Просмотр полной версии : Любимые стихи
Холодно, ветрено.. время проталое...
Черным-по белому, белым-по алому...
И облетают листвою не здешнею
Юность наивная, память кромешная.
В диапроэкторе слайдами старыми,
Белыми кадрами, кадрами алыми
Годы мелькают в пространстве и времени-
Память бывает "немножко беременной".
Сколько потеряно... Сколько растрачено..
Сколько ещё до сих пор не оплачено.
Шрамы ложатся на душу усталую
Кровью по белому, болью по алому.
Глупые мысли и прочее, прочее..
Жизнь продолжается бисерным почерком.
И между строчек зияет провалами
Время по белому...
Время по алому...
Сизоватый туман там спускается с гор,
А над городом – сон, а над городом – смог
С давних пор в тех краях продолжается спор:
На каком языке разговаривал Бог?
На каком языке разговаривал Бог,
Когда выдрал из тела Адама ребро,
Сквозь него пропустив неприкаянный ток
И на Древе Познанья поставив тавро?
На каком языке разговаривал Бог,
Когда Ева прикрылась, стыдясь наготы?
Он ей что-то сказал! Ведь молчать Он не мог,
Если смолк во Вселенной язык красоты…
Подойдет синей ночью обещанный срок
И наполнится словом иссякший родник:
На каком языке разговаривал Бог,
Когда у Вавилона Он отнял язык?
А когда я шагну за незримый порог
Пусть извечный вопрос – словно шрам на виске:
На каком языке разговаривал Бог?
И немеет язык.… На каком языке?…
Бред
Глаза – в глаза! Вселенская змея -
кружили по арене я и ego.
Я обходил по флангу своё я,
желая драки равно, как побега.
Доспехи мне кровавили губу.
Глаза бойца буровили мне душу.
И я, мечом царапая судьбу,
осознавал, что танца не нарушу.
Но третий я, валявшийся в ногах,
никчемный и слепой, едва скулящий,
вдруг извернулся в девяти кругах,
проник в аорту - слабый и пропащий.
И я очнулся (жалок и жесток)
одним из тех, кто странно всем доволен -
в толпе людской потерянным, и в срок
забыл себя - невоскресимо болен…
И я б дышал, когда б не этот смог...
Когда дымы осенние и - с грустью,
когда бы я хоть на мгновенье мог
к тебе сбежать в лихое захолустье.
Я б убежал, когда бы знал куда...
В забытый край - где я любим и нужен,
где в родниках - небесная вода
и звёзды ночью прячутся по лужам.
Я был бы счастлив! Я бы говорил
опять слова незначащие грубо
и вожделел бы, и боготворил,
и целовал податливые губы.
И я бы жил, когда б не странный бег
и беспокойных мыслей злое семя.
И я б успел... Когда б не этот век
и хоть чуть-чуть помедленнее время...
Уходя, я не крикну - прощайте!!
Уходя не заплачу - зарок!!
Только ждать меня, не обещайте!!
Я прошел этот страшный урок…
Нету сил, достучаться до рая…
Видно зря руки бил в твердость врат…
Крест нательный рукою срывая…
Скоро буду стучаться им в ад!!
Не люблю я цветов на поминках…
Лучше просто отдайте врачам…
Что боролись как на поединках…
Воскрешая меня по ночам…
Не дождетесь! Я волк! Я не сдохну!
Подниму напоследок я вой!!!
И пускай от него сам оглохну!!
Но приму этот крайний свой бой…
Уходя, в никуда, понемногу…
Каждый раз, отдавал я себя…
Вы не плюйте мне в спину, ей Богу...
Но и слезы не лейте скорбя…
Only for you...
Рассыпав небо взглядом в зеркалах…
Сознанье пряча в замках отражений…
Мы растворяемся в своих далеких снах…
Под куполами из несовпадений…
И бисер звезд как блюз стекает в ночь…
Сквозь веки, проникая в подсознанье…
Пытается мелодией помочь…
Расколдовать ночное заклинанье…
На тонких нитях бриллианты снов…
Переливаются, слегка касаясь тенью…
А губы пишут лабиринты слов…
Ведущие с восходом к исцеленью…
Этот город, что режет своими картинами память…
Где нет стрелок часов, повернуть бы которые вспять…
И пустые глазницы домов отчуждением ранят…
Этот город дождей, от которых мне не убежать…
Да и что убегать, от себя, от других и отсюда…
Я оставил тут все, навсегда, не смотря ни на что…
Я оставил себя, в ожидании вечного чуда…
Но оно опоздало, хоть конечно и произошло…
В этом городе сны, так похожи на улицы жизни…
Где в страницах асфальта навеки следы каблуков…
Те, которыми шли от меня мои грустные мысли…
Но всегда возвращались тяжелой цепочкой стихов…
В этом городе лица людей как-то смотрят иначе…
Будто знают все то, что нельзя и боятся сказать…
Тротуары и улицы прошлого тенью незрячей…
Почтальонам из памяти снова пытаются лгать…
Я люблю этот город, так сильно, как и ненавижу…
Свои тридцать монет серебром он спокойно забрал…
Буду жить в нем и дальше, я это конечно предвижу…
В этом городе снов и разбитых наотмашь зеркал…
Мэри
Дрожь твоих ресниц я видел, Мэри.
Ты в ту ночь стояла под венцом
И, как осень за порогом двери,
Никла опечаленным лицом.
Вздрагивая, трепеща, мигая,
Вкруг горело множество огней,
Но чело твоё, о дорогая,
Было свеч таинственных бледней.
Купол, стены облеклись в сверканья,
Роз струился лёгкий аромат,
Но, уже устав от ожиданья,
Женщины молились невпопад.
Ты клялась не сознавая, Мэри,
Скорбь свою не в силах превозмочь,
И сегодня я уже не верю,
Вправду ль ты венчалась в эту ночь.
Кто-то, перстня растеряв каменья,
Горестно оплакивал его.
Сирый и достойный сожаленья,
День был не похож на торжество.
Торопливо вышел я из храма,
Но куда? Отяжелел мой взор.
Ветер выл на улице упрямо,
Злобный дождь хлестал меня в упор.
В бурку я закутался плотнее,
Мысль одна терзала сердце мне...
Вдруг — твой дом. Бессильно цепенея,
Тут же прислонился я к стене.
Так стоял я долго. Надо мною
Чёрных тополей шуршала мгла,
Шелестела сумрачной листвою,
Крыльями взлетевшего орла.
Но о чём шептались ветви в небе,
Нам обоим, Мэри, невдомёк;
Знаю лишь: не мне сужденный жребий
Уносился с ветром, как поток.
О, скажи: навеки неужели
Радость озаренья отошла?
Все ль мои мечты отшелестели
Крыльями взлетевшего орла?
Почему на небо так глядел я,
Словно свет зари мне мог помочь?
Почему «Могильщика» запел я?
Кто мою услышал «Я и ночь»?
В сердце, чуждом людям, чуждом миру,
Частый дождь усиливал тоску,
И заплакал я, подобно Лиру,
Брошенному всеми старику.
Перевод Бенедикта Лившица.
serg1969
30.01.2011, 14:28
Я пытаюсь понять, почему расползается время,
словно старая простынь, давно потерявшая стыд...
У кого-то любови, у прочих - подагра и семьи,
у кого-то - привычный, изъеденный скукою быт.
Затвердивши урок (не бывает студентки прилежней),
не несла заморочки на суд ни чужим, ни своим -
это вряд ли пройдет, детский страх суете не подвержен,
хоть нестоек порой, как над утренним городом дым...
Из непуганных строк так беспечно проступит кокетство,
только я не пущу, измельчу, растопчу, разотру...
Ожиданье пинка - как слепая привычка из детства,
как в замедленной съемке кораблик на свежем ветру...
...Осторожности вздох процарапал тропинку по коже,
неозвученый стон оболочку немую прогрыз...
И, однажды решив, что молчание выйдет дороже,
эта строчка, барахтаясь, камнем обрушилась вниз
на распластанный лист, невпопад, наугад, на удачу -
это просто слова, ни к чему их в душе сторожить...
...Лишь пылится в углу чей-то старый резиновый мячик -
хлипкий мостик из детства в колючую взрослую жизнь...
Анна Булатова
Парусник
30.01.2011, 14:37
Поздравляю всех почитателей творчества Владимира Семеновича с памятным Днем!
Вспомните сегодня,этого замечательного поэта,актера,человека..!
"Я не люблю".
(Из спектакля "Свой остров")
Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто,
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста -
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
1969
Владимир Высоцкий
"Я не люблю"
(Из спектакля "Свой остров")
Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто,
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста -
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
1969
:off_topic: (Пардон)
В честь В.Высоцкого выпущены 2 памятные медали, 2 проездных жетона и 4 монеты, причем,две из них другими государствами.
Также его памяти посвящены 2 марки:
1988 Почтовая, Владимир Высоцкий. 5 коп., Почта СССР, 1938—1980
1999 Почтовая марка России из серии «Популярные певцы российской эстрады», Владимир Высоцкий. 2 рубля, Россия, 1938—1980
http://radikal.ru/F/i037.radikal.ru/1101/62/44e45a1701f2.jpg
Запоздалое признание властью… :sad_anim:
mothlight
30.01.2011, 14:53
Прощай,
позабудь
и не обессудь.
А письма сожги,
как мост.
Да будет мужественным
твой путь,
да будет он прям
и прост.
Да будет во мгле
для тебя гореть
звездная мишура,
да будет надежда
ладони греть
у твоего костра.
Да будут метели,
снега, дожди
и бешеный рев огня,
да будет удач у тебя впереди
больше, чем у меня.
Да будет могуч и прекрасен
бой,
гремящий в твоей груди.
Я счастлив за тех,
которым с тобой,
может быть,
по пути.
Иосиф Бродский.
mothlight
30.01.2011, 14:54
Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем. И она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные,
Несытые взгляды твои!
Ахматова. Великая Женщина, преклоняюсь.
Каждый день по-новому тревожен,
Все сильнее запах спелой ржи.
Если ты к ногам моим положен,
Ласковый, лежи.
Иволги кричат в широких кленах,
Их ничем до ночи не унять.
Любо мне от глаз твоих зеленых
Ос веселых отгонять.
На дороге бубенец зазвякал -
Памятен нам этот легкий звук.
Я спою тебе, чтоб ты не плакал,
Песенку о вечере разлук.
Анна Ахматова.
Не надейся на легкий подъем.
На прогулку не ходят в горы.
Плотный снег ботинками бьем,
Оставляя следов узоры.
Время вдруг прекратило бег.
Все короче шаги и вдохи.
Неба нет – только снег и снег,
И в него мы вбиваем ноги,
«Не дойти!» – холодит висок.
Может, нету вершины вовсе?!
«Ну, ребята, еще часок!» –
Проводник, утешая, бросил.
И казалось, дойти – нельзя!
Человек здесь ни разу не бып!
Только вдруг – синий свет в глаза.
Выше – некуда. Дальше – небо!
Моя цыганская
В сон мне - желтые огни,
И хриплю во сне я:
- Повремени, повремени,-
Утро мудренее!
Но и утром всё не так,
Нет того веселья:
Или куришь натощак,
Или пьешь с похмелья.
В кабаках - зеленый штоф,
Белые салфетки.
Рай для нищих и шутов,
Мне ж - как птице в клетке!
В церкви смрад и полумрак,
Дьяки курят ладан.
Нет! И в церкви все не так,
Все не так, как надо.
Я - на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло.
А на горе стоит ольха,
А под горою вишня.
Хоть бы склон увить плющом,
Мне б и то отрада,
Хоть бы что-нибудь еще...
Все не так, как надо!
Я тогда по полю, вдоль реки.
Света - тьма, нет бога!
А в чистом поле васильки,
Дальняя дорога.
Вдоль дороги - лес густой
С Бабами-Ягами,
А в конце дороги той -
Плаха с топорами.
Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги все не так,
А в конце - подавно.
И ни церковь, ни кабак -
Ничего не свято!
Нет, ребята, все не так,
Все не так, ребята!
1968
БУДЕТ КУПЛЕНА НОВАЯ МЕБЕЛЬ
Мужчина: Мой дом всегда боялся привидений,
И потому
Чердак не выстроен,
Подвал не вырыт.
Женщина: Мне нравится твоя большая мебель.
Комод,
Который подобрал сюртук,
Вчера валявшийся на подоконнике.
Мужчина: Ты видишь,
Дом не достроен.
В таком боятся
Селиться шорохи, скрип половиц и вздохи.
Женщина: И шкаф, который
Так бережно несет хрусталь,
И стол озябший,
Укрытый бархатом.
Мужчина: И лишь камин порой служил лазейкой
Для шепота
И завываний.
Женщина: И люстра,
Такая нежная, звенящая как будто
Над нами кто-то ходит
И трогает ее прозрачные одежды.
Мужчина: Старею и уже не помню чья походка.
Единственное,
Что недоступно смерти.
Единственное вечное - походка.
Женщина: И зеркало,
В котором стол упал на спину,
Задрав резные выпуклые ноги.
Мужчина: Я знаю -
Ты ждёшь,
Ты скоро будешь
В моем усталом доме
Хохочущей по пустякам хозяйкой.
Михаил Ерёмин
Марине
Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,
Пусть дождем опадают сирени -
Все равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, -
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.
В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно?
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?
Украду, если кража тебе по душе, -
Зря ли я столько сил разбазарил?
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!
Владимир Высоцкий
Я же не просто по дому хожу —
Я же с ума потихоньку схожу,
Я же по тонкому-тонкому льду
На Вашем коротком иду поводу.
Ни звука, ни света, Вы — там, а я — здесь —
Меня как бы нету, а Вы как бы есть.
И сколько веревочке этой ни виться —
Кому-то придется на ней удавиться.
Екатерина Горбовская
Эклер
Свежий эклер под густым шоколадом
Таит в своих недрах облако-сливки.
В меру податлив, так ласково-сладок,
Живет во рту волшебства отрывком.
Ему бы найти достойную пару.
Чашечку кофе? Нет, лучше чая –
Зелёного чая с душистым паром –
И медленно пить, в своём счастье тая.
Мгновенье свяжет вкус слов и эклера,
Тихую музыку, нежные взгляды,
Чувства, что были свежи и безмерны…
Немного горчит… Есть ли счастье без яда? :)
Наталья Запрягаева
Я здесь живу, как муха, мучась,
Но кто бы мог разъединить
Вот эту тонкую, паучью,
Неразрываемую нить?
Я не вступаю в поединок
С тысячеруким пауком,
Я рву зубами паутину,
Стараясь вырваться тайком.
И, вполовину омертвелый,
Я вполовину трепещу,
Еще ищу живого дела,
Еще спасения ищу.
Быть может, палец человечий
Ту паутину разорвёт,
Меня сомнёт и искалечит —
И все же на небо возьмёт.
...Не придумывай меня. Прошу, не нужно.
Эти нимбы, ореолы — все пустое.
Я как все...немного хуже... или лучше,
Без короны, без венца над головою...
Не выдумывай меня, какой не знаю,
Кем я вовсе не была, да и не стать мне.
Я, поверь, до безобразия — земная...
Мысли, шпильки, кофе, строчки, люди, платья..
Дом, семья, уют, работа, кот, посуда...
Черт!... как хочется закрыть глаза и вздрогнуть!!...
Ты придумывай меня!!!!... а я забуду,
То, что мне по умолчанью нужно помнить..
Ты придумывай меня, а я, смешная,
На мгновение примерю эту тогу...
Пусть для всех я с головы до пят земная.
Ты позволил неземною стать немного...
(Алла Волошина)
Анна Ахматова
Я улыбаться перестала,
Морозный ветер губы студит,
Одной надеждой меньше стало,
Одною песней больше будет.
И эту песню я невольно
Отдам за смех и поруганье,
Затем, что нестерпимо больно
Душе любовное молчанье.
Так дымно, что в зеркале нет отраженья,
И даже напротив не видно лица,
И пары успели устать от круженья,
И все-таки я допою до конца.
Все нужные ноты давно сыграли.
Сгорело, погасло вино в бокале.
Минутный порыв говорить пропал.
И лучше мне молча допить бокал...
Полгода не балует солнцем погода,
И души застыли под коркою льда,
И, видно, напрасно я жду ледохода,
И память не может согреть в холода.
Все нужные ноты давно сыграли.
Сгорело, погасло вино в бокале.
Минутный порыв говорить пропал.
И лучше мне молча допить бокал...
В оркестре играют устало, сбиваясь,
Смыкается круг - не прорвать мне кольца.
Спокойно! Я должен уйти улыбаясь,
Но все-таки я допою до конца.
Все нужные ноты давно сыграли.
Сгорело, погасло вино в бокале.
Тусклей, равнодушней оскал зеркал...
И лучше мне молча допить бокал...
А может, мне лучше разбить бокал...
В. Высоций.
Когда невзначай в воскресенье
Он душу свою потерял,
В сыскное не шел отделенье,
Свидетелей он не искал.
А было их, впрочем, не мало:
Дворовый щенок голосил,
В воротах старуха стояла,
И дворник на чай попросил.
Когда же он медленно вышел,
Подняв воротник, из ворот,
Таращил сочувственно с крыши
Глазищи обмызганный кот.
Ты думаешь, тоже свидетель?
Так он и ответит тебе!
В такой же гульбе
Его добродетель!
serg1969
30.01.2011, 22:57
Падает небо ажурным дождем,
Бывшее некогда синим...
Мы умираем, творим и живем
В мире изломанных линий.
Как силуэт, отраженный в окне
Долгой вагонной дороги,
Изморозь дней в очищающем сне
Взвесят небрежные боги.
И подведут неучтенный баланс
С уймой ошибок на бланке,
Щедро отдав подвернувшийся шанс -
Встретиться на полустанке.
Там, где грохочет на стыке ветров
Бешеный поезд Вселенной,
Мы разглядим неземную любовь,
Ставшую гордой и тленной.
Мы улыбнемся, почувствовав связь
Судеб, как вечных истоков.
Злоба пройдет, и отмоется грязь -
Ты уже не одинока!
Не уходи. И тогда, и теперь
Висну плющом на балконе...
И обреченное время потерь
Пересыпаю в ладонях...
Андрей Белянин
Ночи весенние, всё ещё длинные,
Топчут по шее, от дна до бесстрашия.
Я занимаюсь любовью со спинами.
Не поворачивайся, пожалуйста.
Кто наделил меня, грешницу, силой
Нимф и русалок - тот просчитался.
Ты под защитой. Единственный в мире
Рыцарь, кого я не в праве касаться.
Не поворачивайся. Сжимаются
В петли надежды, все до единой.
В поисках лиц под сверкающим панцирем
Я натыкаюсь губами на спины.
Как расточительны нынче влюблённые!
Мне бы в безумном моём святотатстве
Долю секунды, лбом воспалённым
К тёплой спине воровато прижаться.
Вечно гонима ветрами и льдинами,
Связанная неприкаяным парусом,
Я занимаюсь любовью со спинами.
Не поворачивайся. Пожалуйста.
© Copyright: Юк, 2003
Свидетельство о публикации №1303200916
Баллада о любви
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь.
И растворилась в воздухе до срока
Над грешною землей материков,
И чудаки еще такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что я люблю
То же, что дышу, или живу.
И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна любви великая страна,
И рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна,
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Снег и ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал
Потому, что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал.
Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься, сколько не зови,
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
Но мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви.
Их голосам всегда сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах,
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.
И я поля влюбленным постелю,
Пусть пьют во сне и наяву,
И я дышу, и значит, я люблю,
Я люблю,и, значит, я живу.
yJvMjuCQATk
Это страшно! - все одно и то же:
Разговоры, колкости, обеды,
Зеленщик, прогулка, море, сон,
Граммофон, тоска, соседей рожи,
Почта, телеграммы про победы,
И в саду все тот же самый клен...
Из окна коричневая пашня
Грандиозной плиткой шоколада
На зеленой скатерти травы.
Где сегодняшний и где вчерашний
Дни? Кому была от них услада?
Я не знаю! Знаете ли вы?
1915
Игорь Северянин
ПОЭЗА АЛЫХ ТУФЕЛЬ
Ало-атласные туфли были поставлены на стол,
Но со стола поднимались и прижимались к губам.
Создал сапожник-художник, а инженер вами хвастал.
Ало-атласные туфли глаз щекотали гостям.
Ало-атласные туфли, вы наподобие гондол,
Помните температуру требовательной ноги?
Ало-атласные туфли, сколько купивший вас отдал
Разума и капитала — знает один Ибрагим...
Ало-атласные туфли с дымчатым кроличьим мехом
Грелись кокетно в ладонях и утопали в коврах,
Топали в пламенном гневе, то содрогались вы смехом,
Вас на подносах носили на вакханальных пирах.
Плавали бурно в шампанском, кушали пряные трюфели,
Аэропланом взлетали, били мужчин по щекам,
Ало-атласные туфли, ало-атласные туфельки!
Вы, чьи носки к молодежи! чьи каблуки — к старикам!
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной...
Срок настанет - господь сына блудного спросит:
"Был ли счастлив ты в жизни земной?"
И забуду я все - вспомню только вот эти
Полевые пути меж колосьев и трав -
И от сладостных слез не успею ответить,
К милосердным коленям припав.
14 июля 1918
И.А.Бунин.
Смертный страх перед бумагой белой...
Как его рассеять, превозмочь?
Как же ты с душою оробелой
Безоглядно углубишься в ночь?
Ни дымка, ни звука — тьма и снег.
Только тьма и снег в степи бескрайной.
Ни звезды, ни вехи — только тайна,
Только ночь и только человек.
Он идет один, еще не зная,
Встретится ль в дороге огонек.
Впереди лишь белизна сплошная,
И сплошная тьма, и путь далек.
Он идет, перемогая вьюгу,
И безлюдье, и ночную жуть,
И нельзя пожаловаться другу,
И нельзя в пути передохнуть.
Впереди ночной простор широкий,
И пускай в снегах дороги нет,
Он идет сквозь вьюгу без дороги
И другому пролагает след.
Здесь, быть может, голову он сложит.
Может быть, идущий без пути,
Заплутает, сгинет, но не может,
Он уже не может не идти.
Где-то ждет его душа живая.
Чтоб ее от горя отогреть,
Он идет, себя позабывая...
Выйди на крыльцо и друга встреть.
Как Ваша светлость поживает?
Как Ваша светлость почивает?
О чем она переживает?
Достаточно ли ей светло?
Ах, худо, друг мой, очень худо,
Мы все надеялись на чудо
А чуда так и нет, покуда,
А чуда и не произошло.
Что Вашу светлость огорчает?
Что вашу светлость омрачает?
Что Вашу светлость удручает?
Вас любит люд и чтит Ваш двор.
У черни, что же за любови,
Все время вилы на готове,
А двор, прости меня на слове,
Что не сеньор, дурак и вор.
У Вас, мой герцег, ностальгия,
Hо Вас утешит герцогиня,
Она Вам верная подруга,
Ваш брак, я слышал, удался
Мой друг, мы с вами с детсятва близки,
Скажу вам, женщины, так низки
Супруга, мне уж не подруга,
И с ней живет округа вся.
Hе нанося стране урона
Я отрекаюсь, друг от трона
Кому нужна моя корона
И жизнь моя, скажи, кому
Какой, тебе я к черту, светлость,
Долой и чепорность и светскость,
Пойдем-ка лопать макороны,
В ту, симпатичную корчму
В.Долина
bormoglot
31.01.2011, 10:32
Владимир Высоцкий
"Я не люблю"
(Из спектакля "Свой остров")
Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто,
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста -
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
1969
Вероника Тушнова
Без обещаний
жизнь печальней
дождливой ночи без огня.
Так не жалей же обещаний,
не бойся обмануть меня.
Так много огорчений разных
и повседневной суеты...
Не бойся слов —
прекрасных, праздных,
недолговечных, как цветы.
Сердца людские так им рады,
мир так без них пустынно тих...
И разве нет в них высшей правды
на краткий срок цветенья их?
Усталой памяти, в седой волне
Глубин прощальных медленно уснувшей,
Ты был — как весть о снившейся весне,
Зеленый луч, изменчиво мелькнувший!
Забытый цвет, качнувшийся намек
Пропел в душе безгрешным перезвоном.
Я снова жил, я снова был далек,
Я нисходил по благодатным склонам.
Вся жизнь моя была опять жива,
Как миг живут алмазным раем льдины.
И целый день мне грезилась листва,
Мне грезились зеленые долины.
К Урании
У всего есть предел: в том Числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист -- в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
Иннокентий Анненский
СНЕГ
Полюбил бы я зиму,
Да обуза тяжка...
От нее даже дыму
Не уйти в облака.
Эта резанность линий,
Этот грузный полет,
Этот нищенский синий
И заплаканный лед!
Но люблю ослабелый
От заоблачных нег -
То сверкающе белый,
То сиреневый снег...
И особенно талый,
Когда, выси открыв,
Он ложится усталый
На скользящий обрыв,
Точно стада в тумане
Непорочные сны -
На томительной грани
Всесожженья весны.
1909
Константин Бальмонт
СНЕЖИНКА
Светло-пушистая,
Снежинка белая,
Какая чистая,
Какая смелая!
Дорогой бурною
Легко проносится,
Не в высь лазурную,
На землю просится.
Лазурь чудесную
Она покинула,
Себя в безвестную
Страну низринула.
В лучах блистающих
Скользит, умелая,
Средь хлопьев тающих
Сохранно-белая.
Под ветром веющим
Дрожит, взметается,
На нем, лелеющем,
Светло качается.
Его качелями
Она утешена,
С его метелями
Крутится бешено.
Но вот кончается
Дорога дальняя,
Земли касается,
Звезда кристальная.
Лежит пушистая,
Снежинка смелая.
Какая чистая,
Какая белая!
Молитва
Ты, населивший мглу Вселенной,
то явно видный, то едва,
огонь невнятный и нетленный
материи иль Божества.
Ты, ангелы или природа,
спасение или напасть,
что Ты ни есть - Твоя свобода,
Твоя торжественная власть.
Ты, нечто, взявшее в надземность
начало света, снега, льда,
в Твою любовь, в Твою надменность,
в Тебя вперяюсь болью лба.
Прости! Молитвой простодушной
я иссушила, извела
то место неба над подушкой,
где длилась и текла звезда.
Прошу Тебя, когда темнеет,
прошу, когда уже темно
и близко видеть не умеет
мной разожжённое окно.
Не благодать Твою, не почесть -
судьба земли, оставь за мной
лишь этой комнаты непрочность,
ничтожную в судьбе земной.
Зачем с разбега бесприютства
влюбилась я в ее черты
всем разумом - до безрассудства,
всем зрением - до слепоты?
Кровать, два стула ненадежных,
свет лампы, сумерки, графин
и вид на изгородь продолжен
красой невидимых равнин.
Творилась в этих желтых стенах,
оставшись тайною моей,
печаль пустых, благословенных,
от всех сокрытых зимних дней.
Здесь совмещались стол и локоть,
тетрадь ждала карандаша
и, провожая мимолётность,
беспечно мучилась душа.
1968
p.s. Белла Ахмадулина была крещена в Грузии, в православной церкви, с именем Анна.
Если кто будет молиться за упокой души поэтессы, молитесь за упокой рабы Божией Анны.
Сегодня, 31 января, на 88-м году ушел из жизни поэт Николай Доризо.
Николай Доризо
Песня о любви
На тот большак, на перекрёсток,
Уже не надо больше мне спешить,
Жить без любви, быть может, просто,
Но как на свете без любви прожить?
Пускай любовь сто раз обманет,
Пускай не стоит ею дорожить,
Пускай она печалью станет,
Но как на свете без любви прожить?
Не надо мне, не надо было
К нему навстречу столько лет спешить.
Я б никогда не полюбила,
Но как на свете без любви прожить?
От этих мест куда мне деться?
С любой травинкой хочется дружить.
Ведь здесь моё осталось сердце,
А как на свете без него прожить?
1960
Никто не знает наперед,
Когда и как умрет.
Смерть тайну страшную свою
От смертных бережет,
Приходит без предупрежденья,
Чтобы о ней не думал ты.
И может, в этом проявленье
Ее бессмертной доброты.
Пусть будет смерть, как вдохновенье,
Пусть будет взлет души такой,
Чтобы в последнее мгновенье
Всю жизнь, весь мир забрать с собой!
В коротком жизненном походе
Я до сих пор понять не мог,
Что жизнь принадлежит природе,
А нам дана на краткий срок.
Не знаю.
Сколько жить еще осталось,
Но заявляю вам,
Мои друзья, -
Работу
Можно отложить
На старость.
Любовь на старость отложить нельзя.
Февраль
Свежей и светлой прохладой
Веет в лицо мне февраль.
Новых желаний - не надо,
Прошлого счастья - не жаль.
Нежно-жемчужные дали
Чуть орумянил закат.
Как в саркофаге, печали
В сладком бесстрастии спят.
Нет, не укор, не предвестье -
Эти святые часы!
Тихо пришли в равновесье
Зыбкого сердца весы.
Миг между светом и тенью!
День меж зимой и весной!
Весь подчиняюсь движенью
Песни, плывущей со мной.
Валерий Брюсов
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.
Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.
Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.
Борис Пастернак
ДИДОНА И ЭНЕЙ
Великий человек смотрел в окно,
а для нее весь мир кончался краем
его широкой, греческой туники,
обильем складок походившей на
остановившееся море.
Он же
смотрел в окно, и взгляд его сейчас
был так далек от этих мест, что губы
застыли, точно раковина, где
таится гул, и горизонт в бокале
был неподвижен.
А ее любовь
была лишь рыбой - может и способной
пуститься в море вслед за кораблем
и, рассекая волны гибким телом,
возможно, обогнать его... но он -
он мысленно уже ступил на сушу.
И море обернулось морем слёз.
Но, как известно, именно в минуту
отчаянья и начинает дуть
попутный ветер. И великий муж
покинул Карфаген.
Она стояла
перед костром, который разожгли
под городской стеной ее солдаты,
и видела, как в мареве его,
дрожавшем между пламенем и дымом,
беззвучно рассыпался Карфаген
задолго до пророчества Катона.
1969
Сочинения Иосифа Бродского.
Во хмелю слегка,
Лесом правил я.
Не устал пока,-
Пел за здравие.
А умел я петь
Песни вздорные:
"Как любил я вас,
Очи черные..."
То плелись, то неслись, то трусили рысцой.
И болотную слизь конь швырял мне в лицо.
Только я проглочу вместе с грязью слюну,
Штоф у горла скручу - и опять затяну:
"Очи черные!
Как любил я вас..."
Но - прикончил я
То, что впрок припас.
Головой тряхнул,
Чтоб слетела блажь,
И вокруг взглянул -
И присвистнул аж:
Лес стеной впереди - не пускает стена,-
Кони прядут ушами, назад подают.
Где просвет, где прогал - не видать ни рожна!
Колют иглы меня, до костей достают.
Коренной ты мой,
Выручай же, брат!
Ты куда, родной,-
Почему назад?!
Дождь - как яд с ветвей -
Недобром пропах.
Пристяжной моей
Волк нырнул под пах.
Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза!
Ведь погибель пришла, а бежать - не суметь,-
Из колоды моей утащили туза,
Да такого туза, без которого - смерть!
Я ору волкам:
"Побери вас прах!..." -
А коней пока
Подгоняет страх.
Шевелю кнутом -
Бью крученые
И ору притом:
"Очи черные!.."
Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс -
Бубенцы плясовую играют с дуги.
Ах вы кони мои, погублю же я вас,-
Выносите, друзья, выносите, враги!
...От погони той
Даже хмель иссяк.
Мы на кряж крутой -
На одних осях,
В хлопьях пены мы -
Струи в кряж лились,-
Отдышались, отхрипели
Да откашлялись.
Я лошадкам забитым, что не подвели,
Поклонился в копыта, до самой земли,
Сбросил с воза манатки, повел в поводу...
Спаси бог вас, лошадки, что целым иду!
В. Высоцкий
1974
М.Цветаева
Времени у нас часок.
Дальше - вечность друг без друга!
А в песочнице - песок -
Утечет!
Что меня к тебе влечет -
Вовсе не твоя заслуга!
Просто страх, что роза щек -
Отцветет.
Ты на солнечных часах
Монастырских - вызнал время?
На небесных на весах -
Взвесил - час?
Для созвездий и для нас -
Тот же час - один - над всеми.
Не хочу, чтобы зачах -
Этот час!
Только маленький часок
Я у Вечности украла.
Только час - на .........
Всю любовь.
Мой весь грех, моя - вся кара.
И обоих нас - укроет -
Песок.
у него без неё остывает эспрессо-маккьято
где-то в центре Москвы, в опустевшем под вечер кафе
так случается пятую осень и есть вероятность,
через год он поставит ещё один прочерк
в графе...
у неё без него поутру леденеют ладони.
листья падают вниз, оставляя круги на воде.
возвращаясь домой, она едет в последнем вагоне.
так случается пятую осень
и есть ли предел?
всё течёт как всегда -
без эмоций, интриг и загадок.
в ночь с субботы на зиму опять переводят часы...
у него без неё череда аварийных посадок,
у неё без него и посадочной нет
полосы...
© Алиса Альварес, 2010
Матильда
01.02.2011, 11:00
Баллада о Добре, Зле и Смерти
"Вот и арена, где Зло будет биться со Злом..."
А.Макаревич
Распахнулись врата.
И трибуны ответили воем:
Там где смерть для одних -
для других неплохая игра.
А в партере Добро
равнодушно следило за боем,
беспристрастно считая
количество колотых ран.
Зло боролось со злом,
безнадежно крича о пощаде,
но трибуны вопили, ликуя -
"упавших - добей!
Наконец-то Добро
одолело исчадие Ада,
наконец-то и Зло
обессилело в этой борьбе!"
На арене трава
заскорузла от крови и пота,
Из мечей и доспехов
уже возвышалась гора -
но опять и опять
открывались литые ворота,
выпуская на смерть
обреченных во имя Добра.
И, не выдержав, Зло
расхватало мечи и секиры,
положив сторожей,
разжиревших с казенных харчей,
взяв на копья Добро,
навсегда воцарилось над миром,
превратившись за миг
в палача для своих палачей.
И с тех пор повелось -
без излишних эмоций и нервов
давит горло петля,
и топор сносит головы с плеч -
Зло не любит боев,
без затей убивая неверных,
чтобы не было шансов кому-то схватиться за меч.
Геннадий Нейман
Michelle_
01.02.2011, 11:08
Дул я в звонкую свирель.
Вдруг на тучке в вышине
Я увидел колыбель,
И дитя сказало мне:
- Милый путник, не спеши.
Можешь песню мне сыграть? -
Я сыграл от всей души,
А потом сыграл опять.
- Кинь счастливый свой тростник.
Ту же песню сам пропой! -
Молвил мальчик и поник
Белокурой головой.
- Запиши для всех, певец,
То, что пел ты для меня! -
Крикнул мальчик, наконец,
И растаял в блеске дня.
Я перо из тростника
В то же утро смастерил,
Взял воды из родника
И землею замутил.
И, раскрыв свою тетрадь,
Сел писать я для того,
Чтобы детям передать
Радость сердца моего!
Уильям Блейк (пер.Маршака)
Michelle_
01.02.2011, 11:09
Ах, маменька, в церкви и холод и мрак.
Куда веселей придорожный кабак.
К тому же ты знаешь повадку мою -
Такому бродяжке не место в раю.
Вот ежели в церкви дадут нам винца
Да пламенем жарким согреют сердца,
Я буду молиться весь день и всю ночь.
Никто нас из церкви не выгонит прочь.
И станет наш пастырь служить веселей.
Мы счастливы будем, как птицы полей.
И строгая тетка, что в церкви весь век,
Не станет пороть малолетних калек.
И бог будет счастлив, как добрый отец,
Увидев довольных детей наконец.
Наверно, простит он бочонок и черта
И дьяволу выдаст камзол и ботфорты.
Уильям Блейк (пер.Маршака)
Michelle_
01.02.2011, 11:13
Александр Поп (Поуп). Опыт о критике
Не часто блещет мастерством пиит,
Равно и критик, что его хулит;
Однако лучше докучать стихом,
Чем с толку сбить неправедным судом.
Немало многогрешных там и тут,
Один скропает - десять оболгут;
Разоблачит себя невежда сам,
Коль пристрастится к виршам иль к речам.
Сужденья наши как часы: чужим
Никто не верит - верят лишь своим.
Талантом редкий наделен поэт,
У критика нередко вкуса нет;
А их должно бы небо одарить -
Всех, кто рожден судить или творить.
Пусть учит тот, кто сам любимец Муз,
И тот хулит, чей не испорчен вкус.
Не правда ли, влюблен в свой дар пиит?
С пристрастием и критик суд творит.
Все ж большинство, коль правду говорить,
Способно трезво мыслить и судить;
В таких умах природный брезжит свет;
Чуть контур тронь - означится портрет.
Но как неверно взятый колорит
В рисунке точном форму исказит,
Так псевдообучение весьма
Губительно для здравого ума.
Тот бродит в лабиринте разных школ,
А тот - с большим апломбом, но осел.
Они, пытаясь умниками стать,
И здравый смысл готовы потерять;
Тогда им служит критика щитом,
И вот горят, орудуют пером
Кто может и не может, пишет всяк,
Озлобленный, как евнух или враг.
У дурня зуд осмеивать людей,
Желает он казаться всех умней;
Так Мевий назло Фебу не писал,
Как досаждает всем такой нахал.
Побыв в поэтах, наши остряки
Шли в критики, а вышли в дураки.
Иной - и туп, и в судьи не прошел,
Ну точно мул - ни лошадь, ни осел.
Наш остров полузнаек наплодил
Не меньше, чем личинок нильский ил;
Не знаю, право, как назвать их род,
Ни то ни се, сомнительный народ;
Их сосчитать не хватит языков
Неутомимых наших остряков.
Но вправе имя критика носить,
И славу петь, и сам ее вкусить
Лишь тот, кто меру сознает всего:
Таланта, вкуса, знанья своего,
Кому не служит аргументом брань,
Кто зрит, где ум, где дурь и где их грань.
В Природе должный есть предел всему,
Есть мера и пытливому уму.
Коль море где-то сушу захлестнет,
То где-то встанут острова из вод;
Когда же память душу полонит,
Для разуменья будет путь закрыт;
А жаркие фантазии придут -
И памяти виденья пропадут.
Лишь часть науки - гения удел;
Хоть ум стеснен - искусству где предел?
А зачастую нам дана во власть
Не часть науки, но лишь части часть.
Лишимся мы всего, как короли
В погоне за куском чужой земли;
В своем бы деле каждый преуспел,
Когда бы это дело разумел.
Природе следуй; так сужденье строй,
Как требует ее извечный строй.
Она непогрешима и ясна,
Жизнь, мощь, красу придать всему должна,
Наш свет, предмет всех помыслов и чувств,
Исток, мерило и предел искусств.
Искусство обретает всякий раз
В Природе матерьял свой без прикрас.
И плоть тогда жива и хороша,
Когда ей силу придает душа,
Ее питает, мускулы крепит;
Невидима, но видимо творит.
Кто одарен, тот хочет одного:
Чтоб все служило гению его;
Талант и рассудительность порой
Питаются взаимною враждой,
А, по идее, жить они должны
Согласной жизнью мужа и жены.
Не шпорь Пегаса - только направляй;
Удерживай уздой, не распаляй;
Скакун крылатый словно кровный конь:
Замедлишь бег - взыграет, как огонь.
Открыты эти правила давно,
Не следовать им было бы грешно,
Сама Природа в них заключена,
Природа, что в систему сведена.
Природа как свобода: тот закон
Ее стеснил, что ею же рожден.
Эллада нам урок преподает:
Когда сдержать, когда стремить полет;
Нам показала, как ее сыны
Добрались до парнасской вышины;
Зовет и остальных по их пути
Идти, чтобы бессмертье обрести.
Примерами титанов рождены
Все мудрые заветы старины,
Открыло грекам их же мастерство
Установленья неба самого.
А критик разжигал в поэте пыл,
Резонно восторгаться им учил;
Служанкой Музы критика была,
Ее принаряжала, как могла,
Дабы казалась госпожа милей.
Теперь иные нравы у людей.
Для тех, кого отвергла госпожа,
Бывает и служанка хороша;
На бардов поднял их же меч зоил,
Не терпят люди тех, кто их учил.
Так, вызубрив прескрипты докторов,
Аптекарь роль врача играть готов,
Предписывает, лечит - и притом
Врача же обзывает дураком.
Тот, нахватавшись разной чепухи,
Дает рецепты, как слагать стихи;
А тот грызет страницы древних книг
(Ни моль, ни время так не портят их);
Иные, вовсе не вникая в суть,
Ученостью стремятся щегольнуть;
Другие так сумеют объяснить,
Что исчезает всякой мысли нить.
Но если кто решил судьею стать,
Тот должен древних превосходно знать:
Характер, коим обладал поэт,
Его труды, их фабулу, сюжет,
И понимать, вживаясь в старину,
Его эпоху, веру и страну.
Кто в этом совершеннейший профан,
Тот будет не судья, а критикан.
Гомера с наслажденьем изучай,
Днем прочитал, а ночью размышляй;
Так формируя принципы и вкус,
Взойдешь туда, где бьет источник Муз;
И стих сопоставляя со стихом,
Вергилия возьми проводником.
Когда Марон с подъемом молодым
Задумал труд - бессмертный, как и Рим,
Казалось - кто и что ему закон,
Лишь из Природы жаждал черпать он;
Но, в дело вникнув, прочим не в пример,
Открыл: Природа - это сам Гомер.
И дерзкий план теперь уже забыт,
Теперь канон строку его стесни,
Как если выверял бы Стагирит.
Каноны древних принимай в расчет,
Кто верен им - Природе верен тот.
Но даже точных предписаний свод
Предусмотреть не может всех красот,
Нередко счастье помогает тут,
Венчающее хлопотливый труд.
Поэзия как музыка; она
Невыразимой прелести полна,
Здесь не научит метод никакой,
Все мастерской решается рукой.
Где в правилах означился пробел
(Все правила имеют свой предел),
Там допустимо вольностью блистать,
И вольность может предписаньем стать.
Стремясь дорогу ближнюю найти,
Пегас свернет с обычного пути
И, преступив известного черту,
Неведомую сыщет красоту;
Еще умом ее мы не поймем,
А уж во власть ей сердце отдаем.
Природа так же действует на нас:
Когда привык уже к равнинам глаз,
Глубины бездн или громады гор
Неудержимо привлекают взор.
Так вдохновенно согрешит талант,
Что возмутится разве лишь педант.
Да, нарушали древние канон
(И короли обходят свой закон),
Но, современник, ты остерегись!
А посягнув, смотри - не оступись;
Пусть в этом будет крайняя нужда,
И прецеденты припаси тогда.
Иначе честь и имя отдадут
Немилосердной критике на суд.
Такую вольность мастера сочтет
Иной, у древних даже, за просчет;
Но посмотри все в целом и поймешь,
Что вовсе то не промах и не ложь.
Ужасно искажаются черты,
Когда вблизи картину смотришь ты,
Но издали она являет вид,
Который красотой тебя пленит.
Умелый вождь, полки бросая в бой,
Не поведет их строем за собой,
По обстановке будет поступать,
Скрывать всю силу, даже отступать.
Такой прием отнюдь не ложный шаг,
Не поступает мастер как простак.
Не вянут лавры древних. Их алтарь
Недостижим для скверны, как и встарь;
Его не одолели до сих пор
Ни пламена, ни зависти напор;
Ему ни разрушения войны,
Ни паутина века не страшны.
Смотри: любой ученый муж кадит!
Внимай: на всех наречьях гимн звучит!
И каждый пусть своею похвалой
Пополнит этот общий хор людской.
Так торжествуйте, барды! Ваш удел -
Стяжать бессмертье славой ваших дел!
Ее лишь приумножили века -
Так, с гор стекая, ширится река;
И нации, которые грядут,
С восторгом имя ваше назовут,
И мир уж аплодирует тому,
Что только предстоит открыть ему!
О, если вдохновил бы Эмпирей
Последнего из ваших сыновей
(На слабых крыльях вслед вам он парит,
Горит, читая, но, дрожа, творит),
Тогда глупца он поучить бы мог
Тому, что пустомелям невдомек:
Пленяться выдающимся умом
И быть не столь уверенным в своем!
Ю. Друнина
Стареют не только от прожитых лет –
От горьких ошибок, безжалостных бед.
Как сердце сжимается, сердце болит
От мелких уколов, глубоких обид!
Что сердце! – порою металл устает,
И рушится мост – за пролетом пролет…
Пусть часто себе я давала зарок
Быть выше волнений, сильнее тревог,
Сто раз я давала бесстрастья обет,
Сто раз отвечало мне сердце: «О, нет!
Я так не умею, я так не хочу,
Я чистой монетой за все заплачу…»
Когда слишком рано уходят во тьму,
Мы в скорби и гневе твердим: «Почему?»
А все очень просто – металл устает,
И рушится мост – за пролетом пролет…
Michelle_
01.02.2011, 13:23
Новогодние
Ели. Как короткий сон,
Тридцать лет прошло.
Мацуо Басе. Хайку
Давид Самойлов
У зим бывают имена.
Одна из них звалась Наталья.
И было в ней мерцанье, тайна,
И холод, и голубизна.
Еленою звалась зима,
И Марфою, и Катериной.
И я порою зимней, длинной
Влюблялся и сходил с ума.
И были дни, и падал снег,
Как теплый пух зимы туманной.
А эту зиму звали Анной,
Она была прекрасней всех.
Michelle_
01.02.2011, 13:42
Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала,
В расплавленных свечах мерцают зеркала.
Напрасные слова я выдохну устало.
Уже погас очаг. Ты новый не зажгла.
Напрасные слова. Виньетка ложной сути.
Напрасные слова нетрудно говорю.
Напрасные слова. Уж вы не обессудьте.
Напрасные слова. Я скоро догорю.
У вашего крыльца не вздрогнет колокольчик.
Не спутает следов мой торопливый шаг.
Вы первый миг конца понять мне не позвольте,
Судьбу напрасных слов не торопясь решать.
Придумайте сюжет о нежности и лете.
Где смятая трава и пламя васильков.
Рассыпанным драже закатятся в столетья
Напрасные слова, напрасная любовь.
Напрасные слова. Виньетка ложной сути.
Напрасные слова нетрудно говорю.
Напрасные слова. Уж вы не обессудьте.
Напрасные слова. Я скоро догорю.
Лариса Рубальская.
Обидки
Не страшат меня иголочки,
Не боюсь обид твоих
Потому что я нисколечки
Не заслуживаю их.
Улыбнусь тебе, хороший мой,
Хочешь, я скажу "Прощай"
Нет? Боишься?
Я же солнышко, я луна, не забывай!
Без меня и день не радует,
Без меня и ночь не та,
И звезда, что с неба падает
Не мечта — а суета.
Не страшат меня иголочки,
Не боюсь обид твоих
Потому что я нисколечки
Не заслуживаю их.
Татьяна Никитина
Лиса Алиса
01.02.2011, 15:01
Плесните колдовства в хрустальный мрак бокала...
Малинин Александр
Это не Малинин, конечно же. Он только исполняет, а автор стихов - Лариса Рубальская.
Музыка - Давид Тухманов)
Michelle_
01.02.2011, 15:06
Это не Малинин, конечно же. Он только исполняет, а автор стихов - Лариса Рубальская.
Музыка - Давид Тухманов)
Спасибо огромное :) Я засомневалась в авторстве данного товарища, но на нескольких страничках автором значился именно он, и больше я не гуглила )
Ray_River
01.02.2011, 16:16
В часах вечерних растворился зной;
и, растомившись, я лежал на пляже.
...А Вы стояли топлесс предо мной,
в песок роняя капли эпатажа...
В который раз мне в жизни не везло!
Ведь в кой-то век! ...И снова нет покоя:
Вы ж ЗДЕСЬ стояли будто мне назло,
как ШИРМА, перед линией ПРИБОЯ!
И ЭТО продолжалось битый час;
но так и не закончилось Love Story.
...Простите! Я почти не видел Вас:
я МЕЖДУ ВАШИХ НОГ смотрел на МОРЕ.
Michelle_
01.02.2011, 16:56
Ray_River *заинтересовалась*
Алан Эббот
РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА
...Надоело страдать от наивности?
...Вы устали платить за беспечность?
Я ЛИШУ ВАШИ МЫСЛИ НЕВИННОСТИ!
ГАРАНТИРОВАННО.
И НА ВЕЧНОСТЬ.
ПРОСТИТЕ, МИСС!..
Повеял с моря легкий бриз,
И сердце бьет тревогу…
Простите, мисс,
Простите, мисс,
Но мне пора в дорогу!..
Бродить по свету – мой девиз,
Штурвал – моя отрада…
Простите, мисс,
Простите, мисс,
Но ждать меня не надо!..
Вы говорите мне: стремись
К признанью и почету…
Простите, мисс,
Простите, мисс,
Но мне они ни к черту!..
Мне дорог каждый ваш каприз
И ваши ласки – тоже…
Простите, мисс,
Простите, мисс,
Но море мне дороже!..
Я не пойду на компромисс
Спокойствию в угоду…
Простите, мисс,
Простите, мисс,
Но я люблю свободу!..
Леонид Филатов
Michelle_
01.02.2011, 18:08
Читатель мой! я был когда-то сам
Российских книг отъявленный ценитель
И яростно (не верю я ушам,
Но утверждал так некий сочинитель)
Уничтожал таланты и гасил
В младых сердцах божественное пламя...
Но дешево издатель мне платил -
И бросил я критическое знамя...
Некрасов
Я красотою восхищён,
И поклоняюсь только ей.
Такой хвалы не слышал бог;
И человек, пусть одинок,
Всё ж обращается за ней.
Хочу быть делом поглощён,
В творенье радость находя;
Но снова символом мечты,
И равнодушным, и пустым,
Оно предстанет погодя.
Роберт Бриджес
Деревья мечутся во тьме.
Непроницаемой мантильей
Дождя и ветра на холме
Покрыты мельничные крылья.
Гроза в безумии своём
Ломает хрупкую пшеницу,
И больше золотым венцом
Рассвету ей не поклонится.
Бездушен чёрный небосвод.
Он губит жалкие колосья
Рабов земли, что каждый год
О милосердье его просят.
Печальна гордая душа,
Её порывы поостыли;
И уж вовек не зашуршат
Надежд колосья золотые.
Роберт Бриджес
serg1969
01.02.2011, 21:23
** * *
Ты звонишь по телефону, говоришь, что очень рада,
Что растянутой разлуки непомерно длинный срок.
Мне всё кажется - сегодня небо рухнет звездопадом,
И возьмёт наш город в руки жадный, сладостный Восток...
Ты сидишь в тени, напротив, обхватив руками плечи,
Лисий взгляд, полуулыбка, как мерцанье янтаря.
Путешествие сквозь время и чарует, и калечит.
Мы оставим эту тему. Звёзды молча догорят.
Удивительно, но пепел - к нам сюда не долетает.
Разве что, осколок чёрный стукнет в спину иногда...
И гадай - что это было? То ли просто рассветает,
То ли камушек случайный, то ль действительно - звезда...
Мы идём под этим ливнем, снегопадом, листопадом,
С божьей искоркой в ладонях, спотыкаясь на стихах,
И дыхание друг друга ощущаем где-то рядом,
На каких-то параллельно расположенных веках,
Или веках? Смутный выдох, вздох о прошлом безразличье,
Упоение свободой и удобством кандалов.
Избалованное солнце грянет всполохом синичьим
В вечном крике - вне пространства, вне акустики, без слов,
Без боязни, что услышат, что поймут или поверят...
Временной отрезок строчки - под названием "среда"...
Выдрав косяки с гвоздями, яростно срывая двери,
Мы оставим души - настежь...
Безоглядно, навсегда!.....
Андрей Белянин
Я дождю отпускаю грехи! -
Нынче осень увидит спросонок,
Как растет из древесной трухи
Рыжевато-жемчужный опенок.
И сама я,
окно отворив,
Обнаружу сквозь утренний сумрак:
Этот бор, этот мир - некрасив
И прекрасен, как детский рисунок.
А раз так,
то - долой суету,
Прочь уныние, жалобы в шею!
...Я жива:
я старею, расту
И от горькой любви хорошею.
Татьяна Бек
Ползет подземный змей,
Ползет, везет людей.
И каждый — со своей
Газетой (со своей
Экземой!) Жвачный тик,
Газетный костоед.
Жеватели мастик,
Читатели газет.
Кто — чтец? Старик? Атлет?
Солдат? — Ни черт, ни лиц,
Ни лет. Скелет — раз нет
Лица: газетный лист!
Которым — весь Париж
С лба до пупа одет.
Брось, девушка!
Родишь —
Читателя газет.
Кача — «живет с сестрой» —
ются — «убил отца!» —
Качаются — тщетой
Накачиваются.
Что для таких господ —
Закат или рассвет?
Глотатели пустот,
Читатели газет!
Газет — читай: клевет,
Газет — читай: растрат.
Что ни столбец — навет,
Что ни абзац — отврат…
О, с чем на Страшный суд
Предстанете: на свет!
Хвататели минут,
Читатели газет!
— Пошел! Пропал! Исчез!
Стар материнский страх.
Мать! Гуттенбергов пресс
Страшней, чем Шварцев прах!
Уж лучше на погост, —
Чем в гнойный лазарет
Чесателей корост,
Читателей газет!
Кто наших сыновей
Гноит во цвете лет?
Смесители кровей,
Писатели газет!
Вот, други, — и куда
Сильней, чем в сих строках!
Что думаю, когда
С рукописью в руках
Стою перед лицом
— Пустее места — нет! —
Так значит — нелицом
Редактора газетной нечисти.
Я ЧУВСТВУЮ ТВОЁ КРЫЛО...
Возьми меня с собою в сад,
где много солнца, много света
Где,много лет тому назад,
душа пьянела от рассвета
Где много птиц,на птичий лад,
творят своей любви рулады
Возьми меня с собою в сад,
другого сада мне ненадо...
Где ночь встречается с зарёй
Где горизонт лучист и ярок
Где небо рядышком с землёй
В янтарных звёздах,как подарок
Я знаю,лето отцвело,
Но,только за пределом сада,
Я чувствую твоё крыло
А сад везде, когда мы рядом
Валентина Юнг-Орлова
Вот девушка, едва развившись,
Еще не потупляясь, не краснея,
Непостижимо черным взглядом
Смотрит мне навстречу.
Была бы на то моя воля,
Просидел бы я всю жизнь в Сеттиньяно,
У выветрившегося камня Септимия Севе'ра.
Смотрел бы я на камни, залитые солнцем,
На красивую загорелую шею и спину
Некрасивой женщины под дрожащими тополями.
15 мая 1909
Settignano
ОСТНУСЬ СВЕТОМ
Я для тебя останусь светом -
Дыханьем юности твоей.
Я для тебя останусь летом,
цветущим, с запахом полей.
Когда тебе придется туго,
Под тяжестью прожитых лет,
Иди из замкнутого круга,
Где ты и поле, там, где свет...
И тишина уймёт усталость,
Росой печали отмывая.
Лето с тобой, оно осталось
и в нём, твоя вода живая -
Я для тебя останусь светом...
К нему не надо ревновать.
Я для тебя останусь летом,
Умевшим помнить и прощать.
Валентина Юнг-Орлова
О, эти февральские вьюги,
белесый мятущийся мрак,
стенанья и свист по округе,
и — по пояс в снег, что ни шаг...
О, эти ночные прогулки,
уходы тайком со двора,
дремучей души закоулки,
внезапных открытий пора.
Томящее нас ощущенье,
что вдруг — непонятно, темно —
раздельное мыслей теченье
вливается в русло одно.
И все растворяется в мире
кипящих лесов и снегов,
и счастье все шире и шире,
и вот уже нет берегов!
Вероника Тушнова
Еще и холоден и сыр
Февральский воздух, но над садом
Уж смотрит небо ясным взглядом,
И молодеет божий мир.
Прозрачно-бледный, как весной,
Слезится снег недавней стужи,
А с неба на кусты и лужи
Ложится отблеск голубой.
Не налюбуюсь, как сквозят
Деревья в лоне небосклона,
И сладко слушать у балкона,
Как снегири в кустах звенят.
Нет, не пейзаж влечет меня,
Не краски жадный взор подметит,
А то, что в этих красках светит:
Любовь и радость бытия.
Иван Бунин
Февраль. Холодные стихи.
Слова, подтаяв, ждут доводки.
Давай серьёзно, без хи-хи
сегодня выпьем белой водки.
Прозрачной, страшной, как любовь,
берущей за душу, как песня!
Февраль, стихи - огрызки слов.
Идей заиндевевших плесень,
труха осклизлая идей...
И ложь в зубах: "Люблю... лю-дей..."
Глеб Горбовский
serg1969
01.02.2011, 22:48
А что же будет дальше, что же дальше?
Уже за той чертой, за тем порогом?
А дальше будет фабула иная
и новым завершится эпилогом.
И, не чураясь фабулы вчерашней,
пока другая наново творится,
неповторимость этого мгновенья
в каком-то новом лике отразится.
И станет совершенно очевидным,
пока торится новая дорога,
что в эпилоге были зерна
и нового начала и пролога.
И снова будет дождь бродить по саду,
и будет пахнуть сад светло и важно.
А будет это с нами иль не с нами -
по существу, не так уж это важно.
И кто-то вскрикнет: - Нет, не уезжайте!
Я пропаду, пущусь за Вами следом!..
А будет это с нами иль с другими -
в конечном счете, суть уже не в этом.
И кто-то от обиды задохнется,
и кто-то от восторга онемеет...
А будет это с нами или с кем-то -
в конце концов, значенья не имеет....
Юрий Левитанский
Ночь, улица, фонарь, аптека,
Бессмысленный и тусклый свет.
Живи еще хоть четверть века -
Все будет так. Исхода нет.
Умрешь - начнешь опять сначала
И повторится все, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь.
10 октября 1912
Александр Блок.
Сергей Есенин
ПИСЬМО К ЖЕНЩИНЕ
Вы помните,
Вы всё, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел -
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму -
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь -
Корабль в плачевном состоянье.
Земля - корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я,
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был -
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий...
Теперь года прошли.
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был,
И что со мною сталось!
Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне...
Я знаю: вы не та -
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
Сергей Есенин.
Michelle_
02.02.2011, 11:56
М.Ю. Лермонтов
ДУМА
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее -- иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию -- презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты -- его паденья час!
Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.
Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства --
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.
Юрий Олеша
Бульвар
Из цикла «Стихи об Одессе»
На небе догорели янтари,
И вечер лег на синие панели.
От сумерек, от гаснущей зари
Здесь все тона изящной акварели…
Как все красиво… Над листвой вдали
Театр в огнях на небе бледно-алом.
Музей весь синий. Сумерки прошли
Между колонн и реют над порталом…
Направо Дума. Целый ряд колонн
И цветники у безголосой пушки.
А дальше море, бледный небосклон
И в вышине окаменелый Пушкин…
Над морем умолкающий бульвар
Уходит вдаль зеленою дорогой.
А сбоку здания и серый тротуар,
И все вокруг недостижимо-строго.
Здесь тишина. И лестница в листве
Спускается к вечернему покою…
И строго все: и звезды в синеве,
И черный Дюк с простертою рукою.
Одесса, 1917
Стих кочует по форумным темам: из вязания в проблемы с зачатием-2, а оттуда я решила его сюда поместить. Автора не знаю, разместила пользователь Санти
"Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток
Я свяжу тебе жизнь,
Не солгу ни единой петли…
Я свяжу тебе жизнь
Где узором по полю молитвы…
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви…
Я свяжу тебе жизнь
Из веселой меланжевой пряжи,
Я свяжу тебе жизнь
И потом от души подарю.
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь,
Чтоб связать тебе жизнь
Я тайком распускаю свою… "
Валентина Беляева
Леонид Мартынов
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Ушел он рано вечером,
Сказал:- Не жди. Дела...
Шел первый снег. И улица
Была белым-бела.
В киоске он у девушки
Спросил стакан вина.
"Дела...- твердил он мысленно,-
И не моя вина".
Но позвонил он с площади:
-Ты спишь?
-Нет, я не сплю.
-Не спишь? А что ты делаешь?-
Ответила:
-Люблю!
...Вернулся поздно утром он,
В двенадцатом часу,
И озирался в комнате,
Как будто бы в лесу.
В лесу, где ветви черные
И черные стволы,
И все портьеры черные
И серые углы,
И кресла чернобурые,
Толпясь, молчат вокруг...
Она склонила голову,
И он увидел вдруг:
Быть может, и сама еще
Она не хочет знать,
Откуда в теплом золоте
Взялась такая прядь!
Он тронул это милое
Теперь ему навек
И понял,
Чьим он золотом
Платил за свой ночлег.
Она спросила:
-Что это?
Сказал он:
-Первый снег!
cote d'Ivoire
02.02.2011, 16:25
Credo
Надоели потери.
Рознь религий — пуста,
В Магомета я верю
И в Исуса Христа.
Больше спорить не буду
И не спорю давно,
Моисея и Будду
Принимая равно.
Все, что теплится жизнью,
Не застыло навек…
Гордый дух атеизма
Чту — коль в нем человек.
Точных знаний и меры
В наши нет времена.
Чту любую я Веру,
Если Совесть она.
Только чтить не годится
И в кровавой борьбе
Ни костров инквизиций,
Ни ночей МГБ.
И ни хитрой дороги,
Пусть для блата она, —
Там под именем Бога
Правит Суд сатана.
Человек не бумага —
Стёр, и дело с концом.
Даже лгущий для блага —
Станет просто лжецом.
Бог для сердца отрада,
Человечья в нем стать.
Только дьяволов надо
От богов отличать.
Могший верить и биться,
Той науке никак
Человек обучиться
Не сумел за века.
Это в книгах и в хлебе
И в обычной судьбе.
Чёрт не в пекле, не в небе —
Рядом с Богом в тебе.
Верю в Бога любого
И в любую мечту.
В каждом — чту его Бога,
В каждом — чёрта не чту.
Вся планета больная…
Может, это — навек?
Ничего я не знаю.
Знаю: Я человек.
Наум Коржавин
Лиса Алиса
02.02.2011, 18:02
Дозор
тебя послали стоять в дозоре сказали жди
а сами взяли свернули лагерь убрались вон
а ты стоишь отморозил пальцы да хрип в груди
и жизнь уходит как сон с ванессою паради
и только небо пустое небо а в нем грифон
оркестры стихли давно молчат мориа и ласт
и музам вновь приказал заткнуться гражданский долг
морозный воздух кипящий разум хрустящий наст
а ты отброшен поскольку время бросать балласт
и самый близкий тебе товарищ тамбовский волк
металл с которым ты делишь долю к плечу примёрз
ты лишь пылинка ты черный росчерк среди нигде
приказ стоять это твой единственный тур де форс
и нет на свете ни чашки чая ни группы doors
земляне взяли да улетели к другой звезде
и слишком поздно чтоб можно было себя спасти
тебе как каю попали в сердце кусочки льда
зачем молиться коль ты у господа не в чести
и что забавно ты мог бы плюнув на всё уйти
когда сумел бы понять зачем и понять куда
Александр Габриэль
Лиса Алиса
02.02.2011, 18:09
Она никогда не знает, как надолго он исчезнет опять.
Всё в ней кричит – не надо его отпускать!
Но она как будто спокойна, или просто делает вид,
И не звонит.
Он каждый раз выселяет её из мыслей своих и стихов,
Тщательно забывает запах её духов,
Он думает: «Господи-Боже, если твой приговор таков,
То я готов!»
Проходит надцатый месяц, никто не идёт ко дну.
Они, как упрямые дети, всё играют в эту войну.
И говорят друг другу: «Хватит, я долго не протяну!»
А сверху на них смотрят и думают:
- Ну-ну…
© Copyright: Елена Касьян
Лиса Алиса
02.02.2011, 18:11
Где ты, где ты, мой ангел-спаситель?
На меня войной идут легионы,
Или, может, наш с тобой сочинитель
Прописал тебе другие законы
И теперь ты на меня и не смотришь
(Выбиралась же сама многократно).
С сочинителями разве поспоришь…
Я немного продержусь ещё, ладно.
Где ты, где ты, мой ангел-защитник?
Выводи меня скорей из осады.
Моё небо рвут из рук, как полтинник.
Всё до капли отдаю – им же надо!
Им же надо… ну берите, тяните,
Наливайте ваши чашки и плошки…
Где ты, где ты, мой ангел-хранитель,
Сохрани меня хотя бы немножко.
Просто за руку возьми ненадолго,
Просто несколько минут отдышаться.
И просить-то не научена толком,
А не просишь – так чего и стараться.
Но я знаю, хоть один да услышит,
И слетит в мою смешную обитель,
И обнимет, скажет: «Девочка, тише,
Не волнуйся, я твой ангел-мучитель…»
© Copyright: Елена Касьян
ДЕКАБРЬ
Мы соблюдаем правила зимы.
Играем мы, не уступая смеху,
и, придавая очертанья снегу,
приподнимаем белый снег с земли.
И, будто бы предчувствуя беду,
прохожие толпятся у забора,
снедает их тяжелая, забота:
а что с тобой имеем мы в виду.
Мы бабу лепим, только и всего.
О, это торжество и удивленье,
когда и высота и удлиненье
зависят от движенья твоего.
Ты говоришь:-Смотри, как я леплю.-
Действительно, как хорошо ты лепишь
и форму от бесформенности лечишь.
Я говорю: - Смотри, как я люблю.
Снег уточняет все свои черты
и слушается нашего приказа.
И вдруг я замечаю, как прекрасно
лицо, что к снегу обращаешь ты.
Проходим мы по белому двору,
мимо прохожих, с выраженьем дерзким.
С лицом таким же пристальным и детским,
любимый мой, всегда играй в игру.
Поддайся его долгому труду,
о моего любимого работа!
Даруй ему удачливость ребенка,
рисующего домик и трубу.
Белла Ахмадулина
Лиса Алиса
02.02.2011, 18:24
ре-she-мость
Вместо слов только вязкая горечь -
Так дичает бессильная нежность.
И неважно, чем явится вскоре
То, что брошено было небрежно,
То, что нынче - не приторней перца,
Мимолётно, как дымные кольца...
Слышишь - хрустнуло что-то у сердца?
Это обруч на нём -
рас...
ко...
лол...
ся...
© Ветер Мой
Лиса Алиса
02.02.2011, 18:26
этюд
Город был как чудной этюд,
Воплощённый в цветастой смальте.
Мы читали стихи дождю,
Умиравшему на асфальте,
И безумно влюблялись в жизнь,
Ощущая, как над бульваром
Дышит ядерной смесью высь
Из нарциссов и перегара.
© Ветер Мой
Лиса Алиса
02.02.2011, 18:28
Бестелесная Гретхен
Ты, наверно, ещё не заметил, что взрослые врали:
Мол, отец нас отыщет, пока не случилось беды.
Он слепой. Наши крошки ему - точно азбука Брайля.
Потому он сумеет спасти только наши следы.
Ночь опустится раньше, чем кончатся все сигареты
И прошепчет тебе, улыбнувшись ущербной луной:
Здравствуй, маленький Ганс, я твоя беспробудная Гретхен...
Слышишь, маленький Ганс? Я твоя некрасивая Гретхен...
Тише, маленький Ганс... Я твоя бестелесная Гретхен
с ампутированной душой.
© Ветер Мой
Лиса Алиса
02.02.2011, 18:29
Interlude
Ты просто бредишь, девочка моя.
И если так, тогда я тоже брежу.
Ведь не задеть случается всё реже
За этой жизни острые края.
Ты не взрослеешь?
Это ерунда.
Я тоже не взрослею - я старею.
Ты просто мёрзнешь.
Поиск панацеи
Завёл тебя куда-то не туда.
Но, надевая тонкое пальто,
Скорбеть о лете - глупое кокетство.
От холода всегда найдётся средство.
От холодности не спасёт ничто.
Ведь ты - не я - пока ещё жива.
Так завари зелёный чай покрепче.
Ты бредишь, хоть от этого не легче.
Ты просто...
*тссс...*
убей в себе слова.
© Ветер Мой
serg1969
02.02.2011, 18:39
У нас опять зима. Снега идут кругами,
свершая без конца свой мерный хоровод.
И словно сметено былое в урагане,
укрыто под снегами и вновь не оживёт.
Уже не зазвонят разрушенные башни,
и шёпотом домашним не скажутся слова.
И женщины мои живут тоской вчерашней.
Не так уж это страшно, как кажется сперва.
У нас опять зима. Лишь горькие известья
напомнят иногда о том, что не сбылось.
И прежние друзья находятся в отъезде.
Ещё как будто вместе. Уже как будто врозь.
А письма и стихи, разбуженные ночью,
разорванные в клочья, возводят миражи.
И женщины мои являются воочью,
подобны многоточью - ни истины, ни лжи.
У нас опять зима. И снова в изголовье
бессонная свеча то вспыхнет, то замрёт.
Но как себя ни тешь придуманной любовью,
а дряхлое зимовье рассыплется вот-вот,
как карточный дворец. Ветрами снеговыми
разносят моё имя пространства зимней тьмы.
И женщины мои уходят за другими,
становятся чужими. До будущей зимы......
Михаил Щербаков
Лиса Алиса
02.02.2011, 18:56
В Одессе пока нет снега, есть только ветер, пронизывающий до ключиц.
Ты говоришь о том, что завтра рано вставать с утра.
Я молчу, а ты, пожалуйста, не молчи,
Прощай меня каждый раз, когда сам не прав,
А если уйдешь, оставь на столе ключи.
В Одессе пока нет снега, есть вязкий туман, горький запах горелых листьев.
Я молчу, когда мне хочется слишком многое рассказать,
От крика хрипеть, от слов твоих не зависеть.
Ты говоришь: не надо смотреть назад,
Если захочешь, просто хоть раз приснись мне.
В Одессе пока нет снега, только холодный дождь по ночам моросит чуть-чуть.
Шумно: соседи ссорятся, хмурые мамы внизу кричат.
Ты сонно водишь пальцами по плечу.
Я задыхаюсь рифмами, когда не знаю, с чего начать,
Когда не знаю, как не расплакаться - я молчу.
В Одессе пока нет снега, есть зимнее небо, но ветер еще осенний.
И здесь у меня закончились все слова,
Остался вечер, короткая ночь с субботы на воскресенье,
Раннее утро и незастеленная кровать.
И я молчу, как будто в молчании моем - спасенье.
И я молчу о том, как тебя мне хочется целовать.
Ксения Александрова
АЭРОПОРТ
Ничего из этого не выйдет,
Разве что беда произойдет.
В зале ропот - отложили вылет,
Радио пургу передает.
Между нами - снежные заносы
И ветров январских перехлест.
Небеса черны, простоволосы:
Ни луны, ни месяца, ни звезд.
Запах одиночества, транзита,
Разговор без устали и смех...
Все у всех нарушено, разбито.
Почему-то легче, что у всех...
Татьяна Бек
О, женщина, летающая трудно!
Лицо твое светло, жилище скудно.
На улице темно, но многолюдно.
Ты смотришься в оконное стекло.
О, женщина, глядящая тоскливо!
Мужчина нехорош, дитя сопливо...
Часы на кухне тикают сонливо -
Неужто твоё время истекло?
О, женщина, чьи крылья не жалели!
Они намокли и отяжелели...
Ты тащишь их с натугой еле-еле,
Ты сбросить хочешь их к его ногам...
Но погоди бросать еще, чудачка, -
Окончится твоя земная спячка;
О, погоди, кухарка, нянька, прачка -
Ты полетишь к сладчайшим берегам!
Ты полетишь над домом и над дымом,
Ты полетишь над Прагой и над Римом.
И тот еще окажется счастливым,
Кто издали приметит твой полёт...
Пусть в комнатке твоей сегодня душно,
Запомни - ты прекрасна, ты воздушна,
Ты только струям воздуха послушна -
Не бойся, всё с тобой произойдёт!
Вероника Долина
Michelle_
02.02.2011, 19:40
М.Ю. Лермонтов
В АЛЬБОМ
(Из Байрона)
Как одинокая гробница
Вниманье путника зовет,
Так эта бледная страница
Пусть милый взор твой привлечет.
И если после многих лет
Прочтешь ты, как мечтал поэт,
И вспомнишь, как тебя любил он,
То думай, что его уж нет,
Что сердце здесь похоронил он.
* * *
Великий муж! здесь нет награды,
Достойной доблести твоей!
Ее на небе сыщут взгляды
И не найдут среди людей.
Но беспристрастное преданье
Твой славный подвиг сохранит,
И, услыхав твое названье,
Твой сын душою закипит.
Свершит блистательную тризну
Потомок поздний над тобой
И с непритворною слезой
Промолвит: "Он любил отчизну!"
Michelle_
02.02.2011, 19:42
Тот же автор (простите, ежели не в тему)
Тот самый человек пустой,
Кто весь наполнен сам собой.
Поэтом (хоть и это бремя)
Из журналиста быть тебе не суждено;
Ругать, и льстить, и лгать в одно и то же время,
Признаться -- очень мудрено!
Душевная цыганочка
Дырочки в душе пробью,
Петельки – снаружи,
Я по жизни не люблю,
Чтобы лезли в душу
И замочек навесной
В петельки прилажу…
Не носи, беда, за мной
Тяжкую поклажу.
Смуту с корнем выдерну,
Ставенки навешу,
Чтоб не зябла на ветру,
Чтоб болела реже.
На стены накину ей
Белые одежды,
Чтобы было посветлей,
Посветлей, чем прежде.
Стану мирно поживать
В горнице ль, в светлице,
Всем на свете наплевать,
Что мне в ночь не спится.
Пообсудят так и сяк,
Мол, живу неверно…
Хлопну дверью об косяк…
Эх, расшалились нервы.
Мысли в небо отпущу –
Пусть летят свободно,
Кто-то скажет, что грешу,
Богу неугодна…
Разлетится вороньё
Чёрными кругами…
Лезет в душу мне ворьё
Грязными руками.
Дырочки в душе пробью,
Петельки – снаружи,
Я по жизни не люблю,
Чтобы лезли в душу…
Нервов расплету клубок
Да свяжу кольчугу…
Лучший враг сегодня смог
Стать мне злейшим другом…
И.Орищенко
Michelle_
02.02.2011, 21:22
Сурово и важно
Ветки скрипят на весу.
Как деревьям не страшно
Ночью одним в лесу?
Валится тучи темная башня,
А им не страшно!
Птица ночная крикнет протяжно,
А им не страшно!
Ветром они ошарашены,
А им не страшно!
Только вздохнут тяжко,
Да месяц блеснет – стекляшка,
Словно смахнет слезу.
Как деревьям не страшно
Ночью, одним, в лесу?
А может – не в силах сдвинуться
И потому стоят, не бегут,
А я вот живу в гостинице,
А зачем – понять не могу.
Гостиница многоэтажна,
И мне в гостинице страшно.
Кругом какие-то темные шашни –
Страшно!
Заревом красным окно закрашено –
Страшно!
И чего я мытарюсь?
Пойду к нотариусу,
Постучу в дверь его.
Войду и скажу:
– Я хочу быть деревом!
Я хочу, чтобы было заверено,
Что такой-то, такой-то – дерево
И отказался от человеческих прав.
В зелень себя разубрав,
Он теперь стоит у ручья
На страже.
И ему по ночам
Не страшно.
Иван Елагин
Жеводанский Зверь
03.02.2011, 01:32
Дом пустеет, когда тебя нету.
Стынут стены. Сдвигается стол.
Окна тянутся створками к свету.
И от горя шатается пол.
Каждый угол разлукой распорот.
Даже дверь холодна, будто лед.
Скоро сумерки лягут на город.
И еще один вечер придет.
Мотоциклы несутся, зверея.
Время мчит, закусив удила.
Приходи же скорее, скорее.
Где ты нынче так долго была?
Я зову не к суду, не к ответу,
Пусть минует нас эта беда.
Дом пустеет, когда тебя нету.
Стены стынут. И плачет вода.
Сергей Островой
Догнать. Вернуть.
Бежать по следу.
Убить разлуку, как врага.
А после — праздновать победу,
Как празднует весну тайга.
Совсем не задавать вопросов
И не заглядывать вперёд,
А просто ринуться с откоса
Туда, куда судьба зовёт.
И за одно дыханье рядом
Совсем легко полезть в петлю.
Вступить в единоборство с адом.
Вот так, я, Господи, люблю!
Ольга Бондаренко
«Белое покрывало»
Мориц Гартман
Позорной казни обреченный,
Лежит в цепях венгерский граф.
Своей отчизне угнетенной
Хотел помочь он: гордый нрав
В нем возмущался; меж рабами
Себя он чувствовал рабом –
И взят в борьбе с могучим злом,
И к пЕтле присужден врагами.
Едва двадцатая весна
Настала для него — и надо
Покинуть мир! Не смерть страшна:
Больному сердцу в ней отрада!
Ужасно в пЕтле роковой
Средь людной площади качаться...
Вороны жадные слетятся,
И над опальной головой
Голодный рой их станет драться.
Но граф в тюрьме, в углу сыром,
Заснул спокойным, детским сном.
Поутру, грустно мать лаская,
Он говорил: «Прощай, родная!
Я у тебя дитя одно;
А мне так скоро суждено
Расстаться с жизнью молодою!
Погибнет без следа со мною
И имя честное мое.
Ах, пожалей дитя свое!
Я в вихре битв не знал боязни,
Я не дрожал в дыму, в огне;
Но завтра, при позорной казни,
Дрожать как лист придется мне».
Мать говорила, утешая:
«Не бойся, не дрожи, родной!
Я во дворец пойду, рыдая:
Слезами, воплем и мольбой
Я сердце разбужу на троне...
И поутру, как поведут
Тебя на площадь, стану тут,
У места казни, на балконе.
Коль в черном платье буду я,
Знай — неизбежна смерть твоя...
Не правда ль, сын мой, шагом смелым
Пойдешь навстречу ты судьбе?
Ведь кровь венгерская в тебе!
Но если в покрывале белом
Меня увидишь над толпой,
Знай — вымолила я слезами
Пощаду жизни молодой.
Пусть будешь схвачен палачами –
Не бойся, не дрожи, родной!»
И графу тихо, мирно спится,
И до утра он будет спать...
Ему всё на балконе мать
Под белым покрывалом снится.
Гудит набат; бежит народ...
И тихо улицей идет,
Угрюмой стражей окруженный,
На площадь граф приговоренный.
Все окна настежь. Сколько глаз
Его глазами провожает,
И сколько женских рук бросает
Ему цветы в последний раз!
Граф ничего не замечает:
Вперед, на площадь он глядит.
Там на балконе мать стоит —
Спокойна, в покрывале белом.
И заиграло сердцем в нем!
И к месту казни шагом смелым
Пошел он... с радостным лицом
Вступил на пОмост с палачом...
И ясен к петле поднимался...
И в самой петле — улыбался!...
Зачем же в белом мать была?
О, ложь святая!.. Так могла
Солгать лишь мать, полна боязнью,
Чтоб сын не дрогнул перед казнью!
Ray_River
03.02.2011, 11:28
...Уж листья жёлтые опали;
скучали лысые луга...
Глядя в неведомые дали
собрались утки на юга...
ОтжИла летняя отрада!
Сгущались тучки вдалеке...
...Коровы нервно жались к стаду
в воспоминаньях о быке...
Так и не став душистым хлебом
гнилА пшеница во стогах;
...А на стога кончало небо,
дождями ливневыми, нах...
Напрягся воздух от Печали...
Сбежала в город детвора...
...И только местные БУХАЛИ,
забыв на поле трактора...
Как-будто всё уснуло в мире...
Завяли летние цветы...
...И в зябком дОщатом сортире
уж не читала Канта Ты!
И я... Как пойманный арканом,
за наспех собранным столом,
сидел с наполненным стаканом!
Грустил. И думал о БЫЛОМ...
...И будто чувствуя всё это,
пришли ко мне, проделав путь,
ещё ПЕЧАЛЬНЕЙ два Поэта,
что б тоже, малостью, взгрустнуть...
Как всё непросто в жизни, хИтро!
...Ведь ОСЕНЬ эту принял я -
лишь только ВЫГРУСТИВ ДВА ЛИТРА:
КАК НЕИЗБЕЖНОСТЬ БЫТИЯ...
СТАРАЯ ЖЕНЩИНА С АВОСЬКОЙ
А вот явленье грусти бесконечной,
хотя
на первый взгляд
и беспричинной.
На остановке где-нибудь конечной
старушка из автобуса выходит.
Ах, город,
эти новые дома,
керамика,
стекло,
и алюминий!
Какая пестрота и легкость линий
в меняющихся контурах его,
какая гамма цветосочетаний!
Здесь для примера я бы показал
Центральный, скажем, аэровокзал
или Дворец
для бракосочетаний,
куда подъехал свадебный кортеж
с девчонкою в одежде подвенечной...
Но вот картина грусти бесконечной,
когда старушка площадь переходит.
Ах, город,
все куда-то он спешит,
торопится на ярмарки,
на рынки,
на свадьбы,
на рожденья,
на поминки,
проглатывая прессу на ходу,
прижав к себе попутные покупки,
нет-нет еще косясь на мини-юбки,
как бы стыдясь,
что снова уличен
в приверженности к моде быстротечной...
Но вот картина грусти бесконечной,
и я едва не плачу в этот миг,
когда старушка площадь переходит,
в скрещенье всех событий мировых
шагает по дорожке пешеходной,
неся свою порожнюю авоську,
где, словно одинокий звук минорный
и словно бы воробушек озябший,
один лежит на донышке
лимон.
Юрий Левитанский
_Ole4ka_
03.02.2011, 17:24
Никогда ни о чем не жалейте
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку!
Если все, что случилось, нельзя изменить,
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось,
Иль о том, что случится не может уже...
Лишь бы озеро вашей души не мутилось,
Да надежды, как птицы парили б в душе.
Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам - усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что Вам не досталось ИХ БЕД.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте,
Но ведь песни берет он из Вашей души.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви...
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы!
© Андрей Дементьев
Ахматова Анна
Сжала руки под тёмной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?" -
От того, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Всё, что было. Уйдёшь, я умру".
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру".
Ахматова Анна
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,--
Пусть в жуткой тишине сливаются уста,
И сердце рвется от любви на части.
И дружба здесь бессильна, и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.
Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие -- поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.
...Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе,
Где вечные сумерки
И вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице —
Тонкий звон
Старинных часов — как капельки времени.
И иногда, по вечерам, из какой—нибудь мансарды
Флейта,
И сам флейтист в окне.
И большие тюльпаны на окнах.
И может быть, Вы бы даже меня не любили...
=========
Посреди комнаты — огромная изразцовая печка,
На каждом изразце — картинка:
Роза — сердце — корабль. —
А в единственном окне —
Снег, снег, снег.
Вы бы лежали — каким я Вас люблю: ленивый,
Равнодушный, беспечный.
Изредка резкий треск
Спички.
Папироса горит и гаснет,
И долго — долго дрожит на ее краю
Серым коротким столбиком — пепел.
Вам даже лень его стряхивать —
И вся папироса летит в огонь.
М. Цветаева
10 декабря 1916
Ночной разговор
-- Мой конь притомился, стоптались мои башмаки.
Куда же мне ехать? Скажите мне, будьте добры.
-- Вдоль Красной реки, моя радость, вдоль Красной реки,
до Синей горы, моя радость, до Синей горы.
-- А где ж та река, та гора? Притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда?
-- На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь,
езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда.
-- А где же тот ясный огонь, почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом...
-- Фонарщик был должен зажечь, да фонарщик тот спит,
фонарщик-то спит, моя радость, а я ни причем.
И снова он едет один без дороги во тьму.
Куда же он едет, ведь ночь подступила к глазам!..
-- Ты что потерял, моя радость? -- кричу я ему.
А он отвечает: -- Ах, если б я знал это сам!
1962
Булат Окуджава
Эта женщина такая:
ничего не говорит,
очень трудно привыкает,
очень долго не горит.
Постепенно, постепенно
поднимается, кружа
по ступеням, по ступеням
до чужого этажа.
До далекого, чужого,
до заоблачных высот...
и, прищурясь, смотрят жены,
как любить она идет,
как идет она — не шутит,
хоть моли, хоть не моли...
И уходят в норы судьи
коммунальные мои.
Булат Окуджава
serg1969
03.02.2011, 22:44
Тебе ещё самой не верится,
Что этот мир – твоё владение,
Что сказки выпорхнули птицами
С давно нечитанных страниц -
Найдётся принц (куда он денется!),
Сплетутся явь и сновидения,
Лишь Ночь с пушистыми ресницами
Коснётся клавиш половиц.
Вползут туманы белой ватою
В низины, поймы и овражины,
Кузнечик грустный и воспитанный
Достанет скрипку и смычок,
А мышь окажется крылатою,
И будут звуки так отлажены,
Что лес, насквозь луной пропитанный,
Отдаст хрустальный башмачок.
А за окном от беспросветности
Кому-то страшно неприкаянно,
И только ты, принцесса юная,
Глядишь с улыбкой в эту ночь,
Ведь это лишь для Вашей Светлости
Звенит так тонко и отчаянно
Душа Вселенной звёздно-струнная,
В тебе увидевшая дочь.
И значит всё у ног Высочества –
Любовь, удача, и свершения,
Поймает зеркальце заветное
Лукавый блеск весёлых глаз,
Отставку примет одиночество,
Погода сменится осенняя,
И будет чувство безответное
Всегда не здесь и не сейчас.
И каблучком по твёрдой плоскости
Пойдут считать себя мгновения,
И отражения застенчиво
Твой нарисуют силуэт,
В твоей походке столько лёгкости,
Что все замрут от восхищения -
В себя поверившая женщина,
Тебя теперь прекрасней нет…
Юрий Егоров
О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.
blagoroden_don
04.02.2011, 08:29
Любимая, спи
Звёзды — искры огня,
он утром восстанет и вновь разгорится,
ты ночь пережди на плече у меня,
а завтра проснёшься — и жизнь повторится.
Конечно, иначе, конечно, и нам
достанется роль в этом действии странном,
ты глазки закрой — и пускай детским снам
послужат они и щитом и экраном.
А страшно случится — проснись — я с тобой,
И — что бы там ни было — сгинет, отпрянет,
И сон себе выберешь новый, любой,
и он не разбудит тебя, не обманет.
Спи,
ветер опять что-то ищет в снегу,
и кружит его, и крылом машет чёрным…
Любимая, спи, я твой сон берегу
любовью и телом, любви посвящённым.
Ты всегда и всюду странно
Очаровываешь взоры.
Я люблю твой взгляд туманный,
Я люблю твои укоры...
Голос твой звучит порывом,
То насмешливо, то звонко,
То волшебным переливом,
Будто детский смех ребенка.
А когда опустишь очи,
Близость сердца сердцем чуя,
Я готов во мраке ночи
Умереть от поцелуя...
Александр Блок
Сергей Есенин
Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
О возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.
Я сердцем никогда не лгу,
И потому на голос чванства
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством.
Пора расстаться с озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею брагой.
И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой ивы,
Чтоб я готов был и встречал
Его приход неприхотливый.
Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными - кладбища и хаты.
Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.
Пой же, пой. На проклятой гитаре
Пальцы пляшут твои в полукруг.
Захлебнуться бы в этом угаре,
Мой последний, единственный друг.
Не гляди на ее запястья
И с плечей ее льющийся шелк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашел.
Я не знал, что любовь - зараза,
Я не знал, что любовь - чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Пой, мой друг. Навевай мне снова
Нашу прежнюю буйную рань.
Пусть целует она другова,
Молодая красивая дрянь.
Ах постой. Я ее не ругаю.
Ах, постой. Я ее не кляну.
Дай тебе про себя я сыграю
Под басовую эту струну.
Льется дней моих розовый купол.
В сердце снов золотых сума.
Много девушек я перещупал,
Много женщин в углах прижимал.
Да! есть горькая правда земли,
Подсмотрел я ребяческим оком:
Лижут в очередь кобели
Истекающую суку соком.
Так чего ж мне ее ревновать.
Так чего ж мне болеть такому.
Наша жизнь - простыня да кровать.
Наша жизнь - поцелуй да в омут.
Пой же, пой! В роковом размахе
Этих рук роковая беда.
Только знаешь, пошли их ...
Не умру я, мой друг, никогда.
1922
Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам?
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Я три дня и три ночи искал ваш умьт,
Тучи с севера сыпались каменной грудой.
Слава ему! Пусть он даже не Петр!
Чернь его любит за буйство и удаль.
Я три дня и три ночи блуждал по тропам,
В солонце рыл глазами удачу,
Ветер волосы мои, как солому, трепал
И цепами дождя обмолачивал.
Но озлобленное сердце никогда не заблудится,
Эту голову с шеи сшибить нелегко.
Оренбургская заря красношерстной верблюдицей
Рассветное роняла мне в рот молоко.
И холодное корявое вымя сквозь тьму
Прижимал я, как хлеб, к истощенным векам.
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Монолог Хлопуши. С. Есенин
Из "Литовского дивертисмента"
Dominikanaj *
Сверни с проезжей части в полу-
слепой проулок и, войдя
в костел, пустой об эту пору,
сядь на скамью и , погодя,
в ушную раковину Бога,
закрытую для шума дня,
шепни всего четыре слога:
- Прости меня.
______ 1971 И. Бродский
Из "Венецианских строф (2)"
VIII
Я пишу эти строки, сидя на белом стуле
под открытым небом, зимой, в одном
пиджаке, поддав, раздвигая скулы
фразами на родном.
Стынет кофе. Плещет лагуна, сотней
мелких бликов тусклый зрачок казня
за стремленье запомнить пейзаж, способный
обойтись без меня.
1982
Из цикла жизнь
4.
Нужен… Не нужен… Нужен
Память дождя по лужам…
Память по прошлой ласке…
Дырочки в мокрой ряске…
Город опять простужен,
Плавится в серой краске.
Жидкий кусочек неба…
Жалкий оборвыш леса…
Сцена дождливой пьесы.
Будет… Не будет…Не был…
Не отделить от плевел
Зёрн, не имевших веса…
8.
Скрещение путей и перепутий…
Сцепление событий и судеб…
И это все, что было: тени – люди,
Геенна – рай, идиллия – вертеп.
Всей несопостовимостью сравненья,
Всей краткосовременностью мечты
Мы проклинаем чудные мгновенья,
Застывшие в потоке суеты.
И это все, что нам дано от века –
Как страх потустороннего в глазах,
Как кашель истерического смеха
Над трупом птицы в черных проводах.
9.
Я так долго мечтал о волшебной зиме,
Где сплетаются инеем ветви берез,
Где ночами по бело-небесной земле
Бродит в дымке тумана младенец Христос…
Только гаснут и гаснут в ночи фонари,
И не падает с неба рождественский свет.
И брожу одиноко до серой зари
Бесконечные тысячи прожитых лет,
И роняю ненужные строчки стиха,
Прожигая накатанный временем лед…
А былая мечта так теперь далека,
Что ни болью, ни пошлостью не прорастет.
10.
Прозябаю в беспечных мирах,
Не дарующих в сети улова.
И несу недоступное слово
На своих непослушных губах.
И немею, не смея солгать
В этой тщетности моря и неба.
Только верю, что ждет меня мать
В доме с запахом рыбы и хлеба.
11.
Татуировки лиц по тающему снегу,
Листки страниц со смытыми стихами,
И волны, налетевшие с разбегу
На равнодушно застывающие камни. –
Как эти весны все-таки похожи,
Хотя бы тем, что в след приходит осень.
Бредет с зонтом рассеянный прохожий,
И серый дождь листву с деревьев косит.
Сквозь время осторожными шагами –
В двух измереньях – жизнь проходит мимо.
И мы бредем, бредем под небесами,
И дождь смывает опечатки грима.
13.
Белая… Белая… быль…
Веток заснеженных вязь…
Крыльями взвивши ковыль
Дикая жуть пронеслась.
Только опять тишина…
Давит непонятый страх…
Стылая голубизна
В остекленевших глазах.
Белая… Белая… ночь…
Точки ворон на снегу…
Я – высоты превозмочь –
Падаю – не могу –
В шепот и страх ковылей,
В шорохи черных ворон,
В память – могилу степей –
Собственных похорон.
Белая…Белая… жуть…
Темные образа…
Тянется млечный путь…
Катится санный путь…
Нет лишь пути назад…
Белая… белая боль
В белых твоих глазах.
17.
Открещиваясь от испуга,
Живу как на душу положит:
Перебиваю хлеб у друга,
Случайным дорожа прохожим.
Дитя слепого парадокса,
Агент пустынных общежитий,
Взрываюсь тысячей вопросов,
Давно не делая открытий.
Сдыхаю в остроте момента,
Завидую чужой удаче.
Несу свой ранг интеллигента.
Живу… И не могу иначе.
18.
Витрин застывшее стекло –
Осколки дня в потоке ночи.
Слюдою небо отекло
На город, каменевший в корчах.
Здесь век, как год, пройдет незрим,
И на скрижалях запустенья
Разложит нищий пилигрим
Судьбы распавшиеся звенья.
19.
Крещенье… А мороза нет как нет.
Полунепрожит день, с другими схожий.
И ясен несложившийся сюжет
В глазах неторопящихся прохожих.
Они ошиблись, это не январь;
Не потому ли кажется им странным,
Что серый дворник отложил тропарь
И сыплет соль в проталинные раны.
20.
Праздник кончится, как зимний запах леса.
Боль сгорит, как снег в дыму апреля.
Серый город встанет, будто пьеса
Под скупым пером метрдотеля.
Если в этот миг придет расплата
И костры стихов задушит слякоть –
Это значит, в славе Герострата,
Век мой, ты пришел меня оплакать.
……………………………………..
……………………………………..
……………………………………..
……………………………………..
21.
Чем громче крик, тем явственней в нем фальшь.
В твоих глазах я вдруг увидел небо.
Я вдруг услышал: все на свете немо.
И разлюбил язык невнятный наш.
Но тысячи другим невнятных строк
Живут в тебе – и умирают в мире.
В базарной ругани, в святой строке псалтыри
Они тебе спасенье и упрек.
22.
Прощай до будущего мига, года, века…
Все эти поезда, такси, трамваи…
Пергаментом оборванного века
Крыло небес. И в этой раме птичьи стаи.
Я вечно меж тобой, землей и небом
Желанием взбесившегося духа.
На всей земле не хватит рыб и хлеба,
Чтоб весть благая моего коснулась слуха.
P.S.
Избавь меня от пошлых шуток,
От глупых игр, от книжных драм,
Излить оставшийся рассудок
В наивной злости эпиграмм.
Кто я ? что мир? Осенняя тревога
Строки, летящей по полю листа…
А дальше, дальше… только пустота.
И в пустоте звучащий голос Бога.
Иннокентий Анненский
СТАРАЯ УСАДЬБА
Сердце дома. Сердце радо. А чему?
Тени дома? Тени сада? Не пойму.
Сад старинный, всё осины - тощи, страх!
Дом - руины...Тины, тины что в прудах...
Что утрат-то!...Брат на брата...Что обид!...
Прах и гнилость...Накренилось...А стоит...
Чье жилище? Пепелище?... Угол чей?
Мертвой нищей логовище без печей..
Ну как встанет, ну как глянет из окна:
"Взять не можешь, а тревожишь, старина!
Ишь затейник! Ишь забавник! Что за прыть!
Любит древних, любит давних ворошить...
Не сфальшивишь, так иди уж... у меня
Не в окошке, так из кошки два огня.
Дам и брашна - волчьих ягод, белены...
Только страшно - месяц за год у луны...
Столько вышек, столько лестниц - двери нет...
Встанет месяц, глянет месяц - где твой след?..."
Тсс...ни слова... даль былого - но сквозь дым
Мутно зрима...Мимо, мимо...И к живым!
Иль истомы сердцу надо моему?
Тени дома? Шума сада? Не пойму...
Женщина рядом с тобой -
музыку, пламя, цветок -
все обнимает покой.
Если с тобой ее нет,
сходят с ума без нее
музыка, пламя и свет.
Хуан Рамон Хименес
Перевод М. Самаева
СПОКОЙСТВИЕ
Полночь, спасибо! Все замолкает...
Отдых какой, отрада какая!
Бриз над полями тихо летает.
Дышит спокойствием даль морская...
В небе застыла звездная стая,
трепетно-белая и золотая...
Полночь, как славно! Все замолкает...
Дремлют слова... Болтовня пустая
с губ простодушных, как днем, не слетает,
в скучные фразы звуки сплетая.
Рот запечатан. Отрада какая!
Полночь, спасибо! Все замолкает...
Видится мне страна колдовская,
разум, наполненный болью до края,
от повседневности отвлекая -
плач колокольный, толпа людская...
Вышел я в полночь... Все замолкает...
Ветер язычества, мир окрыляя,
веет повсюду. Дол населяют
древние мифы... Листья листая,
дуб шелестит прелюдию рая...
Полночь, спасибо! Все замолкает...
Отдых какой, отрада какая!
Хуан Рамон Хименес
Перевод Н. Горской
mothlight
04.02.2011, 22:43
Кира Шагрон. Белое-чёрное
Тонкая ложечка в сливочном йогурте –
Слева направо и справа налево.
Жизнью иду (вы, несчастья, не тронете?) -
Белая шахматная королева.
Жёсткое платье, корона тяжёлая.
Шлейф по квадратикам жизни волочится.
Внешне всегда беззаботно-весёлая,
Смело хожу куда нравится-хочется.
Белое-чёрное, чёрное-белое,
Диагональю, и прямо, и наискось.
Ну, ошибусь порой – что вам за дело, а?!
Я ж никогда вам в жилетку не плакалась.
Надо ль бояться ударов завистников -
Пушечных, пешечных, в спину и прочая?
Зря, недрузья, болтовнёю нечистою,
Злобными сплетнями жала вы точите.
Стану ли я из-за глупостей мучиться?
Вера в душе чьей-то злобой не выжжена.
Мат неудачам в три хода – получится.
Я – королева. Я всё-таки выживу.
mothlight
04.02.2011, 22:46
Нам некогда заглядывать
в глаза,
Встречая, видеть больше,
чем одежку,
И нас уже не трогает слеза,
Упавшая с ресниц не понарошку.
Нам некогда смотреть на облака,
Наивно и восторженно мечтая.
Мы много рассуждаем, но пока
Увы, мы не творим,
а вытворяем.
Совсем не замечая, как сердца
Устали от всех противостояний.
О, да, не разглядеть вблизи
лица,
Но мы не видим лиц
и с расстояний.
Мы видим только маски и тела,
Душе мы отвели такую малость.
Любовь уже так фальшью
обросла,
Что честной в ней осталась
только жалость.
И жизнь, как сумасшедшая
пурга,
Снежинками в ней кружат
наши даты,
И некогда нам вспомнить,
что снега
Растают обязательно когда-то.
Нам некогда заглядывать
в глаза,
Встречая, видеть больше,
чем одежку,
И нас уже не трогает слеза,
Упавшая с ресниц не понарошку.
Владимир Праслов
mothlight
04.02.2011, 22:48
ОНА
В своей бессовестной и жалкой низости,
Она как пыль сера, как прах земной.
И умираю я от этой близости,
От неразрывности ее со мной.
Она шершавая, она колючая,
Она холодная, она змея.
Меня изранила противно-жгучая
Ее коленчатая чешуя.
О, если б острое почуял жало я!
Неповоротлива, тупа, тиха.
Такая тяжкая, такая вялая,
И нет к ней доступа - она глуха.
Своими кольцами она, упорная,
Ко мне ласкается, меня душа.
И эта мертвая, и эта черная,
И эта страшная - моя душа!
1905
Зинаида Гиппиус
Петербургские строфы
Н. Гумилеву
Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.
Зимуют пароходы. На припеке
Зажглось каюты толстое стекло.
Чудовищна, как броненосец в доке,-
Россия отдыхает тяжело.
А над Невой - посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
Тяжка обуза северного сноба -
Онегина старинная тоска;
На площади Сената - вал сугроба,
Дымок костра и холодок штыка...
Черпали воду ялики, и чайки
Морские посещали склад пеньки,
Где, продавая сбитень или сайки,
Лишь оперные бродят мужики.
Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход -
Чудак Евгений - бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!
Январь 1913
Иосиф Бродский
Сначала в бездну свалился стул,
потом - упала кровать,
потом - мой стол. Я его столкнул
сам. Не хочу скрывать.
Потом - учебник "Родная речь",
фото, где вся моя семья.
Потом четыре стены и печь.
Остались пальто и я.
Прощай, дорогая. Сними кольцо,
выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть тому в лицо,
кто место мое займет.
Michelle_
05.02.2011, 00:05
Руку платком обмотай и в венценосный шиповник,
В самую гущу его целлулоидных терний
Смело, до хруста, ее погрузи. Добудем розу без ножниц.
Но смотри, чтобы он не осыпался сразу --
Розовый мусор -- муслин -- лепесток соломоновый --
И для шербета негодный дичок, не дающий ни масла, ни запаха.
Мандельштам
Эдуард Асадов
АРТИСТКА
Концерт. На знаменитую артистку,
Что шла со сцены в славе и цветах,
Смотрела робко девушка-хористка
С безмолвным восхищением в глазах.
Актриса ей казалась неземною
С ее походкой, голосом, лицом.
Не человеком - высшим божеством,
На землю к людям посланным судьбою.
Шло "божество" вдоль узких коридоров,
Меж тихих костюмеров и гримеров,
И шлейф оваций гулкий, как прибой,
Незримо волочило за собой.
И девушка вздохнула:- В самом деле,
Какое счастье так блистать и петь!
Прожить вот так хотя бы две недели,
И, кажется, не жаль и умереть!
А "божество" в тот вешний поздний вечер
В большой квартире с бронзой и коврами
Сидело у трюмо, сутуля плечи
И глядя вдаль усталыми глазами.
Отшпилив, косу в ящик положила,
Сняла румянец ватой не спеша,
Помаду стерла, серьги отцепила
И грустно улыбнулась:- Хороша...
Куда девались искорки во взоре?
Поблекший рот и ниточки седин...
И это все, как строчки в приговоре,
Подчеркнуто бороздками морщин...
Да, ей даны восторги, крики "бис",
Цветы, статьи "Любимая артистка!",
Но вспомнилась вдруг девушка-хористка,
Что встретилась ей в сумраке кулис.
Вся тоненькая, стройная такая,
Две ямки на пылающих щеках,
Два пламени в восторженных глазах
И, как весенний ветер, молодая...
Наивная, о, как она смотрела!
Завидуя... Уж это ли секрет?!
В свои семнадцать или двадцать лет
Не зная даже, чем сама владела.
Ведь ей дано по лестнице сейчас
Сбежать стрелою в сарафане ярком,
Увидеть свет таких же юных глаз
И вместе мчаться по дорожкам парка...
Ведь ей дано открыть мильон чудес,
В бассейн метнуться бронзовой ракетой,
Дано краснеть от первого букета,
Читать стихи с любимым до рассвета,
Смеясь, бежать под ливнем через лес...
Она к окну устало подошла,
Прислушалась к журчанию капели.
За то, чтоб так прожить хоть две недели,
Она бы все, не дрогнув, отдала!
Мне на самом-то деле плевать, что ты давно не звонишь.
Я тебя поселила в какой-то вымышленный Париж,
В какой-то шикарный номер с видом на Сен-Мишель -
С кабельным, с барной стойкой, с кофе в постель.
Всё, что я помню – дождь… как в шею дышала, дрожа,
Как говорил «до скорого», а я уже знала «сбежал».
Стояла, как дура, в юбке - по бёдрам текла вода...
И всё говорил «до скорого», а я слышала «навсегда».
Но мне-то теперь без разницы… В том месте моей души,
Где ты выходишь из спальни, из выбеленной тиши,
Где время стоит, как вкопанное, где воздух дрожит, звеня,
Никто тебя не отнимет уже, никто не возьмёт у меня.
И однажды звонят откуда-то (оттуда всегда в ночи),
И спрашивают «знали такого-то?» - (молчи, сердце, молчи!)
И говоришь, мол, глупости, этого не может быть…
Он даже не в этом городе… он должен вот-вот позвонить…
И оплываешь на пол, и думаешь: "Господи, Боже мой!"
И нет никакой Сен-Мишели... и Франции никакой...
Елена Касьян
Michelle_
05.02.2011, 10:25
Улыбнись, ягненок гневный с Рафаэлева холста,--
На холсте уста вселенной, но она уже не та:
В легком воздухе свирели раствори жемчужин боль,
В синий, синий цвет синели океана въелась соль.
Цвет воздушного разбоя и пещерной густоты,
Складки бурного покоя на коленях разлиты,
На скале черствее хлеба -- молодых тростинки рощ,
И плывет углами неба восхитительная мощь.
Мандельштам
Иосиф Бродский
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
С точки зрения воздуха, край земли
всюду. Что, скашивая облака,
совпадает - чем бы не замели
следы - с ощущением каблука.
Да и глаз, который глядит окрест,
скашивает, что твой серп, поля;
сумма мелких слагаемых при перемене мест
неузнаваемее нуля.
И улыбка скользнет, точно тень грача
по щербатой изгороди, пышный куст
шиповника сдерживая, но крича
жимолостью, не разжимая уст.
1975
Gera0907
05.02.2011, 13:08
Не уходи из сна моего!
Сейчас ты так хорошо улыбаешься,
Как будто бы мне подарить стараешься
Кусочек солнышка самого.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Ведь руки, что так нежно обняли,
Как будто бы радугу в небо подняли,
И лучше их нет уже ничего.
Не уходи из сна моего!
В былом у нас - вечные расстояния,
За встречами - новых разлук терзания,
Сплошной необжитости торжество.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Теперь, когда ты наконец-то рядом,
Улыбкой и сердцем, теплом и взглядом,
Мне мало, мне мало уже всего!
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего.
И пусть все упущенные удачи
Вернуться к нам снова, смеясь и плача,
Ведь это сегодня важней всего.
Не уходи из сна моего!
Не уходи из сна моего!
Во всех сновиденьях ко мне являйся!
И днем, даже в шутку, не расставайся
И лучше не сделаешь ничего.
Не уходи из сна моего!
Андрей Дементьев
* * *
Спасибо за то, что ты есть.
За то, что твой голос весенний
Приходит, как добрая весть
В минуты обид и сомнений.
Спасибо за искренний взгляд:
О чем бы тебя ни спросил я —
Во мне твои боли болят,
Во мне твои копятся силы.
Спасибо за то, что ты есть.
Сквозь все расстоянья и сроки
Какие-то скрытые токи
Вдруг снова напомнят — ты здесь.
Ты здесь, на земле. И повсюду
Я слышу твой голос и смех.
Вхожу в нашу дружбу, как в чудо.
И радуюсь чуду при всех.
1970
Gera0907
05.02.2011, 15:59
Разные натуры
Да, легко живет, наверно, тот,
Кто всерьез не любит никого.
Тот, кто никому не отдает
Ни души, ни сердца своего.
У него - ни дружбы, ни любви,
Ибо втайне безразличны все.
Мчит он, как по гладкому шоссе,
С равнодушным холодком в крови.
И, ничьей бедой не зажжено,
Сердце ровно и спокойно бьется,
А вот мне так в мире не живется,
Мне, видать, такого не дано.
Вот расстанусь с другом и тоскую,
Сам пишу и жду, чтоб вспомнил он.
Встречу подлость - бурно протестую,
Ну, буквально лезу на рожон!
Мне плевать на злобную спесивость,
Пусть хоть завтра вздернут на суку!
Не могу терпеть несправедливость
И смотреть на подлость не могу!
Видимо, и в прошлом, и теперь
Дал мне бог привязчивое сердце,
И для дружбы я не то что дверцу,
А вовсю распахиваю дверь!
Впрочем, дружба - ладно. Чаще проще:
Где-нибудь на отдыхе порой
Свел знакомство на прогулке в роще
С доброю компанией живой.
Встретились и раз, и пять, и восемь,
Подружились, мыслями зажглись,
Но уже трубит разлуку осень,
Что поделать? Жизнь - ведь это жизнь!
Люди разлетелись. И друг друга,
Может, и не будут вспоминать.
Только мне разлука - злая вьюга,
Не терплю ни рвать, ни забывать.
А порой, глядишь, и так случится:
В поезде соседи по вагону
Едут. И покуда поезд мчится,
Все в купе успели подружиться
По дорожно-доброму закону.
А закон тот вечно обостряет
Чувства теплоты и доброты.
И уже знаком со всеми ты,
И тебя все превосходно знают.
Поверяют искренно и тихо
Ворох тайн соседям, как друзьям.
И за чаем или кружкой пива
Чуть не душу делят пополам.
И по тем же взбалмошным законам
(Так порой устроен человек) -
Не успели выйти из вагона,
Как друг друга в городских трезвонах
Позабыли чуть ли не на век!
Вот и мне бы жить позабывая,
Сколько раз ведь получал урок!
Я ж, как прежде, к людям прикипаю
И сижу, и глупо ожидаю
Кем-нибудь обещанный звонок.
А любви безжалостные муки?!
Ведь сказать по правде, сколько раз
Лгали мне слова и лгали руки.
Лгали взгляды преданнейших глаз!
Кажется, и понял, и измерил
Много душ и множество дорог,
Все равно: при лжи не лицемерил
И, подчас, по-идиотски верил
И привыкнуть к лжи никак не мог.
Не хвалю себя и не ругаю,
Только быть другим не научусь.
Все равно, встречаясь, - доверяю,
Все равно душою прикипаю
И ужасно трудно расстаюсь!..
Ну, а если б маг или святой
Вдруг сказал мне: - Хочешь превращу
В существо с удачливой душой,
Сытой и бесстрастно-ледяной? -
Я сказал бы тихо:
- Не хочу...
Gera0907
05.02.2011, 16:43
Сердечная история
Сто раз решал он о любви своей
Сказать ей твердо. Все как на духу!
Но всякий раз, едва встречался с ней,
Краснел и нес сплошную чепуху!
Хотел сказать решительное слово,
Но, как на грех, мучительно мычал.
Невесть зачем цитировал Толстого
Или вдруг просто каменно молчал.
Вконец растратив мужество свое,
Шагал домой, подавлен и потерян.
И только с фотографией ее
Он был красноречив и откровенен.
Перед простым любительским портретом
Он смелым был, он был самим собой.
Он поверял ей думы и секреты,
Те, что не смел открыть перед живой.
В спортивной белой блузке возле сетки,
Прядь придержав рукой от ветерка,
Она стояла с теннисной ракеткой
И, улыбаясь, щурилась слегка.
А он смотрел, не в силах оторваться,
Шепча ей кучу самых нежных слов.
Потом вздыхал:- Тебе бы все смеяться,
А я тут пропадай через любовь!
Она была повсюду, как на грех:
Глаза... И смех - надменный и пьянящий...
Он и во сне все слышал этот смех.
И клял себя за трусость даже спящий.
Но час настал. Высокий, гордый час!
Когда решил он, что скорей умрет,
Чем будет тряпкой. И на этот раз
Без ясного ответа не уйдет!
Средь городского шумного движенья
Он шел вперед походкою бойца.
Чтоб победить иль проиграть сраженье,
Но ни за что не дрогнуть до конца!
Однако то ли в чем-то просчитался,
То ли споткнулся где-то на ходу,
Но вновь краснел, и снова заикался,
И снова нес сплошную ерунду.
- Ну вот и все! - Он вышел на бульвар,
Достал портрет любимой машинально,
Сел на скамейку и сказал печально:
- Вот и погиб "решительный удар"!
Тебе небось смешно. Что я робею.
Скажи, моя красивая звезда:
Меня ты любишь? Будешь ли моею?
Да или нет?- И вдруг услышал:- Да!
Что это, бред? Иль сердце виновато?
Иль просто клен прошелестел листвой?
Он обернулся: в пламени заката
Она стояла за его спиной.
Он мог поклясться, что такой прекрасной
Еще ее не видел никогда.
- Да, мой мучитель! Да, молчун несчастный!
Да, жалкий трус! Да, мой любимый! Да!
Jean_Poul
05.02.2011, 19:15
А.П. Цветков
Заяц
там наверное темно
но мы собираем игрушки и не боимся
а если боимся то совсем немного
нам обещали что скоро не будет страшно
мы собираем кукол и медведей
и все машинки даже поломанные
потому что жалко всех
мы собираем кубики которые разбросали
один под кроватью но там темно
туда лучше не смотреть
если собирать кубики правильно
то получится картинка белочка
или мяч или смешной клоун
но нам сказали что времени больше нет
и поэтому мы собираем как попало
только нигде не видно этого зайца
с оторванным ухом им уже давно не играли
говорят что все равно не нужно
что мы там уже не будем играть
но откуда они знают сказали быстро
и мы стараемся но непонятно
почему у них больше нет для нас времени
куда они девали все наше время
говорят что бояться не надо но мы знаем
что там все время темно
может быть мы все-таки боимся
но никто не хочет разреветься первым
тогда нас уже не остановишь
вот же он этот проклятый заяц
как же я его не заметил
пусть не говорят что он больше не нужен
там куда мы уходим
куда мы уходим
Я не могу писать тебе стихов
Ни той, что ты была, ни той, что стала.
И, очевидно, этих горьких слов
Обоим нам давно уж не хватало.
За всё добро - спасибо! Не считал
По мелочам, покуда были вместе,
Ни сколько взял его, ни сколько дал,
Хоть вряд ли задолжал тебе по чести.
А всё то зло, что на меня, как груз
Навалено твоей рукою было,
Оно моё! Я сам с ним разберусь,
Мне жизнь недаром шкуру им дубила.
Упрёки поздно на ветер бросать,
Не бойся разговоров до рассвета.
Я просто разлюбил тебя. И это
Мне не даёт стихов тебе писать.
К. Симонов
Ах, что за ночь, что за снег, что за ночь, что за снег!
Кто научил его падать торжественно так?
Город и все его двадцать дымящихся рек
Бег замедляют и вдруг переходят на шаг.
Диск телефона не стану крутить - все равно
Спишь в этот час, отключив до утра аппарат.
Ах, как бело, как черно, как бело, как черно!
Царственно-важный, парадный, большой снегопад.
Каждый шишак на ограде в объеме растет,
Каждый сучок располнел от общественных сумм.
Нас не затопит, но, видимо, нас заметет:
Все Геркуланум с Помпеей приходят на ум.
В детстве лишь, помнится, были такие снега,
Скоро останентся колышек шпиля от нас,
Чтобы Мюнхаузен, едущий издалека,
К острому шпилю коня привязал еще раз.
Александр Кушнер
В простых вещах покой ищи.
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
И чтоб свечою голубой
Плыла бы ночь большая,
Свою судьбу с другой судьбой
В ночи перемешаем.
Когда-то радовавший нас
Забудем груз регалий.
Сожжём былые времена,
Как нас они сжигали.
И будто пара лебедей,
Друг друга полюбивших,
Простим простивших нас людей,
Простим и непростивших.
Вот вам от полночи ключи,
Пускай тебе приснится
Окно в ночи, огонь в печи
И милая девица.
Юрий Визбор
Когда уже ни капли краски Земля не выжмет на холсты,
Когда цвета веков поблекнут и наших дней сойдут цветы,
Мы - без особых сожалений - пропустим Вечность или две,
Пока умелых Подмастерьев не кликнет Мастер к синеве.
И будут счастливы умельцы, рассевшись в креслах золотых,
Писать кометами портреты - в десяток лиг длиной - святых,
В натурщики Петра, и Павла, и Магдалину призовут,
И просидят не меньше эры, пока не кончат славный труд!
И только Мастер их похвалит, и только Мастер попрекнет -
Работников не ради славы, не ради денежных щедрот,
Но ради радости работы, но ради радости раскрыть,
Какой ты видишь эту Землю, - Ему, велевшему ей - быть!
Valentyn
06.02.2011, 07:53
А ты налей мне чаю в свой стакан!
Пусть краешком, он губы мне целует!
За окнами бесчинствует буран,
А здесь - тепло и Счастье торжествует!
И нежность разливается волной,
Когда ТАК БЛИЗКО, невозможно рядом -
Моя Душа встречается с тобой:
Губами!...
Поцелуями!...
И взглядом!...А.ПОЛЕТАЕВА
Valentyn
06.02.2011, 09:51
Есть где-то женщина с глазами,
Которым в день и час любой
Мне хочется сдавать экзамен
На верность, нежность и любовь.
Она не выдумана мною,
Я б мог узнать ее в толпе.
Но колеей своей земною
Не вспыхнуть ей в моей судьбе.
Не выкинуть, не постучаться,
Щекою влажной не прильнуть,
Внезапной тишиною счастья
Друг другу наполняя грудь.
Ни ревностью меня не мучит,
Ни вечной суетою дел.
Пока я жив, звезды падучей
Ей не грозит слепой удел.
Я б мог ей рассказать о многом,
Чего б не рассказал другим *
Но не дал Бог иным дорогам
Узлом связаться дорогим.
И этой женщине с глазами,
Синеющими над судьбой,
Мне никогда не сдать экзамен
На верность, нежность и любовь!
(N.O)
Борис Пастернак
ЕДИНСТВЕННЫЕ ДНИ
На протяженье многих зим
Я помню дни солнцеворота,
И каждый был неповторим
И повторялся вновь без счета.
И целая их череда
Составилась мало-помалу -
Тех дней единственных, когда
Нам кажется, что время стало.
Я помню их наперечет:
Зима подходит к середине,
Дороги мокнут, с крыш течет
И солнце греется на льдине.
И любящие, как во сне,
Друг к другу тянутся поспешней,
И на деревьях в вышине
Потеют от тепла скворешни.
И полусонным стрелкам лень
Ворочаться на циферблате,
И дольше века длится день,
И не кончается объятье.
1959
Сніги метуть. У вікнах біле мрево.
Антени ловлять клаптики новин.
На білий вальс запрошую дерева,
на білий вальс вітрів і хуртовин.
Хай буде сніг, і музика, і вечір.
Хай серце серцю сплачує борги.
О покладіть гілки мені на плечі,
з мого життя пострушуйте сніги!
Я вас люблю за те, що ви дерева.
Що ви прийшли до мене, що ви тут.
Зима стоїть, скляна і перкалева.
Метуть сніги. Сніги метуть, метуть…
Моя пам’ять плаче над снігами,
де стоять берези і хрести.
У зимові срібні амальгами
біле сонце хоче прорости.
Я живу, бо ще мені живеться.
Бо живу, дав Бог мені снаги.
Із твого невидимого серця
кров калини капле у сніги.
serg1969
06.02.2011, 11:11
Еще не весь растаял снег,
Еще с окна я вижу пятна,
Что так убого – неопрятно
Продлить пытаются свой век.
Он в этой средней полосе
На самом деле очень краток,
Но как прекрасна ночь загадок
В предновогодней суете!
И как рассыпанный хрусталь
На белоснежном покрывале,
Снежинки легкие сверкали –
А ты не помнишь? Правда, жаль?
А тот сухой, прозрачный хруст,
Которым шаг был обозначен?
Он тоже в прошлом… Он потрачен…
Без снега шаг и тих и пуст.
Творила матушка – Зима
Ветвям стеклянные одежды,
Но в том, что хрупки все надежды,
Конечно, не ее вина.
И так надломлено трещал
Могучий лед, когда проснулась
Река, и сладко потянулась,
Сдвигая панцири зеркал.
Нет, я в восторге от весны,
Ловлю тепло в свои ладони,
И ничего не жаль мне, кроме
Водой сошедшей красоты…
Я буду помнить снег… А ты?........
Юрий Егоров
…А по стыкам минут все гремят и гремят поезда
От бессонниц, разлук и фантомного запаха моря,
Рассекая июль сумасшествием: «Либе, когда?»,
Как попало сшивая обратно: «Не знаю. Не скоро.»
А по венам – ментоловый яд забродивших ночей,
Про тебя, для тебя, о тебе ненаписанных строчек.
Принимаю парад неизменных моих палачей:
Расстояний и порванных фото, заклеенных скотчем.
Это нежность и боль перелиты в высокий стакан,
Это взгляд вполкасанья – безжалостный скальпель под кожу,
Это ангел-хранитель привычным неверием пьян,
Это хор одиночеств уже без меня невозможен.
Я на палец – витками – дороги железную нить
Намотаю бездумно до буквы твоей наудачу.
Мне уже предлагали – ты знаешь? – тебя не любить.
Это было, ей-богу, смешно. Почему же я плачу?
(с) Светлана Ширанкова
cote d'Ivoire
06.02.2011, 11:57
Я по прошлому сужу,
что грядущее сокрыто…
А сегодня я сижу
у разбитого корыта.
Кто же, кто его разбил?
Как ни странно, как ни тошно,
тот, кто вроде бы любил
и во все вникал дотошно.
Это трудно позабыть…
А когда чужими стали,
лучше всех он знал, как бить,
как ломать, он знал в деталях.
И друзья мои внесли
тоже лепту неплохую:
раскрошили, разнесли —
и открыто, и втихую.
Растащили закрома…
И как будто подрядилась,
и сама я, и сама
над корытом потрудилась.
Но не век же слезы лить:
что сломалось — то сломалось.
Без конца себя пилить —
не поможешь и на малость!
Лучше в муках и с трудом,
но упрямо, неустанно
помаленьку строить дом,
где взамен корыта — ванна.
И однажды, нежась в ней,
незлобливо и открыто
вспомнить в буднях новых дней
про разбитое корыто…
Не стараюсь, не спешу.
Быть хочу сама собою.
Может, все же и решу —
как с разбитой быть судьбою.
Все оплачу, всех прощу,
потому что так любила,
что по-прежнему грущу
обо всем, что раньше было!
Помолчу. Себя пойму.
В конструктивном, трезвом духе
покаянно перейму
опыт пушкинской старухи.
Я богата — и бедна,
я отпета — и отмыта.
Я спокойна. Я одна
у разбитого корыта.
Римма Казакова
ДВА ГОРОДА
Я, как поезд,
что мечется столько уж лет
между городом Да
и городом Нет.
Мои нервы натянуты,
как провода,
между городом Нет
и городом Да!
Все мертво, все запугано в городе Нет.
Он похож на обитый тоской кабинет.
По утрам натирают в нем желчью паркет.
В нем диваны - из фальши, в нем стены -
из бед.
В нем глядит подозрительно каждый портрет.
В нем насупился замкнуто каждый предмет.
Черта с два здесь получишь ты добрый совет,
или, скажем, привет, или белый букет.
Пишмашинки стучат под копирку ответ:
"Нет-нет-нет...
Нет-нет-нет...
нет-нет-нет..."
А когда совершенно погасится свет,
начинают в нем призраки мрачный балет.
Черта с два -
хоть подохни -
получишь билет,
чтоб уехать из черного города Нет...
Ну, а в городе Да - жизнь, как песня дрозда.
Этот город без стен, он - подобье гнезда.
С неба просится в руки любая звезда.
Просят губы любые твоих без стыда,
бормоча еле слышно: "А,- все ерунда..." -
и сорвать себя просит, дразня, резеда,
и, мыча, молоко предлагают стада,
и ни в ком подозрения нет ни следа,
и куда ты захочешь, мгновенно туда
унесут поезда, самолеты, суда,
и, журча, как года, чуть лепечет вода:
"Да-да-да...
Да-да-да...
Да-да-да..."
Только скучно, по правде сказать, иногда,
что дается мне столько почти без труда
в разноцветно светящемся городе Да...
Пусть уж лучше мечусь
до конца моих лет
между городом Да
и городом Нет!
Пусть уж нервы натянуты,
как провода,
между городом Нет
и городом Да!
Евгений Евтушенко
1964
mothlight
06.02.2011, 13:46
Можно подумать
Можно подумать, вам спится ночью, люди: родные, враги, соседи…
Лунные блики сквозь тюль в цветочек и мой невидимый собеседник…
Здравствуй, а я как всегда в порядке: всё расставляю мечты по полкам,
Плачу порой, чтоб не всё так гладко, прячу часы, чтоб не всё так долго.
Жизнь разделяю на «до» и «после», словно в рекламе…. Вбиваю гвозди:
В сердце, чтоб то оставалось возле; в мысли, чтоб те пропускали воздух…
Прыгаю в окна с рассветом каждым: утро становится слишком душным…
И умираю порой от жажды нежности, ласки и прочей чуши.
И отчего-то порой тревожно – кутаюсь вместе с мечтами в простынь…
Думаешь, можно? Ведь, правда, можно стать на пол метра пониже ростом?
Я бы тогда незаметной стала средь этих грузных огромных комнат…
Лучше я спрячусь под одеялом, может, тогда обо мне не вспомнят…
Я иногда сочиняю песни (только другим наплевать на это) –
Мыслям бывает чертовски тесно, если припев, да еще с куплетом…
С ложью и правдой играю в прятки. Всё по порядку, до ста считаем.
И у лица завиваю прядки – так получаюсь почти святая.
Нравится счастье прохожим прочить… Сердце каким-то хрустальным стало…
Знаешь, еще полюбила очень в книгах сама сочинять финалы:
Сядешь порою в любимом кресле, кутаясь болью сюжетной ленты,
И добавляешь «а вдруг», «а если»… И получаются хэппи-энды.
Да, полнолуние – страх, приливы… Разум-то, видимо, с корнем выдран.
Здравствуй… Я что-то опять болтлива... Всё оттого, что тебя не видно!
Нет я не плачу - опять простуда. Мысли и чувства впадают в кому.
Речь, доведённая до абсурда. Мы ведь привыкли с тобой к такому…
Каждую ночь говорим… Ну ладно! Я говорю, ты же просто рядом…
И объедаемся шоколадом… Я! Ведь тебе-то и есть не надо…
Можно подумать, другие лучше, не посылают друг друга к чёрту…
Только их души… Да, только души тихо в ночи говорят о чём-то…
Все обитатели этих прерий разделены по стадам да стаям –
Я без тебя (постарайся верить) даже с кудряшками не святая…
Я без тебя говорю с собою. Я без тебя сумасшедших хуже.
Я ведь тебя не отдам без боя! Нужен! Ты нужен! Чертовски нужен!
Только что был, но исчез бесследно. Спрашивать глупо, куда девался.
И на подушке мертвецки бледной тени рисуют фигуры вальса…
Переживу все дневные бредни – буду мечтать и вязать на спицах…
В полночь вернётся мой собеседник… Можно подумать, вам ночью спится!
осень 2006г.
Кристина Эбауэр
cote d'Ivoire
06.02.2011, 18:29
Он собирался многое свершить,
Когда не знал про мелочное бремя.
А жизнь ушла
на то, чтоб жизнь прожить.
По мелочам.
Цените, люди, время.
Мы рвёмся к небу, ползаем в пыли,
Но пусть всегда, везде горит над всеми:
Вы временные жители земли!
И потому — цените, люди, время!
Наум Коржавин
Рощи пальм и заросли алоэ,
Серебристо-матовый ручей,
Небо, бесконечно-голубое,
Небо, золотое от лучей.
И чего ещё ты хочешь, сердце?
Разве счастье — сказка или ложь?
Для чего ж соблазнам иноверца
Ты себя покорно отдаёшь?
Разве снова хочешь ты отравы,
Хочешь биться в огненном бреду,
Разве ты не властно жить, как травы
В этом упоительном саду?
1908
Angelinushka
06.02.2011, 19:12
О. Мандельштам
Я в хоровод теней, топтавших нежный луг,
С певучим именем вмешался,
Но всё растаяло, и только слабый звук
В туманной памяти остался.
Сначала думал я, что имя — серафим,
И тела легкого дичился,
Немного дней прошло, и я смешался с ним
И в милой тени растворился.
И снова яблоня теряет дикий плод,
И тайный образ мне мелькает,
И богохульствует, и сам себя клянёт,
И угли ревности глотает.
А счастье катится, как обруч золотой,
Чужую волю исполняя,
И ты гоняешься за лёгкою весной,
Ладонью воздух рассекая.
И так устроено, что не выходим мы
Из заколдованного круга.
Земли девической упругие холмы
Лежат спелёнатые туго.
Смятение
Иду мимо твоего дома томным багряным утром.
Задернуты шторы, распахнуты окна.
Легкий ветерок с озера -
Как твое дыханье на моей щеке.
Брожу весь день под моросью.
Срываю багряный тюльпан в опустевшем парке.
Блестящие дождинки льнут к его лепесткам.
В пять часов лишь этот цвет остается в городе.
Иду мимо твоего дома пасмурным вечером.
Смутно вижу, как движешься ты в светлой комнате.
Ночью сижу перед чистым листом бумаги,
Пока не затрепещет рядом опавший багряный лепесток.
Кеннет Рексрот
Перевод Владимира Бойко
Я искала места для могилы, не могла найти.
Спутала (и прилегла без силы) тропы и пути.
В доме моем стойкий трупный запах,
Глаза режет – больно смотреть.
Больше чем пол года в своих лапах
Эти трупы держит баба-смерть.
С дня их смерти я в тоске – тревоге, как мне жить?
Где слова свои мертвые, мой строгий, похоронить?
Гридина
Ray_River
06.02.2011, 21:50
Приманкой ласковых речей
Вам не лишить меня рассудка!
Конечно, многих вы милей,
Но вас любить — плохая шутка!
Вам не нужна любовь моя,
Не слишком заняты вы мною,
Не нежность — прихоть вашу я
Признаньем страстным успокою.
Вам дорог я, твердите вы,
Но лишний пленник вам дороже;
Вам очень мил я, но, увы!
Вам и другие милы тоже.
С толпой соперников моих
Я состязаться не дерзаю
И превосходной силе их
Без битвы, поле уступаю.
Танюша ТТ
06.02.2011, 21:52
Максимилиан ВОЛОШИН
ОНА
В напрасных поисках за ней
Я исследил земные тропы
От Гималайских ступеней
До древних пристаней Европы.
Она забытый сон веков,
В ней не свершенные надежды.
Я шорох знал ее шагов
И шелест чувствовал одежды.
Тревожа древний сон могил,
Я поднимал киркою плиты...
Ее искал, ее любил в чертах
Микенской Афродиты.
Пред нею падал я во прах,
Целуя пламенные ризы
Царевны Солнца — Таиах
И покрывало Монны Лизы.
Под шум молитв и дальний звон
Склонялся в сладостном бессильи
Пред ликом восковых Мадонн
На знойных улицах Севильи.
И я читал ее судьбу
В улыбке внутренней зачатья,
В улыбке девушек в гробу,
В улыбке женщин в миг объятья.
Порой в чертах случайных лиц
Ее улыбки пламя тлело,
И кто-то звал со дна темниц.
Из бездны призрачного тела.
Но неизменная не та
Она скользит за тканью зыбкой,
И тихо светятся уста
Неотвратимою улыбкой.
Танюша ТТ
06.02.2011, 22:05
Йокко Иринати
* * *
Кончиком пальца
скользнуть по одежде твоей,
разбросанной как попало...
Но осторожно,чтоб ты не заметил.
* * *
Решительно
солнце входит в море!
Я еще прекрасней в мужском наряде!
К веселым кварталам,рикша!
* * *
Шелест шелков с плеч
пеной шуршит в ногах!
Зеркало, отвернись!
Белая*белая*белая, белая хризантема.
* * *
Голос ,
похожий на твой
вот она
пропасть , в которую падает сердце ......................................
* * *
За смертью послали -
миллион поцелуев
зажгутся на теле моем,
погаснут и снова зажгутся,
пока ты вернешься, улитка...
Это юг, и тут не допросишься снега зимой.
Дождь - иное дело, его не надо просить, он сам
пришел и гремит по крышам, пришел, как к себе домой.
Нет смысла взор поднимать к небесам.
Зимой небеса бессмысленны, затянуты пеленой.
Как пережить отчаяние тусклого зимнего дня?
Каждый прохожий думает - что завтра будет со мной?
Что будет со мной потом, когда не будет меня?
Прохожий заглянет в храм. Здесь пробуют дать ответ.
Золоченый митрополит рассказывает о нищете
Три старушки поют на клиросе. Свечек мерцающий свет.
Просите - и вам дадут. Ищите - обрящете.
Стучите - и вам откроют. Покайтесь - отпустят грех.
Старушки смолкают. Или хор заглушает их?
Сквозь шум в голове, как будто из радио, где от помех
не отстроиться, и не надо, хоть бы дождь поутих.
Марина Цветаева
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось, -
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой,
Виолончель и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
Меня, такой живой и настоящей,
На ласковой земле!
К вам всем, что мне, ни в чем не знавшей меры
Чужие и свои,
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
За то, что мне - прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид.
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
Послушайте! - Еще меня любите
За то, что я умру.
К вам всем, что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои,
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.
МОРОЗ НА СТЕКЛАХ
На окнах, сплошь заиндевелых,
Февральский выписал мороз
Сплетенье трав молочно-белых
И серебристо-сонных роз.
Пейзаж тропического лета
Рисует стужа на окне.
Зачем ей розы? Видно, это
Зима тоскует о весне.
Дмитрий Кедрин
Ну, падай, падай, снег, крути свой белый сальто...
Двенадцатого месяца пошёл десятый час.
Ну, падай, падай, снег, на чёрные асфальты,
По праву циркача разбейся, как гимнаст.
В шарманке декабря ты - песенка о грусти...
Ну, падай, падай, снег, на тени от людей
И на самих людей – тебя сегодня впустят
Звенящим петушком на готику церквей.
Покаты плечи крыш, и у тебя заданье:
Придать им белизну девичьего плеча;
Ну, падай, падай, снег, сойди в горизонтальность
Извилистым путем скрипичного ключа.
Ты нынче одержим болезнью нумизмата,
Коллекцию следов перебираешь ты,
А я похож на пса, который безвозвратно
В метели потерял любимые следы.
Ну, падай, падай, снег, в ладони монументов,
Подслушивая смех и покрывая грех,
Свидетель чьих-то слез, участник комплиментов,
Надсмотрщик мостовых... Ну, падай, падай снег.
Ну, падай, падай, снег. Мы в декабре бессильны -
Стоим, занесены, и сыпется на нас,
Как будто мы часы песочные разбили...
Двенадцатого месяца одиннадцатый час.
Только елочки упрямы -
зеленеют - то во мгле,
то на солнце. Пахнут рамы
свежим клеем, на стекле
перламутровый и хрупкий
вьется инея цветок,
на лазури, в белой шубке
дремлет сказочный лесок.
Утро. К снежному сараю
в гору повезли дрова.
Крыша искрится, по краю -
ледяные кружева.
Где-то каркает ворона,
чьи-то валенки хрустят,
на ресницы с небосклона
блестки пестрые летят...
Я расскажу тебе - про великий обман:
Я расскажу тебе, как ниспадает туман
На молодые деревья, на старые пни.
Я расскажу тебе, как погасают огни
В низких домах, как - пришелец египетских стран -
В узкую дудку под деревом дует цыган.
Я расскажу тебе - про великую ложь:
Я расскажу тебе, как зажимается нож
В узкой руке, - как вздымаются ветром веков
Кудри у юных - и бороды у стариков.
Рокот веков.
Топот подков.
4 июня 1918
Цветаева Марина
Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.
И когда Весенней Вестницей
Вы пойдете в синий край,
Сам Господь по белой лестнице
Поведет Вас в светлый рай.
Тихо шепчет дьякон седенький,
За поклоном бьет поклон
И метет бородкой реденькой
Вековую пыль с икон.
Ваши пальцы пахнут ладаном,
А в ресницах спит печаль.
Ничего теперь не надо нам,
Никого теперь не жаль.
Вертинский А. 1916
О, дай нам Бог внимательных бессонниц,
чтоб каждый мог, придя под грубый кров
как самозванец, вдруг с далеких звонниц
услышать гул святых колоколов.
Той мзды печаль укорна и старинна,
щемит полынь, прощает синева.
О брат мой Осип и сестра Марина,
спасибо вам за судьбы и слова.
О, трижды нет! Не дерзок я, не ловок,
чтоб звать в родню двух лир безродный звон.
У ваших ног, натруженных, в оковах,
я нищ и мал. Не брезгуйте ж родством.
Когда в душе, как благовест господний,
звучат стихи с воскреснувших страниц,
освободясь из дымной преисподней,
она лежит простершаяся ниц
и, слушая, наслушаться не может,
из тьмы чужой пришедшая домой,
и жалкий век, что ею в муках прожит,
не страшен ей, блаженной и немой.
И думает беглянка ниоткуда:
«Спасибо всем, кто дал мне их прочесть.
Как хорошо, что есть на свете Чудо,
хоть никому, хоть изредка, но есть.
А где их прах, в какой ночи овражной?
И ей известно ль, ведает ли он,
какой рубеж, возвышенный и страшный,
в их разобщенных снах запечатлен?
Пусть не замучит совесть негодяя,
но чуткий слух откликнется на зов...»
Так думает душа моя, когда я
не сплю ночей над истиной стихов.
О, ей бы так, на ангельском морозе б
пронзить собой все зоны и слои.
Сестра моя Марина, брат мой Осип,
спасибо вам, сожженные мои!
Спасибо вам, о грешные, о божьи,
в святых венцах веселий и тревог!
Простите мне, что я намного позже
услышал вас, чем должен был и мог.
Таков наш век. Не слышим и не знаем.
Одно словечко в Вечность обронив,
не грежу я высоким вашим раем.
Косноязычен, робок и ленив,
всю жизнь молюсь без имени и жеста,—
и ты, сестра, за боль мою моли,
чтоб ей занять свое святое место
у ваших ног, нетленные мои.
1980
Stepa_gad
08.02.2011, 02:04
Я так тебя люблю, что стынет кровь внутри,
Что день цветет как ночь неведомою силой,
Все сущее молю, не убывай, гори,
Любовь моя, помочь мне сможет лишь могила.
Забыть твои глаза, твой образ неземной,
И страшный этот час ошибкой обозначит,
Гляжу на образа того, кто надо мной
Я чувствую, сейчас безумствует и плачет.
Прости меня, Господь, не вынесшую благ,
Дарованных тобой в минуту роковую,
Я чья-то кровь и плоть, все сделала не так,
Но, может быть, любовь простит меня такую.
Так ветер неземной спешил на голос мой,
Что позабыл, зачем ему такие крылья,
Он падал вслед за мной на дно поры ночной,
И плакал в темноте от страха и бессилья.
Я так тебя люблю, и прячу эту боль
Сокрытую для глаз, открытую для сердца.
Бродяге кораблю быть путником позволь,
И умереть не раз в сражениях со смертью.
Я так тебя люблю, что кругом голова
Что обезумел рот в бессонном говореньи.
Но все, о чем молю, уже поет трава,
Что завтра прорастет сквозь землю и сомненья.
Я так тебя люблю, Я так тебя люблю...
1993
Я свяжу тебе жизнь...
Из пушистых мохеровых ниток.
Я свяжу тебе жизнь...
Не солгу ни единой петли.
Я свяжу тебе жизнь...
Где узором по полю молитвы
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви...
Я свяжу тебе жизнь...
Из веселой меланжевой пряжи.
Я свяжу тебе жизнь...
И потом от души подарю.
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь.
Чтоб связать тебе жизнь...
Я тайком распускаю свою.
(В. Беляева)
ВОДА
Влажная пропасть сольется
С бездной эфирных высот.
Таинство — небом дается,
Слитность — зеркальностью вод.
«Только любовь»
От капли росы, что трепещет, играя
Огнем драгоценных камней,
До бледных просторов, где, вдаль убегая,
Венчается пеною влага морская
На глади бездонных морей,
Ты — всюду, всегда, неизменно живая,
И то изумрудная, то голубая,
То полная красных и желтых лучей,
Оранжевых, белых, зеленых и синих
И тех, что рождаются только в пустынях,
В волненье и пенье безмерных зыбей,
Оттенков, что видны лишь избранным взорам,
Дрожаний, сверканий, мельканий, которым
Нельзя подыскать отражающих слов,
Хоть в слове бездонность оттенков блистает,
Хоть в слове красивом всегда расцветает
Весна многоцветных цветов.
Вода бесконечные лики вмещает
В безмерность своей глубины,
Мечтанье на зыбях различных качает,
Молчаньем и пеньем душе отвечает,
Уводит сознание в сны.
Богатыми были, богаты и ныне
Просторы лазурно-зеленой пустыни,
Рождающей мир островной.
И море — все море, но в вольном просторе
Различно оно в человеческом взоре
Качается грезой-волной.
В различных скитаньях,
В иных сочетаньях,
Я слышал сказания бурь —
И знаю, есть разность в мечтаньях.
Я видел Индийское море, лазурь,
В нем волн голубые извивы,
И Красное море, где ласков коралл,
Где розовой краскою зыбится вал,
И Желтое, водные нивы,
Зеленое море, Персидский залив,
И Черное море, где буен прилив,
И Белое, призрак красивый.
И всюду я думал, что всюду, всегда,
Различно-прекрасна вода.
К.Бальмонт
Конец прекрасной эпохи
Потому что искусство поэзии требует слов,
я - один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой,-
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.
Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя,-
это чувство забыл я.
В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто, туалеты невест - белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей;
пуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей -
деревянные грелки.
Этот край недвижим. Представляя объем валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь.
Даже стулья плетеные держатся здесь
на болтах и на гайках.
Только рыбы в морях знают цену свободе; но их
немота вынуждает нас как бы к созданью своих
этикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом.
Время создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах,
свойства тех и других оно ищет в сырых овощах.
Кочет внемлет курантам.
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно. Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -
тут конец перспективы.
То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятерка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -
да чешу котофея...
То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблем - все равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.
Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.
Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
времена, неспособные в общей своей слепоте
отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
чтоб спросить с тебя, Рюрик.
Зоркость этих времен - это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить - динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зеленого лавра.
Декабрь 1969
Северянка
08.02.2011, 15:44
Илья Эренбург
Да разве могут дети юга,
Где розы блещут в декабре,
Где не разыщешь слова «вьюга»
Ни в памяти, ни в словаре,
Да разве там, где небо сине
И не слиняет ни на час,
Где испокон веков поныне
Все то же лето тешит глаз,
Да разве им хоть так, хоть вкратце,
Хоть на минуту, хоть во сне,
Хоть ненароком догадаться,
Что значит думать о весне,
Что значит в мартовские стужи,
Когда отчаянье берет,
Все ждать и ждать, как неуклюже
Зашевелится грузный лед.
А мы такие зимы знали,
Вжились в такие холода,
Что даже не было печали,
Но только гордость и беда.
И в крепкой, ледяной обиде,
Сухой пургой ослеплены,
Мы видели, уже не видя,
Глаза зеленые весны.
1958
Спеши. Не жди удара грома.
Пока он жив – и ты жива,
Не медли говорить живому
Любви и нежности слова!
Не бойся, торопись с признаньем
И не страшись непониманья, -
Живому можно объяснить,
Живой поймет. Живому надо
Пока последней нет преграды
Пока дрожит земная нить.
Будь осуждений мелких шире,
Не бойся в чем-то прогадать,
Но бойся только в целом мире
Одной лишь вещи – опоздать.
Но бойся губ, сомкнутых силой,
Признаний, брошенных во тьму,
И поздних слов перед могилой,
Совсем не нужных. Никому!
Я хочу тебя увидеть
На мгновение, во сне,
Чтоб во сне тебя обидеть, —
В жизни это трудно мне .
А приснись же мне мгновенно
На знакомом берегу,
Не взглянув, пройду надменно,
Так, как в жизни не могу!
***************************
Огонек твоей папиросы
то погаснет, то снова горит.
Мы проходим по улице Росси,
Где напрасно горят фонари.
Наша редкая встреча короче
Шага, мига, дыханья, глотка.
Почему, уважаемый зодчий,
Ваша улица так коротка?
Не сравнивай: живущий несравним.
С каким-то ласковым испугом
Я соглашался с равенством равнин,
И неба круг мне был недугом.
Я обращался к воздуху-слуге,
Ждал от него услуги или вести,
И собирался плыть, и плавал по дуге
Неначинающихся путешествий.
Где больше неба мне — там я бродить готов,
И ясная тоска меня не отпускает
От молодых еще воронежских холмов
К всечеловеческим, яснеющим в Тоскане.
18 января 1937
Valentyn
08.02.2011, 18:56
Я видел разными твои глаза:
Когда затишье в них, когда гроза,
Когда они светлы, как летний день,
Когда они темны, как ночи тень,
Когда они, как горные озера,
Из-под бровей глядят прозрачным взором.
Я видел их, когда им что-то снится,
Когда их прячут длинные ресницы,
Смеющимися видел их, бывало,
Печальными, глядящими устало-
Склонившимися над моей строкой...
Они забрали ясность и покой
Моих невозмутимых раньше глаз, -
А я, чудак, пою их в сотый раз.
Р.Гамзатов
Valentyn
08.02.2011, 19:09
Не скучай.
Я всегда с тобой рядом дыханием ветра,
Ароматом цветущей смородины, шумом дождя,
Безымянной звездой, тишины полуночной секретом.
В легкой свежести воздуха разве не видишь меня?
Не грусти.
Я ведь грусть твою вижу всегда, я же рядом.
Не позволь обернуться мне желтой печалью луны.
Теплотой растворю твою грусть в серебристой прохладе.
Мне гораздо приятней быть светлой улыбкой весны.
Осторожно пройдусь по ресницам блаженной истомой.
Засыпай, я явлюсь тебе самым неистовым сном,
А когда разбужу тебя лучиком, ты сразу вспомни:
Не скучай. Не грусти. Я с тобой. Я везде. Я во всем!
Ю.Сольц
читай меня по лицам площадей…
по хлебным крошкам на ладонях улиц…
по розовым лучам, что прикоснулись
закатом к оперенью голубей…
по нудному разучиванью гамм
в окне открытом… по горячей крыше,
где ветер выше неба, солнца выше…
по торопливым девичьим шагам…
читай меня снегами и дождём…
цветеньем яблонь и сентябрьской ночью…
читай меня всерьёз и между прочим,
в страницах, принесённых сквозняком…
Святая ночь на небосклон взошла,
И день отрадный, день любезный,
Как золотой покров, она свила,
Покров, накинутый над бездной.
И, как виденье, внешний мир ушел...
И человек, как сирота бездомный,
Стоит теперь и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной.
На самого себя покинут он -
Упразднен ум, и мысль осиротела -
В душе своей, как в бездне, погружен,
И нет извне опоры, ни предела...
И чудится давно минувшим сном
Ему теперь всё светлое, живое...
И в чуждом, неразгаданном ночном
Он узнает наследье родовое.
10 января 1934
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот --
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
Stepa_gad
08.02.2011, 21:39
Да, можно любить, ненавидя,
Любить с омраченной душой,
С последним проклятием видя
Последнее счастье - в одной!
О, слишком жестокие губы,
О, лживый, приманчивый взор,
Весь облик, и нежный и грубый,
Влекущий, как тьма, разговор!
Кто магию сумрачной власти
В ее приближения влил?
Кто ядом мучительной страсти
Объятья ее напоил?
Хочу проклинать, но невольно
О ласках привычных молю.
Мне страшно, мне душно, мне больно...
Но я повторяю: люблю!
Читаю в насмешливом взоре
Обман, и притворство, и торг...
Но есть упоенье в позоре
И есть в униженьи восторг!
Когда поцелуи во мраке
Вонзают в меня лезвие,
Я, как Одиссей о Итаке,
Мечтаю о днях без нее.
Но лишь Калипсо я покинул,
Тоскую опять об одной.
О горе мне! жребий я вынул,
Означенный черной чертой!
Stepa_gad
08.02.2011, 21:42
Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово.
Мне пересохших уст,
И без тебя мне снова
Дремучий воздух пуст.
Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу.
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь.
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.
Еще одно мгновенье,
И я скажу тебе:
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе.
И, словно преступленье,
Меня к тебе влечет
Искусанный в смятенье
Вишневый нежнвш рот...
Вернись ко мне скорее,
Мне страшно без тебя,
Я никогда сильнее
Не чувствовал тебя,
И все, чего хочу я,
Я вижу наяву:
Я больпе не ревную,
Но я тебя зову.
ПИСЬМА РИМСКОМУ ДРУГУ
(Из Марциала)
*
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемены у подруги.
Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела:
ни объятье невозможно, ни измена!
*
Посылаю тебе, Постум, эти книги
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.
*
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро: лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях Империю прославил.
Столько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
*
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далеко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
*
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела
все равно, что дранку требовать у кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
*
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум,- или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?
*
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
*
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
*
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
Mарт 1972
Сочинения Иосифа Бродского.
Арсений Тарковский
ЧЕМ ПАХНЕТ СНЕГ
Был первый снег, как первый смех
И первые шаги ребенка.
Глядишь — он выровнен, как мех,
На елках, на березах снег,—
Чем не снегуркина шубенка?
И лунки — по одной на всех:
Солонка или не солонка,
Но только завтра, как на грех,
Во всем преобразится снег.
Зима висит на хвойных лапах,
По-праздничному хороша,
Арбузный гоголевский запах —
Ее декабрьская душа.
В бумажных колпаках и шляпах,
Тряпье в чулане вороша,
Усы наводят жженой пробкой,
Румянец — свеклой; кто в очках,
Кто скалку схватит впопыхах
И в двери, с полною коробкой
Огня бенгальского в руках.
Факир, вампир, гусар с цыганкой,
Коза в тулупе вверх изнанкой,
С пеньковой бородой монах
Гурьбой закладывают сани,
Под хохот бьется бубенец,
От ряженых воспоминаний
Зима устанет наконец.
И — никого, и столбик ртути
На милость стужи сдастся днем,
В малиновой и дымной смуте
И мы пойдем своим путем,
Почуем запах госпитальный
Сплошного снежного пласта,
Дыханье ступит, как хрустальный
Морозный ангел, на уста.
И только в марте потеплеет,
И, как на карте, запестреет
Там косогор, там буерак,
А там лозняк, а там овраг.
Сойдешь с дороги — вязнут ноги,
Передохни, когда не в спех,
Постой немного при дороге:
Весной бензином пахнет снег.
Бензином пахнет снег у всех,
В любом краю, но в Подмосковье
Особенно, и пахнет кровью,
Остался этот запах с тех
Времен, когда сороковые
По снегу в гору свой доспех
Тащили годы чуть живые...
Уходят души снеговые,
И остается вместо вех
Бензин, которым пахнет снег.
Ray_River
09.02.2011, 07:39
Ты была далеко не первой,
Но любимой и взбалмошной
стервой
Совершенно не знала меры
И умело играла на нервах.
Горько плакала от обиды,
Обижаясь совсем как ребёнок,
Прячась где-то, чтоб я не
видел,
И сидела там - дикий волчонок.
А затем появлялась гордо
И смеялась заливистым смехом,
Наша жизнь шла по рваным
хордам,
Счастье рядом гуляло эхом.
И ласкалась безумно страстно,
Чёрной гибкой ленивой
пантерой,
Замирала затем с опаской
И в нирвану бросалась сквозь
сферы.
А расстались из-за химеры,
Хоть любили друг друга
без меры,
Ты была у меня не первой,
Но любимой и взбалмошной
стервой...
Valentyn
09.02.2011, 07:51
В кофейной чашке сахарный февраль
Попал в водоворот весенней пены
И тонет под мелодию Шопена,
Раскручивая времени спираль -
Виток – один, другой...По часовой
Кружит под"раз-два-три" с десертной ложкой
И время ускоряется немножко,
Ещё чуть-чуть... и выльется с весной
За край зимы...Прольётся по столу
И в воздухе запахнет каппучино.
Проснётся март.
И Спящего мужчину,
Разбудит мой кофейный поцелуй...
Е.МАКСИНА
cote d'Ivoire
09.02.2011, 08:04
Per Aspera Ad Astra
Я шагал сквозь потоки людей и машин,
Мимо, мимо, куда-то, не знаю, куда.
Мимо голых деревьев и пыльных витрин
Я шел вместе со всеми, но я был один –
Среди женщин усталых и хмурых мужчин
Шел по улицам в... никуда.
И скучно, и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья!.. Что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят – все лучшие годы.
Мне хотелось уйти в тишину и покой,
Мне упасть бы в траву и забыть обо всем.
Так и шел я куда-то и был сам не свой –
С растревоженным сердцем и смятой душой,
Я уйти порывался: я был здесь чужой
В этом городе, с детства родном.
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит
Что случилось со мной, не могу я понять:
Мир привычность свою потерял.
Мне так нужно кому-то что-то сказать,
Мне так хочется чьи-то плечи обнять,
И я должен куда-то зачем-то бежать,
Чтоб найти то, что я не искал.
Всегда кипит и зреет что-нибудь
В моем уме. Желанья и тоска
Тревожат беспрестанно эту грудь.
Но что ж? Мне жизнь все как-то коротка...
А в этих стихах я чувствовал что-то,
Что томило мне сердце неясной тоской:
Словно где-то вдали близкий мне кто-то
Окликает меня и машет рукой.
Но в тумане так призрачны тел очертанья –
Кто зовет меня? Где он? Куда мне идти?
Я метался по клетке в тисках ожиданья
И не видел, где выход к началу пути.
Он пришел в темноте – я не видел лица,
Только слышал слова: «Просыпайся, идем!»
Я вошел вместе с ним в лабиринт без конца,
И во мраке пещер мы остались вдвоем.
Я коснулся стены: там журчала вода,
И тревожно забилось сердце в груди;
Я спросил у него: «Кто ты? Где мы? Куда?..»
Он ответил: «Узнаешь... Позже. Иди!»
Надо мною сомкнулись тяжелые своды,
Темнота навалилась и встала на горло.
Проходили минуты, а может быть годы,
А я все шагал – тяжело, но упорно.
Я про голод забыл и не чувствовал жажды,
Я не думал об отдыхе или о цели.
Идти было трудно, но не было страшно.
Лишь капли воды монотонно звенели...
В душном мраке я шел, натыкаясь на стены,
Расшибаясь до боли, до крови, до хруста;
Мышцы туго рвались, и лопались вены,
И во мне умирали мысли и чувства.
Силы скоро иссякли – я спотыкался,
Опирался на скользкие, мокрые стены,
Забирался наверх и куда-то срывался,
А порой ковылял в воде по колено.
Боль проснулась во мне, я почувствовал голод,
И сводили с ума темнота и молчанье.
Никого. Я один. Только темень и холод,
Пустота и усталость слепого блужданья.
Я подумал: «Конец», – и хотел было лечь,
Только вдруг в темноте блеснул огонек –
Слабый отблеск костра или восковых свеч –
Все равно: я теперь не так одинок.
Я бежал и кричал тем, кто был у костра –
Чьи-то тени мелькали и таяли там.
Но невидимый кто-то крикнул: «Пора!
Он дорогу найти должен сам. Только сам!»
Темнота ухмыльнулась и стала сгущаться,
И колючий злой ветер подобрался ко мне –
Им никто не мешал со мной забавляться.
Я не смог удержаться – соленая влага
Обожгла мне лицо и оплавила руки:
Я не в силах продвинуться и на полшага,
И зачем мне вообще эти адские муки?!
И куда мне идти? И кого мне искать?
Пусть придет кто-нибудь и возьмет мою боль!..
Только скоро я понял: бесполезно кричать –
Здесь всегда было так: только сам, сам с собой.
Навсегда. Навсегда. Во всех лицах един.
Никого. Никогда. Сам себе господин.
Сам себе царь и бог. Сам себе враг и друг.
Здесь всегда было так: нет ни встреч, ни разлук.
И открылось мне вдруг, что всему есть предел:
Одиночеству, боли, страху – всему.
Я был очень спокоен. Очень собран и смел.
Я без чувств и без мыслей шагнул – почему?
Я шагнул в этот мрак, где я чувствовал бездну,
Не зажмурившись даже, не живой, а железный...
Мир стал выпукло-резок: небо и звезды –
Крупный жемчуг в шкатулке Господа Бога,
Виноградин небесных спелые гроздья,
Путевые огни там, где Небо – Дорога.
Ничего. Никому. Никогда.
Не удастся мне объяснить.
Я ушел навсегда в никуда,
И нельзя ничего изменить.
Вспыхнул жарко, уйдя в бесконечность,
Растворился в морской воде,
Воплотился в тугую Вечность
И проснулся на дальней звезде.
Я меняю души и лики –
Или лики меняют меня?
Я расцвел цветком земляники
И растаял осколком огня.
Я един в бесконечности судеб:
Все есть я, и я есть во всем.
Знаю я все, что было и будет –
Только память смыло дождем...
Я рождаюсь и умираю
В круговерти вечных миров;
И опять, и опять повторяю
Боль, отчаянье и –
Любовь.
Астерискос Астерискос
Valentyn
09.02.2011, 09:17
Я нежно тебя поцелую...
И тихо скажу :"Доброй ночи..."
Потом...эту ночь...нарисую...
Ну...добрую...добрую...очень...
Спою колыбельные песни...
Чтоб...светлые сны прилетели...
В которых опять будем...вместе...
Ведь так....мы с тобою...хотели...
Пусть звёзды мерцают...пусть ярко...
И плавно планета кружИтся...
Мы - вместе...нет лучше подарка...
Мы...спим... и так сладко нам...спится...
Я нежно тебя поцелую...
Луна улыбнётся в окошко...
Немножко...тебя побалУю...
Немножко...немножко...немножко...
--------------------------------
Ты вкусно меня поцелуешь...
И нежно шепнёшь:" Сладкой ночи..."...
Потом...эту ночь...нарисуешь...
Такую...какую ...захочешь...
ВИТА САВИЦКАЯ
Я знаю, где находится Душа.
Пусть и звучит такое, может, странно.
Идите с миром, скепсисом дыша,
кому смешно... доказывать - не стану.
Она - с ладонь размером... Где-то там,
где сердце... Может, чуть повыше.
Там, где болит... и давит по утрам,
когда понять не смеешь: как так вышло...
И радоваться может! Полный вдох... и...
и... полетела... через все дороги,
запреты все, законы и преграды..,
и в музыку - слова, в картины - взгляды...
Во сне - она летать умеет птицей,
счастливая Душа, над облаками..,
дельфином океанами промчится...
и... в сердце возвращается стихами.
Вот только... если вдруг картечью в птицу,
или дельфина - крепкой подлой сетью... -
душа рискует и не возвратиться,
и станет пусто там, чуть выше сердца.
А ранить душу... станет так метаться,
сбивая ритм, перекрывая воздух!
И в ком в гортани станет превращаться,
беззвучным воем доверяясь звёздам.
Не выстрели, прошу... Не бей наотмашь!
Семь раз отмерь, обдумай, не спеша...
Когда-то вот такой же птицей может
вдруг оказаться и ТВОЯ Душа...
(Лара Сафронова)
Андрей Вознесенский
ХОББИ СВЕТА
Я сплю на чужих кроватях,
сижу на чужих стульях,
порой одет в привозное,
ставлю свои книги на чужие стеллажи,—
но свет
должен быть
собственного производства.
Поэтому я делаю витражи.
Уважаю продукцию ГУМа и Пассажа,
но крылья за моей спиной
работают как ветряки.
Свет не может быть купленным или продажным.
Поэтому я делаю витражи.
Я прутья свариваю электросваркой.
В наших магазинах не достать сырья.
Я нашел тебя на свалке.
Но я заставлю тебя сиять.
Да будет свет в Тебе
молитвенный и кафедральный,
да будут сумерки как тамариск,
да будет свет
в малиновых Твоих подфарниках,
когда Ты в сумерках притормозишь.
Но тут мое хобби подменяется любовью.
Жизнь расколота? Не скажи!
За окнами пахнет средневековьем.
Поэтому я делаю витражи.
Человек на 60% из химикалиев,
на 40% из лжи и ржи...
Но на 1% из Микеланджело!
Поэтому я делаю витражи.
Но тут мое хобби занимается теософией.
Пузырьки внутри сколов
стоят, как боржом.
Прибью витраж на калитку тесовую.
Пусть лес исповедуется
перед витражом.
Но это уже касается жизни, а не искусства.
Жжет мои легкие эпоксидная смола.
Мне предлагали (по случаю)
елисеевскую люстру.
Спасибо. Мала.
Ко мне прицениваются барышники,
клюют обманутые стрижи.
В меня прицеливаются булыжники.
Поэтому я делаю витражи.
1975
Может быть, все-таки мне повезло,
если я видел время запутанное,
время запуганное,
время беспутное,
которое то мчалось,
то шло.
А люди шагали за ним по пятам.
Поэтому я его хаять не буду...
Все мы —
гарнир к основному блюду,
которое жарится где-то
Там.
Под шум и звон однообразный,
Под городскую суету
Я ухожу, душою праздный,
В метель, во мрак и в пустоту.
Я обрываю нить сознанья
И забываю, что' и как...
Кругом - снега, трамваи, зданья,
А впереди - огни и мрак.
Что', если я, завороженный,
Сознанья оборвавший нить,
Вернусь домой уничиженный, -
Ты можешь ли меня простить?
Ты, знающая дальней цели
Путеводительный маяк,
Простишь ли мне мои метели,
Мой бред, поэзию и мрак?
Иль можешь лучше: не прощая,
Будить мои колокола,
Чтобы распутица ночная
От родины не увела?
Александр Блок
ЗАПАХ ДОЖДЯ
09.02.2011, 17:12
а змей бумажный к бездне голубой
не рвётся - приручён - живёт синицей
в ладонях тёплых обретя покой,
и журавлиный клин уже не снится..
и так ли важно верить в чудеса,
есть соли пуд, гадая на ромашках?
вот, только бы…стирать твои рубашки,
да чтобы у детей - твои глаза.
(с) Вика Чембарцеваhttp://www.podlinnik.org/sites/default/files/images/viktoria_chembartseva.preview.jpg
Вооружённый зреньем узких ос,
Сосущих ось земную, ось земную,
Я чую всё, с чем свидеться пришлось,
И вспоминаю наизусть и всуе.
И не рисую я, и не пою,
И не вожу смычком черноголосым:
Я только в жизнь впиваюсь и люблю
Завидовать могучим, хитрым осам.
О, если б и меня когда-нибудь могло
Заставить — сон и смерть минуя —
Стрекало воздуха и летнее тепло
Услышать ось земную, ось земную...
8 февраля 1937
ЛАБИРИНТ
Мир – лабиринт. Ни выхода, ни входа,
Ни центра нет в чудовищном застенке.
Ты здесь бредёшь сквозь узкие простенки
На ощупь, в темноте, и нет исхода.
Напрасно ждёшь, что путь твой сам собою,
Когда он вновь заставит сделать выбор,
Который вновь заставит сделать выбор,
Закончится. Ты осуждён судьбою.
Вдоль бесконечных каменных отростков
Двуногий бык, роняя клочья пены,
Чей вид приводит в ужас эти стены,
Как ты, блуждает в чаще перекрёстков.
Бреду сквозь лабиринт, уже не веря,
Что повстречаю в нём хотя бы зверя.
Пределы
Одним из утопающих в закате
Проулков - но которым? - в этот час,
Ещё не зная о своей утрате,
Прошёл я, может быть, в последний раз.
Назначенный мне волей всемогущей,
Что снам и яви меру положив,
Сегодня ткет из них мой день грядущий,
Чтоб распустить однажды всё, чем жив.
Но если срок исчислен, шаг наш ведом,
Путь предрешен, конец неотвратим,
То с кем на повороте в доме этом
Расстались мы, так и не встретясь с ним?
За сизыми оконцами светает,
Но среди книг, зубчатою стеной
Загородивших лампу, не хватает
И так и не отыщется одной.
И сколько их - с оградою понурой,
Вазоном и смоковницей в саду -
Тех двориков, похожих на гравюры,
В чей мир тянусь, но так и не войду!
И в зеркало одно уже не глянусь,
Одних дверей засов не подниму,
И сторожит четвероликий Янус
Дороги к перекрёстку одному.
И тщетно к одному воспоминанью
Искать заговорённого пути;
Ни темной ночью, ни рассветной ранью
Один родник мне так и не найти.
И где персидское самозабвенье,
Та соловьино-розовая речь,
Чтобы хоть словом от исчезновенья
Смеркающийся отсвет уберечь?
Несет вода неудержимой Роны
Мой новый день вчерашнего взамен,
Что снова канет, завтрашним сменённый,
Как пламенем и солью - Карфаген.
И, пробуждён стоустым эхом гула,
Я слышу, как проходит стороной
Все, что манило, все, что обмануло:
И мир, и тот, кто назывался мной.
"Мороженно!" Солнце. Воздушный бисквит.
Прозрачный стакан с ледяною водою.
И в мир шоколада с румяной зарею,
В молочные Альпы, мечтанье летит.
Но, ложечкой звякнув, умильно глядеть -
И в тесной беседке, средь пыльных акаций,
Принять благосклонно от булочных граций
В затейливой чашечке хрупкую снедь...
Подруга шарманки, появится вдруг
Бродячего ледника пестрая крышка -
И с жадным вниманием смотрит мальчишка
В чудесного холода полный сундук.
И боги не ведают - что он возьмет:
Алмазные сливки иль вафлю с начинкой?
Но быстро исчезнет под тонкой лучинкой,
Сверкая на солнце, божественный лед.
Талая вода
Я остров, я атолл, коралл,
и среди бела дня
мужчина, как большой корабль,
уходит от меня.
Уходит прямо, не тайком,
сияя и трубя!
А я мечтала о таком,
а я ждала тебя.
Не в одиночестве жила.
Я смутно, с первых лет, -
твое дитя, твоя жена,
твой след и ясный свет.
Но, гордо брызгами пыля,
исчезнешь ты вдали
с запасом хлеба и угля,
с теплом моей земли.
О, это женская беда!
Мы - женщины, и мы –
вам пастбища, и города,
и реки, и холмы.
Мне ничего не жаль, корабль.
К другой земле причаль.
Ни - возвратить, ни - покарать,
поэтому - прощай!
О, эта женская беда
горька и высока:
суда уходят без суда,
туда - в моря, в века...
Прощай, мой берег, мой корабль.
Ни слезоньки из глаз.
К тебе, как к дереву кора,
прильну в последний раз.
И снова И. Бродский.
Как жаль, что тем, чем стало для меня
твое существование, не стало
мое существованье для тебя.
...В который раз на старом пустыре
я запускаю в проволочный космос
свой медный грош, увенчанный гербом,
в отчаянной попытке возвеличить
момент соединения... Увы,
тому, кто не умеет заменить
собой весь мир, обычно остается
крутить щербатый телефонный диск,
как стол на спиритическом сеансе,
покуда призрак не ответит эхом
последним воплям зуммера в ночи.
1967
Осип Мандельштам
ЛЕНИНГРАД
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать!
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930
Чем отличается честность от глупости?
Блуд от любви? Простодушность от тупости?
Вкус от таланта? Бред от мечты?
Мода от вечно живой красоты?
Чем отличаешься ты от соседа?
Солнце от лампы? Ничья от победы?
Вера от страха? Сказка от лжи?
Знаешь? Так что ж ты молчишь? Расскажи!
Нет? Не умеешь? Есть вещи важнее?
Камни за пазухой? Анны на шее?
Правильность рифмы? Изысканный слог?..
Ты ничего рассказать мне не смог
Там, где ты речь заводил о приличиях,
Дело в отличиях. Только - в отличиях.
© Мария Протасова
Такі сніги, що змушують мовчать.
У цій пустелі замерзають звуки,
І тільки тануть крила літайчат,
Що з високості падають на руки.
Така вже розкіш, і така печаль!..
Така доцільність безпритульна:
Конверт полів. І ворон, як печать.
Безлюдний світ, і вітер — гульма…
* * *
Одцвітає лютий синіми ночами.
Тіні — пелюстками на снігу.
У гної печалі тишею причалю
І погріюсь нишком біли губ.
Прийдуть сни по тебе, мудрі ворожбити.
Тільки б не наврочили плачу.
Заблукаю в косах, як самотній вітер,
Нахилюсь до вуха… й промовчу…
* * *
Йому немає неба і землі.
Хіба лишилася стоока хвища,
Та горобці, що гріються в золі
Учора єретичного кострища.
Сьогодні вже месія, як не бог.
Сьогодні вже святі колишні болі.
…А зрозуміли би його,
Якби не збожеволів?
* * *
Якої ще мені журби,
Якої кручі над очима?
Уже не крилонька ростуть —
Сама калина за плечима.
Уже скидає самота
Зі слів непранки празникові,
Уже останні цвіркуни
Весільну тнуть на будякові,
А там і голос попечуть
На передчасному морозі…
Спасибі, доленько моя,
Що пожурилися в дорозі,
Що в тому вічному житті
За далиною голубою
Лишили стежечку в росі,
Лиш не покоси за собою…
* * *
Вже не сивію.
Ще живу
Під майбутніми небесами.
Думав долю знайти нову?
Все так само.
Так написано на роду,
Що стоїть у повітрі, —
Булавою товкти біду
У макітрі.
Эдуард Багрицкий
СТИХИ О СОЛОВЬЕ И ПОЭТЕ
Весеннее солнце дробится в глазах,
В канавы ныряет и зайчиком пляшет.
На Трубную выйдешь - и громом в ушах
Огонь соловьиный тебя ошарашит...
Куда как приятны прогулки весной:
Бредешь по садам, пробегаешь базаром!..
Два солнца навстречу: одно - над землей,
Другое - расчищенным вдрызг самоваром.
И птица поет. В коленкоровой мгле
Скрывается гром соловьиного лада...
Под клеткою солнце кипит на столе -
Меж чашек и острых кусков рафинада...
Любовь к соловьям - специальность моя,
В различных коленах я толк понимаю:
За лешевой дудкой - вразброд стукотня,
Кукушкина песня и дробь рассыпная...
Ко мне продавец:
- Покупаете? Вот.
Как птица моя на базаре поет!
Червонец - не деньги! Берите! И дома,
В покое, засвищет она по-иному...
От солнца, от света звенит голова...
Я с клеткой в руках дожидаюсь трамвая.
Крестами и звездами тлеет Москва,
Церквами и флагами окружает...
Нас двое!
Бродяга и ты - соловей,
Глазастая птица, предвестница лета.
С тобою купил я за десять рублей -
Черемуху, полночь и лирику Фета!
Весеннее солнце дробится в глазах,
По стеклам течет и в канавы ныряет.
Нас двое.
Кругом в зеркалах и звонках
На гору с горы пролетают трамваи.
Нас двое...
А нашего номера нет...
Земля рассолбдела. Полдень допет.
Зеленою смушкой покрылся кустарник.
Нас двое...
Нам некуда нынче пойти;
Трава горячее, и воздух угарней,-
Весеннее солнце стоит на пути.
Куда нам пойти? Наша воля горька!
Где ты запоешь?
Где я рифмой раскинусь?
Наш рокот, наш посвист
Распродан с лотка...
Как хочешь -
Распивочно или на вынос?
Мы пойманы оба,
Мы оба - в сетях!
Твой свист подмосковный не грянет в кустах,
Не дрогнут от грома холмы и озера...
Ты выслушан,
Взвешен,
Расценен в рублях...
Греми же в зеленых кусках коленкора,
Как я громыхаю в газетных листах!..
Борис Пастернак
ЗИМНЯЯ НОЧЬ
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
1946
Борис Пастернак
Любимая,— жуть! Когда любит поэт,
Влюбляется бог неприкаянный.
И хаос опять выползает на свет,
Как во времена ископаемых.
Глаза ему тонны туманов слезят.
Он застлан. Он кажется мамонтом.
Он вышел из моды. Он знает — нельзя:
Прошли времена и — безграмотно.
Он видит, как свадьбы справляют вокруг.
Как спаивают, просыпаются.
Как общелягушечью эту икру
Зовут, обрядив ее,— паюсной.
Как жизнь, как жемчужную шутку Ватто,
Умеют обнять табакеркою.
И мстят ему, может быть, только за то,
Что там, где кривят и коверкают,
Где лжет и кадит, ухмыляясь, комфорт
И трутнями трутся и ползают,
Он вашу сестру, как вакханку с амфор,
Подымет с земли и использует.
И таянье Андов вольет в поцелуй,
И утро в степи, под владычеством
Пылящихся звезд, когда ночь по селу
Белеющим блеяньем тычется.
И всем, чем дышалось оврагам века,
Всей тьмой ботанической ризницы
Пахнёт по тифозной тоске тюфяка,
И хаосом зарослей брызнется.
Ray_River
10.02.2011, 15:51
Если вместо пистолета,
О котором ты просил,
Вдруг домой приносит мама
Сверток с маленькой сестрой,
Не бери. Скажи спокойно:
«Из сестер стрелять нельзя.
Уноси ее обратно
И меняй на пистолет».
***
От куренья можно маму
Отучить буквально за день,
Если утром сигареты
Окунуть в ночной горшок.
***
Если мальчик хулиганит
Или девочка шалит,
Ловят их и бьют по попе,
Чтобы знали наперед.
Это самый лучший метод
Воспитанья мелюзги.
Можно всех по попам шлепать,
Кроме ос, шмелей и пчел.
***
ПРОЩАЛЬНЫЙ СОВЕТ
От знакомых уходя,
Не забудьте попрощаться…
Если так и не простят,
Можете пожать плечами.
Ну, подумаешь, диван
Кетчупом у них облился,
Вы же кетчуп не в диван —
На свою тарелку лили.
Ну, немножко по ковру
Растоптались баклажаны,
Неужели же ковер
Им дороже человека?
А вареньем на стене
Вы картин не рисовали,
Им на память вы своё
Написали только имя.
Вот салаты со стола
Вы действительно столкнули.
Но ведь это не со зла,
А нечаянно — локтями.
Телевизор им ломать
Вы, конечно, не хотели,
Он у них и так-то был
Не особенно хороший.
И по зеркалу мячом
Не попали вы ни разу,
С длинной трещиной оно
Было с самого начала.
И следов на потолке
Вы нигде не оставляли,
Это вы ботинок свой
Побросали вверх немножко.
И компьютерную мышь
Вы котенку не дарили,
Просто дали поиграть
Ненадолго и с возвратом.
И с балкона телефон
На прохожих не кидали.
Он на улицу упал,
Потому что был тяжелый.
И ногами в торт никто
Наступать не собирался,
Просто нужно было вам
С люстры снять воздушный шарик.
Кто же думал, что она
Так непрочно прицепилась…
Надо было укреплять,
Вот она б и не упала
На пожарных, когда те
Вдруг в окошко прибежали,
Чтобы вешалку тушить
Возле двери в коридоре.
Там на вешалке пальто
Вы ничьи не поджигали,
Просто так, для красоты,
Свечки вставили в карманы.
В туалете молотком
Вы бачок не разбивали.
Это был не молоток,
А бутылка с чем-то синим.
Очень скользкая она
Почему-то оказалась.
Вот поэтому у них унитаз и раскололся.
А к обидчивым таким
И злопамятным знакомым
Вы и сами никогда
Больше в гости не ходите.
ГАМЛЕТ
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Aвва Oтче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.
Борис Пастернак
Северянка
10.02.2011, 19:09
НАЗВАНЬЕ ЗИМ
У зим бывают имена.
Одна из них звалась Наталья.
И было в ней мерцанье, тайна,
И холод, и голубизна.
Еленою звалась зима,
И Марфою, и Катериной.
И я порою зимней, длинной
Влюблялся и сходил с ума.
И были дни, как шерсть и мех,
Как теплый пух зимы туманной..
А эту зиму звали Анной,
Она была прекрасней всех.
Давид Самойлов
Mishel'ka
10.02.2011, 19:34
Анна Ахматова.
Двадцать первое. Ночь. Понедельник.
Очертанья столицы во мгле.
Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле.
И от лености или со скуки
Все поверили, так и живут:
Ждут свиданий, боятся разлуки
И любовные песни поют.
Но иным открывается тайна,
И почиет на них тишина...
Я на это наткнулась случайно
И с тех пор все как будто больна.
blagoroden_don
10.02.2011, 21:01
Слова односложные, встречные,
Такие, как “жизнь” или “смерть”,
Ни с чем не рифмуются, вечные,
Как их на губах ни вертеть.
Затёртые рифмы развенчаны:
“Держись”, или “твердь”, или “жердь”,
И жалкие, вовсе увечные,
Глупее всего “круговерть”.
Когда это слово встречается
В стихах, дочитать до конца
Стихи не могу: всё кончается,
И жалко поэта-глупца.
Слова односложные, парные,
Такие, как “ночь” или “день”,
И рифмы к ним тоже бездарные:
“Помочь”, “превозмочь” или “тень”,
Чуть менее элементарные —
“Точь-в-точь”, например, “набекрень”.
Зачем, почему односложные
Язык выбирает слова
Для сущностных смыслов: надёжные?
Не надо влезать в рукава
Приставок и суффиксов? Прочные,
Всегда под рукой, и впотьмах
При нас, однозначные, точные,
Как “кровь”, например, или “страх”.
blagoroden_don
10.02.2011, 21:15
Когда б не смерть, то умерли б стихи,
На кладбище бы мы их проводили,
Холодный прах, подобие трухи,
Словесный сор, скопленье лишней пыли,
В них не было б печали никакой,
Сплошная болтовня и мельтешенье.
Без них бы обошлись мы, боже мой:
Нет смерти — и не надо утешенья.
Когда б не смерть — искусство ни к чему.
В раю его и нет, я полагаю.
Искусство заговаривает тьму,
Идет над самой пропастью, по краю,
И кто бы стал мгновеньем дорожить,
Не веря в предстоящую разлуку,
Твердить строку, листочек теребить,
Сжимать в руке протянутую руку?
Stepa_gad
10.02.2011, 21:21
У смерти никогда не будет власти
(перевод Сергея Бойченко)
У смерти никогда не будет власти.
Нагие мертвые, они всего лишь части
Del hombriento y de la luna triste.
Когда рассыплются во прах их белы кости,
Как раз тогда их звездные тела
Сойдут с ума, спасет аминазин.
Блаженны тонущие, ибо из глубин...
Теряют любящие, но любовь цела.
У смерти никогда не будет власти.
У смерти никогда не будет власти.
В пучинах, на нептуновом погосте
Они устав лежать, придут к нам в гости.
Колесование рвет жилы, портит кости,
Но не всегда железны кандалы.
Роняли веру из ослабших рук,
Терпели, если зло-единорог
Их рвал. Но и в частях они целы.
У смерти никогда не будет власти.
У смерти никогда не будет власти.
А слушать глупых чаек -- много чести.
Прибой на скалах умирает часто.
Цветок и без дождя рождает чувство.
Ромашка скажет -- я его пила --
До сумасшествия они упьются.
Сквозь дождь, цветы, прибой они пробьются...
Разбей звезду, пока Звезда цела.
У смерти никогда не будет власти
Элегия осенней воды
Памяти Сергея Морозова и Леонида Губанова
1
Ты становится вы,
вы все,
они.
Над концами их, над самоубийством
долго ли нам стоять, слушая, как с вещим свистом
осени сокращаются дни?
2
Зима и старость глядят в лицо мне. Не по-людски
смелыми глазами глядят зима и старость:
нужно им испробовать, что там осталось,
на волчий зуб, на зуб уничтожающей тоски.
3
Поднимись, душа моя, встань, как Критский Андрей говорит.
Поздно, не поздно - речь
не наша, пусть ее от других услышат.
Зима и старость белое слово пишут
в воздухе еще жарком: пламя незримых свеч
4
в темноте еще зримой: будущие следы
на снегу, до которого долго. Сережа, Леня,
помните, как земля ахнет на склоне,
увидав внизу
факел предзимней воды?
5
Со старым посохом я обхожу все те
же нивы, как всегда несжатые, тайфуны
земляного моря, слабые водные струны,
от которых холмы раскатились, в высоте
6
повторяя звук родника, похожий на ... да,
молоточки какие-то, из восточных -
То ли волосяные гребенки во рту проточных
вод, из молчания выходящих сюда?
7
Из огня молчания в бледном огне
шелеста - бренчанья - полупенья
вниз глядит вода,
вниз идет согбенная.
Обратясь ко мне,
кто-то говорит:
Есть ли что воды смиренней?
8
Что смиреннее воды? она
терпенья терпеливей, она, как имя Анна,
благодать, подающий нищий, все карманы
вывернувший перед любым желаньем дна.
9
Всякую вещь можно открыть, как дверь.
В занебесный, в подземный ход потайная дверца
есть в них.
Ее нашарив, благодарящее сердце
вбежит - и замолчит на родине.
Мне теперь
10
кажется,
что ничто быстрей туда
не ведет, чем эта, сады пустые,
растенья
луговые, лесные, уже не пьющие, -
чем усыпленье
обегающая бессонная вода
11
перед тем, как сделаться льдом, сделаться сном.
стать как веки, стать как верная кожа
засыпавшего в ласке, видящего себя вдвоем
дальше во сне...
Вещи, в саду своем
вы похожи на любовь - или она на вас похожа?
12
Поэт - это тот, кто может умереть
там, где жить - значит: дойти до смерти.
Остальные пусть дурят кого выйдет.
На пустом конверте
пусть рисуют свой обратный адрес,
Одолеть
13
вечное любознайство и похоть - по нам ли труд,
Муза, глядящая вымершими глазами
чудовищного коня, иссекшего водное пламя
из скалы, на которой не живут
14
ни деревья, пи звери, ни птицы. Только вы,
тонкие тени. И вы как ребенок светловолосый,
собирающий стебли белесой
святой
сухой
травы.
15
С этим-то звуком смотрят Старость, Зима и Твердь.
С этим свистом крылья по горячему следу
над государствами длинными, как сон, и
трусливыми, как смерть,
нашу богиню несут -
Музу Победу.
Николай Гумилев
КРЕСТ
Так долго лгала мне за картою карта,
Что я уж не мог опьяниться вином.
Холодные звезды тревожного марта
Бледнели одна за другой за окном.
В холодном безумье, в тревожном азарте
Я чувствовал, будто игра эта - сон.
"Весь банк,- закричал,- покрываю я в карте!"
И карта убита, и я побежден.
Я вышел на воздух. Рассветные тени
Бродили так нежно по нежным снегам.
Не помню я сам, как я пал на колени,
Мой крест золотой прижимая к губам.
"Стать вольным и чистым, как звездное небо,
Твой посох принять, о, Сестра Нищета,
Бродить по дорогам, выпрашивать хлеба,
Людей заклиная святыней креста!"
Мгновенье... и в зале веселой и шумной
Все стихли и встали испуганно с мест,
Когда я вошел, воспаленный, безумный,
И молча на карту поставил мой крест.
Равнодушное небо глядит мне вслед.
Чернота за моей спиной.
Мне навстречу устало ползет рассвет -
Мутный, выморочный, больной.
Умирающий город застыл внизу,
Коченея в голодном сне...
Я спешу. Я гостинцы ему везу,
Как предписано долгом мне.
Я пытаюсь отыскивать с высоты
Очертанья знакомых мест...
На груди и на крыльях моих - кресты.
И в прицеле бомбовом - крест.
Петербург! Как же так? Ведь была пора -
Вот такою же злой зимой
Возводить тебя прибыл на зов Петра
Из Тюрингии предок мой.
Он дворянство российское получил
За достойные те труды,
А как срок пришел - навсегда почил
Возле серой твоей воды...
Мы служили Империи двести лет,
Кровь и совесть были в ладу,
Не пятнал ни мундира, ни эполет
Ни единый в нашем роду.
Стали нашими почва, язык, народ,
На Васильевском был наш дом,
И я тоже родился средь этих вод,
Что затянуты ныне льдом.
Хоть и был я, как водится, мал и глуп -
Помню елку, огни, дворец,
Помню, как спешил в офицерский клуб
На Крестовский остров отец...
А когда игрушкой под каблуком
Хрустнул мир, потонув в дыму,
На германский фронт он ушел с полком,
Как предписывал долг ему.
Он ушел без сомнений - таков удел!
Так придумано не вчера!
И никто на фамилию не глядел,
Не бросал ему: "Немчура..."
Но в холопьей злобе взревел, горя,
Все сметающий красный шквал,
Пролилась германская кровь царя
В екатеринбургский подвал.
Все смешалось, все гибло в чаду утрат,
Враг - внутри, а свои - вовне!
И отец шел с Юденичем в Петроград -
Пробивался к жене, ко мне...
Не пробился. И где его прах зарыт,
И зарыт ли - поди найди!
Ясно помню, как плакала мать навзрыд,
Прижимая письмо к груди...
Но ЧеКа не сподобилась нас поймать -
Помню грязный перрон, вагон...
На вокзале в Берлине сказала мать:
"Das ist unsere Heimat, Sohn."
И в Германии мы получили кров -
Беглецы из чужой страны,
Словно даже и не было двух веков
И бессмысленной той войны.
Здесь мечтал я о небе - и все сбылось:
Первый планер... биплан... восторг!
Летный корпус. Люфтваффе. И крепла Ось,
Но все злее алел Восток.
Значит, снова война! И, врагов кляня,
Был я тверд и неумолим:
"Одну родину отняли у меня -
Не отдам и вторую им!"
Я началу кампании был лишь рад:
Мы - лекарство, они - чума!
Но достоин ли подвиг такой наград -
Сбросить бомбы на гибнущий Петроград,
На жилые его дома?
Нам твердили: "Победа уже близка!"
Но все дальше она от нас.
Обессиленно пятятся вспять войска,
Не исполнившие приказ.
Но я снова и снова несу свой груз,
Исполняя свой страшный долг...
Я пилот. Я солдат. Я отнюдь не трус.
Только будет ли в этом толк?
Так запутались линии бытия!
Не остаться сухим в грозу!
Там, в Германии - кровь моя, честь, друзья,
Но мой город родной - внизу!
Так и чей я сын? Так и где мой дом?
И когда я вернусь домой?
Над Крестовским в небе завис крестом
"Юнкерс восемьдесят восьмой"...
Юрий Нестеренко
Николай Заболоцкий
* * *
Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Старый ли дуб зашептался с сосной,
Или вдали заскрипела рябина,
Или запела щегла окарина,
Или малиновка, маленький друг,
Мне на закате ответила вдруг?
Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Ты ли, которая снова весной
Вспомнила наши прошедшие годы,
Наши заботы и наши невзгоды,
Наши скитанья в далеком краю,—
Ты, опалившая душу мою?
Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Утром и вечером, в холод и зной,
Вечно мне слышится отзвук невнятный,
Словно дыханье любви необъятной,
Ради которой мой трепетный стих
Рвался к тебе из ладоней моих...
1957
Петербургский роман (отрывок)
Глава 12
На всем, на всем лежит поспешность,
на тарахтящих башмаках,
на недоверчивых усмешках,
на полуискренних стихах.
Увы, на искренних. В разрывах
все чаще кажутся милы
любви и злости торопливой
непоправимые дары.
Так все хвала тебе, поспешность,
суди, не спрашивай, губи,
когда почувствуешь уместность
самоуверенной любви,
самоуверенной печали,
улыбок, брошенных вослед, --
несвоевременной печати
неоткровенных наших лет,
но раз в году умолкший голос
негромко выкрикнет -- пиши,
по временам сквозь горький холод,
живя по-прежнему, спеши.
1961
ЗАПАХ ДОЖДЯ
11.02.2011, 17:08
строчки стихов твоих
вместо молитвы,
как заклинанье
порою шепчу...
знаешь, так часто
ночами мне снится,
что к твоему
прислоняюсь плечу.
снег за окном
проседает в бессилье,
может быть просто
случилась весна?
вот и сегодня
дожди моросили...
слышишь, под каплями
плачет струна?
тронуть аккорды,
тихонько на вздохе –
имя по нотам
твое разложить...
или вписать его
в клетки кроссворда,
или как жемчуг –
на хрупкую нить...
помни, надежды
на озере счастья
дремлют, пока там
господствует штиль...
чувствуешь прикосновенье
к запястью?
это мой шепот
сквозь тысячу миль.
© Наталия Иванова
Наступает весна
Дмитрию Бобышеву
Пресловутая иголка в не менее достославном стоге,
в городском полумраке, полусвете,
в городском гаме, плеске и стоне
тоненькая песенка смерти.
Верхний свет улиц, верхний свет улиц
всЈ рисует нам этот город и эту воду,
и короткий свист у фасадов узких,
вылетающий вверх, вылетающий на свободу.
Девочка-память бредет по городу, бренчат в ладони монеты,
мертвые листья кружатся выпавшими рублями,
над рекламными щитами узкие самолеты взлетают в небо,
как городские птицы над железными кораблями.
Громадный дождь, дождь широких улиц льется над мартом,
как в те дни возвращенья, о которых мы не позабыли.
Теперь ты идешь один, идешь один по асфальту,
и навстречу тебе летят блестящие автомобили.
Вот и жизнь проходит, свет над заливом меркнет,
шелестя платьем, тарахтя каблуками, многоименна,
и ты остаешься с этим народом, с этим городом и с этим веком,
да, один на один, как ты ни есть ребенок.
Девочка-память бредет по городу, наступает вечер,
льется дождь, и платочек ее хоть выжми,
девочка-память стоит у витрин и глядит на бельЈ столетья
и безумно свистит этот вечный мотив посредине жизни.
Иосиф Бродский
Одинаково непохожие,
Одинаково одинокие,
Мы проходим. Мы только прохожие -
Мы проходим уроки высокие.
Из миров мы проходим в мистерии,
Из страданий идем в сострадание,
Из идей, из метафор — в материи,
В дым камланий, шумы мироздания…
Под студеными космами Космоса,
Под гипнозами, гримами, гимнами —
Мы проходим без карты, без компаса:
Мы проходим любовь Невзаимную...
На планетах мы только прохожие.
Мы – не мы, мы – сомнамбулы Божии.
Мы проходим то мимо, то мимами
Сквозь немые умы свои мнимые.
Сквозь массовки, масонские ложи и –
В темень темечка, в тело прихожее
Одинаково непохожие,
Одинаково нелюбимые…
Г.Бореев
Память
Только змеи сбрасывают кожи,
Чтоб душа старела и росла.
Мы, увы, со змеями не схожи,
Мы меняем души, не тела.
Память, ты рукою великанши
Жизнь ведешь, как под уздцы коня,
Ты расскажешь мне о тех, что раньше
В этом теле жили до меня.
Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь.
Дерево, да рыжая собака,
Вот кого он взял себе в друзья,
Память, Память, ты не сыщешь знака,
Не уверишь мир, что то был я.
И второй… любил он ветер с юга,
В каждом шуме слышал звоны лир.
Говорил, что жизнь — его подруга,
Коврик под его ногами — мир.
Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.
Я люблю избранника свободы,
Мореплавателя и стрелка,
Ах, ему так звонко пели воды
И завидовали облака.
Высока была его палатка,
Мулы были резвы и сильны,
Как вино, впивал он воздух сладкий
Белому неведомой страны.
Память, ты слабее год от году,
Тот ли это, или кто другой
Променял веселую свободу
На священный долгожданный бой.
Знал он муки голода и жажды,
Сон тревожный, бесконечный путь,
Но святой Георгий тронул дважды
Пулею нетронутую грудь.
Я — угрюмый и упрямый зодчий
Храма восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей
Как на небесах, и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
Вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
Стены Нового Иерусалима
На полях моей родной страны.
И тогда повеет ветер странный —
И прольется с неба страшный свет,
Это Млечный Путь расцвел нежданно
Садом ослепительных планет.
Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо: но всё пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.
Крикну я… но разве кто поможет,
Чтоб моя душа не умерла?
Только змеи сбрасывают кожи,
Мы меняем души, не тела.
1920
Gera0907
11.02.2011, 22:30
Нам двоим посвященная,
очень краткая,
очень долгая,
не по-зимнему черная,
ночь туманная, волглая,
неспокойная, странная...
Может, все еще сбудется?
Мне - лукавить не стану
все глаза твои чудятся,
то молящие, жалкие,
то веселые, жаркие,
счастливые,
изумленные,
рыжевато-зеленые.
Переулки безлюдные,
непробудные улицы...
Мне - лукавить не буду -
все слова твои чудятся,
то несмелые, нежные,
то тревожные, грешные,
простые,
печальные
слова прощальные.
Эхо слышу я древнее,
что в полуночи будится,
слышу крови биение...
Может, все-таки сбудется?
Ну, а если не сбудется,
разве сгинет, забудется
тех мгновений течение,
душ заблудших свечение?
Вероника Тушнова
Много думал я о судьбе своей,
Только думы все невеселые,
Вот иду один, воронье кружит
Над деревьями да над селами.
Что раскаркались, раскричалися
Иль вещаете тьму кромешную ?
Что, душе моя, так печалишься
И о чем твоя боль сердечная ?
Люди добрые, с миром к вам пришел,
Чем вы дышите, как спасаемся ?
Жив ли в вас Господь, живы ли душой ?
Как мы молимся, как мы каемся ?
Что поют у вас, православный люд,
Песни рабские иль господские ?
Родники у вас как и раньше бьют,
Иль хлебаете воду скотскую ?
Режет уши мне неродной мотив,
Ритмы чуждые, где вы взяли их ?
Кто сады свои под топор пустил,
Тот питается от плодов чужих.
Я сыграл бы вам, если б только смог,
Но напевы те вам негожне,
И в чужой земле, как сказал пророк
- Никому не петь песни Божии !
На мои слова раздается скрип,
И выходит хозяин взъерошенный,
Издает свой хрип сквозь собачий хрип:
Ты, наверно, пьян, гость непрошенный !
Родники твои мы засыпали,
И святым твоим мы не молимся,
И твой хлеб жевать - зубы выпали,
Потому блевотиной корчимся.
Пусть в грехах живу, пусть грехом пропах,
Что за радость тому, кто молится ?
Хоть из лужи пьем, но зато в котлах
Никогда мясцо не выводится !
От воды иной наш народ отвык,
И не нужно нам вод иных
Даже если есть твой живой родник,
Кто пойдет к нему от котлов мясных ?
Забирай свой мир, убирайся прочь,
Проходимцев я разных видывал,
О живой воде нищете пророчь.
Да помогут нам наши идолы!
И услышал я тот же самый скрип,
Те же самые крычут вороны.
А вдогонку мне тот же самый хрип,
Тот же самый лай стража черного.
Сторона моя, лик ужасен твой,
Припади к Христу с плачем, грешника,
Чужеземец я на земле родной
И рыдаю я, не утешиться.
Так оставь, душе, думы вздорные,
Видно, мной еще мало пройдено.
Мысли черные, люди черные,
Птицы черные по-над Родиной.
1987
Gera0907
11.02.2011, 22:42
Терпеливой буду, стойкой,
молодой, назло судьбе!
Буду жить на свете столько,
сколько надобно тебе.
Что тебе всего дороже,
то и стану я дарить.
Только ты меня ведь тоже
должен отблагодарить —
молодым счастливым взглядом
в тихом поле, при луне,
тем, что ты со мною рядом —
как с собой наедине.
Правдой сердца, словом песни,
мне родной и дорогой,
даже если, даже если
ты отдашь ее другой.
…Я ЗНАЮ ЧТО ВЕТЕР..
Ты...не вспомнишь.. но мне и не важно... я знаю, что ветер..
Иногда засыпает в твоих сумасшедших ресницах..
Просто звезды, которые нам обещали присниться,
Заблудились в ночных облаках, не дождавшись рассвета..
Я?... возможно когда-нибудь вспомню, что чувственный трепет..
Иногда просыпается нежностью в кончиках пальцев..
Когда сходит на землю луна на единственный танец..
И слова заплетаются в нервах натянутой плетью..
Ты не спросишь.. а я промолчу, ничего не ответив..
Когда снова обнимет рассвет одинокая птица..
Мне достаточно знать, что в твоих сумасшедших ресницах..
Иногда засыпает меня обнимающий ветер...
Валентина Храпова
Gera0907
11.02.2011, 22:52
Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
...Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру...
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд...
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали в траве ежи...
Вот уже и тропы заросшей
не увидеть в ночи слепой...
Обними меня, мой хороший,
бесприютные мы с тобой.
ЗАПАХ ДОЖДЯ
12.02.2011, 04:24
"Здравствуй, Катя, мы очень давно не виделись... Проявись, из окрестного мрака выделись. Я боюсь, это сон, и никак не проснусь. У меня ни стратегии нет, ни тактики - я дрейфую громадою льда в Антарктике... Слишком холодно, чтобы растаяла грусть. Без тебя не становятся цифры суммою. Ты одна; о тебе лишь пишу и думаю... Не гадал я вовеки, что выйдет вот так - до дрожания пальцев, бесплотной темени, до потери вдрызг ощущения времени. Невзирая на годы... Такой простак... Помнишь, Рижское взморье вихрилось дюнами; мы тонули в тех дюнах ночами лунными, тлел от кожного жара прибрежный песок... Не сложилось. Взгляды? Предубеждения? - только в сны ушла ты и в наваждения, чтоб оранжевой болью стучать в висок... В нашем будущем, намертво предугаданном, сколько лет прошло - разве знать это надо нам?! Всё равно ходу нет из моей полыньи... В каждом сердце - по трещинке, по картечине... Но не бредить же нам архивными встречами! - позвони мне, как выпадет шанс... Позвони".
"Здравствуй, Лена, ну как мне теперь представиться?! Не уверен, что помнишь меня, красавица... Самомнение, может, подводит меня? Жизнь как зебра, да вот - всё чернее полосы, но как плечи я вспомню твои и волосы - сразу солнце мерещится в серости дня. Это глупости, знаю, пустые благости... Но была же и Ялта однажды в августе, неразборчивый шепот запекшихся губ... Ты счастливым билетом была, избранницей... Не могли мы знать, что от нас останется лишь слепая тоска, возведенная в куб. Помнишь, как ты шептала: "Согрей, согрей меня..." - я бы всё поменял на машину времени, но нигде не найти этих дивных машин. И осталась невзятой вершина горная, да от юности - только воронка черная, ей рукою вдогонку маши-не маши... Всё никак не сроднюсь я с былой ошибкою, с пустотою внутри, с этой почвой зыбкою... Лишь в тревожащих снах мы вдвоем, мы одни... Выбираюсь на свет из липкого ила я, и всего-то прошу об одном я, милая - позвони мне, как выпадет шанс... Позвони".
Он сидит за столом: постаревший, маленький... В ширпотребных часах всё дремотней маятник. Если хочешь грезить - пожалуйста, грезь. В магнитоле Высоцкий хрипит про шурина, ну а в комнате мрачно и так накурено - хоть топор на безжизненный воздух повесь. А в окне славный вид на аллею с тисами... Легче с сердцем, и письма уже дописаны - можно слушать задиристый говор собак, можно пить, говорить, изучать соцветия... Две любви - всё, что было за полстолетия. Он никак не умеет забыть их, никак. Он всё тщится прошедшее в слове выразить: вот и пишет те письма, чтоб завтра выбросить - но слова снова скроют пробоины лет... Он стремится картину создать из абриса. Он не знает судеб и не знает адреса -
просто пишет.
Промчавшейся жизни вослед.
(с) Александр Габриэль
Шампанское вероломно,
А все ж наливай и пей!
Без розовых без цепей
Наспишься в могиле темной!
Ты мне не жених, не муж,
Твоя голова в тумане...
А вечно одну и ту ж -
Пусть любит герой в романе!
М. Цветаева
Про это
Вот это и есть то,
что называют любовью? Так это зовётся?
Так пишется?
Это и есть?..
Вы руки тяжёлые закинете к изголовью,
ночь не ответит.
Дождь забарабанит об жесть.
Будут зимы, и вьюги, и росы на травах,
и звёзды, и радости будут.
Разрывы придут,
И только не будет ни виноватых,
ни правых,
ни знающих,
ни умудрённых,
ни лечащих тут.
Никогда, никого не расспрашивайте об этом -
ни друга, ни ветер, ни самую умную ночь.
Ликуйте или страдайте одни
и не верьте поэтам,
поэты
и сами себе-то не могут помочь.
Берите всю радость себе, не отдавайте и муку,
это только вдвоём открывают,
уж если любовь.
Воспоминания о любви не годятся в нaуку,
всё не так.
Всё по-новому, снова,
не снова, а вновь.
Нельзя объяснить -
что это, со мной или с вами.
Один среди поля,
под ливнем,
и ходит гроза.
Об этом никак невозможно чужими словами,
слова не приходят -
молчите глазами в глаза.
Молчите,
чтобы ресницы задели ресницы,
чтоб сердце услышало сердце другое в громах.
Любите друг друга.
Не думайте - явь это всё или снится,
любите друг друга,
не бойтесь,
не ройтесь в томах.
Ни адреса нет, ни параграфа нету, ни Госта,
будет она неотступна, мучительна,
как и со мной.
Не пишется это,
не слышится.
Дышится просто.
Так и поэзия -
дышится
жизнью самой.
Михаил Луконин
Ray_River
12.02.2011, 12:15
На каждом всплеске бытия
сочту капризом
печальный взгляд, любовь моя,
или репризу,
случайно брошенную в миг
обычной ночи,
когда я сдерживаю крик
рождённых строчек!
А на экваторе судьбы
мы слева-справа,
и пограничные столбы
нам не забава;
настанет утро, ты уйдёшь
в страну другую,
мне в память врезав, словно брошь,
себя, нагую...
Не ищите смысл жизни,
Просто радуйтесь живя!
На земле никто не лишний,
Каждый - смысл бытия!
Не грузите душу мненьем,
Что положен здесь стандарт.
Всё находится терпеньем
И у каждого - свой старт.
Не судите словом ближних,
Кто родился без прорех?
Предрасcудков много лишних
Да у каждого свой грех.
Сформулируем суть мысли:
Каждый волен Сам решать.
Не ищите смысл жизни,
Время ход не удержать.
Константин Симонов
ЧАСЫ ДРУЖБЫ
Недавно тост я слышал на пиру,
И вот он здесь записан на бумагу.
"Приснилось мне,- сказал нам тамада,
Что умер я, и все-таки не умер,
Что я не жив, и все-таки лежит
Передо мной последняя дорога.
Я шел по ней без хлеба, без огня,
Кругом качалась белая равнина,
Присевшие на корточки холмы
На согнутых хребтах держали небо.
Я шел по ней, весь день я не видал
Ни дыма, ни жилья, ни перекрестка,
Торчали вместо верстовых столбов
Могильные обломанные плиты -
Я надписи истертые читал,
Здесь были похоронены младенцы,
По две недели от роду, по три,
Умершие, едва успев родиться.
К полуночи я встретил старика,
Седой, как лунь, сидел он у дороги
И пил из рога черное вино,
Пахучим козьим сыром заедая.
"Скажи, отец,- спросил я у него,-
Ты сыр жуешь, ты пьешь вино из рога,
Как дожил ты до старости такой
Здесь, где никто не доживал до года?"
Старик, погладив мокрые усы,
Сказал: "Ты ошибаешься, прохожий,
Здесь до глубокой старости живут,
Здесь сверстники мои лежат в могилах,
Ты надписи неправильно прочел -
У нас другое летоисчисленье:
Мы измеряем, долго ли ты жил,
Не днями жизни, а часами дружбы".
И тамада поднялся над столом:
"Так выпьем же, друзья, за годы дружбы!"
Но мы молчали. Если так считать -
Боюсь, не каждый доживет до года!
А счастье ходит вместе с Красотой,
Не знающий прекрасного - несчастен.
И потому расстанься с суетой,
Настройся на лазурь, ты в этом властен.
Понудь себя хотя б на первый шаг,
Вдыхай уединенье полной грудью.
Всегда несчастна пошлая душа
И от себя бежит на многолюдье.
И никого не нужно обвинять,
Что жизнь порой - тоскливое ненастье,
Покуда тучи - солнцу не сиять,
Покуда страсти - не согреет счастье.
Но если бы сказали - не солгу -
Иль счастье, или Красота с напастью?
Отдал бы счастье первому врагу:
Быть с Красотою - более чем счастье.
Alisa-od
12.02.2011, 17:20
БЕРЕГИТЕ ДРУЗЕЙ
Знай, мой друг, вражде и дружбе цену
И судом поспешным не греши.
Гнев на друга, может быть, мгновенный,
Изливать покуда не спеши.
Может, друг твой сам поторопился
И тебя обидел невзначай.
Провинился друг и повинился -
Ты ему греха не поминай.
Люди, мы стареем и ветшаем,
И с теченьем наших лет и дней
Легче мы своих друзей теряем,
Обретаем их куда трудней.
Если верный конь, поранив ногу,
Вдруг споткнулся, а потом опять,
Не вини его - вини дорогу
И коня не торопись менять.
Люди, я прошу вас, ради бога,
Не стесняйтесь доброты своей.
На земле друзей не так уж много:
Опасайтесь потерять друзей.
Я иных придерживался правил,
В слабости усматривая зло.
Скольких в жизни я друзей оставил,
Сколько от меня друзей ушло.
После было всякого немало.
И, бывало, на путях крутых
Как я каялся, как не хватало
Мне друзей потерянных моих!
И теперь я всех вас видеть жажду,
Некогда любившие меня,
Мною не прощенные однажды
Или не простившие меня.
Расул Гамзатов
Alisa-od
12.02.2011, 17:40
Не рассуждай, не хлопочи,
Безумство ищет, глупость судит.
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть тому, что будет.
Живя, умей все пережить -
Печаль, и радость, и тревогу.
Чего жалеть? О чем тужить?
День пережит - и слава Богу.
Ф. Тютчев
serg1969
12.02.2011, 17:47
Я пью отвратительный кофе с сухим молоком,
читаю наскальные прописи мальчика-осень,
а в небе парит вместо ангела старый дракон,
и лживое лето куда-то на крыльях уносит.
Я пью отвратительный кофе и вижу в окно:
накинув на строгий ошейник кто шарф, кто платочек,
друг друга не любят актеры немого кино,
любить - это больно, ошейник царапает очень.
Я пью отвратительный кофе и сплю на ходу,
и вижу во сне земляничное дерево с юга.
И птицы еще не успели накликать беду,
мы все еще дети, мы помним и любим друг друга.
Я пью отвратительный кофе и верю сильней,
что, если бы Бог по-иному смотрел бы на вещи,
он жил бы в одном из не очень холодных морей,
любил бы хорошее кофе и ласковых женщин.....
Елена Бушуева
Свидание
Засыпет снег дороги,
Завалит скаты крыш.
Пойду размять я ноги:
За дверью ты стоишь.
Одна, в пальто осеннем,
Без шляпы, без калош,
Ты борешься с волненьем
И мокрый снег жуешь.
Деревья и ограды
Уходят вдаль, во мглу.
Одна средь снегопада
Стоишь ты на углу.
Течет вода с косынки
По рукаву в обшлаг,
И каплями росинки
Сверкают в волосах.
И прядью белокурой
Озарены: лицо,
Косынка, и фигура,
И это пальтецо.
Снег на ресницах влажен,
В твоих глазах тоска,
И весь твой облик слажен
Из одного куска.
Как будто бы железом,
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.
И в нем навек засело
Смиренье этих черт,
И оттого нет дела,
Что свет жестокосерд.
И оттого двоится
Вся эта ночь в снегу,
И провести границы
Меж нас я не могу.
Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?
1949
ИСТОРИЯ ПЯТИ ДНЕЙ
Открыться Лидии не смея,
Я в первый день её любил;
Назавтра, несколько смелее,
Ей тайну сердца объявил;
День ото дня нетерпеливей,
Назавтра руку ей пожал;
Назавтра, прежнего счастливей,
У милой поцелуй сорвал;
Назавтра, миртами венчанный,
Я осчастливен был вполне
Но в тот же день, непостоянный,
Я пожалел о первом дне.
Алексей Илличевский
Прохладно... До-ре-ми-фа-соль
Летит в раскрытое окно.
Какая грусть, какая боль!
А впрочем, это всё равно!
Любить до гроба, вот недуг
Страшнее, чем зубная боль.
Тебе, непостоянный друг,
Тяну я до-ре-ми-фа-соль.
Ты королева, я твой паж,
Всё это было, о юдоль!
Ты приходила в мой шалаш
И пела до-ре-ми-фа-соль.
Что делать, если яд в крови,
В мозгу смятенье, слёзы - соль,
А ты заткнула уши и
Не слышишь... до-ре-ми-фа-соль.
ГЕОРГИЙ ИВАНОВ
Лиса Алиса
12.02.2011, 20:08
Мандельштам
"Осип Эмильевич," - шёпот в тумане,
Серые будни, клеймо инородца,
Кончились деньги в потёртом кармане,
Только стихи продолжают бороться.
Вспыхнет свеча, на минуту согрея
Комнату, тень от стола и буфета,
Старого, битого жизнью еврея,
Русского, битого жизнью поэта.
Противоречие? В сумерках длится
Исповедь совести, тела тирада.
Время проходит, забудет столица
Лица ушедшего в ночь Петрограда.
Поодиночке уйдут за пределы
Модные баловни светских салонов -
Блок, Гумилёв, Ходасевич и Белый,
Гипиус, Ивлев, Цветаева... Клонов
Много появится. Оригиналы
Не превозносят эпоху репрессий.
Пусть Мандельштам будет строить каналы,
Будет Есенин ходить на воскресник.
Что, отказались? Их всех подчистую
Вычесть из жизни до Первого Мая.
Кто-то ещё прошептал: "Протестую",
Мёртвые губы в усмешке сжимая.
Осип Эмильевич, поздняя осень
Тоже погибла в кошмаре жестоком.
Двадцать седьмое, декабрь, тридцать восемь,
Жизнь покидает под Владивостоком.
В общей могиле озябшего тела
Не отыскать. Мертвецов галерея.
Жаль, что страна сохранить не сумела
Старого, битого жизнью еврея.
© Николай Бицюк
Блудный сын
1.
Нет дома подобного этому дому!
В нем книги и ладан, цветы и молитвы!
Но, видишь, отец, я томлюсь по иному,
Пусть в мире есть слезы, но в мире есть битвы.
На то ли, отец, я родился и вырос,
Красивый, могучий и полный здоровья,
Чтоб счастье побед заменил мне твой клирос
И гул изумленной толпы - славословья.
Я больше не мальчик, не верю обманам,
Надменность и кротость - два взмаха кадила,
И Петр не унизится пред Иоанном,
И лев перед агнцем, как в сне Даниила.
Позволь, да твое приумножу богатство,
Ты плачешь над грешным, а я негодую,
Мечом укреплю я свободу и братство,
Свирепых огнем научу поцелую.
Весь мир для меня открывается внове,
И я буду князем во имя господне...
О счастье! О пенье бунтующей крови!
Отец, отпусти меня... завтра... сегодня!..
2.
Как розов за портиком край небосклона!
Как веселы в пламенном Тибре галеры!
Пускай приведут мне танцовщиц Сидона
И Тира, и Смирны... во имя Венеры,
Цветов и вина, дорогих благовоний...
Я праздную день мой в веселой столице!
Но где же друзья мои, Цинна, Петроний?..
А вот они, вот они, salve amice.
Идите скорей, ваше ложе готово,
И розы прекрасны, как женские щеки.
Вы помните верно отцовское слово,
Я послан сюда был исправить пороки...
Но в мире, которым владеет превратность,
Постигнув философов римских науку,
Я вижу один лишь порок - неопрятность,
Одну добродетель - изящную скуку.
Петроний, ты морщишься? Будь я повешен,
Коль ты недоволен моим сиракузским!
Ты, Цинна, смеешься? Не правда ль, потешен
Тот раб косоглазый и с черепом узким?
3.
Я падаль сволок к тростникам отдаленным
И пойло для мулов поставил в их стойла.
Хозяин, я голоден, будь благосклонным,
Позволь, мне так хочется этого пойла.
За ригой есть куча лежалого сена,
Быки не едят его, лошади тоже:
Хозяин, твои я целую колена,
Позволь из него приготовить мне ложе.
Усталость - работнику помощь плохая,
И слепнут глаза от соленого пота,
О, день, только день провести, отдыхая...
Хозяин, не бей! Укажи, где работа.
Ах, в рощах отца моего апельсины,
Как красное золото, полднем бездонным.
Их рвут, их бросают в большие корзины
Красивые девушки с пеньем влюбленным.
И с думой о сыне там бодрствует ночи
Старик величавый с седой бородою,
Он грустен... пойду и скажу ему: "Отче,
Я грешен пред господом и пред тобою".
4.
И в горечи сердце находит усладу:
Вот сад, но к нему подойти я не смею,
Я помню... мне было три года... по саду
Я взапуски бегал с лисицей моею.
Я вырос! Мой опыт мне дорого стоит,
Томили предчувствия, грызла потеря...
Но целое море печали не смоет
Из памяти этого первого зверя.
За садом возносятся гордые своды,
Вот дом - это дедов моих пепелище,
Он, кажется, вырос за долгие годы,
Пока я блуждал, то распутник, то нищий.
Там празднество: звонко грохочет посуда,
Дымятся тельцы и румянится тесто,
Сестра моя вышла, с ней девушка-чудо,
Вся в белом и с розами, словно невеста.
За ними отец... Что скажу, что отвечу,
Иль снова блуждать мне без мысли и цели?
Узнал... догадался... идет мне навстречу...
И праздник, и эта невеста... не мне ли?!
1912
Николай Гумилев
СЛОВО
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.
А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.
Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово это - Бог.
Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.
Мне не в радость этот номер,
Телевизор и уют.
Видно, надо, чтоб я помер -
Все проблемы отпадут.
Ведь они мои, и только.
Что до них еще кому?
Для чего мне эта койка -
На прощание пойму.
Но когда за грань покоя
Преступлю я налегке,
Крикни что-нибудь такое
На грузинском языке.
Крикни громче, сделай милость,
Чтоб на миг поверил я,
Будто это лишь приснилось:
Смерть моя и жизнь моя.
Пепел
Разносит ветер пепел от костра,
Погасшего давно, остывшего совсем,
Сгоревшего до первого утра,
И так и не поддержанный никем.
Среди сует, среди больших забот,
Любовь свою, порой, не замечаем… .
Мы сеем всюду жизненный расчёт
И пепел жизни слепо пожинаем.
Я ворошу сгоревшие угли,
И думами о прошлом мозг мой занят.
И в этом философском забытьи
Случайная искра мне больно сердце ранит.
А Алимов
Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Александр Блок
Рыбы зимой
Рыбы зимой живут.
Рыбы жуют кислород.
Рыбы зимой плывут,
задевая глазами
лед.
Туда.
Где глубже.
Где море.
Рыбы.
Рыбы.
Рыбы.
Рыбы плывут зимой.
Рыбы хотят выплыть.
Рыбы плывут без света.
Под солнцем
зимним и зыбким.
Рыбы плывут от смерти
вечным путем
рыбьим.
Рыбы не льют слезы:
упираясь головой
в глыбы,
в холодной воде
мерзнут
холодные глаза
рыбы.
Рыбы
всегда молчаливы,
ибо они --
безмолвны.
Стихи о рыбах,
как рыбы,
встают поперек
горла.
Сонет
Переживи всех.
Переживи вновь,
словно они -- снег,
пляшущий снег снов.
Переживи углы.
Переживи углом.
Перевяжи узлы
между добром и злом.
Но переживи миг.
И переживи век.
Переживи крик.
Переживи смех.
Переживи стих.
Переживи всех.
Сонет к зеркалу
Не осуждая позднего раскаянья,
не искажая истины условной,
ты отражаешь Авеля и Каина,
как будто отражаешь маски клоуна.
Как будто все мы -- только гости поздние,
как будто наспех поправляем галстуки,
как будто одинаково -- погостами --
покончим мы, разнообразно алчущие.
Но, сознавая собственную зыбкость,
Ты будешь вновь разглядывать улыбки
и различать за мишурою ценность,
как за щитом самообмана -- нежность...
О, ощути за суетностью цельность
и на обычном циферблате -- вечность!
Иосиф Бродский
Косноязычно славивший меня
Еще топтался на краю эстрады.
От дыма сизого и тусклого огня
Мы все уйти, конечно, были рады.
Но в путаных словах вопрос зажжен,
Зачем не стала я звездой любовной,
И стыдной болью был преображен
Над нами лик жестокий и бескровный.
Люби меня, припоминай и плач!
Все плачущие не равны ль пред Богом?
Мне снится, что меня ведет палач
По голубым предутренним дорогам.
1913
Лиса Алиса
13.02.2011, 09:01
Ярослав Смеляков
Если я заболею,
к врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
(не сочтите, что это в бреду):
постелите мне степь,
занавесьте мне окна туманом,
в изголовье поставьте
ночную звезду.
Я ходил напролом.
Я не слыл недотрогой.
Если ранят меня в справедливых боях,
забинтуйте мне голову
горной дорогой
и укройте меня
одеялом
в осенних цветах.
Порошков или капель - не надо.
Пусть в стакане сияют лучи.
Жаркий ветер пустынь, серебро водопада -
Вот чем стоит лечить.
От морей и от гор
так и веет веками,
как посмотришь, почувствуешь:
вечно живем.
Не облатками белыми
путь мой усеян, а облаками.
Не больничным от вас ухожу коридором,
а Млечным Путем.
1940
http://www.youtube.com/watch?v=A-Mcy74FJHk&feature=player_embedded
mothlight
13.02.2011, 10:26
А, ты не поверишь, но Ангелы тоже с работы приходят под вечер,
порою изрядно устав.
И их утомляют любые мирские заботы- попробуй быть бодрым, веселым, весь день отлетав.....
А, ты не поверишь, но Ангелы крылья снимают, идут ( ну, наверное, куда?) сразу в душ.
Пылинки, и грязь аккуратно смывают, пытаясь (напрасно)очистить усталость из душ.
А, ты не поверишь, но Ангелы, чайник поставив, садятся на кухне, и молча глядят за окно...
И думают- утром проснутся и, крылья расправив, пойдут - полетят на работу свою все равно...
А, ты не поверишь, но Ангелы плачут ночами, припомнив какую-то ( детскую, взрослую) смерть.
И столько в слезах этих боли, и горькой печали, о том, что помочь не смогли, не успев прилететь....
И, еще....
Ах, как бы хотелось послать все скорей на кулички...
Рвануть бы отсюда внезапно, мгновенно, нежданно,
Оставив сомненья, печали, дурные привычки,
Не взяв саквояжа - баула - тюка - чемодана.
Ах, как бы хотелось послать все куда-нибудь к фене.
И смыться, какого рожна, не заметят ведь точно,
Потери бойца в идиотской, придуманной сцене,
В спектакле с названием "ЖИЗНЬ", где все так порочно.
Ах, как бы хотелось послать все легко и навечно,
От глупости - пошлости - подлости освободиться.
Расправить бы крылья над этим бедламом беспечно,
И взвиться в просторное небо диковинной птицей....
Маргарита Родяхина.
В деревушке у моря
В деревушке у моря, где фокстрота не танцуют,
Где политику гонят из домов своих метлой,
Где целуют не часто, но зато когда целуют,
В поцелуях бывают всей нетронутой душой;
В деревушке у моря, где избушка небольшая
Столько чувства вмещает, где - прекрасному сродни -
В город с тайной опаской и презреньем наезжая
По делам неотложным, проклинаешь эти дни;
В деревушке у моря, где на выписку журнала
Отдают сбереженья грамотные рыбаки
И которая гневно кабаки свои изгнала,
Потому что с природой не соседят кабаки;
В деревушке у моря, утопающей весною
В незабвенной сирени, аромат чей несравним, -
Вот в такой деревушке, над отвесной крутизною,
Я живу, радый морю, гордый выбором своим!
1927
Биенье сердца моего,
тепло доверчивого тела…
Как мало взял ты из того,
что я отдать тебе хотела.
А есть тоска, как мед сладка,
и вянущих черемух горечь,
и ликованье птичьих сборищ,
и тающие облака..
Есть шорох трав неутомимый,
и говор гальки у реки,
картавый,
не переводимый
ни на какие языки.
Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада…
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо.