Просмотр полной версии : Любимые стихи
Я мохом серым нарасту на камень,
Где ты пройдешь. Я буду ждать в саду
И яблонь розовыми лепестками
Тебе на плечи тихо опаду.
Я веткой клена в белом блеске молний
В окошко стукну. В полдень на лугу
Тебе молчаньем о себе напомню
И облаком на солнце набегу.
Но если станет грустно нестерпимо,
Не камнем горя лягу я на грудь -
Я глаз твоих коснусь смолистым дымом:
Поплачь еще немного и забудь!
Поэза о людях
Разве можно быть долго знакомым с людьми?
И хотелось бы, да невозможно!
Всё в людских отношеньях тревожно:
То подумай не так, то не этак пойми!..
Я к чужому всегда подходил всей душой:
Откровенно, порывно, надежно.
И кончалось всегда неизбежно
Это тем, что чужим оставался чужой.
Если малый собрат мне утонченно льстит,
Затаённо его презираю.
Но несноснее группа вторая:
Наносящих, по тупости, много обид.
И обижен-то я не на них: с них-то что
И спросить, большей частью ничтожных?!
Я терзаюсь в сомнениях ложных:
Разуверить в себе их не может никто!
И останется каждый по-своему прав,
Для меня безвозвратно потерян.
Я людей не бегу, но уверен,
Что с людьми не встречаются, их не теряв...
Сны
Это очень хорошо
Вот аптечный порошок
Бертолетовый снежок
Трансарктический дружок
Он летит из облаков
Из мороженных мешков
Из туманных кулаков
На холодных дураков
Гигиена, чистота
Красота и пустота
И какая тишина
А какая вышина
Сухо сыплет порошок
Хаотический дружок
Трансарктический снежок
Это очень хорошо.
Евгений Шварц
Лиса Алиса
13.02.2011, 14:39
Тот, Который меня придумал
Кто-то выплеснул в стылый вечер разведенный водой пастисс.
Тот, Который условно вечен, выпускает меня пастись
в облысевшие напрочь парки, в лабиринт человечьих нор,
отобрав у старухи-парки мой отсроченный приговор.
Мокрым снегом блюёт предзимье – много выпивки натощак.
Тусклый месяц, маньяк-насильник, сунет руку в карман плаща,
не ножом – вороненым дулом ткнет под ребра, сорвется в визг.
Тот, Который меня придумал, удивленно посмотрит вниз.
Я глотаю бессонный город, застарелой тоской давясь –
современный римейк Гоморры, переснятый в сто первый раз.
Уроборосом вдоль по краю замыкаю неровный круг.
Тот, Который в меня играет, прекращает свою игру.
Поцелую троллейбус в морду, к тротуару прижмусь щекой,
подо мной шевельнется город бестолковым слепым щенком.
Поводок (пуповина? лонжа?) перерезан осколком льда.
Тот, с Которым мы так похожи, улыбается в никуда.
У меня впереди свобода беспощаднее палача:
пить вино, обсуждать погоду, иногда посещать врача,
ездить в Сочи и на Ривьеру, выть от боли и снова пить…
Тот, в Которого я не верю, как посмел ты меня забыть?!
Жизнь – попытка начать ab ovo. Глина лавой кипит в горсти,
тишина заглушает Слово, что могло бы меня спасти –
все равно. Матерясь и плача, огрызаясь, по швам треща,
я уже не могу иначе… нет, ни жалости, ни подачек –
просто встречу пообещай.
© Ширанкова Светлана
Поэза отчаяния
Я ничего не вижу, я ни во что не верю,
Больше не вижу в жизни светлых её сторон.
Я подхожу сторожко к ближнему, точно к зверю.
мне ничего не нужно.Скучно. Я утомлен.
Кто-то кого-то режет, кто-то кого-то душит.
Всюду одна нажива, жульничество и ложь.
Ах, не смотрели б очи! Ах, не слыхали б уши!
Лермонтов, ты ль не был прав: "Чем этот мир хорош?"
Мысль, даже мысль продажна. Даже любовь корыстна.
Нет воплотимой грезы. Все мишура, все прах.
В жизни не вижу счастья, в жизни не вижу смысла.
Я ощущаю ужас. Я постигаю страх.
Когда сквозь сумрак предо мной, как сон, прошла она,
Еще над темною рекой свет не лила луна.
О неизвестная, тобой душа обожжена,
Прикосновеньем твоим, как песнею, полна.
Но ты ушла, исчезла ты, печальна и одна,
И в лунных радужных лучах сияет вышина.
Гирлянда у тропы твоя под месяцем бледна,
Как ожерелье мне она на память отдана.
Рабиндранат Тагор
Перевод Анны Ахматовой
Последняя встреча
О, я помню прощальные речи,
Их шептавшие помню уста.
"Только чистым даруются встречи.
Мы увидимся, будь же чиста".
Я учителю молча внимала.
Был он нежность и ласковость весь.
Он о "там" говорил, но как мало
Это "там" заменяло мне "здесь"!
Тишина посылается роком, --
Тем и вечны слова, что тихи.
Говорил он о самом глубоком,
Баратынского вспомнил стихи;
Говорил о игре отражений,
О лучах закатившихся звезд...
Я не помню его выражений,
Но улыбку я помню и жест.
Ни следа от былого недуга,
Не мучительно бремя креста.
Только чистые узрят друг друга, --
Мой любимый, я буду чиста!
И в памяти черной пошарив, найдешь
До самого локтя перчатки,
И ночь Петербурга. И в сумраке лож
Тот запах и душный и сладкий.
И ветер с залива. А там, между строк,
Минуя и ахи и охи,
Тебе улыбнется презрительно Блок -
Трагический тенор эпохи.
Анна Ахматова
Цыганская страсть разлуки!
Чуть встретишь - уж рвешься прочь.
Я лоб уронила в руки
И думаю, глядя в ночь:
Никто, в наших письмах роясь,
Не понял до глубины.
Как мы вероломны, то есть-
Как сами себе верны.
***
Я знаю правду! Все прежние правды - прочь!
Не надо людям с людьми на земле бороться.
Смотрите: вечер, смотрите: уж скоро ночь.
О чем - поэты, любовники, полководцы?
Уж ветер стелется, уже земля в росе,
Уж скоро звездная в небе застынет вьюга,
И под землею скоро уснем мы все,
Кто на земле не давали уснуть друг другу.
1915
Gera0907
13.02.2011, 17:07
Мы с тобою лишь два отголоска
Мы с тобою лишь два отголоска:
Ты затихнул, и я замолчу.
Мы когда-то с покорностью воска
Отдались роковому лучу.
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло.
Оттого тебя чувствовать другом
Мне порою до слез тяжело.
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль не слова, поверь, и не взора,-
Только тайны утраченной жаль!
От тебя, утомленный анатом,
Я познала сладчайшее зло.
Оттого тебя чувствовать братом
Мне порою до слез тяжело.
Игорь Северянин
ЭТО СТРАШНО
Это страшно!- все одно и то же:
Разговоры, колкости, обеды,
Зеленщик, прогулка, море, сон,
Граммофон, тоска, соседей рожи,
Почта, телеграммы про победы,
И в саду все тот же самый клен...
Из окна коричневая пашня
Грандиозной плиткой шоколада
На зеленой скатерти травы.
Где сегодняшний и где вчерашний
Дни? Кому была от них услада?
Я не знаю! Знаете ли вы?
Перед небом и под ним равные,
Что мы поняли в себе, главного?
Что мы поняли в других, в сущности?
В чьих-то крыльях, о стекло бьющихся,
В чьих-то крашенных глазах бешенных,
В чьих-то чувствах донельзя смешанных,
В чьих-то ранах, что лечить некому,
В чьих-то .... Полно, просто нам некогда.
Просто...
Просто никто ничего не понял,
Что там бормочет какой-то ветер,
До одуренья валяясь в лете,
Бросившись пить из моих ладоней.
Просто не рвался никто из кожи
Думать как озеро, всею гладью.
Просто никто не примерил платья
Непостижимой коровки божьей.
Просто никто не хотел признаться
В том, что не знает, как плачут кони.
Просто никто ничего не понял,
Да и по совести - не пытался.
Так вот бредем по зеркальным лужам,
Не понимая, что топчем лица,
Сколько же сон этот будет длиться?
Просто никто никому не нужен.
Просто никто не хотел и не был
Так же огромен, как это небо,
Искренен так, как во сне летаем.
Каждый по своему непонимаем......
(Как по веленью волшебника вещего-
Создана самая первая женщина.
Вряд ли отыщешь вернее решение -
Женщина создана для утешения...)
Слабыми женщин подчас называют
Только мещане... Что они знают?!.
Сила мужчины - непрочная вещь,
Сила надежней у женщины есть.
Мы вспоминаем средь долгой разлуки
Женскую ласку, женские руки..
Разве в дорогах, пыльных и серых,
Не окрыляет нас женская вера?.
Разве в холодную неизвестность
Не провожает нас женская нежность?.
Разве забудем мы женскую гордость,
Женскую мягкость, женскую твердость?.
Разве мы сможем куда-нибудь деться,
Если нас любит женское сердце?????????
(Видно, и вправду - веление вещее
Создало самую первую женщину,
Создало вечную тему поэтов.
Милый волшебник, спасибо за это.)
(А.Бацин)
Марина Цветаева
Обвела мне глаза кольцом
Теневым - бессонница.
Оплела мне глаза бессонница
Теневым венцом.
То-то же! По ночам
Не молись - идолам!
Я твою тайну выдала,
Идолопоклонница.
Мало - тебе - дня,
Солнечного огня!
Пару моих колец
Носи, бледноликая!
Кликала - и накликала
Теневой венец.
Мало - меня - звала?
Мало - со мной - спала?
Ляжешь, легка лицом.
Люди поклонятся.
Буду тебе чтецом
Я, бессонница:
- Спи, успокоена,
Спи, удостоена,
Спи, увенчана,
Женщина.
Чтобы - спалось - легче,
Буду - тебе - певчим:
- Спи, подруженька
Неугомонная!
Спи, жемчужинка,
Спи, бессонная.
И кому ни писали писем,
И кому с тобой ни клялись мы.
Спи себе.
Вот и разлучены
Неразлучные.
Вот и выпущены из рук
Твои рученьки.
Вот ты и отмучилась,
Милая мученица.
Сон - свят,
Все - спят.
Венец - снят.
(1916)
Gera0907
13.02.2011, 18:18
Следующей
Святая ль ты, иль нет тебя грешнее,
Вступаешь в жизнь, иль путь твой позади, —
О, лишь люби, люби его нежнее!
Как мальчика, баюкай на груди,
Не забывай, что ласки сон нужнее,
И вдруг от сна объятьем не буди.
Будь вечно с ним: пусть верности научат
Тебя печаль его и нежный взор.
Будь вечно с ним: его сомненья мучат,
Коснись его движением сестер.
Но, если сны безгрешностью наскучат,
Сумей зажечь чудовищный костер!
Ни с кем кивком не обменяйся смело,
В себе тоску о прошлом усыпи.
Будь той ему, кем быть я не посмела:
Его мечты боязнью не сгуби!
Будь той ему, кем быть я не сумела:
Люби без мер и до конца люби!
* * *
Учора все було зелене,
сьогодні білим зацвіло.
В часи прекрасної Гелени
ще не літало НЛО.
Були Геракли і Перикли,
і не порнуха, а Парнас.
Навіщо ми до всього звикли?
Навіщо звикло все до нас?
Життя ж коротке і шалене.
Летить, як цифри на табло.
Учора все було зелене.
Учора все іще було.
* * *
Був день як день, як дні усі буденні.
Влетіла вість, як ворон у фойє.
Вмер Деррідa. Але усім до фені.
Бо кожен біг і думав про своє.
Але ж навіщо убивати осінь
мазутним духом нескінченних трас?
Я знаю вас. Але, мабуть, не зовсім.
І ви мене — так само, як я вас.
Ось ви пройшли, і я не озирнулась.
Ось я пройду, а вам не на часі.
Вмер Деррідa. А я з ним розминулась.
І він зі мною. Зрештою, ми всі.
* * *
Так хочеться якоїсь етики.
Пера, і пензля, і струни.
Якоїсь дивної поетики
в шляхетних німбах сивини.
Натомість маєм бздуру модню,
амбіцій вистріпаний рюш.
І чорний викид сірководню
з отруєних століттям душ.
* * *
Сумує хата, бо вона вже пустка.
Сумує сад, бо вже не золотий.
І ніч глухоніма осінніми руками
розмовляє з місяцем на миґах.
А хмари мимо, хмари мимо, мимо.
Холодна пустка виє у димар.
І місяць білий, як обличчя міма, —
трагічна маска під бровами хмар.
* * *
Над Везувієм сніг. Над фіордами спека.
І мене вже немає дві тисячі літ.
Із Червоної книги вилітає лелека,
щоб зробить над землею прощальний обліт.
Облети, моя птахо, те царство вугляне,
що вжило неналежно Прометеїв вогонь.
Ні однісінький сад з-під долоні не гляне,
бо немає вже в саду зелених долонь.
День нахмуриться ніччю. Переглянуться зорі.
Озирнеться комета. Заплачуть дощі,
що Земля вже пустельна, і ріки вже хворі,
і немає ж куди повернутись душі.
* * *
О як страшно і як назавжди,
як навіки і на віки,
ані зойкнувши, ні сказавши,
йдуть на той світ наші батьки!
Ані зойкнувши, ні сказавши,
лиш напившися горя вщерть, —
як безвихідно, як назавжди
відпливають вони у смерть!
* * *
По вулицях ходять мертві,
та їх не бачить ніхто.
Свічки їм не ставлять у церкві.
Крізь них проїжджають авто.
Ніхто їм не скаже: Здрастуй.
Ніхто не присвячує шпальт.
У місті не топчуть рясту,
у місті топчуть асфальт.
Обличчя втомою стерті.
Облом. Тарапата. Бедлам.
По вулицях ходять мертві.
Вони не читають реклам.
Не їм сигналять клаксони.
Не їм мигтить світлофор.
Безсмертні душі безсонні,
над ними святий омофор.
І там, де тіні простерті
каштанів і лип вікових, —
по місту блукають мертві,
які ще люблять живих.
* * *
Хочеться чуда і трішки вина.
Дні пролітають, як сірі перони.
Чорний букет надвечір’я — ворони —
місту підносить струнка далина.
Що ж, я свій вік одробила сповна.
Що ж, я свій вік одробила по-людськи.
Дні облітають, як чорні пелюстки.
Хочеться чуда і трішки вина.
Доки ж ці пута, пора і звільнить.
Де ж ви, мої золоті пасторалі?
Літо літає і осінь дзвенить.
Розпач накручує чорні спіралі.
Де ж мого слова хоч би хоч луна?
Знову пішла Україна по колу.
Знову і знову, ще раз у ніколи?!
Хочеться чуда і трішки вина.
* * *
Хтось є в мені, і я питаю: — Хто ти?
— Не знаю, — каже. — Може, хто в роду.
Мене водив під руку Арістотель
в якомусь дуже дивному саду.
Згасало сонце у вечірніх лузах.
Десь в Римі правив Тит або Нерон.
А я тоді жила у Сіракузах,
писала вірші золотим пером.
Я скрізь своя, і я ніде не дома.
Душа летить у посвіті епох.
І де цей шлях почався, — невідомо.
І де урветься, знає тільки Бог.
* * *
Ґондоли — чорні. Бо в чуму були
човнами смерті, транспортом Харона.
Але вже тільки в пам’яті смоли
лишилась та жалоба похоронна.
Пливеш — пливи. І смійся, і радій.
Усе і всіх віки перетривали.
Життя — це чорний подіум подій,
венеціанські маски й карнавали.
Ти вибрав маску і вона тебе.
Це ваша мить. Дай, Боже, не остання!
Ґондоли чорні. Небо голубе.
І ґондольєр співає про кохання.
Із книги "Річка Геракліта"
В замерзшем песке
Трехцветных птичек голоса, --
хотя с нагих ветвей
глядит зима во все глаза,
хотя земля светлей
холмов небесных, в чьих кустах
совсем ни звука нет, --
слышны отчетливей, чем страх
ревизии примет.
На волнах пляшет акробат,
сбивая мель с пути.
Все трубы зимние трубят,
но флейты не найти.
И гребень падает, бежит;
сраженный красотой,
кустарник сучьями шуршит,
а нужен козодой.
Вот так и слышишь пенье птиц,
когда трещит мороз,
не видя их упрямых лиц.
Кого, кого? (Вопрос.)
Не видя глаз, в которых власть
любви должна прочесть
не жажду, нет, но страсть, но страсть
остаться мерзнуть здесь.
декабрь 1963
Иосиф Бродский
Лиса Алиса
13.02.2011, 20:00
Города опустели...
"В моем королевстве идут проливные дожди".
Деревню Гадюкино смыло потоками селей.
И вот – интервенция! Пришлые горе-вожди
штурмуют мои города.
Города опустели...
Docking The Mad Dog
Города опустели, на улицах ветер и эхо.
Интервенты-метели сменили занудство дождей.
На гадюкинском тракте упала последняя веха,
Замерев артефактом озябших от вьюги идей.
А в моём королевстве размером с ребячью ладошку
Сам король в министерстве погоды стоит у руля,
Кофе пахнет корицей, мурлычет пушистая кошка,
И порхает синица, похожая на журавля.
Нашу крепкую дверь штурмовали уже не однажды
Эшелоны потерь и вожди неуёмного зла.
Наши принцы растут, и получит когда-нибудь каждый
В дар горошину ту, на которой их мама спала.
© Клавдия Смирягина (Дмитриева)
Владимир Маяковский
ЛИЛИЧКА!
Вместо письма
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
26 мая 1916, Петроград
Северянка
13.02.2011, 20:18
МАРИНА ЦВЕТАЕВА
Идешь, на меня похожий,
Глаза устремляя вниз.
Я их опускала — тоже!
Прохожий, остановись!
Прочти — слепоты куриной
И маков набрав букет, —
Что звали меня Мариной
И сколько мне было лет.
Не думай, что здесь — могила,
Что я появлюсь, грозя…
Я слишком сама любила
Смеяться, когда нельзя!
И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились…
Я тоже была, прохожий!
Прохожий, остановись!
Сорви себе стебель дикий
И ягоду ему вслед, —
Кладбищенской земляники
Крупнее и слаще нет.
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь.
Как луч тебя освещает!
Ты весь в золотой пыли…
— И пусть тебя не смущает
Мой голос из-под земли.
3 мая 1913
Северянка
13.02.2011, 20:31
Юрий Михайлик
Над берегом морским осенний день сломался,
но несколько часов он был еще хорош
в той дымке голубой из чудного романса,
где лжи ни капли нет и правды ни на грош.
Известны все дела, да спутаны причины,
отчетливы следы, да смутны голоса.
И в дымке голубой почти неразличима
меж небом и водой прямая полоса.
Пока еще тепло – сиди, гляди и грейся.
Порадуйся сейчас – не жалуйся потом.
На берегу морском под одиноким рельсом,
черт знает для чего вколоченным в бетон.
Вот ветер облака старательно листает,
откинет, прочитав, погонит за моря.
Что в дымке голубой колеблется и тает?
Вгляжусь когда-нибудь – а это жизнь моя.
Читатели газет
Ползет подземный змей,
Ползет, везет людей.
И каждый — со своей
Газетой (со своей
Экземой!) Жвачный тик,
Газетный костоед.
Жеватели мастик,
Читатели газет.
Кто — чтец? Старик? Атлет?
Солдат? — Ни черт, ни лиц,
Ни лет. Скелет — раз нет
Лица: газетный лист!
Которым — весь Париж
С лба до пупа одет.
Брось, девушка!
Родишь —
Читателя газет.
Кача — «живет с сестрой» —
ются — «убил отца!» —
Качаются — тщетой
Накачиваются.
Что для таких господ —
Закат или рассвет?
Глотатели пустот,
Читатели газет!
Газет — читай: клевет,
Газет — читай: растрат.
Что ни столбец — навет,
Что ни абзац — отврат…
О, с чем на Страшный суд
Предстанете: на свет!
Хвататели минут,
Читатели газет!
— Пошел! Пропал! Исчез!
Стар материнский страх.
Мать! Гуттенбергов пресс
Страшней, чем Шварцев прах!
Уж лучше на погост, —
Чем в гнойный лазарет
Чесателей корост,
Читателей газет!
Кто наших сыновей
Гноит во цвете лет?
Смесители кровей,
Писатели газет!
Вот, други, — и куда
Сильней, чем в сих строках!
Что думаю, когда
С рукописью в руках
Стою перед лицом
— Пустее места — нет! —
Так значит — нелицом
Редактора газет-
ной нечисти.
1935
М. Цветаева.
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно -
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошелкою базарной
В дом, и не знающий, что - мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне все равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной - непременно -
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведем без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться - мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично - на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен...)
Двадцатого столетья - он,
А я - до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне всё - равны, мне всё - равно,
И, может быть, всего равнее -
Роднее бывшее - всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты - как рукой сняло:
Душа, родившаяся - где-то.
Так край меня не уберег
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей - поперек!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И все - равно, и все - едино.
Но если по дороге - куст
Встает, особенно - рябина...
3 мая 1934
maRRRmeladka
13.02.2011, 22:46
Саша Бес
Февраль. Фонари как всегда утопают во тьме.
А в городе снег все такой же прозрачно-синий.
Ты чувствуешь слабость, но Мир вдруг отрезал: «Не смей!
Ты разве забыла, что ведьма должна быть сильной?»
Легла на ковер, потянулась, закрыла глаза.
… и так надоело во всем и всегда быть первой.
Гадала на принца, но Мир, усмехаясь, сказал:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть стервой?»
Полночи без снов, а с рассветом почти что без сил
Открыла глаза, ненавидя людей и утро.
Ты злилась на солнце, а Мир беззаботно спросил:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть мудрой?»
Дороги и тропы истоптаны черным котом.
А в городе дождь и промерзлая эта слякоть.
Шутила сквозь слезы, когда я напомнил о том…
«Ты разве забыла, что ведьмы умеют плакать?»
Лиса Алиса
14.02.2011, 06:32
А меня там не будет...
А меня там не будет, меня там не будет и точ-
ка-рандашный узор растворится на мокром конверте.
Я не чувствую взглядов спиной, как не чувствуют смерти
Корабли, уходящие плавно в последнюю ночь,
Я не чувствую шума дождя и прохлады перил
На завинченной лестнице типа садовой улитки,
(если снизу смотреть, если видеть её изнутри),
Я не чувствую времени, даже с четвёртой попытки.
Там меня не дождутся, где ждать – это верх глубины,
Верх искусства, верхушка бетонного айсберга веры.
Лонг-листы ожидающих чуда настолько длинны,
Что хвостами касаются плотных слоёв атмосферы.
Я не чувствую жара, увольте врачей, мне не-бо…,
Мне не больно. Решительность – очень крутой анестетик.
Надо жить, потому что не прожито целых две третьих
Этой жизни прилипчиво-светлой и тускло-земной…
© Вероника Сенькина
Сергей Есенин
Какая ночь! Я не могу.
Не спится мне. Такая лунность.
Еще как будто берегу
В душе утраченную юность.
Подруга охладевших лет,
Не называй игру любовью,
Пусть лучше этот лунный свет
Ко мне струится к изголовью.
Пусть искаженные черты
Он обрисовывает смело,-
Ведь разлюбить не сможешь ты,
Как полюбить ты не сумела.
Любить лишь можно только раз,
Вот оттого ты мне чужая,
Что липы тщетно манят нас,
В сугробы ноги погружая.
Ведь знаю я и знаешь ты,
Что в этот отсвет лунный, синий
На этих липах не цветы -
На этих липах снег да иней.
Что отлюбили мы давно,
Ты не меня, а я - другую,
И нам обоим все равно
Играть в любовь недорогую.
Но все ж ласкай и обнимай
В лукавой страсти поцелуя,
Пусть сердцу вечно снится май
И та, что навсегда люблю я.
Владислав Ходасевич
Поэту
Ты губы сжал и горько брови сдвинул,
А мне смешна печаль твоих красивых глаз.
Счастлив поэт, которого не минул
Банальный миг, воспетый столько раз!
Ты кличешь смерть - а мне смешно и нежно:
Как мил изменницей покинутый поэт!
Предчувствую написанный прилежно,
Мятежных слов исполненный сонет.
Пройдут года. Как сон, тебе приснится
Минувших горестей невозвратимый хмель.
Придет пора вздохнуть и умилиться:
Над чем рыдала детская свирель!
Люби стрелу блистательного лука.
Жестокой шалости, поэт, не прекословь!
Нам всем дается первая разлука,
Как первый лавр, как первая любовь.
Весна 1908, Гиреево
Да! Теперь решено. Без возврата
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно исдох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
А когда ночью светит месяц,
Когда светит... черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь напролет, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
«Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад».
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне бог.
С праздником Святого Валентина, всех влюбленных!
Любовь с первого взгляда
Оба они убеждены,
что их чувство было внезапным.
Такая их уверенность прекрасна,
но неуверенность еще прекрасней.
Считают, что, если не знали друг друга раньше,
ничего никогда и не было между ними.
А что на это скажут улицы, лестницы, коридоры,
где могли они сталкиваться не однажды?
Хотела бы я их спросить,
не помнят ли они —
может быть, во вращающихся дверях
как-то лицом к лицу?
какие-то «извините» в давке?
голос «вы ошиблись» в телефонной трубке?
— но знаю их ответ.
Нет, не помнят.
Очень бы их удивило,
что уже долгое время
играл ими случай.
Еще не совсем готовый
превратиться в их жребий,
сближал их и отдалял,
перебегал им дорогу
и, сдерживая смех,
отскакивал в сторонку.
Были знаки, сигналы,
не важно, что невнятны.
Может, три года назад
или в прошлый вторник
листочек перепорхнул
с плеча на плечо?
Что-нибудь один уронил, а другой поднял.
Ко знает, может быть, мячик
в зарослях детства.
Звонки и дверные ручки,
на которых задолго до встречи
прикосновенье ложилось на прикосновенье.
Два чемодана рядом в камере храненья.
Быть может, как-то ночью сон один и тот же,
по пробуждении сразу же забытый.
Ведь каждое начало —
это лишь продолженье,
а книга жизни
всегда открыта на середине.
Вислава Шимборская
Перевод с польского Натальи Астафьевой
Все начинается с любви...
Твердят:
"Вначале
было
слово..."
А я провозглашаю снова:
Все начинается
с любви!..
Все начинается с любви:
и озаренье,
и работа,
глаза цветов,
глаза ребенка -
все начинается с любви.
Все начинается с любви,
С любви!
Я это точно знаю.
Все,
даже ненависть -
родная
и вечная
сестра любви.
Все начинается с любви:
мечта и страх,
вино и порох.
Трагедия,
тоска
и подвиг -
все начинается с любви...
Весна шепнет тебе:
"Живи..."
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься.
И начнешься.
Все начинается с любви!
С Днём Влюблённых!!!:)
А.С. Пушкин
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
С Днем святого Валентина!
Шестой из «Двенадцати сонетов к Марии Стюарт» Иосифа Бродского — вызывающая перелицовка пушкинского «оригинала»:
А.С. Пушкин
Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.
С Днем святого Валентина!
Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее: виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Черт! Все не по-людски!
Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими — но не даст!
Он, будучи на многое горазд,
не сотворит — по Пармениду — дважды
сей жар в крови, ширококостный хруст,
чтоб пломбы в пасти плавились от жажды
коснуться — «бюст» зачеркиваю — уст!
1974
Северянка
14.02.2011, 14:55
Одинокий гитарист
Одинокий гитарист
В придорожном ресторане.
Черной свечкой кипарис
Между звездами в окне.
Он играет и поет,
Сидя будто в черной раме,
Море Черное за ним
При прожекторной луне.
Наш милейший рулевой
На дороге нелюдимой,
Исстрадав без сигарет,
Сделал этот поворот.
Ах, удача, Боже мой,
Услыхать в стране родимой
Человеческую речь
В изложенье нежных нот.
Ресторан полупустой.
Две танцующие пары.
Два дружинника сидят,
Обеспечивая мир.
Одинокий гитарист
С добрым Генделем на пару
Поднимают к небесам
Этот маленький трактир.
И витает, как дымок,
Христианская идея,
Что когда-то повезет,
Если вдруг не повезло.
Он играет и поет,
Все надеясь и надеясь,
Что когда-нибудь добро
Победит в борьбе со злом.
Ах, как трудно будет нам,
Если мы ему поверим:
С этим веком наш роман
Бессердечен и нечист.
Но спасает нас в ночи
От позорного безверья
Колокольчик под дугой -
Одинокий гитарист.
ЮРИЙ ВИЗБОР
ВЕСЕННИЕ МЫСЛИ
Снова птицы летят издалёка
К берегам, расторгающим лед,
Солнце теплое ходит высоко
И душистого ландыша ждет.
Снова в сердце ничем не умеришь
До ланит восходящую кровь,
И душою подкупленной веришь,
Что, как мир, бесконечна любовь.
Но сойдемся ли снова так близко
Средь природы разнеженной мы,
Как видало ходившее низко
Нас холодное солнце зимы?
Афанасий Фет
1848
Свидание
Сегодня ты придешь ко мне,
Сегодня я пойму,
Зачем так странно при луне
Остаться одному.
Ты остановишься, бледна,
И тихо сбросишь плащ.
Не так ли полная луна
Встает из темных чащ?
И, околдованный луной,
Окованный тобой,
Я буду счастлив тишиной,
И мраком, и судьбой.
Так зверь безрадостных лесов,
Почуявший весну,
Внимает шороху часов
И смотрит на луну,
И тихо крадется в овраг
Будить ночные сны,
И согласует легкий шаг
С движением луны.
Как он, и я хочу молчать,
Тоскуя и любя,
С тревогой древнею встречать
Мою луну, тебя.
Проходит миг, ты не со мной,
И снова день и мрак,
Но, обожженная луной,
Душа хранит твой знак.
Соединяющий тела
Их разлучает вновь,
Но, как луна, всегда светла
Полночная любовь.
Редьярд Киплинг
Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.
Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.
Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.
Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.
Перевод К. Симонова
Николай Гумилев
ЛЕС
В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы.
Из земли за корнем корень выходил,
Точно руки обитателей могил.
Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы,
И следы в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки.
Никогда сюда тропа не завела
Пэра Франции иль Круглого Стола,
И разбойник не гнездился здесь в кустах,
И пещерки не выкапывал монах -
Только раз отсюда в вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,
Но в короне из литого серебра,
И вздыхала и стонала до утра,
И скончалась тихой смертью на заре,
Перед тем как дал причастье ей кюре.
Это было, это было в те года,
От которых не осталось и следа.
Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне.
Я придумал это, глядя на твои
Косы - кольца огневеющей змеи,
На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза.
Может быть, тот лес - душа твоя,
Может быть, тот лес - любовь моя,
Или, может быть, когда умрем,
Мы в тот лес направимся вдвоем.
Петербургский роман (отрывок)
Глава 10
Не так приятны перемены,
как наши хлопоты при них,
знакомых круглые колени
и возникающий на миг
короткий запах злого смысла
твоих обыденных забот,
и стрелки крутятся не быстро,
и время делает аборт
любовям к ближнему, любовям
к самим себе, твердя: терпи,
кричи теперь, покуда больно,
потом кого-нибудь люби.
Да. Перемены все же мука,
но вся награда за труды,
когда под сердцем Петербурга
такие вырастут плоды,
как наши собранные жизни,
и в этом брошенном дому
все угасающие мысли
к себе все ближе самому.
1961
Какой большой ветер...
Новелла Матвеева
Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домишек сдул крыши,
Как с молока - пену,
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам войдет в стену.
Сломал ветлу ветер,
В саду сровнял гряды -
Аж корешок редьки
Из почвы сам вылез
И, подкатясь боком
К соседнему саду,
В чужую врос грядку
И снова там вырос.
А шквал унес в море
Десятка два шлюпок,
А рыбакам - горе, -
Не раскурить трубок,
А раскурить надо,
Да вот зажечь спичку -
Как на лету взглядом
Остановить птичку.
Какой большой ветер!
Ох! Какой вихорь!
А ты глядишь нежно,
А ты сидишь тихо,
И никакой силой
Тебя нельзя стронуть:
Скорей Нептун слезет
Со своего трона.
Какой большой ветер
Напал на наш остров!
С домов сорвал крыши,
Как с молока - пену...
И если гвоздь к дому
Пригнать концом острым,
Без молотка, сразу,
Он сам уйдет в стену.
Молчи, переведи дыханье -
Такого чуда не видал
Ты никогда - вот он опал!
Его полярное сиянье
Сведет меня с ума загадкой:
Откуда там внутри пожар?
Так выразительно и кратко
Работает цветной радар:
Сполохи, змейки, переливы -
Весь спектр цветов в полутонах;
Вся цветомузыка на диво
Звучит торжественно, как Бах.
Не верь, когда тебе хвастливо
Заявит некто, что встречал
Такой загадочный опал,
Пускай он треплется кичливо!
Он исповедует химеры,
Что стекловидный минерал,
Беззвучный и молочно-серый,
Есть драгоценнейший опал.
В.Е.Зябкин
Молитва
Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлететь во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольных бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв.
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! Дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне сердце оживи.
1836
То ли грешница, то ли святая?
Натали Гаванская
В звёздном крошеве, ночью завешенном,
Приоткрывшем свой шёлковый полог,
Босоногая женщина-грешница
Что-то молит стихами у Бога.
И молитвы слезинками падают
В стихотворное кружево строчек,
Нет в них сладкой и жалостной патоки,
Только грусть и следы многоточий.
Разметались пушистые волосы,
Через слёзы пробилась улыбка,
Перевёрнуты чёрные полосы
Жизни прошлой: холодной и зыбкой.
Эта рыжая странная женщина
На закате судьбы хорошеет,
Почему-то вдруг стала застенчивой,
Золотистой осеннею феей.
Проживала судьбу, как монашенка,
В сновидениях только летая,
Упорхнула к любви из вчерашнего,
То ли грешница, то ли святая?
Во Вселенной с серебряным странником
Повстречались на лунных дорогах,
И кружат от созвездий к окраинам
Пилигрим и его недотрога...
В гибельном фолианте
Нету соблазна для
Женщины. – Ars Amandi
Женщине – вся земля.
Сердце – любовных зелий
Зелье – вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.
Ах, далеко до неба!
Губы – близки во мгле…
- Бог, не суди! – Ты не был
Женщиной на земле!
29 сентября 1915
М.Цветаева
-- Что ты делаешь, птичка, на черной ветке,
оглядываясь тревожно?
Хочешь сказать, что рогатки метки,
но жизнь возможна?
-- Ах нет, когда целятся из рогатки,
я не теряюсь.
Гораздо страшнее твои догадки;
на них я и озираюсь.
-- Боюсь, тебя привлекает клетка,
и даже не золотая.
Но лучше петь сидя на ветке; редко
поют, летая.
-- Неправда! Меня привлекает вечность.
Я с ней знакома.
Ее первый признак -- бесчеловечность.
И здесь я -- дома.
1993
* * *
Мне не жаль, что тобою я не был любим,-
Я любви не достоин твоей!
Мне не жаль, что теперь я разлукой томим,-
Я в разлуке люблю горячей;
Мне не жаль, что и налил и выпил я сам
Унижения чашу до дна,
Что к проклятьям моим и к слезам, и к мольбам
Оставалася ты холодна;
Мне не жаль, что огонь, закипевший в крови,
Мое сердце сжигал и томил,-
Но мне жаль, что когда-то я жил без любви,
Но мне жаль, что я мало любил!
* * *
Опять пишу тебе, но этих горьких строк
Читать не будешь ты... Нас жизненный поток
Навеки разлучил. Чужие мы отныне,
И скорбный голос мой теряется в пустыне.
Но я тебе пишу затем, что я привык
Всё поверять тебе, что шепчет мой язык
Без цели, нехотя, твои былые речи,
Что я считаю жизнь от нашей первой встречи,
Что милый образ твой мне каждый день милей,
Что нет покоя мне без бурь минувших дней,
Что муки ревности и ссор безумных муки
Мне счастьем кажутся пред ужасом разлуки.
Северянка
15.02.2011, 16:26
ИОСИФ БРОДСКИЙ
Дебют
1
Сдав все свои экзамены, она
к себе в субботу пригласила друга,
был вечер, и закупорена туго
была бутылка красного вина.
А воскресенье началось с дождя,
и гость, на цыпочках прокравшись между
скрипучих стульев, снял свою одежду
с непрочно в стену вбитого гвоздя.
Она достала чашку со стола
и выплеснула в рот остатки чая.
Квартира в этот час еще спала.
Она лежала в ванне, ощущая
всей кожей облупившееся дно,
и пустота, благоухая мылом,
ползла в нее через еще одно
отверстие, знакомящее с миром.
2
Дверь тихо притворившая рука
была - он вздрогнул - выпачкана; пряча
ее в карман, он услыхал, как сдача
с вина плеснула в недрах пиджака.
Проспект был пуст. Из водосточных труб
лилась вода, сметавшая окурки.
Он вспомнил гвоздь и струйку штукатурки,
и почему-то вдруг с набрякших губ
сорвалось слово (Боже упаси
от всякого его запечатленья),
и если б тут не подошло такси,
остолбенел бы он от изумленья.
Он раздевался в комнате своей,
не глядя на припахивавший потом
ключ, подходящий к множеству дверей,
ошеломленный первым оборотом.
1970
Рыбы зимой
Рыбы зимой живут.
Рыбы жуют кислород.
Рыбы зимой плывут,
задевая глазами
лед.
Туда.
Где глубже.
Где море.
Рыбы.
Рыбы.
Рыбы.
Рыбы плывут зимой.
Рыбы хотят выплыть.
Рыбы плывут без света.
Под солнцем
зимним и зыбким.
Рыбы плывут от смерти
вечным путем
рыбьим.
Рыбы не льют слезы:
упираясь головой
в глыбы,
в холодной воде
мерзнут
холодные глаза
рыбы.
Рыбы
всегда молчаливы,
ибо они -
безмолвны.
Стихи о рыбах,
как рыбы,
встают поперек
горла.
Северянка
15.02.2011, 17:14
ВЕРОНИКА ДОЛИНА
Гололёд
Гололед - какая гадость,
Неизбежная зимой!
- Осторожно, моя радость! -
Говорю себе самой.
Ведь в другое время года
Помогает нам судьба,
А в такую непогоду
Затруднительна ходьба.
Я в дому - совсем другая :
Раз на дню, наверно, сто
Я сама себя ругаю
И за это, и за то.
А сегодня не ругаю
И напрасно не корю.
- Осторожно, дорогая!
Осторожно, - говорю. -
Как ты справишься с дорогой?
Ведь ее не избежать.
Равновесие! Попробуй
Равновесие держать.
Не волнуйся и руками
Без стеснения маши.
Равновесие! Как знамя
Равновесие держи.
Гололед - какая гадость,
Неизбежная зимой!
- Осторожно, моя радость! -
Говорю себе самой.
Не боюсь его нисколько.
Я всю жизнь иду по льду.
Упаду! Сегодня скользко.
Непременно упаду!
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ АБСТРАКЦИЯ
Была бы жалость на земле едва ли,
Не доводи мы ближних до сумы.
И милосердья люди бы не знали,
Будь и другие счастливы, как мы.
Покой и мир хранит взаимный страх.
И себялюбье властвует на свете.
И вот жестокость, скрытая впотьмах,
На перекрестках расставляет сети.
Святого страха якобы полна,
Слезами грудь земли поит она.
И скоро под ее зловещей сенью
Ростки пускает кроткое смиренье.
Его покров зеленый распростер
Над всей землей мистический шатер.
И тайный червь, мертвящий все живое,
Питается таинственной листвою.
Оно приносит людям каждый год
Обмана сочный и румяный плод.
И в гуще листьев, темной и тлетворной,
Невидимо гнездится ворон черный.
Все наши боги неба и земли
Искали это дерево от века.
Но отыскать доныне не могли:
Оно растет в мозгу у человека.
x x x
Мой ангел, наклонясь над колыбелью,
Сказал: "Живи на свете, существо,
Исполненное радости, веселья,
Но помощи не жди ни от кого".
x x x
Всю жизнь любовью пламенной сгорая,
Мечтал я в ад попасть, чтоб отдохнуть от рая.
ВИЛЬЯМУ ХЕЙЛИ О ДРУЖБЕ
Врагов прощает он, но в том беда,
Что не прощал он друга никогда.
ЕМУ ЖЕ
Ты мне нанес, как друг, удар коварный сзади,
Ах, будь моим врагом, хоть дружбы ради!
МОЕМУ ХУЛИТЕЛЮ
Пусть обо мне ты распускаешь ложь,
Я над тобою не глумлюсь тайком.
Пусть сумасшедшим ты меня зовешь,
Тебя зову я только дураком.
Klara-Lara
15.02.2011, 19:49
Леонид Киселев (1946 - 1968)
Я любил когда-то большие числа:
Миллионы, квадриллионы,
Знал, что такое миллиард
В европейском значении этого слова,
В нашем русском значении этого слова.
А еще я любил световые годы
Переводить в километры, метры
И подсчитывать, сколько нужно спичек,
Чтобы до Сириуса достать.
А потом полюбил я малые числа,
Очень многое знал я о малых числах:
Объем молекулы водорода,
Длину берцовой кости клопа,
Сколько микробов в одном микроне
И что такое миллимикрон.
А потом полюбил я простые числа:
Вот живет человек, и он одинокий,
Потом женился, их стало двое,
А после дети у них пошли.
Один ребенок, второй ребенок,
И теща приехала жить к нему.
И он подсчитывает зарплату:
Сколько нужно котлет к обеду,
Сколько купить билетов в кино.
Это и есть простые числа,
И пока они в пределах десятка,
Можно им доверять вполне.
1964 г.
Подол — плохое место для собак.
Плевать трамваям на собачьи лапы.
У них дорога, пассажиры. График.
Они неотвратимы, как судьба.
Дождливые подольские дворы,
Изысканные завтраки помоек,
И кажется — от моря и до моря
Дожди, дворы, помойки и пиры.
А вечером огромная луна.
И так все время — бегай и надейся,
Что, может быть, останется на рельсах
Не голова, а лапа…
1963 г.
Gera0907
15.02.2011, 21:20
Вчера еще в глаза глядел,
А нынче - всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,-
Всё жаворонки нынче - вороны!
Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
"Мой милый, что тебе я сделала?!"
И слезы ей - вода, и кровь -
Вода,- в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха - Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.
Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая...
И стон стоит вдоль всей земли:
"Мой милый, что тебе я сделала?"
Вчера еще - в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал,-
Жизнь выпала - копейкой ржавою!
Детоубийцей на суду
Стою - немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
"Мой милый, что тебе я сделала?"
Спрошу я стул, спрошу кровать:
"За что, за что терплю и бедствую?"
"Отцеловал - колесовать:
Другую целовать",- ответствуют.
Жить приучил в самом огне,
Сам бросил - в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе - я сделала?
Всё ведаю - не прекословь!
Вновь зрячая - уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.
Самo - что дерево трясти! -
В срок яблоко спадает спелое...
- За всё, за всё меня прости,
Мой милый,- что тебе я сделала!
Вместо ключа Ипокрены
1.
Качаются сосны, Маняша,
снежинки слетают с небес.
Возьмём карабин с патронташем,
и можно отправиться в лес.
Не надо о чувствах, Маняша.
Зима на дворе, птичий гам.
Представь, что ты штрудель, упавший
к худым пионерским ногам.
Представь, что и голубь на стройке,
морошка и кашка "артек"
смешаются в новой настойке
для новых, весёлых аптек.
Когда из-под ряски генштаба
усатый всплывёт Карабас,
и полные нежности крабы
проглотят дыхание масс.
2.
Он с дальнего к нам Закавказья,
батумских щедрот ученик.
По будням - венец безобразья,
по праздникам - венский родник.
Гурман, почитатель балета,
малаховских дач патриот -
давно твоя песенка спета,
а ненависть дальше плывёт.
На самой последней странице
напишется с красной строки -
не облако сизое снится,
не дом у спокойной реки -
роскошная следует свита
за тьмой, заурядной на вид,
и белыми нитками шито,
и пламенем синим горит.
3.
Всё выжжено, всё перерыто,
всё писано вязью кривой.
Послушай, как пьяно и сыто
копытом стучит рулевой.
В садах зацвела валерьяна,
на пастбищах - полный падёж.
Послушай, как сыто и пьяно
рогами сучит молодёжь,
когда дирижёр на летучке -
последний пропойца и жмот -
добился прибавки к получке,
и каждая скрипка поёт.
За редкую эту удачу
последнее сердце отдам.
"Волынский, тебе передача.
Тебя на допрос, Мандельштам."
А.С. Пушкин
ПРИЗНАНИЕ
Я вас люблю, хоть и бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно,- я зеваю;
При вас мне грустно,- я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья сум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнетесь - мне отрада;
Вы отвернетесь - мне тоска;
За день мучения - награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя,-
Я в умиленьи, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой в ненастье,
Вы собираетеся в даль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествия в Опочку,
И фортепьяно вечерком?..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви.
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Все может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!...
Я сам обманываться рад!
1826
Klara-Lara
16.02.2011, 07:25
Михаил Квливидзе
(перевод Евгения Евтушенко)
Монолог Иуды
На горных склонах ветер звезды пас,
И молвил нам Учитель с болью скрытой:
"Петух три раза не успеет вскрикнуть,
Я буду предан кем-нибудь из вас".
Мешал Учитель в очаге золу,
Мы не могли сказать в ответ ни слова,
Как будто сразу вся мирская злоба
Подсела с краю к нашему столу.
Учитель нас улыбкою согрел,
Но в ней печаль сквозила сокровенна,
И постепенно, будто бы измена,
Крик петуха за окнами созрел.
Молчали мы и горные вершины,
Срок истекал, сквозь тучи свет проник
И первый крик раздался петушиный,
Как совести моей предсмертный крик.
Швырялся ветер тучами, как пеной,
Так, что разверзлось небо, накренясь,
И крик второй раздался над Вселенной,
Но не было предателей меж нас.
Так неужели, ты ошибся, пастырь,
Учитель, ясновидец и пророк?
Святыня рухнет, разобьется насмерть,
Когда слова не сбудутся в свой срок.
Предательство без низкого расчета
Возможно ли? Ответа Бог не даст,
Но Бог умрет навеки, если кто-то
По предсказанью Бога не предаст.
И я решил встать над собой и веком,
Лобзаньем лживым осквернив уста,
Пожертвовать Исусом-человеком,
Спасая этим Господа-Христа.
Скорей, скорей, ночь шла уже на убыль,
И в этой окровавленной ночи
Поцеловал Учителя я в губы,
Чтобы его узнали палачи.
Klara-Lara
16.02.2011, 07:27
Давид Самойлов
КОРОЛЕВА АННА
Как тебе живется, королева Анна,
В той земле, во Франции чужой?
Неужели от родного стана
Отлепилась ты душой?
Как живется, Анна Ярославна,
В теплых странах?...А у нас - зима.
В Киеве у нас настолько славно,
Храмы убраны и терема!
Там у вас загадочные дуют
Ветры с океана вдоль земли.
И за что там герцоги воюют?
И о чем пекутся короли?
Каково тебе в продутых залах,
Где хозяин редок, словно гость,
Где собаки у младенцев малых
Отбирают турью кость?
Там мечи, и панцири, и шкуры:
Войны и охоты - все одно.
Там под вечер хлещут трубадуры
Авиньонское вино...
Ты полночи мечешься в постели,
Просыпаясь со слезой...
Хорошо ли быть на самом деле
Королевой Франции чужой?
Храмы там суровы и стрельчаты,
В них святые - каменная рать.
Своевольны лысые прелаты.
А до бога не достать!
Хорошо почувствовать на ощупь,
Как тепла медовая свеча!..
Девушки в Днепре белье полощат
И кричат по-русски, хохоча.
Здесь, за тыщей рек, лесов, распутиц,
Хорошо, просторно на дворе...
Девушки, как стаи белых утиц,
Скатерти полощут во Днепре.
Angelinushka
16.02.2011, 07:59
Уолт Уитмен
Все истины, что таятся в вещах, ждут, когда придет их черед,
Они не спешат на волю, но и не отвергают ее,
Им не нужно акушерских щипцов,
Ничтожное для меня так же велико, как и все остальное.
(Что может быть меньше и что может быть больше, чем простое
прикосновение руки?)
Логика и проповеди никогда не убеждают людей,
Сырость ночная глубже проникает мне в душу.
(Убеждает лишь то, что очевидно для всех,
Чего не отрицает никто.)
Я верю, что из этих комьев земли выйдут и любовники и светила.
И что святая святых есть тело мужское и женское,
Что цвет и вершина всей жизни - то чувство, какое они питают
друг к другу,
Что они должны излить это чувство на всех, покуда оно
не станет всесветным,
Покуда мы все до единого не станем в такой же мере дороги
и милы друг для друга.
Angelinushka
16.02.2011, 08:05
А. Рембо
Офелия
I
По глади черных вод, где звезды задремали,
Плывет Офелия, как лилия бела,
Плывет медлительно в прозрачном покрывале...
В охотничьи рога трубит лесная мгла.
Уже столетия, как белым привиденьем
Скользит Офелия над черной глубиной,
Уже столетия, как приглушенным пеньем
Ее безумия наполнен мрак ночной.
Целует ветер в грудь ее неторопливо,
Вода баюкает, раскрыв, как лепестки,
Одежды белые, и тихо плачут ивы,
Грустя, склоняются над нею тростники.
Кувшинки смятые вокруг нее вздыхают;
Порою на ольхе гнездо проснется вдруг,
И крылья трепетом своим ее встречают...
От звезд таинственный на землю льется звук.
II
Как снег прекрасная Офелия! О фея!
Ты умерла, дитя! Поток тебя умчал!
Затем что ветра вздох, с норвежских гор повеяв,
Тебе про терпкую свободу нашептал;
Затем что запасло то ветра дуновенье
Какой-то странный гул в твой разум и мечты,
И сердце слушало ночной Природы пенье
Средь шорохов листвы и вздохов темноты;
Затем что голоса морей разбили властно
Грудь детскую твою, чей стон был слишком тих;
Затем что кавалер, безумный и прекрасный,
Пришел апрельским днем и сел у ног твоих.
Свобода! Взлет! Любовь! Мечты безумны были!
И ты от их огня растаяла, как снег:
Виденья странные рассудок твой сгубили,
Вид Бесконечности взор погасил навек.
III
И говорит Поэт о звездах, что мерцали,
Когда она цветы на берегу рвала,
И пак по глади вод в прозрачном покрывале
Плыла Офелия, как лилия бела.
Отрывок
Лёг спать в июне — просыпаюсь в январе.
Не узнаю узоров на ковре
и за окном
безжизненный пейзаж мне незнаком.
Литва ли, Закарпатье? Тишина
едва ли не враждой напряжена.
Какой-то зверь,
одетый человеком, входит в дверь.
Он черноглаз, до синевы побрит,
его язык, скрипучий, как санскрит,
мне незнаком,
как сосны, снег и тучи за окном.
Он, что ли, мне родня —
из неучтённых дядь?
Какую-то тетрадь мне норовит отдать,
я не беру, отдёргиваю руки.
Мне непонятны эти письмена,
но среди них я различаю имена
давно утраченного друга и подруги...
Мороз и солнце; день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный -
Пора, красавица, проснись:
Открой сомкнуты негой взоры
Навстречу северной Авроры,
Звездою севера явись!
Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
На мутном небе мгла носилась;
Луна, как бледное пятно,
Сквозь тучи мрачные желтела,
И ты печальная сидела -
А нынче..... погляди в окно:
Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.
Вся комната янтарным блеском
Озарена. Веселым треском
Трещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.
_________________
Неоднократно повторялось в этой теме.
Извините, не удержалась.
Актуально на сегодняшний день! :)
Л. Лосев.
25 декабря 1997 года
В сенях помойная застыла лужица. В слюду стучится снегопад.
Корова телится, ребенок серится, портянки сушатся, щи кипят.
Вот этой жизнью, вот этим способом существования белковых тел
живем и радуемся, что Господом ниспослан нам живой удел.
Над миром черное торчит поветрие, гуляет белая галиматья.
В снежинках чудная симметрия небытия и бытия.
Давид Самойлов
* * *
Наверное, слишком уверенно
Считаю, что прожил не зря.
Так думает старое дерево,
Роняя в конце декабря
Веселые желтые листья
И зорям на память даря.
АПРЕЛЬ
Словно красавица, неприбранная, заспанная,
Закинув голову, забросив косы за спину,
Глядит апрель на птичий перелет
Глазами синими, как небо и как лед.
Еще земля огромными глотками
Пьет талый снег у мельничных запруд,
Как ходоки с большими кадыками
Холодный квас перед дорогой пьют.
И вся земля - ходок перед дорогой -
Вдыхает запах далей и полей,
Прощаяся с хозяйкой-недотрогой,
Следящей за полетом журавлей.
ЗОЛУШКА
Веселым зимним солнышком
Дорога залита.
Весь день хлопочет Золушка,
Делами занята.
Хлопочет дочь приемная
У мачехи в дому.
Приемная-бездомная,
Нужна ль она кому?
Белье стирает Золушка,
Детей качает Золушка,
И напевает Золушка -
Серебряное горлышко.
В окне - дорога зимняя,
Рябина, снегири.
За серыми осинами
Бледнеет свет зари.
А глянешь в заоконные
Просторы без конца -
Ни пешего, ни конного,
Ни друга, ни гонца.
Посуду моет Золушка,
В окошко смотрит Золушка,
И напевает Золушка:
"Ох, горе мое, горюшко!"
Все сестры замуж выданы
За ближних королей.
С невзгодами, с обидами
Все к ней они да к ней.
Блестит в руке иголочка.
Стоит в окне зима.
Стареющая Золушка
Шьет туфельку сама...
МОРЕ
Сначала только пальцем
Покатывало гальку
И плотно, словно панцирь,
Полнеба облегало,
Потом луна в барашках
Сверкала белым кварцем.
Потом пошло качаться.
И наконец взыграло.
Когда взыграло море,
Душа возликовала,
Душа возликовала
И неба захотела.
И захотела ветра,
И грома, и обвала.
А чем она владела —
Того ей было мало!..
* * *
...И тогда узнаешь вдруг,
Как звучит родное слово.
Ведь оно не смысл и звук,
А уток пережитого,
Колыбельная основа
Наших радостей и мук.
* * *
Я написал стихи о нелюбви.
И ты меня немедля разлюбила.
Неужто есть в стихах такая сила,
Что разгоняет в море корабли?
Неужто без руля и без ветрил
Мы будем врозь блуждать по морю ночью?
Не верь тому, что я наговорил,
И я тебе иное напророчу.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
И синий кругозор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
И выси гор.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Море,
И пышный цвет долин.
Я заключил миры в едином взоре,
Я властелин.
Я победил холодное забвенье,
Создав мечту мою.
Я каждый миг исполнен откровенья,
Всегда пою.
Мою мечту страданья пробудили,
Но я любим за то.
Кто равен мне в моей певучей силе?
Никто, никто.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
А если день погас,
Я буду петь... Я буду петь о Солнце
В предсмертный час!
Из книги "Будем как солнце", 1903
Оксаночка2009
16.02.2011, 10:16
Раскинулась просторная земля, Величием природы восхищая:
Раскинулась просторная земля,
Величием природы восхищая:
Прекрасные от края и до края
Её озёра, реки и поля.
И в этой мелодичной красоте
Звучит, переливаясь звонкой песней,
Язык, что всё богаче и чудесней
Становится в словесной широте.
Его сложили Пушкин, Карамзин,
Некрасов, Достоевский и Толстые,
Учёные, поэты и простые –
Все, кто на нём когда-то говорил.
Впитавший судьбы множества людей,
Язык Руси – великое наследье.
Как важно, чтобы знали наши дети
Родную речь, гордились чтобы ей!
Обилье стилистических фигур
Со множеством грамматики и правил…
Прав, кто язык с искусством рядом ставил,
Русский язык – для творческих натур!
И наш язык сейчас в себе несёт
Научные открытия, поэмы,
Слова любви, приметы, киносцены –
Культуре создающийся оплот.
Давайте же гордиться, что у нас
В стране так говорят разнообразно:
Лирично, грубо, грамотно, опасно,
Но всё же удивительно прекрасно!
Живи, язык, и царствуй каждый час!
автора не знаю, но очень люблю этот стих.
Северянка
16.02.2011, 11:37
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
АЛЯ КУДРЯШЕВА
Я не знал никогда ни любви, ни участья.
Объясни -- что такое хваленое счастье,
О котором поэты толкуют века?
Постараюсь, хотя это здорово трудно:
Как слепому расскажешь о цвете цветка,
Что в нем ало, что розово, что изумрудно?
Счастье -- это глухая, ночная река,
По которой плывем мы, пока не утонем,
На обманчивый свет огонька, светляка...
Или вот:
у всего на земле есть синоним,
Патентованный ключ для любого замка --
Ледяное, волшебное слово: Тоска.
Я в этот мир пришел, чтоб видеть Солнце,
----------------------------------------------
Из книги "Будем как солнце", 1903
:good:
Константин Бальмонт
АРОМАТ СОЛНЦА
Запах солнца? Что за вздор!
Нет, не вздор.
В солнце звуки и мечты,
Ароматы и цветы
Все слились в согласный хор,
Все сплелись в один узор.
Солнце пахнет травами,
Свежими купавами,
Пробужденною весной,
И смолистою сосной.
Нежно-светлоткаными,
Ландышами пьяными,
Что победно расцвели
В остром запахе земли.
Солнце светит звонами,
Листьями зелеными,
Дышит вешним пеньем птиц,
Дышит смехом юных лиц.
Так и молви всем слепцам:
Будет вам!
Не узреть вам райских врат,
Есть у солнца аромат,
Сладко внятный только нам,
Зримый птицам и цветам!
Вы видели – как плачут старики?
Беззвучно, без надрыва и истерик…
Слеза сползёт в бороздочках щеки,
А в выцветших глазах – желанье ВЕРИТЬ!-
Что нам с тобой их интересна жизнь,
И где болит, и что приснилось ночью…
И слышишь ты, как сердце их дрожит
И как оно тепла простого хочет!!!!!…
Вы видели, как ждут они звонка?
Обычного звонка по телефону?
Как сухонькие пальчики дрожат,
Не замечая кнопочек знакомых?…
Какое счастье слышать наконец
Их тихий голос – добрый и земной…
Какое счастье знать, что где-то есть
Твой самый-самый человек родной!
Пусть никогда не плачут старики.
Пусть голос их звучит по телефону.
Мы-дети, пока есть кому звонить…
Пока мы любим их, пока мы помним.
(Валентина Царькова)
Кто они, где живут, что вызывает смех их,
что их тревожит, что заставляет плакать?
Говорят, говорят, опускают веки,
переходят на жесты, намёки, знаки,
шепчут: "Подай вина, свечи зажги и слушай.
Как тебе - скрипок звук, как тебе - чёткость линий?
Уже никто не придёт, уже ничто не нарушит
эту лёгкость письма, этот воздушный иней.
В тихие небеса тебя приберёт сестрица,
в край, где пчела по капелькам собирает
сладкий нектар, что в перстне моём хранится,
и пластинка Сальери, что твой Амадей, цепляет".
Кузьмин М.А.
У всех одинаково бьется,
Но разно у всех живет.
Сердце, сердце, придется
Вести тебе с небом счет.
Что значит: "сердечные муки"?
Что значит: "любви восторг"?
Звуки, звуки, звуки
Из воздуха воздух исторг.
Какой же гений налепит
На слово точный ярлык?
Только слух наш в слове "трепет"
Какой-то трепет ловить привык.
Любовь сама вырастает,
Как дитя, как милый цветок,
И часто забывает
Про маленький, мутный исток.
Не следил ее перемены -
И вдруг... о, Боже мой,
Совсем другие стены,
Когда я пришел домой!
Где бег коня без уздечки?
Капризных бровей залом?
Как от милой, детской печки
Веет родным теплом.
Широки и спокойны струи,
Как судоходный Дунай!
Про те, про те поцелуи
Лучше не вспоминай.
Я солнце предпочитаю
Зайчику мерклых зеркал,
Как Саул, я нашел и знаю
Царство, что не искал!
Спокойно ль? Ну да, спокойно.
Тепло ли? Ну да, тепло.
Мудрое сердце достойно,
Верное сердце светло.
Зачем же я весь холодею,
Когда Вас увижу вдруг,
И то, что выразить смею, -
Лишь рожденный воздухом звук?
Крылья ветром продую
и с небес - упаду:
Я тебя заколдую.
Я тебя украду.
Над тобою как коршун
вознесу два крыла,
чтобы краше и горше
никогда не была.
Когти в тело вопьются,
и, не выдержав боль,
наши губы сольются
в этой тьме голубой.
Слов оранжевых банда
делит жемчуг в бреду.
Я по телу атлантов
ту черту проведу.
Был я счастлив иль не был.
Друг единственный мой!
Удержали бы небо
над моей головой.
Чтобы не был раздавлен,
словно мартовский снег.
Чтобы души как ставни
Распахнулись навек.
Чтоб упавши в густые
травы слов твоих, ласк,
не сгубить мне простые
васильки твоих глаз.
Не росою - слезами,
не огнем, а мечом,
нас с тобою связали
тем небесным ключом.
До грядущего веча,
до победной трубы
мы - пасхальные свечи,
в гордых пальцах судьбы!..
12 декабря 1982
Татьяна Смертина
Сгорай, печаль, в огне шиповника,
Мне сумрак в сердце не швыряй.
Глазами Божьего угодника
Глядит синеющая даль.
Земля от зноя, трав и ярника –
Томится, млеет и зовет.
Подол мне рвут шипы кустарника,
И марь обманная плывет.
Паду на россыпи цветочные,
На малахитную траву.
Незагорелая, молочная,
Проникну взором в синеву.
Две сини – взгляда и небесная! –
Как будто бы глаза в глаза.
И словно стану бестелесная,
Как на шиповнике роса.
Земля, земля, зачем так мучаешь?
Не отпускаешь в скорбный час.
Хоть в небесах растаем душами,
Мы – из тебя, а ты – из нас.
Но через гриву солнца слышится:
Эй, жаркая, живи, чаруй!
И нежно бабочка-малинница
Коснулась лба, как поцелуй.
Я вбит, как гвоздь в корабль страсти,
Ушел на дно твоих пучин,
Ты черноглазое мне счастье
У беленькой дала свечи.
И я открыл тебя, как замок,
И дал торжественный зарок,
И танцевали мы в тех залах,
Где поцелуй и ночь - залог.
Смели мы горя паутину,
Печали плесень извели.
И вот, где дамы в кринолинах,
Где офицеры пили вина,
Мы как тюльпаны расцвели!
Ну а над нами тучи плыли,
Как рыбы - черным косяком.
А мы, как перед казнью, пили,
Хрустально-насмерть рюмки били,
По ним ходили босиком.
27 октября 1982
Ю. Домбровский
Увы, весь этот мир не для меня!
Неискренний, двуличный и пытливый,
Я полюбил змеиные отливы
И радуги угарного огня.
Я полюбил разъятый, словно труп,
Мой страшный мир в палитре увяданья;
Но в оный час, когда из жестких губ
Вдруг вылетит склерозное дыханье,
И будет взгляд мой искренен и туп,
Но страстного исполнен ожиданья,
И я увижу смерть - совсем не ту,
Что с детства мне обещана преданьем, -
А дикий свет, нагую высоту,
Вне образов, времен и очертанья...
И вдруг пойму, что тяжкий подвиг мой,
Ты - жизнь моя! Не пращуров наследство,
А только путь бессмысленно прямой,
Бессмысленно пустой, в нагое детство.
И затоскую смертно трепеща;
Приди тогда из облачных расселин
И возврати мне тигра, солнце, зелень
И музу старую под щетками хвоща.
ДАВИД САМОЙЛОВ
СВОБОДНЫЙ СТИХ
Профессор Уильям Росс Эшби
Считает мозг негибкой системой.
Профессор, наверное, прав.
Ведь если бы мозг был гибкой системой,
Конечно, он давно бы прогнулся,
Он бы прогнулся, как лист жести,—
От городского гула, от скоростей,
От крика динамиков, от новостей,
От телевидения, от похорон,
От артиллерии, от прений сторон,
От угроз, от ложных учений,
Детективных историй, разоблачений,
Прогресса наук, семейных дрязг,
Отсутствия денег, актерских масок,
Понятия о бесконечности, успеха поэзии,
Законодательства, профессии,
Нового в медицине, неразделенной любви,
Несовершенства.
Но мозг не гибок. И оттого
Стоит, как телеграфный столб,
И только гудит под страшным напором,
И все-таки остается прямым.
Мне хочется верить профессору Эшби
И не хочется верить писателю Кафке.
Пожалуйста, выберите время,
Выключите радио, отоспитесь
И почувствуете в себе наличие мозга,
Этой мощной и негибкой системы.
НА РАССВЕТЕ
Почти светает. После объясненья,
Где все разъяснено,
Прозрачный воздух льется в помещенье
Сквозь тусклое окно.
Все фразы завершаем многоточьем...
Проснулись воробьи.
Залаял сонный пес.
И между прочим -
Признанье в нелюбви.
БАЛЛАДА
- Ты моей никогда не будешь,
Ты моей никогда не станешь,
Наяву меня не полюбишь
И во сне меня не обманешь...
На юру загорятся листья,
За горой загорится море.
По дороге промчатся рысью
Черноперых всадников двое.
Кони их пробегут меж холмами
По лесам в осеннем уборе,
И исчезнут они в тумане,
А за ними погаснет море.
Будут терпкие листья зыбки
На дубах старинного бора.
И останутся лишь обрывки
Их неясного разговора:
- Ты моим никогда не будешь,
Ты моим никогда не станешь.
Наяву меня не погубишь
И во сне меня не приманишь.
* * *
Пройти вдоль нашего квартала,
Где из тяжелого металла
Излиты снежные кусты,
Как при рождественском гаданье.
Зачем печаль? Зачем страданье?
Когда так много красоты!
Но внешний мир — он так же хрупок,
Как мир души. И стоит лишь
Невольный совершить проступок:
Встряхни — и ветку оголишь.
Объяснение в обиде
Растаяли, а может быть расстались,
Лицо – темница всех моих вопросов.
Сокровище, все острова состарились
И нерушимых клятв сожгли обозы.
Растаяли, а может быть простились,
Остыли на земле простоволосой?
Каким же мы отчаяньем мостились?
Душа – темница всех моих вопросов.
Когда я нажимаю на перо,
Как будто на курок я нажимаю –
Снегурочкино счастье намело:
Расстрелянные годы оживают.
Как много крови, а потом воды –
Все утекло, но не подайте вида,
Я весь перебинтован, ну а ты,
Моя беда,
победа
и обида?!
Я знаю, что в кольчуге старых слов
Бессмысленен наш робкий поединок –
Шрам глубже стал, он превратился в ров
И сплетнями покрыт, как паутиной.
На дне его я видел ваш портрет,
Два-три письма, забытое колечко,
И разговор, которому сто лет:
«Простимся? – Нет!
Расстанемся? – Конечно!»
Я к вам уже навеки не приду,
А если и увижу, вздрогну тихо,
Как будто на могильную плиту,
Где фото есть, знакомое до крика.
Злорадно, как подвыпивший палач,
Шепну на ушко проходящей жертве:
«Не верьте мне, моя душа из жести,
И казнь была одной из неудач!»
Я уши от допросов залепил
Лиловым воском, головою бился –
Ведь я свою же бабу зарубил,
Попутал в темноте, видать, ошибся.
Мне кажется, мне кажется, с тех пор –
Проходит где-то рядом, в шарфик кутаясь,
Забыв тот окровавленный топор,
Моя свобода, а быть может – мудрость.
Растаяли... но мы с тобой не снег,
Скорее, мы стремительно упали,
Как две звезды, целуя все и всех
Своими раскаленными губами.
А кто-нибудь на нас смотрел в тиши,
Загадывая хрупкое желанье,
Чтоб только для его слепой души
Осталась ты хоть капельку – живая!
В жестокий век убийц, а не святых
Прости мне, ангел, мой угрюмый почерк.
Но мне милей увядшие цветы,
Как звезды те, что умирают ночью!
Когда мы в Россию вернемся... о, Гамлет восточный, когда? —
Пешком, по размытым дорогам, в стоградусные холода,
Без всяких коней и триумфов, без всяких там кликов, пешком,
Но только наверное знать бы, что вовремя мы добредем...
Больница. Когда мы в Россию... колышется счастье в бреду,
Как будто "Коль славен" играют в каком-то приморском саду,
Как будто сквозь белые стены, в морозной предутренней мгле
Колышатся тонкие свечи в морозном и спящем Кремле.
Когда мы... довольно, довольно. Он болен, измучен и наг.
Над нами трехцветным позором полощется нищенский флаг,
И слишком здесь пахнет эфиром, и душно, и слишком тепло.
Когда мы в Россию вернемся... но снегом ее замело.
Пора собираться. Светает. Пора бы и двигаться в путь.
Две медных монеты на веки. Скрещенные руки на грудь.
Г. Иванов.
Я научился понемногу
Шагать со всеми - рядом, в ногу.
По пустякам не волноваться
И правилам повиноваться.
Встают - встаю. Садятся - сяду.
Стозначный помню номер свой.
Лояльно благодарен Аду
За звездный кров над головой.
Сердце моё не на месте,
Сердце моё не у власти,
Сердце моё при аресте
Злой и неслыханной страсти.
Сердце моё, ты - кручина,
Слёзы и боль - постоянно.
Сердце моё, ты - лучина
Полубезумных и пьяных.
Мрак и луна золотая -
Всё это, милая, вместе.
Я по тебе голодаю -
Сердце моё не на месте!..
1982
Даны мне были и голос любый,
И восхитительный выгиб лба.
Судьба меня целовала в губы,
Учила первенствовать Судьба.
Устам платила я щедрой данью,
Я розы сыпала на гроба...
Но на бегу меня тяжкой дланью
Схватила за волосы Судьба!
1916
Николай Гумилев
ШЕСТОЕ ЧУВСТВО
Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Все ж мучится таинственным желаньем;
Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;
Так век за веком - скоро ли, Господь? -
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.
Так вышло.
Луна непонятною краской
обочины выкрасила...
Нас выжгло!
Нас -
будто из поезда полночью -
выбросило.
По пояс -
холодного снега в кювете.
В сугробах - полмира!..
А поезд
проносится мимо...
проносится мимо,
проносится мимо.
Постой!
Но ведь только минута прошла,
как мы ехали в нем и смеялись.
С его теснотой
и нежданною грустью
смирялись.
Глупили!
В чужие печали и беды
бесстрашно влезали.
Мы были
самими собой.
А теперь мы - не сами.
Теперь,
вспоминая себя,
оглушенно и тяжко молчим мы.
Тебе
я кажусь незнакомым,
далеким,
едва различимым...
Пустынная полночь.
Ладони в ожогах метельного дыма.
А поезд
проносится мимо,
проносится мимо,
проносится мимо...
Летит он - снарядом!
И тащит куда-то не наши обиды,
не наши болезни и счастья.
Ты - рядом.
А как достучаться?
А как дотянуться?
А как до тебя докричаться?...
Под снегом великим,
над временем тысячеверстным
безмолвные
крики
висят,
зацепившись за звезды.
Мне их не избавить
от каждого прошлого дня
и от каждого мига...
А память
проносится мимо,
проносится мимо,
проносится мимо...
Максимилиан Волошин
Пурпурный лист на дне бассейна
Сквозит в воде, и день погас...
Я полюбил благоговейно
Текучий мрак печальных глаз.
Твоя душа таит печали
Пурпурных снов и горьких лет.
Ты отошла в глухие дали,-
Мне не идти тебе вослед.
Не преступлю и не нарушу,
Не разомкну условный круг.
К земным огням слепую душу
Не изведу для новых мук.
Мне не дано понять, измерить
Твоей тоски, но не предам -
И буду ждать, и буду верить
Тобой не сказанным словам.
Как детство,
ночь обнажена.
Земля становится просторнее...
Моя щека обожжена
пронзительным:
"Скажи мне что-нибудь!.."
"Скажи мне что-нибудь!
Скажи!
Скорей!
Пусть будут звезды -
до неба.
Заполони.
Опустоши.
И все-таки
скажи мне что-нибудь!..
Плати
за то, что целовал,
словами -
вечными, как прошлое...
Зачем
учился ты словам?
Скажи мне
что-нибудь хорошее...
За то, что ты не опроверг
все мужество мое
нарочное.
За бабий век,
недлинный век, -
скажи мне
что-нибудь хорошее..."
Святая
и неосторожная,
чего ты просишь?
Правды?
Лжи?..
Но шепчет женщина:
"Скажи!
Скажи мне
что-нибудь хорошее...
Каролина Павлова
Меняясь долгими речами,
Когда сидим в вечерний час
Одни и тихие мы с вами,-
В раздумье, грустными глазами
Смотрю порою я на вас.
И я, смотря, вздохнуть готова,
И хочется тебе сказать:
Зачем с чела ты молодого
Стереть стараешься былого
Несокрушимую печать?
Зачем ты блеск невольный взора
Скрыть от меня как будто рад?
И как от тайного укора
Вдруг замолчишь средь разговора
И засмеешься невпопад?
Ту мысль, разгаданную мною,
Ту мысль, чей ропот не утих,
Дай мыслью встретить мне родною
И милосердия сестрою
Дай мне коснуться ран твоих!
А ты полюбишь, ты полюбишь.
А ты прольешься, как заря.
И сердце – надвое – разрубишь…
А он тебе не скажет: зря!..
А ты поверишь, ты поверишь.
Начнешь выклянчивать слова.
Ты никогда не овдовеешь…
И все же будешь – как вдова.
А ты устанешь, ты устанешь
смотреть в густеющую тьму.
В квартире мебель переставишь…
А он не спросит: почему?..
А ты привыкнешь, ты привыкнешь.
И будет ночь белым – бела.
И ты одна из дома выйдешь…
А он не спросит: где была?..
А ты обманешь, ты обманешь.
На пальце перстень заблестит.
Глаза обманом затуманишь…
А он в глаза не поглядит.
А ты заплачешь, ты заплачешь.
В окне застынешь, как во льду.
А ты беду свою запрячешь.
Свою беду.
Его беду.
Мария Петровых
Сказать бы, слов своих не слыша,
Дыханья, дуновенья тише,
Беззвучно, как дымок под крышей
Иль тень его (по снегу тень
Скользит, но спящий снег не будит),
Сказать тебе, что счастье — будет,
Сказать в безмолвствующий день.
Сон
Мне снилась осень в полусвете стёкол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.
Но время шло, и старилось, и глохло,
И, поволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стекла
Кровавыми слезами сентября.
Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лёд, трещал и таял кресел шёлк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.
Я пробудился. Был, как осень, тёмен
Рассвет, и ветер, удаляясь, нёс,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берёз.
Роберт Рождественский
* * *
Мир,
состоящий из зла
и счастья,
из родильных домов
и кладбищ...
Ему я
каждое утро кланяюсь,
вчерашнюю грязь
с ботинок
счищая.
То — как задачник
для третьего класса,
то — как чертеж
грядущих домин,
терпкий
невежливый,
громогласный,—
он навсегда мне знаком —
этот мир.
В нем
на окраинных улочках пусто.
В очередях —
разговоры нелегкие.
В нем у лотков
выбирают арбузы,
их, как детей,
ладонью
пошлепывая!
Мир мне привычен,
как слово
«здравствуйте».
И ожидаем,
как новоселье...
Я выхожу
и себя разбрасываю,
раскидываю,
рассеиваю!
Весь выворачиваюсь,
как карманы,
чтоб завтра
сначала все
повторить...
Мира мне
так бесконечно мало,
что лучше об этом
не говорить!
* * *
За тобой
через года
иду,
не колеблясь.
Если ты —
провода,
я —
троллейбус.
Ухвачусь за провода
руками долгими,
буду жить
всегда-всегда
твоими токами.
Слышу я:
«Откажись!
Пойми
разумом:
неужели это жизнь —
быть привязанным?!
Неужели в этом есть
своя логика?!
Ой, гляди —
надоест!
Будет плохо».
Ладно!
Пусть свое
гнут —
врут расцвеченно.
С ними я
на пять минут,
с тобой —
вечно!
Ты —
мой ветер и цепи,
сила и слабость.
Мне в тебе,
будто в церкви,
страшно и сладко.
Ты —
неоткрытые моря,
мысли тайные.
Ты —
дорога моя,
давняя,
дальняя.
Вдруг —
ведешь меня
в леса!
Вдруг —
в Сахары!
Вот бросаешь,
тряся,
на ухабы!
Как ребенок, смешишь.
Злишь, как пытка...
Интересно мне
жить.
Любопытно!
Gera0907
17.02.2011, 17:47
О, боль...
Откуда ты, зачем?
И как тесны твои объятья!
И прогневил я Бога чем?
Чьего стал жертвою проклятья?
О, боль...
О, стон...
Рождается в груди
И вырывается наружу.
В душе, порой, идут дожди,
А в сердце - ледяная стужа.
О, стон...
О, песнь...
Отрада для души,
Помошник в трудную минуту.
С тобою как-то легче жить,
Подобна маленькому чуду.
О, песнь...
О, друг...
Стремись его иметь!
Ты не один на белом свете.
За друга можно умереть!
Но лучше жить - не выращены дети.
О, друг...
О, враг...
Он тоже должен быть;
Тогда полней оценишь друга.
Ведь жизнь прожить - не реку переплыть!
А в жизни все идет по кругу.
О, враг...
О, грех...
Ты каждому знаком.
Твой сладок плод, похмелье - горько...
Но это мы поймем потом,
О, сколько грешников нас, сколько?!
О, грех...
О, страх...
Ты - словно паралич!
Вонзаешь в душу свои иглы...
И толпы валишь ты навзничь.
Преодолев тебя - приз очень важный выиграл...
О, страх...
О, смех...
Лекарство от невзгод.
Хотя, порою, через слезы...
День смеха, это - жизни год!
Так приумножь нам эти годы...
О, смех...
О, Бог...
У каждого он свой,
А церковь, это - лишь посредник...
Ничто не вечно под луной,
Всяк у страстей и раб, и пленник.
О, Бог...
О, Смерть...
Тебя боятся все.
Хоть ты - по-своему прекрасна...
Ты всех равняешь на земле
И упокоишь всех в земле;
Хоть знаешь, что никто не скажет: "здравствуй"...
О, Смерть...
О, Жизнь...
Я так люблю тебя!
Хоть ты нелегкой оказалась...
Всем пожелаю - полюбить себя!
В любви прожить нам, что осталось...
О, Жизнь...
Северянка
17.02.2011, 18:39
РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
Ты мне сказала:
«Ночью
Тебя я видела с другой!
Снилось:
на тонкой ноте
в печке гудел огонь.
Снилось, что пахло гарью.
Снилось, метель мела,
Снилось,
что та — другая —
тебя у метро ждала.
И это было началом
и приближеньем конца.
Я где-то ее встречала —
жаль, не помню лица.
Я даже тебя
не помню,
Помню,
что это — ты...
Медленно и небольно
падал снег с высоты,
Сугробы росли неизбежно
возле холодной скамьи.
Мне снилась
твоя усмешка.
Снились слезы мои...
Другая
сидела рядом.
Были щеки бледны...
Если все это — неправда,
Зачем тогда снятся сны?!
Зачем мне —
скажи на милость —
знать запах
ее волос?..»
А мне ничего не снилось.
Мне просто
не спалось...
Г. Адамович
Один сказал: "Нам этой жизни мало",
Другой сказал: "Недостижима цель",
А женщина привычно и устало,
Не слушая, качала колыбель.
И стертые веревки так скрипели,
Так умолкали - каждый раз нежнее! -
Как будто ангелы ей с неба пели
И о любви беседовали с ней.
Посмотрите в окно...
Борис Пастернак
СНЕГ ИДЕТ
Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.
Снег идет, и всё в смятеньи,
Всё пускается в полет,-
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.
Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.
Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.
Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься - и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.
Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,
Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?
Снег идет, снег идет,
Снег идет, и всё в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.
...не такие уж лёгкие и воздушные... поселяются внутри...
летают с места на место... делая…
больно мне/тесно мне/душно мне...
полосуют краями крыльев мне
ткани/органы/клетки/...
и впиваются маленькими телами...
точно так/метко так/крепко так,..
поражая вены сладким,
приторным ядом...
слетаются парами/тройками/ словно мне... это/жизненно важно/надо...
и странное дело..,
стоит им успокоиться/прекратить асфиксию моей души/поудобней устроиться/и не мельтешить...
появляешься ты... и они снова взлетают,
и начинают меня душить…
никогда/ни за что/не проси/...
не скажу я тебе...
о /мерзких/ничтожных бабочках
в моём животе...
(NiNulka)
Вознесенский Андрей
Исповедь
Ну что тебе надо еще от меня?
Чугунна ограда. Улыбка темна.
Я музыка горя, ты музыка лада,
ты яблоко ада, да не про меня!
На всех континентах твои имена
прославил. Такие отгрохал лампады!
Ты музыка счастья, я нота разлада.
Ну что тебе надо еще от меня?
Смеялась: "Ты ангел?" - я лгал, как змея.
Сказала: "Будь смел" - не вылазил из спален.
Сказала: "Будь первым" - я стал гениален,
ну что тебе надо еще от меня?
Исчерпана плата до смертного дня.
Последний горит под твоим снегопадом.
Был музыкой чуда, стал музыкой яда,
ну что тебе надо еще от меня?
Но и под лопатой спою, не виня:
"Пусть я удобренье для божьего сада,
ты - музыка чуда, но больше не надо!
Ты случай досады. Играй без меня".
И вздрогнули складни, как створки окна.
И вышла усталая и без наряда.
Сказала: "Люблю тебя. Больше нет сладу.
Ну что тебе надо еще от меня?"
Не подгоняйте время.
Живите сегодня, сейчас,
Радуясь встречей с теми,
Кто искренне любит вас.
Не торопите событья,
Не сокращайте свой век,
Зря на часы не смотрите,
Замедлите быстрый бег!
Не бойтесь злого ненастья,
Оно стороною пройдёт.
Цените минуты счастья
И знайте - всему свой черёд.
Когда посетит тебя радость-
Её ты не прячь в тайник,
А насладясь ею в сладость,
Друзьям подари в тот же миг.
(Григорий Гольдштейн)
Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве.
В эту пору -- разгул Пинкертонам,
и себя настигаешь в любом естестве
по небрежности оттиска в оном.
За такие открытья не требуют мзды;
тишина по всему околотку.
Сколько света набилось в осколок звезды,
на ночь глядя! как беженцев в лодку.
Не ослепни, смотри! Ты и сам сирота,
отщепенец, стервец, вне закона.
За душой, как ни шарь, ни черта. Изо рта --
пар клубами, как профиль дракона.
Помолись лучше вслух, как второй Назорей,
за бредущих с дарами в обеих
половинках земли самозванных царей
и за всех детей в колыбелях.
1980
СОН
Я шел вдоль берега Оби,
я селезню шел параллельно.
Я шел вдоль берега любви,
и вслед деревни мне ревели.
И параллельно плачу рек,
лишенных лаянья собачьего,
финально шел XX век,
крестами ставни заколачивая.
И в городах, и в хуторах
стояли Инги и Устиньи,
их жизни, словно вурдалак,
слепая высосет пустыня.
Кричала рыба из глубин:
«Возьми детей моих в котомку,
но только реку не губи!
Оставь хоть струйку для потомства».
Я шел меж сосен голубых,
фотографируя их лица,
как жертву, прежде чем убить,
фотографирует убийца.
Стояли русские леса,
чуть-чуть подрагивая телом.
Они глядели мне в глаза,
как человек перед расстрелом.
Дубы глядели на закат.
Ни Микеланджело, ни Фидий,
никто их краше не создаст.
Никто их больше не увидит.
«Окстись, убивец-человек!» —
кричали мне, кто были живы.
Через мгновение их всех
погубят взрывы.
«Окстись, палач зверей и птиц,
развившаяся обезьяна!
Природы гениальный смысл
уничтожаешь ты бездарно».
И я не мог найти Тебя
среди абсурдного пространства,
и я не мог найти себя,
не находил, как ни старался.
Я понял, что не будет лет,
не будет века двадцать первого,
что времени отныне нет.
Оно на полуслове прервано...
Земля пустела, как орех.
И кто-то в небе пел про это:
«Червь, человечек, короед,
какую ты сожрал планету!»
Андрей Вознесенский
Л.Филатов
О не лети так, жизнь, слегка замедли шаг.
Другие вон живут, неспешны и подробны.
А я живу - мосты, вокзалы, ипподромы.
Промахивая так, что только свист в ушах
О не лети так жизнь, уже мне много лет.
Позволь перекурить, хотя б вон с тем пьянчужкой.
Не мне, так хоть ему, бедняге, посочуствуй.
Ведь у него, поди, и курева то нет.
О не лети так жизнь, мне важен и пустяк.
Вот город, вот театр. Дай прочитать афишу.
И пусть я никогда спектакля не увижу,
Зато я буду знать, что был такой спектакль
О не лети так жизнь, я от ветров рябой.
Мне нужно этот мир как следует запомнить.
А если повезет, то даже и заполнить,
Хоть чьи-нибудь глаза хоть сколь-нибудь собой.
О не лети так жизнь, на миг хоть, задержись.
Уж лучше ты меня калечь, пытай, и мучай.
Пусть будет все - тюрьма, болезнь, несчастный случай.
Я все перенесу, но не лети так, жизнь.
Посвящение
Ни ты, читатель, ни ультрамарин
за шторой, ни коричневая мебель,
ни сдача с лучшей пачки балерин,
ни лампы хищно вывернутый стебель
-- как уголь, данный шахтой на-гора,
и железнодорожное крушенье --
к тому, что у меня из-под пера
стремится, не имеет отношенья.
Ты для меня не существуешь; я
в глазах твоих -- кириллица, названья...
Но сходство двух систем небытия
сильнее, чем двух форм существованья.
Листай меня поэтому -- пока
не грянет текст полуночного гимна.
Ты -- все или никто, и языка
безадресная искренность взаимна.
1987
ЗАМЕРЛИ
Заведи мне ладони за плечи,
обойми,
только губы дыхнут об мои,
только море за спинами плещет.
Наши спины, как лунные раковины,
что замкнулись за нами сейчас.
Мы заслушаемся, прислонясь.
Мы - как формула жизни двоякая.
На ветру мировых клоунад
заслоняем своими плечами
возникающее меж нами -
как ладонями пламя хранят.
Если правда, душа в каждой клеточке,
свои форточки отвори.
В моих порах стрижами заплещутся
души пойманные твои!
Все становится тайное явным.
Неужели под свистопад,
разомкнувши объятья, завянем -
как раковины не гудят?
А пока нажимай, заваруха,
на скорлупы упругие спин!
Это нас погружает друг в друга.
Спим.
1965
Андрей Вознесенский
У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день, другой и завянут,
У меня не живут цветы.
Да и птицы здесь не живут,
Только хохлятся скорбно и глухо,
А наутро — комочек из пуха...
Даже птицы здесь не живут.
Только книги в восемь рядов,
Молчаливые, грузные томы,
Сторожат вековые истомы,
Словно зубы в восемь рядов.
Мне продавший их букинист,
Помню, был и горбатым, и нищим...
...Торговал за проклятым кладбищем
Мне продавший их букинист.
Шведская музыка
Когда снег заметает море и скрип сосны
оставляет в воздухе след глубже, чем санный полоз,
до какой синевы могут дойти глаза? до какой тишины
может упасть безучастный голос?
Пропадая без вести из виду, мир вовне
сводит счеты с лицом, как с заложником Мамелюка.
...так моллюск фосфоресцирует на океанском дне,
так молчанье в себя вбирает всю скорость звука,
так довольно спички, чтобы разжечь плиту,
так стенные часы, сердцебиенью вторя,
остановившись по эту, продолжают идти по ту
сторону моря.
1975
Анна Ахматова
Из памяти твоей я выну этот день,
Чтоб спрашивал твой взор беспомощно-туманный:
Где видел я персидскую сирень,
И ласточек, и домик деревянный?
О, как ты часто будешь вспоминать
Внезапную тоску неназванных желаний
И в городах задумчивых искать
Ту улицу, которой нет на плане!
При виде каждого случайного письма,
При звуке голоса за приоткрытой дверью
Ты будешь думать: «Вот она сама
Пришла на помощь моему неверью».
Ray_River
18.02.2011, 23:50
Я говорю себе – любуйся и молчи.
Пусть сохранится в памяти отныне,
как гипнотически в абрикотине
плывёт на истончающейся льдине
и утопает отражение свечи,
сверкнув во взгляде неизведанной души,
что невозможностью разгадки дразнит.
Шелками устланное место казни
ты будешь помнить как нежданный праздник...
Остановись. За любопытством не спеши…
Когда-то в детстве ты часами мог смотреть
на привезённую отцом вещицу,
как упоительно легко кружится
в венецианской лодке танцовщица
и музыкально разливает звуки медь...
Неудержимо захотелось заглянуть,
и разобраться в механизме чуда,
и, оправдавшись – «аккуратен буду», –
ты из серванта взял большое блюдо,
чтоб подетально разложить и вынуть суть:
вот гондольеро, не оставивший весла,
вот на стальной иголке балерина,
чуть припылённый лоскуток муслина,
двенадцать лампочек и сердцевина –
на месте всё и только сказка умерла…
У наваждения ладони горячи.
Запоминай прикосновенье света.
Она ничья – небесная планета.
Не вопрошай и не ищи ответа –
не разрушай. Молчи. Любуйся и молчи…
Среди миров
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной молю ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
Прощанье, запрещающее грусть
Как праведники в смертный час
Стараются шепнуть душе:
"Ступай!" - и не спускают глаз
Друзья с них, говоря "уже"
Иль "нет еще" - так в скорбный миг
И мы не обнажим страстей,
Чтоб встречи не принизил лик
Свидетеля Разлуки сей.
Землетрясенье взор страшит,
Ввергает в темноту умы.
Когда ж небесный свод дрожит,
Беспечны и спокойны мы.
Так и любовь земных сердец:
Ей не принять, не побороть
Отсутствия. Оно - конец
Всего, к чему взывает плоть.
Но мы -- мы, любящие столь
Утонченно, что наших чувств
Не в силах потревожить боль
И скорбь разъединенных уст,-
Простимся. Ибо мы - одно.
Двух наших душ не расчленить,
Как слиток драгоценный. Но
Отъезд мой их растянет в нить.
Как циркуля игла, дрожа,
Те будет озирать края,
Не двигаясь, твоя душа,
где движется душа моя.
И станешь ты вперяться в ночь
Здесь, в центре, начиная вдруг
Крениться, выпрямляться вновь,
Чем больше или меньше круг.
Но если ты всегда тверда
Там, в центре, то должна вернуть
Меня с моих кругов туда,
Откуда я пустился в путь.
Перевод Иосифа Бродского
КОСТЕР
Что такое костер?
Я отвечу вам
Просто и прямо:
Без огня -
Это куча
Отжившего хлама.
Это тлен тальника,
Что подмыло весною.
Это стебель цветка,
Отпылавшего в зное.
Это дуба листы,
Что висят до мороза.
И виток бересты
Отшумевшей березы.
И пенечек с трухой,
Что неспешно затлеет.
И подсолнух сухой
С перекрученной шеей.
То, что взгляду далось,
Было в сумерки взято.
На костре собралось
Все, что жило когда-то...
Что такое костер?
Это добрый
Высокий огонь.
Протяни к нему руки,
Обнявши ладонью ладонь,
И присядь
И побудь,
Чтобы вдоволь погреться.
Грейся, но не забудь
Ты к огню приглядеться.
Если б не было тьмы,
Ты увидел бы проще:
Дым похож на дымы
Зеленеющей рощи.
Легкий дым уже густ,
И над ним, как бывало,
Вспыхнет розовый куст
Тальника-краснотала.
А потом из дымка,
Что опять озарится,
Алый выплеск цветка
Над костром повторится.
Закурчавится дым,
Закружится, завьется...
Вдруг подсолнух над ним
Зацветет, засмеется.
Постоит,
Подождет
Солнце, спящее где-то,
И опять упадет,
Не дождавшись рассвета.
Что такое костер,
Осветивший ночные кусты?
Это час воскресенья
Былой красоты.
1964
Василий Федоров
http://s12.radikal.ru/i185/1102/22/b3e6d2a2e8e5.gif
Подумать, после стольких бед
Мир распахнул мне двери,
Впустил туда, где солнца свет,
Где люди любят, верят..
Не зря я спорила с судьбой,
Боролась долго, много.
И пусть не выиграла бой-
Зато нашла дорогу.
С другими встречу я рассвет,
И в чудо я поверю...
Подумать.... после стольких бед
Мир распахнул мне двери!
(Любовь Лоева)
В этой маленькой комнате все по-старому:
аквариум с рыбкою - все убранство.
И рыбка плавает, глядя в сторону,
чтоб увеличить себе пространство.
С тех пор, как ты навсегда уехала,
похолодало, и чай не сладок.
Сделавшись мраморным, место около
в сумерках сходит с ума от складок.
Колесо и каблук оставляют в покое улицу,
горделивый платан не меняет позы.
Две половинки карманной луковицы
после восьми могут вызвать слезы.
Часто чудится Греция: некая роща, некая
охотница в тунике. Впрочем, чаще
нагая преследует четвероногое
красное дерево в спальной чаще.
Между квадратом окна и портретом прадеда
даже нежный сквозняк выберет занавеску.
И если случается вспомнить правило,
то с опозданием и не к месту.
В качку, увы, не устоять на палубе.
Бурю, увы, не срисовать с натуры.
В городах только дрозды и голуби
верят в идею архитектуры.
Несомненно, все это скоро кончится -
быстро и, видимо, некрасиво.
Мозг - точно айсберг с потекшим контуром,
сильно увлекшийся Куросиво.
1987
Gera0907
19.02.2011, 22:13
С тобой я самая верная,
С тобой я самая лучшая,
С тобой я самая добрая,
Самая всемогущая.
Щедрые на пророчества
Твердят мне:
- Счастье кончается!
А мне им верить не хочется,
Мне их слушать не хочется,
Ну их всех!
Ничего не кончится
Так иногда случается!
Сюзанне Мартин
Пчелы не улетели, всадник не ускакал. В кофейне
"Яникулум" новое кодло болтает на прежней фене.
Тая в стакане, лед позволяет дважды
вступить в ту же самую воду, не утоляя жажды.
Восемь лет пронеслось. Вспыхивали, затухали
войны, рушились семьи, в газетах мелькали хари,
падали аэропланы, и диктор вздыхал "о Боже".
Белье еще можно выстирать, но не разгладить кожи
даже пылкой ладонью. Солнце над зимним Римом
борется врукопашную с сизым дымом;
пахнет жженым листом, и блещет фонтан, как орден,
выданный за бесцельность выстрелу пушки в полдень.
Вещи затвердевают, чтоб в памяти их не сдвинуть
с места; но в перспективе возникнуть трудней, чем сгинуть
в ней, выходящей из города, переходящей в годы
в погоне за чистым временем, без счастья и терракоты.
Жизнь без нас, дорогая, мыслима -- для чего и
существуют пейзажи, бар, холмы, кучевое
облако в чистом небе над полем того сраженья,
где статуи стынут, празднуя победу телосложенья.
18 января 1989
М. Цветаева
Мировое началось во мгле кочевье:
Это бродят по ночной земле - деревья,
Это бродят золотым вином - грозди,
Это странствуют из дома в дом - звезды,
Это реки начинают путь - вспять!
И мне хочется к тебе на грудь - спать.
ЗАПАХ ДОЖДЯ
20.02.2011, 07:31
Он позвал её в небо.
И она поднялась,
Стала мигом почти невесомой…
Он почувствовал с ней
Неразрывную связь –
Из ведущего
Стал вдруг ведомый
Этим странным созданьем
Из мира теней
Грациозно кружившим при взлёте.
Он поверил в неё.
Он доверился ей
Целиком
В этом странном полёте.
И казалось,
Предчувствовал каждый виток,
Каждый взлёт её
Или паденье.
Он впервые забыл,
Что был так одинок
Под Луной
До её появленья.
А она возносилась
Стрелой в небеса
За собой его чувствуя силу.
И так ярко азартом горели глаза…
А его
Упирались ей в спину.
Он держал её взглядом,
Над бездной держал
И боялся,
Что вдруг потеряет.
Он так много побед на Земле одержал
Но не знал,
Что любовь покоряет
В одночасье…
Не зная запретов живёт
Две души вместе слив воедино.
Что вот этот,
Быть может, последний полёт
Станет песней для них
Лебединой.
Ведь стремительный взлёт
Превращался в пике
И над самой землёй прерывался.
И опять в небеса
Он за ней налегке,
Как за солнцем с утра
Поднимался.
Просто верил в неё.
И доверился ей
Целиком…
Не хотите не верьте!.
Два летящих дракона
С тех пор у людей
Стали символом
…………………..ЖИЗНИ
……………………………..и СМЕРТИ.
(с) Ольга Моисееваhttp://img1.liveinternet.ru/images/attach/b/3/22/501/22501418_x_ddbf31101.jpg
Сероглазый король
Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.
Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:
"Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.
Жаль королеву. Такой молодой!..
За ночь одну она стала седой".
Трубку свою на камине нашел
И на работу ночную ушел.
Дочку мою я сейчас разбужу,
В серые глазки ее погляжу.
А за окном шелестят тополя:
"Нет на земле твоего короля..."
БАБУШКЕ
Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы...
Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы?
Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли...
По сторонам ледяного лица
Локоны, в виде спирали.
Темный, прямой и взыскательный взгляд.
Взгляд, к обороне готовый.
Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, кто вы?
Сколько возможностей вы унесли,
И невозможностей - сколько? -
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!
День был невинен, и ветер был свеж.
Темные звезды погасли.
- Бабушка! - Этот жестокий мятеж
В сердце моем - не от вас ли?..
Марина Цветаева
Я в дом войду уставшей,
похожей на вопрос,
но чуточку грустней...
И две зелёных чашки
поставлю на поднос:
тебе и мне,
тебе и мне...
И приоткрою двери,
чтоб падал мягкий свет,
а в комнате темно...
И плюшевые звери,
тебя покуда нет,
поговорят со мной,
поговорят со мной.
Потом и ты возникнешь
из тишины ночей -
причудливая тень -
и удивлённо вскинешь
полосочки бровей:
словами - лень,
словами - лень.
И я наполню чашки,
мы будем пить с тобой
зелёный крепкий чай,
и ты обид вчерашних
заплаканную боль
не замечай,
не замечай.
И пусть часы и годы
уносят стрелки прочь,
а нам-то что с тобой:
земная ль непогода
иль неземная ночь
над головой,
над головой?
А нам с тобой не страшно,
и с нами за столом
беседа и свеча...
И из зелёных чашек
мы, обжигаясь, пьём
зелёный чай,
зелёный чай.
А нам с тобой не страшно,
и с нами за столом
беседа и свеча...
И из зелёных чашек
мы с наслажденьем пьем
зелёный чай,
зелёный чай.
Вера Матвеева
ЭЛЬДАР РЯЗАНОВ
Все тороплюсь, спешу, лечу я,
всегда я в беге нахожусь,
нехваткой времени врачуя
во мне таящуюся грусть.
И все ж не вижу в этом смысла --
жить, время вечно теребя.
Куда бы я ни торопился,
я убегаю от себя.
Ищу я новые занятья,
гоню карьером свою жизнь,
хочу ее совсем загнать я...
Да от себя не убежишь!
Ну, что теперь на дерзкий ум придется? Как много происшествий пронеслось…
Припомнить, что опять не удается, иль вспомнить, - что нежданно, НО СБЫЛОСЬ?
И в глубину души своей спуститься, увидеть там Вселенскую Любовь
Желание с Любимым сутью слиться, и безысходность ожиданья… Вновь…
Вновь я чего-то недопонимаю. Иль недопонимаю я тебя.
Друг друга снова нежно обнимаем…ну, да, - не отрекаются Любя.
Ну да, себя предать не удается. И невозможно прошлое забыть.
И этот сон,…когда же он прервется? Реальность ведь должна же где-то быть?
Давай мы прекратим играть с Судьбою, давай начнем друг друга, да - жалеть…
Как раньше будь открытым пред собою. Позволь себе опять меня иметь.
Позволь себе опять мной восхищаться, попробуй откровенным, нежным быть,
Хотеть меня и мною возбуждаться,…и разреши себе меня Любить.
Ты это запретить себе пытался. Опять не получилось. Не судьба…
Опять еще в себе не разобрался? Не знаешь, господина иль раба
Почувствовать в себе тебе приятней? Рискни, и наконец-то кем-то стань.
Все станет сразу легче и понятней. Слетит с души терзающая дрянь.
…Я разложу костер из мокрых веток, которые все вымокли от слез…
Свет от него покажет сразу, где ты. И кто тебя в такую даль занес?
Любовь моя ко мне тебя поманит, и что-то повернется в небесах…
И так нам хорошо от счастья станет, и слезы навернутся на глазах.
И благодарность по душе прольется, не знаю даже больше у кого…
И Бог, на нас взирая, улыбнется, шепнув мне тихо, - Да, Люби его.
Учи его Любить, пока есть силы еще ему чего-то объяснять,
Доказывай, чтоб безопасно было ему тебя Любимой называть.
Чтоб это ему снова захотелось. И захотелось, чтобы просто жить.
И как бы в жизни, что бы, не вертелось, - Любовь твою сберечь и сохранить.
А я, - прошепчет Бог,- тебя избавлю от лишних ожидания часов.
И повелю ему, его заставлю, чтоб оказался он к Любви готов.
Чтоб стал он на Любовь к тебе согласен. И больше жить он без Любви не смог.
Да, замысел мой прост и тем прекрасен. Недаром же, - я всемогущий Бог.
Любимый мой, Вселенские законы диктуют мне ход следствий и причин.
Я вижу между нами все препоны, которые ты выдумал один.
А в сущности их и не существует. Реальность согласись воспринимать.
И сердце благодарно возликует, желая вновь меня к себе прижать.
Ты спросишь, - Хорошо тебе сегодня, по легче, успокоилась теперь?
Свершилась воля добрая Господня. Любить меня желает Нежный зверь.
Мой драгоценный Медвежонок нежный, мне данный Мирозданьем и Судьбой.
Альянс закономерно неизбежный - в Любви купаться именно с тобой.
Стоять с тобою замерев - под вечер, не важно, за каким-то там углом,
Прожить с тобой всю жизнь в минутной встрече, счастливую, в Любви, всегда вдвоем.
И чувствовать, как вся Любовь земная всецело устремляется на нас.
И знать, что я как прежде дорогая, что ты меня опять от смерти спас.
То Бог тебе велел, и то позволил, хоть сам ты упирался, что есть сил.
Так врал себе и так себя неволил, но…ты меня, Любимый, Полюбил.
И правильно, мой Лучик в небе ясном. Люби уже. Пора пришла начать.
Ведь спорить с волей Господа опасно. Ведь нам за все придется
отвечать.
В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,
И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...
Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.
Но все равно в жилищах зыбких —
Попробуй их останови!—
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.
И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.
Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.
<1966>
Николай Рубцов.
Итака
Воротиться сюда через двадцать лет,
отыскать в песке босиком свой след.
И поднимет барбос лай на весь причал
не признаться, что рад, а что одичал.
Хочешь, скинь с себя пропотевший хлам;
но прислуга мертва опознать твой шрам.
А одну, что тебя, говорят, ждала,
не найти нигде, ибо всем дала.
Твой пацан подрос; он и сам матрос,
и глядит на тебя, точно ты -- отброс.
И язык, на котором вокруг орут,
разбирать, похоже, напрасный труд.
То ли остров не тот, то ли впрямь, залив
синевой зрачок, стал твой глаз брезглив:
от куска земли горизонт волна
не забудет, видать, набегая на.
1993
Итака
Воротиться сюда через двадцать лет,
отыскать в песке босиком свой след.
И поднимет барбос лай на весь причал
не признаться, что рад, а что одичал.
Хочешь, скинь с себя пропотевший хлам;
но прислуга мертва опознать твой шрам.
А одну, что тебя, говорят, ждала,
не найти нигде, ибо всем дала.
Твой пацан подрос; он и сам матрос,
и глядит на тебя, точно ты -- отброс.
И язык, на котором вокруг орут,
разбирать, похоже, напрасный труд.
То ли остров не тот, то ли впрямь, залив
синевой зрачок, стал твой глаз брезглив:
от куска земли горизонт волна
не забудет, видать, набегая на.
1993
Дугое виденье проблемы)))))
Возвращайся скорей!
Здесь никто не натянет твой лук.
Сыплет снежной крупой поднебесья свисающий полог.
Все часы отстают, вырывается нитка из рук,
Потому что твой путь так обидно, бессмысленно долог
Ветер с моря приносит гребцов и сердечную боль.
До заката еще далеко, но темнеет с полудня.
Молчаливые рыбы глотают холодную соль,
И уныло кричат, точно чайки, матросы на судне.
Я давно не ходила на берег, и между камней
Не стояла, молитву шепча и глаза заслоняя.
Я молчу, дорогой мой, я жду и молчу столько дней,
Что уже разучилась сердиться, иголки роняя.
Каждый день, каждый стук,
каждый голос у наших дверей,
Каждый ветер оттуда, несущий то морок, то слякоть,
Прибавляют всего лишь: скорей! возвращайся скорей!
Я боюсь не дождаться тебя. И мне хочется плакать.
О. Родионова.
serg1969
20.02.2011, 10:48
...пятясь дымком лёгким в трубу каминную, вновь догорел мятный окурок вечера...
...что было днём в омуте «было» сгинуло... что будет завтра – нам и гадать нечего.
...перепишу нашу любовь нотами, чтобы узнать – в чём же её истина?..
...словно пчела строю свой дом сотами, перевязав сруб по углам листьями...
...чтобы мой стол звал красотой сладости, в каждое блюдо спрячу цветок клевера...
...я отворю дверь для друзей и радости, чтоб никогда ветер не дул с севера...
...чтобы сады вечно цвели жасминово... чтобы с небес звёзды в ладонь падали...
...чтобы навек боль и печаль минули.
...только Любовь!
...большего нам надо ли?..
Николай Туманов
Ты, как зима, как альбинос,
Вся так чиста и анемична,
Ты только профиль, тонкий нос,
Прохладной давности античной.
Но глаз, как ворон на суку,
Глядит в себя, крыло топорща,
Он здесь не свой, он на духу
Пред вечностью, иль перед прошлым.
Но тело в стороне души
Красивое живет иначе.
Вот так икона входит в жизнь
И значит нам не то, что значит.
Дмитрий Пригов
ПЕСНЯ ДУРОСТИ
Гудит на свадьбе контрабас,
А Дурости - ура!
Пускаются девицы в пляс,
А Дурости - ура!
Горшок со сливками - вверх дном,
А Дурости - ура!
Белье промокло под дождем,
А Дурости - ура!
В бочонке прохудилось дно,
А Дурости - ура!
Кричит на козлах Китти: - Нно!
А Дурости - ура!
Пусть пережарен поросенок,
А Дурости - ура!
Пусть ломтик сыра слишком тонок,
А Дурости - ура!
Сэр Чих беседует с юристом,
А Дурости - ура!
Мисс Кусь в обнимку с трубочистом,
А Дурости - ура!
Д. Китс
Перевод Сергея Сухарева
хочувсёзнать
20.02.2011, 18:14
К. Бальмонт
Она отдалась без упрека,
Она целовала без слов.
- Как темное море глубоко,
Как дышат края облаков!
Она не твердила: "Не надо",
Обетов она не ждала.
- Как сладостно дышит прохлада,
Как тает вечерняя мгла!
Она не страшилась возмездья,
Она не боялась утрат.
- Как сказочно светят созвездья,
Как звезды бессмертно горят!
Gera0907
20.02.2011, 18:49
Женская сумочка
Женская сумочка, это - особый,
Непредсказуемо-трепетный мир...
Карты такой не придумано, чтобы
Можно в ней было хоть что-то найти.
Но женщины все ж, как ни странно, находят
Каким-то особым, "звериным" чутьем
Все то, что им нужно, а нужно им много.
При этом при всем, каждой нужно свое...
И сколько есть женщин - столько и сумок.
Двух одинаковых вряд-ли найдешь.
Их очень умный кто-то придумал.
Мужчина, конечно! Кто же еще?
Gera0907
20.02.2011, 18:58
Согреют свечи пусть надежду...
Как долго шли мы к нашей встрече...
Нелегкий и тернистый путь
Пришлось пройти нам.Чудный вечер!
В глаза твои хочу взглянуть
И отвести я взгляд не в силах.
Я в них стремительно тону.
Таких красивых,добрых,милых.
Позволь,тебя я обниму.
И поцелую нежно,нежно...
И свечи мы давай зажжем
Согреют пусть они надежду
На то,что будем мы вдвоем.
У весны свои цветы –
Жёлтые да синие.
Я люблю твои черты,
Руки твои сильные.
Я люблю, когда домой,
Милый, возвращаешься.
Как взъерошенный, смешной
Утром просыпаешься.
У весны сады, поля,
Птиц многоголосица…
У меня же без тебя
Ничего не спорится.
Я люблю глаза твои
Добрые, небесные,
В них читаю о любви
Речи бессловесные.
У весны свои цветы
Вдоль ручья певучего,
У меня же – только ты
И не надо лучшего! :girl_dance:
Людмила Лукьянова
mothlight
20.02.2011, 21:20
Сильная женщина - глупая фраза!
Кто произносит, не думает сразу
Что за насмешку все можно принять,
Да и сарказма у слов не отнять
Сильная, значит - умеет прощать,
Зря вам не станет себя обещать,
Сильной не нужно подарки дарить,
Даже за деньги ее не купить
Сильная много сумеет стерпеть,
Боль от разлуки и ту одолеть,
Тянет мужчину к себе как магнит,
В пошлой интрижке его не винит
Сильная женщина очень горда,
Страх не покажет она никогда,
Не опускается грубо до мести,
Сердце ее не чувствительно к лести
Сильная - повод удобный находит,
Нет - не рыдает, а просто уходит,
Сильной казаться сегодня так модно,
Но не удобно, совсем не удобно...
Сильная - тоже бывает нежна,
Сильной поддержка мужская нужна,
Сильная храбро шагнет от бедра,
Сильной казаться - крутая игра...
Миру вокруг объявивши войну
Ты не обманешь себя лишь одну,
Жаждет реванша злодейка судьба,
Сильная женщина - очень слаба...
Устименко Татьяна
mothlight
20.02.2011, 21:29
ДОМ ДРУЗЕЙ
Дом друзей, куда можно зайти безо всякого,
Где и с горя, и с радости ты ночевал,
Где всегда приютят и всегда одинаково,
Под шумок, чем найдут, угостят наповал.
Где тебе самому руку стиснут до хруста,
А подарок твой в угол засунут, как хлам;
Где бывает и густо, бывает и пусто,
Чего нет - того нет, а что есть - пополам.
Дом друзей, где удач твоих вовсе не ценят
И где счет неудачам твоим не ведут;
Где, пока не изменишься сам,- не изменят,
Что бы ни было - бровью не поведут!
Где, пока не расскажешь, допросов не будет,
Но попросишь суда - прям, как штык, будет суд;
Где за дерзость - простят, а за трусость - засудят,
И того, чтобы нос задирал, не снесут!
Дом друзей!- в нем свои есть заботы, потери -
Он в войну и с вдовством, и с сиротством знаком,
Но в нем горю чужому открыты все двери,
А свое, молчаливое,- век под замком.
Сколько раз в твоей жизни при непогоде
Он тебя пригревал - этот дом, сколько раз
Он бывал на житейском большом переходе
Как энзэ - как неприкосновенный запас!
Дом друзей! Чем ему отплатить за щедроты?
Всей любовью своей или памятью, всей?
Или проще - чтоб не был в долгу у него ты,
Сделать собственный дом тоже домом друзей?
Я хотел посвятить это стихотворенье
Той семье, что сейчас у меня на устах,
Но боюсь - там рассердятся за посвященье,
А узнать себя - верно узнают и так!
К.Симонов
Valentyn
20.02.2011, 21:31
Разрешите про Вас поскучать?..
Виктор Марков
Разрешите про Вас поскучать?
И без Вас переждать в непогоду
вальс снежинок, собравшихся в рать
на войну с наступающим годом?..
Разрешите мне к Вам заглянуть?
Появиться во сне осторожно,
подарить Вам улыбку... И пусть
Вам приснится рассвет невозможный!
Разрешите мне Вас позабыть?
Вы, когда-то, так просто сказали,
что любовь, разбиваясь о быт,
возвратится к истокам едва ли...
Разрешите мне Вас полюбить?
Разделить расстояний запреты,
между "нет" и надеждой прожить
тот единственный миг ... без ответа
Gera0907
20.02.2011, 21:45
Ужин при свечах...
Я помню ужин при свечах.
Так романтично,так уютно.
Бокал шампанского в руках,
В часы слагаются минуты.
Неторопливый разговор...
Так,ни о чем,нам просто вместе
С тобою очень хорошо.
Нам очень дорог этот вечер.
Льет дождь,прохожие спешат,
Но это чувствам не помеха.
Пора любая хороша,
Когда ты с близким человеком.
Дрожащий огонек свечи
В твоих глазах чертенком пляшет.
Коснулся я твоей руки,
Так вот оно какое,СЧАСТЬЕ...
По телу разлилось тепло
И сердце сладостно заныло.
О,Боже,как он далеко
Тот вечер.Но ведь это было!
Воспоминания о нем
В который раз тревожат душу.
Но жить нельзя единым днем.
Наверное,так даже лучше,
Что не сошлись наши пути.
Где ты сейчас - мне неизвестно
И только мысленно прошу:прости!
Моя вина,что мы не вместе.
Gera0907
20.02.2011, 21:55
Чудо-телефон
КАКОЕ ЧУДО-ТЕЛЕФОН!
НО ТОЛЬКО,ЧТОБЫ НЕ МОЛЧАЛ...
ВЕДЬ ДЛЯ ТОГО И СОЗДАН ОН,
ЧТОБЫ НА ЧУВСТВА ОТВЕЧАЛ.
КОГДА ДО ВСТРЕЧИ ДАЛЕКО
И РАЗДЕЛЯЮТ ОКЕАНЫ,
ТОГДА ЛИШЬ ТОЛЬКО ТЕЛЕФОН
В ДУШЕ СМЯГЧИТЬ СПОСОБЕН РАНЫ.
С НАДЕЖДОЙ СМОТРИШЬ НА НЕГО
И ЖДЕШЬ ЗВОНКА,ПУСТЬ СРЕДИ НОЧИ.
НЕ НАДО БОЛЬШЕ НИЧЕГО
И БОЛЬШЕ НИЧЕГО НЕ ХОЧЕШЬ.
И ОН ЗВОНИТ!ДУША ПОЕТ,
ТЫ СНОВА СЛЫШИШЬ МИЛЫЙ ГОЛОС.
ОН,КАК МАГНИТ,ОН СДЕЛАЛ ВСЕ,
ЧТОБ ЧУВСТВА ТОНКИЕ,КАК ВОЛОС
СМОГЛИ ОКРЕПНУТЬ И ВЗЛЕТЕТЬ
К НЕДОСЯГАЕМЫМ ВЫСОТАМ.
ЛИШЬ НАДО ТОЛЬКО ЗАХОТЕТЬ
И,ОПЬЯНЕННЫЕ ПОЛЕТОМ,
СЕРДЦА СОЛЬЮТСЯ НАВСЕГДА
В ОДНОМ НЕИСТОВОМ ПОРЫВЕ.
ДОЛЖНЫ ЗВОНИТЬ ХОТЬ ИНОГДА
ДРУГ ДРУГУ ЛЮДИ.В ПЕРЕРЫВЕ,
МЕЖДУ ЗАБОТ И КУТЕРЬМЫ.
ТЕХ,КТО ЛЮБИМ,НЕ ЗАБЫВАЯ.
ХОТЬ ДНИ ЗАБОТАМИ ПОЛНЫ.
ВЕДЬ ЖИЗНЬ КОРОТКАЯ ТАКАЯ...
[MOD] Caps Lock
Булат Окуджава
Я ПИШУ ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН
В.Аксенову
В склянке темного стекла
из-под импортного пива
роза красная цвела
гордо и неторопливо.
Исторический роман
сочинял я понемногу,
пробиваясь как в туман
от пролога к эпилогу.
Были дали голубы,
было вымысла в избытке,
и из собственной судьбы
я выдергивал по нитке.
В путь героев снаряжал,
наводил о прошлом справки
и поручиком в отставке
сам себя воображал.
Вымысел - не есть обман.
Замысел - еще не точка.
Дайте дописать роман
до последнего листочка.
И пока еще жива
роза красная в бутылке,
дайте выкрикнуть слова,
что давно лежат в копилке:
каждый пишет, как он слышит.
Каждый слышит, как он дышит.
Как он дышит,так и пишет,
не стараясь угодить...
Так природа захотела.
Почему?
Не наше дело.
Для чего?
Не нам судить.
1975
Борис Пастернак
* * *
Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.
Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.
Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.
И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.
И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.
Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.
И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.
1956
Gera0907
20.02.2011, 22:15
И вот наш первый поцелуй...
Мы далеко уже не дети.
Как буд-то бы густую мглу
Луч солнца разогнал и свежий ветер
Подул с заоблачных вершин.
Стою,глаза открыть не в силах.
И в горле от волнения першит,
И время в этот миг остановилось.
Тебя в объятиях держу.
Так вот оно "седьмое небо"...
Минутой этой дорожу,
Я никогда так счастлив не был.
Мгновенье,как прекрасно ты!
Продлись часы,недели,годы.
Твоей во власти красоты,
Подарок Бога и природы.
Шоколад
Погода каждый раз нетерпелива:
То снег, то дождь, то распроклятый зной.
Ваш кавалер сказал Вам у залива:
«Я Вас просил не следовать за мной.
Вы слишком неприметны, дорогая.
Я удивлен – Вы верите словам,
Всю истину умело отторгая.
Поймите, больно нынче только Вам»
Но все не так. Вам, черт возьми, терпимо!
И горько так, как горек шоколад.
И Он ушел. А люди плыли мимо,
Смывая грех неписаных баллад.
«Сегодня на любовь большие скидки» -
Кричал торговец: «Дешево продам!»
И мальчик в старой латаной накидке
Спросил: «Вам тоже холодно, мадам?»
Саша Бес
Рафинированная женщина
Разве можно от женщины требовать многого?
Вы так мило танцуете, в Вас есть шик.
А от Вас и не ждут поведения строгого,
Никому не мешает Ваш муж-старик.
Только не надо играть в загадочность
И делать из жизни "Le vin triste".
Это все чепуха, да и Ваша порядочность -
Это тоже кокетливый фиговый лист.
Вы, несомненно, с большими данными
Три-четыре банкротства - приличный стаж.
Вас воспитали чуть-чуть по-странному,
Я б сказал, европейски - фокстрот и пляж.
Я Вас так понимаю, я так Вам сочувствую,
Я готов разорваться на сто частей.
Восемнадцатый раз я спокойно присутствую
При одной из обычных для Вас "смертей".
Я давно уже выучил все завещание
И могу повторить Вам в любой момент:
Фокстерьера Люлю отослать в Испанию,
Где живет Ваш любовник... один... студент.
Ваши шляпки и платья раздать учащимся,
A "dessous" сдать в музей прикладных искусств.
А потом я и муж, мы вдвоем потащимся
Покупать Вам на гроб сирени куст.
Разве можно от женщины требовать многого?
Там, где глупость божественна, ум - ничто!
Вертинский А. 1933
То в виде девочки, то в образе старушки,
То грустной, то смеясь - ко мне стучалась ты:
То требуя стихов, то ласки, то игрушки
И мне даря взамен и нежность, и цветы.
То горько плакала, уткнувшись мне в колени,
То змейкой тонкою плясала на коврах:
Я знаю детских глаз мучительные тени
И запах ладана в душистых волосах.
Огонь какой мечты в тебе горит бесплодно?
Лампада ль тайная? Смиренная свеча ль?
Ах, все великое, земное безысходно:
Нет в мире радости светлее, чем печаль!
Северянка
21.02.2011, 15:05
АННА АХМАТОВА
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.
И от лености или со скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина...
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.
Январь 1917, Петербург
Китайский болванчик
Кивнул головой,
Старинный обманщик,
Свидетель немой,
Надежд и признаний,
Обид и угроз,
Случайных свиданий,
Невидимых слез.
С улыбкой покорной
Глядя с высока,
Фарфором холодным
Он мерил века.
Он знал о Тебе,
Я ему рассказал,
Что лаской твоей
Убит наповал,
И облаком бездной
Манящих волос,
И слабостью нежной,
Безволием грез.
Я душу готов
отдать без каприз.
Пусть, грех есть Любовь,
Но грех- это жизнь.
Скажи, я одним
вопросом больной.
Что буду любим?
Он кивнул головой.
С. Хавкин
Я обиды рассовала по карманам
И царапины как кошка зализала.
Я училась этим маленьким обманам -
Ничего тебе про это не сказала.
В сумку сунула ещё две-три тревоги
И за пазуху упрятала упрёки.
Завязала в узелок свою досаду -
Ничего такого мне теперь не надо!
Мне нельзя заплакать, если захочу я.
И молчать нельзя мне, если замолчу я.
Ну, а главное - глубокие карманы,
Чтобы в них держать свои обманы!
Нетерпению купила я уздечку.
Ожиданию достала птичью клетку.
В уголке сложила каменную печку,
Чтоб кидать туда стихи свои как ветки.
А еще купила швейную машину
И дешёвые обрезки материала,
И себе карманы новые пришила -
Мне уже карманов старых не хватало
Вероника Долина
Лиса Алиса
21.02.2011, 17:28
Как же ты будешь
Лопнули все транзисторы и диоды,
Вечер такой, что хочется прыгнуть в Сену
Вот и философ древний ибн Авиценна
Нас поделил на гениев и идиотов.
Знал бы он как правдиво клокочет пена
Как поднимает к горлу такую рвоту...
Вот бы на боль давали такую квоту
Чтоб она не бежала волной по венам.
Чтоб она не впивалась змеей под кожу,
Чтоб она не саднила иглой под грудью -
Что с тобой, моя девочка, дальше будет
Как же ты будешь год этот злой итожить?
Время летит на огненной колеснице
Ветры меняют прошлое и погоду
Как же ты будешь жить, если он уходит,
Как же ты будешь спать, если он не снится...
Душу как будто кто-то порвал и вынул
Плакать уже не тянет, но что-то ноет
Что-то скребет пространство ночным апноэ
И разрывает нити и пуповины.
Можно ведь не любить, не ложиться в сопло
Этих дурных ракет, этих бомбомётов
Там, где его слепили, не мажут медом
Чтобы больным изюмом за ним иссохнуть.
Чтобы войти в пазы и заполнить строчки,
Чтоб не осталось клеточек и пробелов
Чтоб на его асфальтах остаться мелом -
Маленькой белой точкой.
Завтра с утра опять собираться в лего,
Веретеном уколоться - пуста как вата
Пахнет вином, лимонником и кумкватом
Спать, моя девочка, сон — это лучший лекарь...
© Copyright: Черная Симфония
Не забуду незабудки
Незнакомое лицо...
Травы-руки летом чутки,
Да объятия кольцом...
Море трав мне по колено
Грудь раскалена
Я с лучом восстал из тлена,
И с всевидящей вселенной
Спала пелена.
И теперь глядит мне в очи
Терпкая заря
Чередой небесных вотчин
Я прошел не зря.
От любви прошел до боли -
Что теперь мне смерть?!
В клети тела, как в неволе
Сердцу трудно петь.
Край небесный - неба края
Нет. Синеет высь
Мотыльком в огне сгорает
Человека мысль.
Необъятное объять нам
Богом не дано.
Шелком трав земли объятья,
Небо, как окно...
На излете детства
Мысли торопливы,
Чувства полноводны,
Как разливы рек.
На излете детства
Медом пахнут сливы,
И ветра свободно
Мчат из века в век.
Мария Миронова
Gera0907
21.02.2011, 17:48
Да, ты мой сон. Ты выдумка моя.
зачем же ты приходишь ежечасно,
глядишь в глаза и мучаешь меня,
как будто я над выдумкой не властна?
Я позабыла все твои слова, твои черты и годы ожиданья.
Забыла всё.И всё-таки жива
та теплота, которой нет названья.
Она как зноя ровная струя, живёт во мне и как мне быть иною?
Ведь если ты и выдумка моя-
моя любовь не выдумана мною.
Лиса Алиса
21.02.2011, 18:15
Тише, девочка...
«Мёрзнет девочка в автомате»
А. Вознесенский
«Простите, Вы не могли бы позвонить и позвать к
телефону одного человека?»
(реальная встреча на улице)
Что ты, девочка, не дрожи, не ломай голубые пальцы. Это просто старуха-жизнь полотно небелёной лжи натянула на старых пяльцах. Он тебе, говоришь, не лжёт, просто вас разлучили люди. Ах ты, милая, знать бы брод, ломок первый осенний лёд, а тепла до весны не будет.
Кто его караулит? Мать? Ну, давай телефонный номер. Как назвать его, как позвать?...
Мне сказали:
- Исчезни, б***, он для вас, потаскушек, помер.
Тише, девочка, не дрожи. Это поле – не поле битвы. Значит, больше не ворожи, спрячь подальше свои ножи, иглы, игры, таблетки, бритвы. Умер, стало быть – хорони! Проживи эту боль, как ломку. Знаешь, годы летят, как дни. Ты за шкирку себя возьми, ты – сама для себя соломка.
Ты – сама для себя вокзал, самолёт и дорога в небо. Ты забудь всё, что он сказал, губы, руки, его глаза. Ты реши, что он просто не был. Слёзы, девочка, не в цене. И цена у любви иная.
Он придёт. И не раз. Во сне.
Ты поверь, дорогая, мне. Потому что я знаю.
Знаю.
© Клавдия Смирягина (Дмитриева)
Мое прекрасное убежище —
Мир звуков, лилий и цветов,
Куда не входит ветер режущий
Из недостроенных миров.
Цветок сорву ли — буйным пением
Наполнил душу он, дразня,
Чаруя светлым откровением,
Что жизнь кипит и вне меня.
Но также дорог мне искусственный,
Взлелеянный мечтою цвет,
Он мозг дурманит жаждой чувственной
Того, чего на свете нет.
Иду в пространстве и во времени,
И вслед за мной мой сын идет
Среди трудящегося племени
Ветров, и пламеней, и вод.
И я приму — о, да, не дрогну я! —
Как поцелуй иль как цветок,
С таким же удивленьем огненным
Последний гибельный толчок.
Gera0907
21.02.2011, 18:39
Напрочь путь ко мне отрезая,
чтоб не видеть и не писать,
ты еще пожалеешь, знаю,
станешь локти себе кусать.
Чтоб не видеть...
Но ты увидишь.
Взглянешь - взгляда не отведешь.
Ты в метельную полночь выйдешь,
а от памяти не уйдешь.
-Обхватить бы двумя руками,
унести б ее за моря!
Почему же она такая?
Отчего она не моя?
Снег летит над землей застылой,
снег рассыпчатый и сухой,...
А ведь было бы счастье, было,-
оказался кузнец плохой.
Gera0907
21.02.2011, 19:03
Глаза твои хмурятся,
горькие, мрачные,
тянется, курится
зелье табачное,
слоятся волокна
длинные, синие,
смотрится в окна
утро бессильное.
Сердце не греется,
дело не ладится,
жизнь драгоценная
попусту тратится.
Может быть, кажется,
может быть, чудится,
что ничего уже в жизни
не сбудется...
Думаю с грустью:
чего я стою?
На что гожусь я? -
место пустое!
Чего я стою
с любовью моею,
если помочь тебе
не умею?
БОРИС ПАСТЕРНАК
АВГУСТ
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по-старому,
Преображение Господне.
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная как знаменье,
К себе приковывает взоры.
И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.
С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.
В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, нетронутый распадом:
"Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса,
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
Прощайте, годы безвременщины!
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я - поле твоего сраженья.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство".
Неоконченный отрывок
I
Ну, время песен о любви, ты вновь
склоняешь сердце к тикающей лире,
и все слышней в разноголосном клире
щебечет силлабическая кровь.
Из всех стихослагателей, со мной
столь грозно обращаешься ты с первым
и бьешь календарем своим по нервам,
споласкивая легкие слюной.
Ну, время песен о любви, начнем
раскачивать венозные деревья
и возгонять дыхание по плевре,
как пламя в позвоночнике печном.
И сердце пусть из пурпурных глубин
на помощь воспаленному рассудку
- артерии пожарные враскрутку! -
возгонит свой густой гемоглобин.
Я одинок. Я сильно одинок.
Как смоква на холмах Генисарета.
В ночи не украшает табурета
ни юбка, ни подвязки, ни чулок.
Ища простой женоподобный холм,
зрачки мои в анархии бессонной
бушуют, как прожекторы над зоной,
от мужеских отталкиваясь форм.
Кто? Бог любви? Иль Вечность? Или Ад
тебя послал мне, время этих песен?
Но все равно твой календарь столь тесен,
что стрелки превосходят циферблат,
смыкаясь (начинается! не в срок!),
как в тесноте, где комкается платье,
в немыслимое тесное объятье,
чьи локти вылезают за порог.
II
Трубит зима над сумраком полей
в фанфары юго-западного ветра,
и снег на расстояньи километра
от рвущихся из грунта тополей
кружится недоверчиво, как рой
всех ангелов, над тем, кто не безгрешен,
исследуя полдюжины скворешен
в трубу, как аустерлицкий герой.
Отходят листья в путь всея земли,
и ветви торжествуют над пространством.
Но в мужестве, столь родственном с упрямством,
крах доблести. Скворчиные кремли,
вы брошены! и клювы разодрав -
крах доблести - без ядер, без патронов
срываются с вороньих бастионов
последние защитники стремглав.
Пора! И сонмы снежные - к земле.
Пора! И снег на кровлях, на обозах.
Пора! И вот на поле он, во мгле
на пнях, наполеоном на березах.
Иосиф Бродский - " Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря..."
Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;
поздно ночью, в уснувшей долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне -
как не сказано ниже по крайней мере -
я взбиваю подушку мычащим «ты»
за морями, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты,
как безумное зеркало повторяя.
Вечер черные брови насопил.
Чьи-то кони стоят у двора.
Не вчера ли я молодость пропил?
Разлюбил ли тебя не вчера?
Не храпи, запоздалая тройка!
Наша жизнь пронеслась без следа.
Может, завтра больничная койка
Упокоит меня навсегда.
Может, завтра совсем по-другому
Я уйду, исцеленный навек,
Слушать песни дождей и черемух,
Чем здоровый живет человек.
Позабуду я мрачные силы,
Что терзали меня, губя.
Облик ласковый! Облик милый!
Лишь одну не забуду тебя.
Пусть я буду любить другую,
Но и с нею, с любимой, с другой,
Расскажу про тебя, дорогую,
Что когда-то я звал дорогой.
Расскажу, как текла былая
Наша жизнь, что былой не была...
Голова ль ты моя удалая,
До чего ж ты меня довела?
1923
Счастливый
Я не нужен никому.
Счастливым быть
Мне стыдно одному.
Счастливый
Тяготеет к небесам,
К высоким звездам,
Где легко и вольно.
Счастливые как боги,
А богам
Ни жалостно,
Ни горестно,
Ни больно.
Печали,
Огорченья,
Муки все
Я испытать душою
Не премину,
Как добрый врач,
Который на себе
Испытывает
Новую вакцину.
Как он, в бреду
Над страхом проплыву,
Над жаркой бездной
Черной лихорадки...
Еще угарный,
Потянусь к тетрадке,
Чтоб записать победное:
Живу!
А коль живу,
То, значит, и другой
Продолжит жизнь,
Переболев однажды.
Я нужен людям
Именно такой,
Каким на свете быть
Сумеет каждый.
1966
Василий Федоров
Без фонаря
В ночи, когда ты смотришь из окна
и знаешь, как далеко до весны,
привычным очертаньям валуна
не ближе до присутствия сосны.
С невидимой улыбкой хитреца
сквозь зубы ты продергиваешь нить,
чтоб пальцы (или мускулы лица)
в своем существованьи убедить.
И сердце что-то екает в груди,
напуганное страшной тишиной
пространства, что чернеет впереди
не менее, чем сумрак за спиной.
1965
Я даже помню, где я услышала этот стих впервые: в фильме "Подранки".
Геннадий Шпаликов
http://s44.radikal.ru/i106/1102/7a/6420eeea4d21.jpg
Стройная
22.02.2011, 16:09
И вот мне приснилось, что сердце мое не болит,
Оно - колокольчик фарфоровый в желтом Китае
На пагоде пестрой... висит и приветно звенит,
В эмалевом небе дразня журавлиные стаи.
А кроткая девушка в платье из красных шелков,
Где золотом вышиты осы, цветы и драконы,
С поджатыми ножками смотрит без мыслей и слов,
Внимательно слушая легкие, легкие звоны.
Гумилев
Он знал, что эта боль в плече
уймется к вечеру, и влез
на печку, где на кирпиче
остывшем примостился, без
движенья глядя из угла
в окошко, как закатный луч
касался снежного бугра
и хвойной лесопилки туч.
Но боль усиливалась. Грудь
кололо. Он вообразил,
что боль способна обмануть,
что, кажется, не хватит сил
ее перенести. Не столь
испуган, сколько удивлен,
он голову приподнял; боль
всегда учила жить, и он,
считавший: ежели сполна
что вытерпел - снесет и впредь,
не мог представить, что она
его заставит умереть.
Но боли не хватило дня.
В доверчивости, чьи плоды
теперь он пожинал, виня
себя, он зачерпнул воды
и впился в телогрейку ртом.
Но так была остра игла,
что даже и на свете том
- он чувствовал - терзать могла.
Он августовский вспомнил день,
как сметывал высокий стог
в одной из ближних деревень,
и попытался, но не смог
названье выговорить вслух:
то был бы просто крик. А на
кого кричать, что свет потух,
что поднятая вверх копна
рассыплется сейчас, хотя
он умер. Только боль, себе
пристанища не находя,
металась по пустой избе.
mothlight
22.02.2011, 18:00
песенка о тоске
Посидели, выпили, выпили, разошлись,
А на улице холодно, дома – еще мерзей.
И из речи сочится мат, как из носа слизь,
Страшно не рассчитать, растерять друзей.
Нет, еще не тоска, да, но уже хандра,
Прогуляйся по улице, выслушай Les passants,
Если вышло – то шанс высок дожить до утра,
Если нет, то это не так уж важно спасать.
Минус двадцать теркой шастает по щекам,
Прочищает голову, и истощает текст.
Мы когда-то своих узнавали по почеркам,
А теперь оказалось, тогда мы нашли не тех.
Посидели, выпили, мне на метро, живи,
Мы когда-нибудь встретимся, милый, но не сейчас.
Обнимались до боли, но не от большой любви,
Грели руки в чужих ладонях и грели чай.
Я вернусь – или ты – никто не откроет дверь,
Эта очередь – хоть за лаской, но за дверьми
Две руки у каждого – если Господь дал две,
Значит, он считал, что это и есть твой мир,
Заключенный в варежках, в музыке, что в ушах,
Где французские девочки щурятся от помех,
Ангел ехал в трамвае, в стекло на тебя дышал,
Под дыханьем райские птицы летели вверх.
Под дыханьем, под дых, славословьем «не одинок»,
Под колючими звездами щуришься из-под линз
И не верь, когда в дверь с утра зазвенел звонок.
Посидели, выпили. Выпили – разошлись.
Посидели, выпили. Выпили - ну и пусть,
Дело в целом не в градусах, не о мечте вдвоем.
Ты выходишь в морозный вечер и мир твой пуст,
Словно ангел пока не думает о твоём.
Изя Райдер
mothlight
22.02.2011, 18:02
ПЕСЕНКА О ЛЕТЕ
Снегом замело чужие были,
Докажи, что ты не можешь сдаться,
Перед тем, как мы с тобой любили,
Вряд ли кто-то сможет оправдаться.
Вряд ли мы с тобой не совершали
То, что нужно пережить покорно,
Вряд ли на земном печальном шаре
Мы не оказались вне закона.
Это невозможно, это глупо -
Жить так кратко и так беспокойно,
Бог смотрел на нас с тобой под лупой,
Но не смог понять, зачем такое.
Двадцать переписок, три постели,
Каждая из них - в ребро лучиной.
Господи, мы правда не хотели,
Просто как всегда - так получилось.
Пой мне песни, сочиняй слова мне,
Попадай всегда в одну воронку,
Если страшный суд - то мы за вами,
А пока мы отойдем в сторонку.
Если что, мы, в общем, не знакомы,
Я отговорю тебя от кары,
И не говори, что незаконно,
И не говори, что дно стакана
Каждую показывает лучше,
Чем она была. Куда упасть мне?
И не говори, молчи и слушай,
То, как я тону в твоих запястьях.
Харьковское лето над водою,
Не считай, что я глупей, чем знаешь.
Жесткая трава, дорога к дому,
Теплый ветер и луна резная.
Не жалей меня, мы разойдёмся,
Мы напишем письма, сверим числа,
Если нам когда еще придется
Встретиться, я вспомню день лучистый,
Сказочную ночь, горячий город,
Золотую лунную сонату,
Ты не вспоминай, так много горя
Даже ради опыта не надо,
Даже ради. Лабиринт царапин
По плечам, по совести, по нервам,
Забывай все эти лица ради
Той твоей безвыходной царевны,
Если страшный суд, то я отспорю,
То, что говорил ты над водой мне.
Мы с тобой идем по тропке с поля
И над нами лунные ладони.
Изя Райдер
Gera0907
22.02.2011, 18:23
О, женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!
Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,
Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,
Для прихоти твоей я душу погублю,
Все, все возьми себе - за взгляд очей прекрасных,
За слово лживое, что истины нежней,
За сладкую тоску восторженных мучений!
Ты, море странных снов, и звуков, и огней!
Ты, друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!
Вы когда-нибудь трогали небо
Приоткрытыми жаждой губами?
Вам хотелось по воздуху слепо
Вслед за белыми плыть облаками?
Ведь восторг без крупинок раздумья
Окрыляет, чтоб страхи не грызли.
И живем мы на грани безумья,
Чтобы были свободными мысли.
Не пытались вы сшить одеяло
Из хрустальных, звенящих слезинок?
Чтоб оно даже ночью сияло
Цветом мудрости Ваших морщинок?..
Вы пытались подслушать закаты
В их извечной судьбе повторенья?
Так, наверное, пели когда-то
Наши души в момент сотворенья.
Я, бесспорно, Вас сразу узнаю,
Даже если столкнемся нелепо,
Если спросите, вечность вдыхая:
"Вы когда-нибудь трогали небо?"
(М.Боцман)
serg1969
22.02.2011, 19:56
ВЕТЕР
Распахнуто небо. Весь воздух в смятенье и свисте.
Вовек не насытиться горлу упругим глотком!
С дрожащих деревьев слетают последние листья,
теряя опору, а там — кувырком, кувырком
по травам пожухлым, суглинкам размокшим и рыжим,
бесстрашно и шало, последней свободой дразня
мою нерешительность. Вот они — ближе и ближе,
и мимо, и дальше… Постойте, возьмите меня!
Я вижу, как город, подобием замков картонных,
картонных коробок, скрывающих ветошь и хлам,
встает на ребро, чтобы хлынули стекла со звоном,
срывается с места и катится по пустырям.
Статичность мертва, и во всех ее мыслимых видах
за стройным фасадом стоячая дышит тоска…
А здесь что ни вдох — то какой потрясающий выдох!
Холодное пламя и яростный свист у виска......
Ирина Василькова
serg1969
22.02.2011, 19:57
Там белые кони паслись на широком лугу,
там сизые тучи неслись непрописанным фоном
над влажным пейзажем, а берег, согнувшись в дугу,
соленую гладь огибал полукружьем зеленым.
Там медом и прелью дышала тропинка в лесу,
свивалась, змеилась у ног великанов кудлатых,
и светлым пятном выделялся маяк на мысу,
где заросли трав щеголяли в цветочных заплатах.
Там море в камнях клокотало, кипело, текло,
назад возвращалось и снова топорщилось пеной.
...Я в доме жила. И горячего полдня тепло
всю ночь сохраняли его деревянные стены.
Я в доме жила. Среди нежности, песен и книг
свободы моей не смущали замки и засовы.
Я вольной казалась — как странно! Но только на миг
к окну подходила, на море глядела и снова
покорно вставала к летящему свету спиной,
лицом к человеку, чей взгляд был ленив и беспечен,
и болью беззвучной в губах моих билось — родной!
Люблю не за то, что неверен — за то, что не вечен!
С утра и до вечера легкая хлопала дверь.
О, как я хотела — на волю, в горючие травы,
в расплавленный полдень! Но нет, не теперь, не теперь,
а после, вдвоем — мне нашептывал демон лукавый.
О, как я просила — пойдем же туда, где гроза
на замерший сад опрокинет веселую силу!
Но мимо смотрели такие чужие глаза,
как будто бы я на другом языке говорила.
Скажи мне, любовь, в чем причина незримых цепей,
в тебе ли самой и в покорности, терпкой до дрожи?
Но как ни храбрись, — хоть до дна ее, злую, испей,
и как ни старайся, — не сможешь, не сможешь, не сможешь
спиной к облакам и лицом к неизбывным делам,
растерянность комкая, верной подругой казаться!
...А сердце, слабея, рвалось и рвалось пополам,
рвалось пополам и никак не могло разорваться...
Ирина Василькова
serg1969
22.02.2011, 19:59
Этот праздничный сад,
этот солнечный плод абрикоса,
этот пристальный взгляд
на дорогу, лежащую косо,
словно тень от луча,
эта берега кромка литая,
где волна, грохоча,
в одичалые гроты влетает!
Переполнены дни,
и глаза от восторга устали,
и куда ни взгляни —
все детали, детали, детали,
восхищают, слепят,
подчиняясь команде заочной,
наугад, невпопад,
а точнее механики точной.
Налюбуйся до слез,
а потом рассмотри их подробно:
и надбит абрикос,
и дорога не слишком удобна,
и лазурней волна
быть могла бы — нехитрое дело,
и лишь глыба одна
от прибрежной гряды уцелела.
Все навалено впрок,
точно груда плохих декораций,
вот тебе и урок —
разве можно до сути добраться,
до того, что внутри,
что причина восторга и пыла?
Просто стой и смотри,
чтобы блеском глаза ослепило......
Ирина Василькова
Gera0907
22.02.2011, 21:16
Нет дня, чтоб я не думал о тебе,
Нет часа, чтоб тебя я не желал.
Проклятие невидящей судьбе,
Мудрец сказал, что мир постыдно мал.
Постыдно мал и тесен для мечты,
И все же ты далеко от меня.
О, боль моя! Желанна мне лишь ты,
Я жажду новой боли и огня!
Люблю тебя капризною мечтой,
Люблю тебя всей силою души,
Люблю тебя всей кровью молодой,
Люблю тебя, люблю тебя, спеши!
Всем мужчинам- поздравления и наилучшие пожелания в канун 23 февраля-Дня защитника отечества.
А. Суркову
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина -
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом,
По мертвому плачущий девичий крик,
Седая старуха в салопчике плисовом,
Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
1941
Константин Симонов.
Она сидела на полу
И груду писем разбирала --
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала --
Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела --
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело...
О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо-пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..
Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени, --
И страшно-грустно стало мне,
Как от присущей милой тени
1858
http://www.youtube.com/watch?v=D0GDWcg2vvI
Gera0907
22.02.2011, 22:05
Безглагольность
Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.
Приди на рассвете на склон косогора,-
Над зябкой рекою дымится прохлада,
Чернеет громада застывшего бора,
И сердцу так больно, и сердце не радо.
Недвижный камыш. Не трепещет осока.
Глубокая тишь. Безглагольность покоя.
Луга убегают далёко-далёко.
Во всем утомленье - глухое, немое.
Войди на закате, как в свежие волны,
В прохладную глушь деревенского сада,-
Деревья так сумрачно-странно-безмолвны,
И сердцу так грустно, и сердце не радо.
Как будто душа о желанном просила,
И сделали ей незаслуженно больно.
И сердце простило, но сердце застыло,
И плачет, и плачет, и плачет невольно.
Слишком короток век -
Позади до обидного мало,
Был мороз - не мороз,
Да и зной был не очень-то зной.
Только с каждой весной
Все острей ощущенье финала,
Этой маленькой пьесы
Что придумана явно не мной.
Это словно в кино -
Где мы в зале и мы на экране,
Всем обещан полет
И сверкают огни полосы.
Только время пришло -
Отпирают трезвонят ключами,
И разрушено все -
И со вздохом глядишь на часы.
Кто тут прав, кто не прав
Я прошу вас не надо не спорте,
Слишком короток век -
Не прошел бы за спорами весь.
Мы увидимся все
В позаброшенном аэропорте,
При попытке успеть
На когда-то отправленный рейс.
Андрей Макаревич
Если в городе твоем снег,
Если меркнет за окном свет,
Если время прервало бег,
И надежды на апрель нет.
Если в комнате твоей ночь,
Притаился по углам мрак,
И нет сил прогнать его прочь -
Позови, я расскажу - как...
Над облаками, поверх границ
Ветер прильнет к трубе
И понесет перелетных птиц
Вдаль от меня к тебе.
А над городом живет бог,
Сорок тысяч лет - и все сам,
И конечно, если б он мог,
Он бы нас с тобой отдал нам.
Но сойдет с лица его тень,
И увидит он, что я прав,
И подарит нам один день
В нарушенье всех своих прав.
Над облаками, поверх границ
Ветер прильнет к трубе
И понесет перелетных птиц
Вдаль от меня к тебе.
Естественно, это ещё и песня (http://musiclist.org.ua/song/277312.html) :)
Я связан с ней цепью,
Цепью неизвестной длины.
Мы спим с ней в одной постели
По разные стороны стены.
И все замечательно ясно,
Но что в том небесам?
Ведь каждый умрет той смертью,
Которую придумает сам.
У нее свои демоны
И свои соловьи за спиной.
И каждый из них был причиной,
По которой она не со мной.
Но под медленным взглядом икон,
В сердце, сыром от дождя,
Мне сказали, что я не виновен,
А значит, что я не судья.
Так сделай мне ангела,
И я покажу тебе твердь.
Покажи мне счастливых людей,
И я покажу тебе смерть.
Поведай мне чудо
Побега из этой тюрьмы,
И я скажу, что того, что есть у нас,
Хватило бы для больших, чем мы.
Я связан с ней цепью,
Цепью неизвестной длины.
Я связан с ней церковью,
Церковью любви и войны.
Они восстановятся ближе,
Так близко, что больно глазам,
И в итоге каждый умрет той смертью,
Которую придумает сам.
Не верь войне, мальчишка,
не верь: она грустна.
Она грустна, мальчишка,
как сапоги, тесна.
Твои лихие кони
не смогут ничего:
ты весь -- как на ладони,
все пули -- в одного.
Булат Окуджава
ПЕСЕНКА О СОЛДАТСКИХ САПОГАХ
Вы слышите, грохочут сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из-под руки?
Вы поняли, куда они глядят?
Вы слышите: грохочет барабан?
Солдат, прощайся с ней, прощайся с ней…
Уходит взвод в туман-туман-туман…
А прошлое ясней-ясней-ясней.
А где же наше мужество, солдат,
когда мы возвращаемся назад?
Его, наверно, женщины крадут
и, как птенца, за пазуху кладут.
А где же наши женщины, дружок,
когда вступаем мы на свой порог?
Они встречают нас и вводят в дом,
но в нашем доме пахнет воровством.
А мы рукой на прошлое: вранье!
А мы с надеждой в будущее: свет!
А по полям жиреет воронье,
а по пятам война грохочет вслед.
И снова переулком – сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из-под руки…
В затылки наши круглые глядят.
Булат Окуджава
Будьте счастливы, мечтатели!
Мещанин и обыватель
Про него бубнит весь век:
— Фантазер, пустой мечтатель,
Несерьезный человек!
Что ж, мечтам отнюдь не ново
Натыкаться на вражду:
С давних пор косятся совы
На сверкнувшую звезду.
И еще до книжной грамоты
У пещеры, среди скал,
Пращур наш, свежуя мамонта,
На товарища ворчал:
— До чего ведь люди странные,
Есть жилье и сыт, так нет —
Про пещеры деревянные
Стал выдумывать сосед.
Чтоб в мороз не знать кручины -
Посреди костер с трубой
Да «нетающие льдины»
Вставить в стены. Ну, герой!
— Не свихни мозгов, приятель!
Так бурчал сосед один —
Первый древний обыватель
И пещерный мещанин.
Шли века, старели горы,
Высыхали сотни рек,
Но, как встарь, глядит с укором
Мещанин на фантазера:
— Несерьезный человек!
«Несерьезный»? А читает
Про луну и про сирень.
«Несерьезный»? А включает
Телевизор каждый день.
Эх вы,совы-порицатели!
Души, спящие во мгле!
Да когда бы не мечтатели,
Что бы было на земле?!
Вы бы вечно прозябали
Без морей и островов,
В самолетах не летали,
Не читали бы стихов.
Не слыхали б, как роняет
Май росинку в тишине,
Не видали б, как сверкает
Спутник в темной вышине.
Что б вы там ни говорили,
Но, наверное, без них
Вы бы до сих пор ходили
В шкурах пращуров своих!
А мечта, она крылата,
А мечта, она живет!
И пускай ее когда-то
Кто-то хмурый не поймет!
Пусть тот лондонский писатель,
Встретив стужу да свечу, Произнес
потом: «Мечтатель!» —
Не поверив Ильичу.
Пусть бормочут, пусть мрачнеют,
Выдыхаясь от хулы.
Все равно мечта умнее,
Все равно мечта сильнее,
Как огонь сильнее мглы!
Но брюзги не умолкают:
— Ведь не все горят огнем!
Есть такие, что мечтают
И о личном, о своем!
О, назойливые судьи!
Что за грех в такой мечте?!
Ведь о чем мечтают люди?
Не о горе, не о худе,
А стремятся к красоте!
Приглядитесь же внимательно:
Сколько светлого подчас
В тех улыбках обаятельных
И мечтательности глаз!
Сад с рекой перекликаются,
Звезды кружатся во мгле,
Песни в ветре зарождаются,
Сказки бродят по земле...
Мой привет вам, открыватели
Всех сокровищниц планеты!
Будьте счастливы, мечтатели,
Беспокойные искатели,
Фантазеры и поэты!
С праздником всех мужчин!!!
Февральским утром выйду слишком рано,
Вчерашний вечер остается смутным;
В конце концов, зачем об этом думать?
Найдется кто-то, кто мне все расскажет.
Горсть жемчуга в ладонях -
Вот путь, который я оставлю тайной.
Благодарю тебя за этот дар -
Уменье спать и видеть сны;
Сны о чем-то большем.
Когда наступит время оправданий,
Что я скажу тебе?
Что я не видел смысла делать плохо,
И я не видел шансов сделать лучше.
Видимо, что-то прошло мимо,
И я не знаю, как мне сказать об этом.
Недаром в доме все зеркала из глины,
Чтобы с утра не разглядеть в глазах
Снов о чем-то большем.
Марина Цветаева
БАБУШКЕ
Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы...
Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы?
Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли...
По сторонам ледяного лица
Локоны, в виде спирали.
Темный, прямой и взыскательный взгляд.
Взгляд, к обороне готовый.
Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, кто вы?
Сколько возможностей вы унесли,
И невозможностей - сколько? -
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!
День был невинен, и ветер был свеж.
Темные звезды погасли.
- Бабушка! - Этот жестокий мятеж
В сердце моем - не от вас ли?..
БОРОДИНО
-- Скажи-ка, дядя, ведь недаром
-- Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
-- Да, были люди в наше время,
-- Не то, что нынешнее племя:
Богатыри -- не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
Мы долго молча отступали. Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики: "Что ж мы?
на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?"
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки --
Французы тут как тут.
Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
"Пора добраться до картечи!"
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам...
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:
"Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!"
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Ну ж был денек!
Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И все на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими --хвостами,
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась -- как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...
Вот смерклось.
Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять...
Вот затрещали барабаны --
И отступили бусурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри -- не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!
Лермонтов М. Ю.
Желаю всем мирного неба над головой, мира в душе, любить и быть любимыми!
Цветаева М.
ГЕНЕРАЛАМ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА
Сергею
Вы, чьи широкие шинели
Напоминали паруса,
Чьи шпоры весело звенели
И голоса.
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след —
Очаровательные франты
Минувших лет.
Одним ожесточеньем воли
Вы брали сердце и скалу, —
Цари на каждом бранном поле
И на балу.
Вас охраняла длань Господня
И сердце матери. Вчера —
Малютки-мальчики, сегодня —
Офицера.
Вам все вершины были малы
И мягок — самый черствый хлеб,
О молодые генералы
Своих судеб!
======
Ах, на гравюре полустертой,
В один великолепный миг,
Я встретила, Тучков-четвертый,
Ваш нежный лик,
И вашу хрупкую фигуру,
И золотые ордена...
И я, поцеловав гравюру,
Не знала сна.
О, как — мне кажется — могли вы
Рукою, полною перстней,
И кудри дев ласкать—и гривы
Своих коней.
В одной невероятной скачке
Вы прожили свой краткий век...
И ваши кудри, ваши бачки
Засыпал снег.
Три сотни побеждало—трое!
Лишь мертвый не вставал с земли.
Вы были дети и герои,
Вы всё могли.
Что так же трогательно-юно,
Как ваша бешеная рать?..
Вас златокудрая Фортуна
Вела, как мать.
Вы побеждали и любили
Любовь и сабли острие —
И весело переходили
В небытие.
Мое счастье
(Перевод С. Я. Маршака)
Доволен я малым, а большему рад.
А если невзгоды нарушат мой лад,
За кружкой, под песню гоню их пинком -
Пускай они к черту летят кувырком.
В досаде я зубы сжимаю порой,
Но жизнь - это битва, а ты, брат, герой.
Мой грош неразменный - беспечный мой нрав,
И всем королям не лишить меня прав.
Гнетут меня беды весь год напролет.
Но вечер с друзьями - и все заживет.
Когда удалось нам до цели дойти,
К чему вспоминать нам о ямах в пути!
Возиться ли с клячей - судьбою моей?
Ко мне, от меня ли, но шла бы скорей.
Забота иль радость заглянет в мой дом,
- Войдите! - скажу я, - авось проживем!
Роберт Бернс
Листья падают, листья падают.
Стонет ветер,
Протяжен и глух.
Кто же сердце порадует?
Кто его успокоит, мой друг?
С отягченными веками
Я смотрю и смотрю на луну.
Вот опять петухи кукарекнули
В обосененную тишину.
Предрассветное. Синее. Раннее.
И летающих звезд благодать.
Загадать бы какое желание,
Да не знаю, чего пожелать.
Что желать под житейскою ношею,
Проклиная удел свой и дом?
Я хотел бы теперь хорошую
Видеть девушку под окном.
Чтоб с глазами она васильковыми
Только мне -
Не кому-нибудь -
И словами и чувствами новыми
Успокоила сердце и грудь.
Чтоб под этою белою лунностью,
Принимая счастливый удел,
Я над песней не таял, не млел
И с чужою веселою юностью
О своей никогда не жалел.
Сергей Есенин
Ты все ещё тревожишся - что будет?
А ничего. Все будет так как есть.
Поговорят, осудят, позабудут -
у каждого свои заботы есть
Не будет ничего...
А что нам нужно?
Уж нам ли не отпушено богатсв:
то мрак, то свет, то зелено, то вьюжно,
вот в лес весной отправимся, бог даст...
Нет, не уляжется
не перебродит!
Не то, что лечат с помощью разлук,
не та болезнь, которая проходит,
не в наши годы...
Так-то, милый друг!
И только ночью боль порой разбудит
как в сердце нож..
Подушку закушу
и плачу, плачу,
ничего не будет!
А я живу, хожу, смеюсь, дышу...
Вероника Тушнова
blagoroden_don
23.02.2011, 21:24
Вот письма, что писал Эндимион, -
Слова любви и нежные упреки;
Взволнованные, выцветшие строки,
Глумясь, распродает аукцион.
Кристалл живого сердца раздроблен
Для торга без малейшей подоплеки.
Стук молотка, холодный и жестокий,
Звучит над ним как погребальный звон.
Увы! не так ли было и вначале:
Придя средь ночи в фарисейский град,
Хитон делили несколько солдат,
Дрались и жребий яростно метали
Не зная ни Того, Кто был распят,
Ни чуда Божья, ни Его печали.
Перевод Евгения Витковского
mothlight
23.02.2011, 21:44
привет, мам
Елена Пуговкина
И такая, ты знаешь, мама, ненужность фатальная.
Для чего это все? Для каких таких берегов
Я везу это все контрабандное, нелегальное,
Высшей пробы накопленное тепло?
Мама, здесь никому это и не надо.
Я пустое место, ничья отрада,
Чемодан неуместно нежных вещей
На складе не-первой-свежести-овощей.
Мама, я отрастила волосы ниже плеч.
Но никто в них не запускает пальцы.
И никто не станет меня беречь.
Мама, я чемпион одиночных танцев,
гений невстреч.
И поэтому я пишу только дурацкие стансы
И не фильтрую речь.
blagoroden_don
24.02.2011, 00:31
Ты всегда любил появляться в компании женщин.
И стоишь теперь в книжном шкафу между Брик и Бронте…
Перевод Дениса Датешидзе
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.
Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
Знаю я — они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.
Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.
Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь,—
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.
Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.
И когда с другим по переулку
Ты пройдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.
Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер!»
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».
И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь,—
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.
4 декабря 1925
Ангел дураков
Мы бы здесь давным-давно пропали,
но Господь, по счастью, не таков.
Чтоб из нас не выпали детали,
есть на свете ангел дураков.
В понедельник или в воскресенье —
мне узнать про это не с руки —
нам его послали во спасенье:
там у них вверху не дураки!
Он нас ночью утешает: “Тише!” —
если вдруг отчаянье грызет.
Он нас ловит, падающих с крыши,
и на скорой помощи везет.
В слипшихся, насквозь промокших платьях,
в водорослях, залепивших рот,
он несет нас бережно в объятьях,
невредимых, на берег кладет.
Он следит, кого и кто обидел,
возле печки тушит угольки.
Говорят, его никто не видел.
Что с нас взять — вестимо, дураки!
Чтобы мы в потемках не плутали,
чтоб уж точно, чтоб наверняка,
он включает фонари в квартале —
чтоб дурак увидел дурака.
А потом сквозь сумерки и вьюгу
добрый ангел, улетая ввысь,
бросит нас в объятия друг к другу,
чтобы мы здесь не перевелись.
Вера Павлова
Они влюблены и счастливы.
Он:
– Когда тебя нет,
мне кажется –
ты просто вышла
в соседнюю комнату.
Она:
– Когда ты выходишь
в соседнюю комнату,
мне кажется –
тебя больше нет.
***
Сквозь наслоенья дней рождений
все лучше виден день рожденья.
Сквозь наслоенья наслаждений
все наслажденней наслажденье
вобрать и задержать в гортани
большой глоток дождя и дыма...
Чем ближе мы подходим к тайне,
тем легче мы проходим мимо.
***
сесть у реки
и бросать и бросать в воду
свои трудности
и смотреть
как они уплывают
вниз по течению
не тонут легкие
***
Я в курсе своих ракурсов -
я фотогигиенична.
Улыбку сырную? - Накося!
К себе изнутри привычная,
хозяйка своих мускулов,
ваяю себя снаружи
и прячу свою музыку,
тоску, одиночество, ужас.
*
Да
уже знаю
что смерти нет
еще не знаю
как сообщить
об этом
умершим
Стать
Как собака в подвал – помирать,
отползаю в себя – понимать,
понимаю, что нету подвала,
где б когда-нибудь не помирало
пониманье, чтоб снова родиться
и явиться высоким и чистым,
и ломать за границей границу
прирожденным империалистом.
Нас. Вас
Мы любить умеем только мертвых.
А живых мы любим неумело,
приблизительно. И даже близость
нас не учит. Долгая разлука
нас не учит. Тяжкие болезни
нас не учат. Старость нас не учит.
Только смерть научит. Уж она-то
профессионал в любовном деле!..
Тень
Страх, мягкий, как детский позвоночник,
становился совершенно нестерпимым к ночи.
Ходить не могла – все время бегала,
убегала от чего-то, чего не было.
Теперь – есть. Но страх стал твердым,
несгибаемым, как позвоночник, гордым.
Больше не бегаю – как с лучшим другом,
хожу под ручку с собственным трупом.
Тлен
а) Смерть, которая жизнь подчеркивает:
в старости, в сознании, подведя итоги;
б) смерть, которая жизнь зачеркивает:
молодая, нелепая, посреди дороги,
которая кровью себя подчеркивает,
на поминках опаивает ядом трупным;
в) смерть, которая себя перечеркивает
крест-накрест. Но это безумно трудно.
Со
Событие, со-бытие,
которое определяет
сознание, со-знание,
которое не оставляет
со мнения, со-мнения
в сочувствии и соучастье.
И если умру, то не я.
Ну, может отдельные
(не самые нужные)
(не самые лучшие)
(не самые красивые)
части.
*
Камоша
В школьной раздевалке красная девица
потеряла сменку – хрустальный лапоть.
Память, твоя художественная самодеятельность
заставляет меня краснеть и плакать.
Память, ну что это за любительщина,
дилетантщина сентиментальная!
Из каких чемоданов вытащено
это грязное платье бальное
с мишурой новогодней, пришитою
наживую, а вышло – намертво?..
Похоже, память, не пережить того,
что в твоих чемоданах заперто...
Юнг
и стали сны воспоминаньями
воспоминанья стали снами
те и другие предсказаньями
те и другие письменами
разборчивыми и нелепыми
благовестителями тайны
и лотерейными билетами
не на Ковчег но на Титаник
***
Мгновение в полете — мотылек.
Лови, лови! В ладонях шевеленье
щекотно. А раскроешь — там листок,
еще не желтый, но уже осенний.
Тогда клади его между листов
не Песни Песней — Бытия, Левита.
А завтра — не нашелся, был таков.
Видать, вернулось в стадо мотыльков
мгновение, что было мной убито.
***
Весть обызвестковалась. Смерть нашла
в моей груди незанятое место
и там в клубок свернулась и пригрелась,
тиха, как подобает приживалке,
хитра, как подобает компаньонке,
коварна, как положено подружке.
Когда смеюсь, она со мной смеётся,
а плачу — так смеётся надо мной.
***
Если ветки сгибаются под тяжестью цветов,
что же с ними сделает плодоношенье?
Снег? Гнезда? Тот, кто всегда готов,
никогда не возьмет на себя решенье,
зная — любое хуже, помня — над ней,
близостью, сердцу приходится столько биться!..
Вешняя ветка, кого ты любишь нежней —
ветер? Пчелу? Соседнее дерево? Птицу?
Внезапный снег сорвался с неба,
Укрыл продрогшую Москву.
И снова, слыша запах снега,
Я ощущаю, что живу.
Крахмальный хруст под каблуками,
Роскошно-белая земля.
Вдыхаю жадными глотками
Студеный ветер февраля.
Лечу Рождественским бульваром
(Мне вправду кажется: парю)
Над черно-белым тротуаром,
Над всполохом зелено-алым —
Мгновенным памятником фарам,
Льду, светофору, фонарю.
Лечу. Лечу по февралю.
Лечу в прекрасной, невесомой,
Бездомной, резкой, молодой
В февральской одури веселой
Над занесенной, полусонной
Москвой, над мерзлой мостовой.
Люблю февральские сюрпризы
За оттепель, за снегопад,
За перемены, за капризы,
За крыши, арки и карнизы…
За это счастье невпопад.
… А жизнь застыла, словно губкой
С ночных бульваров сметена,
И над Москвой пустой и гулкой —
Почти лесная тишина.
serg1969
24.02.2011, 11:29
Не отогреться на звездных, на резких ветрах —
только дрожишь и от стужи лицо защищаешь.
Господи Боже, прости мне отчаянный страх,
как ты другому минутную дерзость прощаешь!
Где она, песня? Ни звука, ни знака в ответ.
В малую горсть уместились душа и свобода.
Мне бы смолчать — но зачем тот пронзительный свет
из-за небесного, низкого, тесного свода?
Там, завершив над моей головою виток,
клонит все ниже к земле пересохшую ветку
звездное небо, как черный дырявый платок,
наспех наброшенный на соловьиную клетку.......
Ирина Василькова
serg1969
24.02.2011, 11:37
Дискретен мир. На частности разъят.
Его единство неподвластно глазу.
Так рассыпают жемчуг. Так дробят
на буквы крепко слаженную фразу.
Несовершенство нашего ума —
как безупречно боги рассчитали! —
не видя, в чем гармония сама,
улавливать мельчайшие детали.
А мир лукав: нас настигает вдруг
внезапная любовь к зеленой ветке,
к воде, к звезде, к касаньям чьих-то рук
и к стансам, сочиненным в прошлом веке,
к заречным купам встрепанных ракит,
к траве, к рисунку на античной вазе...
Все дразнит и возможностью томит —
увидеть токи тех неявных связей,
скрепляющих, сливающих в одно
сто частностей, конкретных и неверных,
включающих, как малое звено,
меня и вас в свой хоровод безмерный.
И тот из нас блаженней, кто постиг
сокрытый смысл гармонии великой —
не тысячу оттенков, граней, ликов,
а вечность, отразившуюся в них......
Ирина Василькова
Valentyn
24.02.2011, 12:46
Я возьму белый, белый холст,
И достану коробку с красками,
Нарисую счастливую жизнь,
С чудесами, любовью и ласками.
Нарисую красивый дом
С бледно- бледно розовым садом,
Нарисую себя в саду
И тебя на скамейке рядом.
Бледно-желтой будет луна,
Золотыми на небе звезды,
Будет мир этот голубой
Для меня и тебя лишь создан.
Если будет нам кто-то мешать.
Я их черной замажу краской,
Эта жизнь на холсте цветном,
Будет нашей маленькой сказкой.
И пускай это только мечта,
Пусть я красками холст малюю,
Сверху золотом напишу,
Как тебя ,мой родной, люблю я.
АЛЯ
Дмитрий Кедрин
БЕССМЕРТИЕ
Кем я был? Могильною травою?
Хрупкой галькою береговою?
Круглобоким облачком над бездной?
Ноздреватою рудой железной?
Та трава могильная сначала
Ветерок дыханием встречала,
Тучка плакала слезою длинной,
Пролетая над родной долиной.
И когда я говорю стихами —
От кого в них голос и дыханье?
Этот голос — от прабабки-тучи,
Эти вздохи — от травы горючей!
Кем я буду? Комом серой глины?
Белым камнем посреди долины?
Струйкой, что не устает катиться?
Перышком в крыле у певчей птицы?
Кем бы я ни стал и кем бы ни был —
Вечен мир под этим вечным небом:
Если стану я водой зеленой —
Зазвенит она одушевленно,
Если буду я густой травою —
Побежит она волной живою.
В мире всё бессмертно: даже гнилость.
Отчего же людям смерть приснилась?
1938
О, твоя красота!
Золотых бы монет,
Чтоб швырять, не жалея –
Пляши, ма-лад-ца!
Ты похож на Христа,
Но в тебе Его нет.
Тем вода холоднее
С такого лица.
О, твоя красота!
Слишком знаешь о ней…
Голословна, как мат, –
Сразу вижу: нужна.
Ты похож на Христа
Вне хлебов и камней.
Вместо Божьих стигмат –
Человечьи стегна.
О, твоя красота!
Ни боюсь, ни смеюсь…
Я ее пририфмую
И к тем, кто не я.
Ты похож на Христа,
Что сказал: «Ну и пусть!
Захочу – и минует
Мя чаша сия!».
А может быть, останусь жить?
Как знать, как знать?
И буду с радостью дружить?
Как знать, как знать?
А может быть, мой черный час
не так уж плох?
Еще в запасе счастья часть,
щепотка крох...
Еще осталось: ночь, мороз,
снегов моря
и безнадежное до слез —
«Любимая!».
И этот свет, на краткий миг,
в твоем лице,
как будто не лицо, а лик
в святом венце.
И в три окна, в сугробах, дом —
леса кругом,
когда февраль, как белый зверь,
скребется в дверь...
Еще в той лампе фитилек
тобой зажжен,
как желтый жалкий мотылек,
трепещет он...
Как ночь души моей грозна,
что делать с ней?
О, честные твои глаза
куда честней!
О, добрые твои глаза
и, словно плеть,
слова, когда потом нельзя
ни спать, ни петь.
. . . . . . . . . . . . . . .
Чуть-чуть бы счастья наскрести,
чтобы суметь
себя спасти, тебя спасти,
не умереть!
Э. Асадов
Глаза покинутой собаки
Мне снятся ночью... как тут быть?
Ее обидеть может всякий
И даже попросту убить.
Хозяева прогнали прочь
И я не в силах ей помочь..
В моей квартире коммунальной
Она помехой будет всем,
Но плач ее призывный, дальний,
Мне душу вымотал совсем!
И вот, настойчиво и глупо
Я всех прошу, забыв покой:
Плесните ей немного супу!
Погладте ласковой рукой!
Хоть на часок пустите в сени!
Пускай погреется она!
Она поймет, она оценит,
До смерти будет вам верна!
О, одиночество, огромность
И невозможно потерять
Собачью вечную готовность-
Любить, служить и доверять.
Пусть человек добрее будет!
Не прихоть это, не пустяк.
Внимательно вглядитесь, люди,
В глаза покинутых собак.
Л.Филатов
КОМПРОМИСС
Я себя проверяю на крепость:
Компромиссы – какая нелепость!
Я себя осаждаю, как крепость,
И никак не решаюсь напасть.
Не решаюсь. Боюсь. Проверяю.
Вычисляю, тревожно сопя,
Сколько пороху и провианту
Заготовил я против себя.
Но однажды из страшных орудий
Я пальну по себе самому,
Но однажды, слепой и орущий,
Задохнусь в непроглядном дыму…
И пойму, что солдаты побиты.
И узнаю, что проигран бой,
И умру от сознанья победы
Над неверным самим же собой…
Жизнь в рассеянном свете
Грохот цинковой урны, опрокидываемой порывом
ветра. Автомобили катятся по булыжной
мостовой, точно вода по рыбам
Гудзона. Еле слышный
голос, принадлежащий Музе,
звучащий в сумерках как ничей, но
ровный, как пенье зазимовавшей мухи,
нашептывает слова, не имеющие значенья.
Неразборчивость буквы. Всклокоченная капуста
туч. Светило, наказанное за грубость
прикосновенья. Чье искусство -
отнюдь не нежность, но близорукость.
Жизнь в рассеянном свете! и по неделям
ничего во рту, кроме бычка и пива.
Зимой только глаз сохраняет зелень,
обжигая голое зеркало, как крапива.
Ах, при таком освещении вам ничего не надо!
Ни торжества справедливости, ни подруги.
Очертания вещи, как та граната,
взрываются, попадая в руки.
И конечности коченеют. Это
оттого, что в рассеянном свете холод
демонстрирует качества силуэта -
особенно, если предмет немолод.
Спеть, что ли, песню о том, что не за горами?
о сходстве целого с половинкой
о чувстве, будто вы загорали
наоборот: в полнолунье, с финкой.
Но никто, жилку надув на шее,
не подхватит мотивчик ваш. Ни ценитель,
ни нормальная публика: чем слышнее
куплет, тем бесплотнее исполнитель.
1987
Пока земля еще вертится, пока еще ярок свет,
Господи, дай же ты каждому, чего у него нет:
умному дай голову, трусливому дай коня,
дай счастливому денег... И не забудь про меня.
Пока Земля еще вертится — Господи, твоя власть!
Дай рвущемуся к власти навластвоваться всласть,
дай передышку щедрому, хоть до исхода дня.
Каину дай раскаянье... И не забудь про меня.
Я знаю: ты все умеешь. Я верую в мудрость твою,
как верит солдат убитый, что он проживает в раю,
как верит каждое ухо тихим речам твоим,
как веруем и мы сами, не ведая, что творим!
Господи мой боже, зеленоглазый мой!
Пока Земля еще вертится, и это ей странно самой,
пока ей еще хватает времени и огня,
дай же ты всем понемногу... И не забудь про меня.
Не о любви прошу, не о весне пою,
Но только ты одна послушай песнь мою.
И разве мог бы я, о, посуди сама,
Взглянуть на этот снег и не сойти с ума.
Обыкновенный день, обыкновенный сад
Но почему кругом колокола звонят,
И соловьи поют, и на снегу цветы,
О, почему, ответь, или не знаешь ты?
И разве мог бы я, о, посуди сама,
В твои глаза взглянуть и не сойти с ума!
Не говорю — поверь, не говорю — услышь,
Но знаю: ты сейчас на тот же снег глядишь.
И за плечом твоим глядит любовь моя
На этот снежный рай, в котором ты и я.
Федор Тютчев
* * *
Я очи знал,- о, эти очи!
Как я любил их - знает бог!
От их волшебной, страстной ночи
Я душу оторвать не мог.
В непостижимом этом взоре,
Жизнь обнажающем до дна,
Такое слышалося горе,
Такая страсти глубина!
Дышал он грустный, углубленный
В тени ресниц ее густой,
Как наслажденье, утомленный,
И, как страданья, роковой.
И в эти чудные мгновенья
Ни разу мне не довелось
С ним повстречаться без волненья
И любоваться им без слез.
<Не позднее начала 1852>
Не подрезайте крылья у Мечты,
Не обрывайте у неё полёт!
Она, паря над Вами, в трудный час
Возможно, что от гибели спасёт.
Поднимет Вас над суетой-сует,
Забыть поможет множество невзгод...
Заставит жить и вопреки всему,
Расправив плечи, следовать вперёд.
С ней в темноте невзгод - не заплутать,
Не утонуть в бурлящем море зла,
И там, где поселяется Мечта,
Всегда царит надежды теплота.
Пока жива Мечта - живём и мы...
Пусть никогда в нас Вера не умрёт!
Не подрезайте крылья у Мечты,
Не обрывайте у неё полёт!
Л.Альтер
mothlight
24.02.2011, 21:52
Долго думала выкладывать или нет, судить вам: вроде об одном и том же
я не могу [MOD] любимую женщину
такого не пожелаешь даже лютому своему врагу
друзья приходят спрашивают когда же ты женишься
а я любимую женщину [MOD] не могу
и это не потому что плесень царит в промежности
не потому что оскудела спермиев юрких рать
а потому что хочется делать ей только нежности
задыхаясь от нежности а не ставить рак** и драть
наверно это рефлексии долбанного интеллигента
комплекс пигмалиона или эдипа что драл свою мать
штольц мне скажет правильно — эта муть не стоит и цента
женщина хочет секса и оный ей нужно дать
посмотри на крупную рыбу — политики дельцы военщина
они кроют самок без продыху и походя жрут мелюзгу
я сижу у кровати смотрю как спит любимая женщина
которую могу целовать и гладить а [MOD] не могу
© Дмитрий Плахов
У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…
А помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.
И часто, платок, натянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на неё насмотреться.
– Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь: чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю… меня ему жалко…
Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.
И сядет к огню в уголке своём тесном.
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай Бог ему отдыха в царстве небесном! –
И тихо вздыхала: – Жалел меня очень.
В ту пору всё это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?
Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой – тревога в нём стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, –
Как верно она про любовь говорила!
Ирина Снегова
[MOD] Мат (завуалированный)
blagoroden_don
24.02.2011, 22:21
Еще не ночь, но и уже не день:
так, неопределенный промежуток.
И как на небе в этот час слились,
сплелись в узоре зыбком свет и тень
так, что не различить меж ними грани,
так в жизни нашей все переплелось:
она слишком светла,чтоб быть моею,
и чересчур печальна для тебя
Перевод Е.Колесова
Как ты идешь из душа, свежая,
В жемчужных капельках воды!
Рисуя на полу, разнеженно,
Такие тонкие следы.
Сейчас у зеркала покрутишься,
Сняв полотенце с головы..
Мне остается ждать и мучиться,
Пока ты занята, увы.
И я рассматриваю волосы,
Рисунок бедер и спины,
А ты поешь себе в пол голоса,
Совсем не чувствуя вины.
Иди ко мне скорей, готовая
От поцелуев замирать!
Такая солнечная, голая,
Моя желанная опять!
Покрою тело поцелуями
От влажных губ до пальцев ног..
Тебя я к душу не ревную… и
Я просто столько ждать не мог!
Ты оглянулась, словно слышала,
Как я читаю этот стих…
Писать, что дальше было – лишнее.
Секрет! И только для двоих!
Петр Давыдов
ДВОЙНОЙ ВЫМЫСЕЛ
(Перевод В. Андреева)
Когда небесной розы лепестки
нам отсчитают время возвращенья
и неподвижною безмолвной тенью
застынут слов холодные ростки, -
пусть нас любовь проводит до реки,
где отойдет челнок - спустя мгновенье,
пусть имя легкое твое в смятенье
проснется в линиях моей руки.
Я выдумал тебя - я существую;
орлица, с берега, из тьмы слежу я,
как гордо ты паришь, мое созданье,
и тень твоя - сверкание огня,
из-под небес я слышу заклинанье,
которым ты воссоздаешь меня.
Нью-Дели, 1968
Этой ночью я искал твои губы в чужих губах
и почти поверил в то, что отыскал тебя,
ибо, слепец, я знаю: то, что влечет меня к женщине, -
это река;
но какая тоска - добраться до берега сновидения
и понять: наслаждение - жалкий раб,
получивший фальшивую монету.
Забытая, любимая, - как я желал бы
воскресить то страданье в Буэнос-Айресе,
ту безнадежную надежду.
Если бы вновь полюбить тебя
в доме моем - открытом в сторону порта,
если бы вновь встретить тебя утром в кафе, -
и чтоб ничего-ничего
еще не случилось.
Чтобы не надо было ни о чем зыбывать,
рук твоих не вычеркивать из памяти,
и пусть одно остается - окно в беззвездное небо.
Хулио Кортасар (перевод В.Андреева)
ЧАРОДЕЙ
Улыбнулся прохожий – и мир озарился,
От нехитрой улыбки мне вслед засияв.
Я брела по аллее, а в небо пустился
(с одинокой березки) вдруг ворон стремглав.
Улыбнулся прохожий – и мир улыбнулся,
Отразив в синеве белоснежность земли.
Белый ворон, дремавший на ветке, проснулся
И, взлетев, мне полетом пропел о любви.
Улыбнулся прохожий – и подал мне руку,
А в глазах ясно-синих – седой небосвод…
Ворон сел на плечо, но не издал ни звука.
Чародей – улыбнулся, продолжив полет/
Нина Терехова
Посвящается Иосифу Бродскому
Morton, 44
Полуподвал на окраине материка,
где обитала больная, картавая птица.
Если стихи провоцируют эхо, то как
стать незаметнее времени, попросту слиться
с мерным биением довифлеемских валов,
с мякотью слез, отражающей звезды по рангу?
Ибо единожды палец пером проколов,
до наступления ночи не высосешь ранку.
Грифель и мел замещаются склянкой чернил,
картриджем принтера, каплей горячего воска.
Эта иголка царапает старый винил
и застревает в бороздках бессонного мозга.
Выйди на улицу в демисезонном пальто
и — вдоль реки, повернув машинально налево —
воздух, горячий как над азиатским плато,
стынет дыханьем свинцового невского зева.
Ты, обреченный, смолящий одну за одной,
глухо бормочущий, дышащий тяжко, с натугой,
больше не связан ни материковой страной,
ни кулинарным венцом, ни неверной подругой.
Чайки над Гудзоном и облаков камуфляж
для анонима — кочевника, гунна, монгола —
лишь подтверждение: чем прихотливей пейзаж,
тем монотонней звучит человеческий голос.
1998
Ray_River
25.02.2011, 12:54
Девушка любит ночь.
Женщина любит день.
Девушка – вспышки мощь.
Женщина – светотень.
Девушка ищет миг,
Выстрелить наповал.
Женщина знает пик,
Чувствует интервал.
Девушке нужен шест,
Шик, ухажёров шлейф.
Женщине важен жест,
Взгляд, выдающий блеф.
Девушка – блеск и лоск,
Планка для богача.
Женщина – тёплый воск,
В храме любви – свеча.
Девушка смотрит жизнь –
Видео круговерть.
Женщина шепчет: «Сгинь!»
Женщину помнит смерть.
Прошлой дороги пыль,
Разной обиды соль.
Девушка прячет быль.
Женщина прячет боль.
Годы с лица не смыть.
Плакать… Мечтать… Блистать…
Девушкой можно быть.
Женщиной нужно стать.
Ангелы опальные,
Светлые, печальные,
Блески погребальные
Тающих свечей,-
Грустные, безбольные
Звоны колокольные,
Отзвуки невольные,
Отсветы лучей,-
Взоры полусонные,
Нежные, влюбленные,
Дымкой окаймленные
Тонкие черты,-
То мои несмелые,
То воздушно-белые,
Сладко-онемелые,
Легкие цветы.
Чувственно-неясные,
Девственно-прекрасные,
В страстности бесстрастные
Тайны и слова,-
Шорох приближения,
Радость отражения,
Нежный грех внушения,
Дышащий едва,-
Зыбкие и странные,
Вкрадчиво-туманные,
В смелости нежданные
Проблески огня,-
То мечты, что встретятся
С теми, кем отметятся,
И опять засветятся
Эхом для меня!
Жизнь — обман с чарующей тоскою,
Оттого так и сильна она,
Что своею грубою рукою
Роковые пишет письмена.
Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: «Лишь сердце потревожь,
Жизнь — обман, но и она порою
Украшает радостями ложь.
Обратись лицом к седому небу,
По луне гадая о судьбе,
Успокойся, смертный, и не требуй
Правды той, что не нужна тебе».
Хорошо в черемуховой вьюге
Думать так, что эта жизнь — стезя
Пусть обманут легкие подруги,
Пусть изменят легкие друзья.
Пусть меня ласкают нежным словом,
Пусть острее бритвы злой язык,—
Я живу давно на все готовым,
Ко всему безжалостно привык.
Холодят мне душу эти выси,
Нет тепла от звездного огня.
Те, кого любил я, отреклися,
Кем я жил — забыли про меня.
Но и все ж, теснимый и гонимый,
Я, смотря с улыбкой на зарю,
На земле, мне близкой и любимой,
Эту жизнь за все благодарю.
Август 1925
Геннадий Шпаликов
* * *
Не принимай во мне участья
И не обманывай жильем,
Поскольку улица, отчасти,
Одна - спасение мое.
Я разучил ее теченье,
Одолевая, обомлел,
Возможно, лучшего леченья
И не бывает на земле.
Пустые улицы раскручивал
Один или рука в руке,
Но ничего не помню лучшего
Ночного выхода к реке.
Когда в заброшенном проезде
Открылись вместо тупика
Большие зимние созвездья
И незамерзшая река.
Все было празднично и тихо
И в небесах и на воде.
Я днем искал подобный выход,
И не нашел его нигде.
ПЕСНЯ
С паровозами и туманами
В набегающие поля
На свидания с дальними странами
Уезжаем и ты и я.
Уезжаем от мокрых улиц,
Безразличия чьих-то глаз,
Парусами странствий надулись
Носовые платки у нас.
Мы вернемся, когда наскучит
Жизнь с медведями, без людей,
В город мокрый и самый лучший,
В город осени и дождей.
* * *
Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим.
зачем мы здесь не немы –
для того ли,
что нашу боль, как драгоценный плод,
во рту своём несём помимо воли
и ждём, когда он в землю упадёт,
не для того, что прорастёт и станет,
а только для того,
что тянет
за язык и связки ломит,
не обещая ничего.
не для того, что
обещанье – тяжкая печать,
а мы как голуби, мы носим чью-то почту,
которой не умеем прочитать.
а так – летели бы себе, летели,
а в нашем теле – в нём довольно пустоты,
и слову в нём покойно, как в костёле
и как младенцу в животе,
и слову в нём расти,
ещё расти,
и стать большим.
и называть.
и значить.
а обещанье – тяжкая печать.
и мы – как голуби. мы тщимся умолчать,
и не смолчим.
и плачем.
За поворотом
Насторожившись, начеку
У входа в чащу,
Щебечет птичка на суку
Легко, маняще.
Она щебечет и поет
В преддверьи бора,
Как бы оберегая вход
В лесные норы.
Под нею — сучья, бурелом,
Над нею — тучи,
В лесном овраге, за углом —
Ключи и кручи.
Нагроможденьем пней, колод
Лежит валежник.
В воде и холоде болот
Цветет подснежник.
А птичка верит, как в зарок,
В свои рулады
И не пускает на порог
Кого не надо.
За поворотом, в глубине
Лесного лога,
Готово будущее мне
Верней залога.
Его уже не втянешь в спор
И не заластишь.
Оно распахнуто, как бор,
Все вглубь, все настежь.
Любовь Ворорпаева
Когда я вернусь, меня ты не жди,
Живи, как живёшь,
И пой, как поёшь…
Когда я вернусь, ты просто иди
Туда, куда Бог ведёт…
Когда я вернусь, я просто вернусь,
И даже «прости»
В глазах не прочти…
Когда я вернусь, когда я вернусь,
Я стану другой почти…
И ты не спеши, прошу, не спеши
Меня принимать
И к сердцу прижать…
И не согреши и не сокруши
Победу своей души.
Пусть я не права, во всём не права,
Но я – это я,
Твоя – не твоя,
Когда я вернусь, любые слова
Доскажет судьба моя.
Когда я вернусь, меня ты не жди,
Когда я вернусь, ты просто иди…
Когда я вернусь, ты просто иди
Туда, куда Бог ведёт….
небо, осипшее от ангины,
садится на воду, жадно пьёт
цикорный кофе с имбирным неоном,
гвоздичным аргоном,
разлитым бензином.
небо спросило, что нам
привезти, и мы сказали: вези нам
то, чего дома не знаем,
ничего мы дома не знаем.
да и нет у нас ничего своего,
многие это считают раем,
ну, мы не знаем.
мы сидим и разминаем,
как в ладошке, хлеб во рту,
и вполне напоминаем ничего и пустоту,
ничего не понимаем, но внимаем просто так:
вдруг на твёрдом алом нёбе
закачается пятак,
вдруг прогулочный корабль
закачается о нас,
или юбилейный рубль
кто-то под язык запас,
много лодок длиннотелых
пляшут узкими боками,
рядом, голый и беспалый,
тополь просится руками:
кисти новые и краски,
и немного попылить,
у него забрали пальцы,
он не может говорить,
у него забрали кольца,
он не может подкупить,
только четырьмя культями
в небо мокрое долбить.
небо мокрое мотает
головою, как веслом:
– Так уж надо, так бывает,
и нередко поделом. –
больше ничего не скажет,
как цветные леденцы,
окна маленькие лижет,
и кусается свинцом.
зажигаются огни:
окнам маленьким щекотно,
и от этого они
выставляют, как щиты,
плотно тканные полотна,
избегают темноты.
в мире стало малолюдно,
лишь распяленные пятна
проплывают иногда,
называются зонты,
разжимаются охотно
и сжимаются обратно.
cote d'Ivoire
25.02.2011, 18:56
ВЕСНА ОПЯТЬ
… Но в доме сумерки, и в окнах тьма и свет,
и ливень топчется в передней,
и кошка ластится, и потускнел паркет,
и вечер тянется, не первый, не последний.
Неосторожные, без глаз, бредут коты
по крышам маленьким и острым.
Серп смотрит пристально на город с высоты:
кто в эту ночь был тайно к нам подослан?
Где хвоей вздёрнутая лагерная высь
играет в прядки с небесами, -
дни Словом схвачены. Там духи собрались.
Жизнь, не затравленная псами,
течёт, безгласная. Там голубеет дол,
и в городах светло и пусто, -
весна торопится, поэты пишут в стол,
и дорожает зелень и капуста.
Ефим Ярошевский
cote d'Ivoire
25.02.2011, 19:26
Жду тепла
...жду тепла.
О нем слабо напоминает не тающее
под морозным солнцем Хаджибея
затвердевшее от ветра белье
в наших старых итальянских двориках
какого-нибудь бывшего палаццо
какого-то там Гонзаго
с мраморными пустыми колодцами заросшими тишиной
эпохи Цезаря Борджиа
или какого-нибудь там Бенвенутто Челлини...
Античная мраморная отрыжка
золотая окрошка известняка
синие венозные отложения солей
на бедрах и икрах немолодых кариатид...
...еще зима, но в воздухе уже намеки...
И старушки, которые еле живут в своих зимних окошках,
показали свои старые рембрандтовские лица и кости
в чепцах. Грея остопорозные косточки на острие солнечного луча,
задремали, задумались о смерти,
о весеннем равноденствии, о равнодушии.
О лете,
которое переживет века.
Ефим Ярошевский
Стол на песке у океана.
Закат зализывает раны,
Ночь надевает домино...
Маркиза, разве Вам не странно -
Стол на песке у океана,
И кони фыркают на пьяных,
А за спиной совсем темно?
(Изнанка устрицы бела,
Как перламутровые скалы,
Как недопитые бокалы
На хрусткой белизне стола.)
Тут все пьяны.
Я - не колдун,
Не ведьма - Вы...
Мы ж с Вами... Вот мы!
Светает устричная отмель
За титьками песчаных дюн.
Маркиза, встаньте с барабана:
Супруг Ваш дрыхнет, как бревно.
Маркиза, Вам ведь всё равно...
А после выпьем за шуана
То, распоследнее вино.
Василий Бетаки
Глядишь в передней по углам,
На темной вешалке - пальто,
Как будто точно кто-то там,
А приглядишься - нет, никто.
Ну, утешайся хоть бы тем,
Что мирны и беззвучны сны,
Гитарных струн, как будто семь,
А приглядишься - ни струны!
Судьба-то вовсе не слепа:
В ковчег несчётных тварей Ной
Набил, - такая уж толпа,
А не осталось ни одной!
Ну что, без лампы Алладин?
Твой мир - он был для всех открыт, -
Зато теперь торчишь один
Среди растресканных корыт.
В сумятицу собьются сны
В толкучке мыслей расписной -
Как будто было две страны,
А в результате - ни одной.
Стоишь под радугой живой,
Но мыльным пузырём - итог:
Как будто свет над головой,
А приглядишься - нет, не Бог.
Василий Бетаки
Беззаботно сбежишь с порога,
Ключ - в кусты, а тоску - в репейник.
И пускай поначалу дорога
Черная, как кофейник -
И пускай, не успев начаться,
Громоздит она новые беды -
Лишь бы не возвращаться
По своему же следу.
Василий Бетаки
Жираф
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав..
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Улетаю в теплые края, а всем, кто ждет весну, посвящаю))))
Александр Блок
* * *
О, весна без конца и без краю -
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!
Принимаю тебя, неудача,
И удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха - позорного нет!
Принимаю бессоные споры,
Утро в завесах темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!
Принимаю пустынные веси!
И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов!
И встречаю тебя у порога -
С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах...
Перед этой враждующей встречей
Никогда я не брошу щита...
Никогда не откроешь ты плечи...
Но над нами - хмельная мечта!
И смотрю, и вражду измеряю,
Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель - я знаю -
Все равно: принимаю тебя!
24 октября 1907
Радистка Кэт
26.02.2011, 08:05
Аполлон Майков
ЕМШАН
Степной травы пучок сухой,
Он и сухой благоухает!
И разом степи надо мной
Всё обаянье воскрешает...
Когда в степях, за станом стан,
Бродили орды кочевые,
Был хан Отрок и хан Сырчан,
Два брата, батыри лихие.
И раз у них шел пир горой -
Велик полон был взят из Руси!
Певец им славу пел, рекой
Лился кумыс во всем улусе.
Вдруг шум и крик, и стук мечей,
И кровь, и смерть, и нет пощады!
Всё врозь бежит, что лебедей
Ловцами спугнутое стадо.
То с русской силой Мономах
Всесокрушающий явился;
Сырчан в донских залег мелях,
Отрок в горах кавказских скрылся.
И шли года... Гулял в степях
Лишь буйный ветер на просторе...
Но вот - скончался Мономах,
И по Руси - туга и горе.
Зовет к себе певца Сырчан
И к брату шлет его с наказом:
"Он там богат, он царь тех стран,
Владыка надо всем Кавказом,-
Скажи ему, чтоб бросил всё,
Что умер враг, что спали цепи,
Чтоб шел в наследие свое,
В благоухающие степи!
Ему ты песен наших спой,-
Когда ж на песнь не отзовется,
Свяжи в пучок емшан степной
И дай ему - и он вернется".
Отрок сидит в златом шатре,
Вкруг - рой абхазянок прекрасных;
На золоте и серебре
Князей он чествует подвластных.
Введен певец. Он говорит,
Чтоб в степи шел Отрок без страха,
Что путь на Русь кругом открыт,
Что нет уж больше Мономаха!
Отрок молчит, на братнин зов
Одной усмешкой отвечает,-
И пир идет, и хор рабов
Его что солнце величает.
Встает певец, и песни он
Поет о былях половецких,
Про славу дедовских времен
И их набегов молодецких,-
Отрок угрюмый принял вид
И, на певца не глядя, знаком,
Чтоб увели его, велит
Своим послушливым кунакам.
И взял пучок травы степной
Тогда певец, и подал хану -
И смотрит хан - и, сам не свой,
Как бы почуя в сердце рану,
За грудь схватился... Все глядят:
Он - грозный хан, что ж это значит?
Он, пред которым все дрожат,-
Пучок травы целуя, плачет!
И вдруг, взмахнувши кулаком:
"Не царь я больше вам отныне!-
Воскликнул.- Смерть в краю родном
Милей, чем слава на чужбине!"
Наутро, чуть осел туман
И озлатились гор вершины,
В горах идет уж караван -
Отрок с немногою дружиной.
Минуя гору за горой,
Всё ждет он - скоро ль степь родная,
И вдаль глядит, травы степной
Пучок из рук не выпуская.
ЛУСЕЛИЯ САНТОС
26.02.2011, 09:46
В Москве взрывают наземный транспорт - такси, троллейбусы, все подряд.
В метро ОМОН проверяет паспорт у всех, кто черен и бородат,
И это длится седьмые сутки. В глазах у мэра стоит тоска.
При виде каждой забытой сумки водитель требует взрывника.
О том, кто принял вину за взрывы, не знают точно, но много врут.
Непостижимы его мотивы, непредсказуем его маршрут,
Как гнев Господень. И потому-то Москву колотит такая дрожь.
Уже давно бы взыграла смута, но против промысла не попрешь.
И чуть затлеет рассветный отблеск на синих окнах к шести утра,
Юнец, нарочно ушедший в отпуск, встает с постели. Ему пора.
Не обинуясь и не колеблясь, но свято веря в свою судьбу,
Он резво прыгает в тот троллейбус, который движется на Трубу
И дальше кружится по бульварам ("Россия" - Пушкин - Арбат - пруды) -
Зане юнец обладает даром спасать попутчиков от беды.
Плевать, что вера его наивна. Неважно, как там его зовут.
Он любит счастливо и взаимно, и потому его не взорвут.
Его не тронет волна возмездии, хоть выбор жертвы необъясним.
Он это знает и ездит, ездит, храня любого, кто рядом с ним.
И вот он едет.
Он едет мимо пятнистых скверов, где визг играющих малышей
Ласкает уши пенсионеров и греет благостных алкашей,
Он едет мимо лотков, киосков, собак, собачников, стариков,
Смешно целующихся подростков, смешно серьезных выпускников,
Он едет мимо родных идиллий, где цел дворовый жилой уют,
Вдоль тех бульваров, где мы бродили, не допуская, что нас убьют, -
И как бы там ни трудился Хронос, дробя асфальт и грызя гранит,
Глядишь, еще и теперь не тронут: чужая молодость охранит.
...Едва рассвет окровавит стекла и город высветится опять,
Во двор выходит старик, не столько уставший жить, как уставший ждать.
Боец-изменник, солдат-предатель, навлекший некогда гнев Творца,
Он ждет прощения, но Создатель не шлет за ним своего гонца.
За ним не явится никакая из караулящих нас смертей.
Он суше выветренного камня и древней рукописи желтей.
Он смотрит тупо и безучастно на вечно длящуюся игру,
Но то, что мучит его всечасно, впервые будет служить добру.
И вот он едет.
Он едет мимо крикливых торгов и нищих драк за бесплатный суп,
Он едет мимо больниц и моргов, гниющих свалок, торчащих труб,
Вдоль улиц, прячущих хищный норов в угоду юному лопуху,
Он едет мимо сплошных заборов с колючей проволокой вверху,
Он едет мимо голодных сборищ, берущих всякого в оборот,
Где каждый выкрик равно позорящ для тех, кто слушает и орет,
Где, притворяясь чернорабочим, вниманья требует наглый смерд,
Он едет мимо всего того, чем согласно брезгуют жизнь и смерть:
Как ангел ада, он едет адом - аид, спускающийся в Аид, -
Храня от гибели всех, кто рядом (хоть каждый верит, что сам хранит).
Вот так и я, примостившись между юнцом и старцем, в июне, в шесть,
Таю отчаянную надежду на то, что все это так и есть:
Пока я им сочиняю роли, не рухнет небо, не ахнет взрыв,
И мир, послушный творящей воле, не канет в бездну, пока я жив.
Ни грохот взрыва, ни вой сирены не грянут разом, Москву глуша,
Покуда я бормочу катрены о двух личинах твоих, душа.
И вот я еду.
Дмитрий Быков.
С каждым Бог говорит, прежде чем сотворит,
а из тьмы выводя, где-то рядом молчит.
Но эти слова, прежде слова "будь!",
эти ненастные смыслы - суть:
"Выйдя из замысла, ты ступай
до пределов стремленья, тоски за край:
одеянье мне дай!
Пламенем стой за вещами, сгорай,
чтобы ширилась тень всякой сущности: знай -
я в тени их, незрим, обнаружусь...
Все случится с тобой: совершенство и ужас.
Нужно только идти: а чувства - все тут они.
Помни: со мною не разлучайся.
Близок тот край -
что жизнью зовут они.
Узнаешь, откуда ни
будь грозный час, а ты не отчайся...
Руку мне дай!"
Еще не раз Вы вспомните меня
И весь мой мир, волнующий и странный,
Нелепый мир из песен и огня,
Но меж других единый необманный.
Он мог стать Вашим тоже и не стал,
Его Вам было мало или много,
Должно быть, плохо я стихи писал
И Вас неправедно просил у Бога.
Но каждый раз Вы склонитесь без сил
И скажете: «Я вспоминать не смею.
Ведь мир иной меня обворожил
Простой и грубой прелестью своею».
Посвящается Иосифу Бродскому
San Michele
Щель, как двуликий Янус, оперлась
о лодку, что прибой однажды вынес
на пристань. Так и возникает связь
меж куполом, зрачком, белесой высью.
Стучит мотор среди белесых вод,
и глину борт изъеденный бодает.
Среди слепящих стен в июне — под
прозрачным солнцем — Орк нас поджидает.
Трава и камни. Тот же остров. Вот
спешит расслышать странник, каменея,
как над кустами тишина плывёт,
как сфере глухо вторят сферы неба,
как режет воду клин известняка,
покуда мозг, оцепененьем полный,
уже не боль пробудит, но пока —
не пароход, не дерево, не волны.
1997
Перевёл с литовского Виктор Куллэ
ЗАПАХ ДОЖДЯ
26.02.2011, 14:10
Пока летит стрела, пока от тетивы на пальцах виден след, не поздно вскинуть руку,и не умножить зла, и пламенем живым свести удар на нет. Несложная наука: уйти от острия, когда стрелок знаком, изучен от и до, безмерно предсказуем. Спастись - вопрос чутья. Но веет холодком, отсроченной бедой, последним поцелуем, словами "я была" в прошедшем. Время злю - мне в пору бы молчать. И - с первого абзаца: Пока летит стрела, всего одно "люблю" успеет
прозвучать в груди.
И оборваться.
© Индульгенция
ЗАПАХ ДОЖДЯ
26.02.2011, 14:15
Он говорил: «Девочка ты моя, мы убежим в солнечный Суринам, там корабли в бухтах своих стоят и мотыльки бегают по волнам. Там иногда папоротник цветёт, хочешь себе целый букет нарвать? Время течёт тихо, из года в год, так хорошо – можно не умирать».
Он говорил: «Девочка, не молчи. Видишь, луна – тонкая, словно шёлк? В пальцах твоих тают её лучи, да, я с тобой, тише, я не ушёл. Лодку я сам выточил из былин и потому не налечу на риф. Мир наш, увы, соткан из паутин, может быть, он поэтому так красив?»
Он говорил: «Девочка, жди весны. Это недолго, не навсегда, поверь. Лучше скажи, что за мечты и сны в доме твоём светлом живут теперь? Я принесу запах вечерних гроз, жаль, он уже многими позабыт. Очень хочу солнца, луны и звёзд – здесь у меня вечно туман стоит».
Он говорит: «Девочка, как же так?». Твёрдым комком в горле гудят слова. В доме пустом ходит немой сквозняк, горький апрель входит в свои права. Надо бежать, чтоб не сойти с ума, душу до дна выкричать, не тая...
Он всё смотрел в пасмурные дома и повторял: «Девочка ты моя».
(с) Светлана Галкина
Лиса Алиса
26.02.2011, 15:07
Триколор
Я белый цвет любила, но зима
Ломала дни пунктирами болезни
И белая машина с огоньком
Везла меня дорогою облезлой
В казённый дом, где слёзы- не беда,
И жизнь опять течёт по проводам.
Я чёрный цвет любила, но мои
Друзья надёжные, которых очень мало,
Внезапно собрались на край земли,
Откуда не приходят телеграммы.
И возвращаясь с этих палестин,
Я отскребала чёрный пластилин
С подошвы обуви и долго мыла руки.
А за окном какой-то там певец
Лабал о том, что в мире нет разлуки.
Я желтый не любила никогда.
Мне этот цвет казался не из лёгких.
Но он вокруг сочился как вода,
И лип к рукам, и оседал на лёгких,
Окрашивал чужие города,
Пустой вокзал и мятую плацкарту,
Звонки в ночи, открытки в никуда,
Дешёвое кафе, где горек чай.
Где я училась говорить: "Прощай".
© Copyright: Сара Зельцер
Арсений Тарковский.
Жизнь, жизнь
I
Предчувствиям не верю, и примет
Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет:
Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.
II
Живите в доме - и не рухнет дом.
Я вызову любое из столетий,
Войду в него и дом построю в нем.
Вот почему со мною ваши дети
И жены ваши за одним столом,-
А стол один и прадеду и внуку:
Грядущее свершается сейчас,
И если я приподымаю руку,
Все пять лучей останутся у вас.
Я каждый день минувшего, как крепью,
Ключицами своими подпирал,
Измерил время землемерной цепью
И сквозь него прошел, как сквозь Урал.
III
Я век себе по росту подбирал.
Мы шли на юг, держали пыль над степью;
Бурьян чадил; кузнечик баловал,
Подковы трогал усом, и пророчил,
И гибелью грозил мне, как монах.
Судьбу свою к седлу я приторочил;
Я и сейчас в грядущих временах,
Как мальчик, привстаю на стременах.
Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.
Временами хандра заедает матросов,
И они ради праздной забавы тогда
Ловят птиц океана, больших альбатросов,
Провожающих в бурной дороге суда.
Грубо кинут на палубу, жертва насилья,
Опозоренный царь высоты голубой,
Опустив исполинские белые крылья,
Он, как весла,их тяжко влачит за собой.
Лишь недавно прекрасный, взвивавшийся к тучам,
Стал таким он бессильным, нелепым, смешным!
Тот дымит ему в клюв табачищем вонючим,
Тот, глумясь, ковыляет вприпрыжку за ним.
Так, Поэт, ты паришь над грозой в урагане,
Недоступный для стрел,непокорный судьбе,
Но ходить по земле среди свиста и брани
Исполинские крылья мешают тебе.
Матильда
26.02.2011, 20:03
…А живут они хорошо и дружно,
И не мудрствуя многосложно,
И если что ему от нее и нужно -
Так это чтобы ей было можно.
Сам Господь на них смотрит и радуется,
А они его ни о чем не просят:
И раскладушка у них раскладывается,
И пылесос у них пылесосит.
Екатерина Горбовская
А я не о тебе мечтала.
И ты не обо мне мечтал.
Я просто принца ждать устала.
А ты принцессу ждать устал.
Ты по душе придешься маме -
И не дурак, и не пижон,
А папа лишь вздохнет: «Бог с вами»,
И не полезет на рожон
Мы купим телевизор, вазу,
Я научусь готовить суп,
А дверь, как только въедем, сразу
Оклеим пластиком - «под дуб».
Екатерина Горбовская
Портовая ночь
На снегу, как тюлени,
Лежат валуны,
Чайки плещутся в пене
Набежавшей волны.
Порт в ночи затихает,
Все закончили труд,
Огоньками мигает
Их домашний уют...
Вдруг вода загрохочет
У бортов кораблей,
Забурлит, заклокочет,
Как в кипящем котле.
И под шум стоголосый,
Пробуждаясь, опять
Будут жены матросов
Свет в домах зажигать.
Будет снова тревожен
Их полночный уют,
И взволнованно тоже
Дети к окнам прильнут.
Знать, поэтому шквалам,
Нагоняющим жуть,
К заметеленным скалам
Корабли не свернуть.
1959
Чувств одичалых и суровых
Гнездилище душа моя:
Я ненавижу всех здоровых,
Счастливцев ненавижу я.
В них узнаю свои утраты:
М мне сдается, что они -
Мои лихие супостаты
И разорители мои,
Что под враждебным мне условьем,
С лицом насмешливым и злым,
Они живут моим здоровьем
И счастьем, некогда моим.
П.А.Вяземский
Вероника Тушнова
Шкатулка заперта.
И ключ потерян.
И в общем в нем нужды особой нет:
союз двоих
испытан и проверен
и узаконен целым рядом лет.
Давно к листкам
никто не прикасается,
не беспокоит давнюю судьбу.
И спит любовь,
как спящая красавица,
в своем отполированном гробу.
Над крышей гудят провода телефона...
Довольно, бессмысленный шум!
Сегодня опять не пришла моя донна,
Другой не завел я - ворона, ворона!
Сижу, одинок и угрюм.
А так соблазнительно в теплые лапки
Уткнуться губами, дрожа,
И слушать, как шелково-мягкие тряпки
Шуршат, словно листьев осенних охапки
Под мягкою рысью ежа.
Одна ли, другая - не все ли равно ли?
В ладонях утонут зрачки -
Нет Гали, ни Нелли, ни Милы, ни Оли,
Лишь теплые лапки, и ласковость боли,
И сердца глухие толчки...
Саша Черный
Моя любовь к тебе сейчас — слонёнок,
Родившийся в Берлине иль Париже
И топающий ватными ступнями
По комнатам хозяина зверинца.
Не предлагай ему французских булок,
Не предлагай ему кочней капустных,
Он может съесть лишь дольку мандарина,
Кусочек сахару или конфету.
Не плачь, о нежная, что в тесной клетке
Он сделается посмеяньем черни,
Чтоб в нос ему пускали дым сигары
Приказчики под хохот мидинеток.
Не думай, милая, что день настанет,
Когда, взбесившись, разорвёт он цепи
И побежит по улицам и будет,
Как автобус, давить людей вопящих.
Нет, пусть тебе приснится он под утро
В парче и меди, в страусовых перьях,
Как тот, Великолепный, что когда-то
Нёс к трепетному Риму Ганнибала.
Николай Гумилёв
Гумилев :)
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...
- Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ray_River
27.02.2011, 00:44
До весны всего два дня осталось!
Напеку на Масляной блинов,
Будто снег, стряхну с души усталость,
Попрошу прощенья у стихов.
Жить без них пытался я, не скрою,
Но без строчек в сердце пустота.
Арфу рифм забытую настрою
И начну всё с чистого листа.
Подхвачу мелодию рассвета,
К ней добавлю звонкую капель.
Запоют ручьи в моих сонетах,
Разольётся в них весенний хмель.
Южный ветер вдруг виолончелью
Зазвучит взволнованно в стихах.
И малыш проснётся в колыбели -
Месяц Март - с улыбкой на устах...
ПРИНЦИП ОБРАТНОЙ ТЕМЫ
Это лужицы светятся нежно и лоско,
Это ногти на длинных пальцах Тверской...
Я иду и треплет мою прическу
Ветер теплой и женской рукой.
Ах, как трудно нести колокольчики ваших улыбок
И самому не звенеть,
На весь мир не звенеть,
Не звенеть...
Вы остались. Устались, и стаей серебряных рыбок
Ваши глаза в ресничную сеть.
Только помнится: в окна вползали корни
Всё растущей луны между звездами ос.
«Ах, как мертвенно золото всех Калифорний
Возле россыпи ваших волос!..»
Канарейка в углу (как осколок луны) нанизала,
Низала
Бусы трелей стеклянных на нитку и вдруг
Жестким клювом, должно быть, эту нить оборвала,
И стекляшки разбились, попадав вокруг.
И испуганно прыснули под полом мышки,
И взглянувши на капельки ваших грудей,
Даже март (этот гадкий, непослушный мальчишка)
Спотыкнулся о краткий февраль страстей.
Октябрь 1917
serg1969
27.02.2011, 09:59
Феодосия
Черные водоросли распластываются по дну,
напряженно ловя акустику дальнего шторма.
Барражирует ласточка, брюхом брея волну,
на морскую прогулку решившись в поисках корма.
Над вскипающей памятью туча встает стеной,
обломки кораблекрушения за спиной,
не взлетай, подруга, останься, побудь со мной —
эти медные пряди
заслоняют вспухающий горизонт.
Наливается бурей великий Понт,
ветер ломает хлипкий парижский зонт
и слоится в листах тетради.
Мураши песка, несомого воздухом, бегут по ногам.
Смылись пляжники, дельфины ушли к другим берегам,
даже чаячий истончился гам —
и лишь мы с тобою,
с жизнью, висящей на волоске,
с недоправленной рукописью в рюкзаке,
увязая в береговом песке,
рвем вдоль прибоя.
А над скопищем мифов, рифов,
устричных банок, колючих звезд
однозначным подарком, исчерпывающим ответом
вдруг встает из воды тройной семицветный мост
и в сетчатку бьет сумасшедшим спектральным светом......
Ирина Василькова
Весеннее невразумительное
1.
...Прорастать как трава. Зеленеть. Вегетировать. Кстати,
у весенних ростков нам есть, чему поучиться.
Не искать корней. Не заглядывать вглубь. Вставать и
распрямляться – сломленным. Знаешь ли, память – птица
перелетная. Там заночует, где ей
дали приют. Ты не давай. Гони их –
сладкоголосых птиц. Петь о своей беде и
плакать, и возвращаться плакать – частный шизофрении
случай?
Пусти, не мучай.
Пусть улетают – лучше.
2.
Знаешь, а все же есть и смысл, и разгадка мира.
Кажется – очень близко, тень по руке скользнула,
а – не постигнуть... Полно! Окна помыли, широ-
ко распахнули... Грохотом, громом, гулом
в ок-
на
урбанистическая
величественная –
Весна.
Нам –
Задохнувшимся от вечной погони
с жизнерадостностью застекольных пыльных вспыхнувших ярко бегоний
подставлять солнцу губы, руки, с парапета ножками дрыгать...
Это просто кайф – курить весной на балконе
и болтать о том, с какой высоты лучше спрыгнуть
с парашютом иль без,
с тридевятых небес,
в небеса,
в подводное царство...
...
Ну куда ты снова исчез?!
И какое, скажи, и где искать мне от дури моей лекарство?
Илина Ланта
Не о том разговор, как ты жил до сих пор,
Как ты был на решения скор,
Как ты лазал на спор через дачный забор
И препятствий не видел в упор..
Да, ты весело жил, да, ты счастливо рос,
Сладко елось тебе и спалось,
Только жизнь чередует жару и мороз,
Только жизнь состоит из полос...
И однажды затихнут друзей голоса,
Сгинут компасы и полюса,
И свинцово проляжет у ног полоса,
Испытаний твоих полоса...
Для того-то она и нужна, старина,
Для того-то она и дана,
Чтоб ты знал, какова тебе в жизни цена
С этих пор и на все времена.
Ты её одолей. Не тайком, не пешком,
Не в объезд - напрямик и пешком,
И не просто пешком, то бишь вялым шажком
А ползком, да ещё с вещмешком!...
И однажды сквозь тучи блеснут небеса
И в лицо тебе брызнет роса -
Это значит, что пройдена та полоса,
Ненавистная та полоса...
А теперь отдыхай и валяйся в траве,
В безмятежное небо смотри...
Только этих полос у судьбы в рукаве
Не одна, и не две, и не три....
Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья.
Я верю не в непобедимость зла,
А только в неизбежность пораженья.
Не в музыку, что жизнь мою сожгла,
А в пепел, что остался от сожженья.
Игра судьбы. Игра добра и зла.
Игра ума. Игра воображенья.
" Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья..."
Душа человека. Такою
Она не была никогда.
На небо глядела с тоскою,
Взволнованна, зла и горда.
И вот умирает. Так ясно,
Так просто сгорая дотла —
Легка, совершенна, прекрасна,
Нетленна, блаженна, светла.
Сиянье. Душа человека,
Как лебедь, поет и грустит,
И крылья раскинув широко,
Над бурями темного века
В беззвездное небо летит.
Над бурями темного рока
В сиянье. Всего не успеть...
Дым тянется... След остается...
И полною грудью поется,
Когда уже не о чем петь.
…А потом ты опять один.
Умывается утро
на старом мосту,
вон там, где фонтан как будто
и будто бы вправду мост,
а за ним уступ
и как будто облако,
будто бы вправду облако,
это можно себе представить, хотя
это облако и на самом деле,
то самое, на котором мысли твои улетели,
в самом деле летят.
…А потом ты опять один.
Есть на свете пространство.
Из картинок твоей души
вырастает его убранство.
Есть на свете карандаши
и летучие мысли,
они прилетят обратно,
только свистни
и скорее пиши.
…А потом ты опять один.
Эти мысли, Бог с ними,
а веки твои стреножились, ты их расслабь,
это утро никто, представляешь ли,
никто, кроме тебя,
у тебя не отнимет.
Смотри, не прошляпь
этот мост, этот старый мост, он обещан,
и облако обещает явь,
и взахлеб волны плещутся, волны будто бы
рукоплещут,
и глаза одобряют рябь.
Оглушенный собственным эхом,
не узнаешь, поди, сколько силы в груди,
то ли ревом ревешь, то ли смехом,
оглушенный собственным эхом,
не заметишь, поди, что трудов посреди
то ли мохом оброс, то ли мехом,
заглушенный собственным эхом,
заглушенный собственным эхом…