Любимые стихи [Архив] - Страница 53

Hotice

11.09.2010, 22:50

Einem alten architekten in rom

I

В коляску -- если только тень
действительно способна сесть в коляску
(особенно в такой дождливый день),
и если призрак переносит тряску,
и если лошадь упряжи не рвет --
в коляску, под зонтом, без верха,
мы молча взгромоздимся и вперед
покатим по кварталам Кёнигсберга.

II

Дождь щиплет камни, листья, край волны.
Дразня язык, бормочет речка смутно,
чьи рыбки навсегда оглушены,
с перил моста взирают вниз, как будто
заброшены сюда взрывной волной
(хоть сам прилив не оставлял отметки).
Блестит кольчугой голавель стальной.
Деревья что-то шепчут по-немецки.

III

Вручи вознице свой сверхзоркий Цейс.
Пускай он вбок свернет с трамвайных рельс.
Ужель и он не слышит сзади звона?
Трамвай бежит в свой миллионный рейс,
трезвонит громко и, в момент обгона,
перекрывает звонкий стук подков!
И, наклонясь -- как в зеркало -- с холмов
развалины глядят в окно вагона.

IV

Трепещут робко лепестки травы.
Атланты, нимбы, голубки', голу'бки,
аканты, нимфы, купидоны, львы
смущенно прячут за собой обрубки.
Не пожелал бы сам Нарцисс иной
зеркальной глади за бегущей рамой,
где пассажиры собрались стеной,
рискнувши стать на время амальгамой.

V

Час ранний. Сумрак. Тянет пар с реки.
Вкруг урны пляшут на ветру окурки.
И юный археолог черепки
ссыпает в капюшон пятнистой куртки.
Дождь моросит. Не разжимая уст,
среди равнин, припорошенных щебнем,
среди руин больших на скромный бюст
Суворова ты смотришь со смущеньем.

VI

Пир... пир бомбардировщиков утих.
С порталов март смывает хлопья сажи.
То тут, то там торчат хвосты шутих,
стоят, навек окаменев, плюмажи.
И если здесь поковырять (по мне,
разбитый дом, как сеновал в иголках),
то можно счастье отыскать вполне
под четвертичной пеленой осколков.

VII

Клен выпускает первый клейкий лист.
В соборе слышен пилорамы свист.
И кашляют грачи в пустынном парке.
Скамейки мокнут. И во все глаза
из-за ограды смотрит вдаль коза,
где зелень распустилась на фольварке.

VIII

Весна глядит сквозь окна на себя
и узнает себя, конечно, сразу.
И зреньем наделяет тут судьба
все то, что недоступно глазу.
И жизнь бушует с двух сторон стены,
лишенная лица и черт гранита;
глядит вперед, поскольку нет спины.
Хотя теней в кустах битком набито.

IX

Но если ты не призрак, если ты
живая плоть, возьми урок с натуры
и, срисовав такой пейзаж в листы,
своей душе ищи другой структуры.
Отбрось кирпичь, отбрось цемент, гранит,
разбитый в прах -- и кем! -- винтом крылатым,
на первый раз придав ей тот же вид,
каким сейчас ты помнишь школьный атом.

X

И пусть теперь меж чувств твоих провал
начнет зиять. И пусть за грустью томной
бушует страх и, скажем, злобный вал.
Спасти сердца и стены в век атомный,
когда скала -- и та дрожит, как жердь,
возможно лишь скрепив их той же силой
и связью той, какой грозит им смерть.
И вздрогнешь ты, расслышав возглас: "милый!"

XI

Сравни с собой или примерь на глаз
любовь и страсть и -- через боль -- истому.
Так астронавт, пока летит на Марс,
захочет ближе оказаться к дому.
Но ласка та, что далека от рук,
стреляет в мозг, когда от верст опешишь,
проворней уст: ведь небосвод разлук
несокрушимей потолков убежищ.

XII

Чик, чик-чирик, чик-чик -- посмотришь вверх
и в силу грусти, а верней, привычки
увидишь в тонких прутьях Кёнигсберг.
А почему б не называться птичке
Кавказом, Римом, Кёнигсбергом, а?
Когда вокруг -- лишь кирпичи и щебень,
предметов нет, и только есть слова.
Но нету уст. И раздается щебет.

XIII

И ты простишь нескладность слов моих.
Сейчас от них один скворец в ущербе.
Но он нагонит: чик, Ich liebe dich!
И, может быть, опередит: Ich sterbe!
Блокнот и Цейс в большую сумку спрячь.
Сухой спиной поворотись к флюгарке
и зонт сложи, как будто крылья -- грач.
И только ручка выдаст хвост пулярки.

XIV

Постромки -- в клочья... лошадь где?.. Подков
не слышен стук... Петляя там, в руинах,
коляска катит меж пустых холмов...
Съезжает с них куда-то вниз... две длинных
шлеи за ней... И вот -- в песке следы
больших колес. Шуршат кусты в засаде...

XV

И море, гребни чьи несут черты
того пейзажа, что остался сзади,
бежит навстречу. И как будто весть,
благую весть, сюда, к земной границе,
влечет валы. И это сходство здесь
уничтожает в них, лаская спицы.

1964

FairyTale

11.09.2010, 22:51

Обычай, к сожалению таков:
зимой мне не везет на мужиков.
А впрочем, это вовсе не во зло..
Скорее это им не повезло

Полозкова

НинаАП

11.09.2010, 23:01

Заплакала и встала у порога...
А Воин, сев на черного коня,
Промолвил тихо: «Далека дорога,
Но я вернусь, не забывай меня..»

Минуя поражения и беды
Тропой войны судьба его вела.
И шла война… И в день большой победы
Его пронзила острая стрела.

Среди друзей, их вождь недавний,
Он умирал, не веруя в беду.
И кто-то выбил на могильном камне
Слова, произнесенные в бреду.
…………………………..

Чертополохом поросла могила,
Забыты прежних воинов дела.
И девушка… сперва о нем забыла..
Потом состарилась и умерла.

Но в сером камне выбитые строго
На фоне ослепительного дня
Горят слова: «Пусть далека дорога,
Но я вернусь! Не забывай меня!»

Вадим Шефнер

Hotice

11.09.2010, 23:10

Пора забыть верблюжий этот гам
и белый дом на улице Жуковской.
Анна Ахматова

Помнишь свалку вещей на железном стуле,
то, как ты подпевала бездумному "во саду ли,
в огороде", бренчавшему вечером за стеною;
окно, завешанное выстиранной простынею?
Непроходимость двора из-за сугробов, щели,
куда задувало не хуже, чем в той пещере,
преграждали доступ царям, пастухам, животным,
оставляя нас греться теплом животным
да армейской шинелью. Что напевала вьюга
переходящим за полночь в сны друг друга,
ни пружиной не скрипнув, ни половицей,
неповторимо ни голосом наяву, ни птицей,
прилетевшей из Ялты. Настоящее пламя
пожирало внутренности игрушечного аэроплана
и центральный о'рган державы плоской,
где китайская грамота смешана с речью польской.
Не отдернуть руки, не избежать ожога,
измеряя градус угла чужого
в геометрии бедных, чей треугольник кратный
увенчан пыльной слезой стоваттной.
Знаешь, когда зима тревожит бор Красноносом,
когда торжество крестьянина под вопросом,
сказуемое, ведомое подлежащим,
уходит в прошедшее время, жертвуя настоящим,
от грамматики новой на сердце пряча
окончание шепота, крика, плача.

1978

theprincess

11.09.2010, 23:32

Я государство вижу статуей:
мужчина в бронзе, полный властности;
под фиговым листочком спрятан
огромный орган безопасности.

Держа самих себя на мушке,
в чем наша слава, честь и сила,
Мы держим подлых у кормушки,
А слабоумных у кормила.

Не на годы, а на времена
Оскудела моя сторона,
Своих лучших сортов семена
В мерзлоту раскидала страна.

Когда эпоху бередит
Покоя нудная граматика,
Земля немедленно родит
Гибрид убийцы и фанатика.

Боюсь, как дьявольской напасти,
Освободительских забот;
Когда рабы приходят к власти,
Они куда страшней господ.

Критерий качества державы -
Успехи сук и подлецов;
Боюсь теперь не старцев ржавых,
А белозубых молодцов.

Век принес уроки всякие,
Но одно - венец всему:
Ярче света светят факелы,
Уводящие во тьму.

А может быть, извечный кнут,
Повсюдный, тайный и площадный -
И породил российский бунт
Бессмысленный и беспощадный?

Игорь Губерман

Evgeniya adamenko

11.09.2010, 23:37

Не торопитесь уходить!
Постойте у открытой двери!
Нельзя же с легкостью забыть
Тех, кто вас любит, кто вам верит!
Не торопитесь отвергать,
Когда вам душу открывают...
Достаньте мудрости печать,
Сумейте просто промолчать!
Вы ведь сумеете, я знаю.
Не торопитесь разлюбить,
Все чувства сразу отвергая, -
Тепла вам может не хватить,
Чтоб отчужденья лед растаял.
Не торопитесь успевать,
Найдите миг остановиться!
А вдруг получится узнать
И там, где надо, появиться...
Не торопитесь все забыть,
От вздорной мысли отмахнуться...
Как нелегко все возвратить!
Как нелегко назад вернуться!

Игорь Федосеев

Evgeniya adamenko

11.09.2010, 23:41

Я пришел к мудрецу и спросил у него:
"Что такое любовь? Он сказал "Ничего"
Но, я знаю, написано множество книг:
Вечность пишут одни, а другие – что миг
То опалит огнем, то расплавит как снег,
Что такое любовь? "Это все человек!"
И тогда я взглянул ему прямо в лицо,
Как тебя мне понять? "Ничего или все?"
Он сказал улыбнувшись: "Ты сам дал ответ!:
"Ничего или все!",- середины здесь нет!"

Омар Хайям

Hotice

11.09.2010, 23:44

Anno domini

Провинция справляет Рождество.
Дворец Наместника увит омелой,
и факелы дымятся у крыльца.
В проулках -- толчея и озорство.
Веселый, праздный, грязный, очумелый
народ толпится позади дворца.

Наместник болен. Лежа на одре,
покрытый шалью, взятой в Альказаре,
где он служил, он размышляет о
жене и о своем секретаре,
внизу гостей приветствующих в зале.
Едва ли он ревнует. Для него

сейчас важней замкнуться в скорлупе
болезней, снов, отсрочки перевода
на службу в Метрополию. Зане
он знает, что для праздника толпе
совсем не обязательна свобода;
по этой же причине и жене

он позволяет изменять. О чем
он думал бы, когда б его не грызли
тоска, припадки? Если бы любил?
Невольно зябко поводя плечом,
он гонит прочь пугающие мысли.
...Веселье в зале умеряет пыл,

но все же длится. Сильно опьянев,
вожди племен стеклянными глазами
взирают в даль, лишенную врага.
Их зубы, выражавшие их гнев,
как колесо, что сжато тормозами,
застряли на улыбке, и слуга

подкладывает пищу им. Во сне
кричит купец. Звучат обрывки песен.
Жена Наместника с секретарем
выскальзывают в сад. И на стене
орел имперский, выклевавший печень
Наместника, глядит нетопырем...

И я, писатель, повидавший свет,
пересекавший на осле экватор,
смотрю в окно на спящие холмы
и думаю о сходстве наших бед:
его не хочет видеть Император,
меня -- мой сын и Цинтия. И мы,

мы здесь и сгинем. Горькую судьбу
гордыня не возвысит до улики,
что отошли от образа Творца.
Все будут одинаковы в гробу.
Так будем хоть при жизни разнолики!
Зачем куда-то рваться из дворца --

отчизне мы не судьи. Меч суда
погрязнет в нашем собственном позоре:
наследники и власть в чужих руках.
Как хорошо, что не плывут суда!
Как хорошо, что замерзает море!
Как хорошо, что птицы в облаках

субтильны для столь тягостных телес!
Такого не поставишь в укоризну.
Но может быть находится как раз
к их голосам в пропорции наш вес.
Пускай летят поэтому в отчизну.
Пускай орут поэтому за нас.

Отечество... чужие господа
у Цинтии в гостях над колыбелью
склоняются, как новые волхвы.
Младенец дремлет. Теплится звезда,
как уголь под остывшею купелью.
И гости, не коснувшись головы,

нимб заменяют ореолом лжи,
а непорочное зачатье -- сплетней,
фигурой умолчанья об отце...
Дворец пустеет. Гаснут этажи.
Один. Другой. И, наконец, последний.
И только два окна во всем дворце

горят: мое, где, к факелу спиной,
смотрю, как диск луны по редколесью
скользит и вижу -- Цинтию, снега;
Наместника, который за стеной
всю ночь безмолвно борется с болезнью
и жжет огонь, чтоб различить врага.

Враг отступает. Жидкий свет зари,
чуть занимаясь на Востоке мира,
вползает в окна, норовя взглянуть
на то, что совершается внутри,
и, натыкаясь на остатки пира,
колеблется. Но продолжает путь.

1968

Evgeniya adamenko

11.09.2010, 23:59

Я прощаюсь с тобою
у последней черты.
С настоящей любовью,
может, встретишься ты.
Пусть иная, родная,
та, с которою - рай,
все равно заклинаю:
вспоминай! вспоминай!
Вспоминай меня, если
хрустнет утренний лед,
если вдруг в поднебесье
прогремит самолет,
если вихрь закурчавит
душных туч пелену,
если пес заскучает,
заскулит на луну,
если рыжие стаи
закружит листопад,
если за полночь ставни
застучат невпопад,
если утром белесым
закричат петухи,
вспоминай мои слезы,
губы, руки, стихи...
Позабыть не старайся,
прочь из сердца гоня,
не старайся,
не майся -
слишком много меня!

Вероника Тушнова

Hotice

12.09.2010, 00:00

Письмо в бутылке

Entertainment for Mary

То, куда вытянут нос и рот,
прочий куда обращен фасад,
то, вероятно, и есть "вперед";
все остальное считай "назад".
Но так как нос корабля на Норд,
а взор пассажир устремил на Вест
(иными словами, глядит за борт),
сложность растет с переменой мест.
И так как часто плывут корабли,
на всех парусах по волнам спеша,
физики "вектор" изобрели.
Нечто бесплотное, как душа.

Левиафаны лупят хвостом
по волнам от радости кверху дном,
когда указует на них перстом
вектор призрачным гарпуном.
Сирены не прячут прекрасных лиц
и громко со скал поют в унисон,
когда весельчак-капитан Улисс
чистит на палубе смит-вессон.
С другой стороны, пусть поймет народ,
ищущий грань меж Добром и Злом:
в какой-то мере бредет вперед
тот, кто с виду кружит в былом.
А тот, кто -- по Цельсию -- спит в тепле,
под балдахином и в полный рост,
с цезием в пятке (верней, в сопле),
пинает носком покрывало звезд.
А тот певец, что напрасно лил
на волны звуки, квасцы и йод,
спеша за метафорой в древний мир,
должно быть, о чем-то другом поет.

Двуликий Янус, твое лицо --
к жизни одно и к смерти одно --
мир превращают почти в кольцо,
даже если пойти на дно.
А если поплыть под прямым углом,
то, в Швецию словно, упрешься в страсть.
А если кружить меж Добром и Злом,
Левиафан разевает пасть.
И я, как витязь, который горд
коня сохранить, а живот сложить,
честно поплыл и держал Норд-Норд.
Куда -- предстоит вам самим решить.
Прошу лишь учесть, что хоть рвется дух
вверх, паруса не заменят крыл,
хоть сходство в стремлениях этих двух
еще до Ньютона Шекспир открыл.

Я честно плыл, но попался риф,
и он насквозь пропорол мне бок.
Я пальцы смочил, но Финский залив
тут оказался весьма глубок.
Ладонь козырьком и грусть затая,
обозревал я морской пейзаж.
Но, несмотря на бинокли, я
не смог разглядеть пионерский пляж.
Снег повалил тут, и я застрял,
задрав к небосводу свой левый борт,
как некогда сам "Генерал-Адмирал
Апраксин". Но чем-то иным затерт.

Айсберги тихо плывут на Юг.
Гюйс шелестит на ветру.
Мыши беззвучно бегут на ют,
и, булькая, море бежит в дыру.
Сердце стучит, и летит снежок,
скрывая от глаз "воронье гнездо",
забив до весны почтовый рожок;
и вместо "ля" раздается "до".
Тает корма, а сугробы растут.
Люстры льда надо мной висят.
Обзор велик, и градусов тут
больше, чем триста и шестьдесят.
Звезды горят и сверкает лед.
Тихо звенит мой челн.
Ундина под бушпритом слезы льет
из глаз, насчитавших мильарды волн.

На азбуке Морзе своих зубов
я к Вам взываю, профессор Попов,
и к Вам, господин Маркони, в КОМ,
я свой привет пошлю с голубком.
Как пиво, пространство бежит по усам.
Пускай дирижабли и Линдберг сам
не покидают большой ангар.
Хватит и крыльев, поющих: "карр".
Я счет потерял облакам и дням.
Хрусталик не верит теперь огням.
И разум шепнет, как верный страж,
когда я вижу огонь: мираж.
Прощай, Эдисон, повредивший ночь.
Прощай, Фарадей, Архимед и проч.
Я тьму вытесняю посредством свеч,
как море -- трехмачтовик, давший течь.
(И может сегодня в последний раз
мы, конюх, сражаемся в преферанс,
и "пулю" чертишь пером ты вновь,
которым я некогда пел любовь.)

Пропорот бок, и залив глубок.
Никто не виновен: наш лоцман -- Бог.
И только Ему мы должны внимать.
А воля к спасенью -- смиренья мать.
И вот я грустный вчиняю иск
тебе, преподобный отец Франциск:
узрев пробоину, как автомат,
я тотчас решил, что сие -- стигмат.
Но, можно сказать, начался прилив,
и тут раскрылся простой секрет:
то, что годится в краю олив,
на севере дальнем приносит вред.
И, право, не нужен сверхзоркий Цейс.
Я вижу, что я проиграл процесс
гораздо стремительней, чем иной
язычник, желающий спать с женой.
Вода, как я вижу, уже по грудь,
и я отплываю в последний путь.
И, так как не станет никто провожать,
хотелось бы несколько рук пожать.

Доктор Фрейд, покидаю Вас,
сумевшего (где-то вне нас) на глаз
над речкой души перекинуть мост,
соединяющий пах и мозг.
Адье, утверждавший "терять, ей-ей,
нечего, кроме своих цепей".
И совести, если на то пошло.
Правда твоя, старина Шарло.
Еще обладатель брады густой,
Ваше сиятельство, граф Толстой,
любитель касаться ногой травы,
я Вас покидаю. И Вы правы.
Прощайте, Альберт Эйнштейн, мудрец.
Ваш не успев осмотреть дворец,
в Вашей державе слагаю скит:
Время -- волна, а Пространство -- кит.

Природа сама и ее щедрот
сыщики: Ньютон, Бойль-Мариотт,
Кеплер, поднявший свой лик к Луне, --
вы, полагаю, приснились мне.
Мендель в банке и Дарвин с костьми
макак, отношенья мои с людьми,
их возраженья, зима, весна,
август и май -- персонажи сна.
Снился мне холод и снился жар;
снился квадрат мне и снился шар,
щебет синицы и шелест трав.
И снилось мне часто, что я неправ.
Снился мне мрак и на волнах блик.
Собственный часто мне снился лик.
Снилось мне также, что лошадь ржет.
Но смерть -- это зеркало, что не лжет.
Когда я умру, а сказать точней,
когда я проснусь, и когда скучней
на первых порах мне придется там,
должно быть, виденья, я вам воздам.
А впрочем, даже такая речь
признак того, что хочу сберечь
тени того, что еще люблю.
Признак того, что я крепко сплю.

Итак, возвращая язык и взгляд
к барашкам на семьдесят строк назад,
чтоб как-то их с пастухом связать;
вернувшись на палубу, так сказать,
я вижу, собственно, только нос
и снег, что Ундине уста занес
и снежный бюст превратил в сугроб.
Сечас мы исчезнем, плавучий гроб.
И вот, отправляясь навек на дно,
хотелось бы твердо мне знать одно,
поскольку я не вернусь домой:
куда указуешь ты, вектор мой?

Хотелось бы думать, что пел не зря.
Что то, что я некогда звал "заря",
будет и дальше всходить, как встарь,
толкая худеющий календарь.
Хотелось бы думать, верней -- мечтать,
что кто-то будет шары катать,
а некто -- из кубиков строить дом.
Хотелось бы верить (увы, с трудом),
что жизнь водолаза пошлет за мной,
дав направление: "мир иной".

Постыдная слабость! Момент, друзья.
По крайней мере, надеюсь я,
что сохранит милосердный Бог
того, чего я лицезреть не смог.
Америку, Альпы, Кавказ и Крым,
долину Евфрата и вечный Рим,
Торжок, где почистить сапог -- обряд,
и добродетелей некий ряд,
которых тут не рискну назвать,
чтоб заодно могли уповать
на Бережливость, на Долг и Честь
(хоть я не уверен в том, что вы -- есть).
Надеюсь я также, что некий швед
спасет от атомной бомбы свет,
что желтые тигры убавят тон,
что яблоко Евы иной Ньютон
сжует, а семечки бросит в лес,
что "блюдца" украсят сервиз небес.

Прощайте! пусть ветер свистит, свистит.
Больше ему уж не зваться злым.
Пускай Грядущее здесь грустит:
как ни вертись, но не стать Былым.
Пусть Кант-постовой засвистит в свисток,
а в Веймаре пусть Фейербах ревет:
"Прекрасных видений живой поток
щелчок выключателя не прервет!"
Возможно, так. А возможно, нет.
Во всяком случае (ветер стих),
как только Старушка погасит свет,
я знаю точно: не станет их.
Пусть жизнь продолжает, узрев в дупле
улитку, в охотничий рог трубить,
когда на скромном своем корабле
я, как сказал перед смертью Рабле,
отправлюсь в "Великое Может Быть"...

(размыто)

Мадам, Вы простите бессвязность, пыл.
Ведь Вам-то известно, куда я плыл
и то, почему я, презрев компас,
курс проверял, так сказать, на глаз.

Я вижу бульвар, где полно собак.
Скамейка стоит, и цветет табак.
Я вижу фиалок пучок в петле
и Вас я вижу, мадам, в букле.

Печальный взор опуская вниз,
я вижу светлого джерси мыс,
две легкие шлюпки, их четкий рант,
на каждой, как маленький кливер, бант.

А выше -- о, звуки небесных арф! --
подобный голландке, в полоску шарф
и волны, которых нельзя сомкнуть,
в которых бы я предпочел тонуть.

И брови, как крылья прелестных птиц,
над взором, которому нет границ
в мире огромном ни вспять, ни впредь, --
который Незримому дал Смотреть.

Мадам, если впрямь существует связь
меж сердцем и взглядом (лучась, дробясь
и преломляясь), заметить рад:
у Вас она лишена преград.

Мадам, это больше, чем свет небес.
Поскольку на полюсе можно без
звезд копошиться хоть сотню лет.
Поскольку жизнь -- лишь вбирает свет.

Но Ваше сердце, точнее -- взор
(как тонкие пальцы -- предмет, узор)
рождает чувства, и форму им
светом оно придает своим.

(размыто)

И в этой бутылке у Ваших стоп,
свидетельстве скромном, что я утоп,
как астронавт посреди планет,
Вы сыщете то, чего больше нет.

Вас в горлышке встретит, должно быть, грусть.
До марки добравшись -- и наизусть

запомнив -- придете в себя вполне.
И встреча со мною Вас ждет на дне!

Мадам! Чтоб рассеять случайный сплин,
Bottoms up! -- как сказал бы Флинн.
Тем паче, что мир, как в "Пиратах", здесь
в зеленом стекле отразился весь.

(размыто)

Так вспоминайте ж меня, мадам,
при виде волн, стремящихся к Вам,
при виде стремящихся к Вам валов
в беге строк, в гуденьи слов...

Море, мадам, это чья-то речь...
Я слух и желудок не смог сберечь:
я нахлебался и речью полн...

(размыто)

Меня вспоминайте при виде волн!

(размыто)

...что парная рифма нам даст, то ей
мы возвращаем под видом дней.
Как, скажем, данные дни в снегу...
Лишь смерть оставляет, мадам, в долгу.

(размыто)

Что говорит с печалью в лице
кошке, усевшейся на крыльце,
снегирь, не спуская с последней глаз?
"Я думал, ты не придешь. Alas!"

1964

Evgeniya adamenko

12.09.2010, 00:01

Золотые капли октября
Соберу в сверкающие звенья.
Разреши поцеловать тебя
Посреди случайного мгновенья.

Я поглажу волосы твои...
Стало небо пасмурным и влажным.
Этот мир придуман для двоих -
Остальное, в сущности, - не важно.

Защищая от осенних гроз,
Я тебя согрею как сумею.
Ожерелье из упавших звезд
Ты наденешь царственно на шею.

Повернись, пожалуйста, ко мне.
Ветер звезды с листьями уносит...
Улыбнись в вечерней тишине -
Ничего, что наступила осень...

Петр Давыдов

Evgeniya adamenko

12.09.2010, 00:03

Всегда найдется женская рука,
чтобы она, прохладна и легка,
жалея и немножечко любя,
как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
чтобы в него дышал ты горячо,
припав к нему беспутной головой,
ему доверив сон мятежный свой.

Всегда найдутся женские глаза,
чтобы они, всю боль твою глуша,
а если и не всю, то часть ее,
увидели страдание твое.

Но есть такая женская рука,
которая особенно сладка,
когда она измученного лба
касается, как вечность и судьба.

Но есть такое женское плечо,
которое неведомо за что
не на ночь, а навек тебе дано,
и это понял ты давным-давно.

Но есть такие женские глаза,
которые глядят всегда грустя,
и это до последних твоих дней
глаза любви и совести твоей.

А ты живешь себе же вопреки,
и мало тебе только той руки,
того плеча и тех печальных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!

И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!"- ветки хлещут по лицу.
"Предатель!"- эхо слышится в лесу.

Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
простит, хотя обида и тяжка,

и только то усталое плечо
простит сейчас, да и простит еще,
и только те печальные глаза
простят все то, чего прощать нельзя...

Евг. Евтушенко

Evgeniya adamenko

12.09.2010, 00:06

Приходить к тебе,
чтоб снова
просто вслушиваться в голос
и сидеть на стуле, сгорбясь,
и не говорить не слова.
Приходить,
стучаться в двери,
замирая, ждать ответа...
Если ты узнаешь это,
то, наверное, не поверишь,
то, наверно, захохочешь,
скажешь:
"Это ж глупо очень..."
Скажешь:
"Тоже мне -
влюблённый!" -
и посмотришь удивлённо,
и не усидишь на месте.
Будет смех звенеть рекою...
Ну и ладно.
Ну и смейся.
Я люблю тебя
такою.

Роберт Рождественский

Hotice

12.09.2010, 00:10

Келломяки

I

Заблудившийся в дюнах, отобранных у чухны,
городок из фанеры, в чьих стенах едва чихни --
телеграмма летит из Швеции: "Будь здоров".
И никаким топором не наколешь дров
отопить помещенье. Наоборот, иной
дом согреть порывался своей спиной
самую зиму и разводил цветы
в синих стеклах веранды по вечерам; и ты,
как готовясь к побегу и азимут отыскав,
засыпала там в шерстяных носках.

II

Мелкие, плоские волны моря на букву "б",
сильно схожие издали с мыслями о себе,
набегали извилинами на пустынный пляж
и смерзались в морщины. Сухой мандраж
голых прутьев боярышника вынуждал порой
сетчатку покрыться рябой корой.
А то возникали чайки из снежной мглы,
как замусоленные ничьей рукой углы
белого, как пустая бумага, дня;
и подолгу никто не зажигал огня.

III

В маленьких городках узнаешь людей
не в лицо, но по спинам длинных очередей;
и населенье в субботу выстраивалось гуськом,
как караван в пустыне, за сах. песком
или сеткой салаки, пробивавшей в бюджете брешь.
В маленьком городе обыкновенно ешь
то же, что остальные. И отличить себя
можно было от них лишь срисовывая с рубля
шпиль кремля, сужавшегося к звезде,
либо -- видя вещи твои везде.

IV

Несмотря на все это, были они крепки,
эти брошенные спичечные коробки
с громыхавшими в них посудой двумя-тремя
сырыми головками. И, воробья кормя,
на него там смотрели всею семьей в окно,
где деревья тоже сливались потом в одно
черное дерево, стараясь перерасти
небо -- что и случалось часам к шести,
когда книга захлопывалась и когда
от тебя оставались лишь губы, как от того кота.

V

Эта внешняя щедрость, этот, на то пошло,
дар -- холодея внутри, источать тепло
вовне -- постояльцев сближал с жильем,
и зима простыню на веревке считала своим бельем.
Это сковывало разговоры; смех
громко скрипел, оставляя следы, как снег,
опушавший изморозью, точно хвою, края
местоимений и превращавший "я"
в кристалл, отливавший твердою бирюзой,
но таявший после твоей слезой.

VI

Было ли вправду все это? и если да, на кой
будоражить теперь этих бывших вещей покой,
вспоминая подробности, подгоняя сосну к сосне,
имитируя -- часто удачно -- тот свет во сне?
Воскресают, кто верует: в ангелов, в корни (лес);
а что Келломяки ведали, кроме рельс
и расписанья железных вещей, свистя
возникавших из небытия, пять минут спустя
и растворявшихся в нем же, жадно глотавшем жесть,
мысль о любви и успевших сесть?

VII

Ничего. Негашеная известь зимних пространств, свой корм
подбирая с пустынных пригородных платформ,
оставляла на них под тяжестью хвойных лап
настоящее в черном пальто, чей драп,
более прочный, нежели шевиот,
предохранял там от будущего и от
прошлого лучше, чем дымным стеклом -- буфет.
Нет ничего постоянней, чем черный цвет;
так возникают буквы, либо -- мотив "Кармен",
так засыпают одетыми противники перемен.

VIII

Больше уже ту дверь не отпирать ключом
с замысловатой бородкой, и не включить плечом
электричество в кухне к радости огурца.
Эта скворешня пережила скворца,
кучевые и перистые стада.
С точки зрения времени, нет "тогда":
есть только "там". И "там", напрягая взор,
память бродит по комнатам в сумерках, точно вор,
шаря в шкафах, роняя на пол роман,
запуская руку к себе в карман.

IX

В середине жизни, в густом лесу,
человеку свойственно оглядываться -- как беглецу
или преступнику: то хрустнет ветка, то всплеск струи.
Но прошедшее время вовсе не пума и
не борзая, чтоб прыгнуть на спину и, свалив
жертву на землю, вас задушить в своих
нежных объятьях: ибо -- не те бока,
и Нарциссом брезгающая река
покрывается льдом (рыба, подумав про
свое консервное серебро,

X1

уплывает заранее). Ты могла бы сказать, скрепя
сердце, что просто пыталась предохранить себя
от больших превращений, как та плотва;
что всякая точка в пространстве есть точка "a"
и нормальный экспресс, игнорируя "b" и "c",
выпускает, затормозив, в конце
алфавита пар из запятых ноздрей;
что вода из бассейна вытекает куда быстрей,
чем вливается в оный через одну
или несколько труб: подчиняясь дну.

XI

Можно кивнуть и признать, что простой урок
лобачевских полозьев ландшафту пошел не впрок,
что Финляндия спит, затаив в груди
нелюбовь к лыжным палкам -- теперь, поди,
из алюминия: лучше, видать, для рук.
Но по ним уже не узнать, как горит бамбук,
не представить пальму, муху це-це, фокстрот,
монолог попугая -- вернее, тот
вид параллелей, где голым -- поскольку край
света -- гулял, как дикарь, Маклай.

XII

В маленьких городках, хранящих в подвалах скарб,
как чужих фотографий, не держат карт --
даже игральных -- как бы кладя предел
покушеньям судьбы на беззащитность тел.
Существуют обои; и населенный пункт
освобождаем ими обычно от внешних пут
столь успешно, что дым норовит назад
воротиться в трубу, не подводить фасад;
что оставляют, слившиеся в одно,
белое после себя пятно.

XIII

Необязательно помнить, как звали тебя, меня;
тебе достаточно блузки и мне -- ремня,
чтоб увидеть в трельяже (то есть, подать слепцу),
что безымянность нам в самый раз, к лицу,
как в итоге всему живому, с лица земли
стираемому беззвучным всех клеток "пли".
У вещей есть пределы. Особенно -- их длина,
неспособность сдвинуться с места. И наше право на
"здесь" простиралось не дальше, чем в ясный день
клином падавшая в сугробы тень

XIV

дровяного сарая. Глядя в другой пейзаж,
будем считать, что клин этот острый -- наш
общий локоть, выдвинутый вовне,
которого ни тебе, ни мне
не укусить, ни, подавно, поцеловать.
В этом смысле, мы слились, хотя кровать
даже не скрипнула. Ибо она теперь
целый мир, где тоже есть сбоку дверь.
Но и она -- точно слышала где-то звон --
годится только, чтоб выйти вон.

1982

theprincess

12.09.2010, 00:13

А. Вертинский
Сумасшедший шарманщик

Каждый день под окошком
Он заводит шарманку,
Монотонно и сонно он поет об одном.
Плачет старое небо,
Мочит дождь обезьянку,
Пожилую актрису с утомленным лицом.

Ты усталый паяц, ты смешной балаганщик,
С обнаженной душой, ты не знаешь стыда!
Замолчи, замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,
Мои песни мне надо забыть
Навсегда, навсегда!

Мчится бешеный шар
И летит в бесконечность,
И смешные букашки облепили его.
Бьются, вьются, жужжат
И с расчетом на вечность
Исчезают, как дым, не узнав ничего.

А высоко вверху время, старый обманщик,
Как пылинки с цветов с них сдувает года...
Замолчи, замолчи, замолчи, сумасшедший шарманщик,
Этой песни нам лучше не знать
Никогда, никогда!

Файна

12.09.2010, 00:18

Старые друзья не забываются
Старые друзья -
Те, которые всегда со мной.
Они мне звонят. Или не звонят.
Но не теряются.
Иногда молчат, возмущаются,
Обещают задать перцу…
Просто ворчат, или обижаются…
Но они всегда в моем сердце.

© Copyright: Диана Аресьева

Файна

12.09.2010, 00:19

Набрала, не дождалась ответа...
И, повесив трубку, полила
Искрами рубинового цвета
Дно из ярко-желтого стекла.

Отпила. Поставила. Отчаялась.
Жду круженья головы,
Сомнительных идей...
Почему же разделяют расстояния
Очевидно связанных людей?..

© Copyright: Диана Аресьева

Hotice

12.09.2010, 00:20

Итака

Воротиться сюда через двадцать лет,
отыскать в песке босиком свой след.
И поднимет барбос лай на весь причал
не признаться, что рад, а что одичал.

Хочешь, скинь с себя пропотевший хлам;
но прислуга мертва опознать твой шрам.
А одну, что тебя, говорят, ждала,
не найти нигде, ибо всем дала.

Твой пацан подрос; он и сам матрос,
и глядит на тебя, точно ты -- отброс.
И язык, на котором вокруг орут,
разбирать, похоже, напрасный труд.

То ли остров не тот, то ли впрямь, залив
синевой зрачок, стал твой глаз брезглив:
от куска земли горизонт волна
не забудет, видать, набегая на.

1993

Файна

12.09.2010, 00:24

Я не считаю лестницы ночами,
Не сплю в твоих пустых апартаментах.
Я научилась врать не только маме,
Но и самой себе. Слова по ветру.

Друзья-подруги, ICQ и смс-ки...
А ты, наверное, ломаешь медиатры.
Я не Татьяна. Да и ты, увы, не Ленский.
Когда, малыш, настанет НАШЕ завтра?..

Ты никогда не выполняешь обещанья,
А я по новой вру. Такая фурнитура.
Уйдёшь. Не обернёшься на прощанье.
Сама себе: ну что ты хочешь, дура?!

Всего-то ничего: твою улыбку
И крепко за руку, чтоб заклеймить навеки.
Ну надо ж так: банальная ошибка
В таком непостоянном человеке!

/В тебе./ Напишешь песню, солнце, спой мне.
Сбылась мечта о НЕсовместной фотке.
Твою - на память. Без меня теперь. Запомни:
Так любят рыжие. /Так любят идиотки.../

© Copyright: АнгеЛ в КеDаХ (Наташа)

Файна

12.09.2010, 00:26

И когда он звонит вот так - раз в неделю/в месяц,
И когда ты ему в ответ: "Без тебя не жить".
И потом выбегать на разреженный холод лестниц,
И давиться от слёз, и до боли в горле курить, -

Вот тогда, от затяжки, выдоха, дрожи в пальцах,
Осознать болезненно: он - навсегда твой мир,
Он навеки тот, с кем так хочется просыпаться,
Он - твой Маленький принц, твой Ромео, твой Ричард Гир.

И потом разливаться шёлком в чужой постели,
И ночами курить, выдыхая дым в пустоту,
Отмечать красным маркером в календаре недели,
Отмеряя, за сколько можно убить мечту.

Хоронить себя заживо. Комкать чужие простыни.
И обкусывать губы, лишь бы не крикнуть имя -
Так живём мы от ранней весны и до поздней осени,
Лучших мальчиков честно пытаясь забыть с другими.

© Copyright: АнгеЛ в КеDаХ (Наташа)

Evgeniya adamenko

12.09.2010, 00:39

Владимир Высоцкий - "Я не люблю"

Я не люблю фатального исхода
От жизни никогда не устаю
Я не люблю любое время года
Когда веселых песен не пою
Я не люблю открытого цинизма
В восторженность не верю и еще
Когда чужой мои читает письма
Заглядывая мне через плечо
Я не люблю когда наполовину
Или когда прервали разговор
Я не люблю когда стреляют в спину
Я также против выстрелов в упор
Я ненавижу сплетни в виде версий
Червей сомненья почестей иглу
Или когда все время против шерсти
Или когда железом по стеклу
Я не люблю уверенности сытой
Уж лучше пусть откажут тормоза
Досадно мне что слово честь забыто
И что в чести наветы за глаза
Когда я вижу сломанные крылья
Нет жалости во мне и неспроста
Я не люблю насилье и бессилье
Вот только жаль распятого Христа
Я не люблю себя когда я трушу
Обидно мне когда невинных бьют
Я не люблю когда мне лезут в душу
Тем более когда в нее плюют
Я не люблю манежи и арены
На них мильон меняют по рублю
Пусть впереди большие перемены
Я это никогда не полюблю

Evgeniya adamenko

12.09.2010, 00:44

Р.Кипплинг
Владей собой среди толпы смятенной
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной
И маловерным отпусти их грех ;
Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы -не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись прощая,
Великодушней и мудрей других.
Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и порицание,
Не забывая, что их голос лжив;
Останься тих, когда твое же слово
Калечит плут чтоб уловлять глупцов
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен все воссоздавать с основ .
Умей поставить ,в радостной надежде
На карту все , что накопил с трудом ,
Все проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том,
Умей принудить сердце, нервы ,тело
Тебе служить ,когда в твоей груди,
Уже давно все пусто все сгорело.
И только Воля говорит: "Иди!"
Останься прост, беседуя с царями,
Останься честен, говоря с толпой;

Будь прям и тверд с врагами и друзьями,
Пусть все в свой час, считаются с тобой;
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег,-
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда мой сын, ты будешь Человек!

Evgeniya adamenko

12.09.2010, 00:47

Омар Хаям.

От жизненных тревог, мне сердце успокой
И прегрешения мои от мира скрой.
Сегодня дай вкусить мне радость жизни,
А завтра поступи, как ты решишь со мной!

Romko

12.09.2010, 01:15

...А зимний день сияющ, светел,
Искрист и бел.
И я слоняюсь по столетьям,
Как черный мел.
И я болтаюсь по пустыням,
Как черствый бред,
И в хрустале зеркально стынет
Кристальный свет.
Я в никуда из ниоткуда
Устал брести.
И сыплют годами минуты
В сухой горсти.
И падает капель бесцельно
В пожухлый снег.
И кажется, что беспредельно
Утерян век.

Romko

12.09.2010, 01:15

В чужой стране, в чужом миру похмелье,
Хоть не было ни свадеб, ни поминок,
Хоть не было безделья и веселья,
А были только нити паутинок,
Летящих по безвременью и лету —
Чуть бабьему, девичьему, хмельному...
Тогда вступала осень в царство света,
Тогда зима по году шла иному,
Тогда метель по первой голосила,
Тогда любовь была желанней хлеба,
Тогда ты косы девичьи носила
И улетать умела в просинь неба...
К вишневому утерянному лету
Я вновь бреду черешневой тропою
И снова жду у времени ответа,
И верю, что чего-то в жизни стою.

Romko

12.09.2010, 01:17

Я не загадываю дальше чем на день,
Я не мечтаю дольше, чем на лето...
А будущая осень бережливо
Пусть соберет грехов моих соблазны,
Раскрасит охрой, царственным багрянцем,
Прибавит синевы глубокой неба,
Чуть – ласкового солнечного света,
И все представит так, как представляют
Картины кисти старых мастеров:
«Мучительно, но в целом – совершенно.
Се – в поисках Божественного смысла
Металась вдохновенная душа».
Я ж за вечерний свет спокойно скроюсь,
Пересмотрю пустынные страницы
И напишу об отлетевшем лете
Иную сказку – сказку снов и странствий
И бесконечной, искренней любви.

Romko

12.09.2010, 01:23

Не приручайся... и я приручать не хочу,
Нет в этом любви, а только терзанья и муки.
Ведь птица не любит свободу отнявшие руки,
но ветер невинен, когда задувает свечу.

Не приручайся. Живи, улыбайся, спеши
Себя узнавать и весь мир открывать понемногу.
А мне... мне не надо твоей прирученной души,
Себя посвящать человеку не стоит... ей-богу.

Не приручайся. Все это - нелепейший бред
Про жертвы в любви... Любви этой жертвы не надо.
Не милость она, чтобы бросить к ногам, не награда...
И там, где страданье, то там не ищи, её нет.

Не приручайся. Ведь птице неволя страшна.
Не приручайся. И сердце в неволе болеет...
Я больше не верю словам "ты как воздух нужна",
Ведь воздухом стать... я все равно не сумею.

Исида

12.09.2010, 07:09

***

Золотое, сизое, безоглядное заоконное полотно!
По-старинному не выходит, а по-новому не дано:
не отмыть черного кобеля, не вылечить глаукому.
Утренние скворцы в предгорьях Памира поют хвалу
птичьему богу осени – стервятнику? или орлу?
или подобному им, короткоклювому и худому?

Телефонная связь хромает, даже тихого "что с тобой?"
не спросить, задыхаясь. Свежевыпавший, голубой
на горах рассиялся снег. Как, милая, дали маху
мы, как натерпелись, сколько бессильных слез
пролили. По аллее парка, рыча, беспризорный пес
тащит в желтых зубах перепуганную черепаху.

Что же мне снилось вчера? То ли жизнь, то ли смерть моя.
Длинноволосая юная женщина на песчаном дне ручья
спящая, несомненно, живая, в небеленом холщовом
платье. Я человек недобрый, тем более на заре,
не люблю самопальной фантастики в духе пре-
рафаэлитов, мистики не терплю, и ночами "чего еще вам?"

повторяю нечистым духам, "оставьте мне, - говорю, -
сны хотя бы". К медно-серому азиатскому ноябрю
я добрел, наконец, в городок приземистый и сиротский,
где запивает лепешку нищий выцветшим молоком.
Словно гранат на ветке, лакомый мир, к которому ты влеком
только любовью, как улыбнулся бы бедный Бродский,

отводя опустевший взгляд к перекрытому до весны
перевалу. Обидней всего, что – ничьей вины
или злого умысла. Кофейник шумит на плитке.
Шелести под водой, трава, те же самые у тебя права
и слова, что у молчаливого большинства,
те же самые невесомые, невидимые пожитки.

Бахыт КЕНЖЕЕВ

Исида

12.09.2010, 07:15

Попробуй душой нищать, как велит завет.
Одни умеют прощать, а другие нет,
но только один благодати изведал вес,
ладонью стирая смерть с молодых небес.
Он ведал беду и чудо, он знал красу
рассветной пустыни и женскую наготу,
повешен на ветхом древе, подобно псу,
воскрес и увидел звезды - одну звезду.

А мы - из другого мира полей, кладбищ,
гвоздик на могилах близких, дурной воды.
Не всякий, кто ищет счастья и телом нищ,
в апрельском снегу оставит свои следы.
Как пес бессловесной мордой уставился на луну,
живущий двуногой тенью стучится к себе домой.
нищая душою гордой, отходит к иному сну,
которому пробужденье несвойственно, ангел мой.

Прощание и прощенье, раствор пригвожденных рук
Трещит на дворе костер, а вокруг темно.
Не явится после свадьбы безвестный друг,
который болотную воду умел превращать в вино.
Зальешь ли костер, услышишь ли ложный свист
разбойника-ветра, суглинок, песок, подзол, -
пустынная пыль покрывает бумажный лист
да звездною молью трачен безмолвный взор.

Бахыт КЕНЖЕЕВ

Evgeniya adamenko

12.09.2010, 07:33

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,
Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том, что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам — усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...
Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте.
Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушатель вы...

Андрей Дементьев.

Evgeniya adamenko

12.09.2010, 07:41

Я знаю мир - он стар и полон дряни
Я знаю птиц, летящих на манок,
Я знаю, как звенит экю в кармане,
И как звенит отточенный клинок.
Я знаю, как поют на эшафоте,
Я знаю, как целуют, не любя,
Я знаю тех, кто "за" и тех, кто "против",
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю шлюх - они горды, как дамы,
Я знаю дам - они дешевле шлюх,
Я знаю то, о чем молчат годами,
Я знаю то, что произносят вслух.
Я знаю, как зерно клюют павлины,
И как вороны трупы теребят,
Я знаю жизнь - она не будет длинной,
Я знаю все, но только не себя.

Я знаю мир - его судить легко нам,
Ведь всем до совершенства далеко,
Я знаю, как молчат перед законом,
Я знаю, как порой молчит закон.
Я знаю, как за хвост ловить удачу,
Всех растолкав и каждому грубя,
Я знаю - только так, а не иначе.
Я знаю все, но только не себя.

Олег Ладыженский. Подражание Вийону

Lizeta

12.09.2010, 08:21

Ты, как в окно, в грядущее глядишь —

И все равно мужчину победишь.

А он, стерпя сто двадцать пять обид,

Потом тебя спокойно победит.

Однако вы перехитрите в быте —

И не как львы, — как кошки, победите.

Потом на нас потомки поглядят

И сложат сказ о том, как победят...

Я снова жду с тобой желанной встречи,

Но слова «побежду» нет в русской речи.

Николай Глазков

Lizeta

12.09.2010, 08:28

. . .

Иголка тонет в блюдечке с водой,

Поэзии тут нету никакой!

Когда иголка по воде плывет,

Не проза, а поэзия живет!

. . .

Ночь, созданная для любви,

Зовет сама,

И как большие корабли,

Стоят дома.

Николай Глазков

Исида

12.09.2010, 08:39

Пожелание

Тебе - бессмертный звездный свет,
Тебе - немеркнущий рассвет,
Тебе - прозрачный воздух дня,
Тебе - дыхание огня,
Тебе - листвы цветной ковер,
Тебе - тропа на склонах гор,
Тебе - простор морской воды
И золотая нить слюды,
Тебе - дорожка от луны
И пенная кайма волны,
Тебе - драконьих крыл размах
И дикий ветер в волосах,
Тебе - эльфийская звезда
И песня, звонче, чем вода,
И сердце, ярче, чем свеча,
И голубая сталь меча,
И конь, послушный воле рук,
И рядом - верный, добрый друг,
Тебе - вся мощь волшебных слов
И память уходящих снов,
Тебе - возможность быть собой
И путь, что приведет домой.
Мне - тьма без края и конца,
Враг, не имеющий лица,
Мне - кораблей сожженных прах,
Мне - путь, затерянный в снегах,
Мне - ветра ледяной порыв,
Строка, не сложенная в стих,
Зима, не ставшая весной,
И тень над мертвою землей,
Мне - свет давно умерших звезд,
Мне - башни сатанинский рост,
Мне - леса темный полукруг,
Мне - боль, что предал лучший друг,
Мне - заунывный волчий вой,
Обрывки крыльев за спиной,
Топор в руке у палача
И яд на лезвии меча,
Мне - жизнь, когда надежды нет,
Мне - тьма, что не впускает свет,
Мне - бездорожья пустота,
Душа, в которой нет креста,
Мне - 9 дьявольских кругов
И, навсегда, твоя любовь.

Арвен Мифриэль

Lizeta

12.09.2010, 08:42

О ЛЕНЕ, ПОЛЮБИВШЕЙ АЙЗЕНШТАТА
(сентиментальная пионерская баллада)

Горниста Айзенштата все любили:
он так горнил — потом так не горнили —
и песни пел всех выше на пол-тона
под аккомпанемент аккордеона.

Его любили за успехи в спорте,
за то, что он отважно бил по морде
врагов своих, и если враг был гордый,
не кулаками бил его, а горном.

Его любили девочки совместно.
От корешей ему бывало тесно.
Вожатые и прочее начальство
ему прощали ложь и зубоскальство.

Но Лена больше всех его любила:
всходило солнце или заходило —
все слушала и слушала запоем,
как он горнил подъемы и отбои.

А Айзенштат не обижал любивших —
глядевших, ни на шаг не отходивших —
и с каждым говорил о чем угодно,
и с каждой танцевал поочередно.

Но только Лене это было мало.
Она его за это ревновала.
И раз пройдя к нему сквозь окруженье,
поцеловать спросила разрешенья.

Тут все забыли про его таланты.
На девочках похолодели банты.
И кореша все шутки поглотали:
не свистнули и не захохотали.

А Айзенштат, потеребивши челку,
отвел ее под вековую елку,
где на стволе его инициалы,
и там она его поцеловала.

Да. На виду у всех поцеловала.
Но только Лене это было мало.
И вечером под долгий звук отбоя
она рыдала над своей судьбою.

...Но время ускользает от событий,
и шепоты той ночи позабыты —
ведь время это то, что миновало,
залив смолою все инициалы.

И лишь дружки горниста и спортсмена
запомнили забывшуюся сцену
и полюбили Лену до могилы,
хотя она не пела, не горнила.

АЛЕКСАНДР ВЕЛИЧАНСКИЙ (1940-1990) — русский поэт, переводчик, относится к плеяде поэтов самиздата

Lizeta

12.09.2010, 08:50

Страшись однажды в душу к ней войти,

как входишь в город древний на пути,

исполненный сегодняшнего блеска,

не замечая средь красот жилых руин,

оставшихся от храмов поднебесных,

хоть, может быть, ты сам разрушил их.

АЛЕКСАНДР ВЕЛИЧАНСКИЙ

Исида

12.09.2010, 08:52

Бестиарий

1.
Чаще всего носят людей пегасы,
Иные летают на крыльях летучей мыши -
Но в мою колесницу зверь иной запряжен.
У него огненная косматая грива,
У него алая жаркая пасть,
У него горящие во тьме глаза,
Сильные черные крылья
И скорпионье жало.
Моя мантикора легко несет меня к звездам,
Лижет мне руки и ластится, как котенок,
Но в узких зрачках я читаю - стоит мне оступиться,
Как я узнаю силу ее клыков!
2.
Одиночество вьется аспидной лентой вокруг запястья,
Блестит прищуренным темным глазом -
В нем отблески пасмурного заката,
Цвет рубина, потоки крови.
Его чешуя - черненого серебра,
Его клыки белее слоновой кости,
Его яд слаще запаха первых роз...
Я бы с радостью сердце свое отдала
Тому, кто б сумел украсть
Этот браслет тяжелый...
3.
Самый страшный зверь - неуверенность.
У него гладкая шерсть и ядовитые когти.
Он спит по ночам у моей кровати
И прячется от солнечных лучей за шкафом.
От его дыхания стынет воздух
И увядают цветы в вазах.
Но я возьму кривой отточенный нож
И вонжу его в горло этому зверю!
Шкура его лежит у моей кровати,
Греет утром ноги мои босые...
Но на исходе каждой безлунной ночи
Снова скребут по полу мертвые лапы,
И я просыпаюсь от недоброго взгляда...
Самый страшный зверь - неуверенность,
И я не знаю, как с ним бороться.

Amarin

Lizeta

12.09.2010, 08:53

***

Ясность это -тайны

затемненье,

а не антипод

бездонной тьмы.

Слишком полагались

мы на разуменье,

слишком полагались

на безумье мы.

***

Стена стволов,

кустов ли прутья.

Обрывки слов.

Обрывки круч.

И коль не путь -

хоть перепутья

дай, Боже, пустошью

не мучь.

АЛЕКСАНДР ВЕЛИЧАНСКИЙ

Файна

12.09.2010, 09:00

Ты меня приручал, словно дикую кошку,
Укрощал постепенно, кормил понемножку,
Расставляя приманки повсюду, умело,
Завлекал в свои сети искусно и смело.

И мурлыкала я, на тебя щуря глазки,
Приближалась на зов совсем без опаски,
Умывалась довольненько лапкой пушистой,
И скрывала характер свой ох, норовистый…!

Но дружить с дикой кошкой – пустое занятье,
Сколько бы не старался, не сможешь ты дать ей:
Запах дичи и радость удачной охоты,
Вкус свободы, что дарят ночные походы…

Подыскал бы себе ты домашнюю Мурку,
Подавала б она тебе кофе из турки,
Но с такими тебе – ничего, кроме скуки,
А со мной – вечный стресс и в царапинах руки !

© Copyright: Галина Скворцова

Файна

12.09.2010, 09:04

Держись от неё подальше -
Не нашего роду-племени.
Она – за любовь без фальши –
Готова на преступление.
Она за тебя молиться
Способна не хуже пастора.
Она пресечёт границу –
И шиш тебе вместо паспорта!
Прикинувшись бедной Лизой
Со свитыми мамой косами,
Она запоёт о жизни –
Ундина сладкоголосая.
Приятель, очнись! Не слушай
Рифмованные признания.
Она променяет душу
На часик в твоей компании.
Не пей из её бокала,
По краю слегка кровящего.
Ты сдашься – ей будет мало,
Захочется настоящего.
…И письма не тронет пламя,
Откажутся резать ножницы…
Не бойся своих желаний –
А бойся её возможностей.

© Copyright:Снегирева Дарья

Lizeta

12.09.2010, 09:49

НЕРАЗДЕЛЕННАЯ ЛЮБОВЬ

Любовь неразделенная страшна,
но тем, кому весь мир лишь биржа, драка,
любовь неразделенная смешна,
как профиль Сирано де Бержерака.
Один мой деловитый соплеменник
сказал жене в театре "Современник":
"Ну что ты в Сирано своем нашла?
Вот дурень! Я, к примеру, никогда бы
так не страдал из-за какой-то бабы...
Другую бы нашел - и все дела".
В затравленных глазах его жены
забито проглянуло что-то вдовье.
Из мужа перло - аж трещали швы!-
смертельное духовное здоровье.
О, сколько их, таких здоровяков,
страдающих отсутствием страданий.
Для них есть бабы: нет прекрасной дамы.
А разве сам я в чем-то не таков?
Зевая, мы играем, как в картишки,
в засаленные, стертые страстишки,
боясь трагедий, истинных страстей.
Наверное, мы с вами просто трусы,
когда мы подгоняем наши вкусы
под то, что подоступней, попростей.
Не раз шептал мне внутренний подонок
из грязных подсознательных потемок:
"Э, братец, эта - сложный матерьял..."-
и я трусливо ускользал в несложность
и, может быть, великую возможность
любви неразделенной потерял.
Мужчина, разыгравший все умно,
расчетом на взаимность обесчещен.
О, рыцарство печальных Сирано,
ты из мужчин переместилось в женщин.
В любви вы либо рыцарь, либо вы
не любите. Закон есть непреклонный:
в ком дара нет любви неразделенной,
в том нету дара божьего любви.
Дай бог познать страданий благодать,
и трепет безответный, но прекрасный,
и сладость безнадежного ожидать,
и счастье глупой верности несчастной.
И, тянущийся тайно к мятежу
против своей души оледененной,
в полулюбви запутавшись, брожу
с тоскою о любви неразделенной.

Евгений Евтушенко

Lizeta

12.09.2010, 10:11

СОМНЕНИЕ

Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас.

Возьмусь за книгу, но прочту: «она»,
И вновь душа пьяна и смятена.

Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет... Нет, мне не спать, а ждать.

И, крадучись, я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну.

Вон там, у клумб, вы мне сказали «да»,
О, это «да» со мною навсегда.

И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас покорней не было и нет.

Что ваше «да», ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй — лишь бред весны и сны.

Лев Гумилёв

NorthWind

12.09.2010, 10:31

Всегда чего-нибудь нет,-
Чего-нибудь слишком много...
На все как бы есть ответ -
Но без последнего слога.

Свершится ли что - не так,
Некстати, непрочно, зыбко...
И каждый не верен знак,
В решении каждом - ошибка.

Змеится луна в воде,-
Но лжет, золотясь, дорога...
Ущерб, перехлест везде.
А мера - только у Бога.

Гиппиус З.Н.

Hotice

12.09.2010, 10:40

Коричное

Корица есть суть полудня, система зрачка, мина,
тикающая в груди; в нее закручивается кафетерий,
где из белой пены, как из воздуха, взбалтывается Cappuccino
и жара, как пьяный мачо, вваливается через двери.
Заворачивая салфетку в цилиндр, по ходу дела
ты превращаешься в капитана с подзорной трубой,
это кстати меняет всю обстановку, меняет дело,
потому что в итоге ты сталкиваешься со стеной.
И от моря останется чашка кофе и этот коричный стих,
но никто не посмеет сказать, что не видел пара,
ибо в раму окна, кроме вазы с цветами и нас двоих,
вписывается еще и скрипач /туда же идет гитара/.
В полдень входит сиеста и наступает мертвая тиши-
на, даже голуби во дворе не в силах перемахнуть ограду,
и корица, распространяясь запахом, шепчет тебе «дыши»
ради белых роз, кипарисов, дождя, поскольку так надо.

Но прикладывая ладонь к груди, ты не слышишь стук,
или слышишь стук каблуков, проходящей мимо
женщины; пробегая глазами по тонким веткам красивых рук,
подняв указательный палец, ты просишь еще Cappuccino.
Вот так наступает полуотсутствие, словно тебя здесь нет
/не ссылаясь на собеседника/. И из-за стойки приносят двести…
И корица, как море, постепенно избавляет тебя от монет,
ибо что еще делать, по сути, в подобном месте?
Это как бы Любовь /если верить в то, что она вообще жива/.
Запрокидывая голову, начинаешь щуриться, начинаешь быть
частью запаха обжаренных зёрен /потому что они – слова/,
и нельзя продлить этот день, но можно просто не уходить.

Татьяна Иванова

NorthWind

12.09.2010, 10:53

Hotice? Вам в благодарность, и всем друзьям вопрос, перевести лучше сможем? Надо бы, Чак - гений своего времени, просто его ещё никто не прочел...

Мороженое, мороженое!
Как часто в трамвае
ехал я без билета,
чтобы только купить тебя!

Мороженое,
твои вафли
расцветают на всех углах города
за карманную мелочь,
твои вафли,
волшебно-желтые,
как чайные розы в бульварных витринах,
твои вафли,
алые, как кровь,
пунцовые,
как дамские губы и ночные сигналы авто.

Мороженое,
наилучшие перышки
я продал ради тебя,
самые редкие марки
с тиграми, пестрыми, как афиша,
жирафами длинными, тонкими, как радиобашни.

Мороженое,
твой холод, возбуждающий, как эфир,
я чувствовал
острее,
чем страх или губы девушек,
ты,
указатель возраста моей души,
вместе с тобой
я учился любить
всю жизнь и ее тоску.

СОВРЕМЕННАЯ ДЕВУШКА

Я встретил ее
на узенькой улочке,
в темноте,
где кошки шныряли
и пахло помойкой.

А рядом на улице
дудел лимузин,
катясь к перекрестку,
как будто
играла губная гармошка.

И я повел ее - в парк -
на фильм о ковбоях.

У нее
был элегантный плащ
и ноги хорошей формы.

Сидя с ней рядом,
я вдыхал слабый запах
резеды
и гадал,
кем бы она могла быть: -
парикмахершей,
кассиршей в какой-нибудь бакалее?..

Трещал аппарат.
Тьма пахла хвойным экстрактом,
и она рассказала,
что любит орехи,
иногда папироску, секс,
что видела виноград лишь за стеклом витрины,
и что не знает,
для чего она живет.

В дивертисменте
после третьего номера
она призналась,
что я у нее буду, должно быть, четвертый любовник.

В час ночи
у нее
в комнатенке
мы ели виноград
и начали целоваться.

В два
я уже славил Бога
за то,
что он создал Еву.

Александр Чак

Lizeta

12.09.2010, 10:53

ГОСПОЖЕ

Позвольте вас любить! Нет, это не возврат.
Не вспышка бурная мальчишеского пыла:
Не грешное меня стремленье охватило
Вам говорить о том, как чувства ум пьянят.

Меня нескромные желания не томят
Коснуться плеч, груди, погладить локон милый
Иль шею стройную, - не страсть мой дух смутила.-
Мой пламень чист, как дня весеннего закат.

Мне просто хочется средь праздничного бала
Вас увести от всех, в тиши пустого зала
Беспечной болтовнёй молчанья лёд разбить.

Увидеть, как ваш взор весельем заискриться
И, взяв вас за руку, с толпою шумной слиться,
Где лёгкий вальс царит… Позвольте вас любить!

Шарль Огюстен Сент-Бёв (1804-1869)

перевод Инны Шафаренко

Hotice

12.09.2010, 11:00

Мне жаль, что я ничем не смог спасти
ни наши планы, встроенные в зиму,
ни бабочку, погибшую в горсти,
ни отраженье в стеклах магазина.

Прости, что я оставил все в себе,
не вырвавшись наружу, не чинил
свои мосты, что думал о тебе
лишь строчками исписанных чернил.

Прости, что море выбрало меня
заранее, что с ним не разминуться,
что я родился в центре октября,
что, выйдя в осень, я не смог вернуться.

Но наши сны не превратятся в дождь,
ты никогда ко мне не опоздаешь,
ты улыбнешься как бы и пройдешь
куда-то дальше. Ты же понимаешь,

что ты права, что я не тот, не там…
что мне до моря ближе, чем до нас,
что, отнесясь скептически к словам
твоим, я ведь тогда не видел твоих глаз.

Мне жаль, что время года – не зима,
что эти строчки вместе с листопадом
слетают вниз…что ты теперь сама,
как этот дождь, не здесь, но где-то рядом.

Татьяна Иванова

Lizeta

12.09.2010, 11:10

Карменсита

Ты налетела хищной птицей,
И я с пути, как видишь, сбит.
Ты женщина или зарница?
О, как твой вид меня страшит!

Не вижу от тебя защиты.
В меня вонзила ты кинжал.
Но ты ведь ангел, Карменсита,
Я б вверить жизнь тебе желал.

И вот я тлею дни и ночи,
Горя на медленном огне.
Найди расправу покороче, –
Убей, не дай очнуться мне.

Тревога всё непобедимей,
К минувшему отрезан путь,
И способами никакими
Былого мира не вернуть.

В душе поют рожки без счёту,
И звук их жалобно уныл,
И точно в ней ютится кто-то
И яблоню в ней посадил...

И так как боли неприкрытой
Не утаить перед людьми,
Пронзи мне сердце, Карменсита,
И на небо меня возьми.

Тициан Табидзе

Май 1923
Перевод Бориса Пастернака

Hotice

12.09.2010, 11:10

беги мальчик морем, хватайся рукой за воздух,
выкрикивая, как чайка «не поздно еще, не поздно»,
вытраливая наружу из легких морскую сырость.
беги, догоняй приливы и то, что еще приснилось.
так солнце подсушит кожу, оставив дорожки соли,
беги своим терпким морем, забудь о безумной боли.
ты знаешь, что прав, мальчик, ты чувствуешь силу лета,
зрачком расширяя небо, в полосках дневного света.
вода выдыхает тени, твой след на песке рубцуя,
беги шумным морем, мальчик, беги и кричи, танцуя.
ты первым догонишь ветер, ты станешь немного старше,
ты будешь горланить чайкам о том, что ты видишь дальше,
о том, что любишь крепче, и сердце твое немеет,
когда ты, хватая воздух, вдоль моря бежишь…за нею.

Татьяна Иванова

Basstet

12.09.2010, 11:12

Там, где цитрусы ярки, как лампочки, в рощах нагретых,
Там, где смуглые груди колышутся в такт каватины,
Где в открытых кофейнях любовники пьют амаретто,
Черноглазые дети, смеясь, собирают маслины
И лимонные листья, которые пахнут ликером,
Если их растереть между пальцами, пыльным полуднем, -
Там, в какой-то Гранаде, не в городе этом, в котором
Каждый день свой, томясь, уступаешь настойчивым будням,
Где безрадостный флигель, унылый от птичьего крика,
От оконного скрипа, от хрипа гнилых перекрытий,
Где в развернутой книге шуршит безголовая Ника,
И рассеянно лампа моргает в лицо Афродите.
Долго тает во рту сладкий привкус карельского хлеба.
Кисловатый изюм на зубах, скрежет кухонной мыши...
А за реденькой шторкой - пустое и скучное небо.
И напротив - окно, тоже женщина ходит и дышит.
Моет волосы в кухне, и сушит белье, и читает,
И уютный сухарик грызет над затрепанным томом,
И, как сладкая корка во рту, в мокрых сумерках тает
Сотворенный внутри хрупкий мир, называемый домом.
Мышь, грызущая сыр, старомодный роман, воскресенье,
Майкапар в репродукторе, крупы на полке, посуда,
И мельчайшая дрожь от метро, длинный гул, сотрясенье
Потолка и окна, незаметное глазу покуда...
А в углу подоконника, в чашке с отбитой эмалью
Зеленеет лимонный побег, молодой и нарядный, -
Твой побег от зимы, поясницы, обмотанной шалью,
Вечно зябнущих ног и пропахшей котами парадной, -
В ту страну, где высокий тореро с глазами поэта
Дразнит красным быка, где стихи, сочиненные Лоркой,
Где в уютных кофейнях красавицы пьют амаретто,
И ладони любовников пахнут лимонною коркой...
Будет завтрашний день так обычен, так буднично начат,
Так безрадостно кончен - халат, бигуди и сорочка...
Отвернись от окна, не гляди! Эта женщина плачет
Потому, что ей в книге попалась печальная строчка.

Basstet

12.09.2010, 11:13

Восточная осень

Мне осень не пишет в альбомы
белым стихом,
листочную вязь не рисует
асфальтовый бег.
А в письмах твоих золотится
оранжевый холм,
На вкус - чуть горчит на губах
кофеиновый снег.
Мне гроздья рябины почти что
киношный сюжет,
Пытаюсь на память составить
слепок дождей,
А в письмах твоих
восточная осень - фуршет,
Где нас принимают за просто
за как бы людей.
Колдует прибой изумительно
нежный фокстрот,
Фигурки плетёт иероглифом
лунный алмаз.
Я осень пытаюсь побуквенно
пить между строк
И средь тех фигурок узнать
двух похожих на нас.

Basstet

12.09.2010, 11:18

Секрет

Да, и в прятки, и в салки, и даже в «колдунчики», и в лапту,
и в соловьи-разбойники, и в штандр, и в колечко,
классики, ляги
все играет душа моя, бьет мячиком в стену, обрушивает высоту
на весенний асфальт, приказывает фигуре: замри,
«чурики» говорит, жухает, обходя передряги.
Говорит: я на новеньких в ваших жмурках, в ваших
эниках-бениках, в эн-ден-ду.
И бесконечно «водит», ловит кого-то,
подсматривает с завязанными глазами,
осаливает, бьет палочкой-выручалочкой по скамье в весеннем
саду,
вынимает из шляпы фанты, приказывающие разными голосами...
Но «секрет», «секрет» - это любимейшая ее игра!
Это значит - разрыть ямку, нанести сюда лепестков,
мертвых бабочек, разложить красиво,
придавить стеклышком, запорошить землей.
А когда настанет пора,
привести кого-то, кто раскопает и ахнет,
ахнет: какое диво!

NorthWind

12.09.2010, 11:27

ы — выкидыш ночи,
желтый символ страстей.

Ох, какой ты нахал!
Бродишь по селам,
бродишь по городам
круглый и голый, как лысина.

Невежа!
Штаны бы надел,
когда лезешь в чужие окна,
сладострастник,
похабник,
интриган-холостяк,
космический Шерлок Холмс.

Ух, как я ненавижу тебя,
насмешливый,
желтый
Мефистофель небесной лазури!
Ненавижу за то, что ты знаешь,
какой я плохой
и какие постыдные страсти
гнездятся в душе у меня.

Эх, если б мог я
сорвать тебя с неба,
чтоб ты перестал меня мучить!
Ну что тебе?
Сгинь
или
или избавь от желаний,
которые точат меня,
а в глаза не гляди свысока,
не гляди укоризненно.

Месяц,
выкидыш ночи, желтый
символ страстей.

Чак. Вам, Лена и Лиза. И спасибо - Вам. Он -бешеный, хуже Маяковского, но он же любить умел, а мы не все...

Hotice

12.09.2010, 11:40

Рыбы режут пространство воды /она гасит скорость/,
рыбы в силу инстинкта стремятся сойти на пляж.
В воздухе виснет дождь, и такая влажная морось
в принципе вовсе не портит морской пейзаж.
Хочешь, я стану тише, спокойней? Поедем к Югу,
станем сушить под солнцем тела и цедить коньяк,
будем распутывать пальцами кудри друг другу,
скажи мне, родная, любимая, хочешь так?

Воздух врезается в щеки при сильном ветре, цветы
пахнут дождем или, в принципе, пахнут летом.
Ты з а г о р е л а я_ю ж н а я_т ё п л а я, всюду ты.
Чёрт тебя дернул связаться с таким поэтом))
Но мы же не чайки, мы курим свое побережье,
читаем Булгакова; вечером: сыр, теплый хлеб, вино.
Хочешь я выветрю всё, что случалось прежде,
хочешь, я просто выброшу всё в окно?

Этот песок, он повсюду с любовью рвётся,
после находишь его в сандалиях, между пальцев.
Тот, кто зависит от моря – не остаётся
/море, конечно, любит своих скитальцев/.
Но мы же, родная, мы полюс Северо-Южный,
и море останется просто внутри, а это
то, что случится однажды, то, что нам нужно –
наше несложное необходимое лето.

Татьяна Иванова

Счастье!

12.09.2010, 12:19

Тех, кого считают сильным,
Почему-то не жалеют:
Дескать, жалость унижает,
Дескать, жалость ни к чему.
Им положена гитара,
Да еще пустой троллейбус,
Да еще... А впрочем, хватит,
Слишком много одному.

Те, кого считают сильным,
По привычке зубы сжали,
По привычке смотрят прямо
На любой пристрастный суд.
Слабым вдвое тяжелее --
Им нести чужую жалость,
Да еще... А впрочем, хватит --
А не то не донесут.

Олег Ладыженский

Счастье!

12.09.2010, 12:33

Разрешите прикурить?
Извините, не курю.
Что об этом говорить --
Даже я не говорю.
А ведь так хотелось жить,
Даже если вдруг бросали,
Даже если не спасали,
Все равно хотелось жить,
Все равно хотелось драться
За глоток, за каждый шаг...
Если в сути разобраться --
Жизнь отменно хороша.

Разрешите прикурить?
Извините, докурил.
Если б можно повторить,
Я бы снова повторил.
Я бы начал все сначала,
Я бы снова повторил,
Чтобы жизнь опять помчала
По ступенькам без перил,
Снова падать, подниматься,
От ударов чуть дыша...
Если в сути разобраться --
Жизнь отменно хороша.

Олег Ладыженский

kkira

12.09.2010, 13:15

Михаил Лермонтов

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для зблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Как знать, быть может, те мгновенья,
Что протекли у ног твоих,
Я отнимал у вдохновенья!
А чем ты заменила их?
Быть может, мыслею небесной
И силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный,
А мне за то бессмертье он?
Зачем так нежно обещала
Ты заменить его венец,
Зачем ты не была сначала,
Какою стала наконец!
Я горд!- прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Чего б то ни было земного
Я не соделаюсь рабом.
К чужим горам, под небо юга
Я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга,
Чтобы друг друга позабыть.
Отныне стану наслаждаться
И в страсти стану клясться всем;
Со всеми буду я смеяться,
А плакать не хочу ни с кем;
Начну обманывать безбожно,
Чтоб не любить, как я любил,-
Иль женщин уважать возможно,
Когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку -
Безумец!- лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала - я тебя не знал!

Lizeta

12.09.2010, 13:19

БАБЬЕ ЛЕТО

Наступило бабье лето —
Дни прощального тепла.
Поздним солнцем отогрета,
В щелке муха ожила.

Солнце! Что на свете краше
После зябкого денька?..
Паутинок легких пряжа
Обвилась вокруг сучка.

Завтра хлынет дождик быстрый,
Тучей солнце заслоня.
Паутинкам серебристым
Жить осталось два-три дня.

Сжалься, осень! Дай нам света!
Защити от зимней тьмы!
Пожалей нас, бабье лето:
Паутинки эти — мы.

Дмитрий Кедрин.

Lizeta

12.09.2010, 13:21

Сентябрь выметает широкой метлой
Жучков, паучков с паутиной сквозной,
Истерзанных бабочек, ссохшихся ос,
На сломанных крыльях разбитых стрекоз,
Их круглые линзы, бинокли, очки,
Чешуйки, распорки, густую пыльцу,
Их усики, лапки, зацепки, крючки,
Оборки, которые были к лицу.

Сентябрь выметает широкой метлой
Хитиновый мусор, наряд кружевной,
Как если б директор балетных теплиц
Очнулся и сдунул своих танцовщиц.
Сентябрь выметает метлой со двора,
За поле, за речку и дальше, во тьму,
Манжеты, застежки, плащи, веера,
Надежды на счастье, батист, бахрому.

Прощай, моя радость! До кладбища ос,
До свалки жуков, до погоста слепней,
До царства Плутона, до высохших слез,
До блеклых, в цветах, элизейских полей!

Александр Кушнер

kkira

12.09.2010, 13:25

Константин Симонов
(Konstantin Simonov)ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
1943

Женщине из г. Вичуга

Я вас обязан известить,
Что не дошло до адресата
Письмо, что в ящик опустить
Не постыдились вы когда-то.

Ваш муж не получил письма,
Он не был ранен словом пошлым,
Не вздрогнул, не сошел с ума,
Не проклял все, что было в прошлом.

Когда он поднимал бойцов
В атаку у руин вокзала,
Тупая грубость ваших слов
Его, по счастью, не терзала.

Когда шагал он тяжело,
Стянув кровавой тряпкой рану,
Письмо от вас еще все шло,
Еще, по счастью, было рано.

Когда на камни он упал
И смерть оборвала дыханье,
Он все еще не получал,
По счастью, вашего посланья.

Могу вам сообщить о том,
Что, завернувши в плащ-палатки,
Мы ночью в сквере городском
Его зарыли после схватки.

Стоит звезда из жести там
И рядом тополь — для приметы...
А впрочем, я забыл, что вам,
Наверно, безразлично это.

Письмо нам утром принесли...
Его, за смертью адресата,
Между собой мы вслух прочли —
Уж вы простите нам, солдатам.

Быть может, память коротка
У вас. По общему желанью,
От имени всего полка
Я вам напомню содержанье.

Вы написали, что уж год,
Как вы знакомы с новым мужем.
А старый, если и придет,
Вам будет все равно ненужен.

Что вы не знаете беды,
Живете хорошо. И кстати,
Теперь вам никакой нужды
Нет в лейтенантском аттестате.

Чтоб писем он от вас не ждал
И вас не утруждал бы снова...
Вот именно: «не утруждал»...
Вы побольней искали слова.

И все. И больше ничего.
Мы перечли их терпеливо,
Все те слова, что для него
В разлуки час в душе нашли вы.

«Не утруждай». «Муж». «Аттестат»...
Да где ж вы душу потеряли?
Ведь он же был солдат, солдат!
Ведь мы за вас с ним умирали.

Я не хочу судьею быть,
Не все разлуку побеждают,
Не все способны век любить,—
К несчастью, в жизни все бывает.

Ну хорошо, пусть не любим,
Пускай он больше вам ненужен,
Пусть жить вы будете с другим,
Бог с ним, там с мужем ли, не с мужем.

Но ведь солдат не виноват
В том, что он отпуска не знает,
Что третий год себя подряд,
Вас защищая, утруждает.

Что ж, написать вы не смогли
Пусть горьких слов, но благородных.
В своей душе их не нашли —
Так заняли бы где угодно.

В отчизне нашей, к счастью, есть
Немало женских душ высоких,
Они б вам оказали честь —
Вам написали б эти строки;

Они б за вас слова нашли,
Чтоб облегчить тоску чужую.
От нас поклон им до земли,
Поклон за душу их большую.

Не вам, а женщинам другим,
От нас отторженным войною,
О вас мы написать хотим,
Пусть знают — вы тому виною,

Что их мужья на фронте, тут,
Подчас в душе борясь с собою,
С невольною тревогой ждут
Из дома писем перед боем.

Мы ваше не к добру прочли,
Теперь нас втайне горечь мучит:
А вдруг не вы одна смогли,
Вдруг кто-нибудь еще получит?

На суд далеких жен своих
Мы вас пошлем. Вы клеветали
На них. Вы усомниться в них
Нам на минуту повод дали.

Пускай поставят вам в вину,
Что душу птичью вы скрывали,
Что вы за женщину, жену,
Себя так долго выдавали.

А бывший муж ваш — он убит.
Все хорошо. Живите с новым.
Уж мертвый вас не оскорбит
В письме давно ненужным словом.

Живите, не боясь вины,
Он не напишет, не ответит
И, в город возвратись с войны,
С другим вас под руку не встретит.

Лишь за одно еще простить
Придется вам его — за то, что,
Наверно, с месяц приносить
Еще вам будет письма почта.

Уж ничего не сделать тут —
Письмо медлительнее пули.
К вам письма в сентябре придут,
А он убит еще в июле.

О вас там каждая строка,
Вам это, верно, неприятно —
Так я от имени полка
Беру его слова обратно.

Примите же в конце от нас
Презренье наше на прощанье.
Не уважающие вас
Покойного однополчане.

По поручению офицеров полка
К. Симонов

Счастье!

12.09.2010, 13:39

И ТЫ ИДЁШЬ ПО ГОРОДУ, И ЗА ТОБОЙ ЛЕТЯТ БАБОЧКИ

мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. скоро каникулы, восемь лет,
в августе будет девять. в августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце
оставило в волосах выцветшие полоски. сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы.
витька с десятого этажа снова зовет купаться. надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут,
оставят. витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. шорты с футболкой -
простой наряд, яблоко взять на полдник. витька научит меня нырять, он обещал, я помню.
к речке дорога исхожена, выжжена и привычна. пыльные ноги похожи на мамины рукавички.
нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. может быть, будем потом играть, я попрошу,
чтоб в прятки. витька - он добрый, один в один мальчик из жюля верна. я попрошу, чтобы мне водить,
мне разрешат, наверно. вечер начнется, должно стемнеть. день до конца недели. я поворачиваюсь
к стене. сто, девяносто девять.

мама на даче. велосипед. завтра сдавать экзамен. солнце облизывает конспект ласковыми глазами.
утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. в августе буду уже студент, нынче -
ни то, ни это. хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. витька с десятого этажа
нынче на третьем курсе. знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. худ, ироничен
и чернобров, прямо герой из фильма. пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки,
только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее,
мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд.
речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной
к составу. пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.

мама на даче. башка гудит. сонное недеянье. кошка устроилась на груди, солнце на одеяле.
чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. кто-нибудь видел меня вчера? лучше не говорите.
пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым
дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни,
живы и непокорны. если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, господи, как я вас всех
люблю, радуга на ладонях. улица в солнечных кружевах, витька, помой тарелки. можно валяться
и оживать. можно пойти на реку. я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться.
носом в изломанную кору. тридцать четыре, тридцать...

мама на фотке. ключи в замке. восемь часов до лета. солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких
сандалетах. сонными лапами через сквер, и никуда не деться. витька в америке. я в москве.
речка в далеком детстве. яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в ниццу, я начинаю считать
со ста, жизнь моя - с единицы. боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "двадцать один",
- бормочу сквозь сон. "сорок", - смеется время. сорок - и первая седина, сорок один - в больницу.
двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут
вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. десять - кончаю четвертый
класс, завтрак можно не делать. надо спешить со всех ног и глаз. в августе будет девять.
восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...

три. два. один. я иду искать. господи, помоги мне.

Аля КУДРЯШЕВА

Исида

12.09.2010, 13:53

***

некоторые люди любят стихи и прозу,
некоторые уверены, что до свадьбы не заболит.
если я тебя поцелую - ты превратишься в розу,
такую отчаянно-алую, что хочется забелить.

прекрасное мое чучело, мы живы, пока мы лживы,
пока набиваем соломой раскрашенный наш камзол.
когда мы умрем, окажется, что прежде - мы были живы,
и это было не худшее из многих возможных зол.

поэтому мы выплясываем отчаянные мазурки,
в горящем саду, во гневе, в огне, в золотой пыли.
если ты меня поцелуешь - я превращусь в сумерки -
сумерки, сумерки, сумерки - отсюда до самой земли.

ну, что - полетели? тает небесное покрывало,
живучая осень корчится, сдирая окраску роз.
и совершенно не важно, что я тебя не целовала -
ты все равно превратился в розу и под окном пророс.

Ольга Родионова

MARIMAR

12.09.2010, 14:04

А я лечу – куда хочу.
А я лечу ветрам навстречу.
Мне против ветра – по плечу,
Попутчика в ветрах лишь встречу.
И он сумеет разделить
Великий дар - души объятья,
Товарищем и птицей быть,
И мерить облака как платья.
И радоваться высоте;
Пусть приземленье входит в моду!
Да жаль, ветра пока не те:
Несут нелетную погоду

Наталья Шабло

MARIMAR

12.09.2010, 14:10

С новым светом, с новым утром!
Шторы раздвигать не трудно.
Их, пожалуй, уберем –
Мы ведь заново живем!
Есть простор и свежий воздух.
С новым утром – утро в гроздьях!
На ресницах – от лучей
Сотни солнечных мячей!
Скачут, крутятся, смеются.
Переливы утра в блюдце –
Чай налит в фарфорный круг.
С добрым утром, милый друг!

Наталья Шабло

MARIMAR

12.09.2010, 14:21

ЖЕЛАНИЕ

Хочется жить миллионами ливней,
Яркими травами сочных лугов.
Жить небосвода мантией синей
У ослепительных горных снегов.

Хочется нынче родиться рассветом,
Благоухая и звонко звеня,
Взвиться сквозь корни к листу за ответом,
Соком питая его и пьяня.

Жить, нарочито забыв осторожность!
В этой, глотающей всех, суете
Всюду рассыпать салюты мечте,
Властно в себе попирая тревожность,
ЖИТЬ!

Ирина Найденова

Hotice

12.09.2010, 14:40

Представь, что воздух, делящий вещи напополам дублирует отношение моря к горизонтали пляжа, что материк, привыкший давно к морям, уходит под воду, то есть опять туда же. Не важно, что ты забыла мое лицо, что глаза при встрече увидят не то, что внутри, но круги…торжественность этой встречи не выльется за рукопожатие, то есть – предел руки. Представь, что тогда я скажу «не случиться беде», и питерский ветер не сдует балтийские ночи…что я устремляюсь к тебе, как рыба к воде, и учащается сердце, как собственный почерк.
В порту начинаешь стареть, как морские карты и видеть намного дальше, чем с борта крейсера. Но ветер сбивает с ног и бросает за борт. И это, по сути, наверное, даже весело. Представь, что морская фуражка – твоя добыча, и ты проплываешь, как облако над Невой. И я не устал, я все еще, знаешь, личный, твой питерский…личный береговой при.boy.

Татьяна Иванова

Basstet

12.09.2010, 15:10

Шарль Бодлер

Вино любой кабак, как пышный зал дворцовый,
Украсит множеством чудес.
Колонн и портиков возникнет стройный лес
Из золота струи багровой -
Так солнце осенью глядит из мглы небес.

Раздвинет опиум пределы сновидений,
Бескрайностей края,
Расширит чувственность за грани бытия,
И вкус мертвящих наслаждений,
Прорвав свой кругозор, поймет душа твоя.

И все ж сильней всего отрава глаз зеленых,
Твоих отрава глаз,
Где, странно искажен, мой дух дрожал не раз,
Стремился к ним в мечтах бессонных
И в горькой глубине изнемогал и гас.

Но чудо страшное, уже на грани смерти,
Таит твоя слюна,
Когда от губ твоих моя душа пьяна,
И в сладострастной круговерти
К реке забвения с тобой летит она.

Перевод В. Левика

Oksara

12.09.2010, 15:39

Эдуард Асадов

Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!

Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!

Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!

Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.

Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.

Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!

Hotice

12.09.2010, 15:40

Venezia

Итальянцы – помесь трагедии и жульничества и прочее,
вечерами окна напоминают блестящих зашторенных рыб,
где время, выходя из воды, выкладывает свои многоточия
на плато улицы, на мрамор статуй, на узкий мост /на его изгиб/.
Вот и ты, въезжая в гостиницу, даешь чаевые и падаешь на кровать,
это не то, чтобы уход от себя, но очевидно, что твой побег…
и спуститься бы в холл, напиться на раз-два-три, как ни дать-ни взять,
но, раскрыв деревянные рамы, с удивленьем воскликнешь «снег».
Даже улица есть продолжение гостиной, спальни, хотя молчит,
но выходя наружу, ты снова оказываешься внутри /и сверху – арка/.
и снег, растапливаясь от тепла руки, увлажняет ладонь, но всё стучит
в голове глагол «не вернусь», как хлопушки на площади св. Марко.

Такое же Рождество, Иосиф, такое же Рождество и те же хлопья,
когда ты бывал здесь. Изменилась лишь яркость неба над крышей.
Голубей здесь по-прежнему тучи, и все так же глядят исподлобья
боги /они ищут тебя, выкрикивая твое имя, но ты их не слышишь/.
И ты видишь кусок стены, слоновью ногу Платана сквозь щелки век,
отгоняя сон, отказываясь от усталости в квадрате спальни, где
все вещи являются частью комнаты точно так же, как этот снег –
частью каналов, отражения в них, частью фасадов города на воде.
Возвращаясь в Венецию, ты как бы подходишь к зеркалу, только там
происходит движение, т.е. статика тает, разбивая пространство на клетки,
собирая в свой фокус двери кофеен, спины домов, прямоугольники рам,
туристов, изучающих путеводитель, официанта, раскачивающегося на табуретке.

За то, что ты видишь, за это счастье быть здесь ты платишь те же монеты,
понимая, что зеленый зрачок карему есть противопоставление Севера Югу,
что летящие вертикально хлопья снега на свету – дым прикуренной сигареты,
и слова из неотправленных писем – всего лишь слова друг к другу.

Такое же Рождество, Иосиф, такое же Рождество… и те же хлопья…

Татьяна Иванова

Basstet

12.09.2010, 15:43

Я сейчас вспоминаю тебя - мне нужна тишина.
Нет, не мертвая тишь, а живое молчанье природы,
Бесконечный закат и зеленая в небе луна,
И в муаровой мгле чуть застенчивых звезд хороводы.
Я тебя на руках, как волну, как охапку цветов
Нес в безумстве веселом, кружа в ритме вальса по лужам.
Что тогда говорил? Я сегодня не помню тех слов,
И сейчас подобрать не сумею ни лучше, ни хуже...
Ты так жалобно мне говорила: "Зачем? Отпусти...
Я заплачу сейчас или крикну милиционера,
Видишь, люди вокруг...", - а сама прижималась к груди.
Крепче всяких запретов нас держит такая вот вера.
Губы сами тянулись к дурманным твоим волосам;
Их закусывал в кровь я, и взгляд отводил в поднебесье,
И себя проклинал за покорность тем синим глазам,
Что так ласково греют далекой и близкою песней.
Ты тогда пожалела меня? Или что там еще...
Или попросту знала, что это продлится недолго?
И дрожала рука, на мое опустившись плечо,
И прощальною свежестью лета пах ветер над Волгой.
Где потом не носило меня? В прикаспийских степях,
В хичаурских дорогах и в скалах седых Габустана.
То, что было тогда в самых синих на свете глазах,
Я забыл. И старался забыть поскорей, как ни странно.
Мне бы все позабыть. А когда я зимою вернусь,
Снова встретиться вдруг, - и замрут переулки пустые...
И почувствовать в сердце далекую светлую грусть,
И понять то, что это - любовь...
И что это - впервые...

afina7

12.09.2010, 15:45

От одиночества бежим,
Чтобы опять с ним обвенчаться,
И золото снимаем с пальцев,
Глотая сигаретный дым.

Сжигаем прошлого листы,
В которых много так ошибок…
Пустые лица… Без улыбок…
Чужое "вы" сменяет "ты"…

И серых будней череда:
Среда… Суббота… Воскресенье…
Потухших взглядов отраженье,
В души прогнозах: холода.

Нас давит прошлой жизни груз:
Моменты счастья и печали.
Когда все чувства разменяли,
Стремимся вырваться из уз.

А что-то заново лепить
Боимся, в искренность не веря,
Ведь все обиды, боль, потери
Так трудно вычеркнуть, забыть.

И вновь надёжное плечо
Мы отстраняем осторожно.
Так сложно, обожжённым ложью,
Поверить, что не горячо…

Татьяна Лось

Касрефтис

12.09.2010, 15:54

Опустится на улицы вечерняя прохлада,
Утихнет шум машин, ревущий за окном,
Зажгутся фонари за каменной оградой
И ночь накроет город фиолетовым хвостом.
И небо, будто холст художника и бога
Покроет тихо звезд чуть золотая пыль,
И снова Млечный путь — и вечная дорога —
Откроется на сотни пешком пройденных миль.
Я открываю дверь, и выхожу за счастьем,
Ступаю мягким шагом по звездному пути.
За мной остались дом и мягкая кровать,
И мамин крик вдогонку: «Пойдешь обратно, загляни за хлебом в магазин».

Гала Рихтер

Basstet

12.09.2010, 15:55

Янтарная элегия

Вы помните прелестный уголок-
Осенний парк в цвету янтарно-алом?
И мрамор урн, поставленных бокалом
На перекрестке палевых дорог?

Вы помните студеное стекло
Зеленых струй форелевой речонки?
Вы помните комичные опенки
Под кедрами, склонившими чело?

Вы помните над речкою шалэ,
Как я назвал трехкомнатную дачу,
Где плакал я от счастья и заплачу
Еще не раз о ласке и тепле?

Вы помните... О да! забыть нельзя
Того, что даже нечего и помнить...
Мне хочется вас грезами исполнить
И попроситься робко к вам в друзья...

Касрефтис

12.09.2010, 15:56

Когда в мой дом приходит Осень,
Неся с собою шум дождей,
Иду я в лес из вечных сосен,
Чтоб поболтать о жизни с ней.
И Осень — верная подруга —
Споет о радости дорог,
Расскажет как порою трудно
Перешагнуть родной порог.
Скажи мне, Осень, ради бога,
Как эту тайну разгадать?
Как только ты приходишь, снова
Меня манит чужая даль.
Снежинки словно в танце буйном,
Кружат над теменью ночи,
И ты ударишь как по струнам
При свете тающей свечи.
Я не молю о возвращенье,
Из леса снова в дом иду.
И только ты — мое спасенье.
И лишь тебя я, Осень, жду

Гала Рихтер

gowa

12.09.2010, 15:56

Нас часто судят по одежке,
По тем,с кем дружим,говорим,
Как ходим, по какой дорожке,
В какую сторону глядим….
Но почему же так? Скажите!
Неуж-то внешность так важна?
Вы лучше в душу загляните
Ей ,может ,ДОБРОТА нужна.
Как мы черствы порою ,люди,
Грехов не видем мы своих.
Но только тот судим не будет,
Кто сам не судит о других

Абра Кадабра.

Hotice

12.09.2010, 16:00

Выходя на балкон в каком-нибудь маленьком городке,
обозначенном точкой на карте Европы, вдыхаешь тишь
узкой улочки, окон гостиницы, встроенной в тупике,
достаешь сигарету из пачки, закуриваешь и молчишь.
В этом сжатом пространстве собраны: фонари, кофейни,
местные жители, сочная зелень, звучащая из цоколя арфа.
Поднимаешь ворот, поскольку осень, идешь за вечерней
газетой, смешиваясь с населением за счет ботинок и шарфа.
Ты один на один с перспективой в зауженной геометрии
удлиняющихся кварталов, лестниц. В квадрате площади
останавливается время, ибо время в безветрии
не способно на ход, как парусник, как конка без лошади.

Выходя, тормозишь сентябрь, соответственно, взглядом и
авторучкой, понимая, что с этой отметки начинается суть
каждой вещи, способной, как дождь, запоминать шаги,
потому что ни листья, ни стук каблука не дают заснуть.
За щелчком фотовспышки следует тишина, в которой
выделяется скрип дверей и вскрывается осень.
Снаружи гудит звонкий клаксон таксомотора
с белозубым индусом внутри, чья коричневость дёсен
привлекает внимание. Хлопаешь книгой об стол,
начинаешь бояться ежевечерней схватки пальцев
с недописанной строчкой. И, запахнув подол,
пальто, ты выходишь, глотая холод, чтобы сдаться

осени. В сумерках двигаться можно. Они – лишь газ,
сетью рыбацкой упавшей на мостовые. Твоя беда
в том, что ты видишь больше, чем видит глаз,
собственно дальше, чем могут уйти поезда.
После абсурда, скуки вечерней комы твоя кровать
этого провинциального вылизанного полоумия
подскажет достать сигарету из пачки, закуривая, молчать,
всматриваться в потолок, ни о чем не думая.

Татьяна Иванова

afina7

12.09.2010, 16:21

Я поняла самоубийц…
Когда тупик и не пробиться…
Когда от слез болят глазницы…
Когда не слышно пенье птиц…
Когда отчаянье, как нож…
Мечты изорваны на клочья…
Когда не спится темной ночью…
Когда и свет на мрак похож…

Я поняла самоубийц…
Когда надежды все разбиты…
Когда и жив, но как убитый…
А пред собой не видно лиц…
И вроде смерть лишь только выход…
Когда потерян всякий смысл…
Когда в висках стучится мысль –
Уйти из этой жизни тихо…

Я не пойму самоубийц!!!
Когда друзьям и близким горе,
Глубокое, как будто море,
И нет отчаянью границ…
Когда оградка и могила…
Не верится, что больше нет…
Не найден на вопрос ответ…
И страшно… в прошлом – это было…

Я не пойму самоубийц!!!
Когда лишь фото остается,
С него улыбка светит солнцем…
Не верить в смерть и падать ниц!!!
Когда ночами слезы душат
И мысли не дают уснуть…
А, проводив в последний путь,
Как излечить сердца и души?!!

Татьяна Лось

afina7

12.09.2010, 16:28

Прячем лица свои за масками,
За холодными серыми стенами…
Мы живем виртуальными сказками,
Что совсем не имеют ценности…
В наше время другие правила –
«За себя, пусть кого-то ранивши»…
Нас реальность давно оставила –
Нажимаем бездумно клавиши…
Рейтинг стал ценней уважения,
Да и тело – дороже личности…
Обнажаемся до отвращения,
Опускаясь за грани приличия…
Те, кто рядом, – совсем незаметные…
Мы считаем других идеальными…
Засыпаем их комплиментами,
Все такими же, нереальными…
Прячем души свои за масками –
Убегая от повседневности…
Мы живем красивыми сказками,
Забывая другие ценности…

Татьяна Лось

afina7

12.09.2010, 16:34

ЛЮБОВНИЦА

«Пока, малыш! Прости, но мне пора.
Ну, потерпи чуть-чуть, сама ведь знаешь…»
А как же я?!! Извечная игра…
«Ребенка жаль. Ведь ты же понимаешь?..»
Часы стучат, и звоном тишина,
Подушку обнимаю и рыдаю…
А ты с семьей, а я опять одна…
Снотворное, чтобы уснуть, глотаю.
В твоей квартире радость, детский смех,
Поужинав, жену целуешь в щёчку…
Забыть бы, бросить!!! Этот сладкий грех
Мне разрывает душу на кусочки…
Любовница всего лишь, не жена,
И мой удел всегда быть лишь утехой…
Я так люблю тебя! Ну, в чём моя вина?!
Да разве ж я хотела стать помехой?!!
Скрываться нужно, чтоб никто не знал
О наших встречах. Что же делать дальше?..
Последний поезд… Еду на вокзал…
Бегу от сладкой лжи, и вечной фальши…
Меняю адрес, телефон… Прощай!
Мне надоело быть твоей игрушкой!..
На сердце боль и терпкая печаль,
А ночью – мокрая от слез подушка…

Татьяна Лось

Oksara

12.09.2010, 17:57

милое веселое)))))
Эдуард Асадов
(Eduard Asadov)
МЫ РЕШИЛИ С ТОБОЙ ДРУЖИТЬ

Мы решили с тобой дружить,
Пустяками сердец не волнуя.
Мы решили, что надо быть
Выше вздоха и поцелуя.

Для чего непременно вздох,
Звезды, встречи, скамья в аллее?
Эти глупые «ах» да «ох»!...
Мы серьезнее и умнее.

Если кто-то порой на танцах
Приглашал тебя в шумный круг,
Я лишь щелкал презрительно пальцем –
Можешь хоть на век с ним остаться.
Что за дело мне? – Я же друг!

Ну а если с другой девчонкой,
Я кружился на вешнем ветру,
Ты, плечами пожав в сторонке,
Говорила потом мне тонко:
- Молодец, нашел кенгуру!

Всех людей насмешил вокруг. –
И, шепнув, добавляла хмуро:
- Заявляю тебе, как другу:
Не танцуй больше с этой дурой!

Мы дружили с тобой всерьез!
А влюбленность и сердца звон...
Да, для нас подобный вопрос
Просто-напросто был смешон.

Как-то в сумрак, когда закат
От бульваров ушел к вокзалу,
Ты прильнув ко мне вдруг сказала:
Что-то очень прохладно стало,
Ты меня обними... как брат...

И обняв, я сказал, ликуя,
Слыша сердца набатный стук:
- Я тебя сейчас поцелую!
Поцелую тебя... как друг...

Целовал я тебя до утра,
А потом и ты целовала.
И целуя, все повторяла:
- Это я тебя как сестра...

Улыбаясь, десятки звезд
Тихо гасли на небосводе.
Мы решили дружить всерьез.
Разве плохо у нас выходит?

Кто и в чем помешает нам?
Ведь ни где же не говорится,
Что надежным, большим друзьям
Запрещается пожениться?

И от ныне я так считаю:
Все влюбленности – ерунда,
Вот серьезна дружба – Да!
Я по опыту это знаю.

Счастье!

12.09.2010, 18:11

НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА

Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.

Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

Николай Заболоцкий

Vredina_07

12.09.2010, 18:20

Как правая и левая рука -
Твоя душа моей душе близка.

Мы смежны, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.

Но вихрь встаёт - и бездна пролегла
От правого - до левого крыла!
10 июля 1918
Марина Цветаева

Hotice

12.09.2010, 19:20

Под занавес

А. А. Ахматовой

Номинально пустынник,
но в душе -- скандалист,
отдает за полтинник --
за оранжевый лист --
свои струпья и репья,
все вериги -- вразвес, --
деревушки отрепья,
благолепье небес.

Отыскав свою чашу,
он, не чувствуя ног,
устремляется в чащу,
словно в шумный шинок,
и потом, с разговенья,
там горланит в глуши,
обретая забвенье
и спасенье души.

На последнее злато
прикупив синевы,
осень в пятнах заката
песнопевца листвы
учит щедрой разлуке.
Но тому -- благодать --
лишь чужбину за звуки,
а не жизнь покидать.

20 сентября 1965

cote d'Ivoire

12.09.2010, 19:24

А. Кушнеру

Не люди правят временами,
а времена владеют нами;
нам остается лишь одно:
вертеть колесики, как белкам,
и, привыкая к переделкам,
идти со временем на дно...

Потом
над нашими словами
лета покатятся волнами,
неуправляемы никем;
а нам казалось - наглецами,
творцами видимых систем...

Что делать?..
Запастись покоем.
А если мы чего-то стоим,
то, поминая времена,
которые владели нами,
спасительными письменами
напишут наши имена...

Владимир Рецептер

Resod

12.09.2010, 19:50

В ночь, когда Мамай залег с ордою
Степи и мосты,
В темном поле были мы с Тобою,-
Разве знала Ты?

Перед Доном темным и зловещим,
Средь ночных полей,
Слышал я Твой голос сердцем вещим
В криках лебедей.

С полуночи тучей возносилась
Княжеская рать,
И вдали, вдали о стремя билась,
Голосила мать.

И, чертя круги, ночные птицы
Реяли вдали.
А над Русью тихие зарницы
Князя стерегли.

Орлий клёкот над татарским станом
Угрожал бедой,
А Непрядва убралась туманом,
Что княжна фатой.

И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня
Ты сошла, в одежде свет струящей,
Не спугнув коня.

Серебром волны блеснула другу
На стальном мече,
Освежила пыльную кольчугу
На моем плече.

И когда, наутро, тучей черной
Двинулась орда,
Был в щите Твой лик нерукотворный
Светел навсегда.

Александр Блок. Из цикла "На поле Куликовом"

Лиса Алиса

12.09.2010, 19:59

кофе с коньяком

Коньяк растворяется в черном кофе
Как в сумерках растворяется чей-то профиль
Без остатка, без места для да и нет
Без каких-нибудь поражений, ничьих, побед
Ты больше не движешься к катастрофе
И мир похож на уютный плед

К нему непременно кусочек черного шоколада
И чтобы лампа чертила круг на твоём столе
Кажется, больше уже ничего не надо
И можно бросить воображаемый пистолет
А то что было твоим персональным адом
Отступит в темень на сотню лет

А за окном пусть станет Женева, Вена
Ночью они как кошки, клянусь, проверено
Ты цедишь горечь из чашки, включаешь Битлс
И подпиваешь голосом Леннона – let it be
Кофе шутя заполнит пустые вены
И все невзгоды вот-вот окажутся позади

© Copyright: Варенька Самойлова

Lizeta

12.09.2010, 20:01

Ночь моя – бред о тебе,
День – равнодушное "пусть",
Я улыбнулась судьбе,
Мне посылающей грусть.

Тяжек вечерний угар,
Скоро ли я догорю,
Кажется, этот пожар,
Не превратится в зарю.

Долго ль мне биться в огне,
Дальнего тайно кляня?
В страшной моей западне
Ты не увидишь меня!

Анна Ахматова

Lizeta

12.09.2010, 20:09

Да, я любила их, те сборища ночные,-
На маленьком столе стаканы ледяные,
Над черным кофеем пахучий, зимний пар,
Камина красного тяжелый, зимний жар,
Веселость едкую литературной шутки
И друга первый взгляд, беспомощный и жуткий.

Анна Ахматова

Hotice

12.09.2010, 20:10

Если люди
в меня
входят,
не выходят они
из меня.
Колобродят,
внутри хороводят,
сквозь мою немоту гомоня.
Мудрецами
и дураками
переполнен, -
в конец извели! -
так, что кожу мою каблуками
пробивают они
изнутри.
Дайте чуточку отдышаться!
Невозможно!
Я перенабит
приносившими столько счастья,
наносившими столько обид.
Что со мною случилось такое?
Что мне делать с огромной толпою
в моей собственной малой груди -
хоть милицию там заводи.
Стал немножечко я сумасшедшим,
ибо там,
в потаенной тени,
ни одной я не бросил из женщин,
и меня не бросали они.
Воскрешения дружб неуклюжи,
как стараньем себя ни тирань,
но терял я друзей лишь снаружи,
а внутри никого не терял.
Все, с кем в жизни ругался,
сдружился,
все, кому только руку пожал,
стали новой поджизненной жизнью,
как безогненный тайный пожар.
Все, что создал мой суетный гений
из мелькания снов и дождей -
не собранье моих сочинений,
а собрание этих людей.
Невозвратного возвратимость -
как летящий назад водопад.
Кто погибли -
во мне возродились,
кто еще не родились -
вопят.
Население слишком большое,
непосильное для одного,
но душа не была бы душою,
если б не было в ней никого...

Евгений Евтушенко

Lizeta

12.09.2010, 20:48

Все чуждо нам в столице непотребной:
Ее сухая черствая земля,
И буйный торг на Сухаревке хлебной,
И страшный вид разбойного Кремля.

Она, дремучая, всем миром правит.
Мильонами скрипучих арб она
Качнулась в путь — и пол-вселенной давит
Ее базаров бабья ширина.

Ее церквей благоуханных соты —
Как дикий мед, заброшенный в леса,
И птичьих стай густые перелеты
Угрюмые волнуют небеса.

Она в торговле хитрая лисица,
А перед князем — жалкая раба.
Удельной речки мутная водица
Течет, как встарь, в сухие желоба.

Осип Мандельштам

Май-июнь 1918

serg1969

12.09.2010, 20:48

Какое высокое небо! Какие весёлые горы,
Зелёной, малиновой, бурой заляпанные акварелью!
Сентябрь полудетскою кистью размашисто красит просторы,
Склоняя проезжих, быть может, к последнему за год веселью.

Какой ослепительный воздух! Какой оглушительный щебет!
Как хочется в праздничном лете ещё задержаться немного!
Но кто-то из туч легковесных осенние призраки лепит,
И вьётся меж радостных склонов устало-седая дорога.

Явления спада, распада ещё не открыты, не явны –
И всё-таки, если вглядеться – повсюду намёки, подсказки.
Но силы земли милосердны, и, хоть утешенья наивны –
Но так веселы и нарядны оттенки прощальной раскраски!

Мы в общем-то всё понимаем, мы знаем, что будет разруха,
Мы, кажется, всё изучили за многие-многие годы,
Но нам перед долгим уныньем так нужно присутствие духа!
И мы опрометчиво верим в обман благосклонной природы.....

Любовь Сирота

Hotice

12.09.2010, 20:50

Обидели. Беспомощно мне, стыдно.
Растерянность в душе моей, не злость.
Обидели усмешливо и сыто.
Задели за живое. Удалось.
Хочу на воздух! Гардеробщик сонный
Дает пальто, собрание браня.
Ко мне подходит та, с которой в ссоре...
Как долго мы не виделись - три дня!
Молчит. Притих внимательно и нервно
В руках ее платочек белый кружевной.
В ее глазах внимательно и верно...
Мне хочется назвать ее женой.
Такси, и снег в лицо, и лепет милый:
"Люблю - как благодарна я судьбе.
Смотри - я туфли новые купила.
Ты не заметил? Нравятся тебе?
Куда мы едем" - "Мой товарищ болен"...
"как скажешь дорогой...Ах. снег какой!
Не верю даже - я опять с тобою.
Небритый ты - щекочешься щекой..."
В пути мы покупаем апельсины,
Шампанского. По лестнице идем.
Друг открывает дверь, больной и сильный:
"Ух, молодцы какие, что вдвоем...
Шампанское? А я уж лучше водки,
Оно полезней..." Он на нас глядит,
Глядит, и знаю - думает о Волге,
Которая зовет его, гудит.
Мне говорит: "Хандрить ты разучайся.
Жизнь трудная - она еще не вся..."
И тихо-тихо:"Вы не разлучайтесь.
Смотрите мне, ребята - вам нельзя".
Уходим вскоре. Вот и покутили!
Февральских скверов белые кусты
Тевожно смотрят. Нет у нас квартиры.
Мы расстаемся. Горько плачешь ты.
Не сплю. Ко мне летят сквозь снег обильный
Последние трамвайные звонки.
В о к р у г с а д я т с я р а з н ы е о б и д ы,
Как злые терпеливые зверьки.
Но чувствую дыхание участья.
Твое лицо плывет из темноты
И дальний голс: "Вы не разлучайтесь...",
Товарища черты, и снова ты...

Евгений Евтушенко

Lizeta

12.09.2010, 20:54

Вечер нежный. Сумрак важный.
Гул за гулом. Вал за валом.
И в лицо нам ветер влажный
Бьет соленым покрывалом.

Все погасло. Все смешалось.
Волны берегом хмелели.
В нас вошла слепая радость —
И сердца отяжелели.

Оглушил нас хаос темный,
Одурманил воздух пьяный,
Убаюкал хор огромный:
Флейты, лютни и тимпаны...

Осип Мандельштам

1910

Hotice

12.09.2010, 21:00

Смеялись люди за стеной,
а я глядел на эту стену
с душой, как с девочкой больной
в руках, пустевших постепенно.

Смеялись люди за стеной.
Они как будто издевались.
Они смеялись надо мной,
и как бессовестно смеялись!

На самом деле там, в гостях,
устав кружиться по паркету,
они смеялись просто так,—
не надо мной и не над кем-то.

Смеялись люди за стеной,
себя вином подогревали,
и обо мне с моей больной,
смеясь, и не подозревали.

Смеялись люди... Сколько раз
я тоже, тоже так смеялся,
а за стеною кто-то гас
и с этим горестно смирялся!

И думал он, бедой гоним
и ей почти уже сдаваясь,
что это я смеюсь над ним
и, может, даже издеваюсь.

Да, так устроен шар земной,
и так устроен будет вечно:
рыдает кто-то за стеной,
когда смеемся мы беспечно.

Но так устроен мир земной
и тем вовек неувядаем:
смеется кто-то за стеной,
когда мы чуть ли не рыдаем.

И не прими на душу грех,
когда ты мрачный и разбитый,
там, за стеною, чей-то смех
сочесть завистливо обидой.

Как равновесье — бытие.
В нем зависть — самооскорбленье.
Ведь за несчастие твое
чужое счастье — искупленье.

Желай, чтоб в час последний твой,
когда замрут глаза, смыкаясь,
смеялись люди за стеной,
смеялись, все-таки смеялись!

Евгений Евтушенко

Lizeta

12.09.2010, 21:12

К. М. С.

Луна проснулась. Город шумный
Гремит вдали и льет огни,
Здесь всё так тихо, там безумно,
Там всё звенит,- а мы одни...
Но если б пламень этой встречи
Был пламень вечный и святой,
Не так лились бы наши речи,
Не так звучал бы голос твой!..
Ужель живут еще страданья,
И счастье может унести?
В час равнодушного свиданья
Мы вспомним грустное прости... *

Александр Блок

14 Декабря 1898 года
Примечания:
* Стихи Якова Полонского.

Lizeta

12.09.2010, 21:18

Прощай

Прощай!.. О да, прощай! Мне грустно .
Моих страданий передать
Я не могу тебе изустно,
И не могу, как раб, молчать.

Мы не привыкли лицемерить —
Не доверяя ничему,
Мы не хотели слепо верить
Больному сердцу своему.

И в час прощального привета,
Сгорая пламенем святым,
Друг другу вечного обета
Мы легковерно не дадим.

Быть может — грустное мечтанье! —
На длинном жизненном пути,
В час равнодушного свиданья
Мы вспомним грустное прости .

Тогда мы улыбнёмся оба,
Друг другу отдадим поклон —
И вновь простимся, чтоб до гроба
Нас не тревожил счастья сон.

Яков Полонский

1845

НинаАП

12.09.2010, 21:19

Кошка, которая

EL & SK

Спи-усни. Не бойся.
Укройся покрывалом из шерсти;
в этой комнате белого льда
к тебе придет мышка-беда.
Не беспокойся.
Ее прогонит
кошка, которая приходит всегда.

Спи-усни.
Забудь, что ты в больнице,
что окна — не окна, а черные бойницы,
что башня взята в осаду зимой.
Боже мой,
Прислушайся — услышишь,
как тихо-тихо дышит,
вспрыгнув на постель,
кошка, которая приходит всегда.

Спи-усни. А где-то,
где — уже не важно,
остался день вчерашний.
Он уйдет.
И девочка уснет.
Тебе не будет страшно —
ведь на твоей постели
спит кошка, которая приходит всегда.

И беда
прийти уже не может —
она ведь только мышка,
что она посмеет — ведь тебя
бережет
кошка, которая приходит всегда.

Тикки Шельен

Hotice

12.09.2010, 21:20

Карлица

У детского кинотеатра "Орлёнок"
с рекламой мультяшки
"Ну, погоди!"
карлица двигалась,
как обломок,-
пакет с апельсинами
прижав к груди.
Она была сразу
горбатая
и хромая,
с руками
неодинаковой величины,
и все отводили глаза,
понимая,
что в зрелище страшное вовлечены.
Её согнуло,
скрутило,
сплющило,
перекорежило,
перекосило,
и даже дворничиха,
с виду злющая,
ей подала
два упавших апельсина.
Вложила в пакет,
подвернула уголочки,
чтоб ничего уже больше не выпало,
вздохнула
и ломом без проволочки
лёд
из трубы водосточной выбила.
Несчастными все обожают казаться -
никто этой слабости не превозмог,
но крикнул озлобленный таксист:
"На Казанский!" -
и вдруг поперхнулся,
увидев ползущий комок.
И, может, подумал:
"Что план,
что начальство...
Вот это -
несчастье..."
Похмельный пьяница с мордой дебила
очеловечивался постепенно,
кружку забыл,
и лишь слышно было,
как падает снег
на пивную пену.
А девушка с парнем
прижались друг к другу,
увидев карлицу на пути,
но после, конечно,
позволив испугу
в любовь, еще большую,
перейти.
И я,
собирая всю мою волю,
шептал:
"Я все это на память возьму,
и я уже никогда не позволю
казаться несчастным
себе самому".
Но как нам от счастья не впасть в безучастность,
чтоб каждый счастливый кого-нибудь спас,
как вечно спасает
чужая несчастность
от чувства несчастности собственной нас?!

Евгений Евтушенко

serg1969

12.09.2010, 21:25

Тянет к вечеру длинные пальцы,
Алой краской залившись, заря.
Горизонтов огромные пяльцы
Растянули туман сентября.

Бронза листьев лежит под ногами,
Паутины дырявая снасть
Грустно вьется
И рвется ветрами
И не может на землю упасть.

До свидания,
Жаркое лето.
Золотая пора коротка...
Журавли —
Словно серая мета
В уголке голубого платка...........

Борис Суденко

Lizeta

12.09.2010, 21:35

В ресторане

Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре - фонари.

Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как нёбо, аи.

Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: "И этот влюблён".

И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступлённо запели смычки...
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки...

Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка...
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.

Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: "Лови!.."
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.

Александр Блок
19 апреля 1910 года

Hotice

12.09.2010, 21:40

Бессмертия у смерти не прошу.
Испуганный, возлюбленный и нищий, --
но с каждым днем я прожитым дышу
уверенней и сладостней и чище.

Как широко на набережных мне,
как холодно и ветрено и вечно,
как облака, блестящие в окне,
надломленны, легки и быстротечны.

И осенью и летом не умру,
не всколыхнется зимняя простынка,
взгляни, любовь, как в розовом углу
горит меж мной и жизнью паутинка.

И что-то, как раздавленный паук,
во мне бежит и странно угасает.
Но выдохи мои и взмахи рук
меж временем и мною повисают.

Да. Времени -- о собственной судьбе
кричу все громче голосом печальным.
Да. Говорю о времени себе,
но время мне ответствует молчаньем.

Лети в окне и вздрагивай в огне,
слетай, слетай на фитилечек жадный.
Свисти, река! Звони, звони по мне,
мой Петербург, мой колокол пожарный.

Пусть время обо мне молчит.
Пускай легко рыдает ветер резкий
и над моей могилою еврейской
младая жизнь настойчиво кричит.

Иосиф Бродский

serg1969

12.09.2010, 21:44

Нет не обидно. Но больно… какой пассаж:
Собственный пес покусал вчера до кровИ
Миску свою защищая…Ну ты же - наш!
Как же ты мог? Ну ладно, мой друг, живи...

Только подумай, - откуда же в миске кость?
Да и вода - откуда она взялась?
Сколько ты шкодил, однако, ни разу трость
Вдоль твоих ребер, за десять лет, не прошлась.

Сколько стирал ты и ранил подушки лап,
Сколько ночей бессонных и горьких слез
Я пролила, когда вызванный эскулап
Вынес вердикт:" Умирает ваш бедный пес"….

Мне от бессилья и горя хотелось выть.
К счастью, в глазах твоих все-таки вспыхнул свет…
Помнишь, мой пес, я учила тебя ходить
Веря, что ты проживешь еще много лет….

Нет не обидно. Но больно. И мне - урок:
Собственный пес покусал вчера до кровИ.
Все же он зверь...Я забыла, что зверь - жесток,
Даже любимый.... Да ладно, my dear,... живи…

Людмила Шкилёва

serg1969

12.09.2010, 21:53

Подарите мне крылья… Получится?
В День рождения или к весне…
Я не стану сомненьями мучаться –
Как мне быть и зачем они мне.
Мне хотелось бы белые-белые,
Чтоб ложилось перо на перо,
Чтобы мысли, негаданно смелые,
Не сломали в полете крыло.
Вы не бойтесь – они мне понравятся,
Подберите размер по плечу,
Мне так важно успеть не состариться,
Прежде чем я от вас улечу.
Мне так важно увидеть, взлетевшему,
Грустный взгляд и прощанье руки,
И, еще не совсем, поседевшему
Прошептать, обернувшись – Прости!
Подержите ладонями ветреность –
Я поймаю воздушный поток,
И небес голубая растерянность
Промелькнет под подошвами ног.
Задохнусь от восторга и ужаса,
И оглохну от свиста в ушах…
Мне всегда не хватало так мужества,
Чтобы сразу шагнуть через страх.
Подарите мне крылья… Не можете?
Даже мысленно? Даже во сне?
Неужели ничем не поможете…
На кого же рассчитывать мне?
Ведь же снилось (а сны не сбываются?),
Как из белых больших облаков
В ваши добрые руки спускаются
Перья крыльев моих и стихов…

Юрий Егоров

Hotice

12.09.2010, 21:55

Сначала вырастут грибы. Потом
пройдут дожди. Дай Бог, чтоб кто-нибудь
под этими дождями смог промокнуть.

Во всяком случае, еще не раз
здесь, в матовом чаду полуподвальной
кофейни, где багровые юнцы
невесть чего ждут от своих красавиц,
а хор мужчин, записанный на пленку,
похабно выкликает имя той,
которую никто уже вовеки
под эти своды не вернет, -- не раз
еще, во всяком случае, я буду
сидеть в своем углу и без тоски
прикидывать, чем кончится все это.

Иосиф Бродский

Alisa-od

12.09.2010, 21:59

Действительно ли счастье - краткий миг
И суть его - несовершенство,
И правы ль мы, когда лобзаем лик
Минутного блаженства?

И где оно, мерило наших прав?..
О, жалкое мгновенье,
Когда пчела взлетает с вольных трав
И падает в варенье!

Нам суждено копить тяжелый мед,
И воск лепить, и строить соты.
Пусть счастья нет. Есть долгие заботы.
И в этой жизни милый гнет.

Давид Самойлов.

serg1969

12.09.2010, 22:00

Вновь с тобою рядом лежа,
Я вдыхаю нежный запах
Тела, пахнущего морем
И миндальным молоком.

Вновь с тобою рядом лежа,
С легким головокруженьем
Я заглядываю в очи,
Зеленей морской воды.

Влажные целую губы,
Теплую целую кожу,
И глаза мои ослепли
В темном золоте волос.

Словно я лежу, обласкан
Рыжими лучами солнца,
На морском песке, и ветер
Пахнет горьким миндалем....

Георгий Иванов

НинаАП

12.09.2010, 22:03

Подарок

Я боюсь, что мое исступленное желание одиночества
однажды сбудется.
Например, Санта-Клаус решит,
что я весь год была хорошей девочкой,
и захочет сделать мне подарок:
красивый, завернутый в серебристую бумагу,
а если потрясти, то раздастся звон
фарфоровых китайских колокольчиков.
Я не знаю, как они звенят, но этот звук
ни с чем не перепутаешь.
Он такой же ненастоящий, как игрушечный ангел
на макушке елки.
Пожалуй, в таком виде одиночество меня устроит.
Я буду любоваться на него, аккуратно стирать
с упаковки пыль, хвастаться друзьям
и никогда-никогда не развяжу ленточку.
Вдруг одиночество, лежащее внутри, окажется
слишком большим для меня одной?

Ширанкова Светлана

Hotice

12.09.2010, 22:07

Осенний крик ястреба

Северозападный ветер его поднимает над
сизой, лиловой, пунцовой, алой
долиной Коннектикута. Он уже
не видит лакомый променад
курицы по двору обветшалой
фермы, суслика на меже.

На воздушном потоке распластанный, одинок,
все, что он видит -- гряду покатых
холмов и серебро реки,
вьющейся точно живой клинок,
сталь в зазубринах перекатов,
схожие с бисером городки

Новой Англии. Упавшие до нуля
термометры -- словно лары в нише;
стынут, обуздывая пожар
листьев, шпили церквей. Но для
ястреба, это не церкви. Выше
лучших помыслов прихожан,

он парит в голубом океане, сомкнувши клюв,
с прижатою к животу плюсною
-- когти в кулак, точно пальцы рук --
чуя каждым пером поддув
снизу, сверкая в ответ глазною
ягодою, держа на Юг,

к Рио-Гранде, в дельту, в распаренную толпу
буков, прячущих в мощной пене
травы, чьи лезвия остры,
гнездо, разбитую скорлупу
в алую крапинку, запах, тени
брата или сестры.

Сердце, обросшее плотью, пухом, пером, крылом,
бьющееся с частотою дрожи,
точно ножницами сечет,
собственным движимое теплом,
осеннюю синеву, ее же
увеличивая за счет

еле видного глазу коричневого пятна,
точки, скользящей поверх вершины
ели; за счет пустоты в лице
ребенка, замершего у окна,
пары, вышедшей из машины,
женщины на крыльце.

Но восходящий поток его поднимает вверх
выше и выше. В подбрюшных перьях
щиплет холодом. Глядя вниз,
он видит, что горизонт померк,
он видит как бы тринадцать первых
штатов, он видит: из

труб поднимается дым. Но как раз число
труб подсказывает одинокой
птице, как поднялась она.
Эк куда меня занесло!
Он чувствует смешанную с тревогой
гордость. Перевернувшись на

крыло, он падает вниз. Но упругий слой
воздуха его возвращает в небо,
в бесцветную ледяную гладь.
В желтом зрачке возникает злой
блеск. То есть, помесь гнева
с ужасом. Он опять

низвергается. Но как стенка -- мяч,
как падение грешника -- снова в веру,
его выталкивает назад.
Его, который еще горяч!
В черт-те что. Все выше. В ионосферу.
В астрономически объективный ад

птиц, где отсутствует кислород,
где вместо проса -- крупа далеких
звезд. Что для двуногих высь,
то для пернатых наоборот.
Не мозжечком, но в мешочках легких
он догадывается: не спастись.

И тогда он кричит. Из согнутого, как крюк,
клюва, похожий на визг эриний,
вырывается и летит вовне
механический, нестерпимый звук,
звук стали, впившейся в алюминий;
механический, ибо не

предназначенный ни для чьих ушей:
людских, срывающейся с березы
белки, тявкающей лисы,
маленьких полевых мышей;
так отливаться не могут слезы
никому. Только псы

задирают морды. Пронзительный, резкий крик
страшней, кошмарнее ре-диеза
алмаза, режущего стекло,
пересекает небо. И мир на миг
как бы вздрагивает от пореза.
Ибо там, наверху, тепло

обжигает пространство, как здесь, внизу,
обжигает черной оградой руку
без перчатки. Мы, восклицая "вон,
там!" видим вверху слезу
ястреба, плюс паутину, звуку
присущую, мелких волн,

разбегающихся по небосводу, где
нет эха, где пахнет апофеозом
звука, особенно в октябре.
И в кружеве этом, сродни звезде,
сверкая, скованная морозом,
инеем, в серебре,

опушившем перья, птица плывет в зенит,
в ультрамарин. Мы видим в бинокль отсюда
перл, сверкающую деталь.
Мы слышим: что-то вверху звенит,
как разбивающаяся посуда,
как фамильный хрусталь,

чьи осколки, однако, не ранят, но
тают в ладони. И на мгновенье
вновь различаешь кружки, глазки,
веер, радужное пятно,
многоточия, скобки, звенья,
колоски, волоски --

бывший привольный узор пера,
карту, ставшую горстью юрких
хлопьев, летящих на склон холма.
И, ловя их пальцами, детвора
выбегает на улицу в пестрых куртках
и кричит по-английски "Зима, зима!"

1975

Alisa-od

12.09.2010, 22:12

Не знаю

Нельзя знать всё о том, чего не существует.
Нельзя узнать всё то, чего в природе нет.
Вся мудрость мира – бред, а хаос торжествует.
На все вопросы есть всего один ответ: -
- «Не знаю ничего, что было и что будет
И не могу узнать, что есть». Но что с того,
Что жить в неведении, обречены все люди,
Невежества не видя своего?
Мне кажется так даже интересней.
Мир выглядит загадочней, чудесней.
Пусть я не знаю, но люблю его.

Дмитрий Шнайдер

Alisa-od

12.09.2010, 22:13

Избави бог от поздних сожалений,
Когда нельзя поправить ничего.
Нам так отрадно сквозь туман осенний
Увидеть праздник лета своего.

Но, поразмыслив, мы под звон метели
Всё чаще станем вспоминать о том,
Что сделать мы могли и не сумели,
Что проглядели в лете золотом.

Скорей бы хлынул паводок весенний,
Чтоб год начать, минувшему не льстя.
Избави бог от поздних сожалений,
Когда поправить ничего нельзя.

Николай Рыленков

Alisa-od

12.09.2010, 22:15

Стихи обо мне

Я такая как есть и совсем не желаю меняться,
А еще не люблю я диктаторских слов "Ты должна..."
Я должна только Богу и в этом не стыдно признаться,
Да и маме с отцом...остальным же я просто нужна:
Я нужна на работе, чтоб были в порядке бумаги,
Я нужна своим детям - в ненастье подставить плечо
И друзьям я нужна, чтобы их поддержать в передряге
И кому-то еще, постоянно кому-то еще...
И не надо меня подгонять под какие-то рамки
И не надо воспитывать или чему-то учить.
Я такая как есть...и души открывая изнанку,
Я безмолвно кричу: "Да меня надо просто любить".
Надо просто любить, не пытаясь к чему-то примерить:
Как готовит, стирает и может ли долго молчать,
Как ведет себя на людях, станет ли росказням верить,
Чем болела?..и все примерять, примерять...
Я умею понять, никого не виню, не ругаю,
Я умею прощать, в моем сердце ни зла, ни обид.
Я такая как есть и меняться совсем не желаю
И, надеюсь, меня есть за что и такую любить .

Надежда Самородова

Hotice

12.09.2010, 22:20

Над восточной рекой

Боясь расплескать, проношу головную боль
в сером свете зимнего полдня вдоль
оловянной реки, уносящей грязь к океану,
разделившему нас с тем размахом, который глаз
убеждает в мелочных свойствах масс.
Как заметил гном великану.

В на попа поставленном царстве, где мощь крупиц
выражается дробью подметок и взглядом ниц,
испытующим прочность гравия в Новом Свете,
все, что помнит твердое тело pro
vita sua -- чужого бедра тепло
да сухой букет на буфете.

Автостадо гремит; и глотает свой кислород,
схожий с локтем на вкус, углекислый рот;
свет лежит на зрачке, точно пыль на свечном огарке.
Голова болит, голова болит.
Ветер волосы шевелит
на больной голове моей в буром парке.

Иосиф Бродский

serg1969

12.09.2010, 22:25

Не сосчитать ступеней всех,
Не разобрать рисунков лиц
На лестнице, ведущей вверх,
На лестнице, ведущей вниз.
Нет указателей и вех,
Тебя толкают и влекут
Спешащие как будто вверх,
Стоящие все время тут.

Стоять на месте просто так
Довольно быстро надоест -
И надо будет сделать шаг,
И для него придумать жест...
Услышишь шепот: Что ж ты скис,
Ты хочешь счастья, хочешь благ -
Беги, беги скорее вниз,
Скорее делай первый шаг!

Тебя подхватит тел поток,
И, обогнать стараясь всех,
Локтями будешь ты жесток
За приготовленный успех.
Но, камни лестницы дробя,
Лежать порою будешь ниц -
Играет каждый за себя
На лестнице, ведущей вниз.

А если хочешь улизнуть
От оскверненных злостью дней,
То есть другой, обратный путь -
Но он, естественно, трудней...
Круты ступени, и сомнет
Тебя толпа еще не раз,
Но покорение высот -
Дорога вовсе без прикрас.

К перилам встать - совсем не грех,
Но повнимательней вглядись:
Ты не один, идущий вверх
По лестнице, ведущей вниз.
Там верят в жизнь, там воздух чист,
Там ждут уже который век
Всех тех, кто так стремился вниз
По лестнице, ведущей вверх...

Не сосчитать ступеней всех,
Не разобрать рисунков лиц
На лестнице, ведущей вверх,
На лестнице, ведущей вниз.
Итак, пока ты у перил -
Но знаешь сам, не на года,
Пора уже идти в свой мир
По лестнице... скажи, куда?

Михаил Щербаков

НинаАП

12.09.2010, 22:38

Река Сугаклея уходит в камыш,
Бумажный кораблик плывет по реке.
Ребенок стоит на песке золотом,
В руках его яблоко и стрекоза.

Покрытое сеткой прозрачной крыло
Звенит, и бумажный корабль на волнах
Качается. Ветер в песке шелестит,
И все навсегда остается таким.

А где стрекоза? -Улетела. А где
Кораблик? - Уплыл. Где река? - Утекла.

Арсений Тарковский

НинаАП

12.09.2010, 22:50

Пришли дожди и холода,
Пожухли травы.
Ну что ж, прощайте навсегда,
Но Вы не правы...
Пусть Вы алмаз, пусть изумруд -
Для Вас оправу
Придумать - безнадежный труд,
И Вы не правы...
Вы дом покинутый, пустой.
Вулкан без лавы,
Берете души на постой.
Да, Вы не правы...
И пусть в речах моих сейчас
Одна отрава,
Но верю я - придет мой час,
А Вы не правы...
Звучат прощальные слова,
Гремят составы,
Жизнь, как всегда, сейчас права,
А Вы неправы...

А.Дольский

Исида

12.09.2010, 22:52

Танцы с огнем

Я танцую с огнем, и медлительно движутся тени,
И искрится вино, ароматом безумья пьяня,
Я на грани любви, и как будто крылаты движенья,
И как боль глубоки и темны поцелуи огня.

Я танцую с огнем в этот странный, особенный вечер,
Вся печаль и вся сладость - как пыль, будет смыта дождем,
Ты простишь мне жестокие сны и короткие встречи?
Ты простишь мне слова без любви и стихи не о чем?

В волосах как жемчужины - дождь; отраженье двоится
В зеркалах, что разбились от страха несказанных слов.
Я прощаю тебе эти взгляды и хмурые лица,
Ты простишь мне огонь моих песен и холод стихов?

Я танцую с огнем. Эти звезды - холодные камни,
Я бы в руки взяла их, чтоб сделать цветами души…
… Я уже забываю, как мы говорили с ветрами,
И любовью клялись, что была нам дороже, чем жизнь.

Арвен Мифриэль

Romko

12.09.2010, 22:56

Нам еще предстоит разобраться в себе,
Нам еще предстоит примириться со многим,
Будут четкими тени на белой стене,
Будет взгляд чей-то в спину – холодным и строгим.

И прокатится эхом людская молва,
Раскатает и сплющит заблудшие души,
Повторится стократно: - А она-то… Она!
А потом обо мне, только злее и суше.

Я тебя обниму и закрою собой,
Есть на свете беда пересудов страшнее –
Кто-то примет безвинно от нас эту боль,
Тот, которого не было раньше роднее…

И хотелось бы в рай, да, наверно, никак…
Если б в черной дыре рядом выпало место!
Смертью боль искупить для влюбленных – пустяк,
Только жаль, что на небе не моя ты невеста…

Можно проще и “в цвет” – разойтись по углам,
И глаза опустить, и покаяться в храме…
Да не выплакать слез столько мягким свечам,
Сколько в этой разлуке прольется сердцами.

И стекая как воск, будет сердце пустеть,
Пересохшим губам даже воздух не нужен!
Поменяю кольцо золотое на медь –
Если ты не женой - никому, значит, мужем.

Я тебя обниму…
Ты готова? Пора…
Зритель занял места
И таращится в окна,
Наша совесть – палач,
Но любовь – не игра…
… И босая душа
Всей ступнею – на стекла…

theprincess

12.09.2010, 22:57

Эй, мужчины,
вам к лицу ли
Разжигать, друзья мои,
В древнекаменном ауле
Петушиные бои?
И безумен ваш обычай:
Шумной, спорящей гурьбой
Наблюдать, ликуя, бычий
Завсегда кровавый бой.
Эй, мужчины,
вы и сами
Рассудительно лихи,
Не должны под небесами
Бой вести, как петухи.
Стародавнею порою,
Раны чести бередя,
Дрались горцы под горою,
С черных бурок не сходя.
Эй, мужчины, вам завещан
Долг высокий, чтобы вы
Бой вели во славу женщин,
Не склоняя головы.
Эй, мужчины,
не в разладе,
А коль драться, то в бою
Защищая жизни ради
Землю отчую свою.
Я и сам, где высь крылата,
У гнездовия дождя,
Бой веду за все, что свято,
С черной бурки не сходя.

Расул Гамзатов :)

НинаАП

12.09.2010, 23:03

Перед тем, как к вам придти, зашел я к Господу.
Помоги, - сказал, - Отец, собраться в Путь,
Снаряди, да приодень, - а к людям попаду, -
Сверху присмотреть за мной не позабудь.
Сами знаете: Бог даст все, что ни попроси.
Даст и ум, и глупость даст – а что ж не дать?
Но не стал я ничего просить у Господа, -
Бог - Он знает Сам, что кому давать.

Долго Бог копался в сваленной тут ветоши,
И такую плохонькую из одежд
Мне дает и говорит: «Сынок, ты не тужи,
Главное – не растерять надежд!»
И протягивает башмаки дырявые:
«На Меня надейся, сам, - мол, - не плошай!
Башмаки – они и новые износятся,
Главное – не износилась бы душа!..»

И еще мне Бог в дорогу эту дальнюю
Посох дал, и дал кувшин с отбитым дном,
И сказал: «Гора с горою сходятся, -
Может, свидимся когда-нибудь потом…»
И еще сказал: - Ответь, кто крикнет вслед тебе: -
«Кто в цветущий век наш бос – дурак, мол, тот!» -
Что презренным Бог дает корыто сытости,
А любимым Бог скитания дает!..

...И с тех пор я по Земле хожу без устали,
Всем, что есть, делюсь со встречными в пути,
И смеюсь: «Что ни возьму – то вам останется,
Я с собой себя смогу лишь унести!»
И такая впереди дорога длинная,
И судьба моя – короткая – одна!
Что в карманы я ни положу – все выроню,
Лей, не лей – кувшин-то Бог мне дал без дна…

В.Луферов

Hotice

12.09.2010, 23:08

Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова

I

Взбаламутивший море
ветер рвется как ругань с расквашенных губ
в глубь холодной державы,
заурядное до-ре-
ми-фа-соль-ля-си-до извлекая из каменных труб.
Не-царевны-не-жабы
припадают к земле,
и сверкает звезды оловянная гривна.
И подобье лица
растекается в черном стекле,
как пощечина ливня.

II

Здравствуй, Томас. То -- мой
призрак, бросивший тело в гостинице где-то
за морями, гребя
против северных туч, поспешает домой,
вырываясь из Нового Света,
и тревожит тебя.

III

Поздний вечер в Литве.
Из костелов бредут, хороня запятые
свечек в скобках ладоней. В продрогших дворах
куры роются клювами в жухлой дресве.
Над жнивьем Жемайтии
вьется снег, как небесных обителей прах.
Из раскрытых дверей
пахнет рыбой. Малец полуголый
и старуха в платке загоняют корову в сарай.
Запоздалый еврей
по брусчатке местечка гремит балаголой,
вожжи рвет
и кричит залихватски: "Герай!"

IV

Извини за вторженье.
Сочти появление за
возвращенье цитаты в ряды "Манифеста":
чуть картавей,
чуть выше октавой от странствий в дали.
Потому -- не крестись,
не ломай в кулаке картуза:
сгину прежде, чем грянет с насеста
петушиное "пли".
Извини, что без спросу.
Не пяться от страха в чулан:
то, кордонов за счет, расширяет свой радиус бренность.
Мстя, как камень колодцу кольцом грязевым,
над Балтийской волной
я жужжу, точно тот моноплан --
точно Дариус и Геренас,
но не так уязвим.

V

Поздний вечер в Империи,
в нищей провинции.
Вброд
перешедшее Неман еловое войско,
ощетинившись пиками, Ковно в потемки берет.
Багровеет известка
трехэтажных домов, и булыжник мерцает, как
пойманный лещ.
Вверх взвивается занавес в местном театре.
И выносят на улицу главную вещь,
разделенную на три
без остатка.
Сквозняк теребит бахрому
занавески из тюля. Звезда в захолустье
светит ярче: как карта, упавшая в масть.
И впадает во тьму,
по стеклу барабаня, руки твоей устье.
Больше некуда впасть.

VI

В полночь всякая речь
обретает ухватки слепца.
Так что даже "отчизна" наощупь -- как Леди Годива.
В паутине углов
микрофоны спецслужбы в квартире певца
пишут скрежет матраца и всплески мотива
общей песни без слов.
Здесь панует стыдливость. Листва, норовя
выбрать между своей лицевой стороной и изнанкой,
возмущает фонарь. Отменив рупора,
миру здесь о себе возвещают, на муравья
наступив ненароком, невнятной морзянкой
пульса, скрипом пера.

VII

Вот откуда твои
щек мучнистость, безадресность глаза,
шепелявость и волосы цвета спитой,
тусклой чайной струи.
Вот откуда вся жизнь как нетвердая честная фраза,
на пути к запятой.
Вот откуда моей,
как ее продолжение вверх, оболочки
в твоих стеклах расплывчатость, бунт голытьбы
ивняка и т.п., очертанья морей,
их страниц перевернутость в поисках точки,
горизонта, судьбы.

VIII

Наша письменность, Томас! с моим, за поля
выходящим сказуемым! с хмурым твоим домоседством
подлежащего! Прочный, чернильный союз,
кружева, вензеля,
помесь литеры римской с кириллицей: цели со средством,
как велел Макроус!
Наши оттиски! в смятых сырых простынях --
этих рыхлых извилинах общего мозга! --
в мягкой глине возлюбленных, в детях без нас.
Либо -- просто синяк
на скуле мирозданья от взгляда подростка,
от попытки на глаз
расстоянье прикинуть от той ли литовской корчмы
до лица, многооко смотрящего мимо,
как раскосый монгол за земной частокол,
чтоб вложить пальцы в рот -- в эту рану Фомы --
и, нащупав язык, на манер серафима
переправить глагол.

IX

Мы похожи;
мы, в сущности, Томас, одно:
ты, коптящий окно изнутри, я, смотрящий снаружи.
Друг для друга мы суть
обоюдное дно
амальгамовой лужи,
неспособной блеснуть.
Покривись -- я отвечу ухмылкой кривой,
отзовусь на зевок немотой, раздирающей полость,
разольюсь в три ручья
от стоваттной слезы над твоей головой.
Мы -- взаимный конвой,
проступающий в Касторе Поллукс,
в просторечье -- ничья,
пат, подвижная тень,
приводимая в действие жаркой лучиной,
эхо возгласа, сдача с рубля.
Чем сильней жизнь испорчена, тем
мы в ней неразличимей
ока праздного дня.

X

Чем питается призрак? Отбросами сна,
отрубями границ, шелухою цифири:
явь всегда наровит сохранить адреса.
Переулок сдвигает фасады, как зубы десна,
желтизну подворотни, как сыр простофили,
пожирает лиса
темноты. Место, времени мстя
за свое постоянство жильцом, постояльцем,
жизнью в нем, отпирает засов, --
и, эпоху спустя,
я тебя застаю в замусоленной пальцем
сверхдержаве лесов
и равнин, хорошо сохраняющей мысли, черты
и особенно позу: в сырой конопляной
многоверстной рубахе, в гудящих стальных бигуди
Мать-Литва засыпает над плесом,
и ты
припадаешь к ее неприкрытой, стеклянной,
поллитровой груди.

XI

Существуют места,
где ничто не меняется. Это --
заменители памяти, кислый триумф фиксажа.
Там шлагбаум на резкость наводит верста.
Там чем дальше, тем больше в тебе силуэта.
Там с лица сторожа
моложавей. Минувшее смотрит вперед
настороженным глазом подростка в шинели,
и судьба нарушителем пятится прочь
в настоящую старость с плевком на стене,
с ломотой, с бесконечностью в форме панели
либо лестницы. Ночь
и взаправду граница, где, как татарва,
территориям прожитой жизни набегом
угрожает действительность, и наоборот,
где дрова переходят в деревья и снова в дрова,
где что веко не спрячет,
то явь печенегом
как трофей подберет.

XII

Полночь. Сойка кричит
человеческим голосом и обвиняет природу
в преступленьях термометра против нуля.
Витовт, бросивший меч и похеривший щит,
погружается в Балтику в поисках броду
к шведам. Впрочем, земля
и сама завершается молом, погнавшимся за
как по плоским ступенькам, по волнам
убежавшей свободой.
Усилья бобра
по постройке запруды венчает слеза,
расставаясь с проворным
ручейком серебра.

XIII

Полночь в лиственном крае,
в губернии цвета пальто.
Колокольная клинопись. Облако в виде отреза
на рядно сопредельной державе.
Внизу
пашни, скирды, плато
черепицы, кирпич, колоннада, железо,
плюс обутый в кирзу
человек государства.
Ночной кислород
наводняют помехи, молитва, сообщенья
о погоде, известия,
храбрый Кощей
с округленными цифрами, гимны, фокстрот,
болеро, запрещенья
безымянных вещей.

XIV

Призрак бродит по Каунасу, входит в собор,
выбегает наружу. Плетется по Лайсвис-аллее.
Входит в "Тюльпе", садится к столу.
Кельнер, глядя в упор,
видит только салфетки, огни бакалеи,
снег, такси на углу,
просто улицу. Бьюсь об заклад,
ты готов позавидовать. Ибо незримость
входит в моду с годами -- как тела уступка душе,
как намек на грядущее, как маскхалат
Рая, как затянувшийся минус.
Ибо все в барыше
от отсутствия, от
бестелесности: горы и долы,
медный маятник, сильно привыкший к часам,
Бог, смотрящий на все это дело с высот,
зеркала, коридоры,
соглядатай, ты сам.

XV

Призрак бродит бесцельно по Каунасу. Он
суть твое прибавление к воздуху мысли
обо мне,
суть пространство в квадрате, а не
энергичная проповедь лучших времен.
Не завидуй. Причисли
привиденье к родне,
к свойствам воздуха -- так же, как мелкий петит,
рассыпаемый в сумраке речью картавой,
вроде цокота мух,
неспособный, поди, утолить аппетит
новой Клио, одетой заставой,
но ласкающий слух
обнаженной Урании.
Только она,
Муза точки в пространстве и Муза утраты
очертаний, как скаред -- гроши,
в состояньи сполна
оценить постоянство: как форму расплаты
за движенье -- души.

XVI

Вот откуда пера,
Томас, к буквам привязанность.
Вот чем
объясняться должно тяготенье, не так ли?
Скрепя
сердце, с хриплым "пора!"
отрывая себя от родных заболоченных вотчин,
что скрывать -- от тебя!
от страницы, от букв,
от -- сказать ли! -- любви
звука к смыслу, бесплотности -- к массе
и свободы к -- прости
и лица не криви --
к рабству, данному в мясе,
во плоти, на кости,
эта вещь воспаряет в чернильный ночной эмпирей
мимо дремлющих в нише
местных ангелов:
выше
их и нетопырей.

XVII

Муза точки в пространстве! Вещей, различаемых лишь
в телескоп! Вычитанья
без остатка! Нуля!
Ты, кто горлу велишь
избегать причитанья
превышения "ля"
и советуешь сдержанность! Муза, прими
эту арию следствия, петую в ухо причине,
то есть песнь двойнику,
и взгляни на нее и ее до-ре-ми
там, в разреженном чине,
у себя наверху
с точки зрения воздуха.
Воздух и есть эпилог
для сетчатки -- поскольку он необитаем.
Он суть наше "домой",
восвояси вернувшийся слог.
Сколько жаброй его ни хватаем,
он успешно латаем
светом взапуски с тьмой.

XVIII

У всего есть предел:
горизонт -- у зрачка, у отчаянья -- память,
для роста --
расширение плеч.
Только звук отделяться способен от тел,
вроде призрака, Томас.
Сиротство
звука, Томас, есть речь!
Оттолкнув абажур,
глядя прямо перед собою,
видишь воздух:
анфас
сонмы тех,
кто губою
наследил в нем
до нас.

XIX

В царстве воздуха! В равенстве слога глотку
кислорода. В прозрачных и сбившихся в облак
наших выдохах. В том
мире, где, точно сны к потолку,
к небу льнут наши "о!", где звезда обретает свой облик,
продиктованный ртом.
Вот чем дышит вселенная. Вот
что петух кукарекал,
упреждая гортани великую сушь!
Воздух -- вещь языка.
Небосвод --
хор согласных и гласных молекул,
в просторечии -- душ.

XX

Оттого-то он чист.
Нет на свете вещей, безупречней
(кроме смерти самой)
отбеляющих лист.
Чем белее, тем бесчеловечней.
Муза, можно домой?
Восвояси! В тот край,
где бездумный Борей попирает беспечно трофеи
уст. В грамматику без
препинания. В рай
алфавита, трахеи.
В твой безликий ликбез.

XXI

Над холмами Литвы
что-то вроде мольбы за весь мир
раздается в потемках: бубнящий, глухой, невеселый
звук плывет над селеньями в сторону Куршской Косы.
То Святой Казимир
с Чудотворным Николой
коротают часы
в ожидании зимней зари.
За пределами веры,
из своей стратосферы,
Муза, с ними призри
на певца тех равнин, в рукотворную тьму
погруженных по кровлю,
на певца усмиренных пейзажей.
Обнеси своей стражей
дом и сердце ему.

1974

MARIMAR

12.09.2010, 23:18

Улетай

Я тебя за все простила
И на волю отпустила
Улетай, как вольный ветер, улетай.
Улетай и не прощайся,
Улетай - не возвращайся,
Улетай, как вольный ветер, улетай.
Я обид не затаила,
Просто я тебя любила.
Улетай – хранить любовь не обещай
Улетай и не прощайся,
Улетай не возвращайся,
Улетай, как вольный ветер, улетай!
Все, как есть, я принимаю,
Сердце в клетку запираю.
Больно мне, но все же, улетай
Улетай и не прощайся,
Улетай - не возвращайся,
Улетай, как вольный ветер, улетай.
Ну, а если вдруг взгрустнется?
Сердце болью отзовется?
Нет пути назад – ты это знай!
Улетай и не прощайся,
Улетай - не возвращайся,
Улетай, как вольный ветер, улетай.

Наталья Крюкова

НинаАП

12.09.2010, 23:36

Не ищи меня, пожалуйста,
Я ушла гулять по городу.
Полутенью,полусветом
Среди заспанных домов.

Я спасу от одиночества
Эти улицы и дворики,
Позабытые домами
Ради отдыха и снов.

Я ушла гулять по городу,
Слущать ветер и безветрие.
Мелкий дождик пусть размоет
И сотрёт мои следы.

Не ищи меня, пожалуйста,
Потому что больше нет меня.
Я ушла в вечерний город,
В царство грёз и темноты.

И отсюда мне не выбраться,
Это что-то непонятное.
Заманил меня в ловушку
Этот город крысолов.

Жарким лепетом безумного
Зашептал слова невнятные
И повёл меня и бросил
В лапы вымыслов и снов.

Если скажут,что погибла я,
Если где-нибудь услышишь вдруг,
Что уснула - не проснулась,
Не печалься и не верь.

Не заснула я, любимый мой,
Я ушла гулять по городу.
Просто вышла и бесшумно
За собой закрыла дверь

Вера Матвеева

Всем спокойной ночи!

afina7

12.09.2010, 23:36

Их было двое - Он и Она.
Они где-то нашли друг друга и жили теперь одной жизнью,
где-то смешной, где-то соленой, в общем,
самой обыкновенной жизнью двух самых
обыкновенных счастливых.

Они были счастливыми, потому что были Вдвоем,
а это гораздо лучше, чем быть по одному.

Он носил Ее на руках, зажигал на небе звезды по ночам,
строил дом, чтобы Ей было где жить. И все говорили:
"Еще бы, как его не любить, ведь он идеал!
С таким легко быть счастливой!" А они слушали всех и
улыбались и не говорили никому,
что идеалом Его сделала Она:
Он не мог быть другим, ведь был рядом с Ней.
Это было их маленькой тайной.

Она ждала Его, встречала и провожала, согревала их дом,
чтобы Ему там было тепло и уютно. И все говорили:
"Еще бы! Как ее не носить на руках,
ведь она создана для семьи. Немудрено,
что он такой счастливый!"
А они только смеялись и не говорили никому,
что Она создана для семьи только с Ним и
только ему может быть хорошо в Ее доме.
Это был их маленький секрет.

Он шел, спотыкался, падал, разочаровывался
и уставал. И все говорили: "Зачем Он Ей,
такой побитый и измученный,
ведь вокруг столько сильных и уверенных".
Но никто не знал, что сильнее Его
нет никого на свете, ведь они были Вместе,
а значит, и сильнее всех.
Это было Ее тайной.

И Она перевязывала Ему раны, не спала по ночам,
грустила и плакала. И все говорили: "Что он в ней нашел,
ведь у нее морщинки и синяки под глазами.
Ведь что ему стоит выбрать молодую и красивую?"
Но никто не знал, что Она была самой красивой в мире.
Разве может кто-то сравниться по красоте с той,
которую любят? Но это было Его тайной.

Они все жили, любили и были счастливыми.
И все недоумевали: "Как можно не надоесть
друг другу за такой срок? Неужели не хочется
чего-нибудь нового?" А они так ничего и не сказали.
Просто их было всего лишь Двое, а всех было много,
но все были по одному, ведь иначе ни о чем бы
не спрашивали. Это не было их тайной, это было то,
чего не объяснишь, да и не надо...
Татьяна Ионина

MARIMAR

12.09.2010, 23:51

Я НЕ ЛЮБЛЮ…

Я не люблю в душе копаться в своей , тем более – в чужой ,
Мне б лучше весело смеяться , и то лишь только над собой!
Дана мне лёгкость рифмы свыше ,но как сказал один поэт:
*«Не много истинных пророков»
Сейчас являются на свет!
«Люби питомца вдохновенья
И гордый ум пред ним склоняй,
Но в чистой жажде наслажденья
Не каждой арфе слух вверяй!»
Вот почему, стихи слагая, я не коплю черновики,
Пытаться быть людским пророком мне это как –то не с руки!
А что прочтёте вы сегодня – заслуга ваша – не моя :
У вас был повод – я писала , вы – сохранили , и не зря :
…Давайте снова окунёмся мы в радость юбилейных дней,
Давайте снова посмеёмся все вместе с рифмою моей!

Галина Широглазова

Hotice

12.09.2010, 23:52

Итальянские эклоги

Памяти Иосифа Бродского

I

Вдоль шоссе на Рим, за Мантуей, засквозили
тростинки риса, и в ветер вошло нетерпенье
гончих школьной латыни: Гораций, Вергилий,
Овидий -- гладенько переведенные -- тени
понеслись по краю полей, бок-о-бок с машиной,
по камню ферм, по изгороди тополиной
полетели слова и обрывки стихотворений --
к разинувшим рты руинам, к безносой, безногой
процессии цезарей без крыши над головой,
в одеянье праха, что стал для них новой тогой,
но голос из тростников -- он был несомненно твой.
Всякой строке стихов свое время.
Ты обновил формы и строфы, твоя щетина
окрестных полей на щеках моих -- знак печали,
клочья рыжих волос над ломбардской равниной --
знак, что ты не исчез, ты пока что в Италии.
Пока. Покой. Покой, как у солнечной дали,
как у белой пустыни, окружавшей твое заключенье,
как у стертых режимом текстов. Изгнанье
ты узнал, как Назон, поскольку поэзия -- преступленье,
потому что в ней правда. Твои это здесь деревья.

II

Плеск голубиных крыльев заполнил окно,
трепет души, отлетевшей от немощи сердца.
Солнце на колокольнях. Гул чинквеченто,
волны бьются о пристань, когда вапоретто
в канале дробит отражение переселенца,
и за скорбной ладьей скрывается борозда --
так гребешок заставляет светлые волосы слиться,
так переплет заглушает хрипы последней страницы,
так, хвою твою отключив, слепит меня белизна.
Ты уже не прочтешь меня, Джозеф, так что' стараться?
Книга распахнута в город, в огромный каменный двор,
окрестные купола теперь для души твоей средство,
минутный насест над чеканной водой Венеции,
голубь кружи'т над лагуной, яркость терзает взор.
Воскресенье. Нестройный звон по тебе кампани'л.
Ты считал, что каменные кружева мешают
погрязнуть в грехах, -- так лев под покровом крыл
железной лапой удерживает наш шарик.
Искусство -- лебяжьи скрипичные грифы
и девушки с горлами го'ндол -- было в твоей компетенции.
В день твоего рожденья твержу о тебе Венеции.
В книжном меня занесло в отдел биографий,
к корешкам, на которых вытиснены великие.
Купола забирают в скобки пространство залива.
За ладьей твоя тень загибает за' угол книги
и ждет меня там, где кончается перспектива.

III

В косматых стро'фах и здесь ты был занят своим --
среди виноградников, по'том кропя их корни
и не видя в упор, -- пел медлительный северный гимн
туману, бескрайней стране, облакам, чьи формы
сердито изменятся, только мы их сравним
с неплотной материей, сквозь которую вечность
глядит в голубое оконце: их ждет конкретность --
древесина как пламя, пламя как дым очага,
голубь как эхо полета, рифма просто как эхо,
горизонт как блеклость, голых ветвей кружева
на гладкой странице, полное поле снега,
врага кириллицы, и с карканьем ворон над ним,
и всесильный туман, застилающий мироздание, --
все это не только далекая география,
но твоя родная среда, ты жил ею, предпочитая
мороз и размытый очерк слепящему свету
солнца на ряби, -- а ладья уже близко к причалу,
и путник в последний раз раздавил каблуком сигарету,
и лицо, дорогое лицо, попало уже на монету,
с которой его стирают пальцы тумана.

IV

Пена в бликах пролива бормочет Монтале
серой соли, шиферу моря, сиреневатости
и индиговости холмов, и вдруг -- кактус в Италии
и пальмы, и звучность имен на краю Адриатики.
Между скал твое эхо посмеивается в расселины
вслед за взрывом волны, а стихи эти, словно сети,
заброшены в дали для ловли -- не только сельди,
но лунной камбалы, радужно-яркой форели,
морских попугаев, коралловых рыб, аргентинской кефали
и вселенского влажного духа морей и поэзии,
и себе удивленной взлетно-посадочной пальмы,
и нечесаных водорослей, и слюды Сицилии, --
духа острей и древней, чем дух норманнских соборов
и реконструированных акведуков, -- так пахнут руки
рыбаков и их говор, сохнущий вдоль заборов
надо мхом. Волн бегущие парные строки,
гребешки, барашки, напевы из общей горизонтали,
лодка, врезанная в песок, по причине
того, что на остров приплыл ты -- или Монтале, --
стихи, рождаясь, трепещут, как угри в корзине,
Джозеф, я снова здесь, ради тебя и себя,
первая строчка со старой сетью сойдется,
я вгляжусь в горизонт, вслушаюсь в строфы дождя
и растаю в вымысле, большем, чем жизнь, -- в море, в солнце.

V

Сквозь аркаду моих кедров доносится чтенье --
перелистывается молитвенник океана,
каждое дерево -- буквица в розах и гроздах,
в каждом стволе, как эхо, таится колонна
санкт-петербургских строф и усиленных, слезных
слов тонзурного певчего при служенье.
Проза -- судья поведенья, поэзия -- рыцарь,
сражающийся пером с огнеметным драконом,
почти выбитый из седла пикадор, он тщится
усидеть. Над чистой бумагой с тем же наклоном
нависшие волосы о'блака так же редеют,
так же -- твой метр и тон был настроен на Уи'стана,
на честный стих с римским профилем, на портрет
младшего цезаря, верившего, что истина
в удаленье от рева арен -- пылью покрытый завет.
Я взмыл над псалтирью прибоя и кедро'вой аркадой,
в книгах кладбищ твой камень, притин моей скорби,
не нашел и парю над утлой, в морщинах, Атлантикой,
я орел, уносящий в когтях орех твоего сердца
в Россию, к корням бука, восторгом и горем
вознесенный, частицу тебя возношу в восхищенье,
я уже лечу над Назоновым Черным морем
и со мною ты, родившийся для паренья.

VI

Из вечера в вечер, из вечера в вечер и вечер
август хвоей шуршит, апельсиновый цвет предела
протек сквозь булыжник, и четкие тени ложатся
параллельно, как весла, на улицы длинное тело,
на подсохшем лугу прянет гривой литая лошадка,
и проза вздрогнет на грани метра. Как угорелые --
под раздавшимся сводом летучая мышь и ласточка,
на сиреневые холмы возводит дня убывание,
и счастье туманит взор подходящему к дому.
Деревья захлопнули дверцы, и море просит внимания.
Вечер -- гравюра, в медальоне твоего силуэта
гасят любимый профиль частицы мрака,
профиль того, кто читателя превращал в поэта.
Лев мыса темнеет, как лев святого Марка,
роятся метафоры где-то в недрах
сознанья, с тобой заклинания волн и кедров
и узорчатая кириллица машущих веток,
облачка' на совет бессловесный друг к другу плывут
над Атлантикой, тихой, как деревенский пруд,
бутоны ламп расцветают на кровлях селенья,
и пчелы созвездий в небе из вечера в вечер.
Твой голос из тростниковых строк, отрицающих тленье.

Перевод с английского Андрея Сергеева

afina7

13.09.2010, 00:05

Бывает и так - расстаёмся любя,
И долго не можем понять, что случилось.
Мы ищем ответы, друзей теребя,
Но всё это зря, просто так получилось.
Любовь не сгорает даже в огне,
Но та, что в себе, мы однажды познаем.
А всё остальное, лишь, страсть в суете.
Мы часто - лишь похоть свою ублажаем.
Обиды и ЭГО - ошибок оплот.
Любовь не игра, но... мы часто играем.
Гармония разума, чувств и их плод.
Вот это - любовь, о которой мечтаем.

Павел Юдин

afina7

13.09.2010, 00:13

С последним криком журавля
Душа уставшая взлетела.
Наверное, что-то не смогла,
Наверное, что-то не успела.
Твоя последняя мечта -
Моё ненужное признание.
Твоя последняя печаль -
И наше вечное прощание.

С последним криком журавля,
С последней из листвы метели
Летит свободная душа
К своей небесной колыбели.
Расстают, плача, облака -
Нам не понять судьбы метания,
А я остался без тебя
Не веря в наше раставание.

С последним криком журавля
Мир на мгновение замирает,
Кто остаётся, тот не знает
О чём печалится заря.
Моё последнее прости,
Душа услышала взлетая
И нет обратного пути,
Лишь небо без конца и края.

Александр Юрпалов

afina7

13.09.2010, 00:16

День и ночь роняет сердце ласку,
День и ночь кружится голова,
День и ночь взволнованною сказкой
Мне звучат твои слова:

Только раз бывают в жизни встречи,
Только раз судьбою рвется нить,
Только раз в холодный серый вечер
Мне так хочется любить.

Тает луч забытого заката,
Синевой окутаны цветы.
Где же ты, желанная когда-то,
Где, во мне будившая мечты?

Только раз бывают в жизни встречи,
Только раз судьбою рвется нить,
Только раз в холодный серый вечер
Мне так хочется любить.

П.Герман

theprincess

13.09.2010, 00:19

Basstet

13.09.2010, 06:09

Скажи мне: "да". Уверенно и просто.
Одно лишь слово - "да". Я позабуду
Свой долгий путь к промерзшему погосту
В надежде на рождественское чудо.
Я вспомню томно-ласковую осень
И жаркий лед январских поцелуев,
Снежинки, расшибавшиеся оземь,
Шептавшие пред смертью: " Аллилуйя..."
Ну надо же, как быстро мчится время...
Вот целый год, спеша, скатился в Лету.
Прозрачная надуманность камелий
Нас заставляет обернуться к лету
И расчертить буквально поминутно
Те несколько веков, что нам остались...
Вот век перинный - мягко и уютно,
Вот жесткий век - из вороненой стали.
Век золотой - весь из опавших листьев...
Он самый щедрый, но недолговечный.
Небесный век - возвышенный, как мысли,
Как бисер, рассыпаемый беспечно.
А ты твердишь, что нам осталось мало.
Но, милая, мы прожили - столетья!
Под царственным копытом Буцефала
Крошились сплетен злые междометья...
Нас медленно, но верно все простили.
О эта христианская эпоха...
В твоих кудрях искринки звездной пыли,
Ты бродишь там одна, и это плохо.
Мелькает строф сверкающая рвань,
Дрожа в хитросплетеньях черных полос.

Basstet

13.09.2010, 06:11

Любимая, мне плохо без тебя...
Мне холодно и ветрено, и страшно.
По половицам, жалобно скрипя,
Проходит сиротливо день вчерашний,
Лелея пожелтевшие листы
Сентябрьского клена на ладони.
Качает память невские мосты,
Где злобно пляшут клодовские кони,
Роняя пену с бронзовых удил
На грудь слепому яростному галлу.
Где черный ангел гордо-легкокрыл,
Но навсегда привязан к пьедесталу.
Сковал гранит свинец угрюмых вод,
И тучи повторяются по кругу...
Любимая, уже который год
Бредем в опасной близости друг к другу.
Мы - дети, заплутавшие в бору.
Наш путь завален жесткими снегами.
Мы зажигаем спички на ветру,
Но как мгновенно умирает пламя...
И кажется вот-вот за горизонт,
Приглаживая крылышки украдкой,
Зареванная Муза уведет
Хромающую, белую лошадку...

Лиса Алиса

13.09.2010, 06:17

Ваншенкин К.
:)))))))

Вспомнилось:)

Хоть ты свой каждый ход
Цветною ниткой вышей,
Поэзия живёт
Естественностью высшей.

Огромная страна,
Бушующая вьюга.
Обычные слова,
Нашедшие друг друга.

К. Ваншенкин

Lizeta

13.09.2010, 07:05

Чем отличаюсь я от женщины с цветком,
от девочки, которая смеется,
которая играет перстеньком,
а перстенек ей в руки не дается?

Я отличаюсь комнатой с обоями,
где так сижу я на исходе дня
и женщина с манжетами собольими
надменный взгляд отводит от меня.

Как я жалею взгляд ее надменный,
и я боюсь, боюсь ее спугнуть,
когда она над пепельницей медной
склоняется, чтоб пепел отряхнуть.

О, Господи, как я ее жалею,
плечо ее, понурое плечо,
и беленькую тоненькую шею,
которой так под мехом горячо!

И я боюсь, что вдруг она заплачет,
что губы ее страшно закричат,
что руки в рукава она запрячет
и бусинки по полу застучат...

Белла Ахмадулина

1950-е

Hotice

13.09.2010, 07:40

Последнее письмо

О спутник мой неосторожный,
Мой друг ревнивый и тревожный,
Ты не пришел за мной сюда.
Сентябрь, печаль и холода,
А возвращенье невозможно
В таинственные города -
Их два, один другому равен
Суровой красотой своей
И памятью священной славен,
Улыбкой освящен твоей.
Несносен ты и своенравен,
Но почему-то всех милей.
Мне нестерпимо здесь томиться,
По четкам костяным молиться
И точно знать, что на обед
Ко мне приедет мой сосед.
Подумай, день идет за днем,
Снег выпал, к вечеру растает,
И за последним журавлем
Моя надежда улетает.
К моей тоске сосед приучен,
И часто сам вздыхает он:
"Простите, грустен я и скучен".
А в самом деле он влюблен.
В саду под шум берез корельских
О днях мечтаю царскосельских,
О долгих спорах, о стихах
И о пленительных губах.
Но чувствую у локтя руку
Ведущего меня домой
И снова слышу, что со мной
Нельзя перенести разлуку;
Какою страшною виной
Я заслужила эту скуку?
Когда камин в гостиной топят
И гость мой стройный не торопит
Свою коляску подавать,
А словно что-то вспоминая,
Глядит на пламя не мигая,
И я люблю припоминать...
Уже, друзья, мою божницу
Устали видеть вы пустой,
И каждый новую царицу
Подводит к двери золотой.
А ты, конечно, всех проворней,
Твоя избранница покорней
Других; и скоро фимиам
Волной прильнет к ее ногам...
Тогда припомни час единый,
Вечерний удаленный час,
И крик печали лебединой,
И взор моих прощальных глаз.
Мне больше ничего не надо -
Мне это верная отрада.

Анна Ахматова

MARIMAR

13.09.2010, 08:11

ДВЕ КРЕПОСТИ.

Я тебя ни на кого не меняю .
Переделать тебя не пытаюсь
Плюсы — минусы твои принимаю .
Только правды от тебя добиваюсь .

Знаю ,кто-то тебя обидел ранее .
Оттого меня так пугаешься .
Беспокоишься о пережитой ране .
Рушишь всё . Потом возвращаешься .

Ты порой у меня на ладони .
Все ходы твои знаю заранее .
Так легко нам с тобою . И кроме
Ничего .Мы с тобою два гравия .

Не сломить ,не согнуть ,не стереть .
Только тянет нас словно магнит .
Без тебя долго мне не стерпеть .
И тебя моя личность манит .

Ты порой невозможен ,как шторм .
Я порою тверда как скала .
Но меня не заменит никто .
И тебя я забыть не смогла .

Так и любим . Так и живём .
Это счастье .И наше несчастье .
Рушим всё , потом создаём ,
Убегая от этой напасти...

Анастасия Глазырина

Спилия

13.09.2010, 09:41

Нас мотает от края до края.
По краям расположены двери.
На последней написано: "Знаю",
А на первой написано: "Верю".

И, одной головой обладая,
Никогда не войдешь в обе двери:
Если веришь - то веришь, не зная,
Если знаешь - то знаешь, не веря.

И свое формируя сознанье,
С каждым днем, от момента рожденья,
Мы бредем по дороге познанья,
А с познаньем приходит сомненье.

И загадка останется вечной,
Не помогут ученые лбы..
Если знаем - безумно слабы.
Если верим - сильны бесконечно.

NorthWind

13.09.2010, 10:45

Марис Чаклайс "Монолог серебряной женщины"

Надоело серебряной быть.
Выплавь, выласкай, вынь из металла,
Сделай так, чтобы грудь трепетала,
Ну хотя бы чтоб ветром я стала,
Не могу, не могу я так долго,
Так навеки серебряной быть.

Умоляю тебя, как собака:
я так долго из тайного мрака
не рвалась (о, как долго!) наружу, -
преврати серебро мое в кожу.
Рот, ладони бери же, пригубишь,
Если нет тебя – выдохну, будешь!
Ведь люблю я тебя, как собака.

Нас так медленно учит судьба,
Смерть научит всему окончательно.
Свойства чудные у серебра-
Ведь о славе поет замечательно!
А луна холодным- холодна,
Лаву льет ледяную она
Чтобы мне леденеть и звенеть

Перевод Юнны Мориц

Truly

13.09.2010, 13:38

ЖИВИТЕ НЕ В ПРОСТРАНСТВЕ, А ВО ВРЕМЕНИ...

Живите не в пространстве, а во времени,
минутные деревья вам доверены,
владейте не лесами, а часами,
живите под минутными домами,

и плечи вместо соболя кому-то
закутайте в бесценную минуту...

Какое несимметричное Время!
Последние минуты - короче,
Последняя разлука - длиннее...
Килограммы сыграют в коробочку.
Вы не страус, чтоб уткнуться в бренное.

Умирают - в пространстве.
Живут - во времени.

(А. Вознесенский)

Oksara

13.09.2010, 14:26

Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново,
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова.
Вот уж окна зажглись,
Я шагаю с работы устало,
Я люблю тебя, жизнь,
И хочу, чтобы лучше ты стала.

Ваншенкин К.
:)))))))

Я люблю тебя, Жизнь,
Что само по себе и не ново.
Я люблю тебя, Жизнь,
Я люблю тебя снова и снова.

Вот уж окна зажглись,
Я шагаю с работы устало,
Я люблю тебя, Жизнь,
И хочу, чтобы лучше ты стала.

Мне немало дано:
Ширь земли и равнина морская,
Мне известна давно
Бескорыстная дружба мужская.

В звоне каждого дня
Как я счастлив, что нет мне покоя!
Есть любовь у меня.
Жизнь, ты знаешь, что это такое.

Как поют соловьи.
Полумрак. Поцелуй на рассвете.
И вершина любви —
Это чудо великое - дети!

Вновь мы с ними пройдем
Детство, юность, вокзалы, причалы.
Будут внуки потом,
Все опять повторится сначала.

Ах, как годы летят,
Мы грустим, седину замечая.
Жизнь, ты помнишь солдат,
Что погибли, тебя защищая?

Так ликуй и вершись
В трубных звуках весеннего гимна!
Я люблю тебя, Жизнь,
И надеюсь, что это взаимно.

И песня эта тоже классная!

Lizeta

13.09.2010, 14:28

Русская лавочка

В бочонке селедки
Уютными дремлют рядами...
Изысканно-кроткий
Приказчик склоняется к даме:
"Угодно-с икорки?
Балык первоклассный из Риги..."
Кот Васька с конторки
Лениво глазеет на фиги.
Под штофом с полынной
Тарань аромат излучает.
Ужель за витриной
Парижская площадь сияет?
Так странно в Париже
Стоять над кадушкой с морошкой
И в розовой жиже
Болтать деревянною ложкой...
А рядом полковник
Блаженно припал к кулебяке, -
Глаза как крыжовник,
Раскинулись веером баки...
Холм яблок на стойке
Круглится румяною митрой,
Вдоль полки настойки
Играют российской палитрой.
Пар ходит, как в бане,
Дух воблы все гуще и слаще.
Над дверью в тумане
Звенит колокольчик все чаще.

Саша Черный

1931

Lizeta

13.09.2010, 14:49

Рассвет и дождь. В саду густой туман,
Ненужные на окнах свечи,
Раскрытый и забытый чемодан,
Чуть вздрагивающие плечи.

Ни слова о себе, ни слова о былом.
Какие мелочи - все то, что с нами было!
Как грустно одиночество вдвоем...
- И солнце, наконец, косым лучом
Прядь серебристую позолотило.

Георгий Адамович -поэт-акмеист (1892-1972)

Lizeta

13.09.2010, 15:14

ОТВЕТ

Любил ли я? Мечтой завороженный —
узнав тебя, неравную другим —
я захотел быть гением твоим,
художником души твоей плененной.
Любил ли я? Как мрамор, покоренный
резцом ваятеля, мольбам моим
ты отдалась, не отвечая им:
я создал статую из глыбы сонной.

Боготворя в тебе мою мечту,
я воплотил в твой образ красоту,
я дал тебе все чары женской власти,
всю силу зла, все вдохновенье страсти...
Я был твой раб, твой царь и судия.
Я был судьбой твоей... Любил ли я?

Сергей Маковский

(1877-1962)

Lizeta

13.09.2010, 15:23

ОСЕННИЙ ВЕЧЕР НА ДАЧЕ

Под сенью золотистой липы
Сижу в осенней тишине.
Качелей жалобные скрипы
Доносит слабый ветер мне.
Я мир оставила, забыла,
И все на дно души легло...
О, как же я тебя любила!
Но миновало и прошло.
Вчера сказали мне соседи,
Что будет со среды теплей.
К чему нам звон античной меди,
И хоры греческих трагедий,
И дым сожженных кораблей!..

* * *

Любовь с годами тише, неприметней,
И, может, легче вовсе не любить.
Но Беатриче той девятилетней
Угрюмый Данте не сумел забыть.
Кончается осенняя свобода,
Когда одной мечтой пленится ум.
Как вечный колокол, гудит природа,
И нет покоя нам от нежных дум.

Анастасия Харитонова

Lizeta

13.09.2010, 15:42

Не знаю, почему такая
Погода? В небе ни весна,
Ни осень, а тоска пустая,
Как ночь бессонная она!

Мы, в городе, давно отстали
От первозданной простоты.
Бездушней камня, тверже стали
Людей суровые черты.

Но вдруг души моей коснётся
Какой-то смутный ветерок -
И пролетит и унесётся,
И сердцу это невдомёк.

Юрий Терапиано
(1892-1980)

Romko

13.09.2010, 16:12

…А будущего – словно нет.
И дремлет стынущий рассвет
На кряжистых рубцах рябины.
И прошлого щемящий цвет
Пурпурно-матов, как завет,
Перенесенный в тень чужбины.
Как липкий бред сквозь промельк бед,
Как горечь опустевших лет —
Седые клочья парусины
По смутной памяти моей.
Покорно зябнут меж ветвей
Ван Гога голые картины.
И тихо бродят по дворам
Подобно пойманным ворам
Не ведавшие моря птицы,
И ветер усмиряет бег,
И холодом смыкает снег
Мои усталые ресницы…
Но сон – воротит время вспять,
Чтоб в пламени свечи создать
Иные, вещие страницы —
Чтоб не угасла жизни нить,
Чтоб ночь смогла соединить
Любви и доблести зарницы

Alisa-od

13.09.2010, 16:54

ВСЁ ОТНОСИТЕЛЬНО

Всё относительно в мире,
Нет абсолюта ни в чём,
Узкое стать может шире,
Новое будет старьём.
Радость проходит и горе,
Может угаснуть любовь,
Истин не родится в споре,
Есть относительность слов.
Молодость старостью станет,
Было везде так всегда,
Время никто не обманет,
В вечность уйдёт красота.
Всё относительно очень,
Разные в жизни пути,
Может с успехом, кто хочет,
Радость и в горе найти.

Анатолий Болутенко

Alisa-od

13.09.2010, 17:04

Как много тех, с кем можно говорить.
Как мало тех, с кем трепетно молчание.
Когда надежды тоненькая нить
Меж нами, как простое понимание.
Как много тех, с кем можно горевать,
Вопросами подогревать сомнения.
Как мало тех,с кем можно узнавать
Себя, как нашей жизни отражение.
Как много тех, с кем лучше бы молчать,
Кому не проболтаться бы в печали.
Как мало тех , кому мы доверять
Могли бы то, что от себя скрывали.
С кем силы мы душевные найдем,
Кому душой и сердцем слепо верим.
Кого мы непременно позовем,
Когда беда откроет наши двери.
Как мало их, с кем можно- не мудря.
С кем мы печаль и радость пригубили.
Возможно, только им благодаря
Мы этот мир изменчивый любили.

Светлана Бородина.

Alisa-od

13.09.2010, 17:07

Проходят времена, скрипит земная ось...
О том, что не сбылось, - печалиться не надо:
А если бы сбылось? А если бы сбылось?
Как музыка легка, звучавшая в начале!
Как музыка горька, звучащая в конце...
А если бы сбылось? Другие бы печали
Остались на душе, остались на лице.
Не то чтобы душа судьбе сдалась на милость,
Не то чтоб мы дорог друг к другу не нашли -
Оно прекрасней так, всё то, что не случилось, -
Дороже сердцу то, что видится вдали...
О том, что не сбылось, печалиться не надо -
Наверно, не дала судьба другого нам...
Иль мало нам тепла и ласкового взгляда?
Но всё ж по временам...Но всё ж по временам...
Приснилось, что тебя вчера я снова встретил,
И наши две тропы не разбегались врозь,
И музыка плыла, был вечер тих и светел...
А если бы сбылось? А если бы сбылось?

Семён Ботвинник

Hotice

13.09.2010, 17:40

Новый Жюль Верн

I

Безупречная линия горизонта, без какого-либо изъяна.
Корвет разрезает волны профилем Франца Листа.
Поскрипывают канаты. Голая обезьяна
с криком выскакивает из кабины натуралиста.

Рядом плывут дельфины. Как однажды заметил кто-то,
только бутылки в баре хорошо переносят качку.
Ветер относит в сторону окончание анекдота,
и капитан бросается с кулаками на мачту.

Порой из кают-компании раздаются аккорды последней вещицы Брамса.
Штурман играет циркулем, задумавшись над прямою
линией курса. И в подзорной трубе пространство
впереди быстро смешивается с оставшимся за кормою.

II

Пассажир отличается от матроса
шорохом шелкового белья,
условиями питания и жилья,
повтореньем какого-нибудь бессмысленного вопроса.

Матрос отличается от лейтенанта
отсутствием эполет,
количеством лент,
нервами, перекрученными на манер каната.

Лейтенант отличается от капитана
нашивками, выраженьем глаз,
фотокарточкой Бланш или Франсуаз,
чтением "Критики чистого разума", Мопассана и "Капитала".

Капитан отличается от Адмиралтейства
одинокими мыслями о себе,
отвращением к синеве,
воспоминаньем о длинном уик-энде, проведенном в именьи тестя.

И только корабль не отличается от корабля.
Переваливаясь на волнах, корабль
выглядит одновременно как дерево и журавль,
из-под ног у которых ушла земля.

III

Разговор в кают-компании

"Конечно, эрцгерцог монстр! но как следует разобраться
-- нельзя не признать за ним некоторых заслуг..."
"Рабы обсуждают господ. Господа обсуждают рабство.
Какой-то порочный круг!" "Нет, спасательный круг!"

"Восхитительный херес!" "Я всю ночь не могла уснуть.
Это жуткое солнце: я сожгла себе плечи".
"...а если открылась течь? я читал, что бывают течи.
Представьте себе, что открылась течь, и мы стали тонуть!

Вам случалось тонуть, лейтенант?" "Никогда. Но акула меня кусала".
"Да? любопытно... Но, представьте, что -- течь... И представьте
себе..."
"Что ж, может, это заставит подняться на палубу даму в 12-б".
"Кто она?" "Это дочь генерал-губернатора, плывущая в Кюрасао".

IV

Разговоры на палубе

"Я, профессор, тоже в молодости мечтал
открыть какой-нибудь остров, зверушку или бациллу".
"И что же вам помешало?" "Наука мне не под силу.
И потом -- тити-мити". "Простите?" "Э-э... презренный металл".

"Человек, он есть кто?! Он -- вообще -- комар!"
"А скажите, месье, в России у вас, что' -- тоже есть резина?"
"Вольдемар, перестаньте! Вы кусаетесь, Вольдемар!
Не забывайте, что я..." "Простите меня, кузина".

"Слышишь, кореш?" "Чего?" "Чего это там вдали?"
"Где?" "Да справа по борту". "Не вижу". "Вон там". "Ах, это...
Вроде бы кит. Завернуть не найдется?" "Не-а, одна газета...
Но оно увеличивается! Смотри!... Оно увели..."

V

Море гораздо разнообразнее суши.
Интереснее, чем что-либо.
Изнутри, как и снаружи. Рыба
интереснее груши.

На земле существуют четыре стены и крыша.
Мы боимся волка или медведя.
Медведя, однако, меньше и зовем его "Миша".
А если хватит воображенья -- "Федя".

Ничего подобного не происходит в море.
Кита в его первозданном, диком
виде не трогает имя Бори.
Лучше звать его Диком.

Море полно сюрпризов, некоторые неприятны.
Многим из них не отыскать причины;
ни свалить на Луну, перечисляя пятна,
ни на злую волю женщины или мужчины.

Кровь у жителей моря холодней, чем у нас; их жуткий
вид леденит нашу кровь даже в рыбной лавке.
Если б Дарвин туда нырнул, мы б не знали "закона джунглей"
либо -- внесли бы в оный свои поправки.

VI

"Капитан, в этих местах затонул "Черный принц"
при невыясненных обстоятельствах". "Штурман Бенц!
ступайте в свою каюту и хорошенько проспитесь".
"В этих местах затонул также русский "Витязь".
"Штурман Бенц! Вы думаете, что я
шучу?" "При невыясненных обстоя..."

Неукоснительно надвигается корвет.
За кормою -- Европа, Азия, Африка, Старый и Новый свет.
Каждый парус выглядит в профиль, как знак вопроса.
И пространство хранит ответ.

VII

"Ирина!" "Я слушаю". "Взгляни-ка сюда, Ирина".
"Я же сплю". "Все равно. Посмотри-ка, что это там?" "Да где?"
"В иллюминаторе". "Это... это, по-моему, субмарина".
"Но оно извивается!" "Ну и что из того? В воде
все извивается". "Ирина!" "Куда ты тащишь меня?! Я раздета!"
"Да ты только взгляни!" "О боже, не напирай!
Ну, гляжу. Извивается... но ведь это... Это...
Это гигантский спрут!.. И он лезет к нам! Николай!.."

VIII

Море внешне безжизненно, но оно
полно чудовищной жизни, которую не дано
постичь, пока не пойдешь на дно.

Что подтверждается сетью, тралом.
Либо -- пляской волн, отражающих как бы в вялом
зеркале творящееся под одеялом.

Находясь на поверхности, человек может быстро плыть.
Под водою, однако, он умеряет прыть.
Внезапно он хочет пить.

Там, под водой, с пересохшей глоткой,
жизнь представляется вдруг короткой.
Под водой человек может быть лишь подводной лодкой.

Изо рта вырываются пузыри.
В глазах возникает эквивалент зари.
В ушах раздается бесстрастный голос, считающий: раз, два, три.

IX

"Дорогая Бланш, пишу тебе, сидя внутри гигантского осьминога.
Чудо, что письменные принадлежности и твоя фотокарточка уцелели.
Сыро и душно. Тем не менее, не одиноко:
рядом два дикаря, и оба играют на укалеле.
Главное, что темно. Когда напрягаю зрение,
различаю какие-то арки и своды. Сильно звенит в ушах.
Постараюсь исследовать систему пищеваренья.
Это -- единственный путь к свободе. Целую. Твой верный Жак".

"Вероятно, так было в утробе... Но спасибо и за осьминога.
Ибо мог бы просто пойти на дно, либо -- попасть к акуле.
Все еще в поисках. Дикари, увы, не подмога:
о чем я их не спрошу, слышу странное "хули-хули".
Вокруг бесконечные, скользкие, вьющиеся туннели.
Какая-то загадочная, переплетающаяся система.
Вероятно, я брежу, но вчера на панели
мне попался некто, назвавшийся капитаном Немо".

"Снова Немо. Пригласил меня в гости. Я
пошел. Говорит, что он вырастил этого осьминога.
Как протест против общества. Раньше была семья,
но жена и т. д. И ему ничего иного
не осталось. Говорит, что мир потонул во зле.
Осьминог (сокращенно -- Ося) карает жесткосердье
и гордыню, воцарившиеся на Земле.
Обещал, что если останусь, то обрету бессмертье".

"Вторник. Ужинали у Немо. Было вино, икра
(с "Принца" и "Витязя"). Дикари подавали, скаля
зубы. Обсуждали начатую вчера
тему бессмертья, "Мысли" Паскаля, последнюю вещь в "Ля Скала".
Представь себе вечер, свечи. Со всех сторон -- осьминог.
Немо с его бородой и с глазами голубыми, как у младенца.
Сердце сжимается, как подумаешь, как он тут одинок..."

(Здесь обрываются письма к Бланш Деларю от лейтенанта Бенца).

X

Когда корабль не приходит в определенный порт
ни в назначенный срок, ни позже,
Директор Компании произносит: "Черт!",
Адмиралтейство: "Боже".

Оба неправы. Но откуда им знать о том,
что приключилось. Ведь не допросишь чайку,
ни акулу с ее набитым ртом,
не направишь овчарку

по' следу. И какие вообще следы
в океане? Все это сущий
бред. Еще одно торжество воды
в состязании с сушей.

В океане все происходит вдруг.
Но потом еще долго волна теребит скитальцев:
доски, обломки мачты и спасательный круг;
все -- без отпечатка пальцев.

И потом наступает осень, за ней -- зима.
Сильно дует сирокко. Лучшего адвоката
молчаливые волны могут свести с ума
красотою заката.

И становится ясно, что нечего вопрошать
ни посредством горла, ни с помощью радиозонда
синюю рябь, продолжающую улучшать
линию горизонта.

Что-то мелькает в газетах, толкующих так и сяк
факты, которых, собственно, кот наплакал.
Женщина в чем-то коричневом хватается за косяк
и оседает на пол.

Горизонт улучшается. В воздухе соль и йод.
Вдалеке на волне покачивается какой-то
безымянный предмет. И колокол глухо бьет
в помещении Ллойда.

1976

Лиса Алиса

13.09.2010, 17:41

* * *

На пол пути, на полуслове, на
лежащей рядом старенькой газете,
на всем на этом ночь обречена
заканчиваться, даже не заметив,

что я не сплю. Да, да, еще не сплю.
А как заснуть? Не мытая посуда...
И призрак кошки смотрит на мою
бессонницу откуда-то оттуда.

И полузвук машины за окном
смешался с запахами ила и одежды
в открытой комнате, где я сижу тайком
и глажу кошку призрачную нежно.

© Copyright: Чигирь Роман

Лиса Алиса

13.09.2010, 17:45

режим максимального неблагоприятствования

просыпаюсь с единственной мыслью - ну как ты там,
в животе проникотинена тяжко колышется пустота,
упирюсь глазами в пустой монитор телефона или компа,
проверяю привычно почту и смс - слепа
и не вижу, упрямо не вижу - да это ты. и ты мне не пишешь.

варю себе кофе, опять чертов кофе себе варю,
придумываю смску тебе, говорю,
мол, за окном какая-то дрянь, доброе утро тебе, мой свет
(пока придумывала и решала не отправлять
опять прозевала рассвет)

выбираю задачи на день, чтобы хоть как-то его прожить,
и не трогать тебя языком, и выстраиваю режим,
говорю, мол, детка тебе надо меньше курить и писать,
больше дышать кислородом, читать как бредет лиса
коварно за маленьким колобком... -
а думаю я о ком?

засыпаю с единственной мыслью - как ты там и когда
мы наконец увидимся, поиграем в буковки и города,
настроим дурацких планов на всю это чертову жизнь....
тссс, больше ни слова о главном.
у меня режим.

© Copyright: Марта Яковлева

Oksara

13.09.2010, 17:50

Эдуард Асадов

ХУДШАЯ ИЗМЕНА

Какими на свете бывают измены?
Измены бывают явными, тайными,
Злыми и подлыми, как гиены,
Крупными, мелкими и случайными.

А если тайно никто не встречается,
Не нарушает ни честь, ни обет,
Ничто не случается, не совершается,
Измена может быть или нет?

Раздвинув два стареньких дома плечом,
С кармашками окон на белой рубашке,
Вырос в проулке верзила-дом,
В железной фуражке с лепным козырьком,
С буквами "Кинотеатр" на пряжке.

Здесь, на девятом, в одной из квартир,
Гордясь изяществом интерьера,
Живет молодая жена инженера,
Душа семейства и командир.

Спросите мужа, спросите гостей,
Соседей спросите, если хотите,
И вам не без гордости скажут, что с ней
По-фатоватому не шутите!

Она и вправду такой была.
Ничьих, кроме мужниных, ласк не знала.
Смеялись: - Она бы на зов не пошла,
Хоть с мужем сто лет бы в разлуке жила,
Ни к киногерою, ни к адмиралу.

И часто, иных не найдя резонов,
От споров сердечных устав наконец,
Друзья ее ставили в образец
Своим беспокойным и модным женам.

И все-таки, если бы кто прочел,
О чем она втайне порой мечтает,
Какие мысли ее посещают,
Он только б руками тогда развел!

Любила мужа иль не любила?
Кто может ответить? Возможно - да.
Но сердце ее постепенно остыло.
И не было прежнего больше пыла,
Хоть внешне все было как и всегда.

Зато появилось теперь другое.
Нет, нет, не встречалась она ни с кем!
Но в мыслях то с этим была, то с тем...
А в мыслях чего не свершишь порою.

Эх, если б добряга, глава семейства,
Мог только представить себе хоть раз,
Какое коварнейшее злодейство
Творится в объятьях его подчас!

Что видит она затаенным взором
Порой то этого, то того,
То адмирала, то киноактера,
И только, увы, не его самого...

Она не вставала на ложный путь,
Ни с кем свиданий не назначала,
Запретных писем не получала,
Ее ни в чем нельзя упрекнуть.

Мир и покой средь домашних стен.
И все-таки, если сказать откровенно,
Быть может, как раз вот такая измена -
Самая худшая из измен!

Oksara

13.09.2010, 17:51

Эдуард Асадов

СЛОВО О ЛЮБВИ

Любить — это прежде всего отдавать.
Любить — значит чувства свои, как реку,
С весенней щедростью расплескать
На радость близкому человеку.

Любить — это только глаза открыть
И сразу подумать еще с зарею:
Ну чем бы порадовать, одарить
Того, кого любишь ты всей душою?!

Любить — значит страстно вести бои
За верность и словом, и каждым взглядом,
Чтоб были сердца до конца свои
И в горе и в радости вечно рядом.

А ждет ли любовь? Ну конечно, ждет!
И нежности ждет и тепла, но только
Подсчетов бухгалтерских не ведет:
Отдано столько-то, взято столько.

Любовь не копилка в зашкафной мгле.
Песне не свойственно замыкаться.
Любить — это с радостью откликаться
На все хорошее на земле!

Любить — это видеть любой предмет,
Чувствуя рядом родную душу:
Вот книга — читал он ее или нет?
Груша... А как ему эта груша?

Пустяк? Отчего? Почему пустяк?!
Порой ведь и каплею жизнь спасают.
Любовь — это счастья вишневый стяг,
А в счастье пустячного не бывает!

Любовь — не сплошной фейерверк страстей.
Любовь — это верные в жизни руки,
Она не страшится ни черных дней,
Ни обольщений и ни разлуки.

Любить — значит истину защищать,
Даже восстав против всей вселенной.
Любить — это в горе уметь прощать
Все, кроме подлости и измены.

Любить — значит сколько угодно раз
С гордостью выдержать все лишенья,
Но никогда, даже в смертный час,
Не соглашаться на униженья!

Любовь — не веселый бездумный бант
И не упреки, что бьют под ребра.
Любить — это значит иметь талант,
Может быть, самый большой и добрый.

И к черту жалкие рассужденья,
Все чувства уйдут, как в песок вода.
Временны только лишь увлеченья.
Любовь же, как солнце, живет всегда!

И мне наплевать на циничный смех
Того, кому звездных высот не мерить.
Ведь эти стихи мои лишь для тех,
Кто сердцем способен любить и верить!

Romko

13.09.2010, 18:04

Монолог провинциального актера

Все – не ново, все – не вечно,
Все продлится бесконечно,
Оправданием – тоска.
Все беспечно, все конечно,
Все стремится быстротечно
К упрощенности песка.
Все стремительно и ярко —
В ожидании подарка
Дремлют сумерки окрест.
И начальственно и важно
По туману стынет влажно
Истукана правый перст.
Ну а я бегу по стуже
Никому уже не нужен —
В сердце – искренняя даль.
Все законно. Все нормально.
Все бездарно и формально —
Вот такая вот печаль.
Все закончено. Забудьте.
Если прав – не обессудьте,
Не судите сгоряча.
Я чуть-чуть побуду тихо,
И отступит ваше лихо,
И затеплится свеча.
Ворожу и чуть не плачу,
Не могу прожить иначе,
И – иначе не могу,
Подарю вам эту тайну
И уйду от вас печальный —
В королевскую пургу.
Вот и все. Договорились.
Посмеялись, прослезились,
Обнялись и – разошлись.
И – разъехались. Прощайте.
Добрым словом поминайте
Неслучившуюся жизнь

Lizeta

13.09.2010, 18:24

Все не о том . Помолчи , подожди ,
Месяцы. Память. Потери….
В городе нашем туманы, дожди,
В комнате узкие двери.
В городе… нет, это все не о том .
В комнате… нет, помолчим , подождем .
Что же случилось?
Стало совсем на мгновенье светло
– Мы не для счастья живем –
Сквозь занавеску чернеет стекло,
Вспомнилось снова такое тепло.
Вспомнилось… нет, помолчим , подождем.

Лидия Червинская
(1907-1988)

Lizeta

13.09.2010, 18:31

Ночь, как бывало, в накуренном баре,
в рюмках коньяк, словно крупный янтарь.
Снова подходит к концу календарь...
Так же протяжно звучат на гитаре
жаркие песни сухой Àндалузии.
Люди чужие знакомы давно —
те же признания, те же иллюзии...

Дождь исступленно стучится в окно.

Все в этом мире и смертно, и вечно,
все ограниченно, все бесконечно.
Все произвольно — и все суждено

Лидия Червинская

ТаняС

13.09.2010, 19:25

Этот поезд, под тяжестью рельсовых дуг,
разночтенье колес, полутон-перестук.
Переходы, слепящие ребрами шпал,
толчея на перронах и сонный вокзал.
Островерхие шляпы домов-пирамид,
отголоски любви - полутени обид.
Переплавленный шепот разорванных рук
пересчет фонарей - перебранка разлук.
Провода - проводницы горячих идей,
полустертые лица забытых людей,
вероятность идти в города-никуда.
Мерный клекот рутины: Года-Поезда.
Шелестящий толпой, ожидания зал...
Кто встречает, а кто навсегда опоздал,
замыкая нелепость, ушел от обид
и понуро поникнув, на рельсах сидит.
Кто-то выпростал руки в немой тесноте,
что-то ищет, глаза устремляя мечте
или просто листает путей миражи:
черно-белый буклет под названием "Жизнь".
И у каждого свой, долгожданный вокзал,
перекрестками дат правоту утверждал.
Но куда б не тянулись его провода, -
самый главный, Курьерский, идет в Ни-ку-да...

* * *

Не заделана брешь, по разбитому левому борту

Огрубелые вены вальяжно раскинутой кисти,
многотонных проспектов питающих корни жасмина
и каштановый пульс и крамольная молодость листьев
на бездонных просторах прозрачного аквамарина.
Это счет за любовь за отчаянный призрак потери,
это дверь ниоткуда в страну, где сама виновата,
я глотаю слова на затертом от памяти сквере
и не верю во все, что конечно ушло без возврата.
А на мокром ветру шелестят бельевые канаты
и морские фрегаты равняют кильватер на рейде,
это все уже было и все еще будет когда-то
и наверное, кто-то, за рваные снасти в ответе.
Только странное дело, не вырвать ладони из круга,
где упругие дуги, как щупальца держат аорту
и страница судьбы переписана ветреным другом...
Не заделана брешь, по разбитому левому борту.

© Copyright: Дарина Лунева

Молодая пешеход

13.09.2010, 19:29

Я был в пути, но я не знал,
во сне иль наяву.
Там серп луны прилежно жал
молочную траву.
В полях лежали облака.
Со стоном рос тростник.
Взлетала шумная река
на черный горный пик.
На той горе горел огонь
священного костра.
И мчался рысью красный конь
с полночи до утра.
Дымился светлый небосвод.
Спускались люди с гор.
И был подобен плеску вод
их странный разговор.

Игорь Бурдонов

ТаняС

13.09.2010, 19:33

Знаки препинания – мысли.., слОва.., действия –
– знаки придыхания – на странице девственной;
Знаки предпочтения, знаки уважения –
– удлиняют паузу самовыражения.
Знаки восклицания, знаки размышления,
Знаки препирания – камни преткновения,
– знаки уточнения точек приложения,
Выражают правильность смелого решения.
Знаки умножения, знаки исключения,
Знаки приближения времени свершения,
Знаки препинания – знаки пререкания,
Знаки – многоточия, точки замерзания…

Намешала жизнь моя знаков препинания:
Знаки не прощения, и не понимания,
Знаки разобщения, знаки умолчания,
Знаки разделения радости, печалями.
Знаки разбивания громкости, молчанием,
Знаки – расставания, знаки – расстояния,
Знаки препинания.., знаки препинания,
Знаки соблюдения правил… выживания.

© Copyright: Анжела Луженкова

NorthWind

13.09.2010, 19:56

Девушка с собачкой ....Александрс Чакс
Jaunkundze ar sunīti

Un Vecrīgas šķērsielā, šaurā
kā vēstuļu kastītes sprauga,
kur troksnim un burzmai tik atbalss,
kur smaržo pēc darvas, dzelzs un pēc āboliem pagrabos sausos,
es satiku jaunkundzi --
glītu un veiklu kā mēle,
kā spēlējot vijoles lociņš.

Tai kājās bij kurpītes – lakādas, melnas --
ar sarkanām strīpām un papēdi zaļu.
No cepures – milzīgas kvēlošas ogles --
kā mandeles ovālā seja
bij sarkanā gaismā
un lūpas
kā apasiņotas.

Tā steidzas
kā attaisīts zelters,
kā ūdens pa rensteli slīpu
un nervozi raustīja līdz sev
vēl sunīti brūnādas auklā ==
tik lielu
kā kalēja dūre,
ar kājiņām trīcošām
kā želē.

Tā steidzās,
un soļi tai bira
kā āboli steigā no apgāzta groza,
jo tuvo jās negaiss,
kas likās virs dakstiņu jumtiem
kā milzīgi dūmi,
kur izšaujas cauri pa liesmai.

Дівчина з собачкою

І у провулку Старої Риги, вузькому,
як щілина поштової скриньки,
де затихає відголосок шуму та натовпу,
де пахне живицею, залізом та яблуками з сухих льохів,
я зустрів дівчину - -
вродливу та вправну, як язик,
як граючий смичок скрипки.

На ногах у неї були черевички – лаковані, чорні –
з червоними смужками та каблучком зеленим.
З-під капелюшка – величезні жевріючі вуглини –
як миндаль, було овальне обличчя
в червоному світлі
і губи,
неначе зкривавлені.

Та спішила,
як відкритий зелтер,
як вода по схилому стоку
й нервово смикала за повідець
із коричньової шкіри собачку
таку велику,
як кулак коваля,
з ніжками тремтячими,
як желе.

Та спішила
й кроки її сипалися,
як яблука спішні з перевернутого кошика,
бо наближалася гроза,
яка над черепичними дахами здавалася
величезним димом,
що прострілюється язиками полум’я.

Девушка с собачкой

И в переулке Старой Риги, узком,
как щель почтового ящика,
где затухает отголосок шума и толпы,
где пахнет смолой, железом и яблоками из сухих подвалов,
я встретил девушку --
красивую и ловкую, как язык,
как играющий смычок скрипки.

На ногах у неё были туфельки- лакированные, чёрные --
с красными полосками и каблучком зелёным.
Из-под шляпки – громадные тлеющие угли --
в красном свете овальное лицо
было, как миндаль,
и губы
будто кровавые.

Она спешила,
как открытый зелтер,
как вода по наклонному стоку,
и нервно дёргала за поводок
из коричневой кожи собачку
такую большую,
как кулак кузнеца,
с ножками, дрожащими,
как желе.

Она спешила
и её шаги сыпались,
как яблоки торопливые из перевёрнутой корзины,
потому что приближалась гроза,
которая над черепичными крышами
казалась громадным дымом,
простреливаемым языками пламени.

ТаняС

13.09.2010, 20:22

(отрывок из письма)

Каким, определением ума, каким созвучьем фраз, стеченьем линий,
хозяйством поз и торжеством везений, каким, безликим таинством судьбы
ты на мои ладони нежно пролит?
В тумане неизведанных страстей и окруженьи радужных соцветий,
моих влечений раненных любовью... к твоим губам, к твоим глазам бездонным,
к волшебной стати страждущей огня, и вечно юной нежности души,
на трепетных касаньях тонкой кисти, манящей приобщиться глубины
и кануть в вечность обожженных грез на гребне откровений и надежд.
Одежд ненужных замкнутая цепь, наивной паутиной хрупких линий
не утаит огня ранимых плеч, твоих речей волнующий родник к моим ушам
струится мягким тоном, нащупывая нить иных созвучий, которым имя
не придумал Бог и только миг согласен поглотить вселенную за честь
с тобою рядом вдохнуть раскрытой грудью тайны грез.
Но нет конца определенью душ, и на твоих ресницах тает дрема
безликой темнотой моей любви, насыщенной кипением страстей бурлящих лавой,
что притаилась там, за гранью сна готового сорваться в глубину и пробудиться
в стонущий вулкан, сжигающий несовершенство плоти сплетением мятущихся теней.
Где только мы, ранимы тишиной, в своем молчаньи осуждаем небо
за безучастность обреченных лет, в которых время падает в теснину
поросшую полынью ожиданий и горечью несбывшихся побед, пространством
обреченных на беспечность и нерушимость пагубных границ, в которых лица
обретают власть над пресловутым откровеньем душ, и душит обреченностью покой,
стирая трепет обновленных весен, за проседью своих несовершенств.
Лишь ты один всему тому причиной, что пробуждает и тревожит бег,
и ранит неустроенностью лет, и рвет и манит к совершенству линий.
Лишь ты один волненье и упрек, порок и кротость, лава и покой.
Твоей рукой дарован этот миг, где только крик определенье сути…

© Copyright: Дарина Лунева

Rkfdeyz

13.09.2010, 20:42

Что то очень в последнее время на душу ложатся стихи Лины Костенко :)

*****

І як тепер тебе забути?
Душа до краю добрела...
Такої дивної отрути
я ще ніколи не пила!
Такої світлої печалі!
Такої спраглої жаги!
Такого зойку у мавчанні!
Такого сяйва навкруги!
Такої зоряної тиші!
Такого безмеру в добі..
Це, може, навіть і не вірші,
а квіти, кинуті тобі.

*************************

Спини мене отямся і отям
така любов буває раз в ніколи
вона ж промчить над зламаним життям
за нею ж будуть бігти видноколи
вона ж порве нам спокій до струни
вона ж слова поспалює вустами
спини мене спини і схамени
ще поки можу думати востаннє
ще поки можу але вже не можу
настала черга й на мою зорю
чи біля тебе душу відморожу
чи біля тебе полум"ям згорю...

Sasha_Silence

13.09.2010, 21:18

сонник

а она ты знаешь жила негромко
собирала мысли слова дела
собирала марки с волнистой кромкой
собирала счастье не собрала

подступила осень усталость старость
и рефрен такой мол пора пора
в телефонной книге ее остались
только раритетные номера

а какие платья поди надень их
не по моде нынче не тот стандарт
но ее коллекция сновидений
и сейчас невиданный авангард

так бывало ночью в лицо ударит
белоснежный ветер но вот беда
эти сны кому их потом куда их
никому наверное никуда

до свиданья жаворонки и совы
трепетанье ситцевой пелены
до чего мы господи невесомы
несладимы призрачны неполны

Антон Прозоров

serg1969

13.09.2010, 21:25

Не строй у дороги себе избы:
Любовь из дома уйдёт.
И сам не минуешь горькой судьбы,
Шагая за поворот.

Идёшь ли ты сам, силком ли ведут
— Дороге разницы нет
И тысячи ног сейчас же затрут
В пыли оставшийся след.

Дорога тебя научит беречь
Пожатье дружеских рук:
На каждую из подаренных встреч
Придётся сотня разлук.

Научит ценить лесного костра
Убогий ночной приют...
Она не бывает к людям добра,
Как в песнях, про то поют.

Белёсая пыль покроет висок,
Метель за спиной закружит.
А горизонт всё так же далёк,
Далёк и недостижим.

И сердце порой сжимает тоска
Под тихий голос певца...
Вот так и поймёшь, что жизнь коротка,
Но нет дороге конца.

Следы прошедших по ней вчера
Она окутала тьмой...
Она лишь тогда бывает добра,
Когда ведёт нас домой.....

Мария Семенова

Basstet

13.09.2010, 21:27

Катится небо, дыша и блистая...
Вот он - дар Божий, бери не бери!
Вот она - воля, босая, простая,
холод и золото звонкой зари!

Тень моя резкая - тень исполина.
Сочные стебли хрустят под ступней.
В воздухе звон. Розовеет равнина.
Каждый цветок - словно месяц дневной.

Вот она - воля, босая, простая!
Пух облаков на рассветной кайме...
И, как во тьме лебединая стая,
ясные думы восходят в уме.

Боже! Воистину мир Твой чудесен!
Молча, собрав полевую росу,
сердце мое, сердце, полное песен,
не расплескав, до Тебя донесу...

Basstet

13.09.2010, 21:29

ОСЕНЬ

И снова, как в милые годы
тоски, чистоты и чудес,
глядится в безвольные воды
румяный редеющий лес.

Простая, как Божье прощенье,
прозрачная ширится даль.
Ах, осень, мое упоенье,
моя золотая печаль!

Свежо, и блестят паутины...
Шурша, вдоль реки прохожу,
сквозь ветви и гроздья рябины
на тихое небо гляжу.

И свод голубеет широкий,
и стаи кочующих птиц -
что робкие детские строки
в пустыне старинных страниц...

MARIMAR

13.09.2010, 21:35

Полёт фантазий – полёт валькирий.
Раскиньте сети – ловите время.
Мы слишком долго себя ловили –
В округлых складках земное темя.

Стремитесь в небо, кидаясь в эхо.
И мысли – в сердце, и чувства – в слово.
Из тёмной массы с туманным смехом –
Клич галактического часового.

Прощай рутина! Не в счёт столетья!
Живя – живите, храните дух.
Верёвка – память, и крепче сети
У древних старцев, ловящих мух.

Штрихи – их в воду, а жесты – в камень.
И что-то в землю…Да два крыла!
В туманы духом, в росу – ногами.
Намокло, время?.. Пост приняла.

Кристина Азарскова

Romko

13.09.2010, 21:37

…Порой бывают дни – проснешься поздно,
И – словно опоздал уже на век.
И сердце бьется трепетно и слезно,
А за окном – лишь бурый мятый снег,
Истоптанный подошвами прохожих.
Они прошли – и прошлое прошло.
Беспутство лет приворожило зло,
Усталость бед припорошило ложью.
А я бреду – с чужбины на чужбину,
И нет нигде приюта и тепла,
Лишь равнодушьем полудневным спины
И холодом полуночным тела.
Вокруг – хмельное море праздных вин,
И никому никто уже не нужен,
И горек сок заснеженных рябин,
И мой полет над молчаливой стужей
Так одинок, так искренен и тих,
Как жажда утра и неспетый стих

Стихолюб

13.09.2010, 21:52

Тому,что в семействе трещина,
всюдю одна причина:
в жене пробудилась женщина,
в муже уснул мужчина.
И.Губерман

Из лет,надеждами богатых,
навстречу ветру и волне
мы выплываем на фрегатах,
а доплываем на бревне.
И.Губерман.

На людях часто отпечатаны
истоки,давшие им вырасти:
есть люди,пламенем звчатые,
а есть рождённые от сырости.
И.Губерман.

мой разум честно сердцу служит
всегда шепча,что повезло,
что всё могло намного хуже
ещё хреновей быть могло.
И.Губерман.

Семья-театр,где не случайно,
у всех народов и времён,
вход облегчённый чрезвычайно,
а выход сильно затруднён.
И.Губерман.

Звоните поздней ночью мне,друзья,
Не бойтесь помешать иль разбудить.
Кошмарно близок час,когда нельзя
И некому нам будет позвонить.
И.Губерман.

MARIMAR

13.09.2010, 21:57

ЭТО СТРАННО

Это странно – среди приземлённости,
Вседозволенности, безнаказанности
Позволять себе роскошь влюблённости,
Поэтичности и недосказанности;

Заговаривать фразой: «А знаешь ли…»,
С откровенными медлить признаниями,
Балансировать зыбко на краешке
Меж приличиями и желаниями;

Продвигаться шагами неспешными,
Кратковременными совпадениями,
Комплиментами нежно-безгрешными
И дыхания – чуть – учащениями;

Словно спящая в замке красавица,
Ожидать поцелуя столетиями;
И слова заменять междометиями…

Это странно… Но это мне нравится.)

Татьяна Кормилицына

Стихолюб

13.09.2010, 22:09

Говоришь "будь счастливой!"?
Буду!
Из потертого портмоне
Я достану улыбку-чудо
И вуаль из дождинок Моне.

Чуть поежусь, за шиворот выльет
Вечер пригоршню капель. Пустяк.
Ты прошел сквозь меня навылет,
Разве странно, что холодно так?

Завтра пыльным согреюсь зноем,
И усмешка сверкнет хитро.
Только в месте пробоя ноет
Искалеченное нутро.

Лариса Грановская (Клер)

Стихолюб

13.09.2010, 22:13

контузия чувств:
с неба - оземь и всмятку, но
не до смерти и
не сказать, чтобы до живу.
какое искусство
не выглядеть тряпкою,
когда все равно
что там делают с кожею.
кто трогает волосы,
пальцы, предплечия,
кто что--то пытается выспросить --
всё равно.
лишь маятник с менторством нечеловеческим
качается:
холодно, холодно, холодно...

Лариса Грановская (Клер)

Стихолюб

13.09.2010, 22:18

Когда уста привыкшие к злословью
Произнесут молитву к небесам,
И мудрый Бог доверчивой любовью
Меня простит, за что.. не знаю сам.

И станет все не нужным и не важным
И я пойму что в нищете своей
Я на земле был счастлив лишь однажды,
В те дни, когда она была моей.

Тогда я был безумным и беспечным,
Шальная кровь играла как вино.
Ее любовь казалась бесконечной,
И я не мог подумать об ином.

Но день за днем растрачивая всуе
Я делал ей больнее и больней,
И потерял любовь ее святую
В те дни, когда она была моей.

Как часто мы становимся мудрее
Ценой утрат, ошибок и потерь.
Кого она теперь ночами греет,
Кому любовь она дарит теперь..

Пусть будет все ее покорно власти,
Пускай Господь хранит ее детей,
За то, что я узнал земное счастье
В те дни, когда она была моей......

Сергей Трофимов

MARIMAR

13.09.2010, 22:25

Другу.)

ДЛЯ ТЕБЯ ЛЮБИМОГО

Загляну в глаза твои.
Васильки красивые,
Я войду в них, утону,
Как в озера синие.
Я коснусь волос твоих,
Чуть они растрепаны,
Я поправлю нежно их,
Пусть будут уложены.

Ты как солнце ясное,
Душу греешь ласково,
По утру лучистое,
Светишь так же истово.
Мы от неба посланы,
Чтоб найти свою любовь,
Друг для друга созданы,
Две души, что любят вновь

Я тебя хорошего,
Украду не спрошено,
Уведу красивого,
В ночь, в свою страну...
Для тебя любимого,
Белоснежной Лилией,
Тайною покрытая,
Божественно цвету.

И в восторге в радости,
Запоет в сердцах любовь,
Растворяясь в сладости,
В дар послал её нам Бог,
Как листву кленовую,
Закружит осенний вальс,
Души окрыленные,
Летят поющие у нас...

Елена Карачкова

НинаАП

13.09.2010, 22:36

ПРИЗНАНИЕ
Не утешай, оставь мою печаль
Нетронутой, великой и безгласной.
Обоим нам порой свободы жаль,
Но цепь любви порвать хотим напрасно.

Я чувствую, что так любить нельзя,
Как я люблю, что так любить безумно,
И страшно мне, как будто смерть, грозя,
Над нами веет близко и бесшумно...

Но я еще сильней тебя люблю,
И бесконечно я тебя жалею,-
До ужаса сливаю жизнь мою,
Сливаю душу я с душой твоею.

И без тебя я не умею жить.
Мы отдали друг другу слишком много,
И я прошу, как милости, у Бога,
Чтоб научил Он сердце не любить.

Но как порой любовь ни проклинаю -
И жизнь, и смерть с тобой я разделю,
Не знаешь ты, как я тебя люблю,
Быть может, я и сам еще не знаю.

Но слов не надо: сердце так полно,
Что можем только тихими слезами
Мы выплакать, что людям не дано
Ни рассказать, ни облегчить словами.

Д. Мережковский

serg1969

13.09.2010, 22:42

Не разбуди меня раньше времени
Не говори мне, что я упаду...
Ты же не знаешь: во сне я иду
маршрутом, тысячи раз проверенным

Не говори мне о том, что я сплю, -
ты не поймешь моих лунных восторгов
Не говори, что карниз очень тонкий, -
границу иллюзии я уловлю...

Сердце мое очаровано звездами
Стоит ли в страхе заглядывать вниз?..
Боишься - закончится скоро карниз ?
Не стоит... я дальше пойду по воздуху...

Не говори мне, что сплошь исколота
иглами инея кожа у щек...
И что светящийся тонкий шелк, -
вряд ли спасет от февральского холода...

Не говори, что гулять босиком
в лютый мороз - поступок отчаянный
и я могу соскользнуть нечаянно
с крыши заснеженной вниз легко...

Лучше скажи мне об этом завтра,
в пятницу утром, когда я проснусь...
Утренний чай будет горьким на вкус,
таким же горьким, как всякая правда...

Мне так приятно твое милосердие,
но не тревожься, что я разобьюсь...
Я тебе тихо в ответ рассмеюсь, -
сны мои - лунный патент на бессмертие

Многие вещи не сразу видны...
Закрой глаза - они станут ближе
Пойдем со мной вместе
гулять по крышам:
рука в руке, во власти Луны....

Елена Войнаровская

Romko

13.09.2010, 22:45

Мне холодно. Но грустно только здесь,
Где морось пробирает до костей.
Угли в камине заблестели влажно
От стылой сырости ничейного жилища.
В червленом серебре – шары цветов.
Над парком, неподвижною портьерой,
Застыло небо в сумерках дождя,
Промозглое ненастье предвещая.
Едва проглянет солнце – меркнет день.
В сусальной позолоте блики листьев.
И старый пруд заволокло травой
И тиной. Скоро ляжет вечер.
А под ногами – скрежет битых стекол —
Унылых черепков из прошлой жизни.
А запах ветра так похож на снег!..
Мне грустно здесь. И холодно – везде

Hotice

13.09.2010, 22:50

http://s40.radikal.ru/i089/1009/21/1fad2ebea5ee.jpg (http://www.radikal.ru)

"...К ней приходили почти ежедневно - и в Ленинграде, и в Комарове.
Не говоря уже о том, что творилось в Москве,
где все это столпотворение называлось "ахматовкой"...
Анна Андреевна была, говоря коротко, бездомна и -
воспользуюсь ее собственным выражением - беспастушна.
Близкие знакомые называли ее "королева-бродяга";
и действительно, в ее облике - особенно когда она вставала
вам навстречу посреди чьей-нибудь квартиры - было нечто
от странствующей бесприютной государыни. Примерно четыре раза в год
она меняла место жительства: Москва, Ленинград, Комарово, опять Ленинград,
опять Москва и т.д. Вакуум, созданный несуществующей семьей, заполнялся друзьями
и знакомыми, которые заботились о ней и опекали по мере сил...
Существование это было не слишком комфортабельное, но тем не менее все-таки
счастливое в том смысле, что все ее сильно любили. И она любила многих.
То есть каким-то образом вокруг нее всегда возникало некое поле,
в которое не было доступа дряни. И принадлежность к этому полю и этому кругу
на многие годы вперед определила характер, поведение, отношение к жизни многих -
почти всех - его обитателей. На всех нас, как некий душевный загар, что ли,
лежит отсвет этого сердца, этого ума, этой нравственной силы и этой
необычайной внутренней щедрости, от нее исходивших".

Иосиф Бродский

А. А. Ахматовой

За церквами, садами, театрами,
за кустами в холодных дворах,
в темноте за дверями парадными,
за бездомными в этих дворах.
За пустыми ночными кварталами,
за дворцами над светлой Невой,
за подъездами их, за подвалами,
за шумящей над ними листвой.
За бульварами с тусклыми урнами,
за балконами, полными сна,
за кирпичными красными тюрьмами,
где больных будоражит весна,
за вокзальными страшными люстрами,
что толкаются, тени гоня,
за тремя запоздалыми чувствами
Вы живете теперь от меня.

За любовью, за долгом, за мужеством,
или больше -- за Вашим лицом,
за рекой, осененной замужеством,
за таким одиноким пловцом.
За своим Ленинградом, за дальними
островами, в мелькнувшем раю,
за своими страданьями давними,
от меня за замками семью.
Разделенье не жизнью, не временем,
не пространством с кричащей толпой,
Разделенье не болью, не бременем,
и, хоть странно, но все ж не судьбой.
Не пером, не бумагой, не голосом --
разделенье печалью... К тому ж
правдой, больше неловкой, чем горестной:
вековой одинокостью душ.

На окраинах, там, за заборами,
за крестами у цинковых звезд,
за семью -- семьюстами! -- запорами
и не только за тысячу верст,
а за всею землею неполотой,
за салютом ее журавлей,
за Россией, как будто не политой
ни слезами, ни кровью моей.
Там, где впрямь у дороги непройденной
на ветру моя юность дрожит,
где-то близко холодная Родина
за финляндским вокзалом лежит,
и смотрю я в пространства окрестные,
напряженный до боли уже,
словно эти весы неизвестные
у кого-то не только в душе.

Вот иду я, парадные светятся,
за оградой кусты шелестят,
во дворе Петропаловской крепости
тихо белые ночи сидят.
Развевается белое облако,
под мостами плывут корабли,
ни гудка, ни свистка и ни окрика
до последнего края земли.
Не прошу ни любви, ни признания,
ни волненья, рукав теребя...
Долгой жизни тебе, расстояние!
Но я снова прошу для себя
безразличную ласковость добрую
и при встрече -- все то же житье.
Приношу Вам любовь свою долгую,
сознавая ненужность ее.

1962

FairyTale

13.09.2010, 23:00

Бог умеет лелеять, пестовать, но с тобой свирепеет весь: на тебе ведь живого места нет, ну откуда такая спесь? Стисни зубы и будь же паинькой, покивай Ему, подыграй, ты же съедена тьмой и паникой, сдайся, сдайся, и будет рай. Сядь на площади в центре города, что ж ты ходишь-то напролом, ты же выпотрошена, вспорота, только нитки и поролон; ну потешь Его, ну пожалуйста, кверху брюхом к Нему всплыви, все равно не дождешься жалости, облегчения и любви.

Ты же слабая, сводит икры ведь, в сердце острое сверлецо; сколько можно терять, проигрывать и пытаться держать лицо.

Как в тюрьме: отпускают влёгкую, если видят, что ты мертва. Но глаза у тебя с издевкою, и поэтому черта с два. В целом, ты уже точно смертница, с решетом-то таким в груди.

Но внутри еще что-то сердится. Значит, все еще впереди.

_____________________
Вера Полозкова.
апрель 2007

Молодая пешеход

13.09.2010, 23:11

Там, где горы, убегая,
В светлой тянутся дали,
Пресловутого Дуная
Льются вечные струи.

Там-то, бают, в стары годы,
По лазуревым ночам,
Фей вилися хороводы
Под водой и по водам;

Месяц слушал, волны пели...
И, навесясь с гор крутых,
Замки рыцарей глядели
С сладким ужасом на них.

И лучами неземными,
Заключен и одинок,
Перемигивался с ними
С древней башни огонек.

Звезды в небе им внимали,
Проходя за строем строй,
И беседу продолжали
Тихомолком меж собой.

В панцирь дедовский закован,
Воин-сторож на стене
Слышал, тайно очарован,
Дальний гул, как бы во сне.

И лишь дремой забывался,
Гул яснел и грохотал...
Он с молитвой просыпался
И дозор свой продолжал.

Все прошло, все взяли годы-
Поддался и ты судьбе,
О Дунай, и пароходы
Ныне рыщут по тебе...

Тютчев Федор Иванович

serg1969

13.09.2010, 23:33

Ночью - больше усталость.
И меньше злость,
За окном - осенняя вьюга.
Гостиница - это от слова "гость".
Все мы в жизни в гостях
Друг у друга.
Можно глотку драть,
Не жалея сил,
Утверждая, что все - невзначай, но
Всех нас кто-то когда-то
Сюда пригласил
Мы встречаемся не случайно.
И когда поверишь,
Что это так,
То рождается ощущенье,
Что любая встреча есть верный знак
Высочайшего назначенья.
Только что надежды?
Рассыпались в прах.
Ночь в окне туманом клубится.
Я опять в каких-то незваных гостях.
Спит хозяин.
Пора расходиться......

Андрей Макаревич

Молодая пешеход

13.09.2010, 23:35

... Сегодня - не праздник, просто игра.
Горячий участок давно позади,
Пилоты молчат, смотрят на звезды,
Задание выполнено успешно.
Все улыбаются.

ВВС. ВВС.
Военно-воздушные силы.
ВВС.
Сфера особого внимания.
ВВС.
Универсальная машина.
Универсальная машина.

Синицын А.

Oksara

14.09.2010, 05:08

Константин Бальмонт

ВЕТЕР

Я жить не могу настоящим,
Я люблю беспокойные сны,
Под солнечным блеском палящим
И под влажным мерцаньем луны.

Я жить не хочу настоящим,
Я внимаю намекам струны,
Цветам и деревьям шумящим
И легендам приморской волны.

Желаньем томясь несказанным,
Я в неясном грядущем живу,
Вздыхаю в рассвете туманном
И с вечернею тучкой плыву.

И часто в восторге нежданном
Поцелуем тревожу листву.
Я в бегстве живу неустанном,
В ненасытной тревоге живу.

ТаняС

14.09.2010, 06:17

Письма твои. Долгожданные. Нежные
Ласковые – словно волны прибрежные
Теплые словно дожди весенние
Близкие словно стихи Есенина

Добрые словно улыбка мамина
Яркие словно языки пламени
Нужные словно влюбленному ночи
Томные словно красавицы очи

Веселые с прибаутками шутками
Порою грустные но так на минутку
Словно желание – буйные страстные
Словно цветы полевые – прекрасные

Лучистые словно солнце встающее
Гордые словно ветра зовущие
Чистые как озера горные
Бойкие как песни задорные

Выпущенные словно птица из клетки
Письма твои – почему вы так редки

© Copyright: Феликс Ручаевский

NorthWind

14.09.2010, 06:25

Месяц,
ты
жёлтый символ всех страстей,
что извергает ночь.

О, какой же ты бессовестный!
Бродишь по полям,
бродишь над городами
круглый и голый, как затылок старика.

Невежда!
Хоть бы штаны надел,
выходя в окна подглядывать,
сластолюбец
непристойный,
старый интриган,
небесный Шерлок Холмс.

И, как же я ненавижу тебя,
ты,
подглядывающий, жёлтый
насмешник,
Мефисто лазури,
ненавижу,
потому что ты знаешь,
какой я злой,
каким сосудом для гадкой страсти,
является моя душа.

Ах! Если бы я мог тебя
Сорвать с неба
ты,
тот, кто во мне горечь будит!
Что ты мучаешь меня?

Пропади или же спаси меня
от желаний и страданий,
что разрывают меня,
только не смотри в глаза с высоты
с укором,
не смотри в глаза, когда ночь.

Месяц,
ты
жёлтый символ всех страстей,
что извергает ночь.

А. Чакс

Фотографии музея-квартиры Чака:

http://fotoplenka.ru/users/turistlv/37833/

NorthWind

14.09.2010, 06:31

чужое тело рядом дышит
с которым прежде чем уснуть
такой узор знакомый вышить
мне предстоит
скользит неслышно
ведро в колодезную ртуть
двух сигарет окончен путь
чужое тело рядом дышит
чья отчужденность дранкой с крыши
уже осыпалась чуть-чуть

Янис Рокпелнис

Basstet

14.09.2010, 06:46

Я помню
нашествие в наш неустроенный быт
этих маленьких рыжих пылающих солнц,
именуемых кем-то
марокканскими апельсинами,
обшарпанный столик,
веселые брызги шампанского,
поцелуи в углах, разговоры о Кортасаре
и тысячу прочих прелестных глупостей
(мы рисовали на стенах светающей комнаты
зеленого ослика в пыльных горах Аргентины
и розовых птиц в небесах Гондураса)... Я помню
твой голос, летящий серебряной нитью,
и самое-самое легкое в мире прощание!
Ты исчезла и дни полетели за днями,
вливаясь в могучую реку забвения
и превращаясь в Ничто.
Так почему же теперь
в эти дни невозможных утрат
я вспоминаю об этой нечаянной встрече
с такой беспредельной нежностью?!

Hotice

14.09.2010, 06:47

Мужчина, засыпающий один,
ведет себя как женщина. А стол
ведет себя при этом как мужчина.
Лишь Муза нарушает карантин
и как бы устанавливает пол
присутствующих. В этом и причина
ее визитов в поздние часы
на снежные Суворовские дачи
в районе приполярной полосы.
Но это лишь призыв к самоотдаче.

2

Умеющий любить, умеет ждать
и призракам он воли не дает.
Он рано по утрам встает.
Он мог бы и попозже встать,
но это не по правилам. Встает
он с петухами. Призрак задает
от петуха, конечно, деру. Дать
его легко от петуха. И ждать
он начинает. Корму задает
кобыле. Отправляется достать
воды, чтобы телятам дать.
Дрова курочит. И, конечно, ждет.
Он мог бы и попозже встать.
Но это ему призрак не дает
разлеживаться. И петух дает
приказ ему от сна восстать.
Он из колодца воду достает.
Кто напоит, не захоти он встать.
И призрак исчезает. Но под стать
ему день ожиданья настает.
Он ждет, поскольку он умеет ждать.
Вернее, потому что он встает.
Так, видимо, приказывая встать,
знать о себе любовь ему дает.
Он ждет не потому, что должен встать
чтоб ждать, а потому, что он дает
любить всему, что в нем встает,
когда уж невозможно ждать.

3

Мужчина, засыпающий один,
умеет ждать. Да что и говорить.
Он пятерней исследует колтуны.
С летучей мышью, словно Аладдин,
бредет в гумно он, чтоб зерно закрыть.
Витийствует с пипеткою фортуны
из-за какой-то капли битый час.
Да мало ли занятий. Отродясь
не знал он скуки. В детстве иногда
подсчитывал он птичек на заборе.
Теперь он (о не бойся, не года) --
теперь шаги считает, пальцы рук,
монетки в рукавице, а вокруг
снежок кружится, склонный к Терпсихоре.

Вот так он ждет. Вот так он терпит. А?
Не слышу: кто-то слабо возражает?
Нет, Муз он отродясь не обижает.
Он просто шутит. Шутки не беда.
На шутки тоже требуется время.
Пока состришь, пока произнесешь,
пока дойдет. Да и в самой системе,
в системе звука часики найдешь.
Они беззвучны. Тем-то и хорош
звук речи для него. Лишь ветра вой
барьер одолевает звуковой.
Умеющий любить, он, бросив кнут,
умеет ждать, когда глаза моргнут,
и говорить на языке минут.

Вот так он говорит со сквозняком.
Умеющий любить на циферблат
с теченьем дней не только языком
становится похож, но, в аккурат
как под стеклом, глаза под козырьком.
По сути дела взгляд его живой
отверстие пружины часовой.
Заря рывком из грязноватых туч
к его глазам вытаскивает ключ.
И мозг, сжимаясь, гонит по лицу
гримасу боли -- впрямь по образцу
секундной стрелки. Судя по глазам,
себя он останавливает сам,
старея не по дням, а по часам.

4

Влюбленность, ты похожа на пожар.
А ревность -- на не знающего где
горит и равнодушного к воде
брандмейстера. И он, как Абеляр,
карабкается, собственно, в огонь.
Отважно не щадя своих погон,
в дыму и, так сказать, без озарений.
Но эта вертикальность устремлений,
о ревность, говорю тебе, увы,
сродни -- и продолжение -- любви,
когда вот так же, не щадя погон,
и с тем же равнодушием к судьбе
забрасываешь лютню на балкон,
чтоб Мурзиком взобраться по трубе.

Высокие деревья высоки
без посторонней помощи. Деревья
не станут с ним и сравнивать свой рост.
Зима, конечно, серебрит виски,
морозный кислород бушует в плевре,
скворешни отбиваются от звезд,
а он -- от мыслей. Шевелится сук,
который оседлал он. Тот же звук
-- скрипучий -- издают ворота.
И застывает он вполоборота
к своей деревне, остальную часть
себя вверяет темноте и снегу,
невидимому лесу, бегу
дороги, предает во власть
Пространства. Обретают десны
способность переплюнуть сосны.
Ты, ревность, только выше этажом.
А пламя рвется за пределы крыши.
И это -- нежность. И гораздо выше.
Ей только небо служит рубежом.
А выше страсть, что смотрит с высоты
бескрайней, на пылающее зданье.
Оно уже со временем на ты.
А выше только боль и ожиданье.
И дни -- внизу, и ночи, и звезда.
Все смешано. И, видно, навсегда.
Под временем... Так мастер этикета,
умея ждать, он (бес его язви)
венчает иерархию любви
блестящей пирамидою Брегета.

Поет в хлеву по-зимнему петух.
И он сжимает веки все плотнее.
Когда-нибудь ему изменит слух
иль просто Дух окажется сильнее.
Он не услышит кукареку, нет,
и милый призрак не уйдет. Рассвет
наступит. Но на этот раз
он не захочет просыпаться. Глаз
не станет протирать. Вдвоем навеки,
они уж будут далеки от мест,
где вьется снег и замерзают реки.

1965

Basstet

14.09.2010, 06:47

Творить на песке...
Сопротивляться нашествию хаоса...
Скитаться по свету в погоне за невозможным,
собирая осколки разбитых зеркал и судеб,
играя на флейте чужих одиночеств...

А в старости,
закончив путь
в какой - нибудь глухой провинции
в великолепном статусе
смотрителя сумасшедшего дома,

проводить вечера, объясняясь в любви
безумносмотрящим девам...

NorthWind

14.09.2010, 06:55

МОЙ СОВЕТ

Там, на бульварах,
где дамы, как тросточки, тонкие
гнали в лицо мне
душные волны восточных эссенций,
тебя я увидел.
Тебя.

И роскошь твоих нарядов
смутила меня,
как наивного мальчика – голое тело,
я ошалел
от змеиного блеска чулок,
от зеркальности туфель –
будто вниз поглядел
с колокольни святого Петра.

Но когда
с твоих пламенно крашенных губ
поскакали,
как блохи с душистого сена,
великолепно пустые слова, -
я вспыхнул, как фосфор,
и крик из души вырывался
(так смерть призывают в мученьях):
- Накрась поскорее мозги,
как красишь
линялые губы.

В ТРАМВАЕ

Юбочку
выше колен
я задрал ей –
глазами.

Она же сидела напротив,
холодная,
точно трамвайные поручни
при двадцатипятиградусной стуже.

Ах, барышня,
если б вы знали,
что сердце в груди у меня
так же бешено скачет,
как пальчики ваши
по клавишам славной машинки «Ройяль»,
перестукивая циркуляры министра!

Она же сидела напротив,
холодная,
точно трамвайные поручни
при двадцатипятиградусной стуже.

Что ей
до типа
в кепчонке и стоптанных башмаках?

Барышня едет на вечеринку –
потягивать, щурясь, ликёр,
танцевать чарльстон
и в четыре утра
в темноте отдаваться
молодому пижону во фраке.

А. Чакс

Hotice

14.09.2010, 07:08

Стансы

Китаец так походит на китайца,
как заяц -- на другого зайца.
Они настолько на одно лицо,
что кажется: одно яйцо
снесла для них старушка-китаянка,
а может быть -- кукушка-коноплянка.

Цветок походит на другой цветок.
Так ноготок похож на ноготок.
И василек похож на василек.
По Менделю не только стебелек,
но даже и сама пыльца
не исключает одного лица.

И много-много дней уже подряд
мы, не желая напрягать свой взгляд
в эпоху авторучек и ракет,
так получаем нацию, букет.
Нет ценности у глаза пионерской
и пристальности селекционерской.

Когда дракон чешуйчатый с коня
Егория -- в том случае, меня
сразит, и, полагаю, навсегда
перевернет икону -- и когда
в гробу лежать я буду, одинок,
то не цветы увижу, а венок.

Желая деве сделать впечатленье,
цветочных чашечек дарю скопленье,
предпочитая исключенью -- массу.
Вот так мы в разум поселяем расу,
на расстояние -- увы -- желтка
опасность удаляя от белка.

Весь день брожу я в пожелтевшей роще
и нахожу предел китайской мощи
не в белизне, что поджидает осень,
а в сень ступив вечнозеленых сосен.
И как бы жизни выхожу за грань.
"Поставь в ту вазу с цаплями герань!"

1965

Lizeta

14.09.2010, 07:12

Осенний клен

Он жаждал перед всеми высказаться вслух
и так мечтал забыться и открыться,
но не решался - вдруг я буду слеп и глух...
И это страсть была: порывиста, корыстна.
И вдруг он голым стал.
Кончались торжества.
Все разошлись, о мелочах толкуя и болея.
И медленно клубилась палая листва -
как слабый крик в осенней гаснущей аллее.

Юстинас МАРЦИНКЯВИЧЮС

Перевод Георгия Ефремова

Счастье

14.09.2010, 07:25

Белый белый день

Леди Катрина

Так длится детства белый, белый день
и тёплый дождь бушующего лета,
так пахнут травы под ладонью ветра -
бытийно, откровенно...в полноте...

Земля и небо светятся в глазах...
Так смотрит мама...любит, ждёт и верит...
в трепещущее поле настежь двери,
сияет солнце, свет на образах...

Неизречимость смыслов, яви, снов...
во взглядах детских, в зеркалах пространства,
где отраженье тайны (в чудо)странствий,
стихий и веры за пределом слов...

в межмирье том лежит исток стихов,
и льётся Бах, и тихо бродит счастье...

Hotice

14.09.2010, 07:40

Отнюдь не вдохновение, а грусть
меня склоняет к описанью вазы.
В окне шумят раскидистые вязы.
Но можно только увеличить груз
уже вполне достаточный, скребя
пером перед цветущею колодой.
Петь нечто, сотворенное природой,
в конце концов, описывать себя.
Но гордый мир одушевленных тел
скорей в себе, чем где-то за горами,
имеет свой естественный предел,
который не расширишь зеркалами.

Другое дело -- глиняный горшок.
Пусть то, что он -- недвижимость, неточно.
Но движимость тут выражена в том, что
он из природы делает прыжок
в бездушие. Он радует наш глаз
бездушием, которое при этом
и позволяет быть ему предметом,
я думаю, в отличие от нас.
И все эти повозки с лошадьми,
тем паче -- нарисованные лица
дают, как всё, что создано людьми,
им от себя возможность отделиться.

Античный зал разжевывает тьму.
В окне торчит мускулатура Штробля.
И своды, как огромная оглобля,
елозят по затылку моему.
Все эти яйцевидные шары,
мне чуждые, как Сириус, Канопус,
в конце концов напоминают глобус
иль более далекие миры.
И я верчусь, как муха у виска,
над этими пустыми кратерами,
отталкивая русскими баграми
метафору, которая близка.
Но что ж я, впрочем? Эта параллель
с лишенным возвращенья астронавтом
дороже всех. Не склонный к полуправдам,
могу сказать: за тридевять земель
от жизни захороненный во мгле,
предмет уже я неодушевленный.
Нет скорби о потерянной земле,
нет страха перед смертью во Вселенной...

Иосиф Бродский

Ксюша Д.

14.09.2010, 09:13

Нина Виноградова

Мороз разорвал стакан с молоком,
на холодной веранде забытый.
Сплетение света. Пуховым платком
неба корыто накрыто.
Звенящие ясли. Замёрзших пчёл
звенит фольга золотая.
Дед вчера в Четьях-Минеях прочёл,
что лучше, когда пустая
рука у тебя, но полна душа.
Шпанка стучит в окно соседа.
Прошло тридцать лет, но я помню шершавый
бинт на правой ладони деда.

Ксюша Д.

14.09.2010, 09:15

Ямакова "Держи в руках"

Держи в руках, в ежовых рукавицах.
Мне остается только лишь смириться.
И тонет «Курск», и самолет горит.
И тонет «Курск», и всех в сортире мочат,
Она не может больше и не хочет
И по ночам со мною говорит.

А что я ей скажу, скажи на милость,
Чтобы она, как я, смирилась?
Чтоб ей, как мне, поставили на вид?
А что тебе, еврею и грузину,
В стране, в которой сын идет на сына,
В которой Супермаркет и Кредит.

Отверзни мне уста, отверзни очи.
Она рожать не может и не хочет
Не говори про Дружбу и Семью,
Ты прочитай историю мою.
Держи в руках, держи себя в руках.
И смерть легка, и небо в облаках.

Ксюша Д.

14.09.2010, 09:15

Катерина Бабкина

Вона дзвонить да неба і палить гашиш
А ти собі маєш все те на увазі.
Ти нормально їси і достатньо спиш
І не переймаєшся в жодному разі.
Що там у неї - нежить чи сказ,
Чи є цигарки і чи тепло в хаті.
Ти дзвониш до неї, як Бог кожен раз
О восьмій, чи часом о пів на дев`яту.
Вона тобі сниться і мабуть дарма
Ти думаеш, що тобі не потрібно
Знати чи спить сьогодні сама
Чи з кимсь до Бога для неї подібним.
Ти маєш життя, що такого хотів
І все, що ще дозволяеш хотіти.
Вона має рибу і двоє котів
(Продолжить)
І мрію хоч якось дожити до літа.
Що скажеш ій? Дівчинко, час він мина.
Підеш, перетворишся в мокру дорогу.
Ти зник як помер, але буде вона
За двох набирати щовечора Бога.
Ви навіть окремо врятуєте світ,
В вас є ж бо усе, що для цього треба:
У тебе - вона, а у неї - дріт
До телефонної лінії неба.

Ксюша Д.

14.09.2010, 09:16

Вертинский Александр

ПЕС ДУГЛАС

В нашу комнату Вы часто приходили,
Где нас двое: я и пес Дуглас,
И кого-то из двоих любили,
Только я не знал кого из нас.

Псу однажды Вы давали соль в облатке,
Помните, когда он заболел?
Он любил духи и грыз перчатки,
И всегда Вас рассмешить умел.

Умирая, Вы о нас забыли,
Даже попрощаться не могли...
Господи, хотя бы позвонили!..
(Продолжить)
Просто к телефону подошли!..

Мы придем на Вашу панихиду,
Ваш супруг нам сухо скажет: "Жаль..."
И, покорно проглотив обиду,
Мы с собакой затаим печаль.

Вы не бойтесь. Пес не будет плакать,
А, тихонечко ошейником звеня,
Он пойдет за Вашим гробом в слякоть
Не за мной, а впереди меня!..
1917

ТаняС

14.09.2010, 09:39

Она мне не нужна - просоленная правда,
Коль нет в ней и глотка для жизни Божества.
Я ложью подслащу хотя бы ночь, до завтра,
А по утру пускай на плаху голова.

Обманывает жизнь похуже всех обманщиц,
Когда всего себя ей выложишь на кон,
И именно тогда, не позже и не раньше,
Когда уж позади последний Рубикон.

Не лучше ль потому, не мудрствуя лукаво,
Из сказок, снов и лжи сплести отважно «Ра»,
И уплывать из дней где истина – отрава,
Где розы и любовь - всё умерло вчера

* * *

Бессонница

Мне эту ночь не отличить от прочих-
Вяжу шарфы из старых заморочек,
цепляя мысль за мыслью на крючочек.
Навязчиво занятие ночное -
плыву на грани с тихой паранойей.
Мозг плавит мысли. В их тягучем иле,
я выбираю между «и» и «или»,
прощая то, что мне бы не простили.
Летает мой непригублённый дьявол,
что потчевал изысканной отравой
и письмена Апостола оставил.
То прокляну, то говорю «спасибо»,
что лишь коснувшись, так и не вкусила.
Тогда бы знать, что слабость - это сила.
На потолочной плоскости экрана,
все вижу вновь возможные сюжеты,
записанные прежде на манжете.
Я путаю, что «поздно», а что «рано»,
меняя их по прихоти местами.
И находившись шаткими мостами,
дождусь, когда под утро мысль устанет,
мне веки, наконец, покоем смежив.
И нет мне дела, что рассвет забрезжит.
• * * *
Зажжем свечу и помолчим.
Пусть в пламени сгорает время.
Не угадать нам тех причин
Зачем судьба свела не с теми,
С кем быть хотели рядом мы,
Жизнь без кого темнее тьмы.
Но мы ошибки наши холим
И признаваться не спешим,
Что не угаданы пароли
Своей же собственной души!
А где-то далеко рукою
Другою зажжена свеча.
И смотрят будто два изгоя
Два Ангела из-за плеча.
•

* * *
Посвящение
"Мы будем жить с тобой на берегу..."
И. Бродский.

Мы будем жить с тобой на берегу,
И будут облака в виде флотилий
Над нами плыть. Все, что не воплотили,
Мы воплотим. Из глубины лагун
Добытых мы отпробуем моллюсков.

Их нам подаст галантно по-французски
Под соусом какой-нибудь гарсон,
И напевать мы будем в унисон
Мелодию, не зная слов. Не важен
Их смысл совсем, все дело в антураже,
К которому наш дух приговорен.

Оставим на песке свои следы.
Их волны нежно слижут языками,
А море, разбивающее камни,
Покажется тогда , наверняка, мне
Сверкающим осколками слюды.

Тогда, сумея позабыть о дне,
Дотронешься до перламутра кожи
Обветренной и , может быть, похожей
На кожу персика, созревшего вполне.
Я прошепчу в смятении « О, Боже!»

Все отраженье дОнной глубины
Увижу я в твоем молящем взоре,
И я пойму, что это... море...море,
Вдруг ласковее став и бирюзовей,
Владеет мной прохладою волны...

Мы будем долго вглядываться вдаль,
Искать во всем нелепые предлоги,
Разгадывая звездный календарь,
Как вечную небесную скрижаль,
Не разгадав в нем ничего в итоге.

© Copyright: Любовь Малкова

ТаняС

14.09.2010, 09:41

Как будто бы всё не напрасно,
хотя и не так, чтобы очень…
Зелёный, коричневый, красный,
коньячный, копчёный, молочный.

Едва лишь расступится что-то,
забрезжит какое-то нечто…
Советский, лихой, околотный,
квадратный, крутой, поперечный.

Затеплится где-то когда-то,
расправится узкое тут же…
Пушистый, ушастый, лохматый,
ужасный, задумчивый, тучный.

Внезапно накатит на берег,
волной набежит крутобоко…
Торжественный, ласковый, верный,
приветливый, ясный, высокий.

Рассыплется звонкою трелью,
окрасится, помнишь, багрянцем…
Капризный, смешной, карамельный,
раскатистый, пенистый, райский.

Всё входит в спокойное русло,
всё стынет в торжественной бронзе…
Дурацкий, нордический, русский,
вернадский, и чуточку бродский.
Мой мир!

© Copyright: Геннадий Банников

Lizeta

14.09.2010, 09:48

Пантера

Черна, как копь, где солнце, где алмаз.
Брезгливый взгляд полузакрытых глаз
Томится, пьян, мерцает то угрозой,
То роковой и неотступной грезой.

Томят, пьянят короткие круги,
Размеренно-неслышные шаги, -
Вот в царственном презрении ложится
И вновь в себя, в свой жаркий сон глядится.
Сощуривши, глаза отводит прочь,
Как бы слепит их этот сон и ночь,
Где черных копей знойное горнило,
Где жгучих солнц алмазная могила.

Иван Бунини

9.IX.22

Lizeta

14.09.2010, 10:07

Что впереди? Счастливый долгий путь.
Куда-то вдаль спокойно устремляет
Она глаза, а молодая грудь
Легко и мерно дышит и чуть-чуть
Воротничок от шеи отделяет -
И чувствую я слабый аромат
Ее волос, дыхания - и чую
Былых восторгов сладостный возврат...
Что там, вдали? Но я гляжу, тоскуя,
Уж не вперед, нет, я гляжу назад.

Иван Бунини

Спилия

14.09.2010, 11:05

Прими меня такой, какая есть.
Без всяких запятых и закавычек.
Ведь всех достоинств мне не перечесть,
А также не сочтёшь ты всех привычек.

Бываю я порою холодна,
Потом же- ярким солнышком сияю.
Такая в мире только я одна.
Да ты об этом сам наверно знаешь.

Могу я словно горный водопад
Журчать словами шумно, не смолкая.
И в тот же час могу я тихой стать..
От слов небрежных в миг я замолкаю.

Обидеться могу я, если вдруг
Меня своим вниманьем не пригреешь.
Но отойду я быстро и вокруг
Всё станет для меня опять добрее.

И зла я долго не могу держать
За пазухой..не для меня всё это.
Я-человек, который раздавать
Готов себя без всякого ответа.

Порой бывает, что могу сказать
Всё то, что думаю - без страха, без оглядки.
Хотя могла бы всё же промолчать..
Ну не могу играть я в эти "прятки"!

И пусть тебе покажется порой,
Что я смешной бываю и ранимой.
Прими меня такой, какая есть.
И для тебя я стану лишь любимой.

NorthWind

14.09.2010, 11:14

СОПРИСУТСТВИЕ

1

плачет над гнездом кукушка
прячет селезень иглу
свежих облаков ватрушки
будут каждый день к столу

из осоки прошлогодней
жаба лает как свинья
закажи междугородний
дозвонись до бытия

2

сладкая медуница
в красных рубашках поло
в белом мне слаще спится
я лучше лягу голым
без символики
соло

3

шкура хрипит на ладан
вот доношу и ладно
Боженька дал такую
в ней по себе тоскую

в августовском банзае
я как часть урожая
шкура с меня слезает
замысел обнажая

Янис Рокпелнис

Перевод Сергея Морейно

Ксюша Д.

14.09.2010, 11:23

Игорь Иртеньев.

Женщины носят чулки и колготки,
И равнодушны к вопросам культуры.
Двадцать процентов из них - идиотки,
Тридцать процентов - набитые дуры.
Сорок процентов из них - психопатки,
В сумме нам это дает девяносто.
Десять процентов имеем в остатке,
Да и из этих-то выбрать не просто.

Тамара Панферова. Oтвет Иртеньеву

Носят мужчины усы и бородки
(Продолжить)
И обсуждают проблемы любые.
Двадцать процентов из них - голубые.
Сорок процентов - любители водки.
Тридцать процентов из них - импотенты,
У десяти - с головой не в порядке.
В сумме нам это дает сто процентов,
И ничего не имеем в остатке.

Эрнст. Ответ Иртеньеву и Панферовой

Сорок процентов из тех, что в колготках
Неравнодушны к любителям водки.
Любят порой голубых психопатки,
Правда у них с головой не в порядке.
Дуры всегда импотентов жалели,
А идиоток придурки хотели.
В сумме, конечно же, нас - сто процентов:
Дур, идиоток, козлов, импотентов

Виктор Бичев -ответ всем троим:

Сорок процентов из женщин артистки,
С ними иметь надо крепкие нервы.
Десять процентов из них феминистки,
А половина -обычные стервы.
Что ж предпринять мужикам при бородках,
Если проценты тут вышли такие?
Что-то из двух, иль довериться водке?

Молодая пешеход

14.09.2010, 13:54

Брюсов Валерий Яковлевич

Польша есть!

I

Да, Польша есть! Кто сомневаться может?
Она - жива, как в лучшие века.
Пусть ей грозила сильного рука,
Живой народ чья сила уничтожит?

И верь, наш брат! твой долгий искус прожит!
Тройного рабства цепь была тяжка,
Но та Победа, что теперь близка,
Венца разбитого обломки сложит!

Не нам забыть, как ты, в тревожный час,
Когда враги, спеша, теснили нас,
Встал с нами рядом, с братом брат в отчизне!
И не скорби, что яростью войны
Поля изрыты, веси сожжены, -
Щедр урожай под солнцем новой жизни!

II

Да, Польша есть! Но все ж не потому,
Что приняла, как витязь, вызов ратный,
Что стойко билась, в распре необъятной,
Грозя врагу - славян и своему.

Но потому, что блещет беззакатный
Над нею день, гоня победно тьму;
Что слово "Польша", речью всем понятной,
Гласит так много сердцу и уму!

Ты есть - затем, что есть твои поэты,
Что жив твой дух, дух творческих начал,
Что ты хранишь свой вечный идеал,
Что ты во мгле упорно теплишь светы,
Что в музыке, сроднившей племена,
Ты - страстная, поющая струна!

22 - 23 мая 1915
Варшава

Ксюша Д.

14.09.2010, 14:19

Геннадий Григорьев "Ангел на игле"

Лист бумаги погас на столе,
Погружается город в потёмки.
Видишь - ангел сидит на игле.
У него начинаются ломки.

Он над городом мрачным завис.
Он и сам понимает, что хроник...
И так хочется ринутся вниз,
Чтобы хрустнули крылья о кронверк.

Ксюша Д.

14.09.2010, 14:23

Геннадий Григорьев

Как бы я с этой женщиной жил!
За нее, безо всякой бравады,
я бы голову даже сложил,
что сложнее сложенья баллады.
Дав отставку вчерашним богам,
я б не слушал сомнительных сплетен.
И отдал бы ей все, чем богат.
И добыл бы ей все, чем я беден.
Я б ей верой и правдой служил!
Начиная одними губами,
я бы так с этой женщиной жил,
что в морях возникали цунами!
И, за нею не зная вины
(что поделаешь-годы такие…),
наблюдал я лишь со стороны,
как бездарно с ней жили другие.
Но однажды (я все же везуч -
помогает нечистая сила)
протянула мне женщина ключ.
Поняла, позвала, поманила.
И теперь не в мечтах — наяву,
не в виденьях ночных, а на деле
как я с женщиной этой живу?
А как сволочь. Глаза б не глядели.

jaguar

14.09.2010, 14:41

"Помнишь ли ты...?"
(из оперетты И.Кальмана "Сильва")
Сильва:

Как забыть мне те мгновенья -
Нашу свадьбу там, на сцене,
Где в любви мы поклялись?

Эдвин:

В вихре "Браво!" и оваций,
В пестрой смене декораций
Нас поздравил мир кулис.

Сильва:

День тот был прекрасно прожит,
Был сказочно прекрасен он.
Увы! Вернуться он не может - это был
Это был сон.

Эдвин:

О эти дни очарованья,
Дни светлой радости - где вы?

Сильва:

Остались лишь воспоминанья, все прошло,
И нет любви.

Эдвин:

Помнишь ли ты,
Как счастье нам улыбалось?
Лишь для тебя
Сердце пылало любя.
Помнишь ли ты,
Как мы с тобой расставались?
Помнишь ли ты
Наши мечты?
Пусть это был только сон -
Мне дорог он!

Только лишь нашел тебя я -
И навек тебя теряю:
В сердце у тебя другой.

Сильва:

В сердце всем не хватит места -
Ждет тебя твоя невеста,
К ней иди скорей, к другой.

Эдвин:

Но ведь ты всегда играла,
Была душою холодна.
Виной тому, что все пропало - только ты,
Только ты одна.

Сильва:

Упреки ваши не помогут,
Ушла ..........

Эдвин:

Остались лишь воспоминанья, все прошло,
И нет любви.

Сильва:

Помнишь ли ты,
Как счастье нам улыбалось?
Лишь для тебя
Сердце пылало любя.
Помнишь ли ты,
Как мы с тобой расставались?
Помнишь ли ты
Наши мечты?
Пусть это был только сон -
Мне дорог он!

Как признать, что все - обман?
Сердцу больно.
Был недолог наш роман -
И довольно!
Забавляла вас любовь
На минутку.
Не вернуть вам
Эту шутку!

Ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля
Что ж! Прекрасно!

Эдвин:

Сильва!

Сильва:

Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля
Все так ясно!

Эдвин:

Сильва!

Эдвин и Сильва:

Но сдаваться же теперь
Слишком больно
И невольно
Лжешь себе

Эдвин:

Помнишь ли ты?

Сильва:

Помню ли я?

Эдвин и Сильва:

Пусть это был только сон -
Но какой .....!

http://www.youtube.com/watch?v=OM2yWeoq-h8

kkira

14.09.2010, 16:28

Да, жить порой бывает сложно,
Не можем выдержать потерь.
Но всё же радоваться можно,
Ты только лишь в себя поверь.

Не обращай на зло вниманья,
Не обижайся ты за боль,
И все душевные страданья,
Не повстречаются с тобой.

Ведь так приятно быть счастливой,
Душой и телом, и всегда.
Й чтоб в мире этом быть любимой,
Не стоит плакать никогда.

Пускай вокруг витает страх,
Пытаясь внутрь тебя проникнуть.
Встречай его с улыбкой на губах,
И знаю сможешь от него отвыкнуть.

Не стоит часто обижаться,
Не стоит много плакать зря.
И ты поймёшь что все же счастье,
Довольно близко от тебя.

Ты просто руку протяни,
Коснись его и ты узнаешь,
Что жизнь прекрасна, и пойми,
Что зря её ты проклинаешь.

(неизвестный автор)

Hotice

14.09.2010, 17:01

Посвящается Пиранези

Не то -- лунный кратер, не то -- колизей; не то --
где-то в горах. И человек в пальто
беседует с человеком, сжимающим в пальцах посох.
Неподалеку собачка ищет пожрать в отбросах.

Не важно, о чем они говорят. Видать,
о возвышенном; о таких предметах, как благодать
и стремление к истине. Об этом неодолимом
чувстве вполне естественно беседовать с пилигримом.

Скалы -- или остатки былых колонн --
покрыты дикой растительностью. И наклон
головы пилигрима свидетельствует об известной
примиренности -- с миром вообще и с местной

фауной в частности. "Да", говорит его
поза, "мне все равно, если колется. Ничего
страшного в этом нет. Колкость -- одно из многих
свойств, присущих поверхности. Взять хоть четвероногих:

их она не смущает; и нас не должна, зане
ног у нас вдвое меньше. Может быть, на Луне
все обстоит иначе. Но здесь, где обычно с прошлым
смешано настоящее, колкость дает подошвам

-- и босиком особенно -- почувствовать, так сказать,
разницу. В принципе, осязать
можно лишь настоящее -- естественно, приспособив
к этому эпидерму. И отрицаю обувь".

Все-таки, это -- в горах. Или же -- посреди
древних руин. И руки, скрещенные на груди
того, что в пальто, подчеркивают, насколько он неподвижен.
"Да", гласит его поза, "в принципе, кровли хижин

смахивают силуэтом на очертанья гор.
Это, конечно, не к чести хижин и не в укор
горным вершинам, но подтверждает склонность
природы к простой геометрии. То есть, освоив конус,

она чуть-чуть увлеклась. И горы издалека
схожи с крестьянским жилищем, с хижиной батрака
вблизи. Не нужно быть сильно пьяным,
чтоб обнаружить сходство временного с постоянным

и настоящего с прошлым. Тем более -- при ходьбе.
И если вы -- пилигрим, вы знаете, что судьбе
угодней, чтоб человек себя полагал слугою
оставшегося за спиной, чем гравия под ногою

и марева впереди. Марево впереди
представляется будущим и говорит "иди
ко мне". Но по мере вашего к мареву приближенья
оно обретает, редея, знакомое выраженье

прошлого: те же склоны, те же пучки травы.
Поэтому я обут". "Но так и возникли вы, --
не соглашается с ним пилигрим. -- Забавно,
что вы так выражаетесь. Ибо совсем недавно

вы были лишь точкой в мареве, потом разрослись в пятно".
"Ах, мы всего лишь два прошлых. Два прошлых дают одно
настоящее. И это, замечу, в лучшем
случае. В худшем -- мы не получим

даже и этого. В худшем случае, карандаш
или игла художника изобразят пейзаж
без нас. Очарованный дымкой, далью,
глаз художника вправе вообще пренебречь деталью

-- то есть моим и вашим существованьем. Мы --
то, в чем пейзаж не нуждается как в пирогах кумы.
Ни в настоящем, ни в будущем. Тем более -- в их гибриде.
Видите ли, пейзаж есть прошлое в чистом виде,

лишившееся обладателя. Когда оно -- просто цвет
вещи на расстояньи; ее ответ
на привычку пространства распоряжаться телом
по-своему. И поэтому прошлое может быть черно-белым,

коричневым, темно-зеленым. Вот почему порой
художник оказывается заворожен горой
или, скажем, развалинами. И надо отдать Джованни
должное, ибо Джованни внимателен к мелкой рвани

вроде нас, созерцая то Альпы, то древний Рим".
"Вы, значит, возникли из прошлого?" -- волнуется пилигрим.
Но собеседник умолк, разглядывая устало
собачку, которая все-таки что-то себе достала

поужинать в груде мусора и вот-вот
взвизгнет от счастья, что и она живет.
"Да нет, -- наконец он роняет. -- Мы здесь просто так, гуляем".
И тут пейзаж оглашается заливистым сучьим лаем.

Иосиф Бродский

Basstet

14.09.2010, 17:02

На черный бархат лист кленовый
я, как святыню, положил:
лист золотой с пыльцой пунцовой
между лиловых тонких жил.

И с ним же рядом, неизбежно,
старинный стих — его двойник,
простой, и радужный, и нежный,
в душевном сумраке возник;

и все нежнее, все смиренней
он лепетал, полутаясь,
но слушал только лист осенний,
на черном бархате светясь...

Basstet

14.09.2010, 17:07

Музыка

Дом высился, как каланча.
По тесной лестнице угольной
Несли рояль два силача,
Как колокол на колокольню.

Они тащили вверх рояль
Над ширью городского моря,
Как с заповедями скрижаль
На каменное плоскогорье.

И вот в гостиной инструмент,
И город в свисте, шуме, гаме,
Как под водой на дне легенд,
Bнизу остался под ногами.

Жилец шестого этажа
На землю посмотрел с балкона,
Как бы ее в руках держа
И ею властвуя законно.

Вернувшись внутрь, он заиграл
Не чью-нибудь чужую пьесу,
Но собственную мысль, хорал,
Гуденье мессы, шелест леса.

Раскат импровизаций нес
Ночь, пламя, гром пожарных бочек,
Бульвар под ливнем, стук колес,
Жизнь улиц, участь одиночек.

Так ночью, при свечах, взамен
Былой наивности нехитрой,
Свой сон записывал Шопен
На черной выпилке пюпитра.

Или, опередивши мир
На поколения четыре,
По крышам городских квартир
Грозой гремел полет валькирий.

Или консерваторский зал
При адском грохоте и треске
До слез Чайковский потрясал
Судьбой Паоло и Франчески.

Oksara

14.09.2010, 17:18

Сергей Есенин

Устал я жить в родном краю
В тоске по гречневым просторам,
Покину хижину мою,
Уйду бродягою и вором.

Пойду по белым кудрям дня
Искать убогое жилище.
И друг любимый на меня
Наточит нож за голенище.

Весной и солнцем на лугу
Обвита желтая дорога,
И та, чье имя берегу,
Меня прогонит от порога.

И вновь вернуся в отчий дом,
Чужою радостью утешусь,
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.

Седые вербы у плетня
Нежнее головы наклонят.
И необмытого меня
Под лай собачий похоронят.

А месяц будет плыть и плыть,
Роняя весла по озерам...
И Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.

Hotice

14.09.2010, 17:30

Из Альберта Эйнштейна

Петру Вайлю

Вчера наступило завтра, в три часа пополудни.
Сегодня уже "никогда", будущее вообще.
То, чего больше нет, предпочитает будни
с отсыревшей газетой и без яйца в борще.

Стоит сказать "Иванов", как другая эра
сразу же тут как тут, вместо минувших лет.
Так солдаты в траншее поверх бруствера
смотрят туда, где их больше нет.

Там -- эпидемия насморка, так как цветы не пахнут,
и ропот листвы настойчив, как доводы дурачья,
и город типа доски для черно-белых шахмат,
где побеждают желтые, выглядит как ничья.

Так смеркается раньше от лампочки в коридоре,
и горную цепь настораживает сворачиваемый вигвам,
и, чтоб никуда не ломиться за полночь на позоре,
звезды, не зажигаясь, в полдень стучатся к вам.

1994

Лиса Алиса

14.09.2010, 17:31

ДО ПОТЕРИ

Какая музыка звучала,
иль не звучала? Как шабли,
струилось время сквозь кораллы
снотворной осени. Мы жгли:
визитки нажитых привычек,
сыр-бор, заначек голытьбу,
когда мечту уже не пичкать,
лишь пережёвывать судьбу,
и сплёвывать имперский привкус
на, луж коллоидный мотив..
Вот, осень: старый, ржавый примус,
включили, память задымив.

© Владимир Шпагин

http://img0.liveinternet.ru/images/attach/c/0/35/130/35130576_1226447553_5534321.jpg

Oksara

14.09.2010, 17:40

Александр Блок
НА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ

Марии Павловне Ивановой

Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.

Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.

Три ярких глаза набегающих -
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон...

Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.

Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом...

Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул - и поезд в даль умчало.

Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая...
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая...

Да что - давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов...

Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей - довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена - все больно.

Lizeta

14.09.2010, 17:48

Месяц выбелил пол,
Месяц молча вошел
Через окна и настежь открытые двери.
Ускользающий взгляд заблудился в портьере.
Тишина беспокойно кричит,
И сильней напряженное сердце стучит.
О, как льстиво и приторно пахнет душистый горошек
На решетке балкона!
С теплым ветром вплывают в пролеты окошек
Бой полночного звона,
Отдаленные вскрики флиртующих кошек,
Дробь шагов за углом.

Старый месяц! Твой диск искривленный
Мне сегодня противен и гадок.
Почти примиренный,
Бегу от навязанных кем-то загадок,
Не хочу понимать
И не стану чела осквернять
Полосами мучительных складок...

Сторожко дома выступают из темени.
Гаснут окна, как будто глаза закрывают.
Чьи-то нежные руки, забывши о времени,
В темноте безумолчно играют.
Все вкрадчивей запах горошка,
Все шире лунный разлив.

В оранжевом пятне последнего окошка
Так выпукло ясны
Бумага, счеты. Кто-то щелкал, щелкал,
Вздыхал, смотрел в окно и снова щелкал...

Старый месяц! Бездушный фанатик!
Мне сегодня сознаться не стыдно -
К незнакомым рукам,
Что волнуют рояль по ночам,
Я тянусь, как лунатик!

Саша Черный

<1911>

kkira

14.09.2010, 18:03

Кто загрустил – тому дарю улыбку,
Улыбку звёзд и летнего тепла.
Пусть тишину разрушат звуки скрипки,
Мелодия, прозрачнее стекла..
Разочарованным дарю надежду,
А с ней возможность верить вновь,
И лучше новое окажется, чем прежде,
Пусть верят в чудо под названием Любовь.
Романтикам дарю реальность,
Пускай найдут фантазий воплощенье.
Творцам, поэтам – просто гениальность,
Пусть пишут от души свои творенья..
Влюбленным я дарю судьбы взаимность,
Пусть будут вместе, рядышком всегда.
Пусть в мудрость превращается наивность,
Пусть светит всем успешная звезда…
Я многое дала бы, подарила,
Но не могу, простите, не дано.
Жаль, что не ангел и нет силы,
И стать им врядли будет суждено…
Зря размечталась, зря пообещала.
Не мне такие вещи обещать.
Но подарить всё это вам мечтаю,
Жаль, что не мне решенье принимать…

Лиса Алиса

14.09.2010, 18:03

у меня сегодня жутко-осеннее настроение... поэтому - всё о ней, об осени...)

Будто бы кровью – брусникой и клюквою...

Будто бы кровью – брусникой и клюквою
Яро плеснула на мхи
Осень. Старательно – буква за буквою
Девочки пишут стихи.
Через-душевные, в меру пространные,
Мальчикам посвящены…

Ave, Марина! Бросай свои странные
Вирши под натиск луны,
Грейся в потоках цветущего пламени
Ветром гудящих печей, -
Не post-серебряный, даже не каменный,
Век этот – просто ничей.

Как отчуждённо и пусто звучание
Стёртых, оглохнувших слов.
Бликом живут молодые и ранние,
Косность – не терпит стихов.
Косность читает себя перед зеркалом,
Что ей твои витражи!
Если – горстями, ладонями, мерками…
Легче не чувствовать лжи.

Анестезией осеннего вечера –
Трезвость его остроты.
Легче не чувствовать? Проще. Но – легче ли?!
Девочки пишут. А ты?..

© Татьяна Погодина (Сатори Ивадзику)

http://www.stihi.ru/pics/2009/12/20/132.jpg

Лиса Алиса

14.09.2010, 18:10

Провинциальное

городок наш так мал чтобы быть [или выдуман?
я не знаю прости]
все секреты его беззастенчиво выданы
и давай упростим

возвращение вспять по петляющим улицам
где листали листву
сентябри где с тобой обсуждали Кустурицу
я уже не живу

в этом маленьком грустном заброшенном городе
золотых куполов
здесь иконная грусть оседает на вороте
а сквозняк под полой -

мой попутчик которому многое ведомо
что не ясно самой
здесь вопросы так тесно сплетались с ответами
возвращаясь домой

вне миров и вне дат как когда-то зависли мы
[строчка просится в стиш]
без меня тебя нет и за эту зависимость
ты молчанием мстишь

© Copyright: Sterva (Яна Юшина)

Hotice

14.09.2010, 18:10

Осень
выгоняет меня из парка,
сучит жидкую озимь
и плетется за мной по пятам,
ударяется оземь
шелудивым листом
и, как Парка,
оплетает меня по рукам и портам
паутиной дождя;
в небе прячется прялка
кисеи этой жалкой,
и там
гром гремит,
как в руке пацана пробежавшего палка
по чугунным цветам.

Аполлон, отними
у меня свою лиру, оставь мне ограду
и внемли мне вельми
благосклонно: гармонию струн
заменяю -- прими --
неспособностью прутьев к разладу,
превращая твое до-ре-ми
в громовую руладу,
как хороший Перун.

Полно петь о любви,
пой об осени, старое горло!
Лишь она своей шатер распростерла
над тобою, струя
ледяные свои
бороздящие суглинок сверла,
пой же их и криви
лысым теменем их острия;
налетай и трави
свою дичь, оголтелая свора!
Я добыча твоя.

Иосиф Бродский

Lizeta

14.09.2010, 18:12

КВАРТИРАНТКА

Возвратясь усталая с примерки,
Облечется в клетчатый капот,
Подойдет вразвалку к этажерке,
Оборвет гвоздику и жует.
Так, уставясь в сумерки угла,
Простоит в мечтах в теченье часа:
Отчего на свете столько зла
И какого вкуса жабье мясо?

Долго смотрит с сонным любопытством
На саму себя в зеркальный шкаф.
Вдруг, смутясь, с беспомощным бесстыдством
Отстегнет мерцающий аграф...
Обернется трепетно на скрип -
У дверей хозяйские детишки,
Колченогий Мишка и Антип.
"В кошки-мышки? Ладно, в кошки-мышки!"

Звуки смеха мечутся, как взрывы...
Вспыхнет дикий топот и возня,
И кружит несытые порывы
В легком вихре буйного огня.
Наигравшись, сядет на диван
И, брезгливо выставив мальчишек,
Долго смотрит, как растет туман,
Растворяя боль вечерних вспышек.

Тьма. Склонивши голову и плечи,
Подойдет к роялю. Дрогнет звук.
Заалеют трепетные свечи,
Золотя ладони мягких рук.
Тишина задумчивого мига.
Легкий стук откинутой доски -
И плывет бессмертный "Лебедь" Грига
По ночному озеру тоски.

Саша Черный

1911

Angelocheck

14.09.2010, 18:18

Если женщина свободна,
Если женщина со вкусом,
Если женщина прелестна,
Если женщина умна -
Хоть ты голый, хоть ты модный,
Зрелый ты или безусый,
Ерник, может быть, опасный,
Скромник, может быть, безгласный,
Милый пес ли, леопард,
Признанный эстрадный бард,
В обрамленье бакенбард,
Или лысый ловелас,
Всеми травленный не раз,
Или безгрошевый олух,
Нос, очки, а сам филолог,
Сумашедше сексуален,
Или вовсе беспечален,
Сталь сама или мочало,
Повторяю все сначала -
Если женщина свободна,
Если женщина со вкусом,
Если женщина прелестна,
Если женщина умна -
Суетиться бесполезно!
Выбор сделает она!

kkira

14.09.2010, 18:22

Всё о женщинах
Различные Женщины ходят по свету.
Буквально два слова - на тему на эту.
Во-первых, есть Женщины - рыбки и птички.
Есть зайки и пупсики. Пышки и спички.
Драконы и змеи. И тысячи кисок.
(Тут крик из толпы: "Огласите весь список!")
Есть Женщина-смирно. Есть Женщина-вольно.
Есть Женщина-"Нива" и Женщина-"Вольво".
Есть Женщина-плазма. Женщина-лёд.
Женщина-лезвие. Женщина-йод.
Есть Женщины-девы и Женщины-овны.
Есть Женщины-где-вы? и Женщины-вот-мы!
Вот Женщина-финка. Вот Женщина-полька.
Вот Женщина-фиг-вам! и Женщина-сколько?
Два мира, два полюса: Женщина-хмель
И Девочка-помнишь-я-нес-твой-портфель?
Манящая Девушка-бригантина
И Женщина-где-ты-шатался-скотина?
Есть Женщина-повесть. Есть Женщина-строчка.
И просто конец всему - Женщина-точка.

Нет двух одинаковых Женщин на свете.
Мы кое-что поняли в этом предмете.
Мягки и податливы Женщины-клецки.
Болтает без умолку Женщина-Троцкий.
Всегда предсказуема Женщина-эхо.
И в семьдесят женственна Женщина-Пьеха.
У Женщины-бабы - простая натура.
А Женщина-пуля - как водится, дура.
Все время колеблется Женщина-синус.
И есть свои плюсы у Женщины-минус.
У Женщины-червы - огромное сердце.
Душа на защелке - у Женщины-дверцы.
Прекрасны на Женщине - иве сережки.
У Женщины-тумбочки - чудные ножки.
Сильна интуицией Женщина-Глоба.
Сильна конституцией Женщина-сдоба.
Пунцовые губы - у Женщины-вамп.
Песцовые шубы - у Женщины-вам-бы.
В беседках беседы - у Женщины-ямб.
Но сладость победы - у Женщины-штамп.

Ведут себя Женщины неодинаково.
Уж мы-то от них навидалися всякого.
С рассветом поднимет нас Женщина-утро,
А вечером - Женщина-Камасутра.
От снега, от ливня, от града укроет
Надежная Женщина-рубероид.
Лишит разом разума Женщина-ром.
На место поставит нас Женщина-бром.
Наделает крошек нам Женщина-плюшка.
По шайбе нащелкает Женщина-клюшка.
Согреет до косточек Женщина-юг.
Бесследно поглотит нас Женщина-люк.
Вот Женщина-свечка сгорает от страсти.
Стирает старательно Женщина-ластик.
Вот Женщина-блузка куда-то слиняла.
А Женщина-раз нас зачем поменяла?
Чего надо Женщине-не-уходи-же?
Куда навострилися Женщины-лыжи?
Доколь подстрекать будут нас на поступки
Зовущие, жадные Женщины-губки?

Застряв, словно в джунглях, в словах непролазных,
Мы славим всех Женщин - хороших и разных!
Заметим от имени всех мужиков:
Вы - всё, что нам нужно во веки веков!
А именно: мама, супруга, подруга,
Лекарство, подушка, мечта, Джомолунгма,
Оазис в пустыне и плот в океане,
Картошка в кастрюле, грибы на поляне,
Заботы о частном и мысли о вечном,
Часовня на Красном и звезды на Млечном.
Вам скажут и прапорщики, и поэты:
Зимою и летом все мысли - про это.
А именно: здорово, хоть и непросто,
Объять необъятную Женщину-космос,
Разжать крепко сжатую Женщину-фигу
И выиграть Женщину-высшую-лигу,
В постель положить с собой Женщину-книжку,
Все деньги поставить на Женщину-фишку,
И высшее счастье - вскочить среди ночи
С заботой о Женщине-тамагочи.

(неизвестный автор)(

Oksara

14.09.2010, 18:35

согласна с этими словами на 100%

Эдуард Асадов

ЕСЛИ ЛЮБОВЬ УХОДИТ!

Если любовь уходит, какое найти решенье?
Можно прибегнуть к доводам, спорить и убеждать,
Можно пойти на просьбы и даже на униженья,
Можно грозить расплатой, пробуя запугать.

Можно вспомнить былое, каждую светлую малость,
И, с болью твердя, как горько в разлуке пройдут года,
Поколебать на время, может быть, вызвать жалость
И удержать на время. На время — не навсегда.

А можно, страха и боли даже не выдав взглядом,
Сказать: — Я люблю. Подумай. Радости не ломай. —
И если ответит отказом, не дрогнув, принять, как надо,
Окна и двери — настежь! —Я не держу. Прощай!

Конечно, ужасно трудно, мучась, держаться твердо.
И все-таки, чтоб себя же не презирать потом,
Если любовь уходит — хоть вой, но останься гордым.
Живи и будь человеком, а не ползи ужом!

Hotice

14.09.2010, 18:37

Три осени

Мне летние просто невнятны улыбки,
И тайны в зиме не найду.
Но я наблюдала почти без ошибки
Три осени в каждом году.

И первая — праздничный беспорядок
Вчерашнему лету назло,
И листья летят, словно клочья тетрадок,
И запах дымка так ладанно-сладок,
Всё влажно, пестро и светло.

И первыми в танец вступают березы,
Накинув сквозной убор,
Стряхнув второпях мимолетные слезы
На соседку через забор.

Но эта бывает — чуть начата повесть.
Секунда, минута — и вот
Приходит вторая, бесстрастна, как совесть,
Мрачна, как воздушный налет.

Все кажутся сразу бледнее и старше,
Разграблен летний уют,
И труб золотых отдаленные марши
В пахучем тумане плывут...

И в волнах холодных его фимиама
Закрыта высокая твердь,
Но ветер рванул, распахнулось — и прямо
Всем стало понятно: кончается драма,
И это не третья осень, а смерть.

Анна Ахматова

Oksara

14.09.2010, 18:39

Всё о женщинах
Различные Женщины ходят по свету.
Буквально два слова - на тему на эту.
Во-первых, есть Женщины - рыбки и птички.
Есть зайки и пупсики. Пышки и спички.
Драконы и змеи. ....
В постель положить с собой Женщину-книжку,
Все деньги поставить на Женщину-фишку,
И высшее счастье - вскочить среди ночи
С заботой о Женщине-тамагочи.

(неизвестный автор)(

Мечтают об этом и муж, и юнец.
Ну что ж, размышлениям тут и конец.
И в жизни своей каждый день, каждый час
Верьте и помните: мы есть у вас!

ТаняС

14.09.2010, 18:46

раскольники и звездочеты, шпионы космических трасс
всю ночь шифровали расчеты запутанной книжки про нас.
фемида стирала повязку, соленым промокшую вдруг,
из молнии делал указку разгневанный герин супруг,
и тыкал, и тыкал в предплечье, промазав разрядом - под дых,
и нервничал по-человечьи, сморкаясь в клочок бороды,
и метил в какую-то точку, таращился в некий портал...
гомер переписывал строчки, сирен разгоняя со скал.
сдавались без слов рубиконы, дамоклы тупили мечи,
в осенные дни незаконно вселялись шальные грачи.
стирали следы вольдемортов волшебные гаррики по...,
и герды за каями гордо таскали кашне и кашпо.
бродила лошадка в тумане по четким ежиным следам,
скукожились фиги в кармане червовых и пиковых дам.
шаманил в песках кастанеда, плетя полустертую нить –
от мексики и до обеда, - чтоб линии дня изменить.

все путалось в доме облонских... но гудвин поправил судьбу,
хмельной и отчаянный вронский увел паровозы в депу.
поджарила анна котлетки, умаслив печальный финал.
скрипит виртуальная сетка, прорвавшись строкою в реал...
от самых забавных ироний судьба перекинула трап,
чтоб мальчик в помятой короне легко прополол баобаб,
чтоб чистил, и чистил планетку, где лис подружился с цветком...
чтоб синее море монетку ясону крутнуло - ребром.
короче...раскованным жестом пространство сплело материк,
где встретились время и место, губами столкнувшись на миг.
воркнулись в траве бармаглоты, тайфун прошмыгнул стороной...

и все для того, чтобы кто-то шепнул тебе: здравствуй, родной...

© Copyright: Дезирада

Her Highness

14.09.2010, 18:49

Виктор Третьяков
Тюбик

Я повстречала его весною,
Он был художник почти известный,
Мы целовались с ним под сосною –
И он женился, поскольку честный.

Он пил немного, он был негрубым,
Такое счастье, девки, лишь раз бывает!
Одно смущало - почистит зубы,
И вечно тюбик не закрывает.

Но я внимания сперва не обращала –
Такой мужчина мне небом даден!
И все по-бабьи ему прощала,
Все - даже тюбик, будь он неладен...

А он, рисуя, впадал в нирвану ,
то вдруг обнимет - люблю, говорит, и баста!
То вдруг, проказник, потащит в ванну...
А там открыта зубная паста!

А я, как дура - носки стирала,
В супы ложила бульонный кубик,
И все просила, все умоляла:
"Почистил зубы - закрой, блин, тюбик!"

А он, скотина - ну как нарочно:
"Все это, Глаша - говорит - второстепенно!"
Скажите, девки - ну разве можно
Любить и гадить одновременно?!

И я с досады ушла к соседу,
Ведь у соседа - вставная челюсть.
...На полке тюбик от "Бленд-а-меду"
Лежит закрытый. Какая прелесть..

Lizeta

14.09.2010, 18:51

Крутя рембрандтовской фигурой ,
Она по берегу идет.
Слежу, расстроенный и хмурый,
А безобразники-амуры
Хохочут в уши: "Идиот!"

Ее лицо белее репы,
У ней трагичные глаза...
Зачем меня каприз нелепый
Завлек в любовные вертепы-
Увы, не смыслю ни аза!

Она - жена,- и муж в отлучке,
При ней четыре рамоли,
По одному подходят к ручке-
Я не причастный к этой кучке,
Томлюсь, как барка на мели.

О, лоботряс! Еще недавно
Я дерзко женщин презирал,
Не раз вставал в борьбе неравной,
Но здесь, на даче, слишком явно_
Я пал, я пал, я низко пал!

Она зовет меня глазами
Презреть ли глупый ритуал
А вдруг она, как в модной драме,
Всплеснет атласными руками
И крикнет: Хлыщ! Щенок! Нахал!!!

Но пусть...Хочу узнать воочью:
"Люблю тебя и так и сяк,
Люблю тебя и днем и ночью..."
Потом прибегну к многоточью,
Чтоб мой источник не иссяк.

Крутя рембрандтовской фигурой ,
Она прошла как злая рысь
И , молчаливый и понурый ,
Стою на месте, а амуры
Хохочут в уши : обернись !

Саша Черный

1908

Oksara

14.09.2010, 18:52

Она сидела на полу

Тютчев Ф.И.

Она сидела на полу
И груду писем разбирала —
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала —

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела —
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело...

О, сколько жизни было тут;
Невозвратимо-пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..

Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени, —
И страшно-грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.

1858

Oksara

14.09.2010, 18:54

Как белый камень в глубине колодца,
Лежит во мне одно воспоминанье.
Я не могу и не хочу бороться:
Оно — веселье и оно — страданье.

Мне кажется, что тот, кто близко взглянет
В мои глаза, его увидит сразу.
Печальней и задумчивее станет
Внимающего скорбному рассказу.

Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили дивные печали.
Ты превращен в мое воспоминанье.

5 июня 1916, Слепнево

Примечания
Стихотворение посвящено Борису Васильевичу Анрепу (1883-1969) — художнику и художественному критику.

Анна Ахматова

Hotice

14.09.2010, 19:00

Стрельнинская элегия

Дворцов и замков свет, дворцов и замков,
цветник кирпичных роз, зимой расцветших,
какой родной пейзаж утрат внезапных,
какой прекрасный свист из лет прошедших.

Как будто чей-то след, давно знакомый,
ты видишь на снегу в стране сонливой,
как будто под тобой не брег искомый,
а прежняя земля любви крикливой.

Как будто я себя и всех забуду,
и ты уже ушла, простилась даже,
как будто ты ушла совсем отсюда,
как будто умерла вдали от пляжа.

Ты вдруг вошла навек в электропоезд,
увидела на миг закат и крыши,
а я еще стою в воде по пояс
и дальний гром колес прекрасный слышу.

Тебя здесь больше нет. Не будет боле.
Забвенья свет в страну тоски и боли
слетает вновь на золотую тризну,
прекрасный свет над незнакомой жизнью.

Все так же фонари во мгле белеют,
все тот же теплоход в заливе стынет,
кружится новый снег, и козы блеют,
как будто эта жизнь тебя не минет.

Тебя здесь больше нет, не будет боле,
пора и мне из этих мест в дорогу.
Забвенья нет. И нет тоски и боли,
тебя здесь больше нет -- и слава Богу.

Пусть подведут коня -- и ногу в стремя,
все та же предо мной златая Стрельна,
как будто вновь залив во мгле белеет,
и вьется новый снег, и козы блеют.

Как будто бы зимой в деревне царской
является мне тень любви напрасной,
и жизнь опять бежит во мгле январской
замерзшею волной на брег прекрасный.

Иосиф Бродский

Счастье!

14.09.2010, 19:11

Давайте делать паузы в словах

Давайте делать паузы в словах,
Произнося и умолкая снова,
Чтоб лучше отдавалось в головах
Значенье вышесказанного слова.
Давайте делать паузы в словах.

Давайте делать паузы в пути,
Смотреть вокруг внимательно и строго,
Чтобы случайно дважды не пройти
Одной и той неверною дорогой.
Давайте делать паузы в пути.

Давайте делать просто тишину,
Мы слишком любим собственные речи,
И из-за них не слышно никому
Своих друзей на самой близкой встрече,
Давайте делать просто тишину.

И мы увидим в этой тишине
Как далеко мы были друг от друга,
Как думали, что мчимся на коне,
А сами просто бегали по кругу.
А думали что мчимся на коне.

Как верили, что главное придет,
Себя считали кем-то из немногих
И ждали, что вот-вот произойдет
Счастливый поворот твоей дороги.
Судьбы твоей счастливый поворот.

Но век уже как-будто на исходе
И скоро без сомнения пройдет,
А с нами ничего не происходит,
И вряд ли что-нибудь произойдет.
И вряд ли что-нибудь произойдет.

А.Макаревич

kkira

14.09.2010, 19:16

Ангел бледный, синеглазый,
Ты идешь во мгле аллеи.
Звезд вечерние алмазы
Над тобой горят светлее.
Ангел бледный, озаренный
Бледным светом фонаря,
Ты стоишь в тени зеленой,
Грезой с ночью говоря.

Ангел бледный, легкокрылый,
К нам отпущенный на землю!
Грез твоих я шепот милый
Чутким слухом чутко внемлю.
Ангел бледный, утомленный
Слишком ярким светом дня,
Ты стоишь в тени зеленой,
Ты не знаешь про меня.

Звезды ярки, как алмаза
Грани, в тверди слишком синей.
Скалы старого Кавказа
Дремлют в царственной пустыне.
Здесь, где Демон камень темный
Огневой слезой прожег,-
Ангел бледный!- гимн нескромный
Я тебе не спеть не смог!

Валерий Яковлевич Брюсов

Лиса Алиса

14.09.2010, 19:20

***
В этом городе плакали только ветры. Её двойник
По ночам выходил тоску отмеривать в километрах.
Он мечтал убежать от всех героев любимых книг,
От своих двойников, от города и от ветра.

Там любого бога безжалостно ждали дома,
Он не помнил, зачем по привычке стучался в чужие двери,
Заходил, садился, слушал и понимал,
И придумывал сказки, в которые можно верить.

Принимал больную влюблённость, благодарность, ненависть, страх,
Верил в бред на кухнях для избранных, мат, зевоту.
Ей хотелось всего лишь выплакаться в стихах,
Не считая, что этим одалживается у кого-то.

А потом, когда умерли в ней чужие ангел и зверь,
И забыла она, что слова её что-то значат,
К ней самой уверенно постучали в дверь,
И пришли, и сказали: "Пойдём поплачем".

© Гуркова Анна

kkira

14.09.2010, 19:20

Федор Тютчев

* * *
Играй, покуда над тобою
Еще безоблачна лазурь;
Играй с людьми, играй с судьбою,
Ты - жизнь, назначенная к бою,
Ты - сердце, жаждущее бурь.

Как часто, грустными мечтами
Томимый, на тебя гляжу,
И взор туманится слезами...
Зачем? Что общего меж нами?
Ты жить идешь - я ухожу.

Я слышал утренние грезы
Лишь пробудившегося дня...
Но поздние, живые грозы,
Но взрыв страстей, но страсти слезы,-
Нет, это все не для меня!

Но, может быть, под зноем лета
Ты вспомнишь о своей весне...
О, вспомни и про время это,
Как о забытом до рассвета
Нам смутно грезившемся сне.
25 июля 1861

Elsa von Shtern

14.09.2010, 19:21

Открыла для себя Ларису Миллер:

Хватит лезть из кожи вон.
Видишь, тих небесный фон.
Светел, тих, невозмутим,
Так чего же мы хотим?
Погляди на облака
И поверь, что жизнь легка,
И утра и вечера
Легче пуха и пера

***

Побыть пылинкой, что ли
На этом белом свете,
Пожить, не зная боли,
И сквозь мирские сети
Пройти легко и просто,
Кружась в луче осеннем
От зюйда и до оста,
Не дорожа спасеньем.
Чего ей опасаться,
В косых лучах плутая,
И от чего спасаться,
Без устали летая?
Что может с ней случиться,
Коль нет души и тела?
Небесный свод лучится…
Лети, куда летела.

***

Что-то будет, что-то будет,
Что-то завтра нас разбудит,
Что-то ласково поманит,
Что-то больно душу ранит.
Я отправлюсь по дорожкам
Тем, что вижу за окошком.
Я пойду навстречу свету,
Ведь другой дороги нету…
А сегодня ночь метельна…
Всё покуда не смертельно.
Новый день ещё не начат —
Только снится и маячит.

Oksara

14.09.2010, 19:27

Ответ Мужчинам

Есть Женщин на свете большое число,
И в этом вопросе вам повезло.
Но, согласитесь, что список Мужчин
тоже немал (из понятных причин).

Пьянит и дурманит Мужчина-вино,
Мужчина-бокал с ним всегда заодно.
И часто опасен Мужчина-балкон,
срываясь, на голову падает он.

Вдаль убегает Мужчина-шоссе,
Он в этом, похоже, такой же, как все.
Мужчина-фундамент обязан быть сильным,
Мужчина-камзол невозможен без стиля.

Мужчина-рюкзак - непосильная ноша,
Хотя много качеств есть в нем хороших.
К Мужчине-замку подбирать нужно ключик,
Вдруг мысль: Паренек-медвежатник не лучше?

Есть Парень-задача и Парень-ответ,
Мужчина-пока!, Мужчина-привет.
Мужчина-пушистый-солнечный-зайчик...
Как все же по-детски улыбку он прячет!

Мужчина-Гагарин обычно герой,
Но много нежнее Мужчина-второй...

Хороших немало мужчин в мире есть,
И выбор огромен для женщины здесь;
Мужчина-картина, Мужчина-скульптура
И просто Мужчина: Мужчина-натура.

Мужчина-художник, Мужчина-актер,
И сказочно яркий Мужчина-костер.
Сладкий воздушный Мужчина-зефир...
Неуловимый Мужчина-эфир...

И неповторимый Мужчина-нектар,
словно кому-то царственный дар.

Но общаться нельзя без морального риска
С мужчинами из вот такого вот списка:
Мужчина-ошибка, Мужчина-вулкан,
Мужчина-поломка, Мужчина-капкан.

И - осторожно! - Мужчина-кастет
Обычно источник всяческих бед.
В тупик нас заводит опять и опять
Мужчина-как-нужно-тебя-понимать.

И под Новый Год раздражает немножко
Мужчина-Как-??!!!-ты-не-купила-картошку??!!!
И вряд ли мы радостно скажем "спасибо"
Мужчине-гранитно-базальтовой-глыбе!

Мужчины различны, но в чем-то похожи:
В походке и жестах, сужденьях, быть может?
Или в особом с людьми обращении?
Возможно, в трепетном к нам отношении?

(Ведь Женщине, безусловно, приятно
Когда Мужчина зовет ее "Санта").
Мы благосклонны к Мужчине-ребенку,
Дышим стихами с Мужчиною-хоку.

С Мужчиной-шпаргалкой мы все почти знаем,
С Мужчиной-идеей без крыльев летаем.
Нас восхищает Мужчина-искусство,
питая высокие, светлые чувства.

Мы дорожим Мужчиной-признаньем,
Пытаемся верить в Мужчину-сознанье.
И в волшебстве недосказанных титров
Нам видится часто Мужчина-постскриптум.

Хоть сильных и смелых вас в мире немало
(Ведь многие даже за кадром остались),
Хоть вас миллионы, все разны, все милы,
И избраннице каждый дарит полмира,

Но Женщине нужен всегда отчего-то
Только Мужчина-Любовь-И-Забота.

возможно те же Марат Сафаров, Владимир Руднев, но точной уверенности нет