Любимые стихи

[Nuvanna]

Полетели


Гаййй
Дни сплетаются туго, легко, безвозвратно в недели.
Скоро старость, и там нам с тобою не хватит накала.
Полетели сейчас, ты же помнишь, мы оба хотели
Блеск финала.

Сколько в мире людей, столько скормленных времени судеб.
Нас не ждёт впереди ничего, кроме сумрачных будней.
Наша жизнь с каждым прожитым днём, с каждым месяцем будет
Всё паскудней.

Не позволим себе опротиветь друг другу до рвоты.
Время всё опошлит, съест тела, изжуёт наши души.
Убежим от него, мы его одурачим полётом.
Дома душно.

Злые годы, шутя, превратят нашу страсть в мелодраму.
От тоски и от старости сдохнут мурашки на коже.
Посмотри за окно: мы украсим собой панораму
В день погожий.

Разбежимся. Я слышал, с разбега значительно проще
Вылетать из окна, окунаясь в небесную смальту.
Полетим к водоёмам, дубравам, берёзовым рощам...
До асфальта.

[Nuvanna]

паранойя и другие животные


Гаййй
теперь бесполезно молить о спасении небо
ты сделал ошибку отважившись выйти за хлебом
здесь слишком опасно ты так не дотянешь до мая
здесь хитрые зайцы коварные деды мазаи

здесь волки драконы акулы здесь пьяные рожи
держись за-меня-за-себя-за и будь острожен
встречая в дороге врагов западни мышеловки
ты должен быть смелым ты должен быть быстрым и ловким

не верь эскулапам лекарства тебе прописавшим
отравят ограбят объявят без вести пропавшим
скачи огибая столбы не заглядывай в лужи
а если тебя остановят скажи что простужен

скажи что заразен скажи что спешишь на работу
в больницу в дурдом на поминки слепого пилота
ты знаешь что ты это я но пускай не узнают
об этом ни волки ни зайцы ни деды мазаи

не дай им заставить тебя отклониться от цели
ты должен добраться до дома квартиры постели
прогулки за хлебом опаснее русской рулетки
держись за-меня-за-себя-за
не смей пить таблетки

[Nuvanna]

Ага

Гаййй
Мне тошно так, что впору бить о стену
Растрескавшейся в битвах головой.
Я каждый день плачу большую цену
За две минуты жизни половой
Моих неоценимых папы-мамы.
Я сделан так, что жаловаться грех.
Они не нахалтурили ни грамма.
Но был один досаднейший огрех:

В моей башке с рожденья бунт извилин.
В итоге - я не то чтобы кретин,
Но около. Мой облик баскервилен.
И в мозге непрерывно коротит.
И коротит, и вышибает пробки.
И креатив давно сошёл на нет.
В моей червивой черепной коробке
Карает корку мозга короед.

Я, несомненно, был бы симпатичен,
Когда б не внутривенная тоска:
Мой (вешний?) внешний вид симптоматичен,
От я до я, от гривы до носка.
Тоска меня за волосы таскает
По загсам, по вокзалам, по судам.
Мне не к лицу её болезнь морская.
Я весь заляпан красками стыда.

Краснею и синею тем сильнее,
Чем пристальнее смотрит доброхот.
Тоска – моя подружка Дульсинея,
Тамбовская волчица. Дон Кихот
Лоба'чевский – моё второе имя.
Прямых и вентиляторов гроза,
Я жив аперитивами одними
И вечно против тех, кто вечно за.

Я заливаю в бешеном азарте
Креплёное в промозглые мозги.
Я где-то на краплёной старой карте.
Я где-то, где не водится ни зги.
Мои воспоминания о детстве
Укутаны чернильной простынёй.
И бесполезно в зеркало глядеться.
И мрак внутри страшней, чем за стеной.

Натаскана тоской сомнений свора.
Бездействовать, однако, не резон:
По радио пролаяли, что скоро
Откроется охотничий сезон.
Я продал хвост и гриву, и в ломбарде
Заложен нос… и мне пора в бега…
Я существо без адреса, some body…
Подует южный ветер, и ага…

[afina7]

Снова клёны облетают...

Снова клены облетают.
Осень годы нам считает,
Дни короткие срывая,
Как листки календарей.
Редкий снег уже не тает.
Воробьев озябших стая,
Споро крошки уплетает
На балконе у дверей.

Спать ложимся и не знаем,
Что нас завтра ожидает,
Что нам осень нагадает:
Невезенье иль успех.
И лишь об одном мечтаем:
Зиму б пережить, не маясь,
И увидеть небо мая.

Господи! Помилуй всех.

Cometa

[afina7]

Как часто нас судьба кидает...

Как часто нас судьба кидает,
То-вверх, то-вниз,то снова-ввысь,
То вдруг одарит,то обманет,
И плохо все... Но ты держись!
Поверь,пройдет пора ненастья,
Звезда твоя взойдет опять,
И ты поймешь,что значит счастье.
Но как легко его терять...
Бывает трудно распознать,
Кто-друг,кто-враг,где-свет,где-мрак.
И что запрятано под маской?
Становится ли явью сказка?
За доброй оболочкой скрываться может зло,
И не всегда отыщешь,где истина,где ложь.
Но все же вопреки ты выбери свой путь
И,обретя его,себе не дай свернуть.

Елена Светлая

[Lizeta]

ЧЕХОВ



Не знаю, как для англичан и чехов,
Но он отнюдь для русских не смешон,
Сверкающий, как искристый крюшон,
Печальным юмором серьезный Чехов.
Провинциалки, к цели не доехав,
Прощались с грезой. Смех их притушен.
И сквозь улыбку мукою прожжен
Удел людей разнообразных цехов.
Как и тогда, как много лет назад,
Благоухает нам вишневый сад,
Где чувства стали жертвой жалких чувствец…
Как подтвержденье жизненности тем —
Тем пошлости — доставлен был меж тем
Прах Чехова в вагоне из-под устриц…


Игорь Северянин

[Lizeta]

* * *

1

В алом, готовом осыпаться вскорости
с веток на влажную жесть,
что-то от энной безрадостной повести
честного Чехова есть.
Ибо и впрямь затяжную вчерашнюю
непогодь, сидя без свеч
в тесном именьице, хочется, кашлянув,
Ниной Заречной наречь.
Там на пространствах с ненадолго вкрапленным
в волглую толщу огнем
ты прикоснулась холодным расслабленным
ртом к моему под дождем.
В те же минуты на сотки бесхозные,
вырвавшись из-под колес,
от полустанка свистки паровозные
ревностно ветер принес…



2

В те палисадники к георгинам
в каплях дождя — вернусь
в пику уже улетающим клином
днесь журавлям… Мисюсь,
где ты? И, не дожидаясь ответа,
снова: Мисюсь,

где ты?

И тишиной обожгусь.
…Волглая изморозь светится на
дугах шиповника,
словно в тумане поставлена
верша садовника.
И подвывает лишь тишина
ржавым петлям дверным.
О невидимка! Русским славна
гонором жертвенным.


3

Чайка кричит в молоке непогоды,
словно у ней
роды,
около тусклых огней
славного ялтинского променада
с барской ротондою той,
где нас волной обдавало когда-то
раньше раскидистой.
Или прощальные хрипы
в чеховских легких — к мадам
Книппер
вновь адресуются там?
Помнишь,
бесшумно махина
с пирса снималась при нас
и стебелек стеарина
в храме приморском погас…


Юрий Кублановский

[Леони]

Сергей Есенин
Черный человек
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный...

"Слушай, слушай,-
Бормочет он мне,-
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.

В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.

Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою".

"Счастье,- говорил он,-
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.

В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".

"Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай".

Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой.
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.

. . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . .

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Ночь морозная...
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.

Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.

"Слушай, слушай!-
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится.-
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.

Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет "она",
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?

Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую,
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.

Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...

И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою".

"Черный человек!
Ты прескверный гость!
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...

. . . . . . . . . .

...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И - разбитое зеркало...

[mothlight]

ЖИВОТНЫЕ НЕ СМЕЮТСЯ

Животные не смеются.
Никогда не хохочут.
Даже не улыбаются.
Ни приветливо.
Ни снисходительно.
Ни иронически.
Вероятно, они знают
Что-то такое,
Чего не знает человек.
И им не до смеха.


ЧЕЛОВЕК РАЗДЕВАЕТСЯ

Человек раздевается:
Скидывает башмаки и шляпу,
Снимает пиджак и брюки,
Стягивает рубаху,
Прячет в тумбочку совесть,
Швыряет любовь в корзину,
Вешает на крючок надежду —
Человек-невидимка.

********
То, что облако похоже на пуделя -
Еще не поэзия.
Ему еще нужно встать на задние лапы
И залаять

Михаил Крепс

[odessitka_nissan]

Я - дождь.
Меня не сделаешь своей.
Но свежести моей вкусив однажды,
не утолишь иною влагой жажды,
хоть все земные реки перепей.

Я - солнце.
Не желай меня! Не тронь!
Я светом взгляд померкнувший утешу,
осыплю лаской и теплом изнежу,
а прикоснешься - обожгу ладонь.

Я - радуга.
Не схватишь гибкий стан.
Хоть кажется,что тело рядом,
меня коснуться можно только взглядом.
А вот рукой - попробуй-ка достань!

Я - воздух.
Не пытайся удержать.
Я легкие дыханием согрею,
но не останусь пленницей твоею.
Дыши, пока даю собой дышать.
Елена В

Опять споктнулся, Господи прости!
Тяжел мой крест и на ногах мозоли.
Ты знаешь, трудно мне его нести
Еще трудней мирится с этой болью.

Ведь сколько раз я спрашивал себя,
За что моей душе такие муки?
И не отрекся, все-таки любя,
Но без взаимности, вдруг опустились руки.

За что боролся? Уж не знаю сам.
Соблазны рвали душу и пороки,
Им не поддасля, ты ведь знаешь там...
Лишь сердце все вложил я в эти строки.

Да я споктнулся, Господи прости!
Дай веры, мне ведь большего не надо.
Тяжелый крест и дальше свой нести
И чувствовать что ты со мною рядом....
Елена В

Я выжил, был на волосок от смерти.
И Ангел стоя за спиной
Взмахнув крылом сказал, не эти
Старухе с ржавою косой.
Ты зря спешила на погибель!
Есть те кто молится за нас,
В глазах его я вдруг увидел
Не пробил мой предсмертный час.
Нашла и на нее проруха,
Но в голосе услышал грусть.
Живи сказала мне старуха,
Попозже за тобой вернусь....
Елена В

[Лиса Алиса]

Когда умирают сказки



На площади книги жгут. И пепел влетает в окна.
На площади люди ждут, Того Чья Рука Не Дрогнет,

Того Чьи Глаза Не Спят, Того Чьи Слова Правдивы.
И черный стоит отряд. И глотки взрывает: "Вива!"

Постой. Не ходи! Постой! Но только она не слышит.
Лишь воздух шипит сухой на той раскаленной крыше,

Где осень еще жива. Девчонка идет по краю.
Во взгляде поют слова. И солнышко не сгорает.

Секунда дрожит, дрожит. Костер продолжает пляску.
Постой. Это нужно - жить.
Когда умирают сказки...



© Копылов Олег (Патрик О. Лири)

[blagoroden_don]

Я Антон Павлович

симулирую здоровье
протираю пенсне
наблюдаю неизлечимых

Единственный среди моих коллег
я вглядывался в бельма ссыльных
записывал крики побои
месяц греющий
в сахалинские ночи.

Господи укрепи мою память
дабы не писать мне больше
о скучающих девицах
об избалованных проходимцах
о зеленых и седых дураках.

И я рискую
описывать при этом
еще и вишневый сад?

Эти перечни действующих лиц,эти
хроники усадеб шлю я
в театры

Правда
всегда неброская
и между словами
долгие паузы.
Так я в поте лица зарабатываю
пьесами которые проваливаются.

Старики меня хвалят
за неимением лучшего
молодые издеваются над моими
белыми перчатками они предпочли бы
видеть кровь.

Я уже слышу их голоса
вокруг моей
могильной дыры:

"О если бы он был
чуточку решительней!"

Как будто я
не с самого начала
восстал против лжи

Перевод Владимира Микушевича

[Hotice]

Ильма Ракуза

Стихи из книги “Перечеркнутый мир”

* * *

Иосифу Бродскому

Кресло, кровавый цвет…
Кофр дорожный да кофр
к путешествию в Новый Свет
твой “Титаник” готов.
В кофре книги впритык
битком. Твой отъезд
как-то вдруг Привет
Да дела Вот всегда
Навсегда. Ведь тебя уже нет.

* * *

Иосифу Бродскому

Снег идет в Ленинграде.
Ночь, заправка. Никого
как в пустыне. Фасады
домов проспекты в сиротском
наряде. Ты отсюда
беззвучно сбежал
в стихи. И теперь
мы тихо легко скользим
по этому городу. Молча.

* * *

Иосифу Бродскому

Туфли. Стук каблуков.
Переулок. Улыбка
твоя где-то там. Ты встал
на свету у канала в смятенье
не знаю
что говорить. Воротник вверх.
Слово — облако возле губ
вкруг. Ну, до встречи.
В который вторник?

* * *

Знает асфальт
что будет?
Или мне обратиться
к гадалке? Мысль
о мистике судеб
меня рассмешила ночью
и по-детски в полусне
вслепую я как Марина
Цветаева

* * *

Все стоит.
Лошадь рука
стена и щека
кресло пар электричка
часы и журнал
боль и шаль
замерли на прощанье.
А ты все уходишь
вдаль

* * *

Джим она говорит ведь это важней всего.
Анна он говорит я не пугало ты чего.
Снова и снова все то же: намечается пат
или (если по-честному) шах и мат.
Двое любят друг друга как лучше
хотят — кому? Дни проходят
их общее ложе все больше похоже
на счеты. Здесь обитают отныне только
гнев и печаль. Кто же скажет прощай?

* * *

В просветах между стволами: снег
в пробелах между словами: снег
в паузах между столбами: снег
в нишах между домами: снег
и лед
в лужах между пивными: снег
в прогалах между дубами: снег
в видениях между лугами: снег
в тарелках и на ладонях: снег

* * *

Снег загипсован
ночи пусты
что есть я
твоя власть и ты
врозь
пьешь кофе
смеются цветы.
Пальмы дельфины…
Уж лучше кроты.

* * *

Уложи меня спать
искупай
как ребенка
с ложкой в руке
он свободен
месяц над лесом
в форточку
белую пену
бросает

* * *

Хлеб сгорел — не подашь
В пальцах дрожит карандаш
замер язык во рту
больно — невмоготу
плачут глаза без слез
сердце в комок спеклось
настежь шкафы Пусты
В доме так тихо Ты
никогда сюда не придешь

Перевод с немецкого Е. Соколовой.

[Lizeta]

Вечера с эпилогом


Сумерки.Октябрьский вечер.
Влажно,зыбко,пусто.
И твое лицо-иное,
Слово,платье,чувство.

Синева,Январский вечер.
Лица,стены,тени.
Счастлива-и так несчастна.
Где? В дому? На сцене?

Вечер мартовский.Так много
Острых глаз -и что в них?
И опять слова и взгляды
Жалят, как шиповник.

По полуночи у двери,-
Пусть никто не знает,-
Как отрезанную руку,
Сердце болью сдавит.

Будто делала все время
То,чего не надо,
Тихой верности не веря,
Радости не рада...

Жизнь проходит как сказанье,
Как молва и драма.
Осыпаются на сердце
Годы, листья, шрамы.


Альфонсас Малдонис

Перевод Георгия Ефремова

[Lizeta]

Нет, лучше уж октябрь —
отчаявшийся, грязный:
он горевал хотя б
над жизнью безобразной,

пустую глину ел
и воду пил из лужи.
А снег уж слишком бел,
жесток и равнодушен,

как будто из забвения он к людям прилетел.


Александр Величанский.

[mothlight]

Joie de vivre

И в утро свежее любви
на берег женственно-отлогий
мы выбегали, и твои
босые вспыхивали ноги.

Мы задыхались в серебре
осоки сочной, и, бывало,
подставя зеркальце к заре,
ты отраженье целовала.

* Радость жить (фр.).


Набоков Владимир

[mothlight]

В хрустальный шар заключены мы были

В хрустальный шар заключены мы были,
и мимо звезд летели мы с тобой,
стремительно, безмолвно мы скользили
из блеска в блеск блаженно-голубой.

И не было ни прошлого, ни цели;
нас вечности восторг соединил;
по небесам, обнявшись, мы летели,
ослеплены улыбками светил.

Но чей-то вздох разбил наш шар хрустальный,
остановил наш огненный порыв,
и поцелуй прервал наш безначальный,
и в пленный мир нас бросил, разлучив.

И на земле мы многое забыли:
лишь изредка воспомнится во сне
и трепет наш, и трепет звездной пыли,
и чудный гул, дрожавший в вышине.

Хоть мы грустим и радуемся розно,
твое лицо, средь всех прекрасных лиц,
могу узнать по этой пыли звездной,
оставшейся на кончиках ресниц...

1918, Крым

Набоков Владимир

[Romko]

К годам примериваясь, примириваясь к привычке терять
Случайные жесты и старые номера
Квартир, телефонов, или трамваев, что нас везли
Через пустеющий город к самому центру земли,
Теряешь главное – внимание к мелочам.
Движения плавного тенью в окне печаль,
Ненужного прошлого нас спасающий свет
Ненужного прочего… Впрочем, его уж нет.
Растаяв снегом, рассыпавшись ржавой листвой,
Оно ушло навсегда, и мир опустевший твой –
Уже почти что ничей, и тебя в нём нет,
А мотыльки, как и прежде, летят на свет.
Как прежде растёт трава и цветут цветы,
И нет ощущенья зияющей пустоты
В том месте, где ты когда-то зачем-то был…
Центром мира становятся геркулесовы (sic.) столбы.
Из окраин выкраивается vip-район,
Искусственный рай, строитель коего, Пигмалион,
Любит стекло и бетон, ибо, строящим на века,
Грешно входить в интересы кустика или цветка.
Буксует строка, но вывозит тебя к тебе.
Две колеи разбитые по судьбе.
Только движенье воздуха за плечом.
Только не надо спрашивать ни о чём…

[Hotice]

Что-то дождичек удач падает нечасто,
впрочем, жизнью и такой стоит дорожить.
Скоро все мои друзья выбьются в начальство,
и, наверно, мне тогда станет легче жить.

Робость давнюю свою я тогда осилю.
Как пойдут мои дела, можно не гадать.
Зайду к Юре в кабинет, загляну к Фазилю,
и на сердце у меня будет благодать.

Зайду к Белле в кабинет, скажу:
"Здравствуй, Белла!"
Скажу: "Дело у меня. Помоги решить".
Она скажет: "Ерунда. Разве это дело?"
И, конечно, сразу мне станет легче жить.

Часто снятся по ночам кабинеты эти,
не сегодняшние - нет, завтрашние - да.
Самовары на столе, дама на портрете...
Вообщем, стыдно по пути не зайти туда.

Города моей страны все в леса одеты.
Звук пилы и топора трудно заглушить.
Может, это для друзей строят кабинеты.
Вот построят, и тогда станет легче жить.

1985

[Romko]

лишнее

Снег, одетый в тени деревьев.
Запутавшись в ветре, с неба падают птицы,
Мы так устали, утром выйдя из детства,
Опоздав по привычке на последний троллейбус,
Разменяв идеалы на что-то и как-то,
Мы смотрим вслед тем, кто никогда не вернётся,
И мы произносим случайные фразы,
Которые ни от чего не спасают…
_______
Впрочем, хватило б и первой строчки…

[Hotice]

Глас трубы над городами,
под который, так слабы,
и бежали мы рядами
и лежали как снопы.

Сочетанье разных кнопок,
клавиш, клапанов, красот;
даже взрыв, как белый хлопок,
безопасным предстает.

Сочетанье ноты краткой
с нотой долгою одной -
вот и все, и с вечной сладкой
жизнью кончено земной.

Что же делать с той трубою,
говорящей не за страх
с нами, как с самой собою,
в доверительных тонах?

С позолоченной под колос,
с подрумяненной под медь?..
Той трубы счастливый голос
всех зовет на жизнь и смерть.

И не первый, не последний,
а спешу за ней, как в бой,
я - пятидесятилетний,
искушенный и слепой.

Как с ней быть? Куда укрыться,
чуя гибель впереди?..
Отвернуться?
Притвориться?
Или вырвать из груди?..

1982

[Подводный]

Владимир Набоков


Нас мало — юных, окрыленных,
не задохнувшихся в пыли,
еще простых, еще влюбленных
в улыбку детскую земли.

Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живем
в очарованья пятен ярких,
в чередованьи звуковом.

Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век.

Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звезды, ветер, Бог.

[Hotice]

Обожаю настольные лампы,
угловатые, прошлых времен.
Как они свои круглые лапы
умещают средь книг и тетрадей,
под ажурною сенью знамен,
возвышают не почестей ради,
как гусары на райском параде
от рождения до похорон!

Обожаю на них абажуры,
кружевные, неярких тонов,
нестареющие их фигуры
и немного надменные позы.
И путем, что, как видно, не нов,
ухожу от сегодняшней прозы,
и уже настоящие слезы
проливать по героям готов.

Укрощает настольные лампы
лишь всесильного утра река.
Исчезает, как лиры и латы,
вдохновенье полночной отваги.
Лишь вздымают крутые бока
аккуратные груды бумаги,
по которым знакомые знаки
равнодушно выводит рука.

Свет, растекшийся под абажуром,
вновь рождает надежду и раж,
как приветствие сумеркам хмурым,
как подобье внезапной улыбки...
Потому что чего не отдашь
за полуночный замысел зыбкий,
за отчаяние и ошибки,
и победы - всего лишь мираж?

1982

[Подводный]

Набоков Владимир

В листве березовой, осиновой

В листве березовой, осиновой,
в конце аллеи у мостка,
вдруг падал свет от платья синего,
от василькового венка.

Твой образ легкий и блистающий
как на ладони я держу
и бабочкой неулетающей
благоговейно дорожу.

И много лет прошло, и счастливо
я прожил без тебя, а все ж
порой я думаю опасливо:
жива ли ты и где живешь.

Но если встретиться нежданная
судьба заставила бы нас,
меня бы, как уродство странное,
твой образ нынешний потряс.

Обиды нет неизъяснимее:
ты чуждой жизнью обросла.
Ни платья синего, ни имени
ты для меня не сберегла.

И все давным-давно просрочено,
и я молюсь, и ты молись,
чтоб на утоптанной обочине
мы в тусклый вечер не сошлись.

1930

[Hotice]

Покинув рощи родины священной
И дом, где Муза Плача изнывала,
Я, тихая, веселая, жила
На низком острове, который, словно плот,
Остановился в пышной невской дельте.
О, зимние таинственные дни,
И милый труд, и легкая усталость,
И розы в умывальном кувшине!
Был переулок снежным и недлинным.
И против двери к нам стеной алтарной
Воздвигнут храм святой Екатерины.
Как рано я из дома выходила,
И часто по нетронутому снегу
Свои следы вчерашние напрасно
На бледной, чистой пелене ища,
И вдоль реки, где шхуны, как голубки,
Друг к другу нежно, нежно прижимаясь,
О сером взморье до весны тоскуют, -
Я подходила к старому мосту.
Там комната, похожая на клетку,
Под самой крышей в грязном, шумном доме,
Где он, как чиж, свистал перед мольбертом,
И жаловался весело, и грустно
О радости небывшей говорил.
Как в зеркало, глядела я тревожно
На серый холст, и с каждою неделей
Все горше и страннее было сходство
Мое с моим изображеньем новым.
Теперь не знаю, где художник милый,
С которым я из голубой мансарды
Через окно на крышу выходила
И по карнизу шла над смертной бездной,
Чтоб видеть снег, Неву и облака, -
Но чувствую, что Музы наши дружны
Беспечной и пленительною дружбой,
Как девушки, не знавшие любви.

[Подводный]

Набоков

Расстрел

Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать,
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.

Проснусь, и в темноте, со стула,
где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.

Закрыв руками грудь и шею,-
вот-вот сейчас пальнет в меня -
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.

Оцепенелого сознанья
коснется тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.

Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.

1927, Берлин

[Hotice]

Мне больше ног моих не надо,
Пусть превратятся в рыбий хвост!
Плыву, и радостна прохлада,
Белеет тускло дальний мост.

Не надо мне души покорной,
Пусть станет дымом, легок дым,
Взлетев над набережной черной,
Он будет нежно-голубым.

Смотри, как глубоко ныряю,
Держусь за водоросль рукой,
Ничьих я слов не повторяю
И не пленюсь ничьей тоской...

А ты, мой дальний, неужели
Стал бледен и печально-нем?
Что слышу? Целых три недели
Все шепчешь: "Бедная, зачем?!"

[Подводный]

Анна Ахматова

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
1912

[Подводный]

Анна Ахматова


Все мы бражники здесь, блудницы,
Как невесело вместе нам!
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.

Ты куришь черную трубку,
Так странен дымок над ней.
Я надела узкую юбку,
Чтоб казаться еще стройней.

Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
На глаза осторожной кошки
Похожи твои глаза.

О, как сердце мое тоскует!
Не смертного ль часа жду?
А та, что сейчас танцует,
Непременно будет в аду.
1 января 1913

[Hotice]

SILENTIUM

Ложью мысли в непогоду
Изречённой удручён,
Я бутылку бросил в воду,
Не желая быть прочтён.

Пусть слова живут отныне
Во стеклянном во дому,
Не услышанные и не
Сказанные никому.

Обольщенья, обещанья,
Вам ли годы воскресить?
По ту сторону прощанья
Нам прощенья не просить.

По ту сторону молчанья
Не услышать нам прибой.
Что ж, счастливого качанья
По пучине мировой!

[Княжна Мэри]

Одета в сумрак звездно-синий,
И злость – наркотиком в крови.
Я безупречна. Я всесильна.
Я – во спасение любви!

Нет больше слова «невозможно»!
Я пяткой вниз швыряю мир,
Где спят, забывшись сном тревожным,
Рабы трехкомнатных квартир.

И хриплый смех из горла рвется…
…А над разливом тишины
Мне небо криво ухмыльнется
Холодным смайликом Луны…

[Alisa-od]

Совет

Не тратьте жизнь свою на тех, кто вас не ценит,
На тех, кто вас не любит и не ждёт,
На тех, кто без сомнений вам изменит,
Кто вдруг пойдёт на "новый поворот".

Не тратьте слёз своих на тех, кто их не видит,
На тех, кому вы просто не нужны,
На тех, кто, извинившись, вновь обидит,
Кто видит жизнь с обратной стороны.

Не тратьте сил своих на тех, кто вам не нужен,
На пыль в глаза и благородный понт,
На тех, кто дикой ревностью простужен,
На тех, кто без ума в себя влюблён.

Не тратьте слов своих на тех, кто их не слышит,
На мелочь, не достойную обид,
На тех, кто рядом с вами ровно дышит,
Чьё сердце вашей болью не болит.

Не тратьте жизнь свою, она не бесконечна,
Цените каждый вдох, момент и час,
Ведь в этом мире, пусть не безупречном,
Есть тот, кто молит небо лишь о вас!

Любовь Козырь

[Alisa-od]

Счастье - тогда,
когда вас понимают.
Счастье - тогда,
когда ждут и встречают...
Счастье -
когда забываешь о нём,
Счастье -
когда полноценно живём!
Счастье -
дано лишь на фоне страданий,
Счастье -
когда ещё полон желаний,
Счастье -
когда благодарен судьбе,
Счастье -
когда благодарны тебе.
Счастье -
когда за тобою победа,
Счастье -
когда прочен локоть соседа,
Счастье -
когда ты с любовью живёшь,
Счастье -
когда ты тепло отдаёшь!
Счастье -
когда окрыляет успех,
Счастье -
когда его делят на всех,
Счастье -
когда ты кому-то родная.
Хочешь -
я счастья тебе пожелаю?

Александр Тарадов

[Alisa-od]

Пока сирень в глазах не отцвела

Спешите делать добрые дела,
пока еще не склевана рябина,
пока еще не ломана калина,
пока береста совести бела.
Спешите делать добрые дела.
В колесах дружбы так привычны палки,
в больницах так медлительны каталки,
а щель просвета так порой мала.
А ложь святая столько гнезд свила,
анчары гримируя под оливы.
У моря все отливы и отливы,
хоть бей в синопские колокола.
Пока сирень в глазах не отцвела,
и женщины не трубят в путь обратный,
да будут плечи у мужчин квадратны!..
Спешите делать добрые дела.

Г.М.Поженян

[Alisa-od]

Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.
Это наивно, и это не ново.
Не исчезай, петушиное слово.
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил:
толстых, худых, одиноких, недужных,
робких, больных - обязательно нужно,
нужно, чтоб кто-то кого-то любил.
Лось возвращенье весны протрубил,
ласточка крылья над ним распластала.
Этого мало, как этого мало.
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.
Чистой воды морякам под килем,
чистого неба летающим в небе.
Думайте, люди, о боге, о хлебе,
но не забудьте, пока мы живем:
нет раздвоенья у супертурбин,
нет у земли ни конца, ни начала.
Мозг человеческий - как это мало.
Нужно, чтоб кто-то кого-то любил.

Г.М.Поженян

[Alisa-od]

Быть знаменитым...

Быть знаменитым некрасиво.
Не это подымает ввысь.
Не надо заводить архива,
Над рукописями трястись.

Цель творчества - самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства,
Так жить, чтобы в конце концов
Привлечь к себе любовь пространства,
Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы
В судьбе, а не среди бумаг,
Места и главы жизни целой
Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность,
И прятать в ней свои шаги,
Как прячется в тумане местность,
Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Б. Л. Пастернак

[Alisa-od]

Цель жизни - жизнь. И если ты живешь,
Ты должен быть борцом во имя жизни.
Служи любви, искусству иль Отчизне -
ты все равно на этот путь придешь.
Пример любви Фархада и Ширин
кому для жизни не прибавит силы?
Родили жизнь безмолвные могилы
Отчизну спасших в дни лихих годин.
В борьбе за жизнь всем могут счастье дать
расчет и воля, смелость и упорство.
Но трижды счастлив, кто в единоборство
вступил со смертью, чтобы побеждать.
Ему дано бессмертие познать!..
За это счастье можно жизнь отдать...

Эдуард Гольдернесс

[Alisa-od]

Блажен, чья жизнь лишь тем омрачена,
Что он гоним красавицей надменной.
Он всё же мнит в надежде неизменной,
Что лучшие настанут времена.
Блажен, кому в разлуке суждена
Лишь боль о прошлом. Он в душе смиренной
Таит лишь страх пред новой переменой,
А боль уж в нём, и уж не так страшна.
Блажен и тот, кого грызёт досада,
В ком гнев кипит, бушует возмущенье,
И кто не знает, что такое смех.
Но жалок тот, чьё сердце было б радо
Любой ценою вымолить прощенье
За те дела, которых имя – грех.

Луис де Камоэнс
Перевод В. Левика

[Alisa-od]

О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел - спроси и сведай,
Что уцелело от нея?

Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.

Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор, и речи,
И смех младенчески живой?

И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!

Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!

Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья...
Но изменили и оне.

И на земле ей дико стало,
Очарование ушло...
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.

И что ж от долгого мученья
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!

О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

Тютчев

[Romko]

Витражи опустевшего храма ломают лучи.
Разноцветные блики плывут по холодной колонне.
Если хочешь услышать - не спрашивай, просто молчи.
Я так близко, что можешь случайно коснуться ладонью.

Разбивается эхо о стены глухой тишины.
Раздевается тайна, снимая свою оболочку.
Я не знаю, бывают ли чувства нагие грешны,
Но мне кажется, вряд ли любовь без надежды порочна.

Смотрят прямо в глаза, знают всё про меня образа.
На невидимом дне засердечном мерцает молитва.
Перепутались раньше понятные 'против' и 'за',
Покатились клубком по лучам, витражами разбитым.

Что за время настало - никак от тебя не уйти.
Зацепилась когтями за душу голодная память.
Мне бы только суметь с этой рысью на узком пути
До тебя, как до храма, любовь донести, не изранив.

[Romko]

Жить на пределе и сгорать от страсти,
Идти слепым по лезвию ножа...
Может быть, это кому-то и счастье,
Может быть, этого жаждет душа.

Чувств фейерверки, эмоций кипенье,
Зной или холод, паденье и взлет...
Может быть, в этом и есть наслажденье,
Может быть, это скучать не дает.

Ждать телефонных звонков как награды,
Ждать у дверей, забывая про все...
Ждать и мечтать, что когда-нибудь рядом
Будет, кто спрячет, согреет, спасет...

И отрекаясь "во имя" и "ради",
Сердце смиренно к ногам положив,
Верить, искать напряженно во взгляде
Тех же страстей... или сладостной лжи.

Жить на пределе страданий и страсти,
Роль вдохновенно и... честно играть...
может быть, это кому-то и счастье,
то, о котором лишь стоит мечтать...

может быть, есть здесь "эмоций кипенье" -
"пламя страстей сумасшедших в крови"...
Взлеты, паденья, сомненья, мученья...
Все есть... но нет одного лишь - любви.

[Спилия]

Скромное величие.

Собрался на гулянку... Жду трамвайчик...
Темно, на остановке ни души...
Гляжу- старушка, божий одуванчик,
По урнам жестебанку ворошит.

Из тех, кто получил от государства
Награду, "соразмерную" труду:
Поешь – не хватит денег на лекарства,
Лекарства купишь – нету на еду.

А рядом, у ларька, к стене торцами,
Собой вполне добротные на вид
Три ящика стояли с огурцами.
В округе – никого, ларёк закрыт.

"Бабуля, видно, с бабками не густо?
Возьми чуток - халява, все дела"…
"Нельзя, чужое", - улыбнулась грустно
И к следующей урне побрела.

В тот раз я не попал на полюбушки.
Трамвай давно ушёл, а я стоял
И плакал от величия старушки.
И от того, что знаю: я бы – взял…

[Truly]

Давайте обратим внимание хотя бы на литературную школьную программу.
Странная вещь - оптимистичные стихи о счастье присутствуют в гораздо меньшем количестве, чем страдания, слёзы и горе.

Ради интереса залезем поискать стихи о счастье в интернете.
Первое место по количеству занимают стихи о пропавшем, исчезнувшем, потерянном и так далее счастье.

Оглянемся на нашу любимую тему здесь...
И потом учёные спрашивают почему весь мир впадает в депрессию?

Никто не хочет хоть на парочке страниц устроить марафон счастливых стихов?
Как раз к выходным наполним копилку! :)

[Княжна Мэри]

…И вброд забвенье перейдя,
Мне не в ком воплотиться, кроме
Листа, затерянного в кроне
Театра одного Дождя.

Приемный приручить покой,
Где распустить всех мыслей вече,
И опытцем пять чувств калеча,
Гореть неправою щекой.

Шестым нащупывать тщету
Всех остальных. И лишь седьмому,
От удивления немому,
Доверить душу, как щиту.

Его прозрачное стекло
Любые стрелы отражает,
Мой путь на время умножает,
Чтоб никогда не истекло.

2

Я тебя оплакала, злая жизнь,
что ж ты еле теплишься в горле,
не пустынь, а пустыней миражи
расплавляя в сердцевом горне.

Где ж моё добро? Разворотлив тать.
- На виду не прячь, дура!
Изучив прилог: «как себя терять»,
вспомни черных глаз дула.

И тянись из всех пересохших жил
к небу стебельком чащи…

Посмеёмся вместе, лихая жизнь,
над собой ещё, аще…

3 (грозовое)

Мгновенье, ты остановилось,
само собой любуясь тайно?
Иль длишься в перспективе тая,
сменив движенья гнев на милость?

Зной растекается лениво,
а смерть синонимом покоя
уже готова стать, но Кое-
Кому не занимать огнива,

чтоб облака ледник бессмертный
поплыл замедленной лавиной,
и в туче пара жар несметный -
вода с огнем наполовину -

клубился, мучая октавы
до хрипоты, кровоподтёка…
В гортанях, медных до потёмок,
перемешались все составы
небес,
и молния, как вена,
Набухла, вспыхнула двужильно,
И сердце бухнулось в колена,
Электрошоком - «м-м…» - ужалено…

май-июнь 2007

[Truly]

О СЧАСТЬЕ

Ты когда-нибудь плыл по широкой воде,
обнимающей плотно и бережно тело,
и чтоб чайка в то время над морем летела,
чтобы облако таяло в высоте?

Ты когда-нибудь в зной
добредал до ключа,
что коряги и камни
обегает журча,
что висящие корни толкает и лижет и на мох
серебристые шарики нижет?

Ты ложился и пил этот холод взахлёб,
обжигая им пыльные щёки и лоб?
Ты когда-нибудь после
очень долгой разлуки
согревал своё сердце
о милые руки?

Ты когда-нибудь слышал,
в полутьме, в полусне,
дребезжащий по крышам
первый дождь по весне?

И ребячья ручонка тебя обнимала?
И удача большая в работе бывала?

Если так, я почти согласиться готова -
счастлив ты…

Но ответь на последний вопрос:
ты когда-нибудь
сделал счастливым другого?
Ты молчишь?
Так прости мне жестокое слово —
счастья в жизни
узнать тебе не привелось!

[Княжна Мэри]

Это просто, это ясно,
Это всякому понятно,
Ты меня совсем не любишь,
Не полюбишь никогда.
Для чего же так тянуться
Мне к чужому человеку,
Для чего же каждый вечер
Мне молиться за тебя?
Для чего, бросив друга
И кудрявого ребенка,
Бросив город мой любимый
И родную сторону,
Черной нищенкой скитаюсь
По столице иноземной?
О, как весело мне думать,
Что тебя увижу я!

( попытка оптимизма Акмеизма :))

[ТаняС]

Побудь в ладонях моих нежных слов. Они окутают тебя сладкими сказками.
Раскинув руки, упади в цветочные луга моих мыслей о тебе. Ты здесь хозяйка.
Дай покачать себя океану моей нежности к тебе. В нём ты забудешь обо всём на свете.
Тебе всё равно не убежать за пределы Вселенной Моей Любви. Их нет.



--
Коснуться душами,
казалось, в чём порок?
Так сладко - кругом голова!
И места нет греху - слова, не боле.
Но градус слова был высок -
Твою обжёг
И мечется моя от боли
--


Нет, я не свет в её окне...
Немолода. Но так сладка!
- Скажи, тебе я дорог?
- Нет...
- Зачем тебе я?
- Просто так...

- Ведь я... не свет в твоём окне?!
Ответом палец на губах.
- Не смейся! Видишь? Я в огне.
- Я не смеюсь. Я просто так...

- Ты будешь без меня скучать?
- Быть может - нет, быть может – да...
- В словах твоих слышна печаль.
- Её ты выдумал, чудак.

Она возьмёт себе мой свет
И, улыбаясь, канет в снах.
А утром на моё «привет»
В плечо уткнётся.
Просто так.

А. Коган

[Княжна Мэри]

Счастье вдруг в тишине постучалось в двери.

Неужель ты ко мне? Верю и не верю!

Падал снег, плыл рассвет, осень моросила...

Сколько зим, сколько лет где тебя носило?

Вдруг, как в сказке скрипнула дверь -

Всё мне ясно стало теперь.

Столько лет я спорил с судьбой

Ради этой встречи с тобой.

Мёрз я где-то, плыл за моря,

Знаю - это было не зря!

Всё на свете было не зря,

Не напрасно было!

И пришло, и сбылось, и не жди ответа,
Без тебя как жилось мне на свете этом.
Тот, кто ждёт, всё снесёт, как бы жизнь не била.
Лишь бы всё, это всё не напрасно было!

:D

[НинаАП]

МАЛЕНЬКИЕ КИНОЗАЛЫ

В сильной тоске, в печали
лучше всего укрыться
в маленьком кинозале,
с плюшевым креслом слиться.

Снаружи ветер колышет
листья, и тени кружат,
покрывая афиши
причудливой сетью кружев.
А дальше, блестя глазами,
шнурки, грильяж, папироски
высокими голосами
предлагают подростки.

О! Стемнело. Усталый
месяц вытянул руки.
Маленькие кинозалы
прекрасны в тоске, в разлуке.
Кассирша с прядью волнистой
в будке царит золотистой.
Билет покупаешь и входишь
в сумрак, где фильм поет.

Шумит кинолес блестящий,
пальмовый, настоящий,
и в луче серебристом
дым сигарет снует.

Как славно тут притулиться,
скрыться от непогоды,
с плюшевым креслом слиться
и умолкнуть на годы.

Плещет в сердце бездомном
река в серебристом свете.
Дремлешь в том зале темном
любовным письмом в конверте:

«Ты — как звезда над бором.
Ложусь я в постель пустую.
Где тот мост, на котором
встретимся вновь?
Целую».

Выходишь грустен, туманен,
заарка- заэкранен,
бредешь пустырем и шепчешь:
тут бы и кончить дни,

в кинозалах случайных.
Это — царство печальных.
В них так просто забыться.
Как прекрасны они.


К. Галчинский (перевод И. Бродского)

[MARIMAR]

«Я ТАК ЛЮБЛЮ ОСЕННИЙ ЛИСТОПАД…»

Я так люблю осенний листопад,
Когда кружась в веселом танце ветра
Вдруг оживает старый папин сад
И я опять могу вернуться в детство.
Прижаться к яблоне, на миг, закрыв глаза,
Услышать голос, еле уловимый.
И так же, как пятнадцать лет назад,
Понять, что я ребенок шаловливый.
Увидеть папины лучистые глаза,
И утонуть в глубокой, нежной сини!
Хрустальной каплею случайная слеза…
А небосвод, как в детстве, снежно-синий.

Надежда Королева

[MARIMAR]

НАШ ОСТРОВ

По берегу бродят лани, прибой пляшет в рифах острых...
Из наших с тобой желаний родился прекрасный остров.
Здесь запах повсюду чудный – ванили, цветов и мёда.
Здесь нет никого – безлюдно, лишь нами открыты коды.
Нас видят во снах лагуны... Нас ждут навсегда поляны...
А ветер, настроив струны, качает в тиши лианы.
Следов на песке – ни строчки. Тепло... Но озноб по коже...
Я плакать не буду, точно. Я жду у воды... Ты тоже...
Сбивают ветра кокосы и шепчутся пальмы: «Где ты?»
Ты всё не задашь вопроса... А я всё тяну с ответом...
А вечер над взморьем дивный... Кто ж знал, что любить непросто?
Тропическим тёплым ливнем тоскует по нам наш остров.

Оксана Кошелева

[Hotice]

Глоток зимы

Вино и белизна врачуют боль.
Зима и снег, зима и алкоголь -
Анестезия выпивки и стужи,
Летит снежок, и мы за ним летим,
Но как-то уж отчаянно следим,
И что теперь внутри, и что снаружи?

Пусть дворники лекарство от зимы -
Песок и соль, как взятое взаймы
У лета, мечут в ледяные блюдца:
Я обгоняю их немой конвой -
И мне об лёд не светит головой,
Но иногда приятно поскользнуться.

Я направляюсь к праздничной реке,
Где город в снежной дымке налегке
Уходит от нескромного прицела,
Чуток пространства, времени чуток,
Чуток тепла, всего один глоток,
И в чистый голос превратится тело.

Вино и белизна врачуют боль,
И боль уходит из диез в бемоль,
И в городскую доремифасоль
Врываются неузнанные звуки,
И голоса убитых и немых
Зовут их жизнь дорассказать за них,
И сквозь решетку дней к словам живых
Протянуты расстрелянные руки.

Куда глаза всевидящий косил,
Когда людей всеслышащий косил,
Поэзии разгадывать не стоит -
Ей этим заниматься толку нет,
И что вчера не докричал поэт,
Допишет завтра вдумчивый историк.

Поэзия политики из пут
Выпутывается, и музы ждут -
Евтерпа, Полигимния, Эрато,
Теперь, когда бесстрашному семь бед
Не угрожают за один ответ,
И злобу дня глотают из газет,
Она опять, быть может, глуповата.

А жизнь идёт привычным чередом
Из сердца в сердце и из дома в дом,
И ловит воздух бессловесным ртом
В коляске незнакомое нам племя,
Они за нас наговорятся всласть,
И кто кого, и где какая власть,
И кто кому опять пошел не в масть,
И будут снова сетовать на время.

Раз всё живое оставляет след,
Нам о бессмертье горевать не след -
Игра прекрасней при хорошей мине.
Когда бутыль становится пуста,
К бессмысленному тянутся уста,
И Бог, как логос, лёгок на помине.

О, Господи, я у тебя в долгу
За музыку, что слышу на бегу,
За твой завет, который не по силам...
Земная манна тает на губах,
Свистит в ушах вечнозелёный Бах,
И Бахус разливается по жилам.

[siricon]

Дарю тебе песочные часы:
Перевернёшь – и время станет зримо,
Безудержно, легко, неумолимо
Стремиться к заполненью пустоты.
Следя за быстротечностью минут,
Не вспоминай о днях, что мы не вместе,
Со вкусом кисло-сладкой мести...
Но пожалей о тех, что пропадут.
Восстановить сожжённые мосты,
Быть может, ты ещё отыщешь силы.
И чтобы ты скорей меня простила –
Дарю тебе песочные часы.

(с) Раймонис

[Truly]

Роберт Бернс. "Мое счастье"
(Перевод С. Я. Маршака)

Доволен я малым, а большему рад.
А если невзгоды нарушат мой лад,
За кружкой, под песню гоню их пинком -
Пускай они к черту летят кувырком.

В досаде я зубы сжимаю порой,
Но жизнь - это битва, а ты, брат, герой.
Мой грош неразменный - беспечный мой нрав,
И всем королям не лишить меня прав.

Гнетут меня беды весь год напролет.
Но вечер с друзьями - и все заживет!
Когда удалось нам до цели дойти,
К чему вспоминать нам о ямах в пути!

Возиться ли с клячей - судьбою моей?
Ко мне, от меня ли, но шла бы скорей.
Забота иль радость заглянет в мой дом,
- Войдите! - скажу я, - авось проживем!

[NorthWind]

На маленьком-маленьком острове,
На дальней от нас стороне,
Живут-поживают опоссумы,
И этим гордятся вдвойне.

Хоть небо над ними колышется,
А остров грозит затонуть,
Им вольно и радостно дышится,
Они не боятся ничуть.

Грызут свои сладкие пряники,
О чае мечтая тайком,
И с тем, кто подарит им чайники,
Поделятся сладким пайком.

И нет ни забот, и ни бед у них
На маленьком острове том,
Я чайников сто фиолетовых
Куплю, и приеду к ним в дом.

И будет веселье бескрайнее
На мордочках милых зверей,
Ведь я их желание тайное
Исполню без всяких затей.

На маленьком-маленьком острове,
В краю, где покой и уют,
Счастливые бродят опоссумы,
И пряники с чаем жуют...

Автора не знаю

[Hotice]

Чаепитие с Бродским

Бог на тепло наложил вето.
На февральских дорогах мокрая вата.
Тьма распространяется со скоростью света,
Игнорируя Ватта.

Лишь тапер-буран мелодию ночи
Напролет играет мольто виваче
По висящим в воздухе нотам с поче-
Рневшими воробьями, один лохмаче

Другого. Спой мне, голубка-стужа,
Немудреную песенку о природе
Вещей, о месяце, севшем в лужу,
Об извечном круговороте

Человека в мечте. За воскресным чаем
Поболтать нам любо о запредельном
С мысленным собеседником. Воскресенья чаем
Вместе, а ужинаем отдельно.

В феврале в подворотнях все кошки белы.
В поддавки с замерзанием снег есть фора
Новым открытиям, так Изабелла,
Посылая невесть куда Христофора,

Награждала дукатами. Повесть века,
Даже многих веков. Но уже нет новых
Ни земель, ни монархов, ни человека
Ради страсти на риск готового. Казановы

Вывелись. И Бог с ними. Вернее, с нами,
Ибо нам посылается эта манка
Для стуженья страстей. Кумпола наполняются снами
И сознание скатывается на санках

Вниз с горы. Затыкаются рты и щели —
У Всевышнего нет недостатка в вате,
Превращающей мозг в открытие Торричелли,
А предметы вокруг — в предметы в квадрате.

[ТаняС]

«Теперь, когда бесстрашному семь бед
Не угрожают за один ответ »

--

Отвези меня к морю, пока не наступит зима,
Мир не станет похожим на вечное спящее царство.
Под ладонями снега застынуть – простое лекарство
Тем, кто летом как дети беспечно сходили с ума.
Станем молча искать сквозь ресницы вдали горизонт,
Тщетно силясь увидеть, как море сливается с небом.
Хочешь, я подарю тебе зрелищ и свежего хлеба?
Будем чаек кормить и смотреть, как поломанный зонт,
Покорившийся ветру, крылом задевает прибой,
От земли оторваться пытается раненой птицей.
Невозможность взлететь исключает возможность разбиться.
Незавидная участь, но нам ли бояться с тобой?
Отвези меня к морю, пока этот мир не исчез
За слепыми, покрытыми инеем, веками стекол.
Он возьмет нас с собой, и мы станем опять одиноки,
Обещай мне сейчас - мы навечно останемся здесь.

Улыбнется и скроется в ласковом взгляде твоем
Заходящее солнце, коснувшись обветренной кожи,
В этот миг я пойму, что зима разлучить нас не сможет
И что море бескрайне, и мы никогда не умрем...

*******

Отвезу тебя к морю, пока не наступит зима,
Где закат входит в воду как пылкий, но нежный любовник,
Этой страсти, любви и высокой волны треугольник
Я тебе подарю мерить жизнь – ты увидишь сама,
Что она поддается примерке без зла и протеста,
И на ней все сидит как влитое – и лето, и осень,
А зима, что к годам добавляет морщины и проседь,
Ей идет еще больше – она как впервые невеста...

Просьбам ветра уступит прибой, и на этом просторе
Я тебя обниму навсегда - очень крепко и сильно.
Обещай мне сейчас, что камин в нашей влажной гостиной
Ночью снова прикурит от солнца, влюбленного в море.



Ирина Голованова и Пьяный Ливень

[NorthWind]

Подумаешь — сгрызли метлу от ступы
И полподметки от сапога!
У нас, драконов, чешутся зубы
По полнолуниям и четвергам!

Ну скушали грабли — большое дело!
Сожрали осла — велика печаль!
Моя бабуся однажды съела
Министра — и то никто не кричал.

А что мы съели — то съели честно:
Интриги-сплетни нам не с руки.
Уж если что-то чесать — известно,
Что лучше зубы, чем языки.

Нам всё годится: хрум-хрум — и нету!
Вот только было бы чем запить.
Сжуём и туфельку, и карету,
А Золушку выплюнем — так и быть!

Но, дело имея с людской породой,
Мотайте, мальчики, на усы:
Я дожил до старости тем, что сроду
Не ел их докторской колбасы.

Да, мы жуем, но рискуем сами —
Такая уж наша драконья жисть!
Ох, снова, проклятые, зачесались...
У вас не найдется, чего погрызть?

Ирина Ратушинская
январь 1984 г.
ЖХ-385/2
ШИЗО

[Truly]

Тоже Ирина Ратушинская (Невероятная женщина! писать о счастье так просто, тепло и легко из тюрьмы...)

Ну вот и достали
Игрушки и свечи,
Оденем принцессу,
Осыплем дождём...
Поставим Шопена
И сказочный вечер
Одни, без гостей,
Не спеша проведём.

Достанем из ваты
Лиловую шишку -.
И в хвойную гущу,
Чтоб руки в смоле...
И пахнет лимоном,
Медовой коврижкой
И мятным морозом
Ребяческих лет...

- Ты помнишь?
- Я помню.

Как быстро стемнело!
И в сахарных листьях
Померкло окно.

Но длится наш праздник,
И что нам за дело
До старых печалей,
Уснувших давно.

Верхушку - звездою,
Подножье - простынкой,
А лапки - огнём,
Серебром, бирюзой...
Допела свеча и остыла пластинка,
Но кружит мазурку
Стеклянный узор.
Сейчас ты закуришь
Движеньем привычным,
Я кофе налью
И к тебе подойду...

А ёлка грустит
И роняет реснички.
Но их подметут
В наступившем году.

------------------------------------
декабрь 1982
тюрьма КГБ Киев

[NorthWind]

СРЕДИ МИРОВ

Среди миров, в мерцании светил
одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Её любил,
а потому, что я томлюсь с другими.

И если мне сомненье тяжело,
я у Неё одной ищу ответа,
не потому, что от Неё светло,
а потому, что с Ней не надо света.

И. Анненский

[Mantissa]

Мы не заметили жука
И рамы зимние закрыли,
А он живой, он жив пока,
Жужжит в окне,
Расправив крылья...
И я зову на помощь маму:
-Там жук живой!
Раскроем раму!

Агния Барто

[NorthWind]

Никогда не забуду (он был или не был,
этот вечер): пожаром зари
сожжено и раздвинуто небо,
и на жёлтой заре - фонари.

Я сидел у окна в переполненном зале,
где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
золотого, как небо, Аи.

Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
ты сказала: - и этот влюблён.

И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
исступлённо запели смычки...
Но была ты со мной всем презрением юным,
чуть заметным дрожаньем руки...

Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
ты прошла, словно сон мой легка...
И вздохнули духи, задремали ресницы,
зашептались тревожно шелка.

Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
и, бросая, кричала: - Лови!..
А монисто бренчало, цыганка плясала
и визжала заре о любви.

А. Блок

[NorthWind]

ШЕСТОЕ ЧУВСТВО

Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.

Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?

Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.

Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Все ж мучится таинственным желаньем;

Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;

Так век за веком - скоро ли, Господь? -
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

Н. Гумилев

[Romko]

Давайте обратим внимание хотя бы на литературную школьную программу.
Странная вещь - оптимистичные стихи о счастье присутствуют в гораздо меньшем количестве, чем страдания, слёзы и горе.

Ради интереса залезем поискать стихи о счастье в интернете.
Первое место по количеству занимают стихи о пропавшем, исчезнувшем, потерянном и так далее счастье.

Оглянемся на нашу любимую тему здесь...
И потом учёные спрашивают почему весь мир впадает в депрессию?

Никто не хочет хоть на парочке страниц устроить марафон счастливых стихов?
Как раз к выходным наполним копилку! :)
Хм..а я аки чукча: шо віжу,то пішу....

Александр Назаров

А жизнь есть боль, не более чем боль.
Бывает горькой боль, бывает сладкой.
Остановись, наедине с собой,
Пред смертью, как единственной загадкой,

Ведь жизнь есть боль, не менее чем боль.
Болит душа и мучается тело.
И прошлое становится судьбой,
Прожитою светло и неумело…

Толпой вечернею плывет унылый стрит,
Я обретаю чудные мгновенья –
Некстати обострившийся гастрит
Исполнен трансцендентного значенья.

Вот так живёшь ни сердцу ни уму,
Наивно веря, что бессмертны души…
И слепо погружается во тьму
Нелепый мир, наклеенный снаружи.

И смерть есть смерть, не более чем смерть,
Без ауры конца и перехода.
Приходит долгожданная свобода,
И даже оглянуться не успеть

[FairyTale]

Ты, верно, чей-то муж и ты любовник чей-то,
В шкатулке без тебя еще довольно тем,
И просит целый день божественная флейта
Ей подарить слова, чтоб льнули к звуках тем.
И загляделась я не на тебя совсем,
Но сколько в сентябре прощальных хризантем.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пусть все сказал Шекспир, милее мне Гораций
Он сладость бытия таинственно постиг...
А ты поймал одну из сотых интонаций,
И все недолжное случилось в тот же миг.

Анна Ахматова

[Alisa-od]

Стихи о любви

Стихи о любви, стихи про любовь
Как будто две памяти встретились вновь.
И солнце сжимается в капле дождя,
Но чувства уменьшить до капли нельзя.
А льдинки на ветках не тают зимой
Как твой нерешительный голос и мой.
И если мечты о любви улетят,
То им никогда не вернуться назад.
И как без ответа остался вопрос,
Расскажет история облачных грёз.
Всё это бывало тысячи лет,
Но вот до сих пор не получен ответ.
И нужно ли чувства прятать в словах?
В картинах, сюжетах, мелодиях, снах?
Но если ты хочешь — в строчках живи.
Такие они, стихи о любви.

Анастасия Гаусс

[Alisa-od]

Cчастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе легким, чистым кроем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним… Мы мало видим, знаем.
А счастье только знающим дано.
Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.
День вечереет, небо опустело,
Гул молотилки слышен на гумне.
Я вижу, слышу, счастлив. Все во мне.

И.А. Бунин

[Alisa-od]

Спасибо, судьба, за нежданную милость -
Что счастье ко мне так рвалось и ломилось,
Так жадно меня умоляло о встрече,
Что я наконец-то устала перечить.

Как будто очистилась жизнь от коросты,
Как будто сбылись новогодние тосты
И бродит душа по расцветшему раю...
Я знаю теперь, что я многое знаю!

Я знаю, что прошлое было кошмаром,
Что счастье дается случайно и даром -
И лучшим, и худшим, и средней руки,
Всему, что твердили мне, вопреки.

Анна Гедымин

[иркен]

нравиться мне этот детский стих особенно последние строчки:)

Это- да! Это-нет!

- На эту кушетку,
На эту тахту,
На эту кровать
Или даже на ту,
На этот диван
Или даже на тот,
Где целыми днями
Валяется кот, -
Ложитесь и спите,
Пожалуйста, сами! -
Сказал я за ужином
Папе и маме,
Двум бабушкам сразу -
И папиной маме,
И с ней за компанию
Маминой маме.

- Не надо, - сказал я, -
Подушку взбивать,
А также простынкой
Кровать накрывать,
А также не надо
Кровать согревать
Моим одеялом
Из шерсти верблюда!
Я спать не пойду
Ни за что, никогда,
Я буду слоняться
Туда и сюда,
Плясать
Или просто за ухом чесать -
Но спать,
Безусловно,
Я больше не буду!

Кататься верхом на слоне -
Это да!
Запеть петухом в тишине -
Это да!
Шептаться со львом при луне -
Это да!
Шататься от стенки к стене -
Это да!
Но только не спать -
Ни за что, никогда!

Не спать никогда -
Ни на левом боку,
Ни на спине,
Ни на правом боку,
Ни подпирая ладонью щеку,
Ни задирая свой нос к потолку,
Ни высунув руку,
Ни высунув ногу,
Чтоб спину погладить
Английскому догу.

Глаза в темноте закрывать -
Это нет!
Лежать в темноте и зевать -
Это нет!
И носом в подушку клевать -
Это нет!
Кататься верхом на слоне -
Это да!
Слоняться верхом на коте -
Это да!
Верхаться на слонокоте -
Это да!
Но спаться уже никогду не пойда!

[Катенка]

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

[Hotice]

Наскальное

Сайде – на чай

Свиться струйкой водопроводной –
Двинуть к морю до холодов.
Я хочу быть такой свободной,
Чтобы не оставлять следов.

Наблюдая, как чем-то броским
Мажет выпуклый глаз заря,
Я хочу быть немного Бродским –
Ни единого слова зря.

***

«Все монеты – в море. Чтоб не пропить» -
И швыряют горстями из
Драных сумок деньги. И стало быть –
Вы приехали в Симеиз.

Два народа: семьи смешных мещан,
Что на море сварливят «Ляжь!»
И безумцы – бесятся сообща,
Убегают на голый пляж, -

Их глаза вращаются как шасси,
Заведенные ЛСД.
Я же пью свой кофе в «Дженнет кошеси»,
Что сварила моя Сайде.

***

Сумасшествием дышит ветер –
Честно, в городе карантин:
Здесь, наверное, каждый третий –
Из Кустурицевых картин.

Всяк разморен и позитивен.
Джа здесь смотрит из каждых глаз –
По полтиннику мятых гривен
Стоит правильный ганджубас.

Улыбаются; в драных тапках
Покоряют отвесный склон.
И девицы в цветастых шапках
Стонут что-то про Бабилон.

***

Рынок, крытый лазурным небом –
И немыслимо пахнет все:
Заглянуть сюда за тандырным хлебом –
И уйти навьюченной, как осел.

Здесь кавказцы твердят всегда о
Том, что встречи хотят со мной.

У меня на плече иероглиф «Дао»,
Нарисованный черной хной.

***

Кроме нас и избранных – тех, кто с нами
Делит побережье и пьет кагор,
Есть все те, кто дома – а там цунами,
И мы чуем спинами их укор.

Отче, скрась немного хотя бы часть им
Неисповедимых Твоих путей.
Ты здесь кормишь нас первосортным счастьем –
А на нашей Родине жжешь детей.

***

Море: в бурю почти как ртуть,
В штиль – как царская бирюза.
Я: медового цвета грудь
И сандалового – глаза.

***

Жить здесь. Нырять со скал на открытом ветре.
В гроты сбегать и пережидать грозу.
В плотный туман с седой головы Ай-Петри
Кутать худые плечи – как в органзу.

Долго смотреть, пока не начнет смеркаться,
Как облака и камни играют в го.

А мужчины нужны для того, чтобы утыкаться
Им в ключичную ямку – больше ни для чего.

***

Кофе по-турецки, лимона долька,
Сулугуни и ветчина.

Никого не люблю – тех немногих только,
На которых обречена.

Там сейчас мурашками по проспекту
Гонит ветер добрых моих подруг.
И на первых партах строчат конспекты
По двенадцать пар загорелых рук.

Я бы не вернулась ни этим летом,
Ни потом – мой город не нужен мне.
Но он вбит по шляпку в меня – билетом,
В чемодане красном, на самом дне.

Тут же тополя протыкают бархат
Сюртука небес - он как решето;
Сквозь него холодной Вселенной пахнет
И глядит мерцающее ничто.

Ночи в Симеизе – возьми да рухни,
С гор в долину – и никого в живых.

И Сайде смеется из дымной кухни
И смешно стесняется чаевых.

2004

[cote d'Ivoire]

Как мы чисто,
Как весело жили с тобой!
Страсть стучала в виски,
Словно вечный прибой.
И была ты, любовь,
Полыхающим летом,
Пьяным маком
И огненным горицветом.
Ничего не могли
Друг от друга таить.
Разорвав повседневности
Серую нить,
Мы попали
В надёжные цепи из роз,
Бурных ссор,
Примирений
И радостных слёз.
А ещё мы с тобой
Были в стане одном
В дни, когда всё, казалось,
Летело вверх дном.
Вместе падали в пропасть,
Взлетали вдвоём.
Нас пытала эпоха
Мечом и огнём.
Пусть давно ты лежишь
Под могильной плитой.
Я осталась надежным товарищем
Той,
Что всегда твою память
И честь защитит,
Потому что любовь
И оружье и щит.

***

Не бывает любви несчастливой.
Не бывает…
Не бойтесь попасть
В эпицентр сверхмощного взрыва,
Что зовут «безнадежная страсть».
Если в душу врывается пламя,
Очищаются души в огне.
И за это сухими губами
«Благодарствуй!» шепните Весне.

Юлия Друнина

[Я_счастливая]

ОСТАНОВИСЬ И ПОМОГИ!..

Кому-то трудно впереди,
Не торопись: пройти бы мимо,
Кому помочь необходимо,
Все брось на время - подойди!

Не забывай, что это бой
За ту большую добродетель,
Где ты - Творец, а не свидетель, -
И кто-то снова станет в строй.

И я людей звала вчера:
Была со мной такая смута,-
И день ушедший по минутам
Слезою капает с пера.

Я так устала, но иду,
В чужих тревогах спотыкаюсь,
Такая мне судьба досталась:
Чужую разделять беду.

И я делю и боль, и гнев,
И думаю всегда: мне легче,
Я устою! Я чуть покрепче! -
Таков родительский посев.

Я в почву эти семена,
Чтоб прорастали добротою! -
И радости своей не скрою:
Растет и множится она.

Кому-то трудно - не беги,
Не прячь глаза: пройти бы мимо,
Кому помочь необходимо,
Остановись и помоги!..

[Катенка]

Ренар Евгения
Я считаю минуты… мне день без тебя - словно век...
Как же хочется мне к твоему прикоснуться плечу...
Ты за тысячу вёрст, мой любимый, родной человек.
Твоё имя тихонечко я в полусне прошепчу...

Мы с тобою две птицы, что в небе бездонном парят,
Мы с тобой – две звезды, что сияют в безлунной ночи…
И весенние ветры о нашей любви говорят.
И волшебным теплом нас её согревают лучи...

Знаешь, нет ничего в этом мире превыше любви.
В наших душах и в наших сердцах место есть для неё...
Ты меня извини за невольные слёзы мои…
Не могу без тебя... Я люблю тебя, счастье моё!

[Hotice]

Стихи о друзьях

Когда чужой не чужд, когда все то,
что не случилось, к бытию готовясь,
уходит по теченью вниз, в ничто, -
как будто направленье у ничто есть,-
и за городом гул дневной замолк, -
лишь радио гремит о грозах летних, -
нам не отгородиться, на замок
закрывшись, от мгновений дня последних.

И воздух омрачается, и в дверь
исчезнувший стучит и опоздавший, -
те, для кого пристанище теперь -
единственным Элизиумом ставший -
наш отчий дом, чьи призраки во сне,
в беспамятстве любви забыв друг друга,
живут: то в зазеркалье и на дне,
то - всплыв наверх с внезапностью испуга.

Так воскресают жители могил,
невиданные сестры или братья,
в созвучья превратившиеся, в пыль,
в поля травы или в поля тетради.
А тех, кто дышит, выбирает мгла,
в дороге ли, в домашних ли пустотах -
их непреклонность тихая свела,
и Аполлон, я думаю, спасет их.

Границей их вселенной станет кров,
а оттепель и стужу ночь разделит,
и даже перед смертью речь, как кровь,
им не изменит, и не перемелет
непрошеное будущее их, -
вытравливая мысль, в краях застенных
оно, шурша подошвами живых,
проело яму в каменных ступенях.

Они здесь были. Кажется, что след
их не простыл, что вещи не бесстрастны
и помнят их. Достигнув зрелых лет,
они суду земному неподвластны.
Их много. Их прямая суть проста.
Они семья, их чадо - постоянство.
Сменившая их голос пустота
по самый край заполнила пространство.

Кроме друзей, опоры нет ни в ком.
Я каждому отвел по равной доле,
лежащей между миром и зрачком,
неподлинной, увы, и скудной воли.
Исчезнут лица, словно бы в огне,
в свету, погаснут лампы, и впервые
проступит смысл, и встретятся во мне
шаги, как параллельные прямые.

Вновь осени избыточен улов.
Две-три души спасают этот город.
Среди чужих трамваев и домов
сентябрь хватает жителя за ворот.
Поодаль громоздятся баржи. Чист
пейзаж. И напряжен с утра, как нервы.
Подобно гербу рыцарскому, лист
впечатан в мостовую. Самый первый.

1968

Перевод Владимира Гандельсмана

[Lizeta]

Сделка


Никто не заставляет -
она идет добровольно,
упиваясь синяками,

оставшимися на предплечье
под синей рубашкой,
она восхищается его умом,

улыбкой, языком,
каким он излагает историю -
Плутархов “Совет

супружеским парам”
и “Константинов меч”.
Блеск интеллекта

заводит ее, она готова обещать
что угодно, когда он говорит вот так,
изысканно или дерзко, когда пугает ее

на Автостраде, лихо закладывая
виражи через волглую топь,
местными прозванную Стиксом.

Она живет в аду,
и ей по нраву
его привычки о трех головах:

разбрасывать одежду где ни попадя,
ставить грязные тарелки вместе с чистыми,
а в-третьих... но об этом она умолчит.

Тем временем
он приходит и уходит -
никаких вопросов -

ей это на руку,
пока они могут отправиться -
как же любит она эти поездки -

от Виченцы
вдоль реки
любоваться виллами

Палладио,
пока на языке у нее
терпкий и сладкий сок

гранатовых зерен.



Джудит Пэчт

Перевод: Ольга Сульчинская

[Basstet]

Осенний эскиз

Воздух после дождя – как волшебная линза ,
поредевшей листвы краски ярче, сочней...
Акварельных небес распахнулась кулиса,
светят капли в траве тёплым блеском свечей.

Как на шёлке, расписаны белые астры –
тонкий батик пейзажа дрожит на ветру,
и купается клан воробьишек вихрастых,
в синих глянцевых лужах затеяв игру.

По аллеям проносится вихрь золотистый,
вьётся шлейфом ветров листопада печаль.
На промокшей скамейке опавшие листья,
словно кем-то забытая пёстрая шаль...

Греют спины коты, веки сонные смежив.
Солнце капает с веток, осколки граня.
И такая глубокая, терпкая свежесть
разливается в жилах осеннего дня...

[Lizeta]

В счастливом городе чужом,
где нам, похоже, были рады
бесчисленные водопады,
и водометы, и каскады
стеклянным сыпали огнем.

В счастливом городе – о чем
переговаривались с виду
безмолвные кариатиды,
земной не ведая обиды
и небо подперев плечом?

В счастливом городе, вдвоем,
мы потерялись и пропали.
Какие открывались дали
за поворотом и углом…
Мы будем жить, нам обещали,

в счастливом городе – потом,
в конце концов, в другом начале,
когда уйдут за окоем
неодолимые печали,
когда-нибудь, когда умрем.

Алексей
МАКУШИНСКИЙ

/ Висбаден /

[Lizeta]

Осеннее радио

Сквозь шуршанье осени радио
говорило о землетрясеньях, о не-
счетных несчастьях. А кто-то,
казалось нам, выбрал
для нас эту осень - из скольких

возможных? - вот эту! -
с ее полыхающими
шатрами на нескончаемом небе. "Любовь
тоже есть приближенье
к искомому, эти изгибы

есть изгибы дорог, эти руки -
реки". Но радио
говорило по-прежнему (и в машине,
и на кухне за завтраком). Наконец,
мы нашли его, в глубине

осени, на
мусорном баке, у входа
в парк - забытое кем-нибудь? "Странность
жизни..." - с полувытянутой антенной. Уже не
шуршали, но всхлипывали

под ногами листья, и не было
никого вокруг. Было
только это черное радио под черными ветками, и
мы, уходившие вчетвером - со своими
двумя несчастьями - под руку.

Алексей МАКУШИНСКИЙ

[Basstet]

for Lizeta

Максим Лаврентьев

В переулочке московском
Сохранился старый дом,
Александр Сергеич Пушкин
Побывал когда-то в нём.

Был он рядом – в магазине,
Покупал он кошелёк,
И к знакомой мнемозине
Заглянул на огонёк.

Он-то знал, что по генплану
Захотят Москву снести,
Но любил Москву Сергеич,
И решил её спасти.

Набивался на гулянки,
Притворяясь простаком, –
На Ордынке, на Лубянке,
На Петровском, на Тверском.

А теперь висит-пылится
Меморьяльная доска,
И шумит вокруг столица –
Им спасённая Москва.

[Hotice]

Холод сумерек встретил меня.
Выйдя в город сквозь чёрные арки,
я увидел вокзалы огня
и за ними ноябрьские парки.
Эта местность с кирпичной стеной,
луч стоваттный, куда-то ведущий
и сбивающий с толку, в иной
мир, в его лабиринтовы кущи.

Ариадны и Миноса дом,
для жилья, пусть на время, пригодный,
обеззвученный аэродром,
погружённый в туман беспогодный.
Но, как прежде, полны поезда -
столько воздуха, горя и шири!
Так, отбывший свой срок иногда
по конвою скучает в квартире.

Я увидел родные края -
те, что мне задолжало пространство.
"Остров, памятник, улица", - я
повторял, узнавая убранство
этих мест. "Я уеду чуть свет", -
говорил, и душа, на границе
пребывая с живыми, на нет
поспешала сойти и сродниться

с тьмой. Приблизились вновь адреса,
лабиринт, Ариадна и Минос,
исчезающие голоса
я ловил, но не в силах найти нас
был ни в запертом доме с ковром
и картинами, мне не родными,
ни в небесных хоромах, ни в дыме
дня, ни в Дантовом круге втором.

Так смиряют ход стрелок, точней -
с бытиём расстаются не сразу,
только, я бы сказал, всё длинней
расстоянье, не видное глазу,
до вчерашнего, - памяти круг,
ширясь, вытянет радиус, - только,
притворившись, что сделало крюк,
станет прошлое тем, что умолкло.

Что увидишь сквозь тёмный покров,
в этой яви, с собой разлучённой?
Не разрушил поток берегов,-
окантовки Коцита мощёной.
Что ни смерть, то отдельная весть.
Ты умрёшь, но не стихнет звучанье
тех, кто жив. Всё, что есть, всё, что есть -
девять муз. Девять муз и молчанье.

Там, где город кружится и снег
все бредет в переулок фонарный,
где укутан в туман человек, -
есть запас, слава Богу, словарный.
Там, где друг не успеет помочь,
в этой самой печальной невстрече, -
пустотой окрыляется ночь
и вседышащим ангелом речи.

Не прощенья, не смерти прошу,
не забвенья, не правды предметной, -
первозданный оставь только шум
над землёй ледяной, беспросветной.

1971

Перевод Владимира Гандельсмана

Томас Венцлова - литовский поэт, напрямую говорит
о сильнейшем воздействии Бродского на то, что он писал и пишет.

"Литовский дивертисмент", который в 1971 году Бродский посвятил Томасу Венцлове:

https://forumodua.com/showpost.php?p=14570459&postcount=13131

Вспоминает друживший с Иосифом Бродским более тридцати лет литовский поэт и переводчик, сейчас профессор Йельского университета Томас Венцлова: "Он приезжал, чтобы отдохнуть. Был очень измотан, истерзан внутренне. Да и кроме того, сама атмосфера на него сильно давила. Приезд Иосифа Бродского в Литву замечателен тем, что он дал несколько серьезных, важных стихотворений, которые входят в число его наиболее классических вещей: 'Литовский дивертисмент', 'Литовский ноктюрн', 'Коньяк в графине цвета янтаря' - из стихотворений про Палангу. Он создавал экспромты, и некоторые из таких экспромтов записаны просто в моем дневнике, это стихи, созданные в Вильнюсе, причем, ну, не самые пристойные, я бы сказал, но смешные, такие шуточные стихи, какие есть у Пушкина, у многих русских поэтов. Это сохранилось в моем дневнике и больше нигде. И он здесь с другими своими вильнюсскими друзьями создавал такой рукописный журнал 'Правда-матка', и там несколько его рассказиков, надо сказать, антисоветских, очень смешных. Я уверен, что это не пропадет и когда-нибудь будет опубликовано".

[blagoroden_don]

Глядя в будущий век, так тревожно ты, сердце, не бейся:
Ты умрёшь, но любовь на Земле никогда не умрёт.
За своей Эвридикой, погибшей в космическом рейсе,
Огнекрылый Орфей отправляется в звёздный полёт.

Он в пластмассу одет, он в сверхтвёрдые сплавы закован,
И на счётных машинах его программирован путь, -
Но любовь есть любовь и, подвластен он древним законам
И от техники мудрой печаль не легчает ничуть.

И, сойдя на планете неведомой, страшной и дивной,
Неземным бездорожьем, с мечтою земною своей
Он шагает в Аид, передатчик включив портативный,
И зовёт Эвридику и песню слагает о ней.

Вкруг него подчинённо нездешние звери толпятся,
Трёхголовая тварь перепончатым машет крылом,
И со счётчиком Гейгера в ад внеземных радиаций
Сквозь леса из кристаллов он держит свой путь напролом.

...Два зелёные солнца, пылая, встают на рассвете,
Голубое ущелье безгрешной полно тишиной, -
И в тоске и надежде идёт по далёкой планете
Песнопевец Орфей, окрылённый любовью земной.

1961

[Hotice]

Щит Ахиллеса

И. Бродскому

Затем и говорю, чтоб зренья луч,
подобно твоему когда-то взгляду,
высвечивал часовни, и ограду,
и в двух вершках от пепельницы ключ.
Что здесь, что там - без разницы. Ты прав.
Повсюду недостатка нет в просторе -
воображенье это или море.
Во тьме, избрав

двоих, он к нам привержен. Зелена
равно листва по обе части света.
Есть разнобой во времени, и это
опаснее, чем горькая волна
для нас. Ты удаляешься. Простор.
Ты чужестранец в нем - мидиец? грек ли?
Мы остаемся. Нет, мы не избегли -
на наш позор -

крысиных трюмов. Кстати, и для крыс
небезопасных. Не корабль. Куда там.
Вниманье к зачастившим в гости датам,
под крышей, среди стен, где грязь и слизь,
наш возраст выдаст. Время - по пятам,
и попирает нас своей пятою.
Простор. Он ослепил бы пустотою,
когда бы там,

где льет отвесный дождь, у рубежа,
не высился торжественный свод звука,
случайно устоявший днесть, - порука
в том, что оковы - благовесть. Душа
согласна с ними. Пусть своим огнем
формуют, обжигая. Терраферма,
иль наши небеса с тобой, - наверно,
лишь голос. В нем

покой и мир. Покой тебе и мне.
Да будет тьма. Секунды не считаю.
Твою любую букву прочитаю
в слоистом и густом пространстве-сне.
Противовесом смерти и судьбе
послужит белый щит как символ веры.
В нем две несовпадающие эры, -
в его резьбе, -

два времени, - хватило б только сил! -
как на зеркальной глади, отразятся.
Подвижные рисунки растворятся
в морской волне. Забвенья пенный пыл.
Черны квадраты окон. Сквозь стекло
сочится воздух сонный и нагретый.
Мотор автомобиля слышен где-то,
чтобы текло

в меня пространство-время. Иногда
тьму окликает колокол, и через
едва не вечность, в оклике уверясь,
фундамент отвечает глухо: да.
Гудят порталы. Арка оклик свой
соседке адресует. Эта смычка,
как душ и континентов перекличка
в ночи живой.

На снасти липнет утренняя мгла.
Прибрежный пар над пристанью сырою.
Ты, Фермопилы видевший и Трою, -
ты со щитом стоишь. Ты есть скала.
Ты есть скала. Ты со щитом в руке.
Металл и ветер. Грозное звучанье.
Хоть та скала от лжи и от молчанья
невдалеке.

Доверив наши судьбы нам, сейчас
ты жить в воспоминанье начинаешь,
но двойственно мгновение, ты знаешь,
и свет двойной утрачивает нас
в сужающемся что ни день кругу.
Светило зажигает в луже пламень.
Еще неотличим от лодки камень
на берегу.

1972

Перевод Владимира Гандельсмана

Стихотворение написано после отъезда И. Б. из Ленинграда.
Щит Ахиллеса (взятый у Одена) означает лист бумаги и стихи вообще.
Терраферма - слово итальянское и даже веницианское, означает
"крепкую землю", "материк" ( в противоположность лагуне).

[Lizeta]

Алаверды для Basstet


БЕЛАЯ НОЧЬ

Мне далекое время мерещится,
Дом на Стороне Петербургской.
Дочь степной небогатой помещицы
Ты - на курсах, ты родом из Курска.

Ты - мила, у тебя есть поклонники.
Этой белою ночью мы оба,
Примостясь на твоем подоконнике,
Смотрим вниз с твоего небоскреба.

Фонари, точно бабочки газовые,
Утро тронуло первою дрожью.
То, что тихо тебе я рассказываю,
Так на спящие дали похоже!

Мы охвачены тою же самою
Как раскинувшийся панорамою
Петербург за Невою бескрайней.

Там вдали, по дремучим урочищам,
Этой ночью весеннею белой,
Соловьи славословьем грохочущим
Оглашают лесные пределы.

Ошалелое щелканье катится.
Голос маленькой птички ледащей
Пробуждает восторг и сумятицу
В глубине очарованной чащи.

В те места босоногою странницей
Пробирается ночь вдоль забора,
И за ней с подоконника тянется
След подслушанного разговора.

В отголосках беседы услышанной
По садам, огороженным тесом,
Ветви яблоневые и вишенные
Одеваются цветом белесым.

И деревья, как призраки, белые
Высыпают толпой на дорогу,
Точно знаки прощальные делая
Белой ночи, видавшей так много.

Борис Пастернак

<1953>

[Hotice]

За дверь шагнешь - и край земли.
Вал, закипающий вдали.
Огонь меж камнем на мели
и ветром, как пробел.
Я век назад родился здесь,
когда уже расползся весь
прибрежный мир и нижний срез
под гравием осел.

Шероховатый луч блеснет,
плиту асфальта шевельнет,
впитает хвоя кислород,
притихнув на домах,
и воссияет жар в углу,
и превратится миг в золу,
и сон, по детскому челу
скользнув, отгонит страх.

За дверью не стоят волы.
Волхвов не слышно. Ни хвалы.
Но Бог и здесь, пока светлы
края, где - мира свод
и ось одновременно - ель
благословляет колыбель,
клонясь в окне, и не истлел
последний уголь тот.

Единый воздуха объем,
в котором я иду вдвоем
с ребенком - то беру подъем,
то замираю вдруг,
прислушиваясь: кто со мной
ведет беседу в час ночной,
и нимб ли это неземной
иль просто лампы круг.

1975

Перевод Владимира Гандельсмана

[Lizeta]

ВОСКРЕШЕНИЕ МАТЕРИ

Надень пальто. Надень шарф.
Тебя продует. Закрой шкаф.
Когда придёшь. Когда придёшь.
Обещали дождь. Дождь.

Купи на обратном пути
хлеб. Хлеб. Вставай, уже без пяти.
Я что-то вкусненькое принесла.
Дотянем до второго числа.

Это на праздник. Зачем открыл.
Господи, что опять натворил.
Пошёл прочь. Пошёл прочь.
Мы с папочкой не спали всю ночь.

Как бегут дни. Дни. Застегни
верхнюю пуговицу. Они
толкают тебя на неверный путь.
Надо постричься. Грудь

вся нараспашку. Можно сойти с ума.
Что у нас – закрома?
Будь человеком. НЗ. БУ.
Не горбись. ЧП. ЦУ.

Надо в одно местечко.
Повесь на плечики.
Мне не нравится, как
ты кашляешь. Ляг. Ляг. Ляг.

Не говори при нём.
Уже без пяти. Подъём. Подъём.
Стоило покупать рояль. Рояль.
Закаляйся, как сталь.

Он меня вгонит в гроб. Гроб.
Дай-ка потрогать лоб. Лоб.
Не кури. Не губи
лёгкие. Не груби.

Не простудись. Ночью выпал
снег. Я же вижу – ты выпил.
Я же вижу – ты выпил. Сознайся. Ты
остаёшься один. Поливай цветы.

Владимир Гандельсман

[Hotice]

Два стихотворения о любви

1.

Когда мимолетная мудрость нисходит на нас
и речи обрывки блуждают по лестничным клеткам,
в ночи, не стыдящейся сада, где слякоть и грязь,
рождается голос, дарованный арфам и флейтам.

И русло реки оживает, восстав из песка,
и камень в испарине капля воскресшая точит,
и гул оркестровый грядет, и развязка близка,
которая формы не ищет и слова не хочет.

На лбу океанская влага и соль на губах,
и город подобен киту, - искривленный на суше
обломок пространства, где белый безумный замах
сближения остановили влюбленные души.

Звезды, на ресницах мерцающей, колют края,
вселенная в выпуклой линзе хрусталика блещет,
и жизнь, облетевшая ласточкой землю, твоя,
плечо отягчая, безмолвная, рядом трепещет.

Не надо идти, озираясь. Мы подчинены
капризам воздушных подъемов, обвалам, расколам
небесных стихий и мелодией их учтены -
она проникает сквозь кожу и льнет к альвеолам.

И все возвращается. Эти стихи наизусть
я помню. Дома, накренившись, бессонно и немо
уходят, и руки уставшие пусть
сдвигают, как руль корабля оперенного, небо.

2.

Ждать гостей разучился. Молчат адреса.
Ямб чужой не звучит. Даже те небеса,
запрещенные, стали заботой вчерашней.
Но пространство при мне остается, когда
подступает к порогу речная вода
с отраженною в ней опрокинутой башней.

Как кольчуга, все три измеренья скрипят,
их до вечера отблески света кропят,
и в жилище пустом, вместо гостя и ямба,
то ли майская, то ли июньская мгла.
Разве жизнь коротка, если с силами зла
успевает справляться настольная лампа?

Не спеши. Наши дни еще не сочтены.
Спят младенец и чудо. И крыши черны.
Завязь лета, и заводи стынут речные.
А когда наши сны разминутся, и в них
разминутся, как лодки, два мира живых, -
мы, проснувшись, забудем невстречи ночные.

Форм двоящаяся темнозвучная рать
наши мысли теснит, и уже не понять,
сохранится ли сходство сознаний до завтра.
Но, как камни, лежат еще рядом тела,
И за окнами крепость маячит, светла,
и не всё ли равно, что там видит Кассандра.

1973

Перевод Владимира Гандельсмана

[СевернаЯ]

Мне кажется, сошёлся клином свет,
Сошёлся клином свет на неудаче.
Я понимаю: может быть иначе,
Однако ничего другого нет.

И мне взглянуть бы под иным углом,
На всё вокруг взглянуть спокойным взглядом.
Но я опять иду не так как надо,
Всегда вперёд и только напролом.

По опыту приданий и былин,
Я всё же верю в самое святое –
Прольётся дождь звенящею водою
И разойдётся белым светом клин.

И я пойму, что я счастливей всех
И что меня зовут иные дали
И так скажу – не ждали, не гадали
Но вот и к нам пожаловал успех.

Всего-то надо… и ни ширь морей
Меня не манит, и ни жизнь в хоромах…
Мне просто нужно тысячи знакомых
Всегда встречать на улице моей.



Автора не знаю. На заре туманной юности, было извлечено мной из журнала "Техника - молодёжи".

[Лиса Алиса]

говорит оттуда
ниоткуда
где ни говорящих, ни иных
никакого чаемого чуда
горестей нежданных никаких

ни тебе ответа, ни привета
ни печальной женщины в плаще
сотканном из музыки и света
ничего подобного вообще

ни звезды, которая погасла
ни звезды, которая горит
ничего
и говорить напрасно
что же он все время говорит?

говорит:
не сломанная птица
не страницы вырванной провал
может, небо над аустерлицем?
нет, не то
не помню, не бывал

не разлука
больше не разлука
и не близость, точно не она
не беда, которая без стука
не внезапной радости волна

нет, не сон
зеркальный, акварельный
не воды текучее стекло
не любви цветочное варенье
что в дорожной сумке протекло

просто слово
накануне слома
нет, не дома
слово на краю
бездны
нет, не бездны
нет, не слово
нет, не говорю, не говорю…


Антон Прозоров

[Hotice]

Вновь проясняясь, комнаты объем
теряет второпях балласт свой, - эти
соцветия реальностей, что в нем
и вкруг тебя клубились в лунном свете.
Все проступает: скатерть, книга, хлюп
дождя, гул самолета, во вселенной -
на миг - во все окно, во весь проруб
окна - деревья в оторопи тленной.

Как с парусного судна такелаж
срываемый, - листва в порыве к смерти.
Но время усмиряет эту блажь,
улавливая нас в ночные сети.
С прозрачностью и темнотою лип
совпав, взгляни в окно: как неба атом, -
аэродрома огненный изгиб.
Ветвей касаясь, кажется, он рядом.

Стальная птица кружит над гнездом,
приглядываясь к плоскости. В итоге
пути пространства сходятся на том. -
На плоскости. Развязка. Все дороги
стремятся в точку, все: прозренья, смерть,
родившая нас в дольний мир, в котором
есть память, норовящая гореть
над нами, как горит звезда над морем.

У сердцевины сна остановясь,
на пустоши, прижав лицо к ладоням,
с собою говоря в который раз,
услышишь эхо, там, под небосклоном
(так наполняет раковину гул),
услышишь из небесного простора:
"Я не хочу судить и не могу
помочь. Пощады нет. Ни приговора".

1971

Перевод Владимира Гандельсмана

[Княжна Мэри]

с вечностью рассоримся
ну и по домам
русская бессонница
двести триста грамм

надвое не колется
совесть и любовь
ну и с колоколенки
чтоб уж точно в кровь

не дождетесь сволочи
я не разобьюсь
вместе с этой полночью
утром похмелюсь

[СевернаЯ]

Я женщина, начало всех начал.
Мне трудно. Я живу без предисловий.
Любые ветры про меня злословят.
Любая осень мне сулит печаль.

Но в каждом лете есть мое тепло,
В зиме – мое спокойствие и строгость.
И самой первой ласточки крыло
Весной трепещет над моим порогом.

Бываю то лукава, то проста,
То помню все, то имя забываю.
Я – грешница – перед тобой чиста.
Я, схимница, иконы разбиваю.

Я не сестра тебе и не жена.
Ты смотришь то с укором, то с любовь…
Я десять тысяч раз осуждена….
И только раз оправдана….тобою…

[СевернаЯ]

СУМЕРКИ


Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.
Какие прекрасные сумерки выдались!
И все позабылось,
Что помнить не хочется:
Обиды твои.
И мое одиночество.

Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.

Душа моя —
Как холостяцкая комната.
Ни взглядов твоих в ней,
Ни детского гомона.
Завалена книгами
Площадь жилищная,
Как сердце — словами...
Теперь уже лишними.
Ах, эти слова,
Будто листья опавшие.
И слезы —
На целую жизнь опоздавшие.

Не плачь.
У нас встреча с тобой,
А не проводы.
Мы снова сегодня наивны
И молоды.

Давай помолчим.
Мы так долго не виделись.
Какие прекрасные
Сумерки
Выдались!


Андрей Дементьев.

[СевернаЯ]

КЛЕОПАТРА


Воители, уставшие от войн,
Как много вы гордились и грозились,
А ныне грезите, как бедуины: вон
Оазис, что затеял бог Озирис.
А это – я. Я призываю вас!
Идите же! Я напою вас влагой.
Отважная, я проявляю власть,
гнушаясь вашей властью и отвагой.
Стране врагов, внушая страх и жуть,
Как доблестно глумились вы над нею!
Я тоже воин и вооружусь
Всей силою, всей слабостью моею.
Идите же! Теперь моя пора.
Вы славите, объятые смятеньем,
Светильник, возожженный богом Ра.
А это – я. И мой ожог - смертелен.
Страшитесь, победители морей!
Благие ветры вашу жизнь спасали.
Но из пучины нежности моей
Вам не уйти под всеми парусами.
Маяк удачи вас к себе манил,
И мчались вы. Как долго длилось это!
Но кончилось! Во мглу страстей моих
Судьба не шлет спасительного света.
Пусть царственное мужество мужчин,
Чье тело прочно, как стена Хеопса,
Вас приведет принять нижайший чин
Безмолвного и вечного холопства,
Идите же в пески моей земли!
В глубь сердца, милосердного иль злого,
Проникну я, как холодок змеи...
Змея? Зачем мне страшно это слово?
Неужто переменчива любовь
Богов ко мне? Но это после! Ныне
Короны, шрамы и морщины лбов -
К моим ногам! в ночах моей пустыни
Вы, властные мужи, падите ниц!
Вовек вам с рабской участью мириться
И ластиться ко мне, как старый Нил:
"Прости, златокоронная царица"

Идите же, цари! Я царь царей.
Я – все, словно вселенная и вечность.
Я – суть судьбы и возраженье ей.
Я – женщина. Я –- бог. Я – бесконечность...


Сильва Капутикян

[Lizeta]

Целовались в парке – и страх стыда
трепетал, метался и гас.
Пусть текут прохожие, как вода,
изумленно глядя на нас:
положи мне голову вот сюда –
вот сюда, я спячу сейчас!

Аравийский запах твоих кудрей
и Кааба черных зрачков
говорили, кажется: ночь мудрей
очевидной толщи веков,
ночь сама прошепчет: "Бери скорей!"
Но я днем пылал, бестолков.

А когда темнело, то я немел,
замирал, не смел, не умел –
неумел, несмел: лишь пучок омел,
а не мрамор крепкий, не мел...

Все слова – лишь звонкая медь монет,
все писанья – ветер, прости.
Ничего на трепетном свете нет,
кроме сердца в тесной сети
смертоносной плоти: Творцу вослед
я могу рукой провести –
от ребра к бедру, миллионы лет
и все расы стиснуть в горсти!

Алексей Пурин

[Hotice]

Повтор с вариациями

Когда за тридевять земель,
забывшись, произносишь имя,
которое летит не в цель,
когда, чуть шевеля сухими

губами, чувствуя, как слог,
на склоне августа, неволясь
в удушье улиц, одинок,
ты исчезаешь, - только голос

звучит (опора звуку - ночь),
когда, минуя церковь, почту
и магазин, уходишь прочь
от них, на край вселенной, в почву

иль в поднебесье (с высоты,
глубь заместившей, видя: ясен
замес и замысел листвы:
родив птенца, озвучить ясень),

когда, забыв забвенье, вскрик
парит, - материи наука
есть расстоянье, материк,
нас разделяющий, разлука.

Нет времени - и не ищи -
у голоса. Не все ль равно мне,
где ты, где я (в одной ночи,
и в августе, и, сколько помню,

в конце столетья); все равно,
целебно ли питье, отравно -
к своим корням обращено,
нам слово явится бесправно,

как смертный отблеск или след;
и озарит, присущий битве
стальных мечей, мгновенный свет
столкнувшиеся темноты две,

две жизни; спичка ли в дому
забитом, мраку потакая,
предметы осветит ему
на миг и - намертво стихая.

1971

Перевод Владимира Гандельсмана

[_Anita_]

So childish

И он делается незыблемым, как штатив,
И сосредоточенным, как удав,
Когда приезжает, ее никак не предупредив,
Уезжает, ее ни разу не повидав.

Она чувствует, что он в городе - встроен чип.
Смотрит в рот телефону - ну, кто из нас смельчак.
И все дни до его отъезда она молчит.
И все дни до его отъезда они молчат.

Она думает - вдруг их где-то пересечет.
Примеряет улыбку, реплику и наряд.
И он тоже, не отдавая себе отчет.
А из поезда пишет: "В купе все лампочки не горят".
И она отвечает:
"Чёрт".

[Lizeta]

Ничего на листе не напишешь,
не прочтешь — на кленовом, сухом...
Светлым ядом бессмертия дышишь
в парке, выметенном сквозняком.

Что горящая рукопись скручен,
в дрожи черных и красных чернил,
он неясным ознобом измучен,
а вчера еще — цвел и манил...

Есть угрюмая в осени проредь —
как бы выношенность бытия:
так просторно, что не о чем спорить
и любая дорога — твоя.

В этом призрачном тусклом пыланье,
где возможности воспалены,
исполняют любые желанья...
Только не называют цены.

Алексей Пурин

[Hotice]

Маяка едва маячит контур.
Два громадных валуна у моря.
Островок в заливе безуспешно
вплавь сопротивляется рассвету,
удаляясь, превращаясь в лодку,
в косточку вишнёвую. Небесный
свет сквозь облака да всплеск радара
изредка земную ось заденут.

Здесь конец дороги, не отступишь;
за ущельем - лишь пространство; роща
врассыпную с берега сбегает;
лист трепещет на ветру, в воздушном
кладбище; изменчивые формы;
цвет, своё ценя предназначенье,
достигает алости в просвете
между сентябрём и октябрём. Вот

месяцев водораздел! Бесстрастность
грабовых лесков, велеречивость
сойки! Мотоцикла ранний рокот
километрах в четырёх отсюда.
У скалы, изогнутой, как шея
лося, вянут травы, индевеет
воздух, столь прозрачный, что, пожалуй,
был бы ему в тягость соглядатай.

И сегодня явней, чем сегодня,
чувствуешь ту примесь в мирозданье,
что рождается до нашей жизни
и растёт с младенческого крика,
растворяясь в крепости артерий,
зрея в лимфе, застревая в бронхах.
Чтобы ощутить её - нет чувства,
только ужас в тёмном доме тела.

Сойка песню повторяет, впрочем,
незаметно изменив тональность,
но неповторимо, неизменно
то, что нам даровано однажды
было, чтобы, смерть срастив со страстью,
стать собою, стать частицей века
вечной мерзлоты, камням подобно
за Атлантикой или костям Гулага.

Что ж, возьми с собою тень и с чёрным
зеркалом и пустотою речи,
выбирая что ни миг свободу, -
в путь, - нет искупления иного.
Недопитая вода в стакане,
не скрипит ещё под бризом флюгер,
и автомобиль ещё не знает,
в город повернуть или на север.

1985

Перевод Владимира Гандельсмана

[Lizeta]

Леди Полночь



Маленькая Леди
пришла из ниоткуда
из незримого тумана
появилась так нежданно



Маленькая Леди
принеси мне выпить
моя душа жаждет тебя
любовь зовёт тебя по имени



Маленькая Леди
закрой свои глаза
и продолжай кружиться
без страха в моих руках



Маленькая Леди
утро наступает
с улыбкой на лице
и с тайною в руке



Маленькая Леди
покинь меня теперь
мы нашли друг друга
и знаем, кто мы есть



Маленькая Леди
моё оборванное сердце
всегда будет частью
твоей судьбы


Леонард Коэн

перевод Михаила Гунина

[Hotice]

Много лет назад в Карфагене

И. Бродскому

Вещь и время звучат вразнобой. Полоса
равноденствия. Вещь
сквозь туман не в себе. В проливном голоса
гаснут, словно бы речь
перехвачена ливнем на горле. Точь-в-точь
сталь, - блестит пустота
в том ненастном просвете, где белая ночь
с черным днем разнята.

Чувства медлят в саду, где весенний замес
марта их тяготит,
где за грубой дощатой вселенной Гермес,
искалечен, стоит.
По чужой стихотворной строке, где искрясь
на исходе зимы
стынут воды, - озябшие утки на нас
наплывают из тьмы.

Полоса равноденствия. Мглист небосвод.
Мы и выжили там,
где палаты и нары для смертных темнот
отводились друзьям.
Ветер к влажной рубашке клочками прильнет.
Грамматический сор,
и обломки, и свода небесного лед -
эхом грянувший хор

совершенного времени, ибо прошло
без возврата. Таков
город неповторимый: трамваев тепло,
лязг цепей, строй мостов,
лампы карцеров вечногорящие да
над дворами пробег
облаков, где ты столько рождался, куда
не вернуться вовек.

И куда не дотянет стрела. Острова,
где учились сквозь страх
говорить "никогда"... Речь заводит трава,
рассыпается в прах
гравий, - все, как Катон обещал.
Черствый воздух. Покой.
И руины, чтоб выжил и не обнищал
в них грызун хоть какой.

Я не верил, что кончится все, что дано.
Но теперь узаконь:
то, что было удачей и мукой - равно
расплавляет огонь.
Мозг уловит, отметит зрачок свет иных
обитаний и тишь,
когда в сумерках ты от болот торфяных
неба не отличишь.

И не более. Жестким плющом заросло
то окно, где, горя
в стуже марта, колотятся ветки в стекло,
дотлевает заря,
чтобы вздох, послужив послесловьем к тщете,
был дарован не нам -
белизне негатива, стиха темноте,
победившим богам.

1995

Перевод Владимира Гандельсмана

[Исида]

* * *

В эти сны, чёрно-белые, с титрами,
В этот город немой над Невой,
Я впустил Твою музыку тихую
И она говорила со мной.

Повторяла, занозила, мучала -
Не вернуться уже, не вернуть.
И тоска - загрудинная, жгучая -
До светла не давала уснуть.

Мимо парка, кофейни, закусочной,
Без раздумий покинув кровать,
Я бежал, задыхаясь, за музыкой
В безнадёжной попытке - догнать.

Проступали из мрака - полосками,
Отголосками пыльных гравюр -
Узкобёдрые улицы плоские
В обветшалых домах от кутюр.

Лишь под утро - измучен синкопами,
Поражён тишиной ключевой,
Я очнулся - тревожный, растрёпанный,
А вокруг - никого, ничего.

Только сердце, безрадостно тикая,
На последних аккордах сбоит.
И тоска - чёрно-белая, тихая -
Проникает за шторы мои.

Оля Хохлова

[Исида]

Сонник

а она ты знаешь жила негромко
собирала мысли слова дела
собирала марки с волнистой кромкой
собирала счастье не собрала

подступила осень усталость старость
и рефрен такой мол пора пора
в телефонной книге ее остались
только раритетные номера

а какие платья поди надень их
не по моде нынче не тот стандарт
но ее коллекция сновидений
и сейчас невиданный авангард

так бывало ночью в лицо ударит
белоснежный ветер но вот беда
эти сны кому их потом куда их
никому наверное никуда

до свиданья жаворонки и совы
трепетанье ситцевой пелены
до чего мы господи невесомы
несладимы призрачны неполны

Антон Прозоров

[Исида]

Грани

Мы – в отражениях, в наложениях плоскостей,
В зеркальных гранях.

На стыках пространства осколки ранят,
Доходя до костей,
До сердца, до сердцевины смысла, до края
Речи, что умирая, не умирает,
Но звучит за пределами, на границах
Преломляясь, дробясь, на двадцать-тридцать
Отблесков, миражей, созвучий
Трепетных и мятежных, жгучих,
Тающих, ускользающих друг от друга,
И от нас, от нашего взгляда, кисти,
За пределы круга
И мысли.

Но бывает – стечение обстоятельств,
Схождение неизбежностей в неизбежность,
Наложение световых пятен,
Нулевая погрешность,
Явленное единство
Смысла и вымысла, здесь, сейчас,
Точечное как выстрел,
Беззащитное как свеча.

Антон Прозоров

[Княжна Мэри]

Мерцающий воздух


***
Это мы, стоящие лицами к самим себе спинами к собственной памяти
это мы, замершие в неком жесте на полуслове
вздрогнувшие от внезапной тишины прямо стоящие – это мы

Каждый из нас в отдельности стоит лицом к собственному лицу
стоит в смятении
Кто это, думает каждый, неужели это я?
Кто это?

Это мы, слабые, поэтому ощетинившиеся, недолюбленные, поэтому немного злые,
занимающие не свои места, поэтому невысказанные,
бедные, поэтому жадные, разуверившиеся, поэтому парящие в воздухе без точки опоры,
отчаянно хватающиеся за поручни -
это мы

Каждый из нас в отдельности стоит лицом к собственному лицу
стоит в отчаянии
Кто это, думает каждый, неужели это я,
казался телом, а оказался взглядом, сиянием его беспросветно огромным
Кто это через мои глаза говорит,
кто это?

Это мы, наши дипломаты сумки бумаги летят в небеса странными птичьими стаями,
отпущенные ненужные плоские белые черные серые коричневые сжимающиеся в точку,
отлетающие все дальше
Это мы, замершие на полужесте, огорошенные происходящим,
смотрящие в собственные глаза , в глаза рядом стоящего
Мы, стремящиеся склеиться с другим, чтобы стоять увереннее, чтобы какая-то опора -
это мы

Это мы
каждый в отдельности – это мы
Мы, забывшие и вспомнившие,
стоящие на пороге ожидающие перемен замершие до совершения шага
Мы, набравшие воздуха но еще не сказавшие слова
Мы, стоящие на границе,
Мы, сплошной взгляд
Мы, замершие на минуту, пока трамвай простаивает из-за отсутствия тока,
прижимающие свои сумки с бумагами к животам еще плотнее,
почти страстно,
а когда трамвай трогается с места,
закрывающие глаза и слушающие его мерное постукивание
выходящие на остановках возле своих учреждений
так, будто ничего не произошло

[Исида]

Счастье

Я знаю: пройден путь разлуки и ненастья,
И тонут небеса в сирени голубой,
И тонет день в лучах, и тонет сердце в счастье...
Я знаю, я влюблен и рад бродить с тобой.

Да, я отдам себя твоей влюбленной власти
И власти синевы, простертой надо мной...
Сомкнув со взором взор и глядя в очи страсти,
Мы сядем на скамью в акации густой.

Да, обними меня чудесными руками...
Высокая трава везде вокруг тебя
Блестит лазурными живыми мотыльками...

Акация чуть-чуть, алмазами блестя,
Щекочет мне лицо сырыми лепестками...
Глубокий поцелуй... Ты - счастье... Ты - моя...

В.Набоков

[Исида]

В полнолунье, в гостиной пыльной и пышной

В полнолунье, в гостиной пыльной и пышной,
где рояль уснул средь узорных теней,
опустив ресницы, ты вышла неслышно
из оливковой рамы своей.

В этом доме ветхом, давно опустелом,
над лазурным креслом, на светлой стене
между зеркалом круглым и шкапом белым,
улыбалась ты некогда мне.

И блестящие клавиши пели ярко,
и на солнце глубокий вспыхивал пол,
и в окне, на еловой опушке парка,
серебрился березовый ствол.

И потом не забыл я веселых комнат,
и в сиянье ночи, и в сумраке дня,
на чужбине я чуял, что кто-то помнит,
и спасет, и утешит меня.

И теперь ты вышла из рамы старинной,
из усадьбы любимой, и в час тоски
я увидел вновь платья вырез невинный,
на девичьих висках завитки.

И улыбка твоя мне давно знакома
и знаком изгиб этих тонких бровей,
и с тобою пришло из родного дома
много милых, душистых теней.

Из родного дома, где легкие льдинки
чуть блестят под люстрой, и льется в окно
голубая ночь, и страница из Глинки
на рояле белеет давно...

В.Набоков

[Basstet]

Я пью эту осень, зачем-то пытаясь мешать
Кофейную гущу на дне полувыпитых суток,
Под крики в тепло от зимы улетающих уток
И шорох листвы, остающейся здесь умирать...
И слезы в глазах... кто-то снова сжигает мосты,
Уверенный в том, что дорога обратно закрыта,
Хрустальная туфелька счастья случайно разбита
И тыква не станет каретой, как былью – мечты...
Я пью этот холод сезона ненужных разлук,
И губы горчат ощущением новой потери -
Проигранной ролью в короткой, но яркой афере
С Хранителем Времени... Лед остывающих рук
Пытаюсь согреть обещаньем чужого тепла
И робкой надеждой на то, что не встану у края.
Я пью эту осень, в кофейную гущу мешая
Надежду и пепел мостов, догоревших дотла...

[Hotice]

Жить надо без суфлеров, зато с антрактами –
Пусть все уйдут есть булки и шоколад.
Я буду слушать, кутаясь в свой халат,
Как он берет дыхание между тактами
Самой простой и искренней из баллад.

Небо поизносилось и прогибается,
Пузом накрыв обломки больших держав.
Дыры в нем – с море Беринга или Баренца! –
Я ощущаю, как она улыбается,
Ночью, на кухне, трубку плечом зажав.

Поизносилось, служит бедняцким пологом,
Даже стекляшки реденькие дрожат.
Время за воротник меня тащит волоком.

И голова набита тоской как войлоком,
Словно у старых плюшевых медвежат.

Вера Полозкова

[Лиса Алиса]

поэты, черт возьми, не умирают



пора бросать писательство и бдения,
как пьянство, доведенные до участи,
и круг друзей менять, и откровением
себя и окружающих не мучить

пора кончать расхаживать в рубашках
и вязаных жилетах (для мужчин),
и поражаться с Эйфелевой башни
не возвращаться множеству причин

не выбирать меж криком и молчанием,
но научиться говорить в полутонах.
не путать смелость с горловым отчаянием,
привязанность - с клеймами на плечах.

все довершить - торжественно и тонко.
чтоб где-то там, в заблудших небесах
родиться впечатлительным ребенком

с пугающею ясностью в глазах


© Алания Брайн

[NorthWind]

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось,
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось,
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья,
Если даже за все вам - усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте,
Поздно начали или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте,
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте,
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы.

А. Дементьев

[Hotice]

От родимых сёл, сёл!
— Наваждений! Новоявленностей!
Чтобы поезд шёл, шёл,
Чтоб нигде не останавливался,

Никуда не приходил.
В вековое! Незастроенное!
Чтобы ветер бил, бил,
Выбивалкою соломенною

Просвежил бы мозг, мозг
— Всё осевшее и плесенное! —
Чтобы поезд нёс, нёс,
Быстрей лебедя, как в песенке...

Сухопутный шквал, шквал!
Низвержений! Невоздержанностей!
Чтобы поезд мчал, мчал,
Чтобы только не задерживался.

Чтобы только не срастись!
Не поклясться! не насытиться бы!
Чтобы только — свист, свист
Над проклятою действительностью.

Феодальных нив! Глыб
Первозданных! незахватанностей!
Чтобы поезд шиб, шиб,
Чтобы только не засматривался

На родимых мест, мест
Августейшие засушенности!
Всё едино: Пешт, — Брест —
Чтобы только не заслушивался.

Никогда не спать! Спать?!
Грех последний, неоправданнейший...
Птиц, летящих вспять, вспять
По пятам деревьев падающих!

Чтоб не ночь, не две! — две?! —
Ещё дальше царства некоего —
Этим поездом к тебе
Всё бы ехала и ехала бы.

1925

[serg1969]

Сыграй мне вальс, придуманный давно
каким-то музыкантом-доходягой,
пусть листопадом, спившимся бродягой
мне эти звуки постучат в окно.
Пусть прогремят на улице пустой
копыта по истёршейся брусчатке,
и будет жизнь понятной и простой,
как будто этот мир ещё в зачатке,
как будто нет сомнений и обид,
как будто Новый год, и гости в сборе,
и мама молодая говорит
с отцом тридцатилетним в коридоре.
О том, о сём, о просто пустяках,
а за стеною звякает посуда,
мне хорошо, и что мне в тех словах -
"когда я буду и уже не буду"...
Любимая, затепли две свечи
над сутолокой вечною земною,
тронь клавиши, и только не молчи -
поговори о чём-нибудь со мною.
О том, о сём, о просто пустяках,
пусть звякает посуда за стеною,
пусть я живу на свете Бог весть как,
поговори о чём-нибудь со мною.
Сыграй мне вальс, придуманный давно.......

Михаил Розенштейн

[Truly]

К. Бальмонт
АРОМАТ СОЛНЦА

Запах солнца? Что за вздор!
Нет, не вздор.
В солнце звуки и мечты,
Ароматы и цветы
Все слились в согласный хор,
Все сплелись в один узор.

Солнце пахнет травами,
Свежими купавами,
Пробужденною весной,
И смолистою сосной.

Нежно-светлоткаными,
Ландышами пьяными,
Что победно расцвели
В остром запахе земли.

Солнце светит звонами,
Листьями зелеными,
Дышит вешним пеньем птиц,
Дышит смехом юных лиц.

Так и молви всем слепцам:
Будет вам!
Не узреть вам райских врат,
Есть у солнца аромат,
Сладко внятный только нам,
Зримый птицам и цветам!

-----------------------------------

Б. Ахмадулина

***
Какое блаженство, что блещут снега,
что холод окреп, а с утра моросило,
что дико и нежно сверкает фольга
на каждом углу и в окне магазина.

Пока серпантин, мишура, канитель
восходят над скукою прочих имуществ,
томительность предновогодних недель
терпеть и сносить - что за дивная участь!

Какая удача, что тени легли
вкруг елок и елей, цветущих повсюду,
и вечнозеленая новость любви
душе внушена и прибавлена к чуду.

Откуда нагрянули нежность и ель,
где прежде таились и как сговорились!
Как дети, что ждут у заветных дверей,
я ждать позабыла, а двери открылись.

Какое блаженство, что надо решать,
где краше затеплится шарик стеклянный,
и только любить, только ель наряжать
и созерцать этот мир несказанный...

[Romko]

знов настрій....

Олег Малашевський

Ти далека, безжально далека...
Тихий погляд, усмішка – і все.
Це сьогодні загинув лелека,
Що колись нам діток принесе.

І не треба останнього слова,
Без кохання, без зла, без вини.
Ми пройдемось по вулицях Львова,
Ах, як холодно їм восени!

Ходять справно, на диво трамваї,
Тільки нам в протилежні кінці.
Я рукою тобі помахаю,
І не блисне сльоза на щоці.

Буде пусто, а отже, і легко,
Осінь сумом зайшлася дарма.
Тільки жаль, що загинув лелека.
Тільки жаль, що лелеки нема.

***

Я віддаю твою свободу,
Бо і своєї ніде діти.
Ти не шкодуй для мене льоду –
Мені його не розтопити.
Я не ввійду в твої палати,
Бо на взутті багато бруду.
Ти не зуміла покохати,
Ти не зумієш й позабути.
Обманюй дні, обманюй ночі,
Шукай себе, мене втрачай.
А я нічого не пророчу,
Я не пророчу, тільки знай;
Я докір твій твоя провина,
Що буде довго ще жевріти.
А ти моя одна-єдина,
Мій біль, мій сніг посеред літа.

***

Проминіть ледве-ледве, безслізно,
Безтурботно – нехай не болить.
Вам до мене вертатися пізно,
Не вертайтесь, молю, – проминіть.
Заберіть ваші з пам'яті очі,
Ваші губи зі снів заберіть,
А взамін я нічого не хочу,
Не терзайте мене – проминіть.
Не лишаймося друзями з вами,
Не робімо із зір ліхтарів.
Розминемось, закреслимось днями
І мовчанням холодним віків.
Не тримаю ні крихітки зла вам,
Терпко-тепло вас в грудях ношу.
Я покину це місто небавом,
Вам, як пам'ять, його залишу.

***

Я придумав тебе,
Ти придумала розлуку,
А огрядна молодиця в барі
Придумала каву.
З усіх цих вигадок
Кава була, мабуть, найгіршою.

[NorthWind]

Обман сменяется обманом,
Рахилью - Лия.
Все женщины ведут в туманы:
Я - как другие.

М. Цветаева
http://www.500px.com/photo/27340

[NorthWind]

В гибельном фолианте
Нету соблазна для
Женщины. — Ars Amandi*
Женщине — вся земля.

Сердце — любовных зелий
Зелье — вернее всех.
Женщина с колыбели
Чей-нибудь смертный грех.

Ах, далеко до неба!
Губы — близки во мгле...
— Бог, не суди! — Ты не был
Женщиной на земле!

М. Цветаева

[НинаАП]

Откуда такая нежность?
Не первые — эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала темней твоих.

Всходили и гасли звезды,
Откуда такая нежность?—
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.

Еще не такие гимны
Я слушала ночью темной,
Венчаемая — о нежность!—
На самой груди певца.

Откуда такая нежность,
И что с нею делать, отрок
Лукавый, певец захожий,
С ресницами — нет длинней?

М. Цветаева

[Hotice]

И что тому костёр остылый,
Кому разлука — ремесло!
Одной волною накатило,
Другой волною унесло.

Ужели в раболепном гневе
За милым поползу ползком —
Я, выношенная во чреве
Не материнском, а морском!

Кусай себе, дружочек родный,
Как яблоко — весь шар земной!
Беседуя с пучиной водной,
Ты всё ж беседуешь со мной.

Подобно земнородной деве,
Не скрестит две руки крестом —
Дщерь, выношенная во чреве
Не материнском, а морском!

Нет, наши девушки не плачут,
Не пишут и не ждут вестей!
Нет, снова я пущусь рыбачить
Без невода и без сетей!

Какая власть в моём напеве, —
Одна не ведаю о том, —
Я, выношенная во чреве
Не материнском, а морском.

Такое уж моё именье:
Весь век дарю — не издарю!
Зато прибрежные каменья
Дробя, — свою же грудь дроблю!

Подобно пленной королеве,
Что молвлю на суду простом —
Я, выношенная во чреве
Не материнском, а морском.

Марина Цветаева

[Спилия]

На перроне вокзала по имени "завтра",
На заплёванном грязном асфальте "вчера",
В ожидании поезда, выверив карту,
И проверив часы старой фирмы "Пора",

Я стою средь толпы, под дождями вселенной,
В неизвестном "потом", в этом грозном "нельзя",
В покаянном "прости", и с вечным "нет времени"
В ожидании поезда, в городе "Зря".

Чемоданы мои таможней проверены,
С разрешающим "да", созидающим "будь",
В неизменном "сейчас", с оценкой "посредственно"
Жду, в надежде на рельсы, по имени "путь".

Не нужны мне ступени под вывеской "можно"
Мне подарен билет, хоть на тройку - урок…
Сяду в поезд "любовь" и приму всё, как должное:
Кто как смог...кто как смог...кто как смог...кто как смог…

[НинаАП]

Святая

Где праху твоему приют – никто не знает.
Душа нашла приют в морской пучине.
А над землёй стихи твои витают,
Им срок настал, как драгоценным винам.

В последний летний день – в твой день последний,
Я в храме полутёмном и пустынном
Свечу зажгу. И вспыхнет свет волшебный
За упокой души твоей, Марина.

И помолюсь. Но только не молитвы
Слова шепчу – стихи твои читаю.
Пусть грех опутал горло чёрной нитью,
Но ты – святая!

Не может быть святой самоубийца,
Мне говорят. Да и сама я знаю,
Что самый тяжкий грех – самоубийство,
Но ты – святая!

О скверну жизни вдребезги разбившись,
Стояла у черты, петлю свивая,
И жить мечтала, в море возродившись,
Елабуги удушье проклиная.

Напрасно Муза скорбная взывала:
Возьми перо! Излей свои обиды!
Ты у черты петлю свою свивала
В обманчивых объятьях суицида.

И режет горло тонкой нитью чёрной
Твой грех. И лето тихо догорает.
Грешна! Самолюбива! Непокорна!
И всё ж – святая!

Людмила Шарга

[NorthWind]

Когда-нибудь, прелестное созданье,
Я стану для тебя воспоминаньем,

Там, в памяти твоей голубоокой,
Затерянным - так далеко-далеко.

Забудешь ты мой профиль горбоносый,
И лоб в апофеозе папиросы,

И вечный смех мой, коим всех морочу,
И сотню - на руке моей рабочей -

Серебряных перстней, чердак-каюту,
Моих бумаг божественную смуту...

Как в страшный год, возвышены бедою,
Ты - маленькой была, я - молодою.

М. Цветаева

[Исида]

Вера давно разменяна по пустякам,
Нежность давно раздарена, но не тем.
Когда-то и, правда, счастье свое искал,
Когда-то ,и правда, верил своей мечте.
Но в поисках счастья все мы порой спешим,
За свет принимая отблеск чужих свечей...
И то, что когда-то грело, в пыли лежит,
Оставив в душе лишь только вопрос: "Зачем?".

Усталое сердце не может взлететь опять,
Хоть смейся, хоть плачь, а хочешь - завой как зверь.
Смешная Ассоль, а ты так умела ждать,
Смешная Ассоль, не знаю, где ты теперь.
Я помню, как волны пели нам по ночам,
А ты говорила, что только меня ждала...
Но светом чужим казалась твоя свеча
И вечность одной любви мне была мала.

А я все брожу по свету и брежу тем,
Тем летом, тем южным городом, той одной...
А время играет реквием по мечте,
Мечте, ставшей самой горькой моей виной.
А ты ведь и правда верила в чудеса
И шла терпеливо навстречу своей судьбе.
...мне снятся ночами алые паруса,
И путь в бесконечность - путь от меня к тебе.

Ященко Дарья

[Я_счастливая]

ДИАЛОГ 2

- Мама, скажи мне, мама,
какого цвета любовь?
- Наверное, алая, словно пламя,
Алая, как весеннее знамя
Как юная в жилах кровь!

- Мама, скажи мне, мама,
Счастье - какого цвета?
- Может быть, цвета молодого побега,
Может быть, цвета первого снега,
Ищи, сама узнаешь это!

- Мама, скажи мне, мама,
Правда – какого цвета?
- Как солнце, должно быть. Она золотая,
Как пчёлы, что мёд собирают, летая,
Светит она и жалит – такая у ней примета!

- Мама, скажи мне. Мама,
А ложь какова на цвет?
- Она, как змея, что меняет кожу,
На всё старается быть похожа,
Собственного цвета у лжи нет...

[Lizeta]

Я счастлива жить образцово и просто —
Как солнце, как маятник, как календарь.
Быть светской пустынницей стройного роста,
Премудрой — как всякая божия тварь.

Знать: дух — мой сподвижник и дух — мой вожатый!
Входить без доклада, как луч и как взгляд.
Жить так, как пишу: образцово и сжато —
Как бог повелел и друзья не велят.

Марина Цветаева

Ноябрь 1919

[Lizeta]

Безнадежно-взрослый Вы? О, нет!

Вы дитя и Вам нужны игрушки,

Потому я и боюсь ловушки,

Потому и сдержан мой привет.

Безнадежно-взрослый Вы? О, нет!



Вы дитя, а дети так жестоки:

С бедной куклы рвут, шутя, парик,

Вечно лгут и дразнят каждый миг,

В детях рай, но в детях все пороки, -

Потому надменны эти строки.



Кто из них доволен дележом?

Кто из них не плачет после елки?

Их слова неумолимо-колки,

В них огонь, зажженный мятежом.

Кто из них доволен дележом?



Есть, о да, иные дети — тайны,

Темный мир глядит из темных глаз.

Но они отшельники меж нас,

Их шаги по улицам случайны.

Вы — дитя. Но все ли дети — тайны?!


Марина Цветаева

Москва, 27 ноября 1910

[Файна]

Я спросил вчера
У листопада,
Что для счастья
В этой жизни надо?

Прошептали листья
Мне в догонок:
Не гонись за счастьем
Как ребёнок,

Не зови
Красивыми словами,
Счастье, словно шелест
Под ногами.

Нет у счастья
Запаха и цвета.
Счастье там,
Где молодость и лето.

Я спросил у ветра,
Что гуляет,
Может он о счастье,
Что-то знает.

Мне ответил ветер
Лёгким свистом:
Не ищи ты счастья
В сердце мглистом,

Не войдёт оно
В ту дверь без стука,
За которой, горечь
И разлука.

Я спросил вчера
У звездопада,
Счастье- это дар
Или награда?

Где искать?
Каким мерилом мерить,
Чтобы в счастье,
Как в себя поверить?

Отвечали звёзды мне,
Сгорая:
Счастье -
Не игрушка дорогая,

Не продашь, его ты
И не купишь,
Только душу бедную
Загубишь.

Не ходи за счастьем
На край света,
В нас самих
Таится счастье
Где-то.


© Copyright: Павел Тесленко, 2008

[Файна]

Не откладывайте счастье на потом,
Коль придет - скажите "Здравствуй",
Да пустите в теплый дом.
Ведь приятнее на пару у окна
Наблюдать как в мир является весна.

Не откладывайте счастье на потом,
Ненароком не оставьте
Его мокнуть под дождем,
Мягкой шалью из вниманья своего
И заботами укутайте его.

Не откладывайте счастье на потом,
Отогревши, приласкайте
Сердца ласковым теплом,
Светлой радостью затем его сполна
Да весельем напоите допьяна.

Не откладывайте счастье на потом,
Глаз влюбленных не скрывайте,
Что шальным горят огнем,
А появится оно у вас в судьбе
Вы его держите крепче при себе.


© Copyright: Онлайн, 2010

[Файна]

Счастье – это так просто и сложно –
Счастье порой разглядеть невозможно
Среди иллюзий в поиске вечном…
Счастье – всего лишь один шаг навстречу…
Счастье – когда колотится сердце…
Счастье – рядом с тобою согреться…
Счастье – любимого голоса звуки…
Счастье – когда сплетаются руки…
Счастье – встречать с тобою рассветы…
Счастье – знать, что ты рядом где-то…
Счастье – скучать… Ну когда же вечер?!
Счастье – дарить тебе радость встречи…
Счастье – на нашем окошке розы…
Счастье – улыбка… Пусть даже сквозь слезы…
Счастье – когда друг о друге забота…
Счастье – когда понимает кто-то…
Счастье – писать тебе нежные письма…
Счастье – любить, не блуждая в смыслах…
Счастье – все мои мысли с тобою…
Счастье – тебя я зову судьбою…
Счастье – когда все понятно без слов…
Счастье – когда жизнь отдать готов…
Счастье – когда тебя дома ждут очень…
Счастье – делить с тобой дни и ночи…
Счастье – вновь обрести друг друга…
Счастье – вдвоем сквозь дожди и вьюги…
Счастье – ловить губами снежинки…
Счастье – в единстве, моя половинка!
Счастье искать далеко не надо…
Ты оглянись… Я с тобою рядом!

© Copyright: Ксения Скворцова, 2008

[Файна]

Я сегодня такая счастливая!
Нет грустинки ни капли во мне,
Озорная, такая красивая!
Одним словом, я вновь на волне!

Я сегодня такая прекрасная!
Я летаю, как вольная птица!
И душа моя чистая ясная –
Это ж надо такому случиться!

Я сегодня такая везучая!
Удаётся мне всё без усилий!
Отодвину руками все тучи я –
Мне сегодня и это по силам!

Я сегодня люблю и любима!
А Любовь в этом мире ВСЁ может!
Словно ветер, я неутомима,
И ничто меня вновь не тревожит!

Я сегодня настрою все струны
На любимой волшебной гитаре!
Я сегодня опять стану юной
Растворюсь я в небесном пожаре!

Я сегодня немного хмельная,
Не от зелья, а просто от счастья,
Я земная, сейчас неземная,
Мне подвластны дожди и ненастья!

Я сегодня Богиня и Фея!
Распустившийся нежный цветок –
Белоснежная я Орхидея,
И свободы безумной глоток!

Я сегодня живу, словно в сказке,
В той, что мне суждена была Богом!
Меня любит пленительный Ясень,
Устилают нам звёзды дорогу!


© Copyright: Пульсирующий Рыжий Голливуд, 2007

[Файна]

Идет по проспекту, кульками увешана,
Обычная женщина, счастливая женщина.

Идет королевой... румяная, снежная...
Ей ветер в лицо, а она - не изнежена...

Ей вслед оглянутся, наверно, прохожие,
Такие обычные и непохожие...

Всё время с часами куда - то бегущие,
Друг друга по имени редко зовущие...

А ей чертежами судьба не размечена.
Она улыбается, милая женщина...

И гордо стучит каблучками по лестнице,
А солнце в бездонных глазах её плещется...

Да что в ней такого, что все удивляются?
И хочется женщине этой понравиться...

Она моет пол. Варит суп. Жарит курицу.
Читает журналы. Гуляет по улицам.

Сидит в парикмахерской. Ездит в автобусе...
Не любит ни наглости лишней, ни скромности...

Таких, как она, миллионы встречаются.
Но всё- таки, чем же она оличается?

Любима! И любит сама - беззаветною.
Как будто впервые... неистово - трепетно...

Она не скандалит, не слушает гадости,
Хоть плачут соседки ночами от зависти...

Она влюблена! И вот этим всё сказано,
Ведь даже в любви восхитительно разная...

Но если взгрустнется, она не расплачется,
А сильною, гордою очень останется!

Промчится по снегу - крылатая, свежая -
И вновь оживает счастливая женщина!


© Copyright: Лора Тасси, 2004

[Lizeta]

Где они полюбили, не береза бела,



Скорлупой облупились два ампирных ствола.



Той колонны известка, чувство первое то,



Белоснежней березки забелило пальто.



Ты спиной прислонялась, в черном драпе была,



На лопатках остались как два белых крыла.



Где-то бродишь по свету, путь твой плох и хорош,



Только крылышки эти все с себя не сотрешь.



Андрей Вознесенский

[Lizeta]

Припади к стеклу - что я делаю?-
совпадение запотелое.

Золотая до обалдения,
запотевшее совпадение.

Совпадение наших судеб,
наших шуток, лесных как Шуберт.

Нос приплюсни в окно потешное,
совпадение запотевшее.

Торопись, моя современница,
горы сдвинутся, царства сменятся,

только это и неподдельное-
запотевшее совпадение.


Андрей Вознесенский

[НинаАП]

Когда я гляжу на летящие листья,
Слетающие на булыжный торец,
Сметаемые - как художник кистью,
Картину кончающего наконец.

Я думаю (уж никому не по нраву
Ни стан мой, ни весь мой задумчивый вид),
Что явственно желтый, решительно ржавый
Один такой лист на вершине - забыт.

М. Цветаева

[Hotice]

Кто — мы? Потонул в медведях
Тот край, потонул в полозьях.
Кто — мы? Не из тех, что ездят —
Вот — мы! А из тех, что возят:

Возницы. В раненьях жгучих
В грязь вбитые — за везучесть.

Везло! Через Дон — так голым
Льдом. Хвать — так всегда патроном
Последним. Привар — несолон.
Хлеб — вышел. Уж так везло нам!

Всю Русь в наведенных дулах
Несли на плечах сутулых.

Не вывезли! Пешим дралом —
В ночь, выхаркнуты народом!
Кто мы? да по всем вокзалам!
Кто мы? да по всем заводам!

По всем гнойникам гаремным —
Мы, вставшие за деревню,
За — дерево...

С шестерней, как с бабой, сладившие —
Это мы — белоподкладочники?
С Моховой князья да с Бронной-то —
Мы-то — золотопогонники?

Гробокопы, клополовы —
Подошло! подошло!
Это мы пустили слово:
Хорошо! хорошо!

Судомои, крысотравы,
Дом — верша, гром — глуша,
Это мы пустили славу:
— Хороша! хороша —
Русь!

Маляры-то в поднебесьице —
Это мы-то с жиру бесимся?
Баррикады в Пятом строили —
Мы, ребятами.
— История.

Баррикады, а нынче — троны.
Но все тот же мозольный лоск.
И сейчас уже Шарантоны
Не вмещают российских тоск.

Мрем от них. Под шинелью драной —
Мрем, наган наставляя в бред...
Перестраивайте Бедламы:
Все — малы для российских бед!

Бредит шпорой костыль — острите! —
Пулеметом — пустой обшлаг.
В сердце, явственном после вскрытья —
Ледяного похода знак.

Всеми пытками не исторгли!
И да будет известно — там:
Доктора узнают нас в морге
По не в меру большим сердцам.

Марина Цветаева

[Княжна Мэри]

Эта ветка высохла. Эта звезда остыла.
Эта влага вытекла, ибо сосуд разбит.
Бесконечность смотрит в глаза и заходит с тыла.
Значит, SOS не принят. Реаниматор спит.

Что ты чувствуешь, форма оплывшая, утекая
в мировой колодец с воронками чёрных дыр?
Все они — тупик? Или есть среди них такая,
что всосёт и выплюнет в наоборотный мир?

Кто мы там теперь — основатели или гости?
Ветка сделалась влагой. Сосудом стала вода.
Перемешаны вольной рукой игральные кости,
и скребёт когтями смерть по стеклу от злости,
а в стеклянной банке живая дрожит звезда.

[Леони]

Мне осталась одна забава (Есенин С. А.)


Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот - и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.

Ах, какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.

Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.

Дар поэта - ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.

Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, -

Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать -
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.

[Hotice]

Люблю ли вас?
Задумалась.
Глаза большие сделались.

В лесах - река,
В кудрях - рука
- Упрямая - запуталась.

Любовь. - Старо.
Грызу перо.
Темно, - а свечку лень зажечь.

Быть - повести!
На то ведь и
Поэтом - в мир рождаешься!

На час дала,
Назад взяла.
(Уже перо летит в потемках!)

Так. Справимся.
Знак равенства
Между любовь - и Бог с тобой.

Что страсть? - Старо.
Вот страсть! - Перо!
- Вдруг - розовая роща -в дом!

Есть запахи -
Как заповедь...
Лоб уронила на руки.

Марина Цветаева

[qwe72rty]

http://img.pixs.ru/storage/8/6/6/yyyzhezhej_2771495_1050866.jpg (http://pixs.ru/?r=1050866)

Я вижу капельку росы,
На самом кончике листа,
Она такая же поди,
Как с глаз горючая слеза?..

Пришла под утро - для чего?
О, если б все это понять!..
На самом кончике судьбы
Я вижу плачет благодать...

[Hotice]

Мой народ

Мой народ, не склонивший своей головы,
Мой народ, сохранивший повадку травы:
В смертный час зажимающий зерна в горсти,
Сохранивший способность на северном камне расти.

Мой народ, терпеливый и добрый народ,
Пьющий, песни орущий, вперёд
Устремленный, встающий - огромен и прост -
Выше звёзд: в человеческий рост!

Мой народ, возвышающий лучших сынов,
Осуждающий сам проходимцев своих и лгунов,
Хоронящий в себе свои муки - и твёрдый в бою,
Говорящий бесстрашно великую правду свою.

Мой народ, не просивший даров у небес,
Мой народ, ни минуты не мыслящий без
Созиданья, труда, говорящий со всеми, как друг,
И чего б ни достиг, без гордыни глядящий вокруг.

Мой народ! Да, я счастлив уж тем, что твой сын!
Никогда на меня не посмотришь ты взглядом косым.
Ты заглушишь меня, если песня моя не честна.
Но услышишь её, если искренней будет она.

Не обманешь народ. Доброта - не доверчивость. Рот,
Говорящий неправду, ладонью закроет народ,
И такого на свете нигде не найти языка,
Чтобы смог говорящий взглянуть на народ свысока.

Путь певца - это родиной выбранный путь,
И куда ни взгляни - можно только к народу свернуть,
Раствориться, как капля, в бессчетных людских голосах,
Затеряться листком в неумолчных шумящих лесах.

Пусть возносит народ - а других я не знаю судей,
Словно высохший куст, - самомненье отдельных людей.
Лишь народ может дать высоту, путеводную нить,
Ибо не с чем свой рост на отшибе от леса сравнить.

Припадаю к народу. Припадаю к великой реке.
Пью великую речь, растворяюсь в её языке.
Припадаю к реке, бесконечно текущей вдоль глаз
Сквозь века, прямо в нас, мимо нас, дальше нас.

[Лиса Алиса]

malinconia


А когда мой час настанет —
позвонит мне Азазелло…
(мюзикл "Мастер и Маргарита")



Так случится: по ниткам рассветную мякоть
разваландает ветер и будет таков –
не останется силы надеяться, плакать
и пугаться ночных телефонных звонков.
Шерстяное пальто запахнув потеснее,
в чёрной шапочке с перепелиным пером,
я отправлюсь туда, где самшит зеленеет
под наброшенным наспех сухим серебром,

и останусь навек беззащитной и нежной,
потому что отныне, куда ни пойду,
суждено мне кругами плутать на Манежной,
а потом - в Александровском звонком саду,
там деревья всю осень роняли по звуку –
и однажды забыли свои имена.
Позабуду и я, но, почувствовав руку
на иззябшей ладони, поверю: весна.

Монастырка-синица споёт а капелла
о пришествии снега и утренней тьме,
завещая своё мимолётное тело
и латунное горлышко деве-зиме.
И когда, назначая ненужную встречу,
телефонная трубка: «Марго?» - прохрипит,
«Вы ошиблись, любезный» - спокойно отвечу.
«Маргарита сегодня устала и спит».



© Copyright: Собачья Роза

[Hotice]

До конца,
До тихого креста
Пусть душа
Останется чиста!

Перед этой
Желтой, захолустной
Стороной березовой
Моей,
Перед жнивой
Пасмурной и грустной
В дни осенних
Горестных дождей,
Перед этим
Строгим сельсоветом,
Перед этим
Стадом у моста,
Перед всем
Старинным белым светом
Я клянусь:
Душа моя чиста.

Пусть она
Останется чиста
До конца,
До смертного креста!

[Hotice]

В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды...

Красные цветы мои
В садике завяли все.
Лодка на речной мели
Скоро догниет совсем.

Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень.
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день!

Буду поливать цветы,
Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе...

[Лиса Алиса]

Где все лето не спала от ливней бухта,
И вода покрывалась когда кругами,
Я писал свои письма тебе, как будто
Ты жила за тридевятью берегами.

В этом месте отныне ни вод, ни ливней,
А укрытая пледом из кровли спальня,
И отсюда молчать о тебе унывней
Чем коробить себя неземной печалью.

Здесь проходит вся жизнь, невзначай пугая,
Напевают в груди в ля минор порезы.
Здесь, касаясь былого, любой пергамент
Превращает в молитву случайный тезис.

И уже так привычно ,пропажей числя,
Я к тебе обращаюсь- послушай...
Впрочем
Почтальоны опять не доставят письма,
Ты опять не поймешь мой размытый почерк.



© Copyright: Гена Антошкин

[Hotice]

Снилось мне: я верю в Бога.
Прежде верить не хотел,
думал: подожду немного,
много нерешенных дел.

Я неверия не мерил,
знал, конечно: видит Бог.
Я не то чтобы не верил,
я довериться не мог.

Не умел, как говорится,
не идти как на убой,
а дорогой раствориться
в благодати голубой.

Будет все теперь иначе,
напряжений прежних нет.
Видишь, Господи, я плачу,
я не плакал много лет.

Будет встреч сердечных много
у душевного огня…
…снилось мне: я верю в Бога,
да не верит Он в меня…

[mothlight]

ФАУСТЕНОК
В аду воспитанный ребенок,
сын Мефистофеля, бесенок,
в моей душе искоренял
поэту нужный идеал.
Едва девицам посвятил
я стихотворные записки,
мой личный бес уже спросил:
– Ты что, стихами разгласил
свои действительные мысли?
– Ну разумеется! – невежде,
самоуверенному прежде,
я назидательно сказал.
Ответил бес: – Ты разгадал
в твоей поэзии профана.
Я равнодушен без обмана
к ее духовным чудесам.
Стихами кто как написал,
не различаю, но зато
картин я опытный знаток.

Закон такой, что вещество
вполне приемлет колдовство,
притом от чар не исчезает,
а только имя изменяет
и мне оно подчинено,–
в бесовской физике давно
подобен школьному канону.
Давай по этому закону
невзрачным виршам сотворим
эквивалент из красок – Ева
нарядной будет – мы дадим
ей платье рая, чтоб у древа,
одета живописью, дева,
прекрасна в меру мастерства
твоей строки, что в ней жива,
стояла и похвал ждала.
Согласен?
Шутка увлекла.
– Валяй, мохнатый озорник! –
я подзадорил.– Мы сравним
мою красавицу с другими! –
И бес отправился за ними;
на время взял из Эрмитажа
себе холсты для вернисажа,
полотна выставил в квартире,
мое чудовище повесил
между полотен. Мы сравнили.

Теперь я беса не встречаю,
любви стихов не посвящаю,
хотя мечтаю, может быть,
ей рифмой чувственной служить.

moskvin

[Hotice]

Так любить — что в лицо не узнать,
И проснуться от шума трамвая.
Ты жена мне, сестра или мать,
С кем я шел вдоль околицы рая?

Слышишь, ходит по кругу гроза —
Так и надо мне, так мне и надо!
Видишь, вновь закрываю глаза,
Увлекаемый в сторону ада.

Заурядны приметы его:
Есть завод, проходная, Кузьминки,
Шум трамвая, но прежде всего —
По утраченной жизни поминки.

За столом причитанья и смех,
И под утро не в жилу старшому
Всех вести на обоссанный снег
И уже добивать по-простому.

Оставайся со мной до конца,
Улыбнись мне глазами сухими,
Обернись, я не помню лица,
Назови свое прежнее имя.

[mothlight]

среди житейской суеты
что мы находим? что теряем
среди житейской суеты?
друг другу робко доверяем
свои сомненья и мечты...

и, не надеясь на взаимность,
мы прячем мысли за слова,
предпочитая анонимность,
когда кружится голова...

мечты смиренно соотносим
с тем, что реальностью зовём...
и многого себе не просим,
но большего чего-то ждём..

автора не знаю))

[Hotice]

Больница

Мне видишься опять --
Язвительная -- ты...
Но -- не язвительна, а холодна: забыла.
Из немутительной, духовной глубины
Спокойно смотришься во все, что прежде было.
Я, в мороках
Томясь,
Из мороков любя,
Я -- издышавшийся мне подаренным светом,
Я, удушаемый, в далекую тебя,--
Впиваюсь пристально. Ты смотришь с неприветом.
О, этот долгий
Сон:
За окнами закат.
Палата номер шесть, предметов серый ворох,
Больных бессонный стон, больничный мой халат;
И ноющая боль, и мыши юркий шорох.
Метание -- По дням,
По месяцам, годам...
Издроги холода...
Болезни, смерти, голод...
И -- бьющий ужасом в тяжелой злости там,
Визжащий в воздухе, дробящий кости молот...
Перемелькала
Жизнь.
Пустой, прохожий рой --
Исчезновением в небытие родное.
Исчезновение, глаза мои закрой
Рукой суровою, рукою ледяною.

1921

[serg1969]

Я со временем не дружен - не в ладах,
мне не в ногу и не в строй - иду вразнос,
в голове, в душе и в доме кавардак,
на столе коньяк, лимон и кальвадос.
Что ж, читай под недопитый коньячок
что-нибудь, что недописано пока,
а потом на сердце станет горячо -
что тогда тебе мгновенья, что века...

Говорят, на свете нет такой страны,
чтобы шло всё как по писаному в ней,
но сбываются предчувствия и сны,
и пророчества становятся страшней.
Всё на свете по особому течёт,
жизнь, как прежде, полосата и светла,
сам с собою тёплой ночью сводишь счёт,
и выходят невеселые дела.

Как вы счастливы, насмешливы, нежны,
о, соседи, незнакомые со мной,
слава Богу, в этом нет твоей вины,
глупый мальчик, грустный мальчик, милый мой.
Нам бы жить неторопливо в Санта-Фе,
нам бы за полночь густое каберне
пить с хозяином неспящего кафе,
где по стенам репродукции Моне.

Южный ветер тронет завязи гардин,
и по комнатам затеет кутерьму,
чтоб добраться без ущерба до седин,
нужно быть на этом свете одному.
Говори. О чём попало. Ни о чём.
Разглагольствуй и витийствуй до зари.
Обопрись на эти сумерки плечом.
Ничего тут не поделать. Говори.......

Михаил Розенштейн

[Hotice]

Среди ночи просыпаюсь от удушья,
Проклинаю телефонные звонки.
Ты выламываешь двери в мою душу,
А в свою врезаешь новые замки.
Капли в раковину падают уныло,
С пьяным постоянством звонаря,
Утром, уходя, лицо умыла,
Как дождём Цветной бульвар заря.

На столе разодранная нитка
Бус коралловых, разорванных в сердцах.
Ты мне ночью показалась нимфой,
Пот лизавшей с моего лица.
А в "мешках" под чёрными глазами
С жадностью накопленная боль,
Что сравнима только с образами,
Источающими Господа любовь.

Уходи, бродяга не для счастья.
Вон какое солнце на дворе.
Да и день последнего причастья
Мне определён в календаре.
Уходи, нельзя быть обручённой
С тем, кого ты любишь свысока.
К этой жизни вместе ни причём мы -
Ты и вечно пьяный музыкант.

RSpqFdwMwK4

[Alisa-od]

Прекрасен мир, пока мы в нем живем
И даже, если мы его покинем,
Рассветным утром вспыхнет он огнем,
День растворяя в ясном небе синем.
Прибрежный пляж лазоревой волной
По-прежнему обласкан морем будет,
Пусть ночь накроет землю тишиной,
Но птицы поутру зарю разбудят.
И повторит во времени земля
Вокруг оси извечное вращенье,
И пусть другая женщина, не я,
Пить будет жизни сладкие мгновенья.

Татьяна Киркоян

[Hotice]

Попросила у Бога
Сумасшедшая Настя
На копеечку счастья.

Попросила у Бога
Полоумная Любка
Хоть от счастья скорлупку.

А безумная Анна –
Без ума от обмана –
Счастья ждать перестала.

А блаженная Фекла
В церкви вымыла стекла –
И счастливою стала...

Все мы, скорбные сердцем,
Просим счастья у Бога –
У Него его много! –

А когда не дождемся,
Говорим себе: Боже! –
До чего же нас больше...

Игорь Жук

[Alisa-od]

Мудрость

В обыкновение вошло
Считать, что мудрость - ремесло,
Что всякий, кто лишь ни захочет,
В того она сейчас и вскочет.
На самом деле то не так,
И научиться ей никак
Нельзя в гимназии иль в школе,
Ещё не слыхано поколе,
Что люди только те умны,
Что были в школах учены;
Напротив, нам видать случалось,
Что тьма учёных заблуждалась
Иль просто напросто впросак
Умела попадать, да как!
Как неучёным не случится.
Нет, мудрости не научиться
В гимназии из разных книг.
Кто думать иначе привык,
Тот ошибается жестоко:
Между людьми по воле рока,
Ешё до школ она жила -
И школы людям создала;
Но не они , да и не годы
Её дают. Нет! Дар природы
Она в сем мире, дар богов,
Дражайший всех иных даров.
А кто лишь фолианты роет -
Её вовеки не откроет,
Коль с ним она не родилась.
Но для чего же учат нас?
Сызмала книгами обложат?
Затем, что в нас они умножат
Дары природы, разовьют
Наш ум и блеск ему дадут,
Как грань искусная алмазу.
Быть образованными сразу
Без книг, без всякого труда,
Нельзя нам тоже никогда;
Но должно всем иметь терпенье
Умов возвышенных творенья
Узнать, изведать, изучить
И, словно некий дар, хранить
Для отдалённых поколений.
Что по себе оставил гений -
Высокий, им свершенный труд,
Есть лучший мудрости сосуд,
И, кто оттоле черпать любит,
Природный дар свой усугубит
И будет при закате дней
И опытнее, и умней.

Шимон Ломницкий
Перевод: Н. Берга

[Валерия26]

Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна.
Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно.
Нас десять лет, нас сто тысячелетий
Разъединяют.— Бог мостов не строит.

Будь!— это заповедь моя. Дай — мимо
Пройти, дыханьем не нарушив роста.
Я — есмь. Ты будешь. Через десять весен
Ты скажешь: — есмь!— а я скажу: — когда-то...

[Alisa-od]

Судьбу за всё благодари
И мягко с нею говори,
И не ругай, не проклинай.
Её всем сердцем уважай.
Она – твоя, будь дружен с ней,
До смерти, до последних дней.
Начнёт испытывать тебя
И трудно будет! Не тая
Улыбки, шутки, анекдотов,
С ней разговаривай. Чего там?
Не повезло опять? Прости!
Обиды сердца отпусти.
Ты никого не проклинай,
Судьбу всем сердцем уважай!
Она, как женщина, нежна,
А в гневе, как солдат, сурова.
Быть может, скажете: «Не ново!»
Но вам от сердца говорю:
«Судьбу за всё благодарю!»

Татьяна Дюльгер

[Hotice]

Большими тихими дорогами,
Большими тихими шагами...
Душа, как камень, в воду брошенный —
Всё расширяющимися кругами...

Та глубока — вода, и та темна — вода...
Душа на все века — схоронена́ в груди.
И так достать её оттуда надо мне,
И так сказать я ей хочу: в мою иди!

Марина Цветаева

[Лиса Алиса]

Брат твой



"Погляди – с востока струится тьма, у луны на лбу проступает крест,
Все моря и горы сошли с ума, ощутив нужду в перемене мест,
Воздух режет горло острей ножа, в животе шевелится скользкий спрут.
Но еще не поздно унять пожар, успокоить бурю, отсрочить суд,

Прекратить ветров погребальный вой, заменить вулканы на дым печей...
Смехотворна плата: убей того, кто сегодня спит на твоем плече.
Он - палач и плаха, скудель беды, преисподний выкормыш, адский стяг,
Кровь и гной наполнят его следы... Хоть чуть-чуть промедлишь - и будет так!

Две печати сняты, осталось пять, рыжий конь гарцует у райских врат.
Воды рек вот-вот обратятся вспять, и на землю рухнут огонь и град,
Третий ангел держит у губ мундштук, и звезда Полынь на весу дрожит…
Почему же ты не разнимешь рук? Отпусти, ему все равно не жить!

Отчего ты щуришься, хмуришь бровь, побелевший рот превращая в шрам?
Да какая, к дьяволу, тут любовь, если небо треснет сейчас по швам,
Если чаши гнева уже кипят, для господней жатвы наточен серп?
Ты ведь знаешь цену: твой младший брат - или все. Ты слышишь? Под корень - все!

Ну, решай скорее. Шуршит песок, растирая в пыль горизонта нить..."

Ты легко целуешь чужой висок - осторожно, чтобы не разбудить.



© Ширанкова Светлана

[Лиса Алиса]

а могла ли могла ли раньше подумать ты
что у тишины так много высоких нот
что так много цветов и оттенков у темноты
и что небо муляж за твоим окном

знала ли что слова оборачиваются в ложь
на твоих глазах
давай последи за речью
знала как бывает когда часами сидишь и ждёшь
всё уже сказала и больше нечего

знала ли что можно прожить и с дырой в груди
знала ли что время лава а не вода
что из офиса трудно вечером уходить
если некуда некуда некуда

ты сама так хотела не надо мать
ты сама хотела пожить без кожи
ты разоружилась
тебе не хочется убивать

кто сказал что другим
тоже



© Copyright: Ракель Напрочь

[Hotice]

Мой единственный равный,
Нездешнего века и дня,
Мой, сумевший заворожить меня,
Не желающий ведать о конце и трубе,
Каково тебе?

Каково тебе средь моих заломленных рук,
Не приявший крещенье слабых,
Не брат, не друг —

Мой владеющий мною, как синева — стрелой,
Сумасшедший мой!

Что смотреть на небо — оттуда идёт зима.
Что бояться жизни, глотнув февральской воды?
За углом караулит город —
Кому водить?
Ну так что же. Ладно.
Будем сходить с ума.

[Валерия26]

Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет - мелкой,
Миска - плоской.

Через край - и мимо
В землю черную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.

[Лиса Алиса]

НеДеревянная


Время пошло — изящнее брадобрея. Я лишь молчу и руки о кофе грею,
это, по сути, я хорошо умею, впрочем, я лучше умею молчать вдвоём.
Хиус и колотун, в голове же — слякоть, шкурку содрали и обнажили мякоть,
ну же, хороший, попробуй меня расплакать, после, захочешь — эспрессо ещё возьмём.
Стало быть — шкурку в угол, и конский волос мне позвоночник заменит, мышата кололись,
но ели кактус. Я разучилась в голос, я, натурально, совсем не могу реветь.
Только захочется — вмиг распухает камень где-то меж ребёр, и стягивает под глазами,
вся становлюсь не малышка — боец на татами, в горле сухая и сильно нагретая медь.
Знаешь, все те, кто ушёл в небеса в размашку, ходят за нами и спят в наших тёплых рубашках,
как в том мульте — улыбаются нам и машут, мы же тут силимся помнить и не помять.
Бегай, бросай за дверь свой кадетский корпус — гнев и бессилие кормят в нас честь и гордость,
сам себе делаешься Алькатраз и Мордор, сам и Алиса, и вся королевская рать.

Только вот скулы по-настоящему сводит девочке деревянной — не по Коллоди, —
что-то не затихает внутри, всё ходит, ну, Папа Карло, теперь я живая, ответь?
В угол уткнувшись укоротившимся носом, детским корытцем не став, реей для матроса,
деревом быть прекратив, стану криво-косо врать что совсем, совсем разучилась реветь.



© Copyright: Александра Закирова

[Hotice]

Из "Сугробов"

От меня - к невемому
Оскользь, молвь негласная.
Издалёка - дремленный,
Издалёка - ласканный...

У фаты завесистой
Лишь концы и затканы!
Отпусти словеснице
Оскользь, слово гладкое!

(Смугловистым ящером
Ишь - в меха еловые!)
Без ладони - лащенный,
За глаза - целованный!

Даль - большая вольница,
Верстовым - как рученькой!
Велика раскольница
Даль, хужей - прилучница!

Сквозь замочну скважину
В грудь - очьми оленьими.
Через версты - глаженный,
Ковыли - лелеянный!

За турецким за морем
Дом с цветными стеклами.
От меня - к незнамому
Выскок - ух! - высоконький!

Сверх волны обманчивой
В грудь - дугою лютою!
Через хляби - нянчанный,
Берега - баюканный...

Таковы известьица
К Вам - с Руси соломенной!
Хороша словесница:
Две руки заломлены!

Не клейми невежею
За крыло подрублено!
Через копья - неженный,
Лезвия - голубленный...

[Валерия26]

Идите же! - Мой голос нем
И тщетны все слова.
Я знаю, что ни перед кем
Не буду я права.

Я знаю: в этой битве пасть
Не мне, прелестный трус!
Но, милый юноша, за власть
Я в мире не борюсь.

И не оспаривает Вас
Высокородный стих.
Вы можете - из-за других -
Моих не видеть глаз,

Не слепнуть на моем огне,
Моих не чуять сил...
Какого демона во мне
Ты в вечность упустил!

Но помните, что будет суд,
Разящий, как стрела,
Когда над головой блеснут
Два пламенных крыла.

[qwe72rty]

Оттаяло…Задумчивый туман,
Воздушным пледом укрывал дома,
ОНА стояла молча у окна одна,
Рукой сжимая крестик-талисман.

На запотевшее, холодное стекло,
Легла горячая и нежная ладонь,
Снимая с тела лихорадочный огонь,
Оставив след печали и тепло.

Как будто, истопив стекло, как лёд,
Смогла притронуться рукой к мечте,
Витающей в туманной высоте,
Что образом из облаков плывёт.

Молочный сгусток сотворил лицо,
Обрисовал черты из хлопьев светотени,
Печальный взгляд проникновенный,
Как из прошедшей жизни письмецо.

От бешено-пульсирующих вен,
Поплыли капли в ритме точек,
Как бисерно-волнующийся почерк,
Писал словами перечень измен.

ОНА шептала, ТЫ меня прости,
За ту весну, где мы недолюбили,
Немые пальцы слепо выводили,
Одно-единственное слово-ОТПУСТИ!

Опять снежинки крыши покрывают,
Деревья, инея наряд одели новый,
Под утро, изменилось изморозью слово,
А ветер дописал – Я ОТПУСКАЮ…

[Lizeta]

ТА И ЭТА

«Так шагаешь по свету
Через всю красоту.
Полюбил бы и эту,
Полюбил бы и ту»
(Марк Лисянский)


Много женщин на свете,
Жизнь моя в суете…
То мне нравятся эти,
То мне нравятся те.

Я шагаю по свету,
Обгоняя мечту,
Вспоминаю про эту,
Забывая про ту.

Как и должно поэту,
На пути, на лету,
Забываю про эту,
Вспоминая про ту.

Многократно воспета
Мною их красота!
Впрочем, кажется, эта
Все же лучше, чем та.

Не внимая совету,
Я лелею мечту,
Как, имея и эту,
Сохранить бы и ту!

Так шагаю по свету
Со своей маятой.
А оглянешься — нету!
Нет ни этой, ни той…

Александр Иванов

[Lizeta]

Любовь была немой:
у нас не было своих песен.
Любовь была закрытой:
у нас не было будущего.
Любовь была одинокою - без свидетелей.
Любовь была напрасной, была постыдной…

И все же она и без вина - сверкала.
Без нефти - пылала
и без глазниц - глядела.
Словно звезда держалась над пустотою…

Аннелиза Аллева

Перевод: Денис Датешидзе

[Hotice]

Под шалью

Над колыбелью твоею - где ты? -
Много, ох много же, будет пето.

Где за работой швея и мать -
Басен и песен не занимать!

Над колыбелью твоею нищей
Многое, многое с Бога взыщем:

Сроков и соков и лет и зим -
Много! а больше еще - простим.

Над колыбелью твоей бесправной
Многое, многое станет явным,

Гласным: прошедшая сквозь тела
................ - чем стала и чем была!

Над колыбелью твоею скромной
Многое, многое Богу вспомним!

- Повести, спящие под замком, -
Много! а больше еще - сглотнем.

Лишь бы дождаться тебя, да лишь бы...
Многое, многое станет лишним,

Выветрившимся - чумацкий дым!

Всe недававшееся - моим!

[qwe72rty]

http://img.pixs.ru/storage/5/6/5/yyyyzhezhe_3198391_1051565.jpg (http://pixs.ru/?r=1051565)

Босиком, по осколкам разбившихся звёзд
Убегала в туманы простывшая осень,
Ветер жалобно выл, точно преданный пёс,
На холодном и мрачном хозяйском погосте.

На краю у бессонницы нудно шёл дождь,
Умывая дороги и жёлтые листья,
На окне заржавевший и погнутый гвоздь
Наблюдал, как с деревьев слетает монисто.

Под теряющей платье продрогщей ольхой
Тихо плакала, сжавшись, промокшая нежность,
Плач неслышный и горький, почти что глухой,
Был похож на прощальную песнь без надежды.

Нерастраченной феей вошла в пёстрый сад,
Опьянённая медью кружащей метели,
Заблудившись, попала не в свой листопад,
Да и в этом - все листья давно облетели.

Босиком, по остывшему лезвию звёзд
Убегала от нежности стылая осень,
Плавно таяли дни, как расплавленный воск,
Под дождём оставляя промокшую гостью...

[Lizeta]

Наконец-то все прояснилось:
ты стал дорогой,
по которой проходят многие.
Стал колодцем,
где любому хватает воды.
Наравне со всеми
я теперь подхожу и черпаю, как другие…
Наконец-то кончилось то проклятое время,
когда я хотела, чтоб ты был моим - и только,
и рыдала из-за того, что ты был - для многих.

Только, знаешь, ты перестал теперь быть собою, -
превратившись в зеркало…


Аннелиза Аллева

Перевод: Денис Датешидзе

[Лиса Алиса]

Вуаля


Млечный путь - в бокал
льет вдохновенье.
Тем, кто не солгал – есть утешенье.
Лунный свет закрыт облачной марлей,
вешний дождь – разлит.
Марта пишет Карлу

* * *

Где ты снова, любимый? Путаюсь в мелочах...
Мы распались сегодня на несколько разных жизней,
в каждой скроено небо из лжи – скажи мне,
за которую нынче приходится отвечать?

Лунным светом плесну и вычеркну запятую
между «жди» и привычным твоим «не лгу»,
в мире пафосных правд я опять по тебе тоскую,
как сто тысяч сердец, остановленных на бегу.

Якобине твой лишний день прибавляет весу
В килограммах и слитках, но день, как всегда уныл.
А вчера они за полет заказали мессу
И отметили годовщину твоей луны...

Недоверием душит мир тяжело и подло.
Искалеченный вечер от правды не отличишь.
Я тебя... (в этом месте свело многоточьем горло)
Ты меня...не отдашь (улыбаюсь, вопрос, молчишь)

в пустоту, в никуда.... (открывается скобка - в небо?
как же встретимся там без имени, без пути?
закрываю вторую справа). Смешная небыль. .
Вишней - в лобную кость оленю. Расти, расти...

Утки с хохотом метят следами трубу камина,
Как обычно полившись соусом, не горя.
Может, мне бы прожить без тебя спокойней, милый...
Но вот выжить... не получается. Вуаля.

Лунной льдинкою колют уроки тебяпониманья.
Лунным лучиком льнет к порогу шальная жизнь.
Значит, точкой отсчета назначено 32 мая -
для проверки на верность честнейшей и чистой лжи.


32 мая 2010 года.



© Copyright: Марта Пишет Карлу

[Лиса Алиса]

сеть



зависает сеть... а качни восток? синька неба льнет к микросхеме век.
выключатель губ - переменный ток запускает ход, начинает бег

точка точка сбой - и виски двоят... control C-control V- копипаст мечты.
эта бледная копия – разве я? этот яркий вымысел – разве ты?


я легко транслирую неформат, только спамом душит ночной «вай-фай»
погляжу сквозь windows на закат. не в шифте, не lock, не escape. Включай!

щекотнет апгрейд по запястью в срок. нас бы – в edit! видно, - вчера разбит
пресловутый аннушкин бутылек. Но никто из нас - не нажмет delete.



© Copyright: Марта Пишет Карлу

[Лиса Алиса]

знаешь сам



Хочу к тебе под одеяло...согрей, затискай, зацелуй.
Я так отчаянно устала на этом бешеном балу,

где вместо лиц одни уродцы, где весом душ – кило гвоздей,
Луну, спасенную колодцем, терзает злобный чародей,
веретеном плетя недели, уколет пальчик немота.
Не спи, замерзнешь. Обалдели читавшие тебя с листа...

А мне бы... здесь поставлю прочерк. Ты остальное знаешь сам,
расшифровав неровный почерк, погладь меня по волосам.

Я знаю, знаю, пилишь небыль в нелепой рухнувшей судьбе.
А на плечах разлито небо, доверившееся тебе.
Подушку обжигая нервом, в сплетеньи рук – простой закон,
он не последний и не первый - расплавленный губами стон.

К тебе под... и часов не хватит...И ты отчаянно устал...
Позволь мне из своих объятий скроить одно из одеял.



© Copyright: Марта Пишет Карлу

[Hotice]

Да что у меня, нормально все, так, условно.
Болею уже, наверно, недели две.
Мы вроде и говорим с тобой, а дословно
Известно все, как эпиграф к пустой главе.
Не видимся совершенно, а чувство, словно
Ношу тебя, как заложника, в голове.

Пора, мое солнце, слишком уж много разниц
Растрескалось – и Бог ведает, почему.
И новое время ломится в дом и дразнит
И хочет начаться, тычется носом в тьму.
Как будто к тебе приходит нежданный праздник,
А ты разучилась радоваться ему.

Пора, мое солнце, глупо теперь прощаться,
Когда уже все сказали, и только стон.
Сто лет с тобой не могли никак натрещаться,
И голос чужой гудел как далекий фон,
И вот наконец нам некуда возвращаться,
И можно спокойно выключить телефон.

И что-то внутри так тянется неприятно –
Страховочная веревка или плацента,
И резать уже бы, рвать бы – давай-ка, ладно,
Наелись сцен-то,
А дорого? – Мне бесплатно,
Тебе три цента.

Пора, мое солнце, - вон уже дует губки
Подружка твоя и пялится за окно.
Как нищие всем показываем обрубки
Своих отношений: мелочно и смешно.
Давай уже откричимся, отдернем трубки,
И, воду глотая, камнем уйдем на дно.

2004

[Lizeta]

Господи, Боже мой. Как тосклив этот город ночами,
Как редки фонари, как асфальты неярко блестят.
Сколько б ни было здешних годов у меня за плечами –
Все, в затылок дыша, подпирают: ни шагу назад.

Молодым да влюбленным – и это покажется раем.
Эмигранта – и этим ландшафтом до слёз доведешь
Ну а нам, попривыкшим, – лишь черная накипь окраин,
Даже спрятаться некуда в зимний непрошеный дождь.

Не прельщайся азартом невидимой этой охоты.
Не срывайся в сердцах за обманчивой простотой.
Тут подпилены гири весов, перепутаны счеты,
Подтасованы карты, подсунут патрон холостой.

О, как пуст этот город, как он угрожающе вымер.
Как виновна душа, если к ночи осталась жива.
Светофоры красны, зелены - незатейливый выбор.
Как редки фонари. Как пустует ночная Москва.

Здесь под пасмурным небом темнеет порода пустая.
Здесь навряд ли потянет оглядываться, уходя.
Лишь толпятся холодные прямоугольные зданья,
Лишь томится без ветра мельчайшая сетка дождя


Александр Сопровский

[Hotice]

Ты поскачешь во мраке, по бескрайним холодным холмам,
вдоль березовых рощ, отбежавших во тьме, к треугольным домам,
вдоль оврагов пустых, по замерзшей траве, по песчаному дну,
освещенный луной, и ее замечая одну.
Гулкий топот копыт по застывшим холмам -- это не с чем сравнить,
это ты там, внизу, вдоль оврагов ты вьешь свою нить,
там куда-то во тьму от дороги твоей отбегает ручей,
где на склоне шуршит твоя быстрая тень по спине кирпичей.

Ну и скачет же он по замерзшей траве, растворяясь впотьмах,
возникая вдали, освещенный луной, на бескрайних холмах,
мимо черных кустов, вдоль оврагов пустых, воздух бьет по лицу,
говоря сам с собой, растворяется в черном лесу.
Вдоль оврагов пустых, мимо черных кустов, -- не отыщется след,
даже если ты смел и вокруг твоих ног завивается свет,
все равно ты его никогда ни за что не сумеешь догнать.
Кто там скачет в холмах... я хочу это знать, я хочу это знать.

Кто там скачет, кто мчится под хладною мглой, говорю,
одиноким лицом обернувшись к лесному царю, --
обращаюсь к природе от лица треугольных домов:
кто там скачет один, освещенный царицей холмов?
Но еловая готика русских равнин поглощает ответ,
из распахнутых окон бьет прекрасный рояль, разливается свет,
кто-то скачет в холмах, освещенный луной, возле самых небес,
по застывшей траве, мимо черных кустов. Приближается лес.

Между низких ветвей лошадиный сверкнет изумруд.
Кто стоит на коленях в темноте у бобровых запруд,
кто глядит на себя, отраженного в черной воде,
тот вернулся к себе, кто скакал по холмам в темноте.
Нет, не думай, что жизнь -- это замкнутый круг небылиц,
ибо сотни холмов -- поразительных круп кобылиц,
из которых в ночи, но при свете луны, мимо сонных округ,
засыпая во сне, мы стремительно скачем на юг.

Обращаюсь к природе: это всадники мчатся во тьму,
создавая свой мир по подобию вдруг твоему,
от бобровых запруд, от холодных костров пустырей
до громоздких плотин, до безгласной толпы фонарей.
Все равно -- возвращенье... Все равно даже в ритме баллад
есть какой-то разбег, есть какой-то печальный возврат,
даже если Творец на иконах своих не живет и не спит,
появляется вдруг сквозь еловый собор что-то в виде копыт.

Ты, мой лес и вода! кто объедет, а кто, как сквозняк,
проникает в тебя, кто глаголет, а кто обиняк,
кто стоит в стороне, чьи ладони лежат на плече,
кто лежит в темноте на спине в леденящем ручье.
Не неволь уходить, разбираться во всем не неволь,
потому что не жизнь, а другая какая-то боль
приникает к тебе, и уже не слыхать, как приходит весна,
лишь вершины во тьме непрерывно шумят, словно маятник сна.

Иосиф Бродский, 1962



Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны,
Неведомый сын удивительных вольных племен!
Как прежде скакали на голос удачи капризный,
Я буду скакать по следам миновавших времен...

Давно ли, гуляя, гармонь оглашала окрестность,
И сам председатель плясал, выбиваясь из сил,
И требовал выпить за доблесть, за труд и за честность,
И лучшую жницу, как знамя, в руках проносил!

И быстро, как ласточки, мчался я в майском костюме
На звуки гармошки, на пенье и смех на лужке,
А мимо неслись в торопливом немолкнувшем шуме
Весенние воды, и бревна неслись по реке...

Россия! Как грустно! Как странно поникли и грустно
Во мгле над обрывом безвестные ивы мои!
Пустынно мерцает померкшая звездная люстра,
И лодка моя на речной догнивает мели.

И храм старины, удивительный, белоколонный,
Пропал, как виденье, меж этих померкших полей, -
Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны,
Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей!..

О, сельские виды! О, дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес!
Боюсь я, боюсь я, как вольная сильная птица,
Разбить свои крылья и больше не видеть чудес!

Боюсь, что над нами не будет таинственной силы,
Что, выплыв на лодке, повсюду достану шестом,
Что, все понимая, без грусти пойду до могилы...
Отчизна и воля - останься, мое божество!

Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!
Останься, как сказка, веселье воскресных ночей!
Пусть солнце на пашнях венчает обильные всходы
Старинной короной своих восходящих лучей!..

Я буду скакать, не нарушив ночное дыханье
И тайные сны неподвижных больших деревень.
Никто меж полей не услышит глухое скаканье,
Никто не окликнет мелькнувшую легкую тень.

И только, страдая, израненный бывший десантник
Расскажет в бреду удивленной старухе своей,
Что ночью промчался какой-то таинственный всадник,
Неведомый отрок, и скрылся в тумане полей...

Николай Рубцов, 1963

У Бродского своя судьба, а у Рубцова - своя, но все же поражает, как удивительно совпадает рисунок этих судеб.
Одни и те же даты, похожие кары, сходные ощущения. Даже география и то почти совпадает.
Правда, в 1971 году Рубцов не уехал никуда. Его просто убили. Но с точки зрения Системы,
стремящейся избавиться от любого неугодного ей "образа мысли", это различие не было существенным.
Самое главное в поэзии Бродского и Рубцова - схожее трагическое мироощущение, исповедальность, верность классическому стиху.

[Файна]

Растворится в черном кофе мое утро в одночасье.
Солнце вспыхнет и раскрасит город в яркое мгновенно.
Где-то близко и далёко – на другом конце вселенной
Просыпается тихонько мое краденое счастье.

И считая светофоры, льется вечность монотонно.
И сливаются минуты в рельсы метрополитена.
Мое краденое счастье на другом конце вселенной
Сумасшедший день по кругу проживет со мной синхронно.

В эсэмэсной круговерти засумбурит неизбежно,
За семью замками тайной оставаясь неизменно,
Мое краденое счастье на другом конце вселенной
Там, где сны из слов и песен так отчаянно безбрежны…

А когда задышит небо на груди у белой ночи,
Я укрою плечи шалью из черемуховой пены…
Мое краденое счастье, на другом конце вселенной
Мое маленькое сердце по тебе скучает очень…


© Copyright: Кошка Зелёная, 2007

[Romko]

Зазеркальный обман… Мы - затворники чьих-то иллюзий,
Неумелый рисунок на серой шершавой стене.
Больше нет ничего… Незнакомые странные люди
Равнодушно пройдут, не заметив бесплотных теней…

Впереди пустота… Мир в безвременье скоро утонет…
Не вернуться назад, где осталась частица души.
Только бьётся огонь между наших сомкнутых ладоней…
Это – пламя любви и надежды на новую жизнь.

[Файна]

Рассыпаясь на мелкие части,
Потерявшись во вьюге,
Будем счастливы вместе,
Не зная друг друга.
Будем сниться ночами,
Просыпаться от боли,
От ничейной разлуки,
От ничейной печали.
Помнишь, ветры молчали?
Я смотрела с тревогой
В незнакомые лица -
Я искала твой образ.
Ты кому-то всерьез
Обещал возвратиться.
Будем - счастливы вместе?
...не зная друг друга?!
Заметет нас ноябрьская
Странная вьюга.
Нам ли счастье
Под крышами старых кофеен?
Нам ли смех
Под раскрашенным радугой небом?
Без сомнения, нам.
Пусть твой образ навеян
Мне ноябрьской вьюгой,
Ты прочтешь эти строки
В темноте подворотен
И запомнишь навеки:
Мы искали друг друга.


© Copyright: Литвен, 2008

[Hotice]

Раковина

Из лепрозария лжи и зла
Я тебя вызвала и взяла
В зори! Из мертвого сна надгробий
В руки, вот в эти ладони, в обе,
Раковинные - расти, будь тих:
Жемчугом станешь в ладонях сих!
О, не оплатят ни шейх, ни шах
Тайную радость и тайный страх
Раковины... Никаких красавиц
Спесь, сокровений твоих касаясь,
Так не присвоит тебя, как тот
Раковинный сокровенный свод
Рук неприсваивающих... Спи!
Тайная радость моей тоски,
Спи! Застилая моря и земли,
Раковиною тебя объемлю:
Справа и слева и лбом и дном -
Раковинный колыбельный дом.
Дням не уступит тебя душа!
Каждую муку туша, глуша,
Сглаживая... Как ладонью свежей
Скрытые громы студя и нежа,
Нежа и множа... О, чай! О, зрей!
Жемчугом выйдешь из бездны сей.
- Выйдешь! - По первому слову: будь!
Выстрадавшая раздастся грудь
Раковинная. - О, настежь створы! -
Матери каждая пытка в пору,
В меру... Лишь ты бы, расторгнув плен,
Целое море хлебнул взамен!

1923

[Файна]

Абсолютно счастливая женщина
За собой не сжигает мосты.
Не нужна ей Европа и Африка,
Не нужны бриллианты, цветы.

Абсолютно счастливая женщина
Моной Лизой улыбку таит,
Она просто гуляя по улицам
Молча всем о весне говорит.

Абсолютно счастливая женщина
Обнимает ночами рассвет.
Она счастлива абсолютностью
И счастливей ее в мире нет!


© Copyright: Анна Нана Степанова, 2008

[Файна]

Счастливые женщины безумно красиво выглядят...
Я помню в зеркале своё отражение
Этим летом.
В глазах сияние, волосы чуть встрёпаны.
Тело горит, тело помнит...
Ноги идут по лунной дорожке
пО двору, босиком,
слегка заплетаясь.
И ощущение жизни новой
внутри меня
Эту жизнь наполняет,
а я-то ещё не знаю.

В одной простыне,
счастливая, обнажённая,
Хватаясь за счастье,
жадно его вдыхая,
Шепчу на ухо слова безумные
И руки, как сумасшедшие,
По телу его давно расплавились.

Я поднимаюсь, будто по ступеням лестницы,
Ногти впивая в спину его напряжённую.

Словно книга с открытым финалом,
но без продолжения,
Я падаю в пропасть, будто сражённая...

А потом - то же лицо в отражении,
те же волосы встрёпанные,
только мысли какие-то глупые,
Но правильные.


© Copyright: Мария Холупко, 2008

[ТаняС]

Мне снилась степь - улус обетованный,
Весенним утром взмывший в высоту.
Здесь расцветали алые тюльпаны,
На волю выпуская красоту.

Сплошным костром всю землю устилая,
Они пылали - факелы низин.
Взошла к зениту юрта золотая,
По небу плыл поющий муэдзин,

И птичий хор ответным переливом
Качал пространство. Сверху лился зной.
Сновали ящерки, жуки ползли лениво,
Посверкивая бронзовой бронёй.

Полынный ветер в бережных ладонях
Принёс, кружа, накрытый дастархан.
Слезился сыр, а в пиалах бездонных,
Дыша прохладой, пенился айран,

И бешбармак дымился - прямо с жару.
Чабан суровый, вытащив кинжал,
Поел, попил - и облаков отару
К хозяину небесному погнал.

Их путь пролёг на синем небосклоне
За край земли, где мглился грозный гул:
Ушедших душ загон потусторонний
Свои ворота настежь распахнул.

Забавное, как маленький барашек,
Отстав, упало облачко в траву,
И там резвилось, распугав букашек,
И не хотело в сумерки и тьму.

Но щёлкнул бич, спешить его заставив.
Серела степь, вздыхая и скорбя.
И просыпаясь, на границе яви,
В смешном барашке - я узнал себя...

Геннадий Акимов

[Lizeta]

Там, где даль открыта взглядам,
В шаль одета снегопадом,
Рвы сияют белизной.
Выйду в поле -ходит рядом
Только ветер, дышит хладом,
Сын свободы, брат родной.

Обы мы с тобой умчали:
Я-от комнатной печали,
Ты -от душной тишины.
Устремились в эти дали,
В чистом поле запропали,
Страстью чистою полны.

Ах,крыла зашелестели,
Песни буйно зазвенели-
Пой мне, ветер-ветрогон!
В белых бабочках метели
В сад вишневый мы влетели,
В сад цветущий, в белый сон!


Николаус Вельтер

Перевод Владимира Леванского

[Lizeta]

ПРОТИВ ВЗАИМНОСТИ В ЛЮБВИ



Соединенье любящих сердец -

Вот глупости чистейшей образец!

Я б грешников казнил таким проклятьем,

Чтоб от любви взаимной век страдать им.

Любовь капризна, как хамелеон:

Сыт воздухом, от пищи дохнет он.

Обиды, страхи, ссор минутных грозы,

Улыбка, просиявшая сквозь слезы, -

Вот корм любви, вот истинная сласть,

А насыщенье только губит страсть:

Так мы, во сне изведав наслажденье,

С утра досадуем на пробужденье.

О, я умру от ужаса, когда

Мне милая однажды скажет: «Да!»

Ведь женщина, хотя бы и царица,

В любви, уж верно, с тою не сравнится,

Кого мы, в дерзких уносясь мечтах,

Не на перине зрим, но в облаках.

Согласна - значит, шлюха, если даже

Она чиста как снег иль пух лебяжий,

И холоден дружок с ней неспроста:

Молитвы горячей в разгар поста.

Так будь тверда, любовь моя, не надо

Мне уступать: желанье нам награда

И сладостных видений череда,

Каким не воплотиться никогда.


СЭР ДЖОН САКЛИНГ (1609-1641/1642)

Перевод: Марина Бородицкая

[Лиса Алиса]

поезд




хочешь ли знать, от каких щедрот происходит дорожный свет,
пасмурный, желтый его разлив сочиняют в каком раю?
поезд идет на юг, пассажир убирает в карман билет,
проводница чувствует креозот, как собака горячий след,
остальные спят, или курят в тамбуре, или пьют.

поезд идет на юг и пугает попутных птиц,
у пасажира стучит в висках - жаль, понимаешь, жаль,
весь белый свет уже скомкан и сжат до горючей капельки меж ключиц,
лечь бы на полку, закрыть глаза и не видеть, куда несет.
все, понимаешь, все.

спал бы зубами к стенке, на вкус не пробовал эту блажь,
видишь, как тот, наверху, берет отточенный карандаш,
молча рисует рельсы, и фонари, и дождь,
черную станцию, выгоревший бурьян,
ставит короткий росчерк и говорит тебе: что отдашь?
держишь внутри из последних сил слезы, и смех, и дрожь,
и говоришь ему:
все, что хочешь, любовь моя.



© Copyright: Екатерина Перченкова

[Basstet]

ПОД МУЗЫКУ ОСЕННЕГО ДОЖДЯ

Темно, темно! На улице пустынно...
Под музыку осеннего дождя
Иду во тьме... Таинственно и длинно
Путь стелется, к теплу огней ведя.

В уме моем рождаются картины
Одна другой прекрасней и светлей.
На небе тьма, а солнце жжет долины,
И солнце то взошло в душе моей!

Пустынно всё, но там журчат потоки,
Где я иду незримою тропой.
Они в душе родятся одиноки,
И сердца струн в них слышится прибой.

Не сами ль мы своим воображеньем
Жизнь создаем, к бессмертию идя,
И мир зовем волшебным сновиденьем
Под музыку осеннего дождя!..

[Hotice]

Ночное посещение


Все ушли, и никто не вернулся.

Не на листопадовом асфальте
Будешь долго ждать.
Мы с тобой в Адажио Вивальди
Встретимся опять.
Снова свечи станут тускло-желты
И закляты сном,
Но смычок не спросит, как вошел ты
В мой полночный дом.
Протекут в немом смертельном стоне
Эти полчаса,
Прочитаешь на моей ладони
Те же чудеса.
И тогда тебя твоя тревога,
Ставшая судьбой,
Уведет от моего порога
В ледяной прибой.

1963

[Basstet]

Я к вам травою прорасту,
Попробую к вам дотянуться,
Как почка тянется к листу
Вся в ожидании проснуться.

Однажды утром зацвести,
Пока ее никто не видит,
А уж на ней роса блестит
И сохнет, если солнце выйдет.

Оно восходит каждый раз
И согревает нашу землю,
И достигает ваших глаз,
А я ему уже не внемлю.

Не приоткроет мне оно
Опущенные тяжко веки,
И обо мне грустить смешно,
Как о реальном человеке.

А я - осенняя трава,
Летящие по ветру листья,
Но мысль об этом не нова,
Принадлежит к разряду истин.

Желанье вечное гнетет,
Травой хотя бы сохраниться —
Она весною прорастет
И к жизни присоединится

[Hotice]

Берлину

Дождь убаюкивает боль.
Под ливни опускающихся ставень
Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль
Копыта — как рукоплесканья.

Поздравствовалось — и слилось.
В оставленности златозарной
Над сказочнейшим из сиротств
Вы смилостивились, казармы!

[Basstet]

Прикасаясь ладонью к пространству,
Я тепла не жалею – бери!
В первозданном осеннем убранстве
Золочёной листвы фонари

Освещают дорогу сияньем
Между мной и тобой...
Этот свет
Стал немыслимо нежным молчаньем,
Для которого имени нет;

Этой нежности слов и не надо...
Просто тонкая синяя грусть
Стиснет сердце открытостью взгляда...
Не помочь...
Только я остаюсь

Тихим вздохом волны на закате,
Тихой лаской, рождённой не зря –
И мелькнувшею тенью крылатой,
И в ладони – слезой янтаря...

Я согрею озябшее сердце,
Разжигая костёр на ветру...
В этой нежности некуда деться –
Растворяюсь...
Дарю...
И - беру,

Потому что своими крылами
Ты меня оградишь от обид...
И пока
Этот Свет
Между нами –
Пусть свеча его ало горит...

Эдер Лютель (Людмила Кленова)

[Hotice]

Милый друг, ушедший дальше, чем за море!
Вот тебе розы - протянись на них!
Милый друг, унёсший самое-самое
Дорогое из сокровищ моих земных!
Я обманута теперь и обкрадена:
Нет на память мне ни писем, ни кольца...
Как мне памятна малейшая впадина
Удивлённого навеки твоего лица!

Я зову дождь, я зову дождь,
Ты не вернёшься и не придёшь,
Вот только роза в вазе моей
Без воды уже несколько дней!
Я зову дождь, вчерашний дождь,
Но не проходит предсмертная дрожь!
Роза завяла в вазе моей
Уже несколько дней.

Как мне памятен просящий и пристаьный
Взгляд, поближе меня приглашающий сесть,
И улыбка из великого издали,
Умирающего светская лесть!..
Милый друг, ушедший в вечное плаванье,
Свежий холмик меж других бугорков!
Помолись обо мне в райской гавани,
Чтобы не было больше другох маяков!

mmAc4uCPVpk

[Lizeta]

ХЛОЕ, КОТОРАЯ СОКРУШАЛАСЬ,

ЧТО НЕДОСТАТОЧНО МОЛОДА ДЛЯ МЕНЯ



Ты хочешь, Хлоя, чтобы годы

Твои вдруг побежали вспять,

Моим навстречу, точно воды,

Спеша сроднить нас и сравнять?

Зачем? Я в том не вижу смысла:

Как братья, схожи наши числа.



Мы рождены бываем дважды:

Когда впервые видим свет -

И в час, когда, исполнясь жажды,

Душа душе дает обет.

Мы полюбили: этот день я

Для нас считаю днем рожденья.



Любовь нам души обновила,

Иную жизнь вдохнула в нас:

Ее магическая сила

И старца молодит подчас,

А кто, как мы с тобою, молод -

Тех старческий не тронет холод.



Любовь архангельской трубою

Нас подняла из немоты:

Пред нею равные судьбою

Равны летами я и ты.

Не схожи, нет - единым целым

Мы сделались, душой и телом.



Где ты, где я, теперь едва ли

Поймешь в хитросплетеньях уз:

И слух, и взгляд - мы всё смешали!

Где чье касанье, запах, вкус?

Коль мы с тобой одно и то же -

Не я, но ты себя моложе.


ВИЛЬЯМ КАРТРАЙТ (1611-1643)

Перевод: Марина Бородицкая

[Lizeta]

LA BELLA BONA ROBA



Я не любитель маленьких худышек:

Пускай они проворнее мартышек,

Не радует меня костей излишек.



Уж коли есть внутри у ней скелет,

Пусть будет он в тугую плоть одет

И в бархат кожи, нежной, как рассвет.



И тощая девица недурна ведь:

С ней можно собственный скелет подправить -

Изъятое ребро на место вставить,



Но жаль мне ловчего, что по меже

Гнал псов, добычу предвкушал уже,

А получил мослы при дележе.



Когда займешься вновь стрельбой своей,

Амур, в оленей тощих зря не бей:

Мне подстрели косулю пожирней!


РИЧАРД ЛАВЛЕЙС (1618-1657/1658)

Перевод: Марина Бородицкая

[Княжна Мэри]

И, когда, просыпаясь, захочешь бежать со всех ног,
Будешь вязнуть, не в силах ступней оторвать от ступенек,
И увидишь того, кто тогда был совсем одинок -
И теперь одинок, как избранник, изгнанник, изменник.

Не смотри на него - он по-прежнему жизнью влеком,
Или смертью лелеем: игра - это тоже наука.
Раскололась луна, как тогда, под его каблуком.
И глаза его в точности те же - стихия и мука.

Он глядит на часы, понимая не много в часах:
Он всегда обвинял наше время в отсутствии смысла.
И пустеют дворы, растворяясь в ночных голосах,
И луна в небесах, как разбитая чашка повисла.

Он не спит на закате, да и на рассвете не спит.
И дворы все играют свою бесконечную роль, но -
Ваш торжественный кубок испит до конца и разбит.
Это кровь на губах? Почему же не больно, не больно?..

[НинаАП]

Одиночество - это болезнь,
передающаяся половым путем.
Я не лезу, и ты не лезь.
Лучше просто побудем вдвоем,
поболтаем о том, о сем,
ни о том, ни о сем помолчим
и обнимемся, и поймем:
одинокий неизлечим.

* * *

Нет любви? - Так сделаем ее!
Сделали. Что дальше будем делать? -
Сделаем заботу, нежность, смелость,
ревность, пресыщение, вранье.

* * *

Нет, не спрячет седую прядь
ни прямой пробор, ни косой.
Кем я сделаюсь в сорок пять -
бабой - ягодкой? Бабой - Ягой?
На исходе вторая треть.
За побег добавляют срок.
Кто научит меня стареть -
Лиля Брик? Шапокляк? Фрекен Бок?


Вера Павлова

[Hotice]

Я пришла к тебе черной полночью,
За последней помощью.
Я - бродяга, родства не помнящий,
Корабль тонущий.

В слободах моих - междуцарствие,
Чернецы коварствуют.
Всяк рядится в одежды царские,
Псари царствуют.

Кто земель моих не оспаривал,
Сторожей не спаивал?
Кто в ночи не варил - варева,
Не жег - зарева?

Самозванцами, псами хищными,
Я до тла расхищена.
У палат твоих, царь истинный,
Стою - нищая!

Марина Цветаева

[Truly]

ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ

А ветры закружили, завертели
листву и закачали сосняком,
но ласточки еще не улетели,
и даже люди ходят босиком.

Шальная развеселая картина -
мне осень платит листьями за грусть,
но все они застряли в паутине,
и я до них никак не дотянусь.

А может быть в стране далекой где-то,
куда не залетали корабли,
в ходу такие желтые монеты -
раскаянья и совести рубли.

Осталось две получки до метели
и ни одной любви до рождества,
но ласточки еще не улетели,
и на березах желтая листва.

-----------------
А. Дольский

[Lizeta]

Мне вас придется разлюбить.
И не смотрите так тоскливо!
Не вздумайте меня забыть
Или запомнить некрасивой!

И не влюбляйтесь сильно впредь,
И никому не доверяйте.
Вы мне клянетесь умереть?!
Я вас прошу, не умирайте…

Я вас на слове не ловлю –
Нет, нет… Но все же это мило.
Но я вас больше не люблю.
Я вас и раньше не любила


Екатерина Горбовская

[Truly]

ГОСУДАРСТВО СИНИХ ГЛАЗ

Летний вечер от пригорка
малахитом стелет тень.
Земляникой сладкой - горькой
на губах растаял день.

Я живу - в росе колени,
удивляясь каждый час
чудесам и откровеньям,
в Государстве Синих Глаз.

В этом царстве - государстве,
где погодится без бурь,
мне прощается гусарство
и мальчишеская дурь.

Пусть я поданный, но все же,
я весьма беспечный класс-
притворяюсь я вельможей
в Государстве Синих Глаз.

Только, что тут притворяться -
я, как на ладони весь.
Пропадай мое дворянство -
спесь меняется на лесть.

Подольститься просто очень,
это делал я не раз -
сверхдоверчивые очи
в Государстве Синих Глаз.

А устроен я так странно -
все скучаю по ветрам,
неизведанные страны
снятся, снятся по утрам.

А когда за сотни далей
я шагаю, как сейчас,
мои мысли улетают
в Государство Синих Глаз.

-------------------------
А. Дольский

[Lizeta]

Прогулка

Я приняла неизбежность потерь,
Что мне за дело, где ты теперь...
Почта, аптека, здание ТАСС...
Что мне за дело, с кем ты сейчас!
Рынок. Химчистка. Библиотека.
Солнце играет в витринах, слепя...
Я не могла бы убить человека.
Даже тебя.

Екатерина Горбовская

[Княжна Мэри]

. . .
Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
Так! - весь я не умру, но часть моя большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.
О муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой неторопливой
Чело твое зарей бессмертия венчай.

(1795)

[Княжна Мэри]

. . .
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит -
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.

(1836)

[Romko]

“В жизни Мастера есть только одна Маргарита, все остальные – маргаритки”.


Вечный сквозняк так и тянет из под двери,
A половицы-старухи ворчат-скрипят.
Знаешь, дружок, ты была самой светлой из Маргарит.
Я подмастерье, а Мастер - лишь для тебя.

Скучно и грустно. Кого мне благодарить?
Осень полощет дождём - может дело в ней?
Помнишь, дружок, ты была самой нежной из Маргарит.
Нет, не была - эта нежность живёт во мне.

Ты моё солнце, все прочие - фонари,
Зря не волнуйся, тебе они не чета.
Веришь, дружок, ты была самой первой из Маргарит.
Были стихи, но тебе я их не читал.

Холоден только снаружи, горю внутри -
Ну, извини, что не щедр я на слова.
Знаешь, дружок, ты была самой верной из Маргарит.
Да и тебя я ни разу не предавал.

Что будет дальше? Hе надо, не говори -
Время придёт и увидим, к чему гадать?
Помнишь, дружок, ты была самой нужной из Маргарит.
Нет, не была - ты останешься навсегда.

Вот моя жизнь, мне не жалко её - бери,
Просто в тебя я как дерево в землю врос.
Веришь, дружок, ты была самой лучшей из Маргарит.
Лишь для тебя это облако жёлтых роз.

[Lizeta]

* * *

Вы - не о том, я - не о том -
Ну что же, можно и потом -
Вы так боитесь быть шутом,
Сказав: «Прости».
Лет через двадцать - двадцать пять,
Когда я стану увядать,
Я захочу вас повидать,
Где вас найти?

* * *

Сходить с ума, сводить с ума -
Я все освоила сама.
И все усвоила вполне -
Вы не тревожьтесь обо мне:
Мне будет счастье - и без вас,
Любима буду - и не раз -
А десять, двадцать, тридцать, сто.
Ах, боже мой, а дальше что?..

Екатерина Горбовская

[Лиса Алиса]

Хотела для Трули найти что-то про счастье. Но ничего, кроме имени автора, не вышло...)


Звёзды


«Послушайте!
Если
Звезды
зажигают –
Значит - это кому-нибудь нужно?...»
В. Маяковский


Тучи, срываясь снегом, плечи домов завьюжат –
Март расставляет зимы в полки календарей.
Звезды не зажигают, значит уже не нужно,
Чтобы они сгорали в золоте фонарей.
Я не иду навстречу, ты не проходишь мимо.
Разные луны видим с разных своих планет.
Есть, что спросить, но вряд ли это необходимо.
Есть, что ответить даже, только вопросов нет.
Просто, когда уходят, к Риму ведут дороги.
Сложно, когда налево кто-то свернёт с пути
…
Есть, что сказать вам, только злые вы люди, боги,
Господи, слышишь, хватит мне отпускать грехи!
Не поцелую руку, плакать не буду, клясться.
Мне наплевать на этих ярких плевочков свет.
Звезды не зажигайте! Вовсе не в этом счастье.
Если весна приходит, ну а тебя в ней нет.
…
Тучи, срываясь снегом, крыши домов завьюжат –
Март расставляет зимы в полки календарей.
Если зажгутся звезды, значит кому-то нужно,
Значит необходимо…впрочем, не мне теперь.



© Виктория Дворецкая (Элеонора Счастливая)

[Лиса Алиса]

"Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный..."
Державин

"Я памятник себе воздвиг нерукотворный..."
Пушкин




И начало начал:

Гораций

ПАМЯТНИК


HORATII CARMINUM III, 30

Exegi monumentum aere perennius
Regalique situ pyramidum altius,
Quod non imber edax, non aquilo impotens
Possit diruere aut innumerabilis
Annorum series et fuga temporum.
Non omnis moriar multaque pars mei
Vitabit Libitinam: usque ego postera
Crescam laude recens, dum Capitolium
Scandet cum tacita virgine pontifex:
Dicar, qua violens obstrepit Aufidus
Et qua pauper aquae Daunus agrestium
Regnavit populorum, ex humili potens
Princeps Aeolium carmen ad Italos
Deduxisse modos. Sume superbiam
Quaesitam meritis et mihi Delphica
Lauro cinge volens, Melpomene, comam.

[Truly]

Екатерина Горбовская
* * *

...Интеллигентные славяне -
И при Петре, и при Иване -
Мы все лежали на диване
С мечтой о счастье и о бане,
И о царевне Несмеяне,
И о еще какой-то дряни...
Интеллигентные славяне:
Поляне, вятичи, древляне...

----------------------
тоже Е. Горбовская

[mothlight]

Джон Леннон "Пишу, как пишется"

Я отправляюсь

В тропических морях по мрачным шхунам
Путем дерзающих, что разрушает сплин,
Одетый в скорлупу угольного сарая,
Я отправляюсь, как еврей счастливый,
На встречу с доброй Дорис Кинг.


Мимо зловещих древ и неуклюжих зданий,
Мимо крысячих псов, овцы больной,
Ссутулившись, подобно обезьяне-резусу,
Я отправляюсь, как щенок лохматый,
Чтоб сладко выспаться домой.

Вниз по тропам и ложбинам из камня,
Вниз, где поток журчит, точно миф,
В роскошном одеяньи иудейском
Я отправляюсь, как носок измятый,
Туда, где ждет меня злой Берни Смит.

[mothlight]

Говорит Алек

Весьма изящно он изрек
Бурчание в траве
Вот ковыляет что есть ног
Авот адет амне.
Асредь атрав амнибус
Авнебесах Луна
Ачудится апасный путь
Аможетбыть хана.
Но все равно иду вперед
Без грусти и тоски
Вперед, вперед, вперед
Вперед, друзья мои, к победе и славе в
тридцать девятый раз.

Джон Леннон "Пишу, как пишется"

[mothlight]

Робкий

Я робкий, старомодный
Стеснявый я до слез
Я ни к чему не годный
Поверьте, я всерьез.


Я робкий до концов ногтей,
И пикнуть не решусь
Нет у меня совсем друзей
И танцевать боюсь.

Джон Леннон "Пишу, как пишется"

[mothlight]

*******
Один под древом я сидел,
Я скромен, толст и мал.
Мне кто-то сладко песню пел,
Но кто – не разобрал.


Гляжу я вверх, на небеса —
Певицу не найду.
Дивлюсь я: кто ж моя краса?
Где спряталась в саду?

Кто ты, явись! Напрасен страх!
Так тщетно я взываю.
Ты, верно, прячешься в ветвях,
Приди ко мне, родная!


Заснул под сладкий тот мотив,
Что снилось – не пойму.
Проснулся, кустик оросив,
Вернулся под листву.

Вдруг на сучке увидел я —
Тут, брат, разинешь рот! —
Сидит обычная свинья
И, что есть сил, поет.


Я думал, ты – девица!
Мне смех не превозмочь.
Вспорхнула тут певица
И улетела прочь.

Джон Леннон "Пишу, как пишется"

[mothlight]

Тэд Глухой и Данута (со мной)

По долам и холминам проложим свой путь,
Пролетим, как стрела, над рекой.
Сквозь леса, и траву, и болотную мглу Тед глухой и Данута со мной.


Никогда мы не сменим прямого пути!
Звонко стремя поет под ногой,
И в сраженьи наш меч будет быстр и чист Тед глухой и Данута со мной.

И лягушка нам служит, как преданный друг,
Мы по праву гордимся собой.
В облаках, и в волнах, и в высоких горах Тед глухой и Данута со мной.


Мы любого злодея отважно сразим,
Попираем врага сапогой, каблукой!
И еврея, и негра, и Берни спасем Тед глухой и Данута со мной.

Джунгли, и тундра, и рощи, и степь,
Астон-Вилла у нас за спиной.
По песку и асфальту галопом спешим Тед глухой и Данута со мной.


Наша слава победно на суше гремит
И в глубокой пучине морской.
Ты о подвигах наших услышишь не раз Тед глухой и Данута со мной.

Джон Леннон "Пишу, как пишется"

[mothlight]

Одно Из Хмурых Утр

В одно из самых хмурых утр
Ползу я как собак
Забытый всеми бедокур
Пакуюсь в свой пиджак


Блеснет ли мне улыбка дня?
Девчачий звонкий смех
Порадует ли вновь меня
В декбрьской стужине?

Для них быть клевым тоже
С ухмылкой я спешу
Сведу прыщи на роже
И горб свой почешу


Оставьте фокус-покус
Меня не проведешь
Как не крутите попой-с
Я рассеку всю ложь.

Буль я что твой голландец
Чванливый пустобрех
Такой навел бы глянец
Чтоб быть не хуже всех.


Иной в толпе толчется
До полночи глухой.
Кто Дорис приглянется,
Найдет у ней покой.

Подъедь к ней, смел и грязен,
Большой крутой мужик
Она не терпит мрази,
Жиреющей в глуши.


Сосет свой «цайтунг» немец,
Как яблоко шалун
Он как большой младенец,
Знай лишь твердит «Варум?»

Бутылкой джина мерит
Невзгод и грусти слой
Малютка длинный Эрик
Дружок беспечный мой.


Плодись на всю катушку,
Ты плоть земли большой
Гляди-ка, вон в кадушке
Сидит ягнец святой.

Джон Леннон "Пишу, как пишется"
__________________

[Исида]

Проживало счастье

Проживало Счастье – страшной недотрогой
Пряталось в ненастье у лесной дороги
Всё гуляло тропкой, только бы, не поздно
Вверх смотрело робко, улыбаясь звёздам

Иногда летало Счастье по планете
Сердцем, понимало, что за всех в ответе
Там – согреет летом, квакнет здесь – лягушкой
Тут осветит Светом, и сочтёт кукушкой

Бабочкой – ребёнку, розами – влюблённым
Рассмеётся звонко – в чём-то, обделённым
Подкрадётся сзади, и, на миг прижмётся
В солнечном наряде – эхом рассмеётся

И, кружиться в вальсе, зачастую – с Ветром
Натянув на пяльцы, небо пред рассветом
Вышивает Солнце – звёздочки по краю
Сверху, над оконцем, ласточкину стаю

Проживает Счастье…Где-то – точно знаю...
В солнце и ненастье – многим помогая...
Лишь бы, научились – все мы, в чудо верить
Счастье не оставить за закрытой дверью...

Юрий Рыбка

[Исида]

Спасибо, ЖИЗНЬ!

Cпасибо, жизнь, за то, что вновь приходит день,
Что зреет хлеб и что взрослеют дети.
Спасибо, жизнь, тебе за всех родных людей,
Живущих на таком огромном свете.

Спасибо,жизнь, за то, что этот щедрый век
Звучал во мне то щедростью, то болью,
За ширь твоих дорог, в которых человек,
Все испытав, становится собою.

За то, что ты - река без берегов,
За каждую весну твою и зиму,
За всех друзей и даже за врагов-
Спасибо, жизнь. За все тебе спасибо!

За слезы и за счастье наяву,
За то, то ты жалеть меня не стала,
За каждый миг, в котором я живу,
Но не за тот, в котором перестану.

Спасибо жизнь, что я перед тобой в долгу,
За прошлую и завтрашнюю силу.
За все, что я еще успею и смогу,
Спасибо,жизнь, воистину спасибо.

Роберт Рождественский

[Лиса Алиса]

Маленький принц



Как хорошо, когда временем лоб не жеван,
И, как сезам сокровищ, у ног земля!
Маленький принц вырастает в принца большого,
И постепенно вырастет в короля.

Я не завидую детям. Все справедливо.
Я лишь беззвучно молю, губу закусив:
Маленький принц! Ну, пожалуйста, будь счастливым!
Как же ты нежен, маленький, как красив!

Слишком уж нежен… И рвешься, как все, в герои…
Царская прихоть- водить за собой войска.
Сколько царей полегло при осаде Трои!
Скольких их жен заедала потом тоска!

Спазмами страхи. Не выдохнуть. Стало душно.
В каждой эпохе щетина колючих стрел.
Будь осмотрительным принц, но не будь послушным,-
Счастье-добыча того, кто упрям и смел.

Лишь непослушные могут рвать сухожилья,
Чтоб покорить неприступный для прочих Рим.
Нас поднимают в воздух не наши крылья.
Нас поднимает вера, что мы взлетим.

Грива волос превратится в седые космы…
Годы уходят, как будто вода в дуршлаг.
Мальчик! Не дай тебе Бог осознать, что поздно.
Не долюбил. Не дожил. А жизнь прошла.



© Генчикмахер Марина

[Lizeta]

"Поколение битников" - это, скорее, указание эпохи 40-70-х годов ХХ века, чем определение понятия. Сейчас это направление называют "The Maverick Poets".

Девушки

я смотрю на
один и тот же
абажур
уже
5 лет.
он собрал
пыль холостяка
и
девушки, входившие сюда -
слишком
заняты,
чтобы почистить его.

но я не против:
я был слишком
занят,
чтоб написать
об этом раньше

что лампочка
светит
паршиво
все
эти
5 лет.


Чарльз Буковски

Перевод:
Алексей Караковский

[Lizeta]

Письмо издалека

она написала мне письмо из маленькой
комнаты близ Сены
она говорила, что ходит в
танцкласс. встаёт
в 5 утра
и пишет стихи
или рисует,
а если ей хочется плакать,
у неё есть специальная скамейка
возле реки

её книга Песен
выйдет
Осенью

я не знал, что ответить
и я сказал ей
вырвать больные зубы
и быть поосторожнее с французскими любовниками

я поставил её фото к радиоприёмнику
рядом с вентилятором
и оно двигалось
как живое

я смотрел и наблюдал за ним,
пока не выкурил
5 или 6
оставшихся сигарет

потом я встал
и пошёл спать


Чарльз Буковски

Перевод:
Алексей Караковский

[Lizeta]

Бобы с чесноком

это достаточно важно:
осадить чувства
это лучше, чем бритьё
или приготовление бобов с чесноком
это то малое, что мы можем сделать,
небольшая храбрость знания,
где есть, конечно,
те же безумие и страх
в знании того,
что часть тебя
заводилась, как часы
и никогда не заведётся вновь,
однажды остановившись.
но сейчас под твоей рубашкой тикает,
и ты мешаешь ложкой бобы:
одна любовь умерла, другая - уехала,
третья любовь...
ох! любовей много, как бобов
да, попробуй, подсчитай их сейчас
грустно, грустно
твои чувства варятся над огнём,
оседая.

Чарльз Буковски

Перевод:
Алексей Караковский

[Truly]

* * *

Не надо трясти бородою
Над жизнью, где бездна и высь.
Не стоит делиться бедою,
Ты радостью лучше делись.

Ты станешь от этого выше,
Сильнее, чем был до беды.
И дождик пройдётся по крыше,
Смывая ночные следы.

Что было, того уж не будет,
Умчалось, над нами трубя.
Ты вспомнишь, что есть ещё люди,
Которые любят тебя.

Упруго расправятся плечи,
Проглотишь нежданный комок,
Товарищу скажешь при встрече:
"Отличный сегодня денёк!"

И станет душа молодою,
И ринется в звёздную высь.
Не стоит делиться бедою,
Ты радостью лучше делись!

--------------------------------
автор в розыске

п.с. Это Марк Лисянский (как любезно подсказала НинаАП)

[Truly]

* * *

Ах, как люблю я, друг мой осень,
Твою тревожную прохладу,
Твою душистую награду
И ободряющую просинь!

На сквозняке и перекрёстке,
Под межпланетным листопадом
Смысл обрисовывался жёстко
И туч летела кавалькада.

Я смысл осенний угадаю,
И обещанье, и разлуку…
Смеётся осень молодая,
Весне протягивая руку…

Смеётся осень. Крепнут нервы.
Она уходит, уплывает…
Лишь одного ей жаль: что верно
Её никто не понимает.

--------------------
автор в розыске

[Truly]

* * *

Все неизменно и все изменилось
В утреннем свете странной свободы.
Долгие годы мне многое снилось,
Вот я проснулся - и где эти годы!

Вот я иду по осеннему полю,
Все как всегда, и другое, чем прежде:
Сердце своё отпускаю на волю,
Пусть же живёт для любви и надежды!

----------------------
автор в розыске

[НинаАП]

* * *

Не стоит делиться бедою,
Ты радостью лучше делись!

--------------------------------
автор в розыске


Это Марк Лисянский.

А вот пародия на этот стих:


Проглотишь , как стопку , комочек
И свеженьким счастьем делись !
Не прячь ничего под замочек –
Всё поровну ! – вот твой девиз .

А горести вы штабелюйте !
Как макулатуру – сдавать !
На беды чужие вы плюйте , --
Лишь счастье – обменный товар !

И станешь Останкинской выше
И Власова Юры сильней .
Пишите счастливые вирши .
А полгонорарчика – мне !


Александр Тимошин

:)

[Truly]

Спасибо, Нина! :) Марк, видимо, был сильно пьющий))) Саркастично, что приближает пародию к цинизму. Жаль Уайльд не в стихах сказал толковую вещь о циниках: "A man who knows the price of everything and the value of nothing". = "Циник – это тот, кто знает всему цену, но не знает ценности".

----------------------------------
На тему "Жизнь и счастье есть волевое решение = выбор человека":

Владимир Соловьёв

СКЕПТИК

И вечером, и утром рано,
И днем, и полночью глухой,
В жару, в мороз, средь урагана —
Я всё качаю головой!
То потупляю взор свой в землю,
То с неба не свожу очей,
То шелесту деревьев внемлю —
Гадаю о судьбе своей.
Какую мне избрать дорогу?
Кого любить, чего искать?
Идти ли в храм — молиться богу,
Иль в лес — прохожих убивать?

1886

---------------------------------
А это уже 20 век:

Юрий Левитанский

Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
Слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе.
Щит и латы, посох и заплаты,
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже - как умею.
Ни к кому претензий не имею:
Каждый выбирает для себя.

[Truly]

* * *

Сентябри мои за морями.
Мы не станем друг другу сниться.
Город с низкими фонарями,
Задевающими за ресницы,
Ты, растящий своих паяцев
Там, где время – стена немая,
Ты, умеющий так смеяться,
Как другие хлеба ломают, -
Я желаю тебе – погоды!
Улыбнись.
Я сдержу дыханье.
Посмотри – я твоей породы.
Я не порчу плачем прощанье.

* * *

Как беззвучно стремится мимо
Этот бешенный снегопад!
Словно ссорятся херувимы –
Только перья с небес летят!
Словно белые кони в мыле –
Свита снежного короля –
На лету, ошалев, застыли,
А возносится вверх земля.

И достаточно молвить слово –
И подхватит, и унесёт
Так стремительно и бредово,
Что дыханье в губах замрёт.
И завьются ветра крутые
Под ногами, и сей же час
Побледневшие мостовые,
Накренясь, пропадут из глаз.

И боясь упустить из вида
Сногсшибательный ваш полёт,
С бельэтажа кариатида
Белой рученькой вам махнёт.
Ну, возьмите её с собою
В эти дьявольские снега,
В это буйное голубое,
Растерявшее берега!

Пропадайте в большом зените,
Не оглядываясь назад!
Что же медлите?
Посмотрите –
Ваш кончается снегопад.

* * *

Под соборными сводами вечными,
Босиком по пыльным дорогам,
С обнаженно дрожащими свечками
Люди ищут доброго Бога.

Чтобы Он пожалел и понял
Сквозь убийства, бред и обманы,
Чтобы Он положил ладони
На висок, как на злую рану,

Чтоб увидел кричащие лица,
Темень душ и глаза без света,
Чтоб простил дурака и блудницу,
И священника, и поэта.

Чтобы спас беглеца от погони,
Чтобы дал голодающим хлеба...
Может, Бог - это крест на ладони?
Может, Бог - это темное небо?

Как к Нему отыскать дорогу?
Чем надежду и боль измерить?
Люди ищут доброго Бога.

[Исида]

НОКТЮРН

Когда так страдаешь без сна, и по венам,
Чувствуешь, гнев твой струится.
И до мозга костей пробирает ненависть: ей не спится.
Чувство мести в тебе бесконечно, его пламя от глаз не скроешь.
Слова тогда бесполезны: это слова всего лишь.
Пули. Пули…

Манифесты, статьи, комментарии, споры,
Струи дыма потерянные, туманы, что стелются под ноги.
Какая боль в бумагах, их ветер сорвет так скоро,
Какая печаль чернил, их смоет вода холодная.
Пули. Пули…

Я выстрадал всю ту бедность, скупость, печаль и несчастье,
И смерть, что застыла в горле. О, как оно закричало б, но не кричит.
Из глубин своего языка извлечь ничего не может. Молчит.
Пули. Пули…

Я чувствую этой ночью смертельно раненные слова.

Рафаэль Альберти

[Исида]

* * *
только одну вещь не помню -- забывчивость эту.
пусть спасает бог и металл и шлак,
и цифру пророческую и знак
и луны те, что взойдут и те, что канули в лету.

все уже есть. отражения, лица, прах,
заря закатная вечно с авророй сражается.
лицо твое вроде забыто, вроде бы в зеркалах,
но остается там, множится и отражается.

и все лишь частица разного, в чем-то тленного,
памяти нашей стеклышко, просто вселенная,
и нет конца трудным ее коридорам, пространствам.
но двери все открываются, тебя слушая,
с другой стороны, от случая к случаю,
верь основным вещам и еще совершенству.

Хорхе Луис Борхес

[Исида]

ТРОФЕЙ (ПОБЕДА)

исколесивший все побережье
застывшее от топчущих его волн
радостно ржущий от света и мотовства пространств
я наблюдал за твоей красотой
весь этот длинный день.
как мы ждали когда опустится ночь
а более -- одиночество
вернуться на улочки те что помнят твое лицо,
ох уже вечер моя дорогая,
мы сберегли немного воспоминаний
будем тратить их редко по одному или два
только душу немножко украсить
в честь бессмертия и еще удачи.


Хорхе Луис Борхес

[Исида]

ХОРХЕ ЕСКИНКА

МАНУСКРИПТ, НАЙДЕННЫЙ НА РОЗОВОЙ КОЛЮЧКЕ

Перевела Анфиса Осинник


Никки 1970-1989


Пишу тебе из темноты миндального дерева. Не знаю как по другому описать этот мир. Здесь тепло, сумрачно и спокойно. Здесь хорошо, хотя невозможно сказать с точностью где оно - это здесь. Прости и за то, что не могу сказать тебе кто я... то чем я был, чему ты давала какое-то имя, перестало существовать. И все же пишу тебе неведомо каким инструментом. Как это возможно писать мыслью? Не понимаю… Но чувствую, как что-то телесное и, знаешь, находящееся вне тела. Какое же тело может быть частью тенистого дерева? Прости меня еще раз, я не хочу тебя запутать. Я сам - море смятенья... И что такое море? Как могу продолжать разговор о вещах, которые позабыл. Там, в мире где ты, когда мы расставались, я писал тебе длинные письма на которые ты никогда не отвечала. Возвращаясь, я находил их в аккуратных пачках на дне синего сундука... синего... я вспомнил - море это одеянье души... Ч-ч-ч, погоди, кто-то зажег крохотное светило в черноте древесной тени. И хотя мне не страшно, чувствую дрожь внутри. Да, море... ты помнишь? Свет растет, он как бутон одного из тех цветков, что ты выращивала в палисаднике нашего дома. Меня зовут. Да, это я кого зовут. Прости, должен идти. Как я тебе отправлю это последнее письмо?

[Жженный]

С.Трофимов

Осень


C#m G#

Помяни сельский дьяк мое имя

G# C#m

В благодатной молитве своей.

H E H

Пусть летит над полями седыми

H E

Эхо жизни беспутной моей.

C#7 F#m

Может осень тоску мою спрячет

G# A C#

В серых нитях студеных дождей,

F#m H E

Или ангел небесный поплачет

F#m G# C#m

Над душой окаянной моей.



Помяни все, что было мне свято,

В чем невольно когда-то грешил.

Я свои неизбежные даты

Как умел до конца пережил.

В эту осень все будет иначе,

Станет жизнь и добрей и умней.

Что же ангел небесный так плачет

Над душой окаянной моей.



Стелет ветер опавшие листья

И звенит колокольная медь.

И под звуки старинной молитвы

Сердце рвется любить и жалеть.

Видно вера еще что-то значит

В суматохе земных моих дней.

Что же ангел небесный так плачет

Над душой окаянной моей.

[Lizeta]

Для Нины АП

* * *

Мы вовсе не бредим, просто -
Просто чуть-чуть мечтаем,
Нам бы с тобой на остров,
Который необитаем.
Нам бы купить собаку,
Удочки и конфет.
Нам бы сдержать атаку
Тех, кто дает совет.

* * *

Привет, король бубновой масти.
Ты появился в октябре,
И я искала слово «счастье»
В большом толковом словаре.

Напрасно плакали чернила
На строчках странного письма...
Я не спрошу о том, что было -
Я всё придумаю сама.

Я всё придумаю, как надо,
Ни в чём не буду обличать -
На лбу твоём - моя помада,
Как всепрощения печать.

* * *

Свести на нет все то, что было раньше, -
Твой странный взгляд, моё глухое «Да...» -
Свести на нет. И спрятать, спрятать дальше -
Так, чтобы впредь не вспомнить никогда.

Чтобы потом не плакалось ночами,
Чтоб тупо не болела голова,
Чтоб забывались, всплывшие случайно,
Немыслимо прекрасные слова.

Чтобы, случайно встретив, улыбнуться,
Сказать: «Привет, ну как твои дела...» -
И тут же распрощаться - как проснуться,
Уйти, как будто вовсе не была.


Екатерина Горбовская

[НинаАП]

Спасибо, Нина! :) Марк, видимо, был сильно пьющий))) Саркастично, что приближает пародию к цинизму. Жаль Уайльд не в стихах сказал толковую вещь о циниках: "A man who knows the price of everything and the value of nothing". = "Циник – это тот, кто знает всему цену, но не знает ценности".



Это конец 70-х, расцвет поэтических пародий, звезда телеэкрана - Алнксандр Иванов.

Не ручаюсь за точность, но где-то прочитала, что циник - это разочаровавшийся романтик (или идеалист...).



А это уже 20 век:

Юрий Левитанский

Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку -
Каждый выбирает для себя.

Каждый выбирает по себе
Слово для любви и для молитвы.
Шпагу для дуэли, меч для битвы
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает по себе.
Щит и латы, посох и заплаты,
Меру окончательной расплаты
Каждый выбирает по себе.

Каждый выбирает для себя.
Выбираю тоже - как умею.
Ни к кому претензий не имею:
Каждый выбирает для себя.

А мне больше по нраву такой ответ Левитанскому:


Не каждый выбирает для себя
Ту женщину, которую полюбит:
Любовь всегда для всех загадкой будет,
Её нельзя купить или призвать,
Её никто не в силах предсказать,
Любовь внезапно можно лишь познать
С той женщиной, которую любя,
Не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя
Религию, в которую поверит:
Он может долго тщетно лицемерить,
Искусно правду от себя скрывать,
И может даже атеистом стать,
Души своей совсем не замечать –
Религию, где только Бог судья,
Не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя
Дорогу, на которой трудно будет,
Что к храму поведёт, в пути разбудит
Религию и женщину познать,
Любить научит, верить и страдать,
Себя в лишеньях преодолевать –
Дорогу, испугавшись бытия,
Не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя
Ни женщину, ни веру, ни дорогу –
Они нас выбирают, слава Богу;
Они нас выбирают для себя,
И мы живём, им всем благодаря…

Виктор Варченко.


Да, не столь эмоционально сильно сказано, поэтически слабее, но я более согласна с Варченко.

[НинаАП]

Вы разрешите? На прием я…здрасьте!
Я год назад заказывала счастье.
Скажите, вы решили мой вопрос?
Я сделала вчера последний взнос.
Да, приходила, да, в начале лета…
Нет-нет, не стоит, знаете-диета…
Я вообще не очень эти сласти,
Я к вам пришла узнать…да-да, про счастье!
Что? Дефицит? Конечно, мне известно…
Спасибо…вы милы…мне это лестно…
Она меня несчастней? Уступить?
Что ж, хорошо. Пожалуй…Так и быть.

Наталья Суворова


Ну а я привыкла всё всегда уступать.... Возможно, кому-то важнее.

[НинаАП]

Для Нины АП

* * *

........

Чтобы, случайно встретив, улыбнуться,
Сказать: «Привет, ну как твои дела...» -
И тут же распрощаться - как проснуться,
Уйти, как будто вовсе не была.


Екатерина Горбовская

Лизонька!!!! :rose:

Спасибо огромное, мне сейчас только такие стихи и нужны....

[НинаАП]

Счастье падало мне на голову.
Невесомое, тихое счастье
Тихо падало мне на голову
И не раз, и не два, а - чаще.
Только мне каждый раз казалось,
Что судьба, тупая, как шпала,
Чем-то тяжким в меня кидалась
И, в конце концов, - попадала:
Бац! - жена, на которой нужно жениться.
Дыц! - работа, которой нужно кормиться.
Тресь! - детишки, пеленки, штанишки, рубашки…
Хрясь! - избушка: домишко - полная чашка.
Убегал я, юлил, уворачивался,
Хотя, в общем-то, не убегал.
«Ничего себе счастье!» - думал я
И другого счастья искал.
Только, счастья другого горы
Впереди маячат, как дуры,
А года за спиной - как заборы,
И на каждом - клок моей шкуры.
Так и носит меня, веселого:
То - полечит, то – покалечит…
Счастье падает мне на голову,
Я - вжимаю голову в плечи.
Все чего-то хочу, все неймется мне…
Но хранит меня от напастей
Мне на голову уроненное,
Безответно в меня влюбленное
Мною так и не оцененное
Мое тихое легкое счастье.


Александр Ткаченко.

[Lizeta]

Хронология


я любила тебя в октябре
когда ты прятался в волосах
и катался на своей тени
по углам дома

а в ноябре ты вторгся
заполнив воздух
поверх моей кровати с мечтами
кричащими о любой помощи
моему внутреннему слуху

в декабре я держала руки твои
единственный день; свет ослаб
всё вернулось
рассветом на шотландском взморье
тобой, певшим нам на берегу

сейчас январь, ты растворяешься
в своей половине
сокровищ его плаща; твоя тень на снегу,
ты ускользаешь ветром, кристальный воздух
несёт новые песни сквозь окна
наших грустных, высоких, милых квартир

Дайана Ди Прима

Перевод:
Алексей Караковский

[Lizeta]

Ожидание



Всё это —
словно
годы,
пока я собирал
букет
поцелуев с её губ
и хранил их
в вазе цвета зари
в
своём
сердце.

И
ожидание
того стоило.

Ведь
я был
влюблён.


Ричард Бротиган

Перевод:
Алексей Караковский

[Lizeta]

На уме



У меня на уме женщина
невинная, неприкрашенная, но

искренняя, пахнущая
яблоками и травой. Она одевает

сорочку или рубашку, её волосы
светло-каштановые и гладкие, и она

добрая и очень чистая —
без нарочитости

но у неё
нет фантазии…

И есть беспокойная,
гуляющая при луне девушка

или старуха, или обе вместе,
одетая в опал, тряпьё, перья

и оборванную тафту,
которая знает странные песни

но она — не добра…


Дениз Левертофф

Перевод:
Алексей Караковский

[НинаАП]

Темно, темно! На улице пустынно...
Под музыку осеннего дождя
Иду во тьме... Таинственно и длинно
Путь стелется, к теплу огней ведя.

В уме моем рождаются картины
Одна другой прекрасней и светлей.
На небе тьма, а солнце жжет долины,
И солнце то взошло в душе моей!

Пустынно всё, но там журчат потоки,
Где я иду незримою тропой.
Они в душе родятся одиноки,
И сердца струн в них слышится прибой.

Не сами ль мы своим воображеньем
Жизнь создаем, к бессмертию идя,
И мир зовем волшебным сновиденьем
Под музыку осеннего дождя!..

Октябрь 1900

Константин Феофанов

[Nika_tet]

Моисеева Ольга
Сиди, и слушай!..

Сияет солнце
За облаками
Как тяжело
Ты сегодня дышишь.
Закрой глаза,
Подопри руками
Лицо
И слушай,
И ты услышишь:
Как ветерок
Пробежал по струнам
Души натянутых
Паутинок.
Как еле слышно
Играет Шуман
На клавесине
Сухих тростинок.
Как мир вращается,
По спирали
Всё повторяется
Снова,
Где-то
Так удивительно,
Но едва ли
Ты сам осознанно
Слышал это…
Так мир поэты
Нам воспевают
Замри и слушай,
Как над землёю
Лениво облако
Проплывает.
Как извивается
Плющ змеёю.
Как одуванчики
Отцветают
Парашютируя
Выше крыши
Как крылья бабочки
Расправляют…
Сиди и слушай…
И ты услышишь.

[НинаАП]

Медленно ползет
Лифт вдоль этажей.
Как же мне везет
На чужих мужей!

Прислонясь к стене,
Я кусаю рот,
Потому что мне
- Вообще везет.

****

Маска, я тебя знаю.

Маска, ты – злая-презлая

маска. Ты нынче гуляешь –

игры играешь,

дурку валяешь,

мужей отбираешь,

планы имеешь. А мне оно надо?

Маска, послушай, купи себе яда.



Екатерина Горбовская

[Юлия_В]

А. С. Пушкин, поэма "Полтава"

ПОСВЯЩЕНИЕ

Тебе — но голос музы тёмной
Коснется ль уха твоего?
Поймешь ли ты душою скромной
Стремленье сердца моего?
Иль посвящение поэта,
Как некогда его любовь,
Перед тобою без ответа
Пройдет, непризнанное вновь?

Узнай по крайней мере звуки,
Бывало, милые тебе —
И думай, что во дни разлуки,
В моей изменчивой судьбе,
Твоя печальная пустыня,
Последний звук твоих речей
Одно сокровище, святыня,
Одна любовь души моей.

[mothlight]

Дамская сумочка

Чего в ней только не бывает,
В компактной сумочке моей:
Здесь мой блокнотик проживает,
Где телефоны всех друзей,

Расчёска, щётка, косметичка,
Ажурный носовой платок,
Один билет на электричку,
И ниток маленький клубок.

Иголка, ножницы и скрепки,
От дачи старый, ржавый ключ,
Флакон духов, мои таблетки,
И зеркальца блестящий луч.

Рецепт от сглаза и веснушек,
Журнал блистательных идей,
Записки от друзей, подружек,
Сто самых нужных мне вещей.

Ещё здесь зонт и калькулятор,
Мобильник, ручка, карандаш,
Остаток крошечной зарплаты
И контрамарка в бельэтаж.

Здесь всяких ценностей немало,
И я без этого – не я.
Меня так часто выручала
Простая сумочка моя!

Лаврова Татьяна

[Hotice]

Не чернокнижница! В белой книге
Далей донских навострила взгляд!
Где бы ты ни был - тебя настигну,
Выстрадаю - и верну назад.

Ибо с гордыни своей, как с кедра
Мир озираю: плывут суда,
Зарева рыщут... Морские недра
Выворочу - и верну со дна!

Перестрадай же меня! Я всюду:
Зори и руды я, хлеб и вздох,
Есмь я и буду я, и добуду
Губы - как душу добудет Бог:

Через дыхание - в час твой хриплый,
Через архангельского суда
Изгороди! - Всe уста о шипья
Выкровяну и верну с одра!

Сдайся! Ведь это совсем не сказка!
- Сдайся! - Стрела, описавши круг...
- Сдайся! - Еще ни один не спасся
От настигающего без рук:

Через дыхание... (Перси взмыли,
Веки не видят, вкруг уст - слюда...)
Как прозорливица - Самуила
Выморочу - и вернусь одна:

Ибо другая с тобой, и в судный
День не тягаются...
Вьюсь и длюсь.
Есмь я и буду я и добуду
Душу - как губы добудет уст -

Упокоительница...

Марина Цветаева

[mothlight]

Мое счастье

Наконец, вернулась я к себе,
Сто дорог исколесив по свету.
Я прошла весь долгий путь к тебе,
Все искала счастье по приметам.

А у "Счастья" карие глаза,
Добрая, открытая улыбка,
Гибкий стан, как дикая лоза,
В русых волосах седая нитка.

"Счастье" дремлет в кресле у окна,
Видит сны, и я безумно рада.
Я нашла, я больше не одна!
Это "Счастье" мне за все награда.

Лаврова Татьяна

[mothlight]

О письма женщины, нам милой...

Не плачь, не морщь опухших губ.
Не собирай их в складки.
Разбередишь присохший струп
Весенней лихорадки.

Сними ладонь с моей груди,
Мы провода под током.
Друг к другу вновь, того гляди,
Нас бросит ненароком.

Пройдут года, ты вступишь в брак,
Забудешь неустройства.
Быть женщиной — великий шаг,
Сводить с ума — геройство.

А я пред чудом женских рук,
Спины, и плеч, и шеи
И так с привязанностью слуг
Весь век благоговею.

Но как ни сковывает ночь
Меня кольцом тоскливым,
Сильней на свете тяга прочь
И манит страсть к разрывам.


Борис Пастернак

[Hotice]

Терпеливо, как щебень бьют,
Терпеливо, как смерти ждут,
Терпеливо, как вести зреют,
Терпеливо, как месть лелеют -

Буду ждать тебя (пальцы в жгут -
Так Монархини ждет наложник)
Терпеливо, как рифмы ждут,
Терпеливо, как руки гложут.

Буду ждать тебя (в землю - взгляд,
Зубы в губы. Столбняк. Булыжник).
Терпеливо, как негу длят,
Терпеливо, как бисер нижут.

Скрип полозьев, ответный скрип
Двери: рокот ветров таeжных.
Высочайший пришел рескрипт:
- Смена царства и въезд вельможе.

И домой:
В неземной -
Да мой.

Марина Цветаева

[Лиса Алиса]

неотправленное




Брут, я буду всё так же верить твоей осени распрекрасной,
она ловит меня на сло..
А ещё бы – уехать, знаешь, где дожди случаются часто,
не туда, где тепло.

Кот мяукает, он же знает, в холодильнике – точно рыба,
райский ужин из карасей.
Брут, прости, я тогда забыла /но хотела/ сказать: спасибо
за себя и всех.

Я волнуюсь довольно часто и ищу тебя не по-детски,
не теряясь, т.е. нигде.
Моя правда – расколешь вряд ли, твёрдый, крепкий орешек грецкий –
забирай, владей.

Только ты мне скажи – куда мне? За каким горизонтом будет
так, что как бы и не болит,
на какую из амбразур мне бессловесно бросаться грудью?..
Брут, прости меня.
Shift+delete

Строчки-молнии тают, тают.. И, в кофейных кружочках слипшись, -
Рига, Осло, Москва, Ташкент..
Остаётся котяра в кухне разобиженный и охрипший
и немое буйство в башке.



© Copyright: Юлия Али

[Исида]

началось все с ангела

началось все с ангела - он временно замолчал,
он меня по глобусу вычислил, по пособиям изучал,
и дышал, и даже порою песни пел у плеча.
а потом устал, наверное, и заскучал.
говорит: я побуду здесь, а ты дальше пойдешь сама
у тебя и летом в душе зима и зимой - зима,
и еще пару лет и точно сойдешь с ума...

ну а мне за это так не хочется отвечать,
ты иди, не бойся, и тиснул на лоб печать...

пропустили меня после пары звонков наверх.
я у них в документах значусь как белый стерх.
а на фото - глава отряда отборных стерв,
и характер скручен как самый зудящий нерв.

я иду и думаю: черт возьми, дожила -
в обе стороны от меня пустота и мгла.
и печаль - длиною в ладонь из груди игла...
я б еще тогда повернула, но не смогла.

подошел ко мне начальственный господин
говорит: заполни анкету, вопрос один:
что ты хочешь, детка, что выдать тебе подарком?
заполняй и дальше - налево и в эту арку.
но подумай, тебе осталось почти полвека...
я ему: а мне бы любовь одного человека,
чтоб ему без меня, как без воздуха, как без света...
а другого вроде бы больше желанья нету.

он внимательно посмотрел и пожал плечом
мол, с такою дурой вести разговор о чем?

ангел встретил у выхода: большего не смогла?
до сих пор длиною в ладонь из груди игла...

Лия Киргетова( Lilit)