам.
Пусть предстанут в простом освещении лунном
революции,
войны,
искусство,
ты сам.
И прекрасна усталость,
похожая на умиранье, -
потому что от подлинной смерти она далека,
и прекрасно пустое бумагомаранье -
потому что ещё не застыла навеки рука.
Горе тоже прекрасно,
когда не последнее горе,
и прекрасно, что ты
не для пошлого счастья рождён,
и прекрасно
какое-то полусолёное море,
разбавленное дождём...
Есть в желаньях опасность
смертельного пережеланья.
Хорошо ничего не желать,
хоть на время спешить отложив.
И тоска хороша -
это всё-таки переживанье.
Одиночество - чудо.
Оно означает - ты жив.

[Шарки]

Над деревянными домами
седеет тьма.
Когда мы порознь - что же с нами? -
один...
одна...
Крадется тихо ночь в прихожей
в тени гардин.
Ты - просто тень в глазах прохожих,
когда один...
За деревянными сердцами
так много лжи.
Мы станем наших снов ловцами:
ты где? скажи!
Я по тебе скучаю даже
во сне и днях...
Я буду вор, виновный в краже -
прости меня.
Я унесу тебя без платья
за сто лугов.
Я буду целовать печати
твоих шагов.
... Крадется тихо ночь в прихожей.
Усни, мой друг...
Я - просто тень в глазах прохожих
без этих рук...
Я буду - раб, тобою болен,
сгорать в огнях.
Я буду смел и своеволен.
Прости меня...
Я для тебя вобью былого
на грудь кресты!
Я за тебя - убью тревогу!
Сожгу мосты!
Я за тобой в своей погоне
лишусь коня.
И пусть весь мир в тебе утонет! -
прости меня...
…Садится ночь на подоконник
в тени гардин.
Когда мы порознь, как же больно!
одна.
один.
Над деревянными домами
седеет тьма...
Я без тебя - смертельно ранен...
схожу с ума...
Я за тебя прошу у Бога:
- побереги...
Я дожидаюсь у порога
твои
шаги...


© Алена Васильченко

[leokadiy]

Бежит река, в тумане тая,
Бежит она, меня маня.
Ах, кавалеров мне вполне хватает.
Но нет любви хорошей у меня.

Танцую я фокстроты-вальсы,
Пою в кругу я у плетня.
Я не хочу, чтоб кто-то догадался,
Что нет любви хорошей у меня.

Стоит береза у опушки,
Грустит одна на склоне дня.
Я расскажу березе, как подружке,
Что нет любви хорошей у меня.

Все парни спят и спят девчата,
Уже в селе нет ни огня.
Ах, я сама наверно виновата,
Что нет любви хорошей у меня.

Евгений Евтушенко

[SugarOlly]

О том, как хороша природа
Самуил Маршак

О том, как хороша природа,
Не часто говорит народ
Под этой синью небосвода,
Над этой бледной синью вод.

Не о закате, не о зыби,
Что серебрится вдалеке,-
Народ беседует о рыбе,
О сплаве леса по реке.

Но, глядя с берега крутого
На розовеющую гладь,
Порой одно он скажет слово,
И это слово - "Благодать!".

[Шарки]

Как мало снов. Как много слов
и оснований для разлуки.
Отдайте мне мою любовь! -
а я возьму ее на руки.

Под шум вороньих голосов,
любви засею в поле всходы.
И унесу среди лесов,
цветов диковинной породы...

Простите мне мои долги. -
Я согревать ей буду ноги.
И целовать ее шаги
на пыльной, каменной дороге.

Отдайте мне ее обнять.
Горит свеча. Мерцает свет.
Я обещаю догонять:
скажите, дайте только след.

Луна повисла в облаках.
Я слышу дрожь нагого тела.
Она - уже в моих руках.
А я не знаю, что с ней делать...


© Алена Васильченко

[Ира_Камилла_]

Весы»

Все говорят, как женщиной быть трудно,
Хотя мужчиной быть трудней в разы.
Мол, нам готовят, моют нам посуду –
Но мы пред тем же ездим в магазин!

Мол, слабый пол устал от стирки, глажки
И мыть полы со шваброю в руках.
А то, что будто кони мы в упряжке -
Всё ради Вас летим на всех порах.

Вам надоела тяжкая рутина
И каждый день похожий на другой.
Мы пашем до зари без перерыва,
Как манны ждём небесной выходной.

Вас довели детишки до предела,
Что даже не присесть и не прилечь.
Поверьте, нам – отцам бы так хотелось
Почаще слышать их смешную речь.

Красивые Вы наши и родные!
Уж так сложилось испокон веков:
С нас дом большой с деревьями и сыном
А с Вас забота, нежность и любовь.

Как хорошо, что есть мы друг у друга!
К чему заслуги ставить на весы?
Быть одному на свете очень трудно,
Ну а двоим-то легче ведь в разы!

© Давид Тасалов

[Шарки]

Жмется к выходу Осень.
Месяц, словно он болен,
вышел ночью и косит,
косит звездное поле.

Сам кривой, кособокий,
наизнанку рубашка,
бесконечные сроки
в поднебесной шарашке.

Прививает привычку
к ежедневным потерям,
месяц скосит и вычтет,
и остаток проверит.

У него не осталось
в нищем сердце желаний,
только самая малость:
передач и свиданий.


марина темкина

[Nadgie]

Это для тебя!

Не унижайся. Не будь дурой.
Не загружайся. Следи за фигурой.
Не замыкайся. Не ной. Не кричи.
Помни, куда положила ключи.

Книги читай. Не смотри ток-шоу.
И повторяй, что всё хорошо.
Думай о многом. Много не пей.
Не подпускай к себе лишних людей.

Рано вставай. Спи по восемь часов.
Сядь на диету, но слезь, блин, с весов!
Слезла с весов — садись на диету.
И прекрати всё время ждать лето.

Остерегайся мрачных людей
И не стесняйся безумных идей.
Слушай родных — не будь ты упрямой!
На выходных сходи в кино с кем-то.

Можно в кафе. Не думай о смерти.
Отправь кому-то письмо в конверте.
Не притворяйся. Поменьше трепись.
Любишь — признайся. Не любишь — влюбись!

[Шарки]

Любовь моя, не медли -
Пей жизни сок!
Повременишь - немедля
Упустишь срок.
Все то, чем мы богаты
С тобой сейчас,
В небытие когда-то
Уйдет от нас.
Поблекнет эта алость
Твоих ланит,
Глаза сомкнет усталость,
Страсть отзвенит.
И нас к земле придавит
Движенье лет,
Что возле губ оставит
Свой горький след.
Так пей, вкушай веселье!
Тревоги прочь,
Покуда нас отселе
Не вырвет ночь.
Не внемли укоризне -
И ты поймешь,
Что, отдаваясь жизни,
Ее берешь!

Мартин Опиц