Наскальные надписи.

Ловушка.

Глухой стук метала о металл. Мерный, размеренный. Легко сводящий с ума. Такой незаметный, когда всё хорошо и такой издевательский сейчас, когда нет выхода. Он упрекает, этот звук, насмехается. Ха-ха, говорит он, кто виноват? Кто виноват? Дурное стечение обстоятельств или наказание за что-то?
А чёрт, простонал про себя Пол. Какая к бесу разница, что это такое. Наказание или случайность, это никак не влияло на ту ситуацию в которой он оказался. Влип в натуральном смысле этого слова. Впрочем, это слово подходило во всех его смыслах. Подходило и оглушающе било по темечку, едва только Пол начинал вспоминать недавние события. Или это было уже довольно давно? Да нет, всё-таки недавно, темно же ещё. Хотя какой может быть свет, на дне огромной тридцатиметровой металлической башни, нет, тут царил мрак. Маленький лючок, на крыше, отсюда не был виден, но если начало светать, он увидел бы светлое пятно вместо черноты. Какое счастье, что я упал спиной вниз, подумал Пол, стараясь не делать лишних движений. Ему повезло. Ха-ха.

[CENTER][I]*подъём 01:35*[/I][/CENTER]
Прошлое его падение было куда как счастливее. Это было год назад, он в то время был временно безработным, сам ушёл из ресторана, где ему приходилось работать по восемнадцать часов. В тот день, день счастливого падения, он решил уйти из осточертевшей и пустой квартиры, пойти куда глаза глядят и куда ноги несут. Ноги принесли на общественный каток в парке на Алиллуя Алее. Удивленный, он, после короткого раздумья, решил взять коньки. Погода стояла сумрачная, была поздняя осень, фонари освещавшие каток, отбрасывали густой жёлтый свет и лица катающихся таинственно светились. Мало-помалу его мрачное настроение развеялось, и Пол уже собирался сделать последний круг, как вдруг за спиной раздался громкий лай, крики людей. Обернувшись на шум, он увидел как какая-то собака, видимо сорвавшись с поводка, выскочила на центр катка и с весёлым лаем прыгает вокруг ребёнка. Позже он не раз мысленно благодарил эту собаку, желая ей безбедную и весёлую жизнь. Отвлёкшись, он не заметил небольшой выбоины, и, споткнувшись, со всего размаха влетел под ноги какой-то девушке. Она громко вскрикнула и упала на него. По инерции они проехали ещё немного и застыли бесформенной кучей. Удивительно, но он и девушка отделались всего парой синяков и ссадин. Пол навсегда запомнил её лицо, когда он протягивал ей руку помогая подняться. Магический жёлтый свет осветил её простое, но мягкое лицо. Её волосы, выбившиеся из под вязаной шапочки призрачно светились. Она с лёгкой укоризной поблагодарила его и спросила, всё ли с ним в порядке. Он что-то промычал тогда невнятное, очарованный ею.

[CENTER][I]*погружение 00:30*[/I][/CENTER]
На нос упала капля, вернувшая его назад из воспоминаний. Пол старался не двигаться, но получалось это не очень хорошо. Всё тело онемело, и начало ныть и болеть. Хотелось размяться, с каждой минутой всё сильнее. Он уже не мог приподнять голову и осмотреться, настолько она прилипла к битуму. Мысли принялись лихорадочно скакать, ведь правда же, время идёт, а он ничего не предпринимает и медленно тонет. Что же делать?
- Что делать? - проорал Пол в пустоту.
- Елать,- ответила пустота. – лать, ать.
Пол удалось немного повернуть голову в сторону. Упал он всё-таки удачно. Во-первых, с небольшой высоты, во-вторых, на спину, и совсем рядом с трубами и покрытыми битумом ступеньками лестницы. Страховочная веревка с обломанным карабином покачивалась и билась о стену. Я тут, издевательски говорила она.
- Сволочь, - пробормотал Пол.
Он начал вспоминать, как же умудрился попасть в такую ситуацию. Вот он идёт к жироварке, так все трудяги, с которыми он работал уже третий год в нефтеперерабатывающей компании "Шалойл", называли огромную металлическую башню с тёплым битумом внутри. Он уже проверил шесть башен, обычная для него рутина. С неба льёт как из ведра, вот он жуёт сэндвич не обращая на погоду внимание, время позднее, за полночь только что перевалило. Проверил параметры работы жироварки, всё нормально, вот только влажность внутри башни слишком высокая, а значит надо проверить что там случилось. Закрепив страховку, он поднялся по скользким металлическим скобам, приваренным к стенке башни, на самый её верх. На верху оказалось, что герметичный люк нараспашку, а это означало, что надо лезть внутрь и закрывать предохранительный клапан изнутри. Проверив страховку и включив фонарь, он на мгновение замер над чёрной дырой. Пол подумал о падении туда, вниз, в чёрный зев башни. Мельком подумал о том, чтобы туда шагнуть без страховки, посмотреть что будет. Ха-ха, посмотреть что будет. Отогнав эту самоубийственную, и такую почему-то притягательную мысль, он начал спускаться, осторожно передвигая ноги. С каждым шагом вниз лестница, от застывшего на ней битума становилась всё липче. Внутри стоял тяжёлый характерный запах, и если бы люк не был открыт, пришлось бы лезть в маске с баллоном. Спустившись, Пол начал шарить фонарём по сторонам. Вот и клапан. Привычно посветил вниз, фиксируя уровень битума. Сегодня он непривычно низок, даже нижняя скоба лестницы была видна. Крутанул клапан и вместо привычного тугого поворота он слишком легко провернулся. Не ожидая этого, рука сорвалась с клапана, нога скользнула по ступеньке и вот он уже висит в воздухе, туго натянув страховку. Не успев ничего толком понять, Пол услышал глухой треск ломающегося металла, страховка мигом ослабела и он полетел вниз, видя как стремительно улетает обломанный конец страховки. Глухой шлепок, удар и он потерял сознание.

[CENTER][I]*погружение 01:45*[/I][/CENTER]
Я жив, была первая мысль. Чертовски болела спина. Чёрт, что делать при попадании в битум? Что было написано в инструкции, он никак не мог вспомнить. При возникновении... звонить... Ха-ха, сейчас позвоню, только достану телефон. Надо дотянуться до ступеньки, она не так уж и далеко. Фонарь мигнул и потух. Пол оказался в полной темноте. Вдруг резко, до тошноты, накатил страх. Едва успев повернуть голову набок, чтобы не захлебнуться, его вывернуло наизнанку. Резкий запах рвоты смешался с тягучим запахом битума и Пола снова вырвало. Отдышавшись, он попытался приподнять руку, чтобы вытереть рот. Упал недавно, а рука с трудом отдирается от битума, липкая зараза. Страх не уходил.
- Я в битуме, - прошептал он, словно не веря. Слава всем божкам, что битум был не горячим.
- А-а-а!!! - судорожно дёрнувшись, закричал Пол.
Он вдруг вспомнил, как вытаскивали мёртвых собак из луж битума. Достаточно было попасть двумя лапами в лужу и собака намертво прилипала. От каждого движения она ещё сильнее оказывалась в ловушке. Чем сильнее собака пыталась выбраться, тем больше прилипала, и мало того, если лужа была достаточно глубока, она начинала тонуть. Как болото, только ещё хуже. А стоило упасть набок, так всё, с этого момента начиналась довольно медленная и мучительная смерть. В итоге живое существо превращалось в комок мёртвой плоти с выкатившимися глазами и забитой битумом пастью.
Пол задёргался ещё сильнее. Надо высвободить руки! Нижняя скоба лестницы невысоко, если постараться, то можно достать пальцами. У него снова встала перед глазами собака, которая на его глазах тонула, тихо поскуливая, пока до неё добирались. Тогда не успели. Паника охватила Пола. Не хочу, заметалась мысль. Не хочу быть собакой! Пол начал дергаться, пытаясь проползти, даже перевернуться, неважно что делать, он уже не соображал от страха, главное что-то делать. Вот удалось высвободить одну руку, дернул ногой, пытаясь немного сдвинуться. Обманчивая вязкая масса легко поддалась под ногой и ещё сильнее ухватилась за неё. Настолько сильно, что Пол не мог ею её теперь даже пошевелить. Страх превратился в ужас. Мурашки, да какие там мурашки, мураши размером с мышей, побежали по всему телу, забиваясь в рот, прерывая дыхание, скользя по глотке вниз, холодя его изнутри. Пол не выдержал и громко закричал. Задёргался всем телом, извиваясь червяком. Крик перешёл в хрип, сил не осталось, судорожные движения постепенно затихли. Всё чего он достиг за последние минуты, так это то, что он ещё глубже увяз. Замечательно. На смену панике пришла апатия.

[CENTER][I]*погружение 02:10*[/I][/CENTER]
Сколько подо мной метров этого янтаря? Как долго меня будут выковыривать из этого дерьма, когда найдут? Мысли вяло шевелились. Пол вдруг вспомнил экскурсию в палеонтологический музей в средней школе. Это было в разы интереснее занятий и давало хорошую возможность покуролесить. У него был школьный друг Роб, хитрый рыжий ирландец, хотя тогда он был просто рыжим и хитрым. Все школьные шалости и проказы придумывал именно он, а Полу доставалась роль основного исполнителя. И на орехи доставалось именно Полу, когда их ловили. Правда если дело было серьёзное, как, например, задумка со шприцем с краской брызгать девочкам под юбки, их поймали на толстенькой Сью Дженкинс, которая разрыдалась и неделю не показывалась в школе, так вот, если дело принимало серьёзный оборот, то Роб всегда стоял рядом с ним, Полом, перед директором. Это была настоящая дружба. Детская и крепкая. Об экскурсии было известно за неделю, всё-таки большое событие для класса. Роб пару дней "собирал важную информацию о объекте" как он выражался, а потом выдал свою задумку на гора. Она была проста и гениальна: незаметно отстать от основной группы, спрятаться в туалете, который обычно на ночь не закрывают, дождаться ночи, а потом проникнуть в закрытые хранилища и найти что-нибудь ценное, например зуб Тирекса или какой другой артефакт. То, что это было воровством, никому из них в голову не приходило. Полу так понравилась эта идея, что ему даже приснился сон как он идёт по коридорам школы и небрежно подкидывает зуб Тирекса, которому несколько миллионов лет, и краем глаза видит, как все вокруг восхищённо на него смотрят, а он улыбается в ответ и вдруг замечает Лору из параллельного класса, которая на него смотрит ТАКИМ взглядом, что ему становиться хорошо и тепло в низу живота. Пол тогда проснулся с мокрыми, липкими трусами и тянущим ощущением в животе.
В общем, Пол взял на себя техническое обеспечение которое заключалось в том, что он стянул у отца из гаража мощный фонарь, отпросился у матери сказав, что после экскурсии будет ночевать у Роба, и заодно захватил сэндвичей. Вопросов, как они собираются проникнуть в закрытые помещения, у Пола не возникало. Роб был головой, обычно он всё продумывал. Иногда Пола думал, что когда Роб вырастет, то станет либо очень известным аферистом, либо очень известным политиком. Почему политиком, Пол не знал, но судил, по словам отца, который сидя у телевизора с банкой пива, поносил всех политиков, называя их хитрожопыми тварями и ловкими аферистами. Кем станет он сам, Пол особо не думал, уж кем-то он точно станет, да и кого это волнует в тринадцать лет.
Всё прошло на удивление просто. Отстать от группы оказалось просто, вокруг было много посетителей и других групп детей, среди которых они с Робом и затерялись. Правда волновала перспектива остаться в запертом туалете на ночь, вдруг кому-то из охранников придёт в голову закрыть туалеты, но всё обошлось, хотя пару раз громко хлопала дверь и ребятам была видна через щель снизу кабинки, рифленая подошва форменной обуви охраны. Музей закрывался в восемь вчера, надо было прождать ещё два часа. Помогли скоротать время и унять голодное урчание в животах сэндвичи Пола и кола, которую захватил Роб. Потом поиграли тихонько в монетки, потом в слова, после чего они утомлённо притихли. Ты знаешь куда надо идти, спросил Пол у Роба. Тот утвердительно кивнул и хитро улыбнулся. Оказалось он тут уже был, и не один раз, у него тут работает дядя, уехавший сейчас в экспедицию, и поэтому Роб знает, что охранники обычно спят у себя в комнате охраны, изредка делая обходы. Этого Полу было достаточно.
Через час они осторожно вышли из туалета. Коридор, соединяющий основные залы с внутренними помещениями был слабо освещён, направо он сворачивал внутрь, налево вёл в экскурсионные залы. Они тихонько пошли направо и Роб прошептал, что скоро будут комнаты, где хранятся экспонаты. Комнаты оказались запертыми, но Роб не смутился и достав связку ключей начал подбирать ключ к первой двери с табличкой "Мезозой". Пол поинтересовался, откуда у него ключи, на что Роб сказал, что его дядя рассеян и стянуть ключи с его рабочего стола оказалось пустячным делом, дядя же посчитал, что где-то их потерял. Открыв дверь, Роб заглянул туда и сказал, что эту комнату он оставляет Полу, а сам пойдёт в следующую.
Только свет в комнате не включай, прошептал Роб и пошёл к следующей двери.
Пол зашёл и прикрыл за собой дверь. Достав из рюкзака фонарь и включив его, он осмотрелся вокруг. В комнате стояло несколько стеллажей, на стенах висели полки. Луч фонаря выхватил из тёмной глубины стол с бумагами, коробочками и компьютером. Пол заворожено повёл фонарём по ближайшим стеллажам и стал читать надписи на коробках наполнявших стеллажи сверху донизу. Собственно он не знал, чего именно ищет, слово "Мезозой" ему особо ничего не говорило, но они с Робом решили, что возьмут по одному любому артефакту. Больше и не надо, жмурясь, говорил Роб. Если мы возьмём много, то быстро узнают о пропаже.
Пол тогда удивился, откуда в Робе такое понимание всего этого, ведь у него самого и близко такого не было, всё в чём он разбирался, да и то на своем уровне, это был футбол и велосипед. Во всех отношениях Роб был старше, он был взрослым, может это связанно с тем, что семья Роба много переезжала, и многое повидала.
Пол с трудом прочитал на ближайшем стеллаже написанное корявым подчерком слово "Мел". Разобрать, что было написано на коробках и ящичках было непросто. Пол водил лучом фонаря по полкам стеллажа. Вот коробка с надписью "Нижний мел. Пр.", папки, папки, ещё много пеналов с номерами, металлический ящик с надписью "Птеродактили". Жаль, до него не дотянуться. Пол прошёл чуть дальше и наткнулся на деревянный ящик с загадочной надписью "Инклюзы". Заинтересовавшись, он снял ящик с полки, который оказался довольно лёгким, и в предвкушении сел на пол. Открыв ящик, он замер. Ящик изнутри был наполнен пеналами с прозрачными крышками. А внутри пеналов лежали янтарные камушки. То, что это янтарь, Пол догадался, вспомнив программу по «Дискавери», где рассказывали о насекомых застывших в янтаре. Достав один из пеналов, Пол осторожно открыл крышку и вот под светом фонаря замерцал округлый кусочек янтаря. А в середине тёмной каплей застыло насекомое. Пол почувствовал возбуждение от прикосновения к чему-то очень древнему. Он сразу же забыл о зубе Тирекса, всем его вниманием овладел этот кучек застывшей смолы. Положив его обратно, Пол начал осматривать остальные пеналы. И нашёл то, что ему понравилось больше всего. Большой камень янтаря, окраской переходящей от чёрной к прозрачно-медовой, с большим насекомым внутри. Сложив вынутые пеналы обратно в ящик, Пол поставил ящик на полку и зажав янтарь в руке, нет, уже не янтарь, а его Артефакт, Инклюз, пошел к столу в конце комнаты. На столе или в столе прямо таки должно быть увеличительное стекло. Ему хотелось рассмотреть поближе, что же там внутри янтаря находилось.
- Ну и бардак, - пробормотал Пол глядя на стол. Эти археологи или как их там называли, были очень неряшливыми, найти линзу среди нагромождения бумаг, папок, коробок из под пиццы было проблематично. Наугад открыв один из ящиков стола, Пол сразу же нашёл то, что искал. Поставив фонарь на стол, он удобно сел за стол и начал рассматривать янтарь на свету.
В луче фонаря насекомое приобрело чёткие очертания. Это был комар, Пол заворожено смотрел на него. Он ничем не отличался от тех, что сейчас живут. Те же крылья, ноги, тельце. Разве что чуть больше по размерам, чем современные комары. Взяв линзу, Пол стал рассматривать насекомое медленнее и тщательнее. Он действительно ничем не отличался от современных комаров, и Пол начал терять интерес, как вдруг ему показалось, что крылья у комара чуть дернулись. Пол моргнул, протер глаза, и снова посмотрел на насекомое. Пару мгновений ничего не происходило, но тут ему опять почудилось трепетанье крыльев, но к нему ещё добавилось дрожание усиков и ножек. Он заворожено смотрел на эти движения, во рту пересохло, и комар вдруг стал увеличиваться в размерах, пока не заполнил всю голову Пола. Пол беззвучно закричал и очутился внутри комара. Ворох запахов нутряных ощущений обрушился на него. Пол завертел головой пытаясь понять, где он и что с ним. С возрастающей паникой он увидел, а вернее ощутил, темноту вокруг, дорожки и тропки среди темноты и дрожащие силуэты очень похожие на динозавров. Он с удивлением понял, что он летит. Летит к дрожащим силуэтам, летит так, как летают все комары, то по прямой, то бросаясь в стороны, летит, следуя тропкам и дорожкам. Запахи, догадался Пол. Одуряющие дорожки запахов, он вдруг почувствовал дикий голод. Ушла паника и страх, и не рассуждая Пол понесся к ближайшему силуэту. Надо выбрать мягкое и сочное место, помягче, ближе, ближе. Вдруг дрожащий силуэт заполнился яркими и не очень, участками, и Пол, всё так же, не понимая что делает, выбрал наиболее яркое пятно и быстрее полетел к нему. Вот оно, рядом, Пол сел на него и вонзил хоботок. Наслаждение было сродни тому, что он ощущал, когда ему снился недавний сон. Больше, больше, дольше, Пол не мог остановиться, наслаждаясь. Но наступил момент, когда он ощутил странное насыщение, и тяжело оторвавшись от жертвы, взлетел и поразился враз изменившейся картине. Теперь, когда он наелся, силуэты динозавров и дорожки запахов стали приглушенней, а из общей темноты стали выделятся скопления тяжёлого мрака, в которые захотелось спрятаться. Не в силах сдерживаться, Пол грузно полетел к ближайшему укрытию. Блаженная темнота поглотила его и Пол сев на ветку дерева, а то, что это дерево он просто знал, и стал готовиться к... К чему он так и не успел понять, потому что вдруг что-то схватило его за одну из лапок, мигом схватило за вторую, и Пол дернувшись, оказался в медленно набегающей капле смолы. Он заметался, изо всех сил пытаясь вырваться из ловушки, но так только ещё сильнее застрял в ней. Вот капля уже почти накрыла его, Пол с ужасом начал понимать, что сейчас наступит конец, мир сузился до размеров янтарной капли и всё чувства и ощущения, распахнутые до этого во всю ширь, сузились до крохотной точки в его сознании и тогда он умер. Было пусто, темно, страшно и одиноко.
- Эй, вставай! Что с тобой?
Пол очнулся от легкого шлепка по щеке. Над ним стоял Роб и с тревогой всматривался в него. Болела голова, во рту пересохло и немного тошнило.
- Все в порядке, я наверное грохнулся в обморок, не знаю что со мной, - пробормотал Пол. Робу можно было сказать всё, даже про обморок, но про то, что Пол видел и ощущал во время обморока, говорить не стоило.
Роб улыбнулся, помог ему подняться с пола и сказал, что нашёл его через час после того, как они разошлись. Роб спросил насчёт находок, Пол разжал запотевшую ладонь и показал ему Артефакт.
- Хорошая находка. А я нашёл зуб Тирекса! - Роб достал из кармана пластиковый пакет с невероятно крупным клыком. - Думаю, хватит, надо идти обратно в туалет, миссия выполнена.
Пол слабо улыбнулся, чувствуя себя лишённым всяческих сил. Ему было не очень хорошо, он слабо соображал и все оставшиеся часы до открытия музея, он провел сидя в туалете, проваливаясь в полусон полубред, где он себя чувствовал большим комаром охватившем весь мир.

[CENTER][U]продолжение[/U]
[I]*погружение 03:54*[/I][/CENTER]
Пол очнулся от воспоминаний. Тело онемело окончательно, он уже не чувствовал ни ног ни рук. Попробовал пошевелиться, ему с трудом это удалось и Пол понял, что он уже почти наполовину утонул в битуме. Его начала бить крупная дрожь, хотя холодно не было, наоборот, битум был тёплый, прогревая немного и воздух над ним. Капли дождя, падавшие через открытый люк наверху, спасали чуть-чуть от жажды, хотя, горько подумал Пол, он утонет раньше, чем жажда действительно станет проблемой. До утра не дотянуть, его смена придёт только к восьми утра, и дожить до этого времени он уже не надеялся. Начал чесаться нос, сначала совсем немного. Словно издеваясь, зуд то пропадал совсем, то появлялся снова, с каждым своим появлением становясь более длительным и изощренным. Пол застонал от бессилия. Этот зуд сводил с ума. Невозможность справиться даже с этим, пустячным, в обычное время, неудобством, только прибавляло безнадёжности и отчаяния. Руки все оказались полностью в битуме, и вытащить их не представлялось возможным. Зуд в носу стал просто невыносимым, вытесняя все мысли из головы. Пол истерично захихикал, а потом заплакал. Ему показалось, что он сходит с ума. Сейчас бы это ему не помешало, о да, лишь бы исчез страх и ужас, который внутри него рос медленно, но верно как лавина. Зачесавшийся нос стал очередным камнем в надвигавшейся лавине безумия. Легче от понимания этого Полу не стало.
- Сволочь! - заорал Пол, что было сил в пустоту. Сразу стало легче.
Тогда Пол, наверное, битых полчаса орал и ругался до хрипа. Перестал, когда горло уже просто разрывалось, зато зуд в носу прекратился. Что дальше делать он не знал. Вспомнил о мумиях, туго спеленатых, он читал, что так иногда живых людей, клали в саркофаги, казнь была такая. Те же, наверное, чувства, та же безнадёжность. Пол незаметно для себя задремал.
Пшш. Пол очнулся, резко, как обычно так бывает. Наверно показалось, слуховых галлюцинаций ему ещё не хватало. Пшш, раздалось совсем рядом.
- А чёрт, - ругнулся Пол.
Рация на груди снова издала шипенье и смолкла. Вот он идиот и дурак. Как он мог забыть про рацию, когда у него были свободны руки?! Он бы мог связаться с напарником, даже если тот бы крепко спал, он бы орал в рацию со всех сил, и мог его разбудить. Бог ты мой, в смятении подумал Пол.
- Привет, - раздалось из рации.
Пол в изумлении перестал дышать. Надежда теплым комком рождалась в его груди. Не веря своим ушам, Пол с напряжением вслушивался в тишину.
- Привет, - повторил голос из рации.
- Эй, кто это? - хрипло спросил Пол, не узнавая голос. - Кто это, чёрт возьми?
- О, ты тут, - сказал голос. - Кто я? Я твой собеседник.
- Боб, ты? - спросил Пол на всякий случай.
-Нет, я не Боб. Я твой собеседник.- голос замолк.
-Спаси меня, - крикнул Пол. - Помоги мне, я в ...
-Не сейчас.- перебил голос. - Потом. Когда ты утонешь.
Пол не верил своим ушам. Не может быть такого. Надежда начала быстро таять.
- Что ты несёшь?! Я не понимаю, как так может быть?! - закричал Пол. - Откуда ты знаешь, что я тону, кто ты чёрт тебя возьми?!
- Я собеседник, наблюдатель, - произнёс безжизненный голос. - Я тот, кто с тобой будет, когда ты умрёшь.
Я сошёл с ума, подумал с отчаянной радостью Пол. То, что он слышал, было просто невозможно. Частота у рации была внутренняя, на неё были настроены только рации трудяг с завода. А может это Боб? Но голос был не похож. Да и не был Боб психопатом. А голос, нехороший был голос, очень походил на голос психопата. К тому же голос не мог слышать его, Пола. Для этого Пол должен был нажать на кнопку передачи. А значит... Значит мне всё кажется, значит я съехал с катушек. Или…
- Ты не сошёл с ума. - прошипела рация.
-Кто ты, мать твою?! Что тебе от меня надо? - заорал Пол. Горло взорвалось острой режущей болью.
- Я наблюдатель. Я просто смотрю, - терпеливо повторил голос.
Пол рассвирепел. Однако это была свирепость страха буйвола перед прайдом львов, окруживших его. Страх перед неведомым голосом, человеком, человеком ли? Страх был и до голоса. Но он был обычный, хотя и страх смерти. А тут Голос. Безжизненный, совсем без эмоций, Голос вещавший из выключенной рации. Впору было сойти с ума, Пол начал снова об этом мечтать, чтобы не чувствовать этого страха лишавшего даже той небольшой надежды, что в нём была. Он высасывал всю жизнь, всю энергию, он делал из него собаку с выпученными глазами и забитой битумом пастью.
- Боишься? - спросил голос. - Правильно делаешь. Хочешь я расскажу, что будет, когда ты погрузишься в битум полностью?
- Иди ты... - Пол с трудом выругался.
- Мне нужен ты, - голос из рации стал чуть громче. - Нужен ты и никто другой. Твоя смерть мне нужна. Я расскажу, как ты умрёшь. Когда битум достигнет твоего рта, ты будешь стараться поднять голову как можно выше. У тебя будет пару минут, прежде чем ты погрузишься полностью, до момента, когда не сможешь сказать и слова. Ещё через десять минут битум доберётся и до твоего носа. Медленно, очень медленно он проникнет в него и начнёт заполнять тебя изнутри.
- Заткнись ублюдок. - устало пробормотал Пол. Страх слегка притупился, и его место заняло мрачное отчаяние.
- Твои лёгкие медленно будут наполняться битумом, тебе предстоит несколько очень неприятных минут. Да, ты действительно умрёшь. - продолжил голос как ни в чём не бывало. - Боишься?
Пол открыл глаза. Вдалеке едва светлел открытый люк, через который падали редкие капли. Дождь, по всей видимости, практически прекратился, и до конца ночи было ещё далеко. Шансов дожить до утра становилось всё меньше. Если бы он при падении не потерял сознание! Он бы смог дотянуться до лестницы, а там бы он продержался, а так... Если бы он вовремя вспомнил о рации. Много если, слишком много для той ситуации, в которой очутился Пол. Он не задумывался о неизбежности смерти. Нет, он понимал, что попал в очень неприятную ситуацию, но до Голоса из рации, о смерти, как уже о свершившемся факте, не думал. Вновь стало страшно. Осознание смерти накрыло его как океанская волна на побережье Австралии, где он пытался заниматься виндсерфингом. Стала снова бить крупная дрожь.
- А ты как думаешь, боюсь я или нет? - спросил Пол, стараясь чтобы его голос не дрожал.
- Боишься, - утвердительно сказал голос. – Все боятся. Хотя как по мне не стоит бояться того, что, так или иначе, произойдёт. Чуть позже или раньше. Хотя вам, почему-то очень важно, чтобы это произошло позже.
-Нам? - Пол закашлялся. - А тебе?
- А мне всё равно. Мертвые не могут умереть ещё раз. Бойся. Больше бойся.
Полу от этих слов стало очень страшно. Стало трудно дышать, на грудь словно навалился носорог, Пол понял, что это битум. Он закрыл глаза и заплакал. Он тонул.

[CENTER][I]*подъём 05:45*[/I][/CENTER]
Пол спал и ему снилось, как он лежит в битуме и слышит голоса за стенками металлической башни. Он кричит им, но они его не слышат. Голоса всё удаляются, Пол плача, кричит им в след, но его всё так же не слышат. Пол перестаёт кричать и плачет от отчаяния. Пол проснулся.
Ничего не изменилось. Слабое свечение люка над головой, дождя нет и теперь становилось всё душнее и душнее. Вот теперь захотелось пить, губы пересохли и потрескались. Пол облизнул их и болезненно поморщился. Сейчас бы здорово пригодился крем тётушки Абигайл, тётушки его Елены. Он невольно улыбнулся и вспомнил тот день, когда пригласил Елену на первое свидание. Он вообще был старомоден в этом отношении. Ему нравились свидания, нравилось устраивать маленькие сюрпризы, тем более, когда девушка ему нравилась. А Елена ему очень понравилась. После того самого падения на катке, когда они познакомились и обменялись номерами телефонов, он ложился спать думая о ней. Он влюбился. Да, пожалуй, так и было. Влюбился с первого взгляда. Такого с ним не было со времён колледжа. Да, были девушки, он же мужчина, но не было романтики, вернее её было ровно настолько, насколько она была нужна, чтобы можно было затащить девушку в постель. Но конечно, не было у него вороха девушек с кем он одновременно крутил, как один его приятель, бабник и забияка. В один момент времени одна девушка. Его правило, которому он никогда не изменял. Пожалуй, это и делало его одиноким. А тут появилась Елена, с которой он почему-то был уверен, что она с удовольствием примет его приглашение на свидание. Он медлил со звонком почти неделю. В пятницу, через шесть дней после знакомства, он набрался смелости, позвонил ей и пригласил на свидание. Она сразу же согласилась.
Встретились они в "Швейке", ресторанчике открытым Йозефом, эмигрантом из Чехии. Там было тихо и спокойно, там можно было вкусно поесть и так же вкусно поговорить. Перед встречей Пол забежал в магазин и купил ананас. Сидя за столиком и ожидая Елену, он немного нервничал. Как она отреагирует, понравится ли ей то, что он хотел ей подарить? Когда она появилась в дверях, он на мгновенье замер. Боже, до чего она была прекрасна. Подав ей руку, он усадил её за столик, а сам достал спрятанный ананас и протянув его Елене, начал рассказывать о том, что в очень редкостном и экзотичном магазинчике он нашёл сей дивный цветок, и что он успел взять последний, так как ценителей такой редкости было много, и что этот цветок достоин быть подарен ей. Закончив, он затаил дыхание, ожидая её реакции. А она звонко засмеялась, принимая его подарок. Пол обрадовался. Стараясь скрыть радость, он начал быстро и много говорить. Неважно что, он сам уже не помнит, но она всё прекрасно поняла. А после ужина была долгая прогулка по парку. Они говорили о многом. Искать темы для разговоров не приходилось, они находились сами, вот только что говорили о том, что нравится им в докторе Хаусе, а через минуту с жаром спорили о том, кто больше пробовал напитков на основе водки. Это было редкостное единение, столь ценимое во все времена, правда, за все времена Пол бы не ручался, но всё равно это было прекрасно. Все, что было до этого и рядом не стояло. Он и не знал, что можно с одной встречи, с одного взгляда чувствовать такое. Всё что было вокруг них, становилось слегка размытым, оставались одни контуры, которые при желании снова можно было наполнить смыслом, главным же было осознание того, что рядом идёт с тобой она, смеясь вместе с тобой, твоё мнение дополнялось её мнением, а взгляды были одними. Тут не было место доминированию, неважно чьему, от них в ужасе разбегались принципы современного безразличия, бежала скука, прятался, поскуливая и жалобно воя, быт; ссора сняла маску и оказалась, что под нею таится скромное понимание. Куда подевалась вся та социальная статусность, под которую великолепно мимикрировал обычный феодализм, неважным и ненужным, отжившим своё оказалось всё то негативное, без чего не представляются современные взаимоотношения. Конечно, Пол не мог знать всего этого, но уже тогда, на первом свидании, он начинал догадываться, что у них именно так и будет. Проводя Елену, он шел домой как во сне и думал. Думать пришлось о многом. О хороших случайностях, которые наверняка есть у каждого, но не каждый может ими воспользоваться. А то, что он сорвал джек-пот у него не было ни единого сомнения.
Пол улыбнулся. Ну а секс с ней был просто отличным. Хотя только с ней он впервые начал понимать, насколько секс ущербен без настоящих чувств, без настоящей влюблённости, без настоящей любви. Он даже не мог представить, что он будет испытывать такое. Привычные шаблоны оказались разбитыми вдребезги, и невероятным оказалось то, что и Елена сама испытывала то же самое, что и Пол. Он снова улыбнулся, вспоминая день, когда он сказал ей о любви к ней. Это был обычный день, прошло два месяца после их знакомства. Два месяца, за которые он столько всего обдумал и передумал. Они были в нью-арт галерее, где она была арт-директором и где проходила выставка какого-то известного фотокорреспондента. Было множество больших фотокартин с разной тематикой, она вела его по самым сильным работам, и возле одной из них, на которой был дом, простой дом, они долго стояли. Теплота в картине манила и притягивала, ощущение неземной близости заставило Пола взять её ладонь в руку. Она повернулась к нему и посмотрела на него. А потом просто сказала, что ... Он не дал ей сказать, перебив простыми словами: "Я тебя люблю".
- А что дальше? - прошипела рация.
Пол вздрогнул.
- Какое тебе дело, - он начал опять закипать. – Какое, мать твою, тебе дело!
- Мне интересно. - проговорил голос.
Пол промолчал, голос тоже замолк. Он лежал, ощущая себя деревяшкой, бесчувственным бревном. Запекшиеся и растрекашиеся губы ужасно саднили и пекли, опять зачесался нос и Пол, подняв руку, почесал его. Поднял руку. Пол в изумлении уставился на руку, всю измазанную битумом. В голове медленно щелкали винтики и шестерёнки. Такого быть не может. Не может. Но вот его рука, вот она, он ведь недавно был в битуме практически весь, не пошевелиться, а тут свободная рука. Пол попробовал приподнять голову и это ему удалось. Он был по пояс погружён тёмную и маслянистую массу битума, ног не было видно, но главное, что освободились руки. Пол воспрянул духом, посмотрел назад на лестницу. Вот она, совсем рядом, если он до неё дотянется, то считай спасён.

[CENTER][I]*погружение 06:15*[/I][/CENTER]
Каким образом освободились руки, Пол не знал. По всем законам физики, ему было суждено только погружаться и ничего более. Но и голос из поломанной рации, он первым делом как освободились руки проверил рацию, тоже совсем не вписывался в реальность. Хотя голос молчал, и Пол начинал думать, что ему он просто померещился. Пол потрогал битум. Он странно пружинил, что давало пищу для размышлений и повод к надежде на спасение. Как только у него снова появилась надежда, появились и силы и ясность мышления. Теперь всё зависело от него, как он поступит и что сделает. Нужно было дотянуться до нижней ступеньки и вырваться из этой трясины. Но чем дольше он думал, тем меньше ему нравилось то, что он должен был сделать. Собственно ничего другого не оставалось, как рискнуть и перевернуться на живот, одновременно пытаясь подтянуться и достать до нижней скобы.
Решено. Пол глубоко вздохнул и начал двигаться, пытаясь перевернуться. Тугая жижа битума сперва сопротивлялась его попыткам, но потом сдалась и вот он уже лежит на животе со свободными руками. Битум вёл себя как солёные воды Мёртвого Моря, что было очень странным. Но это не важно, сейчас Пол не об этом думал. Теперь он сможет дотянуться. Не сможет, а просто обязан. Пол начал двигать ногами и руками пытаясь оттолкнуться от битума и продвинуться к лестнице. У него получалось! Пол мог поклясться, что он немного продвигался вперёд. Битум словно потерял всю свою липкость, ему без труда удавалось отрывать руки, чтобы плыть, словно он был в воде. Всё потеряло для него значение: голос, воспоминания, битум. Только скобка лестницы, только она, такая близкая и далекая. Вот, совсем чуть-чуть осталось, он уже касается её кончиками пальцев. Ещё немного, последний рывок и Пол почти ухватился за ступеньку.
- Думаешь получиться? - глухо прошипел голос из рации. Почти получилось.
От неожиданности Пол вздрогнул, и битум мгновенно стал жидким. Пол провалился по горло и только руки и голова остались на поверхности, панический ужас мгновенно его парализовал. В голове была каша, мысли путались, остались только инстинкты, которые вопили во весь голос "Ты тонешь! Ты был близко! Ты тонееееешь!". Пол замычал и начал дёргаться из последних сил, протянув вверх, к скобе, свои руки.
- Не получиться. - так же безразлично донеслось из рации.
Пол погрузился ещё глубже, масса битума сдавила грудь, и стало труднее дышать. Сил не оставалось. Он тонет, и больше не увидит, не услышит свою Елену, не скажет ей много того, что так хочется сказать, не сделает очень многого.

[CENTER][I]*подъём 07:35*[/I][/CENTER]
- Всё? - спросил голос. - Сдаёшься?
- Нет, - прохрипел Пол. - Выкуси.
- Но что ты можешь сделать? - голос равнодушно поинтересовался. - У тебя совсем нет сил, все съел твой страх и ужас. Ты почти умер. Почти мой.
Пол лихорадочно соображал. Смерть? С ним говорит смерть? Что за бред! Такого не может... С ним не могло произойти всего этого. Это нереально, это сказка, это бредовый сон.
- Нет, я не смерть. Я твой.. - голос не договорил.
Пол вдруг засмеялся. У него нет сил, с ним разговаривает нечто похожее на Смерть, он почти утонул, а ему смешно, страх улетучился, словно его и не было. Он смеялся и смеялся, слёзы полились у него из глаз, до чего же ему стало смешно. Как говорила Елена, станет страшно - посмейся. Страх боится, да страх боится смеха, радости. Но только настоящего смеха. А сейчас Полу терять было нечего, и он смеялся от души. Смеялся над голосом, над смертью, что пришла полюбоваться на его муки, смеялся над собой, так нелепо попавшим в битумную ловушку. И действительно, как не посмеяться над всем этим, когда и плакать-то сил нет, и он как та лягушка, что в молоке пытается взбить масло. От этой мысли ему стало ещё смешнее.
Он почувствовал, как битум отпускает его понемногу, как он становится чуть мягче и пружинистее, давление на грудь стало спадать. Пол перестал смеяться и подумал о его Елене, о её смехе, о руках, о её привычках и вкусах, о том, как она ему говорит о своей любви к нему. После смеха хотелось думать только о хорошем, прекрасном, смех разгрузил и развеял страх. Он продолжал вспоминать о том, как съехались и как они выбирали себе квартиру, о планах и будущих детях. И чувствовал, как битум совсем ослабел, выпускает его, почти выдавливает из себя. Пол из последних сил, начиная вдруг понимать что происходит, напрягаясь так, что стало больно в голове, начал тянуться до лестницы и же ухватившись за неё и взявшись за нижнюю, сплетая руки так, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выпустил из рук спасительную скобу лестницы, и, теряя сознание, Пол услыхал голоса сверху что-то кричавшие о нём или ему, и короткую трескучую фразфразу из рации:
- Молодец. Ты понял.
[CENTER][U]Конец.[/U][/CENTER]

[CENTER][B]Пять правил[/B][/CENTER]
Здравствуйте. Меня зовут Куршплан-о-Кунпрашмит Праскотинави, хотя некторые зовут Стасом. Я не против, хотя и не понимаю предпосылок меня так называть. Главное чтобы не назвали Куршем или Куном. Не надо сокращений. И это первое, что вам надо будет запомнить. Как ваш тренер по росту личности я гарантирую, что после моих семинаров вы станете незаменимыми специалистами по работе с людьми. И если не все из вас будут лучшими, то уж точно все вы будете знать что надо сделать чтобы избежать или разрешить конфликтные ситуации, как управлять гневом людей и многое другое.
И всё это я сделаю путём применения такого инструмента как партизанский маркетинг. Вот, вижу удивлённые взгляды. Да, спрашивайте. Что? Какое отношение имеет партизанский маркетинг к управлению людьми? Самое прямое. Он позволяет манипулировать людьми с минимальными затратами. Да, я понимаю, что это методы самих людей, но это очень эффективные методы. Вы все знаете Шпанглонама-у-Паровинскера или Ракету. Да, да, именно он. Что позdолило ему стать таким известным? Правильно, партизанский маркетинг. И, конкретно, мои семинары. Итак, начнём.
Человек. Тщеславное существо, сильно подверженное влиянию окружающих факторов, мнению других людей. О, как любопытно бывает когда, мнение одного человека, вдруг приобретает такое значение, что оно становиться важным для всех окружающих. И тогда, узнав об этом, человек гордо задирает нос, переставая видеть других. Отсюда и первое правило: потакай тщеславию человека. Как рассказывал Рабинтрагинидат-а-Тагор, тщеславный человек подобен породистой лошади в упряжке среди таких же лошадей, застрявшей в грязи. Каждая из них мнит себя породистее других, когда стегнёшь одну, то другая этому радуется. Если надо добиться того чтобы человек мешал другим, то просто внуши ему, что он лучше остальных.
Человек. Глупое существо, не видящее дальше своего носа. Он как тот самый батрак, купивший вместо свежей рыбы, тухлую. Ему дали выбрать себе наказание: съесть тухлую рыбу, выплатить стоимость рыбы или же получить сто ударов плетью. Начав есть рыбу, батрака вывернуло наизнанку, так что он решил, что лучше получить сто ударов плетью. На половине ударов он не выдержал и согласился выплатить стоимость рыбы. Человек, жадное существо. Он и съел тухлятину и был бит и лишился денег. Запомните второе правило: глупость не порок, жадность не грех. Управлять человеком, маня его морковкой, проще простого. Только глупый человек бывает очень жадным. И только тщеславный считает, что он не глуп и не жаден. Играйте на его жадности и глупости, и будет вам своя, персональная пирамида.
Человек. Невнимательный он и не видит очевидного, купаясь в лучах себялюбия. Чуточку внимательности и тогда большая часть проблем было бы решены сами собой. Однажды случилась такая история с Рабинтрагинидат-а-Тагором. Пришёл к нему далёкий родственник, хотел занять денег. Сидят возле камина, обсуждают дела всякие. Тут молодой человек достаёт трубку, набивает её табачком, достаёт спички и курит. Раби, да простит он мне такое сокращение, посмотрел на него и сказал, что не станет иметь с ним дела, потому что он расточительный и невнимательный. Молодой человек удивился и возразил что он очень внимательный и экономит на всём, на чём только можно. Раби ответил, что не на всём, ведь не заметил же молодой человек рядом горящего камина. Вот и третье правило: затмевайте взор человека пустым, ярким и глупым. Лишь невнимательный человек достоин вашего внимания. И только такой, он подходит для самых лучших из нас.
Человек. Как хорошо, что он с трудом может понять свои желания и, практически никогда, желания других людей. Не каждый, называющий себя читателем, способен прочитать больше чем, написано. Это нам на руку, не надо тужиться, пытаясь оправдывать свои действия. В общем, проще не напрягаться, пытаясь что-нибудь понять. Есть история о понимании. У одной пожилой тётушки было три сына, давно уехавших от неё. Всё трое смогли добиться в жизни чего-то важного для них, и, справедливо считая свою мать причастной к этому, решили её отблагодарить. Старший сын купил ей дом со множеством комнат, средний купил автомобиль с шофёром, а младший в течении десяти лет обучал попугая, читая ему разные книги, чтобы он мог ответить маме на любой вопрос. Каждый из сыновей считал свой подарок самым важным, поэтому они спросили у мамы, какой из подарков ей больше всего понравился. Мама поблагодарила старшего сына за дом, но сказала, что незачем ей он, ведь сидит она только в одной комнате, среднему сыну сказала спасибо, но пожаловалась, что не зачем ей автомобиль, некуда ей на нём ездить, а младшего обрадовала, сказав, что его подарок был самый лучший, ведь суп из курочки присланный им, был очень вкусным. Вот вам и четвёртое правило: стимулируйте лень человека. Ведь только истинно ленивый никогда не станет разбираться в природе вещей. Только такой человек позволит собой управлять.
Человек. Большой любитель лжи, неправды. Да как иначе, если в нём есть всё то, о чём я говорил раньше. Однажды Правда ходила по большому городу, голая и голодная. Куда бы она не обращалась, везде она находила непонимание и отторжение. Печальная и обеспокоенная она повстречала Ложь, открыто, но нарядно и ярко одетую. Ложь поинтересовалась у Правды, почему она ходит такая грустная и печальная. Та ответила, что никто не хочет ей помочь, все её отталкивают и гонят. Ложь удивилась, но решила Правде помочь. Одолжила ей немного своей одежды и Правда стала похожа на Ложь. Однако, теперь её не гоняли, а везде встречали и приветствовали. Вывод прост: человек не может принять голую правду. Он так же не способен отличить правду ото лжи, если умелые умы одинаково их приоденут. Под умелыми умами я подразумеваю вас, моих слушателей. И это будет пятое правило партизанского маркетинга. Напоследок скажу: это самое главное правило, ведь искусно манипулируя правдой и ложью, мы получаем доступ ко всему человеческому сознанию.
Все эти правила партизанского маркетинга увеличат ваши шансы в два, в три, и даже в пять раз. Главное помнить о них, это довольно просто, ведь сам человек будет нам о них постоянно напоминать. Вы поймёте, как легко, с помощью этих простых рекомендация добиться полного контроля. А ведь нам, маленьким мозговым тараканам, нужен полный контроль человека, ведь он, это мы, ведь он, это наш дом.
[CENTER][U]Конец[/U][/CENTER]

[B][CENTER]Не тот образец[/CENTER][/B]

Я проснулся в дурном расположении духа. На сегодня у меня было запланировано два неприятных дела и одно приятное. Неприятные дела начинались раньше и могли запросто превратить приятное в подобное себе. Поэтому дурное настроение я решил поправить выпивкой. С утра пить, конечно, дурной тон, да ещё верный шаг спиться, но когда дело жизни рушиться на глазах, то и не только запьёшь. Хлебнул одно виски с содовой, вызвал такси и поехал на первое неприятное дело. Надо было подписать документы по ликвидации предприятия "Оружие братьев Ганз" - моего бывшего предприятия и по совместительству дела моей жизни. Братьев у меня, по-правде говоря, не было, но люди во все времена охотнее доверяли семейным предприятиям, мол, традиции и всё такое. Тем более, когда дело касается таких серьёзных вещей как оружие. Стрелковое, малые тиражи, серебряные вставки, использование дерева вместо композитных материалов, это всё делало моё оружие предметом вожделения коллекционеров. Правда, это была всего лишь надводная часть айсберга, которая тешила моё самолюбие и налоговые органы. Ну, а подводной частью было производство тяжёлого стрелкового вооружения, которое охотно покупали ценители из Африки и других горячих точек. Спасибо папочке, научившему меня как огибать подводные камни в этом щекотливом и нервном занятии. Нет, я неплохой человек, мне искренне жаль тех, кто погибает от моего оружия. Но я как муравей, у которого нет особого выбора, чем заниматься в жизни. Поэтому я делаю то, что делаю. Вернее делал, до недавнего времени.

Всё началось, когда с неба на нас упали пришельцы. Чёрт его знает, откуда они явились, но мой друг, Доктор, который в числе первых людей с ними контактировал, говорит, что они прилетели с таких космических далей, что понадобиться жизнь нескольких поколений, чтобы до них можно было долететь со скоростью света. И спрашивается, чего им не сиделось в таких далях. Так вот, свалились они с неба и на Земле мигом наступила пора восторженного энтузиазма. Ну, сперва конечно вояки навострили свои радары, приготовили ракеты, но, видя, что никто нас захватывать не собирается, приуныли. А уж после первого контакта, когда стало ясно, зачем они прилетели, то обрадовались словно малые дети. Я радовался тоже. Зря, как оказалось. Прилетели они с очень благородной целью, хотели нас приобщить к содружеству разумных цивилизаций, которые так редки, что терять любую из них, даже самую отсталую, было бы кощунством. А так как мы оказались всё же довольно отсталой цивилизацией, то сперва они предложили помочь нам в преодолении этой отсталости. А кто от бесплатного уксуса отказывается? Короче говоря, эта помощь была очень разнообразной: от всяческой готовой инопланетной техники и приборов, до предоставления технологий и схем для ее производства. Как-то само собой вышло, что на Земле образовалось одно единственное правительство, со штаб-квартирой в бывшем здании ООН. Я до сих пор удивляюсь тому, что не было особых волнений и анархии, что никто даже не попытался отстаивать своё право на отсталость с оружием в руках. Наверное, все подспудно понимали, что когда над песочницей, в которой копошатся детишки, любящие подраться, стоит взрослый и не ясно, что у него припасено – кнут или пряник, то тут особо не подерёшься. Правда самих Пришельцев в глаза никто не видел, но зато их корабли, как орбитальные, так и атмосферные, не давали повод усомниться в их реальности.

Одним словом, с появлением пришельцев многие вещи канули в лету. Исчезли целые отрасли производства, отпала необходимость в государственных границах, пропала необходимость разделения и обобщения друг от друга, всё стало мелочным каким-то, и самое главное, войны ушли в небытиё. Да, войны, существовавшие всегда и так долго кормившие моего деда, а потом отца и меня, попросту исчезли за ненадобностью. Не знаю как для других, но для меня понимание этого наступило быстро и безжалостно. Одним прекрасным днём вернулась огромная партия моего любимого тяжёлого вооружения. И что с ним делать я не знал. Тщетно попытался пристроить его в провинцию Конго, как оказалось, тамошние короли сменили кровожадную религию на поклонение космическим пришельцам и оружие оскорбляло её. В бывшей Нигерии народ закопал автоматы в землю и с удовольствием познавал прелести разведения по инопланетным технологиям пшеницы и кукурузы. Оружие оказалось никому не нужным. Ну, кроме коллекционеров, быстро смекнувших, что по чём. Однако коллекционное оружие приносило так мало звонкой монеты, что я едва не попался, когда от отчаяния попытался продать переносные зенитные комплексы, выдавая их коллекционные охотничьи модели ружей.

Вот так я оказался не у дел и, причём, с огромными долгами. Впрочем, по словам того же самого Доктора, через лет пять, в мире будет всего вдоволь, чтобы перестать беспокоиться о голодной смерти. Меня почему-то это не очень радовало. Менять производство я не хотел, а если точнее, не представлял на что его можно поменять, да и чего уж греха таить, попросту не мог этого сделать. По разным причинам. И тут Док предложил мне заняться производством для государственных нужд. Раньше можно было под это выбить большие бюджеты, а сейчас уже всё, поздно, не до этого, прогресс всей планеты идёт семимильными шагами, какие там серые бюджеты. Для меня же это означало новые затраты и практически разорение, хотя правительство и обещало какой-то доход, но я, по старой привычке, с опаской относился к любому участию государства в делах. Я сперва, конечно, отказался, но потом Док намекнул, что кое-кто в новом правительстве хочет засадить меня в тюрягу, за торговлю оружием и распространение смерти на планете(ну и формулировка!), если не приму предложение. Или же если не стану банкротом и не продам им своё дело за смехотворную сумму. Я разозлился. Во-первых, потому что Док в этом замешан, а он всё же мой лучший друг, а во-вторых, несмотря на присутствие Пришельцев, манера вести дела у людей особо не поменялась. Ну и высказал сгоряча, что я думаю по этому поводу. Доктор, умничка Док, тактично предложил встретиться и всё обсудить, на что я и согласился.

Именно сегодня мне надо подписать бумаги о банкротстве, это-то и будет первое неприятное дело. Назад свои слова о том, что лучше банкротство, чем работа на жадное правительство, я забрать не мог, гордость и всё такое. Эх, выдержки мне не хватает. Потом у меня была назначена встреча с так называемыми покупателями, собственно и представляющими собой второе неприятное дело. Они набрались наглости и прислали мне красочную брошюру, в которой рассказывалось о будущем моего семейного предприятия. Меня аж на слезу прошибло, когда я читал, как на месте завода построят фабрику, где станут печатать вакцину от полусотни заболеваний и самое главное, правда я не очень понял о чём идёт речь, станут работать над улучшением человека. Перековка мечей в орала прямо. Что же буду делать я, мало кого волновало. Даже меня, слишком уж всё быстро поменялось. Можно конечно попытаться заняться чем-то другим, но с появлением Пришельцев мир менялся каждый час, и следить за всеми изменениями было крайне затруднительно.

С этими мыслями я приехал в пустынный, уже бывший свой офис, где меня уже ждала улыбчивая девушка из комиссии по банкротству, с документами в руках.
- Быстро же вы, - усмехнулся я, проходя в директорский кабинет. - Как пираньи.
- Долго ли умеючи, - парировала она. - К тому же, таких как вы, очень много, вот и приходится делать все быстро. Столько надо успеть.
- И все они банкроты? - удивился я, садясь за стол.
- В основном да, - сказала девушка, положив на стол бумаги, - Банкротных выплат хватает чтобы покрыть все долги и оставить себе немного, например, на путешествия по миру.
Я молча подписал документы, попрощался с девушкой и, закурив гаванскую сигару, подарок последнего диктатора Кубы, решил в последний раз по цехам прогуляться. Времени до приезда покупателей еще было достаточно. Стало очень грустно. Рассматривая пустой склад, я начал думать, куда бы отправиться в путешествие, после того как всё это закончится. Из этих мыслей меня вырвал телефонный звонок. Звонил Доктор, спросил как я и тут же предложил встретиться на час раньше.
- Приехали покупатели? - спросил он.
- Нет ещё, - ответил я, меланхолично жуя сигару.
- Вот и хорошо, - обрадовался Доктор. Голос в трубке на секунду затих, но тут же снова зазвучал как и прежде. - Ты можешь пока не продавать цеха? Просто я хочу тебе сегодня кое-что рассказать, вдруг это будет интересно и ты передумаешь.
- Могу, - всё так же меланхолично ответил я. Мне всё стало безразлично. Доктор попрощался и повесил трубку.

Доктор как всегда в своём репертуаре. Высокий, худощавый, правильные черты лица, он всегда был в движении, фонтанируя идеями. Был он энергичным учёным, инициатором и руководителем программы одного ныне исчезнувшего государства по поиску внеземной жизни. Когда жизнь такая нашлась, а вернее она нашла нас, государство это прекратило своё существование, вот ирония-то какая. Он первый человек, кто контактировал с Пришельцами. И один из немногих, кого первым ознакомили с планами Пришельцев, и кто вошёл в разработку программ по изменению планеты. В общем, он редкостный везунчик, имеющий прямое влияние на то, как станет жить человечество. Думаю, что свою премию Мира он рано или поздно получит. А сейчас он явно что-то задумал, раз просит не спешить с продажей, как будто это я очень тороплюсь. Если Док просит не продавать фабрику, то стоит попридержать коней. Я посмотрел на часы. Времени до приезда покупателей оставалось ещё два часа. Позвонив им, я перенёс встречу на завтра, а сам поехал домой, чтобы переодеться перед встречей с Доктором. Вот тут самое время рассказать, как два человека, занимающиеся такими разными вещами, подружились. Мы познакомились в студенческом баре МИТа. Я был барным чемпионом по скиболу целых полгода, пока меня не обставил молодой учёный с факультета астрономии. Я несколько раз пытался вернуть себе первое место, но Доктор, а это был именно он, всегда находил как меня обыграть. В общем, я вынужден был признать поражение и на вручение кубка по скиболу, я впервые с ним, не как соперник, но ещё и не как друг, выпил пива. С этого и началась наша дружба. Он не был ботаном, что довольно странно, но тем не менее был очень талантливым, он умел отчаянно гульнуть и так же отважно решать какую-то научную проблему. Одним словом компанейский гений.

Приехав в назначенное время в бар, где последние пять лет мы собирались, я взял выпивку и стал ждать Доктора. Ждать пришлось недолго. Доктор пришёл не один, с ним был какой-то неулыбчивый мужчина. Я махнул бармену, чтобы он принёс ещё два пива.
- Пол знакомься, это Ян, - сказал Доктор.
Я кивнул и отхлебнул пива.
- Ну как твои покупатели? - поинтересовался Доктор.
- Никак. Я перенёс сделку на завтра. - я снова отхлебнул пива и посмотрел на Доктора. - Давай-ка рассказывай, что ты там придумал. И учти, я ещё на тебя зол, за твоё участие в продаже моего семейного предприятия.
- Прогресс, мой друг, прогресс. Да и не желаю я тебе плохого. Лучше расскажи, какие у тебя планы после всех этих твоих оружейных дел. - сказал Доктор. Ян как-то незаметно расположился на стуле. Я покосился на него и, помолчав, сказал:
- Да особо никаких. Если я всё продам, то денег хватит ровным счётом на погашение долгов, и ещё останется на билет в какое-нибудь тёплое местечко. Думал было взять какой кредит под новое предприятие, но банки, ты представь, банки перестали выдавать кредиты. Совсем перестали. Когда такое было?
Доктор кивнул:
- Собираются менять денежную систему. Ну в том виде, в котором она сейчас существует, это анорхизм и ренегатство. Прибыли останутся только для стимуляции развития, а остального и так будет в достатке.
- Да? После появления пришельцев можно ожидать всё что угодно. В общем решил пока ничего не делать, по-крайней мере некоторое время. - я допил пиво. - А вообще, чертовски жаль, я не очень горю желанием продавать семейное дело. Были варианты конечно разные, но если бы меня не прижали...
- Послушай Пол, - сказал Доктор. - не продавай фабрику. Тут такое дело вырисовывается, что тебе лучше самому в этом поучаствовать. Давай закажем ещё пива и я тебе всё расскажу.
Ян заёрзал и материализовался на стуле, явно выказывая свой интерес. Видимо он имел к этому делу прямое отношение. Нам принесли ещё по пиву.
- В общем, дело вот в чём. Помнишь я тебе рассказывал про различные программы, которые мы сейчас реализуем совместно с Пришельцами? Их очень много, и не все они, скажем так, публичные. Ну по-крайней мере временно.
Я сделал удивлённые глаза. В самом деле, я этого ожидал, никогда ведь не бывает, чтобы всё было чистым, белым и пушистым, но вот чтобы Док...
Он продолжил.
- Так вот. Есть одна программа, очень интересная. Назовём её, скажем так, "Душевность". Эту программу предложили сами пришельцы, они её успешно уже применяли с какими-то медузоподобными формами жизни. Суть её очень проста. Мы, человечество, очень молодая раса. И очень агрессивная. Эта агрессивность есть наша суть, залог выживания и наша же погибель в конечном итоге. К примеру, Пришельцы за пару сотен лет успели найти пять новых цивилизаций, четыре из них сами себя и уничтожили. Пятые оказались те самые медузы. Уровень развития у них был такой же как и у нас, но вот с самоуничтожением у них явно дела были получше. Но всё равно, риски этого были, поэтому Пришельцы, обдумав все последствия, решили без долгих проволочек пойти на контакт. Он был удачен, как и с нами. Как ковбои, рисковые парни...
- Никакого риска, всё было продуманно. - вмешался Ян и тут же замолчал.
- Да, Ян прав. Они слишком цивилизованны для больших рисков. - сказал Доктор. - Так вот. Они с этими медузами возились очень долго. Технологии Пришельцев позволили открыть нечто удивительное, что присуще всем живым организмам во вселенной.
- Ха, неужели душу. - саркастически ухмыльнулся я, ткнув пальцем в небо.
- Да, представь себе, - голос Доктора стал необычайно серьёзным. - Именно душу. Представляешь себе? Открыли душу, подтвердили, что нечто подобное существует. Представь себе, сколько новых горизонтов им открылось.
Я представил. Представленная картина была ошеломляющей!
- В общем, что делать с этим открытием, они сперва не знали, у них тоже была когда-то религия, предполагавшая наличие души, поэтому они долго не решались приступить к исследованию этого феномена. Мораль, этика.. Ну а потом оказалось, что душа это вся суть поступков и устремлений живого существа. Инстинкты инстинктами, но без души они равнозначны программам для роботов. А дальше выяснилось, что душу можно программировать, изменять, словно кусок глины, причём в любом состоянии физической оболочки, быть своего рода Творцами. Не создавать конечно, а изменять.
- Черт. - не удержался я.
- Короче говоря, была создана технология и придуман прибор, назовём его универсальным душевным регулятором или просто «Духовник», который тонко настраивал душу конкретного индивида, подавляя или замещая негативные стороны души другими качествами, например терпимостью и пониманием. Тут нам повезло, взгляды на вопросы культуры и морали у нас оказались одинаковыми. Конечно, пришельцы первым делом опробовали эти «Духовники» на разумных медузах. Результаты были сногсшибательными. За какие-то пару лет, цивилизация медуз шагнула вперёд стопарсечным марш-броском, став при этом более гуманными и культурными, искоренившими всё то, что сейчас есть в нас плохого.
- Это уже становится интересным. - сказал я.
- Ага, думаю ты догадываешься, к чему я веду. - сказал Доктор. - Тот же самый фокус они предложили проделать и с нами. После долгих дебатов и споров самого разного толка, правительство всё таки решило это попробовать.
- И что, никто не высказывал опасения, насчёт контроля над человечеством и тому подобному?
- Обсуждалось и это. Но ведь никто не запрещает антидепрессанты и успокаивающие, которые, по сути выполняют ту же самую роль, что и «Духовник»...
- Погоди, - перебил я Доктора. - Антидепрессанты разве влияют на ...душу? Они успокаивают нервную систему и всего лишь.
- Я читал отчёты по исследованию души, которые для нас составили пришельцы. Наше тело, все его системы буквально пронизаны составляющими души. То есть нельзя разделить нервы от души, сердце от душевных переживаний и так далее, всё попросту завязано на душе.
- А что ты сам думаешь по этому поводу? - спросил я у Доктора.
Тот пожал плечами.
- Думаю, стоит попробовать. Есть рациональное зерно во всём этом, как ни крути. Отсекаем всё лишнее, замещаем, приглушаем, называй как хочешь, агрессию и другие негативные проявления человеческой души и вуаля! На выходе имеем сплочённое, цивилизованное и культурное общество. Ты только представь - войны умрут не от того, что над нами кто-то стоит, а от того что мы их перестанем воспринимать как средство, как явление, как метод получения желаемого.
Я кивнул. И в самом деле, этот прибор был бы панацеей от всего дремучего, что пряталось в каждом из нас, и от чего мы невольно пытаемся избавиться. Тут меня осенило.
- Послушай Пол, - спросил я Доктора. - А есть ли у этого переходника побочные явления, как у антидепрессантов?
Доктор улыбнулся.

[B][CENTER]Не тот образец(продожение)[/CENTER][/B]
Доктор улыбнулся.
- Пришельцы, за семьдесят лет и смены двух поколений медуз так ничего и не выявили. К тому же, регулятор работает всего неделю или две, время вообще от человека зависит, может и один день понадобиться, делает подстройку души всё, сам отключается и все дела.
- Идеальный прибор. - снова вмешался Ян. – И главное, изменения души постоянны и, вполне возможно, передаются по наследству.
Действительно, всё это звучало очень неплохо. Избавится от всех недугов, мешающих развитию и ведущих к гибели всего человечества, это ли не лучший выбор? Пусть даже с помощью пришельцев.
- Ну, а что ты конкретно хочешь от меня?- спросил я Доктора.
- Дело в том, что для исследования, создания и производства переходника, нужна база, завод и лаборатория. Можно всё построить с нуля, а можно использовать уже что-то существующее, надо всего лишь поменять оборудование. Это дешевле и быстрее выйдет.
- Погоди. - остановил я Доктора. - Неужели нет других предприятий, более приспособленных, ну те же микропроцессорные заводы...
- Есть, - улыбнулся Доктор. - Но я человек, и поэтому подвержен...стремлениям к благополучию своих близких и друзей. А у тебя сейчас явно не лучшая полоса в жизни. Вообще, тебя закрыть хотели довольно давно, но вовремя пришельцы появились. Поэтому я предлагаю тебе всё же принять предложение. У тебя всё есть для этого, и фабрика, и знания. Ты же целый год, после появления наших инопланетных друзей, держался на плаву. Когда даже самые монтсруозные корпорации еле-еле полгода выдержали. У тебя талантище в этом деле: как организовать, как построить, как найти. Даже Швальц из Министерства, который давно на тебя зуб точит, это признаёт. А ещё с нами Ян, он кстати тоже с МИТа, инженерный заканчивал. Он как раз будет заниматься всеми производственными вопросами. Ну, а с пришельцев технологии и образцы, от правительства получишь необходимые ресурсы, чтобы всё перестроить и запустить. Ответственности конечно выше крыши, но зато какая цель! Ну что думаешь?

Что я мог сказать? Предложение действительно было очень хорошим. К тому же на нём можно было заработать и заодно отмыть карму, изрядно испачканную продажей оружия всяким диктаторам. Не то, чтобы меня это особо волновало, но всё же воспользоваться таким шансом, наверное, стоило. Меня всегда удивляло то, как Доктор сочетал в себе отличнейшего учёного и человека, не упускающего возможности заработать. Потом были разговоры о деталях и о том, какой бюджет может быть у нашего предприятия. Все сошлись на мнении, что бюджет просто гигантский и позволит сделать очень многое, ну помимо «Духовник», например, купить последние свободные для продажи острова, всегда об этом мечтал, иметь собственный остров. Пол рассказал, что если программа "Душевность" оправдает себя, то будут запущенны следующие программы, наподобие тех, что уже были опробованы с медузами. И тогда нас в скором времени будут ожидать и полные победы над голодом, частью самых злостных болезней и космические полёты между планетами, и наши города на наших же новых планетах. Звучало это уж слишком оптимистично и фантастично, но не в свете последних событий.

Потом потянулись долгие дни официального оформления предприятия, порядок прежде всего, заключения договоров с правительственными органами и переговоры с пришельцами. От правительства выступал председатель комиссии по контактам, бывший до недавнего времени президентом США, от пришельцев - Доктор, доверяли они ему. Ян действительно оказался очень толковым инженером, так ловко использовать технологии предоставленные пришельцами с нашими возможностями мог только гений своего дела. Впрочем, гениями были мы все, так как то, во что мы ввязались, действительно оказалось из ряда вон выходящее. Новые технологии, полученные от пришельцев, оказались настолько впечатляющими, что сомнений в успехе нашего предприятия ни у кого не возникало. После выполнения всех формальностей, необходимых для начала работ, мы решили, что надо провести широкую информационную компанию, всё-таки не шутка – изготовить, к часу Икс, «Духовников» на каждого человека на планете. Масштаб рекламной компании просто поражал: на всех мыслимых телеканалах, станциях радио, в газетах и интернете, была реклама нашей программы и универсального душевного регулятора. Думаю, что лозунг "Измени себя, измени мир" запомнится надолго. Самое удивительное было то, что споров и критики программы и самой идеи практически не было. Это было невозможным ещё год назад, но, кажется сегодня, человечество впервые поверило во что-то большее, чем в ограниченность размеров собственного внутреннего мира. Всё же Пришельцы оказали на это очень сильное влияние. Ну и если хорошо клиентам, то есть людям, то хорошо и нам, самый идеальный бизнес за всю историю человечества: хорошо зарабатываешь и приносишь благо всем. Прямо Эдем. Папа бы мною гордился.

Сомнений в том, что регулятор будет работать, не было. До этого всё, что к нам попадало от пришельцев работало идеально, даже то, что удавалось произвести на Земле, не вызывало никаких нареканий. Вот и сейчас, получив технологии, чертежи и матрицы, оборудовав как надо мою бывшую оружейную фабрику, вложив в это столько денег, сколько я и представить до этого не мог, мы начали работы и довольно быстро получили первые образцы прибора. Ян был невозмутим, Доктор радовался как ребёнок, а я, хоть и разделял его радость, но, произведя кое-какие расчёты, призадумался.
- Слушай, Док. - сказал я как-то раз, придя к нему в лабораторию. - У нас возникла небольшая проблема.
Сказать-то сказал, вот только никто меня не услышал. Лаборатория у него была на загляденье. Просторная, оборудованная всяческой мыслимой техникой и немыслимыми приборами. Это был рай для учёного-исследователя. И вот в этом раю, в лабиринте громоздких агрегатов, стеллажей и конструкций, назначение которых для меня было загадкой, где-то прятался Доктор. На беду никого из его лаборантов видно не было, хотя их у него был целый взвод. Связь тут не работала, наводки могли исказить чистоту исследований. Вздохнув, я отправился на поиски Доктора. Нашёлся он в довольно странном месте, по-видимому, воплощавшем в себе его концепцию о месте концентрации и отдыха, хотя кто его знает что оно воплощало на самом деле. Доктор висел вниз головой в странном приспособлении, напоминавшем кресло лётчика-испытателя, костюм космонавта с элементами гамака. Доктор был в лёгкой медитации. Я кашлянул. Док приоткрыл один глаз, с минуту смотрел на меня, потом закрыв его, пожаловался.
- Не думается. Совсем.
Я сел на стоявший рядом стул.
- Почему? - спросил я. - И о чём не думается? И почему вниз головой?
Доктор открыл глаза, нажал на что-то и, сделав кульбит, оказался внизу. Приспособление на потолке, сильно удивив меня, со свистом отделилось от потолка и, упав на пол, превратилось в кресло. Доктор, словно это было самое обычное дело, сел в него и в задумчивости уставился на меня.
- Ты знаешь Пол, где у человека находится душа? - спросил он печально, игнорируя мой немой вопрос насчёт чудо-приспособления.
Я покачал головой. Этот вопрос оказался для меня неожиданным.
- Никто не знает, ни я, ни наши друзья с небес. - Доктор откинулся на спинку своего удивительного кресла. Я приготовился слушать.
- А ведь должна же она где-то у нас находиться. Вот возьмем, к примеру, наших разумных медуз. Обитают в таком мире, где жить-то и нельзя. Плотное ядро, вокруг которого на тысячи километров слои разных газов, плавающие в этих газах моря, гравитация постоянно меняется, не сильно меняется, но с таким даже вездесущие Пришельцы не сталкивались. И в этом невозможном аду живут разумные существа. Огромные, они парят в своём мире, погружаясь в летающие океаны и строя свои удивительные живые города. И ты ведь знаешь общую версию того, как пришельцы нашли душу?
Я кивнул.
- В общем, главное отличие реальной истории от официальной версии, это то, что наткнулись на неё совершенно случайно. Был у Пришельцев прибор, измеряющий биомассу различных объектов, полезная штука, определяет, есть ли жизнь на планетах или нет. Насколько сложны организмы её населяющие, и тому подобное, из скольких систем они состоят и много чего ещё. И вот в одной из систем они натыкаются на планету, где индекс биомассы просто зашкаливал, то есть натыкаются на наших медуз. Долго объяснять, да и я сам до конца не понимаю всего, но выяснилось, что не может быть такой ..хм.. биологической активности у одного организма. Установили контакт, начали совместно исследовать этот феномен, и одним словом, эврика! Нашли они, что активность эта от души происходит. То есть душа всё-таки есть, даже при полном отсутствии религии и даже понимания веры у медузян. Хотя, в большинстве открытых цивилизациях есть свои верования и какие-никакие представления о душе.
- Ха, -сказал я, - вот ведь как этому обрадовались бы наши ортодоксальные поборники веры, узнав что их священные книги написаны действительно богами.
- Ничего подобного. - возразил Доктор. - Во-первых, во всех цивилизациях, даже в тех, которые веруют в то, что совсем трудно нам представить, точно такое же понимание души, как и у нас. Это не говорит, конечно, что точно нет Творца, но как минимум не делает наши религии уникальными и особенными. Ну а во-вторых... Мне кажется, Пол, что у человека нет души. Или она настолько маленькая и забитая, что ни мы ни Пришельцы не можем её найти. Совершенно. Знаешь как пришельцы открыли нас? Прибор активировался на обычных наших приматах. Как же удивились наши гости, что они не разумны. Все приборы, перенастроенные в последующем Пришельцами, откалиброванные до малейших миллионных частиц биомассы, утверждали и утверждают до сих пор, что у нас индекс равен нулю. Человек как пустая бутылка, есть только форма. И все. У обычной инфузории-туфельки этот индекс больше чем у нас. Работы стоят, весь мой отдел в глубоком расстройстве медитирует, принимает расширяющие сознание препараты, а воз и нынче там. И главное, ведь чувствую, что упускаем что-то важное, что не может быть такого, чтобы мы были совсем уж бездушными. Вся наша культура, всё что сотворил человек содержит в себе частицы души, вложенного по наитию создателей.
Доктор замолчал. Я посмотрел на него. По-моему он начал снова уходить в медитацию, я впервые видел его таким расстроенным, злым и печальным одновременно. Злость конечно дело хорошее, но вот в деле, с которым я пришел к Доктору, злость была ни к чему. А нужен был его ум и вся его гениальность.
- Послушай, Док. - заговорил я бодрым голосом. - Я уверен, что ты найдёшь у нас душу. Правда, уверен. Вот ты определённо душевный человек, и Ян, ну как так не может быть у нас души? Вот только просьба будет одна. Надо бы найти её быстрее.
Доктор прервал свой печальный транс.
- Что случилось?
- Если мы не закончим исследования в ближайшую неделю, то выбьемся из графика. Настолько выбьемся, что не будет денег на запуск производства. И более того. Масштабы у нас такие, что суммы нужны будут неподъёмные. Даже для планеты. И ресурсы необъятные. Только на запуск линии производства надо будет без электричества оставить две трети планеты на неделю. Ян у нас голова, всё подсчитал.
И я потряс в воздухе воображаемыми расчётами.
- А переналадка энергии от корабля пришельцев к нам... - задумчиво произнёс Доктор.
- Ян говорит, что это займёт пару месяцев минимум. У них абсолютно другие принципы, другая физика, надо собрать преобразователь, а сперва его ещё надо придумать. А времени у нас в обрез.
- Хорошо, у нас неделя, я понял. - сказал Док без энтузиазма.
Я поднялся и собрался уходить
- В общем, надежда на твою Нобелевскую голову, Док. - сказал я. Тут я кое-что вспомнил. - Кстати, читал как-то в дремучих двухтысячных, что кто-то замерял вес человека до смерти и после. И мол выходило, что человек становился легче, на пару грамм всего, но это подавалось так, будто это была душа, покидавшее тело. Забавно конечно, но может тут поискать?
Вот люблю доставлять радость людям. Неожиданную особенно. Особенно людям, которые на голову умнее меня. А Доктор прямо засиял. Как ртутная лампа, сперва тихо и неуверенно, а потом ярко и сильно. Оставив его в , я отправился к себе в кабинет. Дел было невпроворот.
Через пару дней ко мне ворвались счастливые Доктор и Ян.
- Мы нашли! - закричал Док с порога. - Душу в нас, будь она неладна!
Я радостно и облегчение вздохнул.
- Проверили мы твое предположение. Да, было такое когда-то, пытались так доказать наличие души. И ведь по верному пути шли, вот только не те у нас технологии, чтобы этим заниматься тогда были. Короче говоря, поехали мы в хоспис, нашли согласившихся на эксперимент людей и дело в шляпе. Приборчики показали всплеск! Есть в нас душа, пусть мелкая, меньше чем у инфузории, но всё же есть!
- А это значит…
- Это значит, что мы уже собрали первый прибор. Агрессии минус двадцать процентов, злобы и ненависти минус пятьдесят, зависти и лжи минус восемьдесят процентов! Это вообще ошеломляющие результаты, Пол! - в радостном возбуждении затараторил Ян.
- Чёрт возьми! - воскликнул я. – Это великолепно! Молодцы! А что на счёт заявленных ста процентов по всем показателям, как и было оговорено?
Ян посмотрел на Дока.
- Три-четыре дня точной калибровки. - Доктор выглядел очень радостным.
- А фокус-тест? Сборка пробных приборов? - спросил я у Яна.
- Пять дней. - уверенно ответил он.
Я задумался. До конца сроков оставалось два дня, а на выполнение всех работ девять дней. И это без затрат на запуск производства. А каждый лишний день - это неделя ресурсов всей планеты. Мне стало не по себе.
- Так, ребята. Доктор, ты можешь ускорить калибровку? Кинуть всех, всю энергию на неё?
Доктор кивнул.
- Можно сократить калибровку до дня-двух.
Я обратился к Яну.
- Ян, а если откажемся от фокус-теста, от сборки пробных приборов, если калибровка будет предположительно точной на всё сто процентов? То есть соберём матрицы и сразу на штамповку?
- Я бы не стал отказываться от тестов, но выбора, насколько понимаю, у нас особого нет. Хотя это риск, очень большой риск. Хотя можно попробовать провести ускоренное тестирование, одновременно с запуском производства, правда изменить что-либо в регуляторе уже не успеем.
Вот почему у меня не было таких партнёров в оружейном бизнесе? С такими людьми горы свернуть можно было.
- Ну что тогда..- я посмотрел на Яна и Доктора. – Риск дело благородное, что так, что этак, да ещё сроки нас поджимают, поэтому нам придётся пойти на него. Как минимум мы получим заниженные показатели Духовника, которые и так хороши. Это лучше чем сорвать всю программу. Что скажете?
Доктор пожевал губами и после недолгого молчания согласно кивнул. Ян тоже вынужден был согласиться. Я нажал на кнопку и надо мной загорелся, заранее установленный, большой таймер, отсчитывающий время до начала поступления первого «Духовника» на наш склад. Люблю я эффектные жесты.

Последующие пару дней прошли в спешной суматохе, Доктор со всеми мобилизованными сотрудниками доводил прибор до ума, Ян готовил производственную базу к началу производства, ну а я поднял на ноги все торговые сети и распространителей, объявив им о приближении дня Икс, чем привёл последних в экстаз, в предвкушении неплохих барышей.
В ночь, когда с конвейера должны были сойти первые переходники, я собрал всех работников в конференц-зале. Зал был красиво оформлен, были накрыты столы и произнесены поздравительные речи, Доктор произнёс пламенную речь о прогрессе, Ян ограничился выражением радости от завершённости громадного труда, всем были розданы подарки и премиальные. Оставив праздновать уставших и довольных людей, мы отправились ко мне, где в тиши кабинета открыли раритетную бутылку виски и поздравили друг друга с успехом. Жутко утомлённые мы сидели в креслах и с довольными улыбками потягивали виски. Слова были не нужны. Было тепло и спокойно, мы с умилением поглядывали на таймер, отсчитывающий последние минуты до того как первый «Духовник» поступит на наши склады. И вот, наконец, мигнул сигнал о запуске производственной линии, едва ощутимо дёрнулся пол, сигнализирующий о запуске всей этой махины, а потом загорелось быстрорастущее число произведённых универсальных душевных регуляторов. Из спортивного зала раздался приглушённый гул радости. Мы встали, торжественно двинули стаканами и утомленно расположились в креслах. Слова были не нужны. Мы все понимали, какая огромная работы была нами проделана, и как много значила она для всех нас, и для всего человечества в целом. Гордость и надежда, вот что я испытывал в тот момент. Думаю, что док и Ян ощущали то же самое.
Пискнул сигнал мобильного телефона Доктора. Он лениво прочитал сообщение и вдруг мигом побледнел.
- Что случилось? - спросил я, внутренне леденея. Одна неприятность за другой сменялись в голове, но ни одна из них не заслуживала такой реакции Дока, а значит, дело пахло жаренным.
Он словно деревянный встал с кресла и взяв бутылку присосался к ней, пока не выдул всё что в ней было.
- Переходник, - сказал он страшным голосом, рухнув в кресло. - Мы ошиблись.
- Где? Что с ним не так? - раньше меня спросил Ян. От волнения он начал заикаться.
- Протестировали готовые переходники, успели всё-таки. Уровень агрессии вырос на пятьдесят процентов, зависти и ненависти на семьдесят, уровень дружелюбия и юмора понизился на стодвацать процентов. - так же страшно сказал Док. – Мы взяли за образец то, что посчитали душой. То, что должно было быть душой. Но это были всего лишь естественные газы. Понимаете? Газы! Душу упустили, не рассмотрели, не заметили, образец газов нам попался. Понимаете, что будет через минут десять?
Он посмотрел на нас. Хмель и отличное настроение мигом исчезло, вместо него пришёл ужас. Мы понимали. Я посмотрел на табло, где светилось постоянно меняющееся и уже девятизначное число. Да здравствуют инопланетные технологии, позволившие каждую минуту производить несколько десятков миллионов «Духовников». Да здравствуют пришельцы с их роботами-перевозчиками, быстро доставляющими готовые изделия по всем магазинам, кафе, супермаркетам и специализированным точкам продаж во всём мире. Да здравствует человеческий фактор, виновный в самой большой катастрофе на Земле, которая вот-вот должна произойти. Ведь первые партии «Духовника» уже были раскуплены. Мы не успевали ни отменить продажи, ни остановить производство. Да что там говорить, мы просто не могли ничего сделать. А когда люди включат наши универсальные душевные регуляторы, тогда наступит катастрофа.
- А как всё хорошо начиналось, - сказал я хрипло.
Мы посмотрели друг на друга и невесело рассмеялись.
[B][CENTER]Конец.[/CENTER][/B]

[CENTER][B]Электрический кибуц[/B][/CENTER]
Лев Игнатьевич сидел у окна и читал только что пришедшее по пневмопочте письмо. В комнате мэрии светила только одна лампочка, ещё та, легендарная, старомодная. Она тускло мерцала в такт дыхания Зверя, так все называли огромный дизель-генератор, спрятанный на нижнем уровне их поселения. Сейчас Зверь спал, и всего ничего оставалось до момента его пробуждения, поэтому надо было успеть насладиться последними часами тишины.

Мэр посмотрел в окно. За ним чернела ночь, и только редкая змейка огоньков проносящегося вдалеке дизеля изредка прорезала темноту. Где-то там, вдали, парили гондолы шаров, наполненные лёгким газом. Их силуэты с трудом угадывались во мраке, они были там всегда, сколько он себя помнил, и это внушало уверенность. Он глотнул крепкого чая и снова начал перечитывать письмо. А если быть точнее, записку. Он была от его старинного друга по мэрской школе, Петра Кошелина. Он благодарил Льва за помощь с нормами выработки электричества, и сообщал, что его кибуц готовиться к вступлению в Светлый город, и надеялся скоро увидеть его, лучшего своего друга Льва Игнатьевича, в числе горожан. Так же сообщалось, что Зоя таки вышла замуж, и не за кого иного, как за Лёшу Яшкина, и что их свадьба чуть не помешала Вступлению. Письмо оставило у Льва лёгкий неприятный осадок, и после недолгого раздумья он понял, что Пётр просто хвастается своей удачей.

Лев встал и прошёл к огромной карте, висевшей на стене. Её края оккупировали, прикреплённые кнопками, различные графики и таблицы. В центре карты золотым кружком был выделен Светлый город. От него уходили в разные стороны тонкие линии дизеля и почты, соединённые с маленькими треугольниками кибуцев. Треугольников было много, очень много и издалека карта напоминала сеть сумасшедшего паука. Одни кибуцы была заштрихованы, а другие зачёркнуты. Лев взял карандаш, нашёл нужный ему треугольник и заштриховал его, потом поставил сегодняшнюю дату и задумался.

Итак, очередной кибуц влился в Светлый город. Поселение его друга было на Четвёртой линии ожидания, а судя по карте и датам, предыдущие Слияния всегда случались по строгой очерёдности. Сперва Первая линия, потом все поселения Второй линии, и так до Безымянной линии, номер которой был никому неизвестен. Кибуц Льва был на Третьей линии, и значит что-то там, в Городе, напутали. Хотя Лев не припоминал случаев, когда какой-либо кибуц проходил вне очереди. А если память могла подвести, то никогда не подводила карта. Она как маниакальный педант отмечала и хранила все изменения, произошедшие в жизни страны. Правда, все новости приходили в капсулах с красной полоской, означавшей официальный источник. Изредка, если вырабатывалось немного лишнего электричества, можно было посылать письма в другие кибуцы, и это событие случалось не так часто как хотелось. Было много чего другого, на что можно было потратить излишки драгоценной энергии.

Самое неприятное было то, что неизвестно когда же произойдёт Слияние. Ему всегда предшествовала проверка, проводимая инспектором из Светлого города. О нём было известно очень мало, но что все знали, так это то, что он мог как и возвысить поселение, так и низвергнуть его в Бездну. Само же появление инспектора оставалось тайной. Было известно, что на дизеле он точно не приезжал, планеры же доставляли только небольшие грузы. Вечером его ещё не было, а утром он уже был у дверей кабинета мэра. Появлялся словно чёртик из табакерки. Подкупить его было невозможно, по крайней мере, Лев ничего не слышал о том, чтобы это кому-нибудь удалось. Да и что могли предложить они ему, инспектору из столицы? Он следовал идее, и любые нарушения в инспектируемом кибуце могли отодвинуть ожидаемое Возвышение на неопределённый срок.

Лев сел за стол, и зажёг керосинку. Зверь ночью спал, и его хватало только на питание генераторной и пары лампочек. Одна из них еле-еле освещала карту страны и слабо очерчивала стол и ящики, стоявшие вдоль стен кабинета. Мэр достал свой блокнот и, заслюнявив карандаш начал туда что-то записывать, периодически заглядывая в бумаги, лежавшие на столе. Раз в неделю, в субботу или воскресенье, Лев Игнатьевич сверялся с планами, пришедшими из Светлого города. Всё было просто: невыполнение планов отодвигало Слияние, перевыполнение приближало. Их кибуц занимался производством общественной электроэнергии, которая шла напрямую в Светлый город, а оттуда перераспределялась в нуждающиеся поселения. Недостача означала урезание дневной нормы подачи энергии в другие кибуцы. А это в свою очередь влекло за собой снижение производства еды, одежды и тому подобных важных вещей. Лев Игнатьевич поёжился. Это означало бы для кибуца только одно – падение в Бездну.

За окном потихоньку светало. По-настоящему никогда не было светло, их поселение, как и все остальные, плавало в облаках, только Светлый город и слившиеся с ним кибуцы парили выше, там, где светило солнце. Зверь в генераторной начал ворочаться и просыпаться. Скоро поднимется первая смена, а он так и не прилёг. Видимо придется вырабатывать свою норму снов урывками, а из этого никогда ничего хорошего не выходило. Где-то засвистел дизель, Лев прислушался, пытаясь угадать, приближается он или нет. Снова засвистел свисток, удаляясь. Дизелей в последнее время стало меньше, чем было год назад, хотя ходили они и точно по расписанию, получаемому регулярно с почтой.

В дверь постучали. Лев Игнатьевич удивлено взглянул на часы. Была половина шестого утра, и ещё как минимум полчаса до прихода первого мастерового. Стук повторился.
- Войдите, - сказал мэр, откладывая в сторону блокнот.
Дверь открылась, и в кабинет вошёл Миша Берестянный, или как его все звали – Береста. Он был электриком обслуживающим линию дизеля и его другом.
- Доброе утро,- вежливо поздоровался Береста, пожимая руку Льву Игнатьевичу.
- Привет, - растерянно отозвался Лев.
Увидеть в такую рань Мишу Бересту, было крайне необычно. У него всегда были проблемы с бессонницей, а значит и с выработкой суточной нормы снов, и поэтому он всегда ложился рано, и вставал поздно, настолько, насколько мог. Сейчас же он выглядел отдохнувшим, весьма довольным и строгим одновременно.
- В чём дело Миша? – спросил Лев Игнатьевич.
- Извините Лев Игнатьевич, но я не Миша, - спокойно и с лёгкой улыбкой ответил электрик. – Я электро-стальной инспектор, вот мой значок. Я уполномочен провести проверку вашего поселения для принятия решения о его присоединения к Светлому городу.

Он протянул оторопевшему Льву Игнатьевичу металлическую пластину с сияющим золотом знаком Светлого города. Мэр растерянно повертел её, мысли его скакали, и руки предательски задрожали. Дождался! Так неожиданно, но дождался! Волна счастья его охватила, но тут же быстро схлынула, как только он вспомнил все россказни, ходившие об инспектировании. Он сразу же поверил слуху, утверждавшему, что в один прекрасный день, случайный человек в поселении получает капсулу с золотой полоской, не открыть которую он не может. И после вскрытия он каким-то образом становиться электро-стальным инспектором, или как все называли за глаза - Электросталиным. Что же становится с предыдущей личностью после этого, было неизвестно. По этому поводу ходило множество слухов и догадок, одна другой фантастичней.

- Приветствую вас. - голос Льва Игнатьевича дал лёгкого петуха, - Дорогой Электросталин! Я в лице мэра нашего кибуца номер триста шестьдесят, Третьей линии ожидания, рад приветствовать вас.
Он вскочил и вытянулся в струнку. Электросталин церемонно наклонил голову и улыбнулся.
- Прошу вас Лев Игнатьевич садитесь, и не переживайте так. Если у вас всё в порядке, то и волноваться не о чем. Все же Слияние это радостное событие. Но сперва, выслушайте то, о чём я намерен вам сообщить.
Лев Игнатьевич осторожно сел обратно на свой стул. Он смотрел, как Электросталин, заложив руки за спину, ходит по его кабинету, и слушал.
- Я прибыл сюда крайне неожиданно для вас. Просто в планах Светлого города произошли некоторые изменения, о которых вас информируют, - Электросталин взглянул на часы, - через шесть минут и двадцать секунд. Однако раз я уже здесь, то хочу сообщить вам, что в суточных нормах и планах вашего кибуца не произойдёт никаких изменений, всё должно выполняться, словно ничего не произошло. Вы сообщите всем о том, что я прибыл, ровно в восемь часов сорок пять минут утра, до начала первого перерыва на завтрак. Я уверен, что эта новость прибавит всем энтузиазма и радости. От вас лично прошу предоставить годовые нормы выработки электричества и снов, и освободить ваш кабинет на сутки.
Лев Игнатьевич быстро кивнул. Сухой и казённый тон Электросталина не настраивал на возражения и дружескую беседу.
- Проверка вашего кибуца на соответствие нормам морали Светлого города будет проводиться в течение всего дня, – продолжил Электросталин, – Результат инспекции будет вам сообщен лично в полночь этого дня. И в соответствии с этими результатами, начнётся процедура Слияния или Падения.

Электросталин замолчал и уставился немигающим взглядом на мэра. Лев Игнатьевич как завороженный смотрел на него. Всё слишком быстро, очень быстро. Столько нестыковок по нормам, исправление которых не займёт много времени, но этого времени у него уже не было. Что же делать? Мысли мэра скакали с одной проблемы на другую: накопительная с пустыми аккумуляторами, отводки в генераторной, ведущие напрямую к кибуцу Петра Кошелина (тот попросил покрыть серьёзную недостачу, отказать было трудно), проблемы с качеством снов. Электросталин кашлянул. Лев Игнатьевич быстро вскочил из-за стола и, указав рукой на шкафы с бумагами, метеором вылетел из кабинета.

[CENTER][B]Электрический кибуц(продолжение)[/B][/CENTER]

Он выскочил на мостик, соединявший мэрию с Общественной площадью кибуца. Под мостиком, сквозь кабели и трубопроводы, клубились облака. Прогудел сигнал подъёма. Дыхание Зверя в генераторной становилось сильнее, он уже почти проснулся. Через пару часов Лев Игнатьевич должен сообщить всем новость об инспекции, которую ждали, но уж точно не сегодня. Кто-то обрадуется, кому-то будет всё равно, но большинство поселенцев было в курсе состояний дел в кибуце и поэтому на восторг рассчитывать не приходится. Лев решился и быстрым шагом пошёл в хранилище снов. Он прошёл мимо площади, в центре которой стоял памятник основателям Светлого города, в руках которых были раскрыты коллекторы для сбора дождевой воды.

Со снами будет проще всего. Они в кибуце всегда припрятывали самые качественные сны. В первую очередь это делалось для себя, в особенно тяжёлые дни, эти сны становились лучшим средством от усталости. Пару десятков бутылей со снами наверняка будет достаточно, чтобы привести качество снов, отправляемых в Светлый город, к указанному в планах и отчётах. Идя по узким мосткам, ныряя в небольшие туннели, образуемые спутанными проводами и трубами, Лев Игнатьевич шёл сквозь жилой сектор, составленный из небольших комнатушек, поставленных друг на друга. Кибуц был похож на большой гвоздь, стоявший на шляпке. Стержень был полым, внутри него были проложены основные коммуникации, от силовых кабелей, ведущих от Зверя к Светлому городу, до линии пневмопочты. Вокруг стержня располагались многоярусные жилые и технические помещения. Сообщались они навесными мостиками и механическими лифтами, которые опутывали весь кибуц. На самом кончике стержня располагалась посадочная платформа дизеля, который соединял все кибуцы между собой. При помощи дизеля можно было попасть в другой кибуц и никогда - в Светлый город. В шляпке этого причудливого гвоздя, находился генератор, накопительная и хранилище. Сам кибуц парил в воздухе, среди облаков, поддерживаемый сотней-другой аэростатов, наполненных лёгким газом, поступавшим из Светлого города.

Внизу, под облаками, была Бездна, из которой ещё никто не возвращался. Наверху был Светлый город. Попасть туда было целью всех жителей кибуцев, но это право нужно было заслужить. Жизнь наверху, была куда проще. Близость к солнцу давало о себе знать, там было тепло, сухо, светло и всего было вдоволь. Единственный долг граждан Светлого города, заключался в постоянной борьбе с врагами страны Света. Как и в чём заключалась эта борьба, становилось понятно, когда кибуц сливался с городом, но никак не раньше.

Лев Игнатьевич спустился на лифте вниз и попал в Хранилище. Трубки уловителей снов тянулись отсюда к каждой жилой комнатушке, и каждый житель был обязан перед сном располагать рупор уловителя прямо над головой. Мэр открыл неприметную дверцу в углу хранилища и, достав оттуда непрозрачные стеклянные баллоны, присоединил их к громадной цистерне стоящей посреди хранилища. В ней хранились все сны, собиравшиеся за месяц и затем отправляемые в Светлый город. Рядом с цистерной висел счётчик снов, отображавший сколько нужно собрать снов и количество уже собранных. Хорошие сны равнялись двум средним и четырём плохим, они были редкостью, и соответствующе ценились. На счётчике застыло число в шесть с половиной тысяч, и это при норме в семь тысяч. Нужно было добавить несколько десятков отличнейших снов, чтобы привести всё в порядок.

После некоторых манипуляций, Лев Игнатьевич закрыл Хранилище и, после недолго раздумья, пошёл в накопительную. По лёгкой дрожи мостиков и отчётливому гудению, он понял, что уже восемь часов и Зверь заработал в полную мощь. «Значит без вариантов, сначала отрублю отводки от Зверя, а потом займусь аккумуляторами», подумал он и свернул в генераторную. По пути ему попадались работники, которые вежливо приветствовали его кивком головы, а наиболее уважаемые мастера протягивали руку для рукопожатия. Он улыбался, отвечая на приветствия, стараясь не показывать своё беспокойство. Наконец он добрался до массивной двери генераторной, открыв которую, очутился во владениях Зверя.

Зверь был огромным дизельным генератором, пышущий мощью и неукротимой силой. Топливо для него поступало из разных мест. Часть поступало из Светлого города, часть из других поселений, и немного производилось тут, на месте. Сырье для топлива поступало из других поселений, которые специализировались на его производстве. В силовой комнате, в которой собирались воедино все бесчисленные провода, кабели и трубки, было пусто. Все работники Генераторной, как знал Лев Игнатьевич, первую половину дня трудились на производстве топлива и обслуживании магистралей кибуца, чтобы во вторую спокойно заняться обслуживанием Зверя и потребностей родного кибуца. Лев Игнатьевич достал из стола, стоявшего у одной из стен, карту магистралей, которая нужна была чтобы он не напортачил, отрубив не ту линию. Лучше всего эту работу мог сделать главный электрик, но его ещё надо было найти. Поэтому мэр решил сам разобраться с этим вопросом. За стеной, в громадном зале, в полную мощь работал Зверь, его кольцами опоясывало несколько уровней коридоров с ответвлениями. Сверившись с картой, Лев свернул в нужный ему тупичок. Он быстро нашёл нужную врезку, обесточил её и уже было отсоединил клеммы, как вдруг за его спиной раздался лёгкий кашель. Он вздрогнул и медленно обернулся.

У выхода из тупика стоял Электросталин. Он улыбался и пристально смотрел на Льва Игнатьевича. Мэру показалось, что он даже немного светится.
- Я знал, что застану вас здесь. Для меня нет более важной работы, чем инспектировать кибуцы, готовые к Слиянию. Но самая важная работа заключается в выявлении, таких, как вы. Воров и людей, не принимающих цели и задачи Светлого города. Непонимающих, что только чёткоё выполнение всех инструкций и следование планам поступающих из Светлого города, приближает наше общее процветание и победу. Вы помогаете таким же, как и вы сами, избегать недостач и связанных с ними проблем. Но как же хорошо, что среди таких людей встречаются личности, осознавшие всю величину своего падения и решившиеся порвать с ним.

Лев Игнатьевич часто заморгал. Как же так, неужто. У него спёрло дыхание.
- Да, именно так, - сказал Электросталин, заметив его реакцию - Ваш приятель, Пётр, помогал нам в выявлении недобросовестных граждан. И в результате его кибуц уже слился со Светлым городом, ну а вы, вы попались.
У Льва потемнело в глазах. Как такое может быть? Они вместе учились, вместе получили распределение по кибуцам, вместе приударяли за девчонками, а тут такое. Электросталин шагнул вперёд.
- А теперь отпустите кабель, и дайте мне свои руки.
Лев Игнатьевич мотнул головой. Он вспомнил ещё один слух, касающийся инспекторов из Светлого города. Когда Электросталин брал вас за руки, он делал из вас куклу, подчиняющуюся его воле. А Льву куклой становиться не хотелось.
- Отпусти кабель и дайте мне свои руки! - вдруг громко закричал Электросталин и шагнул ко Льву.
- Нет, - просипел Лев Игнатьевич и снова мотнул головой, пытаясь стряхнуть странное оцепенение охватившее его.
Электросталин сделал ещё шаг и вдруг вырос в размерах, его глаза засветились золотом, и он потянулся к рукам мэра. Лев Игнатьевич понял что пропал. Последним отчаянным движением он попытался заслониться от Электросталина. Тут же на его руках сомкнулись стальной хваткой руки Электросталина и он почувствовал что падает. Пытаясь удержаться, Лев ухватился за провод. Раздался треск, волна холода прошла сквозь его тело, и он потерял сознание.

Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним Леру Иванову, бывшую у них за врача. Было темно, свет керосинки сделал её очень привлекательной. Ему захотелось сказать, что он любит её. Она мягко ему улыбнулась.
- Ну вот, с вами всё в порядке, Лев Игнатьевич, – сказала она удовлетворительно.
Лера помогла ему сесть в изголовье кровати. Его слегка мутило. Вокруг них стояло несколько людей, все сплошь мастера. С её словами они обрадовано загалдели.
- Что случилось?- спросил Лев.
- Лев Игнатьевич, ты сам знаешь больше нас, что случилось - отозвался главный мастер по электрике. – Но мы уже знаем, что к нам пожаловал Электросталин. И знаем, что случилось в генераторной. Правда это всё ерунда по сравнению с тем, что сейчас у нас творится.
Лев Игнатьевич вдруг заметил, что не ощущает дрожи Звери и не слышит его шум.
- Что с Мишей…Электросталиным? И почему не слышно Зверя? – спросил он.
Мастер тяжело вздохнул.
- Электросталин превратился в статую. Вся металлическая и никаких признаков жизни - сказал он. – Как только ты ухватился за оголённый кабель и замкнул цепь на Электросталине, это кстати спасло тебя, ты замкнул всю сеть что и остановило дизель-генератор. Он не работает, и значит, ничего не работает, ну а самое плохое, то, что мы падаем. Мы, чёрт возьми, падаем, хорошо хоть медленно. Падаем вниз, в Бездну. Но там, внизу, есть кое-что, на что тебе стоит взглянуть. Как по мне, то может не всё так уж и плохо складывается.

Льву Игнатьевичу помогли встать с кровати, и они все вышли на воздух. Вокруг было очень темно и только керосинки в руках людей скупо освещали их уставшие лица. На свежем воздухе ему стало легче. Он полной грудью вдыхал прохладный, влажный воздух. Подойдя к краю улицы, мастер кивком головы показал вниз.
- Смотрите, что там внизу. Только гляньте.

Он глянул. А потом улыбнулся. Их кибуц уже опустился ниже облаков, внутри которых двигались еле уловимые огни дизелей. С каждой секундой они становились всё выше, растворяясь в прошлом. А там, внизу, в кромешной темноте и мраке, медленно разгорались другие маленькие огоньки. Их становилось всё больше и больше, и вместе они складывались в нечто рукотворно хаотичное, но Лев видел в них слово, и слово это было - надежда.
[B][CENTER]Конец[/CENTER][/B]

Написано приятно, а коммерческие тексты пишете?