Просмотр полной версии : Любимые стихи
tatjana_v
15.08.2010, 21:37
ЛЮБОВЬ И ТРУСОСТЬ
Почему так нередко любовь непрочна?
Несхожесть характеров? Чья-то узость?
Причин всех нельзя перечислить точно,
Но главное все же, пожалуй, трусость.
Да, да, не раздор, не отсутствие страсти,
А именно трусость - первопричина.
Она-то и есть та самая мина,
Что чаще всего подрывает счастье.
Неправда, что будто мы сами порою
Не ведаем качеств своей души.
Зачем нам лукавить перед собою,
В основе мы знаем и то и другое,
Когда мы плохи и когда хороши.
Пока человек потрясений не знает,
Не важно - хороший или плохой,
Он в жизни обычно себе разрешает
Быть тем, кто и есть он. Самим собой.
Но час наступил - человек влюбляется
Нет, нет, на отказ не пойдет он никак.
Он счастлив. Он страстно хочет понравиться.
Вот тут-то, заметьте, и появляется
Трусость - двуличный и тихий враг.
Волнуясь, боясь за исход любви
И словно стараясь принарядиться,
Он спрятать свои недостатки стремится,
Она - стушевать недостатки свои.
Чтоб, нравясь быть самыми лучшими, первыми,
Чтоб как-то "подкрасить" характер свой,
Скупые на время становятся щедрыми,
Неверные - сразу ужасно верными.
А лгуньи за правду стоят горой.
Стремясь, чтобы ярче зажглась звезда,
Влюбленные словно на цыпочки встали
И вроде красивей и лучше стали.
"Ты любишь?" - "Конечно!"
"А ты меня?" - "Да!"
И все. Теперь они муж и жена.
А дальше все так, как случиться и должно;
Ну сколько на цыпочках выдержать можно?!
Вот тут и ломается тишина...
Теперь, когда стали семейными дни,
Нет смысла играть в какие-то прятки.
И лезут, как черти, на свет недостатки,
Ну где только, право, и были они?
Эх, если б любить, ничего не скрывая,
Всю жизнь оставаясь самим собой,
Тогда б не пришлось говорить с тоской:
"А я и не думал, что ты такая!"
"А я и не знала, что ты такой!"
И может, чтоб счастье пришло сполна,
Не надо душу двоить свою.
Ведь храбрость, пожалуй, в любви нужна
Не меньше, чем в космосе иль в бою!
Эдуард Асадов
Приходить к тебе,
чтоб снова
просто вслушиваться в голос
и сидеть на стуле, сгорбясь,
и не говорить не слова.
Приходить,
стучаться в двери,
замирая, ждать ответа...
Если ты узнаешь это,
то, наверное, не поверишь,
то, наверно, захохочешь,
скажешь:
"Это ж глупо очень..."
Скажешь:
"Тоже мне -
влюблённый!" -
и посмотришь удивлённо,
и не усидишь на месте.
Будет смех звенеть рекою...
Ну и ладно.
Ну и смейся.
Я люблю тебя
такою.
Молодая пешеход
15.08.2010, 21:45
Hotice, Ваш вкус очень мне импонирует :)
В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха,
На кручах таких, на какие никто не проник,
Жило-поживало веселое горное,
горное эхо,
Оно отзывалось на крик - человеческий крик.
Когда одиночество комом подкатит под горло
И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет, -
Крик этот о помощи эхо подхватит,
подхватит проворно,
Усилит и бережно в руки своих донесет.
Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья,
Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп, -
Пришли умертвить, обеззвучить живое,
живое ущелье.
И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.
Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха.
И эхо топтали, но звука никто не слыхал.
К утру расстреляли притихшее горное,
горное эхо -
И брызнули камни - как слезы - из раненных скал...
Владимир Семёнович
tatjana_v
15.08.2010, 21:46
НЕЖНЫЕ СЛОВА
То ли мы сердцами остываем,
То ль забита прозой голова,
Только мы все реже вспоминаем
Светлые и нежные слова.
Словно в эру плазмы и нейтронов,
В гордый век космических высот
Нежные слова, как граммофоны,
Отжили и списаны в расход.
Только мы здесь, видимо, слукавили
Или что-то около того:
Вот слова же бранные оставили,
Сберегли ведь все до одного!
Впрочем, сколько человек ни бегает
Средь житейских бурь и суеты,
Только сердце все равно потребует
Рано или поздно красоты.
Не зазря ж оно ему дается!
Как ты ни толкай его во мглу,
А оно возьмет и повернется
Вновь, как компас, к ласке и теплу.
Говорят, любовь немногословна:
Пострадай, подумай, раскуси...
Это все, по-моему, условно,
Мы же люди, мы не караси!
И не очень это справедливо -
Верить в молчаливую любовь.
Разве молчуны всегда правдивы?
Лгут ведь часто и без лишних слов!
Чувства могут при словах отсутствовать.
Может быть и все наоборот.
Ну а если говорить и чувствовать?
Разве плохо говорить и чувствовать?
Разве сердце этого не ждет?
Что для нас лимон без аромата?
Витамин, не более того.
Что такое небо без заката?
Что без песен птица? Ничего!
Пусть слова сверкают золотинками,
И не год, не два, а целый век!
Человек не может жить инстинктами,
Человек - на то и человек!
И уж коль действительно хотите,
Чтоб звенела счастьем голова,
Ничего-то в сердце не таите,
Говорите, люди, говорите
Самые хорошие слова!
Эдуард Асадов
http://s46.radikal.ru/i111/1008/a3/3101af9bf093.jpg (http://www.radikal.ru)
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще -
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или - когда все время против шерсти,
Или - когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово "честь" забыто,
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья -
Нет жалости во мне и неспроста.
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
1969
Молодая пешеход
15.08.2010, 22:06
сяводня у меня день Высоцкого :)
Если я богат, как царь морской
Крикни только мне: "Лови блесну!"
Мир подводный и надводный свой
Не задумываясь выплесну!
<...>
Не сравнил бы я любую с тобой,
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой,
Как мадонной Рафаэлевой!
Дом хрустальный на горе - для нее!
Сам, как пес бы, так и рос в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи.
Молодая пешеход
15.08.2010, 22:09
по мотивам событий сегодняшнего вечера :(
Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек.
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила,-
Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.
И легковерная Правда спокойно уснула,
Слюни пустила и разулыбалась во сне.
Хитрая Ложь на себя одеяло стянула,
В Правду впилась и осталась довольна вполне.
И поднялась, и скроила ей рожу бульдожью,-
Баба как баба, и что ее ради радеть?
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
Если, конечно, и ту и другую раздеть.
Выплела ловко из кос золотистые ленты
И прихватила одежды, примерив на глаз,
Деньги взяла, и часы, и еще документы,
Сплюнула, грязно ругнулась и вон подалась.
Только к утру обнаружила Правда пропажу
И подивилась, себя оглядев делово,-
Кто-то уже, раздобыв где-то черную сажу,
Вымазал чистую Правду, а так — ничего.
Правда смеялась, когда в нее камни бросали:
— Ложь это все, и на Лжи — одеянье мое!..
Двое блаженных калек протокол составляли
И обзывали дурными словами ее.
Стервой ругали ее, и похуже, чем стервой,
Мазали глиной, спустили дворового пса:
— Духу чтоб не было! На километр сто первый
Выселить, выслать за двадцать четыре часа.
Тот протокол заключался обидной тирадой,
(Кстати, навесили Правде чужие дела):
Дескать, какая-то мразь называется Правдой,
Ну а сама, вся как есть, пропилась догола.
Голая Правда божилась, клялась и рыдала,
Долго болела, скиталась, нуждалась в деньгах.
Грязная Ложь чистокровную лошадь украла
И ускакала на длинных и тонких ногах.
Впрочем, леко уживаться с заведомой ложью,
Правда колола глаза и намаялись с ней.
Бродит теперь, неподкупная, по бездорожью,
Из-за своей наготы избегая людей.
Некий чудак и поныне за Правду воюет,-
Правда, в речах его — правды на ломаный грош:
-Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная Ложь.
Часто разлив по сто семьдесят граммов на брата,
Даже не знаешь, куда на ночлег попадешь.
Могут раздеть — это чистая правда, ребята!
Глядь, а штаны твои носит коварная Ложь.
Глядь, на часы твои смотрит коварная Ложь.
Глядь, а конем твоим правит коварная Ложь.
Высоцкий
Молодая пешеход
15.08.2010, 22:10
ладно, это всё ерунда
У таукитян
Вся внешность - обман,-
Тут с ними нельзя состязаться:
То явятся, то растворятся...
Мне таукитянин - как вам папуас,-
Мне вкратце об них намекнули.
Я крикнул: "Галактике стыдно за вас!"-
В ответ они чем-то мигнули.
На Тау Ките
Условья не те:
Тут нет атмосферы, тут душно,-
Но таукитяне радушны.
В запале я крикнул им: мать вашу, мол!..
Но кибернетический гид мой
Настолько буквально меня перевел,
Что мне за себя стало стыдно.
Но таукиты -
Такие скоты -
Наверно, успели набраться:
То явятся, то растворятся...
Высоцкий
Все начинается с любви
Все начинается с любви…
Твердят:
«В начале было слово…»
А я провозглашаю снова:
Все начинается
с любви!..
Все начинается с любви:
и озаренье,
и работа
глаза цветов,
глаза ребенка –
все начинается с любви.
Все начинается с любви,
С любви!
Я это точно знаю.
Все,
даже ненависть –
родная
и вечная
сестра любви.
Все начинается с любви:
мечта и страх,
вино и порох,
трагедия,
тоска
и подвиг –
все начинается с любви…
Весна шепнет тебе:
«Живи…»
И ты от шепота качнешься.
И выпрямишься.
И начнешься.
Все начинается с любви!
Когда вас бросили, унизили, –
Возьмите душу и уйдите.
Игрок, споткнувшийся на мизере,
Смеется, словно победитель
Когда вас бросили, оставили, –
Что слезы? Лучше бы бравада.
Рояль сломали, разоктавили,
А вы все на педаль – не надо.
Чуть коньяка. И ноги – пледами.
Вы не были в позорной свите.
Когда вас бросили и предали, –
Возьмите душу и уйдите…
Борис Черемисин
Молодая пешеход
15.08.2010, 22:36
Боже мой, Боже мой, Боже мой,
это какая-то охота за любовью,
все расхватано, но идет охота,
Боже мой, Боже мой,
это какая-то погоня за нами, погоня за нами,
Боже мой,
кто это болтает со смертью, выходя на улицу,
сегодня утром.
Боже мой, Боже мой, Боже мой, Боже мой,
ты бежишь по улице, так пустынно, никакого шума,
только в подворотнях, в подъездах, на перекрестках,
в парадных,
в подворотнях говорят друг с другом,
и на запертых фасадах прочитанные газеты оскаливают
заголовки.
Все любовники в июле так спокойны,
спокойны, спокойны.
---
не Высоцкий.
а ... как бы вы думали, кто...
чепчики в воздух - это Бродский!
щас Высоцкого дам, но там другое
Молодая пешеход
15.08.2010, 22:39
искреннее и нежно - Высоцкий
...Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой - и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули...
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
Но многих захлебнувшихся любовью,
Не докричишься, сколько не зови...
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
А мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви...
Их голосам дано сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья...
Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу - и значит, я люблю!
Я люблю - и, значит, я живу!
--
а вот есть, кстати, люди, которые его не любят. Это - не мои люди.
Паровозный гудок
Паровозный гудок,
журавлиные трубы,
и зубов холодок
сквозь раскрытые губы.
До свиданья, прости,
отпусти, не неволь же!
Разойдутся пути
и не встретятся больше.
По дорогам весны
поезда будут мчаться,
и не руки, а сны
будут ночью встречаться.
Опустевший вокзал
над сумятицей судеб...
Тот, кто горя не знал,
о любви пусть не судит.
1951
Молодая пешеход
15.08.2010, 22:43
а у меня - так:
Я пока еще только шутю и шалю -
Я пока на себя не похож:
Я обиду терплю, но когда я вспылю -
Я дворец подпилю, подпалю, развалю,-
Если ты на балкон не придешь!
Ты отвечай мне прямо-откровенно -
Разбойничую душу не трави!..
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
Послушай серенаду о любви!
Высоцкий ))))
Ах! Молодости буйство и размах!
Сезон дорогостоящих ошибок.
А в старости – опять неведом страх,
Характер – скуп, а ум – силён и гибок.
Живи себе и душу не трави,
Забыв весны талантливые гимны.
Но, боже мой, как хочется любви:
Пусть эфемерной, даже невзаимной…
Чтоб сладостным томленьем – не нытьём –
Привычно защемляло средостение,
Чтоб вновь о странном счастье: быть вдвоём –
Слагалось в голове стихотворение.
Марина Чекина
Молодая пешеход
15.08.2010, 23:11
ну ладушки, серьезно мне про любофф довольно сложно петь, это не моё, но я попробую:
Трудами изнурен, хочу уснуть,
Блаженный отдых обрести в постели.
Но только лягу, вновь пускаюсь в путь-
В своих мечтах - к одной и той те цели.
Мои мечты и чувства в сотый раз
Идут к тебе дорогой пилигрима,
И, не смыкая утомленных глаз,
Я вижу тьму, что и слепому зрима.
Усердным взором сердца и ума
Во тьме тебя ищу, лишенный зренья.
И кажется великолепной тьма,
Когда в нее ты входишь светлой тенью.
Мне от любви покоя не найти.
И днем и ночью - я всегда в пути.
Шекспир в перводе Маршака
самой страшно от такого кощунства, но, по-моему, Бродский эту тему обыграл лучше - "в темноте всем телом твои черты, как безумное зеркало, повторяя"
СЛЕЗЫ И НЕРВЫ
О слезы женские, с придачей
Нервических, тяжелых драм!
Вы долго были мне задачей,
Я долго слепо верил вам
И много вынес мук мятежных.
Теперь я знаю наконец:
Не слабости созданий нежных,—
Вы их могущества венец.
Вернее закаленной стали
Вы поражаете сердца.
Не знаю, сколько в вас печали,
Но деспотизму нет конца!
Когда, бывало, предо мною
Зальется милая моя,
Наружно ласковость удвою,
Но внутренно озлоблен я.
Пока она дрожит и стонет,
Лукавлю праздною душой:
Язык лисит, а глаз шпионит
И открывает... Боже мой!
Зачем не мог я прежде видеть?
Ее не стоило любить,
Ее не стоит ненавидеть...
О ней не стоит говорить...
Скажи «спасибо» близорукой,
Всеукрашающей любви
И с головы с ревнивой мукой
Волос седеющих не рви!
Чем ты был пьян — вином поддельным
Иль настоящим — все равно;
Жалей о том, что сном смертельным
Не усыпляет нас оно!
___________
Кто ей теперь флакон подносит,
Застигнут сценой роковой?
Кто у нее прощенья просит,
Вины не зная за собой?
Кто сам трясется в лихорадке,
Когда она к окну бежит
В преувеличенном припадке
И «ты свободен!» говорит?
Кто боязливо наблюдает,
Сосредоточен и сердит,
Как буйство нервное стихает
И переходит в аппетит?
Кто ночи трудные проводит,
Один, ревнивый и больной,
А утром с ней по лавкам бродит,
Наряд торгуя дорогой?
Кто говорит «Прекрасны оба» —
На нежный спрос: «Который взять?»
Меж тем как закипает злоба
И к черту хочется послать
Француженку с нахальным носом,
С ее коварным: «C'est joli»,
И даже милую с вопросом...
Кто молча достает рубли,
Спеша скорей покончить муку,
И, увидав себя в трюмо,
В лице твоем читает скуку
И рабства темное клеймо?...
__________________________
C'est joli — Это прелестно. (фр.)
Николай Некрасов
Любви не боялась ты, сердцем созревшая рано:
Поверила ей, отдалась — и грустишь одиноко...
О бедная жертва неволи, страстей и обмана,
Порви ты их грязную сеть и не бойся упрека!
Людские упреки — фальшивая совесть людская...
Не плачь, не горюй, проясни отуманенный взор твой!
Ведь я не судья, не палач,— хоть и знаю, что злая
Молва подписала — заочно, смеясь — приговор твой.
Но каждый из нас разве не был страстями обманут?
Но разве враги твои могут смеяться до гроба?
И разве друзья твою душу терзать не устанут?..
Без повода к злу у людей выдыхается злоба...
И все, что в тебе было дорого, чисто и свято,
Для любящих будет таким же священным казаться;
И щедрое сердце твое будет так же богато —
И так же ты будешь любить и, любя, улыбаться.
Яков Полонский
Молодая пешеход
15.08.2010, 23:27
мне сложно про любофф. да и что такое любофф )) ето, про сути, привычка+терпение, а вот страсть - или, если хотите, влюблённость - куда интереснее и многоплановее
Маяковский:
Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.
У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду - красивый,
двадцатидвухлетний.
Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!
Приходите учиться -
из гостиной батистовая,
чинная чиновница ангельской лиги.
И которая губы спокойно перелистывает,
как кухарка страницы поваренной книги.
Хотите -
буду от мяса бешеный
- и, как небо, меняя тона -
хотите -
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а - облако в штанах!
<...>
Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,-
а самое страшное
видели -
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?
И чувствую -
"я"
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле,-
ему уже некуда деться.
Двое
У поезда, застыв, задумавшись -
в глазах бездонно и черно,-
стояли девушка и юноша,
не замечая ничего.
Как будто все узлы развязаны
и все, чем жить, уже в конце,-
ручьями светлыми размазаны
слезинки на ее лице.
То вспыхивает, не стесняется,
то вдруг, не вытирая щек,
таким сияньем осеняется,
что это больно, как ожог.
А руки их переплетенные!
Четыре вскинутых руки,
без толмача переведенные
на все земные языки!
И кто-то буркнул:- Ненормальные!-
Но сел, прерывисто дыша.
К ним, как к магнитной аномалии,
тянулась каждая душа.
И было стыдно нам и совестно,
но мы бесстыдно все равно
по-воровски на них из поезда
смотрели в каждое окно.
Глазами жадными несметными
скользили по глазам и ртам.
Ведь если в жизни чем бессмертны мы,
бессмертны тем, что было там.
А поезд тронулся. И буднично -
неужто эта нас зажгла?-
с авоськой, будто бы из булочной,
она из тамбура зашла.
И оказалась очень простенькой.
И некрасива, и робка.
И как-то неумело простыни
брала из рук проводника.
А мы, уже тверды, как стоики,
твердили бодро:- Ну, смешно!
И лихо грохало о столики
отчаянное домино.
Лились борщи, наваром радуя,
гремели миски, как тамтам,
летели версты, пело радио...
Но где-то,
где-то,
где-то там,
вдали, в глубинках, на скрещении
воспоминаний или рельс
всплывало жгучее свечение
и озаряло все окрест.
И двое, раня утро раннее,
перекрывая все гудки,
играли вечное, бескрайнее
в четыре вскинутых руки!
1974
В доме
Дикий ветер окна рвёт.
В доме человек бессонный,
Непогодой потрясённый,
О любви безбожно врёт.
Дикий ветер. Темнота.
Человек в ущелье комнат
Ничего уже не помнит.
Он не тот. Она не та.
Темнота,ожесточась,
Ломится к нему нещадно.
Но и бранью непечатной
Он не брезгует сейчас.
Хор ликующий стихий
Непомерной мощью дышит.
Человек его не слышит,
Пишет скверные стихи.
Павел Антокольский
ПЕСНЯ ДОЖДЯ
Вы спите? Вы кончили? Я начинаю.
Тяжелая наша работа ночная.
Гранильщик асфальтов, и стекол, и крыш -
Я тоже несчастен. Я тоже Париж.
Под музыку желоба вой мой затянут.
В осколках бутылок, в обрезках жестянок,
Дыханием мусорных свалок дыша,
Он тоже столетний. Он тоже душа.
Бульвары бензином и розами пахнут.
Мокра моя шляпа. И ворот распахнут.
Размотанный шарф романтичен и рыж.
Он тоже загадка. Он тоже Париж.
Усните. Вам снятся осады Бастилий
И стены гостиниц, где вы не гостили,
И сильные чувства, каких и следа
Нет ни у меня, ни у вас, господа.
- Павел Антокольский
Прекрасный поэт!
Междугородний разговор
Здравствуй, любимый!
-Здравствуй, родная!-
Пятые сутки в Чите вас ловлю.-
Как ты?
-Я счастлива!- Только скучаю...
Ты как?
-Как боги,- чертовски люблю!
Когда мы увидимся, может быть в мае?
-В отпуск я только в июле смогу.
В мае мы в рейс на Таймыр уплываем...
-Я весь июль на гастролях в Баку.....
-Почему ты молчишь?
-Я твой голос целую...
-Я и в молчанье твоё влюблена....
-Ты на Таймыре не встретишь другую?
-Ты для меня в этой жизни одна!
-Возле Чукотки сильно штормило,
Все после вахты валились без сил,
Имя твоё мне надежду дарило,-
Как заклинанье его я твердил!
-Алёшенке в садике премию дали:
Ручку, Букварь и флакончик чернил.
-Ты его видела?
-Нет, мне писали...
-Ты его видел?
-Да нет, я звонил...
-Почему ты молчишь?
-Я твой голос целую...
-Я и в молчанье твоё влюблена....
Ты на Чукотке не встретил другую?
-Ты для меня в этой жизни одна!
-Почему ты молчишь?
-Я твой голос целую...
Теодор Ефимов
Февраль. Достать чернил и плакать!..
Б. Пастернак
Как с веток снег, стряхнув с души печаль,
С неповторимым пафосом: — Извольте!
Спешить туда, где молодой февраль
Затачивает бронзовые когти,
Где цикламенов сладкие духи
В морозном воздухе необычайно свежи,
Где открывают нам материки
В грязи дорог жемчужины надежды,
Остерегаясь праведных речей,
Тех, кто застыл в боязни ошибиться,
Черпать горстями золото лучей,
И этим златом нищими делиться,
Влюбляясь в каждую, и лишь Одну любя,
Предчувствуя во всем необычайность,
Тонуть в миру, где царствует судьба,
Где над законом властвует реальность,
Тонуть, пытаясь все же уловить
Тот миг, когда все станет просыпаться,
Исчезнуть в нем, чтоб после не забыть,
Найти себя...И снова потеряться...
Февраль 2001
А. Саркисян
Я тебе не очень нравлюсь, да?
Я успел заметить это сразу
По сосулькам и кусочкам льда
В вежливых твоих немногих фразах...
Как хотелось бы в один из дней,
Должен я тебе признаться честно,
Познакомить мальчика во мне
С девочкой в тебе, что не исчезла.
Пусть однажды встретятся они,
Он надует ей воздушный шарик,
На скамейке посидят в тени,
Школьные задачки порешают.
Пусть вдвоем отправятся в кино,
Выберут без нас и фильм и время...
Ну, а мы пока попьем вино
И поищем темы без проблемы.
Может, чем-то он ее пленит,
Шуткой удивит, развеет скуку,
И случится, может, что они
ЗдОрово понравятся друг другу.
И кто знает, может быть тогда
Взглянешь на меня внезапно нежно
И растают все кусочки льда -
Сам я их не растоплю, конечно.
Зельвин Горн
Молодая пешеход
16.08.2010, 00:11
Маяковский
Вы,
обеспокоенные мыслью одной -
"изящно пляшу ли",-
смотрите, как развлекаюсь
я -
площадной
сутенер и карточный шулер.
От вас,
которые влюбленностью мокли,
от которых
в столетия слеза лилась,
уйду я,
солнце моноклем
вставлю в широко растопыренный глаз.
Невероятно себя нарядив,
пойду по земле,
чтоб нравился и жегся,
а впереди
на цепочке Наполеона поведу, как мопса.
страшно? :)
Молодая пешеход
16.08.2010, 00:32
...Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.
Счастье,- говорил он,-
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".
Есенин
страшно? :)
Неа :)
Если
мальчик
любит мыло
и зубной порошок,
этот мальчик
очень милый,
поступает хорошо.
Молодая пешеход
16.08.2010, 00:50
vvilli
Море гораздо разнообразнее суши.
Интереснее, чем что-либо.
Изнутри, как и снаружи. Рыба
интереснее груши.
На земле существуют четыре стены и крыша.
Мы боимся волка или медведя.
Медведя, однако, меньше и зовем его "Миша".
А если хватит воображенья -- "Федя".
Ничего подобного не происходит в море.
Кита в его первозданном, диком
виде не трогает имя Бори.
Лучше звать его Диком.
Море полно сюрпризов, некоторые неприятны.
Многим из них не отыскать причины;
ни свалить на Луну, перечисляя пятна,
ни на злую волю женщины или мужчины.
Кровь у жителей моря холодней, чем у нас; их жуткий
вид леденит нашу кровь даже в рыбной лавке.
Если б Дарвин туда нырнул, мы б не знали "закона джунглей"
либо -- внесли бы в оный свои поправки.
Бродский
NorthWind
16.08.2010, 03:48
Подешевели и розы, и женщины.
В расцвете нейлон и секс.
Подешевели бумага, бифштекс,
Рифмованный и прозаический текст.
Дешевеют эмблемы, знамена спортивные,
Ордена, регалии, торты.
Аборты и куклы – со всей чертовщиной –
Короли, министры и лорды.
Дешевеют сенаторы. Ясно, диктаторы,
Дешевеют и президенты.
Министры и провокаторы –
И те не стоят ни цента.
Дешевы жвачка и пистолеты,
Люди, сердца, доктрины.
Дешево все – и дешевле нету
Шизофрении и героина.
Дешевеют Пегаса и джаза мелодии,
Книги впору топтать подошвой.
Идеал философский звучит, как пародия:
Сам homo sapiens дёшев. (…)
Что же осталось в цене доныне?
За бесценок -- души высота,
Головы, женщины … наполовину
Упала в цене красота.
Я громкий голос времен инфляции.
И, как дешевый бифштекс,
Копейки не стоят интерпретация
И мой стихотворный текст.
Кто я такой? Я человек иль суррогат?
Или плакат, забытый под стрехой –
Уже не красен, но чуть розоват,
Изорван взрывом? Жив, как смерть? Кто я такой?
Кто я такой: плакат? или макет?
Архаика? Рекламы яркий пластик?
Весомый, словно мысль? Изгой? Аскет?
Тверд, как алмаз, иль мягок, словно ластик?
Я человек? плакат иль суррогат?
Что мне ответить на вопрос пространства?
Да я времен инфляции магнат
(Во всем избыток, кроме постоянства).
Кто я -- плакат? Макет? Иль человек?
Ответь, кто я такой, двадцатый век!
Мне страшно, ибо время таково,
Что не щадит банкротство никого.
Дёшевы на планете лошади и поэты.
Только сама планета не виновата в этом:
Как предрекли поэты, больше всех на планете
Утратила ценность планета.
Грошовые ныне поэты.
Грибы же в цене. Шампиньоны
И супергрибы: ради этих
На ветер летят миллионы.
Супергрибы дорожают,
Но наша мини-планета
не виновата в этом.
Цен бумеранг ударяет –
и дешевеет планета,
Ждет мини-моды расцвета.
Время похоже на мягкую вату,
Марлей густеет с кровавыми пятнами,
Комната стала больничной палатой,
Шприц-авторучка бессильно падает.
Э. Межелайтис, 1979
Д. Яшенко
Наивна эта вера в чудеса,
И все смешнее кажется с годами,
Давно истлели где-то паруса,
Прекрасные и алые, как пламя...
...а в душном переходе в суете
играет музыкант на старой скрипке
свой реквием по счастью и мечте...
играет за гроши и за улыбки.
Смешна кому-то странная печаль,
И в суете не так заметно горе...
А он все чаще видит по ночам
забытый город, корабли и море...
И крики чаек, и далекий свет,
И чей-то образ, призрачный и зыбкий...
И девочку, которой больше нет...-
Есть женщина с печальною улыбкой...
Наивна эта вера в чудеса...
И ожиданье счастья терпеливо...
Устало смотрят в темноту глаза,
Глаза забытых и глаза любимых...
И ночь полна печалью до краев,
А где-то там над морем плачет ветер...
Но музыкант играет и поет
О том, что счастье где-то есть на свете...
...хрупка и зыбка вера в чудеса,
Когда обман и грязь везде... повсюду...
Но смотрят в душу детские глаза
С простым и вечным требованьем чуда...
Мне хочется своим тебя назвать
За то, что бесконечны дни разлуки,
За то, что никогда мне не узнать,
Как ласковы бывают твои руки...
За то, что, уходя поспешно прочь,
Ты честно не поделишься любовью,
За то, что сон в измученную ночь
Тебя ко мне приводит в изголовье...
Как будто нет долгов и нет границ
У времени, что нам дано судьбою,
И только из-под сомкнутых ресниц
Скользнёт слеза, слегка грозя бедою...
Мне этим счастьем не переболеть...
И даже горем вдоволь не напиться...
В своём огне самой же и сгореть,
Упав на землю опалённой птицей.
Неначатый роман не дописать...
Со временем и тему позабудешь...
Но хочется тебя своим назвать
За то, что ты им никогда не будешь...
Ольга Егорова
А я не пойму,
Зачем я живу
На свете, на белом,
Куда-то спешу,
Чего-то ищу,
Дышу между делом,
Мне все бы успеть,
И некогда спеть
Любимые песни,
Не то, чтоб жалеть,
А даже болеть
Нельзя, хоть ты тресни.
А мне б наплевать,
А мне бы устать,
Да так, чтоб ни с места,
А мне бы мечтать,
А мне бы страдать
От легкого жеста,
А мне бы чудить,
А мне бы запить
На долгие годы,
А мне бы любить,
А мне бы забыть
Про боль и невзгоды,
А мне бы взлететь
И заново спеть,
А я не взлетаю,
А мне бы не тлеть,
И спичкой гореть,
Да я угасаю,
А мне б загрустить,
А мне бы поплыть
Спокойной рекою,
А мне бы себя
Победить и побыть
Как прежде – с тобою…
А я не могу,
Потому что живу
На свете, на белом,
Куда-то спешу,
Чего-то ищу-
Дышу между делом,
Мне все бы успеть,
И некогда спеть,
К чему-то вернуться…
А мне б заболеть,
А мне бы сгореть,
А мне б не проснуться…
Сказоч-Ник
Плохое оправданье
Как влюбленность старо, как любовь забываемо-ново:
Утро в карточный домик, смеясь, превращает наш храм.
О мучительный стыд за вечернее лишнее слово!
О тоска по утрам!
Утонула в заре голубая, как месяц, трирема,
О прощании с нею пусть лучше не пишет перо!
Утро в жалкий пустырь превращает наш сад из Эдема...
Как влюбленность - старо!
Только ночью душе посылаются знаки оттуда,
Оттого все ночное, как книгу, от всех береги!
Никому не шепни, просыпаясь, про нежное чудо:
Свет и чудо - враги!
Твой восторженный бред, светом розовых люстр золоченный,
Будет утром смешон. Пусть его не услышит рассвет!
Будет утром - мудрец, будет утром - холодный ученый
Тот, кто ночью - поэт.
Как могла я, лишь ночью живя и дыша, как могла я
Лучший вечер отдать на терзанье январскому дню?
Только утро виню я, прошедшему вздох посылая,
Только утро виню!
Марина Цветаева
1909-1910
Молодая пешеход
16.08.2010, 07:56
Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
От Баязета к Порт-Артуру
Черту упорную провел.
Я покорил литературу!
Взорлил, гремящий, на престол!
Я - год назад - сказал: "Я буду!"
Год отсверкал, и вот - я есть!
Среди друзей я зрил Иуду,
Но не его отверг, а - месть.
"Я одинок в своей задаче!"-
Прозренно я провозгласил.
Они пришли ко мне, кто зрячи,
И, дав восторг, не дали сил.
Нас стало четверо, но сила
Моя, единая, росла.
Она поддержки не просила
И не мужала от числа.
Она росла в своем единстве,
Самодержавна и горда,-
И, в чаровом самоубийстве,
Шатнулась в мой шатер орда...
От снегоскалого гипноза
Бежали двое в тлен болот;
У каждого в плече заноза,-
Зане болезнен беглых взлет.
Я их приветил: я умею
Приветить все,- божи, Привет!
Лети, голубка, смело к змию!
Змея, обвей орла в ответ!
Я выполнил свою задачу,
Литературу покорив.
Бросаю сильным наудачу
Завоевателя порыв.
Но, даровав толпе холопов
Значенье собственного "я",
От пыли отряхаю обувь,
И вновь в простор - стезя моя.
Схожу насмешливо с престола
И, ныне светлый пилигрим,
Иду в застенчивые долы,
Презрев ошеломленный Рим.
Я изнемог от льстивой свиты,
И по природе я взалкал.
Мечты с цветами перевиты,
Росой накаплен мой бокал.
Мой мозг прояснили дурманы,
Душа влечется в примитив.
Я вижу росные туманы!
Я слышу липовый мотив!
Не ученик и не учитель,
Великих друг, ничтожных брат,
Иду туда, где вдохновитель
Моих исканий - говор хат.
До долгой встречи! В беззаконце
Веротерпимость хороша.
В ненастный день взойдет, как солнце,
Моя вселенская душа!
Игорь Северянин
http://i081.radikal.ru/1008/ae/fbf89e28fe7d.jpg (http://www.radikal.ru)
Посошок
Эх, налей посошок, да зашей мой мешок-
На строку - по стежку, а на слова - по два шва.
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
И пеньковую пряжу плетет в кружева.
Отпевайте немых! А я уж сам отпоюсь.
А ты меня не щади -- срежь ударом копья.
Но гляди -- на груди повело полынью.
Расцарапав края, бьется в ране ладья.
И запел алый ключ, закипел, забурлил,
Завертело ладью на веселом ручье.
А я еще посолил, рюмкой водки долил,
Размешал и поплыл в преисподнем белье.
Так плесни посошок, да затяни ремешок
Богу, сыну и духу весло в колесо.
И пусть сырая метель мягко стелет постель
И земля грязным пухом облепит лицо.
Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки.
Покрути языком -- оторвут с головой.
У последней заставы блеснут огоньки,
И дорогу штыком преградит часовой.
- Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Но если хочешь - стихами грехи замолю,
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю?
Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла.
Но кое-как запрягла. И вон -- пошла на рысях!
Не беда, что пока не нашлось мужика.
Одинокая баба всегда на сносях.
И наша правда проста, но ей не хватит креста
Из соломенной веры в "спаси-сохрани".
Ведь святых на Руси -- только знай выноси.
В этом высшая мера. Скоси-схорони.
Так что ты, брат, давай, ты пропускай, не дури!
Да постой-ка, сдается и ты мне знаком...
Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! -
И подымет мне веки горячим штыком.
Так зашивай мой мешок, да наливай посошок!
На строку - по глотку, а на слова - и все два.
И пусть сырая метель все кроит белый шелк,
Мелко вьет канитель да плетет кружева.
2Vj99nFMSyE
Лиса Алиса
16.08.2010, 08:09
поздний гость
позднего гостя заманиваешь в тепло,
мечешься - что приготовить, чем угостить,
гость начинает рассказывать о делах,
ты разливаешь чай.
гость говорит о поездке, положим, в Крым.
гость достает фотографии, на столе
перед тобою - Крым. говоришь: ого!
и подливаешь чай.
гость повествует о том, как в Крыму тепло,
гость сожалеет о том, как простыл в пути,
гость говорит о работе, жене, долгах,
гость говорит: пора.
гость говорит: посижу еще пять минут,
гость говорит: обязательно съезди в Крым.
делает бутерброд и, с набитым ртом, -
как у тебя дела?
а... говоришь. да дела мои... ничего.
скушай еще бутерброд. да, дела - ништяк...
слушай, а может, останешься до утра?
гость понимает не так.
ой, говоришь и краснеешь во все лицо,
слушай, мне просто... очень нехорошо,
тут, понимаешь, друг от меня ушел...
гость выдает зевок.
нет, не любовник - а друг, понимаешь? друг,
долго... дружил, а теперь вот ушел к другой,
ты понимаешь? гость говорит: угу,
гость говорит: пойду.
лето в этом году, говорит, дерьмо,
вроде бы август, а хоть залезай в пальто.
кстати, давно собирался, да все молчал...
друг этот твой - мудак.
ты закрываешь дверь, выливаешь чай,
ставишь будильник на семь, выключаешь свет.
сон, за которым падаешь в темноту,
некому рассказать.
Аня Анистратенко
Молодая пешеход
16.08.2010, 08:11
Даниил Хармс
ЧТО ЭТО БЫЛО?
Я шел зимою вдоль болота
В галошах,
В шляпе
И в очках.
Вдруг по реке пронесся кто-то
На металлических
крючках.
Я побежал скорее к речке,
А он бегом пустился в лес,
К ногам приделал две дощечки,
Присел,
Подпрыгнул
И исчез.
И долго я стоял у речки,
И долго думал, сняв очки:
"Какие странные
Дощечки
И непонятные
Крючки!"
* * *
Я ходил без тебя в луга,
Я ходил без тебя к цветам.
Я смог без тебя сто тропинок пройти,
Я смог без тебя у ручья прилечь,
Я смог без тебя весь вечер нести
Тяжесть своих одиноких шагов.
Больше я так не могу -
Без тебя.
* * *
Когда-то давно, когда осень
Тяжко валилась на землю раненым телом,
Медленно пропитывая подлесок рыжей своею кровью,
И когда вороны перекрикивались над полями,
Предчувствуя за горизонтом странный праздник,-
О, как звал, как я тебя звал!
И праздник пришел -
Пришел позднее, издалека пришел...
Твое тело.
* * *
Нам хотелось всегда
Обогнать торопливое время,
Раньше него погрузиться
В свинцовую массу того, что еще не свершилось,
Заарканить вольное нечто,
Чего приручить не успело время,
И, прижимая добычу, глядеть,
Как, выбиваясь из сил, торопится время
К нашему берегу сквозь века и туманы.
Эжен Гильвик
Странное танго в кривых зеркалах
Делаю шаг – отраженье не в такт
Значит, не будет - долгих прелюдий
В танго сердца подаются на блюде
Ветром в распущенных волосах
Танец с совестью - на весах
А до разлуки - если разлюбит
Па. Поворот. И упавшие руки.
Время поможет расправиться с эхом
И в отраженье исчезнут огрехи
Лучше вот так- заступая за страх
Не отражаясь уже в зеркалах...
Анна Арканина
Мне снился дивный сон, летели
С тобой куда-то мы вдвоем.
Сон был красив, как акварели
Что ты рисуешь под дождем.
Нам было видно все – вот волны
Пустынный омывают пляж,
Цветок в пустыне раскаленной
Рисует призрачный мираж.
И там, где ввысь уходят скалы,
Внизу остаться не сумев,
Моя душа твоею стала,
В твоих объятьях замерев.
Твоя любовь кипящей лавой
Сжигает сердце, тушит взгляд,
Моя любовь как водопад
Лишает воли и дыханья,
Ты не оглянешься назад.
Летящих брызг бурлит стихия -
Попробуй укротить ее.
Я проживу без этой жизни,
Лишь сердце мне отдай свое.
Евгений Евтушенко
Молодая пешеход
16.08.2010, 08:32
Даниил Хармс
Шел Петров однажды в лес,
Шел и шел и вдруг исчез.
"Ну и ну,- сказал Бергсон,-
Сон ли это? Нет, не сон".
Посмотрел и видит ров,
А во рву сидит Петров.
И Бергсон туда полез.
Лез и лез и вдруг исчез.
Удивляется Петров:
"Я, должно быть, нездоров.
Видел я: исчез Бергсон.
Сон ли это? Нет, не сон".
ОДИНОЧЕСТВО
В ПАМЯТЬ ЛУИСА ДЕ ЛЕОН
Красота недоступная!
Ищет ли мир это белое,
вечное и завершенное небытие?
Хорхе Гильен
Погруженное в мысли свои неизменно,
одиночество реет над камнем смертью, заботой,
где, свободный и пленный,
застыл в белизне полета
раненный холодом свет, напевающий что-то.
Не имеющее архитектуры
одиночество в стиле молчанья!
Поднимаясь над рощею хмурой,
ты стираешь незримые грани,
и они никогда твою темную плоть не поранят.
В твоей глубине позабыты
крови моей лихорадочный трепет,
мой пояс, узором расшитый,
и разбитые цепи,
и чахлая роза, которую смяли песчаные степи.
Цветок моего пораженья!
Над глухими огнями и бледной тоскою,
когда затухает движенье
и узел разрублен незримой рукою,
от тебя растекаются тонкие волны покоя.
В песне протяжной
лебедь свою белизну воспевает;
голос прохладный и влажный
льется из горла его и взлетает
над тростником, что к воде свои стебли склоняет.
Украшает розою белой
берег реки божество молодое,
роща запела,
звучанье природы удвоив
и музыку листьев сливая с журчащей водою,
Бессмертники хором
у неба бессмертия просят
и своим беспокойным узором
ранят взоры колосьев
и на карту печали свои очертанья наносят.
Арфа, ее золотые рыданья
охвачены страстью одною -
отыскать в глубине мирозданья
(о звуки, рожденные хрупкой весною!),
отыскать, одиночество, царство твое ледяное.
Но по-прежнему недостижимо
ты для раненых звуков с их кровью зеленой,
и нет высоты обозримой,
и нет глубины покоренной,
откуда к тебе доносились бы наши рыданья и стоны.
Федерико Гарсиа Лорка
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом -
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
еще не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
Роберт Рождественский
Молодая пешеход
16.08.2010, 08:46
Даниил Хармс
Это есть Это.
То есть То.
Все либо то, либо не то.
Что не то и не это, то не это и не то.
Что то и это, то и себе Само.
Что себе Само, то может быть то,
да не это, либо это, да не то.
То были капли дождевые,
Летящие из света в тень,
По воле случая впервые
Мы встретились в ненастный день.
И только радуги в тумане
Вокруг неярких фонарей
Поведали тебе заране
О близости любви моей.
О том,что лето миновало,
Что жизнь тревожна и светла,
И как ты ни жила, но мало,
Так мало на земле жила.
Как слезы, капли дождевые
Светились на лице твоем,
А я еще не знал, какие
Безумства мы переживем.
Я голос твой далекий слышу,
Друг другу нам нельзя помочь,
И дождь всю ночь стучит о крышу,
Как и тогда стучал всю ночь.
Арсений Тарковский
Он признавался ей: «Против меня был целый мир – и я один.
Теперь мы вдвоем, и мне ничего не страшно».
(М. Булгаков)
------------------------------------------
------------------------------------------
...а я опять непрошенно зашла
в твой сон. Поправить смятую страницу.
включить рассвет, задеть колокола,
через барьеры разума пробиться,
смахнуть морщинку горькую с виска,
заштриховать печальную картинку,
сюжеты одного черновика
переписать хотя б наполовинку –
Его ж читать придется, знаешь сам,
Тому, кто дарит смысл небесам.
Заметишь ли, проснувшись,на полу
чуть стертый след - ступню мою босую
и россыпь ярких бабочек в углу?
так я мою любовь тебе рисую -
следами, узелками, невесомым
прикосновеньем губ, теплом руки.
Снялись с привычных мест ночные совы,
предутренние сумерки легки.
А если сон твой будет бестолков.
спиши его на происки врагов.
Ты видишь - вот такая ерунда.
Хожу туда-сюда по тонкой нитке
и даже приношу тебе напитки
из горного растаявшего льда,
из синего тумана и капели.
Пишу рецепты огоньком свечи.
А то что слезы на твоей постели,
ты в полумраке сам не различишь.
Мы неслучайно эти смыслы пьем -
себе отмашку будущим даем.
Я знаю, что тебе приснится, милый.
Корзинка гор с цветушим миндалем,
полоска моря. А еще просила –
чтоб мы вдвоем. Под мартовским дождем.
В сандалях легких ночь на колеснице
летит, не разбирая переправы,
и замерли растрепанные птицы.
Я знаю, чем заплачено налево –
за это право.
Не вздрагивай, я сон твой не нарушу,
хоть нежность так и просится наружу.
А знаешь, в пропасть прыгают – на раз,
успев еще до пропасти разбиться.
Я этой ночью не прикрыла глаз.
Вот почему ты не сумел присниться.
А значит – сломан механизм игры.
Я так давно отчаянно устала
писать сюжеты и чинить миры
черновиков. Без слов оригинала.
Хоть не горят они. В веках веков -
мужское дело – проявленье снов.
* * *
Дезирада. 2010
В этой башне шестьсот ступеней
И двенадцать стальных дверей
Путь наверх не лишает сомнений
И не делает вас добрей
Каждый шаг тяжело даётся
Ноги гирями тянут вниз
Кто-то на тридцатой сдаётся
Кто-то на семнадцатой скис
Тусклый факел не освещает
Ни ступеней, ни черт лица
Путь наверх измен не прощает
Мысли здесь тяжелей свинца
Винт ступеней к вершине башни
В фут от стенки и без перил
Влево шаг – и уже не страшно
Ты в колодец летишь без крыл
Да и крылья не помогли бы
Воздух здесь разряжен и пуст
Плесневелая влага глыбы
Не спасёт пересохших уст
Архитектора башни гений
Доказал: человек убог
Даже в кровь смоливший колени,
Повторявший без смысла: «бог»
Здесь у жизни свои стандарты
А из правил главней одно:
Всех религий краплёны карты
Путь по ним найти не дано
В самом тайном из сновидений
Когда нам меняют года
Ночью перед днями рождений
Попадаем мы все сюда
Без полёта, без тайной дверцы
Ровно в полночь один раз в год
Меж двумя ударами сердца
Помещается в башню ход
Эта развгодичная дыба
Не суставы чтоб, душу гнуть
Каждый сам должен сделать выбор:
Вверх ли, в сторону ли шагнуть
Подтвердить свою человечность
И простую охоту жить
Меж ударами пульса вечность
Никому нельзя одолжить
Для решенья нужна отвага
И желание быть собой
Если сил всего на полшага
Есть ли смысл управлять судьбой?
Здесь мечты и надежды тают
Здесь двенадцать больше, чем сто
Что вверху – никто не узнает,
Что внизу – не знает никто
orlusha
Молодая пешеход
16.08.2010, 09:03
Даниил Хармс
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти.
Меня натура победила,
я, озверев, грызу удила,
из носа валит дым столбом
и волос движется от страсти надо лбом.
Ах если б мне иметь бы галстук нежный,
сюртук из сизого сукна,
стоять бы в позе мне небрежной,
смотреть бы сверху из окна,
как по дорожке белоснежной
ко мне торопится она.
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти,
они кипят во мне от злости,
что мой предмет любви меня к себе
не приглашает в гости.
Уже два дня не видел я предмета.
На третий кончу жизнь из пистолета.
Ах, если б мне из Эрмитажа
назло соперникам-врагам
украсть бы пистолет Лепажа
и, взор направив к облакам,
вдруг перед ней из экипажа
упасть бы замертво к ногам.
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти,
они меня как лист иссушат,
как башню временем, разрушат,
нарвут на козьи ножки, с табаком раскурят,
сотрут в песок и измечулят.
Ах, если б мне предмету страсти
пересказать свою тоску,
и, разорвав себя на части,
отдать бы ей себя всего и по куску,
и быть бы с ней вдвоем на много лет
в любовной власти,
пока над нами не прибьют могильную доску.
Когда захочешь, я уйду,
утрату сладостно прославлю,--
но в зацветающем саду,
во мгле пруда тебе оставлю
одну бесценную звезду.
Заглянешь ты в зеркальный пруд
и тронешь влагу, и движенья
беспечных рук звезду вспугнут,
но зыбь утихнет, отраженье
вернется вновь, шепнет: я тут...
Ты кинешь камешек, и вновь
зыбь круговая гладь встревожит.
О, нет, звезде не прекословь,
растаять в сумраке не может
мой лучший луч, моя любовь...
Над влагой душу наклоня,
так незаметно ты привыкнешь
к кольцу тончайшего огня;
и вдруг поймешь, и тихо вскрикнешь,
и тихо позовешь меня...
Владимир Набоков
Похоже, я опять влюбляюсь
В кого-то из своих любимых,
За утро каждый день цепляюсь.
Необъяснимо.
Среди зимы мой пруд растаял,
Лежу, пускаю кольца дыма,
Капканы сам себе расставил.
Необъяснимо.
Воспоминаний злые нервы
Вдруг оказались оголимы,
И каждый вздох – как будто – первый.
Необъяснимо.
Твой телефон не отвечает,
Жить без тебя – невыносимо,
Разлуку маятник качает.
Необъяснимо.
Ресницы взмах. Проснулась где-то
Ты, так сейчас необходима,
И завершила ночь рассветом.
Необъяснимо.
orlusha
Не собираюсь бить на жалость
И выглядеть смешным боюсь...
Тебе легко - ты уезжаешь,
Мне тяжело - я остаюсь.
Какая сумрачная сила
У этих побелевших губ!
Тебе легко - ты разлюбила,
Мне тяжело - я все люблю...
До нас кому-какое дело?
У всех своих довольно дел.
Тебе легко - ты повзрослела,
Мне тяжело - я постарел...
Уже никто помочь не властен!
Спустилась ночь, как серый флаг...
Тебе легко - какое счастье...
Мне тяжело - какой пустяк...
Евгений Долматовский
Молодая пешеход
16.08.2010, 09:30
Набоков
Когда весеннее мечтанье
влечет в синеющую мглу,
мне назначается свиданье
под тем каштаном на углу.
Его цветущая громада
туманно звездами сквозит.
Под нею -- черная ограда,
и ящик спереди прибит.
Я приникаю к самой щели,
ловлю волнующийся гам,
как будто звучно закипели
все письма, спрятанные там.
Еще листов не развернули,
еще никто их не прочел...
Гуди, гуди, железный улей,
почтовый ящик, полный пчел.
Над этим трепетом и звоном
каштан раскидывает кров,
и сладко в сумраке зеленом
сияют факелы цветов.
Ищите тех, кто Вас услышит.
В толпе узнает, позовёт,
С кем ниточкой незримой свыше
Судьба Вас накрепко совьет.
Держитесь тех, кто с Вами споря
Остался в главном заодно,
Кто разделял и слёзы горя
И бурной радости вино.
Доверьтесь тем, кто звону верит
Колоколов, а не монет,
Кто совесть Вашей мерой мерит,
Чье ДА..-так ДА!..
А.. НЕТ..- так НЕТ!..
Спешите к тем, кто жаждет встречи,
Кто Вас-как личный праздник ждёт..
С кем раз в году прожитый вечер
Питает душу целый год!..
Храните тех, кто сердцу дорог,
Над кем не властны времена,
Кто и тогда ведёт Вас в гору-
Когда вершина не видна.
Как много озарённых светом
На нашем жизненном пути!..
Дай Бог, их встретить...и при этом
Дай Бог-в себе СЕБЯ найти..
Мы слишком разные с тобой.
Ты молода, а я — не очень,
Вернее даже очень не.
А если честно, между прочим,
Годишься в дочери ты мне.
Ты как вода, а я как камень.
Но камень точится водой,
Ты холодна, а я как пламень,
Хотя давно уже седой.
Но мой огонь — огонь холодный,
А холод твой — сожжет дотла.
И для добра уже не годный,
И не способный сделать зла,
Я не возьму тебя с собой.
Мы слишком разные с тобой.
Владимир Бражников
Молодая пешеход
16.08.2010, 09:43
Набоков
Муза
Тронь лютню. Это я. Увидела я, милый,
что ты один в ночи, унылый и немой.
К тревожному гнезду я птицей быстрокрылой
спустилась с облаков посетовать с тобой.
Так ты страдаешь, друг? Какую-то случайность,
какую-то любовь оплакиваешь ты;
измучила тебя земная обычайность,--
тень наслаждения, подобие мечты.
Так пой же! Внемлет Бог. Все песней будет взято,--
минувшая печаль, сердечная утрата.
Давай в безвестный мир, обнявшись, улетим.
Разбудим наугад мы жизненное эхо.
Коснемся славы мы, безумия и смеха.
Забвения страну с тобою создадим.
Сон выберем любой, лишь был бы он бесценен.
Умчимся. Мы одни. Вселенная нас ждет.
Италия смугла, и край Шотландский зелен,
Эллада, мать моя, хранит сладчайший мед.
...
Встречаются, чтоб расставаться,
Влюбляются, чтоб разлюбить.
Мне хочется расхохотаться
И разрыдаться, и не жить!
Клянутся, чтоб нарушить клятвы,
Мечтают, чтоб клянуть мечты...
О, горе тем, кому понятны
Все наслаждения тщеты.
В деревне хочется столицы...
В столице хочется души...
И всюду человечьи лица
Бесчеловеческой души...
Как часто красота уродна
И есть в уродстве красота...
Как часто низость благородна
И злы невинные уста.
Так как же не расхохотаться,
Не разрыдаться, как же жить,
Когда возможно расставаться,
Когда возможно разлюбить?
Игорь Северянин
МИХАИЛ ЩЕРБАКОВ
Что отнято судьбой, а что подарено, -
В конце концов, не все ли мне равно?
Так странно все, что было бы, сударыня,
Печально, если б не было смешно.
И я не тот, ничуть не лучше всякого,
И Вы не та, есть краше в десять раз.
Мы только одиноки одинаково,
И это все, что связывает нас.
Когда один из нас падет, поверженный,
Другой - и не заметит впопыхах.
Зачем же я пред вами, как помешанный,
И слезы лью, и каюсь во грехах?
Простите мне, что диким и простуженным
Ворвался к вам средь зимней тишины.
Не то беда, что я давно не нужен вам,
Беда - что вы мне тоже не нужны...
И все ж -- сама судьба с ее ударами,
Капризами и ранами потерь -
Ничто пред блеском ваших глаз, сударыня,
Он светит мне... Особенно теперь,
Сияйте ж мне, покуда не отмечено
Печатью лет ни сердце, ни чело!
И, видит Бог, сказать мне больше нечего,
Да больше - и не скажешь ничего...
Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может - пьют вино,
Может - так сидят.
Или просто - рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.
Не от свеч, от ламп темнота зажглась:
От бессонных глаз!
Крик разлук и встреч -
Ты, окно в ночи!
Может - сотни свеч,
Может - три свечи...
Нет и нет уму
Моему покоя.
И в моем дому
Завелось такое.
Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!
Марина Цветаева
Ищите тех, кто Вас услышит.
В толпе узнает, позовёт,
С кем ниточкой незримой свыше
Судьба Вас накрепко совьет.
Держитесь тех, кто с Вами споря
Остался в главном заодно,
Кто разделял и слёзы горя
И бурной радости вино.
Доверьтесь тем, кто звону верит
Колоколов, а не монет,
Кто совесть Вашей мерой мерит,
Чье ДА..-так ДА!..
А.. НЕТ..- так НЕТ!..
Спешите к тем, кто жаждет встречи,
Кто Вас-как личный праздник ждёт..
С кем раз в году прожитый вечер
Питает душу целый год!..
Храните тех, кто сердцу дорог,
Над кем не властны времена,
Кто и тогда ведёт Вас в гору-
Когда вершина не видна.
Как много озарённых светом
На нашем жизненном пути!..
Дай Бог, их встретить...и при этом
Дай Бог-в себе СЕБЯ найти..
Я тебе мечтала, милый мой,
В строках передать любовь...
Только силою невидимой
Как-то сдерживаюсь вновь...
Почему не получается -
Ясно стала понимать:
Если чувство не кончается,
Как в стихи его "загнать"?
Будто конь, в полях некошенных
Рвется. Бьется через край...
Уз боится конь непрошенных...
Даже если это рай.
Впрочем, нет! Ведь я же - женщина!
Уз и связей не боюсь!
А на совести затрещина:
Я же скромностью горжусь... ........
:)
Пальцы рук в напряжении скрещены
Сигаретный дымок въелся в волосы
Я обычная, в общем - то, женщина
Со слегка оборвавшимся голосом
В черном свитере - ворот по горлышко
Под ресницами отблеск в зелёное
И допита до самого донышка
Моя гордость, друзьями хвалёная
Мою волю, порой непреклонную
Развенчало давно одиночество…
Наливаю ещё, но не полную
И бегу от себя, полуночница.
Снова тушь под глазами размажется…
Всё в порядке - я просто ранимая,
Но страшнее всего, если кажется
То, что нам одиноко с любимыми
Но больнее всего, если чудится
Тишина за словами обычными
Может быть, всё на утро забудется
Я ведь к этому стала привычная
Может в сердце захлопнула двери я
И седеют от горечи волосы…
Может быть, это всё суеверия
Может кризисы среднего возраста
А из зеркала смотрит с ухмылкою
Стёртый образ амбиций не девичьих
Эту ночь коротая с бутылкою
Я налью себе вновь, на последочек,
Опрокинув по самое донышко
Опуская глаза воспалённые
В чёрном свитере - ворот по горлышко
Под ресницами отблеск в зелёное…..
© Copyright: Ольга Образцова
Сделайте так, чтобы я оказался у моря
С женщиной рядом, которая любит меня
И не спускает с меня восхищенного взгляда,
Полного нежности и голубого огня.
Дайте мне краски и дайте мольберт и палитру,
Дайте мне время и музыку невдалеке,
Сделайте так, тобы море все было залито
Солнечным светом и дети игрались в песке.
Сделайте это, и я нарисую вам чудо,
Чудо живое я сделаю из ничего,
Я притащу это чудо совсем ниоткуда,
Будете странно на это глядеть волшебство.
Вдруг вы увидите танго взволнованных красок,
Заговорит удивленно оживший вдруг холст -
Это займет у меня что-то около часа
И я скажу вам: "Творенье мое удалось".
Только вы мне не дадите мольберт и палитру,
Женщину мне не дадите, что любит меня, -
Можете лишь протянуть вы мне водки поллитра
Иль вообще дать пинка, беспощадно браня.
Зельвин Горн
Много ль надо для тихого счастья:
Знать, что проходит зима,
что закипая, весенние страсти
Медленно сводят с ума;
Сердцем бездумным запретному внемля,
Нежить пустые мечты,
Небо в алмазах меняя на землю,
Где улыбаешься ты...
Елена Серова
Неспасательный круг
Я верила – встречу тебя так внезапно и странно,
Случайно, допустим, в пути на работу – с работы…
Единственный мой, ты-то знаешь, как лечатся раны:
Для тела – елей, для души – море слов-антидотов…
Устала одна – вся в делах – бестолково крутиться,
Мелькая по жизни, ночной побелевшею молью.
А ты не хотел бы увидеть, как сильною птицей
Лечу я к тебе, никакой не томимая болью?
А ты б не хотел мне составить дуэт для полёта?
Вдвоём веселее взмывать бесшабашно и круто –
Спросить бы тебя, да опять не встречаешься что-то…
Такая напасть: что за лоцман рисует маршруты?
Рискую опять разминуться… Другие дороги,
Единственный мой, выбирают меня почему-то.
Ты ходишь своими: наверное, тоже пороги,
И мели, и рифы встречаешь в любую минуту.
Меня отправляют в далёкие командировки,
Смогу ль угадать, где твоё пролегает теченье?
Я в бурях житейских достигла немалой сноровки,
Так жаль, что в любви это всё не имеет значенья.
Ах, как хорошо было б встретить тебя – не нарочно,
Как будто без умысла, нехотя, не нарочито…
Но так не выходит, а ждать – нестерпимо и тошно.
Ей-богу, неужто к тебе все дороги закрыты?
Однажды поймёшь, то, что я-то давно понимаю:
Живём только раз, почему же не вместе друг с другом!
И тотчас дорога меж нами проляжет прямая,
Что всё ещё замкнута столь неспасательным кругом!
Марина Чекина
Candyman Messiah
16.08.2010, 14:26
"Blasphemous Rumors" (http://www.youtube.com/watch?v=xT4Kw3A0pHI) by Depeche Mode
Girl of sixteen, whole life ahead of her
Slashed her wrists, bored with life
Didn't succeed, thank the Lord
For small mercies
Fighting back the tears, mother reads the note again
Sixteen candles burn in her mind
She takes the blame, it's always the same
She goes down on her knees and prays
Girl of eighteen, fell in love with everything
Found new life in Jesus Christ
Hit by a car, ended up
On a life support machine
Summer's day, as she passed away
Birds were singing in the summer sky
Then came the rain, and once again
A tear fell from her mother's eye
I don't want to start any blasphemous rumours
But I think that God's got a sick sense of humor
And when I die I expect to find Him laughing
Богохульные слухи
16-летняя девченка,
Впереди вся жизнь
Вскрыла себе вены,
Так как жизнь ей наскучила
Она осталась в живых
Спасибо господу, пожалел
Сдерживая слёзы,
Мать читает предсмертную записку
В мыслях её 16 горящих свечей
Мать берет вину на себя;
И так бывает всегда
Она опускается на колени и молится
18-летняя девушка открыла для себя
новую жизнь во Христе
Её сбила машина, и она умерла
В реанимации
В тот летний лень, когда её не стало
Птицы всё также пели в летнем небе
Потом начался дождь…
И слеза снова упала из материнских глаз
Не хочу распускать никаких богохульных слухов,
Но мне кажется, что у бога
Больное чувство юмора
И когда я умру, я думаю,
Он будет смеяться.
PS Этот пост был перенесен модератором в эту тему из темы "Религиозные стихи". Он тут, конечно, не смотрится и я не планировал позиционировать этот стих как мой любимый, но если воинствующее христианство рулит на философском форуме, то пусть этот стих будет хотя бы здесь. =)
Молодая пешеход
16.08.2010, 14:36
Продолжаем тему "про любофф". Роберт Бернс в переводе Маршака:
В недобрый час я взял жену,
В начале мая месяца,
И, много лет живя в плену,
Не раз мечтал повеситься.
Я был во всем покорен ей
И нес безмолвно бремя.
Но, наконец, жене моей
Пришло скончаться время.
Не двадцать дней, а двадцать лет
Прожив со мной совместно,
Она ушла, покинув свет,
Куда - мне неизвестно...
Я так хотел бы разгадать
Загробной жизни тайну,
Чтоб после смерти нам опять
Не встретиться случайно!
Я совершил над ней обряд -
Похоронил достойно.
Боюсь, что черт не принял в ад
Моей жены покойной.
Она, я думаю, в раю...
Порой в раскатах грома
Я грозный грохот узнаю,
Мне издавна знакомый!
Сегодня к нам, когда померк закат,
Явилась осень,
И вот на тропках и в канавах
Ладони листьев ржавых
Беспомощно лежат, -
Но пусть уже явилась осень,
Руками ветра шаря и шурша
В вершинах сосен,
Срезая розы не спеша
И бледность лепестков роняя у крыльца, -
Мы от ее холодного дыханья
Убережем и души и сердца.
Мы сядем к очагу воспоминанья,
И огоньки нам лица обагрят,
Мы сядем и к его теплу вдвоем
Руками и коленями прильнем.
Чтоб скрыться от печалей и утрат,
От увяданья чувств, еще живых,
От страха нашего, от нас самих, -
Мы к очагу прильнем, где память разожгла
Огонь, который не погасит мгла.
И если ливней паутины
И длинные полотна темноты
Окутают пруды, лужайки и кусты, -
Пусть осень, омрачившая равнины,
Минует потаенный сад,
Где наших мыслей, слитых воедино,
Шаги согласные звучат.
Эмиль Верхарн (1855-1916)
перевод Э. Линецкой.
Темно-лиловые фиалки
Мне каждый день приносишь ты,
О, как они наивно-жалки,
Твоей влюбленности цветы!
Любви изысканной науки
Твой ум ослепший не поймет,
И у меня улыбкой скуки
Слегка кривится тонкий рот.
Моих духов старинным ядом
Так сладко опьянился ты,
Но я одним усталым взглядом
Гублю ненужные цветы.
Черубина де Габриак
Специально для Молодая Пешеход! Я всегда вас ассоциирую с этим стихотворением Марины Цветаевой. Мне кажется, что вы именно такая - подвижная и легкая на подъем, ведь недаром взяли себе такой НИК.
Ода пешему ходу (отрывок)
В век сплошных скоропадских,
Роковых скоростей -
Слава стойкому братству
Пешехожих ступней!
Всеутeсно, всерощно,
Прямиком, без дорог,
Обивающих мощно
Лишь природы - порог,
Дерзко попранный веком.
(В век турбин и динам
Только жить, что калекам!)
...Но и мстящей же вам
За рекламные клейма
На вскормившую грудь.
- Нет, безногое племя,
Даль - ногами добудь!
Слава толстым подметкам,
Сапогам на гвоздях,
Ходокам, скороходкам -
Божествам в сапогах!
Если есть в мире - ода
Богу сил, богу гор -
Это взгляд пешехода
На застрявший мотор.
Сей ухмыл в пол-аршина,
Просто - шире лица:
Пешехода на шину
Взгляд - что лопается!
Поглядите на чванством
Распираемый торс!
Паразиты пространства,
Алкоголики верст -
Что сквозь пыльную тучу
Рукоплещущих толп
Расшибаются.
- Случай?
- Дури собственной - столб.
-------------
Слава Господу в небе -
Богу сил. Богу царств -
За гранит и за щебень,
И за шпат и за кварц,
Чистоганную сдачу
Под копытом - кремня...
И за то, что - ходячим
Чудом - создал меня!
Дом мой - в сердце твоем
I
Знаешь ли ты,
что такое горе,
когда тугою петлей
на горле?
Когда на сердце
глыбою в тонну,
когда нельзя
ни слезы, ни стона?
Чтоб никто не увидел,
избави боже,
покрасневших глаз,
потускневшей кожи,
чтоб никто не заметил,
как я устала,
какая больная, старая
стала...
Знаешь ли ты,
что такое горе?
Его переплыть
все равно что море,
его перейти
все равно что пустыню,
а о нем говорят
словами пустыми,
говорят:
"Вы знаете, он ее бросил..."
А я без тебя
как лодка без весел,
как птица без крыльев,
как растенье без корня...
Знаешь ли ты, что такое горе?
Я тебе не все еще рассказала,
знаешь, как я хожу по вокзалам?
Как расписания изучаю?
Как поезда по ночам встречаю?
Как на каждом почтамте
молю я чуда:
хоть строки, хоть слова
оттуда... оттуда...
II
Мне казалось, нельзя,
чтоб "Выхода нет".
А вот оказалось, случается.
На год,
на два,
на десять лет
выхода нет!
А жизнь не кончается.
А жизнь не кончается все равно,
а люди встречаются,
пьют вино,
смотрят кино,
в автобусах ездят,
ходят по улицам
вместе... вместе...
Называют друг друга:
"Моя!"
"Мой!"
Говорят друг другу:
"Пойдем домой!"
Домой...
А ты мне: "Куда пойдем?"
У бездомных разве бывает дом?
III
Дом — четыре стены...
Кто сказал, что четыре стены?
Кто придумал, что люди
на замок запираться должны?
Разве ты позабыл,
как еловые чащи темны
и какие высокие звезды
для нас зажжены?
Разве ты позабыл, как трава луговая
мягка,
как лодчонку рыбачью
качает большая река,
разве ты позабыл
полыханье и треск
сушняка?
Неужели так страшно,
если нет над тобой
потолка?
Дом — четыре стены...
Ну, а если у нас их нет?
Если нету у нашего дома
знакомых примет,
ни окон, ни крыльца,
ни печной трубы,
если в доме у нас
телеграфные стонут столбы,
если в доме у нас,
громыхая, летят поезда?..
Ни на что, никогда
не сменяю я этой судьбы,
в самый ласковый дом
не войду без тебя
никогда.
IV
Помню первую осень,
когда ты ко мне постучал,
обнимал мои плечи,
гладил волосы мне
и молчал...
Я боялась тебя,
я к тебе приручалась с трудом,
я не знала, что ты
мой родник,
хлеб насущный мой,
дом!
Я не знала, что ты —
воскресение, родина, свет!..
А теперь тебя нет,
и на свете приюта мне нет!
Ты не молод уже,
мой любимый?
А я молода?
Ты устал, мой любимый?..
А я? — хоть бы день без труда,
хоть бы час без забот...
Все равно –
в самый ласковый дом
без тебя не войду...
Дом мой – в сердце твоем!
Ты не думай, я смелая,
не боюсь ни обиды, ни горя,
что захочешь –
все сделаю, -
слышишь, сердце мое дорогое?
Только б ты улыбнулся,
только б прежним собой
становился,
только б не ушибался,
как пойманный сокол не бился...
...Знаешь ли ты,
что такое горе?
Его переплыть
все равно что море,
его перейти
все равно что пустыню,
да ведь нет другой дороги
отныне,
и нашла бы – так я не пойду
другою...
Знаешь ли ты,
что такое горе?
А знаешь ли ты,
что такое счастье?
Вероничка Тушнова
БЛЕДНЫЕ СКАЗАНЬЯ
- Посмотри, подруга, эльф твой
Улетел!
- Посмотри, как быстролетны
Времена!
Так смеется маска маске,
Злая маска, к маске скромной
Обратясь:
- Посмотри, как темный рыцарь
Скажет сказки третьей маске...
Темный рыцарь вкруг девицы
Заплетает вязь.
Тихо шепчет маска маске,
Злая маска - маске скромной...
Третья - смущена...
И еще темней - на темной
Завесе окна
Темный рыцарь - только мнится...
И стрельчатые ресницы
Опускает маска вниз.
Снится маске, снится рыцарь...
- Темный рыцарь, улыбнись...
Он рассказывает сказки,
Опершись на меч.
И она внимает в маске.
И за ними - тихий танец
Отдаленных встреч...
Как горит ее румянец!
Странен профиль темных плеч!
А за ними - тихий танец
Отдаленных встреч.
И на завесе оконной
Золотится
Луч, протянутый от сердца -
Тонкий цепкий шнур.
И потерянный, влюбленный
Не умеет прицепиться
Улетевший с книжной дверцы
Амур.
Александр Блок
9 января 1907
Сумерки... Море... Любовь... Вдохновение...
Лунный пейзаж восхитительно мил.
Только, увы, это всё повторение
Старых, избитых, затасканных тем.
Все мы любили,страдали бессонницей,
Пили вино, толковали о зле...
Только с тех пор бронированной конницей
Черные годы прошли по земле.
Сумерки... Море... Вино... Вдохновение...
Каждый по-своему жизнь загубил.
Каждый по-своему, до отвращения,
И ненавидел, и нежно любил.
Кирилл Померанцев
Один из лучших поэтов-эмигрантов, последователь Георгия Иванова
Как звездные тени, ложатся
Осенние листья в саду.
И мне начинает казаться,
Что сам я по звездам иду.
И звезды горят подо мною,
Как будто сквозь холод и зло
Осеннее тихое пламя
На скорбную землю сошло
Кирилл Померанцев
Он так любил
Он так любил, что не верил он, что перед ним закроют двери в дом
Двери в дом. Да, не верил он
Птица летит, все цветет кругом, лиц не закрыть, точно двери в дом
Верил он. И не верил он
Он боялся думать о ней и мечтать о ней, столько долгих дней
Столько долгих дней, столько долгих дней
Он не мог понять, что сама судьба руки развела, двери заперла
Что она неверна
Прошлая жизнь его не жива, просто ли вышиты кружева
Сложно ли - продали
Он боялся думать о ней и мечтать о ней, столько долгих дней
Столько долгих дней, да мечтать о ней
Если меришь всех по себе, если не поверишь судьбе
Если не оценишь ее дар ты
Если возгордиться не прочь, а вот стать птицей не вмочь
То запомни хоть имена, даты
Да, ты так любил
Не переспоришь, не утаишь, все, что ты стоишь, на чем стоишь
Богом нам отдано
Больно, не больно - его вина, только любовь есть всему цена
Раз, два, три - продано!
Он боялся думать о ней и мечтать о ней, столько долгих дней
Столько долгих дней, и мечтать о ней
Далеко, близко ли, долго ли, Донами, Стиксами, Волгами
Знали мы - где вода
Кто глуп, стар, сер, сед - Тот не лез в сердца всем,
О любви не болтал
Знали мы и суть ответа "да"!
Прах твой суть, что ложь, правду ты сам поймешь
Только лишь подрастешь
Кто твой враг, кто твой друг, прав не прав мир вокруг
Глотку рвут боль разлук
Он так любил, что не верил он, что перед ним закроют двери в дом
Двери в дом, да не верил он
Птица летит, все цветет кругом, лиц не закрыть, точно двери в дом
Верил он и не верил он
Он боялся думать о ней и мечтать о ней, столько долгих дней
Столько долгих дней, и мечтать о ней.
yA3Wn1kKcoA
Музыка: А. Градский
Стихи: А. Градский
А как играет! Одна такая песня в исполнении Александра Борисовича
стоит нескольких лет существования любой рок-группы.
Гномы
Если лампа дрожит, если поздно, темно,
Если вихри дождя сотрясают окно
И дорога зовет - в шум весны, в тайну тьмы, -
Это гномы зовут : "Это мы ! Это мы !"
Если тает винтами дорога вдали,
А стекло фонаря дребезжит : "Ти-лин-ли" -
Тонкой песенкой, жалобой... И, бестолков,
Рвется внутрь фонаря рой ночных мотыльков,
И, вздыхая, снуют между крыльев шумы, -
Это гномы снуют : "Это мы ! Это мы !"
И когда... мотыльков ты пугаешься вдруг,
И кольцо фонаря выпускаешь из рук;
И когда их теней исполинский размах,
Опахнув, обдувает леса на холмах,
Как гроза... И душистый, и душный порыв
Налетит, до зари твой фонарь потушив,
И посыплются всплески лесной кутерьмы, -
Это гномы шалят : "Это мы ! Это мы !"
Если, силясь вогнать малодушного в страх,
Зарокочут вельможно потоки в горах;
Если ливни, разверзнув небесную хлябь,
Восклокочут, - но путникам ночь не страшна,
И поля их широких надвинутых шляп
Лепестками цветов заметает весна,
И спешит человек, и не ведает он,
Что, откинутый, полон цветов капюшон, -
(Да не ведать вам, странники, ноши иной,
Да не чувствовать груза невзгод за спиной, -
Ни крыла, ни горба, ни бродяжьей сумы), -
Это гномы чудят : "Это мы! Это мы!"
Если в рощах зима установится вдруг,
Если с вывертом выпадет книга из рук
И разляжется оцепенения штиль, -
Кто тайком поправляет у лампы фитиль ?
Кто проносится в полночь на вихрях верхом ?
Кто стекло расшивает серебряным мхом ?
Кто во снах будоражит людские умы ?
Это гномы опять: "Это мы! Это мы! Это мы..."
qwe72rty
16.08.2010, 18:35
Снова теряешься, снова в песке исчезаешь,
Струйкой воды из моей утекаешь ладошки...
Роль ты опять поменял и слова забываешь,
Солнечным зайчиком таешь на зимнем окошке.
Белой снежинкой летишь вслед игривому ветру,
Смысл догонять? Как-то раз безуспешно пыталась...
Путь мне заказан давно к твоей дальней планете,
Легкою шалью земная накроет усталость.
Я позабуду все наши с тобой ритуалы,
И разноцветные сны, и цветы, и беседы.
Чай экзотический стынет в восточной пиале,
Облачком легким вопросы плывут без ответов...
qwe72rty
16.08.2010, 18:35
Сам сказал - сам поверил. Такое бывает
Только вера твоя на неверии зиждется
И опять нам друг друга с тобой не хватает
И опять друг для друга с тобою мы лишние...
Наша правда двулична, а ложь преднамеренна
Наша радость наиграна, боль - перепрятана
Мы всегда и во всем с тобой твердо уверены
А уверенность часто чревата расплатою...
Наши игры окончены...карты разбросаны...
Старший козырь остался в руках победителя
На зеленом сукне - наше бурное прошлое
Нам ненужное, нами уже позабытое....
А для новой игры нет ни сил, ни желания...
И за стол этот сядут другие конечно же
Мы, быть может, посмотрим на них с пониманием
Пожелав, чтоб игра их была интересною...
И с головой гордо поднятой, смехом неискренним
Сплошь в гордыню одетые и отрешенные
Ни друзья ни враги, ни чужие ни близкие
Мы уйдем. Победители и побежденные.....
Объявление в газете
"Ищу партнершу для слиянья душ".
Не ошибитесь, не для тел слиянья
И не для для танцев бальных и гулянья -
Ищу партнершу для слиянья душ!
Пусть будет у нее ревнивый муж,
И лишена пусть будет обаянья -
Давным давно с упорнейшим стараньем
Ищу партнершу для слиянья душ.
А если вдруг любовь сыграет туш -
Не откажусь от ласки и от страсти,
Но только если будет подходящей:
Ищу партнершу для слиянья душ.
Зельвин Горн
Молодая пешеход
16.08.2010, 18:55
Basstet о! ух ты, спасибо )))))) очень приятно )))))
Бродский снова
Коньяк в графине -- цвета янтаря,
что, в общем, для Литвы симптоматично.
Коньяк вас превращает в бунтаря.
Что не практично. Да, но романтично.
Он сильно обрубает якоря
всему, что неподвижно и статично.
а как здесь как видео вставлять? у меня не работает :(
не , ну я так не играю, такое видео было идейное.
И снова вечные вопросы,
И снова вечные ответы,
И так обыденно и просто
День выкурен, как сигарета.
И перелистаны тетради,
И перечитаны заборы,
И так бездарно мной украден,
Прощен и выпит этот город.
А где-то сомкнуты ладони,
А где-то люди, что счастливы.
И в синих банках не джин-тоник,
А небо свежего разлива.
Инна Филиппова
Из цикла "Комедьянт".
3
Не любовь, а лихорадка!
Легкий бой лукав и лжив.
Нынче тошно, завтра сладко,
Нынче помер, завтра жив.
Бой кипит. Смешно обоим:
Как умен - и как умна!
Героиней и героем
Я равно обольщена.
Жезл пастуший - или шпага?
Зритель, бой - или гавот?
Шаг вперед - назад три шага,
Шаг назад - и три вперед.
Рот как мед, в очах доверье,
Но уже взлетает бровь.
Не любовь, а лицемерье,
Лицедейство - не любовь!
И итогом этих (в скобках -
Несодеянных!) грехов -
Будет легонькая стопка
Восхитительных стихов.
Марина Цветаева
20 ноября 1918
эти женщины в окне
торопливые соблазны
все движения в огне
предварительно согласны
пальцы липкие по шву
губ лекарственная сода
я не знаю чем живу
это лето без исхода
этот пагубный июль
с обольщением проворным
словно горсточка пилюль
с легким действием снотворным
снова окна через двор
звездной россыпью привычной
скоротечный уговор
царство похоти первичной
небосвод в глазной воде
недоверчивая шалость
никому никто нигде
отказаться соглашаясь
Алексей Цветков
Молодая пешеход
16.08.2010, 19:19
а?.. кто здесь? о ужас!
Что ж делать?.. Речью неискусной
Занять ваш ум мне не дано...
Все это было бы смешно,
Когда бы не было так грустно...
Лермонтов
Человеку надо мало:
чтоб искал и находил.
Чтоб имелись для начала
друг - один и враг - один...
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете мама.
Сколько нужно ей - жила...
Человеку надо мало:
после грома - тишину.
Голубой клочок тумана.
Жизнь - одну. И смерть - одну.
Утром свежую газету -
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю! Только и всего.
И - межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности,- немного.
Это, в общем-то,- пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку мало надо.
Лишь бы кто-то дома ждал.
Роберт Рождественский
blagoroden_don
16.08.2010, 19:39
Во всей вселенной был бедлам.
Раскраска лунная была.
Там, в негасимой синеве,
ушли за кораблем корабль,
пел тихий хор простых сирен.
Фонарь стоял, как канделябр.
Как факт — фонарь. А мимо в мире
шел мальчик с крыльями и лирой.
Он был бессмертьем одарен
и очень одухотворен.
Такой смешной и неизвестный
на муку страха или сна,
в дурацкой мантии небесной
он шел и ничего не знал.
Так трогательно просто (правда!)
играл мой мальчик, ангел ада.
Все было в нем — любовь и слезы
(в душе не бесновались бесы!),
рассвет и грезы, рок и розы...
Но песни были бессловесны.
Душа моя. А ты жива ли?
Как пес, как девушка, дрожа...
Стой, страсть моя. Стой, жизнь желаний.
Я лиру лишнюю держал.
В душе моей лишь снег да снег.
Там транспорт спит и человек.
Ни воробьев и ни собак.
Одна судьба. Одна судьба.
Молодая пешеход
16.08.2010, 19:47
Здравствуйте! :) (человек из предыдущего поста подарил мне мнооооооого позитива посредством рекомендованной им литературы) :)
Левитанский
- Что происходит на свете? - А просто зима.
- Просто зима, полагаете вы? - Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
В ваши уснувшие ранней порою дома.
- Что же за всем этим будет? - А будет январь.
- Будет январь, вы считаете? - Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
Этот, с картинками вьюги старинный букварь.
- Чем же все это окончится? - Будет апрель.
- Будет апрель, вы уверены? - Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
Будто бы в роще сегодня звенела свирель.
- Что же из этого следует? - Следует - жить!
Шить сарафаны и легкие платья из ситца.
- Вы полагаете, все это будет носиться?
- Я полагаю, что все это следует шить!
----
а мне всё равно нравится :)
Наревусь до жара,
До распухших губ,
До трубящих ржаво
Сумасшедших труб,
До горящих пятен,
До того, что мне
Станет непонятен
Белый свет в окне.
Наревусь - и всхлипну.
Всхлипну - рассмеюсь.
И опять привыкну,
И опять смирюсь. Бек Татьяна
Меня не любили вещи -
Терялись, мялись, ползли...
И будни были зловещи.
Но -
словно из-под земли -
Выныривал бедный праздник,
Не живший в календаре, -
Хлопушка, свистулька, пряник,
Прозрение на заре!
И -
было плевать на эту
(Вещи - труха) труху...
Спасибо звезде, рассвету,
Придворному их поэту -
Орущему петуху! Бек Татьяна
Я то лягушкой, то царевной
Глядела из-под челки гневной
И миру говорила:
-- Мучь! --
...Мне просто не вручили ключ
От ровной жизни ежедневной.
-- Ты не моя, -- твердил обычай
Желанного житья-бытья...
Вот и летела с песней птичьей
В надуманную глушь! Хотя
Мне так хотелось жить -- шутя...
А то,
что вы зовете нравом
Холодным, гордым и неправым, --
Лишь только тень от боли той,
Которую понять сумели,
В отличие от вас,
метели...
Вот почему люблю без цели
Шагать по насыпи крутой.
Бек Татьяна
Суть не в том, чтоб не лезть под поезд или знак«Не влезай – убьет». Просто ты ведь не Нео – то есть, не вопи потом,как койот. Жизнь не в жизнь без адреналина, тока, экшена, аж свербит –значит, будет кроваво, длинно, глазки вылезут из орбит. Дух захватывало, прохладца прошибала – в такой связи, раз приспичило покататься, теперь санки свои вози. Без кишок на клавиатуру и истерик по смс – да, осознанно или сдуру, ты за этим туда и лез.
Ты за этим к нему и льнула, привыкала, ждала из мглы – чтоб ходить сейчас тупо, снуло, и башкой собирать углы. Ты затем с ним и говорила,и делила постель одну – чтобы вцепляться теперь в перила так, как будто идешь ко дну. Ты еще одна самка; особь; так чего поднимаешь вой? Он еще один верный способ остро чуять себя живой.
Тебя что, не предупреждали, что потом тошнота и дрожь? Мы ж такие видали дали, что не очень-то и дойдешь. Мы такие видали виды, что аж скручивало в груди; ну какие теперь обиды, когда все уже позади. Это матч; среди кандидаток были хищницы еще те – и слетели; а с ним всегда так – со щитом или на щите.
Тебе дали им надышаться; кислородная маска тьмы, слов, парфюма,простого шанса, что какое-то будет «мы», блюза, осени, смеха, пиццы на Садовой, вина, такси, - дай откашляться, Бог, отпиться, иже еси на небеси, - тебя гладили, воскрешая, вынимая из катастроф, в тебе жили,опустошая, дров подкидывая и строф; маски нет. Чем не хороша я, ну ответь же мне, Боже мой, – только ты ведь уже большая, не пора ли дышать самой.
Бог растащит по сторонам нас; изолирует, рассадив. Отношения как анамнез, возвращенья – как рецидив.
Что тебе остается? С полки взять пинцетик; сядь, извлеки эти стеклышки все, осколки, блики, отклики, угольки. Разгрызи эту горечь с кофе, домолекулок, до частиц – он сидит, повернувшись в профиль, держит солнце между ресниц. Он звонит, у него тяжелый день – щетину свою скребя: «я нашел у скамейки желудь, вот, и кстати люблю тебя». Эти песенки, «вот теперь уж я весь твой», «ну ты там держись».
Все сокровища. Не поверишь, но их хватит тебе на жизнь.
Вера Полозкова 2006
Я руку и сердце нарисовал
красками на картоне.
Там сердце мое, как червовый туз,
лежит на моей ладони.
И так как полцарства нет у меня,
а тем более - полумира,
прими от меня этот скромный дар
в качестве сувенира.
И дабы значенье ему придать
дарственной, что ли, вроде,
я выведу крупно карандашом
надпись на обороте -
мол, руку свою и сердце свое,
аки жених во храме,
дарит старый король трефей
юной бубновой даме.
А пониже полцарства нет у него,
а тем паче нет полумира,
сей скромный дар он просит принять
в качестве сувенира.
Ну а как не изволит она его
честью почтить такою -
она может вернуть ему сердце его
вместе с его рукою.
Юрий Левитанский
Молодая пешеход
16.08.2010, 20:08
Набоков
Насмешлива, медлительна, легка
их мимика средь синего эфира.
Объятьям подражают облака.
Ленивая небесная сатира
на тщание географа, на лик
изменчивый начертанного мира;
грызет лазурь морская материк.
И -- масками чудовищными -- часто
проходят образы земных владык:
порою, в профиль мертвенно-лобастый
распухнет вдруг воздушная гора,
и тает вновь, как тает коренастый
макроцефал, которого вчера
лепили дети красными руками,
а нынче точит оттепель с утра.
И облака плывут за облаками.
Екатерина Реджебова
* * *
Холодели цветы на руках,
остывали ладони,
для безумия время прошло -
захотелось зимы.
И у ангела выпали перья,
и ангел не помнит,
как умеют любить
на окраине света и тьмы.
Я бессмертным не стал
в день и час своего отреченья -
для бескрылых богов
неминуема страшная смерть.
Мир не станет другим без меня,
заживёт рассеченье
двух сосудов с вином,
жизнь продолжит свою круговерть.
Ты была в моей жизни
осколком серебряной стужи,
и ушла, оторвавшись
от мира свободных планет.
Чёрный вой у костра
пепелище от крыльев завьюжит:
Отпускаю любовь
на орбиту сгоревших комет.
Тридцатилетняя женщина,
Причем ей не 39,
А ровно 29,
Причем - не из старых девок,
Проходит по нашей улице,
А день-то какой погожий,
А день-то какой хороший,
Совсем на нее похожий.
Она - высокого роста,
Глаза - океанского цвета.
Я ей попадаюсь навстречу,
Ищу в тех глазах привета,
А вижу - долю горя,
А также дольку счастья,
Но больше всего - надежды:
Ее - четыре части.
И точно так же, как прежде,
И ровно столько, как раньше,
Нет места мне в этой надежде,
Хоть стал я толще и краше,
Ноль целых и ноль десятых
Ко мне в глазах интереса,
Хоть я - такая досада! -
Надел костюм из отреза,
Обул модельные туфли,
Надраил их до рассвета...
Увидев меня, потухли
Глаза океанского цвета.
Б. Слуцкий
ГИТАРА
Начинается
плач гитары.
Разбивается
чаша утра.
Начинается
плач гитары.
О, не жди от нее
молчанья,
не проси у нее
молчанья!
Неустанно
гитара плачет,
как вода по каналам - плачет,
как ветра над снегами - плачет,
не моли ее о молчанье!
Так плачет закат о рассвете,
так плачет стрела без цели,
так песок раскаленный плачет
о прохладной красе камелий.
Так прощается с жизнью птица
под угрозой змеиного жала.
О гитара,
бедная жертва
пяти проворных кинжалов!
Федерико Гарсиа Лорка
Екатерина Реджебова
Телефон. В тишине - словно взрывТелефон. В тишине - словно взрыв.
Голос твой проводами задушен.
Ты ещё зашиваешь мне душу,
Грязной марлею рану прикрыв.
Так тягуча в гортани смола -
Ты любовь "назначаешь" на вторник...
Собирает в рукав беспризорник
Крохи-капли былого тепла.
Вижу я, как вздымается бровь...
( Мне ль не знать воробья-забияку?!)
Ты меня позвала, и собакой,
Словно в кости - вгрызаюсь в любовь.
Гордость? К чёрту!
Я - трепет, я - нежность,
Я - хрустящее пламя пожара.
Я себя обрекаю на жадность
Твоих губ, и на сердце небрежность.
Вот и вторник; разрезал дождём
Нашу ночь, как бизэ... Невозможно
Больше ждать! Слишком неосторожно
Смотрит месяц в оконный проём...
....Среди ливня разгневанных слов,
Среди "дома заброшенных статуй" -
Я ищу с деревянной досадой
Отпечатки твоих каблуков...
От чего я не летаю?
Может крылья надломились?
Где моя былая стая
Белых птиц,что в небо взвились?
Где закаты,где рассветы?
В волосах сияет проседь,
Белых птиц давно уж нету,
Всем весна,а мне вот - осень...
Андрей Конопатов
Ссора
Ночь давно уж царила над миром,
А они, чтоб оканчивать споры,
Всё сидели за дружеским пиром,
Но не дружные шли разговоры.
Понемногу словами пустыми
Раздражались они до мученья,
Словно кто-то сидел между ними
И нашептывал им оскорбленья.
И сверкали тревожные взгляды,
Искаженные лица горели,
Обвиненья росли без пощады,
И упреки без смысла и цели.
Всё, что прежде в душе накипело,
Всё, чем жизнь их язвила пустая,
Они вспомнили злобно и смело,
Друг на друге то зло вымещая...
Наступила минута молчанья;
Она вечностью им показалась,
И при виде чужого страданья
К ним невольная жалость подкралась.
Им хотелось чудесною силой
Воротить всё, что сказано было,
И слететь уже было готово
Задушевное, теплое слово,
И, быть может, сквозь мрак раздраженья,
Им — измученным гневом и горем —
Уже виделся миг примиренья,
Как маяк лучезарный над морем.
Проходили часы за часами,
А друзья всё смотрели врагами,
Голоса возвышалися снова...
Задушевное, теплое слово,
Что за миг так легко им казалось,
Не припомнилось им, не сказалось,
А слова набегали другие,
Безотрадные, жесткие, злые;
И сверкали тревожные взгляды,
Искаженные лица горели,
Обвиненья росли без пощады
И упреки без смысла и цели...
И уж ночь не царила над миром,
А они неразлучной четою
Всё сидели за дружеским пиром,
Словно тешась безумной враждою!
Вот и утра лучи заблестели...
Новый день не принес примеренья...
Потухавшие свечи тускнели,
Как сердца без любви и прощенья.
Апрель 1883
Франсуа Арман Сюлли-Прюдом
Так всегда. Я сто раз болею.
Выздоравливаю раз сто.
А по случаю юбилея
шандарахнем "Абрау Дюрсо".
Так всегда. Как прошли звероящеры,
Мы пройдем и другие придут.
За такие стихи настоящие,
Что, как кости зверей не умрут!..
А расскажут про то, как любили мы
И какая была суета...
И смешаются с прочими былями.
Так всегда!
Н.Глазков
Медведи в берлоге
Делят пороги…
Лапы не ноги,
Люди не боги.
Порою немного
Горящего стога
Уводит и бога
За камни острога.
Прошлого логи –
Света чертоги…
Но лют крест дороги,
Реалии строги.
Сны да тревоги,
Копоть, ожоги,
Лоскут убогий
Разорванной тоги.
И вместо бога
Лик осьминога
Каждый по памяти
Жжет одиноко.
Медведи в берлоге,
Ярость на слоге,
Мешает любовно
Вести диалоги.
31 июля, 2010 год Влад Невский
Я в прошлой жизни был матерым волком…
Ещё я был – вожак из вожаков…
Я стаей верховодил очень долго,
И уходил не раз из под флажков…
Но для меня отлили пулю – дуру…
Законы чести всячески поправ…
Загнали в угол и содрали шкуру…
И вот - я в этой жизни волкодав.
Я так же зол и так же непослушен…
Мои клыки - калёные ножи…
Мне для того купировали уши -
Чтоб я с волками дрался не на жизнь…
В моей крови полно адреналина…
Бессмысленно меня дрессировать…
Я никогда не покажу вам спину…
Хвостом не буду за жратву вилять…
Я родился что б танцевать с волками,
Сшибаясь с ними в яростный клубок…
Вгрызаться в горло острыми клыками…
И рвать лохматый и поджарый бок…
Я помню всё: овраги и капканы…
Но мне никак не совладать с собой…
Как часто я зализываю раны…
И снова в драку, снова в смертный бой…
Так в чем же разница? В крови хватает перца…
Из стали мышцы и как волк свиреп…
Находится в груди собачье сердце -
И в этом заключается секрет.
Ум, честь и совесть – не пустые звуки,
И каждый раз я чувствую весну:
Когда меня твои ласкают руки…
А я, в ответ, их бережно лизну…
***
Валерий Старков,
Доклад для симпозиума
Предлагаю вам небольшой трактат
об автономности зрения. Зрение автономно
в результате зависимости от объекта
внимания, расположенного неизбежно
вовне; самое себя глаз никогда не видит.
Сузившись, глаз уплывает за
кораблем, вспархивает вместе с птичкой с ветки,
заволакивается облаком сновидений,
как звезда; самое себя глаз никогда не видит.
Уточним эту мысль и возьмем красавицу.
В определенном возрасте вы рассматриваете красавиц,
не надеясь покрыть их, без прикладного
интереса. Невзирая на это, глаз,
как невыключенный телевизор
в опустевшей квартире, продолжает передавать
изображение. Спрашивается -- чего ради?
Далее -- несколько тезисов из лекции о прекрасном.
Зрение -- средство приспособленья
организма к враждебной среде. Даже когда вы к ней
полностью приспособились, среда эта остается
абсолютно враждебной. Враждебность среды растет
по мере в ней вашего пребыванья;
и зрение обостряется. Прекрасное ничему
не угрожает. Прекрасное не таит
опасности. Статуя Аполлона
не кусается. Белая простыня
тоже. Вы кидаетесь за шуршавшей юбкой
в поисках мрамора. Эстетическое чутье
суть слепок с инстинкта самосохраненья
и надежней, чем этика. Уродливое трудней
превратить в прекрасное, чем прекрасное
изуродовать. Требуется сапер,
чтобы сделать опасное безопасным.
Этим попыткам следует рукоплескать,
оказывать всяческую поддержку.
Но, отделившись от тела, глаз
скорей всего предпочтет поселиться где-нибудь
в Италии, Голландии или в Швеции.
август 1989
СКРИПКА И НЕМНОЖКО НЕРВНО
Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по-детски,
что барабан не выдержал:
"Хорошо, хорошо, хорошо!"
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий
и ушел.
Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
"Что это?"
"Как это?"
А когда геликон -
меднорожий,
потный,
крикнул:
"Дура,
плакса,
вытри!" -
я встал,
шатаясь, полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
"Боже!",
бросился на деревянную шею:
"Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору -
а доказать ничего не умею!"
Музыканты смеются:
"Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!"
А мне - наплевать!
Я - хороший.
"Знаете что, скрипка?
Давайте -
будем жить вместе!
А?"
В.Маяковский
Кончится лето. Начнется сентябрь. Разрешат отстрел
утки, рябчика, вальдшнепа. "Ах, как ты постарел"
скажет тебе одна, и ты задерешь двустволку,
но чтоб глубже вздохнуть, а не спугнуть перепелку.
И легкое чутко дернется: с лотков продают урюк.
Но и помимо этого мир вокруг
меняется так стремительно, точно он стал колоться
дурью, приобретенной у смуглого инородца.
Дело, конечно, не в осени. И не в чертах лица,
меняющихся, как у зверя, бегущего на ловца,
но в ощущении кисточки, оставшейся от картины,
лишенной конца, начала, рамы и середины.
Не говоря -- музея, не говоря -- гвоздя.
И поезд вдали по равнине бежит, свистя,
хотя, вглядевшись как следует, ты не заметишь дыма.
Но с точки зренья ландшафта, движенье необходимо.
Это относится к осени, к времени вообще,
когда кончаешь курить и когда еще
деревья кажутся рельсами, сбросившими колеса,
и опушки ржавеют, как узловые леса.
И в горле уже не комок, но стопроцентный Јж --
ибо в открытом море больше не узнаешь
силуэт парохода, и профиль аэроплана,
растерявший все нимбы, выглядит в вышних странно.
Так прибавляют в скорости. Подруга была права.
Что бы узнал древний римлянин, проснись он сейчас? Дрова,
очертания облака, голубя в верхотуре,
плоскую воду, что-то в архитектуре,
но -- никого в лицо. Так некоторые порой
ездят еще за границу, но, лишены второй
жизни, спешат воротиться, пряча глаза от страха,
и, не успев улечься от прощального взмаха,
платочек трепещет в воздухе. Другие, кому уже
выпало что-то любить больше, чем жизнь, в душе
зная, что старость -- это и есть вторая
жизнь, белеют на солнце, как мрамор, не загорая,
уставившись в некую точку и не чужды утех
истории. Потому что чем больше тех
точек, тем больше крапинок на проигравших в прятки
яйцах рябчика, вальдшнепа, вспугнутой куропатки.
1987
Ты подошла с улыбкой старомодной
И отвернулась, не всмотревшись в нас,
И каждый гость, когда ему угодно,
Вставал, шутил, стрелялся — в добрый час!
И воскресал в другую дверь — химерой
И неопасной тенью.
Вот и ночь
Окаменела, превратилась в серый
Гранит Невы, но не смогла помочь.
Вот съежились, усохли, почернели
Разносчик, баба—немец, гайдуки...
Вот на ветру, не запахнув шинели,
Прошел костлявый дух моей тоски.
И я проснулся тенью ответшалой,
Изображеньем чьих-то давних лет.
Но быть собой мне все-таки мешала
Чужая жизнь, которой больше нет.
И нет тебя, проплывшей в легком вальсе
И отпылавшей, молодость губя.
И как ни спорь, ни сетуй, ни печалься,
Ни утешайся,— больше нет тебя —
Ни в прошлом, ни сегодня, ни в грядущем,
Ни в книгах, недочтенных впопыхах...
Ты временем, Кощеем завидущим,
Похищена.
Но ты в моих стихах.
Павел Антокольский
Всё сызнова: опять рукою робкой
Надавливать звонок.
(Мой дом зато — с атласною коробкой
Сравнить никто не смог!)
Всё сызнова: опять под стопки пански
Швырять с размаху грудь.
(Да, от сапог казанских, рук цыганских
Не вредно отдохнуть!)
Всё сызнова: про брови, про ресницы,
И что к лицу ей — шёлк.
(Оно, дружок, не вредно после ситцу, —
Но, ах, всё тот же толк!)
Всё сызнова: . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
(После волос коротких — слов высоких
Вдруг: щебет — и шиньон!)
Всё сызнова: вновь как у царских статуй —
Почётный караул.
(Я не томлю — обычай, перенятый
У нищих Мариул!)
Всё сызнова: коленопреклоненья,
Оттолкновенья — сталь.
(Я думаю о Вашей зверской лени, —
И мне Вас зверски жаль!)
Всё сызнова: . . . . . . . .
И уж в дверях: вернись!
(Обмен на славу: котелок солдатский —
На севрский сервиз)
Всё сызнова: что мы в себе не властны,
Что нужен дуб — плющу.
(Сенной мешок мой — на альков атласный
Сменён — рукоплещу!)
Всё сызнова: сплошных застёжек сбруя,
Звон шпилек . . . . . . . .
(Вот чем другим, — а этим не грешу я:
Ни шпилек, ни . . . . . . !)
И сызнова: обняв одной, окурок
Уж держите другой.
(Глаз не открывши — и дымит, как турок
Кто стерпит, дорогой?)
И сызнова: между простынь горячих
Ряд сдавленных зевков.
(Один зевает, а другая — плачет.
Весь твой Эдем, альков!)
И сызнова: уже забыв о птичке,
Спать, как дитя во ржи...
(Но только умоляю: по привычке
— Марина — не скажи!)
1920 г.
Продолжаем тему "про любофф". Роберт Бернс в переводе Маршака: ...
Да, тема благодарная. Если бы в мире не было любви, поэты от нечегописания её бы выдумали. Продолжу, немного отцензурено...
Не нужны нам ни брюнетки, ни блондинки
Потому, что мы с Аркадием – не звери.
Мы – раскрашиваем детские картинки
Про кота и про мышонка (Том и Джерри).
И пускай от нас уехали девчонки –
От меня – Маринка, от Аркашки – та,
Я сейчас рисую ушки у мышонка,
А Аркадий красит синеньким кота.
Говорить сейчас не будем о карьере.
Я свою давно и честно просвистел,
Мне сейчас важней, что маленького Джерри
Ловит Кот по кличке Том, тупой амбал.
Триста баксов мы – забыли, и – похерим,
И еще мы дали на такси потом,
Я ужасно не хочу, чтоб мышку Джерри
Скушал гадкий и противный котик Том.
Этот кот ведет себя довольно жутко,
Он мышонку просто жизни не дает.
Та, с Маринкой – это были проститутки.
Мы – женаты, но сегодня – нифига!
Мне жена сказала, что «со мной – не станет»,
В смысле, спать со мной не будет, со скотом,
А Аркашкина жена – в Узбекистане,
Да еще живет с охранником при том.
Мы не били их, понятно, по ланитам,
Ведь они же совершенно ни при чем.
Ну, Аркадия, понятно, поддастало,
Но не бить же их за это кирпичом.
Не украли ничего, по крайней мере,
Но одна забыла книжку на окне –
Про Кота и про мышонка (Том и Джерри).
Книжка нравится Аркадию и мне.
orlusha
Молодая пешеход
16.08.2010, 23:15
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был по мненью многих
(Судей решительных и строгих)
Ученый малый, но педант:
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку дам
Огнем нежданных эпиграмм.
Александр Сергеевич....
Может Бог, а может просто эта ночь пахнет ладаном.
А кругом высокий лес, темен и замшел.
То ли это благодать, то ли это засада нам;
Весело на ощупь, да сквозняк на душе.
Вот идут с образами - с образами незнакомыми,
Да светят им лампады из-под темной воды;
Я не помню, как мы встали, как мы вышли из комнаты,
Только помню, что идти нам до теплой звезды...
Вот стоит храм высок, да тьма под куполом.
Проглядели все глаза, да ни хрена не видать.
Я поставил бы свечу, да все свечи куплены.
Зажег бы спирт на руке - да где ж его взять?
А кругом лежат снега на все четыре стороны;
Легко по снегу босиком, если души чисты.
А мы пропали бы совсем, когда б не волки да вороны;
Они спросили: "Вы куда? Небось до теплой звезды?.."
Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя;
Да променяли на вино один, который был дан.
А поутру с похмелья пошли к реке по воду,
А там вместо воды - Монгол Шуудан.
А мы хотели дать веселый знак ангелам,
Да потеряли их из виду, заметая следы;
Вот и вышло бы каждому по делам его,
Если бы не свет этой чистой звезды.
Так что нам делать, как нам петь, как не ради пустой руки?
А если нам не петь, то сгореть в пустоте;
А петь и не допеть - то за мной придут орлики;
С белыми глазами, да по мутной воде.
Только пусть они идут - я и сам птица черная,
Смотри, мне некуда бежать: еще метр - и льды;
Так я прикрою вас, а вы меня, волки да вороны,
Чтобы кто-нибудь дошел до этой чистой звезды...
Так что теперь с того, что тьма под куполом,
Что теперь с того, что ни хрена не видать?
Что теперь с того, что все свечи куплены,
Ведь если нет огня, мы знаем, где его взять;
Может правда, что нет путей, кроме торного,
И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты,
А все равно нас грели только волки да вороны,
И благословили нас до чистой звезды
SZnGOt2kgVI
«Андрей Рублев» Андрея Тарковского - пожалуй самый сильный и глубокий фильм, из всех, которые я когда-либо видел.
Молодая пешеход
17.08.2010, 01:08
Hotice !!!
у меня нет слов.
-----
Человек приходит к развалинам снова и снова,
он был здесь позавчера и вчера
и появится завтра,
его привлекают развалины.
Он говорит:
Постепенно,
постепенно научишься многим вещам, очень многим,
научишься выбирать из груды битого щебня
свои будильники и обгоревшие корешки альбомов,
привыкнешь
приходить сюда ежедневно,
привыкнешь, что развалины существуют,
с этой мыслью сживешься.
Начинает порою казаться -- так и надо,
начинает порою казаться, что всему научился,
и теперь ты легко говоришь
на улице с незнакомым ребенком
и все объясняешь. Так и надо.
Человек приходит к развалинам снова,
всякий раз, когда снова он хочет любить,
когда снова заводит будильник.
<...>
Можно много построить и столько же можно разрушить
и снова построить.
Ничего нет страшней, чем развалины в сердце,
ничего нет страшнее развалин,
на которые падает дождь и мимо которых
проносятся новые автомобили,
по которым, как призраки, бродят
люди с разбитым сердцем и дети в беретах,
ничего нет страшнее развалин,
которые перестают казаться метафорой
и становятся тем, чем они были когда-то:
домами.
---
Бродский! да! почему-то именно Бродский всегда, Бродский везде.
Молодая пешеход
17.08.2010, 01:44
Вот, добрый человек vvilli показал мне, как вставлять видео - спасибо ему за это! :)
Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.
В толпе могучих сыновей,
С друзьями, в гриднице высокой
Владимир-солнце пировал...
!
это был Пушкин, а сейчас будет Верди:
<object width="480" height="385"><param name="movie" value="http://www.youtube.com/v/7SSCxJdHeKY&fs=1&hl=ru_RU&rel=0"></param><param name="allowFullScreen" value="true"></param><param name="allowscriptaccess" value="always"></param><embed src="http://www.youtube.com/v/7SSCxJdHeKY&fs=1&hl=ru_RU&rel=0" type="application/x-shockwave-flash" allowscriptaccess="always" allowfullscreen="true" width="480" height="385"></embed></object>
Андрей Белянин
Я все переживу... И эту ночь,
И этот день, что будет вслед за ночью.
Не оставляя места междустрочью.
Вернусь таким же, как и был, точь-в-точь.
Ты не заметишь измененья глаз,
Неловкую медлительность движений,
Поставив это, как и в прошлый раз,
На счет моих обид и поражений.
Я вспомню год, и месяц, и число,
Сгоню со лба ненужную усталость...
И если все решу начать сначала -
Скорей себе, а не тебе назло.
В бессмысленности прошлых убеждений
Я отыщу далекий небосклон,
Пойду к нему, и станет только он
Заглавною строкой стихотворений.
Я не стремлюсь забыть твои черты.
Нелепо, глупо и ни капли толку.
Конечно, можно применить двустволку,
Но лишь затем, чтоб улыбнулась ты.
Все станется. Привыкнув к укоризне,
Весь в поисках вселенных и систем...
Я все переживу. И нет проблем.
Как нет того, что называлось жизнью...
Монументы событиям, никогда не имевшим места:
Несостоявшимся кровопролитным войнам.
Фразам, проглоченным в миг ареста.
Помеси голого тела с хвойным
деревом, давшей Сан-Себастьяна.
Авиаторам, воспарявшим к тучам
посредством крылатого фортепьяно.
Создателю двигателя с горючим
из отходов воспоминаний. Женам
мореплавателей -- над блюдом
с одинокой яичницей. Обнаженным
Конституциям. Полногрудым
Независимостям. Кометам,
пролетевшим мимо земли (в погоне
за бесконечностью, чьим приметам
соответствуют эти ландшафты, но не
полностью). Временному соитью
в бороде арестанта идеи власти
и растительности. Открытью
Инфарктики -- неизвестной части
того света. Ветреному кубисту
кровель, внемлющему сопрано
телеграфных линий. Самоубийству
от безответной любви Тирана.
Землетрясенью -- подчеркивает современник, --
народом встреченному с восторгом.
Руке, никогда не сжимавшей денег,
тем более -- детородный орган.
Сумме зеленых листьев, вправе
заранее презирать их разность.
Счастью. Снам, навязавшим яви
за счет населенья свою бессвязность.
1988
ИСКУПЛЕНИЕ
Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали?
Тоска, унынье, стыд терзали вашу грудь?
И ночью бледный страх... хоть раз когда-нибудь
Сжимал ли сердце вам в тисках холодной стали?
Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали?
Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?
С отравой жгучих слез и яростью без сил?
К вам приводила ночь немая из могил
Месть, эту черную назойливую гостью?
Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью?
Вас, ангел свежести, томила лихорадка?
Вам летним вечером, на солнце у больниц,
В глаза бросались ли те пятна желтых лиц,
Где синих губ дрожит мучительная складка?
Вас, ангел свежести, томила лихорадка?
Вы, ангел прелести, теряли счет морщинам?
Угрозы старости уж леденили вас?
Там в нежной глубине влюбленно-синих глаз
Вы не читали снисхождения к сединам
Вы, ангел прелести, теряли счет морщинами?
О, ангел счастия, и радости, и света!
Бальзама нежных ласк и пламени ланит
Я не прошу у вас, как зябнущий Давид...
Но, если можете, молитесь за поэта
Вы, ангел счастия, и радости, и света!
Шарль БОДЛЕР
Первые свидания
Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало царь.
На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин,- когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
XSoM104bX8s
tatjana_v
17.08.2010, 08:03
Засветила я свою лампаду,
Опустила занавес окна.
Одиноких тайную усладу
Для меня открыла тишина.
Я не внемлю шуму городскому,
Стонам жизни, вскрикам суеты,
Я по шелку бледно-голубому
Вышиваю белые цветы.
Шью ли я для брачного алькова
Мой волшебный, радостный узор?
Или он надгробного покрова
Изукрасит траурный убор?...
Иль жрецу грядущей новой веры
Облечет неведомый обряд?
Иль в утеху царственной гетеры
Расцветит заманчивый наряд...
Иль на буйном празднике свободы
Возликует в яркости знамен?..
Иль, завесив сумрачные своды,
В пышных складках скроет черный трон?.
В откровенье новому Синаю
Обовьет ли новую скрижаль?..
Я не знаю, ничего не знаю -
Что мне страшно и чего мне жаль!
Волей чуждой, доброю иль злого,
Для венка бессмертной красоты
Зацветайте под моей иглою,
Зацветайте, белые цветы!
Тэффи
Два дерева хотят друг к другу.
Два дерева. Напротив дом мой.
Деревья старые. Дом старый.
Я молода, а то б, пожалуй,
Чужих деревьев не жалела.
То, что поменьше, тянет руки,
Как женщина, из жил последних
Вытянулось, — смотреть жестоко,
Как тянется — к тому, другому,
Что старше, стойче и — кто знает? —
Ещё несчастнее, быть может.
Два дерева: в пылу заката
И под дождём — ещё под снегом —
Всегда, всегда: одно к другому,
Таков закон: одно к другому,
Закон один: одно к другому.
Август 1919
В мороз и в гололед и в слякоть,
Какая б ни стряслась беда-
Не заставляйте женщин плакать.
Ни от любви, ни от стыда.
Какая бы из горьких трещин
Ни расколола б сердце вам-
Не заставляйте плакать женщин
По не обдуманным словам.
Прощайте женщин, сокращайте
Предел, бросающий вражду.
И никогда не возмещайте
На женщинах свою беду.
И пусть вам будет, как награда
За бескорыстие труда
Та женщина- что с вами рядом.
Не плачущая никогда.
Откуда такая нежность?
Не первые - эти кудри
Разглаживаю, и губы
Знавала - темней твоих.
Всходили и гасли звезды
(Откуда такая нежность?),
Всходили и гасли очи
У самых моих очей.
Еще не такие песни
Я слушала ночью темной
(Откуда такая нежность?)-
На самой груди певца.
Откуда такая нежность?
И что с нею делать, отрок,
Лукавый, певец захожий,
С ресницами - нет длиней?
Марина Цветаева
Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов…
В них есть запах, в них есть прелесть
Умирающих цветов.
Я люблю узорный почерк -
В нем есть шорох трав сухих.
Быстрых букв знакомый очерк
Тихо шепчет грустный стих.
Мне так близко обаянье
Их усталой красоты…
Это дерева Познанья
Облетевшие цветы.
М.А. Волошин
то ли рука заждалась рывка
то ли висок – пули
Вы походили на старика
сидя на стуле
но были моложе начала начал
вечного неба бездонней
я целовала свою печаль
в Вашей ладони
силу утратившие слова
не собирались в строку
видимо я доверяла Вам
больше чем Богу
и потому перед Ним стоять
буду за всё мирское
из-под ребра Его рукоять
вытащу успокою
каждую рану и отмолю
Вашу немилость
просто все это в одном люблю
не уместилось
Ирина Парусникова
Марьонетки
Звенела и пела шарманка во сне...
Смеялись кудрявые детки...
Пестря отраженьем в зеркальной стене,
Кружилися мы, марьонетки.
Наряды, улыбки и тонкость манер,-
Пружины так крепки и прямы!-
Направо картонный глядел кавалер,
Налево склонялися дамы.
И был мой танцор чернобров и румян,
Блестели стеклянные глазки;
Два винтика цепко сжимали мой стан,
Кружили в размеренной пляске.
"О если бы мог на меня ты взглянуть,
Зажечь в себе душу живую!
Я наш бесконечный, наш проклятый путь
Любовью своей расколдую!
Мы скреплены темной, жестокой судьбой,-
Мы путники вечного круга...
Мне страшно!.. Мне больно!.. Мы близки с тобой,
Не видя, не зная друг друга..."
Но пела, звенела шарманка во сне,
Кружилися мы, марьонетки,
Мелькая попарно в зеркальной стене...
Смеялись кудрявые детки...
1910
Неоконченное
I
Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают по маю
венчики встречных ромашек
Пускай седины обнаруживает стрижка и бритье
Пусть серебро годов вызванивает уймою
надеюсь верую вовеки не придет
ко мне позорное благоразумие
II
Уже второй
должно быть ты легла
А может быть
и у тебя такое
Я не спешу
и молниями телеграмм
мне незачем
тебя
будить и беспокоить
III
море уходит вспять
море уходит спать
Как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете
И не к чему перечень
взаимных болей бед и обид.
IV
Уже второй должно быть ты легла
В ночи Млечпуть серебряной Окою
Я не спешу и молниями телеграмм
Мне незачем тебя будить и беспокоить
как говорят инцидент исперчен
любовная лодка разбилась о быт
С тобой мы в расчете и не к чему перечень
взаимных болей бед и обид
Ты посмотри какая в мире тишь
Ночь обложила небо звездной данью
в такие вот часы встаешь и говоришь
векам истории и мирозданью
Без знаков препинания, именно так,
как в записной книжке Маяковского
Всё еще будет
Всё ещё будет и что-то понудит
Душу раскрыться навстречу заре.
Всё ещё будет и сердце забудет
Белый цветок на снегу в январе.
Всё ещё будет. Мы живы надеждой;
Да только, мой друг, торопясь, не спеши:
Укрыть не укроешь под ветхой одеждой
Греховные язвы на теле души.
Всё ещё будет. Взбунтуются реки.
От этого бунта взломаются льды,
Но истинно так же, что все человеки
В землю уходят, придя из воды.
Мне явлено то, что не явлено Вам,
Вам явлено то, что не явлено мне…
Всё ещё будет. А как же иначе?
Тёмные ночи при яркой луне…
Лёг и ушёл, и никто не заплачет,
И явлено то, что не ведомо мне!.. Владимир Волков
ДОМ НАПРОТИВ
Ломали старый деревянный дом.
Уехали жильцы со всем добром -
С диванами, кастрюлями, цветами,
Косыми зеркалами и котами.
Старик взглянул на дом с грузовика,
И время подхватило старика,
И все осталось навсегда как было.
Но обнажились между тем стропила,
Забрезжила в проемах без стекла
Сухая пыль, и выступила мгла.
Остались в доме сны, воспоминанья,
Забытые надежды и желанья.
Сруб разобрали, бревна увезли.
Но ни на шаг от милой им земли
Не отходили призраки былого
И про рябину песню пели снова,
На свадьбах пили белое вино,
Ходили на работу и в кино,
Гробы на полотенцах выносили,
И друг у друга денег в долг просили,
И спали парами в пуховиках,
И первенцев держали на руках,
Пока железная десна машины
Не выгрызла их шелудивой глины,
Пока над ними кран, как буква Г,
Не повернулся на одной ноге.
Не стоит, братья (Владимир Волков)
Не стоит, братья, рвать друг другу глотки,
Ведь мы и так друг друга недостойны.
Невзгоды нашей жизни – будто чётки…
Мудрец перебирает их спокойно.
Не стоит, братья, что-то начиная,
Растить смертельный корень мракобесья.
Невзгоды нашей жизни – темь ночная…
Мудрец спокойно смотрит в поднебесье
Не стоит, братья, верить, что конечно
Все от и до, и даже бесконечность.
Невзгоды нашей жизни быстротечны…
Мудрец спокойно выбирает вечность.
И вот уж, братья, на лице морщинки,
И катафалк, похоже, под парами.
Невзгоды нашей жизни – лишь песчинки…
Мудрец с молитвой двигает горами.
Я буду писать тебе письмо (Владимир Волков)
Я буду писать тебе письмо,
И буду искать такие слова,
Чтоб это письмо говорило само,
О чём у меня болит голова.
Я буду писать тебе в стихах,
Ну, а при встрече – наверно спою
И каяться буду в своих грехах,
Конечно, надеясь на милость твою!
Я буду писать тебе о любви:
О прошлом, о будущем и обо всём…
О том, что исчезло, зови – не зови,
Но то, что взвалили, то и несём.
Я буду писать тебе о большом,
О том, чего нет, жалей – не жалей,
О том, что не может мне быть хорошо
Вдали от любимых лесов и полей.
Дело, наверное, всё же в другом…
Мне бы идти, да идти по прямой,
А я всё хожу, да хожу кругом,
И жаль, что нельзя возвратиться домой.
Я давно люблю
Голос твой негромкий.
Пусть ни слова ты
Не сказала мне...
Кто ты для меня -
Просто незнакомка,
Ставшая чужой
По моей вине.
Незнакомка ль ты -
Сам себе не верю.
Летний ресторан,
Девушка с цветком...
Роза - словно снег
У тебя в фужере,
С красным - как закат
За окном вином.
Снова ты одна
У окна напротив,
Снова разговор
Я боюсь начать.
Странная судьба
Так решила вроде
Больше никогда
Нас не разлучать.
Снова промолчу
И не оглянусь у двери.
Глянешь ли ты в след
На меня в окно...
Роза - словно снег
Белая в фужере,
Выпьет словно кровь
Терпкое вино.
Незнакомка с белой розой
И слезинкой на глазах...
Где я видел эти слёзы -
Может быть, когда-то в снах...
Хрупкий стебель покачнётся,
Оборвётся лепесток...
Незнакомка с белой розой,
Я ведь тоже одинок. (Дмитрий Акимов)
Представление
Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!
Эта местность мне знакома, как окраина Китая!
Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо
тела.
Многоточие шинели. Вместо мозга - запятая.
Вместо горла - темный вечер. Вместо буркал - знак
деленья.
Вот и вышел человечек, представитель населенья.
Вот и вышел гражданин,
достающий из штанин.
"А почем та радиола?"
"Кто такой Савонарола?"
"Вероятно, сокращенье".
"Где сортир, прошу прощенья?"
Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах -
папироса.
В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром.
И нарезанные косо, как полтавская, колеса
с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника
жиром
оживляют скатерть снега, полустанки и развилки
обдавая содержимым опрокинутой бутылки.
Прячась в логово свое
волки воют "E-мое".
"Жизнь - она как лотерея".
"Вышла замуж за еврея".
"Довели страну до ручки".
"Дай червонец до получки".
Входит Гоголь в бескозырке, рядом с ним -
меццо-сопрано.
В продуктовом - кот наплакал; бродят крысы,
бакалея.
Пряча твердый рог в каракуль, некто в брюках
из барана
превращается в тирана на трибуне мавзолея.
Говорят лихие люди, что внутри, разочарован
под конец, как фиш на блюде, труп лежит
нафарширован.
Хорошо, утратив речь,
Встать с винтовкой гроб стеречь.
"Не смотри в глаза мне, дева:
все равно пойдешь налево".
"У попа была собака".
"Оба умерли от рака".
Входит Лев Толстой в пижаме, всюду - Ясная
Поляна.
(Бродят парубки с ножами, пахнет шипром
с комсомолом.)
Он - предшественник Тарзана: самописка -
как лиана,
взад-вперед летают ядра над французским
частоколом.
Се - великий сын России, хоть и правящего класса!
Муж, чьи правнуки босые тоже редко видят мясо.
Чудо-юдо: нежный граф
Превратился в книжный шкаф!
"Приучил ее к минету".
"Что за шум, а драки нету?"
"Крыл последними словами".
"Кто последний? Я за вами".
Входит пара Александров под конвоем Николаши.
Говорят "Какая лажа" или "Сладкое повидло".
По Европе бродят нары в тщетных поисках параши,
натыкаясь повсеместно на застенчивое быдло.
Размышляя о причале, по волнам плывет "Аврора",
чтобы выпалить в начале непрерывного террора.
Ой ты, участь корабля:
скажешь "пли!" - ответят "бля!"
"Сочетался с нею браком".
"Все равно поставлю раком".
"Эх, Цусима-Хиросима!
Жить совсем невыносимо".
Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут
в рощах.
Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
Лучший вид на этот город - если сесть
в бомбардировщик.
Глянь - набрякшие, как вата из нескромныя
ложбины,
размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.
"Говорят, открылся Пленум".
"Врезал ей меж глаз поленом".
"Над арабской мирной хатой
гордо реет жид пархатый".
Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла
ссора.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.
"Ты смотрел Дерсу Узала?"
"Я тебе не все сказала".
"Раз чучмек, то верит в Будду".
"Сукой будешь?" "Сукой буду".
Входит с криком Заграница, с запрещенным
полушарьем
и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
Придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
восклицая: "Как живете!" И смущают глянцем плоти
Рафаэль с Буанаротти - ни черта на обороте.
Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.
"В этих шкарах ты как янки".
"Я сломал ее по пьянке".
"Был всю жизнь простым рабочим".
"Между прочим, все мы дрочим".
Входят Мысли О Грядущем, в гимнастерках
цвета хаки.
Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
Русский с немцем лягут рядом; например,
под Сталинградом".
И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
Входишь в спальню - вот те на:
на подушке - ордена.
"Где яйцо, там - сковородка".
"Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю".
"Мам, я папу не люблю".
Входит некто православный, говорит: "Теперь я -
главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то - в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая - мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон - исчадье
джаза".
И лобзают образа
с плачем жертвы обреза...
"Мне - бифштекс по-режиссерски".
"Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой".
Входят Мысли О Минувшем, все одеты как попало,
с предпочтеньем к чернобурым. На классической
латыни
и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
Но - не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
слыша "баюшки-баю",
отвечает: "мать твою!"".
"Влез рукой в шахну, знакомясь".
"Подмахну - и в Сочи". "Помесь
лейкоцита с антрацитом
называется Коцитом".
Входят строем пионеры, кто - с моделью из фанеры,
кто - с написанным вручную содержательным
доносом.
С того света, как химеры, палачи-пенсионеры
одобрительно кивают им, задорным и курносым,
что врубают "Русский бальный" и вбегают в избу
к тяте
выгнать тятю из двуспальной, где их сделали,
кровати.
Что попишешь? Молодежь.
Не задушишь, не убьешь.
"Харкнул в суп, чтоб скрыть досаду".
"Я с ним рядом срать не сяду".
"А моя, как та мадонна,
не желает без гондона".
Входит Лебедь с Отраженьем в круглом зеркале,
в котором
взвод берез идет вприсядку, первой скрипке корча
рожи.
Пылкий мэтр с воображеньем, распаленным
гренадером,
только робкого десятку, рвет когтями бархат ложи.
Дождь идет. Собака лает. Свесясь с печки, дрянь косая
с голым задом донимает инвалида, гвоздь кусая:
"Инвалид, а инвалид.
У меня внутри болит".
"Ляжем в гроб, хоть час не пробил!"
"Это - сука или кобель?"
"Склока следствия с причиной
прекращается с кончиной".
Входит Мусор с криком: "Хватит!" Прокурор скулу
квадратит.
Дверь в пещеру гражданина не нуждается в "сезаме".
То ли правнук, то ли прадед в рудных недрах тачку
катит,
обливаясь щедрым недрам в масть кристальными
слезами.
И за смертною чертою, лунным блеском залитою,
челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою.
Знать, надолго хватит жил
тех, кто головы сложил.
"Хата есть, да лень тащиться".
"Я не блядь, а крановщица".
"Жизнь возникла как привычка
раньше куры и яичка".
Мы заполнили всю сцену! Остается влезть на стену!
Взвиться соколом под купол! Сократиться
в аскарида!
Либо всем, включая кукол, языком взбивая пену,
хором вдруг совокупиться, чтобы вывести гибрида.
Бо, пространство экономя, как отлиться в форму
массе,
кроме кладбища и кроме черной очереди к кассе?
Эх, даешь простор степной
без реакции цепной!
"Дайте срок без приговора!"
"Кто кричит: "Держите вора!"? "
"Рисовала член в тетради".
"Отпустите, Христа ради".
Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках.
Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего
убранства.
Исключив сердцебиенье - этот лепет я в кавычках -
ощущенье, будто вычтен Лобачевский
из пространства.
Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер.
Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех,
кто умер,
кто пророс густой травой.
Впрочем, это не впервой.
"От любви бывают дети.
Ты теперь один на свете.
Помнишь песню, что, бывало,
я в потемках напевала?
Это - кошка, это - мышка.
Это - лагерь, это - вышка.
Это - время тихой сапой
убивает маму с папой".
http://s61.radikal.ru/i172/1008/d9/963de36e8d3c.jpg (http://www.radikal.ru)
Иосиф Бродский, язвительный, блестящий, гениальный.
Поэма "Представление" одним махом перечеркнула всех постмодернистов и концептуалистов
вместе с мета-метафористами, потому что никто из вышеперечисленных
не мог достичь такой убийственной точности вывернутого наизнанку слова:
Гордым легче - гордые не плачут,
Ни от ран, ни от душевной боли.
На чужих дорогах не маячат,
О любви, как нищие, не молят.
Широко расправленны их плечи,
Не гнетёт их зависти короста...
Это правда - гордым в жизни легче.
Только гордым сделаться не просто.
Гордым легче-гордые не плачут...
Лишь порой в подушку по ночам
Скрежет боли и слезу запрячут...
И порой рыдают по ночам...
А ещё бывает очень часто
Плачут кровью, телом и душой...
Гордым не становятся от счастья...
Гордость-это страх за свой покой...
Л.Татьяничева
Гроза, как обиду, заряд свой копила,
И вот раскатился над городом гром.
Обрушился ливень со страшною силой,
И словно пригнулся под тяжестью дом.
И ветер, и ливень надсадным дуэтом
Запели за синим от молний стеклом.
И целую ночь цветомузыка эта
Мне спать не давала: грустил о былом.
Бил пылко ударник, и скрипка рыдала,
И плакал в оркестре дождя саксофон.
А ты ничего, ничего не слыхала.
Ты сладко спала. Был глубоким твой сон.
Чему-то порой ты светло улыбалась.
Раскрывшись во сне, беззащитно - мила.
Была ты сама как открытая радость,
До боли, до слёз мне родною была.
Ты пахла жасмином. Из лет будто вешних
Тончайший его аромат наплывал...
Прости мне, любовь, что порою был грешен.
Что, с хмелем не сладив, других обнимал.
Мне радость не в радость, когда ты не рядом -
Лишь накипь в душе, как года, не итожь...
Гремели всю ночь грозовые разряды,
Лил, души светля, очистительный дождь...
Е.Грязнов
8Uj9d36pMDk
Ностальгия
Я не знаю, как остальные,
но я чувствую жесточайшую
не по прошлому ностальгию —
ностальгию по настоящему.
Будто послушник хочет к Господу,
ну а доступ лишь к настоятелю —
так и я умоляю доступа
без посредников к настоящему.
Будто сделал я что-то чуждое,
или даже не я — другие.
Упаду на поляну — чувствую
по живой земле ностальгию.
Нас с тобой никто не расколет.
Но когда тебя обнимаю —
обнимаю с такой тоскою,
будто кто-то тебя отнимает.
Одиночества не искупит
в сад распахнутая столярка.
Я тоскую не по искусству,
задыхаюсь по настоящему.
Когда слышу тирады подленькие
оступившегося товарища,
я ищу не подобья — подлинника,
по нему грущу, настоящему.
Одиночества не искупит
В сад распахнутая столярка.
Я тоскую не по искусству,
задыхаюсь по настоящему.
Всё из пластика - даже рубища.
Надоело жить очерково.
Нас с тобою не будет в будущем,
а церковка...
И когда мне хохочет в рожу
идиотствующая мафия,
говорю: «Идиоты — в прошлом.
В настоящем - рост понимания».
Хлещет чёрная вода из крана,
хлещет ржавая, настоявшаяся,
хлещет красная вода из крана,
я дождусь — пойдёт настоящая.
Что прошло, то прошло. К лучшему.
Но прикусываю, как тайну,
ностальгию по настающему,
что настанет. Да не застану.
Андрей Вознесенский
Angelinushka
17.08.2010, 13:07
Осип Мандельштам
От легкой жизни мы сошли с ума:
С утра вино, а вечером похмелье.
Как удержать напрасное веселье,
Румянец твой, о нежная чума?
В пожатьи рук мучительный обряд,
На улицах ночные поцелуи,
Когда речные тяжелеют струи
И фонари, как факелы, горят.
Мы смерти ждем, как сказочного волка,
Но я боюсь, что раньше всех умрет
Тот, у кого тревожно-красный рот
И на глаза спадающая челка.
Стансы
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду,
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
под затылком снежок,
и услышу я голос:
-- До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой,
-- словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
1962
Бродский написал это стихотворение,
когда ему было 22 года!
Так он и не пришел умирать на Васильевский остров.
Особо коварный план возвращения Бродского умирать именно на Васильевский остров разработал в свое время мэр Петербурга Анатолий Собчак с супругой. Поэт должен был поселиться в резиденции на Каменном острове под легкой, ненавязчивой охраной. Но у нашего молодца хватило ума и вкуса не связываться с этим семейством и не марать себя поселением в хоромах бывших палачей.
Холодная, хрустальная чистота его жизни поразительна. Человек не совершил ну ни единой глупости! Не ввязывался в политику, не примазывался к власти, не увлекался никакими людоедскими философиями, не боролся с Богом, не бегал на дуэли из-за подлых баб, не пил запоями.
Жизнь Бродского производит отрадное впечатление – и недаром прах его лежит на самом красивом кладбище на свете, на острове Сан-Микеле (Венеция). Это была значительная, полезная жизнь.
http://s003.radikal.ru/i202/1008/77/6c0fdef62168.jpg (http://www.radikal.ru)
Selena513
17.08.2010, 14:06
Пожалуйста, заботься обо мне!
Я вырвалась из замкнутого круга,
В тебе найдя любовника, и друга,
И принца на серебряном коне…
Я вырвалась из круга «я-сама».
Я самоутвердилась. Я устала.
Возьми меня на ручки с пьедестала
Гордыни, честолюбия, ума…
Я самоотвердела. Я тверда.
На мне не остается ран от терний.
А я хочу быть мягкой, и вечерней
(Я женщина. Я самка. Я – вода).
Я слабая. Я баба. Мне слабо:
Коня, и шпалы веером, и в избу,
И если в доме мышь – то будет визгу,
И я не претендую на любовь –
Я слабости минуточку хочу.
Я девочка. Я жалуюсь. Я плачу.
Лежу в постели, свернута в калачик –
И таять, как Снегурочка, учусь.
Я сдам свои права, с таким трудом
Добытые. Ты прав и ты по праву
На всех моих врагов найдешь управу
И всех моих друзей запустишь в дом.
Ты добрый. Ты высокий. Ты – плечо.
Ты два плеча, и твой спокойный запах
(Уткнуться и не думать ни о чем,
Уснуть в твоих больших мохнатых лапах…)
Ты сильный, но о каменной стене
Молчу – наелась. Хватит. Не желаю.
Любить не обязую. Умоляю:
Пожалуйста, заботься обо мне.
ЖИЗНЬ МОЕГО ПРИЯТЕЛЯ
1
Весь день - как день: трудов исполнен малых
И мелочных забот.
Их вереница мимо глаз усталых
Ненужно проплывет.
Волнуешься, - а в глубине покорный:
Не выгорит - и пусть.
На дне твоей души, безрадостной и черной,
Безверие и грусть.
И к вечеру отхлынет вереница
Твоих дневных забот.
Когда ж морозный мрак засмотрится столица
И полночь пропоет, -
И рад бы ты уснуть, но - страшная минута!
Средь всяких прочих дум -
Бессмысленность всех дел, безрадостность уюта
Придут тебе на ум.
И тихая тоска сожмет так нежно горло:
Ни охнуть, ни вздохнуть,
Как будто ночь на всё проклятие простерла,
Сам дьявол сел на грудь!
Ты вскочишь и бежишь на улицы глухие,
Но некому помочь:
Куда ни повернись - глядит в глаза пустые
И провожает - ночь.
Там ветер над тобой на сквозняках простонет
До бледного утра;
Городовой, чтоб не заснуть, отгонит
Бродягу от костра...
И, наконец, придет желанная усталость,
И станет всё равно...
Что'? Совесть? Правда? Жизнь? Какая это малость!
Ну, разве не смешно?
11 февраля 1914
2
Поглядите, вот бессильный,
Не умевший жизнь спасти,
И она, как дух могильный,
Тяжко дремлет взаперти.
В голубом морозном своде
Так приплюснут диск больной,
Заплевавший всё в природе
Нестерпимой желтизной.
Уходи и ты. Довольно
Ты терпел, несчастный друг,
От его тоски невольной,
От его невольных мук.
То, что было, миновалось,
Ваш удел на все похож:
Сердце к правде порывалось,
Но его сломила ложь.
30 декабря 1913
3
Всё свершилось по писаньям:
Остудился юный пыл,
И конец очарованьям
Постепенно наступил.
Был в чаду, не чуя чада,
Утешался мукой ада,
Перечислил все слова,
Но - болела голова...
Долго, жалобно болела,
Тело тихо холодело,
Пробудился: тридцать лет.
Хвать-похвать, - а сердца нет.
Сердце - крашеный мертвец.
И, когда настал конец,
Он нашел весьма банальной
Смерть души своей печальной.
30 декабря 1913
4
Когда невзначай в воскресенье
Он душу свою потерял,
В сыскное не шел отделенье,
Свидетелей он не искал.
А было их, впрочем, не мало:
Дворовый щенок голосил,
В воротах старуха стояла,
И дворник на чай попросил.
Когда же он медленно вышел,
Подняв воротник, из ворот,
Таращил сочувственно с крыши
Глазищи обмызганный кот.
Ты думаешь, тоже свидетель?
Так он и ответит тебе!
В такой же гульбе
Его добродетель!
Как заснули, взявшись за руки,
Так проснулись, взявшись за руки –
Будто бы гулять ходили, а с утра вернулись.
Ну а утром были заморозки,
И все птицы стали зяблики
И, как шерстяные яблоки,
На ветвях клубочками наткнулись.
Ну а днем - опять поденщина.
И жара стоит, как женщина:
У плиты весь день вот так постой-ка.
Только ближе к вечеру пощечина
Солнцу кем-то так была отмочена -
Покраснела и рыдать ушла посудомойка.
И, друг к другу повернувшись спинами,
Перед сном любуемся картинами
Индивидуальными.
Чтоб потом, шепча губами влажными,
Мыслями делиться вернисажными:
Почему гробы не делают двуспальными?
Антон Яржомбек
Я сердце свое никогда не щадила:
ни в песне, ни в дружбе, ни в горе,
ни в страсти...
Прости меня, милый. Что было, то было
Мне горько.
И все-таки всё это - счастье.
И то, что я страстно, горюче тоскую,
и то, что, страшась небывалой напасти,
на призрак, на малую тень негодую.
Мне страшно...
И все-таки всё это - счастье.
Пускай эти слезы и это удушье,
пусть хлещут упреки, как ветки в ненастье.
Страшней - всепрощенье. Страшней - равнодушье.
Любовь не прощает. И всё это - счастье.
Я знаю теперь, что она убивает,
не ждет состраданья, не делится властью.
Покуда прекрасна, покуда живая,
покуда она не утеха, а - счастье.
Ольга Берггольц
ГАЗЕЛЛА О ВОСПОМИНАНИИ
Останься хоть тенью милой,
но память любви помилуй -
черешневый трепет нежный
в январской ночи кромешной.
Со смертью во сне бредовом
живу под одним я кровом.
И слезы вьюнком медвяным
на гипсовом сердце вянут.
Глаза мои бродят сами,
глаза мои стали псами.
Всю ночь они бродят садом
меж ягод, налитых ядом.
Дохнет ли ветрами стужа -
тюльпаном качнется ужас,
а сумерки зимней рани
темнее больной герани.
И мертвые ждут рассвета
за дверью ночного бреда.
И дым пеленает белый
долину немого тела.
Под аркою нашей встречи
горят поминально свечи.
Развейся же тенью милой,
но память о ней помилуй.
Федерико Гарсиа Лорка
Этот город называется Москва.
Эта улица, как ниточка, узка.
Эта комната - бочонок о два дна.
И сюда приходит женщина одна.
Меж ключиц её цепочка мёрзлых бус,
он губами знает каждую на вкус,
он снимает их, как капелька с листа,
а она стоит, как девочка чиста.
Это чёрт её придумал или Бог?
Это бредил ею Пушкин или Блок?
И кому была завещена в века
эта бронзовая тонкая рука?
Эти тёмные печальные зрачки
открывали все затворы и замки.
Ей доступны все дворцы и все дома -
это входит в двери Истина сама.
Изгоняли её с тронов короли,
увозили в кругосветку корабли.
Оставалась караулить берега
ложь-любовница, распутница, деньга!
А она ломала руки, как лучи,
и срывала цепи бусинок с ключиц,
и лежали они, весом в шар земной,
на прямых ладонях Истины самой.
Татьяна Кузовлева
Стихотворение о брошенной поэме
Эта женщина не дописана,
Эта женщина не долатана,
Этой женщине не до бисера,
А до губ моих — Ада адова.
Этой женщине — только месяцы,
да и то совсем непорочные.
Пусть слова ее не ременятся,
Не скрипят зубами молочными.
Вот сидит она, непричастная,
Непричесанная, ей без надобности,
И рука ее не при часиках,
И лицо ее не при радости.
Как ей хмурится, как ей горбится,
Непрочитанной, обездоленной.
Вся душа ее в белой горнице,
Ну а горница недостроена.
Вот и все дела, мама-вишенка,
Вот такие вот, непригожие.
Почему она просто — лишенка,
Ни гостиная, ни прихожая?
Что мне делать с ней, отлюбившему,
Отходившему к бабам легкого?
Подарить на грудь бусы лишние,
Навести румян неба лётного?
Ничего-то в ней не раскается,
Ничего-то в ней не разбудится.
Отвернет лицо, сгонит пальцы,
Незнакомо-страшно напудрится.
Я приеду к ней как-то пьяненьким,
Завалюсь во двор, стану окна бить,
А в моем пальто кулек пряников,
А потом еще — что жевать и пить.
Выходи, скажу, девка подлая,
Говорить хочу все, что на сердце.
А она в ответ: «Ты не подлинный,
А ты вали к другой, а то хватится!»
И опять закат с витра черного,
И опять рассвет мира нового.
Синий снег да снег, только в чем-то мы
Виноваты все, невиновные.
Я иду домой, словно в озере,
Карасем иду из мошны.
Сколько женщин мы к черту бросили —
Скольким сами мы не нужны!
Эта женщина с кожей тоненькой,
Этой женщине из изгнания
Будет гроб стоять в пятом томике
Неизвестного мне издания.
Я иду домой, не юлю,
Пять лягавых я наколол.
Мир обидели, как юлу, —
Завели, забыв, на кого.
Леонид Губанов
Верни мне мои лоскутики
Тряпочки мои из чистейшего сна
Из улыбки шелковой из предчувствий в полосочку
Из ткани что тоньше кружев
Тряпочки мои из надежды в горошек
Из желанья горящего и взгляда пестрого
Из кожи лица моего
Отдай мои тряпочки
Отдай по-хорошему
Попа Васко — (1922 1991), сербский поэт
перевод Ю. Левитанского
любимая, ты дышишь в мелочах и морщинах
ты все, от чего я бегу, близорукий
мне нужно подносить тебя к глазам
тогда увижу
и взгляд переведу
я тоже весь в оглядке петушиной
в косящей дрожи
в роковом глазке
а должен быть с тобою целомудрен и терпелив
и не искать вниманья на бегу
губами губ
так что ж она меня благодарит
за каждое мое прикосновенье!
за грош сосредоточенности горький
за угол зрения, которого стыжусь
как будто я немощен
и хочу быть утешен
Дмитрий Строцев
Дмитрий Акимов
Кто виноват, что ты с другим...
Я жизнь видал, а он покруче.
Твой поцелуй - прощальный, жгучий.
Дыханье - белых яблонь дым.
А липкий нож прирос к рукам.
Как слепит свет, свистит резина.
И на спирту - как кровь калина
Мне мутит душу по ночам.
Горит калиновый закат,
Кропят по небу клинья стаи.
И ты - как птица улетаешь.
И не вернуть тебя назад.
Не отогреют фонари
Ночной озноб озябших улиц.
К нам с юга птицы не вернулись
В молоке утренней зари.
Калины гроздь не сменит цвет.
В душе больной гноятся раны.
Найду покой на дне стакана.
Калины гроздь кровит мой след.
Тебя - как мог горел-любил,
Как мотылёк лез в паутину.
Осенний сок согнул калину,
На твой платок заморосил.
Мы разучились смотреть на небо,
мы научились смотреть на деньги.
Нам безразлична и корка хлеба,
да что греха таить, даже дети.
В сердце гордыню несем, как вазу,
тоже хрустальную, но не купленную.
Жизнь, как журнал, мы листаем сразу
и тормозим у рецептов кухонных.
После задерживает нас юмор,
а потом – спорт, спорт, спорт.
И забываем мы нашу юность,
как проститутки первый аборт.
Ходим мы медленно, медленно, медленно.
Карманные часики тикают, тикают.
Сердца наши каменные, а лбы наши медные.
Покойники! Съемка идет! Тихо!..
Леонид Губанов
Елена Ваенга
Долгая дорога в дюны -
Путь к моему сердцу!
Я ушла совсем юной,
Я потеряла детство!
Я хотела стать рекою,
И что бы там солнце купалось.
Я хотела стать сама собою,
И сама в себе потерялась...
Просто это такой возраст.
И мне немного страшно,
Что же теперь дальше будет?
Можно... или ещё рано?..
Но я хочу, что бы дети
Меня окликнули "мама..."
Эвелина Пиженко
Посвящение Владимиру Высоцкому
Струной, как нерв, надрывной и звенящей
Надвое рассекает амплитуду
Хронометра. Безверье не обрящет
Христа - в душе предавшего Иуды.
За горизонт уходит кромкой небо,
Теряется аккорд в раскатах хриплых.
Ваяет память будущего слепок,
Рисует время запоздалый триптих.
Эпохи дым прозрачен и разрежен,
Не ждут уже ни дьявол, ни апостол.
Лишь голос твой опасной бритвой режет
Весь этот мир на "до тебя" и "после".
Елена Ваенга
Города
Я видела города, читала обрывки стран
И я разделила напополам Ледовитый океан,
Старое главное, я падала вниз головой
И что-то случилось странное со мной...
Как плакала вода, не слышала, не видела я,
Но почему-то дышится мне еле-еле рядышком
И лебединым пёрышком попадает в прошлое
Моя запорошенная душа...
И лебединым пёрышком попадает в прошлое
Моя запорошенная душа...
Я помню все имена, я помню все отчества
И я не сменила бы никогда своё Отечество.
Я чай пью с морошкою,мне так ягода нравится,
А в сердце любимое из морей-море Баренцево!
Как плакала вода, не слышала, не видела я,
Но почему-то дышится мне еле-еле рядышком
И лебединым пёрышком попадает в прошлое
Моя запорошенная душа...
И лебединым пёрышком попадает в прошлое
Моя запорошенная душа...
А нам бы не угадать неправильный вариант,
Как жаль, что порою в жизни всё зависит от доминант,
А мне бы сейчас упасть в траву северных болот,
А нам бы с тобою не пропустить правильный поворот...
Как плакала вода, не слышала, не видела я,
Но почему-то дышится мне еле-еле рядышком
И лебединым пёрышком я попадаю в прошлое
И моя запорошенная душа...
И лебединым пёрышком я попадаю в прошлое
И моя запорошенная душа.
4_IDpy8tYFw
Ничего ему не простила.
Я стихи ему посвятила,
чтобы проблеск надежды померк.
Но, когда серебристая цапля
грусть мою, как последняя капля,
переполнит в осенний четверг,
пролетая над полем свекольным...
я каким-то чутьем треугольным
забиваю спасительный клин
в серебристое воспоминанье,
чтобы сердца последнее знанье
не опошлить концовкой счастливой.
День - недолог,
а путь мой так длин...
Ю.Мориц
Я не замерзла, эта дрожь
улыбки и полыни, -
ей грош цена, но этот грош
в такой чеканят сини!
Допей вино и дай огня -
все курят в этой чайной.
Не возвращайся без меня
в края, где наши тайны.
Ведь незаметный порошок
я сыплю с ворожбою -
тебе не будет хорошо
с другими, как со мною:
не та у них нега и злоба,
и струны не те дрожат,
и мы это знаем оба,
пройдя этот скушный ад.
Ю.Мориц
Часы останови, забудь про телефон
И бобику дай кость, чтобы не тявкал он.
Накрой чехлом рояль; под барабана дробь
И всхлипыванья пусть теперь выносят гроб.
Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
Навертит в небесах “Он мертв” над головой,
И лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть,
Регулировщики – в перчатках черных пусть.
Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.
Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.
Перевод: Иосиф Бродский
NorthWind
17.08.2010, 20:04
Курчанке Лене и всем, кто не поленится понять, Александр Чакс:
Я И ПОЕЗД
Ночь.
Какая-то станция.
Огни, как желтые тряпки.
Кондуктор свистит в десятый раз,
но поезд не трогается.
Кондуктор свистит в одиннадцатый раз -
то же самое.
Я,
сидя в вагоне, крохотном, как ресторанный бутерброд,
чиркаю спичкой в десятый раз,
но она не зажигается.
Я,
сидя в вагоне,
чиркаю спичкой в десятый раз,
то же самое.
И тогда я с грохотом опускаю раму,
чтоб впустить свежий воздух,
я с грохотом опускаю раму,
чтоб разбудить машиниста.
Поезд загудел и тронулся.
В вагон ворвался свежий воздух
А спичка зажглась красная,
как мое сердце.
NorthWind
17.08.2010, 20:08
Не мною сказано, Александр Чак, боль или гениальность, фиг знает...
ЖЕНЩИНЫ
На вокзале, как письмо без марки,
Я застрял — глазею битый час:
Женщины, огромные, как барки,
Проплывают будто напоказ.
После хрупких, высосанных джазом
С лаковыми коготками дев
Я от радости теряю разум,
Настоящих женщин углядев.
Едут по своим углам медвежьим,
Где со скуки удавился б черт,
Чтоб уже наутро с маслом свежим
Их обратно в Ригу поезд пер.
Эти ноги толстые, слоновьи
Беспощадно топчут все подряд.
Камни крякают от их здоровья,
Лестницы беспомощно скрипят.
Жаль, Верхарн великий жил так мало,
Посидеть со мной прийти не смог.
Вот бы слух и глаз ему ласкала
Тяжкая походка этих ног!
Колыхаются большие бедра,
Опьяняя, как старинный ром:
Женщины, таща мешки в ведра,
В дверь, толкаясь, лезут вчетвером.
Трубным звукам голоса подобны,
Рухнет в обморок от них эстет.
Даже в стариках они способны
Пробудить былой любовный бред.
После хрупких, высосанных джазом
С лаковыми коготками дев
Я от радости теряю разум,
Настоящих женщин углядев.
любовь
и кто-то в закусочной требовал пудинг...
мы землянику сажали под пулями.
смеялись, нащупав чуть выше кармашка
на синей рубашке кровавое пятнышко.
чуть выше кармашка с билетом трамвайным.
мы пели. мы песнями разговаривали.
соседи с других баррикад возмущались
внезапному, в ягодных брызгах, отчаянью.
отчаянью-счастью. дитя в бескозырке,
серебрянорукое и безъязыкое,
нам приносило воды из под крана
с осадком. сиреневым в желтую крапинку.
война танцевала на старой эстраде
под музыку африки. или австралии??
на помню по карте. красивое место,
растоптанное в земляничное месиво.
война улыбалась породисто-хищно
и все норовила до самого личного
добраться ладонью. валютная шлюха.
животных спасали снотворным и шлюпками,
летящими в воду поспешно и нервно.
войну забавляло все это, наверное.
седые матроны и сэры в крылатках
за наши рубахи упрямыми лапками
цеплялись. и мы невоспитанно, дико
от них откупались едой земляниковой.
мы верили в небо, в достоинство сосен,
в то, что непременно порушим отцовское,
в совокупленья, в каминные камни,
в возможность минуту схватить фотокамерой.
война нам кричала: вы - дети, вы - боги,
вы - то, что осталось от мертвых, не более...
и было так странно, что кто-то, испуганный
в забытой закусочной требовал пудинг.
Яшка Казанова
Таня
Жить как живется – тихо, не хуже прочих; шить и стирать, не уметь говорить навзрыд. Танечка, Павлова внучка, Петрова дочка, девочка-девочка, что у тебя болит? – Не болит ничего, не тянет ни справа, ни слева, - кроме мальчика, спавшего в теплом лесу подо Ржевом, в небо лицом, головой на брусничной кочке, я ведь тогда и вправду решила – спит… Я ведь тогда говорю – отдыхай, хороший, сил набирайся, ты у меня один… Я ведь уже решила, что будет сын, что сероглазый, что назовем Алешей…
Ничего не болит, только, знаешь, самую малость – я ведь Тебе про каждого рассказываю по утрам: плачу, что никого у меня не осталось, никого на свете, а они все зовут – сестра… Скажут: не плачь, сестричка, попей водички, вытрись косынкой, снимай сапоги – и спать. У девочек на войне то жених, то батя; ждать остальных – никакого сердца не хватит. А у меня было столько братьев –
на пальцах не сосчитать.
Было; а остальное уже не важно – мне ведь недолго осталось глядеть им вслед. Господи, знаешь, только одно мне страшно: вот как помру я, а Пашке-то двадцать лет… Думает, я приду к нему молодая, в платьице новом, а я –то совсем седая, старая стала, не узнает меня, поди…
…Девочка-девочка, ты на себя погляди! Видишь – как смоль косички и ручки-спички, девочка Танечка, ласточка, медсестричка, платье в горошек, в лаковых босоножках, все на вокзал сегодня – и ты иди.
Вот тебе рай – беги, раскрывай объятья: едут, глядят из окон все твои братья, машут тебе руками, а впереди – там впереди, родная моя, слыхала? – Пашка, внук Алексеев и сын Михайлов, все перешел без страха – войну, беду ли, вышел на станции, ждет тебя молодую, стриженый и белозубый, живой, без пули в груди.
Екатерина Перченкова
смотришь и думаешь: боже мой, боже мой, что ж они, в самом деле,
как они смотрят, и дышат, и топчут земную твердь!
их карамельная пастораль, не доходяшая до постели, -
невыносимая пошлость;
и пошлость крепка, как смерть.
вот они держатся за руки, свесили ноги с обрыва,
не разберешь, кто смеется, кто плачет, чьи губы и чье лицо,
а под обрывом ни бездны, ни пропасти - старая высохшая крапива,
серая лебеда, лопухи, голубой туман, голубиный сон.
сплавятся в поцелуе и не увидят, как позади пылает,
рушится и скрежещет;
они застынут, не разнимая рук.
пусть улыбаются, смотрят друг другу в глаза и безнадежно знают,
что воздух отравлен, и завтра они умрут.
завтра придет как обычно, они его встретят врозь,
в разных палатах в окраинном госпитале на чисто вымытом этаже,
чуть живыми руками хватая чужие руки,
сухими губами воздух, светясь насквозь.
пошлость умрет чуть раньше.
это будет хороший сюжет.
смотришь и думаешь: мы-то иначе, мы-то большие, у нас всерьез,
мы умираем каждую ночь, остальное ложь;
мы - идеальный кадр: не поймешь, кто к кому прирос -
кто в кого врос бесконечно и прочно - без кожи не оторвешь.
мы - идеальный сюжет, мы ждем, что кто-нибудь скажет:
свет, мотор;
мы выходим набело с первого дубля, и потому у нас
никакой карамели нет;
ничего, кроме кофе и сигарет,
черного с белым, отточенных жестов, многозначительных темных глаз.
мы не выносим пошлости, вечно серьезны и в меру жестоки,
пусть черти в аду завидуют, как мы умеем друг друга мучить.
а господь окунает в красную краску кисть и ведет по небу с востока,
будто предупреждает.
на всякий случай.
Екатерина Перченкова
А дома тепло; и можно за медленным разговором заваривать чай с брусникой, и можно сидеть до света… Но утром приходит осень с повадками прокурора и вслух говорит: я знаю, чем вы занимались летом. Сушили грибы в проеме рассохшейся дачной рамы, ходили смотреть на звезды за город – там лучше видно. Ни тайны, ни черной бездны, ни самой нелепой драмы… Живете, как будто вовсе не люди. Ей-богу, стыдно. Придешь – а они кривятся, бегут конопатить щели, едят варенье из яблок, вздыхая, что пахнет летом… Как будто нет больше смысла, как будто нет выше цели, чем отвоевать неделю у заморозков и ветра.
Листает наши тетради – попробуй ей не позволить; и хмурится удивленно, и спрашивает с укором: откуда вы это взяли? Стащили откуда, что ли? И я говорю – конечно.
Смотри, из какого сора…
…Мне хочется оправдаться, и я говорю – послушай: в квартире номер шестнадцать седая живет старушка. Она покупает сливы, и чистит кафель до блеска, и моет полы на кухне за бежевой занавеской. Ее живые подруги – герань, канарейка, лайка; ее записная книжка – подобие списка Ллойда, и крепче любого камня хранит остывшее горе нежалобный мартиролог в истершемся коленкоре. Она стоит у окошка – там золото на зеленом; она ни о ком не плачет, но помнит всех поименно, и память ее бездонна, но даже у дна нет скорби; она уже видит тени и просит у них: я скоро; я близко, я будто спряталась – как в детстве, как понарошку… Такое солнце на улице, что мне бы еще немножко…
А это окошко рядом, с желтеющими цветами; соседка – такая тихая; не помню, быть может – Таня. В субботу ей было тридцать, и время текло под кожей, и ночь как будто ударила по крыше чугунной гирей. А в сентябре одиночество темнее и безнадежней, и тянет сквозь рамы холодом, и страшно в пустой квартире…
…Ревела в ванной, теряя дыхание с каждым всхлипом, и слышала: осень шепчет о смерти на всех частотах, и думала: умираю, но выжила и охрипла, и веки от слез опухли, и руки дрожат. Всего-то.
А ближе к полуночи он звонит; два дня – вот и вся разлука. Она вытирает слезы и вновь расправляет плечи… Соседка за стенкой слышит, как Таня смеется в трубку – и словно теплее стало, и будто бы дышится легче.
В четырнадцатой квартире скучает малышка Оля, ей шесть через две недели и очень хочется в школу, но рано - оставили дома с котенком и черепашкой. Она совсем как большая – сидит и листает книжку, и водит пальцем по строчкам, разглядывая картинки… Такое солнце – а мама уехала на поминки. Ее уже брали однажды на кладбище прошлым летом. Там странно: сначала плачут, а после дают конфеты. Там белый шиповник, лилии и розовая рябина… И Оля почти не думает о спящих в холодной глине – как будто они не рядом с живыми, не тянут руки сквозь тихое небо осени, когда темно и прохладно…
Потом у нее день рождения, и мама ей дарит куклу, а старенькая соседка – огромную шоколадку.
А листья ложатся в лужи, и дождь отмывает крыши от летней засохшей пыли, и нужно заклеить окна… И если под вечер тихо, то очень легко расслышать, как холод ползет по улицам и прячется в водостоках.
И можно забыть о лете,
повернуться лицом к востоку,
и чувствовать, что от солнца –
все дальше…
Екатерина Перченкова
Что-то мертвые стали ко мне захаживать...
Придут – и сон рвется.
Только монах Михаил нальет вино,
посмотрит его на свет,
только папа сядет в углу, закурит и улыбнется,
только Галька произнесет:
«Поначалу так страшно было,
а сейчас – нет»,
как все исчезнет... Пепел погаснет. Вино прольется....
Ни о чем их не успеваю спросить: где они,
на небесной тверди
или же в бездне? Как их искать, если что?
Ждать у какого моста?
Знают ли они о судьбе живых,
особенно о часе их смерти?
А главное – видели они или еще нет – Христа?
И – ничего. Лишь душное одеяло в конверте.
День говорит: «во-первых» и «во-вторых»,
а также «в-третьих», «в четвертых»:
мертвые никогда не приходят к своим живым,
живые вовек при себе не удержат мертвых,
сновидение ходит косо, смотрит глазом кривым,
бездна заплетена в его буквах стертых.
Просто – настала осень. Заморозки на почве,
сутулятся сами плечи,
бродят Забвенье и Страх меж цветов полевых,
и посылается дар слез вместо дара речи...
Просто мертвые продолжают любить живых,
а те – сгорают, как восковые свечи.
Олеся Николаева
слова песни
Би-2 - И корабль плывёт
Сколько звёзд на погоны
Добыли в боях,
Hа пустых полигонах,
В неведомых снах.
Дайте небо под крылья
Подстреленных птиц,
Журавлиному клину
Скорую помощь.
Отпустите синицу
Hа верную смерть
Пусть её приласкает свобода.
И корабль плывёт,
И сквозь колотый лёд
Я смотрю в эту чёрную воду.
Hикого не зову,
Hе жалею, не плачу.
У вас на яву,
У меня на удачу.
Луна, как стекло
Hе любила не грела,
Hикого не ждала,
Hичего не хотела.
Отпустите синицу
Hа верную смерть
Пусть её приласкает свобода.
И корабль плывёт,
И сквозь колотый лёд
Я смотрю в эту чёрную воду.
Подражая Некрасову, или любовная песнь Иванова
Кажинный раз на этом самом месте
я вспоминаю о своей невесте.
Вхожу в шалман, заказываю двести.
Река бежит у ног моих, зараза.
Я говорю ей мысленно: бежи.
В глазу -- слеза. Но вижу краем глаза
Литейный мост и силуэт баржи.
Моя невеста полюбила друга.
Я как узнал, то чуть их не убил.
Но Кодекс строг. И в чем моя заслуга,
что выдержал характер. Правда, пил.
Я пил как рыба. Если б с комбината
не выгнали, то сгнил бы на корню.
Когда я вижу будку автомата,
то я вхожу и иногда звоню.
Подходит друг, и мы базлаем с другом.
Он говорит мне: Как ты, Иванов?
А как я? Я молчу. И он с испугом
Зайди, кричит, взглянуть на пацанов.
Их мог бы сделать я ей. Но на деле
их сделал он. И точка, и тире.
И я кричу в ответ: На той неделе.
Но той недели нет в календаре.
Рука, где я держу теперь полбанки,
сжимала ей сквозь платье буфера.
И прочее. В углу на оттоманке.
Такое впечатленье, что вчера.
Мослы, переполняющие брюки,
валялись на кровати, все в шерсти.
И горло хочет громко крикнуть: Суки!
Но почему-то говорит: Прости.
За что? Кого? Когда я слышу чаек,
то резкий крик меня бросает в дрожь.
Такой же звук, когда она кончает,
хотя потом еще мычит: Не трожь.
Я знал ее такой, а раньше -- целой.
Но жизнь летит, забыв про тормоза.
И я возьму еще бутылку белой.
Она на цвет как у нее глаза.
1968
qwe72rty
17.08.2010, 21:28
http://img.pixs.ru/storage/1/2/3/iiiiiiiigi_9500749_895123.gif (http://pixs.ru/?r=895123)
Что для мужчины все-таки важнее...
Что для мужчины все-таки важнее:
Любви победа или сладкий плен?
Что для души отрадней и нужнее,
Что свято чтимо, что всего лишь тлен?
Что там, за этой далью горизонта,
Куда уходит страсти жгучей нить?
Зачем, порою, странно и жестоко
Молчанием он может погубить
Те чувства, что хранил в тебе когда-то,
Те мысли, что вплетались в разговор.
Вдруг хлопнуть дверью счастья безвозвратно,
Как выстрелом бесчувственным в упор.
Он бережно несет или в азарте
Любовь на чаше жизненных весов?
И почему, бывает, так некстати
Вдруг сердце закрывает на засов.
Что для мужчины все-таки милее?
Зачем на нас он смотрит свысока,
Когда мы от любви своей немеем
И мыслями летим за облака?
Всем чувствам нашим в сердце тесновато,
Мы дарим ему нежности простор.
А он уходит, будто виноватый,
Но взгляд его таит немой укор.
И ждет он неминуемой расплаты
Своей несостоявшейся мечты.
Любимую, теряя безвозвратно,
Блуждает в лабиринтах пустоты.
Что для мужчины все-таки важнее:
Любви победа или сладкий плен?
Что для души отрадней и нужнее,
Что свято чтимо, что всего лишь тлен?
Подсвечник
Сатир, покинув бронзовый ручей,
сжимает канделябр на шесть свечей,
как вещь, принадлежащую ему.
Но, как сурово утверждает опись,
он сам принадлежит ему. Увы,
все виды обладанья таковы.
Сатир -- не исключенье. Посему
в его мошонке зеленеет окись.
Фантазия подчеркивает явь.
А было так: он перебрался вплавь
через поток, в чьем зеркале давно
шестью ветвями дерево шумело.
Он обнял ствол. Но ствол принадлежал
земле. А за спиной уничтожал
следы поток. Просвечивало дно.
И где-то щебетала Филомела.
Еще один продлись все это миг,
сатир бы одиночество постиг,
ручьям свою ненужность и земле;
но в то мгновенье мысль его ослабла.
Стемнело. Но из каждого угла
"Не умер" повторяли зеркала.
Подсвечник воцарился на столе,
пленяя завершенностью ансамбля.
Нас ждет не смерть, а новая среда.
От фотографий бронзовых вреда
сатиру нет. Шагнув за Рубикон,
он затвердел от пейс до гениталий.
Наверно, тем искусство и берет,
что только уточняет, а не врет,
поскольку основной его закон,
бесспорно, независимость деталей.
Зажжем же свечи. Полно говорить,
что нужно чей-то сумрак озарить.
Никто из нас другим не властелин,
хотя поползновения зловещи.
Не мне тебя, красавица, обнять.
И не тебе в слезах меня пенять;
поскольку заливает стеарин
не мысли о вещах, но сами вещи.
1968
qwe72rty
17.08.2010, 21:31
..О женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я люблю, волнуясь и тоскуя!
Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,
Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,
Для прихоти твоей я душу погублю.
Все, все возьми себе – за взгляд очей прекрасных,
За слово лживое, что истины нежней,
За сладкую тоску восторженных мучений!
Ты, море странных снов, и звуков, и огней!
Ты друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!
Чувствам нельзя облачаться в слова, к черту звезды в святой воде.
Ты, ненавидя меня, как себя, ловишь след мой: «Ну, где ты? Где?»
Ты так желаешь меня обездвижить, насытившись, удавить.
Я не достоин такой откровенной, такой неземной любви.
Ангелы ночью являлись ко мне и пророчили – быть беде.
Я, изгибаясь, царапаю стены в том месте, где умер день.
Чуешь своим бесконечным нутром мой безмолвный звериный рык.
Птицы обычно щебечут взахлеб, а сегодня поют навзрыд.
Дышишь мне в спину: «Я чую твой запах. Ответь мне…Ну, где ты? Где?»
Видишь, как искренне нас убивают те звезды в святой воде?
Те, что нашли меня раньше, чем ты, изломали в покорность спесь.
С губ неподвижных срывается шепот «Здесь я… Ты чувствуешь? - Здесь»
Саша Бес
NorthWind
17.08.2010, 21:50
Моим друзьям, и кто будет:
На тротуаре сердце лежало,
на тротуаре, солнцем согретом.
Оно чуть дышало, оно чуть дрожало,
мягкое, грустное сердце поэта.
А. Дольский, памяти А. Чака
Когда же солнце завершает круг
И катится устало на закат,
Глаза его поклонников и слуг
Уже в другую сторону глядят.
У.Шекспир
blagoroden_don
17.08.2010, 21:56
Не говори так громко,
не говори совсем.
У тебя на коже красные крапинки,
словно капельки крови
на словах неосуществленных,
обойденных молчанием,
отвергнутых,
непроизнесенных.
Перевод С.Ильинской
О поэтах
Век поэтов мимолетен - недолет, налет, полет,
Побываешь в переплете - встанешь в книжный переплет...
По стихам узнаешь думы. По страданию - талант.
Дескать, жнем свою беду мы и не требуем наград.
И не требуют отсрочки, смерть достанет, и - ложись
Лишь бы в сроки строки, строчки отпустила бы им жизнь
Лишь бы веровать, что где-то через лета и гранит -
Стих упрямого поэта чье-то сердце сохранит
А пока поодиночке к Черной речке их ведут
И не то чтобы отсрочки - строчки молвить не дадут
Сей редут вполне завиден и сулит бессмертье, но
Жизнь уходит. Так обидно. Видно так заведено
Кто завел так, я не знаю, но завел нехорошо
Я читаю, я считаю, я искал да не нашел
Хороша видать машина и шоферы хороши
Не шурши, а то за шиворот поможем от души
И предложат им на выбор: пуля, нож, петля иль яд
Или розги, или дыба, иль утопят, иль спалят
Ведь от них все неудобства, неудобно долго жить
Не угодно благородство да на плаху положить
И гноят поэтов разом, да и как их не гноить
Чтобы их "несветлый" разум с того света мог светить
Освещать гнилые души их сгноивших палачей
Будто можно из гнилушек новых нарядить свечей
Не нужна поэтам слава запоздалого вранья
Лед под ними слишком слабый, что не шаг то полынья
Лишь бы веровать, что где-то через лета и гранит
Стих российского поэта чье-то сердце сохранит
DH5q6EUOkuk
http://s001.radikal.ru/i196/1008/4e/c8810aca5c96.jpg (http://www.radikal.ru)
Я молчу — во взорах видно горе,
Говорю — слова мои так злы!
Ах! когда ж я вновь увижу море,
Синие и пенные валы,
Белый парус, белых, белых чаек
Или ночью длинный лунный мост,
Позабыв о прошлом и не чая
Ничего в грядущем кроме звёзд?!
Видно, я суровому Нерею
Мог когда-то очень угодить,
Что теперь — его, и не умею
Ни полей, ни леса полюбить.
Боже, будь я самым сильным князем,
Но живи от моря вдалеке,
Я б, наверно, повалившись наземь,
Грыз её и бил в слепой тоске.
Николай Гумилёв
1911
Шут Н.Гумилёв
Я шёл один в ночи беззвёздной,
В горах с уступа на уступ
И увидал над мрачной бездной,
как мрамор женский белый труп.
Влачились змеи по уступам,
Угрюмый рос чертополох,
И над красивым женским трупом
Плясал безумный скоморох.
И смерти дивный сон тревожа,
Он бубен потрясал в руке.
Над миром девственного ложа
Плясал в дурацком колпаке.
Едва звенели колокольца,
Не отдаваяся в горах.
Дешёвые сверкали кольца
На узких сморщенных руках.
Он хохотал смешной, беззубый,
Скача по сумрачным холмам,
И прижимал больные губы
К холодным девичьим губам.
Мы попали с тобой под дождь
(Елена Ваенга)
Мы попали с тобой под дождь -
Потеряли свои зонты.
Я не знала, что так же легко
Потеряем друг друга мы.
Как обычно у нас с тобой
Разговор не серьёзный.
И на лице моём не вода,
А солёные слёзы.
Ты теперь не один, я не одна.
Всё забыто давно, и всё сказано.
И у нашей судьбы берега
Разные.
Потеряли друг друга след,
Потеряли свои сердца.
И обратной дороги нет,
Время остановить нельзя.
Ты забудешь цвет моих глаз,
Ты забудешь запах моих волос.
Что-то вдруг порвалось в нас,
Видно, что-то не удалось.
Ты теперь не один, я не одна.
Всё забыто давно, и всё сказано.
И у нашей судьбы берега
Разные.
Неподражаемо лжет жизнь:
Сверх ожидания, сверх лжи...
Но по дрожанию всех жил
Можешь узнать: жизнь!
Словно во ржи лежишь: звон, синь...
(Что ж, что во лжи лежишь!) — жар, вал
Бормот — сквозь жимолость — ста жил...
Радуйся же!— Звал!
И не кори меня, друг, столь
Заворожимы у нас, тел,
Души — что вот уже: лбом в сон.
Ибо — зачем пел?
В белую книгу твоих тишизн,
В дикую глину твоих «да» —
Тихо склоняю облом лба:
Ибо ладонь — жизнь.
Олег Гаврилюк
Глупо считать себя хуже кого-то,
Глупо страдать, не добившись чего-то.
Истину глупо искать в дне бокала,
Глупо без слуха всех мучить вокалом.
Глупо не помнить ошибок прошедших,
Глупо всю жизнь убеждать сумасшедших.
Глупо напрасно играться с судьбою,
Глупо порой оставаться собою.
Людмила Яворская
Что может быть важней улыбки?
Ведь все мы в глубине души
Прощаем людям их ошибки,
Когда в улыбке нету лжи.
Улыбка очень многогранна –
Она целитель, друг, палач…
Улыбкой покоряют страны
И ей же прерывают плач.
Улыбка может быть и грозной,
Коварной, дерзкой, волевой,
Задумчивой, печальной, звёздной…
Улыбка может быть любой.
Улыбкой можно на колени
Поставить грозного бойца
И ей же можно, к сожаленью,
Разбить влюблённые сердца.
Улыбкой дарим рай, блаженство,
С улыбкой утешаем мы детей.
Улыбка приближает к совершенству,
И в мире нет оружия сильней.
Лишь скульпторы, художники, поэты,
Диктующие формы красоты,
Осознают, что от улыбки в мире этом
Зимою распускаются цветы.
http://s55.radikal.ru/i148/1008/4a/8c2fca1d3e51.jpg (http://www.radikal.ru)
Умереть — тоже надо уметь,
на свидание к небесам
паруса выбирая тугие.
Хорошо, если сам,
хуже, если помогут другие.
Смерть приходит тиха,
бестелесна
и себе на уме.
Грустных слов чепуха
неуместна,
как холодное платье — к зиме.
И о чем толковать?
Вечный спор
ни Христос не решил, ни Иуда...
Если там благодать,
что ж никто до сих пор
не вернулся с известьем оттуда?
Умереть — тоже надо уметь,
как прожить от признанья до сплетни,
и успеть предпоследний мазок положить,
сколотить табурет предпоследний,
чтобы к самому сроку,
как в пол — предпоследнюю чашу,
предпоследние слезы со щек...
А последнее — Богу,
последнее — это не наше,
последнее — это не в счет.
Умереть — тоже надо уметь,
как бы жизнь ни ломала
упрямо и часто...
Отпущенье грехов заиметь —
ах как этого мало
для вечного счастья!
Сбитый с ног наповал,
отпущением что он добудет?
Если б Бог отпущенье давал...
А дают-то ведь люди!
Что — грехи?
Остаются стихи,
продолжают бесчинства по свету,
не прося снисхожденья...
Да когда бы и вправду грехи,
а грехов-то ведь нету,
есть просто
движенье.
Булат Окуджава
blagoroden_don
17.08.2010, 23:47
Светлой памяти Б. Пастернака
В середине двадцатого века
на костёр возвели
Человека.
И сжигали его,
и палили,
чтоб он стал
легковеснее пыли,
чтобы понял,
какой он пустяшный...
Он стоял
бесшабашный
и страшный.
И стихи в голове Человека
стали таять
сугробами снега.
И огонь –
стихотворные строчки
загонял
ему в сердце,
и в почки.
Пламенея, трещали поленья,
и плясало вокруг
поколенье:
первобытно плясало,
пещерно,
и ритмически –
очень неверно...
А на небе Луна
помирала,
что убита ракетой
с Урала.
В деревне никто не сходит с ума.
По темным полям здесь приходит труд.
Вдоль круглых деревьев стоят дома,
в которых живут, рожают и мрут.
В деревне крепче сожми виски.
В каждой деревне растет трава.
В этой деревне сквозь шум реки
на круглых деревьях шумит листва.
Господи, Господи, в деревне светло,
и все, что с ума человека свело,
к нему обратится теперь на ты.
Смотри, у деревьев блестят цветы
(к былому мосты), но ведь здесь паром,
как блещет в твоем мозгу велодром,
умолкшей музыки ровный треск
и прямо в зубы кричит, кричит.
Из мертвой чаши глотает трек,
к лицу поднося деревянный щит.
В деревне никто не сходит с ума.
С белой часовни на склоне холма,
с белой часовни, аляповат и суров,
смотрит в поля Иоанн Богослов.
Спускаясь в деревню, посмотришь вниз --
пылит почтальон-велосипедист,
а ниже шумит река,
паром чернеет издалека,
на поезд успеешь наверняка.
А ты не уедешь, здесь денег нет
в такую жизнь покупать билет.
На всю деревню четыре письма.
В деревне никто не сходит с ума.
В пальто у реки посмотри на цветы,
капли дождя заденут лицо,
падают на воду капли воды
и расходятся, как колесо.
1961(?)
В России расстаются навсегда.
В России друг от друга города
столь далеки,
что вздрагиваю я, шепнув «прощай».
Рукой своей касаюсь невзначай
её руки.
Длинною в жизнь любая из дорог.
Скажите, что такое русский бог?
«Конечно, я
приеду». Не приеду никогда.
В России расстаются навсегда.
«Душа моя,
приеду». Через сотни лет вернусь.
Какая малость, милость, что за грусть —
мы насовсем
прощаемся. «Дай капельку сотру».
Да, не приеду. Видимо, умру
скорее, чем.
В России расстаются навсегда.
Ещё один подкинь кусочек льда
в холодный стих.
...И поезда уходят под откос,
...И самолёты, долетев до звёзд,
сгорают в них.
Борис Рыжий
***
Только пепел знает, что значит сгореть дотла.
Но я тоже скажу, близоруко взглянув вперёд:
не всё уносимо ветром, не всё метла,
широко забирая по двору, подберёт.
Мы останемся смятым окурком, плевком, в тени
под скамьёй, куда угол проникнуть лучу не даст,
и слежимся в обнимку с грязью, считая дни,
в перегной, в осадок, в культурный пласт.
Замаравши совок, археолог разинет пасть
отрыгнуть; но его открытие прогремит
на весь мир, как зарытая в землю страсть,
как обратная версия пирамид.
"Падаль", выдохнет он, обхватив живот,
но окажется дальше от нас, чем земля от птиц.
Потому что падаль - свобода от клеток, свобода от
целого: апофеоз частиц.
1986
Иосиф Бродский
***
Я слышу не то, что ты мне говоришь, а голос.
Я вижу не то, во что ты одета, а ровный снег.
И это не комната, где мы сидим, но полюс;
плюс наши следы ведут от него, а не к.
Когда-то я знал на память все краски спектра.
Теперь различаю лишь белый, врача смутив.
Но даже если песенка вправду спета,
от нее остается ещё мотив.
Я рад бы лечь рядом с тобою, но это - роскошь.
Если я лягу, то - с дерном заподлицо.
И всхлипнет старушка в избушке на курьих ножках
и сварит всмятку себе яйцо.
Раньше, пятно посадив, я мог посыпать щёлочь.
Это всегда помогало, как тальк прыщу.
Теперь вокруг тебя волнами ходит сволочь.
Ты носишь светлые платья. И я грущу.
1989
Иосиф Бродский
Чувственность.... до предела,
Нежность судьбой не растрачена.
Под взглядом...как под прицелом,
Женщина... возраста царственного.
Мудрость в согласии с легкостью,
Тело... в ладу с желаньями....
Мысли частенько с колкостью,
Поступки... без оправдания.
Зрелость к лицу ей, грешнице,
Опыт ошибок сладостных.....
Вверх по серебряной лестнице
Каблучками чеканит радостно….
Дотянуться бывает немыслимо.
Осуждать, наверно, безнравственно.
Она выбрала право быть лучшею…
Женщина... возраста царственного..
Река раскинулась. Течет, грустит лениво
И моет берега.
Над скудной глиной желтого обрыва
В степи грустят стога.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь - стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Наш путь - степной, наш путь - в тоске безбрежной -
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы - ночной и зарубежной -
Я не боюсь.
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь...
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Летит, летит степная кобылица
И мнет ковыль...
И нет конца! Мелькают версты, кручи...
Останови!
Идут, идут испуганные тучи,
Закат в крови!
Закат в крови! Из сердца кровь струится!
Плачь, сердце, плачь...
Покоя нет! Степная кобылица
Несется вскачь!
А. Блок На поле Куликовом
Молодая пешеход
18.08.2010, 09:16
Величав, степенно-важен,
Пляшет славный Атта Тролль.
У косматой половины
Нет достоинства и меры.
Да, мне чудится, что Мумма
Канканирует порою!
Так бесстыдно крутит задом,--
Право, вспомнишь Grand '-Chaumiere.
И достойный медвежатник,
На цепи водящий Мумму,
Сам, как видно, понимает
Аморальность этой пляски.
И подчас он так усердно
Угощает Мумму плетью,
Что от воя черной дамы
Стон стоит меж гор окружных.
Генрих Гейне, "Атта Тролль"
Матильда
18.08.2010, 10:09
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.
Как журавлиный клин в чужие рубежи,-
На головах царей божественная пена,-
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
И море, и Гомер - всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.
О. Мандельштам
http://i061.radikal.ru/1008/dd/6b7ab447681e.jpg (http://www.radikal.ru)
Не верь, не верь себе, мечтатель молодой,
Как язвы, бойся вдохновенья...
Оно - тяжелый бред души твоей больной
Иль пленной мысли раздраженье.
В нем признака небес напрасно не ищи -
То кровь кипит, то сил избыток!
Скорее жизнь свою в заботах истощи,
Разлей отравленный напиток!
Случится ли тебе в заветный, чудный миг
Отрыть в душе давно безмолвной
Еще неведомый и девственный родник,
Простых и сладких звуков полный,-
Не вслушивайся в них, не предавайся им,
Набрось на них покров забвенья:
Стихом размеренным и словом ледяным
Не передашь ты их значенья.
Закрадется ль печаль в тайник души твоей,
Зайдет ли страсть с грозой и вьюгой,
Не выходи тогда на шумный пир людей
С своею бешеной подругой;
Не унижай себя. Стыдися торговать
То гневом, то тоской послушной
И гной душевных ран надменно выставлять
На диво черни простодушной.
Какое дело нам, страдал ты или нет?
На что нам знать твои волненья,
Надежды глупые первоначальных лет,
Рассудка злые сожаленья?
Взгляни: перед тобой играючи идет
Толпа дорогою привычной;
На лицах праздничных чуть виден след забот,
Слезы не встретишь неприличной.
А между тем из них едва ли есть один,
Тяжелой пыткой не измятый,
До преждевременных добравшийся морщин
Без преступленья иль утраты!..
Поверь: для них смешон твой плач и твой укор,
С своим напевом заученным,
Как разрумяненный трагический актер,
Махающий мечом картонным...
Молодая пешеход
18.08.2010, 12:58
Я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идет другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить - не поле перейти.
--
Пастернак
"Одинокое сердце сдаётся в аренду
На ближайшую тысячу лет," –
Привяжу ярким шёлком расшитую ленту
К двери дома, которого нет.
И присяду к окну, пустоту коротая,
Буду звёзды ладонью ловить,
Вместе с лунной улыбкой их туго сплетая
В Ариадны волшебную нить.
И заброшу клубок в несказанные дали,
Где рассвет золотит млечный путь,
Где погаснуть усталому солнцу не дали…
Может быть, подберёт… кто-нибудь. © Юлия Виноградова (Ginger)
Нет, не тебя так пылко я люблю,
Не для меня красы твоей блистанье:
Люблю в тебе я прошлое страданье
И молодость погибшую мою.
Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором:
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.
Я говорю с подругой юных дней,
В твоих чертах ищу черты другие,
В устах живых уста давно немые,
В глазах огонь угаснувших очей.
Михаил Лермонтов
cote d'Ivoire
18.08.2010, 15:48
Осыпаются алые клёны,
полыхают вдали небеса,
солнцем розовым залиты склоны —
это я открываю глаза.
Где и с кем, и когда это было,
только это не я сочинил:
ты меня никогда не любила,
это я тебя очень любил.
Парк осенний стоит одиноко,
и к разлуке и к смерти готов.
Это что-то задолго до Блока,
это мог сочинить Огарёв.
Это в той допотопной манере,
когда люди сгорали дотла.
Что написано, по крайней мере
в первых строчках, припомни без зла.
Не гляди на меня виновато,
я сейчас докурю и усну —
полусгнившую изгородь ада
по-мальчишески перемахну.
* * *
Не покидай меня, когда
горит полночная звезда,
когда на улице и в доме
всё хорошо, как никогда.
Ни для чего и ни зачем,
а просто так и между тем
оставь меня, когда мне больно,
уйди, оставь меня совсем.
Пусть опустеют небеса.
Пусть станут чёрными леса.
пусть перед сном предельно страшно
мне будет закрывать глаза.
Пусть ангел смерти, как в кино,
то яду подольёт в вино,
то жизнь мою перетасует
и крести бросит на сукно.
А ты останься в стороне —
белей черёмухой в окне
и, не дотягиваясь, смейся,
протягивая руку мне.
Борис Рыжий
Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор.
Ты позабыла: я свободы
Для заблужденья не отдам;
И так пожертвовал я годы
Твоей улыбке и глазам,
И так я слишком долго видел
В тебе надежду юных дней
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Как знать, быть может, те мгновенья,
Что протекли у ног твоих,
Я отнимал у вдохновенья!
А чем ты заменила их?
Быть может, мыслию небесной
И силой духа убежден,
Я дал бы миру дар чудесный,
А мне за то бессмертье он?
Зачем так нежно обещала
Ты заменить его венец,
Зачем ты не была сначала,
Какою стала наконец!
Я горд!.. прости! люби другого,
Мечтай любовь найти в другом;
Чего б то ни было земного
Я не соделаюсь рабом.
К чужим горам под небо юга
Я удалюся, может быть;
Но слишком знаем мы друг друга,
Чтобы друг друга позабыть.
Отныне стану наслаждаться
И в страсти стану клясться всем;
Со всеми буду я смеяться,
А плакать не хочу ни с кем;
Начну обманывать безбожно,
Чтоб не любить, как я любил;
Иль женщин уважать возможно,
Когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку —
Безумец! — лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала — я тебя не знал!
Михаил Лермонтов
Подводный
18.08.2010, 16:36
Басё ХОККУ
Тишина кругом.
Проникают в сердце скал
Голоса цикад.
* * *
Старый пруд.
Прыгнула в воду лягушка.
Всплеск в тишине.
* * *
Вода так холодна!
Уснуть не может чайка,
Качаясь на волне.
* * *
Жизнь свою обвил
Вкруг висячего моста
Этот дикий плющ.
* * *
О, сколько их на полях!
Но каждый цветет по-своему -
В этом высший подвиг цветка.
===============
Тиё
На смерть маленького сына
О мой ловец стрекоз!
Куда в неведомую даль
Ты нынче забежал?
* * *
Роса на цветах шафрана!
Прольется на землю она
И станет простой водою...
* * *
Сливы весенний цвет
Дарит свой аромат человеку...
Тому, кто ветку сломал.
* * *
Я и забыла,
Что накрашены губы мои...
Чистый источник!
===============
Иссё
Видели все на свете
Мои глаза - и вернулись
К вам, белые хризантемы.
=================
Рансэцу
Осенняя луна
Сосну рисует тушью
На синих небесах.
=============
Шум ливня воскрешает по углам
салют мимозы, гаснущей в пыли.
И вечер делит сутки пополам,
как ножницы восьмерку на нули -
а в талии сужает циферблат,
с гитарой его сходство озарив.
У задержавшей на гитаре взгляд
пучок волос напоминает гриф.
Ее ладонь разглаживает шаль.
Волос ее коснуться или плеч -
и зазвучит окрепшая печаль;
другого ничего мне не извлечь.
Мы здесь одни. И, кроме наших глаз,
прикованных друг к другу в полутьме,
ничто уже не связывает нас
в зарешеченной наискось тюрьме.
Иосиф Бродский
qwe72rty
18.08.2010, 18:51
Приснись пожалуйста, мне, лунною порой
Когда звезда к звезде летит с букетом лилий
Мне счастье нежностью, как книгу приоткрой
Бродя со мной по перепутью судеб-линий
Побудь частицею небесного огня
Души хранителем, пусть даже не реальным
Явись во сны, стань целым миром для меня
Огромным миром, невозможно-идеальным
Приснись пожалуйста, из серости сырой
Хоть помани меня, пройду сквозь муки ада
Хочу быть первым, даже если не второй
Пускай во сне, мне это право, очень надо
Стань самой чистой, как в глухом лесу родник
Дай прикоснуться к чистоте твоей губами
Приснись, прошу тебя, дай счастья, хоть на миг
Мне это надо так, как не сказать словами
Приснись, и мы пойдем по млечному пути
Быть может там на все вопросы есть ответы
Приснись пожалуйста, уже пора идти
Что бы найти скупой ответ – кто ты и где ты
Приснись, как хочешь, только будь сама собой
С небесных высей, с лентой, в косу заплетённой
И пред иконою, я постою с мольбой
Приснись пожалуйста, мне этой ночкой тёмной
Лермонтов М. Ю. - «Заблуждение Купидона»
Однажды женщины Эрота отодрали;
Досадой раздражен, упрямое дитя,
Напрягши грозный лук, и за обиду мстя,
Не смея к женщинам, к нам ярость острой стали,
Не слушая мольбы усерднейшей, стремит.
Ваш подлый род один! - безумный говорит.
***
С тех пор-то женщина любви не знает!
И точно как рабов считает нас она...
Так в наказаниях всегда почти бывает:
Которые смирней, на тех падет вина!
История про Кошку и ее Человека
В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Он был построен в какой-то там –надцатый век.
Рядом жила ослепительно-черная Кошка
Кошка, которую очень любил Человек.
Нет, не друзья. Кошка просто его замечала –.
Чуточку щурилась, будто смотрела на свет
Сердце стучало… Ах, как ее сердце мурчало!
Если, при встрече, он тихо шептал ей: «Привет»
Нет, не друзья. Кошка просто ему позволяла
Гладить себя. На колени садилась сама.
В парке однажды она с Человеком гуляла
Он вдруг упал. Ну а Кошка сошла вдруг с ума.
Выла соседка, сирена… Неслась неотложка.
Что же такое творилось у всех в голове?
Кошка молчала. Она не была его кошкой.
Просто так вышло, что… то был ее Человек.
Кошка ждала. Не спала, не пила и не ела.
Кротко ждала, когда в окнах появится свет.
Просто сидела. И даже слегка поседела.
Он ведь вернется, и тихо шепнет ей: «Привет»
В пыльной Москве старый дом в два витражных окошка
Минус семь жизней. И минус еще один век.
Он улыбнулся: «Ты правда ждала меня, Кошка?»
«Кошки не ждут…Глупый, глупый ты мой Человек»
Саша Бес
ВЕТЕР
Ветер
Летит над морем.
Недавно он не был ветром,
А был неподвижным, теплым воздухом над землей.
Он
Окружал ромашки.
Пах он зеленым летом
(Зыбко дрожал над рожью желтый прозрачный зной).
Потом,
Шевельнув песчинки,
Немного пригнувши травы,
Он начал свое движенье. Из воздуха ветром стал.
И вот
Он летит над морем.
Набрал он большую скорость,
Забрал он большую силу. Крылища распластал.
Ходят
Морские волны.
С них он срывает пену.
Пена летит по ветру. Мечется над волной.
Светлый
Упругий ветер
Не медом пахнет, а йодом,
Солью тревожно пахнет. Смутно пахнет бедой.
(Руки мои - как крылья. Сердце мое распахнуто.
Ветер в меня врывается. Он говорит со мной):
- Спал я
Над тихим лугом.
Спал над ромашкой в поле.
Меня золотые пчелы пронизывали насквозь.
Но стал я
Крылатым ветром,
Лечу я над черным морем.
Цепи я рву на рейдах, шутки со мною брось! -
Я
Говорю открыто:
- Должен ты выбрать долю,
Должен взглянуть на вещи под резким прямым углом:
Быть ли
Ромашкой тихой?
Медом ли пахнуть в поле?
Или лететь над миром, время круша крылом? -
Что я
Ему отвечу?
- Сходны дороги наши,
Но опровергну, ветер, главный я твой резон:
Если б
Ты не был тихим
Воздухом над ромашкой,
Откуда б ты, ветер, взялся? Где бы ты взял разгон?
1960
Я ребенок любви.
Меня вышептали,
меня выцеловали,
у друг друга из кожи
ногтями горячечно
выцарапали.
Меня выбормотали,
меня выдышали.
У влюбленных в постели
фантазия выше Дали.
Меня страстью построили,
нежностью вылепили,
ибо не отлюбили друг друга,
не вылюбили.
Меня выходили,
Меня выласкали,
Чтобы я не погиб
В своей первой рискованной
Вылазке.
И, как живчик-счастливчик, ворвался я в мать,
По дороге утратив
Миллионы погибших
Жизнь уступивших мне
Братьев.
Я – единственный памятник им –
Александра и Зины.
Невозможно мне быть неживым.
Не любить никого – для меня
Это просто невообразимо.
Человечество делится,
как ты его не клейми,
На детей любви
И детей нелюбви.
Дети пьянок, насилий
И совокупительной полуапатии
Не виновны ни в чем.
Ты сними с них, природа, проклятие.
Я был вспышкой двух душ,
ставших телом одним
на мгновение.
Всем, не знавшим любви,
я хочу подарить ну хоть маленькое полюбвение!
Я – ребенок любви,
и за это мне завистью
многие платят.
А, любви, даже если она и одна,
на Россию,
и все человечество хватит.
Евгений Евтушенко
Красных рябин дорогое убранство,
Яблочный Спас и дождей постоянство.
Рыжие кудри и инея проседь
Осень-девчушка и женщина-Осень
За руки рядом бредут по аллее…
Ветер им мокро целует колени,
Листьями рвёт на обеих одежды,
Словно лишая последней надежды.
Небо унылостью давит на плечи….
Словно стыдясь, что прикрыть тело нечем,
И сквознякам отдаваясь со страстью,
Просят они напоследок причастья —
Хоть на немножечко — бабьего лета,
Тёплого марева красок и света.
Сжалившись, ветер румянит зарницы.
Тучи раздвинув, из сини сторицей
В воздух прозрачный вливается солнце,
Сладким шампанским играя сквозь донце.
Только успеть бы теплом надышаться!
Девочка с женщиной в вальсе кружатся -
Пёстрыми листьями в лете пьянящем….
Короток срок между тем — настоящим,
Что повзрослеть так беспечно стремится,
С вечным грядущим, нам старящим лица….
Автор стихов Ирина Полонина
http://s45.radikal.ru/i110/1008/e5/254bbad1cac1.jpg (http://www.radikal.ru)
О чем эта песня вагонных колес,
И птиц щебетанье,
И шелест берез?
О родине, только о родине.
О чем, уплывая,
Грустят облака?
О чем кораблей уходящих тоска?
О родине, только о родине.
В дни горьких печалей и тяжких невзгод
Кто выручит нас?
Кто поможет? Спасет?
Родина. Только лишь родина.
В минуты удачи,
В часы торжества
О чем наши мысли и наши слова?
О родине, только о родине.
Кто связан и счастьем с тобой, и бедой
Тому и во тьме
Ты сияешь звездой,
О Родина!..
Расул Гамзатов.
ИДИЛЛИЯ
Не проси - ни словом, ни видом
я секретов весны не выдам.
Потому что для них давно я -
словно вечнозеленая хвоя.
Сотни пальцев, тонких и длинных,
тычут с веток во сто тропинок.
Не скажу я тебе, мое диво,
отчего так река ленива.
Но вместит моя песня немо
глаз твоих светло-серое небо.
Закружи меня в пляске долгой,
только хвои побойся колкой.
Закружи ты меня на счастье
в звонкой нории, полной страсти.
Ай! Не место мольбам и обидам, -
я секретов весны не выдам.
Федерико Гарсиа Лорка
Тот кто не падал - тот не жил,
Не обдавало сердце пламень.
Не поднимало до высот
И не вскипал уснувший разум!
http://s41.radikal.ru/i093/1008/64/46a44fdfd1a8.gif (http://www.radikal.ru)
Снова идут по земле пилигримы —
То ли безумцы, то ли поэты, —
Пахнут их волосы ветром и дымом,
В лицах их — отсвет июньских рассветов.
Чем-то они на других не похожи...
Что они ищут? Явились откуда?
Старше? Мудрее? Наивней? Моложе?
Просто настойчивей в поисках чуда?
Кем-то любимы, а кем-то гонимы,
Солнце привыкшие видеть сквозь тучи...
Знаешь, идут по земле пилигримы,
Делая Землю немножечко лучше.
Ольга Бушуева
* * *
В глубинах зеленого неба
зеленой звезды мерцанье.
Как быть, чтоб любовь не погибла?
И что с нею станет?
С холодным туманом
высокие башни слиты.
Как нам друг друга увидеть?
Окно закрыто.
Сто звезд зеленых
плывут над зеленым небом,
не видя сто белых башен,
покрытых снегом.
И, чтобы моя тревога
казалась живой и страстной,
я должен ее украсить
улыбкой красной.
Федерико Гарсиа Лорка
Ежедневное чудо -
не чудо
Ежедневное горе -
не горе.
Настоящее горе
другое.
И о нем говорить не хочу я.
Ежедневные блестки -
как ветошь.
Ежедневная ноша
не давит.
В ежедневные слезы
не веришь
Не тревожит.
Надоедает.
Лжет язык
в ежедневном застолье.
Бесконечные вопли
писклявы.
Постоянные вздохи -
не вздохи
Ежедневные клятвы -
не клятвы.
Ежедневная ссора -
не ссора...
Но,
над спелой росой
нависая,
вдруг встает
ежедневное солнце.
Ошарашивая.
Потрясая.
Ежедневной земли
не убудет...
И шепчу я,
охрипнув от песен:
пусть любовь
ежедневною
будет.
Ежедневной, как хлеб.
Если есть он.
Роберт Рождественский
Дарья Яшенко
Город опутан сетью дождя
После летнего душного зноя,
Этот город, в котором есть я для тебя,
В котором ты рядом со мною.
Где мы по проспектам и площадям
Вместе - две вольных птицы,
Мы слишком долго учились терять -
Пора находить учиться.
Я расскажу тебе, как по ночам
Я сочиняю песни,
А ты научишь, как не скучать,
Как просто - быть просто вместе.
Как не бояться глаза закрыть
И вместе пройти по краю...
Здесь и сейчас просто быть, быть, быть,
Надеясь, любя, мечтая...
Город опутан сетью дождя,
Мы пойманы в эти сети,
И в этом городе ты и я,
Счастливые, словно дети,
Ведь по дороге сквозь тьму и свет,
Сквозь холод ночей ненастных
Я шел в этот город так много лет,
Я здесь, и мы вместе. Здравствуй....
http://img0.liveinternet.ru/images/attach/c/1//60/283/60283121_1235464287JjsDD6q.jpg
Некрасивых женщин не бывает,
Красота их - жизни предисловье,
Но его нещадно убивают
Невниманием, нелюбовью.
Не бывает некрасивых женщин,
Это мы наносим им морщины,
Если раздражителен и желчен
Голос ненадежного мужчины.
Сделать вас счастливыми - непросто,
Сделать вас несчастными - несложно,
Стройная вдруг станет ниже ростом,
Если чувство мелочно и ложно.
Но зато каким великолепьем
Светитесь, лелеемые нами,
Это мы, как скульпторы вас лепим
Грубыми и нежными руками.
Евгений Долматовский
Благодарность
Она сказала: «Он уже уснул», -
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.
Мы с ней не говорили про любовь.
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.
«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою. И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг – я снова женщина. Смешно?»
Быть благодарным – это мой был долг.
Ища защиты в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб ее постели.
Но, как волчонок загнанный, одна,
она в слезах мне щеки обшептала,
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студеным обжигало.
Мне б окружить ее блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но женщина! меня! благодарит!
за то, что я! мужчина! нежен с нею!
Как получится в мире так могло?
Забыв про смысл ее первопричинный,
мы женщину сместили. Мы ее
унизили до равенства с мужчиной.
Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины – почти что мужиками.
О, Господи, как сгиб ее плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!
Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами…
Как мало надо женщине, - мой Бог! –
чтобы ее за женщину считали.
Евгений Евтушенко
Про город и его кошку.
Она ходила по крышам домов и машин
Она забывала всех тех, кто портил ей жизнь
Она была кошкой и грацией и душой
А Город под ней был уютный и небольшой
***
Она ненавидела всех кобелей и сук
Она обожала птиц за свободу рук
Она не умела летать, но любила высь
Она хохотала над тем, кто шипел ей: «Брысь!»
***
Она признавала лишь воду и молоко
Всегда обходила то место, где глубоко
Смотрела своими зелеными сказки снов
И знала: Слова бесполезны - важно без слов
***
Она улыбалась, мурлыча простой мотив
Была импозантна лишь с теми, кто был учтив
А Город под ней был уютный и дорогой
Ведь Город ее понимал как никто другой
Саша Бес
Молодая пешеход
19.08.2010, 01:47
Мы незримы будем, чтоб снова
в ночь играть, а потом искать
в голубом явлении слова
ненадежную благодать.
До того ли звук осторожен?
Для того ли имен драже?
Существуем по милости Божьей
вопреки словесам ворожей.
И светлей неоржавленной стали
мимолетный овал волны.
Мы вольны различать детали,
мы речной тишины полны.
Пусть не стали старше и строже
и живем на ребре реки,
мы покорны милости Божьей
крутизне дождей вопреки.
Бродский :)
Отнятая у меня, ночами
Плакавшая обо мне, в нестрогом
Черном платье, с детскими плечами,
Лучший дар, не возвращенный Богом,
Заклинаю прошлым, настоящим,
Крепче спи, не всхлипывай спросонок,
Не следи за мной зрачком косящим,
Ангел, олененок, соколенок.
Из камней Шумера, из пустыни
Аравийской, из какого круга
Памяти - в сиянии гордыни
Горло мне захлестываешь туго?
Я не знаю, где твоя держава,
И не знаю, как сложить заклятье,
Чтобы снова потерять мне право
На твое дыханье, руки, платье.
Арсений Тарковский
Гонит ветер
туч лохматых клочья,
снова наступили холода.
И опять мы
расстаемся молча,
так, как расстаются
навсегда.
Ты стоишь и не глядишь вдогонку.
Я перехожу через мосток...
Ты жесток
жестокостью ребенка —
от непонимания жесток,
Может, ни день,
может, ни год целый
эта боль мне жизнь укоротит.
Если б знал ты подлинную цену
всех твоих молчаний и обид!
Ты бы позабыл про все другое,
ты схватил бы на руки меня,
поднял бы
и вынес бы из горя,
как людей выносят из огня.
Вероника Тушнова
Я_счастливая
19.08.2010, 08:35
Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь,
пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо
запросто.
И тогда я вымахну -
вырасту,
стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя,
сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное -
в море брошусь,
густое,
зловещее,
и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне,
сердцем
велено...
Но ведь ты же
сильнее меня,
сильней
и уверенней!
Ты сама
готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
не утонешь,
зла
не накопишь
Не заплачешь
и не застонешь,
если захочешь.
Станешь плавной
и станешь ветреной,
если захочешь...
Мне с тобою -
такой уверенной -
трудно
очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье -
я прошу,
робея,-
помоги мне
в себя поверить,
стань
слабее.
1962
Роберт Рождественский.
Радар сердца.
Как много тех, с кем можно лечь в постель...
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И жизнь плетёт нас, словно канитель,
Сдвигая, будто при гаданьи блюдцем.
Мы мечемся - работа...быт...дела...
Кто хочет слышать - всё же должен слушать...
А на бегу - заметишь лишь тела...
Остановитесь!... чтоб увидеть Душу..
Мы выбираем сердцем...по уму...
Порой боимся на улыбку - улыбнуться..
Но Душу открываем лишь тому,
с которым и захочется проснуться...
И это всё? – Волна у ног, песок,
Гортанный голубиный голосок,
Два облака, стоящих в мёртвой зоне.
Всей жизни незатейливый сюжет
Из тьмы сомнений вынесен на свет -
Перед тобой лежит, как на ладони.
Мне мало ветра, серенькой воды,
В которой отражаются следы
Линялого застиранного неба.
Лёд пламени, горячий арбалет, -
Всё то, чего на этом свете нет,
Теперь для нас насущным стало хлебом
* * *
Анастасия Скорикова. 2010
"Пока у вас потухшие глаза,
И слабый чай течет по венам.
Пока страшна малейшая гроза-
Вы человек обыкновенный."
Наталья Скользнева
"Страх есть ожидание зла"
Зенон
Не бойся влюбляться, не бойся,
ослабь предрассудков узду.
Настройся на ветер, настройся,
ведь любишь же с ветром езду!
Не целься в десятку, не целься.
Мишени мы наших удач.
Стреляют они в наше сердце,
они выбирают. Не плачь!
Отдайся любви, не пугайся
чужих комментариев к ней.
Сомненьями не закрывайся
от вспыхнувших встречных огней.
И будет светло и уютно,
и голос твой так зазвенит,
так все переменится круто -
вся мука твоя отболит!
Все беды отступят, тушуясь
и ты не заметишь их пят.
Не бойся запутанных улиц,
не бойся тропы наугад.
Не бойся остынуть на скалах
и в пропасть случайно упасть.
Не бойся начать все сначала -
не наша над всем этим власть.
Отдайся любви без оглядок -
поверь! Не суди, не беги!
Все будет как надо, как надо.
От страха себя береги!
* * *
Л. Станева
Молодая пешеход
19.08.2010, 11:35
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце - холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.
И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая -
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любеночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.
Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.
Полночь, с ножом мечась,
догнала,
зарезала,-
вон его!
Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.
В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот,-
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.
Рухнула штукатурка в нижнем этаже.
Нервы -
большие,
маленькие,
многие!-
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!
А ночь по комнате тинится и тинится,-
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.
...
одно и лучших, на мой взгляд, произведений на пресловутую тему :)
Маяковский :)
Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь нагнувшись под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.
И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.
С. Есенин, 28 ноября 1925
LOVELENA
19.08.2010, 12:43
О, да, молитвенна душа,
И я молюсь всему.
Картина Мира хороша,
Люблю я свет и тьму.
Все, что приходит, то прошло,
В воспоминании светло
Живут добро и зло.
Но, чтоб в душе была волна
Молитвенной мечты,
В явленьи цельность быть должна,
Должны в нем жить черты.
Чем хочешь будь: будь добрый, злой.
Но будь нечестен за игрой,
Явись - самим собой.
Пусть будет в смерть твоя игра,
Пусть ты меня убьешь, -
Пойму, что мне уйти пора,
Пойму я все, - не ложь.
Я только цельному молюсь,
И вечно мерзки мне, клянусь,
Ханжа, глупец и трус.
Константин Бальмонт
Клеопатра
Александрийские чертоги
Покрыла сладостная тень.
А.С. Пушкин
Уже целовала Антония мертвые губы,
Уже на коленях пред Августом слезы лила...
И предали слуги. Грохочут победные трубы
Под римским орлом, и вечерняя стелется мгла.
И входит последний плененный ее красотою,
Высокий и статный, и шепчет в смятении он:
«Тебя — как рабыню... в триумфе пошлет пред собою...»
Но шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.
А завтра детей закуют. О, как мало осталось
Ей дела на свете — еще с мужиком пошутить
И черную змейку, как будто прощальную жалость,
На смуглую грудь равнодушной рукой положить.
А. Ахматова, 1940 г.
Мне снился накатанный шинами мокрый асфальт.
Косматое море, конец путешествия, ветер -
И девушка рядом. И осень. И стонущий альт
Какой-то сирены, какой-то последней на свете.
Мне снилось ненастье над палубным тентом, и пир,
И хлопанье пробок, и хохот друзей. И не очень
Уже веселились. А все-таки сон торопил
Вглядеться в него и почувствовать качество ночи!
И вот уже веса и контуров мы лишены.
И наше свиданье - то самое первое в мире,
Которое вправе хотеть на земле тишины
И стоит, чтоб ради него города разгромили.
И чувствовал сон мой, что это его ремесло,
Что будет несчастен и все потеряет навеки.
Он кончился сразу, едва на земле рассвело.
Бил пульс, как тупая машина, в смеженные веки.
1923
Я люблю тебя в дальнем вагоне,
В желтом комнатном нимбе огня.
Словно танец и словно погоня,
Ты летишь по ночам сквозь меня.
Я люблю тебя - черной от света,
Прямо бьющего в скулы и в лоб.
Не в Москве - так когда-то и где-то
Все равно это сбыться могло б.
Я люблю тебя в жаркой постели,
В тот преданьем захватанный миг,
Когда руки сплелись и истлели
В обожанье объятий немых.
Я тебя не забуду за то, что
Есть на свете театры, дожди,
Память, музыка, дальняя почта...
И за все. Что еще. Впереди.
О, обреченность женщины - любить!
Прощать мужчин, надеяться и верить,
Как чуда ждать звонка и стука в двери,
И каждый раз за все благодарить.
И каждый раз бросаться как в огонь,
Забыв свои тревоги и сомненья,
Едва скользнет усталая ладонь
По этим волосам, локтям, коленям.
И жадно слушать про его дела,
Которые давно своими стали.
И слышать в разговоре те слова,
Которые ни разу не звучали.
О, обреченность женщины любой
Быть самой доброй, самой нежной, близкой,
Всегда способной выносить капризы,
Всегда неоцененной!..
Боже мой!
Петр Давыдов
Молодая пешеход
19.08.2010, 13:45
Маша моделями вселенной,
выходит физик из ворот.
И вдруг упал, сломав коленный
сустав. К нему бежит народ.
Маша уставами движенья,
к нему подходит постовой.
Твердя таблицу умноженья,
студент подходит молодой.
Девица с сумочкой подходит,
старушка с палочкой спешит.
а физик все лежит, не ходит,
не ходит физик и лежит.
Хармс :)
Люблю тебя, твой милый смех люблю,
Люблю твой плач и быстрых слез потоки,
И нежные, краснеющие щеки, –
Но у тебя любви я не молю,
И, может быть, я даже удивлю
Тебя, когда прочтешь ты эти строки.
Мои мечты безумны и жестоки,
И каждый раз, как взор я устремлю
В твои глаза, отравленное жало
Моей тоски в тебя вливает яд.
Не знаешь ты, к чему зовет мой взгляд.
И он страшит, как острие кинжала.
Мою любовь ты злобой назовешь,
И, может быть, безгрешно ты солжешь.
Федор Сологуб
Молодая пешеход
19.08.2010, 14:10
- Послушайте, господин бог!
Как вам не скушно
в облачный кисель
ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?
Давайте - знаете -
устроимте карусель
на дереве изучения добра и зла!
Вездесущий, ты будешь в каждом шкапу,
и вина такие расставим по столу,
чтоб захотелось пройтись в ки-ка-пу
хмурому Петру Апостолу.
А в рае опять поселим Евочек:
прикажи,-
сегодня ночью ж
со всех бульваров красивейших девочек
я натащу тебе.
Хочешь?
Не хочешь?
Мотаешь головою, кудластый?
Супишь седую бровь?
Ты думаешь -
этот,
за тобою, крыластый,
знает, что такое любовь?
Я тоже ангел, я был им -
сахарным барашком выглядывал в глаз,
но больше не хочу дарить кобылам
из сервской муки изваянных ваз.
Всемогущий, ты выдумал пару рук,
сделал,
что у каждого есть голова,-
отчего ты не выдумал,
чтоб было без мук
целовать, целовать, целовать?!
Маяковский :)
Давайте, мы расстанемся сейчас,
Пока не стало сердцу слишком больно.
Ребячества, я думаю, довольно,
Давайте, мы расстанемся сейчас.
Давайте, попрощаемся, пока
Я не ищу лица в толпе прохожих,
Где каждый третий кажется похожим,
Но знаю, там вас нет наверняка.
Давайте, мы оставим все как есть:
Я позабуду поцелуй украдкой,
А вы стихи в растрепанной тетрадке,
Что больше вам, увы, не перечесть.
Давайте, разорвем прекрасный плен
Пускай недолгих радостных мгновений.
Забудьте все, пускай уйдут сомненья,
Пока мы не влюбились насовсем.
Татьяна Шалимова
Молодая пешеход
19.08.2010, 14:28
...Так
всех трусами нас делает сознанье,
на яркий цвет решимости природной
ложится бледность немощная мысли,
и важные, глубокие затеи
меняют направленье и теряют
названье действий.
монолог гамлета, набоков
Назначь мне свиданье
на этом свете.
Назначь мне свиданье
в двадцатом столетье.
Мне трудно дышать без твоей любви.
Вспомни меня, оглянись, позови!
Назначь мне свиданье
в том городе южном,
Где ветры гоняли
по взгорьям окружным,
Где море пленяло
волной семицветной,
Где сердце не знало
любви безответной.
Ты вспомни о первом свидании тайном,
Когда мы бродили вдвоем по окраинам,
Меж домиков тесных,
по улочкам узким,
Где нам отвечали с акцентом нерусским.
Пейзажи и впрямь были бедны и жалки,
Но вспомни, что даже на мусорной свалке
Жестянки и склянки
сверканьем алмазным,
Казалось, мечтали о чем-то прекрасном.
Тропинка все выше кружила над бездной...
Ты помнишь ли тот поцелуй
поднебесный?..
Числа я не знаю,
но с этого дня
Ты светом и воздухом стал для меня.
Пусть годы умчатся в круженье обратном
И встретимся мы в переулке Гранатном...
Назначь мне свиданье у нас на земле,
В твоем потаенном сердечном тепле.
Друг другу навстречу
по-прежнему выйдем,
Пока еще слышим,
Пока еще видим,
Пока еще дышим,
И я сквозь рыданья
Тебя заклинаю:
назначь мне свиданье!
Назначь мне свиданье,
хотя б на мгновенье,
На площади людной,
под бурей осенней,
Мне трудно дышать, я молю о спасенье...
Хотя бы в последний мой смертный час
Назначь мне свиданье у синих глаз.
Мария Петровых
Молодая пешеход
19.08.2010, 14:45
Там была бы эта кофейня с недурным бланманже,
где, сказав, что зачем нам двадцатый век, если есть уже
девятнадцатый век, я бы видел, как взор коллеги
надолго сосредотачивается на вилке или ноже.
Там должна быть та улица с деревьями в два ряда,
подъезд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда;
и портрет висел бы в гостиной, давая вам представленье
о том, как хозяйка выглядела, будучи молода.
Я внимал бы ровному голосу, повествующему о вещах,
не имеющих отношенья к ужину при свечах,
и огонь в камельке, Фортунатус, бросал бы багровый отблеск
на зеленое платье. Но под конец зачах.
Время, текущее в отличие от воды
горизонтально от вторника до среды,
в темноте там разглаживало бы морщины
и стирало бы собственные следы.
Бродский :)
Люди привыкают ко всему
Может быть не сразу, постепенно.
Только непонятно почему
Привыкают к боли и изменам.
И к тому, что предают друзья,
И к тому, что близкие уходят…
Говорите, привыкать нельзя?
Мы и сами понимаем, вроде.
Но устроен странно этот мир –
То, что раньше было невозможно,
Незаметно принимаем мы,
Так логично, мудро, осторожно.
Ничего не поменялось тут.
Просто всем нам далеко не двадцать.
Люди привыкают и живут.
А куда прикажете деваться?
Петр Давыдов
Эй, ангел на лепной стене,
Кого ты любишь понарошку?
Оставь луны кривую брошку
И прилетай сюда ко мне.
Мы стол накроем, разольем
Свет улиц по глазам счастливым,
Пока огней сырые сливы
Плывут сквозь ночи водоем.
Не бойся за простуду дня,
Она не кончится внезапно.
Давай с тобой забудем завтра
И сядем рядом, как родня.
Есть правда в рюмках и стихах
И детских вылепленных лицах.
А в ночи, пахнущей корицей,
Нет первородного греха.
Есть только слово и судьба,
Есть только вечность и мгновенье.
…И синяя прожилка вены
На коже мраморного лба.
* * *
Грустный Шут,
Приметы
Точно гору несла в подоле -
Всего тела боль!
Я любовь узнаю по боли
Всего тела вдоль.
Точно поле во мне разъяли
Для любой грозы.
Я любовь узнаю по дали
Всех и вся вблизи.
Точно нору во мне прорыли
До основ, где смоль.
Я любовь узнаю по жиле,
Всего тела вдоль
Cтонущей. Сквозняком как гривой
Овеваясь, гунн:
Я любовь узнаю по срыву
Самых верных струн
Горловых,- горловых ущелий
Ржавь, живая соль.
Я любовь узнаю по щели,
Нет!- по трели
Всего тела вдоль!
Марина Цветаева
Расти, расти из косточки вишневой
Сквозь сердце деревце , его корнями рви...
Вначале было явленное слово,
И лишь потом сюжеты на крови.
Мне без тебя прожить, конечно, проще,
Но выжить...и заплачено сполна,
За то, что жизнь растащат и растрощат,
Зато потом приблизится Луна.
И кто-то за нее закажет мессу,
Которой будет стоить весь Париж.
И пусть кому-то прибавляет весу,
А ты всего лишь хорошо горишь...
И верность чистой лжи пройдет проверку,
Когда отсчета точку поменять...
И тот, кто шар Земной в ладони вертит,
Дает урок - друг друга понимать.
Чтоб ни сбылось, и как бы ни распалось
Над нами небо, скроенное быть
Таким непрочным , только вишен алость,
Из губ плывущих в губы , не забыть.
Все прочее, поверь, свечей не стоит,
И пафосные истины - тоска,
Спасает только самое простое -
Протянутая просто так рука.
Вот так вот , только так, как сердце бьется,
Как дождь стучит, как сыпется песок
В часах песочных...Он опять вернется
Твой ветер, шелестящий между строк...
Жить не новей, и умирать не новость,
И не твоя, и не моя вина ,
Кто сочинил смешную эту повесть,
Тот точно перепутал имена.
* * *
Борис Бергин
Нет.
Это неправда.
Нет!
И ты?
Любимая,
за что,
за что же?!
Хорошо -
я ходил,
я дарил цветы,
я ж из ящика не выкрал серебряных
ложек!
Белый,
сшатался с пятого этажа.
Ветер щеки ожег.
Улица клубилась, визжа и ржа.
Похотливо взлазил рожок на рожок.
Вознес над суетой столичной одури
строгое -
древних икон -
чело.
На теле твоем - как на смертном одре -
сердце
дни
кончило.
В грубом убийстве не пачкала рук ты.
Ты
уронила только:
"В мягкой постели
он,
фрукты,
вино на ладони ночного столика".
Любовь!
Только в моем
воспаленном
мозгу была ты!
Глупой комедии остановите ход!
Смотрите -
срываю игрушки-латы
я,
величайший Дон-Кихот!
Помните:
под ношей креста
Христос
секунду
усталый стал.
Толпа орала:
"Марала!
Мааарррааала!"
Правильно!
Каждого,
кто
об отдыхе взмолится,
оплюй в его весеннем дне!
Армии подвижников, обреченным добровольцам
от человека пощады нет!
Довольно!
Теперь - моей языческой силою!-
дайте
любую
красивую,
юную,-
души не растрачу,
изнасилую
и в сердце насмешку плюну ей!
Око за око!
Севы мести в тысячу крат жизни!
В каждое ухо ввой:
вся земля -
каторжник
с наполовину выбритой солнцем головой!
Око за око!
Убьете,
похороните -
выроюсь!
Об камень обточатся зубов ножи еще!
Собакой забьюсь под нары казарм!
Буду,
бешеный,
вгрызаться в ножища,
пахнущие потом и базаром.
Ночью вскочите!
Я
звал!
Белым быком возрос над землей:
Муууу!
В ярмо замучена шея-язва,
над язвой смерчи мух.
Лосем обернусь,
в провода
впутаю голову ветвистую
с налитыми кровью глазами.
Да!
Затравленным зверем над миром выстою.
Не уйти человеку!
Молитва у рта,-
лег на плиты просящ и грязен он.
Я возьму
намалюю
на царские врата
на божьем лике Разина.
Солнце! Лучей не кинь!
Сохните, реки, жажду утолить не дав ему,-
чтоб тысячами рождались мои ученики
трубить с площадей анафему!
И когда,
наконец,
на веков верхи став,
последний выйдет день им,-
в черных душах убийц и анархистов
зажгусь кровавым видением!
Светает.
Все шире разверзается неба рот.
Ночь
пьет за глотком глоток он.
От окон зарево.
От окон жар течет.
От окон густое солнце льется на спящий
город.
Святая месть моя!
Опять
над уличной пылью
ступенями строк ввысь поведи!
До края полное сердце
вылью
в исповеди!
Грядущие люди!
Кто вы?
Вот - я,
весь
боль и ушиб.
Вам завещаю я сад фруктовый
моей великой души.
Владимир Маяковский
Молодая пешеход
19.08.2010, 15:41
Старые часы
показывают правильное время.
Вода бурлит, и облака над парком
не знают толком что им предпринять,
и пропускают по ошибке солнце.
Бродский
***
Дай мне минувших годов увлеченья,
Дай мне надежд зоревые огни,
Дай моей юности светлого гения,
Дай мне былые мятежные дни.
Дай мне опять ошибаться дорогами,
Видеть их страхи вдали пред собой,
Дай мне надежд невозможных чертогами
Скрашивать жизни обыденный строй;
Дай мне восторгов любви с их обманами,
Дай мне безумья желаний живых,
Дай мне погаснувших снов с их туманами,
Дум животворных и грез золотых.
Дай — и возьми всю уверенность знания,
Всю эту ношу убитых страстей,
Эту обдуманность слов и деяния
В мерном теченьи и в знаньи людей.
Все ты возьми, в чем не знаю сомнения,
В правде моей — разуверь, обмани, —
Дай мне минувших годов увлечения,
Дай мне былые мятежные дни!..
Константин Случевский
Молодая пешеход
19.08.2010, 15:49
Зимою на самом деле
вторник он же суббота. Днем легко ошибиться:
свет уже выключили или еще не включили?
Газеты могут печататься раз в неделю.
Время глядится в зеркало, как певица,
позабывшая, что' это -- "Тоска" или "Лючия".
и снова Бродский
МАДРИГАЛ
Мой поцелуй был гранатом,
отверстым и темным,
твой рот был бумажной
розой.
А дальше - снежное поле.
Мои руки были железом
на двух наковальнях.
Тело твое - колокольным
закатом.
А дальше - снежное поле.
На черепе лунно,
дырявом и синем,
мои "люблю" превратились
в соленые сталактиты.
А дальше - снежное поле.
Заплесневели мечты
беспечного детства,
и просверлила луну
моя крученая боль.
А дальше - снежное поле.
Теперь, дрессировщик строгий,
я укрощать научился
и мечты свои и любовь
(этих лошадок слепых).
А дальше - снежное поле.
Ф.Г.Лорка
СОНЕТ
Я боюсь потерять это светлое чудо,
что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
я боюсь этой ночи, в которой не буду
прикасаться лицом к твоей розе дыханья.
Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда
устилать этот берег таинственный станет;
я носить не хочу за собою повсюду
те плоды, где укроются черви страданья.
Если клад мой заветный взяла ты с собою,
если ты моя боль, что пощады не просит,
если даже совсем ничего я не стою, -
пусть последний мой колос утрата не скосит
и пусть будет поток твой усыпан листвою,
что роняет моя уходящая осень.
Ф.Г.Лорка
______________
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь - как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.
Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.
Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.
Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали...
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Сергей Есенин
:locomotive:
***
Ей приятны вниманье и нежность,
Несмотря на любые года,
Равнодушие, скупость, небрежность
Не прощает она никогда.
Она любит подарки и оды,
И уютный, ухоженный кров,
Она нравиться любит народу -
В штабеля уложить мужиков.
Она любит сдуванье пылинок,
Обожания сладкий нектар,
И не терпит - ни грязных ботинок,
Ни, тем более, твой перегар.
Она часто бывает капризна,
Она – женщина, как ни крути!
Её любят не меньше Отчизны!
Ну, почти, как Отчизну. Почти…
Так прекрасна и так величава!
В ней пленительна каждая грань!
Выступает она, словно пава,
А стройна!.. Словно горная лань.
И колотится сердце мужчины,
Свет в глазах – нету ярче огней!
Всё поет в нем без всякой причины,
Когда просто стоит рядом с ней.
Кто, скажите, красавица эта,
Что мужчин покорила навек?
Не оставьте вопрос без ответа!
Как зовут её?! Как имярек?!!
Не ломайте балду понапрасну!
Не ломитесь в открытую дверь!
Речь отнюдь не о даме прекрасной,
Речь о «тачке» – МАШИНЕ твоей!
***
Антон Макуни
Нам с тобой никогда не понять друг друга -
Потолок не вмещает беспредельности неба…
Шар объёмней и цельней схематичности круга…
Раритет эксклюзивней щедрот ширпотреба…
Мы из разного теста. Ты - дрожжевое.
Я - слоёное. (Чёрт бы… разобрался, что лучше)…
Оставайся же с Богом, без лишнего воя,
Выпекая стихи, словно горы ватрушек…
Что тебе моя жизнь? Что тебе мои строки?
Не суди их огульно… - иллюзорность безгрешья
Закрывает тебе же информаций потоки,
Открывая пустоты и духовные бреши…
Отойди. Не мешай… Параллельные наши,
Не сойдясь никогда (даже в дальнем грядущем),
Наполняют собой (веришь?) разные чаши…
Только время рассудит - чьё творчество "гуще"…
Ты живи. Сколько сможешь. И сколько отмерит
В небесах канцелярия… Дай тебе Боже…
Лишь прошу об одном - не стучи в мои двери…
Неужели не видишь (?) - родилась я без кожи…
Юлия Чиж
Просыпаешься – а в груди горячо и густо.
Всё как прежде – но вот внутри раскалённый воск.
И из каждой розетки снова бежит искусство –
В том числе и из тех, где раньше включался мозг.
Ты становишься будто с дом: чуешь каждый атом,
Дышишь тысячью лёгких; в поры пускаешь свет.
И когда я привыкну, чёрт? Но к ручным гранатам –
Почему-то не возникает иммунитет.
Мне с тобой во сто крат отчаяннее и чище;
Стиснешь руку – а под венец или под конвой, –
Разве важно? Граната служит приправой к пище –
Ты простой механизм себя ощущать живой.
Вера Полозкова
Твои шаги я знаю наизусть.
Твоей походки ветреную грусть,
Движенье рук, держащих сигарету
И дни безумств, подаренные ветру.
Не знаю всех, кого ты так любил,
Но знаю точно, что любимым был.
И знаю как забудешь ту и эту,
Держа в руке все также сигарету.
И знаю, как себя отдашь искусно,
Не обижая ни тоской, ни тихой грустью.
И уходя легко и бессловесно
Целуешь как прекрасную невесту.
Не знаю, чем душа твоя согрета,
Даря любви несладкую конфету.
За всё платить по счёту будешь где-то,
Держа в руке все также сигарету.
Анастасия Красовская
tatjana_v
19.08.2010, 19:59
НЕ О ТОМ
(отвечавшим)
Два ответа: лиловый и зеленый,
Два ответа, и они одинаковы;
Быть может и разны у нас знамена,
Быть может - своя дорога у всякого,
И мы, страдая, идем, идем...
Верю... Но стих-то мой не о том.
Стих мой - о воле и о власти.
Разве о боли? Разве о счастьи?
И кем измерено, и чем поверено
Страданье каждого на его пути?
Но каждому из нас сокровище вверено,
И велено вверенное - донести.
Зачем же "бездомно скучая" ищем
На мерзлом болоте вялых вех,
Гордимся, что слабы, и наги, и нищи?
Ведь "город прекрасный" - один для всех.
И надо, - мы знаем, - навек ли, на миг ли,
Надо, чтоб города мы достигли.
Нищий придет к белым воротам
В рубище рабства, унылый, как прежде...
Что, если спросят его: кто там?
Друг, почему ты не в брачной одежде?
Мой стих не о счастьи, и не о боли:
Только о власти, только о воле.
Зинаида Гиппиус
Ты захочешь уйти - скрывайся,
Ты захочешь вернуться - здравствуй.
Засыпают в вечернем вальсе
Два тюльпана лилово-красных,
Над скрипучими над мостками
Над простором и над бездоньем
Небо падает лепестками
На израненные ладони.
А вчера ты бродил с котомкой,
А вчера ты кричал: "По коням!"
И в глазах - отраженье тонкой
Перевернутой колокольни.
Все ходили и все устали,
Даже сосны - смотри, поникли.
Всходит месяц дугой хрустальной
Над созвездьями земляники.
Но разносится свист по ветру,
Будто леший вдруг зачирикал,
Но стучит изнутри по векам
Темно-серым застывшим криком,
И куда ни пойдешь - заметят,
И куда ни стучи - не пустят,
И гуляет, гуляет ветер
Разгулялся, чтоб было пусто.
Забивайся подальше в угол,
Но тотчас прибежит толпа, но...
По теченью и дальше к югу
Всё плывут лепестки тюльпанов.
И звенит тишина - простая,
Будто новенькая палитра.
И ночным мотыльком взлетает
Недосказанная молитва.
Бьется в сердце напев дорожный,
Просыпаешься с петухами...
Плачь, пожалуйста, осторожно,
Чтоб чужие не услыхали.
Аля Кудряшева
А МОЖНО...
Татьяна Казачкова
А можно любовь понять,
А можно с нею грустить,
А можно любовь предать,
А можно не отпустить?
А можно взлетать до звёзд,
А можно в небе парить,
А можно любить до слёз,
А можно любовь убить?
А можно её ласкать,
А можно ли удержать,
А можно ль её поймать,
А можно руки разжать?
А можно её винить,
А можно смотреть в глаза,
А можно измену простить?
Всё можно!!! ЗАБЫТЬ НЕЛЬЗЯ!
Татьяна Казачкова
В любви не бойтесь признаваться,
Не прячьте чувства под замок.
Боитесь глупым показаться
Иль прошлый позабыть урок?
Чтобы любовь найти, немало
Порой на это надо сил.
А сколько раз, скажи, сначала
Слова "Люблю" ты говорил?
Опять боишься ошибиться,
И бережёшь их про запас.
А надо в сотый раз влюбиться,
Сказать о чувствах здесь, сейчас!
В любви не бойтесь признаваться.
Слова красивые дарить!
Своей любимой восхищаться
Её одну любить, любить!
Вечер для двоих
Татьяна Казачкова
Нас потерял весь белый свет,
Стал лишним в жизни интернет.
Рука в руке, глаза в глаза,
А за окном шумит гроза…
Огонь свечи в вечерний час,
На всей Земле лишь двое нас
И не нужны порой слова-
От счастья кругом голова!
А за окном всё дождь идёт,
Мир виртуальный подождёт.
Ты понял, многое познал
Наш шар земной для счастья мал.
Что раньше с чувствами играл,
Немало женщин ты встречал
И не жалел, что потерял
Ты просто ждал...
…………………………………………….
Свечи огарок на столе,
Вино искриться в хрустале.
Ночь и тревожна, и нежна
Я слышу: ТЫ ОДНА НУЖНА!!!
Верность
Татьяна Казачкова
Любимый,
Пусть с тобою мы не вместе
И от меня сейчас ты далеко
Но, в сердце у меня
Твоя лишь песня
Что, люди называют
Вой волков.
И не понять порой
Зверей им душу
Любимого улыбки той оскал
Когда своей он
Клятвы не нарушив
В беде свою волчицу защищал.
Когда людьми вдруг
Загнанная в сети
Она дышала из последних сил
Он рядом был
За жизнь её в ответе
И по-звериному
Её любил!
От злых клыков
Когда зияла рана
На белоснежном
Утреннем снегу
Он нёс её, оставив след
Кроваво-пьяный
"Жить без тебя, родная не могу!"
В глазах любимых
Небо отражалось
А в нём любовь
Бездонная была
Лишь рядом
Умереть ему осталось
Лишь только бы
Любимая жила!
Она была
Роднее всех на свете
И выбиваясь из последних сил,
Чтоб Бог услышал
Просьбы эти
Поднявши морду к верху
Он завыл.
Она от воя этого очнулась
И поняла, что
Для него жила
Душа вновь в тело
Бренное вернулась
Вслед за любимым
В логово ползла.
Им вместе было так
Тепло, уютно
Он раны ей на теле зализал
Ну, а когда настало
Снова утро
Волк уходя, её строго наказал:
Меня ты жди!
Пройдёт всего неделя
И я к тебе, любимая, вернусь!
Споём всё, что когда-то не допели
По-волчьи как
Умею улыбнусь.
Он вдаль ушёл
Звериною тропою
И пусть порой бывает нелегко
Вы слышали
Волчица ночью воет
Грустит,
Что волк любимый далеко?!
Разумеется, всё в порядке,
Ветер гонит по рекам льдины...
От Гостинки до Петроградки
С пересадкой посредине.
Потолкаться в пылу перонном,
Отвоевывая пространство.
Что-то сердце стучит неровно,
Что-то... не ожидала, здравствуй.
Как дела твои, как учеба?
Слишком встречи редки и кратки,
Ты соскучился? Я - еще бы,
От Гостинки до Петроградки
Под уставшими мостовыми.
Вы выходите? Я за вами.
Ветер теплым дыханьем вымел
Пыль заплаканных расставаний.
Ты же нынче не слишком занят,
Только лучше бы всё же слишком,
Ты пустыми глядишь глазами
За пределы знакомой книжки.
Настроение больно мерзко,
Да, махни на него рукою!..
От Московской до Пионерской
Тридцать девять минут покоя.
Домофон запищит печально,
Дверь железная отворится,
Ты войдешь и поставишь чайник,
И поставишь бульон вариться...
Я молю свою жизнь: "Согрейся",
Я пишу ерунду в тетрадке,
Но в кольцо превратились рельсы
От Гостинки до Петроградки.
На "прости" заело пластинку,
Помнишь, мы здесь с тобой бродили...
От бессонницы до Гостинки
С пересадкой посредине,
Настроение очень шатко,
Я держусь, но так, для проформы...
"Слышишь, девочка в черной шапке,
Отойди от края платформы!"
Аля Кудряшева