Просмотр полной версии : Любимые стихи
Скажи еще спасибо, что живой
Подумаешь, с женой не очень ладно.
Подумаешь, неважно с головой.
Подумаешь, ограбили в парадном.
Скажи еще спасибо, что живой.
Ну что ж такого, мучает саркома?
Ну что ж такого, начался запой.
Ну что ж такого, выгнали из дома?
Скажи еще спасибо, что живой.
Плевать, партнер по покеру дал дуба.
Плевать, что снится ночью домовой.
Плевать, соседи выбили два зуба.
Скажи еще спасибо, что живой.
Да ладно, ну уснул вчера в опилках.
Да ладно, в челюсть врезали ногой.
Да ладно, потащили на носилках.
Скажи еще спасибо, что живой.
Да, правда, тот, кто хочет, тот и может.
Да, правда, сам виновен. Бог со мной.
Да, правда, но одно меня тревожит:
Кому сказать спасибо, что живой?
Я верю, обещаю верить,
Хоть сам того не испытал,
Что мог монах не лицемерить
И жить, как клятвой обещал;
Что поцелуи и улыбки
Людей коварны не всегда,
Что ближних малые ошибки
Они прощают иногда,
Что время лечит от страданья,
Что мир для счастья сотворен,
Что добродетель не названье
И жизнь поболее, чем сон!..
Но вере теплой опыт хладный
Противоречит каждый миг,
И ум, как прежде безотрадный,
Желанной цели не достиг;
И сердце, полно сожалений,
Хранит в себе глубокий след
Умерших - но святых видений,
И тени чувств, каких уж нет;
Его ничто не испугает,
И то, что было б - яд другим,
Его живит, его питает
Огнем язвительным своим.
Не говори! Меня он как и прежде любит,
Мной, как и прежде дорожит...
О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,
Хоть, вижу, нож в его руке дрожит.
То в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,
Увлечена, в душе уязвлена,
Я стражду, не живу... им, им одним живу я -
Но эта жизнь!.. о, как горька она!
Он мерит воздух мне так бережно и скудно,
Не мерят так и лютому врагу...
Ох, я дышу еще болезненно и трудно,
Могу дышать, но жить уж не могу!
Анна Ахматова
А ты думал - я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Или стану просить у знахарок
В наговорной воде корешок
И пришлю тебе странный подарок -
Мой заветный душистый платок.
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь,
И ночей наших пламенным чадом -
Я к тебе никогда не вернусь.
Когда на то нет божьего согласья,
Как ни страдай она, любя,-
Душа, увы, не выстрадает счастья,
Не может выстрадать себя...
Душа, душа, которая всецело
Одной заветной отдалась любви
И ей одной дышала и болела,
Господь тебя благослови.
Он милосердый, всемогущий,
Он греющий своим лучом
И пышный цвет, на воздухе цветущий,
И чистый перл на дне морском.
1865
Федор Тютчев
* * *
А. В. Плетневой
Чему бы жизнь нас ни учила,
Но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса.
И увядание земное
Цветов не тронет неземных,
И от полуденного зноя
Роса не высохнет на них.
И эта вера не обманет
Того, кто ею лишь живет,
Не все, что здесь цвело, увянет,
Не все, что было здесь, пройдет!
Но этой веры для немногих
Лишь тем доступна благодать,
Кто в искушеньях жизни строгих,
Как вы, умел, любя, страдать,
Чужие врачевать недуги
Своим страданием умел,
Кто душу положил за други
И до конца все претерпел.
---------------------------------------
Андрей Дементьев
* * *
Марине
Я лишь теперь, на склоне лет,
Истосковался о минувшем.
Но к прошлому возврата нет,
Как нет покоя нашим душам.
Да и какой сейчас покой,
Когда в нас каждый миг тревожен.
Несправедливостью людской
Он в нас безжалостно низложен.
Прости, что столько долгих лет
Мы жили на широтах разных.
Но ты была во мне, как свет,
Не дав душе моей угаснуть.
И как бы ни были круты
Мои дороги, чья-то ярость,—
Я помнил — есть на свете ты.
И все плохое забывалось.
СУМЕРКИ
Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.
Какие прекрасные сумерки выдались!
И все позабылось,
Что помнить не хочется:
Обиды твои.
И мое одиночество.
Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.
Душа моя —
Как холостяцкая комната.
Ни взглядов твоих в ней,
Ни детского гомона.
Завалена книгами
Площадь жилищная,
Как сердце — словами...
Теперь уже лишними.
Ах, эти слова,
Будто листья опавшие.
И слезы —
На целую жизнь опоздавшие.
Не плачь.
У нас встреча с тобой,
А не проводы.
Мы снова сегодня наивны
И молоды.
Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.
Какие прекрасные
Сумерки
Выдались!
* * *
Сквозь золотое сито
Поздних лиственниц
Процеживает солнце
Тихий свет.
И все, что — ТЫ,
Всё для меня единственно.
На эту встречу и на много лет.
О, этот взгляд!
О, этот свет немеркнущий!
Молитву из признаний сотворю.
Я навсегда душой
И телом верующий
В твою любовь
И красоту твою.
Парусник
29.03.2011, 11:27
Все напевы.
Бушует вьюга и взметает
Вихрь над слабеющим костром;
Холодный снег давно не тает,
Ложась вокруг огня кольцом.
Но мы, прикованные взглядом
К последней, черной головне,
На ложе смерти никнем рядом,
Как в нежном и счастливом сне.
Пусть молкнут зовы без ответа,
Пусть торжествует ночь и лед, -
Во сне мы помним праздник света,
Да искр безумных хоровод!
Ликует вьюга, давит тупо
Нам грудь фатой из серебра, -
И к утру будем мы два трупа
У заметенного костра!
В.Брюсов
Предопределение
Любовь, любовь - гласит преданье -
Союз души с душой родной -
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье.
И... поединок роковой...
И чем одно из них нежнее
В борьбе неравной двух сердец,
Тем неизбежней и вернее,
Любя, страдая, грустно млея,
Оно изноет наконец...
ЗАПАХ ДОЖДЯ
29.03.2011, 16:38
Я б купила себе
Пару новых сапог,
Чтобы было ногам суше,
И пошла бы бродить
По узорам дорог,
Открывая весне душу…
Шёл бы мартовский снег
Вперемежку с дождём,
Под ногами была б слякоть…
И какой-то чудак, -
Не с похмелья притом! –
Стал бы вдруг обо мне плакать…
Он бы с крыши кричал
Мне какую-то чушь,
Мол, «возьму и к тебе прыгну»,
И стояла бы я
Средь сугробов и луж,
Свято веря в его игры…
Он бы очень хотел
Что-то мне подарить,
Да другим обещал тоже…
И заметил бы вскользь
«Она хочет любви!..
Только где ж это взять, Боже?..»
Я б купила себе
Пару новых сапог,
Что бы было ногам суше,
И ушла бы к весне,
Отряхнув каблучок
И ещё – заодно! – душу…
(с) Елена Кабардина
Андрей Дементьев
* * *
Как весны меж собою схожи:
И звон ручьев, и тишина...
Но почему же все дороже
Вновь приходящая весна?
Когда из дому утром выйдешь
В лучи и птичью кутерьму,
Вдруг мир по-новому увидишь,
Еще не зная, почему.
И беспричинное веселье
В тебя вселяется тогда.
Ты сам становишься весенним,
Как это небо и вода.
Хочу веселым ледоходом
Пройтись по собственной судьбе.
Или, подобно вешним водам,
Смыть все отжившее в себе.
Стелил я снежную постель,
Луга и рощи обезглавил,
К твоим ногам прильнуть заставил
Сладчайший лавр, горчайший хмель.
Но марта не сменил апрель
На страже росписей и правил.
Я памятник тебе поставил
На самой слезной из земель.
Под небом северным стою
Пред белой, бедной, непокорной
Твоею высотою горной
И сам себю не узнаю,
Один, один в рубахе черной
В твоем грядущем, как в раю.
Арсений Тарковский
Каждый дом меня как-будто знает.
Окна так приветливо глядят.
Вот тот крайний чуть-ли не кивает,
Чуть-ли не кричит мне: Как я рад!
Здравствуйте. Что вас давно не видно?
Не ходили вы четыре дня.
А я весь облез, мне так обидно,
Хоть бы вы покрасили меня.
Две усталые, худые клячи
Катафалк потрепанный везут.
Кланяюсь. Желаю им удачи.
Да какая уж удача тут!
Медленно встает луна большая,
Так по петербургски голуба,
И спешат прохожие, не зная,
До чего трагична их судьба.
Ирина Одоевцева
Маша Хамзина.
Стать женщиной.
1.
А женщиной становиться, как правило, нелегко. Сначала мы все - за принцем, по следу его подков, ну, то есть, подков-то конских, но дело уже не в том - два взгляда, потом - знакомство, а после - с коня, и в дом. А дом полыхает жарко от страсти и чистоты, и ты для него - служанка, и девушка из мечты, что надо, с умом побрито, ну просто три раза ах, у трона и у корыта, и всюду - на каблуках. А он копошится мелко под грузом твоих надежд, угрюмо глядит в тарелку - "Ну что ты, родной, не ешь", испуган почти до колик безумством твоей души, и вот он - блудливый кролик, из дому навек бежит. Ну что тут - пожар потушишь, коня на скаку схватив - ах, сволочь, он плюнул в душу, развод и аперитив.
Потом ты выходишь в поле, походка твоя легка, ты кошка, и ты на воле, и в поиске мужика. И бедра твои округлы, и очи твои с искрой, ну что вы, какая кухня, безумие, домострой! Из карточной рассыпухи ты вытащишь даму пик, на лавке рядком старухи считают - тебе кирдык, совсем загуляла девка, пропащая, что сказать, и, словно плевок, припевка - плешивое слово "б***". Тебе наплевать на это, ты греешь холодный дом, подружки дают советы, но чаще ты спишь с котом.
2.
Но сказано - время лечит, не угли уже, зола, и ноги на чьи-то плечи - для радости, не со зла, и вот он - герой романа, в руках номерок зажат, глядишь на его изъяны, и дринькаешь оранжад. Ну что там у нас по списку - храпит по ночам с тоски, мечтает о Жанне Фриске и прячет в диван носки. Все это портрет с натуры, Чапаев и пустота, известно, все бабы - дуры, но ты-то уже не та! Где нынче отыщешь принца, спасибо, он был уже, и ты воздвигаешь в принцип пристрастие к неглиже. Свободны, бесспорно, оба, спокойна от а до я, но душит ночами злоба - где шляешься ты, свинья? Однажды (и это странно!), поставишь ему на вид, и вот уж герой романа не пишет, и не звонит.
Бесстрастно поставишь точку, и выйдешь на белый свет, но снится ночами дочка, которой все нет и нет. Работа, друзья, карьера, подводка, помада, тушь, и очередь кавалеров, но капает в ванной душ. Все это, пожалуй, глупо, что делать, такая жизнь, украдкой кусаешь губы, когда говорят "ложись!". Однажды, устав до колик от шума и от кальсон, решишь, что отныне в койке ты ищешь здоровый сон.
3
И вот ты живешь-не тужишь, такая Карден-Диор, подруги давно при муже, зато у тебя - декор, готовишь себе лазанью, калорий отсыпав горсть, но звезды уже сказали, что будет нежданный гость. Ух, ты бы по этим звездам - в упор, из дробовика, но поздно, родная, поздно, куда ты без мужика? Ты помнишь -твердила мама, что надо терпеть, как вол, и папа, приняв сто граммов, стучал кулаками в стол, дурная, лихая сила его волокла до дна...Потом, у его могилы, не плакала ты одна. Но память - такая штука, она норовит предать, и мама все просит внука, чтоб отчество передать. Ну все, отвлеклись, довольно, пока мы болтали здесь, подъехал клиент на "Вольво", и денежки тоже есть. "Хватай, - поддержали с тыла подруги,- не то уйдет!"...Ну, в общем, ты с ним крутила, не сделав потом аборт. Сказала ему без крика - спасибо, на этом все, а он улыбался дико, почувствовав, что спасен.
Зачем, почему, ты дура кричали ей вслед глаза, живот, округлив фигуру, единственный, кто был за. Плевать на слова и сплетни, не им за тебя решить, а дочка родится летом, но надо еще дожить.
4.
Сгорает в кастрюле каша, в игрушках царит бардак (а дочку назвали Машей, без умысла, просто так). Глядишь на нее украдкой, не веря в свою судьбу, а дочка мусолит пятку, и мрачно кривит губу. Растет, головенкой вертит, конфету зажав в руке, а ты, улыбаясь, чертишь зарубки на косяке. Конфета, потом - помада, с подружкой глоток вина, и "Мамочка, ну не надо, я просто пройдусь -луна, ты, знаешь, а он хороший...", и роза на стебельке. Паршивца зовут Сережей, и ты с ним накоротке. Свои вспоминая роли, волнуясь, сходя с ума, ты, вместо "Рехнулась, что ли?!", ей скажешь:"Решай сама. Подумай, чего ты хочешь, дорог на земле полно...", и будешь потом полночи бездумно курить в окно. Как сделать, чтоб ей, малышке, зажегся другой маяк, твои не достались шишки, колдобины, острия? Прикрыть бы, укутать, спрятать...чтоб жизнь не досталась ей, и стала дешевым ядом, как выдохшийся портвейн.
Дождавшись свою пропажу, увидишь, как в первый раз, и все про себя расскажешь, без вымысла и прикрас. Про то, как дрожат ресницы, когда за душой - беда, и первый, зараза, снится, пусть изредка, иногда, и третий, четвертый, пятый...любовь, понимаешь, Маш? "И твой заезжает папа, впадая в семейный раж, и Коля звонит, и Гриша, ну, помнишь, такой, в пальто? Все это, родная, слышишь, должно быть, совсем не то. Но я не жалею, дочка, себя на куски разбив..." И скажешь, поставив точку: "Не бойся. Живи. Люби".
Затянешься, глядя прямо, и грянет - из пустоты: "Какое ты чудо, мама! Я тоже хочу - как ты!
http://s41.radikal.ru/i091/1103/4a/c640a0ef8e07.jpg (http://www.radikal.ru)
И упало каменное слово
На мою еще живую грудь.
Ничего, ведь я была готова,
Справлюсь с этим как-нибудь.
У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.
А не то... Горячий шелест лета,
Словно праздник за моим окном,
Я давно предчувствовала этот
Светлый день и опустелый дом.
1939 год
tereza84
30.03.2011, 00:08
Життя іде і все без коректур.
І час летить, не стишує галопу.
Давно нема маркізи Помпадур,
і ми живем уже після потопу.
Не знаю я, що буде після нас,
в які природа убереться шати.
Єдиний, хто не втомлюється, – час.
А ми живі, нам треба поспішати.
Зробити щось, лишити по собі,
а ми, нічого, – пройдемо, як тіні,
щоб тільки неба очі голубі
цю землю завжди бачили в цвітінні.
Щоб ці ліси не вимерли, як тур,
щоб ці слова не вичахли, як руди.
Життя іде і все без коректур,
і як напишеш, так уже і буде.
Але не бійся прикрого рядка.
Прозрінь не бійся, бо вони як ліки.
Не бійся правди, хоч яка гірка,
не бійся смутків, хоч вони як ріки.
Людині бійся душу ошукать,
бо в цьому схибиш – то уже навіки.
Давно ли покупали календарь,
а вот уже и весь перелистали,
и вот уже на прежнем пьедестале
себе воздвигли новый календарь —
и он стоит, как новый Государь,
чей норов до поры еще неведом.
И подданным пока не угадать,
дарует ли он мир и благодать,
а, может быть, проявится не в этом.
Ах, Государь мой, новый календарь!
Три с половиной сотни, чуть поболе,
страниц надежды, радости и боли,
спрессованная стопочка листов,
билетов именных и пропусков
на право беспрепятственного входа
под своды наступающего года,
где точно обозначены уже
часы восхода и часы захода,
рожденья чей-то день и день ухода
туда, где больше нет календарей,
и нет ни декабрей, ни январей,
а все одно и то же время года.
Ах, Государь мой, новый календарь!
Что б ни было, пребуду благодарен
за каждый лист, что будет мне подарен,
за каждый день такой-то и такой
из них, что мне бестрепетной рукой
отсчитаны и строго, и бесстрастно.
...И снова первый лист перевернуть —
как с берега высокого нырнуть
в холодное бегущее пространство.
odessitka_nissan
30.03.2011, 07:38
В моём сердце больше нет Любви.
Всё прошло... Всё умерло... Забыто...
Ты её напрасно не зови –
Между нами ложь рекой разлита.
Всё прошло... Всё растворила мгла…
И исчезли, испарились чувства.
Где пылал огонь – теперь зола.
Где текла река – пустое русло.
Всё ушло... Огонь уже остыл.
Пламя страсти время погасило.
Но, мой бог! Ах, как же я любил!
Я любил!... Но разве ты любила?!..
Я любил, как любят в жизни раз.
Беспокойно, трепетно и нежно.
И считал разлуки каждый час,
Согреваясь зыбкою надеждой.
Я любил тебя как никогда
Не любил никто на белом свете.
И мечтал, что будет так всегда,
Пока солнце нам с тобою светит.
Но надеждам сбыться не дано.
И мечты останутся мечтами.
Мне теперь, ты знаешь, всё равно...
Моё сердце превратилось в камень.
За высокой каменной стеной
Я не слышу завываний ветра.
Я не вижу звёзд во мгле ночной
И мне холодно от солнечного света.
Я не чувствую дыхание дождя.
Я не слышу птиц весёлых трели.
Этот мир теперь не для меня.
Мои чувства все перегорели.
Над собою потеряв контроль,
Я в вине топлю свои печали.
Всё вокруг молчит... и только боль
Тихо шепчет долгими ночами.
В моём сердце поселилась боль,
Словно не нашла другого места.
В моём сердце умерла Любовь.
Ей уже не суждено воскреснуть.
И не нужно оправданья слов!
И не надо слёз твоих фальшивых!
В моём сердце умерла Любовь
И огонь прекрасный погасила.
Не горит... Не бьётся... Не стучит...
Не пылает первобытной страстью.
Лишь обет безмолвия хранит
Под покровом вечного ненастья.
Стали вдруг наивны и смешны
Те стихи, что я писал ночами.
И мечты вдруг стали не нужны,
Когда сердце превратилось в камень.
Отгороженное каменной стеной
Сердце потерялось в мире фальши.
Я не знаю, что теперь со мной...
И не знаю, что же будет дальше...
Почему? О, боже! Почему?
Всё случилось так, а не иначе?
Я не знаю..., почему ещё живу...
Впрочем, это ничего уже не значит.
Жизнь растает, словно пламя свеч.
Как бы это ни было печально.
Но я смог понять простую вещь:
Всё, что происходит – не случайно.
В самом сложном из людских искусств
Понял я, что всё закономерно.
Есть закон о сохраненьи чувств
Во всём мире... И во всей Вселенной...
Это, друг мой, нелегко понять
(Только Боги знают все ответы.)
Кто-то должен плакать и страдать,
Чтобы кто-то радовался где-то.
Всё так просто... Просто и легко...
Кто-то плачет – значит, ты смеёшься.
А когда на сердце нелегко,
Ты грустишь, а кто-то улыбнётся.
Тяжело... боль пробовать на вкус...
Но я знаю: “ВСЁ ЗАКОНОМЕРНО!”
В уравненьи постоянства чувств
Мы с тобой – лишь пара переменных.
И ничто, увы, не поменять...
Здесь нам ничего помочь не может.
Остаётся жить..., любить..., страдать...
Даже если это невозможно.
PS.
В моём сердце места нет Любви.
Всё прошло... Всё умерло... Забыто...
Ведь Любовь никак не сохранить
В сердце, что Любовью же разбито.
Терентьев И
Парусник
30.03.2011, 07:58
Пепел.
Она и мать. Молчат - сидят
Среди алеющих азалий.
В небес темнеющих глядят
Мглу ниспадающей эмали.
"Ты милого, - склонив чепец
Прошамкала ей мать, - забудешь,
А этот будет, как отец:
Не с костылями век пробудешь".
Над ними мраморный амур.
У ног - ручной пуховый кролик.
Льет ярко-рдяный абажур
Свой ярко-рдяный свет на столик.
Пьет чай и разрезает торт,
Закутываясь в мех свой лисий;
Взор над верандою простерт
В зари порфировые выси.
Там тяжкий месяца коралл
Зловещий вечер к долам клонит,
Там в озеро литой металл
Темноты тусклые уронит...
Андрей Белый
Луна в жасминовой шали
явилась в кузню к цыганам.
И сморит, смотрит ребенок,
и смутен взгляд мальчугана.
Луна закинула руки
и дразнит ветер полночный
своей оловянной грудью,
бесстыдной и непорочной.
- Луна, луна моя, скройся!
Если вернутся цыгане,
возьмут они твое сердце
и серебра начеканят.
- Не бойся, мальчик, не бойся,
взгляни, хорош ли мой танец!
Когда вернутся цыгане,
ты будешь спать и не встанешь.
- Луна, луна моя, скройся!
Мне конь почудился дальний.
- Не трогай, мальчик, не трогай
моей прохлады крахмальной!
Летит по дороге всадник
и бьет в барабан округи.
На ледяной наковальне
сложены детские руки.
Прикрыв горделиво веки,
покачиваясь в тумане,
из-за олив выходят
бронза и сон - цыгане.
Где-то сова зарыдала -
Так безутешно и тонко!
За ручку в темное небо
луна уводит ребенка.
Вскрикнули в кузне цыгане,
эхо проплакало в чащах...
А ветры пели и пели
за упокой уходящих.
Набегами прогуливаюсь меж современных поэтов :)
Попадаются лёгкие и здоровые))) вещи, например,
Ирина Корнетова
Милые глупости
Хорошо за чашкой чая скоротать дождливый вечер,
Что-то милое читая: «Два билета до Эдвэнчер».*
Сладко вспомнить, как влюбилась в чужестранного ковбоя:
Я ему полгода снилась, и «заснила» до запоя.
Вкусно кушать шоколадку с сыром, яблоком и чаем:
Кисло-горько, остро-сладко, в общем – вкус непознаваем.
Как уютно в понедельник спать, будильник презирая
(Собирать душистый хмельник для усталого трамвая).
Можно спеть проникновенно что-то нежное, с грустинкой,
Чтоб заплакать (непременно!), ощутив себя травинкой.
Славно шить для куклы платье и болтать, не умолкая,
И упасть в твои объятья…
Хорошо, что я живая.
Хорошо бы жить подольше,
Отдыхать немного чаше,
И стихов читать побольше
Вот как этот, настоящих.
Гулевич Сергей
КОГДА ЛЮБИЛ... (из поэмы "До твоего прихода")
Люб-
(Воздуха!
Воздуха!
Самую малость бы!
Самую-самую...)
лю!
(Хочешь, --
уедем куда-нибудь
заново,
замертво,
за море?..)
Люб-
(Богово -- богу,
а женское -- женщине
сказано,
воздано.)
лю!
(Ты покоренная.
Ты непокорная...
Воздуха!
Воздуха!)
Люб-
(Руки разбросаны.
Губы закушены.
Волосы скомканы.)
лю!
(Стены расходятся.
Звезды, качаясь,
врываются в комнаты.)
Люб-
(В загнанном мире
кто-то рождается,
что-то предвидится...)
лю!
(Где-то
законы,
запреты,
заставы,
заносы,
правительства...)
Люб-
(Врут очевидцы,
сонно глядят океаны остывшие.
лю!
(Охай, бесстрашная!
Падай, наивная!
Смейся, бесстыжая!)
Люб-
(Пусть эти сумерки
станут проклятием
или ошибкою...)
лю!
(Бейся в руках моих
каждым изгибом
и каждою жилкою!)
Люб-
(Радостно всхлипывай,
плачь и выскальзывай,
вздрагивай,
жалуйся!..)
лю!
(Хочешь -- уедем?
Сегодня? --
пожалуйста.
Завтра? --
пожалуйста!)
Люб-
(Царствуй, рабыня!
Бесчинствуй, учитель!
Неистовствуй, женщина!)
лю!
(Вот и глаза твои.
Жалкие,
долгие
и сумасшедшие!..)
Люб-
(Чертовы горы уставились в небо
темными бивнями.)
лю!
(Только люби меня!
Слышишь,
люби меня!
Знаешь,
люби меня!)
Люб-
(Чтоб навсегда!
Чтоб отсюда -- до гибели...
Вот оно...
Вот оно...)
лю!
(Мы никогда,
никогда не расстанемся...
Воздуха...
Воздуха!..)
Ирина Корнетова
На семи ветрах
Мой старый уютный дом стоит на семи ветрах.
Беспечно живем-поём: я, дом и рояль в кустах.
По клавишам стертых нот, в рассветно-закатный час,
Спешат наши гости в грот – а может быть, в контрабас.
Сегодня минор-меню, а завтра – меню-мажор.
Вы любите петь стряпню? Ну что ж, приглашаю в хор.
Бокально поет хрусталь… Попробуйте ноту «ля»!
Я сам добавлял мистраль и синий дымок угля.
Глотните густой ноктюрн с мелодией горьких трав!
Цветных облаков изюм в гарнире из трех октав –
Прекраснозвучащий пир… Мой дом – на семи ветрах.
Давайте озвучим мир: вы, я и рояль в кустах.
Родиться кошкой...
Родиться кошкой, может быть, в последний раз.
Бродить по крышам, чердакам и чьим-то душам.
Таить насмешку в глубине зеленых глаз,
И лунной пылью утонченно пудрить уши.
Родиться кошкой - и гулять по двум мирам,
Быть сгустком света в мутно-серой круговерти.
Легчайшей тенью пробираться по дворам
И переулкам. А еще – хранить от смерти.
Ловить мышей и наполнять уютом дом
И целый свет, с его пинками и ножами…
Родиться кошкой – беззащитным божеством,
Пушистым зверем с ярко-мудрыми глазами.
Мой Пегас белейшей масти,
Мчусь, земли не достаю.
Обесплоченные страсти
Душу мучают мою.
С гривой конской, белой-белой,
Как поземки февраля,
Вновь слилась волною смелой
Грива черная моя.
Жаркий бок его – каленый! –
Весь из гроз и облаков!
Ждет коленей обнаженных,
А не шпор и каблуков.
Всадниц нет нежней и легче,
И безумней тоже нет.
Мне кольчугою на плечи
Золотой и лунный свет.
Кто там видит, что изрезан
Сердца красный лепесток,
Что лицо – белее снега,
Путь наземный – что ожог.
Но зато – полета счастье,
Вечный Смысл, миров краса.
И жемчужного запястья
Ждет, несущий в небеса.
Тютчев Федор Иванович был не только поэтом, но и тонким политиком-дипломатом. Однажды совершил неординарный поступок (ради женщины), из-за чего поплатился карьерой. Одно из моих любимых:
В часы, когда бывает так тяжко на груди,
И сердце изнывает, и тьма лишь впереди;
Без сил и без движенья, мы так удручены,
Что даже утешенья друзей нам не смешны,-
Вдруг солнца луч приветный войдет украдкой к нам
И брызнет огнецветной струею по стенам:
И с тверди благосклонной, с лазуревых высот
Вдруг воздух благовонный в окно на нас пахнет:
Уроков и советов они нам не несут,
И от судьбы наветов они нас не спасут.
Но силу их мы чуем, их слышим благодать,
И меньше мы тоскуем, и легче нам дышать:
Так мило-благодатна, воздушна и светла
Душе моей стократно любовь твоя была.
Уезжай, уезжай, уезжай,
так немного себе остается,
в теплой чашке смертей помешай
эту горечь и голод, и солнце.
Что с ней станет, с любовью к тебе,
ничего, все дольешь, не устанешь,
ничего не оставишь судьбе,
слишком хочется пить в Казахстане.
Так далеко, как хватит ума
не понять, так хотя бы запомнить,
уезжай за слова, за дома,
за великие спины знакомых.
В первый раз, в этот раз, в сотый раз
сожалея о будущем, реже
понимая, что каждый из нас
остается на свете все тем же
человеком, который привык,
поездами себя побеждая,
по земле разноситься, как крик,
навсегда в темноте пропадая.
Вчера еще в глаза глядел,
А нынче — все косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел, —
Все жаворонки нынче — вороны!
Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»
И слезы ей — вода, и кровь —
Вода, — в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха — Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая…
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?»
Вчера еще — в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал, —
Жизнь выпала — копейкой ржавою!
Детоубийцей на суду
Стою — немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
«Мой милый, что тебе я сделала?»
Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал — колесовать:
Другую целовать», — ответствуют.
Жить приучил в самом огне,
Сам бросил — в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе — я сделала?
Все ведаю — не прекословь!
Вновь зрячая — уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть — садовница
Само — что дерево трясти! —
В срок яблоко спадает спелое…
— За все, за все меня прости,
Мой милый, — что тебе я сделала!
М. И. Цветаева
Что ветру говорят кусты,
листом бедны?
Их речи, видимо, просты,
но нам темны.
Перекрывая лязг ведра,
скрипящий стул —
"Сегодня ты сильней. Вчера
ты меньше дул".
А ветер им — "Грядет зима!"
"О, не губи".
А может быть — "Схожу с ума!"
"Люби! Люби!"
И в сумерках колотит дрожь
мой мезонин...
Их диалог не разберешь,
пока один.
ДЕТСТВО
Огромные глаза, как у нарядной куклы,
Раскрыты широко. Под стрелами ресниц,
Доверчиво-ясны и правильно округлы,
Мерцают ободки младенческих зениц.
На что она глядит? И чем необычаен
И сельский этот дом, и сад, и огород,
Где, наклонясь к кустам, хлопочет их хозяин,
И что-то, вяжет там, и режет, и поет?
Два тощих петуха дерутся на заборе,
Шершавый хмель ползет по столбику крыльца.
А девочка глядит. И в этом чистом взоре
Отображен весь мир до самого конца.
Он, этот дивный мир, поистине впервые
Очаровал ее, как чудо из чудес,
И в глубь души ее, как спутники живые,
Вошли и этот дом, и этот сад, и лес.
И много минет дней. И боль сердечной смуты
И счастье к ней придет. Но и жена, и мать,
Она блаженный смысл короткой той минут
Вплоть до седых волос всё будет вспоминать.
Письма к стене
Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.
Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани.
За твоею спиной умолкает в кустах беготня.
Мне пора уходить. Ты останешься после меня.
До свиданья, стена. Я пошел. Пусть приснятся кусты.
Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной. Как и ты.
Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.
Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.
Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.
Все равно я сюда никогда не приду умирать,
Все равно ты меня никогда не попросишь: вернись.
Если кто-то прижмется к тебе, дорогая стена, улыбнись.
Человек -- это шар, а душа -- это нить, говоришь.
В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.
Отпустить -- говоришь -- вознестись над зеленой листвой.
Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.
Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,
изобилье минут вдалеке на больничных часах.
Проплывает буксир. Пустота у него за кормой.
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.
Посвящаю свободе одиночество возле стены.
Завещаю стене стук шагов посреди тишины.
Обращаюсь к стене, в темноте напряженно дыша:
завещаю тебе навсегда обуздать малыша.
Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму.
Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму.
Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак,
не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.
Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.
Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чем.
Только жить, только жить и на все наплевать, забывать.
Не хочу умирать. Не могу я себя убивать.
Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать.
Так окрикни меня. Так легко малыша напугать.
Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу:
Эй, малыш! -- и тотчас по пространствам пустым полечу.
Ты права: нужно что-то иметь за спиной.
Хорошо, что теперь остаются во мраке за мной
не безгласный агент с голубиным плащом на плече,
не душа и не плоть -- только тень на твоем кирпиче.
Изолятор тоски -- или просто движенье вперед.
Надзиратель любви -- или просто мой русский народ.
Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.
Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить.
За тобою тюрьма. А за мною -- лишь тень на тебе.
Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе.
Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.
Сохрани мою тень.
1964
Гением ада, исчадием зла
Чёрная кошка мне путь пресекла.
Эдак врасплох, вероломно и скоро,
Выскользнув, вынырнув из-за забора,
Мимо меня пронеслась, как стрела,
И преспокойно в траве залегла.
Смотрит, однако, с мольбой и тоской.
Я приближаюсь и глажу рукой
Бархат насыщенно-чёрного цвета.
Ах ты, моя дорогая примета!
Вправду тебя подослал Сатана,
Или же попросту ты голодна?
Светятся два изумрудных огня.
Злое пророчество - не про меня.
Нет, не приму за дурную примету
Это изящество, ласковость эту,
Эту доверчивость, эту мольбу...
Разве такое испортит судьбу? :)
(Любовь Сирота)
Андрей Дементьев
МОНОЛОГ ВРУБЕЛЯ
Даже если ты уйдешь,
Если ты меня покинешь, -
Не поверю в эту ложь,
Как весною в белый иней.
Даже если ты уйдешь,
Если ты меня покинешь, -
О тебе напомнит дождь,
Летний дождь и сумрак синий.
Потому что под дождем
Мы, счастливые, ходили.
И гремел над нами гром,
Лужи ноги холодили.
Даже если ты уйдешь,
Если ты меня покинешь, -
Прокляну тебя... И все ж
Ты останешься богиней.
Ты останешься во мне,
Как икона в божьем храме.
Словно фреска на стене,
Будто розы алой пламя.
И пока я не умру,
Буду я тебе молиться.
По ночам и поутру,
Чтоб хоть раз тебе присниться.
Чтоб проснулась ты в слезах.
И, как прежде, улыбнулась...
Но не будет знать мой прах,
Что любимая вернулась.
* * *
В. Амлинскому
Среди печали и утех
Наверно, что-то я не видел.
Прошу прощения у тех,
Кого нечаянно обидел.
Когда бы это ни случилось -
Вчера лишь... Иль давным-давно
Ушла обида иль забылась, -
Прошу прощенья все равно...
Прошу прощенья у любви -
Наедине, не при народе,
Что уходил в стихи свои,
Как в одиночество уходят.
И у наставников своих
Прошу прощенья запоздало,
Что вспоминал не часто их,
Затосковал, когда не стало.
А вот у ненависти я
Просить прощения не стану.
За то, что молодость моя
Ей доброту предпочитала.
Не удивляйтесь, что сейчас,
Когда судьба мне время дарит,
Прошу прощения у вас.
Но знаю я - последний час
Обычно не предупреждает...
Луис Симпсон
МАРИЯ МАГДАЛИНА
Кто Магдалину в жены взял,
простить ее не смог.
Был грех ее для Бога мал,
но человек - не Бог.
Руки увядшей синева,
и рот - вино с водой.
Он мерил жесты и слова
той, давнею, виной.
На что здоровье извела!
Ведь видно: ввечеру
так празднично на люди шла,
так грустно - поутру.
Покорней стала и слабей
от слез, и вскоре б мог
он невзначай по драхме ей
вложить в провалы щек.
Но смерть с разводом помогла,
и раз, в исходе дня,
скользнула женщина, нага,
на узкий круп коня.
Проснулся он и понял вдруг
и плакал до утра
над наготой невинных рук
и детского бедра.
Если обнаженная натура
Бегает за пищей по болотам,
Глупо думать, что ее культура
Меньше вашей бомбы с наворотом.
Силу ваших ценностей безбожных
Перевесит на весах господних
Детская наивность безоружных,
Нищих и голодных, но - свободных
От культуры вашего насилья,
Где под видом высшего порядка
Вырежут язык, отрубят крылья
И заставят улыбаться сладко.
Лучше быть в набедренной повязке
И, за пищей бегая ногами,
Не сдаваться в плен кошмарной сказке,
Где за все заплачено долгами -
За культуру войн гуманитарных,
Шкуру отморозков планетарных,
Мозг машин, не ведающих страха,
У которых смерть торчит из паха.
Ты все ещё тревожишся - что будет?
А ничего. Все будет так как есть.
Поговорят, осудят, позабудут -
у каждого свои заботы есть
Не будет ничего...
А что нам нужно?
Уж нам ли не отпушено богатсв:
то мрак, то свет, то зелено, то вьюжно,
вот в лес весной отправимся, бог даст...
Нет, не уляжется
не перебродит!
Не то, что лечат с помощью разлук,
не та болезнь, которая проходит,
не в наши годы...
Так-то, милый друг!
И только ночью боль порой разбудит
как в сердце нож..
Подушку закушу
и плачу, плачу,
ничего не будет!
А я живу, хожу, смеюсь, дышу...
В этой маленькой комнате все по-старому:
аквариум с рыбкою - все убранство.
И рыбка плавает, глядя в сторону,
чтоб увеличить себе пространство.
С тех пор, как ты навсегда уехала,
похолодало, и чай не сладок.
Сделавшись мраморным, место около
в сумерках сходит с ума от складок.
Колесо и каблук оставляют в покое улицу,
горделивый платан не меняет позы.
Две половинки карманной луковицы
после восьми могут вызвать слезы.
Часто чудится Греция: некая роща, некая
охотница в тунике. Впрочем, чаще
нагая преследует четвероногое
красное дерево в спальной чаще.
Между квадратом окна и портретом прадеда
даже нежный сквозняк выберет занавеску.
И если случается вспомнить правило,
то с опозданием и не к месту.
В качку, увы, не устоять на палубе.
Бурю, увы, не срисовать с натуры.
В городах только дрозды и голуби
верят в идею архитектуры.
Несомненно, все это скоро кончится -
быстро и, видимо, некрасиво.
Мозг - точно айсберг с потекшим контуром,
сильно увлекшийся Куросиво.
1987
Ray_River
30.03.2011, 22:07
Я смеюсь, я смеюсь, я смеюсь без конца:
Эти слезы в глазах, эта бледность лица
И гримаса, в которой кривится мой рот, -
Все от смеха, - с ума меня смех мой сведет!
Словно лица на старых портретах, бледна,
Я от смеха, от смеха бледней полотна,
Это смех так меня утомил, это – он,
От безумного смеха меня клонит в сон…
Я устала, устала, я лягу пойду:
Я больна от веселья, я точно в бреду…
Кто сказал, что случилось со мною беда?
Ведь сегодня мне весело, как никогда!
Что ревную и мучаюсь – все это ложь!
Ложь, что боль в моем сердце застряла, как нож!
А что слезы в глазах затуманили взгляд –
Это смех, только смех, он один виноват…
так суждено... чужую ношу
не каждый взвалит на себя,
не каждый скажет - я не брошу,
не потому, что я хороший,
не потому, что всех любя
готов пожертвовать судьбою
во имя болестей чужих.
я просто совесть успокою
и помирюсь с самим собою,
спокойно молвив - возложи
свой груз нелёгкий мне на спину,
я ношу тяжкую приму
и дом отеческий покину,
и откажу в заботе сыну,
пройду тюрьму, приму суму,
себя использовать позволив
не ради чести и любви.
я покорюсь Господней воле
и понесу чужие боли...
но не свои... но не свои...
Каролина Л.
30.03.2011, 23:17
Марина Цветаева
Мальчиком, бегущим резво,
Я предстала Вам.
Вы посмеивались трезво
Злым моим словам:
"Шалость - жизнь мне, имя - шалость!
Смейся, кто не глуп!"
И не видели усталость
Побледневших губ.
Вас притягивали луны
Двух огромных глаз.
- Слишком розовой и юной
Я была для Вас!
Тающая легче снега,
Я была - как сталь.
Мячик, прыгнувший с разбега
Прямо на рояль,
Скрип песка под зубом или
Стали по стеклу...
- Только Вы не уловили
Грозную стрелу
Легких слов моих и нежность
Гнева напоказ...
Каменную безнадежность
Всех моих проказ!
А знаешь, все еще будет!
Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует,
и память перелистает,
и встретиться нас заставит,
и еще меня на рассвете
губы твои разбудят.
Понимаешь, все еще будет!
В сто концов убегают рельсы,
самолеты уходят в рейсы,
корабли снимаются с якоря...
Если б помнили это люди,
чаще думали бы о чуде,
реже бы люди плакали.
Счастье - что онo? Та же птица:
упустишь - и не поймаешь.
А в клетке ему томиться
тоже ведь не годиться,
трудно с ним, понимаешь?
Я его не запру безжалостно,
крыльев не искалечу.
Улетаешь?
Лети, пожалуйста...
Знаешь, как отпразднуем
Встречу!
Мы сегодня прикоснулись к одной из великих поэтес времени - Вероники Тушновой. Её стихи созданы "в крайнем страдании и острейшем счастье", писала - (И. Снегова) знают больше, чем подробности ее сложной, трагической почти, биографии.
Вероника называла свое чувство "бурей, с которой никак не справлюсь" и доверяла малейшие его оттенки и переливы своим стихам, как дневниковым строчкам.
В чем отказала я тебе,
скажи?
Ты целовать просил —
я целовала.
Ты лгать просил,—
как помнишь, и во лжи
ни разу я тебе не отказала.
Всегда была такая, как хотел:
хотел — смеялась,
а хотел — молчала...
Но гибкости душевной есть предел,
и есть конец
у каждого начала.
Меня одну во всех грехах виня,
все обсудив
и все обдумав трезво,
желаешь ты, чтоб не было меня...
Не беспокойся —
я уже исчезла.
Надо верными оставаться,
до могилы любовь неся,
надо вовремя расставаться,
если верными быть нельзя.
Пусть вовек такого не будет,
но кто знает, что суждено?
Так не будет, но все мы люди...
Все равно - запомни одно:
я не буду тобою брошена,
лгать не станешь мне, как врагу
мы расстанемся как положено,-
я сама тебе помогу.
Вероника Тушнова
Он уходил. Она молчала.
А ей хотелось закричать:
"Не уходи ! Начнем сначала !"
Он оглянулся у порога ,
Свою решительность неся,
Хотел он крикнуть: "Ради Бога!
Прости меня! Верни меня! "
Не закричал. Не подошел.
Она молчала.
Он ушел...
Вероника Тушнова
Я медлила, включивши зажиганье.
Куда поехать? Ночь была шикарна.
Дрожал капот, как нервная борзая.
Дрожало тело. Ночь зажгла вокзалы.
Все нетерпенье возраста Бальзака
меня сквозь кожу пузырьками жгло —
шампанский возраст с примесью бальзама!
Я опустила левое стекло.
И подошли два юные Делона —
в пальто до пят и шеи оголены.
«Свободны, мисс? Расслабиться не прочь?
Пятьсот за вечер, тысячу — за ночь».
Я вспыхнула. Меня, как проститутку,
восприняли! А сердце билось жутко:
тебя хотят, ты — блеск, ты молода!
Я возмутилась. Я сказала: «Да».
Другой заметил, бедрами покачивая,
потупив голубую не порочь:
«Вдруг есть подруга, как и вы — богачка?
Беру я также — тысячу за ночь».
Ах, сволочи! продажные исчадья!
Обдав их газом, я умчалась прочь.
А сердце билось от любви и счастья!
«Пятьсот за вечер. Тысячу — за ночь»
(с) А. Вознесенский
Александр Блок
О, я хочу безумно жить:
Всё сущее - увековечить,
Безличное - вочеловечить,
Несбывшееся - воплотить!
Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне,-
Быть может, юноша весёлый
В грядущем скажет обо мне:
Простим угрюмство - разве это
Сокрытый двигатель его?
Он весь - дитя добра и света,
Он весь - свободы торжество!
Александр Блок
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо —
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо,
И молча жду,— тоскуя и любя.
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
О, как паду — и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты!
Как ясен горизонт! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
Марина Цветаева
Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна.
Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно.
Нас десять лет, нас сто тысячелетий
Разъединяют.— Бог мостов не строит.
Будь!— это заповедь моя. Дай — мимо
Пройти, дыханьем не нарушив роста.
Я — есмь. Ты будешь. Через десять весен
Ты скажешь: — есмь!— а я скажу: — когда-то...
А знаешь, все еще будет!
Поэтесса замечательная. Вот уж точно не жадничала счастьем поделиться: искра гения очевидна, имхо :)
За одни только эти стихи, ставшие основой великолепной песни Пугачёвой, ей памятник надо)))
Вероника Тушнова
* * *
Без обещаний
жизнь печальней
дождливой ночи без огня.
Так не жалей же обещаний,
не бойся обмануть меня.
Так много огорчений разных
и повседневной суеты...
Не бойся слов —
прекрасных, праздных,
недолговечных, как цветы.
Сердца людские так им рады,
мир так без них
пустынно тих...
И разве нет в них
высшей правды
на краткий срок цветенья их?
* * *
Не опасаюсь впасть в сентиментальность,
для нас с тобой такой угрозы нет.
Нас выручает расстояний дальность,
число разлук, неумолимость лет.
Нам ничего судьба не обещала,
но, право, грех ее считать скупой:
ведь где-то на разъездах и причалах
мы все-таки встречаемся с тобой.
И вновь — неисправимые бродяги —
соль достаем из пыльного мешка,
и делим хлеб, и воду пьем из фляги
до первого прощального гудка.
И небо, небо, синее такое,
какое и не снилось никому,
течет над нами вечною рекою
в сплетеньях веток, в облачном дыму.
* * *
Сто часов счастья...
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок
от каждой звезды и березки...
Сколько дней проводила
за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлета его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала...
Случалось, бывало,
что из горького горя
я счастье свое добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило "спасибо".
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?
Послание в лечебницу
В пасмурном парке рисуй на песке мое имя, как при свече,
и доживи до лета, чтобы сплетать венки, которые унесет ручей.
Вот он петляет вдоль мелколесья, рисуя имя мое на песке,
словно высохшей веткой, которую ты держишь сейчас в руке.
Высокая здесь трава, и лежат зеркалами спокойных небыстрых небес
голубые озера, качая удвоенный лес,
и вибрируют сонно папиросные крылья стрекоз голубых,
ты идешь вдоль ручья и роняешь цветы, смотришь радужных рыб.
Медоносны цветы, и ручей пишет имя мое,
образуя ландшафты: то мелкую заводь, то плес.
Да, мы здесь пролежим, сквозь меня прорастает, ты слышишь, трава,
я, пришитый к земле, вижу сонных стрекоз, самолет, тихий плес и сплетенье цветов
то пространство души, на котором холмы и озера, вот кони бегут,
и кончается лес, и, роняя цветы, ты идешь вдоль ручья по сырому песку,
вслед тебе дуют флейты, рой бабочек, жизнь тебе вслед,
провожая тебя, все зовут, ты идешь вдоль ручья, никого с тобой нет,
ровный свет надо всем, молодой от соседних озер,
будто там, вдалеке, из осеннего неба построен высокий и светлый
и чистый собор,
если нет его там, то скажи, ради Бога, зачем
мое имя, как ты, мелколесьем петляя, рисует случайный, небыстрый
и мутный ручей,
и читает его пролетающий мимо озер в знойный день самолет.
Может быть, что ручей - не ручей,
только имя мое.
Так смотри на траву по утрам, когда тянется медленный пар,
рядом свет фонарей, зданий свет, и вокруг твой безлиственный парк,
где ты высохшей веткой рисуешь случайный, небыстрый и мутный ручей,
что уносит венки медоносных цветов, и сидят на плече
мотыльки камыша, и полно здесь стрекоз голубых.
Ты идешь вдоль ручья и роняешь цветы, смотришь радужных рыб,
и срывается с нотных листов от руки мной набросанный дождь,
ты рисуешь ручей, вдоль которого после идешь и идешь.
Апрель 1964 г.
Вероника Тушнова
Людские души - души разные,
не перечислить их, не счесть.
Есть злые, добрые и праздные
и грозовые души есть.
Иная в силе не нуждается,
ее дыханием коснись -
и в ней чистейший звук рождается,
распространяясь вдаль и ввысь.
Другая хмуро-неотзывчива,
другая каменно-глуха
для света звезд,
для пенья птичьего,
для музыки
и для стиха.
Она почти недосягаема,
пока не вторгнутся в нее
любви тревога и отчаянье,
сердечной боли острие.
Смятенная и беззащитная,
она очнется,
и тогда
сама по-птичьи закричит она
и засияет как звезда.
Золушка
Тихо в доме. Засыпает стёкла
белая колючая пурга.
Постарела Золушка, поблёкла.
Почернели камни очага...
... Как давно! А будто бы сегодня -
бал, огни, полуночный побег!
Почему же туфельку не поднял
тот красивый, добрый человек?
Ты уже смирилась, песня спета,
но ведь где-то музыка звучит!
Но ведь тот дворец сияет где-то!
Слышишь? Это счастье говорит!
Только пусть душа твоя не ленится,
рученьки рабочие не ленятся -
печь топи, да выгребай золу...
Переменится всё, перемелется,
я тебя ещё на праздник позову!
Я сорву с тебя отрепья жалкие,
кудри спутанные расчешу,
подарю на пальцы кольца жаркие,
лучшими духами надушу!
Гуще тени, приглушенней звуки.
За окном - снега, снега, снега...
Золушка натруженные руки
согревает возле очага.
serg1969
31.03.2011, 11:36
Запоздалая весна.
Сквер.
Цветочная витрина.
Полыхают георгины в жёлтом пламени листвы.
Трость.
Букетик хризантем.
Две таблетки «Аспирина»
Не спасают, к сожаленью, от потери головы.
Запоздалая весна.
Ровно в семь у магазина.
Променад под гром трамвайный.
Расставанье у метро.
В шевелюре седина.
Водка с привкусом бензина.
Стопка.
Сумрак.
Сигарета.
В сердце спазмы.
Бес в ребро.
Запоздалая весна.
У него жена и дочка.
И она – не одиночка: у неё и сын, и муж.
У неё – тромбофлебит, и ещё ни к чёрту почка.
У него – тахикардия, и давление, к тому ж.
Запоздалая весна.
На скамейку в старом сквере
Пал последний лист осенний, довершив судьбы каприз.
Всем когда-нибудь по вере по какой-нибудь химере
Воздаётся в полной мере.
Вот и эти дождались…
Алексей Ерошин
Илья Резник
О, мой Господь, всевидящий мой Боже,
Душа моя лежит на смертном ложе.
Хоть бренное еще в движеньи тело,
Идущее к грядущему пределу.
Иду к тебе за истиной святою,
Чтобы узнать, чего я в жизни стою,
Кто я такой, идущий к очищенью,
И в чем, Господь, мое предназначенье.
Я звал тебя в свидетели и судьи,
Когда свой беспредел творили люди.
Я бился с ними честно и жестоко,
Но был, как в поле воин одинокий.
Я звал тебя, но ты был чем-то занят,
Когда я плакал тихими слезами.
О матери моей, к тебе ушедшей
Из этой горькой жизни сумасшедшей.
О, Господи, мой Боже милосердный,
Ты не оставь молитву безответной,
Оставь глоток любви неистребимой
И сохрани любовь моей любимой.
Мне без тебя путь дальний невозможен.
Прошу тебя, о, Милостивый Боже,
Спаси меня от немощи и скверны
Ты пастырь мой, а я слуга твой верный
serg1969
31.03.2011, 11:49
Кокетка-осень в платье Коломбины,
Давно порастерявшем позолоту,
Туманной тенью бродит по болоту,
Разыскивая бусины-рубины
Рассыпанных нечаянно брусничин:
Кутить не время, время побираться.
Октябрь – время смены декораций,
Сегодня он особенно циничен.
Сегодня он злодействует, как Яго,
Отравой грусти души причащая.
Исполнись терпкой горечи прощанья,
Пригубив горсть кроваво-красных ягод…
Пустячная цена – пригоршня яду,
В глотке вина легчайший привкус меди.
Игру в ряду извечных интермедий
Так сотни лет оплачивают кряду.
Пустячная цена. И сердце с такта
На пять минут сбивается, не боле.
Пустячная цена. Немного боли,
Лишь пять минут на пять минут антракта,
Пока линялый занавес заката
Полощется полотнищем лиловым,
Да лунный диск по маковкам еловым
Катится позолоченным дукатом…
В театре жизни смена декораций.
Сейчас разложат снег и включат вьюгу,
И весь спектакль опять пойдёт по кругу.
Терпите, люди. Надо постараться…
Алексей Ерошин
Парусник
31.03.2011, 12:16
Праздник.
Нераздуманною думой
Молча в вечность уходя,
Был закутан день угрюмый
Паутиною дождя.
. . . . . . . . . . . .
У заборов, на панели,
В глине желтых площадей,
Целый день, шумя, чернели
Кучи вымокших людей.
И, зажегши за туманом
Глаз слепого фонаря,
Умирал, больным и пьяным,
Красный День календаря.
Велся скучно и невнятно
Скучный спор дождя и крыш,
И зловещи были пятна
Синих вымокших афиш.
Валентин Кривич
***
У всех бывают слабости минуты,
такого разочарованья час,
когда душа в нас леденеет будто
и память счастья
покидает нас.
Напрасно разум громко и толково
твердит нам список радостей земных:
мы помним их, мы верить в них готовы-
и всё-таки не можем верить в них.
Обычно всё проходит без леченья,
помучит боль и станет убывать,
а убивает
в виде исключенья,
о чём не стоит всё же
забывать.
***
Как часто от себя мы правду прячем,
мол, так и так,- не знаю, что творю...
И ты вот притворяешься незрячим,
чтобы в ответе быть поводырю.
Что ж, ладно, друг,
спасибо за доверье,
в пути не брошу,
в топь не заведу...
Но всё тесней смыкаются деревья,
и вот уж скоро ночь, как на беду.
Я и сама лукавлю,- не отважусь
признаться, что измаялась в пути.
А если б на двоих нам
эту тяжесть,-
насколько легче было бы идти.
***
Неразрешимого не разрешить,
неисцелимого не исцелить,
не надо прошлого ворошить,
оттого что тогда
невозможно жить.
Только тронь - и сразу настежь окно,
и опять меня хлещет колючий снег,
и опять за окном
как в гробу темно,
и поднять не могу я опухших век.
И опять, опять ты стучишься в дверь,
говоришь мне :
- Прости... не хотел, поверь...-
А прощать-то за что?
Разве ты виной
тому, что всё на меня войной,
тому, что ничем души не согреть,
тому, что лечь бы да умереть,
тому, что на тысяча первом дне
ничего не знаешь ты обо мне.
Саша Венский
Мы с тобой небесами повенчаны,
Прошлой жизни иссякла тоска…
Глянь, Луна серебрящимся венчиком
Взбила в пенную зыбь облака.
Стелет ночь выси звёздной порошею,
Воздух тонок, прозрачен и стыл…
Я в судьбу твою гостем непрошеным
По случайности, вдруг угодил.
Жизнь порою лукавой плутовкою
Преподносит свой странный каприз...
И плетётся нежданною, ловкою
Вереницей забавных реприз.
И явившись в пленящем величии,
Вдруг меняет капризную масть…
Ну, а, может, мы сами накличили
Нас внезапно сразившую страсть!
Как бы ни было, небом мы венчаны –
Наши души навеки сплелись…
Глянь, Луна серебрящимся венчиком
Взбила в пену рассветную высь!
Zharптёнок
Наши тела - струны...
Наша любовь - дека...
Истина - как рисунок
На развороте века...
Вечер томит печалью,
Эхом былого горя.
Наши тела - чайки,
Наша любовь - море...
Наши тела - вина...
Наша любовь - чаша...
Если мечта едина,
Вечность сегодня наша...
Необычайно странно -
За поцелуй - полцарства...
Наша любовь - рана,
Наши тела - лекарство...
Лился под купол голос,
Эхом звенел горным...
Наши тела - зёрна,
Наша любовь - колос...
Тот, кто чертил рисунок
На развороте века,
Властен тугие струны
Объединять декой.
Белоснежка Аля
Метелью занавешено окно,
Прохлада покрывает изголовье,
Мои черты - реснички на панно
И талых вод души немногословье
Тебя отображают... Я печаль
Пыльцы, что осыпается ночами,
Роняя на пол пленницу вуаль,
Не_обнажаясь перед палачами
Томлений-перемен, дорог-улик...
Но,отшумев непризнанностью бала,
На мочке уха тот же сердолик,
И память губ когда я целовала
И шепотом ласкала силуэт...
Я как метель была неотразима
В альтанке прошлых лет и прежних бед
Твоей любовью верною хранима...
Гонима... Метрономом маеты,
Оскоминой израненного сердца...
В душе ажурность вод и млечный ты,
Калитка снов - распахнутая дверца...
Николай Гумилёв
Заблудившийся трамвай
Шел я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей темной, крылатой,
Он заблудился в бездне времен…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон.
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трем мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, — конечно тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце мое стучит в ответ:
Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?
Вывеска… кровью налитые буквы
Гласят — зеленная, — знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мертвые головы продают.
В красной рубашке, с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь, в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон…
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковер ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла!
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шел представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий,
И за мостом летит на меня
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.
И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить…
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить.
* * *
Еще не раз вы вспомните меня…
Еще не раз Вы вспомните меня
И весь мой мир, волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.
Он мог стать Вашим тоже, и не стал,
Его Вам было мало или много,
Должно быть плохо я стихи писал
И Вас неправедно просил у Бога.
Но каждый раз Вы склонитесь без сил
И скажете: «Я вспоминать не смею,
Ведь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею».
Вероника Тушнова
Не знаю - права ли
Не знаю - права ли,
не знаю - честна ли,
не помню начала,
не вижу конца.
Я рада,
что не было встреч под часами,
что не целовались с тобой
у крыльца.
Я рада, что было так немо и прямо,
так просто и трудно,
так нежно и зло,
что осенью пахло тревожно и пряно,
что дымное небо на склоны ползло.
Что сплетница сойка
до хрипу кричала,
на всё побережье про нас раззвоня.
Что я ничего тебе
не обещала
и ты ничего не просил
у меня.
И это нисколько меня не печалит,-
прекрасен той первой поры неуют...
Подарков не просят
и не обещают,
подарки приносят
и отдают.
И мне случалось видеть блеск —
сиянье Божьих глаз:
я знаю, мы внутри небес,
но те же неба в нас.
Как будто нету наказанья
тем, кто не веруя живет,
но нет, наказан каждый тот
незнаньем Божьего сиянья.
Не доказать Тебя примером:
перед Тобой и миром щит.
Ты доказуем только верой:
кто верит, тот Тебя узрит.
Не надо мне твоих утех:
ни эту жизнь и ни другую, —
прости мне, Господи, мой грех,
что я в миру Твоем тоскую.
Столь одиноко думать что,
смотря в окно с тоской?
— Там тоже Ты. В чужом пальто.
Совсем-совсем другой.
1969
Алло!
…Володя? Нет, не он?
…Кто? Всё равно.
…Не в этом дело.
… передаёт тебе поклон…
Узнала?
…Да уж! Пролетело.
Ну как живёшь?
…Я? Ничего.
А замуж вышла?
…нет. А что же?
…И нет достойных никого?
…И я с тех пор не стал моложе.
…Да не берут!
…а самому…
…Лень суетиться?
Вот мне тоже.
И как-то проще одному.
…Не встретил на тебя похожей.
…Зачем звоню?
Да просто так.
…Ты неправа…
…Не будем спорить…
Ну просто я такой чудак.
…В твоих слезах что мне за корысть?
…НУ-ну! не надо мелодрам!
От слёз уж трубка запотела.
Рекой текут по проводам…
…Но ты ж сама того хотела!
…Я не кричу.
…Ну видно, есть.
…А смысл-то в чём?
Не вижу сути.
…Мне тоже всех обид не счесть.
…Спокойней!
Взрослые же люди.
…Я сбил тебя с привычной жизни?
Прости, коль так.
Я б не звонил.
…Но ты сказала с укоризной.
…Я про Володю не забыл.
А кто он?
Мальчик для битья?
Паяц?
затейник?
паж?
иль рыцарь?
Герой – любовник по статьям?
Грошей, от молодости, мытарь?
…Я не резвлюсь.
…И ты пойми.
…К чему мне эти оправданья?
Чужими стали ведь людьми…
…Что тебе проку в ожиданьи?
…Так откровенно?
Ну, изволь.
Своё тогда мы проглядели.
…Любая заживает боль.
…Зачем?
Ведь дело не в постели.
…Конкретно?
Что ж, осталось.
Да.
…Прощенье, думаешь, отмычка?
…Сначала?
Нонсенс!
Никогда!
И поздно мне менять привычки.
…Да что обиды?
Я простил.
…Измена?
Это не влияет…
Тепла-то нету!
Я остыл.
…Любовь?
А что она меняет!
Всю жизнь ты ловишь журавлей.
Бежишь с раскрытыми руками…
Не понимаешь, что верней
Не расставаться с воробьями.
…Ты что-то где-то всё искала.
…Нет.
Я смотрел на всё серьёзней.
…Ну как теперь начать с начала?
Мы опоздали…
Слишком поздно!
Прощай!
…Не надо.
…Не грусти.
Пройдёт…
Авось счастливой будешь!
Я верю и хочу.
…Прости.
…Всё в свой черёд.
… а вдруг полюбишь?
…Довольно милая!
Не надо!
Мы сами выбрали свой путь…
Ну, всё!
…Совсем с тобой нет сладу!
Не плачь же, говорю!
…Ну, будь!
Лиса Алиса
31.03.2011, 18:55
Алиса
«Все страньше и страньше» - подумалось вдруг Алисе,
Когда из норы она вышла в реальный мир.
О маленькой леди со взглядом наивно-лисьим,
Что вышла из комы, уже растрепали СМИ.
«Хорошая новость – проснулась Алиса Лидделл» -
Кричат заголовки газет, верещит TV.
И вешают детский портрет как картонный идол,
Уставший стоять по колено в чужой любви.
В больнице ей снятся улыбчивый кот и кролик,
Ванильное небо, разбитые зеркала.
Алиса то дико хохочет до слез и колик,
То резко становится будто бы смерть бела.
Ее психиатр Доктор Доджсон листает карту,
Разводит руками, мол, если бы, но «увы»
Она возвращается в кому, к Морфею, в тартар.
Ей пофигу как этот мир назовете Вы.
А врач говорит: «Улучшений уже не будет»,
Что в коме, возможно, ей снятся цветные сны.
Алиса семнадцатый год пребывает в чуде,
Которого так не хватает ее родным.
© Copyright: Саша Бес
http://img15.nnm.ru/6/4/8/f/1/ae9e5207dd0f41a227179265fde_prev.jpg
Тушнова Вероника
Знаешь ли ты, что такое горе
Знаешь ли ты, что такое горе,
когда тугою петлей на горле?
Когда на сердце глыбою в тонну,
когда нельзя ни слезы, ни стона?
Чтоб никто не увидел, избави боже,
покрасневших глаз, потускневшей кожи,
чтоб никто не заметил, как я устала,
какая больная, старая стала...
Знаешь ли Ты, что такое горе?
Его переплыть - всё равно что море,
его перейти - всё равно что пустыню,
а о нём говорят словами пустыми,
говорят: “Вы знаете, он её бросил...”
А я без Тебя как лодка без вёсел,
как птица без крыльев,
как растенье без корня...
Знаешь ли Ты, что такое горе?
Я Тебе не всё ещё рассказала, -
знаешь, как я хожу по вокзалам?
Как расписания изучаю?
Как поезда по ночам встречаю?
Как на каждом почтамте молю я чуда:
хоть строки, хоть слова
оттуда....
оттуда....
Эти стихи, как и многие другие, посвящены Александру Яшину.
Яшин Александр
Думалось, всё навечно,
Как воздух, вода, свет:
Веры её беспечной,
Силы её сердечной
Хватит на сотню лет.
Вот прикажу - и явится,
Ночь или день - не в счёт,
Из-под земли явится,
С горем любым справится,
Море переплывёт.
Надо - пройдёт по пояс
В звёздном сухом снегу,
Через тайгу на полюс,
В льды, через «не могу».
Будет дежурить, коль надо,
Месяц в ногах без сна,
Только бы - рядом, рядом,
Радуясь, что нужна.
Думалось да казалось...
Как ты меня подвела!
Вдруг навсегда ушла -
С властью не посчиталась,
Что мне сама дала.
С горем не в силах справиться,
В голос реву, зову.
Нет, ничего не поправится:
Из-под земли не явится,
Разве что не наяву.
Так и живу.
Живу?
***
Воскресни! Возникни! Сломалась моя судьба.
Померкли, поникли все радости без тебя.
Пред всем преклоняюсь, чем раньше не дорожил.
Воскресни! Я каюсь, что робко любил и жил.
А мы друг друга и там узнаем.
Боюсь лишь, что ей без живого огня шалаш мой уже не покажется раем,
И, глянув пристально сквозь меня, по давней привычке ещё послушна, добра и доверчива,
Там она уже не будет так влюблена, так терпеливо великодушна.
Подари мне, боже, ещё лоскуток шагреневой кожи!
Не хочу уходить! Дай мне, боже, ещё пожить.
И женщины, женщины взгляд влюблённый,
чуть с сумасшедшинкой и отрешённый, самоотверженный, незащищённый…
Так чего же мне желать вкупе со всеми?
Надо просто умирать, раз пришло время…
Эти стихи им написаны после смерти В.Тушновой.
Сто часов счастья...
1 апреля только
Борис Барский
(маски-шоу) :D
Я люблю тебя
Конфетно,
Я люблю тебя
Морожно,
Я люблю тебя
Черешно
И люблю тебя
Пирожно...
Апельсинно и
Бананно,
Ананасно и
Малинно,
Опьяненно и
Дурманно,
И еще немножко
Винно...
Мне любить тебя
Прохладно
В душноте,
Когда так летно,
Мне любить тебя
Пиратно,
И любить
Так сигаретно...
Я люблю
Головокружно,
Бесшабашно и
Тревожно,
Я люблю,
Как и не нужно,
Как нельзя,
Как невозможно..
Только для тебя...
Если ты рожден в этом мире,
Значит, он без тебя одинок,
Значит, в чьей-то далёкой квартире
Кто-то ждёт твой внезапный звонок,
Кто-то рад твоей нежной улыбке,
Кто-то хочет быть рядом с тобой.
Это Жизнь, это солнце на нитке,
Это фильм, где ты главный герой!
Это счастье, которое каждый
Обязательно сможет найти.
Это голос, который подскажет,
Как быстрее и легче идти.
Это друг, настоящий и верный.
Это враг…но он всё-таки твой!
Было б странно и грустно, наверно,
Если б он помирился с тобой.
Это жажда любви и познаний,
Это море надежд и потерь.
Среди встреч и среди расставаний
Только счастью и радости верь!
Мы повздорили немножко,
Я сказал, что ты мартышка,
Что вредней облезлой кошки
С недобритою подмышкой.
Что за странное созданье:
Ни лица, и ни фигуры,
С мига миросозиданья
Свет не видел такой дуры.
Был я просто изничтожен,
Я-глиста, слизняк, и плесень,
Я узнал, что я ничтожен
И в постели бесполезен.
Ты сказала откровенно:
На кого батон ты крошишь?
Как мужик обыкновенный
Ты же ничего не можешь.
Как собаки мы сцепились,
Но нежнее и нежнее,
Мы кусались, мы возились,
Охая, вздыхая, блея.
Ты простить себя молила,
Наслаждаясь мною в профиль.
Чтобы ты не говорила,
Я в постели - Мефистофель.
Только для тебя...
Если ты рожден в этом мире,
Значит, он без тебя одинок,
Значит, в чьей-то далёкой квартире
Кто-то ждёт твой внезапный звонок,
Кто-то рад твоей нежной улыбке,
Кто-то хочет быть рядом с тобой.
Это Жизнь, это солнце на нитке,
Это фильм, где ты главный герой!
Это счастье, которое каждый
Обязательно сможет найти.
Это голос, который подскажет,
Как быстрее и легче идти.
Это друг, настоящий и верный.
Это враг…но он всё-таки твой!
Было б странно и грустно, наверно,
Если б он помирился с тобой.
Это жажда любви и познаний,
Это море надежд и потерь.
Среди встреч и среди расставаний
Только счастью и радости верь!
:good: А ведь это написал человек, которому по судьбе
досталось немало всякого, печали в том числе.
У него замечательные самобытные вещи,
где, имхо, объединены юмор, порою - стёб, энергия жизнелюбия, ума
и тем не менее - просветлённого взгляда на окружающий мир,
когда деятельная мудрость умеет найти выход из любого тупика.
* * *
Опять сплелись в пружину нервы:
Но чувства, чувства не видны.
О, Боже! Как Вы лицемерны !
О, Господи! Как холодны!
Непринужденно улыбаюсь,
Я восхищен вашей игрой,
Вам не понять, что издеваюсь,
Но не над вами - над собой.
Такое даже не приснится -
Будто по кругу я вращаюсь,
Я прихожу, чтобы проститься,
И каждый раз к вам возвращаюсь
В разлуке я ваш голос слышу,
И пусть в словах неосторожен,
Пусть говорю, что ненавижу,
Но ведь люблю! Храни Вас Боже!
Пускай забыть хочу безмерно -
Мои страдания напрасны,
Да, Вы от черта лицемерны,
Но Вы от Господа - прекрасны.
* * *
Вы лежали в гамаке
С сигаретою в руке
И невольно искривляли
Тело где-то в позвонке.
Вы лежали у реки
Ни близки, ни далеки,
И губами выдували
Слюни, словно пузырьки,
Я хотел быть ветерком,
Я хотел быть гамаком,
Грудь Вам лапками царапать
Легкокрылым мотыльком.
Я хотел бы быть рекой,
Гладить Вас своей рукой,
Гладить волосы и тело -
Вот я ласковый какой:
Я хотел быть ветерком,
Я хотел быть мотыльком,
Только на хрен Вы мне сдались
С искривленным позвонком.
* * *
Ты горящих румянец щек
И душистость дождя лесная,
Ты шампанского сладкий глоток,
И глоток горячего чая.
Ты мурашки, за шиворот снежки,
Дым в полоске яркого света,
И грибы еще ты, сыроежки,
И мальборовая сигарета.
Кружишь голову как наркотик,
Вот в висках у меня застучало,
Но едва отрываешь ротик -
Тут же думаю:" Лучше б молчала!"
* * *
Осенило, понимаю:
Ничего собой не значу,
Понимаю - не поймаю,
Я за хвост свою удачу,
Никогда не полюблю
Девушку в волшебном гроте,
Никогда не запою
Как Лучано Паваротти,
Ничего не напишу,
Никого не нарисую,
И "to be, or not to be", -
Тоже не произнесу я.
И, захлебываясь грустью,
Весь в тоске, все опостыло,
Щас возьму, пойду, напьюсь я
И набью кому-то рыло.
* * *
День подлец и ночь зараза,
Я не сплю, мне не до сна.
Сквозь окно огромным глазом
Смотрит дерзкая луна.
Одноглазо строит рожи,
В небе — море светлячков,
Полоумная дорожка
Из жемчужных облачков.
И я, ночь держа рукою,
А другой — бокал с луной,
Пью мерцание покоя,
Упиваясь тишиной.
Пью дрожанье перламутра
В тишине безделья,
Но ползёт дыханье утра
И растёт похмелье.
Парусник
01.04.2011, 08:53
Велимир Хлебников.
Тело — кружева изнанка,
Одинока и легка,
Ты срываешь спозаранку
Колыбели мотылька.
___
Вся — жизни радуги присуща,
Малиновому рту.
Кругом осокоревые кущи
И всё поет: цвету!
___
Север, запад, все сторонки
Замкнуты суровым садом.
Нехотя, но вперегонки
Я бегу с тобою рядом.
___
Черноокой горожанки
Косит око боязливо,
И вдруг медлительной южанки
Руку протянет за сливой.
___
Ах, юнак молодой,
Дай венок тебе надену,
Ты забудешь про бой
И забудешь измену.
___
Сядешь ты у ног покорно,
Будешь в очи мне глядеть,
И моя тебя задорно
Будет бить березой ветвь.
___
Дева, бойся указаний
Кремля белого Казани:
Стены, битвою пробиты,
Ведь негодны для защиты.
___
Хоть и низок Севастополь,
Целый год крепился он.
Я стройна, как гордый тополь,
Неприступна с всех сторон.
___
Прямодушнее туркмена
Нет на свете никого.
Дева милая, измена,
Право, право, не того...
___
С звонким смехом рассыпаясь,
Я смирюсь, щадя беднягу.
И, бледнея и шатаясь,
Я с тобою быстро лягу.
1912
По городу пойду весёлым гидом
и одарю цыганку за цветок,
последний снег, капелями изрытый,
уже не снег, а завтрашний поток.
Развесь, весна, над улицами ливни,
где тихая шевелится река,
где, отражаясь в сломанные льдины,
под облаками мчатся облака.
Лепи, весна, душа моя, планеты,
пока сады твои ещё мертвы,
гони меня, как прожитые беды,
по жёлтому асфальту мостовых.
Храни мои нелепые потери,
и, когда мысль последняя умрёт,
остановись душа, роняя перья,
но вдруг опомнись и начни полёт.
Войди в других, под рёбра, как под своды,
и кто-то, проходя по мостовым,
вдруг, осенясь весеннею погодой,
чуть слышно вскрикнет голосом моим.
1959
Ты веришь, ты ищешь любви большой,
Сверкающей, как родник,
Любви настоящей, любви такой,
Как в строчках любимых книг.
Когда повисает вокруг тишина
И в комнате полутемно,
Ты часто любишь сидеть одна,
Молчать и смотреть в окно.
Молчать и видеть, как в синей дали
За звездами, за морями
Плывут навстречу тебе корабли
Под алыми парусами...
То рыцарь Айвенго, врагов рубя,
Мчится под топот конский,
А то приглашает на вальс тебя
Печальный Андрей Болконский.
Вот шпагой клянется д'Артаньян,
Влюбленный в тебя навеки,
А вот преподносит тебе тюльпан
Пылкий Ромео Монтекки.
Проносится множество глаз и лиц,
Улыбки, одежды, краски...
Вот видишь: красивый и добрый принц
Выходит к тебе из сказки.
Сейчас он с улыбкой наденет тебе
Волшебный браслет на запястье.
И с этой минуты в его судьбе
Ты станешь судьбой и счастьем!
Когда повисает вокруг тишина
И в комнате полутемно,
Ты часто любишь сидеть одна,
Молчать и смотреть в окно...
Слышны далекие голоса,
Плывут корабли во мгле...
А все-таки алые паруса
Бывают и на земле!
И может быть, возле судьбы твоей
Где-нибудь рядом, здесь,
Есть гордый, хотя неприметный Грей
И принц настоящий есть!
И хоть он не с книжных сойдет страниц,
Взгляни! Обернись вокруг:
Пусть скромный, но очень хороший друг,
Самый простой, но надежный друг,
Может, и есть тот принц?!
Э.АСАДОВ
Как хорошо в покинутых местах!
Покинутых людьми, но не богами.
И дождь идёт, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами.
И дождь идёт, и мокнет красота
старинной рощи, поднятой холмами.
Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!
Мы тут одни, нам люди не чета.
О, что за благо выпивать в тумане!
Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идём за нами.
Запомни путь слетевшего листа
и мысль о том, что мы идём за нами.
Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?
Кто наградил нас, друг, такими снами?
Или себя мы наградили сами?
Чтоб застрелиться тут, не надо ни черта:
ни тяготы в душе, ни пороха в нагане.
Ни самого нагана, видит Бог,
чтоб застрелиться тут, не надо ничего.
Сентябрь 1970 (последнее стихотворение Леонида Аронзона)
Анна Яблонская
Я больше был растерян, чем распят
Неверием или, возможно, верой
Одетый в гвозди с головы до пят
Нанизанный на штык легионера
Я больше был, чем не был. Наконец
Табличка «Царь», к тому же «Иудеи»
Больней давила в темя, чем венец,
И с двух сторон несчастные злодеи
Мне говорили: «Ты не виноват!»
Я виноват! Мечты об общем рае
Не отменяют персональный ад,
Наоборот: подталкивают к краю
…И я не понимал, зачем звезда
Тогда светила маме над яслями
Я превращался в щепку от креста
И горизонт свивался вензелями
На черном небе. Никаких следов
Присутствия хотя бы тени Бога
А только прах людей и городов,
Что все двенадцать отряхнут с порога…
И крест скорее был упрек, чем крик:
«Меня оставил ты, Отец небесный!»
И меньше всех я верил в этот миг,
Что все-таки когда-нибудь воскресну
В этих узких улицах, где громоздка
даже мысль о себе, в этом клубке извилин
прекратившего думать о мире мозга,
где то взвинчен, то обессилен,
переставляешь на площадях ботинки
от фонтана к фонтану, от церкви к церкви
- так иголка шаркает по пластинке,
забывая остановиться в центре, -
можно смириться с невзрачной дробью
остающейся жизни, с влеченьем прошлой
жизни к законченности, к подобью
целого. Звук, из земли подошвой
извлекаемый - ария их союза,
серенада, которую время оно
напевает грядущему. Это и есть Карузо
для собаки, сбежавшей от граммофона.
1981
Всех с Днем смеха))) С Днем Дурака)))
Что ни делает дурак,
Все он делает не так.
Начинает не сначала,
А кончает как попало.
С потолка он строит дом,
Носит воду решетом,
Солнце в поле ловит шапкой,
Тень со стен стирает тряпкой,
Дверь берет с собою в лес,
Чтобы вор к нему не влез,
И на крышу за веревку
Тянет бурую коровку,
Чтоб немножко попаслась
Там, где травка разрослась.
Что ни делает дурак,
Все он делает не так.
И не вовремя он рад,
И печален невпопад.
На пути встречает свадьбу -
Тут бы спеть и поплясать бы,
Он же слезы льет рекой
И поет заупокой.
Как схватили дурака,
Стали мять ему бока,
Били, били, колотили,
Чуть живого отпустили.
(Ишь ты, - думает дурак, -
Видно, я попал впросак.
Из сочувствия к невесте
Я поплакал с нею вместе.
Ладно, в следующий раз
Я пущусь на свадьбе в пляс!)
Вот бредет он по дороге,
А навстречу едут дроги.
Следом движется народ,
Словно очередь идет.
Поглядел дурак на пеших.
(Ну-ка, - думает, - утешь их,
Чтоб шагали веселей
За телегою своей!)
Сапожком дурак притопнул,
О ладонь ладонью хлопнул
Да как пустится плясать,
Ногу об ногу чесать!
Взяли люди дурака,
Стали мять ему бока,
Били, били, колотили,
Полумертвым отпустили.
(Вишь ты, - думает дурак, -
Я опять попал впросак.
Больше я плясать не стану
Да и плакать перестану.
Ладно, с завтрашнего дня
Не узнаете меня!)
И ведь верно, с той минуты
Стал ходить дурак надутый.
То и дело он, дурак,
Говорит другим: - Не так!
Он не плачет и не пляшет,
А на все рукою машет.
Постороннему никак
Не узнать, что он дурак.
Дети буквы пишут в школе
Да и спросят: - Хорошо ли?
Поглядит в тетрадь дурак
Да и вымолвит: - Не так. -
Шьют портнихи на машинке,
Шьют сапожники ботинки.
Смотрит издали дурак
И бормочет: - Всё не так!
И не так селедок ловят,
И не так борщи готовят,
И не так мосты мостят,
И не так детей растят!
Видят люди, слышат люди,
Как дурак дела их судит,
И подумывают так:
(Что за умница дурак!)
С.Я.Маршак
Ангел дураков
Мы бы здесь давным-давно пропали,
но Господь, по счастью, не таков.
Чтоб из нас не выпали детали,
есть на свете ангел дураков.
В понедельник или в воскресенье —
мне узнать про это не с руки —
нам его послали во спасенье:
там у них вверху не дураки!
Он нас ночью утешает: “Тише!” —
если вдруг отчаянье грызет.
Он нас ловит, падающих с крыши,
и на скорой помощи везет.
В слипшихся, насквозь промокших платьях,
в водорослях, залепивших рот,
он несет нас бережно в объятьях,
невредимых, на берег кладет.
Он следит, кого и кто обидел,
возле печки тушит угольки.
Говорят, его никто не видел.
Что с нас взять — вестимо, дураки!
Чтобы мы в потемках не плутали,
чтоб уж точно, чтоб наверняка,
он включает фонари в квартале —
чтоб дурак увидел дурака.
А потом сквозь сумерки и вьюгу
добрый ангел, улетая ввысь,
бросит нас в объятия друг к другу,
чтобы мы здесь не перевелись.
Наталья Ванханен
Ахматова Анна
Я улыбаться перестала
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
И эту песню я невольно
Отдам за смех и поруганье,
Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
ЗЕЛЕНА ЄВАНГЕЛІЯ
Весна — неначе карусель,
на каруселі білі коні.
Гірське село в садах морель,
і місяць, мов тюльпан, червоний.
Стіл ясеновий, на столі
слов’янський дзбан, у дзбані Cонце.
Ти поклоняйся лиш землі,
землі стобарвній, наче сон цей!
Б. В. Антонич
Редьярд Киплинг
Дурак
Жил-был дурак. Он молился всерьез
(Впрочем, как Вы и Я)
Тряпкам, костям и пучку волос -
Все это пустою бабой звалось,
Но дурак ее звал Королевой Роз
(Впрочем, как Вы и Я).
О, года, что ушли в никуда, что ушли,
Головы и рук наших труд -
Все съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем - не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.
Что дурак растранжирил, всего и не счесть
(Впрочем, как Вы и Я) -
Будущность, веру, деньги и честь.
Но леди вдвое могла бы съесть,
А дурак - на то он дурак и есть
(Впрочем, как Вы и Я).
О, труды, что ушли, их плоды, что ушли,
И мечты, что вновь не придут, -
Все съела она, не хотевшая знать
(А теперь-то мы знаем - не умевшая знать),
Ни черта не понявшая тут.
Когда леди ему отставку дала
(Впрочем, как Вам и Мне),
Видит Бог! Она сделала все, что могла!
Но дурак не приставил к виску ствола.
Он жив. Хотя жизнь ему не мила.
(Впрочем, как Вам и Мне).
В этот раз не стыд его спас, не стыд,
Не упреки, которые жгут, -
Он просто узнал, что не знает она,
Что не знала она и что знать она
Ни черта не могла тут.
Перевод К. Симонова
Лиса Алиса
02.04.2011, 08:52
Самые лучшие стихотворения,
ей-богу,
они не про измены мужьям,
не про измены женам,
они напоминают списки вещей
в дорогу,
необходимых, красивых
и разрешенных.
Обычно они про осень,
про белые печи,
про то, как строят дома,
как взбивают масло.
Они так редко о том, как все
могло быть прекрасно,
они скорее о том, что не должно
быть и речи.
Анна Логвинова
Парусник
02.04.2011, 10:33
Белые Ночи.
Он спит, пока закат румян,
И сонно розовеют латы,
И с тихим свистом сквозь туман
Глядится змей, копытом сжатый.
Сойдут глухие вечера.
Змей расклубится над домами.
В руке протянутой Петра
Запляшет факельное пламя.
Зажгутся нити фонарей,
Блеснут витрины и тротуары.
В мерцанье тусклых площадей
Потянутся рядами пары.
Плащами всех укроет мгла.
Потонет взгляд в манящем взгляде.
Пускай невинность из угла
Протяжно молит о пощаде:
Там, на скале, веселый царь
Взмахнул зловонное кадило,
И ризой городская гарь
Фонарь манящий облачила!
Бегите все на зов! на лов!
На перекрестки улиц лунных!
Весь город полон голосов,
Мужских - крикливых, женских - струнных!
Он будет город свой беречь.
И, заалев перед денницей,
В руке простертой вспыхнет меч
Над затихающей столицей.
А.Блок
Мой день беспутен и нелеп:
У нищего прошу на хлеб,
Богатому даю на бедность,
В иголку продеваю - луч,
Грабителю вручаю - ключ,
Белилами румяню бледность.
Мне нищий хлеба не дает,
Богатый денег не берет,
Луч не вдевается в иголку,
Грабитель входит без ключа,
А дура плачет в три ручья -
Над днем без славы и без толку.
Ох, где был я вчера — не найду, хоть убей!
Только помню, что стены — с обоями,
Помню — Клавка была, и подруга при ей,
Целовался на кухне с обоими.
А наутро я встал —
Мне давай сообщать,
Что хозяйку ругал,
Всех хотел застращать,
Что я голым скакал,
Что я песни орал,
А отец, говорил,
У меня — генерал!
А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продыхнуть —
Донимал их блатными аккордами.
А потом кончил пить —
Потому что устал,
Начал об пол крушить
Благородный хрусталь,
Лил на стены вино,
А кофейный сервиз,
Растворивши окно,
Просто выбросил вниз.
И мене не могли даже слова сказать.
Но потом потихоньку оправились —
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
А потом уже все позабавились:
Кто плевал мне в лицо,
А кто водку лил в рот,
А какой-то танцор
Бил ногами в живот...
А молодая вдова,
Верность мужу храня —
Ведь живём однова, —
Пожалела меня.
И бледнел я на кухне разбитым лицом,
Делал вид, что пошёл на попятную.
"Развяжите, — кричал, — да и дело с концом!"
Развязали, но вилки попрятали.
Тут вообще началось —
Не опишешь в словах!
И откуда взялось
Столько силы в руках —
Я, как раненый зверь,
Напоследок чудил:
Выбил окна и дверь
И балкон уронил.
Ох, где был я вчера — не найду днём с огнём!
Только помню, что стены — с обоями...
И осталось лицо — и побои на нём,
И куда теперь выйти с побоями!
...Если правда оно —
Ну, хотя бы на треть, —
Остаётся одно:
Только лечь помереть!
Хорошо, что вдова
Всё смогла пережить,
Пожалела меня
И взяла к себе жить.
Хорошо!
Музыка, складывай ноты, захлопывай папку,
Прячь свою скрипку, в прихожей разыскивай шляпку.
Ветер по лужам бежит и апрельскую крутит
Пыль по асфальту подсохшему. Счастья не будет.
Счастья не будет. Винить никого не пристало:
Влажная глина застыла и формою стала,
Стебель твердеет, стволом становясь лучевидным -
Нам ли с тобой ужасаться вещам очевидным?
Будет тревожно, восторженно, сладко, свободно,
Будет томительно, радостно - все, что угодно,-
Счастья не будет. Оставь ожиданья подросткам,
Нынешний возраст подобен гаданию с воском:
Жаркий, в воде застывает, и плачет гадалка.
Миг между жизнью и смертью - умрешь, и не жалко -
Больше не будет единственным нашим соблазном.
Сделался разум стоглазым. Беда несогласным:
Будут метаться, за грань порываться без толку...
Жизнь наша будет подглядывать в каждую щелку.
Воск затвердел, не давая прямого ответа.
Счастья не будет. Да, может, и к лучшему это.
Вольному воля. Один предается восторгам
Эроса. Кто-то политикой, кто-то Востоком
Тщится заполнить пустоты. Никто не осудит.
Мы-то с тобой уже знаем, что счастья не будет.
Век наш вошел в колею, равнодушный к расчетам.
Мы-то не станем просить послаблений, а что там
Бьется, трепещет, не зная, не видя предела, -
Страх ли, надежда ли - наше интимное дело.
Щебень щебечет, и чавкает грязь под стопою.
Чет или нечет - не нам обижаться с тобою.
Желтый трамвай дребезжанием улицу будит.
Пахнет весной, мое солнышко. Счастья не будет.
Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;
Пусть час не пробил - жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы - не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтания,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут, чтоб уловить глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ.
Умей поставить, в радостной надежде,
На карту все, что накопил с трудом,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том,
Умей принудить сердце, нервы, тело
Тебе служить, когда в твоей груди
Уже давно все пусто, все сгорело
И только Воля говорит: "Иди!"
Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;
Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все, в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неуловимый бег, -
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь Человек!
Отчаянные холода
Задерживают таянье.
Весна позднее, чем всегда,
Но и зато нечаянней.
С утра амурится петух,
И нет прохода курице.
Лицом поворотясь на юг,
Сосна на солнце жмурится.
Хотя и парит и печет,
Еще недели целые
Дороги сковывает лед
Корою почернелою.
В лесу еловый мусор, хлам,
И снегом всё завалено.
Водою с солнцем пополам
Затоплены проталины.
И небо в тучах как в пуху
Над грязной вешней жижицей
Застряло в сучьях наверху
И от жары не движется
Борис Пастернак
* * *
Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До оснований, до корней,
До сердцевины.
Все время схватывая нить
Судеб, событий,
Жить, думать, чувствовать, любить,
Свершать открытья.
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
О беззаконьях, о грехах,
Бегах, погонях,
Нечаянностях впопыхах,
Локтях, ладонях.
Я вывел бы ее закон,
Ее начало,
И повторял ее имен
Инициалы.
Я б разбивал стихи, как сад.
Всей дрожью жилок
Цвели бы липы в них подряд,
Гуськом, в затылок.
В стихи б я внес дыханье роз,
Дыханье мяты,
Луга, осоку, сенокос,
Грозы раскаты.
Так некогда шопен вложил
Живое чудо
Фольварков, парков, рощ, могил
В свои этюды.
Достигнутого торжества
Игра и мука
Натянутая тетива
Тугого лука.
О Б И Д А
Словно с ветки, воробушком, слово шальное слетело,
И закралась Обида в ранимую Душу мою.
Я её не гнала от себя, приютила, согрела,
Пожалела, хоть знала, что, может, пригрела змею.
Мне такою невинной, несчастной она показалась.
Я её пестовала, лелеяла, словно дитя.
Заливалась слезами Обида, давила на жалость.
От сочувствий моих только крепла, росла, не шутя.
Зажирела от жизни такой, .разрасталась в размерах,
Аппетит прибавлялся, ей только всё есть бы, да есть.
Вынимала запасы Души, обжираясь без меры,
Закадычных подруг приводила - Коварство и Месть.
Надрывалась Душа, волоча неподъёмную ношу,
Почернела и высохла, сил набирая едва.
А Обида наела тем временем сальную рожу,
И, вконец обнаглев, всё дерзила, качала права.
Всё сильней и сильней от обжорства её распирало.
Задыхалась Душа, загибалась, трещала по швам.
Угождать всем капризам и прихотям, видно, устала,
И, однажды, не выдержав, лопнула напополам.
Разорвалась Обида на тысячи мелких осколков,
И, упав, растворились они под дождём моих слёз.
Сколько с ними ушло пересудов, вранья, кривотолков,
Наговоров и сплетен, что я принимала всерьёз.
Очень долго и трудно я рваную Душу латала,
Я добром и терпеньем сшивала её, как иглой.
И на память себе навсегда узелок завязала –
Гнать любую Обиду в три шеи поганой метлой.
УЧИСЬ ПРОЩАТЬ
Учись прощать... Молись за обижающих,
Зло побеждай лучом добра.
Иди без колебаний в стан прощающих,
Пока горит Голгофская звезда.
Учись прощать, когда душа обижена,
И сердце, словно чаша горьких слез,
И кажется, что доброта вся выжжена,
Ты вспомни, как прощал Христос.
Учись прощать, прощать не только словом,
Но всей душой, всей сущностью своей.
Прощение рождается любовью
В творении молитвенных ночей.
Учись прощать. В прощеньи радость скрыта.
Великодушье лечит, как бальзам.
Кровь на Кресте за всех пролита.
Учись прощать, чтоб был прощен ты сам.
За то, что мир изменить хотела,
За то, что гордо себя несла,
За то, что песни свои я пела,
Но только допеть не смогла.
За то, что зла никому не желала,
За то, что радость дарить могла,
За то, что слезы свои скрывала,
Я расплатилась сполна.
За то, что мстить никогда не хотела,
За то, что чистой дорогой шла
И ненавидеть совсем не умела,
Когда обида мне душу жгла.
За то, что дружбу ценить умела,
За то, что я так любить могла,
За то, что к солнцу взлететь хотела,
За это сломали мне оба крыла.
За то, что я так свободу любила,
За то, что счастья желала всем,
Что за врагов я Богу молилась,
За это проклял меня Эдем.
За то, что душу свою сохранила,
За то, что просто хотела жить -
За это жизнь меня невзлюбила,
И лишь за это смогла убить.
Я молюсь, мой Отец, и прошу в тишине
О любви, о прощении, милости.
Не о том, чтобы все это было мне,
Научи меня этому, смилуйся!
Научи молчать, когда рвется крик,
И обида вдруг захлестнула,
Научи ценить каждый жизни миг,
Чтобы горечь в любви утонула.
Научи не ответить на злые слова,
Не упасть в желаньи отмщения,
Промолчать, когда лжива, бестактна молва,
И уже не хватает терпения.
Ты, мой Бог, обещал изменять сердца,
Чтобы были они плотяными.
Быть добрее внутри - вот моя мечта
И молитва всегда и доныне.
Я укроюсь в Тебе, мой Отец дорогой,
Ты - защита, Ты - крепкая башня,
И наполнит меня Твой чудесный покой,
И покажется жизнь прекрасной.
Парусник
03.04.2011, 12:13
Когда над полем зеленеет
Стеклянный вечер, след зари,
И небо, бледное вдали,
Вблизи задумчиво синеет,
Когда широкая зола
Угасшего кострища
Над входом в звездное кладбище
Огня ворота возвела,
Тогда на белую свечу,
Мчась по текучему лучу,
Летит без воли мотылек.
Он грудью пламени коснется,
В волне огнистой окунется,
Гляди, гляди, и мертвый лег.
1912
Велимир Хлебников.
Только пепел знает, что значит сгореть дотла.
Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперед:
не все уносимо ветром, не все метла,
широко забирая по двору, подберет.
Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени
под скамьей, куда угол проникнуть лучу не даст.
И слежимся в обнимку с грязью, считая дни,
в перегной, в осадок, в культурный пласт.
Замаравши совок, археолог разинет пасть
отрыгнуть; но его открытие прогремит
на весь мир, как зарытая в землю страсть,
как обратная версия пирамид.
"Падаль!" выдохнет он, обхватив живот,
но окажется дальше от нас, чем земля от птиц,
потому что падаль - свобода от клеток, свобода от
целого: апофеоз частиц.
1986
Булат Окуджава
1956-1957
Не бродяги, не пропойцы, за столом семи морей
Вы пропойте, вы пропойте славу женщине моей,
Вы пропойте, вы пропойте, славу женщине моей.
Вы в глаза ее взгляните, как в спасение свое,
Вы сравните, вы сравните, с близким берегом ее.
Мы земных земней и вовсе к черту сказки о богах,
Просто мы на крыльях носим то, что носят на руках.
Просто нужно очень верить этим синим маякам,
И тогда нежданный берег из тумана выйдет к нам.
http://www.youtube.com/watch?v=xuPbn2sbv8I
АПРЕЛЬ
Вот девочки - им хочется любви.
Вот мальчики - им хочется в походы .
В апреле изменения погоды
объединяют всех людей с людьми.
О новый месяц, новый государь,
так ищешь ты к себе расположенья,
так ты бываешь щедр на одолженья,
к амнистиям склоняя календарь.
Да, выручишь ты реки из оков,
приблизишь ты любое отдаленье,
безумному даруешь просветленье
и исцелишь недуги стариков.
Лишь мне твоей пощады не дано.
Нет алчности просить тебя об этом.
Ты спрашиваешь - медлю я с ответом
и свет гашу, и в комнате темно.
Белла Ахмадулина
tereza84
03.04.2011, 21:08
Є в коханні і будні, і свята,
Є у ньому і радість, і жаль,
Бо не можна життя заховати
За рожевих ілюзій вуаль.
І з тобою було б нам гірко,
Обіймав би нас часто сум,
І, бувало б, темніла зірка
У тумані тривожних дум.
Але певен, що жодного разу
У вагання і сумнівів час
Дріб'язкові хмарки образи
Не закрили б сонце від нас.
Бо тебе і мене б судила
Не образа, не гнів — любов.
В душі щедро вона б світила,
Оновляла їх знов і знов.
У мою б увірвалася мову,
Щоб сказати в тривожну мить:
— Ненаглядна, злюща, чудова,
Я без тебе не можу жить!..
Навеяло.
Тимур Шаов
О пользе и вреде снобизма
На диване я, как древней грек на травке,
Разбавляю, как Сократ, водой портвейн,
Генри Миллера читаю, Джойса, Кафку,
И снобизм свой, занюханный, лелею.
Денег нет, в стране - бардак, в воде - холера,
На душе - ненужные сомненья.
Лишь портвейн, да музыка Малера
Успокаивают мне пищеваренье.
Богу, братцы, - Богово, ну а снобу - снобово!
Ну а снобу - снобово!
Вот сосед - прикинулся банкиром,
Пьет "Клико", к валютным ездит дамам.
Правда, Сартра путает с сортиром,
А Ван-Гога пугает с Ван-Даммом.
И ничуть ему от этого не грустно,
Взял цыган, и на извозчике - к актрисам...
Он не сноб, он просто счастлив безыскусно,
Как ребенок, - тихо счастлив, что пописал.
Засветло встанем, тянем-потянем,
Бабка, дедка, внучка, жучка, котофей -
Вытянуть не можем.
Размышляя об эстетике Матисса,
Погружаюсь в свой экзистенциализм,
Я бы тоже, может, дернул по актрисам,
Да мешают только бедность и снобизм.
Мой снобизм - он как лучик путеводный,
Помогает воспринять судьбу, как должно.
Мол, художник - он обязан быть голодным,
Он худой, но гордый, он - художник!
Вот другой сосед, - тот люмпен неприличный,
Бедный Йорик, жертва пьяного зачатья.
Для него Бодлер с борделем идентичны.
Ну а РЕмбо и РембО - родные братья.
Да пускай шумит, не зря же он напился!
Пусть ругает президента "педерастом".
Лишь бы он в подъезде не мочился.
Да не лез бы к управленью государством!
Горлица вьется.
Песнь раздается:
"А не лепо ли бяше нам, братья...".
Да ни фига не лепо!
Нувориши тихо хавают омаров,
Маргиналы хлещут горькую заразу:
"Мы гораздо круче Занзибара!"
Государственный снобизм сродни маразму.
Ой вы, гой еси, бояре с государем!
Гой еси вы, вместе с вашим аппаратом!
Доиграетесь - глядишь, приедет барин,
Он рассудит - кто был большим демократом.
Давеча прочел в одной я книге:
Там сказал кому-то раб перед таверной:
"Мы, - говорит, - оглядываясь, видим только фиги!"
Я вперед смотрю - там тоже фиги... Скверно...
Пушкин умер, на жнивье - туман да иней,
Из деревни слышно рэповую песню,
Над седой усталою страны равниной
Гордо реет непонятный буревестник.
Засветло встанем,
Песню затянем:
"Тирли-тирли я гуляла молода,
Пока не помёрла..."
http://www.moskva.fm/artist/тимур_шаов/song_1068126
Лиса Алиса
03.04.2011, 22:10
Меме Буэндиа
Полковник стоял у стены, ожидая расстрела,
Все глубже в застывшую тень уходила Ребека.
Мне не было места в том мире, где время старело,
Стремясь к окончанию непостижимого века,
Стирались следы, на ветвях зарастали зарубки,
Скрывая от взгляда игру постижения страсти-
Узнать, как в ладонях его восхитительно хрупки
Твои ожидавшие этого плена запястья,
Травить себя горькой надеждой, что станешь счастливей
И будешь уверена в праве своем изначальном
Касаться его голубыми лианами ливней
И трепетным крылышком бабочки в стенах купальни,
Родившись лишь раз, умирать без него- миллионы,
Последнюю желтую бабочку молча оплакав,
Остаться в траве покоренным судьбой галионом,
Укрытым волною любви необузданных маков.
© Ляля Беззубая (Гюльчатай)
Как дорога светлым утром
На ночную не похожа,
Как торопится дорога
Между завтра и вчера.
Было мне в твое окошко
Постучаться невозможно,
А теперь меня сама ты
Провожаешь до утра.
Может так у всех бывает,
Я не знаю, я не знаю.
Но минута наступает,
Та, которой ждешь давно.
Только я не понимаю,
Отчего приходит счастье,
Только я не понимаю,
Чем заслужено оно.
Проводив меня, березки
Долго машут вслед листами.
На холме у поворота
Пятерню протянет клен.
Я теперь дорогу эту
Как на крыльях пролетаю
Потому, что ждешь меня ты,
Потому, что я влюблен.
Друзьям
Давайте собираться у стола
Не для того, чтоб зелье нас пьянило,
А для того, чтоб дружба сохранила
Себя такой, какой она была.
Давайте собираться у стола
Без всяких там заморских разносолов,
Чтоб были наши выцветшие соло,
Как будто ветви одного ствола.
Давайте собираться у стола.
Расчешем на пробор свои седины,
И станут наши помыслы едины,
И откровенья наши, и дела.
Давайте собираться у стола!
Неважно у кого, - один найдётся,
С кем снова так, как в юности, поётся,
А юность общей чашей нам была.
Давайте собираться у стола,
Хоть раз в году, ведь чаще мы не сможем,
И столько новых песен мы не сложим,
Чтоб каждая утешить нас смогла.
Давайте собираться у стола.
Ну, много ли нам надобно на сборы?
Чтоб рухнули нелепые заборы,
Которые нам зрелость возвела.
Давайте собираться у стола,
И с нами те, чья песня не допета,
Они живут, пока мы помним это,
Покуда наша боль за них светла.
Спасение наше - друг в друге,
в божественно замкнутом круге,
куда посторонним нет входа,
где третье лицо - лишь природа.
Спасение наше - друг в друге,
в разломленной надвое вьюге,
в разломленном надвое солнце.
Все поровну. Этим спасемся.
Спасение наше - друг в друге:
в сжимающем сердце испуге
вдвоем не остаться, расстаться
и в руки чужие достаться.
Родители нам - не защита.
Мы дети друг друга - не чьи-то.
Нам выпало нянчиться с нами.
Родители наши - мы сами.
Какие поддельные страсти
толкают к наживе и власти,
и только та страсть неподдельна,
где двое навек неотдельны.
Всемирная слава - лишь призрак,
когда ты любимой не признан.
Хочу я быть всеми забытым
и только в тебе знаменитым!
А чем я тебя обольщаю?
Бессмертье во мне обещаю.
Такую внутри меня славу,
которой достойна по праву.
Друг в друга навек перелиты,
мы слиты. Мы как сталактиты.
И северное сиянье -
не наше ли это слиянье?
Людей девяносто процентов
не знают любви полноценной,
поэтому так узколобы
апостолы силы и злобы.
Но если среди оскопленных
осталось лишь двое влюбленных,
надеяться можно нелживо:
еще человечество живо.
Стоит на любви все живое.
Великая армия - двое.
Пусть шепчут и губы и руки:
"Спасение наше в друг друге".
В поддержку предыдущих ораторов! :)
Е. Евтушенко
Любимая, спи
Соленые брызги блестят на заборе.
Калитка уже на запоре. И море,
дымясь, и вздымаясь, и дамбы долбя,
соленое солнце всосало в себя.
Любимая, спи... Мою душу не мучай,
Уже засыпают и горы, и степь,
И пес наш хромучий, лохмато-дремучий,
Ложится и лижет соленую цепь.
И море - всем топотом, и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом - пес на цепи,
а я тебе - шёпотом, потом - полушёпотом,
Потом - уже молча: "Любимая, спи..."
Любимая, спи... Позабудь, что мы в ссоре.
Представь: просыпаемся. Свежесть во всем.
Мы в сене. Мы сони. И дышит мацони
откуда-то снизу, из погреба,- в сон.
О, как мне заставить все это представить
тебя, недоверу? Любимая, спи...
Во сне улыбайся (все слезы отставить!),
цветы собирай и гадай, где поставить,
и множество платьев красивых купи.
Бормочется? Видно, устала ворочаться?
Ты в сон завернись и окутайся им.
Во сне можно делать все то, что захочется,
все то, что бормочется, если не спим.
Не спать безрассудно и даже подсудно, -
ведь все, что подспудно, кричит в глубине.
Глазам твоим трудно. В них так многолюдно.
Под веками легче им будет во сне.
Любимая, спи... Что причина бессоницы?
Ревущее море? Деревьев мольба?
Дурные предчувствия? Чья-то бессовестность?
А может, не чья-то, а просто моя?
Любимая, спи... Ничего не попишешь,
но знай, что невинен я в этой вине.
Прости меня - слышишь? - люби меня - слышишь? -
хотя бы во сне, хотя бы во сне!
Любимая, спи... Мы - на шаре земном,
свирепо летящем, грозящем взорваться, -
и надо обняться, чтоб вниз не сорваться,
а если сорваться - сорваться вдвоем.
Любимая, спи... Ты обид не копи.
Пусть соники тихо в глаза заселяются,
Так тяжко на шаре земном засыпается,
и все-таки - слышишь, любимая? - спи...
И море - всем топотом, и ветви - всем ропотом,
И всем своим опытом - пес на цепи,
а я тебе - шёпотом, потом - полушёпотом,
Потом - уже молча: "Любимая, спи..."
1964
Парусник
04.04.2011, 10:00
Мы играем в любовь, словно в карты.
Вся колода у нас на руках.
Кто играет с особым азартом -
Остается всегда в дураках.
И любви пролистая странички,
Словно в картах, постигнем азы.
Но, скорее всего, по привычке
Мы украдкою стащим тузы.
Не в тузах и не в двойках тут дело.
Нам не может, увы, повезти.
Накрапили колоду умело -
Значит, партию нам не спасти...
Г.Дикштейн
Я всегда твердил, что судьба - игра.
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Что готический стиль победит, как школа,
как способность торчать, избежав укола.
Я сижу у окна. За окном осина.
Я любил немногих. Однако - сильно.
Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, если есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнёт на эстонском шпиле.
Я сижу у окна. Я помыл посуду.
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишина глагола.
Что не знал Эвклид, что сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.
Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе собственной грузной тени.
Моя песня была лишина мотива,
но зато её хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладёт на плечи.
Я сижу в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли, и дням грядущим
я дарю их, как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
1971
хочувсёзнать
04.04.2011, 14:16
Игорь Губерман
Кто ищет истину, держись
у парадокса на краю;
вот женщины: дают нам жизнь,
а после жить нам не дают.
Добро со злом природой смешаны,
как тьма ночей со светом дней;
чем больше ангельского в женщине,
тем гуще дьявольского в ней.
Кичились майские красотки
надменной грацией своей;
дохнул октябрь - и стали тетки,
тела давно минувших дней.
Послабленье народу вредит,
ухудшаются нравы столичные,
одеваются девки в кредит,
раздеваются за наличные.
Ключ к женщине - восторг и фимиам,
ей больше ничего от нас не надо,
и стоит нам упасть к ее ногам,
как женщина, вздохнув, ложится рядом.
У женщин юбки все короче;
коленных чашечек стриптиз
напоминает ближе к ночи,
что существует весь сервиз.
Трепещет юной девы сердце
над платьев красочными кучами:
во что одеться, чтоб раздеться
как можно счастливей при случае?
Мы дарим женщине цветы,
звезду с небес, круженье бала,
и переходим с ней на ты,
а после дарим очень мало.
В мужчине ум - решающая ценность
и сила - чтоб играла и кипела,
а в женщине пленяет нас душевность
и многие другие части тела.
Одна из тайн той женской прелести,
что не видна для них самих -
в неясном, смутном, слитном шелесте
тепла, клубящегося в них.
Ах, ветер времени зловещий,
причина множества кручин!
Ты изменяешь форму женщин
и содержание мужчин.
Все нежней и сладостней мужчины,
женщины все тверже и железней;
скоро в мужиках не без причины
женские объявятся болезни.
Всегда мне было интересно,
как поразительно греховно
духовность женщины - телесна,
а тело - дьявольски духовно.
Процесс эмансипации не сложен
и мною наблюдался много раз:
везде, где быть мужчиной мы не можем,
подруги ускользают из-под нас.
Суров к подругам возраста мороз,
выстуживают нежность ветры дней,
слетают лепестки с увядших роз,
и сделались шипы на них видней.
Человеку в пути
Я хочу быть твоею милой.
Я хочу быть твоею силой,
свежим ветром,
насущным хлебом,
над тобою летящим небом.
Если ты собьешься с дороги,
брошусь тропкой тебе под ноги
без оглядки иди по ней.
Если ты устанешь от жажды,
я ручьем обернусь однажды,—
подойди, наклонись, испей.
Если ты отдохнуть захочешь
посредине кромешной ночи,
все равно —
в горах ли, в лесах ли,—
встану дымом над кровлей сакли,
вспыхну теплым цветком огня,
чтобы ты увидал меня.
Всем, что любо тебе на свете,
обернуться готова я.
Подойди к окну на рассвете
и во всем угадай меня.
Это я, вступив в поединок
с целым войском сухих травинок,
встала лютиком у плетня,
чтобы ты пожалел меня.
Это я обернулась птицей,
переливчатою синицей,
и пою у истока дня,
чтобы ты услыхал меня.
Это я в оборотном свисте
соловья.
Распустились листья,
в лепестках — роса.
Это — я.
Это — я.
Облака над садом...
Хорошо тебе?
Значит, рядом,
над тобою — любовь моя!
Я узнала тебя из многих,
нераздельны наши дороги,
понимаешь, мой человек?
Где б ты ни был, меня ты встретишь
все равно ты меня заметишь
и полюбишь меня навек.
М. АЛИГЕР
Современная песня
Человек приходит к развалинам снова и снова,
он был здесь позавчера и вчера
и появится завтра,
его привлекают развалины.
Он говорит:
Постепенно,
постепенно научишься многим вещам, очень многим,
научишься выбирать из груды битого щебня
свои будильники и обгоревшие корешки альбомов,
привыкнешь
приходить сюда ежедневно,
привыкнешь, что развалины существуют,
с этой мыслью сживешься.
Начинает порою казаться — так и надо,
начинает порою казаться, что всему научился,
и теперь ты легко говоришь
на улице с незнакомым ребенком
и все объясняешь. Так и надо.
Человек приходит к развалинам снова,
всякий раз, когда снова он хочет любить,
когда снова заводит будильник.
Нам, людям нормальным, и в голову не приходит, как это можно вернуться
домой и найти вместо дома — развалины. Нет, мы не знаем, как это можно
потерять и ноги, и руки под поездом или трамваем — все это доходит до нас
— слава Богу — в виде горестных слухов, между тем это и есть необходимый
процент несчастий, это — роза несчастий.
Человек приходит к развалинам снова,
долго тычется палкой среди мокрых обоев и щебня,
нагибается, поднимает и смотрит.
Кто-то строит дома,
кто-то вечно их разрушает, кто-то снова их строит,
изобилие городов наполняет нас всех оптимизмом.
Человек на развалинах поднял и смотрит,
эти люди обычно не плачут.
Даже сидя в гостях у — слава Богу — целых знакомых,
неодобрительно смотрят на столбики фотоальбомов.
"В наши дни, — так они говорят, — не стоит заводить фотографий".
Можно много построить и столько же можно разрушить
и снова построить.
Ничего нет страшней, чем развалины в сердце,
ничего нет страшнее развалин,
на которые падает дождь и мимо которых
проносятся новые автомобили,
по которым, как призраки, бродят
люди с разбитым сердцем и дети в беретах,
ничего нет страшнее развалин,
которые перестают казаться метафорой
и становятся тем, чем они были когда-то:
домами.
ПУСТЬ БУДЕТ БЛЮЗ
Пусть будет блюз
Заходящего низкого солнца.
Медленный всплеск
Летних чувств
На морском берегу,
Я не влюблюсь.
Я безумно влюблюсь...
И коснется
Сладкой волной
Остывающий
Медленный
Блюз...
Диана Эфендиева
Сергей Есенин
ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.
Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный...
"Слушай, слушай,-
Бормочет он мне,-
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.
В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою".
"Счастье,- говорил он,-
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".
"Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай".
Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой.
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.
. . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . .
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Ночь морозная...
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.
Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.
"Слушай, слушай!-
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится.-
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.
Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет "она",
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?
Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую,
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.
Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...
И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою".
"Черный человек!
Ты прескверный гость!
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...
. . . . . . . . . .
...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И - разбитое зеркало...
Память
Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.
Дерево да рыжая собака —
Вот кого он взял себе в друзья.
Память, память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.
И второй... Любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир,
Говорил, что жизнь — его подруга,
Коврик под его ногами — мир.
Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать Богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.
Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка.
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.
Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.
Память, ты слабее год от году,
Тот ли это или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею не тронутую грудь.
Я — угрюмый и упрямый зодчий
Храма, восстающего во мгле.
Я возревновал о славе Отчей,
Как на небесах, и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет:
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо; но всё пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.
Крикну я... но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.
Николай Гумилев.
Stepa_gad
05.04.2011, 01:43
Сергей Есенин
Да! Теперь - решено. Без возврата
Я покинул родные края.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пёс мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, сулил мне Бог.
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
А когда ночью светит месяц,
Когда светит... чёрт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь напролёт, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
Сердце бьётся всё чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
- Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пёс мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, сулил мне Бог.
Алые паруса
А зря никто не верил в чудеса.
И вот однажды, летним утром ранним
Над океаном алые взметнулись паруса
И скрипка разнеслась над океаном.
Не три глаза - ведь это же не сон,
И алый парус, правда, гордо реет
Над бухтой, где отважный Грей нашел свою Ассоль.
В той бухте, где Ассоль дождалась Грея.
А в бухте корабли из разных стран
Тянули к небу мачты, словно руки
И в кубрике на каждом одинокий капитан
Сидел, вздыхал и думал о подруге
С любимым легче море бороздить
И соль морскую есть, что нам досталась.
А без любви на свете невозможно было б жить,
И серым стал бы даже алый парус.
Машина времени
Тетка в синем переднике
сдирает со стен старые афиши
Они отдираются слоями.
Обнажаются:
название выставки,
которая уже давно закрыта,
фотография клоуна,
который умер месяц назад,
и фамилия дирижера,
уже закончившего свои гастроли.
Тетка в синем переднике
поворачивает время вспять.
Содрав старые афиши,
тетка мажет стену клеем
и наклеивает новые.
Появляются:
название театральной премьеры,
которая еще не состоялась,
портрет иноземной певицы,
которая еще не приехала в город,
и дата открытия цирка,
который еще не построен.
Тетка в синем переднике
открывает тайны грядущего.
Так зачем же вам машина времени,
скажите на милость?
Стать богатеем иной норовит,
Золото копит, ночами не спит.
Не всё то золото, не всё то золото,
Хоть и сверкает и даже звенит.
Можно театр позолотой покрыть,
Можно коврами весь пол устелить.
Но вдохновение для представления
Разве возможно за деньги купить?!
Можно построить из вымыслов дом,
Можно устроить и празднества в нём.
Но не построится и не устроится
Счастье своё на несчастье чужом.
Вилами можно писать на воде.
Друг дорогой познается в беде.
И примечательно, то замечательно,
Что без любви нету жизни нигде.
Чистое сердце в дорогу готовь,
Древняя мудрость сгодиться и вновь.
Не покупаются, не покупаются -
Доброе имя, талант и любовь.
Пустой сонет
Кто вас любил, восторженней, чем я?
Храни вас Бог, храни вас Бог, храни вас Боже.
Стоят сады, стоят сады, стоят в ночах.
И вы в садах, и вы в садах стоите тоже.
Хотел бы я, хотел бы я свою печаль
вам так внушить, вам так внушить, не потревожив
ваш вид травы ночной, ваш вид ее ручья,
чтоб та печаль, чтоб та трава нам стала ложем.
Проникнуть в ночь, проникнуть в сад, проникнуть в вас,
поднять глаза, поднять глаза, чтоб с небесами
сравнить и ночь в саду, и сад в ночи, и сад,
что полон вашими ночными голосами.
Иду на них. Лицо полно глазами...
Чтоб вы стояли в них, сады стоят.
1969
Я в твоих руках, как в колыбели,
Всё забуду, лишь прильну к груди,
И опять девчонкою несмелой
Буду повторять: не уходи,
Ну побудь со мной ещё немного,
Проведи рукой по волосам,
Посмотри так по-отцовски строго,
Прикоснись к искусанным губам
И почувствуй, как зайдётся сердце,
Словно от боязни высоты...
Никуда мне от тебя не деться,
Каждый лучик света - это ты.
Не бросай усталого ребёнка,
Без тебя увяну, как цветок,
Проведи меня по нитке тонкой,
Через край, что между нами лёг.
Унеси же от беды и муки,
Словно я - малышка, на руках,
Не могу я больше жить в разлуке,
Я растаю, как песок в часах.
Ю. ВИНОГРАДОВА
Радистка Кэт
05.04.2011, 12:23
КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЩЕТ СВОЙ ПУТЬ.
Каждый человек ищёт свой путь,
Но всё равно попадает на ту дорогу,
По краям которой стоят жизни и смерть.
Я бы хотела дольше идти по той стороне,
Где не заходит солнце,
Но за днём всегда наступает ночь...
Поэтому я ищу тропинку.
Ника Турбина
Парусник
05.04.2011, 12:24
ВЕСЕННИЙ РОМАНС.
Еще не царствует река,
Но синий лед она уж топит;
Еще не тают облака,
Но снежный кубок солнцем допит.
Через притворенную дверь
Ты сердце шелестом тревожишь...
Еще не любишь ты, но верь:
Не полюбить уже не можешь...
И.Анненский
Радистка Кэт
05.04.2011, 12:25
ЕЛЕНЕ КАМБУРОВОЙ.
Три кровавые слезы, три тюльпана...
Молча женщина сидит. От дурмана
Закружилась голова, сжалось сердце -
Три тюльпана получила ты в наследство...
Только ветер прошумел - быть им ложью.
Но глаза твои кричат - "Быть не может!"
Три кровавые слезы - облетели.
Молча женщина сидит. Им - не веря.
Ника турбина
ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ
Шёл я по улице незнакомой
И вдруг услышал вороний грай,
И звоны лютни, и дальние громы,
Передо мною летел трамвай.
Как я вскочил на его подножку,
Было загадкою для меня,
В воздухе огненную дорожку
Он оставлял и при свете дня.
Мчался он бурей тёмной, крылатой,
Он заблудился в бездне времён...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Поздно. Уж мы обогнули стену,
Мы проскочили сквозь рощу пальм,
Через Неву, через Нил и Сену
Мы прогремели по трём мостам.
И, промелькнув у оконной рамы,
Бросил нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик,- конечно, тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
Где я? Так томно и так тревожно
Сердце моё стучит в ответ:
"Видишь вокзал, на котором можно
В Индию Духа купить билет?"
Вывеска... кровью налитые буквы
Гласят: "Зеленная",- знаю, тут
Вместо капусты и вместо брюквы
Мёртвые головы продают.
В красной рубашке с лицом, как вымя,
Голову срезал палач и мне,
Она лежала вместе с другими
Здесь в ящике скользком, на самом дне.
А в переулке забор дощатый,
Дом в три окна и серый газон...
Остановите, вагоновожатый,
Остановите сейчас вагон!
Машенька, ты здесь жила и пела,
Мне, жениху, ковёр ткала,
Где же теперь твой голос и тело,
Может ли быть, что ты умерла?
Как ты стонала в своей светлице,
Я же с напудренною косой
Шёл представляться Императрице
И не увиделся вновь с тобой.
Понял теперь я: наша свобода
Только оттуда бьющий свет,
Люди и тени стоят у входа
В зоологический сад планет.
И сразу ветер знакомый и сладкий
И за мостом летит на меня,
Всадника длань в железной перчатке
И два копыта его коня.
Верной твердынею православья
Врезан Исакий в вышине,
Там отслужу молебен о здравьи
Машеньки и панихиду по мне.
И всё ж навеки сердце угрюмо,
И трудно дышать, и больно жить...
Машенька, я никогда не думал,
Что можно так любить и грустить!
Радистка Кэт
05.04.2011, 13:09
Не спят, не помнят, не торгуют...
А. Блок
Не спят, не помнят, не торгуют.
Над черным городом, как стон,
Стоит, терзая ночь глухую,
Торжественный пасхальный звон.
Над человеческим созданьем,
Которое он в землю вбил,
Над смрадом, смертью и страданьем
Трезвонят до потери сил...
Над мировою чепухою;
Над всем, чему нельзя помочь;
Звонят над шубкой меховою,
В которой ты была в ту ночь.
1909
ДЕРИБАСОВСКАЯ НОЧЬЮ
(Весна)
На грязном небе выбиты лучами
Зеленые буквы: "Шоколад и какао",
И автомобили, как коты с придавленными хвостами,
Неистово визжат: "Ах, мяу! мяу!"
Черные деревья растрепанными метлами
Вымели с неба нарумяненные звезды,
И краснорыжие трамваи, погромыхивая мордами,
По черепам булыжников ползут на роздых.
Гранитные дельфины - разжиревшие мопсы -
У грязного фонтана захотели пить,
И памятник Пушкина, всунувши в рот папиросу,
Просит у фонаря: "Позвольте закурить!"
Дегенеративные тучи проносятся низко,
От женских губ несет копеечными сигарами,
И месяц повис, как оранжевая сосиска,
Над мостовой, расчесавшей пробор тротуарами.
Семиэтажный дом с вывесками в охапке,
Курит уголь, как денди сигару,
И красноносый фонарь в гимназической шапке
Подмигивает вывеске - он сегодня в ударе.
На черных озерах маслянистого асфальта
Рыжие звезды служат ночи мессу...
Радуйтесь, сутенеры, трубы дома подымайте -
И у Дерибасовской есть поэтесса!
Эдуард Багрицкий
1915
А как ты считаешь… - непросто быть Богом?
Бессменно две тысячи лет в карауле…
Смотреть на баранов, упёршихся рогом –
То предали снова, то вновь обманули…
Входить ежедневно в скорбящие лики,
По пальцам безгрешные души считая,
И слёзы ронять на лампадные блики,
И что-то простить, всё на свете прощая…
Коситься на тех, кто подолгу у власти –
Не писан Завет им ни Старый, ни Новый …
А тем, кто наивно мечтает о счастье,
Вручать как подарок венец свой терновый.
В глазах отражаться, где боль и терпенье,
Молитвой, как лезвием, вспарывать вены,
И видеть как те, кому даришь спасенье,
В своих откровеньях не так откровенны.
А сердце болит, оно не отстрадало,
За всю бесконечность в нём собраны муки -
Есть много ума, да вот разума мало,
Есть счастье любить, да всё чаще в разлуке…
Так хочется знать, чем закончится это,
Дай Бог тебе, Господи, Божье терпенье,
Пока слышу Слово – есть повод для Света,
Пока дышит совесть – нет страха забвенья.
И всё-таки лгу, и краду…, и едва ли
На этот раз нам избежать катастрофы…
Но чтобы к спасенью мы ближе чуть стали,
Он каждый свой день начинает с голгофы…
СИЗАРИ
Расскажи мне игривое утро,
Полыхая румянцем зари,
Как целуются нежно воркуя
На ветвях у окна сизари.
Разукрась своей нежностью лето,
Благодатью наполни весь день,
Ведь воркуют о том, что не спето,
Колыхая прохладную тень.
Этих птах я надолго запомню,
Распаленных багрянцем зари,
А как вечер придет, снова вспомню,
Как целуются в смак сизари.)
Лара Песенка
Вроде игры на арфе чистое утро апреля.
Солнце плечо припекает, и словно старцы - евреи
синебородые, в первые числа Пасхи,
в каждом сквере деревья, должно быть, теперь прекрасны.
Свет освещает стены, стол и на нем бумаги,
свет - это тень, которой нас одаряет ангел.
Все остальное после: сада стрекозы, слава,
как, должно быть, спокойны шлемы церквей, оплывая
в это чистое утро, переходящее в полдень,
подобное арфе и кроме - тому, о чем я не помню.
1964
Летало и пело...
А что это было,
Не вспомнило тело,
Душа позабыла.
Но даже не вспомнив, но даже забыв,
Творю я почти что языческий миф
О том, что светилось,
Над миром летая,
О том, что отбилось
От облачной стаи
И слёзы роняло, крыло накреня,
И жить на земле оставляло меня,
Где жить не умею,
Не жить ужасаюсь,
Запомнить не смею,
Забыть не решаюсь.
Инна Лиснянская
В следующий век
Постепенно действительность превращается в недействительность.
Ты прочтешь эти буквы, оставшиеся от пера,
и еще упрекнешь, как муравья -- кора
за его медлительность.
Помни, что люди съезжают с квартиры только когда возник
повод: квартплата подпрыгнула, подпали под сокращение;
просто будущему требуется помещение
без них.
С другой стороны, взять созвездия. Как выразился бы судья,
поскольку для них скорость света -- бедствие,
присутствие их суть отсутствие, и бытие -- лишь следствие
небытия.
Так, с годами, улики становятся важней преступленья, дни --
интересней, чем жизнь; так знаками препинания
заменяется голос. Хотя от тебя не дождешься ни
телескопа, ни воспоминания.
1994
Ходит наша бабушка,
Палочкой стуча.
Говорю я бабушке:
- Позови врача!
От его лекарства
Станешь ты здорова!
Если будет горько, -
Что же здесь такого?
Ты потерпишь чуточку,
А уедет врач,
Мы с тобой на улице
Поиграем в мяч!
Будем бегать, бабушка,
Прыгать высоко!
Видишь, как я прыгаю?
Это так легко!
Улыбнулась бабушка:
- Что мне доктора?
Я не заболела,
Просто я стара!
Просто очень старая,
Волосы седые.
Где-то потеряла я
Годы молодые.
Где-то за огромными
За лесами тёмными,
За горой высокою,
За водой глубокою.
Как туда вернуться,
Людям неизвестно…
Говорю я бабушке:
- Вспомни это место!
Я туда поеду,
Поплыву, пойду!
Годы молодые
Я твои найду!
Дора Хайкина
Теперь не умирают от любви —
насмешливая трезвая эпоха.
Лишь падает гемоглобин в крови,
лишь без причины человеку плохо.
Теперь не умирают от любви —
лишь сердце что-то барахлит ночами.
Но "неотложку", мама, не зови,
врачи пожмут беспомощно плечами:
"Теперь не умирают от любви..."
ЮЛИЯ ДРУНИНА
Радистка Кэт
06.04.2011, 10:41
У бутузов есть маленький носик
Чтоб совать его там, где не просят,
А еще у бутузов есть глазки
Чтоб высматривать ими проказки,
А еще у бутузов есть ротик
Чтоб пихать в него все, что находят,
А еще у бутузов есть уши
Чтоб родителей ими не слушать,
А еще у бутузов есть ручки
Чтоб ломать ими разные штучки,
А еще у бутузов есть пузо -
Это главное место бутуза!
А еще у бутузов есть спинка,
Чтобы в лужах валяться, как свинкам,
А еще у бутузов есть ножки,
Чтоб от мам убегать по дорожке,
А еще у бутузов есть ПОПА
Вот она им весь кайф и ломает...
Ольга Громыко
************
Римма Казакова
Вожди
Смогли без Бога - сможем без вождя.
Вожди, вожди! Народец ненадёжный.
Гадай: какая там под хвост вожжа,
куда опять натягивают вожжи...
Послушные - хоть веники вяжи -
шли за вождём, как за козлом овечки.
Пещерный век, анахронизм, вожди!
Последней веры оплывают свечки.
Лупите, полновесные дожди,
чтоб и в помине этого не стало!
Аминь, вожди! На пенсию, вожди!
Да здравствует народ! Да сгинет стадо!
Я, может, и не так ещё живу,
но верю в совесть. По её закону
я больше лба себе не расшибу
ни об одну державную икону.
ДУРАКИ
Живут на свете дураки:
На бочку мёда - дёгтя ложка.
Им, дуракам, всё не с руки
Стать поумнее, хоть немножко.
Дурак - он как Иван-дурак,
Всех кормит, обо всех хлопочет.
Дурак - он тянет, как бурлак.
Дурак во всём - чернорабочий.
Все спят - он, дурень, начеку.
Куда-то мчит, за что-то бьётся...
А достаётся дураку -
Как никому не достаётся!
То по-дурацки он влюблён,
Так беззащитно, без опаски,
То по-дурацки робок он,
То откровенен по-дурацки.
Не изворотлив, не хитёр, -
Твердя, что вертится планета,
Дурак восходит на костёр
И, как дурак, кричит про это!
Живут на свете дураки,
Идут-бредут в своих веригах,
Невероятно далеки
От разных умников великих.
Но умники за их спиной
гогочут... - Видели растяпу?
Дурак, весь век с одной женой!
- Дурак, не может сунуть в лапу!
- Дурак, на вдовушке женат
И кормит целую ораву!...
Пусть умники меня простят -
Мне больше дураки по нраву.
Я и сама ещё пока
Себя с их племенем сверяю.
И думаю, что дурака
Я этим делом не сваляю.
А жизнь у каждого в руках.
Давайте честно к старту выйдем,
И кто там будет в дураках -
Увидим, умники! Увидим.
*********
Я похожа на землю,
что была в запустенье веками.
Небеса очень туго,
очень трудно ко мне привыкали.
Меня ливнями било,
меня солнцем насквозь прожигало.
Время тяжестью всей,
словно войско, по мне прошагало.
Но за то, что я в небо
тянулась упрямо и верно,
полюбили меня
и дожди и бродячие ветры.
Полюбили меня —
так, что бедное стало богатым, —
и пустили меня
по равнинам своим непокатым.
Я иду и не гнусь —
надо мной моё прежнее небо!
Я пою и смеюсь,
где другие беспомощно немы.
Я иду и не гнусь —
подо мной мои прежние травы...
Ничего не боюсь.
Мне на это подарено право.
Я своя у берёзок,
у стогов и насмешливых речек.
Все обиды мои
подорожники пыльные лечат.
Мне не надо просить
ни ночлега, ни хлеба, ни света, —
я своя у своих
перелесков, затонов и веток.
А случится беда —
я шагну, назову своё имя...
Я своя у своих.
Меня каждое дерево примет.
Тоже Римма Казакова
Парусник
06.04.2011, 11:58
Мы - плененные звери,
Голосим, как умеем.
Глухо заперты двери,
Мы открыть их не смеем.
Если сердце преданиям верно,
Утешаяся лаем, мы лаем.
Что в зверинце зловонно и скверно,
Мы забыли давно, мы не знаем.
К повторениям сердце привычно, -
Однозвучно и скучно кукуем.
Все в зверинце безлично, обычно.
Мы о воле давно не тоскуем.
Мы - плененные звери,
Голосим, как умеем.
Глухо заперты двери,
Мы открыть их не смеем.
Федор Сологуб
Верю
Верю в радость ни с того ни с сего
в ангела падшего с неба чтоб
поиграть в снежки
в сердце которому нужно всё и еще
чуть-чуть
верю в улыбку
над тем кто придумал конец концов
а потом ещё спрашивает «зачем» и
«что дальше»
в мать исчезающую за калиткой сада
в истинного Бога
чьё бытие не требует доказательств
в Бога который терпеть не может о
себе теорий
перевод А. Базилевского
Мой друг рисует горы
Мой друг рисует горы,
Далёкие, как сон,
Зелёные озёра
Да чёрточки лесов.
А рядом шумный город
Стеной со всех сторон,
А друг рисует горы,
Далёкие, как сон.
А друг рисует горы,
Далёкие, как сон.
Мой друг - он друг отвесным
Холодным ледникам,
Он друг отважным песням
Да редким маякам.
Он любит горный ветер,
Раздумья до зари,
Он любит горы эти
Товарищам дарить.
Он любит горы эти
Товарищам дарить.
И в ясный день, и в горе
Упрямо верит он,
Что есть на свете горы,
Далёкие, как сон.
Мой друг мне тем и дорог,
Что днём и ночью он
Возводит к небу горы,
Далёкие, как сон.
Возводит к небу горы,
Далёкие, как сон.
Не уходи
Снова твое бесконечное «жди»
Белой дорогой мне в окна глядит,
Снегом о снежный стучится настил.
Я не хочу, чтобы ты уходил.
В снег не хочу, и в жару не хочу
Я прислоняться к другому плечу.
Хватит ли сил мне, не хватит ли сил,
Я не хочу, чтобы ты уходил.
Мне все равно, сколько лет позади,
Мне все равно, сколько бед впереди.
Я не хочу, чтобы ты уходил.
Не уходи или не приходи...
Синие сугробы
Слушай, на время время позабудь,
Лучше тебе спою я что-нибудь,
Чтобы теплели строгие глаза,
И не оглядывался больше ты назад.
Песню зачем из дома понесу,
Если могу найти ее в лесу?
Знаешь, какой красивый лес зимой?
Ее с мороза принесу тебе домой.
В синие сугробы убегает день,
Если петь тебе, то надо, чтобы
Песня начиналась здесь.
Если петь тебе, то надо, чтобы
Песня начиналась здесь.
Хочешь, в ней вспыхнут лунные огни
К ночи хрустальный лес в ней зазвенит,
Будет в ней дерзость ветра, свежесть щек,
Скажи мне только, что бы ты хотел еще?
Скажешь, поймаю песню на лету,
Наши про нас чего-нибудь сплетут,
Только не в песнях дело тут моих,
Мне просто нравится, как слушаешь ты их.
В синие сугробы убегает день,
Если петь тебе, то надо, чтобы
Песня начиналась здесь.
Если петь тебе, то надо, чтобы
Песня начиналась здесь.
Бабочка
I
Сказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца! едва
могу произнести
"жила" -- единство даты
рожденья и когда ты
в моей горсти
рассыпалась, меня
смущает вычесть
одно из двух количеств
в пределах дня.
II
Затем, что дни для нас --
ничто. Всего лишь
ничто. Их не приколешь,
и пищей глаз
не сделаешь: они
на фоне белом,
не обладая телом
незримы. Дни,
они как ты; верней,
что может весить
уменьшенный раз в десять
один из дней?
III
Сказать, что вовсе нет
тебя? Но что же
в руке моей так схоже
с тобой? и цвет --
не плод небытия.
По чьей подсказке
и так кладутся краски?
Навряд ли я,
бормочущий комок
слов, чуждых цвету,
вообразить бы эту
палитру смог.
IV
На крылышках твоих
зрачки, ресницы --
красавицы ли, птицы --
обрывки чьих,
скажи мне, это лиц,
портрет летучий?
Каких, скажи, твой случай
частиц, крупиц
являет натюрморт:
вещей, плодов ли?
и даже рыбной ловли
трофей простерт.
V
Возможно, ты -- пейзаж,
и, взявши лупу,
я обнаружу группу
нимф, пляску, пляж.
Светло ли там, как днем?
иль там уныло,
как ночью? и светило
какое в нем
взошло на небосклон?
чьи в нем фигуры?
Скажи, с какой натуры
был сделан он?
VI
Я думаю, что ты --
и то, и это:
звезды, лица, предмета
в тебе черты.
Кто был тот ювелир,
что бровь не хмуря,
нанес в миниатюре
на них тот мир,
что сводит нас с ума,
берет нас в клещи,
где ты, как мысль о вещи,
мы -- вещь сама?
VII
Скажи, зачем узор
такой был даден
тебе всего лишь на день
в краю озер,
чья амальгама впрок
хранит пространство?
А ты -- лишает шанса
столь краткий срок
попасть в сачок,
затрепетать в ладони,
в момент погони
пленить зрачок.
VIII
Ты не ответишь мне
не по причине
застенчивости и не
со зла, и не
затем, что ты мертва.
Жива, мертва ли --
но каждой Божьей твари
как знак родства
дарован голос для
общенья, пенья:
продления мгновенья,
минуты, дня.
IX
А ты -- ты лишена
сего залога.
Но, рассуждая строго,
так лучше: на
кой ляд быть у небес
в долгу, в реестре.
Не сокрушайся ж, если
твой век, твой вес
достойны немоты:
звук -- тоже бремя.
Бесплотнее, чем время,
беззвучней ты.
X
Не ощущая, не
дожив до страха,
ты вьешься легче праха
над клумбой, вне
похожих на тюрьму
с ее удушьем
минувшего с грядущим,
и потому,
когда летишь на луг,
желая корму,
преобретает форму
сам воздух вдруг.
XI
Так делает перо,
скользя по глади
расчерченной тетради,
не зная про
судьбу своей строки,
где мудрость, ересь
смешались, но доверясь
толчкам руки,
в чьих пальцах бьется речь
вполне немая,
не пыль с цветка снимая,
но тяжесть с плеч.
XII
Такая красота
и срок столь краткий,
соединясь, догадкой
кривят уста:
не высказать ясней,
что в самом деле
мир создан был без цели,
а если с ней,
то цель -- не мы.
Друг-энтомолог,
для света нет иголок
и нет для тьмы.
XIII
Сказать тебе "Прощай",
как форме суток?
Есть люди, чей рассудок
стрижет лишай
забвенья; но взгляни:
тому виною
лишь то, что за спиною
у них не дни
с постелью на двоих,
не сны дремучи,
не прошлое -- но тучи
сестер твоих!
XIV
Ты лучше, чем Ничто.
Верней: ты ближе
и зримее. Внутри же
на все сто
ты родственна ему.
В твоем полете
оно достигло плоти;
и потому
ты в сутолке дневной
достойна взгляда
как легкая преграда
меж ним и мной.
1972
Радистка Кэт
07.04.2011, 09:44
Римма Казакова
Мальчишки, смотрите, ...
Мальчишки, смотрите,
вчерашние девочки,
подросточки — бантики, белые маечки —
идут, повзрослевшие, похудевшие...
Ого, вы как будто взволнованы, мальчики?
Ведь были — галчата, дурнушки, веснушчаты,
косички-метелки... А нынче-то, нынче-то!
Как многоступенчато косы закручены!
И — снегом в горах — ослепительно личико.
Рождается женщина. И без старания —
одним поворотом, движением, поступью
мужскому, всесильному, мстит за страдания,
которые выстрадать выпадет после ей.
О, будут еще ее губы искусаны,
и будут еще ее руки заломлены
за этот короткий полет безыскусственный,
за то, что сейчас золотится соломинкой.
За все ей платить, тяжело и возвышенно,
за все, чем сейчас так нетронуто светится,
в тот час, когда шлепнется спелою вишенкой
дитя в материнский подол человечества.
Так будь же мужчиной,
и в пору черемухи,
когда ничего еще толком не начато,
мальчишка, смирись, поступай в подчиненные,
побегай, побегай у девочки в мальчиках!
И когда твое сердце захлестнет темнота
И душа онемеет в беспросветной тоске,
Ты подумай: а может, где-то ждет тебя Та,
Что выходит навстречу со свечою в руке?
Эта искра разгонит навалившийся мрак
И продолжит тропинку в непогожей ночи..
Ты поверь: вдалеке вот-вот зажжется маяк,
Словно крепкие руки, простирая лучи.
Ты не знаешь, когда он осенит горизонт
Oткуда прольётся избавительный свет
Просто верь! Эта вера - твой крепчайший заслон.
Даже думать не смей, что Той единственной - нет...
МАРИЯ СЕМЕНОВА
Борис Смоленский
* * *
Когда сквозь зимние недели
Прорвется солнечный апрель —
Запахнут лужи акварелью,
Запахнет детством акварель,
Забудешь боль и вьюги злобу,
Ворвется ветер молодой.
И ты опять легко, как глобус,
Всю землю вскинешь на ладонь.
1939
* * *
Найди на рукописи смятой
Клочки слепых бессвязных строф.
Так пахнут тишиной и мятой
Полотна старых мастеров,
Так слову душно в тесной раме,
Так память — зарево костра,
Так море пахнет вечерами,
Так морем пахнут вечера.
1940
Парусник
07.04.2011, 12:09
Ах, как мы жизнь свою ломаем,
Судьбу убогую влача.
И часто худшего не знаем
Мы ни врага, ни палача,
Чем сам себе. И врем себе мы
Гораздо чаще, чем другим.
Сперва придумываем схемы,
Потом себя под них кроим.
И платим жизнью, не деньгами.
Куда б судьба ни завела,
Но лик врага всегда пред нами,
Поскольку всюду зеркала.
Г.Дикштейн
Август
Маленькие города, где вам не скажут правду.
Да и зачем вам она, ведь всё равно -- вчера.
Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
известному только поезду. Где-то гудит пчела.
Сделав себе карьеру из перепутья, витязь
сам теперь светофор; плюс, впереди -- река,
и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.
Запертые в жару, ставни увиты сплетнею
или просто плющом, чтоб не попасть впросак.
Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.
Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит
в форму вокзальной площади, со статуей и т. п.,
где взгляд, в котором читается "Будь ты проклят",
прямо пропорционален отсутствующей толпе.
январь 1996 г.
Последнее стихотворение Иосифа Бродского
Valentyn
07.04.2011, 13:33
Теперь не умирают от любви —
насмешливая трезвая эпоха.
Лишь падает гемоглобин в крови,
лишь без причины человеку плохо.
Теперь не умирают от любви —
лишь сердце что-то барахлит ночами.
Но "неотложку", мама, не зови,
врачи пожмут беспомощно плечами:
"Теперь не умирают от любви..."
ЮЛИЯ ДРУНИНА
Теперь не умирают от любви -
насмешливая трезвая эпоха.
Лишь падает гемоглобин в крови,
лишь без причины человеку плохо.
Теперь не умирают от любви -
лишь сердце что-то барахлит ночами.
Но "неотложку", мама, не зови,
врачи пожмут беспомощно плечами:
"Теперь не умирают от любви..."
Ты - рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.
Ты - рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить..
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете
Ray_River
07.04.2011, 13:55
Казалось, все усвоены уроки
И можно жить, в беспечности купаясь,
Ведет куда-то молодость слепая,
Макая часто голову в пороки.
Не быть без покаяния святошей,
Покаяться в грехах мешает гордость,
Не слушаю церковные аккорды,
Не чувствует спина судьбины ношу.
Иду вперед за призрачною тенью,
Немало будет на пути падений…
Безгрешным жить уже не интересно.
Не гнутся пред иконами колени,
Но чувствую, я чей-то вечный пленник,
Ведомый по ухабам в неизвестность.
Как давно я топчу, видно по каблуку.
Паутинку тоже пальцем не снять с чела.
То и приятно в громком кукареку,
что звучит как вчера.
Но и черной мысли толком не закрепить,
как на лоб упавшую косо прядь.
И уже ничего не сниться, чтоб меньше быть,
реже сбываться, не засорять
времени. Нищий квартал в окне
глаз мозолит, чтоб, в свой черед,
в лицо запомнить жильца, а не
как тот считает, наоборот.
И по комнате точно шаман кружа,
я наматываю, как клубок,
на себя пустоту ее, чтоб душа
знала что-то, что знает Бог.
Саша Бес
В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.
Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»
Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.
Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.
Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»
В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»
tereza84
07.04.2011, 15:33
Скоро День освобождения Одессы...
Зинка
1
Мы легли у разбитой ели.
Ждем, когда же начнет светлеть.
Под шинелью вдвоем теплее
На продрогшей, гнилой земле.
— Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Дома, в яблочном захолустье,
Мама, мамка моя живет.
У тебя есть друзья, любимый,
У меня — лишь она одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик
Беспокойную дочку ждет...
Знаешь, Юлька, я — против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле.
Вдруг приказ: "Выступать вперед!"
Снова рядом, в сырой шинели
Светлокосый солдат идет.
2
С каждым днем становилось горше.
Шли без митингов и знамен.
В окруженье попал под Оршей
Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку.
Мы пробились по черной ржи,
По воронкам и буеракам
Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы. —
Мы хотели со славой жить.
...Почему же в бинтах кровавых
Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью
Укрывала я, зубы сжав...
Белорусские ветры пели
О рязанских глухих садах.
3
— Знаешь, Зинка, я против грусти,
Но сегодня она не в счет.
Где-то, в яблочном захолустье,
Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый,
У нее ты была одна.
Пахнет в хате квашней и дымом,
За порогом стоит весна.
И старушка в цветастом платье
У иконы свечу зажгла.
...Я не знаю, как написать ей,
Чтоб тебя она не ждала?!
1944
lucky-number
07.04.2011, 16:27
А. Ахматова
Всё опять возвратится ко мне:
Раскаленная ночь и томленье
(Словно Азия бредит во сне),
Халимы соловьиное пенье,
И библейских нарциссов цветенье,
И незримое благословенье
Ветерком шелестнет по стране.
lucky-number
07.04.2011, 16:30
М. Цветаева
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! — у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!
lucky-number
07.04.2011, 16:37
В. Шимборская
Вообще-то любые стихи
могут быть названы "Мгновение".
Довольно одной фразы
во времени настоящем,
бывшем и даже будущем;
довольно, если что-то,
несомое словами,
зашелестит, вспыхнет,
просвищет, проплывет
или же пребудет
вроде бы неизменным,
но с переменчивой тенью;
довольно, если говорится
о ком-то рядом с кем-то
или о ком-то возле чего-то;
про Алю, у которой есть кот
или кота больше нету;
или о других Алях,
котах и не котах
из других букварей,
листаемых ветром;
довольно, если в поле зрения
автор устроит временные горы
и недолговечные долины;
если, воспользовавшись возможностью,
скажет о небе
только с виду вечном и бесконечном;
если объявится под пишущей рукой
хотя бы единственная вещь,
названная чьей-нибудь вещью;
если черным по белому,
или хотя бы в предположении,
по важному или пустому поводу,
поставлены будут знаки вопроса,
а в ответе –
если двоеточие:
lucky-number
07.04.2011, 16:38
В. Шимборская
Утопия
Остров, на котором во всем абсолютная ясность.
Здесь можно встать на твердую почву доказательств.
Нет иных путей, чем единственно правильный путь.
Здесь растет ветвистое
Древо Озарения.
И поразительно прямое Древо Понимания
над источником, что зовется — Ах, Вот Оно Как.
Чем дальше в лес, тем лучше видна
Долина Очевидного.
Стоит только возникнуть сомнению,
ветер тут же его развеет.
Эхо, взяв слово по собственному желанию,
охотно вам раскроет тайны мироздания.
По правую руку пещера, в которой покоится Смысл.
Слева озеро Глубокого Убеждения,
со дна его легко отрывается Истина и
всплывает на поверхность.
Над всем господствует пик Непоколебимой Уверенности.
С него открывается вид на самую суть вещей.
Несмотря на свои преимущества, остров необитаем.
Мелкие следы ступней на прибрежном песке
все без исключения ведут в сторону моря.
Как если бы отсюда только уходили
и безвозвратно тонули в пучине вод.
В жизни непостижимой.
cote d'Ivoire
07.04.2011, 17:18
…И промельк дней, и промельк лиц,
и воздух липкий,
и стайка неподвижных птиц
на ветках липы,
и звонкий хруст под башмаком
подснежной крошки,
луна из облака тайком
глядит в окошко;
и россыпь искр холодных звёзд
созвездий дальних,
и тень Вселенной в полный рост
с извечной тайной;
и терпкий чай, и гомон дров
в уютной печке,
и шёпот задушевных слов,
в которых — Вечность…
Олег Пономарёв
Светлый сон, ты не обманешь,
Ляжешь в утренней росе,
Алой пылью тихо встанешь
На закатной полосе.
Солнце небо опояшет,
Вот и вечер - весь в огне.
Зайчик розовый запляшет
По цветочкам на стене.
На балконе, где алеют
Мхи старинных баллюстрад,
Деды дремлют и лелеют
Сны французских баррикад.
Мы внимаем ветхим дедам,
Будто статуям из ниш:
Сладко вспомнить за обедом
Старый пламенный Париж,
Протянув больную руку,
Сладко юным погрозить,
Сладко гладить кудри внуку,
О минувшем говорить.
И в алеющем закате
На балконе подремать,
В мягком стеганом халате
Перебраться на кровать...
Скажут: "Поздно, мы устали..."
Разойдутся на заре.
Я с тобой останусь в зале,
Лучик ляжет на ковре.
Милый сон, вечерний лучик...
Тени бархатных ресниц...
В золотистых перьях тучек
Танец нежных вечерниц...
25 февраля 1904
Хочешь уснуть? Вот подушка. Бери и спи.
Этой весной можно всё, даже видеть сны.
Лед исчезает с улиц, снимай коньки.
Смерть отступает, милый, считай мосты.
По подворотням лужи аж до колен,
но утонуть в холодном - офелий нет.
Все, что уже случилось, труха и тлен.
Все, что еще случится, большой секрет.
(Джу)
О, весна без конца и без краю -
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха - позорного нет!
Принимаю бессонные споры,
Утро в завесах темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!
Принимаю пустынные веси
И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов!
И встречаю тебя у порога -
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем Бога
На холодных и сжатых губах...
Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита...
Никогда не откроешь ты плечи...
Но над нами - хмельная мечта!
И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель - я знаю -
Все равно:принимаю тебя!
А.Блок, 1907
Встречаются, чтоб расставаться,
Влюбляются, чтоб разлюбить.
Мне хочется расхохотаться
И разрыдаться, и не жить!
Клянутся, чтоб нарушить клятвы,
Мечтают, чтоб клянуть мечты...
О, горе тем, кому понятны
Все наслаждения тщеты.
В деревне хочется столицы...
В столице хочется души...
И всюду человечьи лица
Бесчеловеческой души...
Как часто красота уродна
И есть в уродстве красота...
Как часто низость благородна
И злы невинные уста.
Так как же не расхохотаться,
Не разрыдаться, как же жить,
Когда возможно расставаться,
Когда возможно разлюбить?
Игорь Северянин
Здравствуйте! Пишу вам первый раз )) Стихотворений любимых много, особенно люблю испанскую поэзию в оригинале, переводить ее нельзя, сразу теряется весь колорит, вся чувственность )))
Сегодня выкладываю любимые стихи Друниной
Теперь не умирают от любви...
Теперь не умирают от любви —
насмешливая трезвая эпоха.
Лишь падает гемоглобин в крови,
лишь без причины человеку плохо.
Теперь не умирают от любви —
лишь сердце что-то барахлит ночами.
Но «неотложку», мама, не зови,
врачи пожмут беспомощно плечами:
«Теперь не умирают от любви...»
***
Не бывает любви несчастливой.
Не бывает... Не бойтесь попасть
В эпицентр сверхмощного взрыва,
Что зовут "безнадежная страсть".
Если в душу врывается пламя,
Очищаются души в огне.
И за это сухими губами
"Благодарствуй!" шепните Весне.
***
Когда умирает любовь
Когда умирает любовь,
Врачи не толпятся в палате,
Давно понимает любой —
Насильно не бросишь
В объятья...
Насильно сердца не зажжешь.
Ни в чем никого не вините.
Здесь каждое слово —
Как нож,
Что рубит меж душами нити.
Здесь каждая ссора —
Как бой.
Здесь все перемирья
Мгновенны...
Когда умирает любовь,
Еще холодней
Во Вселенной...
***
Небо, я знаю, что это безумие
Сердце моё - дитя неразумное,
Глупый птенец с неокрепшими
крыльями
Ношу взвалил на себя
непосильную,
Ввысь устремился за белой
птицей,
Небо, не дай мне разбиться !
Татьяна Алешина ( отрывок )
Среди миров, в мерцании светил
Одной звезды я повторяю имя.
Не потому, чтоб я ее любил,
А потому, что мне темно с другими.
И если мне на сердце тяжело,
Я у нее одной ищу ответа,
Не потому, что от нее светло,
А потому, что с ней не надо света.
Инокентий Анненский.
Извините если повторюсь с кем-то из участников форума
Ушел он рано вечером,
Сказал не жди - дела...
Шел первый снег
И улица была белым-бела.
Но позвонил он с площади:
-Ты спишь?
-Нет, я не сплю.
-Не спишь? А что ты делаешь?
Ответила: "Люблю".
Вернулся поздно утром он
В 12-м часу и озирался в комнате,
Как будто бы в лесу:
В лесу где ветви черные,
И черные стволы,
И все портьеры черные,
И черные углы,
И кресла черно-бурые
Толпясь стоят вокруг.
Она склонила голову
И он увидел вдруг...
Быть может и сама еще
Она не хочет знать
Откуда в теплом золоте
взялась седая прядь...
Он тронул это милое
Теперь ему навек,
И понял чьим он золотом
Платил за свой ночлег.
Она спросила: "Что это?"
Ответил: "Первый снег". (Леонид Мартынов)
Каждый выбирает по себе -
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку
Каждый выбирает по себе.
Каждый выбирает для себя -
Слово для любви и для молитвы,
Шпагу для дуэли, меч для битвы
каждый выбирает для себя.
Каждый выбирает для себя -
Щит и латы, посох и заплаты,
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает для себя. (Ю.Левитанский)
Испанка танцует фламенко-
Гордо вскинута бровь
Испанка танцует фламенко,
Фламенко танцует Любовь.
Взлетают оборки веером,
Каблук выбивает дробь,
Мелькают в руках кастаньеты,
Испанка танцует Любовь
Ни лишнего взгляда, ни жеста.
С лица словно схлынула кровь.
Испанка танцует фламенко
Гитары поют про любовь.
Душа, обретает крылья
Летит, когда вновь и вновь
Испанка танцует фламенко
Фламенко танцует Любовь.
(Галина Анищенко)
Танец страсти на бархате лунном...
Марина Есенина
Я хочу для тебя танцевать
....................танец страсти, на кончиках пальцев,
По тончайшему лезвию бритвы
.........................легкой бабочкой в небо взлетать.
Встрепенется от счастья душа,
.......................умоляя мгновенье - «Останься!...»
Невесомым касанием губ
..................дай воскреснуть, чтоб вновь умирать!
На носочках, по краешку сна
...............................между раем и адом танцую,
Улетая в заоблачный плен -
............................камнем падая в свет хрусталя.
Я хочу, чтобы ты навсегда
............................меня в танце запомнил такую,
Чтоб от мысли одной обо мне
..................................из-под ног уходила земля.
Вздох-полет... вздох-паденье... восторг!
..........................наслажденья натянуты струны,
И блаженства последний аккорд,
.......................как по скрипке умелым смычком.
Я хочу для тебя танцевать
.......................танец страсти на бархате лунном.
Я хочу для тебя умирать,
.......................................сотни раз умоляя о том!
Танец Страсти
Аня Аксенова
Манящий и призывный звук
Закружит в танце страсти нас...
Не разожмём мы цепких рук,
Не отведём горящих глаз...
Не отведём горящих глаз...
Смятенье чувств, сплетенье тел...
Переполняет нас экстаз...
Танцуем мы... В том наш удел!
Танцуем мы... В том наш удел!
Нас трое: Танго, Я и Ты!
Был полон зал... Но опустел...
А мы во власти красоты...
А мы во власти красоты
Движений, музыки, огня...
Достигнув пика высоты,
Желанья наши не унять!
Желанья наши не унять!
И слышен сердца частый стук...
Закружит в танце нас опять
Манящий и призывный звук!..
Ну пожалуйста
Ну пожалуйста, ну пожалуйста,
В самолет меня возьми,
На усталость мне пожалуйся,
На плече моем усни.
Руку дай, сводя по лесенке
На другом краю земли,
Где встают, как счастья вестники
Горы синие вдали...
Ну пожалуйста, ну в угоду мне,
Не тревожься ни о чем,
Тихой ночью сердце города
Отопри своим ключом.
Хорошо, наверно, ночью там -
Темнота и тишина...
Мы с тобой в подвале сводчатом
Выпьем старого вина.
Выпьем мы за счастье трудное,
За дорогу без конца,
За слепые, безрассудные,
Неподсудные сердца.
Побредем по сонным дворикам,
По безлюдным площадям,
Улыбаться будем дворникам,
Будто найденным друзьям.
Утренние женщины
О, эти утренние женщины -
Не то, что женщины вечерние,
Они скромней, они застенчивей,
Глаза их ярко не очерчены.
Они досматривают сны на бегу,
Они бросаются в пасть троллейбуса,
Но и на зыбком, на земном берегу
Они кому-то кажутся ребусом.
О, эти утренние женщины -
Не то, что женщины вечерние -
За невозможным, но обещанным
Куда-то мчатся, как кочевники,
По тротуарам и по обочинам
То вереницами мчат, то ордами...
Но даже в городе озабоченном
Кому-то кажутся кроссвордом они.
О, эти женщины вечерние -
Не то, что утренние женщины.
Вот так в чудесном превращении
Песок на дне морском стал жемчугом.
И, отрекаясь от дневной кутерьмы,
Сулят и радости, и мучения,
Не разгадают и ученых умы
Их глаз опасное излучение.
Но если утренние женщины
Совсем иными стали к вечеру,
Не торопитесь их развенчивать
И не стремитесь рассекречивать.
Просто нас не минует весна,
Если будут казаться ребусом
И бегущая по волнам,
И бегущая за троллейбусом.
Парусник
08.04.2011, 07:40
ЧТО СЧАСТЬЕ?
Что счастье? Чад безумной речи?
Одна минута на пути,
Где с поцелуем жадной встречи
Слилось неслышное прости?
Или оно в дожде осеннем?
В возврате дня? В смыканьи вежд?
В благах, которых мы не ценим
За неприглядность их одежд?
Ты говоришь... Вот счастья бьется
К цветку прильнувшее крыло,
Но миг - и ввысь оно взовьется.
Невозвратимо и светло.
А сердцу, может быть, милей
Высокомерием сознанья,
Милее мука, если в ней
Есть тонкий яд воспоминанья.
И.Анненский
Пять условий для одинокой птицы
Первое: до высшей точки она долетает;
Второе: по компании она не страдает,
даже таких птиц, как она;
Третье: клюв ее направлен в небо;
Четвертое: нет у нее окраски определенной;
Пятое: и поет она очень тихо.
Я столько лет тебя искала
Среди безмолвия ночей.
Я так мучительно устала
От встреч ненужных и речей.
Я так мучительно устала
От всех советов и идей,
Я столько книг перечитала,
Я столько видела людей.
Я так мучительно устала
И слушать их, и отвечать...
Я столько лет тебя искала,
Чтобы немного помолчать.
ТАМАРА КОКУОЛИНА
На всю глубину морскую,
на последней из тысяч миль -
я так по тебе тоскую,
что вытираю пыль.
Льются из рук предметы,
бьющиеся о дно,
боюсь тебя, как кометы
боялось дитя одно,
а я карманными там фонариками
светила во все места,
где в небе вращала шариками
страшная красота,
страшное наслажденье
было из моря рыб
видеть ее рожденье
в облаке на разрыв,
страшная там платанами
овладевала дрожь,
когда огненными фонтанами
лился там звездный дождь, -
я плохо на этот случай
загадала просвет в судьбе,
у других получилось лучше -
больше думали о себе.
На всю глубину морскую,
на последней из тысяч миль -
я так по тебе тоскую,
что превращаюсь в пыль,
в коралловый дна осадок,
в коралловый корм кусту,
в этих костей и складок
страшную красоту.
1995
Эмили Дикинсон
Лишь тот знаток удачи,
кто вечно мазал в цель.
Лишь посреди пустыни
вода пьянит как хмель.
Никто из тех, кто гордо нес
победы славный флаг,
сокрытый смысл победы
не объяснит вам так,
как кровию истекший
оглохший полутруп,
когда души коснется
напев победных труб.
-------
Геройство биться на виду
у всех, но те храбрей,
кто в бой на конный строй врага
идут в душе своей.
Не славить миру тех побед,
неведом счет утрат,
сограждане, склонив главы,
у гроба не стоят.
Но знаю: ангелы с небес
встречать сойдут таких
парадным шагом, к строю строй,
в мундирах снеговых.
-------
Надежда - птица, что свила
гнездо в груди у нас,
один напев, напев без слов
всегда поет она.
И чем свирепей бури рев,
тем песенка слышней -
на стольких мерзнущих в ночи
тепла хватало в ней!
Она мне пела в море бед,
в унылом мире льда,
но не просила у меня
ни крошки никогда.
Юнна Мориц
ЛЕТО
Прекрасные сласти
Давали в саду;
Соблазны и страсти,
Луну и звезду.
Восточной отделки
Являя следы,
Свисали в тарелки
Цветы и плоды.
Ребенка и птицу
Кормили они
И двигали спицу,
Влекущую дни.
Настолько светились
Плоды во плоти,
Что дети смутились
И стали расти,
И нежным румянцем
Окрасилась речь
Владеющих ранцем,
Свисающим с плеч.
И некая тяга
Ломила ребро,
И некая влага
Поила перо.
Перо и бумага,
Любовь и отвага,—
На чашах качаются
Зло и добро.
1970
ПОБЕГ
Давай, душа, давай -
Проникнем за ограду,
Там розовый трамвай
Бежит по снегопаду,
В кофейне за углом
Поджаривают зерна,
И лестницы излом
Пропах напитком черным.
Верни, верни, верни,
Звезда, мое светило,
Те считанные дни,
Которых не хватило!
Под шорох мандолин,
Играющих на елке,
Очистим мандарин
И снимем книгу с полки,
В таинственную речь
Вникая до рассвета,
Отбросим кофту с плеч
На озеро паркета
И, отлучив лицо
От чтенья на мгновенье,
Найдем в конце концов
Покой и просветленье.
1968
* * *
Трудно светиться и петь не легко.
Там, где черемухи светятся пышно,
Там, где пичужки поют высоко,
Кратенький век проживая бескрышно,-
Только и видно, только и слышно:
Трудно светиться и петь не легко.
Если задумаешь в дом возвратиться
Или уйти далеко-далеко,
В самую низкую бездну скатиться
Или на самую высь взгромоздиться,-
Всюду, куда бы тебя ни влекло,
Петь не легко там и трудно светиться,
Трудно светиться и петь не легко.
1980
И проще, и легче
списать на безвременье осени
холодные руки, круги под глазами
и прочее.
Всё только поблизости -
как-то ни вместе, ни врозь и ни...
А линия жизни
отчётливей и одиночнее.
Ну, вот и дожили
до влажных беспамятных сумерек,
до голой неправды,
лица в каждом зеркале разного.
До ноты покоя в глухом, не отвеченном зуммере...
до нечего, не с кем и незачем
плакать и праздновать.
А линия сердца
всегда параллельна реальности -
крестясь ли, ветвясь ли,
срываясь ли на многоточия...
Так ярко пылает
палитра с оттенками радости -
простой,
безотчётной,
слепящей,
беспечной...
И прочее.............
(А.Полетаева)
Ты - рядом, и все прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.
Ты - рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить..
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете!
Ю.Друнина
Любовь
Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
- Не так уж он красив! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь...
Ты говоришь:
- Не так уж он умен! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
- Пропадешь!-
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!
Ю. Друнина
Не бывает любви несчастной...
Не бывает любви несчастной.
Может быть она горькой, трудной,
Безответной и безрассудной,
Может быть смертельно опасной.
Но несчастной любовь не бывает,
Даже если она убивает.
Тот, кто этого не усвоит,
Тот счастливой любви не стоит...
Ю.Друнина
Позови меня!
Позови меня!
Я все заброшу.
Январем горячим, молодым
Заметет тяжелая пороша
Легкие следы.
Свежие пушистые поляны.
Губы.
Тяжесть ослабевших рук.
Даже сосны,
от метели пьяные,
Закружились с нами на ветру.
На моих губах снежинки тают.
Ноги разъезжаются на льду.
Бойкий ветер, тучи разметая,
Покачнул веселую звезду.
Хорошо,
что звезды покачнулись,
Хорошо
по жизни пронести
Счастье,
не затронутое пулей,
Верность,
не забытую в пути.
Ю.Друнина
Нет в любви виноватых и правых.
Нет в любви виноватых и правых.
Разве эта стихия - вина?
Как поток раскаленной лавы
Пролетает по судьбам она.
Нет в любви виноватых и правых,
Никого здесь нельзя винить.
Жаль безумца, который лаву
Попытался б остановить...
Ю.Друнина
Ты говорила мне «люблю»
Ты говорила мне «люблю»,
Но это по ночам, сквозь зубы.
А утром горькое «терплю»
Едва удерживали губы.
Я верил по ночам губам,
Рукам лукавым и горячим,
Но я не верил по ночам
Твоим ночным словам незрячим.
Я знал тебя, ты не лгала,
Ты полюбить меня хотела,
Ты только ночью лгать могла,
Когда душою правит тело.
Но утром, в трезвый час, когда
Душа опять сильна, как прежде,
Ты хоть бы раз сказала «да»
Мне, ожидавшему в надежде.
И вдруг война, отъезд, перрон,
Где и обняться-то нет места,
И дачный клязьминский вагон,
В котором ехать мне до Бреста.
Вдруг вечер без надежд на ночь,
На счастье, на тепло постели.
Как крик: ничем нельзя помочь!—
Вкус поцелуя на шинели.
Чтоб с теми, в темноте, в хмелю,
Не спутал с прежними словами,
Ты вдруг сказала мне «люблю»
Почти спокойными губами.
Такой я раньше не видал
Тебя, до этих слов разлуки:
Люблю, люблю... ночной вокзал,
Холодные от горя руки.
1941
К.Симонов
Земля и воздух
Я – воздух, ветер, непоседливый и гордый.
А ты – земля, ты добрый и надёжный.
Ты на ногах стоишь уверенно и твёрдо,
А потому резвиться мне беспечно можно.
Я постоянно в облаках и редко вниз спускаюсь,
А ты, напротив, ввысь глядишь не часто.
Обычно лёгким бризом я тебе являюсь,
Хотя бываю ураганом – буйным и опасным.
Я кислород твой и ты мною дышишь,
Хоть нелегко со мной, но без меня скучаешь.
Я улетаю, задержи дыханье, слышишь?
Я ненадолго, я вернусь – и ты об этом знаешь.
Твой мир прекрасен, но сведён к земным утехам,
А мой – запутан, непонятен и безбрежен.
Я – дочь удачи, ты же – сын успеха.
Хотя упрям – а, значит, тоже не безгрешен.
Но я тебе упрямство с лёгкостью прощаю,
А ты спокойно терпишь все мои причуды.
Ты без меня теперь не можешь, знаю.
Я без тебя могу, но не хочу, а потому не буду.
Чем отличается честность от глупости?
Блуд от любви? Простодушность от тупости?
Вкус от таланта? Бред от мечты?
Мода от вечно живой красоты?
Чем отличаешься ты от соседа?
Солнце от лампы? Ничья от победы?
Вера от страха? Сказка от лжи?
Знаешь? Так что ж ты молчишь? Расскажи!
Нет? Не умеешь? Есть вещи важнее?
Камни за пазухой? Анны на шее?
Правильность рифмы? Изысканный слог?..
Ты ничего рассказать мне не смог
Там, где ты речь заводил о приличиях,
Дело в отличиях. Только - в отличиях.
Сдержанно, говорите, пожалуйста, сдержанно...
Бережно,... не спеша, подбирая слова...
Не кричите в сердцах. Всё так тонко... и нежная
Пред жестокостью слов беззащитна душа...
Временно, вы поймите, мы здесь с вами временно...
Времени не теряйте на злые дела...
Без того краткий срок, для чего сокращать преднамеренно?..
Я вас очень прошу, подбирайте слова!..
Сдержанно, говорите, пожалуйста, сдержанно...
Бережно,... не жалейте для милых тепла...
Нежными... пусть слова, как душа будут нежными...
Пусть дела будут добрыми, а дорога - светла!..
Временно, вы поймите, мы здесь с вами временно...
Gera0907
09.04.2011, 10:55
Цвета чувств
Имеют ли чувства какой-нибудь цвет,
Когда они в душах кипят и зреют?
Не знаю, смешно это или нет,
Но часто мне кажется, что имеют.
Когда засмеются в душе подчас
Трели по-вешнему соловьиные
От дружеской встречи, улыбок, фраз,
То чувства, наверно, пылают в нас
Небесного цвета: синие-синие.
А если вдруг ревность сощурит взгляд
Иль гнев опалит грозовым рассветом,
То чувства, наверное, в нас горят
Цветом пожара - багровым цветом.
Когда ж захлестнет тебя вдруг тоска,
Да так, что вздохнуть невозможно даже,
Тоска эта будет, как дым, горька,
А цветом черная, словно сажа.
Если же сердце хмельным-хмельно,
Счастье, какое ж оно, какое?
Мне кажется, счастье, как луч. Оно
Жаркое, солнечно-золотое!
Назвать даже попросту не берусь
Все их - от ласки до горьких встрясок.
Наверное, сколько на свете чувств,
Столько цветов на земле и красок.
Судьба моя! Нам ли с тобой не знать,
Что я под вьюгами не шатаюсь.
Ты можешь любые мне чувства дать,
Я все их готов не моргнув принять
И даже черных не испугаюсь.
Но если ты даже и повелишь.
Одно, хоть убей, я отвергну! Это
Чувства крохотные, как мышь,
Ничтожно-серого цвета!
Парусник
09.04.2011, 13:02
МЕЛОДИЯ ДЛЯ АРФЫ.
Мечту моей тоскующей любви
Твои глаза с моими делят немо...
О белая, о нежная, живи!
Тебя сорвать мне страшно, хризантема.
Но я хочу, чтоб ты была одна,
Чтоб тень твоя с другою не сливалась
И чтоб одна тобою любовалась
В немую ночь холодная луна...
И.Анненский
cote d'Ivoire
09.04.2011, 13:05
Каждый носит в себе и спасенье и гибель.
Только знать бы, какие нажать рычажки,
Чтоб не биться, подобно трепещущей рыбе,
В заколдованном неводе горькой тоски,
Чтоб не жечь свое сердце напрасным томленьем,
Чтоб в душе не растить ненасытное зло,
Чтоб напрасно не мучить себя сожаленьем
И забыть упоенье того, что прошло,
Чтоб идти, не сбиваясь, по верной дороге,
Чтоб отдать свои чувства и мысли другим,
Чтоб чужая тоска и чужие тревоги
Стали собственным, кровным волненьем твоим.
Рюрик Ивнев
ПОСЛЕ ГОСТЕЙ
Вот и уходят. Запели вдали
Жалобным скрипом ворота.
Грустная, грустная нота...
Вот и ушли.
Мама сережки сняла, - почему?
И отстегнула браслеты,
Спрятала в шкафчик конфеты,
Точно в тюрьму.
Красную мебель, отраду детей,
Мама в чехлы одевает...
Это всегда так бывает
После гостей!
Цветаева Марина
Последняя любовь
Ты влилась в мою жизнь, словно струйка Токая
В оскорбляемый водкой хрусталь.
И вздохнул я словами: "Так вот ты какая:
Вся такая , как надо!" В уста ль
Поцелую тебя иль в глаза поцелую,
Точно воздухом южным дышу.
И затем, что тебя повстречал я такую,
Как ты есть, я стихов не пишу.
Пишут лишь ожидая, страдая, мечтая,
Ошибаясь, моля и грозя.
Но писать после слов, вроде: "Вот ты какая:
Вся такая , как надо!" – нельзя.
Игорь Северянин
Восток
Напев Янины, Смирны, Цареграда –
напев Востока! Горечь и отрада
в тебе слились. Душа моя горит:
густой настой страдания в нем крепок.
Душа моя с напевов этих слепок.
Они взлетают – и она парит.
Родившая их мать, забывши муки,
поет, ломая руки, в каждом звуке,
и душный поцелуй дарит восторг.
Молясь Судьбе, томясь в ее яреме,
раскинулась наложницей в гареме
душа твоя, о сладостный Восток.
Звучи ж, напев, где даже радость тайным
горчит неторопливым причитаньем,
где черная рыдает нищета.
Носители колодок или рубищ,
рабы, бродяги – всех не приголубишь;
и сам я – заклейменному чета.
Уткнув в песок небритый подбородок,
на берегу, где не осталось лодок,
где водорослей сохнет бахрома,
лежать бы мне, бездомному, немому,
забытому, испытывать истому
и обладать той толикой ума,
которая еще необходима
курящему, чтобы сплетать из дыма
колечки неземной голубизны
и шевелить губами, повторяя
печаль, в которой нет конца и края,
и потому в ней нету новизны.
В напевах этих боль народа плещет
и жизнь его плененная трепещет,
как на ветру остывшая зола.
Напев Янины, Смирны, Цареграда –
напев Востока! Горечь и отрада
В тебе слились. Но горечь верх взяла.
Перевод Иосифа Бродского
Радистка Кэт
09.04.2011, 23:04
Николай Рубцов
ДО КОНЦА
До конца,
До тихого креста
Пусть душа
Останется чиста!
Перед этой
Желтой, захолустной
Стороной березовой
Моей,
Перед жнивой
Пасмурной и грустной
В дни осенних
Горестных дождей,
Перед этим
Строгим сельсоветом,
Перед этим
Стадом у моста,
Перед всем
Старинным белым светом
Я клянусь:
Душа моя чиста.
Пусть она
Останется чиста
До конца,
До смертного креста!
***********
ЖУРАВЛИ
Николай Рубцов
Меж болотных стволов красовался восток
огнеликий...
Вот наступит октябрь - и покажутся вдруг журавли!
И разбудят меня, позовут журавлиные крики
Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали...
Широко по Руси предназначенный срок увяданья
Возвещают они, как сказание древних страниц.
Все, что есть на душе, до конца выражает рыданье
И высокий полет этих гордых прославленных птиц.
Широко на Руси машут птицам согласные руки.
И забытость полей, и утраты знобящих полей -
Это выразят все, как сказанье, небесные звуки,
Далеко разгласит улетающий плач журавлей...
Вот летят, вот летят... Отворите скорее ворота!
Выходите скорей, чтоб взглянуть на высоких своих!
Вот замолкли - и вновь сиротеет душа и природа
Оттого, что - молчи!- так никто уж не выразит их...
Юнна Мориц
Меня от сливок общества тошнит!..
В особенности — от культурных сливок,
от сливок, взбитых сливками культуры
для сливок общества.
Не тот обмен веществ,
недостает какого-то фермента,
чтоб насладиться и переварить
такое замечательное блюдо
могла и я — как лучшие умы.
Сырую рыбу ела на Ямале,
сырой картофель на осеннем поле,
крапивный суп и щи из топора
в подвале на Урале.
Хлеб с горчицей,
паслён и брюкву, ела промокашку,
и терпкие зелененькие сливки,
и яблочки, промерзшие в лесу, —
и хоть бы что!..
А тут, когда настало
такое удивительное время
и всё, что хочешь, всюду продаётся —
моря и горы, реки и леса,
лицо, одежда, небеса, продукты,
включая сливки общества, — тошнит
меня как раз от этих самых сливок,
чудесно взбитых…
Да и то сказать,
от тошноты прекрасней всех мелисса.
Юнна Мориц, 1968
Когда мы были молодые
И чушь прекрасную несли,
Фонтаны били голубые
И розы красные росли.
В саду пиликало и пело —
Журчал ручей и цвел овраг,
Черешни розовое тело
Горело в окнах, как маяк.
Душа дождем дышала сладко,
Подняв багровый воротник,
И, словно нежная облатка,
Щегол в дыхалище проник.
Во мне бурликнул свет, как скрипка,
Никто меня не узнавал,—
Такая солнечная глыбка
Преобразила мой подвал.
С тех пор прошло четыре лета.
Сады — не те, ручьи — не те.
Но помню просветленье это
Во всей священной простоте.
И если достаю тетрадку,
Чтоб этот быт запечатлеть,
Я вспоминаю по порядку
Все то, что хочется воспеть.
Все то, что душу очищало,
И освещало, и влекло,
И было с самого начала,
И впредь исчезнуть не могло:
Когда мы были молодые
И чушь прекрасную несли,
Фонтаны били голубые
И розы красные росли.
cote d'Ivoire
10.04.2011, 07:57
Я мог бы валяться в ложбине степной,
Завеянный прахом, засыпанный солью,
Мертвец, озаренный последнею болью,
Последней улыбкой, последней мечтой.
Но вот — я живу. Я снова с тобой,
Я один из немногих счастливцев.
Я мог бы сгореть за кирпичной стеной
В каком-нибудь миром забытой Треблинке
И сделаться туком в бесплодном суглинке,
Иль смазочным маслом, иль просто золой.
Но вот — я живу. Я снова с тобой,
Я один из немногих счастливцев.
Я мог бы вернуться в свой город родной,
Где пахнут акации туго и пряно,
Где все незнакомо, и горько, и странно.
Я мог бы… Но я не вернулся домой.
Я только живу. Я снова с тобой,
Я один из немногих счастливцев.
***
Я не люблю ни опер, ни симфоний,
Ни прочих композиторских созданий.
Так первого столетья христиане,
Узнав, что светит свет потусторонний,
Что Бог нерукотворен и всемирен, —
Бежали грубых капищ и кумирен.
Нет, мне любезна музыка иная:
В горах свое движенье начиная,
Сперва заплачка плещется речная,
Потом запевка зыблется лесная,
И тихо дума шелестит степная,
В песках, в стозвонном зное исчезая.
Живем, ее не слыша и не зная,
Но вдруг, в одну волшебную минуту,
В душе подняв спасительную смуту,
Нам эта песнь откроется земная.
Бежим за нею следом, чтоб навеки
Исчезнуть, словно высохшие реки.
Семен Липкин
Описание утра
Как вагоны раскачиваются,
направо и налево,
как
кинолента рассвета
раскручивается неторопливо,
как пригородные трамваи
возникают из-за деревьев
в горизонтальном пейзаже
предместия и залива,--
я все это видел,
я посейчас
все это вижу:
их движенье то же,
остановки их -- точно те же,
ниже воды и пыльной
травы повыше,
о, как они катятся
по заболоченному побережью
в маленький сон
в маленький свет
природы,
из короткой перспективы
увеличиваясь, возникая,
витиеватые автострады
с грузовиками, с грузовиками, с грузовиками.
Ты плыви, мой трамвай,
ты кораблик, кораблик утлый,
никогда да не будет
с тобою кораблекрушенья.
Пассажиры твои --
обобщенные образы утра
в современной песенке
общественных отношений.
Ты плыви. Ты раскачивай
фонарики угнетенья
в бесконечное утро
и короткие жизни,
к озаренной патрицианскими
светильниками
метрополитена
реальной улыбке
человеческого автоматизма.
Увози их маленьких,
их неправедных, их справедливых.
Пусть останутся краски
лишь коричневая да голубая.
Соскочить с трамвая
и бежать к заливу,
бежать к заливу,
в горизонтальном пейзаже
падая, утопая.
1960
Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.
Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!
Кофейный чертик
Опять четвертый час. Да что это, ей-богу!
Ну, что, четвертый час, о чём поговорим?
Во времени чужом люблю свою эпоху:
тебя, мой час, тебя, веселый кофеин.
Сообщник-гуща, вновь твой черный чертик ожил.
Ему пора играть, но мне-то — спать пора.
Но угодим — ему. Ум на него помножим —
и то, что обретем, отпустим до утра.
Гадаешь ты другим, со мной — озорничаешь.
Попав вовнутрь судьбы, зачем извне гадать?
А если я спрошу, ты ясно означаешь
разлуку, но любовь, и ночи благодать.
Но то, что обрели,— вот парочка, однако.
Их общий бодрый пульс резвится при луне.
Стих вдумался в окно, в глушь снега и оврага,
и, видимо, забыл про чертика в уме.
Он далеко летал, вернулся, но не вырос.
Пусть думает свое, ему всегда видней.
Ведь догадался он, как выкроить и выкрасть
Тарусу, ночь, меня из бесполезных дней.
Эй, чертик! Ты шалишь во мне, а не в таверне.
Дай помолчать стиху вблизи его луны.
Покуда он вершит свое само-творенье,
люблю на труд его смотреть со стороны.
Меня он никогда не утруждал нимало.
Он сочинит свое — я напишу пером.
Забыла — дальше как? Как дальше, тетя Маня?
Ах, да, там дровосек приходит с топором.
Пока же стих глядит, что делает природа.
Коль тайну сохранит и не предаст словам —
пускай! Я обойдусь добычею восхода.
Вы спали — я его сопроводила к вам.
Всегда казалось мне, что в достиженье рани
есть лепта и моя, есть тайный подвиг мой.
Я не ложилась спать, а на моей тетради
усталый чертик спит, поникнув головой.
Пойду, спущусь к Оке для первого поклона.
Любовь души моей, вдруг твой ослушник — здесь
и смеет говорить: нет воли, нет покоя,
а счастье — точно есть. Это оно и есть.
1981
tereza84
10.04.2011, 09:46
Памяти отца моей хорошей знакомой, павшего 10 апреля 1944 года на родной одесской улице.
Меж стиснутых пальцев желтела солома,
Поодаль валялся пустой автомат,
Лежал на задворках отцовского дома
Осколком гранаты убитый солдат.
Бойцы говорили, не то совпаденье,
Не то человеку уж так повезло,
Что ранней зарёй в полосе наступленья
Увидел гвардеец родное село.
Чьё сердце не дрогнет при виде знакомой
До боли, до спазмы родной стороны!
И тяжесть становится вдруг невесомой
И разом спадает усталость войны!
Что значили парню теперь километры?!
Ждала его встреча с семьёй на войне
В лицо ему дули родимые ветры,
И, кажется, сил прибавлялось в двойне!
Но нет, не сбылось… громыхнула граната…
Капризен солдатской судьбы произвол:
Две тысячи вёрст прошагал он до хаты,
А двадцать шагов – не сумел… не дошёл…
Меж стиснутых пальцев солома желтела,
Поодаль валялся пустой автомат…
Недвижно навеки уснувшее тело,
Но всё ещё грозен убитый солдат!
И чудилось: должен в далеком Берлине
Солдат побывать и, как прежде в бою,
Он будет сражаться, бессмертный отныне,
Бок о бок с друзьями шагая в строю.
За мысли такие бойцов не судите,
Пускай он в Берлине и ногой не ступил,
Но в списках победных его помяните –
Солдат эту почесть в боях заслужил!
Михаил Кульчицкий
* * *
Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней капель?
И всадники проносятся со свистом
вертящихся пропеллерами сабель.
Я раньше думал: "лейтенант"
звучит вот так: "Налейте нам!"
И, зная топографию,
он топает по гравию.
Война - совсем не фейерверк,
а просто - трудная работа,
когда,
черна от пота,
вверх
скользит по пахоте пехота.
Марш!
И глина в чавкающем топоте
до мозга костей промерзших ног
наворачивается на чeботы
весом хлеба в месячный паек.
На бойцах и пуговицы вроде
чешуи тяжелых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
с ежедневными Бородино.
1943?
Парусник
10.04.2011, 12:20
В нашей жизни семейной - ни капши анархии.
Все продумано четко. И, главное, - строго.
Я на нижней ступеньке стою иерархии.
Даже ниже собаки. Хотя не на много.
У собаки попоны. Соседкою связаны.
Одеваем мы пса, как последнего модника.
И плетемся, одною веренкою связаны.
Слава богу, пока я хожу без намордника.
Поводок наш - надежнее цепи у узника.
Карабины, как на альпинистах, защелкнуты.
Вы скажите, зачем же рычать на союзника?!
Я в ответ не рычу, я не полностью чокнутый.
И живу, продолжая стареть и сутулиться.
Всей надежды - как тоненький лучик в окошке:
Вот когда-нибудь кошку найду я на улице,
И тогда уж за все отыграюсь на кошке.
Г.Дикштейн
Вот не такой, как двадцать лет назад,
а тот же день. Он мною в половине
покинут был, и сумерки на сад
тогда не пали и падут лишь ныне.
Барометр, своим умом дошед
до истины, что жарко, тем же делом
и мненьем занят. И оса - дюшес
когтит и гложет ненасытным телом.
Я узнаю пейзаж и натюрморт.
И тот же некто около почтамта
до сей поры конверт не надорвет,
страшась, что весть окажется печальна.
Всё та же в море бледность пустоты.
Купальщик, тем же опаленный светом,
переступает моря и строфы
туманный край, став мокрым и воспетым.
Соединились море и пловец,
кефаль и чайка, ржавый мёд и жало.
И у меня своя здесь жертва есть:
вот след в песке - здесь девочка бежала.
Я помню - ту, имевшую в виду
писать в тетрадь до сини предрассветной.
Я медленно навстречу ей иду -
на двадцать лет красивей и предсмертней.
- Всё пишешь,- я с усмешкой говорю.
Брось, отступись от рокового дела.
Как я жалею молодость твою.
И как нелепо ты, дитя, одета.
Как тщетно всё, чего ты ждешь теперь.
Всё будет: книги, и любовь, и слава.
Но страшен мне канун твоих потерь.
Молчи. Я знаю. Я имею право.
И ты надменна к прочим людям. Ты
не можешь знать того, что знаю ныне:
в чудовищных веригах немоты
оплачешь ты свою вину пред ними.
Беги не бед - сохранности от бед.
Страшись тщеты смертельного излишка.
Ты что-то важно говоришь в ответ,
но мне - тебя, тебе - меня не слышно.
1977
LOVELENA
10.04.2011, 13:46
Сонет о жизненных ценностях
Пускай игра не стоит свеч,
для счастья нужно очень мало:
лишь бы трепало лён трепало,
точило бы точило меч
и поддувало воздух в печь
без остановки поддувало,
а покрывало покрывало
постель, где доведётся лечь;
чтоб долго жило всё, что мило,
чтоб шило шило, мыло мыло,
пугало пугало ворон,
чтоб меру мерило мерило
и чтоб любви твоей светило
светило мне со всех сторон.
Владимир Резниченко
Gera0907
10.04.2011, 14:28
Мы любовь свою схоронили...
Мы любовь свою схоронили
Крест поставили на могиле.
"Слава Богу!" - сказали оба...
Только встала любовь из гроба,
Укоризненно нам кивая:
- Что ж вы сделали? Я живая!..
Gera0907
10.04.2011, 14:28
Ты разлюбишь меня...
Если все-таки станется это,
Повториться не сможет
Наше первое смуглое лето -
Все в росе по колено,
Все в укусах крапивы...
Наше первое лето -
Как мы были глупы и счастливы!
Ты разлюбишь меня...
Значит, яростной крымской весною,
Партизанской весной
Не вернешься ты в юность со мною.
Будет рядом другая -
Вероятно, моложе, яснее,
Только в юность свою
Возвратиться не сможешь ты с нею.
Я забуду тебя.
Я не стану тебе даже сниться.
Лишь в окошко твое
Вдруг слепая ударится птица.
Ты проснешься, а после
Не сумеешь уснуть до рассвета...
Ты разлюбишь меня?
Не надейся, мой милый, на это!
Gera0907
10.04.2011, 14:33
Враждебная с челкою черной
Враждебная, с челкою черной
И взором, острее огня,
Считайте себя отомщенной
Он больше не любит меня.
Он - где-то, он - птица на ветке,
Его не удержишь в руках.
Уж месяц, как смолкли соседки
Про губы мои в синяках.
Я знаю, бестактно... Но Вы же
Прошли до меня этот путь...
Как жить? Научите. Как выжить,
Когда ничего не вернуть!..
рождественские колики
Рождественские колики страны,
которая припадочной старухой
ворочается со спины на брюхо,
прикладывая сморщенное ухо
к ребру воображаемой стены,
мерещатся из жуткой тишины
заснеженных дремучих переулков.
Отечество, где больше жить нельзя,
затем, что умирать невыносимо
в такие оглушительные зимы,
которые чертами Хиросимы
из-за окна настойчиво грозят,
и тучевые облака скользят
как перекормленные лимузины,
что власть имущих по небу несут
в оплаченное втридорога царство,
швыряя в окна милостыню братства,
к которой так противно прикасаться
(и рядом оказаться здесь, внизу –
где немощность перерастает в зуд),
что хочется податься в иностранцы –
бежать куда глаза глядят, сломя
башку, которой ни венца не надо,
ни шапки норковой – отсюда, где так свята
смерть от руки футбольного фаната
(чья голова – сама почти что – мяч),
где ценится отсутствие ума
с послушным темпераментом примата.
Отсюда, где подборки новостей –
есть гимн рабовладельческого строя,
где пост национального героя
пустует, но крепчает хоровое
искусство отпевания детей.
И слышится на каждой частоте
угрюмое дыхание конвоя.
Отсюда, где поносить в личный блог
на всех и вся – становится как будто
единственно возможной формой бунта,
где, признанный ненужным атрибутом,
бездействует невсемогущий Бог
и прячется за вездесущий смог. –
Отсюда, где когда-нибудь я буду
лежать в соседстве сосен и берёз
в земле, откуда нет пути обратно,
выслушивая исповедь пернатых,
довольствуясь незыблемой наградой
не отвечать на заданный вопрос.
За всё, чего при жизни не сбылось –
приняв посмертно статус эмигранта.
Не торопитесь уходить
Не торопитесь уходить!
Постойте у открытой двери!
Нельзя же с легкостью забыть
Тех, кто вас любит, кто вам верит!
Не торопитесь отвергать,
Когда вам душу открывают...
Достаньте мудрости печать,
Сумейте просто промолчать!
Вы ведь сумеете, я знаю.
Не торопитесь разлюбить,
Все чувства сразу отвергая, -
Тепла вам может не хватить,
Чтоб отчужденья лед растаял.
Не торопитесь успевать,
Найдите миг остановиться!
А вдруг получится узнать
И там, где надо, появиться...
Не торопитесь все забыть,
От вздорной мысли отмахнуться...
Как нелегко все возвратить!
Как нелегко назад вернуться!
И.Федосеев
Ах, мой сынок,
На какой из чужих дорог
Стынет сердце твое на снегу?
Я молитвой тебе помогу.
Ах, неспроста
Так уныло сияет звезда
Над далекой, чужой стороной
Над твоей и моей судьбой.
Мне бы быть звездой,
Той, что над тобой.
Видеть, что ты рядом, и что живой.
Радоваться б вместе рождению дня,
Хрупкую надежду в душе храня.
Если снова бой –
Вся моя любовь
Устремится первой, теряя кровь.
Мы уйдем от нашей с тобой войны
И моей невысказанной вины.
Ах, мой малыш,
Среди улиц, домов и крыш
Неприкаянно, чуть дыша,
Заплутала моя душа.
Ах, неспроста
Так упрямо твердят уста.
Все пройдет, и весенней порой
Ты вернешься, мой сын, мой герой
Мне бы быть звездой,
Той, что над тобой.
Видеть, что ты рядом, и что живой.
Радоваться б вместе рождению дня,
Хрупкую надежду в душе храня.
Если снова бой –
Вся моя любовь
Устремится первой, теряя кровь.
Мы уйдем от нашей с тобой войны
И моей невысказанной вины.
Мне бы быть звездой,
Той, что над тобой.
Видеть, что ты рядом, и что живой.
Радоваться б вместе рождению дня,
Хрупкую надежду в душе храня.
Если снова бой –
Вся моя любовь
Устремится первой, теряя кровь.
Мы уйдем от нашей с тобой войны
И моей невысказанной вины.
Ах, мой сынок,
На какой из чужих дорог
Стынет сердце твое на снегу?
Я молитвой тебе помогу.
Текст Л.Гурченко
К ОГНЯМ
Все больше мыслей,
Но меньше слов...
Ничтожность смысла
И реальность снов,
И нет назад пути,
И если захотеть,
Мечте сказать прости,
Уже не улететь,
Не спрятаться за лесом,
Уже не сжечь мосты,
Хоть ради интереса.
Как улицы, пусты
Моральные ресурсы,
Желанья не просты,
Еще сложнее с курсом.
Да, двигаться опасней
Без компаса вдвойне,
Но разве не прекрасно,
Шагать на зов огней?
И хоть огни все дальше,
Я все бегу вперед,
Ищу я лист удачи,
Что клевером слывет.
Я знаю: пропасть где-то,
Я чую пустоту,
Но в голове сонета:
Несчастье не к лицу!
И серое участье
Опустит руки вниз,
Не рвет уже на части,
Не кличет мне: "Уймись!"
Но радостно ли это?-
Осталась вновь одна,
И стало - будто летом
Повеяла зима.
Да, я на все согласна,
Не важно, что за час,
Я знаю, не напрасно
Бегу вперед сейчас!
Анастасия Wind
odessitka_nissan
10.04.2011, 21:13
Кристина Икс
Стою я перед зеркалом и плачу...
Хочу почувствовать касание твоих рук.
В моей судьбе ты очень много значишь,
Я не могу так долго вытерпеть разлук...
В слезах смотрю в пустое отраженье,
А в голове моей все мысли о тебе.
Мне кажется, ты - просто сноведенье,
И счастье было лишь в красивом сне.
Все наши встречи, разговоры, чувства...
Все выдумала я, вся эта жизнь - в мечтах,
И от того на сердце моем грустно...
Боюсь не удержать любви в своих руках.
В растерянности я, душа испытывает боль.
От безысходности я просто рвусь на части...
В огромном мире не хочу теперь одной
Переживать душевные порывы, страсти.
Не понимаю, что мне делать дальше...
Как сделать так, чтоб рядом оказался ты?
Я не хочу того, что было раньше!
Реальность мне нужна, а не мечты...
Хочу растаять я в твоих объятиях
И ощутить прикосновенье сладких губ,
Взглянуть в твои глаза с таким желаньем!
Чтоб понял ты, я не могу терпеть тех мук,
Которые испытывает сердце
В момент, когда с тобой не вместе мы...
В моей душе открыл ты потайную дверцу.
Зачем же запирать ее, скажи?
Быть может совершила я ошибку?
Иль что-то в этой жизни сделала не так?
Ты мне признайся в этом, для твоей улыбки
Я все исправлю, изменю свой дерзкий нрав.
И если только в этом вся причина,
Лишь только потому ты далеко...
Приди ко мне скорей, я изменилась!
Жить без тебя мне очень нелегко!
По-женски...
Елена Копенко
когда проснется лес и солнцу улыбнется,
порывом ветреным, играющим с прохладой,
рассветный сон в воздушном замке обернется
лесными сказками...и лучшего не надо,
чем тихо плыть по водной глади светотени
и, отражаясь в днях небесного блаженства,
вновь ощутить под птичьи трели день весенний
и о зиме взгрустнуть, чуть-чуть, совсем по-женски...
из самых разных встреч, разлук и расставаний
оставить в памяти лишь яркие мгновенья...
всего на миг, увидев мир его глазами,
обиды крошево принять, как исцеленье...
и раствориться нежной капелькой рассвета
в невыносимой изумрудности эдемской...
и лишь зима, доверив прошлому секреты,
взгрустнет о нем...
совсем чуть-чуть...
и так, по-женски...
Gera0907
10.04.2011, 23:06
Сто часов счастья...
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок
от каждой звезды и березки...
Сколько дней проводила
за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлета его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала...
Случалось, бывало,
что из горького горя
я счастье свое добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило "спасибо".
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?
Так бесполезно – хвалы возносить,
Мрамор объяв твоего пьедестала…
Отче, я правда ужасно устала.
Мне тебя не о чем даже просить.
Город, задумав себя растерзать,
Смотрит всклокоченной
старой кликушей…
Отче, тебе всё равно, но послушай –
Больше мне некому это сказать.
Очи пустынны – до самого дна.
Холодно. Жизнь – это
по существу лишь…
Отче! А если... Ты... Не существуешь… –
Значит, я, правда, осталась одна.
@ В.Полозкова
Stepa_gad
11.04.2011, 00:08
Когда я впервые увидел тебя, этот смех,
Ты мне напомнила по-моему сразу всех.
Кого я люблю, с кем хотел быть вместе,
Я стоял как вкопанный, у меня не было слов.
Еле выговорил, не подумай ничего плохого,
Но мы ещё не расстались, а я уже хочу увидеть тебя снова.
Я не могу надышаться запахом твоих волос,
Ты можешь остаться? Честный вопрос.
Первые поцелуи, на губах твоё имя,
Простые слова, но я гордился ими.
Так много всего вокруг, но с тобою иначе.
Мне не кажется, я чувствую, что ты для меня значишь,
Засыпая, держались за руки сильно-сильно,
Я боялся потерять тебя, ты такая красивая.
Я не мог наслушаться, как ты дышишь,
Мне ничего не нужно без тебя, слышишь!
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Мы начинали, мечтая, наш путь к успеху,
Наш день был долгим и наполнен смехом.
Жили без времени, не думая о годах, минутах.
Радовались, как дети, когда находили деньги в зимних куртках.
Нам не нужна была слава и золотые карточки,
Мы просто любили и светились, как лампочки.
Ты как с другой планеты, ни на кого не похожа,
Я говорю о тебе, и у меня мурашки по коже.
Мы всегда оставались собою, чему я так рад,
Мы простые ребята, а не Бони и Клайд.
Думаем друг о друге, радуемся, что живём,
Как невидимки, трещинки на лобовом.
И если ты меня спросишь, есть ли у меня секрет,
Я скажу, что счастлив, потому что у меня есть ты.
Мы всегда были вместе, послушай,
Мне ничего в этом мире без тебя не нужно.
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Я благодарен небу, я благодарен судьбе,
Что эту песню я посвящаю тебе.
С тобою я понял, кто я такой,
Все мои страхи далеко-далеко.
В этом городе, в этой квартире,
В этой жизни, в этом странном мире
Я прошу тебя, будь со мной рядом,
Ты - моя любовь, ты - всё, что мне надо.
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Ай, больно, ай, больно, ай,
Дай мне нежность.
Элегия
Однажды этот южный городок
был местом моего свиданья с другом;
мы оба были молоды и встречу
назначили друг другу на молу,
сооруженном в древности; из книг
мы знали о его существованьи.
Немало волн разбилось с той поры.
Мой друг на суше захлебнулся мелкой,
но горькой ложью собственной; а я
пустился в странствия.
И вот я снова
стою здесь нынче вечером. Никто
меня не встретил. Да и самому
мне некому сказать уже: приди
туда-то и тогда-то.
Вопли чаек.
Плеск разбивающихся волн.
Маяк, чья башня привлекает взор
скорей фотографа, чем морехода.
На древнем камне я стою один,
печаль моя не оскверняет древность -
усугубляет. Видимо, земля
воистину кругла, раз ты приходишь
туда, где нету ничего, помимо
воспоминаний.
Друзья уходят как-то невзначай...
Вадим Егоров
Друзья уходят как-то невзначай,
Друзья уходят в прошлое, как в замять
И мы смеемся с новыми друзьями,
А старых вспоминаем по ночам,
А старых вспоминаем по ночам.
А мы во сне зовем их, как в бреду,
Асфальты топчем юны и упруги,
И на прощанье стискиваем руки,
И руки обещают нам: "Приду".
И руки обещают нам: "Приду".
Они врастают, тают в синеву,
А мы во сне так верим им, так верим,
Но наяву распахнутые двери
И гарь утраты тоже наяву.
И боль утраты тоже наяву.
Но не прервать связующую нить.
Она дрожит во мне и не сдается.
Друзья уходят - кто же остается?
Друзья уходят - кем их заменить?
Друзья уходят - кем их заменить?..
...Друзья уходят как-то невзначай,
друзья уходят в прошлое, как в замять,
И мы смеемся с новыми друзьями,
А старых вспоминаем по ночам,
А старых вспоминаем по ночам.
2 мая 1966 - 11 июня 1972
Константин Симонов
СМЕРТЬ ДРУГА
Памяти Евгения Петрова
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.
В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.
Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.
Упрямство, гнев его, терпенье —
Ты все себе в наследство взял,
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.
Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья — сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.
Никто еще не знает средства
От неожиданных смертей.
Все тяжелее груз наследства,
Все уже круг твоих друзей.
Взвали тот груз себе на плечи,
Не оставляя ничего,
Огню, штыку, врагу навстречу
Неси его, неси его!
Когда же ты нести не сможешь,
То знай, что, голову сложив,
Его всего лишь переложишь
На плечи тех, кто будет жив.
И кто-то, кто тебя не видел,
Из третьих рук твой груз возьмет,
За мертвых мстя и ненавидя,
Его к победе донесет.
1942
Александр Блок
* * *
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Август 1905
Парусник
11.04.2011, 08:17
ПАМЯТИ Б.Л.ПАСТЕРНАКА
"... правление Литературного Фонда СССР изве-
щает о смерти писателя, члена Литфонда, Бори-
са Леонидовича Пастернака, последовавшей
30 мая сего года, на 71-ом году жизни, после
тяжелой и продолжительной болезни, и выражает
соболезнование семье покойного".
Единственное, появившееся в газетах, вернее,
в одной -- "Литературной газете", -- сообще-
ние о смерти Б.Л.Пастернака.
Разобрали венки на веники,
На полчасика погрустнели,
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели !
И терзали Шопена лабухи,
И торжественно шло прощанье...
Он не мылил петли в Елабуге,
И с ума не сходил в Сучане !
Даже киевские "письмэнники"
На поминки его поспели !..
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели !
И не то чтобы с чем-то за-сорок,
Ровно семьдесят -- возраст смертный,
И не просто какой-то пасынок,
Член Литфонда -- усопший сметный !
Ах, осыпались лапы елочьи,
Отзвенели его метели...
До чего ж мы гордимся,сволочи,
Что он умер в своей постели !
"Мело, мело, по всей земле, во все пределы
Свеча горела на столе, свеча горела..."
Нет, никакая не свеча,
Горела люстра !
Очки на морде палача
Сверкали шустро !
А зал зевал, а зал скучал --
Мели, Емеля !
Ведь не в тюрьму, и не в Сучан,
Не к "высшей мере" !
И не к терновому венцу
Колесованьем,
А как поленом по лицу,
Голосованьем !
И кто-то,спьяну, вопрошал :
"За что? Кого там ?"
И кто-то жрал, и кто-то ржал
Над анекдотом...
Мы не забудем этот смех,
И эту скуку !
Мы поименно вспомним всех,
Кто поднял руку !
"Гул затих.Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку..."
Вот и смолкли клевета и споры,
Словно взят у вечности отгул...
А над гробом встали мародеры,
И несут почетный караул... Ка-ра-ул!
A.Gali4
МУЗЫКА
Послушайте симфонию весны.
Войдите в сад,
Когда он расцветает,
Где яблони,
Одетые цветами,
В задумчивость свою погружены.
Прислушайтесь...
Вот начинают скрипки
На мягких удивительных тонах.
О, как они загадочны и зыбки,
Те звуки,
Что рождаются в цветах!
А скрипачи...
Вон сколько их!
Взгляните...
Они смычками зачертили сад.
Мелодии, как золотые нити,
Над крыльями пчелиными дрожат.
Здесь все поет...
И ветви, словно флейты,
Неистово пронзают синеву...
Вы над моей фантазией не смейтесь.
Хотите, я вам «ля мажор» сорву?
1964
Андрей Дементьев
Уходить из любви в яркий солнечный день, безвозвратно;
Слышать шорох травы вдоль газонов, ведущих обратно,
В темном облаке дня, в темном вечере зло, полусонно
Лай вечерних собак - сквозь квадратные гнезда газона.
Это трудное время. Мы должны пережить, перегнать эти годы,
С каждым новым страданьем забывая былые невзгоды,
И встречая, как новость, эти раны и боль поминутно,
Беспокойно вступая в туманное новое утро.
Как стремительна осень в этот год, в этот год путешествий.
Вдоль белесого неба, черно-красных умолкших процессий,
Мимо голых деревьев ежечасно проносятся листья,
Ударяясь в стекло, ударяясь о камень - мечты урбаниста.
Я хочу переждать, перегнать, пережить это время,
Новый взгляд за окно, опуская ладонь на колени,
И белесое небо, и листья, и полоска заката сквозная,
Словно дочь и отец, кто-то раньше уходит, я знаю.
Пролетают, летят, ударяются о' землю, падают боком,
Пролетают, проносятся листья вдоль запертых окон,
Все, что видно сейчас при угасшем, померкнувшем свете,
Эта жизнь, словно дочь и отец, словно дочь и отец, но не хочется смерти.
Оживи на земле, нет, не можешь, лежи, так и надо,
О, живи на земле, как угодно живи, даже падай,
Но придет еще время - расстанешься с горем и болью,
И наступят года без меня с ежедневной любовью.
И, кончая в мажоре, в пожаре, в мажоре полета,
соскользнув по стеклу, словно платье с плеча, как значок поворота,
Оставаясь, как прежде, надолго ль, как прежде, на месте,
Не осенней тоской - ожиданьем зимы, несмолкающей песней.
foxсо4ка
11.04.2011, 09:52
Весна
Снова чаша ожиданья полна.
Погромыхивают громы вдали.
Пьесу вечную с названьем «Весна»
Снова ставят на подмостках земли.
Декоратор, засучив рукава,
За привычные берётся дела.
Вот уже вверху плывут острова
В ясном море синевы и тепла.
Птичья спевка вразнобой начата –
Подбирают к гимну метр и стопу.
В почке учит роль прообраз листа –
Как птенец, долбит, долбит скорлупу.
Не торопится маэстро блеснуть:
Он-то чувствует, мудрец-режиссёр,
Что ни зрителям, ни труппе – ничуть
Не наскучил ежегодный повтор.
Отряхнись, моя земля, от зимы.
Принимайся за блистательный труд.
Выходи, моя душа, из тюрьмы,
Выбирайся, моё тело, из пут.
И пока ещё не грянул финал,
И пока не вспыхнул зноя костёр –
Разреши покинуть зрительный зал,
Дай мне роль в твоей весне, режиссёр!
Любовь Сирота
Когда под крылом добежит земля
К взлетному рубежу,
Зажмурь глаза и представь, что я
Рядом с тобой сижу.
Пилот на табло зажег огоньки,
Искусственную зарю,
А я касаюсь твоей руки
И шепотом говорю:
- Помолимся вместе, чтоб этот путь
Стал Божьей твоей судьбой.
Помолимся тихо,чтоб где-нибудь
Нам свидеться вновь с тобой!
Я твердо верю, что будет так, -
Всей силой моей любви!
Твой каждый вздох и твой каждый шаг,
Господи, благослови!
И слухам о смерти моей не верь -
Ее не допустит Бог!
Еще ты, я знаю, откроешь дверь
Однажды - на мой звонок!
Еще очистительная гроза
Подарит нам правды свет!
Да будет так!
И открой глаза:
Моя - на ладони твоей - слеза,
Но нет меня рядом, нет!
1972
foxсо4ка
11.04.2011, 11:57
Мужское сердце по-особому болит
Георгий Бойчев
Мужское сердце по-особому болит,
Оно тревожится душой и тихо стонет,
Но не ревет как женское навзрыд
Когда пора разлук к нему приходит.
Мужское сердце по-особому болит,
Оно сжимается в комок от острой боли,
Но не ревет как женское навзрыд,
Когда любовь предательски уходит.
Мужское сердце по-особому болит,
Оно от подлости людской в запой уходит
И во хмелю огнем души горит,
Но не ревет как женское, а стонет.
Мужское сердце по-особому болит
Оно в страданиях своих себя изводит,
И разрываясь, никому не говорит,
Что навсегда от нас оно уходит.
Шум ливня воскрешает по углам
салют мимозы, гаснущей в пыли.
И вечер делит сутки пополам,
как ножницы восьмерку на нули -
а в талии сужает циферблат,
с гитарой его сходство озарив.
У задержавшей на гитаре взгляд
пучок волос напоминает гриф.
Ее ладонь разглаживает шаль.
Волос ее коснуться или плеч -
и зазвучит окрепшая печаль;
другого ничего мне не извлечь.
Мы здесь одни. И, кроме наших глаз,
прикованных друг к другу в полутьме,
ничто уже не связывает нас
в зарешеченной наискось тюрьме.
foxсо4ка
11.04.2011, 13:34
И кто мой друг, и кто мой враг...
И кто мой друг, и кто мой враг,
Не распознать порой никак.
Бывает, враг сослужит службу,
А друг – шутя отравит дружбу.
Бывает друг настолько лжив,
И, слава Богу, что хоть жив,
А враг, открытый и жестокий,
Надежнее, чем друг далекий.
И не понять, кто враг, кто друг,
От друга ль, от врага ль недуг?
Где благодать, а где порок,
Как распознать любви порог?
Как разорвать порочный круг,
Чтобы понять, кто враг, кто друг
Генрих Акулов.
Твой локон не свивается в кольцо,
(и пальца для него не подобрать)
в стремлении очерчивать лицо,
как ранее очерчивала прядь,
в надежде, что нарвался на растяп,
чьим помыслам стараясь угодить,
хрусталик на уменьшенный масштаб
вниманья не успеет обратить.
Со всей неумолимостью тоски,
(с действительностью грустной на ножах)
подобье подбородка и виски
большим и указательным зажав,
я быстро погружаюсь в глубину,
(особенно - устами), как фрегат,
идущий неожиданно ко дну
в наперстке, чтоб не плавать наугад.
По горло или все-таки по грудь,
хрусталик погружается во тьму.
Но дальше переносицы нырнуть
еще не удавалось никому.
Какой бы не почувствовал рывок
надежды, но - подальше от беды! -
Всегда серо-зеленый поплавок
выскакивает к небу из воды.
Ведь каждый, кто в изгнаньи тосковал,
рад муку чем придется утолить
и первый подвернувшийся овал
любимыми чертами заселить.
И то уже удваивает пыл,
что в локонах покинутых слились
то место, где их бог остановил,
с тем краешком, где ножницы прошлись.
Ирония на почве естества,
надежда в ироническом ключе,
колеблема разлукой, как листва,
как бабочка (не так ли?) На плече:
живое или мертвое оно,
- Хоть собственными пальцами творим -
связующее легкое звено
меж образом и призраком твоим?
1964
Когда твой друг на глас твоих речей
Ответствует язвительным молчаньем;
Когда свою он от руки твоей,
Как от змеи, отдернет с содроганьем;
Как, на тебя взор острый пригвоздя,
Качает он с презреньем головою, —
Не говори: «Он болен, он дитя,
Он мучится безумною тоскою»;
Не говори: «Неблагодарен он;
Он слаб и зол, он дружбы недостоин;
Вся жизнь его какой-то тяжкий сон»...
Ужель ты прав? Ужели ты спокоен?
Ах, если так, он в прах готов упасть,
Чтоб вымолить у друга примиренье.
Но если ты святую дружбы власть
Употреблял на злобное гоненье;
Но если ты затейливо язвил
Пугливое его воображенье
И гордую забаву находил
В его тоске, рыданьях, униженье;
Но если сам презренной клеветы
Ты про него невидимым был эхом;
Но если цепь ему накинул ты
И сонного врагу предал со смехом,
И он прочел в немой душе твоей
Все тайное своим печальным взором, —
Тогда ступай, не трать пустых речей —
Ты осужден последним приговором.
Сад громоздит листву и
не выдает все зною.
(Я знал, что я существую,
пока ты была со мною.)
Площадь, Фонтан с рябою
нимфою. Скаты кровель.
(Покуда я был с тобою,
я видел все вещи в профиль.)
Райские кущи с адом
голосов за спиною.
(Кто был все время рядом,
пока ты была со мною?)
Ночь с багровой луною,
как сургуч на конверте.
(Пока ты была со мною,
я не боялся смерти.)
Так хочется, пока живешь на свете,
Наслушаться прибоя и скворцов,
Настроить фантастических дворцов
И не бояться быть за них в ответе.
На громкие слова слывя скупцом,
Не замечать обиды и наветы,
А если и придется быть купцом -
Иметь в кармане ветры да планеты.
Так хочется, пока живешь на свете.
Быть добрым сыном, правильным отцом,
Усвоить суть свободы и запрета,
Быть искренним, как в час перед концом,
И не жалеть о том, что не был где-то.
Вставать с постели задолго до света,
Распознавать по взгляду мудрецов,
Не приставать с наукой и советом
И научиться жить в конце концов.
Так хочется, пока живешь на свете.
И, вспоминая дом с резным крыльцом,
Задуматься от детского ответа,
Не злить ни стариков и ни глупцов,
И верить в сны и добрые приметы.
С гармонией, палитрой и резцом
Играть свободно: словом, звуком, цветом, -
Но никогда ни правдой, ни лицом,
И брать за все душой, а не монетой
Так хочется, пока живешь на свете.
* * *
Когда тебе опять и грустно, и печально,
В глазах покоя нет, а в мыслях высоты,
Ты вспомни,что в тебе нет боли изначально,
А только трение мечты и суеты.
А если слёзы есть - старайся в одиночку
Их выплакать сперва, и к людям не спеши,
Ведь мужество не в том,чтобы поставить точку,
А чтобы претерпеть рождение души.
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.
Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже - черты.
Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.
Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.
Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.
Так творятся миры.
Так, сотворив их, часто
оставляют вращаться,
расточая дары.
Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружится шар.
Вы вспомните copyright-by-праздник меня не раз — когда другая
Кокетством хитрым вас коварно увлечет
И, не любя, в любви вас ложно уверяя,
Тщеславью своему вас в жертву принесет.
Когда уста ее, на клятвы староваты,
Обеты льстивые вам станут расточать,
Чтоб скоро бросить вас и нагло осмеять…
С ней первый сердца цвет утратив без возврата,
Вы вспомните меня!..
Когда, избави бог! Вы встретите иную,
Усердную рабу всех мелочных сует,
С полсердцем лишь в груди, с полудушой — такую,
Каких их создает себе в угодность свет,
И это существо вас на беду полюбит —
С жемчужною серьгой иль с перстнем наравне,
И вам любви узнать даст горести она,
И вас, бесстрастная, измучит и погубит —
Вы вспомните меня!..
Е. Ростопчина
foxсо4ка
11.04.2011, 16:59
Мыши.
Greta.
В уголок мы сложим книжки
Под кроватью бросим тапки
А твои игрушки мышки
Ночью будут трогать лапкой
Лампочку ты вкрутишь в люстру
Я начищу сковородку
Ну и что, что в банках пусто?
Мы позавтракаем водкой
Почитаем вместе книжку
На ноги наденем тапки
А ночами в ванной мышки
Будут мыть худые лапки
Мы уляжемся не скоро
Перекинемся в картишки
Колыбельную нам хором
Будут петь смешные мышки
Эти мышки нам как дети
Мы их любим, так, чуточек
Даже в нашем туалете
Им поставили горшочек
Но я жду другую фишку
Я мечтаю как спросонок
Я скажу "Там плачут мышки!"
А окажется - ребенок.
ПЕСНЯ
Ты свистни - тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни - тебя не заставлю я ждать,
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни, - тебя не заставлю я ждать!
Но в оба гляди, пробираясь ко мне.
Найди ты лазейку в садовой стене,
Найди три ступеньки в саду при луне.
Иди, но как будто идешь не ко мне,
Иди, будто вовсе идешь не ко мне.
А если мы встретимся в церкви, смотри:
С подругой моей, не со мной говори,
Украдкой мне ласковый взгляд подари,
А больше - смотри! - на меня не смотри,
А больше - смотри! - на меня не смотри!
Другим говори, нашу тайну храня,
Что нет тебе дела совсем до меня,
Но, даже шутя, берегись, как огня,
Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,
И вправду не отнял тебя у меня!
Ты свистни - тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни - тебя не заставлю я ждать,
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни, - тебя не заставлю я ждать!
РОБЕРТ БЕРНС
Перевод С. Я. Маршака
Так долго вместе прожили, что вновь
второе января пришлось на вторник,
что удивленно поднятая бровь,
как со стекла автомобиля - дворник,
с лица сгоняла смутную печаль,
незамутненной оставляя даль.
Так долго вместе прожили, что снег
коль выпадет, то думалось - навеки,
что, дабы не зажмуривать ей век,
я прикрывал ладонью их, и веки,
не веря, что их пробуют спасти,
метались там, как бабочки в горсти.
Так чужды были всякой новизне,
что тесные объятия во сне
бесчестили любой психоанализ;
что губы, припадавшие к плечу,
с моими, задувавшими свечу,
не видя дел иных, соединялись.
Так долго вместе прожили, что роз
семейство на обшарпанных обоях
сменилось целой рощею берез,
и деньги появились у обоих,
и тридцать дней над морем, языкат,
грозил пожаром Турции закат.
Так долго вместе прожили без книг,
без мебели, без утвари, на старом
диванчике, что - прежде чем возник -
был треугольник перпендикуляром,
восставленным знакомыми стоймя
над слившимися точками двумя.
Так долго вместе прожили мы с ней,
что сделали из собственных теней
мы дверь себе - работаешь ли, спишь ли,
но створки не распахивались врозь,
и мы прошли их, видимо, насквозь
и черным ходом в будущее вышли.
1968
Лиса Алиса
11.04.2011, 21:00
Оле-Лукойе приходит в полночь
Взрослая девочка вновь не спит –
варит лекарство от всех обид.
Взрослая девочка любит горечь,
кофе и драмы...
Такая сволочь...
Оле-Лукойе вздыхает:
– Здрасти...
Снова-здорово...
Я так устал.
Верно, не ведал и сам Тантал
мук бесполезнее...
Трёт запястья,
прячет отметины грубой страсти
взрослая девочка, чья-то дочь.
Оле-Лукойе устало курит.
Дым повисает на абажуре
и обнимает вкрадчивей гурий.
Взрослая девочка смотрит в ночь.
Ночь безнадёжна – ей не помочь.
Звёзды ломают привычный строй,
зонтик просыпал всю пудру сказок,
вянут фиалки в пузатых вазах,
пахнет пролившейся марсалой –
и начинается день седьмой.
Оле-Лукойе в рассвете тает,
тает и привкус ночных бесед,
взрослая девочка машет вслед –
сонная, странная и смешная.
Оле-Лукойе опять вздыхает:
– Вот... уродилась же – всем чужая...
И проливает на землю свет.
© Copyright: Уже Другая
Серое небо висит над землею,
В мыслях моих снегопад,
Жаль никогда жизнь не станет мечтою,
И не вернуться назад.
Снег заметает далекие звуки,
Песен, что память хранит,
Нет, я не стану бояться разлуки,
Время меня исцелит.
В пламенном взгляде сияние правды,
Вечной и вечно одной,
А вдалеке где-то звуки гитары,
Мой нарушают покой.
Солнце и небо, небо и тучи,
Снег и зима и зима,
Наш с вами мир оказался бы лучшим,
Но он исчез без следа.
Что мне осталось теперь? Только память,
Память и прошлые дни,
Что не могу я забыть и оставить,
Что не могу я спасти.
Этот январь с белой россыпью снега
В сердце на век сохраню,
И бесконечное вечное небо,
И возвратить все мечту.
И ваши добрые, светлые лица,
Ваши улыбки, глаза,
Пусть мне хотя бы все это приснится,
Как я скучаю друзья.
Верю и жду с вами новой я встречи,
Сердце мечтою горит,
Пусть же в душе «сон зимы» будет вечен,
Пусть его память хранит.
©Ольга Партала, 2002
odessitka_nissan
12.04.2011, 06:14
Автор под ником Элизиум
В любви второй попытки нет,
Дается лишь одна попытка,
И если кто - то не готов,
Тогда любовь - обоим пытка.
В песок уходят зря дожди,
Там ничего не вырастает,
Земля не может без воды,
Она от засухи страдает.
Не надо там искать любовь,
Где нет душе твоей привета,
Блуждать не стоит в темноте,
Дождаться надо лишь рассвета.
Любовь тебе даст тайный знак,
Его ты сердцем распознаешь,
И сразу крылья за спиной,
Ты птицей вольною летаешь.
И нет препятствий, нет границ,
Есть только двух сердец желанье,
Любовь – подарок смельчакам,
Но трусам - это в наказанье.
Ты только разберись в себе,
Кто ты? Песок, земля иль птица?
Душа не может без любви...
С душою нужно лишь родиться.
odessitka_nissan
12.04.2011, 06:17
Дробь дождя по тёмным крышам –
Перезвоны кастаньет.
Тихий шорох еле слышен.
В сером дыме сигарет
Растворились ароматы
С неба льющейся воды…
И под звонкие раскаты
Соткан мир из пустоты.
Ты молчишь, а я ни слова
Просто не произнесу,
Стрелки машут: «полвторого!»
Я с ресниц смахну слезу.
Улыбнусь тебе сквозь нежность
Полугорького дождя,
И поверю в неизбежность
Наступающего дня.
Что ко мне протянет руки,
Через пять немых часов
И закроет от разлуки
Сердце крепко на засов.
Превратит в воспоминанья
Что во сне придут потом,
То недолгое прощанье
Под распахнутым зонтом…
Только я с тобой останусь,
И когда пойдут дожди,
И лохматая усталость,
Снова скажет «уходи!»
Обнимая дней погрешность,
Отдаваясь миру грёз
Пусть с тобою будет нежность
Летних ливней, летних гроз,
С яркой молнией разрядом,
С шумом лёгкого дождя,
И с тобою где-то рядом
Вместе с ними буду Я!
Алиса Михайловская
Посвящение
(Отрывок из поэмы)
«Поехали!..»
Мне нравится,
как он сказал:
«Поехали!..»
(Лихой ямщик.
Солома в бороде.)
Пошло по свету отзвуками,
эхами,
рассказами,
кругами по воде…
…И Главного конструктора знобило.
И космодром был
напряжённо пуст.
«Поехали!» –
такое – слово было.
Но перед этим прозвучало:
«Пуск!!»
…И сердце билось не внутри,
а возле.
И было незнакомо и смешно.
А он ремень поправил,
будто вожжи,
и про себя губами чмокнул:
«Но-о-о!..»
И широко,
размашисто,
стотонно,
надежд не оставляя на потом,
с оттяжкой
по умытому бетону
вдруг стегануло
огненным кнутом!
И грохнул рёв!
И забурлила ярость!
Закрыла небо
дымная стена…
Земля вогнулась чуть
и,
распрямляясь,
ракету подтолкнула.
А она
во власти
неожиданного бунта,
божественному куполу под стать,
так отрывалась от земли,
как будто
раздумывала:
стоит ли
взлетать?..
И всё-таки она решила:
«Надо!..»
Запарена, по-бабьи – тяжела,
сейчас
она
рожала
космонавта!
Единственного.
Первого…
Пошла!
Пошла, родная!..
…Дальше было просто.
Работа.
И не более того.
Он медлил,
отвечая на вопросы,
не думая,
что все слова его
войдут в века,
подхватятся поэтами,
забронзовев,
надоедят глазам…
Мне нравится,
как он сказал:
«Поехали!..»
А главное:
он сделал,
как сказал!
К оглавлению
Жёны космонавтов
Не затаите обиды –
очень прошу, –
не надо…
Но в общем-то
вы – обычны,
спутницы
космонавтов.
И согласитесь сами –
можно найти похожих
улыбкой или глазами,
причёской или походкой…
Было судьбе угодно
однажды
в разгаре мая
крикнуть хмельное:
«Горько!!»
над свадебными
дымами.
Думали –
за незнатных,
не гуляк,
не монахов.
Вышли
за лейтенантов…
Вышло:
за космонавтов.
Сутки тянутся долго.
В сутках
разлита мука.
Вечная бабья доля:
ждать
возвращения мужа.
С шахты
или завода,
с поезда
или с моря.
Всматриваться до звона
в это кино немое…
Только у вас –
иное.
Похоже,
а всё ж – иное.
Слишком уж
неземное
радио над страною!
Бьёт планета в литавры!..
Вам это слышать
странно.
«Как они там летают!..»
«Скоро ли им обратно!..»
Девочки,
женщины,
жёны, –
пальцы ломая нервно,
смотрите опустошённо
в очень далёкое
небо.
Входят в окно потёмки
медленными
шагами…
Дошлые
репортёры
вспышками замигали!
Как бы вы ни просили,
как бы ни возражали,
выйдут
ваши слезинки
тысячными
тиражами…
Любовь - вселенной смысл и суть
Из колыбели - к звёздам! Памяти К.Э.Циолковского
И первозвук, и первоцвет,
И камертон творенья –
Бог есть Любовь, и Жизнь, и Свет,
И вечное Движенье...
В глубокой, пламенной душе
Искусств сосредоточье,
Он, на ярчайшем кураже –
Поэт, Романтик, Зодчий,
Тот, что в любви своей творил
Людей-первопроходцев,
Дав им возможности свои
И целый спектр эмоций…
Мы – чувства Бога, мы – глаза,
Мы – часть Его сознанья,
Из глаз слеза – Его слеза,
Наш дух – Его дыханье!
Весь тварный мир, весь плотный мир –
Нам предстоит измерить –
Мы в тайны солнц и «чёрных дыр»
Откроем настежь двери…
И духотворчеством своим,
Отринув тьму и тленность,
Содеем косное – живым –
В родной своей Вселенной…
По поручению Отца,
Свои покинув гнёзда,
Пойдём стезёю сотворца –
Из колыбели к звёздам!
Душою вечною я смог
Постигнуть в озаренье,
Что вечен Путь, и вечен Бог,
И вечен Миг Творенья!
Я отогреюсь вечером холодным
волшебными негромкими стихами…
Как ожиданье чуда беззаботно
играет с нами!..
Заиндевевшим сумеркам нетрудно
нас отчужденья ядом заморозить…
И в памяти всплывает поминутно
колдунья осень…
Нас не обманет испытаньем снежным
колючее январское причастье…
Ведь теплится щекочущей надеждой
лучинка счастья…
Мы можем в этот снег шагнуть навечно,
в холодном январе искать ответа…
Но верю, что окликнет нас беспечно
хмельное лето…
На острие печали и разлуки
нас ослепляет нежность и тревога…
Не размыкай уверенные руки
еще немного…
Побег...
"Нам бы только до взморья добраться,
Дорогая моя!" - "Молчи ..."
И по лестнице стали спускаться,
Задыхаясь, искали ключи.
Мимо зданий, где мы когда-то
Танцевали, пили вино,
Мимо белых колонн Сената,
Туда, где темно, темно.
"Что ты делаешь, ты, безумный!" -
"Нет, я только тебя люблю!
Этот вечер - широкий и шумный,
Будет весело кораблю!"
Горло тесно ужасом сжато,
Нас в потемках принял челнок...
Крепкий запах морского каната
Задрожавшие ноздри обжег.
"Скажи, ты знаешь наверно:
Я не сплю? Так бывает во сне..."
Только весла плескались мерно
По тяжелой невской волне.
А черное небо светало,
Нас окликнул кто-то с моста,
Я руками обеими сжала
На груди цепочку креста.
Обессиленную, на руках ты,
Словно девочку, внес меня,
Чтоб на палубе белой яхты
Встретить свет нетленного дня.
1914
Поделим расстоянья поцелуями
Воздушными. А на стекле рисую я
Сердечки, что стрелой располосованы
Амура. И опять не согласованы
Звонки. Ты не доступен... в этой вечности
Для всех. А я опять в своей беспечности
Ничуть не удивляюсь расстояниям
И жду напрасно скорого свидания.
Завяжем расстоянья SMS-ками
Короткими. И в очертанья резкие
Оденем. Что не сказано – придумано...
Слова скользят натянутыми струнами
К тебе. Я не доступна... в этой вечности
Для всех. А ты звонишь до бесконечности
И проклинаешь эти расстояния.
Ты ждёшь... «Люблю». «До скорого свидания».
© Copyright: Лана Майская, 2008
Когда поднимались травы,
Высокие, словно сосны,
Неправый казался правым
И боль становилась сносной.
Зеленое море пело,
Навек снимая усталость,
Весне не будет предела, казалось...
А что осталось?
Остался бездомный ветер,
Осенний звон погребальный
И лист, последний на свете,
На черной дороге дальней.
Весною нам все известно
И все до предела ясно
Мы дрались легко и честно
И это было прекрасно.
И часто в бою казалось -
Победа в руки давалась,
И нужно самую малость, казалось…
А что осталось?
Остались стены пустые
И бельма белых портретов,
И наши стяги святые
Обрывками старой газеты.
И выше любого хотенья,
Сильнее любого знанья,
Вечное жизни цветенье
И вечное умиранье.
Подняв капюшоны штормовок,
Мы выйдем в осеннюю мглу
И каждому предку потомок
Воздаст по заслугам хвалу.
А там, наверху, все благие
Отверзнут алмазную ширь
На головы наши хмельные
Прольется небесный чифирь
Сгибаясь под тяжестью ноши,
Прекрасно по лужам шагать
И думать, какой ты хороший,
И вольные песни слагать.
И сами собой возникают
Полезных пословиц стада:
Погода плохой не бывает,
Одежда бывает худа!
И прочие, в этом же роде,
Но мы их в рассчет не берем.
Иные в них мысли находим
И так, например, мы поем:
Коль режешь - так режь, как придется,
Не надо семь раз отмерять,
И воду не пей из колодца,
В который наметил плевать.
Мы сами придумаем порох,
Беде не откроем ворот.
И кто угадает тот город,
Куда нас язык доведет?
Пусть хату ты выстроил скраю,
Молясь о спасенье души,
Ты, все-таки, многое знаешь,
И ты кулаками маши.
Маши, хоть и кончилась драка.
Мы ищем добра от добра.
Нам волосы нужно оплакать
С голов, что скатились вчера.
И в кузов, никем не назвавшись,
Мы лезем, и что нам сума,
И крестимся мы, не дождавшись,
Когда загрохочут грома.
А счастье - оно за горами,
Где век не стоптать нам сапог.
Не держим язык за зубами,
Грибной доедая пирог.
В великое плаванье мчится,
Без страха, наш утлый корабль
И в небе прекрасней синица,
Чем в руки попавший журавль.
Нам трезвым моря по колено,
А пьяные мы промолчим.
И ляжет дорога - до Праги, до Вены,
Та самая, что от печи.
Подняв капюшоны штормовок,
Мы выйдем в осенний рассвет,
Оставив вопрос нерешенный:
Семь бед. А что ждет нас в ответ?
Не торопитесь уходить!
Постойте у открытой двери!
Нельзя же с легкостью забыть
Тех, кто вас любит, кто вам верит!
Не торопитесь отвергать,
Когда вам душу открывают...
Достаньте мудрости печать,
Сумейте просто промолчать!
Вы ведь сумеете, я знаю.
Не торопитесь разлюбить,
Все чувства сразу отвергая, -
Тепла вам может не хватить,
Чтоб отчужденья лед растаял.
Не торопитесь успевать,
Найдите миг остановиться!
А вдруг получится узнать
И там, где надо, появиться...
Не торопитесь все забыть,
От вздорной мысли отмахнуться...
Как нелегко все возвратить!
Как нелегко назад вернуться!
ИГОРЬ ФЕДОСЕЕВ
Парусник
12.04.2011, 14:24
Высока луна господня.
Тяжко мне.
Истомилась я сегодня
В тишине.
Ни одна вокруг не лает
Из подруг.
Скучно, страшно замирает
Все вокруг.
В ясных улицах так пусто,
Так мертво.
Не слыхать шагов, ни хруста,
Ничего.
Землю нюхая в тревоге,
Жду я бед.
Слабо пахнет по дороге
Чей-то след.
Никого нигде не будит
Быстрый шаг.
Жданный путник, кто ж он будет, -
Друг иль враг?
Под холодною луною
Я одна.
Нет, невмочь мне, - я завою
У окна.
Высока луна господня,
Высока.
Грусть томит меня сегодня
И тоска.
Просыпайтесь, нарушайте
Тишину.
Сестры, сестры! войте, лайте
На луну!
Ф.Сологуб
blagoroden_don
12.04.2011, 15:06
Не исчезайте, прошу вас, бесследно,
Снова враждою мне душу терзайте,
Но за чертою могильной последней
Не исчезайте, не исчезайте...
Будьте жестокими, алчными, злыми,
Сам я бываю жесток поневоле,
Но оставайтесь, прошу вас, живыми,
Будьте вблизи моей муки и боли...
Мука моя обернётся отрадой
И ликованье былое продлится,
Если увижу вас снова я рядом –
Ваши жестокие добрые лица...
Don't worry, be happy. (BOB MARLEY)
Here's a little song i wrote,
You might want to sing it note for note,
Don't worry, be happy
In every life we have some trouble,
When you worry you make it double
Don't worry, be happy
Ain't got no place to lay your head,
Somebody came and took your bed,
Don't worry, be happy
The landlord say your rent is late,
He may have to litagate,
Don't worry (small laugh) be happy,
Look at me im happy,
Don't worry, be happy
i give you my phone number,
When your worried, call me,
I make you happy
Don't worry, be happy
Ain't got no cash, aint got no style,
Ain't got no gal to make you smile
But don't worry, be happy
Because when you worry, your face will frown,
And that will bring everybody down,
So don't worry, be happy
Don't worry, be happy now...
Don't worry be happy
Be happy now
Don't worry, be happy
Don't worry, be happy
Don't worry, be happy
Don't worry, be happy
Don't worry
Don't worry be happy
Don't worry, don't worry, don't do it,
Be happy,put a smile on your face,
Don't bring everybody down like this
Don't worry, it will soon pass whatever it is,
Do not worry ,be happy,
I am not worry ,i am happy
И снова величайший Иосиф Бродский
1867
В ночном саду под гроздью зреющего манго
Максимильян танцует то, что станет танго.
Тень воз-вращается подобьем бумеранга,
температура, как под мышкой, тридцать шесть.
Мелькает белая жилетная подкладка.
Мулатка тает от любви, как шоколадка,
в мужском объятии посапывая сладко.
Где надо – гладко, где надо – шерсть.
В ночной тиши под сенью девственного леса
Хуарец, действуя как двигатель прогресса,
забывшим начисто, как выглядят два песо,
пеонам новые винтовки выдаёт.
Затворы клацают; в расчерченной на клетки
Хуарец ведомости делает отметки
И попугай весьма тропической расцветки
сидит на ветке и так поёт:
"Презренье к ближнему у нюхающих розы
пускай не лучше, но честней гражданской позы.
И то и это порождает кровь и слёзы.
Тем паче в тропиках у нас, где смерть, увы,
распространяется, как мухами – зараза,
иль как в кафе удачно брошенная фраза,
и где у черепа в кустах всегда три глаза,
и в каждом – пышный пучок травы".
foxсо4ка
12.04.2011, 17:36
Я думала,что главное...
Горбовская Екатерина.
Я думала, что главное в погоне за судьбой -
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостатками,
Которые видны,
Над скверными задатками,
Которые даны,
Волшебными заплатками,
Железною стеной
Должны стоять достоинства,
Воспитанные мной.
Когда-то я так думала
По молодости лет.
Казалось, это главное,
А оказалось - нет.
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь
Вот так тебя любил:
Со всеми недостатками,
Слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами
И склонностью ко лжи -
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами твоей большой души.
Парусник
12.04.2011, 20:16
САГА.
Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.
Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: "Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу".
Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.
Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться — плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.
Даже если на землю вернемся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминемся.
Я тебя никогда не увижу.
И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.
И качнется бессмысленной высью
пара фраз, залетевших отсюда:
"Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу".
Андрей Вознесенский
Для маленькой Юли
Все дождики уснули
В пушистых облаках.
Не спится только Юле,
Не спится ей никак.
И шариком воздушным,
Что тих и невесом,
Летает непослушный,
Красивый Юлин сон.
В нем плюшевые тигры
Жуют песочный торт,
Там все живут в квартирах:
И слон, и бегемот...
Там дружат кошка с мышкой
И с зайцем серый волк.
Там все читают книжки
И в сказках знают толк.
В том сне никто не хнычет,
Поскольку нет обид.
В тот сон (такой обычай)
Всем плаксам вход закрыт.
А если кто-то грустен
(Такое может быть),
Его, конечно, впустят,
И будут с ним дружить,
И этой дружбой очень дорожить.
Вот сон присел на стуле,
Что у кроватки был,
И прошептал он Юле:
"Тебя я не забыл!
Закрой, дружочек, глазки
И поскорей усни.
Тебе я буду сказки
Рассказывать свои".
Igrayushiy
12.04.2011, 22:08
Коли ти бережеш залізний спокій
всупір загальній паніці й клятьбі,
коли наперекір хулі жорстокій
між невірів ти віриш сам собі.
Коли ти вмієш ждати без утоми,
обмовлений, не станеш брехуном,
ошуканий, не піддаєшся злому
і власним не хизуєшся добром.
Коли тебе не порабують мрії,
в кормигу дум твій дух себе не дасть,
коли ти знаєш, що за лицедії —
облуда щастя й машкара нещасть.
Коли ти годен правди пильнувати,
з якої вже зискують махлярі,
розбитий витвір знову доробляти,
хоча начиння геть уже старі.
Коли ти можеш всі свої надбання
поставити на кін, аби за мить
проциндрити без жалю й дорікання —
адже тебе поразка не страшить.
Коли змертвілі нерви, думи, тіло
ти можеш знову кидати у бій,
коли триматися немає сили
і тільки воля владно каже: стій!
Коли в юрбі шляхетності не губиш,
а бувши з королями — простоти,
коли ні враг, ні друг, котрого любиш,
нічим тобі не можуть дорікти.
Коли ти знаєш ціну щохвилини,
коли від неї геть усе береш,
тоді я певен: ти єси людина
і землю всю своєю назовеш.
***
IF…
If you can keep your head when all about you
Are losing theirs and blaming it on you;
If you can trust yourself when all men doubt you,
But make allowance for their doubting too:
If you can wait and not be tired by waiting,
Or, being lied about, don’t deal in lies,
Or being hated don’t give way to hating,
And yet don’t look too good, nor talk too wise;
If you can dream – and not make dreams your master;
If you can think – and not make thoughts your aim,
If you can meet with Triumph and Disaster
And treat those two impostors just the same:
If you can bear to hear the truth you’ve spoken
Twisted by knaves to make a trap for fools,
Or watch the things you gave your life to, broken,
And stoop and build ‘em up with worn-out tools;
If you can make one heap of all your winnings
And risk it on one turn of pitch-and-toss,
And lose, and start again at your beginnings,
And never breathe a word about your loss:
If you can force your heart and nerve and sinew
To serve your turn long after they are gone,
And so hold on when there is nothing in you
Except the Will which says to them: “Hold on!”
If you can talk with crowds and keep your virtue,
Or walk with Kings – nor lose the common touch,
If neither foes nor loving friends can hurt you,
If all men count with you, but none too much:
If you can fill the unforgiving minute
With sixty seconds’ worth of distance run,
Yours is the Earth and everything that’s in it,
And – which is more – you’ll be a Man, my son!