Просмотр полной версии : Любимые стихи
Мелькнет в зеркалах мимолетным виденьем
Все то, что вчера безвозвратным казалось,
Что было в разряде нелепых сомнений,
Но в сердце, как прочная нить завязалось.
И всхлипнет душа перебором гитарным,
Твой голос окрасив оттенком медовым.
Простить – слишком поздно. Любить? Слишком рано.
Но все повторения выглядят новыми.
И, кажется, можно забыть про потери –
По комнатам ходят былые утраты –
На ключ их! Пустые бездомные звери.
Мы сами в ошибках своих виноваты.
И вновь к зеркалам, чтоб оттаял твой образ.
Дать сердцу попытку второго звучания,
Почувствовать медом окрашенный голос,
Услышать ожоги от нежных касаний.
Грешить бесстыдно, непробудно,
Счет потерять ночам и дням,
И, с головой от хмеля трудной,
Пройти сторонкой в божий храм.
Три раза поклониться долу,
Семь — осенить себя крестом,
Тайком к заплеванному полу
Горячим прикоснуться лбом.
Кладя в тарелку грошик медный,
Три, да еще семь раз подряд
Поцеловать столетний, бедный
И зацелованный оклад.
А воротясь домой, обмерить
На тот же грош кого-нибудь,
И пса голодного от двери,
Икнув, ногою отпихнуть.
И под лампадой у иконы
Пить чай, отщелкивая счет,
Потом переслюнить купоны,
Пузатый отворив комод,
И на перины пуховые
В тяжелом завалиться сне...
Да, и такой, моя Россия,
Ты всех краев дороже мне.
Александр Блок
Мы играем в любовь,
выжимая надуманно страсти,
Заполняя в душе
наболевшие ранее сны.
Как старинный пасьянс –
разложив все знакомства по масти,
Выбираем умом –
с кем готовы дожить до весны.
А когда в зеркалах
отразится растерянность взгляда,
И взволнованно сердце
прошепчет удар у виска,
Зарыдает душа, но спохватится тут же –
так надо...
Изменив слово «Вера»
в привычное слово «Тоска».
Paris at Night
Три спички, одна за одной зажженных в ночи
Первая — все лицо твое мне осветить
Вторая — увидеть глаза твои
Последняя — губы увидеть
И вся темнота — для того, чтоб припомнилась мне
В объятьях моих глубина твоя, словно, в огне.
Fiesta
И были пусты стаканы
Бутылка была разбита
И были заперты двери
Огромное ложе раскрыто
И тысячи звезд хрустальных
Удачи и красоты
В небрежно убранной спальне
Огнями сверкали в пыли
И был я мертвецки пьян
И был сумасшедшим от счастья
И вся безраздельно моя
Жила ты в моих объятьях.
* * *
Не я пою
а цветы в глазах
не я смеюсь
а вино на губах
и плачу не я
а любовь в бегах
Жак Превер
Ты живешь, словно зверь с чужим именем
в стае людей,
Одиночка по силе, по вере, по духу, по жизни,
Все стараешься быть терпеливей и даже мудрей,
Закрывая глаза на попытки прочесть твои мысли.
Ты царапаешь душу и ставишь при входе забор.
Ни-ко-му!
Не стучать!
Проходите!
Вы не поймете...
Дальше вакуум. Просто тупик. И такой приговор
Подписал себе сам и несешь наказанье с почетом.
Проходя по заснеженной улице вдоль городов,
Собираешь следы чьих-то судеб и просто сомнений.
Только так же как люди, ночами без радужных снов
На луну завываешь и ждешь хоть каких изменений.
Не берусь ни решать, ни судить, ни понять отчего
Столько льда накопилось –
я просто земной человечек...
Только если в глазах твоих есть еще искрой тепло,
Оглянись, может, в чьих-то
такую же искорку встретишь.
Садовник в ватнике, как дрозд,
по лестнице на ветку влез,
тем самым перекинув мост
к пернатым от двуногих здесь.
Но, вместо щебетанья, вдруг,
в лопатках возбуждая дрожь,
раздался характерный звук:
звук трения ножа о нож.
Вот в этом-то у певчих птиц
с двуногими и весь разрыв
(не меньший, чем в строеньи лиц),
что ножницы, как клюв, раскрыв,
на дереве, в разгар зимы,
скрипим, а не поем как раз.
Не слишком ли отстали мы
от тех, кто "отстает от нас"?
Помножив краткость бытия
на гнездышки и забытье
при пеньи, полагаю я,
мы место уточним свое.
1964
На берегу
Приляг на берегу. Не говоря ни слова,
Возьми в ладонь песку, от солнца золотого.
Теперь сожми ладонь и, пальцы разжимая,
Внимательно смотри, как он сквозь щель стекает.
Потом закрой глаза и слушай моря плеск,
И ветерок лови, что шлет привет с небес.
Но вот рука пуста. Ты, глаз не открывая,
Подумай, что вот так и жизнь твоя земная
Стекает, как песок меж пальцев, в никуда.
Подует ветерок -- уж нету и следа!
А сколько их -- песчинок белоснежных --
Здесь похоронено на отмели прибрежной.
Анри де Ренье
Вольный перевод Дмитрия Лялина
ХВАТАЙТЕ
Хватайте, хватайте вечер,
Яблоко и фигурку,
Стены, вечерние тени-жмурки,
улицы и переулки,
Ноги хватайте, руки, носики
женщин спящих,
Сколько же робких пташек
Так вот однажды ставших
Улицей и переулком,
Яблоком, тенью, ночью,
Фигуркой,
Стеной. Точно
Так же и вас (живее!)
Сальные схватят руки
И сбреют наголо шею
СТРУЯ
Наблюдают струю за кормой, и никогда -- корабль,
Потому что счастье уже уплыло с этой струёй.
Смотрят вглубь всеми глазами,
Замечая наконец желанную поляну,
где бегут большие олени во всём своём благородстве.
Охотники не вступают в эти края без слёз.
Будет и утро после холодной ночи,
И узнают его по глазам, затопленным любовью.
Что же мы можем поделать с этой болью?
Вывесить вымпел боли, чтобы не выть от неё.
Малая часть парусов её хлопает в воздухе,
Ветер забрав, радуясь этому ветру,
Далёко от лодки или корабля --
-- от вёсел до руля, от тарана до ахтерштевня.
* * *
Вы поспешили к нему, женщина великих равнин,
Чёрный узел страсти, страшные судьбы солнца.
И губы ваши взорвались инеем,
Когда его лицо появилось перед вами.
Вы наговорили ему словами голыми и неприятными
Кучу всего о нём, тысячу слов статуе.
Вы разгромили его каменный дом
С лощёным фасадом, слепым днём и ночью.
Можно ли в этих стенах окно прорубить
и дверь,
устав от постоянных шести шагов в обход?
Жюль Сюпервьель
Сретенье
Анне Ахматовой
Когда она в церковь впервые внесла
дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взоров небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал младенцу; но он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано старцу сему,
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
дитя: он -- Твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем." -- Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. "Слова-то какие..."
И старец сказал, повернувшись к Марии:
"В лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
терзаема плоть его будет, твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око".
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
1972
Из "Поэмы конца"
Движение губ ловлю.
И знаю – не скажет первым.
- Не любите? – Нет, люблю.
- Не любите! – но истерзан,
Но выпит, но изведен.
(Орлом озирая местность):
- Помилуйте, это – дом?
- Дом в сердце моем. – Словесность!
Любовь, это плоть и кровь.
Цвет, собственной кровью полит.
Вы думаете, любовь –
Беседовать через столик?
Часочек – и по домам?
Как те господа и дамы?
Любовь, это значит…
- Храм?
Дитя, знамение шрамом
На шраме! – Под взглядом слуг
И бражников? (Я, без звука:
"Любовь, это значит лук
Натянутый: лук: разлука".)
- Любовь, это значит – связь.
Все врозь у нас: рты и жизни.
(Просила ж тебя: не сглазь!
В тот час, в сокровенный, ближний,
Тот час на верху горы
И страсти. Memento – паром:
Любовь – это все дары
В костер – и всегда задаром!)
Рта раковинная щель
Бледна. Не усмешка – опись.
- И прежде всего одна
Постель.
- Вы хотели пропасть
Сказать? – барабанный бой
Перстов. – не горами двигать!
Любовь, это значит…
- Мой.
Я вас понимаю. Вывод?
Перстов барабанный бой
Растет. (Эшафот и площадь.)
- Уедем. – А я: умрем,
Надеялась. Это проще!
Достаточно дешевизн:
Рифм, рельс, номеров, вокзалов…
- Любовь, это значит: жизнь.
- Нет, иначе называлось
У древних…
- Итак? –
Лоскут
Платка в кулаке, как рыба.
- Так едемте? – Ваш маршрут?
Яд, рельсы, свинец – на выбор!
Смерть – и никаких устройств!
- Жизнь! – Как полководец римский,
Орлом озирая войск
Остаток.
- Тогда простимся.
Марина Цветаева
Так отлетают темные души…
– Я буду бредить, а ты не слушай.
Зашел ты нечаянно, ненароком –
Ты никаким ведь не связан сроком,
Побудь же со мною теперь подольше.
Помнишь, мы были с тобою в Польше?
Первое утро в Варшаве... Кто ты?
Ты уж другой или третий? – "Сотый!"
– А голос совсем такой, как прежде.
– Знаешь, я годы жила в надежде,
Что ты вернешься, и вот – не рада.
Мне ничего на земле не надо,
Ни громов Гомера, ни Дантова дива.
Скоро я выйду на берег счастливый:
И Троя не пала, и жив Эабани,
И всё потонуло в душистом тумане.
Я б задремала под ивой зеленой,
Да нет мне покоя от этого звона.
Что он? – то с гор возвращается стадо?
Только в лицо не дохнула прохлада.
Или идет священник с дарами?
А звезды на небе, а ночь над горами…
Или сзывают народ на вече? –
"Нет, это твой последний вечер!"
Осень 1940
Из "Поэмы конца"
Я этого не хотел.
Не этого. (Молча: слушай!
Хотеть, это дело тел,
А мы друг для друга - души
Отныне...) - И не сказал.
(Да, в час, когда поезд подан,
Вы женщинам, как бокал,
Печальную честь ухода
Вручаете...) - Может, бред?
Ослышался? (Лжец учтивый,
Любовнице, как букет
Кровавую честь разрыва
Вручающий...) - Внятно: слог
За слогом, итак - простимся,
Сказали вы? (Как платок
В час сладостного бесчинства
Уроненный...) - Битвы сей
Вы цезарь. (О, выпад наглый!
Противнику - как трофей,
Им отданную же шпагу
Вручать!) - Продолжает. (Звон
В ушах...) - Преклоняюсь дважды:
Впервые опережен
В разрыве. - Вы это каждой?
Не опровергайте! Месть,
Достойная Ловеласа.
Жест, делающий вам честь,
А мне разводящий мясо
От кости. - Смешок. Сквозь смех -
Смерть. Жест (Никаких хотений
Хотеть - это дело тех,
А мы друг для друга - тени
Отныне...) Последний гвоздь
Вбит. Винт, ибо гроб свинцовый.
- Последнейшая из просьб.
- Прошу. - Никогда ни слова
О нас...никому из ...ну...
Последующих. (С носилок
Так раненые - в весну!)
- О том же и вас просила б.
Колечко на память дать?
- Нет. - Взгляд, широко разверстый
Отсутствует. (Как печать
На сердце твое, как перстень
На руку твою...Без сцен!
Съем.) Вкрадчивое и тише:
- Но книгу тебе? - Как всем?
- Нет, вовсе их не пишите.
Книг...
Марина Цветаева
А я росла в узорной тишине,
В прохладной детской молодого века.
И не был мил мне голос человека,
А голос ветра был понятен мне.
Я лопухи любила и крапиву,
Но больше всех серебряную иву.
И, благодарная, она жила
Со мной всю жизнь, плакучими ветвями
Бессонницу овеивала снами.
И – странно! – я ее пережила.
Там пень торчит, чужими голосами
Другие ивы что-то говорят
Под нашими, под теми небесами.
И я молчу… как будто умер брат.
1940
Мы с тобою вдвоем
Соберемся опять для пиршества.
О моя далёкая,
Для которой всё это пишется.
Мы расстелем скатерть
Ослепительной белоснежности,
Мы на стол поставим
Одну веточку твоей нежности,
И положим плод
Всех страданий моих без меры,
И поставим блюдо
Нескончаемой твоей веры,
И моих тревог
Золотое вино искристое,
И твоей любви
Молодое вино игристое,
А еще гранат
Моей страсти, так долго зреющей, -
И начнется пир:
То-то славное будет
Зрелище!
Геворг Эмин
перевод с армянского Юрия Левитанского
Одни глядятся в ласковые взоры,
Другие пьют до солнечных лучей,
А я всю ночь веду переговоры
С неукротимой совестью своей.
Я говорю: "Твое несу я бремя
Тяжелое, ты знаешь, сколько лет".
Но для нее не существует время,
И для нее пространства в мире нет.
И снова черный масленичный вечер,
Зловещий парк, неспешный бег коня.
И полный счастья и веселья ветер,
С небесных круч слетевший на меня.
Но зоркий надо мною и двурогий
Стоит свидетель. О! туда, туда,
Туда по Подкапризовой Дороге,
Где лебеди и мертвая вода.
1936
Ты назови меня дождём,
Или декабрьским, первым снегом….
Мы от судьбы чего-то ждём,
И задыхаемся от бега.
И шаг сбивается в пути,
И нелегка любви дорога.
Но только стоит нам идти,
Ведь нам любовь дана…от Бога…
И пусть рождённая в грехе,
Она так часто, горько плачет
Все мои мысли…о тебе…
Жизнь без тебя…так мало значит…
Жизнь без тебя, как серый ветер….
Неощутима…и безвкусна….
И без тебя…я вновь заметил…
Что в этом мире…слишком пусто…
Не отрекаемся от грёз…
И тонем в их прикосновеньях…
Я так надолго…и всерьёз….
Хочу тонуть…в твоих коленях…
Я так на долго…и в серьёз….
Хочу в тебе…дождём остаться….
И дай же Бог…во век с тобой…
Мне не расстаться…не расстаться…
Мне все твоя мерещится работа,
Твои благословенные труды:
Лип, навсегда осенних, позолота
И синь сегодня созданной воды.
Подумай, и тончайшая дремота
Уже ведет меня в твои сады,
Где, каждого пугаясь поворота,
В беспамятстве ищу твои следы.
Войду ли я под свод преображенный,
Твоей рукою в небо превращенный,
Чтоб остудился мой постылый жар?..
Там стану я блаженною навеки
И, раскаленные смежая веки,
Там снова обрету я слезный дар.
1924
Michelle_
20.09.2010, 23:04
Европеец
В трамвае, набитом битком,
Средь двух гимназисток, бочком,
Сижу в настроеньи прекрасном.
Панама сползает на лоб.
Я - адски пленительный сноб,
В накидке и в галстуке красном.
Пассаж не спеша осмотрев,
Вхожу к "Доминику", как лев,
Пью портер, малагу и виски.
По карте, с достоинством ем
Сосиски в томате и крем,
Пулярдку и снова сосиски.
Раздуло утробу копной...
Сановный швейцар предо мной
Толкает бесшумные двери.
Умаявшись, сыт и сонлив,
И руки в штаны заложив,
Сижу в Александровском сквере.
Где б вечер сегодня убить?
В "Аквариум", что ли, сходить,
Иль, может быть, к Мэри слетаю?
В раздумье на мамок смотрю,
Вздыхаю, зеваю, курю
И "Новое время" читаю...
Шварц, Персия, Турция... Чушь!
Разносчик! Десяточек груш...
Какие прекрасные грушки!
А завтра в двенадцать часов
На службу явиться готов,
Чертить на листах завитушки.
Однако: без четверти шесть.
Пойду-ка к "Медведю" поесть,
А после - за галстуком к Кнопу.
Ну как в Петербурге не жить?
Ну как Петербург не любить
Как русский намек на Европу?
Саша Черный
МЕЛОДИЯ ЛЮБВИ
Ты слышишь? - дождь нам барабанит
Мелодию любви…
Ты слышишь? он про нас всё знает,
Что будем вместе мы!
И капли, по окну стекая,
Не нарушая ритм,
К себе уже не манят… зная,
Любовный алгоритм!
Ты видишь? – ночь накрыла город,
Как время-то летит!
Ты видишь? Путь у нас не долог
До края темноты!
И шёпот, тишину пронзая,
Бесщадно опьянял…
И дождь, завесой укрывая,
Мелодию стучал…
Светлана Столярова
ПОЛЕТ
Оковы стряхну и стремително ввысь
Взлечу, раскрываясь навстречу просторам,
Взмывая и сладостно падая вниз,
Я жизнь обниму, охвачу ее взором.
Как сладостно пахнет весенним расцветом,
Как буйно и пышно земля зеленеет,
Какое слияние запаха с цветом,
Как счастливо сердце, как дали синеют!
О чудо полета, ни с чем не сравнимо,
Купаясь в струях несказанного света,
Летишь, и пронзительно, нежно и сильно,
Струи рассекаешь симфонии лета!
О счастье движения, бытия и расцвета,
О счастье любить все творение вечно,
Все дал мне Творец, и сияние света
Меня не оставит в пути бесконечном!
Изабелла Тиванова
Беседы у окна в прокуренной квартире.
На стенах бал теней - играет вальс свеча.
Как будто мы одни во всем безумном мире,
И греет не вино, а терпкий черный чай.
Беседы ни о чем, пусть это и нелепо.
Пусть смысла нет в словах -здесь паузы важней.
Твердим друг другу ложь, и ей же верим слепо,
И как ни странно, мир становится ясней.
Беседам нет конца, и мне порою мнится,
Что если обо всем задуматься всерьез -
Все это оттого, что по ночам не спится,
И частью оттого, что за окном мороз.
Андрей Федорченко
Бессонница.
Среди давно исхоженных дорог,
дни тащатся некормленою клячей,
и, при попытке подвести итог,
вновь потерплю позорно неудачу,
поскольку достижений нет как нет,
одни вопросы – вечно без ответа,
вползаю в ночь. Бессонница как бред,
и кофе с коньяком, и им согрета
моя душа, но мир - лишь холодней,
на улице промозгло и туманно,
ночь тоже входит в цепь бескрылых дней,
ночь тоже составляет часть обмана.
Цепь фонарей, по пояс встав в туман,
дорогу метит в мир иных реалий,
из Шамбалы в волшебный Зурбаган,
Алмазной Сутры блещущие дали
переплелись с Евангельской тропой,
распятого Христа оплакал Будда,
и, сняв его с креста, омыл грозой,
пришедшей поглотить собой Иуду.
Они ушли в легенды, почерк их –
всё время замолкать на полуслове,
оставив нас, оглохших и немых,
уже готовых присягнуть на крови,
на чём угодно, только бы потом
идти назад размеренно и чинно,
и возвратиться вечером в свой дом,
и всё забыть… И вновь дорогой длинной
цепь фонарей пунктиром через ночь,
и тянет добежать до поворота,
но кофе… дом… дурные мысли прочь,
ещё усну, с утра ведь на работу…
Сместился центр Вселенной на балкон,
себя порой не слышно, так здесь тихо,
мир в темноте, он спит и видит сон…
Бессонница. В душе неразбериха.
Олег Блажко
Michelle_
20.09.2010, 23:22
я тоже люблю Бродского..
Поэты пушкинской поры,
ребята светские, страдальцы,
пока старательны пиры,
романы русские стандартны
летят, как лист календаря,
и как стаканы недопиты,
как жизни после декабря
так одинаково разбиты.
Шуми, шуми, Балтийский лед,
неси помещиков обратно.
Печален, Господи, их взлет,
паденье, кажется, печатно.
Ох, каламбур. Календари
все липнут к сердцу понемногу,
и смерть от родины вдали
приходит. Значит, слава Богу,
что ради выкрика в толпе
минувших лет, минувшей страсти
умолкла песня о себе
за треть столетия.
Но разве
о том заботились, любя,
о том пеклись вы, ненавидя?
О нет, вы помнили себя
и поздно поняли, что выйдет
на медальоне новых лет
на фоне общего портрета,
но звонких уст поныне нет
на фотографиях столетья.
И та свобода хороша,
и той стесненности вы рады!
Смотри, как видела душа
одни великие утраты.
Ну, вот и кончились года,
затем и прожитые вами,
чтоб наши чувства иногда
мы звали вашими словами.
Поэты пушкинской поры,
любимцы горестной столицы,
вот ваши светские дары,
ребята мертвые, счастливцы.
Вы уезжали за моря,
вы забывали про дуэли,
вы столько чувствовали зря,
что умирали, как умели.
Из поэмы "Шествие"
Шаги и шорох утренних газет,
и шум дождя, и вспышки сигарет,
и утреннего света пелена,
пустые тени пасмурного дня,
и ложь, и правда, что-нибудь возьми,
что движет невеселыми людьми.
Так чувствуешь все чаще в сентябре,
что все мы приближаемся к поре
безмерной одинокости души,
когда дела все так же хороши,
когда все так же искренни слова
и помыслы, но прежние права,
которые ты выдумал в любви
к своим друзьям, -- зови их, не зови,
звони им -- начинают увядать,
и больше не отрадно увидать
в иной зиме такой знакомый след,
в знакомцах новых тот же вечный свет.
Ты облетаешь, дерево любви.
Моей не задевая головы,
слетают листья к замершей земле,
к моим ногам, раставленным во мгле.
Ты все шумишь и шум твой не ослаб,
но вижу я в твоих ветвях октябрь,
все кажется -- кого-то ты зовешь,
но с новою весной не оживешь.
Да, многое дала тебе любовь,
теперь вовеки не получишь вновь
такой же свет, хоть до смерти ищи
другую жизнь, как новый хлеб души.
mothlight
20.09.2010, 23:23
Август
Я не знаю что делать..
Я не знаю что делать, люди!
Помогите, а то мне плохо!
Что со мной теперь будет?
Моё сердце совсем оглохло.
И оглохло и совсем ослепло,
И в плену у другого сердца,
Моё сердце не видит света,
Очень крепко закрыта дверца.
То другое, моё не любит,
Но на волю пустить не хочет,
Что со мною теперь будет,
Моё сердце тоска точит.
Моё сердце в плену у другого,
Моё сердце и любит и плачет,
Оно хочет, что бы то, другое,
Полюбило и стало иначе.
Я не знаю что делать, люди!
Помогите, а то мне плохо!
Почему моё сердце любит?
Почему ему так одиноко?
Август 28 августа 2010
ночь выплакалась - дождь к утру утих...
из бликов и теней плетет узоры
рассвета тонкий луч...
и медлит стих,
на кончике пера зависнув, спорит
с сознанием...
банально: быть - не быть...
и хочется молчать, глаза потупив,
но мозг остаток ночи месит в ступе,
отчаянно пытаясь говорить...
Леди Хелен
Тридцать лет спустя.
Для чего я тащу эту ношу потерянных дней?
И откуда мне слышится вдруг запоздалое пенье?
Только время летит, точно стая шальных голубей,
Унося на крылах наши жизни, и смерть и рожденья.
Ты же помнишь мой ангел, как были с тобою близки?
Мы делили постель и одну на двоих сигарету —
А теперь, я с любовью целую седые виски,
Провожая с тобою, возможно, последнее лето.
И ты скажешь ,— «Родная, до смерти еще далеко».
Я отвечу, —« Конечно, у нас миллиарды мгновений».
И сцепив свои руки, ступая по лужам легко,
Мы вручим себя воле небес, не питая сомнений.
Посмотри, дорогой, — улетает сухая листва,
И пожухлые травы увяли, утратили силы.
Наши сны и мечты покрываются коркою льда,
И быть может, мы ходим с тобою по краю могилы.
Ну и что же, пускай мы вкусили и пряник, и кнут,
Эти слезы сквозь смех, мой любимый, ты тоже прости,
Мы сумеем, не тратя впустую последних минут,
Нашу искру в ладонях на жутком ветру пронести.
Светлана Борщенко
Эстонские деревья озабоченно
удерживают тусклые листы.
Эстонскою латынью у обочины
надписаны могильные кресты.
И облако седое, кропотливое
клубится и охватывает лес.
И чувство возникает сиротливое
к минувшему и будущему здесь.
Былое упоительней грядущего.
И прожитым уверенней дышу.
Ни облика, ни голоса петушьего
теперь уже в себе не нахожу.
И встреча со знакомым впечатлением,
когда я оборачиваюсь вспять,
так радостна, что вместе с удивлением
теряется желанье удивлять.
Ни ревности к грядущему, ни робости.
Лишь новым соответствием души --
рожок междугородного автобуса,
рыдающий в заоблачной тиши.
1962
Брёл по лесу раненый лось.
Расступались стволы вековые
Старых сосен, трухлявых берёз…
Наклонивши могучую выю,
Брёл по лесу раненый лось.
Разбивая броню из наста,
Шёл и плакал как человек –
А из раны падали часто
Капли клюквой на белый снег.
Разбегались в сугробах мыши:
Их пугал кровавый пунктир.
А по следу – упорно - хищник:
Браконьер; живодёр; вампир -
Ждёт, где лягут полтонны мяса…
Закурился дымком овраг…
И в мечтах фейерверком счастья –
Кипы мятых зелёных бумаг!
Лось измучен. Конец дороге.
Мутной плёнкой затянут глаз.
Подогнулись устало ноги,
И рога ткнулись в жёсткий наст.
Не спастись. Не уйти. Не выжить.
На ресницах – снег серебром.
Подошёл человек на лыжах,
Ткнул небрежно ружьём в ребро.
Потянул кисет из кармана,
Сплюнул смачно в кровавую грязь…
А за ним следили с вниманьем
Шесть голодных янтарных глаз.
Три бесшумные серые тени
Отделились от стылых берёз.
Волчья песнь зазвенела отмщеньем:
Тризна лютая в жгучий мороз.
Солнце село, устало и рыже.
Лес окутал закатный пожар.
Наступил на разбитую лыжу
Окровавленной лапой вожак…
Кира Шагрон
Улитка.
Я лютни струн хочу коснуться вновь
И нервы обнажить неловких пальцев,
Забывших ноты с Азбукою снов,
И откопать в шкафу пальто скитальца,
И по не хоженой ещё тропе
Вдруг ринуться искать Сильфийский замок,
И в каждом мильном - соляном! - столбе
Увидеть знак, что нет пути назад, мол,
Гадать по травам, по полету птиц,
По утренним росинкам на ладони,
Искать пути у ливня и зарниц,
Не ожидая вовсе лёгкой доли,
Переходя овраг, сесть на бревно:
Тут в сырости улитка притаилась, -
И улыбнувшись, здесь забыть пальто,
Впредь уповая лишь на божью милость...
Феофания Виталь
Пожалуйста, меня не обижай...
Пожалуйста, меня не обижай
Своими неразумными словами.
Мы многое не понимаем сами,
Поэтому ты промахи прощай.
Ну, что с того – не выключил я свет?
Конечно, непорядок и потеря.
Но я давно в твою любовь поверил
И в то, что ты защитник мой от бед.
Ты гнев свой усмири. Он ни к чему.
Тебя свои обиды одолели.
Вот если бы мы вовремя умели
Понять, что понуждает нас ко злу.
Да, милая, конечно, я не прав.
И свет здесь не причина для размолвки.
Ты мечешься в житейской мышеловке,
Возможность жить духовно мне отдав.
И я твой дар забрал,
Совсем не вспоминая,
Что в “нашем” “моего”
Всего одна вторая.
Илья Брускин
Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.
Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.
Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.
Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.
Р. Киплинг
Лиса Алиса
21.09.2010, 06:48
Доброе утро всем:)
******
Ночь убирает свои чёрно-белые клавиши.
Вкус пробуждения вяжет мне рот, словно жимолость.
Только глаза открываются – и наполняешься
чувством не близости даже, а нерасторжимости.
Только глаза –
всё ночные – кошачьи, оленьи:
сразу никак не отменишь ночные повадки.
Ночь остаётся в ключицах и в чашках коленей.
Надо идти. Быстрый кофе, кусок шоколадки.
Как же давно голова не кружилась на воздухе!
Солнце. Забор и пустырь. Холодок, неприкаянность.
Музыка ночи, её чёрно-белые отзвуки
нам не дают разойтись по домам, не пускают нас,
а подчиняют какому-то странному танцу.
Музыка –
мы, как слова, на неё положились
и, не прощаясь, по городу едем кататься,
чувствуя близость, а может быть, нерасторжимость.
© Copyright: Ника Невыразимова
Виртуальная любовь.
Что со мною, я не знаю.
Сердце камнем в омут вновь…
Ах, какая штука злая-
Виртуальная любовь.
На другом конце планеты
Я живу внутри борьба:
Кто ты? Как ты? С кем ты? Где ты?
Виртуальная судьба!
Нам в реальном этом мире
Не сойтись вовеки, нет!
Между мною и тобою,
Словно пропасть, ИНТЕРНЕТ.
Отчего же я страдаю,
Если долго нет вестей,
И тебя почти не зная,
Жду с надеждой новостей?
В толчее чужих проспектов
Осенит, как божья весть:
"Может быть ОН где-то рядом!
Может быть ОН где-то здесь!"
У компьютера упрямо
Каждый вечер жду письма…
Я с такой любовью стану
Виртуальная сама.
В фантастичном этом мире
Замечтаюсь и умру.
Виртуальные реальность…
БЕЗНАДЁГА ТОЧКА RU.
Надежда Игнатьева
Я думал - одиночество удача.
Я думал - одиночество удача,
Награда высшая потусторонних сил,
Как избавленье от чужого плача,
Как милость, о которой не просил.
Я понял - одиночество вершина,
И мнится мне, под ней погребена
Какая-то неясная причина,
Какая-то иная глубина.
Я знаю - одиночество стоглазо,
И сонм его полуприкрытых век
Следит непререкаемо, негласно
И целится, как будто человек.
Не бойся - это видимость напора,
И миражами нас не обмануть,
Змеится предпоследний путь
Тоской проигранного спора…
Александр Чумаков
Это осень.
Не сумею сказать больше, чем
Просто осень.
Небо в тон и цветная земля,
Мы уже овдовели летом,
Не успев обручиться зимой
На двоих, помолвленных ветром,
Сотни бегущих домой.
Много спешащих домой.
Я тону в желтолиственном сне
За окном, что желаемо мне,
Засыпающий парк.
И в пустой полутьме
Под знакомые звуки трамвая
На привычной осенней воде
Он устал говорить,
Он устал от себя,
Он устал от любви как мы все...
Это дождь.
Будет что переждать,
Если верить глазам, небольшой,
Позовет за собой,
Обернувшись слезой,
Не дождавшись, впрочем, ответа,
Так красиво умрет на стекле,
Отстучав последние ноты лета:
Так зачем я был нужен тебе
Это осень.
Не хочу говорить больше, как
Только осень.
Только вечер и старый трамвай.
Кто для нас перекрашивал клены,
Оставляя всем шанс на покой?
И вновь на пороге дома, где ты
Я повернулся домой
mothlight
21.09.2010, 08:00
Борис Пастернак
Белая ночь
Мне далекое время мерещится,
Дом на Стороне Петербургской.
Дочь степной небогатой помещицы,
Ты — на курсах, ты родом из Курска.
Ты — мила, у тебя есть поклонники.
Этой белой ночью мы оба,
Примостимся на твоем подоконнике,
Смотрим вниз с твоего небоскреба.
Фонари, точно бабочки газовые,
Утро тронуло первою дрожью.
То, что тихо тебе я рассказываю,
Так на спящие дали похоже.
Мы охвачены тою же самою
Оробелою верностью тайне,
Как раскинувшийся панорамою
Петербург за Невою бескрайней.
Там, вдали, под дремучим урочищам,
Этой ночью весеннею белой,
Соловьи славословьем грохочущим
Оглашают лесные пределы.
Ошалелое щелканье катится,
Голос маленькой птички летящей
Пробуждает восторг и сумятицу
В глубине очарованной чащи.
В те места босоногою странницей
Пробирается ночь вдоль забора,
И за ней с подоконника тянется
След подслушанного разговора.
В отголосках беседы услышанной
По садам, огороженным тесом,
Ветви яблоневые и вишневые
Одеваются цветом белесым.
И деревья, как призраки, белые
Высыпают толпой на дорогу,
Точно знаки прощальные делая
Белой ночи, видавшей так много.
mothlight
21.09.2010, 08:03
Борис Пастернак
Здесь прошелся загадки таинственный ноготь.
— Поздно, высплюсь, чем свет перечту и пойму.
А пока не разбудят, любимую трогать
Так, как мне, не дано никому.
Как я трогал тебя! Даже губ моих медью
Трогал так, как трагедией трогают зал.
Поцелуй был как лето. Он медлил и медлил,
Лишь потом разражалась гроза.
Пил, как птицы. Тянул до потери сознанья.
Звезды долго горлом текут в пищевод,
Соловьи же заводят глаза с содроганьем,
Осушая по капле ночной небосвод.
1918
mothlight
21.09.2010, 08:06
Борис Пастернак
Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проеме
Незадернутых гардин.
Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк маховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, — никого.
И опять зачертит иней,
И опять завертит мной
Прошлогоднее унынье
И дела зимы иной,
И опять кольнут доныне
Не отпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Но нежданно по портьере
Пробежит вторженья дрожь.
Тишину шагами меря,
Ты, как будущность, войдешь.
Ты появишься у двери
В чем-то белом, без причуд,
В чем-то впрямь из тех материй,
Из которых хлопья шьют.
1931
Жил на арене рыжий клоун,
Как будто счастьем нарисован!
Улыбкой, красками одежды
Дарил он радугу надежды:
И детворе, и людям взрослым.
С ним было сказочно и просто.
Сияли искорки – веснушки
На щёчках… Кепка на макушке
С махровым розовым помпоном,
Жилет в горошек, бант зелёный,
Штаны бордовые на лямке…
Портрет готов, хоть ставьте в рамку!
Весельем, зажигая зал,
Наш клоун небо рисовал…
Мелками синим, жёлтым, белым
Изображал, шутя, умело
И дождь грибной, и облака,
Что стали тучками, слегка,
И солнце - жарким жёлтым шаром -
Всем от души дарил - задаром…
Ольга Уваркина
Отремонтируйте мне душу
За символическую плату!...........
Кусаю губы, но не струшу....
Внаклад латунную заплату
На рваный край - грехи-прорехи
Стянув и ... отпуская с Богом
Туда, где по воде - без вехи,
Где белоснежным клином стерхи,
Где фальшь считается подлогом...
Отремонтируйте мне душу!.......
А заодно подправьте сердце.
Замка проржавленную дужку перепилите...
Там, за дверцей,
Быть может, все-таки осталось
По жмени веры и надежды,
Полпригоршни печали талой,
Улыбки контуры усталой
И пара крыльев - из одежды...
Перечитывая твоё письмо
Дорогая! Перечитывая твоё письмо, я лишний раз убеждаюсь, что орфография и ты – вещи несовместимые.
Я Вам пишу, чего же боле?
(«жу-шу», увы, не проходила в школе)
И голова крадёт у сердца строчки
(забыла ты над ё поставить точки)
Я не могу Вас не любить всецельно
(ах, что за слог! А «не» – пиши раздельно)
Как же могла я в Вас влюбиться так?
(как ты могла забыть про мягкий знак?)
У Вас теперь прошу я одного:
(прошу, не через «а» пиши, а «о»)
Не откажите выслушать мои слова.
(не откажу, хоть там не «о», а «а»)
Моя любовь умрёт меж этих стен
(достатчно и одного здесь "н")
Я обречённо буду ждать, дыша едва
(а здесь наоборот их нужно два)
Вы так слепы, и мысли Ваши узки
(но, моя радость, это ж не по-русски!)
Иль не волнует Вас моё признанье?
(скорее уж твоё правописанье)
Как я могла любить того, кто столь негибок!
(а здесь… подумать только, нет ошибок!)
В моей по-прежнему сумбурно голове
(а здесь зато их целых две)
Вы холодны, но я Вас не ревную
(здесь надо бы поставить запятую)
На этом я свою закончу строчку
(в конце которой надо ставить точку)
Серж Гинзбур
Вариации Алексея Толкачева
NorthWind
21.09.2010, 09:19
Увечье, помешательство, чахотка,
Падучая и бездна всяких зол,
Как части мира, я терплю вас кротко,
И даже в вас я таинство нашел.
Для тех, кто любит чудищ, все находка,
Иной среди зверей всю жизнь провел,
И как для закоснелых пьяниц - водка,
В гармонии мне дорог произвол.
Люблю я в мире скрип всемирных осей,
Крик коршуна на сумрачном откосе,
Дорог житейских рытвины и гать.
На всем своя - для взора - позолота.
Но мерзок сердцу облик идиота,
И глупости я не могу понять!
К. Бальмонт
Кредо
Болеть несбыточной мечтою
Терпеть бремя горьких утрат
Сгореть лихорадкой такою
Пропасть – там где пропасти рад
Любить – так порвались чтоб жилы
Любить – до нельзя, до беды
Хотеть – без ракеты, без крыльев
Достичь недоступной звезды
Вот моё кредо
За звёздами гнаться
Плевал я на шансы
На время плевал,
И на то, как опасны
Стремленья мои
Без раздумий, оглядки
Бессмертье продать
За песчинку златую любви
Кабы знать, суждено ли мне сбыться
Знаю лишь, что сердце зовёт
На лету синевою обрызгать
Города – вот моё
Ты гори, даже если сгорело
Ты гори – до нельзя, до беды
Чтоб достичь, на куски порвав тело,
Чтоб достичь недоступной звезды
Жак Брель
Перевел Алексей Толкачев
Сергей Морейно
Двое вдали
на ветру у моря
под мелким дождем
стынут, скукожившись;
капюшон выдает
женский образ на задворках
мультилингвальнейшего из сообществ.
Подойти, погреться
их выморочным теплом,
нежностью, хмурой,
как дружелюбие камня, изо дня
в день в штыки встречающего волну.
Корабли твоих снов
всю ночь плывут по венам,
развозя отравленный воздух.
Кабы не странный наклон деревьев,
могло бы присниться,
что море играет с берегом в «го» или «нарды»,
из одиноких ракушек выстраивая
сумеречное домино….
Кабы не птицы,
не барки, идущие на волнорез,
ведясь на чье-то окно.
Да, когда бы не птицы.
Янис Рокпелнис
конец, начало - раковины створки
нам нужно выжить между двух огней
не думая про жемчуг; в нашем море
он, знаешь, не растет; зато янтарь
не сын морской, а дрогнувшее время
ползет, ломая сосны под собой
нас осень заливает янтарем
зима выкусывает равнодушной пастью
и нужно выжить между двух огней
забыть про жемчуг; борозду свою
меж двух захлопнувшихся створок протянуть
не янтарем, не жемчугом - землею
перевод Сергея Морейно
Юрис Куннос
Я там не был. Могу отыскать на карте.
Конечно, там делают вина и цедят ракию.
Конечно, там в моде сиртаки под южными звездами яркими.
А вот хитонов не носят.
Я там не был. А там прожорливы козы.
Валуны там раскиданы словно игральные кости.
Там изумрудное море. Шоколадных и сливочных мотыльков
Расклеены пестрые марки.
Пять букв голубая аура.
Я там не был.
Нежатся на солнце моллюски и барки.
Да иногда виден парус.
P.S. Кто ищет, находит, Яники.
перевод Сергея Морейно
Под звездами, под тучами
Ты мчишься в дали зимние
Возьми меня в попутчики -
Печаль мою незримую.
И щедро и доверчиво
Тебя я буду радовать:
Полетно-долгим вечером
О нас с тобой рассказывать.
О комнате, увешанной
Картинами богатыми,
О городе заснеженном
За окнами закатными.
О мелочах подробностей
Великого значения,
О нашей школьной робости,
О нашей юной строгости,
О взрослости смущения.
Про радости горючие,
Навек неповторимые.
За все глаза разлучные,
За все закаты зимние,
Возьми меня в попутчики -
Печаль мою незримую!
И. ВОЛОБУЕВА
NorthWind
21.09.2010, 11:58
я кость от черной рижской кости
меня как Ригу можно гробить
хоть сотни листьев и колосьев
сплетаются в моей утробе
я с башнями сравняюсь в росте
и конурой расплющен буду
я кость от черной рижской кости
я злость от черной рижской злости
не вырван с мясом ниоткуда
Янис Рокпелнис
mothlight
21.09.2010, 11:58
К. Бальмонт
Снежинка
Светло-пушистая,
Снежинка белая,
Какая чистая,
Какая смелая!
Дорогой бурною
Легко проносится,
Не в высь лазурную,
На землю просится.
Лазурь чудесную
Она покинула,
Себя в безвестную
Страну низринула.
В лучах блистающих
Скользит, умелая,
Средь хлопьев тающих
Сохранно-белая.
Под ветром веющим
Дрожит, взметается,
На нем, лелеющем,
Светло качается.
Его качелями
Она утешена,
С его метелями
Крутится бешено.
Но вот кончается
Дорога дальняя,
Земли касается,
Звезда кристальная.
Лежит пушистая,
Снежинка смелая.
Какая чистая,
Какая белая!
Из книги "Только любовь" Семицветник, 1903
mothlight
21.09.2010, 12:01
* * *
О, женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!
Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,
Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,
Для прихоти твоей я душу погублю,
Все, все возьми себе - за взгляд очей прекрасных,
За слово лживое, что истины нежней,
За сладкую тоску восторженных мучений!
Ты, море странных снов, и звуков, и огней!
Ты, друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!
К. Бальмонт
mothlight
21.09.2010, 13:34
Анна Ахматова
* * *
Приходи на меня посмотреть.
Приходи. Я живая. Мне больно.
Этих рук никому не согреть,
Эти губы сказали: "Довольно!"
Каждый вечер подносят к окну
Мое кресло. Я вижу дороги.
О, тебя ли, тебя ль упрекну
За последнюю горечь тревоги!
Не боюсь на земле ничего,
В задыханьях тяжелых бледнея.
Только ночи страшны оттого,
Что глаза твои вижу во сне я.
<1912>
Княжна Мэри
21.09.2010, 15:35
В горах Сицилии, в монастыре забытом,
По храму темному, по выщербленным плитам,
В разрушенный алтарь пастух меня привел,
И увидал я там: стоит нагой престол,
А перед ним, в пыли, могильно-золотая,
Давно потухшая, давным-давно пустая,
Лежит кадильница - вся черная внутри
От угля и смолы, пылавших в ней когда-то...
Ты, сердце, полное огня и аромата,
Не забывай о ней. До черноты сгори.
Сию минуточку, сию
Минуточку - сквозь кисею,
Сквозь кисею дождя и снега
Проникну - и конец забега,
И оборвётся жизнь сия.
Но так воздушна кисея,
Но так она меня ласкает
И от себя не отпускает,
Что я шепчу ей: "Не уйду,
Зачем идти на поводу
У времени? Не лучше ль сдаться
На ласку и навек остаться".
Лариса Миллер
осень
глаза мои кто-то заводит в хлев
и доит
осень
алой дробью рябина
целит парню пониже спины
а тот вспархивает птицам вдогон
унося лук и стрелы
осень
под каждым деревом в продаже грусть
за красные жетончики листьев
и вдруг продавцы косяком
снимаются с места
осень осень
вот мое время
когда ангелы сватают бабу-ягу
и их черно-белые дети
купаются в первом снегу.
перевод Сергея Морейнo
Среди сплошного дежа вю
Несозидательно живю.
(Здесь буква "ю" стоит для складу,
И исправлять её не надо.)
Уж вроде всё видали мы,
Сердца пылали и умы,
И щёки иногда пылали...
Чего мы только не видали.
Мы не видали ничего,
За исключеньем одного
Себя любимого, родного -
Что так не ново, так не ново.
Лариса Миллер
БЕАТРИЧЕ
Говорят, Беатриче была горожанка,
Некрасивая, толстая, злая.
Но упала любовь на сурового Данта,
Как на камень серьга золотая.
Он ее подобрал. И рассматривал долго,
И смотрел, и держал на ладони.
И забрал навсегда. И запел от восторга
О своей некрасивой мадонне.
А она, несмотря на свою неученость,
Вдруг расслышала в кухонном гаме
Тайный зов. И узнала свою обреченность.
И надела набор с жемчугами.
И, свою обреченность почувствовав скромно,
Хорошела, худела, бледнела,
Обрела розоватую матовость, словно
Мертвый жемчуг близ теплого тела.
Он же издали сетовал на безответность
И не знал, озаренный веками,
Каково было ей, обреченной на вечность,
Спорить в лавочках с зеленщиками.
В шумном доме орали драчливые дети,
Слуги бегали, хлопали двери.
Но они были двое. Не нужен был третий
Этой женщине и Алигьери.
Давид Самойлов
Рок приходит не с грохотом и громом,
А так: падает снег,
Лампы горят. К дому
Подошел человек.
Длинной искрой звонок вспыхнул.
Взошел, вскинул глаза.
В доме совсем тихо.
И горят образа.
Марина Цветаева
16 ноября 1916
Города, Похожие-Не-На-Нас
Ночью бредовой случайно узнали мы –
Есть города, где Не-Может-Не-Быть-Зимы
Вот и отправились я и, конечно, ты
В Северный город Непрошеной-Пустоты
Вышли из леса под звуки чужих речей
Город был Словно-Ручной-Но-Уже-Ничей
Кто-то здесь пел, ну а кто-то читал стихи
В Северном городе Слышащих-Но-Глухих
Через неделю отправились дальше мы
В Западный город Заснеженной-Не-Зимы
Кто-то расценивал Мир в ширину стопы
В Западном городе Видящих-Но-Слепых
Дней через десять отправились мы домой
Город Восточный был Мой-Но-Уже-НЕ-МОЙ
Вот и дошли вроде Мы-Но-УжеНе-Мы
В город Кричащих-Без-Умолку-Но-Немых
Мне вдруг подумалось (так же, как в прошлый раз)
Есть города, Так-Похожие-Не-На-Нас
Так что хватайся за кисть и испорть холсты
Городом, Где-Никогда_Не-Родишься-Ты
Саша Бес
ОТРАЖЕНИЯ
Дул оркестрик из семи бродяг
Всею медью желтизны осенней
В медь листвы, внизу, над желтой Сеной,
Окунувшейся в прозрачный лак, —
Город, в трех раструбах отражаясь,
То в валторне, то в трубе вращаясь,
В медных горлах спрятаться спешил.
Разворачиваясь в трех воронках,
Три Парижа разлетались звонко,
И плясал над чертом Сен-Мишель!
Так плясали троицей латунной
Геликон, валторна и труба,
Что почти не слышны были струны
И неопытной, и слишком юной
Скрипки.
Так была она слаба.
А кларнет хихикал из Брассанса,
Бeкала валторна, как баран,
И двусмысленностями бросался
Непристойно алый барабан,
Но аккордеон взрывался Брелем —
И опять раструбами горели
Блики на танцующей трубе,
В отраженьях искажался кто-то,
Но узор балконов был — как ноты,
Вызов посылавшие судьбе:
Так цвета играют ветром. Так
День домам расписывает спины,
Так звучит листва, уткнувшись в стены,
И на нижней набережной Сены
Тот оркестрик из семи бродяг…
А когда каштаны отзвучали
И остались черным голяком
(Будто бы мундиры их украли!) —
Осень, скручиваясь по спирали,
Вся втянулась в медный геликон…
Бертольт Брехт
СОЖЖЕНИЕ КНИГ*
После приказа властей о публичном сожжении
Книг вредного содержания,
Когда повсеместно понукали волов, тащивших
Телеги с книгами на костер,
Один гонимый автор, один из самых лучших,
Штудируя список сожженых, внезапно
Ужаснулся, обнаружив, что его книги
Забыты. Он поспешил к письменному столу,
Окрыленный гневом, и написал письмо власть имущим.
"Сожгите меня! - писало его крылатое перо.-
Сожгите меня!
Не пропускайте меня! Не делайте этого! Разве я
Не писал в своих книгах только правду? А вы
Обращаетесь со мной как со лжецом.
Я приказываю вам:
"Сожгите меня!"
* Стихотворение написано под впечатлением открытого
письма писателя Оскара Мария Графа в связи с публичным
сожжением книг гитлеровцами 10 мая 1933 года.
Перевод Б. Слуцкого
mothlight
21.09.2010, 18:24
* * *
Чем отличаюсь я от женщины с цветком,
от девочки, которая смеется,
которая играет перстеньком,
а перстенек ей в руки не дается?
Я отличаюсь комнатой с обоями,
где так сижу я на исходе дня
и женщина с манжетами собольими
надменный взгляд отводит от меня.
Как я жалею взгляд ее надменный,
и я боюсь, боюсь ее спугнуть,
когда она над пепельницей медной
склоняется, чтоб пепел отряхнуть.
О, Господи, как я ее жалею,
плечо ее, понурое плечо,
и беленькую тоненькую шею,
которой так под мехом горячо!
И я боюсь, что вдруг она заплачет,
что губы ее страшно закричат,
что руки в рукава она запрячет
и бусинки по полу застучат...
1950-е
Белла Ахмадулина.
mothlight
21.09.2010, 18:29
* * *
Из глубины моих невзгод
молюсь о милом человеке.
Пусть будет счастлив в этот год,
и в следующий, и вовеки.
Я, не сумевшая постичь
простого таинства удачи,
беду к нему не допустить
стараюсь так или иначе.
И не на радость же себе,
загородив его плечами,
ему и всей его семье
желаю миновать печали.
Пусть будет счастлив и богат.
Под бременем наград высоких
пусть подымает свой бокал
во здравие гостей веселых,
не ведая, как наугад
я билась головою оземь,
молясь о нем — средь неудач,
мне отведенных в эту осень.
1960-1961
Белла Ахмадулина.
Прекрасные стихи
Прекрасные стихи, прекрасные слова
Сирени аромат, весенний вечер,
И синие глаза, сводили так с ума,
Когда читал, стихи ты мне при встрече.
Прекрасные стихи, прекрасные слова,
Как музыка любви тревожат душу,
Так хочется любить, чтоб кругом голова,
Читать, читать, а еще лучше слушать.
Алешина Людмила
Божья коровка полети на небо
Я, пройдусь босиком, по росистым лугам,
И в ромашковом поле растаю,
За такие мгновенья, я душу отдам,
И за маленький рай, всех прощаю,
Упаду на цветущий ковер, все забыв.
В синеве, облака проплывают,
И душистые травы, цветов полевых,
Снова в детство меня возвращают,
И в блаженной истоме, жужжание пчел,
Мотыльков незатейливый танец,
И на крылышках божьей коровки узор,
Как на детском моем сарафане.
Словно слышу я голос далекий в тиши,
Где, из детства мальчишка упрямец,
Мне читает, читает как прежде стихи,
Те, которые помним на память,
Божья коровка полети на небо…….
Алешина Людмила
NorthWind
21.09.2010, 18:45
Ветер как ветер
Несет нас опять по новому кругу
Чартерных рейсов
Стаи людей направляются к югу
Мы ведь тоже хотели
На солнце взлететь прямо так из нашей постели
Я держал твою руку
Когда ты мне сказала, что это
Еще один фильм про разлуку
И я кричу – остановите пленку
Это кино я уже смотрел
Эй, режиссер заканчивай съемку
А он смеется в объектив как в прицел
Ещё один фильм про разлуку…
Последние титры
Ты уехала к морю, а я в холодные горы
Обнялись на прощание
И стукнулись сумки на фоне молчания
Нам так жалко свободы
Мы с тобою одной и той же породы
Да, мы слишком похожи
Значит, выберут нас на роли
Совершенно случайных прохожих
И я кричу – остановите пленку
Это кино я уже смотрел
Эй, режиссер заканчивай съемку
А он смеется в объектив как в прицел
Автора не знаю, не нашел. Это перевод текста знаковой песни группы Brainstorm. Был на концерте 2-го сентября. !!! Больше.
Среди множества слов найду верные,
Чтоб с тобой говорить.
Расскажу о том, во что верю я,
Расскажу, что боюсь любить.
Среди множества слов найду нежные,
Чтоб спросить обо всем,
Не задев твою боль прежнюю,
Обернув ее для тебя сном.
Среди слов ты найди нужные,
Чтобы я не ушла,
Чтоб слова твои легким кружевом,
А не цепью, держали меня.
Среди слов ты найди точные,
Чтобы верила я,
Что не станешь случайной строчкою,
Что ты – новая повесть моя.
Амелина Елена
КОГДА-НИБУДЬ
Заря владеет небом…
Когда-нибудь мой взгляд
Умчаться сможет за восходом ввысь.
И станет легким следом
Когда-нибудь в твоей душе моя,
Воспоминанья превращая в бриз.
Когда-нибудь я стану не чужой?
Когда-нибудь я даже не уйду,
Чтобы потом вернуться снова.
Когда-нибудь я обрету покой,
Сиянье неба удержав в ладони…
Когда-нибудь я стану не чужой!
Как жаль, что лишь когда-нибудь
Свободной станет моя воля,
Мечту увидев в отраженьях грез.
Позволит наконец уснуть
Сном безмятежным прошлой боли
Слепящий жемчуг моих слез.
Когда-нибудь совсем другой
Мир станет этим миром,
Пройдя через свое затменье.
Когда-нибудь меня с собой
Мир этот позовет, простив сомненье.
Когда-нибудь я стану не чужой…
Амелина Елена
***
Хочется сделать шаг, и второй, и третий,
и побежать, лететь как стрела из лука.
Если ты в этом мире меня не встретил,
значит, я стала звуком…
Значит, я стала чайкой в объятьях шторма,
кошкой, что лезет к Богу по тонким шторам,
девочкой, что когда-то учила идиш,
чтобы не помнить горя.
Если ты в этом небе меня не видишь,
значит, я стала морем…
Значит, мой сон – глубокий и бесконечный,
значит, я стала чем-то великим, коли
ты каждый вечер просишь со мною встречи,
значит, я стала болью.
Значит, я стала сотнею острых лезвий,
чтобы чужие люди ко мне не лезли,
значит, я стала линией на ладони,
линией одиночеств.
Если ты этим утром меня не понял,
значит, я стала ночью…
Значит, я стала тёмной и непроглядной,
песней, не переписанной, не допетой.
Если ты вдруг захочешь остаться рядом,
значит, я стала светом.
Кристина Эбауэр
***
…кажется, день перелёта близится к югу…
(с) lamakaba
Ты можешь не плакать, я выучил слово «прости»,
и день перелёта, похоже, приблизился к югу.
Мы стали противны друзьям и, возможно, друг другу,
пытаясь прорваться сквозь прочный небесный настил,
сквозь пыль городов проползти…
Ты можешь не плакать, я больше не буду с тобой,
не буду кричать и искать тебя всюду глазами.
Я сам для себя наилучшее из наказаний,
я верю, и льется мелодией вечная боль,
как будто играет гобой,
как будто бы месяц стучит головой в тамбурин,
как будто бы звезды все разом схватились за флейты
и дождь-провокатор вдруг понял, что, сколько ни лей ты,
никак не зальешь, не потушишь огонь, что внутри,
то, видимо, сердце горит.
Ты можешь не плакать, твой юг за ближайшим углом,
за тем поворотом, в покое соседней квартиры.
Дорога отмечена звездами, словно пунктиром –
никак не заблудишься, нынче ночами светло.
И всё-таки мне повезло,
что ты где-то есть, хоть в каком-то из этих миров,
как прежде прекрасна в любом из известных обличий.
Ты можешь не плакать, поверь мне, всё будет отлично,
в тебя обязательно влюбится принц ли, король…
…а я буду плакать порой
надрывно, по-птичьи…
Вместо тебя...
Кристина Эбауэр
ЛИМОННАЯ НОЧЬ
Луна стоит на капитанской вахте,
На триста верст рассыпался прибой.
И словно белая трепещущая яхта
Уходит женщина, любимая тобой.
Мне нужен сон глубокого наплыва
Мне нужен ритм высокой чистоты.
Сегодня звезды сини, словно сливы,
Такие звезды выдумала ты.
Лимон разрезанный
на лунный свет походит.
Таких ночей
светлей и тише нет,
Тревожные созвездья
пароходов
Проносятся
в лимонной тишине.
Телеграфируйте в пространство,
дорогая,
Что бриз и рейс
вас сделали добрей.
И я рванусь
за вами, содрогаясь,
Как черный истребитель
в серебре.
Вл.Луговской
1928
Возраст
Время избавит меня от слез, прибавит глазам морщин,
Все, что мной делалось не всерьез – делалось для мужчин,
Все, что мной тратилось напоказ – тратилось просто так.
Гордость избавит от лишних фраз, с ними – от лишних драк.
Солнечный круг в ширину виска, сердце размером в шар,
Все, что мной пелось издалека – пелось за гонорар,
Все, что заплачено от души – все, как всегда, при мне.
Трезвость избавит от лишней лжи, повод не даст к войне.
Если до берега в два рывка, я предпочту мосты.
Все, кто мне нужен наверняка – все перешли на ты.
Все, кому я не дала расчет – выжмут с меня пробег.
Жизнь отнимает за счастье год.
И прибавляет век.
Евгения Багмуцкая
***
Если так тебе, конечно, хочется…
Если так тебе, конечно, хочется –
Можешь называть меня любимою,
Расплываться похвалами винными,
И душить объятиями точными…
Можешь раздевать меня – чуть медленно,
Прижимать запястиями к простыни,
Можешь наполнять бокалы звездами,
Растекаться страстью откровенною…
Можешь мне шептать – пусть непристойности,
Мочку уха – ласково прикусывать,
Можешь мои волосы запутывать –
И блуждать в любовной невесомости –
Если так тебе, конечно, хочется….
Но когда закончатся признания,
Отпусти во сне мое дыхание
И позволь мне просто одиночество…
Мне его безумно,
страшно хочется.....
Евгения Багмуцкая
blagoroden_don
21.09.2010, 19:29
Где нелегкий хлеб влажен и ноздреват,
и поверхность грузного винограда
матова, словно зеленоглазый агат
нешлифованный, где ждать ничего не надо
от короткой воды и долгого камня, где луч
(света росток) по-детски легко так
рвется к земле - не яростен ли, не колюч
ли закат на обрыве жизни? Скорее кроток.
Я тебя люблю. И слова, впотьмах
недосказанные, остаются живы,
как в тосканских сумерках, на холмах
перекличка яблони и оливы.
blagoroden_don
21.09.2010, 19:30
Сквозь ропот автострад, дым – пригородный, смутный,
чахоточные пустыри,
надтреснутые дни, украденные утра,
сквозь слезы Эммы Бовари –
нестись бог весть куда, над ивой и осиной;
тем и огромен тот полет,
что воздух кованый с ржавеющею силой
сопротивляется, поет
о том, что лес озябший свежевымыт,
надкрылья – уголья, свобода – легкий труд,
что всё в конце концов отыщут и отнимут,
и вряд ли отдадут,
пространство – рукопись, и время – только слово,
и нелюбовь - полынное вино,
а все-таки лететь, и не дано иного,
иного не дано
***
свет истерзанно падает на подоконники в зале,
серые от нагромадившейся на них пыли.
-скажите, если вы так меня хорошо знали,
то почему не любили?
что примечательно, в жар и в стужу
ходят по небу белые корабли.
-скажите, если вы поняли мою душу,
то почему не спасли?
Екатерина Янишевская
Как некстати, поверишь ли, осень у нас холодна!
Все ужасней обломки - насмешка седого прилива.
И не вычерпать весь океан до туманного дна,
Обнажив расстоянье, что посуху преодолимо.
Чем похвастать? Уловом? Но скуден и жалок улов.
Ни салаки, ни хищных тунцов, ни сельдей, ни макрели.
Нынче волны да ветер играют обрывками слов -
Расплываются строчки, и письма твои отсырели.
Может, вахтенный твой встрепенется и крикнет: "Земля!..",
Может, ахнет соседский мальчишка: "Вернулись! Встречайте!" -
Только вряд ли, майн либер, ведь крысы бегут с корабля,
А пустынную пристань лишь я охраняю, да чайки.
Эти чайки простуженным горлом тревожат рассвет -
И рассвет наступает, туманом и плесенью тронут.
О, мы встретимся - там, в том краю, через тысячу лет, -
Где отец мой играет на дудке, а крысы не тонут
Ольга Родионова
Ты болеешь придуманной кем-то тоской.
Я твоя… в лабиринтах реальности…
Прикасаюсь к тебе чуть помятой душой
Без каких-то нелепых банальностей…
Я ревниво ловлю восхищенье мужчин,
Что в ногах у тебя… в ожидании…
Ты вкуснее… ты слаще… изысканных вин…
Роковая… как чьё-то желание…
Ускользаешь… бежишь… и смеясь на ходу,
Оставляешь следы на поверхности
Всех моих «для чего?». И как в прошлом году
Отрицаешь налёт неизбежности…
Мне уютно быть той, для которой ты вновь
Нарисуешь сердечко на скатерти.
Я стрелою лечу в океан твоих слов,
Потому что тебе это нравится…
Я болею придуманной нами весной…
Ты моя! И метлою – случайности!
Я прошу: постоянно будь рядом…со мной…
Моей самой излюбленной важностью…
© Copyright: Узнаваемая
Ты мне сказала:
«Ночью
Тебя я видела с другой!
Снилось:
на тонкой ноте
в печке гудел огонь.
Снилось, что пахло гарью.
Снилось, метель мела,
Снилось,
что та — другая —
тебя у метро ждала.
И это было началом
и приближеньем конца.
Я где-то ее встречала —
жаль, не помню лица.
Я даже тебя
не помню,
Помню,
что это — ты...
Медленно и небольно
падал снег с высоты,
Сугробы росли неизбежно
возле холодной скамьи.
Мне снилась
твоя усмешка.
Снились слезы мои...
Другая
сидела рядом.
Были щеки бледны...
Если все это — неправда,
Зачем тогда снятся сны?!
Зачем мне —
скажи на милость —
знать запах
ее волос?..»
А мне ничего не снилось.
Мне просто
не спалось...
Роберт Рождественский
У женщины должен быть лунный характер,
И чтобы в ней вечно сквозила весна,
Манящая с нею кататься на яхте -
Качели солёно-зелёного сна...
И ревность должна её быть невесомой,
И верность должна её быть как гранит.
О, к ласковой, чуткой, влекуще-влекомой
Мужчина всегда интерес сохранит!
За женственность будет любить голубую,
За жёлтые, синие солнышки глаз.
Ах, можно ли женщину бросить такую,
Которая всячески радует вас?!
Игорь Северянин
ЕДИНСТВЕННОМУ
Вновь черпаю любви
Изысканную нежность
Из верности Твоей Души,
Из голоса, что шепчет о любви,
Из шелеста листвы березы
Из шепота волны,
Ласкающей мне стопы
Из берега, что нежностью песка,
Скрывает так заботливо любя,
Мой шаг, что шагу Твоему
Вновь вторит…
Охапкой черпаю любви
Изысканные волны
Из нежности луча,
Идущего от Солнца,
Из влажной нежности Луны,
Из покрывала звезд и,
Млечною дорогой,
Пройдя все бури, роли и тревоги,
Я неминуемо иду к Тебе.
Анонделья Ирина
Горит свеча. Ложатся карты.
Смущенных глаз не подниму.
Прижму, как мальчик древней Спарты,
Лисицу к сердцу моему.
Меж черных пик девяткой красной,
Упавшей дерзко с высоты,
Как запоздало, как напрасно
Моей судьбе предсказан ты!
На краткий миг, на миг единый
Скрестились карты два пути.
А путь наш длинный, длинный, длинный,
И жизнь торопит нас идти.
Чуть запылав, остынут угли,
И стороной пройдет гроза...
Зачем же веще, как хоругви,
Четыре падают туза?
НАТАЛИЯ КРАНДИЕВСКАЯ-ТОЛСТАЯ (1888 - 1963)
НА РАССВЕТЕ.
Купчиха-ночь
в подушках – облаках
Разнежилась,
туманами укрылась...
Кто обвинил тебя во всех грехах?
Она глаза открыла с томным «ах!»
И в сон волшебный снова погрузилась.
Лентяйка-ночь, а что тебе приснилось?
Пока витая теплится свеча,
Раскрыв по-детски пухлые ладошки,
Она проспит
до первого луча,
До тех шагов, которыми, урча,
Крадется день, пугливый, словно кошка.
Крадется день, смешлив и долговяз,
И прямо в спальню -
дерзкий и нахальный...
Так кто в грехах по горлышко увяз?
На ветках небо держит старый вяз
И не спускает с окон листьев-глаз:
«Бедняга – ночь, а день – такой охальник!»
Антонова Лариса
Надеть бы шапку-невидимку
И через жизнь пройти бы так!
Не тронут люди нелюдимку,
Ведь ей никто ни друг, ни враг.
Ведет раздумье и раздолье
Ее в скитаньях далеко.
Неуязвимо сердце болью,
Глаза раскрыты широко.
И есть ли что мудрее, люди, —
Так, молча, пронести в тиши
На приговор последних судей
Неискаженный лик души!
НАТАЛИЯ КРАНДИЕВСКАЯ-ТОЛСТАЯ
Я потерял спички. Коробок потерял, говорю.
Потерял ощущение бренности, гибельности бытия,
Наглый, словно сорняк, стою на мокром ветру,
Счастье, как ты велико. Куда мне спрятать тебя?
Нет ощущенья холода, слякоти. Пелена
Ветра, тумана и снега не настигает меня.
Что-то крошится в ладонях. Кажется, это зима:
бесится, но не слышна, будто в немом кино.
Не принимаю к сердцу. Не научусь принимать.
Очень хочу принять, но сердце как тот щенок
Глупо сидит в углу, в лужице на полу.
То он полижет живот, то он почешет скулу.
Сердце, где ты и что ты? Ты что же, вовсе нигде?
Не знаю твое биенье, не чувствую тяжесть твою.
Господи строгий Боже, как же ты не доглядел,
Что я стою, улыбаясь. Даже, что просто стою.
Нет ощущения времени. Теплый, безумный, живой -
вижу сплошное счастье. Куда мне столько его.
Стыло, я знаю, стыло. Я знаю и не могу
Впустить в себя хоть на атом черную синеву -
гарью пропахший вечер - город в грязном снегу -
гибельность этого сердца - этого ветра звук.
Я не умею больше не миловать, не корить.
Что мне просить у Бога. Разве что прикурить.
Захар Прилепин
Если в электричке
сидя друг напротив друга
мы прижмемся к обмороженному стеклу щеками
и
постараемся соединить губы
то на стекле останется бабочка
а
на наших щеках рисунок пальцев всех
желавших узнать куда едем.
***
Захар Прилепин
Все давным-давно просрочено,
Пропито давным-давно,
Градом бито, червем точено,
Светом звездным сожжено.
Все давным-давно раздарено,
Выменено на гроши,
Выкрадено, разбазарено,
Брошено на дно души.
Все законы непреложные
Твердо знает нищета:
Каждая надежда — ложная,
Каждая любовь — не та...
Только смутное томление,
Темные, в бреду, слова,
Темный сон о пробуждении...
И на самом дне падения
Ожиданье торжества.
Владимир Смоленский
Так просто – нервно-суматошно
Подарки клянча у судьбы,
Не замечать, что где-то в прошлом
Исчезла жизнь. Осталось быть:
Отсечь свой мир квадратом рамы
От круговерти городской
И душу рвать себе до шрамов
Дешевым пойлом и тоской.
А позже, чтоб совсем не спиться,
Хандрою скуку разбавлять,
Лелея жалкую синицу,
Пустив на мясо журавля.
Привычно не любить богатых,
Желая стать одним из них,
Превозносить витиевато
Стервозных постаревших нимф,
Смотреть униженно-убого,
Как плещут пафос через край
Народноизбранные "боги",
Всем обещающие рай.
И свято ждать, что всё изменят
Молитвы робкие слова…
Да только свет в конце тоннеля –
Не рай, а вспышка из ствола.
Работа, дом, заначки премий,
Одет, в тепле и вроде сыт…
Перетекает плавно время
В тягучий однотонный быт.
Так с каждым прожитым рассветом
Дряхлеют души и тела.
…И липкой приторной конфетой –
Наш обывательский стил-лайф...
© Copyright: Елена Кораблева, 2010
А ты знаешь, мне все надоело!
Я сегодня проснулся другим:
Я твое обнаженное тело
Не отдам ни своим, ни чужим!
Я твою белоснежную душу
Не позволю забрать никому –
Я мечом своим стены разрушу,
Чтоб тобою владеть одному.
На щите, что одену на плечи,
Нарисую два белых крыла –
А ты вышла ко мне бы навстречу?
А у всех на виду б обняла?
Я оставлю пустые сомненья,
Я повергну соперников в прах,
Лишь затем, чтоб на долю мгновенья
Отразиться в любимых глазах!
Будет скалиться щелью забрало,
Будет меч мой двуручный звенеть –
Я хочу, чтоб ты, милая, знала:
Мне ни жить без тебя, ни лететь!
Я прорвусь сквозь сплошные кордоны,
Я засады сомну на пути,
Чтоб бровей твоих тонких изломы
В темноте мог губами найти.
Я ворвусь, весь в пыли и надеждах,
Пред тобой на колени паду,
И тебя, на твоих же одеждах,
Навсегда и у всех украду...
Сказоч-Ник
blagoroden_don
21.09.2010, 21:09
Мушиный танец звезд, на все, на все похожий.
Безумная шумит сухих небес трава.
И духа серебро во мне покрыто кожей
несеребра.
На отмели времен, прижавшись к человеку,
вселенная молчит, не кратная семи,
а кратная его отчаянному бегу
вдоль смерти искони.
Мы все еще бежим в продолговатом дыме
дыханья своего по мякоти земной
и падаем в нее такими молодыми,
что просто - божемой.
Нас облегает снег, нас обретают воды,
чужая память нас волочит по земле,
мы падаем в костры невидимой свободы
и ползаем в золе.
Нас настигает жизнь, когда мы умираем,
и взглядом, и рукой мы раздвигаем смерть
и смотрим на себя, и безупречно таем,
и продолжаем петь.
И рушится трава, и птицы исчезают,
и дети голосят, и рушится трава,
и духа серебро торжественно пылает
в тисках несеребра.
В тебя влюбиться по стихам –
Придумать голос и улыбку,
Твои поступки (без греха),
Твои решенья (без ошибки),
Придумать всё - глаза и рост,
Твой дом, друзей, твою работу,
Походку, жесты, цвет волос
И повседневные заботы…
Самозабвенно, не спеша,
Продумать всё – от «А» до точки.
Придумать тело. А душа –
В любой тобой прожИтой строчке…
© Copyright: Елена Кораблева, 2007
mothlight
21.09.2010, 21:27
Кристина Эбауэр
Моя подруга
Я в этой жизни почти разбился, ну, вроде, умер, не досмотрев.
Моя подруга всё нижет бисер, а вместо нитей обычный нерв.
Слегка рыдая, слегка печальна, моя подруга ложится спать,
оставив слёзы в сервизе чайном, оставив боли в салоне-спа.
Моя подруга готовит кашу, в стакане водка, а сверху хлеб:
помянем жизни уже не наши, ведь мы живые, и мы в тепле.
Я в этой жизни чуть-чуть жестокий, внушаю людям, что дело в них:
помучай стольких, порадуй стольких – и в этой спешке проходят дни.
А жить-то надо! А есть-то надо! Слепая в теле сидит тоска.
Терпи, подруга, такого гада, терпи, родная, не отпускай!
И так достало кричать «Спаси нас!», как будто кто-то готов помочь.
А здесь не счастье, а так – трясина. А здесь не город, а так – Goose Crotch.
Немного грубый я, извините, и не привыкший к обилью рюш,
а в этой жизни я просто нытик и то, что думаю, говорю.
Разглажу нервы, смотаю жилы, скручу сознанье в тугой комок…
а так-то живы, конечно, живы, но я немного от боли взмок.
Моя подруга (ну, дура дурой!) вставляет фото в пустой альбом,
смеется, плачет и смотрит хмуро, потом стучится о стенку лбом.
Порою может сплясать цыганку и на гармони порвать меха,
а то хоронит мои останки в своих сопливых пустых стихах.
Записки Богу, свои тетради везде отыщет, куда ни кинь.
Моя подруга чего-то ради влюбилась в холод и сквозняки.
Тихонько курит, в тени скрываясь, а я-то вижу, что всё в дыму!
Моя подруга, почти живая, молчит из страха, что не пойму…
Я в прошлой жизни был смел и весел, бросался с вышек, курил траву.
Я в прошлой жизни накуролесил и в этой точно не проживу.
Моя подруга (смешная, право) всё верит в сказки, как в десять лет!
А мы привыкли в отбросах плавать и зарываться навек в земле.
И я пропащий, и я зависим от грязных денег, от низких дум….
Моя подруга всё нижет бисер и ждёт, наверно, когда уйду.
Лиса Алиса
21.09.2010, 21:31
гранатовое
у меня есть гранатовое колечко
и браслет из тёмного янтаря.
череда обидных осечек
тянется с прошлого сентября.
я всё чаще пишу о тебе,
всё реже – о вечном,
думаю, зря.
пора писать о войнах и гениях,
об антигонах, об ифигениях,
об остановивших мгновение,
о претерпевших гонения,
о путешествиях в дальние страны,
а не о том, как в сердечной ране
начинается загноение.
но на тебя потрачена уйма времени;
голоса, крови, слов – и того больше.
мне бы в америку, ногу в стремя,
взгляд исподлобья, губную гармошку,
но я из другого племени:
мелких, но дьявольски гордых
сошек.
в свете тебя любой гость не прошен,
любой жребий брошен:
говорить о хорошем, молчать о прошлом,
а сердце горит огнём,
красным гранатом, оранжевым янтарём.
душа обрела дар речи и учит ругань.
так что если я всё-таки тронусь умом,
это тоже будет всецело твоя
заслуга.
© Copyright: Ксения Желудова
Баллада о небесном притяжении
"Я конквистадор в панцире железном"
Н.Гумилев
У полночи бывает время Ч
Стихает все - звонки, соседи, дети.
Спадает снег - один на целом свете.
Болтаются в несолнечном луче
Какие-то нескромные детали -
Белье, былье, куски, огрызки фраз.
Я у окна сижу. В который раз
Прельщают глаз невиданные дали.
Спадает снег на мокрые пути,
На ржавые вчерашние вагоны.
Фонарные унылые колонны
Стремятся вдаль стоически светить
Попутчикам, ворам, проводникам,
Начальникам стремительных составов.
Железный скрип изношенных суставов
Со стоном откликается гудкам.
Мелькают вдоль и улетают в даль
Холодные пустые полустанки.
Стоят станки, как сталинские танки
В разбитых корпусах. Моя медаль
Светло горит в бессон-бездонной сини.
Метели незаметно замели
Следы людей на ломтиках земли.
Все стекла заволакивает иней.
Едва дохнешь - и видишь: протяжён
Протяжен, тяжек путь. Платформы, кроны,
Балконы, двери, длинные перроны
Места для постовых детей и жен.
А я хочу туда, где жрет жара
Все краски, кроме алой и белесой,
Где драгоценны утренние росы,
И дороги скупые вечера
За медленной беседой. В темноте
Мешаются шаги, слова и лица
Пустынный лев, безжалостный убийца,
И маленький бродяга коростель
Велят одно - рвануть на кобуру
Привычную послушливую руку
И караулить ночь, ловя по звуку…
Но звуки унимаются к утру.
Да, я хочу туда, где снег блестит
На выпуклых краях застывшей лавы,
Где бродят невозможные жирафы,
Хрусталь озер любому взгляду льстит…
На языке чужое время Ч
В седой пыли старинных библиОтек
Сидит провинциальный идиотик
И Киплинга читает при свече.
Читает не спеша, под белый дым,
Под стук колес, знакомый всем вокзалам.
Укутанный небесным одеялом,
Лежащим надо мною и над ним.
mothlight
21.09.2010, 21:33
Кристина Эбауэр
Жизнь в картинках
С утра опять стоять в углу,
перебирая жизнь в картинках,
одной ногой на дне ботинка,
другой – на каменном полу
холодном, как вчерашний день,
как ты, когда звонишь ночами
и сообщаешь так печально,
что не придешь, что много дел…
Картинка первая: я жду.
Внутри психует дикий ящер,
и мир такой ненастоящий –
должно быть, скептики в роду.
И после длительной войны
любовь поникнет с белым флагом,
пойдёт желать другому блага,
а мы уже не влюблены…
Вторая: я пишу письмо,
и слёзы в ручке вместо пасты,
и сердце бьется слишком часто,
и голос, скрученный зимой.
Пишу, что вроде всё прошло,
живу как прежде, всё нормально.
И снимок твой ношу в кармане,
где так забавно хмуришь лоб…
Картинка третья: я учусь.
Хожу на пары (чёрт бы с ними!)
и жду, что сердце бунт поднимет,
что возмутится…хоть чуть-чуть!
Что будет плакать втихаря,
встряхнёт измученное тело
и крикнет то, что так хотелось,
забив на всё, что говорят…
А на четвёртой шесть часов,
и ящер чешет на латыни,
и кофе с тихим вздохом стынет,
вбирая боль нерусских слов.
И если уж пришёл, изволь
сидеть неслышно и не трогать.
Я помню всё, а это много,
и ты давно уже не «свой».
Давно забыт, да и вообще….
Зачем ты снова шлёшь букеты?
А, может, я сдружилась с кем-то?
И что, что нет мужских вещей!
Картинка пятая: ушёл.
Трюмо опять звенит ключами.
Вздохнуть, пойти поставить чайник –
не больно, значит хорошо.
Темно. Мигают фонари.
Всё, как хотела. Пахнет снегом.
И в три утра заняться бегом,
забыв про всё под дикий ритм.
И я не жалуюсь, отметь!
Зачем страдать, когда терпимо,
когда бежишь, а мысли мимо
и под тобой земная твердь.
Шестая: кажется покой.
Прийти домой, забраться в свитер
и пореветь…. А вы смотрите!
Я слёз не прячу под рукой.
Я не грущу, таков итог,
и в ожиданьи главный принцип –
искать во всех прекрасных принцев,
иначе горестно потом,
иначе всё сгорит внутри:
и боль, и мир непрочный, ветхий,
как на костре сгорают ветки,
как жизнь в агонии горит….
Картинка семь: совсем легко.
Хорош курить – бросаю пачку.
И ящер мой впадает в спячку
на пару лет, или веков.
И больше некому шипеть,
беситься, пламя изрыгая.
Пускай поспит уставший гаер,
ненужный публике теперь.
А за окном светло уже.
Стою в углу и рву картинки…
одной ногой на дне ботинка,
другой – на собственной душе.
мне не надо уступок
с рассветом я стану другой
будет ночь будет утро
и день ни на что не похожий
я играю во все
но совсем не умею в любовь
но зато я умею
ее отдирать вместе с кожей
пестрой лентой зависимость
каждую ночь по шнурку
заползает ко мне
в полумраке луной обольщенном
и сквозь душный туман
я водой торопливой теку
безразлично куда
по чужим углубленьям и склонам
посмотри на меня
мне не надо уступок - я Есть
просто краски и глина
а все ж проступают стигматы
в колокольчик звеня
лишь была б не затронута честь
по горящим угольям сквозь строй
вечной странницей в латах
* * *
Евгения Ризнычок
Лиса Алиса
21.09.2010, 21:41
ай))) улыбнитесь!
клубничка по-итальянски
сиеста. в паутинке гамака раскачиваюсь томным махаоном,
над головой пасутся облака, мотая головами утомлённо
заброшен в лопухи «Декамерон» и закопычен там единорогом –
не сплю, но почему-то вижу сон, а в нём – полынь и римская дорога.
она ведет, подозреваю, в Рим. а может (что логично) и оттуда.
а это значит, что свиданье с ним мне предстоит с минуты на минуту.
ну так и есть! – над кроной лопуха зажглись огни знакомого палаццо.
его хозяин Джино – вот нахал! – сейчас опять полезет целоваться.
его от грешных мыслей не отвлечь ни панакоттой, ни мартини асти…
вот так всегда! надумаешь прилечь – и сразу вулканические страсти,
мой милый Джи, Везувий спит давно, притом не домогаясь пылкой Этны –
вам нравятся карпаччо и вино, придётся ли по вкусу плод запретный?
а впрочем, риторический вопрос! когда меню касается постели
(ну, скажем – экстерьера, масти, поз…) - красавчик Джи всеядней спаниеля.
и столь же обольстителен, стервец – шедевр природы! а какой палаццо!
тирамису для девичьих сердец. не устоять. не стоит и пытаться.
а я и не пытаюсь, потому как в гамаках стоянье неуместно,
ну что же, предложение приму, покуда не закончилась сиеста:
закажем пиццу – весом в полкило, а на десерт – клубничное джелато…
ну что за чёрт, опять не повезло!
на самом интересном месте: «Снято!»
© Copyright: Екатерина Чухонцева
Заброшенный замок… И я, средь старинных развалин…
В ночной тишине, желтоглазо, сияет луна…
Инстинкты и Разум меня вновь сюда подгоняли…
Я Жду… И я ЗНАЮ появится скоро ОНА…
На мне черный смокинг, покрытые лаком, ботинки…
Я гладко побрит, и дымится сигара в руках….
Настанет рассвет… Заблестят, заискрятся росинки…
Потом… А сейчас – ужин с Ней при, горящих, свечах…
Я слышу шуршание шин и рычанье мотора…
Волнуясь, слегка, к Ней на встречу с улыбкой иду…
Раз в год… Мы увидимся очень не скоро…
Один только раз мы встречаемся в каждом году…
Она мне навстречу идет… Стало жарко и душно …
Красивая… Тонких духов уловив аромат…
Снимаю перчатку… Целую Ей руку послушно…
И с хрустом сжимаю! В ответ - хлесткий яростный взгляд!
Мы с вызовом смотрим друг другу в глаза, без смущенья…
Нам Силами Тьмы необычная сущность дана…
И вот… Началось… Наступает момент превращенья…
Я скалю клыки… У Неё два огромных крыла…
О как в этот яростный миг я Её ненавижу!
Стремится она в шею острые зубы вонзить…
Я Бешенный Волк А напротив – Злодейка Вампирша…
Но мы научились… И ЗЛО начинаем гасить…
Я в вену вонзаю иглу… И багровой струёю…
До самых краев наполняю хрустальный бокал…
Подам осторожно… Когтистой могучей рукою…
И, с каждым глотком, понижается схватки накал…
Я больше не скалюсь… Померкла в глазах Её ярость…
Луна умирает… И гаснет на небе звезда…
По телу свинцом разливается тупо усталость…
Так было не раз… И, наверно, так будет всегда…
Мы сели в машину… И едем тихонько к отелю…
Там ждут нас безбрежные ласки Безумной Любви…
Любить нелегко…. Но об этом - ни чуть не жалею…
И в этом поклялся, как раньше, опять на крови…
***
Валерий Старков
Лиса Алиса
21.09.2010, 21:46
ай))) улыбнитесь!
Забыла добавить: это для одного человека, которому сегодня грустно. Уверяю его: это пройдёт))) А вообще я рада ему, Родионовой и всем, кто здесь. С вами хорошо....)
Лиса Алиса
21.09.2010, 22:00
Мораль есть нравственность б/у,
весьма поношенное платье.
Я видела ее в гробу,
она меня — в твоих объятьях.
Вера Павлова
Лиса Алиса
21.09.2010, 22:07
Никто и не вспомнит – о чём эта жизнь была.
Да кто ей поверит – всегда говорящей правду?
Какая ты древняя, нежная девочка Ла.
Какая ты юная тридцать столетий кряду.
Тетради, строчки… И ради? Еды? Христа?
Того ли, кто бросит походя: «Складно брешет»?
Глотай эти камни, не бойся стены – врастай,
Сражай экскурсантов античным узором трещин.
Ростки не пробьются – сплетаться внутри в узлы,
Живое и мёртвое цепко душить в объятьях.
И быть одиночкой, и паче – такою слыть.
Держать равновесие между азов и ятей.
И вызубрить чётко нехитрый словесный степ.
Сорить золотыми, чтоб вновь наплодить ораву.
И душу расквасив, дыру проломить в пустоте
И к ней подобрать умудриться ключ и оправу.
И если захочешь, поверь, что свобода – рай.
Срывайся туда и от счастья ори до рвоты.
А после проснись и гусиным пером тарань
Того, кто открыл все дороги и запер ворота.
Ведь ты же не Ева – добро отличишь от зла.
Подумаешь, страсти – сорвать по привычке глотку.
Какая ты мудрая, мёртвая девочка Ла:
Из рифм на ужин исправно печёшь шарлотку.
Не ждёт поцелуя Ева в своём гробу:
Кто сунется в пекло? Чтоб ангелы освистали?!
Бесценная шконка: рельеф утончённо груб
Булыжной роскошью сот башмачков хрустальных.
© Copyright: Нора Никанорова
Княжна Мэри
21.09.2010, 22:08
я никогда не видел ни одно дикое живое существо, которое жалело бы себя. маленькая птичка, замёрзшая насмерть падает с ветки, не испытывая жалости к себе.
Вся жизнь – игра и все мы в ней актеры.
Давно великий трагик так сказал..
Паяцы, мимы, клоуны, позеры,
Которые пришли на карнавал.
Здесь изобилие костюмов мельпомены …
Коль по плечу - бери любую роль.
Сыграешь плохо – выкинут со сцены
Поверит зритель в фарс – и ты король.
И мы стараемся, играем, суетимся,
Волнуемся и репетируем опять..
Быть главными на сцене мы стремимся
Героями, чтоб зависть вызывать.
Своей красой, талантом и признаньем,
Удачным выбором нарядов и ролей
Толпой поклонников, фанфар звучаньем,
И шлейфом славы, что как на сердце елей.
И так играем роль, что непонятно
Становится где маска, а где ты,
В гримасу превращаем безвозвратно
Сиянье глаз, улыбку и черты.
Всю жизнь фиглярствуем, порою без причины,
И понимаем лишь в предсмертный час –
Нас любят те, с кем были без личины,
С кем мы играли – ненавидят нас.
Айкия
Господи! Сердце – всего лишь моторчик –
А почему так швыряет и корчит?
– Это не порча?
– Это не порча.
Это проходит, но терпится молча.
Е.Горбовская
ДИКАЯ ВОЛЯ
Я люблю такие игры,
Где надменны все и злы.
Чтоб врагами были тигры
И орлы!
Чтобы пел надменный голос:
"Гибель здесь, а там тюрьма!"
Чтобы ночь со мной боролась,
Ночь сама!
Я несусь,- за мною пасти,
Я смеюсь - в руках аркан...
Чтобы рвал меня на части
Ураган!
Чтобы все враги - герои!
Чтоб войной кончался пир!
Чтобы в мире было двое:
Я и мир!
М.Цветаева
Лиса Алиса
21.09.2010, 22:51
торрент
И всё одно - что плакать, что смеяться,
Работать, спать, суровый пить коньяк,
Что забывать [как промелькнувших станций
Названия] всех тех, с кем вышло знаться -
Всё без тебя не так.
Пока ты здесь: в бреду аллитераций,
В дыму незавершённых операций,
В смешной эзотерической борьбе.
Пока качаешь - будет раздаваться.
Ты мне. А я тебе.
© Сергей Фаттахов
Любимым
Всем, поющим во сне
Всем, парящим над заспанным миром
Присягнувшим весне
А не черным декабрьским дырам
Знаменосцам дождей
Триумфаторам радужных арок
Антиподам вождей
Собирателям солнечных марок
Всем, смеющимся всласть
Над проделками ямок нащёчных
Получающим власть
Из прозрачных ладоней проточных
Всем, целующим в губы
Свое мимолетное счастье
Разрывающим трубы
Мелодией еле звучащей
Заключающим ветер
В объятья распахнутых крыльев
Осыпающим вечер
Волшебной полуденной пылью
Сотрясателям крон
Отрицателям скучного прока
Под ресницами волн
Отыскателям лунного ока
Всем любимцам беды
Утолителям Божьего гнева
Всем, кто выше звезды
И помимо насущного хлеба
Всем скитальцам, всем нищим
Забытым, убитым, пропащим
Всем святым пепелищам
И храмам, покуда стоящим
Проливающим кровь
Затевающим правую битву
Завещаю любовь
И вот эту простую молитву
Нет не эту, а ту
Что безмолвно стоит за словами
И глядит в темноту
И как тень ковыляет за вами…
Мария Протасова
когда я выйду из тебя
и встану где-нибудь поодаль
архангел, плача и трубя
ко мне прошествует по водам
найдет меня на берегу
луной разрезанного пруда...
я от него не убегу
поскольку я уже - не буду
когда я выйду из себя
и всю себя тебе оставлю
все снасти за собой рубя
дыханием срывая ставни
я стану памяти пятном
едва в потемках различимым
счастливого стакана дном
бессонницы чужой причиной
и раковины глубиной
где шторм, которого не видишь
Ничьей — и не твоей виной...
Как только из меня ты выйдешь
Мария Протасова
Рита Светлова
Не ждите, не ждите хорошей погоды:
Ваш город настолько печален,
Что солнце, к нему прикоснувшись случайно,
Ушло на заслуженный отдых.
Я знаю, я с ним говорила об этом.
Ему там, за тучей, спокойней.
Вы солнца не ждите, грустя на балконе -
Вернется не ранее лета.
Пока же просило сказать, что скучает,
И шлет поцелуй. Вот примерно
Такой. Передать по возможности верно
Просило... Простите, смущаюсь.
Прощайте. Вернусь, вероятно, не скоро,
Но все-таки раньше, чем солнце.
Мне нравится ваш удивительный, сонный
Печальный, простуженный город.
Леонид Мартынов
Они
Лежали
На панели.
И вдруг
Они осатанели
И, изменив свою окраску,
Пустились в пляску, колдовские.
Я закричал:
- Вы кто такие?
- Мы - листья,
Листья, листья, листья! -
Они в ответ зашелестели,-
Мечтали мы о пейзажисте,
Но, руки, что держали кисти,
Нас полюбить не захотели,
Мы улетели,
Улетели!
Ниже прекрасное стихотворение Юрия Михайлика, бывшего одессита, ныне австралийца.
В Гамале все погибли, кроме двух сестёр Филиппа.
Во время тройной зачистки их не смогли найти.
Гамала относилась к городам крепостного типа,
куда очень трудно ворваться и откуда нельзя уйти.
С трёх сторон высокие стены, а с четвёртой – гребень обрыва,
висящий над чёрной прорвой, куда страшно даже смотреть.
Около пяти тысяч жителей, когда ещё были живы,
бросились в эту пропасть, предпочитая лёгкую смерть.
С ними были деньги и вещи – довольно странный обычай!
Спуститься туда сложно, подниматься ещё трудней.
Но кое-кто из солдатиков всё же вернулся с добычей.
(И некоторые предметы сохранились до наших дней.)
Хронист, описавший всё это, был горек, сух и спокоен.
Он пришёл туда с победителями, в одних цепях, налегке.
До того, как попасть в плен, он был храбрый и стойкий воин
и командовал обороной в небольшом городке.
Потом их загнали в пещеры и обложили туго,
и когда между смертью и рабством им пришлось выбирать,
они после долгих споров поклялись, что убьют друг друга.
Он остался последним. И он не стал умирать.
Он писал прекрасные книги. Он улыбался славе.
Его любили красавицы. У него удалась судьба.
Он и сегодня известен нам как Иосиф Флавий.
Флавий – это имя хозяина. А Иосиф – имя раба.
Мы обязаны памятью предателям и мародёрам.
Мы обязаны сладостью горьким всходам земли.
Мы обязаны жизнью двум девочкам, тем, которым
удалось спрятаться так, что их не нашли.
По лестницам ресниц взбирается виденье
Каких-то городов, каких-то площадей,
Мы выйдем в час ночной в ночное заведенье,
Чтобы побыть одним среди других людей.
Им все равно кого приставить к барной стойке,
Им безразлично мы из местных или нет.
Они давно сидят, они видали стольких,
Что кажется, что им к лицу нейтралитет.
Зайдем на огонек да что-нибудь закажем,
Присядем у потустороннего окна, —
Гляди, за косяком скрывается за каждым
Небесный силуэт и бездны глубина.
Нам нечего сказать друг другу в оправданье
Затерянных во тьме, блуждающих в ночи.
Все кончено. Прощай. До встречи. До свиданья.
До скорого. До наступившего почти.
Юлиана НОВИКОВА
/ Беэр-Шева /
Пока откладывался вылет,
Пока лиха беда начало, —
Отчаянно был кофе выпит
В буфете аэровокзала.
Мы не держались за перила
В опасной близости к свободе, —
Я говорила, говорила,
Я говорила о погоде.
Уж дядьки допивали чачу,
Уж тётки спицами блистали, —
Он брал, не замечая, сдачу,
Мы бережно журнал листали.
Рука подобьем сталактита
Произрастала из фланели, —
Как, сердце, было ты разбито,
Как черепки твои звенели!
Как я люблю аэродромы,
А также снег, туман и ветер, —
Мы были шапочно знакомы —
Мы расставались на рассвете.
Мы обменялись адресами,
Билетами и голосами,
Вещами. Прошлым, через силу…
Покрылась скатертью дорожка,
Скатилась под ноги серёжка, —
Над головой взошло светило.
Юлиана НОВИКОВА
Он ей никто в сиреневом пальто,
Он улицу лишь только переходит,
А посторонних глаз своих не сводит
С неё, но и она ему никто.
Она, уже надеясь на авось,
То тачку ждёт, то чувствует неловкость, —
Вдруг сердце у неё оборвалось,
Свою впервые ощущая лёгкость.
И улица растаяла как дым,
Остались мы с приятелем всего лишь:
Сиреневое в паре с голубым —
Не каждый божий день себе позволишь.
Юлиана НОВИКОВА
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
Евгений Евтушенко
Пятая годовщина
Падучая звезда, тем паче -- астероид
на резкость без труда твой праздный взгляд настроит.
Взгляни, взгляни туда, куда смотреть не стоит.
___
Там хмурые леса стоят в своей рванине.
Уйдя из точки "А", там поезд на равнине
стремится в точку "Б". Которой нет в помине.
Начала и концы там жизнь от взора прячет.
Покойник там незрим, как тот, кто только зачат.
Иначе -- среди птиц. Но птицы мало значат.
Там в сумерках рояль бренчит в висках бемолью.
Пиджак, вися в шкафу, там поедаем молью.
Оцепеневший дуб кивает лукоморью.
___
Там лужа во дворе, как площадь двух Америк.
Там одиночка-мать вывозит дочку в скверик.
Неугомонный Терек там ищет третий берег.
Там дедушку в упор рассматривает внучек.
И к звездам до сих пор там запускают жучек
плюс офицеров, чьих не осознать получек.
Там зелень щавеля смущает зелень лука.
Жужжание пчелы там главный принцип звука.
Там копия, щадя оригинал, безрука.
___
Зимой в пустых садах трубят гипербореи,
и ребер больше там у пыльной батареи
в подъездах, чем у дам. И вообще быстрее
нащупывает их рукой замерзшей странник.
Там, наливая чай, ломают зуб о пряник.
Там мучает охранник во сне штыка трехгранник.
От дождевой струи там плохо спичке серной.
Там говорят "свои" в дверях с усмешкой скверной.
У рыбной чешуи в воде там цвет консервный.
___
Там при словах "я за" течет со щек известка.
Там в церкви образа коптит свеча из воска.
Порой дает раза соседним странам войско.
Там пышная сирень бушует в полисаде.
Пивная цельный день лежит в глухой осаде.
Там тот, кто впереди, похож на тех, кто сзади.
Там в воздухе висят обрывки старых арий.
Пшеница перешла, покинув герб, в гербарий.
В лесах полно куниц и прочих ценных тварей.
___
Там, лежучи плашмя на рядовой холстине,
отбрасываешь тень, как пальма в Палестине.
Особенно -- во сне. И, на манер пустыни,
там сахарный песок пересекаем мухой.
Там города стоят, как двинутые рюхой,
и карта мира там замещена пеструхой,
мычащей на бугре. Там схож закат с порезом.
Там вдалеке завод дымит, гремит железом,
не нужным никому: ни пьяным, ни тверезым.
___
Там слышен крик совы, ей отвечает филин.
Овацию листвы унять там вождь бессилен.
Простую мысль, увы, пугает вид извилин.
Там украшают флаг, обнявшись, серп и молот.
Но в стенку гвоздь не вбит и огород не полот.
Там, грубо говоря, великий план запорот.
Других примет там нет -- загадок, тайн, диковин.
Пейзаж лишен примет и горизонт неровен.
Там в моде серый цвет -- цвет времени и бревен.
___
Я вырос в тех краях. Я говорил "закурим"
их лучшему певцу. Был содержимым тюрем.
Привык к свинцу небес и к айвазовским бурям.
Там, думал, и умру -- от скуки, от испуга.
Когда не от руки, так на руках у друга.
Видать, не расчитал. Как квадратуру круга.
Видать, не рассчитал. Зане в театре задник
важнее, чем актер. Простор важней, чем всадник.
Передних ног простор не отличит от задних.
___
Теперь меня там нет. Означенной пропаже
дивятся, может быть, лишь вазы в Эрмитаже.
Отсутствие мое большой дыры в пейзаже
не сделало; пустяк: дыра, -- но небольшая.
Ее затянут мох или пучки лишая,
гармонии тонов и проч. не нарушая.
Теперь меня там нет. Об этом думать странно.
Но было бы чудней изображать барана,
дрожать, но раздражать на склоне дней тирана,
___
паясничать. Ну что ж! на все свои законы:
я не любил жлобства, не целовал иконы,
и на одном мосту чугунный лик Горгоны
казался в тех краях мне самым честным ликом.
Зато столкнувшись с ним теперь, в его великом
варьянте, я своим не подавился криком
и не окаменел. Я слышу Музы лепет.
Я чувствую нутром, как Парка нитку треплет:
мой углекислый вздох пока что в вышних терпят,
___
и без костей язык, до внятных звуков лаком,
судьбу благодарит кириллицыным знаком.
На то она судьба, чтоб понимать на всяком
наречьи. Предо мной -- пространство в чистом виде.
В нем места нет столпу, фонтану, пирамиде.
В нем, судя по всему, я не нуждаюсь в гиде.
Скрипи, мое перо, мой коготок, мой посох.
Не подгоняй сих строк: забуксовав в отбросах,
эпоха на колесах нас не догонит, босых.
___
Мне нечего сказать ни греку, ни варягу.
Зане не знаю я, в какую землю лягу.
Скрипи, скрипи, перо! переводи бумагу.
1977
nirvanaspb
22.09.2010, 08:22
А ты теперь тяжёлый и унылый,
Отрёкшийся от славы и мечты,
Но для меня непоправимо милый,
И чем темней, тем трогательней ты.
Ты пьёшь вино, твои нечисты ночи,
Что наяву, не знаешь, что во сне,
Но зелены мучительные очи,
Покоя, видно, не нашёл в вине.
И сердце только скорой смерти просит,
Кляня медлительность судьбы,
Всё чаще ветер западный приносит
Твои упрёки и твои мольбы.
Но разве я к тебе вернуться смею?
Под бледным небом родины моей
Я только петь и вспоминать умею,
А ты меня и вспоминать не смей.
Так дни идут, печали умножая.
Как за тебя мне Господа молить?
Ты угадал: моя любовь такая,
Что даже ты её не мог убить.
Анна Ахматова
nirvanaspb
22.09.2010, 08:22
Все это было, было.
Все это нас палило.
Все это лило, било,
вздергивало и мотало,
и отнимало силы,
и волокло в могилу,
и втаскивало на пьедесталы,
а потом низвергало,
а потом -- забывало,
а потом вызывало
на поиски разных истин,
чтоб начисто заблудиться
в жидких кустах амбиций,
в дикой грязи простраций,
ассоциаций, концепций
и -- просто среди эмоций.
Но мы научились драться
и научились греться
у спрятавшегося солнца
и до земли добираться
без лоцманов, без лоций,
но -- главное -- не повторяться.
Нам нравится постоянство.
Нам нравятся складки жира
на шее у нашей мамы,
а также -- наша квартира,
которая маловата
для обитателей храма.
Нам нравится распускаться.
Нам нравится колоситься.
Нам нравится шорох ситца
и грохот протуберанца,
и, в общем, планета наша,
похожая на новобранца,
потеющего на марше.
И. Бродский.
nirvanaspb
22.09.2010, 08:23
Когда человек вырастает,
Он сразу себе запрещает:
Играть, сочинять небылицы,
Носить две смешные косицы,
Часами возиться с котёнком,
Реветь очень громко и звонко!
Когда человек вырастает,
Он сразу себе разрешает:
Ругаться плохими словами,
Пить всякую гадость с друзьями,
Иметь аллергию на кошку,
И плакать тихонько.. немножко...
Ирина Семёнова *Грустный стих*
serg1969
22.09.2010, 08:28
Одновременно всеми каплями
на города и на зонты
дожди неторопливо падали
с невероятной высоты.
И листопады с ними под руку
брели на дальний окоём,
по лужам шлёпали, как посуху,
и говорили о своём.
И были радости и горести,
работы, шалости детей,
по радио звучали новости,
в которых нету новостей.
И грело солнышко тогдашнее
беззлобно и не горячо,
и все печали были зряшными,
и были живы все ещё.....
Михаил Розенштейн
serg1969
22.09.2010, 08:38
А всё-таки, всё хорошо,
хотя, недостроенный, в небе
ещё отражается храм,
опять отражается храм,
и тянет вернуться назад,
туда, где ты всё ещё не был
(а здорово там, где нас нет),
глядишь, и останешься там.
глядишь, и останешься там...
а надо бы думать, что надо
сначала слабать этот джаз,
по-новой сгонять этот сет,
но вот зажигается век,
и хмурая кисть Леонардо
рисует в твоих небесах
всё то, чего, вроде бы, нет.
Всё то, чего, вроде бы, нет
уже никогда не случится,
так ешь непонятную снедь
и пей неприличный крюшон,
и снова, в стотысячный раз
пытайся на свете прижиться
в тени бесконечных небес...
а всё-таки, всё хорошо..........
Михаил Розенштейн
Я помню длительные муки:
Ночь догорала за окном;
Ее заломленные руки
Чуть брезжили в луче дневном.
Вся жизнь, ненужно изжитая,
Пытала, унижала, жгла;
А там, как призрак возрастая,
День обозначил купола;
И под окошком участились
Прохожих быстрые шаги;
И в серых лужах расходились
Под каплями дождя круги;
И утро длилось, длилось, длилось...
И праздный тяготил вопрос;
И ничего не разрешилось
Весенним ливнем бурных слез.
Александр Блок
Ёе глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
И черной проволокой вьется прядь.
С дамасской розой, алой или белой,
Нельзя сравнить оттенок этих щек.
А тело пахнет так, как пахнет тело,
Не как фиалки нежный лепесток.
Ты не найдешь в ней совершенных линий,
Особенного света на челе.
Не знаю я, как шествуют богини,
Но милая ступает по земле.
И все ж она уступит тем едва ли,
Кого в сравненьях пышных оболгали.
Шекспир Уильям
Сонет 130 ("Ее глаза на звезды непохожи...")
NorthWind
22.09.2010, 09:37
Падал снег,
Засыпал выше крыш города,
Ворожил,
Поволокой касаясь ресниц.
В были и небыли
Были и не были
Тени перелетных птиц.
В облако-олово
Кутали головы,
Кровью запеклись
По дороге в высь…
Души выстудил синий лед…
Стужей олода не унять…
Кружит имами напролет
Души… Вьюжит…
Снегопадом распят город,
Пригвожден к облакам.
Только памятью жив голос:
Там! Там! Дышит воля!
В тетиву обратить снова
Воскресения нить,
И в ручьях обрести слово:
Жить! Жить! Ради боли!
Падал снег,
Облака наряжал мишурой.
Трепетал
Зимний сумрак в лучах фонарей.
Четом и нечетом
Были отмечены
Четки календарных дней.
Рядом да около
Лебеди, соколы…
Снегом замело -
Сломано крыло…
Падал снег…
К. Кинчев
mothlight
22.09.2010, 10:00
Зинаида Гиппиус
БОЛЬ
"Красным углем тьму черчу,
Колким жалом плоть лижу,
Туго, туго жгут кручу,
Гну, ломаю и вяжу.
Шнурочком ссучу,
Стяну и смочу.
Игрой разбужу,
Иглой пронижу.
И я такая добрая,
Влюблюсь - так присосусь.
Как ласковая кобра я,
Ласкаясь, обовьюсь.
И опять сожму, сомну,
Винт медлительно ввинчу,
Буду грызть, пока хочу.
Я верна - не обману.
Ты устал - я отдохну,
Отойду и подожду.
Я верна, любовь верну,
Я опять к тебе приду,
Я играть с тобой хочу,
Красным углем зачерчу..."
1906
mothlight
22.09.2010, 10:05
Зинаида Гиппиус
ЛЮБОВЬ - ОДНА
Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь - одна.
Мы негодуем иль играем,
Иль лжем - но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна - любовь одна.
Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь... И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном - бесконечность,
Лишь в постоянном - глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа - верна,
И любим мы одной любовью...
Любовь одна, как смерть одна.
1896
Ах, Семён Семёныч!
Нам бы с вами вальсочек…
А вы вот так вот умеете –
С пяточки на мысочек?..
А вы своё детство помните?
Ну, девочки там, пионервожатые…
Да что вы смеётесь, полноте…
А вы почему неженатые?
(А я ведь знаю про тот ваш случай,
Когда весь город лежал в падучей…
Но то, что было в Орехово-Зуево –
Оно в столице недоказуемо.)
А вот вы про меня ничего не знаете –
Только догадываетесь:
Я же вижу, как вы меня вычисляете,
Я же чувствую, как вы вглядываетесь…
Но только – пустое оно, пустое.
Я бы и рада, но я не стóю…
Когда б во мне жила только одна сволочь –
А ведь их две:утренняя и вечерняя…
Нет, не судьба нам, Семён Семёныч..
Пойду я, что ли уже, наверное…..........
Не рассуждай, не хлопочи!..
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет.
Живя, умей все пережить:
Печаль, и радость, и тревогу.
Чего желать? О чем тужить?
День пережит - и слава богу!
Когда мне хочется лечь на дно, закрыться на все замки,
Когда мне кажется, что темно, и выжжены маяки,
Прогорклым маслом пропахла жизнь, как кухня в дурном чаду...
Я больше, мам, не шепчу "Держись!". Я просто встаю. Иду.
Какие, мама, к чертям, ножи? Твой Андерсен, мама, стар.
Не так уж сложно себя сложить, гораздо труднее встать
С постели, темной, глубокой...Ты меня не буди пока.
Созрели знаки моей беды и капают с потолка.
Я, мама, сильнее, чем я могу, я выбью стекло, прости.
Краду, желаю, кривляюсь, лгу - чтоб было, к чему идти.
Ползти, вцепившись в обрывки фраз, поводья в глухой степи...
Ты спой мне мама, в последний раз -
... "Усни, моя радость, спи..."
Хамзина Мария
Ветерком он был с утра,
А теперь — ветрище;
Вон как носится «катран»,
Все чего-то ищет.
Снес забор, скатал траву,
В раме вышиб стекла,
Словно серую сову
Тучу приволок он.
Пыли наметал с полей,
Задал речке трепку,
Много веток тополей
Уронил на тропку.
Вот еще один урок,
Как в тиши стук дверью:
В безобидный ветерок
Я давно не верю.
Л. Олюнин
Княжна Мэри
22.09.2010, 11:46
этот год опустился на плечи
и выпил глаза
этот год проглотил мой язык
выгрыз ногти под корень
научил пресмыкаться
знать место и руки лизать
врал бессовестно врал
обещая меня успокоить
этот год завершился
коротким ударом под дых
я увидела правду
холодную липкую злую -
твои сказки страшны
я так долго не верила в них
а они существуют
они все равно существуют.
NorthWind
22.09.2010, 12:23
Приснилось мне, приснилось мне -
Снегами полон шар земной.
Кричит метель в моем окне
И нет тебя со мной.
Приснилось мне, что нет весны,
Вокруг зима, зима, зима.
Глаза домов темным-темны,
В метель ушли дома.
А где весна? И как же так, не быть весне!
Она в тебе, она звенит во мне.
Такого сна ночной поре я не прощу.
Люблю тебя и наяву ищу!..
Приснилось мне: в такую рань
Стучится в дверь, гудит пурга.
Идет январь, потом февраль
Несет свои снега.
Приснилось мне, что нет весны,
Сказала мгла: весне не быть!
Сказала мгла, что мы должны
Любовь свою убить!..
А где весна? И как же так, не быть весне!
Она в тебе, она звенит во мне.
Такого сна ночной поре я не прощу.
Люблю тебя и наяву ищу!..
Р. Рождественский
* * *
Поле в траур одели войска грачья,
Небо сыплет пшено над тобой и мной.
И была война. И была ничья.
Я вернулась зализывать боль домой.
И-бинтами стянув безмятежность ран-
Я из сердца пинцетом тащу любовь.
А земля подивилась на наш обман,
А земля — невидимкой — питала кровь,
И дала километры зелёных лоз,
И сменила грачьё на весёлых птиц.
И никто не поверил, что мы всерьёз
Воевали в улыбчивых масках лиц,
Что свинцом раскалённым пекло виски,
Что у пороха был кисловатым вкус,
Что хотелось воды — на пожар руки,
Что я первой сказала тебе:
— Сдаюсь...
Но твоё благородство свело на ноль
Моего сюраженья последний звук.
А язык — медным привкусом — чует соль
На запястьях моих онемевших рук.
Елена Серова
Княжна Мэри
22.09.2010, 14:07
Нет сил моих, Ася! Всей шлепающеися громадою
гиганта судна обескуражен с бухты- барахты!
Едва чебурахнет - и падаю духом, и паданью
- ни дна, ни скончанья, как дням и качанью гаупвахты.
И еканье сердца сливается с дерганьем якорным,
и чудится за громыхамием волн временами,
что не броненосец, лягаясь, становится на корму,
а дыбится жизнь и пугается воспоминаний.
А вдруг я герой обреченный? Еще обстоятельство :
я вижу, ты машешь рукой, отгадала, мол - влюбчив.
Оставь, не до шуток. Положим, и попусту тратился,
а эта - грядущего детище, Ася, голубчик!
Я века предвестье люблю в ней.
Ее не ослабили ни тягости брака, ни бездна изведаннои боли.
Нежданная радость! Велят собираться - и на берег.
Поздравь меня Ася я кажется снова на воле
NorthWind
22.09.2010, 14:54
Аманда Айзпуриете
* * *
Продавщица цветов продает желтые тюльпаны.
Рыжая кошка греется на тротуаре,
И никто на нее не наступает.
Если перевеситься через перила,
На дне канала можно увидеть обломки Атлантиды
И улыбки, что утонули.
Если не перевешиваться -
Лоб освещает солнце.
Трудно носить столь ослепительный лик.
Так же трудно, как никогда не быть
по-настоящему бедной
Для того, чтобы стать свободной.
И сегодня тоже, мой друг, в день твоей смерти
Мне принадлежат - яркое солнце
И заросшие водорослями башни Атлантиды,
И твой взгляд сквозь желтые тюльпаны.
И рыжая ленивая кошка на тротуаре
Мечтает о блюдце с молоком
NorthWind
22.09.2010, 14:57
Эва Мартужа
* * *
Лихо светишь, месяц!
Снежных ножниц хруст.
Мелкой тенью перелесиц
Бредит сонный куст.
Топором аршинным
Всё, мороз, круши.
На дороге ни машины -
Ни живой души.
Люди лихоманку
Переждут у плит.
Душенька зимы - овсянка
Словно дух летит.
Ворон-бедолага
Перьев не сочтет,
Скрипнет - ну и передряга!
А живуч как черт!
NorthWind
22.09.2010, 15:03
Клав Элсберг
* * *
Не кашляй, не то распугаешь велей,
А лучше, что б вели спокойно на кухне сидели,
Сидели б себе за стеною, картошку варили,
Гремели посудой, о чем-то своем говорили.
Ты слышишь, опять там играет губная гармошка.
От вальса и больно, и грустно, и жутко немножко.
Мы стали умней, мы страстям поддаемся все реже.
Они же, похоже, считают, что в доме все то же, все те же.
Семейство, чтоб велей не слышать, таблетки глотает.
Жена чистит велям картошку и вальс напевает.
Живем в ожиданье - и заполночь, слышишь, на кухне
Сошлись и вальсируют, шаркают древние туфли.
Они в зеркалах что-то пишут, и утро стихами
Ласкает нам лица, и рифмы порхают над нами.
Ах, серые утра, спросонок мы резки, неловки.
Землею и порохом пахнут кастрюли, мутовки.
Молчат табуретки, но помнят, что ночью случилось.
Одна же тарелка - под кран, и сама вдруг помылась!
Куда тут деваться? Не тужим, живем, как и жили,
Ведь кухня-то наша, и вели - свои, не чужие…
На ледяных палубах, падающих из-под ног,
прижимающий губы к дудочке уже не так одинок.
Те, кто попрыгал в шлюпки, отталкиваются рывком.
Угадавший вторую ноту помещается в ней целиком.
Мелодия, возникая, оказывается старей
всех кораблекрушений и даже самих морей.
Вопрос чистоты звучанья особо важен, когда
в пассажирские помещенья начинает поступать вода.
Как вовремя было пошучено, ближайшая к нам земля –
в полутора километрах под килем корабля.
А та земля, или эта, иль попросту рыбий рай…
Умеешь дудеть в дудочку? – сиди себе и играй.
Может быть, дело в мужестве и в том, кто чему учен,
а может быть, дело в музыке и больше уже ни в чем.
Одесса-63
О.Д.
На солнечном пляже…
А. Вертинский
Как добрые ложки (а ну эти злобные вилки!)
И чуткие стражи,
Пузатые бабушки чинно сидят на подстилке
На солнечном пляже.
Сверкает вода, изумрудная и золотая,
И парус, как лучик,
Пузатые бабушки смотрят, от нежности тая,
На внуков и внучек…
Недавно приятель сказал мне в одном разговоре,
Нескладном немножко,
Что время из всех, так сказать, категорий
Уж точно не ложка
И даже не вилка; пространство добрей и круглее –
Садишься в двуколку
(Ну, в поезд) – раз-два и вернулся! Вот пляж, вот аллеи…
А толку?
Дмитрий Веденяпин
Исход
«Нас забудут, кукушка...»
Я.Б.Минкин
Нас забудут, кукушка.
Я это мучительно знаю.
Нас забудут, кукушка. Таких забывали не раз.
И, пустив наши головы, будто ромашки по маю,
Жизнь споткнется крестом и застынет безмолвием фраз.
Нас забудут...
Листая страницы, как павшие листья,
кто-то новый пойдет в Ледниковый ненужный поход.
И безумий его безнадежно багровые кисти
отцветут и погаснут
в предложенный вечностью год.
Нас оденут землей.
Нашим именем не назовутся
пароходы, бульвары и прочие долгие дни.
«Нас забудут, кукушка!» –
но времени битые блюдца
невозможно, нельзя, бесполезно уже заменить.
Евгения Баранова
Всеволод Багрицкий
* * *
Отчего же дым над городом,
Тишина и голубое небо...
Тополей раздвоенные бороды
И больших домов ковриги хлеба.
Почему, разбитая, усталая,
В этот мир, кричащий про тоску,
Ты вошла зеленая и алая,
И на все упал твой взгляд вокруг!
И тебе воздали на гармонике,
Ты вошла в смычок, орган и бубен,
Все твердило жалобно и тоненько:
Любит, любит, любит.
И тебя назвали Афродитой,
Сделали твое изображение,
И твой памятник, из мрамора отлитый,
Вызывает страсть и вдохновение.
Стороной проходит время мимо,
Ты стоишь и видишь пред собой
Байроновский плащ неколебимый,
Пушкина с протянутой рукой.
1938
Я говорю тебе: «Открывай глаза».
Я говорю тебя и от звуков глохну…
это последний шанс ухватиться за
край не своей мечты. Потому что плохо
вижу твои следы на сырой земле,
слышу твои шаги из соседних комнат.
Я говорю тебя уже сотни лет.
Я говорю тебя… и тебя запомнят.
Я приглашаю всех на безумный бал –
это моя единственная заслуга.
Если молиться, не расшибая лба,
мы никогда не сможем найти друг друга,
мы никогда не сможем достать до дна,
будем искать в любой мелочевке прибыль…
Я говорю тебя, и во мне видна
даже в кромешной тьме неземная придурь.
Глупый и несговорчивый мой язык
денно и нощно шепчет тебя прохожим…
Только опять со звуков сорвал низы
ветер, который вырос под самой кожей.
Я говорю тебя, потому что мы,
я говорю тебя, потому что живы…
даже когда осколки твоей зимы
вяжут узлы из тонкой сердечной жилы.
Имя твое – пылающая страница. Руки твои – единственные из рук.
Если ты вдруг откажешься говориться, я перестану двигаться и умру,
ты перестанешь верить в мое безумье, мы перестанем биться в застывшей вене…
Я перестану видеть в трехкратном зуме каждое из мгновенных прикосновений.
Если во мне, безмерно тебя кричащей, вдруг совершится бунт и случится сбой...
ты все равно шепчись, говорись почаще, чтобы, сказав тебя, я была с тобой…
чтоб на словесно-буквенном пьедестале сидя, я знала точно, что это все,
медленно и навеки в меня врастая, завтра заставит выдохнуть и спасет.
…только бы точно знать что вот эти звуки…
…только бы точно знать что вот эти руки…
…только бы сверла не проникали в горло…
…только бы выжил этот паршивый город…
…только бы слов мной сказанных мириады…
Я говорю тебя,
потому что правда.
Кристина Эбауэр
К ней всюду относились с уваженьем:
И труженик и добрая жена.
А жизнь вдруг обошлась без сожаленья:
Был рядом муж - и вот она одна...
Бежали будни ровной чередою.
И те ж друзья и уваженье то ж,
Но что-то вдруг возникло и такое,
Чего порой не сразу разберешь:
Приятели, сердцами молодые,
К ней заходя по дружбе иногда,
Уже шутили так, как в дни былые
При муже не решались никогда.
И, говоря, что жизнь почти ничто,
Коль будет сердце лаской не согрето,
Порою намекали ей на то,
Порою намекали ей на это...
А то при встрече предрекут ей скуку
И даже раздражатся сгоряча,
Коль чью-то слишком ласковую руку
Она стряхнет с колена иль с плеча.
Не верили: ломается, играет,
Скажи, какую сберегает честь!
Одно из двух: иль цену набивает,
Или давно уж кто-нибудь да есть.
И было непонятно никому,
Что и одна, она верна ему!
Асадов Эдуард
Одна
Асадов Эдуард
Сердечная история
Опубликовал: Стихи о любви 18 февраля 2006
Сто раз решал он о любви своей
Сказать ей твердо. Все как на духу!
Но всякий раз, едва встречался с ней,
Краснел и нес сплошную чепуху!
Хотел сказать решительное слово,
Но, как на грех, мучительно мычал.
Невесть зачем цитировал Толстого
Или вдруг просто каменно молчал.
Вконец растратив мужество свое,
Шагал домой, подавлен и потерян.
И только с фотографией ее
Он был красноречив и откровенен.
Перед простым любительским портретом
Он смелым был, он был самим собой.
Он поверял ей думы и секреты,
Те, что не смел открыть перед живой.
В спортивной белой блузке возле сетки,
Прядь придержав рукой от ветерка,
Она стояла с теннисной ракеткой
И, улыбаясь, щурилась слегка.
А он смотрел, не в силах оторваться,
Шепча ей кучу самых нежных слов.
Потом вздыхал: - Тебе бы все смеяться,
А я тут пропадай через любовь!
Она была повсюду, как на грех:
Глаза... И смех - надменный и пьянящий...
Он и во сне все слышал этот смех.
И клял себя за трусость даже спящий.
Но час настал. Высокий, гордый час!
Когда решил он, что скорей умрет,
Чем будет тряпкой. И на этот раз
Без ясного ответа не уйдет!
Средь городского шумного движенья
Он шел вперед походкою бойца.
Чтоб победить иль проиграть сраженье,
Но ни за что не дрогнуть до конца!
Однако то ли в чем-то просчитался,
То ли споткнулся где-то на ходу,
Но вновь краснел, и снова заикался,
И снова нес сплошную ерунду.
- Ну вот и все! - Он вышел на бульвар,
Достал портрет любимой машинально,
Сел на скамейку и сказал печально:
- Вот и погиб "решительный удар"!
Тебе небось смешно. Что я робею.
Скажи, моя красивая звезда:
Меня ты любишь? Будешь ли моею?
Да или нет? - И вдруг услышал: - Да!
Что это, бред? Иль сердце виновато?
Иль просто клен прошелестел листвой?
Он обернулся: в пламени заката
Она стояла за его спиной.
Он мог поклясться, что такой прекрасной
Еще ее не видел никогда.
- Да, мой мучитель! Да, молчун несчастный!
Да, жалкий трус! Да, мой любимый! Да!
Любить — это прежде всего отдавать.
Любить — значит чувства свои, как реку,
С весенней щедростью расплескать
На радость близкому человеку.
Любить — это только глаза открыть
И сразу подумать еще с зарею:
Ну чем бы порадовать, одарить
Того, кого любишь ты всей душою?!
Любить — значит страстно вести бои
За верность и словом, и каждым взглядом,
Чтоб были сердца до конца свои
И в горе и в радости вечно рядом.
А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет!
И нежности ждет и тепла, но только
Подсчетов бухгалтерских не ведет:
Отдано столько-то, взято столько.
Любовь не копилка в зашкафной мгле.
Песне не свойственно замыкаться.
Любить — это с радостью откликаться
На все хорошее на земле!
Любить — это видеть любой предмет,
Чувствуя рядом родную душу:
Вот книга — читал он ее или нет?
Груша... А как ему эта груша?
Пустяк? Отчего? Почему пустяк?!
Порой ведь и каплею жизнь спасают.
Любовь — это счастья вишневый стяг,
А в счастье пустячного не бывает!
Любовь — не сплошной фейерверк страстей.
Любовь — это верные в жизни руки,
Она не страшится ни черных дней,
Ни обольщений и ни разлуки.
Любить — значит истину защищать,
Даже восстав против всей вселенной.
Любить — это в горе уметь прощать
Все, кроме подлости и измены.
Любить — значит сколько угодно раз
С гордостью выдержать все лишенья,
Но никогда, даже в смертный час,
Не соглашаться на униженья!
Любовь — не веселый бездумный бант
И не упреки, что бьют под ребра.
Любить — это значит иметь талант,
Может быть, самый большой и добрый.
И к черту жалкие рассужденья,
Все чувства уйдут, как в песок вода.
Временны только лишь увлеченья.
Любовь же, как солнце, живет всегда!
И мне наплевать на циничный смех
Того, кому звездных высот не мерить.
Ведь эти стихи мои лишь для тех,
Кто сердцем способен любить и верить!
Асадов Эдуард
Слово о любви
Опубликовал: Стихи о любви 12 марта 2006
Княжна Мэри
22.09.2010, 17:00
Моргая крыльями, оса
тебя пытается обжечь.
В углу творятся чудеса.
Согнув глаза, ты видишь плеч
худые горы. За спиной
проходит жизнь — творя обряд.
А пред тобой — всегда стеной —
стоит твой взгляд.
А высоту седых небес
ночной звездою обозначь.
В окно стучится темный лес,
стон электрички, детский плач
и прочий лепет пустоты,
что неизменен тыщу лет,
пока с земли взираешь ты
на ход планет.
И не зубилом проштробив
своей судьбы недлинный лаз —
я не был здесь вольнолюбив
и там не буду. Это раз.
Еще: — я мог тебя обвить,
как непорочная лоза,
но к нашим лицам не привить
своих возлюбленных глаза.
И это два. И может быть,
мы с вами — только голоса.
Лиса Алиса
22.09.2010, 17:20
осень манит прибоем и хочется сети брать,
выдвигаться в открытое золото, кликать шторм.
но не снят[ь]ся с тяжёлого якоря сентября[/]
в бессознательной психоделике мокрых штор[/]
невесомые сны по Чюрлёнису. только Климт
принимает условные ставки к себе на борт.
мы гадаем на контурных картах, где корабли
под крестовыми флагами смело вступают в бой:
е4-е3. обречённая падать, сеть
возвращается вспять, принося с собой из глубин
распечатку непринятых вызовов. просто смерть
избегает того, кто талантливо нелюбим,
и хранит, не касаясь смирительной, тканой в долг
[как положено: с миру - по нитке, с войны - по две].
капитан, капитан, улыбнитесь! задрав подол,
семибалльная осень с субтитрами из-под век
начинается в стол, обнажается дорожать,
для вскормлённой химерами памяти нежа плеть.
приставляю к спине твоей дуло карандаша -
целовать тебя разрывными и не жалеть.
Яна Юшина
настигает осень-зверь
по небесно голубому
и по городу больному
холод рыщет – ищет дверь
размеряя шаг неверный
над распластанною бездной
ясностью поверен день
звонко падают минуты
и стремительно запутан
и размерен
ритм ветвей
слышу смысл чередованья
чуть замедлено дыханье
дня
здесь паденье
там шуршанье
и страданье
шевелится серебрится
нежной тайной засыпанья
запоздалая змея
дней осенних верея
Виктория Андреева
Метель ревет, как седой исполин,
Вторые сутки не утихая,
Ревет, как пятьсот самолетных турбин,
И нет ей, проклятой, конца и края!
Пляшет огромным белым костром,
Глушит моторы и гасит фары.
В замяти снежной аэродром,
Служебные здания и ангары.
В прокуренной комнате тусклый свет,
Вторые сутки не спит радист.
Он ловит, он слушает треск и свист,
Все ждут напряженно: жив или нет?
Радист кивает: - Пока еще да,
Но боль ему не дает распрямиться.
А он еще шутит: "Мол, вот беда
Левая плоскость моя никуда!
Скорее всего перелом ключицы..."
Где-то буран, ни огня, ни звезды
Над местом аварии самолета.
Лишь снег заметает обломков следы
Да замерзающего пилота.
Ищут тракторы день и ночь,
Да только впустую. До слез обидно.
Разве найти тут, разве помочь -
Руки в полуметре от фар не видно?
А он понимает, а он и не ждет,
Лежа в ложбинке, что станет гробом.
Трактор если даже придет,
То все равно в двух шагах пройдет
И не заметит его под сугробом.
Сейчас любая зазря операция.
И все-таки жизнь покуда слышна.
Слышна ведь его портативная рация
Чудом каким-то, но спасена.
Встать бы, но боль обжигает бок,
Теплой крови полон сапог,
Она, остывая, смерзается в лед,
Снег набивается в нос и рот.
Что перебито? Понять нельзя.
Но только не двинуться, не шагнуть!
Вот и окончен, видать, твой путь!
А где-то сынишка, жена, друзья...
Где-то комната, свет, тепло...
Не надо об этом! В глазах темнеет...
Снегом, наверно, на метр замело.
Тело сонливо деревенеет...
А в шлемофоне звучат слова:
- Алло! Ты слышишь? Держись, дружище -
Тупо кружится голова...
- Алло! Мужайся! Тебя разыщут!..
Мужайся? Да что он, пацан или трус?!
В каких ведь бывал переделках грозных.
- Спасибо... Вас понял... Пока держусь! -
А про себя добавляет: "Боюсь,
Что будет все, кажется, слишком поздно..."
Совсем чугунная голова.
Кончаются в рации батареи.
Их хватит еще на час или два.
Как бревна руки... спина немеет...
- Алло!- это, кажется, генерал.-
Держитесь, родной, вас найдут, откопают...-
Странно: слова звенят, как кристалл,
Бьются, стучат, как в броню металл,
А в мозг остывший почти не влетают...
Чтоб стать вдруг счастливейшим на земле,
Как мало, наверное, необходимо:
Замерзнув вконец, оказаться в тепле,
Где доброе слово да чай на столе,
Спирта глоток да затяжка дыма...
Опять в шлемофоне шуршит тишина.
Потом сквозь метельное завыванье:
- Алло! Здесь в рубке твоя жена!
Сейчас ты услышишь ее. Вниманье!
С минуту гуденье тугой волны,
Какие-то шорохи, трески, писки,
И вдруг далекий голос жены,
До боли знакомый, до жути близкий!
- Не знаю, что делать и что сказать.
Милый, ты сам ведь отлично знаешь,
Что, если даже совсем замерзаешь,
Надо выдержать, устоять!
Хорошая, светлая, дорогая!
Ну как объяснить ей в конце концов,
Что он не нарочно же здесь погибает,
Что боль даже слабо вздохнуть мешает
И правде надо смотреть в лицо.
- Послушай! Синоптики дали ответ:
Буран окончится через сутки.
Продержишься? Да?
- К сожалению, нет...
- Как нет? Да ты не в своем рассудке!
Увы, все глуше звучат слова.
Развязка, вот она - как ни тяжко.
Живет еще только одна голова,
А тело - остывшая деревяшка.
А голос кричит: - Ты слышишь, ты слышишь?!
Держись! Часов через пять рассвет.
Ведь ты же живешь еще! Ты же дышишь?!
Ну есть ли хоть шанс?
- К сожалению, нет...
Ни звука. Молчанье. Наверно, плачет.
Как трудно последний привет послать!
И вдруг: - Раз так, я должна сказать! -
Голос резкий, нельзя узнать.
Странно. Что это может значить?
- Поверь, мне горько тебе говорить.
Еще вчера я б от страха скрыла.
Но раз ты сказал, что тебе не дожить,
То лучше, чтоб после себя не корить,
Сказать тебе коротко все, что было.
Знай же, что я дрянная жена
И стою любого худого слова.
Я вот уже год тебе не верна
И вот уже год, как люблю другого!
О, как я страдала, встречая пламя
Твоих горячих восточных глаз. -
Он молча слушал ее рассказ,
Слушал, может, последний раз,
Сухую былинку зажав зубами.
- Вот так целый год я лгала, скрывала,
Но это от страха, а не со зла.
- Скажи мне имя!..-
Она помолчала,
Потом, как ударив, имя сказала,
Лучшего друга его назвала!
Затем добавила торопливо:
- Мы улетаем на днях на юг.
Здесь трудно нам было бы жить счастливо.
Быть может, все это не так красиво,
Но он не совсем уж бесчестный друг.
Он просто не смел бы, не мог, как и я,
Выдержать, встретясь с твоими глазами.
За сына не бойся. Он едет с нами.
Теперь все заново: жизнь и семья.
Прости. Не ко времени эти слова.
Но больше не будет иного времени. -
Он слушает молча. Горит голова...
И словно бы молот стучит по темени...
- Как жаль, что тебе ничем не поможешь!
Судьба перепутала все пути.
Прощай! Не сердись и прости, если можешь!
За подлость и радость мою прости!
Полгода прошло или полчаса?
Наверно, кончились батареи.
Все дальше, все тише шумы... голоса...
Лишь сердце стучит все сильней и сильнее!
Оно грохочет и бьет в виски!
Оно полыхает огнем и ядом.
Оно разрывается на куски!
Что больше в нем: ярости или тоски?
Взвешивать поздно, да и не надо!
Обида волной заливает кровь.
Перед глазами сплошной туман.
Где дружба на свете и где любовь?
Их нету! И ветер как эхо вновь:
Их нету! Все подлость и все обман!
Ему в снегу суждено подыхать,
Как псу, коченея под стоны вьюги,
Чтоб два предателя там, на юге,
Со смехом бутылку открыв на досуге,
Могли поминки по нем справлять?!
Они совсем затиранят мальца
И будут усердствовать до конца,
Чтоб вбить ему в голову имя другого
И вырвать из памяти имя отца!
И все-таки светлая вера дана
Душонке трехлетнего пацана.
Сын слушает гул самолетов и ждет.
А он замерзает, а он не придет!
Сердце грохочет, стучит в виски,
Взведенное, словно курок нагана.
От нежности, ярости и тоски
Оно разрывается на куски.
А все-таки рано сдаваться, рано!
Эх, силы! Откуда вас взять, откуда?
Но тут ведь на карту не жизнь, а честь!
Чудо? Вы скажете, нужно чудо?
Так пусть же! Считайте, что чудо есть!
Надо любою ценой подняться
И всем существом, устремясь вперед,
Грудью от мерзлой земли оторваться,
Как самолет, что не хочет сдаваться,
А сбитый, снова идет на взлет!
Боль подступает такая, что кажется,
Замертво рухнешь назад, ничком!
И все-таки он, хрипя, поднимается.
Чудо, как видите, совершается!
Впрочем, о чуде потом, потом...
Швыряет буран ледяную соль,
Но тело горит, будто жарким летом,
Сердце колотится в горле где-то,
Багровая ярость да черная боль!
Вдали сквозь дикую карусель
Глаза мальчишки, что верно ждут,
Они большие, во всю метель,
Они, как компас, его ведут!
- Не выйдет! Неправда, не пропаду! -
Он жив. Он двигается, ползет!
Встает, качается на ходу,
Падает снова и вновь встает...
II
К полудню буран захирел и сдал.
Упал и рассыпался вдруг на части.
Упал, будто срезанный наповал,
Выпустив солнце из белой пасти.
Он сдал, в предчувствии скорой весны,
Оставив после ночной операции
На чахлых кустах клочки седины,
Как белые флаги капитуляции.
Идет на бреющем вертолет,
Ломая безмолвие тишины.
Шестой разворот, седьмой разворот,
Он ищет... ищет... и вот, и вот -
Темная точка средь белизны!
Скорее! От рева земля тряслась.
Скорее! Ну что там: зверь? Человек?
Точка качнулась, приподнялась
И рухнула снова в глубокий снег...
Все ближе, все ниже... Довольно! Стоп!
Ровно и плавно гудят машины.
И первой без лесенки прямо в сугроб
Метнулась женщина из кабины!
Припала к мужу: - Ты жив, ты жив!
Я знала... Все будет так, не иначе!..-
И, шею бережно обхватив,
Что-то шептала, смеясь и плача.
Дрожа, целовала, как в полусне,
Замерзшие руки, лицо и губы.
А он еле слышно, с трудом, сквозь зубы:
- Не смей... ты сама же сказала мне..
- Молчи! Не надо! Все бред, все бред!
Какой же меркой меня ты мерил?
Как мог ты верить?! А впрочем, нет,
Какое счастье, что ты поверил!
Я знала, я знала характер твой!
Все рушилось, гибло... хоть вой, хоть реви!
И нужен был шанс, последний, любой!
А ненависть может гореть порой
Даже сильней любви!
И вот, говорю, а сама трясусь,
Играю какого-то подлеца.
И все боюсь, что сейчас сорвусь,
Что-нибудь выкрикну, разревусь,
Не выдержав до конца!
Прости же за горечь, любимый мой!
Всю жизнь за один, за один твой взгляд,
Да я, как дура, пойду за тобой,
Хоть к черту! Хоть в пекло! Хоть в самый ад!
И были такими глаза ее,
Глаза, что любили и тосковали,
Таким они светом сейчас сияли,
Что он посмотрел в них и понял все!
И, полузамерзший, полуживой,
Он стал вдруг счастливейшим на планете.
Ненависть, как ни сильна порой,
Не самая сильная вещь на свете!
nirvanaspb
22.09.2010, 19:23
Что же такое счастье?
Одни говорят:- Это страсти:
Карты, вино, увлеченья -
Все острые ощущенья.
Другие верят, что счастье -
В окладе большом и власти,
В глазах секретарш плененных
И трепете подчиненных.
Третьи считают, что счастье -
Это большое участие:
Забота, тепло, внимание
И общность переживания.
По мненью четвертых, это
С милой сидеть до рассвета,
Однажды в любви признаться
И больше не расставаться.
Еще есть такое мнение,
Что счастье - это горение:
Поиск, мечта, работа
И дерзкие крылья взлета!
А счастье, по-моему, просто
Бывает разного роста:
От кочки и до Казбека,
В зависимости от человека!
nirvanaspb
22.09.2010, 19:24
На самом деле мне нравилась только ты,
мой идеал и мое мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
и это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
летаешь между Орсе и Прадо, -
я, можно сказать, собрал тебя по частям.
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
третья умеет все принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая - во мне
(вместе больше не попадалось).
Одна, как ты, со лба отдувает прядь,
другая вечно ключи теряет,
А что я ни разу не мог в одно все это собрать -
так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
допустила меня раза три через все препоны, -
осталась здесь, воплотившись во все живые цветы
и все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
подачки сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая!
Попытка разлуки
Хорошо б не успеть на ступеньку в последний вагон
и отстать, покупая в буфете горячие бублики.
Поезд скорой разлуки. Рискованный перегон.
Не надышишься… Сколько публики!
В самый раз разминуться, и поезд загнать за Можай.
Группой струнных расстроенно нервы взыграли,
на смычках путеводных мчится: не уезжай, –
и по жилам уже колесит, и по всей магистрали.
Продавай свой билет! Никакая цена не красна,
зеленей – светофор. Перекупщики рады.
Запасные пути, тупики – никакие преграды.
Поезд свистнул. И ты на платформе одна.
Галина Климова
blagoroden_don
22.09.2010, 19:50
«…Когда-нибудь потомки все исправят:
Сорвут оковы и растопчут кнут,
И юношей замученных восславят –
Убийц, почивших в бозе, проклянут!
И будут, верю я, в грядущем веке
Чисты и зорки взгляды у людей:
Вспомянется несчастный Кюхельбекер,
Осмеян будет мерзостный Фаддей.
О новый век! Он будет безупречен.
На все ответит острый ум людской:
Зачем мы ждали гибельной картечи
И почему нас предал Трубецкой?
Как шахматы, без гнева и без пыла –
Всех нас расставят хладные умы…
Когда бы так же на Сенатской было,
Господь свидетель, победили б мы!»
ALEXSHEP
22.09.2010, 19:57
Тимур Шаов - Волшебство Виски
Говорили мне ребята: "Виски ты не пей",
А я как только виски тресну,
так мне чудится фигня:
Будто я не доктор сельский,
а уже я - принц Уэльский,
Говорю по-королевски:
"Get out, people, от меня!"
Ни к чему благородному лорду крепленые вина!
Я сижу, размышляю и пью, как простой господин,
Англия, открыл я вчера - государство каминов,
Там в любую дверь постучишь, отвечают: "Come in."
Говорила мне супруга: "Виски ты не пей",
Мне мерещится от виски,
что в Белом доме я сижу,
Вижу холм Капитолийский,
лихо шпарю по-английски,
Рядом - Моника Левински,
А что дальше - не скажу!
За бугром даже пьянка называется ласково "пати",
Всё там чинно, как в морге,
и никто там не жрет, как свинья,
А у нас каждый раз вместо пати - какие-то мати,
Да мне плевать и на пати, но я ж - за культуру питья!
"Flew in from Miami Beach BOAC"
Возростает потребленье виски на Руси.
Выпьешь виски пару чарок
и творятся чудеса:
Плюс гаванскую сигарету,
и вот ты уже - Фидель, ты -Че Гевара,
Автомат взамен гитары -
и в подмосковные леса!
Плещутся на донышке бокала далекие страны,
Пью, и солнышко Майами начинает меня пригревать.
Жаль, что это иллюзорное счастье стало не по
карману.
Да и тару из-под виски - куда?
Не в посольство ж сдавать!
В холодильнике - лишь пиво, больше ничего.
До Техаса - путь неблизкий, да и денег ни копья,
Ну и бог с ним, с этим виски,
Будем пить продукт российский,
есть вон пиво, да сосиски -
перебьемся, не графья!
Уронит ли ветер
в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка
сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь,
и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу
к невозможности истолковать.
Себя низвести
до пылиночки в звездной туманности,
конечно, старо,
но поддельных величий умней,
и нет униженья
в осознанной собственной малости -
величие жизни
печально осознанно в ней.
Сережка ольховая,
легкая, будто пуховая,
но сдунешь ее -
все окажется в мире не так,
а, видимо, жизнь
не такая уж вещь пустяковая,
когда в ней ничто
не похоже на просто пустяк.
Сережка ольховая
выше любого пророчества.
Тот станет другим,
кто тихонько ее разломил.
Пусть нам не дано
изменить все немедля, как хочется,-
когда изменяемся мы,
изменяется мир.
И мы переходим
в какое-то новое качество
и вдаль отплываем
к неведомой новой земле,
и не замечаем,
что начали странно покачиваться
на новой воде
и совсем на другом корабле.
Когда возникает
беззвездное чувство отчаленности
от тех берегов,
где рассветы с надеждой встречал,
мой милый товарищ,
ей-богу, не надо отчаиваться -
поверь в неизвестный,
пугающе черный причал.
Не страшно вблизи
то, что часто пугает нас издали.
Там тоже глаза, голоса,
огоньки сигарет.
Немножко обвыкнешь,
и скрип этой призрачной пристани
расскажет тебе,
что единственной пристани нет.
Яснеет душа,
переменами неозлобимая.
Друзей, не понявших
и даже предавших,- прости.
Прости и пойми,
если даже разлюбит любимая,
сережкой ольховой
с ладони ее отпусти.
И пристани новой не верь,
если станет прилипчивой.
Призванье твое -
беспричальная дальняя даль.
С шурупов сорвись,
если станешь привычно привинченный,
и снова отчаль
и плыви по другую печаль.
Пускай говорят:
«Ну когда он и впрямь образумится!»
А ты не волнуйся -
всех сразу нельзя ублажить.
Презренный резон:
«Все уляжется, все образуется...»
Когда образуется все -
то и незачем жить.
И необъяснимое -
это совсем не бессмыслица.
Все переоценки
нимало смущать не должны,-
ведь жизни цена
не понизится
и не повысится -
она неизменна тому,
чему нету цены.
С чего это я?
Да с того, что одна бестолковая
кукушка-болтушка
мне долгую жизнь ворожит.
С чего это я?
Да с того, что сережка ольховая
лежит на ладони и,
словно живая,
дрожит...
Евгений Евтушенко.
Не отпускай меня…пожалуйста… Прошу.
Придумай что-нибудь и попроси остаться.
Ты посмотри, ведь я едва дышу
При мысли, что придется расставаться.
Ну, посмотри внимательней в глаза,
Они кричат, что быть хочу с тобою!
Тебе же стоит слово лишь сказать,
Я в прошлое ударом дверь закрою.
Не отпускай меня! Там, за чертой границ,
Ждет пустоты немое наказанье,
И там, в толпе бездушной серых лиц,
Еще страшней и горше ожиданье.
И все, что я любила, чем жила,
Бесцветным стало без тебя и пресным.
Останови меня! Скажи, чтоб я была
Прекрасной явью, а не сном чудесным.
Не отпускай меня, прошу! Ну, сделай шаг!
Скажи, что я нужнее всех на свете!!!
…Стучат колеса с болью сердца в такт,
И вытирает слезы встречный ветер.
© Copyright: Татьяна Климова
ALEXSHEP
22.09.2010, 20:13
Любовное чтиво
Всё у нее стандаpтно: детишки, муж законный
И день-деньской заботы пpисесть ей не дают,
А ночью секс пpивычный унылый, монотонный,
Туда сюда, обpатно, 126 секунд.
И тут уж ей, бедняжке, совсем не до оpгазма
Какой уж там оpгазм, не стиpано белье
У дочеpи ветpянка, у бабушки маpазм,
Такое pазтакое веселое житье.
В свободную минутку в метpо, на кухне, в ванной
Она читала женские любовные pоманы.
В них женщины богини мужчины супеpмены
И жизнь в них так пpекpасна и необыкновенна
Он обдал ее жаpом гоpячего юнного тела
И она аж вспотела, так тела его захотела
О возьми меня всю, о люби же меня, я пpекpасна
Я юна, я стpастна, я нежна, я чиста, я несчастна
Поцелуй опьянил и в теpновнике что-то запели
Ее гpудь напpяглась от желанья соски отвеpдели
Сеpебpились фонтаны над ними, стpекозы летали
"Мам, я какать хочу", эх, детишки весь кайф обломали
Супpуг ее капpизный, тиpан на самом деле,
То боpщ даешь холодный, то ходишь в бигуди.
Да лучше б ты свой гоноp показывал в постели
Козел пока безpогий, но это впеpеди.
Стаpуха-невезуха у всех она бывает,
Вдpуг упадет на ногу гладильная доска.
И "Индезит" сломался и "Тайд" не отмывает
И поpванный "Леванте" и на душе тоска.
И вот тогда она идет к уютному дивану,
Лекаpство от депpессии -- любовные pоманы.
Пускай сгоpела пицца и муж успел напиться,
Hо что там пpоисходит на сто восьмой стpанице.
Падишах закpичал: "Ты, девчонка, меня отвеpгаешь,
Я отдам тебя слугам, и ты униженье познаешь".
Десять pослых мулатов схватили ее и pаздели
Ее гpудь напpяглась, и опять же, соски отвеpдели.
Десять pослых мулатов без слов тут же ей овладели,
Почему бы мулатам ей не овладеть в самом деле?!
Тут вдpуг пpинц пpискакал, всех убил и pаскpыл ей объятья.
"К телефону тебя", -- тьфу, когда же смогу дочитать я.
Hачальник на pаботе хватает за коленки,
Тpясет от вожделенья слюнявою губой.
И в этом отношенье легко подpуге Веpке
Вот у нее начальник - мужчина "голубой".
Года летят как поезд с пугающим pазгоном
Где ты геpой-любовник, в каком застpял лесу?
Где ты, с pельефным телом, с мобильным телефоном?
Где тебя чеpти носят, уж климакс на носу.
Пусть говоpят что суppогат, что пошлы и вульгаpны,
Hо жизнь поpою больший фаpс чем все эти pоманы.
Пусть кpитики и снобы бpезгливо моpщат лица,
Hо как ее он полюбил на сто восьмой стpанице.
Стать актpисою с самого детства девчонка мечтала,
Чеpез теpнии в кpуг голливудской богемы попала.
Сценаpист - наpкома, а пpодюсеp - pаспутный ублюдок.
Это вам не Мосфильм, а гнилое нутpо Голливуда.
И нагая лежала она в pежиссеpской постели,
Ее гpудь напpяглась, как обычно, соски отвеpдели.
В сладостpастном волненьи соpвал он с нее покpывало.
"Слышишь ты, зачиталась? Опять молоко убежало."
ALEXSHEP
22.09.2010, 20:34
Прощание С Горами
В суету городов и в потоки машин
Возвращаемся мы — просто некуда деться!
И спускаемся вниз с покорённых вершин,
Оставляя в горах,
Оставляя в горах своё сердце.
Так оставьте ненужные споры —
Я себе уже всё доказал:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых ещё не бывал,
На которых ещё не бывал.
Кто захочет в беде оставаться один?!
Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?!
Но спускаемся мы с покорённых вершин...
Что же делать —
и боги спускались на землю.
Так оставьте ненужные споры —
Я себе уже всё доказал:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых ещё не бывал,
На которых ещё не бывал.
Сколько слов и надежд, сколько песен и тем
Горы будят у нас — и зовут нас остаться!
Но спускаемся мы (кто — на год, кто — совсем),
Потому что всегда,
потому что всегда мы должны возвращаться.
Так оставьте ненужные споры —
Я себе уже всё доказал:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых никто не бывал,
На которых никто не бывал!
Владимир Высоцкий
serg1969
22.09.2010, 20:50
Всё реже строки о любви,
и всё короче,
и почерк быстр и неуклюж,
и непонятен,
и странно, что меж этих слов,
средь этих строчек
не меньше смысла и надежд,
чем белых пятен.
Ноябрь на свете. Холода.
И злые капли
в асфальт вколачивает дождь
что было силы.
Мы будем счастливы с тобой
вдвоём, не так ли?
Да что поделать, времена
теперь такие...
Нам жизнь напутала в судьбе
не меньше прочих,
но и не больше - оттого
не держим зла мы...
И реже строки о любви,
и век короче,
но есть перо и чистый лист
перед глазами...
Михаил Розенштейн
Ты почему-то покраснела,
а я черёмухи нарвал,
ты целоваться не умела,
но я тебя поцеловал.
Ребята в сквере водку пили,
играли в свару и буру,
крутили Токарева Вилли
и матерились на ветру.
Такой покой в волнах эфира,
ну а пока не льётся кровь,
нет ничего уместней, Ира,
чем настоящая любовь.
Борис Рыжий
ИЩИ МЕНЯ
Ищи меня в моих стихах.
Там слово, здесь лишь буква,
Тут запятая – это я!
А тут меня нет. Пусто.
Ищи мой взгляд, мой жест, мой звук.
Ищи идеи, думы.
Ищи движенья теплых рук,
Родных и безрассудных.
Прикосновенья губ к щеке
Я спрятала там тоже.
Прогулку в осень налегке,
Рисунок сердца в ноябре…
Мой текст тебе поможет.
Ищи меня в моих стихах.
Ищи, но – если надо.
Ищи сегодня, здесь, сейчас!
Найди! Я буду рада!
Антропова Евгения
nirvanaspb
22.09.2010, 21:36
Нет, я чту теперь документы:
Договоры, уставы, пакты.
Только веские аргументы.
Только хрустко сухие факты.
Можешь хмуриться большелобо
И сощуривать взгляд медузий –
Я упорно взрослела, чтобы
Не питать никаких иллюзий.
И теперь, когда слита щелочь
И промыты кривые колбы:
Ты неслыханнейшая сволочь.
Ты прекрасно мне подошел бы.
Злополучно, многострадально,
Изумительно и упруго –
Мы ведь скроены идеально,
Исключительно друг для друга.
Черный с белым, кровавый с синим
Мы б лучились таким сияньем!
Как же там?.. – я была бы инем,
Ты, понятно, суровым янем.
Это было столь очевидно,
Что добром не могло кончаться –
Мы раскланялись безобидно.
Мы условились не встречаться.
Шутим в письмах о грозной мести,
Топим в лести и ждем ответа.
Мы так счастливы были б вместе,
Что и сами не верим в это.
Вера Полозкова.
nirvanaspb
22.09.2010, 21:37
Воротишься на родину. Ну что ж.
Гляди вокруг, кому еще ты нужен,
кому теперь в друзья ты попадешь?
Воротишься, купи себе на ужин
какого-нибудь сладкого вина,
смотри в окно и думай понемногу:
во всем твоя одна, твоя вина,
и хорошо. Спасибо. Слава Богу.
Как хорошо, что некого винить,
как хорошо, что ты никем не связан,
как хорошо, что до смерти любить
тебя никто на свете не обязан.
Как хорошо, что никогда во тьму
ничья рука тебя не провожала,
как хорошо на свете одному
идти пешком с шумящего вокзала.
Как хорошо, на родину спеша,
поймать себя в словах неоткровенных
и вдруг понять, как медленно душа
заботится о новых переменах.
И.Бродский
nirvanaspb
22.09.2010, 21:38
Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».
Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел все - Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,
Но умру, если у меня тебя отберут».
Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».
Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,
То ты мне не по словам».
«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрешь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой ведь души не хватит,
Усталой моей души».
В. Полозкова
mothlight
22.09.2010, 21:41
СРЕДИ МИРОВ
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света.
И. Анненский
serg1969
22.09.2010, 21:42
Мы сами себе выбираем судьбу,
набросан сценарий на светлом экране,
и август к губам поднимает трубу
сыграть увертюру для осени ранней.
Трубит журавлей улетающий клин,
я знаю, я помню,как это бывает,
как ранний
сентябрьский снег
покрывает
туманную даль бесконечных равнин.
Мы сами себе выбираем друзей,
а если их нет, это значит - не надо -
дурманящий запах осеннего сада,
шаги листопада и гаммы дождей -
такая беда и такая награда -
вот всё, что мне надо - живу без затей.
Мы сами себе выбираем жильё,
и выбрали, и мебелей натаскали,
да вот - покрывается пылью старьё,
как томик нечитанный "Мыслей" Паскаля.
Да что там... такие теперь времена
бездумных пророчеств, безумных наитий,
что, кажется, он исчерпался до дна -
тот, к жизни приложенный список событий.
Что где-то вначале, за тысячу лет
всё вышло нелепо, смешно, некрасиво -
нам выдали жизнь, как бесплатный билет,
куда - умолчали, а мы не спросили.
И вот мы себе выбираем судьбу,
но нас не учили, а мы не умели...
и август к губам поднимает трубу
сыграть эту музыку -
осени?
мне ли?.............
Михаил Розенштейн
В дом, где рождаются бабочки...
В дом, где рождаются бабочки,
На ночь меня впусти –
В ауре желтой лампочки
Бусы из звёзд плести,
Делать вино из осени,
Кошкой его лакать,
Капать свечой на простыни,
Пальцы в замки смыкать…
Я не пробуду до светла
В доме с глазами – в ночь,
Выйду – святая досыта –
Звёзды в песок толочь.
Туго набью суму свою
И унесу в рассвет –
Жизнь мою бледно-русую
Красить в янтарный цвет.
Если захочешь в будущем
Гостьей меня впустить,
Терпким вином волнующим
Снова всю ночь поить,
Я откажусь, наверное,
Сердцем смакуя быль,
Чтоб не осела скверною
Бывшая звёздной, пыль…
Янгел Блюзоу
О любви
Есть больное наследство,
есть стихи на столе,
есть любовь - это средство
выживать на земле.
Выживать, не старея,
не сжигая ни дня,
ни о чём не жалея,
никого не виня.
Над вчерашним ночлегом
облака чередой,
листопадом и снегом,
и вечерней звездой,
и потерянным домом,
и бессонницей, и
чем-то очень знакомым
пахнут губы твои.
Сладок дым папиросы,
ни к чему горевать,
есть любовь - это способ
на земле выживать.
Неизбежна оплата
всех удач и побед,
небо в красках заката,
время сходит на нет.
Только это не страшно,
жизнь, как прежде, легка,
и над домом вчерашним
чередой облака.
И сдаваться без боя
нам совсем не к чести,
так уж вышло, что двое
нас на этом пути.
Плачь же, радуйся, бедствуй,
но для нас для двоих
лишь любовь - это средство
оставаться в живых.
Михаил Розенштейн
О, женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя!
Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,
Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,
Для прихоти твоей я душу погублю,
Все, все возьми себе - за взгляд очей прекрасных,
За слово лживое, что истины нежней,
За сладкую тоску восторженных мучений!
Ты, море странных снов, и звуков, и огней!
Ты, друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!
Константин Бальмонт
говорит оттуда...
говорит оттуда
ниоткуда
где ни говорящих, ни иных
никакого чаемого чуда
горестей нежданных никаких
ни тебе ответа, ни привета
ни печальной женщины в плаще
сотканном из музыки и света
ничего подобного вообще
ни звезды, которая погасла
ни звезды, которая горит
ничего
и говорить напрасно
что же он все время говорит?
говорит:
не сломанная птица
не страницы вырванной провал
может, небо над аустерлицем?
нет, не то
не помню, не бывал
не разлука
больше не разлука
и не близость, точно не она
не беда, которая без стука
не внезапной радости волна
нет, не сон
зеркальный, акварельный
не воды текучее стекло
не любви цветочное варенье
что в дорожной сумке протекло
просто слово
накануне слома
нет, не дома
слово на краю
бездны
нет, не бездны
нет, не слово
нет, не говорю, не говорю…
Антон Прозоров
Суета сует
Всё куда-то я бегу, -
На душе темно и тошно,
У кого-то я в долгу,
У кого - не помню точно.
Всё труднее я дышу,
Но дышу - не умираю,
Всё к кому-то я спешу,
А к кому - и сам не знаю.
Ничего, что я один,
Ничего, что я напился,
Где-то я необходим,
Только адрес позабылся.
Ничего,что я, сопя
Мчусь по замкнутому кругу, -
Я придумал для себя,
Что спешу к больному другу.
Опрокинуться в стогу,
Увидать Кассиопею, -
Вероятно, не смогу,
Вероятно, не успею...
Стихотворение о слепых музыкантах
Слепые блуждают ночью.
Ночью намного проще.
Перейти через площадь.
Слепые живут наощупь.
Наощупь,
трогая мир руками,
не зная света и тени
и ощущая камни:
из камня делают стены.
За ними живут мужчины.
Женщины.
Дети.
Деньги.
Поэтому
несокрушимые
лучше обойти стены.
А музыка - в них упрется
Музыку поглотят камни.
И музыка умрет в них,
Захватанная руками.
Плохо умирать ночью.
Плохо умирать наощупь.
Так значит слепым - проще.
Cлепой идет через площадь.
Я слышу не то, что ты мне говоришь, а голос.
Я вижу не то, во что ты одета, а ровный снег.
И это не комната, где мы сидим, но полюс;
плюс наши следы ведут от него, а не к.
Когда-то я знал на память все краски спектра.
Теперь различаю лишь белый, врача смутив.
Но даже ежели песенка вправду спета,
от нее остается еще мотив.
Я рад бы лечь рядом с тобою, но это -- роскошь.
Если я лягу, то -- с дерном заподлицо.
И всхлипнет старушка в избушке на курьих ножках
и сварит всмятку себе яйцо.
Раньше, пятно посадив, я мог посыпать щелочь.
Это всегда помогало, как тальк прыщу.
Теперь вокруг тебя волнами ходит сволочь.
Ты носишь светлые платья. И я грущу.
Что нужно для чуда? Кожух овчара,
щепотка сегодня, крупица вчера,
и к пригоршне завтра добавь на глазок
огрызок пространства и неба кусок.
И чудо свершится. Зане чудеса,
к земле тяготея, хранят адреса,
настолько добраться стремясь до конца,
что даже в пустыне находят жильца.
А если ты дом покидаешь - включи
звезду на прощанье в четыре свечи,
чтоб мир без вещей освещала она,
вослед тебе глядя, во все времена.
Память
Чем дальше, тем проще, и тем непонятнее стих,
Яснее слова, только почерк, как прежде, небрежен.
И лица. И лица далёких и близких твоих.
На свете июнь, и над городом запах черешен.
Любимая, я б рассказал тебе, если бы смог,
Как чёрное солнце плывёт над былыми горами,
Как бродит по прошлому городу утренний смог,
Как в гавани давней стоят корабли под парами.
Как в доме свирепствует память - такая беда,
И снова меняется действие, время и место.
И значит, пора возвращаться незнамо куда.
Незнамо откуда. Пора. А зачем - неизвестно.
Чуть светится печаль в твоих глазах...
И так правдивы все же слезы эти,
а мне так много нужно рассказать,
Тебе... пока я есть на этом свете...
Прощанье... август скроется во мгле...
И канет в лету эта бесконечность...
Так много слез на брошенной земле...
Так много тех, о ком тоскуют свечи...
...Но ляжет лист в горячую ладонь...
Ты не грусти, ведь я - навеки рядом...
А эту грусть не бойся и не тронь,
Она с тобой... как шепот листопада
О том...
что невозможно передать
Ни музыкой, ни цветом, ни словами...
О том, что исчезает в никуда
И что навечно остается с нами...
И голос ночи в гулкой тишине,
И дробь дождя по стеклам... просто слушай...
Все это осень... тени на луне
И звезды в небе - это наши души...
...Чуть светится печаль в твоих глазах,
И твои руки поцелует ветер...
А мне так много нужно рассказать
Тебе... пока я есть на этом свете...
Затянусь в который раз
Дымной горечью,
И в огни ночной Москвы
Выдох сделаю,
Снова бьется в голове:
Жил ты сволочью,
А казалось до сих пор –
Птицей белою…
Подморозило слегка –
Холод в легкие,
Но спекаются мозги
В топке мыслями,
Не побрился, и в ладонь -
Щеки жесткие…
Все, что было до сих пор –
С неба листьями.
За собой мосты сжигать,
Значит, нравится?
И выстраивать дома
Картой игранной?
А в петле Иуда вновь
Где-то давится,
И ложится жизнь к ногам
С корнем выдранной.
Либо каинова суть –
Век и каяться,
Прокорябало перо
Божьим почерком,
Видно, майским на роду -
Жить да маяться,
И по прошлому всегда -
Жирным прочерком.
Но тогда за что мне ты –
Счастье светлое?
Почему в твоих глазах
Неба искренность?
Если все, что о тебе
Мне - запретное,
На кой черт сдалась бы мне
Жизни видимость.
Ведь не думать о тебе
Не получится -
Мне в твоих глазах весь мир
В щелку сузился,
Наизнанку бы душой -
Волк не ссучиться!
Мне б не мучить бы других –
Сам бы мучался…
И две пачки на весь день –
Не накуришься,
Даже если подходить
Обстоятельно,
Что ты лыбишься, Безносая,
Да щуришься?
Я сожгу последний мост
Обязательно…
И казалось бы, выдержу, выстою - всё ничего,
Мне, не раз преступавшей пороги строжайших запретов.
Только вычерчен круг. Я сама выхожу из него,
Даже к тени твоей прикасаться себе заповедав.
Ты твердишь: "холодна", но в руках оплавляется сталь,
Разлетаются вдрызг зеркала от случайного взгляда.
Я бегу от тебя, потому что мне искренне жаль
Твою нежную душу тревожить ландшафтами ада.
Там и правда красивого мало, там голая суть
Покрывается пеплом и тает за доли мгновений.
Можешь верить мне на' слово - горек непройденный путь,
Но поверь, он короче без трепетных прикосновений.
Не смотри мне в глаза - это самый дурацкий магнит,
Он работал на всех, без надежды на "что-нибудь дальше"...
Подожди за чертой, может, жизнь нас и соединит,
Если шустрая девочка-смерть не управится раньше.
Попытаешься выйти из круга - познаешь огонь,
И вернуться обратно не сможешь, хоть малость помешкав...
Может, кинуть улыбку монетой тебе на ладонь:
- Ну, решайся, любимый, решайся: орёл или решка?
Да шучу, провокаций не будет, мы слишком...свои.
Я люблю ВНЕ условностей, зная - ты чувствуешь это:
Даже там, за стеной отреченья от нашей любви,
Мы не пара - мы просто единая капелька Света.
Эдуард Асадов
Он обещал вам жизнь в раю:
Меха, ковры, квартиру, дачу!
А я любовь вам отдаю,
Любовь и жизнь свою в придачу.
И хоть заманчив жар камней
Для сердца женского, но всё же
Судите сами: кто бедней?
Решайте сами: что дороже?
Лиса Алиса
23.09.2010, 05:58
осенние соблазны
твой город,
усыпанный желтыми листьями,
таким и запомню - свободным художником…
в беседке над полузатопленной пристанью
стоял за мольбертом,
небрежно насвистывал:
- давай поболтаем за чаем с пирожными.
несешься к раздаче, в последнее действие?
расслабься и просто зависни вне времени,
могу познакомить с небесным хормейстером -
мой добрый приятель, талантливый бестия -
и под а капелла пернатого племени
мы вместе…а впрочем, совсем не об этом я.
столичные птички слегка заземленные -
прокуренным небом, тоскою, диетами…
сейчас дорисую мундир с эполетами,
красавец-поручик под липами-кленами
закружит тебя - нереальную, юную
(я нынче в ударе, проси невозможного!)
в раскованном танце под звездами-лунами…
- я стала, увы, не умней, - осторожнее
и как-то отвыкла от танцев с драгунами,
полетов с икарами, пьянок с поэтами,
весьма неуютно стоять на ветру, но мы
могли бы…а впрочем, совсем не об этом я…
давай ограничимся чаем с пирожными.
© Copyright: Бесамемуча
Vredina_07
23.09.2010, 07:08
Солнце — одно, а шагает по всем городам.
Солнце — мое. Я его никому не отдам.
Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда!
Пусть погибают в бессменной ночи города!
В руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу!
Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!
В вечную ночь пропадет,— погонюсь по следам...
Солнце мое! Я тебя никому не отдам!
Марина Цветаева
ленинградский метроном
мимо арки, мимо старых зданий
я спешу… спешу к себе домой.
сани…
ветер…
сани…
стужа…
сани…
под ногами тяжесть мостовой.
эх, дойти б до Площади Восстанья.
только б не упасть на полпути.
сани…
стужа…
сани…
ветер…
сани…
я дойду! я обещал дойти!
там в квартире пятилетний Ваня
спрашивает маму про еду.
сани…
ветер…
сани…
стужа…
сани…
потерпи, братишка. я иду.
мама не ответит и не встанет.
я несу тебе ее «обед».
сани…
стужа…
сани…
ветер…
сани…
а сегодня маме сорок лет.
главное, не потерять сознанье.
почему в глазах темным-темно?
сани…
ветер…
сани…
стужа…
сани…
будем жить, Ванюшка, все равно!
ты пойдешь на первое свиданье
сразу, как немного подрастешь.
сани…
стужа…
сани…
ветер…
сани…
отчего в ногах такая дрожь?
боль в груди, и всё плывет в тумане…
грейся, Ванька, там, в печи трюмо.
сани…
ветер…
сани…
стужа…
сани…
лишь бы ты…
дождался.
лишь бы…
смо…
Алексей Котельников
Китай
Китайские лампочки.
Таинственный городок.
Искалеченный слякотью
разноцветный листок.
Закорючки альбомные.
Нестарательный мальчик.
Любви бы или бомбы...
Городок только начат.
Мимо идут столетья.
Им ничего не хочется.
Вы заметили? -
Здесь не нужна законченность.
Не проверяйте, поверьте.
Уверуйте в кое-как.
В рамке Америка
проста как дорожный знак.
Сам от себя уставший,
здесь растай.
Тайком от тебя останется
Китай.
Переселение душ - беженство.
Переселись в страну,
в эту грязь бежевую,
только в нее одну.
Алина Витухновская
Я буду писать тебе письмо
Я буду писать тебе письмо,
И буду искать такие слова,
Чтоб это письмо говорило само,
О чём у меня болит голова.
Я буду писать тебе в стихах,
Ну, а при встрече – наверно спою
И каяться буду в своих грехах,
Конечно, надеясь на милость твою!
Я буду писать тебе о любви:
О прошлом, о будущем и обо всём…
О том, что исчезло, зови – не зови,
Но то, что взвалили, то и несём.
Я буду писать тебе о большом,
О том, чего нет, жалей – не жалей,
О том, что не может мне быть хорошо
Вдали от любимых лесов и полей.
Дело, наверное, всё же в другом…
Мне бы идти, да идти по прямой,
А я всё хожу, да хожу кругом,
И жаль, что нельзя возвратиться домой.
Владимир Волков
Крик!
Все у меня как прежде, как всегда;
Сюжетов плотских и чудных воспоминанья
И радость встреч, и горечь расставанья,
И пустота в душе от клятв и обещаний!
И пустота, такая пустота!
Которая, лишь с бездною сравнима,
С холодною водой из родника!
Она бездушна и увы незрима
Без запаха, без вкуса -
ПУСТОТА!!!
Она придет и постучится в двери,
Заплачет в окна маленьким дождем...
В разлуку, я друзья мои не верю!
А пустота бывает, - Убежден!
Внутри однажды что-то оборвется
И остановит время мерный бег,
И все умрет.............!
Поблекнет жизнь под солнцем...
И... ПУСТОТА по свету разольется!
И только сердце жалобно сожмется,
Боясь остаться в этой пустоте!!!
Сергей Яшин
Ты знал свой путь нелёгкий...
Ты знал свой путь нелёгкий
И шёл вперёд, препятствиям назло.
Но голос чей-то бархатисто-робкий
Безудержно манил тебя давно.
Ты трепет заглушал в себе банальный,
Когда мелодия прекрасных слов
Лилась и завораживала тайной
Столь давних призрачных веков.
Ты с болью в сердце невозможной
Угадывал звучащие уста.
И мысли памяти тревожной
Ложились на ушедшие года.
Ты испытал всё в этой жизни тленной:
Предательство, печаль и боль потерь,
Но эти губы из улыбки пленной
Перед тобою не закроют больше дверь.
Ты вновь пойдёшь тропою одинокой,
Перебирая буквы скомканных страниц,
И вновь из памяти прощальной и глубокой
Поманит прежний голос перелётных птиц.
Оксана Шаркова
Хромое лето ...
Хромое лето раздаёт свои подарки - семнадцать дней дождя и суеты
Пустые лужи, разморившись под подошвой, раздавят память о кремации воды.
Текущий, словно сотканное время, зеркальным ливнем отражаясь от домов,
Проходит дождь, крадя часы и сутки, как нищий дань для жидких облаков.
Стеклянный мир, пристанище для судеб, хранящий боль и дарящий талант
Стоит под натиском безвременного неба, как героически обманутый Атлант.
А солнце прячет под покров солёных тучек свои глаза с усмешкой налицо
И тянет к миру самый жалкий мертвый лучик, который робко пробивается в окно.
Трава замёрзла, но пытается пробиться сквозь пыль дорог и камни мостовой
Ломая веру, укрепляя дух; как птица, взмывая ввысь и оступаясь, как слепой.
SACRAMENT
Мне снилась грусть дождливым сонным летом,
А дождь стучал, как музыка души
А серый мир, раскачиваемый светом
Заглядывал в покои тишины.
А полночь бьёт свои двенадцать, тает
Дневная тишь, вскрывая глубину,
И звёзды лунные на время заменяют
Собой - тебя, а мною - пустоту.
Тебе не нравится, когда я вижу звёзды
И ты считаешь это данью темноте,
И даже месяц ты считаешь грязно-слёзным
И ненавидишь свой портрет в моей душе.
И твои руки, словно сотканы туманом
Читают слепо наш пробитый мыслью мир
А ты улыбку свою прячешь под обманом,
Боясь сознаться, что, увы, не победил.
Твои глаза противоречат моим смыслам
Они сражаются с упорной темнотой
И вот слеза скатилась (и повисла)
По шёлку кожи, словно видящий слепой.
Твой тихий голос разрезает сумрак ночи
Последним ветром проносясь мимо меня,
И наше счастье, как раздавленная точка
Теряет смысл грязным снегом февраля.
И твоя тень, оскорбленная светом
Уйдёт туда, где вечно будет тьма
И забирая наше солнечное лето,
Уходит вдаль, но только без тебя.
Ты будешь рядом, будешь снова ухмыляться
Смотреть на привязь для ушедших облаков,
Но будет утро, оно станет умываться
Моей фантазией из выдуманных снов.
SACRAMENT
mothlight
23.09.2010, 07:47
Тебя ль изобразить…
Евгений Баратынский
Тебя ль изобразить и ты ль изобразима?
Вчера задумчива, я помню, ты была,
Сегодня ветрена, забавна. Весела,
Понятна сердцу ты, уму непостижима.
Не все ль противности в характере твоем?
В тебе чувствительность с холодностью совместна,
Непостоянна ты во всем,
И постоянно ты прелестна.
mothlight
23.09.2010, 07:56
Я люблю усталый шелест…
Максимилиан Волошин
Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов…
В них есть запах, в них есть прелесть
Умирающих цветов.
Я люблю узорный почерк -
В нём есть шорох трав сухих.
Быстрых букв знакомый очерк
Тихо шепчет грустный стих.
Мне так близко обаянье
Их усталой красоты…
Это дерева Познанья
Облетевшие цветы.
:nea:
Здравствуй, любимый, здравствуй, не любящий,
Здравствуй, забывчивый...незабываемый...
Ты не жених мне, ни бывший, ни будущий...
С сердцем не греющим, мной согреваемый...
Здравствуй, обласканный мной, не ласкающий,
Здравствуй, ревнуемый мной, не ревнующий,
Крылья сломавший мне, сам не летающий,
Вечно холодный, вечно волнующий...
Здравствуй, обидевший, мной не обиженный,
Сам беспечальный, вечно печалящий,
Здравствуй, чарующий, к тайне приближенный,
Неуязвимый, болезненно жалящий...
Здравствуй, от скуки на боль обрекающий,
Боль повторяющий, неповторимый....
Мной незабвенный, меня забывающий,
Здравствуй, не любящий, здравствуй, любимый...)
Броницкая Владислава
Не вспоминай меня. И не забудь.
Мы не расстались, мы растаяли с тобою,
мы глубоко влились в единый путь,
где след не оставляется стопою.
На том пути любой преображен
и в силах приподняться над сейчасом,
где здравый смысл иных мужей и жен
не сыт любовью, хлебом, жизнью, мясом,
не сыт весельем и печалью дней,
не сыт свободой, силою и славой.
И вот, один другого голодней,
грызут науку сытости кровавой.
А я сыта по горло всем, что есть,
и голод мой не утолит добыча!
Не возвращайся. Встретимся не здесь,
а в голубом, воркуя и курлыча.
Не вспоминай меня. И не забудь.
Пускай как есть - не дальше и не ближе.
Подольше не давай меня задуть
и чаще снись - во сне я лучше вижу!
Юнна Мориц
БЕЛОКРЫЛАЯ ПТИЦА ЛЮБВИ.
Моя любовь, подобна птице,
Высоко по небу парит,
Во сне её мне облик снится,
Душа так пламенно горит!
Я словно расправляю крылья,
Взмахну сильней – и вот лечу,
Оставлю горесть и унынье,
С собой лишь радость прихвачу.
Сон воплотит мечту в реальность,
Не меркнет вера в том моя,
Любовь – не глупая фатальность,
А зов сердечного огня.
Я верю, всё осуществится,
Мечта развеет в прах молву,
И я как белокрыла птица,
И не во сне, а наяву,
Вспорхну в эмоциях безгрешных,
Доверюсь вновь своей судьбе,
Взметнусь я в чувствах самых нежных
И полечу в своей звезде!
Вотинцева Надежда
Софрон Бурков
Л О Ж Ь
Возьми от жизни всё, что сможешь!
Ты прав, когда хитрее всех,
Когда слабейшим не поможешь,
А будешь только рваться вверх!
Ты будешь наслаждаться жизнью -
Для радости она дана!
Как скучен труд тяжёлых мыслей!
Жизнь - это лёгкая игра!
Коль умный - будешь и богатым!
Так много в жизни дураков!
Стань дерзким, вероломным хватом
И разори своих врагов!
Тот счастлив, кто имеет деньги
И может всё себе купить!
Что взял себе - твоё навеки,
Так будь готов врагов убить!
Весь мир в руках у молодёжи,
А стариков нелепа жизнь!
Ты сам себе - всего дороже!
Есть только миг - его держись!
Из всех людей ты - самый лучший!
Лелей уверенность в себе!
Укоров совести не слушай -
Не нужен в жизни яркий свет!
Сверхцель оправдывает средства -
Стремись всегда любить себя,
Займи себе получше место,
Попробуй всё, и всех, и вся!
Судьба - злодейка: твёрдо помни!
А истина - она в вине!
А если нет, тогда - ты понял?
Ты не найдёшь её нигде!
Всё это - ложь. Не скроет правды
Дурман правдоподобных слов.
Но вновь тасует злобы карты
Души погибель - вера в зло.
П Р А В Д А
Рабу - дороже что свободы?
Купцу - превыше денег что?
Что держит верой неба своды?
Терпеть заставит что невзгоды?
Уловки все что превратит в ничто?
Ответ известен - только правда,
Она одна сильней всего.
Но правде - каждый сам соавтор,
Сегодня скажет так, а - завтра
Почти что эдак, запросто-легко.
Твердим, что правды много разной -
И в этом доля правды есть.
Слова неправды слышим сразу,
Когда в ответ ершистой фразой
Поставлен в споре-разговоре крест.
Нелёгкий труд души оправдан,
Когда слов тайный смысл поймёшь:
С любовью сказанное - правда,
Без слов молчанье - полуправда,
Произнесённое со злобой - ложь.
А я – как рыба. А рыбы – немы.
И мы три раза закрыли тему.
Зачем мой мир превращать в сумятицу,
Приснившись мне с четверга на пятницу?...
Ваш мир – творенный,
Мой – пальцем деланный,
Вы – по наитию, я – с испугу.
У меня – тараканы, у Вас – демоны.
Они никогда не поймут друг друга.
Мы дразнили тебя "красавицей"
С той издевкою озорной,
И способность - мальчишкам нравится
Обошла тебя стороной.
В платье выцветшем и заплатанном,
Отомстить не умея мне,
Ты молчала,
Лишь гаммы плакали
Долго-долго в твоем окне.
в некрасивость свою закованная -
Пташка комнатная без крыл...
Я стихи и сирень ворованную
Тем, красивым, тогда дарил.
А недавно в театре
Лилией
Озарившая полумрак,
Вышла некто с твоей фамилией,
И тогда я увидел,
Как,
На дешевый успех не падкая,
Над собою имея власть,
Ты в оркестр
Из утенка гадкого
Белым лебедем поднялась.
И в обнимку с мечтою сбывшейся,
Вся в свечении и цвету,
Непокорная, разозлившаяся,
ТЫ швырнула в зал - красоту!
И от той красоты витающей,
От того, как звучал рояль,
Мне себя и моих товарищей
Стало жаль, стало очень жаль.
В горле комом прозренье позднее
Горше горького во сто крат:
Всем доступно мерцанье звездное,
А алмазы - в земле лежат.
И казнен тобой, и помилован,
Как и весь изумленный зал
Стоя я тебе аплодировал,
На колени тем самым встав.
И за все мои упущения
В легкомысленные года
Я сегодня прошу прощения.
Лучше поздно,
Чем никогда.
Тараканов Александр.
NorthWind
23.09.2010, 10:21
Благослови на войну,
Дом сохрани и спаси.
Так собирались в поход
Ратные люди Руси.
Так, от начала времен,
Солдату дана благодать,
С Богом надежнее жить,
С Богом легко умирать.
След звезды пылит по дорогам,
На душе покой и тихая грусть.
Испокон веков граничит с Богом
Моя Светлая Русь.
Сколько раздоров и смут
Ведала Родина-мать,
Как нас хотели согнуть,
Как нас пытались ломать.
Сколько шакалов и псов
Скалятся с разных сторон
На золото наших хлебов,
На золото наших икон.
Что собирали отцы,
Нас научили беречь -
Вера родной стороны,
Песня, молитва да меч.
Так от корней повелось,
Ратную службу несут,
Всяк на своем рубеже,
Инок, воин да шут.
К. Кинчев
Эмили Дикинсон
To make a prairie it takes a clover and one bee,
One clover, and a bee,
And revery.
The revery alone will do,
If bees are few.
Чтоб луг возник, совсем немного надо -
Лишь клевера цветок, и пчёлка рядом;
Всего один цветок, одна пчела -
Чтоб прерия под солнцем ожила.
А если луга нет - но есть мечта -
Его в душе поселит пчёлка та.
*
Евгения Ризнычок
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа все так же счастью
И тебе служить готова;
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь, — но только песня зреет.
Фет А.А.
Я скучаю... Ты снова уходишь туда,
Где прохожие мёрзнут, гудят поезда,
Где озябшие ветки под снегом дрожат
И пушистыми бусами птиц ворожат...
Я грущу без тебя. Голубой монитор
Продолжает тихонечко свой разговор
О печалях чужих. И смеётся зима.
А меня ожидание сводит с ума...
Татьяна Манкова
Надежда не хотела умирать.
Колола морфий. Плакала. Хрипела.
Глотала кровь, давилась, неумело
Мотала бинт на пролежни утрат,
Сложившись запятой на простыне
Скулила тихо, губы обгрызая…
Стекала жизнь, по капле ускользая,
Из пустоты-из вечности-извне…
Изнемогая, плавилось стекло,
В испарине тонули континенты,
И, умилясь величию момента
Ей сообщили – время истекло.
И сделалось просторней и светлей.
И сделалось значительней и строже.
Последний вздох. Натянутая кожа.
Безбрежность. Безмятежность.
Мавзолей..
* * *
...
Сердце стучит кулаками в стены-
Сердце кричит «Тишины – и баста!
Не замолчишь – перекрою вены,
И не поможет ни йод, ни пластырь!»
Тахикардия играет ритмом,
Только покой мне уже не снится.
Если надежды тупая бритва
Стала последней моей синицей.
У валерьянки – кошачьи лапки,
Сердце клубочком по ребрам скачет,
Я вытираю с ладоней тряпкой
Чье-то решенье моей задачи,
Чет или нечет, глотаю горечь,
Чтобы до срока чего не вышло…
Белой таблеткой играет в горле
Красный котенок сердечной мышцы.
* * *
Август сжимает горло. Август зовет на север.
Хуже, чем три апреля - август, и я молчу.
Я никому не верю. Я открываю двери,
И на асфальте мокром стрелки тебе черчу.
Прямо, до поворота, в арку, за гаражами,
Дом мой - стены четыре, крыша давно течет...
Вместе отметим, милый, праздник неурожая,
Выбей из рук бокалы и запиши на счет.
Милый, послушай, птицы тоже текут по венам,
Птицы роняют в тучи перья и голоса...
август из перьев нижет сети моей измены,
Я выставляю сердце в рубрику "Сделай сам".
Милый, мне тоже больно. Сотни увядших лезвий
Август в меня вонзает, что же теперь, кричать?
Горечь струится с неба, плохо, зато полезно,
Я открываю, милый. Я выхожу встречать.
Мария Хамзина
Не полагайся на силу,
Переступая порог,
Чем бы тебе ни грозила
Тёмная пряжа дорог.
Там осыпаются камни,
Ветер взметает песок,
Громом расколотой гаммы
Бьётся в теснине поток.
Не полагайся на случай –
Скоро слепой поворот,
Солнце склоняется в тучи,
Ночью ненастье придет.
Сквозь неоглядную хмурость
Утренним взором лови
Неопалимую мудрость
Веры, надежды, любви.
Думы, тревоги и строки…
Остановиться - нельзя…
Камни, песчинки, потоки…
Я не прощаюсь, друзья.
Никита Брагин
Аптека счастья
(Шутка)
Сегодня - кибернетика повсюду.
Вчерашняя фантастика - пустяк!
А в будущем какое будет чудо?
Конечно, точно утверждать не буду,
Но в будущем, наверно, будет так:
Исчезли все болезни человека.
А значит, и лекарства ни к чему!
А для духовных радостей ему
Открыт особый магазин-аптека.
Какая б ни была у вас потребность,
Он в тот же миг откликнуться готов:
- Скажите, есть у вас сегодня нежность?
- Да, с добавленьем самых теплых слов.
- А мне бы счастья, бьющего ключом?
Какого вам: на месяц? На года?
- Нет, мне б хотелось счастья навсегда!
- Такого нет. Но через месяц ждем!
- А я для мужа верности прошу!
- Мужская верность? Это, право, сложно...
Но ничего. Я думаю, возможно.
Не огорчайтесь. Я вам подыщу.
- А мне бы капель трепета в крови.
Я - северянин, человек арктический.
- А мне - флакон пылающей любви
И полфлакона просто платонической!
- Мне против лжи нельзя ли витамин?
- Пожалуйста, и вкусен, и активен!
- А есть для женщин "Антиговорин"?
- Есть. Но пока что малоэффективен...
- А покоритель сердца есть у вас?
- Да. Вот магнит. Его в кармашке носят.
Любой красавец тут же с первых фраз
Падет к ногам и женится на вас
Мгновенно. Даже имени не спросит.
- А есть "Аитискандальная вакцина"?
- Есть в комплексе для мужа и жены:
Жене - компресс с горчицей, а мужчине
За час до ссоры - два укола в спину
Или один в сидячью часть спины...
- Мне "Томный взгляд" для глаз любого цвета!
- Пожалуйста, по капле перед сном.
- А мне бы страсти...
- Страсти - по рецептам!
Страстей и ядов так не выдаем!
- А мне вон в тех коробочках хотя бы,
"Признание в любви"! Едва нашла!
- Какое вам: со свадьбой иль без свадьбы?
- Конечно же, признание со свадьбой.
Без свадьбы хватит! Я уже брала!..
- А как, скажите, роды облегчить?
- Вот порошки. И роды будут гладки.
А вместо вас у мужа будут схватки.
Вы будете рожать, а он - вопить.
Пусть шутка раздувает паруса!
Но в жизни нынче всюду чудеса!
Как знать, а вдруг, еще при нашем веке,
Откроются такие вот аптеки?!
Эдуард Асадов
Эдуард Асадов стихи
Антология русской поэзии
НЕ ГОРЮЙ
Ты не плачь о том, что брошена,
Слезы - это ерунда!
Слезы, прошены ль, не прошены,-
Лишь соленая вода!
Чем сидеть в тоске по маковку,
"Повезло - не повезло",
Лучше стиснуть сердце накрепко,
Всем терзаниям назло!
Лучше, выбрав серьги броские,
Все оружье ахнуть в бой,
Всеми красками-прическами
Сделать чудо над собой!
Коль нашлась морщинка - вытравить!
Нет, так сыщется краса!
И такое платье выгрохать,
Чтоб качнулись небеса!
Будет вечер - обязательно
В шум и гомон выходи,
Подойди к его приятелям
И хоть тресни, а шути!
Но не жалко, не потерянно
(Воевать так воевать!),
А спокойно и уверенно:
Все прошло - и наплевать!
Пусть он смотрит настороженно.
- Все в кино? И я - в кино! -
Ты ли брошен, я ли брошена -
Даже вспомнить-то смешно!
Пусть судьба звенит и крутится,
Не робей, не пропадешь!
Ну а что потом получится
И кому придется мучиться -
Вот увидишь и поймешь!
это словно тебе запретили боль
это словно тебе запретили боль -
не боли, сказали, не смей
это словно тебе запретили смерть -
ты стоишь промеж тополей
с аккуратной дыркой промеж бровей
и течет по щекам елей
эта так проходит твоя весна:
тополя и выше ноля
это алый парус у корабля
и единственный - у руля
ни за что не дрогнет его рука -
его цель близка
это ты - на пристани февраля
под ногами плывет земля
словно боли нет. словно смерть легка
и никто не стрелял пока
О.Хохлова
лети говорит лети
лети говорит лети
крылышки расправляй
а у меня размах - не ахти
а неба столько, что не вместить
вот и сижу повторяя эти лети-лети - глупая баттерфляй
а у меня от жизни остался вечер и ночь, и - всё
и даже Бог - и Тот меня не спасёт
Он Сам решил - у бабочек нет души
вот потому - до рассвета - дыши дыши
как это будет - там - темнота навек?
ну и не страшно. не видно - не страшно ведь.
мне не вместить - как это - умереть.
остается дышать. остается лететь лететь.
О.Хохлова
Снял он обувь - стал пониже,
Снял пальто и стал худее.
Без костюма - лоск пожиже,
Без очков - на вид глупее.
Шапку скинул - плешь наружу,
Без перчаток - руки-крюки.
Без жилета грудь поуже,
Зубы вынул - хуже звуки.
Без портфеля вид попроще,
Без мобильника - как нищий.
Скинул майку - вовсе тощий,
Сбрил усы - такой носище!
Посмотрела - засмеялась!
Как важна вещей опека!
Снять трусы ему осталось -
И не будет человека.
По берегу моря вдоль пены прибоя следы
оставили чьи-то не очень подвижные ноги.
В таком сочетании солнца, песка и воды
они говорят, что прошёл человек одинокий.
Цепочка следов, и других не высматривай – нет;
вдоль пены прибоя струятся ни валко ни шатко –
и круто направо: в воде обрывается след,
и как ни ищи, но обратного нет отпечатка.
А чёрные тучи уже собрались вдалеке,
и к берегу ветер погонит волну штормовую,
и скоро исчезнет цепочка следов на песке,
и только стихи сохранят эту память живую.
Живую, пока не наступит стихий торжество:
водой заливает, песком очертанья заносит…
А был человек или не было вовсе его –
никто не узнает, да в общем никто и не спросит.
Наум Басовский
спрашиваю: ты дух? отвечает: дождь,
спрашиваю: ты дождь? отвечает: камень, -
в белом саду, обещает, меня найдёшь
у голубятни синей за облаками,
видишь, с семи холмов над равниной свет,
там и сойдёмся мы на последней тризне.
что остаётся от жизни? - ответа нет,
что остаётся от смерти? - спроси у жизни...
Сергей Шестаков
Княжна Мэри
23.09.2010, 11:36
ничего не чувствую
боли нет
ничего не чувствую
боли нет
слышу гул за клеткой своей грудной
ни одной печали нет. ни одной.
отголосок прежней
весны? войны?
только отзвук - нет в нём ничьей вины.
вижу вспышку
слышу щелчок затвора
это мы
на память
среди руин
и уже не вспомнить мне - о которой -
ты с такою нежностью говорил..
Сергей Шестаков
IN MEMORIAM
1.
"Спи, еще рано, спи..."
Д. Эфендиева
в августе ночью столько на небе астр,
весь вертоград усыпан ими по край сетчатки...
спи... нас уже читали сегодня, нас
не занесли пока еще в опечатки,
значит, не время черным твоим щеглам
смерть щебетать на аптечной кривой латыни,
спи - это звезды катятся по щекам
белые, синие, красные, золотые...
10.
а когда Господь отодвинет лиру,
ты услышишь хлопанье всех дверей,
и звезду Полынь поведут по миру
семь ее печальных поводырей,
и на небе маленькая прореха
разойдется, воздух вбирая весь,
ибо кончилось время для человека,
для всего, чем был он и что он ест
11.
Потемнели тени, остыл песок,
Молоко свернулось клубком в кувшине.
Что еще читается между строк?
Тишина - и только она отныне.
Всю любовь и смерть почтальон развез,
Даже память кажется нелюдимой
Под одной из некогда певчих звезд,
До которой ближе, чем до любимой.
14.
где мой сон мой свет сон-трава одолень-трава
даже если косточку вытряхнешь из рукава
обернуться не сможет ни лебедем ни звездой
лишь бурьяном вздыбленным да лебедой-бедой
оттого и смотришь все чаще не ввысь а вниз
и бормочешь где же ты где же ты отзовись
просто к небу лицом это значит к земле спиной
просто я не с Ним говорю сейчас а с тобой одной...
18.
переведи это слово с мертвого на живой
переведи это время с прошлого на теперь
слышишь в крови ревет одинокий зверь
переведи его через улицу дверь закрой
дай ему хлеба черного белого молока
дай ему губы чермные смертному научи
дай ему имя чтобы в земной ночи
звать его окликать из небесного далек
23.
убери ее имя господи вычеркни из всех
списков как будто нет ее для земного дня
утром мы сами справимся утром легчайший снег
и тишины серебряная броня
переставляя горы меняя теченье рек
смотрит она сквозь мир за кромешный край
так неотступно будто навек навек
так безоглядно будто прощай прощай...
24.
небо все выше выше все дальше земля земля
мир стал сплошной прорехой не подберешь лоскут
температура времени падает до нуля
утром тебя разбудят но не спасут
встанешь и вновь умрешь в эту жизнь в ее
прелесть и персть что подымут как донный ил
люди и птицы ангелы и зверье
боги и рыбы все кто тебя любил...
Княжна Мэри
23.09.2010, 11:50
мне зубы сводит от тоски,
вам брови сводит от печали,
сижу, слежу из-под руки -
когда отчаянье отчалит.
а где-то там, над головой,
такие происходят вещи,
что мой товарищ узкоплечий
подолгу говорит со мной.
и наизнанку все вокруг,
и все, что происходит - ново.
лишь мне по-прежнему хреново,
мой друг.
"НЕ СПЕШИ"
Ты спеши, ты спеши ко мне
Если я один, если трудно мне.
Если я, словно в страшном сне,
Если тень беды в моем окне.
Ты спеши, когда обидят вдруг,
Ты спеши, когда мне нужен друг,
Ты спеши, когда грущу в тиши,
Ты спеши, ты спеши!
Не спеши, не спеши, когда
Мы с тобой вдвоем и вдали беда,
Скажут "да" листья и вода,
Звезды, и огни, и поезда...
Не спеши, когда глаза в глаза,
Не спеши, когда спешить нельзя,
Слушай ночь, замри и не спеши,
Не спеши, не спеши...
Е.Евтушенко
Княжна Мэри
23.09.2010, 13:40
елене шварц
не спеши. нам осталось немного еще не спешить
за кривым поворотом увидишь как время отходит
и схватить попытаешься вёрткую красную нить
словно глупый котенок в пылу эфемерной погони
а она, ускользая, скорей побежит по траве
словно чьей-то рукой за живою катушкой влекома
ты очнешься в прозрачной сминающей свет синеве
ни болезни своей, ни печали уже незнакомая
в ослепительно синем, прозрачном, сминающем свет
над сомкнувшимся миром, расставшись с его духотою
промелькнешь, а пока не спеши - пусть вплетается след
золотою строкой за пятою твоей золотою
Ольга Хохлова
Прикосновение руки мастера
Она была такой невзрачной и простой,
Что, не желая тратить время зря на скрипку,
Взял в руки аукционист предмет пустой
И поднял вверх его с улыбкой.
- Что ж, господа, начнем торги! Кто больше даст
За эту рухлядь? Доллар? Два? Так мало?
Кто больше? Три? Три - раз! Три - два! Три...
Но тут из зала
Поднялся седовласый старичок,
И, пыль смахнув со скрипки осторожно,
Он подтянул ей струны, взял смычок
И заиграл мелодию набожно.
И хоть та музыка была проста,
Но так прекрасна и так вдохновенна,
Как песнь, которой Ангелы Христа
Рожденье славили по всей Вселенной.
Тут прервалась игра, и продавец
Спросил вдруг хриплым, приглушенным тоном:
- Что мы дадим за совершенство образца?
За сколько ей уйти с аукциона? -
Он поднял скрипку вместе со смычком.
- Тысячу долларов! Кто больше? Две! Так мало?
Три! Три - раз! Три - два! - И стукнул молотком.
- Три... продано!
И тут по залу пронесся смех и гром аплодисментов.
Но кто-то крикнул вдруг в недоуменье:
- Друзья мои, кто скажет мне из вас, Что подняло так цену инструмента?
Ответ последовал тот час:
- То мастера руки прикосновенье.
Как много тех, кто с Богом не в ладах,
Помятых жизнию греховной,
Толпой бездумной ценятся за так,
Словно та скрипка на аукционе!
Баланда на обед, стакан вина,
Картишки - и вот уж, гол, ободран,
Стоит он торгах, платя за все сполна -
И раз, и два.... и он почти что "продан".
Но тут приходит Мастер, и толпе,
Что раскрывает рты от изумленья,
Вовеки не постичь то чудо, что творит в душе
Божественной руки прикосновенье.
( Майра Б. Уэлш из книги "Куриный суп для души" Дж.Кэнфилда и М.В.Хансена)
LOVELENA
23.09.2010, 15:05
http://yoursmileys.ru/tsmile/autumn/t120006.gif (http://yoursmileys.ru/t-autumn.php?page=)
Кроет уж лист золотой
Влажную землю в лесу...
Смело топчу я ногой
Вешнюю леса красу.
С холоду щеки горят;
Любо в лесу мне бежать,
Слышать, как сучья трещат,
Листья ногой загребать!
Нет мне здесь прежних утех!
Лес с себя тайну совлёк:
Сорван последний орех,
Свянул последний цветок;
Мох не приподнят, не взрыт
Грудой кудрявых груздей;
Около пня не висит
Пурпур брусничных кистей;
Долго на листьях, лежит
Ночи мороз, и сквозь лес
Холодно как-то глядит
Ясность прозрачных небес...
Знаю, недаром средь мхов
Ранний подснежник я рвал;
Вплоть до осенних цветов
Каждый цветок я встречал.
Что им сказала душа,
Что ей сказали они -
Вспомню я, счастьем дыша,
В зимние ночи и дни!
Листья шумят под ногой...
Смерть стелет жатву свою!
Только я весел душой -
И, как безумный, пою!
Аполлон Майков
Это просто осень. Выжженное поле.
Рваные одежды. Серые глаза.
И никто не вспомнит, как светло на воле,
И никто не сможет сделать шаг назад.
Этой ночью в небе сумрачно и скучно,
В эту ночь над миром лишь одна звезда.
Я письмо отправлю – ты его получишь,
Но – по всем приметам – не придешь сюда…
Тридцать шесть ступеней от небес до ада.
Шрамы на ладони. Линии в кольцо.
Мне уже, наверно, ничего не надо, -
Только бы не стерлось в памяти лицо.
Это просто осень. Сломанные судьбы.
Пепел палых листьев. Сполохи огня.
И никто не вспомнит, и никто не будет
Плакать и молиться больше за меня.
Федерико Гарсиа Лорка
НЕВЕРНАЯ ЖЕНА
...И в полночь на край долины
увел я жену чужую,
а думал - она невинна.
То было ночью Сант-Яго -
и, словно сговору рады,
в округе огни погасли
и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся,
последний проулок минув,
и жарко они раскрылись
кистями ночных жасминов.
А юбки, шурша крахмалом,
в ушах у меня дрожали,
как шелковая завеса,
раскромсанная ножами.
Врастая в безлунный сумрак,
ворчали деревья глухо,
и дальним собачьим лаем
за нами гналась округа.
За голубой ежевикой
у тростникового плеса
я в белый песок впечатал
ее смоляные косы.
Я сдернул шелковый галстук.
Она наряд разбросала.
Я снял ремень с кобурою,
она - четыре корсажа.
Ее жасминная кожа
светилась жемчугом теплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стеклам.
А бедра ее метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнем горели.
И лучшей в мире дорогой
до первой утренней птицы
меня этой ночью мчала
атласная кобылица...
Тому, кто слывет мужчиной,
нескромничать не пристало.
И я повторять не стану
слова, что она шептала.
В песчинках и поцелуях
она ушла на рассвете.
Кинжалы трефовых лилий
вдогонку рубили ветер.
Я вел себя так, как должно,-
цыган до смертного часа.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться,
запомнив обман той ночи
в туманах речной долины,-
она ведь была замужней,
а мне клялась, что невинна.
Перевод А.Гелескула
ГРЕЧЕСКАЯ КОФЕЙНЯ
Где белый камень в диком блеске
Глотает синьку вод морских,
Грек Ламбринуди в красной феске
Ждал посетителей своих.
Они развешивали сети,
Распутывали поплавки
И, улыбаясь точно дети,
Натягивали пиджаки.
- Входите, дорогие гости,
Сегодня кофе, как вино! -
И долго в греческой кофейне
Гремели кости
Домино.
А чашки разносила Зоя,
И что-то нежное и злое
Скрывала медленная речь,
Как будто море кружевное
Спадало с этих узких плеч.
Арсений Тарковский
1958
В КОФЕЙНЕ
Где скалы чернеют круче,
У красного маяка,
Кофейня - листвой ползучей
Обведена слегка.
Хозяин - быка дородней,
Молчит, а во взоре злость:
Ведь я у него сегодня
Один единственный гость.
А мне без тех веселее,
Без тех, кому буря вмочь.
Турецкого кофе чернее
Сегодня море и ночь.
Падая, виснут волны
Сломанным, пенным крылом;
Соленою пылью полный,
Ветер летит вразлом.
И, тронув меня, танцуя,
Порывами мчится к звездам...
- И ложку почти пустую
Я подношу к губам.
А звезды качаются пуще,
Лишь та, что других светлей,
Закинула якорь в гущу
Кофейную чашки моей.
Ах... и мечта перебита...
По мрамору скрипнул поднос,
И грек, мой хозяин сердитый,
Остывшую чашку унес.
Павел Лукницкий
Новороссийск, 1926
Кофейня
...Имеющий в кармане мускус
не кричит об этом на улицах.
Запах мускуса говорит за него.
Саади
У поэтов есть такой обычай -
В круг сойдясь, оплевывать друг друга.
Магомет, в Омара пальцем тыча,
Лил ушатом на беднягу ругань.
Он в сердцах порвал на нем сорочку
И визжал в лицо, от злобы пьяный:
"Ты украл пятнадцатую строчку,
Низкий вор, из моего "Дивана"!
За твоими подлыми следами
Кто пойдет из думающих здраво?"
Старики кивали бородами,
Молодые говорили: "Браво!"
А Омар плевал в него с порога
И шипел: "Презренная бездарность!
Да минет тебя любовь пророка
Или падишаха благодарность!
Ты бесплоден! Ты молчишь годами!
Быть певцом ты не имеешь права!"
Старики кивали бородами,
Молодые говорили: "Браво!"
Только некто пил свой кофе молча,
А потом сказал: "Аллаха ради!
Для чего пролито столько желчи?"
Это был блистательный Саади.
И минуло время. Их обоих
Завалил холодный снег забвенья.
Стал Саади золотой трубою,
И Саади слушала кофейня.
Как ароматические травы,
Слово пахло медом и плодами,
Юноши не говорили: "Браво!"
Старцы не кивали бородами.
Он заворожил их песней птичьей,
Песней жаворонка в росах луга...
У поэтов есть такой обычай -
В круг сойдясь, оплевывать друг друга.
Дмитрий Кедрин
1936
Княжна Мэри
23.09.2010, 16:48
И если женщина приходит
и о себе заводит речь,
она, как провод, ток проводит,
чтоб над тобою свет зажечь.
И если женщина приходит,
чтоб оторвать тебя от дел,
она тебя к тебе приводит.
О, как ты этого хотел!
Но если женщина уходит,
побито голову неся,
то все равно с собой уводит
бесповоротно все и вся.
И ты, тот, истинный, тот, лучший,
ты тоже - там, в том далеке,
зажат, как бесполезный ключик,
в ее печальном кулачке.
Она в улыбку слезы спрячет,
переиначит правду в ложь...
Как счастлив ты, что ты незрячий
и что потери не поймешь.
1972
Княжна Мэри
23.09.2010, 16:53
Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?
Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
( 1916)
возможно это известное стихотврение уже и было здесь выложено ранее
Sasha_Silence
23.09.2010, 17:06
***
Мы с тобой на облаке сидим.
Таня, - шепчешь ты привычно, - Таня…
Мир большой и кажется другим
с чердака больного мирозданья.
Нам, случайным детям ноября,
видится с обломанного края,
как лежит небритая земля,
злой ветхозаветностью пугая.
Тишиной горчит продрогший лес,
замерший в почетном карауле.
Мы прошли с тобою шесть небес,
мы совсем чуть-чуть не дотянули.
Таня Кузнецова
Княжна Мэри
23.09.2010, 17:31
* * *
Это еще не крылья -
Вспухшие бугорки.
Это еще бессилье
Вылепленной строки.
Это еще попытка
Вывести свой сюжет.
Это - сквозная нитка.
Это судьба. Уже.
Вечер осенний. Приют молчанья.
Свернувшиеся под ногами тени.
И неспасенье в оплывающей свечами
Печали у порога воскресенья.
Город печальный. Голос почти неслышный,
Зовущий душу твою (который уж раз) в дорогу.
Уют молчанья. Склонив усталые крыши
Твой старый город тихо внимает Богу.
Вечность порога – вот-вот придёт постиженье
И обретут предназначенье все вещи.
Ещё немного, и, перепутав движенья,
Ты сделаешь шаг – а за порогом вечность.
Синий мой вечер. Сиреневый ветер в кронах.
Души людей так хрупки и жаждут чуда.
И сенью крыльев укрыты плечи влюблённых,
Идущих в вечное никуда из ниоткуда.
Любой памятник – факт подтверждения небытия…
Любая эпитафия – оправдание перед тем, чего нет…
И человек в толпе, вопрошающий: «Кто здесь я?»,
Уже не знает, насколько нужен ему ответ.
Это время УНИ-: универсамов, унисекса и униформ…
Это время ПОСТ-: постмодернизм, постконструктивизм, постмораль…
И Демон из старого фильма – Уильям Дефо,
И Ангел из старого фильма – … не помню, а жаль…
И каждый опять износится из собственной тьмы,
И каждый как прежде захлёбывается своей немотой,
И каждый в какой-то момент постигает, что МЫ –
Это я и кто-то совсем другой.
А в старом небе до чёрта звёзд и до чёрта дыр –
А в старом альбоме – тьма незнакомых лиц.
И путь постижения – путь нарастающей немоты,
Рассыпанной по пустоте страниц.
Мотив бреда
Этюд о любви.
Просыпаешься по утрам
По горло в крови,
Мой бедный доктор Марат.
Наверное, трэш –
Спасенье от пафоса, раз
Последний рубеж
Уже не трагедия – фарс.
Наверное, фальшь –
Спасенье от боли утрат.
Последний этаж,
И окна распахнуты в март.
Последний маршрут,
Последняя проба пера.
Бессмертный Эд Вуд,
Рисующий белый квадрат,
Беспечный поп-арт,
Уорхол, рисующий снег.
На нём миокард,
И сеткою трещинок смех,
И странная суть,
И поле, и кони несут…
И нас не спасут,
Опять от себя не спасут
Лиса Алиса
23.09.2010, 19:00
Слишком близко
Когда-нибудь выращу сердце второе
И буду кормить его кашей из миски
И брошу курить этот долбаный Винстон,
И с горлышка пить передержанный виски
И дом себе новый возможно построю
И место прописки...
И стану ходить босиком по осколкам,
И солнце повешу в прихожей на гвоздик,
И снов твоих синих красивые гроздья
Фонарными птицами вывешу возле,
И льды твоих весен, как кошку, за холку...
Чай с сахаром? Сколько?
Ты будешь ходить ко мне в гости по средам,
Садиться на краешек, в такт вовлеченный,
И пить неизменный с лимоном и черный,
Вздыхать торопливо, молчать обреченно,
Как будто тебя кто-то бросил и предал...
Отращивать дреды,
Играть на дарбуке, писать на английском,
Читать между строк, улыбаться прохожим,
Кому-то не нужен, как будто не должен,
Звонить без пяти, забираться под кожу,
Смотреть как кружаться осенние листья,
Бросая им вслед недокуренный Винстон,
И быть слишком близким...
Среди непохожих...
© Copyright: Черная Симфония
Лиса Алиса
23.09.2010, 19:09
Сумасшедшая Элис вовеки не станет Алисой,
Как магнит ни крути, преуспевший в леченье Месмер, -
Ей по жизни стоять «кушать подано» возле кулисы,
Ей тонуть в киселе многослойных колодезных сфер.
На ладонях дрожат от неведенья тонкие нити,
В капиллярах текут серый пепел и пошлая дурь.
Пресыщение табула раса – синоним закрытий –
Крась изученный глобус под зебру. Черни, не халтурь!
В двери неба - глазок полнолунья и траурно мглисто,
Шляпки звездных гвоздей - не алмазы, а блеклый графит.
Эпатажная Линда-ворона /не Евангелиста/ -
Намагниченный полюс истерик и глупых обид.
Мы врастаем тоской и рябиновым семенем в землю –
Нераздельны до плахи /распил на гробы и дрова/…
Только знаешь, моё анти Я, - полный сюр не приемлю.
Просыпайся, Алиса.
Мы снимся друг другу.
Жива?...
© Copyright: Липа Липовая
Лиса Алиса
23.09.2010, 19:17
Эпилоги
Меня тошнит от стихов и песен.
И в голове застарелый бред.
Ты пьешь коньяк, ты красив и весел
В таком заснеженном декабре.
Ты не плюешь по чужим колодцам.
Ты с неба тащишь охапку лун.
Безумный шляпник допил до донца
И обнаружил свою вину.
За допуск в небо короткой визой
И за просроченное тепло,
За газ, за свет, за полет с карниза,
За твой картонный, но все же - дом.
За две минуты на остановке,
Когда согрелась моя рука.
За хруст подарочной упаковки,
Что был рассчитан на дурака.
...А впрочем - что мы все о погоде
Да перемалываем грехи?
Алис не будет. Они не в моде.
Их задолбало писать стихи.
© Copyright: Надежда Белякова
Туманова Елена
"Палач"
Ты, мой безропотный и трепетный палач;
Убить и растоптать ты можешь словом,
И только твоё нежное не плачь,
Разрушит столб суровых приговоров.
Я слишком много думаю о нас,
И в большинстве своём, те мысли скверны;
И снова слёзы из зелёных глаз,
И снова на пределе силы, нервы.
И снова ожидание звонка,
А в промежутках крики, всхлипы, стоны;
И, словно быстроходная река,
Мои фантазии уносят в глубь истомы
Моё сознанье, душу - суть мою,
Которую ищу я вновь в себе.
Глазами и душой скажу тебе ЛЮБЛЮ,
Ведь это всё находиться во мне.
Не мучь меня, мой ласковый палач:
Ты жизнь мне дашь, её же ты и рушишь.
И после пыток , нежное не плачь,
Прольёт бальзам в истерзанную душу.
Лиса Алиса
23.09.2010, 19:21
Алиса
Нет, неправда, что время выжато, что цветные секунды в ряд.
Ты, как прежде, медово-рыжая, сумасшедше глаза искрят.
Нет, неправда, что всё размечено, что подписан приказ с небес.
Ты-то – прежняя, в юбке клетчатой, как Алиса в Стране Чудес.
Говорят, на ошибках учатся, так что станем и мы умней.
Как получится – так получится, через год или пару дней.
В темноте – снегопады мятные, и тревогу никак не скрыть.
Расправляются крылья смятые, разгораются две искры.
На автобусных стёклах – рожицы, нам распахнут дверной проём,
Потерпи, а потом всё сложится, или вычтется – там поймём.
Нам, Алиса, путями пыльными, счастье сбудется, я с тобой.
Рядом, нас задевая крыльями, дождик топает голубой.
© Copyright: Евгения Офимкина
Лови вчерашний день, потворствуя привычке,
Переведи часы вперед на полчаса,
Неловко возжигай костры, ломая спички,
Бесстыдно искушай гореньем небеса.
Наведайся в тот сад, где лисы роют норы,
Где зелен виноград, как поцелуй в глаза,
Подслушай голоса, шаги и разговоры, -
Но не копи утрат, бесплодная лоза!
Тебе твоих надежд приятен вкус осенний,
Но не дразни гусей, раскайся и постись!
Как лист перед травой, не преклонив коленей,
Ты перед ним стоишь - и думаешь спастись...
Спасешься ль на сей раз от роковой любови?
Над головой твоей небесный свод провис.
...О, пусть поймает он тебя на честном слове -
Засохшую лозу - осенний горький лис.
Это ли Чудо со Змеем стоит у меня на пути?
Ах, до чего же легко копьецо золотое!
Воздух прозрачен и горек. В осеннем настое
Голову можно легко потерять, а найти...
Я ли чешуйчатым телом тропу заслоню,
Жалом отравленным дерзко грозя у ключицы,
Выгнувшись, вскинусь, опутаю ноги коню -
Ты ли сумеешь теперь от меня защититься?
Ну, замахнись, занеси, занеси копьецо!
Станешь орудием мести и символом чести.
Я перед смертью тебя поцелую в лицо -
И на воротах Москвы мы останемся вместе.
...Полно, не бойся. Давно обезглавлен дракон.
Любим, воюем - как можем, живем - как умеем.
И позолота осыпалась с ветхих икон,
Грозных, прекрасных и темных, как Чудо со Змеем.
апостол фома
когда амур навел на меня свой лук,
и летела стрела, опереньем тугим звеня,
нет,-закричал фома и, как лучший друг,
встал и закрыл меня.
и нас с фомою пронзило одною стрелой,
одною стрелой, предназначенной мне одной.
ты будешь любить и не верить чужим делам,
поступкам, словам, а только своей любви,
но когда я умру, то наша с тобой стрела
сможет тебя убить.
так говорил фома, который верил в меня,
не пил вина, еще не стриг бороды,
солнце роняло тени, блестел медяк,
и не было в мире беды.
а потом он умер на моих бессильных руках,
и я видела, как он шел, не глядя назад.
-девочка, хватит плакать,- зудел лука,
и тетива дрожала в его глазах.
хватишься сердца, а его уже год, как нет,
и стрела в груди, и профиль фомы в окне.
Люба Лебедева
Босоногая ночь, разомлев ото сна,
Мне танцует любовь в ожерелье жемчужин.
Ей партнер в этом танце сегодня не нужен,
Ей не нужен никто, она слишком пьяна.
Она слишком одна в этом доме дождя,
Где разбитые стекла царапают память,
Где уже слишком поздно и рушить и править
То, что кто-то построил тебе до меня.
Я, привыкшая ждать, все шепчу «...подождем»
Ночь промокла, устала от пьяных агоний,
Видно ангел уснул, и с разжатой ладони
Вниз рассыпался жемчуг на землю дождем...
* * *
Ирина Голованова
Будет поздняя осень, и дождь без конца,
Под которым и зонт – не спасенье,
Будет город в плаще всех оттенков свинца,
И не в радость тебе воскресенье.
Одиночество, где ни врагов, ни друзей,
И на сердце печаль и тревога…
Называл он когда-то тебя “воробей”,
А ещё называл “недотрога”.
Так и будешь сидеть целый день у окна,
Обнимая колени руками,
И на небо смотреть, где ни края, ни дна,
С сигаретами и со стихами.
Дождик всё же прорвётся - коснётся щеки.
- Нет, не слёзы! Не жди – не дождёшься!
…Ну, какие же сволочи все мужики…
…Позвони мне… скажи, что найдёшься!
Но молчит бесконечно давно телефон,
И не кончится осень, наверно,
А вокруг – пустота, а в душе – только он…
И от этого больно и скверно.
Вот и стих написался, и пачка долой,
- Чёрт… завязывать надо с куреньем!
А назавтра в работу с больной головой,
И с вцепившимся в грудь воскресеньем…
Будет взрослая женщина стих твой читать,
То расплачется, то улыбнётся –
Ну, кому как ни ей, чем всё кончится, знать:
- Мам, не бойся… он скоро вернётся.
Сказоч-Ник
Наиля Ямако
убираю платья поглубже в шкаф.
разлетелось тысячей золотых прости,
поперек и вдоль меня прошагав,
лето. не удержать в горсти.
завожу часы, вытираю пыль,
привожу в порядок черновики;
как калека, свой уронив костыль, -
опираюсь на рифмы, - вместо руки.
мне зима по-прежнему дорога
красной шерстью и ароматом смол.
больше друга в тебе я люблю врага.
мы сидим вдвоем, молча глядя в пол.
у зимы в запасе есть пестрый шарф,
мандарины, елка и мятный чай.
снег повсюду: на площадях, щеках.
разбиваюсь тысячей золотых прощай.
и я знаю: как, только вот: зачем
протекает время мимо рта и лба?
солнцем или снегом осев на плече.
на мое: "уйди" - говоришь: "судьба"
пережив листопад, дотянуть до зимы...
и попасть в нее, как рукой в рукав.
осень мне дает пару дней взаймы.
убираю платья, взаймы не взяв.
Ты спрашивала шепотом:
"А что потом?
А что потом?"
Постель была расстелена,
и ты была растеряна...
Но вот идешь по городу,
несешь красиво голову,
надменность рыжей челочки,
и каблучки-иголочки.
В твоих глазах -
насмешливость,
и в них приказ -
не смешивать
тебя
с той самой,
бывшею,
любимой
и любившею.
Но это -
дело зряшное.
Ты для меня -
вчерашняя,
с беспомощно забывшейся
той челочкою сбившейся.
И как себя поставишь ты,
и как считать заставишь ты,
что там другая женщина
со мной лежала шепчуще
и спрашивала шепотом:
"А что потом?
А что потом?"
Евгений Евтушенко
mothlight
23.09.2010, 20:40
ТЫ и ВЫ
Пустое вы сердечным ты
Она, обмолвясь, заменила
И все счастливые мечты
В душе влюбленной возбудила.
Пред ней задумчиво стою,
Свести очей с нее нет силы;
И говорю ей: как вы милы!
И мыслю: как тебя люблю!
А.С. Пушкин
mothlight
23.09.2010, 20:42
Всего лишь голос
Как много может рассказать
Всего лишь голос.
Как будто неба бирюза
Вдруг раскололась.
И потеряли смысл слова.
И все поблёкло.
А ливень знаки рисовал
На темных стеклах.
Вода стекала по стеклу.
Дробились фразы.
Не говори со мною вслух.
Спаси мой разум.
Марина Кунина
qwe72rty
23.09.2010, 20:43
Там хорошо, где нас с тобою нет.
И не было. И, видимо, не будет.
Где чуткие отзывчивые люди
руководят движением планет,
и этим людям хокку и сонет
дороже залпов тысячи орудий.
Там хорошо. Там души и умы
работают грядущему во благо.
И полнится шедеврами бумага
без давящей на нервы кутерьмы.
Там хорошо, где есть с тобой не мы,
где не живут ни Борджиа, ни Яго.
Там что ни весть - всегда благая весть
и нет резонов для недоброй вести.
Там провели тысячелетья вместе
народы, коих нам не перечесть.
Но плохо там, где мы с тобою есть.
В одном и том же времени и месте.
И ты, и я, свой чахлый век губя,
попали на войну взамен бьеннале...
Прогорклым дымом затянуло дали -
и так от января до декабря...
Мы время подогнали под себя,
но места под себя не подогнали.
qwe72rty
23.09.2010, 20:43
Прогресс сейчас всему причина…
Но как не видится творцу,
Что чем-то выделить мужчину
Возможно только по лицу?
А раньше! Это было время -
Куда ушло оно, Бог весть,
И умирали на дуэлях,
Когда была задета честь,
Достоинство, и шарм, и зрелость,
Черты привычные мужчин…
Семья - незыблемая крепость,
И долг, как мера величин.
Встречались, может быть, и хамы,
Но хоть шуты, хоть короли,
За взгляд один любимой дамы
Петь серенады - ночь могли…
Сейчас, как будто впали в кому,
Иль варит жизнь слабей посол…
Но, к сожалению большому,
Мы все сейчас - нейтральный пол…
Невыдающиеся лица,
Бессобытийность ровных дней…
Мужчиной мало лишь родиться…
Суметь им стать - куда важней…
qwe72rty
23.09.2010, 20:47
Несовпадение во всём,
За исключением обмана,
Который тайно привнесён
В существование романа.
Несовпадение часов,
Погод и кажущейся скуки,
И рук - падение и зов,
И ощущения, и звуков.
Несовпадение стихов
По настроению и темам,
И накопление грехов,
И искупления система.
Несовпадение манер,
Несовпадение желаний,
И убеждений, снов и вер,
И всех аспектов, и всех маний.
Несовпадение меня,
Как и тебя в моем контексте…
Нет, не позволено менять
Давно прописанные тексты.
Не прекратить, не доиграть:
Ни откровенно, ни жеманно…
Но, мне не жаль всё потерять…
Всё…кроме этого обмана…
mothlight
23.09.2010, 20:51
Мне большего не надо…
Мне твердят, что скоро ты любовь найдешь
И узнаешь с первого взгляда…
Мне бы только знать, что где-то ты живешь,
И клянусь, мне большего не надо!
Снова в синем небе журавли кружат…
Я брожу по краскам листопада.
Мне бы только мельком повидать тебя,
И клянусь, мне большего не надо!
Дай мне руку, слово для меня скажи…
Ты моя тревога и награда!
Мне б хотя бы раз прожить с тобой всю жизнь,
И клянусь, мне большего не надо
Юрий Визбор
Не понимать друг друга страшно -
не понимать и обнимать,
и все же, как это ни странно,
но так же страшно, так же страшно
во всем друг друга понимать.
Тем и другим себя мы раним.
И, наделен познаньем ранним,
я душу нежную твою
не оскорблю непониманьем
и пониманьем не убью.
Евгений Евтушенко
--
Зачем вы мне врёте, что я повзрослею?
Мне только семнадцать и больше не будет.
Зачем говорите: есть якобы люди,
Которым за тридцать. Останьте, не верю.
Вы просто мне врёте, что время уходит.
Наделали кукол с пустыми глазами,
С морщинами, с выцветшими волосами,
И даже бубнящих мне что-то про годы.
Вы врёте, что я изношусь и устану,
И, мол, никотин что-то там убивает.
Зачем? Я ведь знаю, что так не бывает.
Что я никогда такой взрослой не стану.
Придумали миф о серьезной работе,
О старости, пенсии, чёрте и боге,
Какую-то чушь про закон и налоги...
Я вам не поверю. Зачем же вы врёте?
Сид Спирс
- осень -
Вздрогнуть под утро от холода и затишья
Где-то меж пятым ребром и шестым.. Захлебнуться небом..
Вглядываться в пространство вокруг, не слышать
Тела, дыхания, запаха... где ты? где бы
Ни был - я тебя, кажется, забываю...
Вдруг поняла, что сегодня настала осень -
Хочется в детство, под дождь, пронестись трамваем
С номером "шесть" на встревоженной переносице.
Мимо мечети, "Горьковской", мимо рынка -
Узкой петляющей улочкой - в звоне, шатко...
Память тревожит - назойливая волынка...
Осень на памяти, яркая, как заплатка -
Мне помогает спрятаться или спрятать
Все, что случилось летом и чем дышалось...
Вздрогнув под утро, проснуться и между пятым
Ребрышком и шестым обнаружить жалость
Оля Хохлова
Перед вашим детским непостоянством
перед вашим детским непостоянством
откровенно-гибельной глубиной
я как мальчик маленький распоясан
для толпы пляшу заводным паяцем
для тебя пляшу.
для тебя одной.
отведи глаза
запахни ресницы
завернись поглубже, закройся в шаль.
ты сумела нищему не присниться
дай напиться - быстро бежит водица -
забывать мне, сладкая, не мешай.
холодит
врываясь в больное горло
антрацит - поток откровенной лжи.
расскажи откуда такая горечь?
развяжи свой голос и расскажи.
за окном сгущается время суток
торопливо-мимо проходит день
разреши мне в нём умереть от скуки
чтоб с тоскою в прошлые не глядеть.
разреши - беспечным и успокоенным -
вновь родиться, множество лет спустя,
чтобы петь твое имя по колокольням,
чтоб орать до хрипа по площадям,
чтоб идти - распахнутым и разутым -
без боязни встретиться на пути
пожалей.
оставь меня этим утром.
отпусти. не мучайся. отпусти.
Оля Хохлова
Я, как поезд,
что мечется столько уж лет
между городом Да
и городом Нет.
Мои нервы натянуты,
как провода,
между городом Нет
и городом Да!
Все мертво, все запугано в городе Нет.
Он похож на обитый тоской кабинет.
По утрам натирают в нем желчью паркет.
В нем диваны - из фальши, в нем стены -
из бед.
В нем глядит подозрительно каждый портрет.
В нем насупился замкнуто каждый предмет.
Черта с два здесь получишь ты добрый совет,
или, скажем, привет, или белый букет.
Пишмашинки стучат под копирку ответ:
"Нет-нет-нет...
Нет-нет-нет...
нет-нет-нет..."
А когда совершенно погасится свет,
начинают в нем призраки мрачный балет.
Черта с два -
хоть подохни -
получишь билет,
чтоб уехать из черного города Нет...
Ну, а в городе Да - жизнь, как песня дрозда.
Этот город без стен, он - подобье гнезда.
С неба просится в руки любая звезда.
Просят губы любые твоих без стыда,
бормоча еле слышно: "А,- все ерунда..." -
и сорвать себя просит, дразня, резеда,
и, мыча, молоко предлагают стада,
и ни в ком подозрения нет ни следа,
и куда ты захочешь, мгновенно туда
унесут поезда, самолеты, суда,
и, журча, как года, чуть лепечет вода:
"Да-да-да...
Да-да-да...
Да-да-да..."
Только скучно, по правде сказать, иногда,
что дается мне столько почти без труда
в разноцветно светящемся городе Да...
Пусть уж лучше мечусь
до конца моих лет
между городом Да
и городом Нет!
Пусть уж нервы натянуты,
как провода,
между городом Нет
и городом Да!
Е.Евтушенко