Часть первая.
Этой частью открываю цикл рассказов о том, что видит и слышит простой таксист во время своей работы. Повествование веду про Александра Шилова – таксиста с пятилетним стажем…
Утро выдалось плотно-туманным и сырым. Приняв заказ на «Черемушки», Александр въехал в обычный двор-«колодец» из четырех пятиэтажек на улице Терешковой. Место, очень походившее на стоянку для автомобилей, было занято навалом пустых ящиков для бутылок, закрывавшим вид на железную будку для приема стеклотары, так что Шилов проехал чуть дальше и остановил машину.
Напротив него находилась «наливай-ка» - заведение, в котором, похоже, даже дверей не было, только одно оконце, куда периодически стучали костяшками пальцев лица не совсем аккуратной наружности. Прошептав какие-то магические слова, они просовывали в приоткрытое отверстие руку (вероятно с деньгами), а взамен получали пластмассовый стаканчик с почти прозрачной жидкостью. Судя по тому, как часто это происходило, поток сей был неиссякаем.
«-Эти ежики до сих пор бредут в тумане в гости к бобру, невзирая на потепление климата и смену власти»:- усмехнулся про себя Александр. Он вытащил сигарету из пачки, что лежала на панели его машины, и закурил, предварительно открыв окно.
Кузов его черной «Лады» был покрыт мелкими-мелкими бисеринками оседающей белесой пелены, словно вспотевшая лошадь после пробега. Двигатель еще не остыл и, подогретый им, капот дымился испариной. Было очень тихо для позднего утра.
Из глубины двора, на разной дистанции по отношению к «наливай-ке», в направлении пункта приема, двигались двое. Мужчина в неопрятной одежде и непонятного возраста с обросшим лицом тащил оборванный баул, позвякивавший стеклом. Женщина, под стать ему, с всклокоченными светлыми волосами, чуть позади, толкала перед собой сломанную детскую коляску, набитую всяким хламом.
Мужчина, наконец, добрался до будки и с видом добежавшего спринтера уронил баул возле двери.
-Баба Света, я ваше тут положил и ничего не взял!- крикнул он, обращаясь к своей спутнице.
Та, которую он назвала «баба Света», кряхтя, добралась до пункта своего утреннего назначения, и тяжело уселась на брошенный баул.
-Спасибо, Митя,- тяжело отдуваясь, произнесла она.
-Не, ну я точно ничего не взял. Я вас уверяю!- Мите, вероятно, было очень нужно доверие бабы Светы.
Из-за угла «наливай-ки» выскочил, хромая на правую ногу, еще один обитатель этого двора. На его черном и небритом лице ярко выделялись толстые губы. Их неестественную толщину можно было объяснить либо столкновением с асфальтом, либо просто с чьим-то кулаком. Одет он был в странно-серый комбинезон, что приоткрывал зад владельца, в случае срочной необходимости, лоскутом на пуговицах.
-Что, ее еще нету?- прошепелявил вновь прибывший, кивая головой на закрытую дверь пункта приема.
-Садись, Толян!- ответил ему Митя, указывая на перевернутый вверх дном пустой ящик рядом с собой.
-Спасибо,- ответил ему мужчина,- я пешком постою.
-Ха-аха,- рассмеялся Митя,- ты, как этот,- он щелкнул пальцами, напрягая при этом еще и лоб,- ну, этот. Помнишь?
-Да,- ответил Толян, потирая хромую ногу.
-Ну, этот,- Митя никак не мог вспомнить, кого же хотел назвать,- этот армян старый на букву «сы». Помнишь?
-Помню,- мрачно буркнул Толян, думая о чем-то совсем другом,- армян.
-Армян, с этой пленницы,- не унимался Митя.
-Точно!- воскликнул Толян.- Кавказской!
-Гы-гы-гы, придурок!- не удержалась баба Света.
Ее смех эхом раздался в этом углу двора, спугнул мирно сидящих на проводах голубей и, перекатившись через молодые каштаны, затих на детской площадке.
Митя и Толян застыли от неожиданности и затихли, переглянувшись.
Баба Света поперхнулась остатками своего смеха и глухо закашлялась.
-А у меня геморрой вот тут был,- без всякой связи произнес Толян, хлопая себя по хромой ноге и равнодушно глядя на колышущееся от кашля женское тело.
-О-па-па,- удивился Митя,- а у меня на шее целых три было. И что?
-Так я ему кесарево сечение сам сделал,- гордо произнес Толян, с горьким сожалением рассматривая очередного посетителя «наливай-ки», уже забиравшего из заветного окошка стаканчик.
-Как так?- не переставал удивляться Митя.- Ты что, дурак?
-Сам ты дурак!- огрызнулся Толян.- Говорю тебе, сам сделал.
-Не-а, ну, ты точно дурак!- не унимался Митя.
-Это почему же?- решил уточнить Толян, глотая слюну зависти, поскольку содержимое стаканчика попало не к нему в рот.
-Да потому,- Митя поднял вверх указательный палец с обгрызенным ногтем,- что кесарево сечение делают только бабам, и то в редких случаях, когда у них молоко заканчивается.
-У кого тут молоко заканчивается?- из-за кучи ящиков появилось тело приемщицы тары в синем халате. Гремя связкой ключей, она подошла к двери будки и открыла замок.
Все трое сразу оживились. Баба Света после неудачной попытки встать с прижатого ее задом баула, уперлась на четвереньки и, после второго рывка все же смогла приподняться на одно колено, а затем и на второе, опираясь на сломанную коляску.
-Да, Толян опять учудил,- Митя услужливо подскочил к приемщице и поймал тяжелый засов, перекрывавший дверь будки по диагонали. – Говорит, что у него геморрой на ляжке выскочил, а он ему кесарево сделал.
Огромное тело приемщицы подозрительно осмотрело Толяна выпученными глазами.
-Вот и я говорю,- Митя заметил ее реакцию,- что это только у баб бывает, когда у них молоко заканчивается. Так ведь?- он застыл, глядя в лицо приемщицы в ожидании поддержки собственной версии.
-Идиоты!- только и выдавила она из себя, чудом проникая в узкую дверь пункта.
Резкий стук в стекло заставил Александра вздрогнуть.
-Вы мой таксист?- спросила миловидная дама, открывая дверь машины.
-Если вам на Успенскую, то да,- улыбнулся Александр.
-Разумеется,- улыбнулась пассажирка, усаживаясь на переднее сидение.
-Что ж, тогда гемор…, тьфу ты, простите, вперед,- смутился Шилов,- извините, наслушался тут этих.
-Ничего,- усмехнулась женщина,- эти кого угодно и любым вопросом могут сбить с толку. Главное с ними о политике не разговаривать…
Социальные закладки