Просмотр полной версии : Любимые стихи
*****
Я узнала, мама, что ангелы не умрут,
Даже если для всей земли останется пять минут,
Они выйдут в шестую, за стены своей тюрьмы...
Так нечестно, мама! Зачем им тогда все мы?
Ты всегда мне пела - ди ладо, тонки крыла,
Он тебя баюкал, пока ты еще спала,
Он сидел на ветке, и пел про тебя ветрам...
Я умру - он будет! Так ответили мне вчера.
Мне сказали - ангел - это тебе не сердечный друг,
Это суд, и святость, и орудие божьих рук,
От греха не спрятать голову под крыло...
Это правда, мама? Губы мои свело,
Не поется больше, в горле плещется тишина.
Я впервые с миром осталась совсем одна...
И, когда я умру, загорится моя звезда,
Он повесит ее на елку, своим ангелятам, да?
Марина Хамзина
*****
Понимаешь, моя тишина, это значит, что мы повзрослели.
Вот январь, и сугробы осели - это больше не наша вина.
Если тени все чаще длинны, если птицы кричат в непогоду -
Это признак ненастного года. Мы ему ничего не должны.
Каждой встречей до края полны, каждым именем бредя ночами,
Мы с тобой не в подушку кричали - мы встречали героев войны -
С мирозданьем, синицей в руке, с вечным призраком женского ига.
Мы мужчин изучали по книгам, и по трещинам на потолке.
Выцветало цветное стекло. Ведь иллюзия тоже сдается.
А вина отравляла колодцы - ядовитое время текло,
Но иссякло однажды - вчера. Так мелеют порой океаны,
Так сползает на землю кора, обнажая заросшие раны.
Не болит. Не тревожит. Страниц в нашей книге еще половина.
Невиновны - не значит - невинны.
А любовь не имеет границ.
Марина Хамзина
Эдуард Асадов
Когда мне говорят о красоте
Восторженно, а иногда влюбленно,
Я почему-то, слушая, невольно
Сейчас же вспоминаю о тебе.
Когда порой мне, имя называя,
О женственности чьей-то говорят,
Я снова почему-то вспоминаю
Твой мягкий жест, и голос твой, и взгляд.
Твои везде мне видятся черты,
Твои повсюду слышатся слова,
Где б ни был я - со мною только ты,
И, тем гордясь, ты чуточку права.
И все же, сердцем похвалы любя,
Старайся жить, заносчивой не став:
Ведь слыша где-то про сварливый нрав,
Я тоже вспоминаю про тебя...
Эдуард Асадов
ТРУСИХА
Шар луны под звездным абажуром
Озарял уснувший городок.
Шли, смеясь, по набережной хмурой
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.
Видно, распалясь от разговора,
Парень, между прочим, рассказал,
Как однажды в бурю ради спора
Он морской залив переплывал,
Как боролся с дьявольским теченьем,
Как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем
В смелые, горячие глаза...
А потом, вздохнув, сказала тихо:
- Я бы там от страха умерла.
Знаешь, я ужасная трусиха,
Ни за что б в грозу не поплыла!
Парень улыбнулся снисходительно,
Притянул девчонку не спеша
И сказал:- Ты просто восхитительна,
Ах ты, воробьиная душа!
Подбородок пальцем ей приподнял
И поцеловал. Качался мост,
Ветер пел... И для нее сегодня
Мир был сплошь из музыки и звезд!
Так в ночи по набережной хмурой
Шли вдвоем сквозь спящий городок
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.
А когда, пройдя полоску света,
В тень акаций дремлющих вошли,
Два плечистых темных силуэта
Выросли вдруг как из-под земли.
Первый хрипло буркнул:- Стоп, цыпленки!
Путь закрыт, и никаких гвоздей!
Кольца, серьги, часики, деньжонки -
Все, что есть,- на бочку, и живей!
А второй, пуская дым в усы,
Наблюдал, как, от волненья бурый,
Парень со спортивною фигурой
Стал спеша отстегивать часы.
И, довольный, видимо, успехом,
Рыжеусый хмыкнул:- Эй, коза!
Что надулась?! - И берет со смехом
Натянул девчонке на глаза.
Дальше было все как взрыв гранаты:
Девушка беретик сорвала
И словами:- Мразь! Фашист проклятый!-
Как огнем детину обожгла.
- Комсомол пугаешь? Врешь, подонок!
Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь!-
Голос рвется, яростен и звонок:
- Нож в кармане? Мне плевать на нож!
За убийство - стенка ожидает.
Ну, а коль от раны упаду,
То запомни: выживу, узнаю!
Где б ты ни был, все равно найду!
И глаза в глаза взглянула твердо.
Тот смешался:- Ладно... тише, гром...-
А второй промямлил:- Ну их к черту! -
И фигуры скрылись за углом.
Лунный диск, на млечную дорогу
Выбравшись, шагал наискосок
И смотрел задумчиво и строго
Сверху вниз на спящий городок,
Где без слов по набережной хмурой
Шли, чуть слышно гравием шурша,
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - слабая натура,
"Трус" и "воробьиная душа".
Константин Симонов
Я, верно, был упрямей всех.
Не слушал клеветы
И не считал по пальцам тех,
Кто звал тебя на «ты».
Я, верно, был честней других,
Моложе, может быть,
Я не хотел грехов твоих
Прощать или судить.
Я девочкой тебя не звал,
Не рвал с тобой цветы,
В твоих глазах я не искал
Девичьей чистоты.
Я не жалел, что ты во сне
Годами не ждала,
Что ты не девочкой ко мне,
А женщиной пришла.
Я знал, честней бесстыдных снов,
Лукавых слов честней
Нас приютивший на ночь кров,
Прямой язык страстей.
И если будет суждено
Тебя мне удержать,
Не потому, что не дано
Тебе других узнать.
Не потому, что я — пока,
А лучше — не нашлось,
Не потому, что ты робка,
И так уж повелось...
Нет, если будет суждено
Тебя мне удержать,
Тебя не буду все равно
Я девочкою звать.
И встречусь я в твоих глазах
Не с голубой, пустой,
А с женской, в горе и страстях
Рожденной чистотой.
Не с чистотой закрытых глаз,
Неведеньем детей,
А с чистотою женских ласк,
Бессонницей ночей...
Будь хоть бедой в моей судьбе,
Но кто б нас ни судил,
Я сам пожизненно к тебе
Себя приговорил.
Лиса Алиса
11.07.2010, 17:55
Светская беседа как один из речевых жанров.
В спасительной духоте
курительных комнат
говорят, кажется, о любви.
мол, окстись, никого не помни,
но каждого
благослови.
уходи, отпускай,
начинай сначала,
кумачовый вымпел передавай
тем, по кому не плакала
и не скучала.
по глотку, по выдоху
забывай.
приключайся с теми,
кого не жалко
хоронить под грузом
бетонных плит.
но сама подпиливай балки.
и сама подкладывай
динамит.
а поборешь приступ
душевной слабости,
преисполнись гордостью
до краёв.
ты еще посмеёшься
над божьей шалостью,
нет, ну, надо же, выдумали:
любовь.
и не ведая ни бессонницы,
ни усталости,
улетай отсель
исполинской птицей.
но никто не сказал,
что от этой радости
так неминуемо
хочется
застрелиться.
© Ксения Желудова
qwe72rty
11.07.2010, 18:00
http://www.imagepost.ru/images/174/UszbX46FoZA8EGFmMRSQY8wd5XYOblLWCaXq.jpg
Уж лучше смерть или галеры,
Иль пусть в песках феллаха тяжкий путь -
Познал я ласки раненой пантеры,
Когтями, растерзавшей в ярости мне грудь.
Она от боли всё металась,
Вгрызаясь в то, что было перед ней,
То вдруг на миг стихала, то взвивалась,
И стон, и вой, и плач, и шрамы от когтей.
Я вышел к ней незащищённый,
Не зная даже толком - чем помочь;
Но был я сбит, и болью зверь взбешённый
Изранил, истерзал мне грудь и скрылся прочь.
Я слышал грозные стенанья,
Вдали звучащие, как громкий плач,
И притуплялись все мои страданья
От тех мучений, что испытывал "палач".
Уж лучше смерть или галеры,
Иль пусть в песках феллаха тяжкий путь -
Познал я ласки раненой пантеры...
И всё ж ползу
когтям её
подставить грудь.
Александр Пилигрим
Идут по свету дяди, тёти,
И все они в конечном счёте
Куда-нибудь придут.
Ну а душа - она в полёте,
Она ни там, ни тут,
Коль есть она. А если нету,
Придётся бедному поэту
Вот так писать в тиши:
“Людской поток течёт по свету,
Течёт - и ни души.”
Лариса Миллер
Живи, покуда поглощён
самим явленьем.
Среди подробностей взращён,
живи мгновеньем.
Оно лишь только и дано.
Всё остальное -
Воображение одно,
причём больное.
Живи мгновеньем, что летит
и улетает.
Спонтанных записей петит
душа читает.
А что там дальше - благодать
иль двери ада -
Ей не дано предугадать
да и не надо.
Лариса Миллер
Живём, то бишь, спешим
Весной, зимой и летом…
А жизнь – она с приветом,
Причём весьма большим:
То далеко пошлёт,
То вусмерть зацелует,
То спит и в ус не дует
Холодная, как лёд,
Недвижная почти,
Мертвячка и ледышка,
И ты бормочешь: “Крышка!”,
Но это жизнь – учти.
Она ещё тебя
Огреет и ошпарит,
Ещё под дых ударит
И скажет, что любя.
Лариса Миллер
Осенний дух листвой шуршит,
Увещевает: “Брось,
Пускай судьбу твою решит
Счастливое авось.
Авось – отмычка, верный ключ,
Решенье всех задач…
По рукаву сползает луч…
Не мучь себя, не плачь.
Точнее слов в запасе нет
Про время и про путь,
Чем невесомые чуть свет ,
Авось, когда-нибудь …”
Лариса Миллер
http://s02.radikal.ru/i175/1007/22/5c074c183372.jpg (http://www.radikal.ru)
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую, воронью
ночь склоняла чело.
Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже - черты.
Это ты, горяча,
ошую, одесную
раковину ушную
мне творила, шепча.
Это ты, теребя
штору, в сырую полость
рта вложила мне голос,
окликавший тебя.
Я был попросту слеп.
Ты, возникая, прячась,
даровала мне зрячесть.
Так оставляют след.
Так творятся миры.
Так, сотворив их, часто
оставляют вращаться,
расточая дары.
Так, бросаем то в жар,
то в холод, то в свет, то в темень,
в мирозданьи потерян,
кружится шар.
Иосиф Бродский 1981
http://s003.radikal.ru/i204/1007/b9/46a073824c8e.jpg (http://www.radikal.ru)
То не Муза воды набирает в рот.
То, должно, крепкий сон молодца берёт.
И махнувшая вслед голубым платком
Наезжает на грудь паровым катком.
И не встать ни раком, ни так словам,
Как назад в осиновый строй дровам.
И глазами по наволочке лицо
Растекается, как по сковороде яйцо.
Горячей ли тебе под сукном шерсти
Одеял в том садке, где - Господь прости -
Точно рыба - воздух, сырой губой
Я хватал то, что было тогда тобой?
Я бы заячьи уши пришил к лицу,
Наглотался б в лесах за тебя свинцу,
Но и в черном пруду из дурных коряг
Я бы всплыл пред тобой, как не смог "Варяг".
Но, видать, не судьба, и года не те.
И уже седина стыдно молвить - где.
Больше длинных жил, чем для них кровей,
Да и мысли мертвых кустов кривей.
Навсегда расстаёмся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него - и потом сотри.
Иосиф Бродский 1980
Константин Ваншенкин
СОН
Месяц плыл. Он легок был и тонок..
В хатке, средь зеленого села,
У стены беззвучно, как ребенок,
Молодая женщина спала.
Снились ей изломанные лозы,
Танков гул, кладбища без границ...
И сочились медленные слезы
Из-под плотно сомкнутых ресниц
Эдуард Асадов
Прислали к нам девушку в полк медсестрой.
Она в телогрейке ходила,
Отменно была некрасива собой,
С бойцами махорку курила.
Со смертью в те дни мы встречались не раз
В походах, в боях, на привале,
Но смеха девичьего, девичьих глаз
Солдаты давно не видали.
Груба, некрасива...всего и не счесть...
На том мы, вздыхая, сходились.
Но выбора нету, а девушка есть,
И все в неё дружно влюбились.
Теперь вам, девчата, пожалуй, вовек
Такое не сможет приснится,
Чтоб разом влюбилось семьсот человек
В одну полковую сестрицу!
От старших чинов до любого бойца
Все как-то подтянутей стали,
Небритого больше не встретишь лица,
Блестят ордена и медали.
Дарили ей фото, поили чайком,
Понравиться каждый старался.
Шли слуха, что даже начштаба тайком
В стихах перед ней изливался.
Полковник и тот забывал про года,
Болтая с сестрицею нашей...
А ей, без сомнения, мнилось тогда,
Что всех она девушек краше.
Её посещенье казалось бойцам
Звездою, сверкнувшей в землянке.
И шла медсестра по солдатским сердцам
С уверенно-гордой осанкой.
Но вот и Победа...Колёс перестук...
И всюду как самых достойных
Встречали нас нежные взгляды подруг,
Весёлых, красивых и стройных.
И радужный образ сестры полковой
Стал сразу бледнеть, расплываться.
Отменно груба, некрасива собой...
Ну где ей с иными тягаться!
Ну где ей тягаться, а всё-таки с ней
Мы стыли в промёрзлой траншее,
Мы с нею не раз хоронили друзей,
Шагали под пулями с нею.
Бойцы возвращались к подругам своим.
Ужель их за то осудить?
Влюблённость порой исчезает как дым,
Но дружбу нельзя позабыть!
Солдат ожидали невесты и жёны,
Встречая на каждом вокзале.
Они со слезами бежали к вагонам
И милых своих обнимали.
Шумел у вагонов народ до утра,
Улыбки, букеты, косынки...
И в час расставанья смеялась сестра,
Старательно пряча слезинки.
А дома не раз ещё вспомнит боец
О девушке в ватнике сером,
Что крепко держала семь сотен сердец
В своём кулачке загорелом!
Selena513
12.07.2010, 00:09
Не столько грустный, сколько странный дождь
Не столько легкий, сколько мягкий ветер
Ты, улетая, крыльев не возьмешь,
Ты, улыбаясь, думаешь о лете
Не столько звонкий, сколько чистый смех
Не столь хороший, сколь ядреный порох
Не разрывайся, чтоб очистить всех
Спасай лишь тех, кто был тебе так дорог
Не столько страшный, сколько резкий гром
Не столько крайний, сколько чуждый берег
Ты будешь долго плакать над костром
Когда узнаешь о своей потере
Не столько яркий, сколь иной рассвет
Не столь густая, сколь живая зелень
Я дам тебе один простой совет:
«Поверь в себя, как я в тебя поверил»
blagoroden_don
12.07.2010, 00:38
На сотом ,не дай бог, году
В шумихе жить стихов и прозы.
Со мной, пока я не уйду,
Привычные метаморфозы:
Сто раз и бирюза ,и розы,
Сто раз:"Люблю", и сто раз:"Жду",
Сто раз: "Я -здесь, ты - в мире грёзы".
Сто раз привычный рифмы бег
Сто раз привычный говор строчек,
Сто раз весна,и сто раз снег,
И сто раз дни, и сто раз ночи
И ветра облачные клочья,
И башни -аистов ночлег,
И сто раз страсть во мне клокочет.
И жизнь и смерть пройдут как час,
Продлятся дольше долгих пыток,
На небесах полно прикрас
И слов затверженных избыток...
И вот букетик маргариток...
Двойная ставка или пас
Сейчас мне будет не в убыток?
Не знаешь, мудр или глуп.
Путь возвращается к началу,
Расстались дом и дым из труб,
Кора от дерева отстала,
И фраза неуместной стала,
Смысл отрывается от губ,
И слово силу потеряло.
Не смейтесь над звучаньем слов,
Букет которых быстро вянет.
Я их навек принять готов
В мои стареющие длани,
И ветрен тот, кто перестанет
Любить их смысл,хоть он не нов,
Предпочитая твист паване.
Разгадку жизни я ловлю
Для нас с тобой и незнакомых,
С которыми я век делю,
Как разделяют крышу дома.
И верить я готов любому,
Кто строчку:"Я тебя люблю"
Сказать сумеет по -другому.
Заменит кожу вам нейлон
Локатор -глаз, а кровь -фотоны.
И мозг заменит электрон,
И чувства будут мерить омы,
Заменят сердце метрономы,
Всему назначат эталон...
Воспоминанием придем мы.
Перевод Е.Гулыги
Ирина Голованова
Я прошу, пусть твой голос сегодня молчит.
Невозможно нам рамочной тесностью слова
Передать обнажение нерва живого...
Вновь разлука звонком телефонным кричит!
Помолчим? Я послушаю замкнутость губ,
Еле слышно шумящие волны дыханья...
Зная, чувствуя острую боль расстоянья
В этом мире, который на близость так скуп.
Ты молчишь. Каждым вдохом впуская меня
В то пространство, разбитого надвое сердца,
Против правил, с упорством любви иноверца,
Так отчаянно падая в жадность огня...
Я молчу. Мы в молчании этом близки,
Тишиною повенчаны в это мгновенье.
Я скажу все, но позже... Мне хватит терпенья
Душу сжать под размер стихотворной строки...
Этот мир рассыпается на сто пятнадцать частей.
Прорезаю горячим ножом по столу твёрдый профиль.
Я всё жду от тебя хоть каких - пусть недобрых - вестей,
И от нечего делать варю по утрам чёрный кофе
С апельсином и мёдом. От скуки построил причал
Для твоих кораблей, что к нему никогда не причалят.
Я вчера вспоминал, что тогда вслед тебе прокричал...
Я не помню конца. Я лишь помню, что было в начале.
Я от нечего делать - живу, я от скуки - дышу,
Я пишу дневники за каких-то чужих незнакомцев.
На краю Ойкумены когда-то был высажен шут,
А теперь там стоит чёрный камень и смотрит на солнце.
Я построил здесь дом для двоих. В нём темно одному.
Измеряющий время свечами погаснет с последней.
Я от нечего делать пытаюсь понять - почему...
И топлю по ночам свою скуку в дешёвом портвейне.
(с) Субоши
Дорогое лекарство - Нежность:
Принимать каждый день по капле,
добавлять по чуть-чуть во фразы
перед каждым приёмом речи.
Очень хрупкая упаковка,
очень маленький срок хранения.
((Только - в тёплом и светлом месте!
Только в любящем чьём-то Сердце...))
Показания к применению: одиночество, боль, обида,
ядовитая злая горечь, острый приступ мизантропии.
Дорогое лекарство Нежность аллергии не вызывает.
Только с фальшью несовместимо-
дорогое лекарство Нежность.
Дорогое лекарство - Нежность.
До чего же с Тобой Я богата,
если можем Себе позволить —
дорогое лекарство: Нежность ...
Марина Носачева ( Ефименко)
Джон Маверик
Ты рождаешься, словно звезда, чтобы быть навсегда одиноким.
Как пронизано небо огнями, но они только с виду близки.
Ты рождаешься, словно звезда. Чтоб всегда оставаться далеким,
От того, к кому вечно стремишься дотянуться пожатьем руки.
Ты рождаешься, как огонек, заблудившийся в заводи ночи.
Чтобы жизнь показалась короче, ты живешь, закрывая глаза.
А когда открываешь их, видишь: сколько звезд в этой сумрачной дали.
И идешь, обо всем забывая, на далекие их голоса.
И бежишь, как из клетки зверек, чтоб
споткнуться без сил у порога.
И молить, вопрошая у Бога: есть ли время, не вышел ли срок?
Время есть. Но его так немного... Лишь идти, пока вьется дорога.
Лишь любить безрассудно и горько, как летящий в огонь мотылек..
poetdushi
12.07.2010, 13:17
Панацея
------
Не исписан чернилами снег декабря –
Ни строфы, ни строки о тебе целый месяц.
Жадно слушал себя, только всё это зря –
Не стыкуются буквы, им горько быть вместе.
Не молчун я, и не разучился писать,
И плевать мне, что зимний покров обагряню.
Добреду, дотащусь, доползу до листа
И словами бумажную душу израню.
Накатило, прорвало, со стоном пошло...
Дотянуться бы только... Достигнуть бы цели…
Пью - пока ещё белых - страниц порошок,
Понимая, что это и есть панацея
chestnaya
12.07.2010, 15:49
Сакья-Муни
По горам, среди ущелий темных,
Где ревел осенний ураган,
Шла в лесу толпа бродяг бездомных
К водам Ганга из далеких стран.
Под лохмотьями худое тело
От дождя и ветра посинело.
Уж они не видели два дня
Ни приютной кровли, ни огня.
Меж дерев во мраке непогоды
Что-то там мелькнуло на пути;
Это храм, - они вошли под своды,
Чтобы в нем убежище найти.
Перед ними на высоком троне -
Сакья-Муни, каменный гигант.
У него в порфировой короне -
Исполинский чудный бриллиант.
Говорит один из нищих: "Братья,
Ночь темна, никто не видит нас,
Много хлеба, серебра и платья
Нам дадут за дорогой алмаз.
Он не нужен Будде: светят краше
У него, царя небесных сил,
Груды бриллиантовых светил
В ясном небе, как в лазурной чаше..."
Подан знак, и вот уж по земле
Воры тихо крадутся во мгле.
Но когда дотронуться к святыне
Трепетной рукой они хотят -
Вихрь, огонь и громовой раскат,
Повторенный откликом в пустыне,
Далеко откинул их назад.
И от страха всё окаменело,
Лишь один - спокойно-величав -
Из толпы вперед выходит смело,
Говорит он богу: "Ты неправ!
Или нам жрецы твои солгали,
Что ты кроток, милостив и благ,
Что ты любишь утолять печали
И, как солнце, побеждаешь мрак?
Нет, ты мстишь нам за ничтожный камень,
Нам, в пыли простертым пред тобой, -
Но, как ты, с бессмертною душой!
Что за подвиг сыпать гром и пламень
Над бессильной, жалкою толпой,
О, стыдись, стыдись, владыка неба,
Ты воспрянул - грозен и могуч, -
Чтоб отнять у нищих корку хлеба!
Царь царей, сверкай из темных туч,
Грянь в безумца огненной стрелою, -
Я стою как равный пред тобою
И, высоко голову подняв,
Говорю пред небом и землею:
"Самодержец мира, ты неправ!""
Он умолк, и чудо совершилось:
Чтобы снять алмаз они могли,
Изваянье Будды преклонилось
Головой венчанной до земли, -
На коленях, кроткий и смиренный,
Пред толпою нищих царь вселенной,
Бог, великий бог, - лежал в пыли!
1885
Мережковский Д.С.
chestnaya
12.07.2010, 15:55
Поэту наших дней
Молчи, поэт, молчи: толпе не до тебя.
До скорбных дум твоих кому какое дело?
Твердить былой напев ты можешь про себя, -
Его нам слушать надоело...
Не каждый ли твой стих сокровища души
За славу мнимую безумно расточает, -
Так за глоток вина последние гроши
Порою пьяница бросает.
Ты опоздал, поэт: нет в мире уголка,
В груди такого нет блаженства и печали,
Чтоб тысячи певцов об них во все века
Во всех краях не повторяли.
Ты опоздал, поэт: твой мир опустошен -
Ни колоса в полях, на дереве ни ветки;
От сказочных пиров счастливейших времен
Тебе остались лишь объедки...
Попробуй слить всю мощь страданий и любви
В один безумный вопль; в негодованьи гордом
На лире и в душе все струны оборви
Одним рыдающим аккордом, -
Ничто не шевельнет потухшие сердца,
В священном ужасе толпа не содрогнется,
И на последний крик последнего певца
Никто, никто не отзовется!
1884
Мережковский Д.С.
Не знаю, может было здесь. Очень хорошо...
Дмитрий Воденников
Черновик
1.
Да, вот именно так (а никак по–другому)
ушла расплевавшись со всеми моя затяжная весна,
и пришла — наконец–то — моя долгожданная зрелость.
Только что ж ты так билось вчера, мой сытое хитрое сердце,
только что ж ты так билось, как будто свихнулось с ума?
...Я стою на апрельской горе — в крепкосшитом военном пальто,
у меня есть четыре жизни (в запасе), у меня есть письмо от тебя:
«Здравствуй, — пишешь мне ты, — я серьезно больна,
И у меня нет жизни в запасе. Завтра у меня химиотерапия.
Однако я постараюсь выжить, я буду бороться.
Ты же — постарайся быть счастлив.
Живи, по возможности радостно.
И ничего не бойся.» — Ну вот я и стараюсь.
2.
Ну так вот и старайся — вспотевший, воскресший, больной
записать эту линию жизни на рваной бумаге
(электронной, древесной, зеленой, небесной, любой)
и за это я буду тебе — как и все — благодарен.
Сколько счастья вокруг, сколько сильных людей и зверей! —
... вот приходит Антон Очиров, вот стрекочет Кирилл Медведев,
а вот человек (пригревшийся на раскаленном камне), несколько лет нёсший возле меня свою добровольную гауптвахту,
с переломанной в детстве спиной, сам похожий на солнечную саламандру,
на моё неизменное: «бедный мой мальчик»,
отвечавший —
«нет, я счастливый»...
3.
Эти люди стоят у меня в голове,
кто по пояс в земле, кто по плечи в рыжей траве,
кто по маковку в смерти, кто в победе своей — без следа.
Эти люди не скоро оставят меня навсегда.
Ну а тех, кто профукал свою основную житейскую битву
кто остался в Израиле, в Латвии, в Польше, в полях под Москвой,
мы их тоже возьмем — как расcтрелянную голубику
на ладонях, на солнечных брюках и юбках, — с собой.
4.
... Мы стоим на апрельской горе — в крепкосшитых дурацких пальто,
Оля, Настя и Рома, и Петя и Саша, и хрен знает кто:
с ноутбуком, с мобильным, в березовой роще, небесным столбом,
с запрокинутым к небу прозрачным любимым лицом
(потому что все люди — с любимыми лицами — в небо столбы).
Я вас всех научу — говорить с воробьиной горы.
5.
Здравствуйте, — скажет один. — Я единственный в этой стране
защищавший поэзию от унижения,
наконец–то готов подписаться под тем, в чём меня упрекали:
— Да, это всё не стихи,
это мой живой, столько–то–летний голос,
обещавший женщине, которую я любил, сделать ее бессмертной,
а не сумевший сделать ее даже мало–мальски счастливой...
— Здравствуйте, — скажет второй, — если когда–нибудь в дымный апрель
выпив полбутылки мартини (или чего вы там пьете?)
вы вдруг вспомните обо мне, затосковав о своей несбывшейся жизни, —
НЕ СМЕЙТЕ ОТКРЫВАТЬ МОИ КНИГИ,
НЕ СМЕЙТЕ ВОСКРЕШАТЬ МОЙ РАССЫПАННЫЙ ГОЛОС,
НЕ НАДО БУДОРАЖИТЬ МОЙ ПРАХ.
— Потому что я любил вас гораздо больше, чем вы меня, — скажет четвертый, —
да и нужны вы мне были, гораздо больше, чем я был вам нужен,
и поэтому я не буду вырывать у вас палочку победителя.
(да и какой из меня теперь победитель?).
6.
...Однако,
так как на роль человека с трудной мужской судьбой претендую всё–таки я,
то всё что останется мне — это выйти вперед,
наклониться к людям (ближе других) и сказать:
— Дорогие мои, бедные, добрые, полуживые...
Все мы немного мертвы, все мы бессмертны и лживы.
Так что постарайтесь жить — по возможности — радостно,
будьте, пожалуйста, счастливы и ничего не бойтесь
(кроме унижения, дряхлости и собачьей смерти,
но и этого тоже не бойтесь).
7.
Потому что всех тех, кто не выдержал главную битву,
кто остался в Париже, в больнице, в землянке, в стихах под Москвой,
все равно соберут, как рассыпанную землянику,
а потом унесут — на зеленых ладонях — домой.
qwe72rty
12.07.2010, 19:16
http://www.imagepost.ru/images/175/3yI29g8NTvrwDwUzFmGzvOnSvEJKAmisJQkIVhlFCB25.jpg
Мы залпом пили ночь, утратив всякий стыд -
До помешательства, до одури, без меры…
Твой берег многократно был волной омыт -
О, Марс неистов под влиянием Венеры!..
Дыханье лепестков в обрывочных словах…
И каждый, в музыке твоей, аккорд желанный!
А ситец ландышей на белых островах -
Горяч и влажен, и измят, благоуханный…
Светает медленно… луч пал наискосок,
Коснулся рук твоих, и мне не наглядеться -
Как золотом подсвечен каждый волосок,
И в сладость нежности опять упало сердце…
Хмелеет взгляд… стихия губ… горячий плен…
Ты чувствуешь, как я хочу твою вендетту?..
Рассвет касается теперь моих колен…
Ревнуешь? Так ревнуй! Но к солнечному свету...
Вика Дашкова
blagoroden_don
12.07.2010, 20:08
Первопричина света и огня,
Спаси меня от самого меня!
Разбитые слова окутай тишиной,
Пускай замолкнут всякий звук и слог,
И в час,когда туман росой на крыши лег,
Заискрись сединой,скорбящий город мой.
Я обречен мучительной тоске.
И лишь одной ищу руки,которой не найти.
И жизнь моя рекою вдалеке
Струится прочь,и на ее пути
Возносятся слова в лазурном свете дня...
Первопричина света и огня,
Спаси меня от самого меня!
Перевод Владимира Перельмутера
Сабля-любовь
Любовь стараясь удержать,
Как саблю тянем мы её:
Один — к себе — за рукоять,
Другой — к себе — за остриё.
Любовь стараясь оттолкнуть,
На саблю давим мы вдвоём:
Один — эфесом — другу в грудь,
Другой — под сердце — остриём.
А тот, кто лезвие рукой
Не в силах больше удержать,
Когда-нибудь в любви другой
Возьмёт охотно рукоять.
И рук, сжимающих металл,
Ему ничуть не будет жаль,
Как будто он не испытал —
Как режет сталь, как ранит сталь!
Евг. Агранович
1955
Лиса Алиса
12.07.2010, 21:40
Спроси меня...
Спроси меня о том, что никогда
не перейдет черту, не станет речью.
Спроси меня – я даже не отвечу.
Не вскрою. Не озвучу. Не предам.
Пусть это замирает – там, на дне,
в колодце, полном страхов и сомнений.
Иллюзия того, что нас изменят –
придумана и остается вне
основ, что стали сутью век назад,
что отданы другому измеренью…
Освоив речь, мы потеряли зренье.
Не спрашивай. Молчи. Смотри в глаза.
© Copyright: Кот Басё
Есенин Сергей
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.
Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
Знаю я - они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.
Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.
Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь, -
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.
Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.
И когда с другим по переулку
Ты пройдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.
Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: "Добрый вечер!"
Я отвечу: "Добры вечер, miss".
И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь, -
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.
Иосиф Бродский
Пенье без музыки (1970)
Когда ты вспомнишь обо мне
в краю чужом -- хоть эта фраза
всего лишь вымысел, а не
пророчество, о чем для глаза,
вооруженного слезой,
не может быть и речи: даты
из омута такой лесой
не вытащишь -- итак, когда ты
за тридевять земель и за
морями, в форме эпилога
(хоть повторяю, что слеза,
за исключением былого,
все уменьшает) обо мне
вспомянешь все-таки в то Лето
Господне и вздохнешь -- о не
вздыхай! -- обозревая это
количество морей, полей,
разбросанных меж нами, ты не
заметишь, что толпу нулей
возглавила сама.
В гордыне
твоей иль в слепоте моей
все дело, или в том, что рано
об этом говорить, но ей-
же Богу, мне сегодня странно,
что, будучи кругом в долгу,
поскольку ограждал так плохо
тебя от худших бед, могу
от этого избавить вздоха.
Грядущее есть форма тьмы,
сравнимая с ночным покоем.
В том будущем, о коем мы
не знаем ничего, о коем,
по крайности, сказать одно
сейчас я в состояньи точно:
что порознь нам суждено
с тобой в нем пребывать, и то, что
оно уже настало -- рев
метели, превращенье крика
в глухое толковище слов
есть первая его улика --
в том будущем есть нечто, вещь,
способная утешить или
-- настолько-то мой голос вещ! --
занять воображенье в стиле
рассказов Шахразады, с той
лишь разницей, что это больше
посмертный, чем весьма простой
страх смерти у нее -- позволь же
сейчас, на языке родных
осин, тебя утешить; и да
пусть тени на снегу от них
толпятся как триумф Эвклида.
___
Когда ты вспомнишь обо мне,
дня, месяца, Господня Лета
такого-то, в чужой стране,
за тридевять земель -- а это
гласит о двадцати восьми
возможностях -- и каплей влаги
зрачок вооружишь, возьми
перо и чистый лист бумаги
и перпендикуляр стоймя
восставь, как небесам опору,
меж нашими с тобой двумя
-- да, точками: ведь мы в ту пору
уменьшимся и там, Бог весть,
невидимые друг для друга,
почтем еще с тобой за честь
слыть точками; итак, разлука
есть проведение прямой,
и жаждущая встречи пара
любовников -- твой взгляд и мой --
к вершине перпендикуляра
поднимется, не отыскав
убежища, помимо горних
высот, до ломоты в висках;
и это ли не треугольник?
Рассмотрим же фигуру ту,
которая в другую пору
заставила бы нас в поту
холодном пробуждаться, полу-
безумных лезть под кран, дабы
рассудок не спалила злоба;
и если от такой судьбы
избавлены мы были оба --
от ревности, примет, комет,
от приворотов, порч, снадобья
-- то, видимо, лишь на предмет
черчения его подобья.
Рассмотрим же. Всему свой срок,
поскольку теснота, незрячесть
объятия -- сама залог
незримости в разлуке -- прячась
друг в друге, мы скрывались от
пространства, положив границей
ему свои лопатки, -- вот
оно и воздает сторицей
предательству; возьми перо
и чистую бумагу -- символ
пространства -- и, представив про-
порцию -- а нам по силам
представить все пространство: наш
мир все же ограничен властью
Творца: пусть не наличьем страж
заоблачных, так чьей-то страстью
заоблачной -- представь же ту
пропорцию прямой, лежащей
меж нами -- ко всему листу
и, карту подстелив для вящей
подробности, разбей чертеж
на градусы, и в сетку втисни
длину ее -- и ты найдешь
зависимость любви от жизни.
Итак, пускай длина черты
известна нам, а нам известно,
что это -- как бы вид четы,
пределов тех, верней, где места
свиданья лишена она,
и ежели сия оценка
верна (она, увы, верна),
то перпендикуляр, из центра
восставленный, есть сумма сих
пронзительных двух взглядов; и на
основе этой силы их
находится его вершина
в пределах стратосферы -- вряд
ли суммы наших взглядов хватит
на большее; а каждый взгляд,
к вершине обращенный, -- катет.
Так двух прожекторов лучи,
исследуя враждебный хаос,
находят свою цель в ночи,
за облаком пересекаясь;
но цель их -- не мишень солдат:
она для них -- сама услуга,
как зеркало, куда глядят
не смеющие друг на друга
взглянуть; итак, кому ж, как не
мне, катету, незриму, нему,
доказывать тебе вполне
обыденную теорему
обратную, где, муча глаз
доказанных обильем пугал,
жизнь требует найти от нас
то, чем располагаем: угол.
Вот то, что нам с тобой дано.
Надолго. Навсегда. И даже
пускай в неощутимой, но
в материи. Почти в пейзаже.
Вот место нашей встречи. Грот
заоблачный. Беседка в тучах.
Приют гостеприимный. Род
угла; притом, один из лучших
хотя бы уже тем, что нас
никто там не застигнет. Это
лишь наших достоянье глаз,
верх собственности для предмета.
За годы, ибо негде до --
до смерти нам встречаться боле,
мы это обживем гнездо,
таща туда по равной доле
скарб мыслей одиноких, хлам
невысказанных слов -- все то, что
мы скопим по своим углам;
и рано или поздно точка
указанная обретет
почти материальный облик,
достоинство звезды и тот
свет внутренний, который облак
не застит -- ибо сам Эвклид
при сумме двух углов и мрака
вокруг еще один сулит;
и это как бы форма брака.
Вот то, что нам с тобой дано.
Надолго. Навсегда. До гроба.
Невидимым друг другу. Но
оттуда обозримы оба
так будем и в ночи и днем,
от Запада и до Востока,
что мы, в конце концов, начнем
от этого зависеть ока
всевидящего. Как бы явь
на тьму ни налагала арест,
возьми его сейчас и вставь
в свой новый гороскоп, покамест
всевидящее око слов
не стало разбирать. Разлука
есть сумма наших трех углов,
а вызванная ею мука
есть форма тяготенья их
друг к другу; и она намного
сильней подобных форм других.
Уж точно, что сильней земного.
___
Схоластика, ты скажешь. Да,
схоластика и в прятки с горем
лишенная примет стыда
игра. Но и звезда над морем --
что есть она как не (позволь
так молвить, чтоб высокий в этом
не узрила ты штиль) мозоль,
натертая в пространстве светом?
Схоластика. Почти. Бог весть.
Возможно. Усмотри в ответе
согласие. А что не есть
схоластика на этом свете?
Бог ведает. Клонясь ко сну,
я вижу за окном кончину
зимы; и не найти весну:
ночь хочет удержать причину
от следствия. В моем мозгу
какие-то квадраты, даты,
твоя или моя к виску
прижатая ладонь...
Когда ты
однажды вспомнишь обо мне,
окутанную вспомни мраком,
висящую вверху, вовне,
там где-нибудь, над Скагерраком,
в компании других планет,
мерцающую слабо, тускло,
звезду, которой, в общем, нет.
Но в том и состоит искусство
любви, вернее, жизни -- в том,
чтоб видеть, чего нет в природе,
и в месте прозревать пустом
сокровища, чудовищ -- вроде
крылатых женогрудых львов,
божков невероятной мощи,
вещающих судьбу орлов.
Подумай же, насколько проще
творения подобных дел,
плетения их оболочки
и прочих кропотливых дел --
вселение в пространство точки!
Ткни пальцем в темноту. Невесть
куда. Куда укажет ноготь.
Не в том суть жизни, что в ней есть,
но в вере в то, что в ней должно быть.
Ткни пальцем в темноту -- туда,
где в качестве высокой ноты
должна была бы быть звезда;
и, если ее нет, длинноты,
затасканных сравнений лоск
прости: как запоздалый кочет,
униженный разлукой мозг
возвыситься невольно хочет.
Все в порядке, все нормально,
если в сердце перебои,
и опять пусты карманы,
и ни с кем не делишь боли.
Все чудесно, все в порядке,
если карта снова бита...
Кто добился жизни сладкой,
тот живет без аппетита.
Все отлично, все прекрасно,
если нет опять удачи.
Слезы льются не напрасно -
ты плати, а это сдача.
Все нормально, все отлично,
без любви живет полсвета,
и тоска твоя привычна,
как под утро сигарета.
Все прилично, все на месте,
если гнет обида плечи,
и о правде, и о чести
в пустоту бормочешь речи.
Все прекрасно, все как надо...
Эти горести и беды -
суть бесценнейшего клада,
зерна будущей победы.
А. Дольский
serg1969
13.07.2010, 10:12
ДРУГАЯ ДОРОГА (перевод: Григорий КРУЖКОВ)
В осеннем лесу, на развилке дорог,
Стоял я, задумавшись, у поворота;
Пути было два, и мир был широк,
Однако я раздвоиться не мог,
И надо было решаться на что-то.
Я выбрал дорогу, что вправо вела
И, повернув, пропадала в чащобе.
Нехоженей, что ли, она была
И больше, казалось мне, заросла;
А впрочем, заросшими были обе.
И обе манили, радуя глаз
Сухой желтизною листвы сыпучей.
Другую оставил я про запас,
Хотя и догадывался в тот час,
Что вряд ли вернуться выпадет случай.
Еще я вспомню когда-нибудь
Далекое это утро лесное:
Ведь был и другой предо мною путь,
Но я решил направо свернуть --
И это решило все остальное.....
Неизбранная дорога (Перевод В.Топоров)
Опушка - и развилка двух дорог.
Я выбирал с великой неохотой,
Но выбрать сразу две никак не мог
И просеку, которой пренебрег,
Глазами пробежал до поворота.
Вторая - та, которую избрал, -
Нетоптаной травою привлекала:
Примять ее - цель выше всех похвал,
Хоть тех, кто здесь когда-то путь пытал,
Она сама изрядно потоптала.
И обе выстилали шаг листвой -
И выбор, всю печаль его, смягчали.
Неизбранная, час пробьет и твой!
Но, помня, как извилист путь любой,
Я на развилку, знал, вернусь едва ли.
И если станет жить невмоготу,
Я вспомню давний выбор поневоле:
Развилка двух дорог - я выбрал ту,
Где путников обходишь за версту.
Все остальное не играет роли.......
Невыбранная дорога (перевод: Noumenon, 2006)
Расходились дороги две в желтом лесу.
Жаль, я по обеим пойти не мог
И долго стоял и смотрел, как внизу
Подлесок вдали укрывал полосу
К нему убегавшей одной из дорог.
И встал на другую, такую ж дорогу,
И всё же, пожалуй, был верен выбор -
Манила травою, звала недотрога,
Хотя в ней от первой отличий немного
В конечном итоге смогли Вы найти бы.
И обе в то утро не знали следа -
Листвою укутавшись, звали в даль.
Я первую всё же припрятал тогда!
Хоть видел, что путь - неизвестно куда,
И мне к ней вернуться случится едва ль.
Я буду об этом, вздыхая, вести
Рассказ свой чрез мили и мили:
В осеннем лесу расходились пути,
Я тем, что нехоженей, выбрал идти,
Расставив все точки над "или"....
ДРУГАЯ ДОРОГА (Перевод: Александр Шаракшанэ)
В осеннем лесу расходились пути.
Я медлил – жалел, что дороги обе
Не выбрать, и сразу двумя не пойти.
В одну я вглядывался, найти
Стараясь ее продолженье в чащобе.
Но выбрал другую – ничем не хуже.
Ее потому были больше права,
Что, вроде бы, глуше она и уже
Была – хоть заброшенность чуть не ту же
И в той находил я, что видел сперва.
В то утро каждую из дорог
Листва нетоптанная устилала.
О, первую я про запас приберег! –
Хоть чувствовал, что не вернуться мог,
Ведь всякий путь – лишь путей начало.
Когда голова моя будет бела,
Скажу я: однажлы, в лесу пожелтелом,
Развилка дорог на пути мне легла,
И я – ту, что хожена меньше была,
Я выбрал, и в этом все дело......
Дорога, которую я не избрал (Перевод: Г.Циплаков)
В осеннем лесу разошлись две дороги.
Идти по обоим — увы! — я б не смог,
и встал на развилке, чужак одинокий,
и взглядом следил, смущенным и долгим,
как скрылась в подлеске одна из дорог.
Я выбрал другую. Не легче с ней было,
но моему она нраву под стать:
травою нетоптаной в дали манила,
хоть тех, кого за собой уводила,
могла и сама изрядно помять.
И обе смягчали хвойным покровом
шаг путника, чтоб было легче идти.
Сберечь бы беглянку для часа иного!
Но я сомневаюсь, вернусь ли к ней снова, —
не угадаешь земные пути.
Произнесу, горький вздох не тая,
коль годы за годами вдаль унеслись:
манили меня две дороги, а я —
неторную выбрал в иные края,
и прочее сразу утратило смысл.....
Как интересны разные переводы одного и того же стихотворения Роберта Фроста "The Road Not Taken":good:
mama-lama
13.07.2010, 10:13
ЛИЛИЧКА!
Вместо письма
В. Маяковский
26 мая 1916 г. Петроград
А я так это люблю - наизусть его знаю. :rolleyes:
А еще один, хорошо запоминающийся:
ОТНОШЕНИЕ К БАРЫШНЕ
Этот вечер решал -
не в любовники выйти ль нам? -
темно,
никто не увидит нас.
Я наклонился действительно,
и действительно
я,
наклонясь,
сказал ей,
как добрый родитель:
"Страсти крут обрыв -
будьте добры,
отойдите.
Отойдите,
будьте добры".
LOVELENA
13.07.2010, 11:41
Прошу тебя
Живи, дыши, люби, расти,
Старайся счастье обрести,
Весь мир огромный обойми
И сердцем этот мир прими.
Учись любить, учись страдать,
Старайся в жизни замечать
Крупинки мудрости земной,
Неуловимые, порой.
Ищи подсказок маяки
И робко делая шаги,
Услышь их шепот в суете.
Они - всегда, они - везде.
Ты знаешь это все давно,
Ты видел все это в кино,
Которое зовется «жизнь».
Знать наперед не торопись.
Сначала вникнуть суждено,
Что по условию дано,
Затем неплохо бы узнать,
С чего решенье начинать.
Начни с себя, с твоих обид.
Проснись, и вера окрылит.
Идти ты будешь налегке,
Увидишь цели вдалеке.
Решать придется одному.
В Пути научишься всему.
Не беспокойся ни о чем,
Шагай! И ты вернешься в Дом.
Ирина Трошина
ПОЛВЕКА СПУСТЯ
Пишут книжки, мажут картинки!
Очень много мазилок, писак.
Очень много серой скотинки
в Аполлоновых корпусах.
В Аполлоновых батальонах
во главе угла, впереди,
все в вельветовых панталонах,
банты черные на груди.
А какой-нибудь - сбоку, сзади -
вдруг возьмет и перечеркнет
этот
в строе своем и ладе
столь устроенный, слаженный гнет
И полвека спустя - читается!
Изучает его весь свет!
Остальное же все-не считается.
Банты все!
И весь вельвет.
Борис Слуцкий
ЗЕРКАЛЬЦЕ
- Ах, глаза бы мои не смотрели! -
Эти судорожные трели
испускаются только теперь.
Счет закрылся. Захлопнулась дверь.
И на два огня стало меньше,
два пожара утратил взгляд.
Все кончается. Даже у женщин.
У красавиц-скорей, говорят.
Из новехонькой сумки лаковой
и, на взгляд, почти одинаковой
старой сумки сердечной
________________________она
вынимает зеркальце. Круглое.
И глядится в грустное, смуглое,
отраженное там до дна.
Помещавшееся в ладони,
это зеркальце мчало ее
побыстрей, чем буланые кони,
в ежедневное бытие.
Взор метнет
или прядь поправит.
прядь поправит
и бросит взгляд,
и какая-то музыка славит
всю ее!
Всю ее подряд!
Что бы с нею там ни случилось
погляди и потом не робей!
Только зеркальцем и лечилась
ото всех забот и скорбей.
О ключи или о помаду
звякнет зеркальце на бегу,
и текучего счастья громада
вдруг зальет, разведет беду.
Столько лет ее не выдавала
площадь маленького овала.
Нынче выдала.
Резкий альт!
Бьется зеркальце об асфальт.
И, преображенная гневом
от сознания рубежа,
высока она вновь под небом,
на земле опять хороша.
Борис Слуцкий
В этот вечер, слишком ранний
только добрых жду вестей -
сокращения желаний,
уменьшения страстей.
Время, в общем, не жестоко:
все поймет и все простит.
Человеку нужно столько, ...
сколько он в себе вместит.
В слишком ранний вечер этот,
отходя тихонько в тень,
применяю старый метод -
не копить на черный день.
Будет день, и будет пища.
Черный день и - черный хлеб.
Белый день и - хлеб почище,
повкусней и побелей.
В этот слишком ранний вечер
я такой же, как с утра.
Я по-прежнему доверчив,
жду от жизни лишь добра.
И без гнева и без скуки,
прозревая свет во мгле,
холодеющие руки
грею в тлеющей золе.
Борис Слуцкий
Давай поедем в город,
Где мы с тобой бывали.
Года, как чемоданы,
Оставим на вокзале.
Года пускай хранятся,
А нам храниться поздно.
Нам будет чуть печально,
Но бодро и морозно.
Уже дозрела осень
До синего налива.
Дым, облако и птица
Летят неторопливо.
Ждут снега, листопады
Недавно отшуршали.
Огромно и просторно
В осеннем полушарье.
И все, что было зыбко,
Растрепанно и розно,
Мороз скрепил слюною,
Как ласточкины гнезда.
И вот ноябрь на свете,
Огромный, просветленный.
И кажется, что город
Стоит ненаселенный,-
Так много сверху неба,
Садов и гнезд вороньих,
Что и не замечаешь
Людей, как посторонних...
О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую,
И что, порой, напрасно
Давал страстям улечься,
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься...
Давид Самойлов
1963
Не ходите в собственное прошлое,
Не тревожьте память понапрасну.
Не вернуть из прошлого хорошее.
Это - и печально и прекрасно.
Не ищите нынче очищения
От греха иль глупости нечаянной..
Не исправить в прошлом прегрешения.
Это - и прекрасно и печально.
Не терзайте душу невозможными:
"...нужно было...",
"...я бы...",
"...если б заново..."
Не реализованное - ложное.
Не произошедшее - обманово.
Истина - сурова и действительна.
Каждый миг - с победами и драмами.
Истина, увы, не относительна,
А с конкретно-розовыми шрамами.
И пускай останется вчерашнее -
Заповедным... Тем, что не забудется...
Не теряйте капли настоящего...
Истину лепите... И да сбудется!
(Наталья Дурнева)
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного,
Но если можно бы сначала
Жизнь эту вымолить у бога,
Хотелось бы, чтоб было снова
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного.
Давид Самойлов
1975
http://i068.radikal.ru/1007/f6/80597c653750.jpg (http://www.radikal.ru)
Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером
подышать свежим воздухом, веющим с океана.
Закат догорал в партере китайским веером,
и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
Четверть века назад ты питала пристрастье к люля и к финикам,
рисовала тушью в блокноте, немножко пела,
развлекалась со мной; но потом сошлась с инженером-химиком
и, судя по письмам, чудовищно поглупела.
Теперь тебя видят в церквях в провинции и в метрополии
на панихидах по общим друзьям, идущих теперь сплошною
чередой; и я рад, что на свете есть расстоянья более
немыслимые, чем между тобой и мною.
Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь -- человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил.
Повезло и тебе: где еще, кроме разве что фотографии,
ты пребудешь всегда без морщин, молода, весела, глумлива?
Ибо время, столкнувшись с памятью, узнает о своем бесправии.
Я курю в темноте и вдыхаю гнилье отлива.
Иосиф Бродский (1989)
qwe72rty
13.07.2010, 19:46
(Знаю, было, но захотелось перечитать...)
http://www.imagepost.ru/images/175/l9xqhhegnrfi9S6T5demQiAyqnE6Vr87pvmwBqBOGGVEoRojUr .jpg
Вечер грустил в ноябре, я стояла и мокла...
Улицы небо лизало дождя языком,
Ты пригласил танцевать меня танго на стёклах...
Я поняла это, выйдя к тебе босиком.
- Больно?
- Ничуть... - отвечала сквозь сжатые зубы,
Слёзы глотая и ноги испачкав в крови,
Ты был со мной переменчиво-ласково-грубым...
Так начиналась история нашей любви.
Красной дорожкой осколки бегут в неизвестность...
Руки от пота скользят, но ты держишь меня...
- Больно?
- Ничуть... - (Моя маска зовётся любезность),
Ты ухмыльнулся ехидно, коварством пленя...
- Кто научил танцевать тебя дикое танго?
Я промолчу... (ах как остро!) и лишь улыбнусь...
Губы кусаю, как сочное, спелое манго...
- Больно?
- Ничуть...
- Может, больно?
- Нисколько! Клянусь...
Тонкие пальцы по клавишам злого рояля...
Вечер взрывался от призрачной музыки душ...
Рваное платье и страстный мотив... Танцевали...
Болью сверкая сквозь брызги рассеянных луж...
Лёгкие стоном пылали... до дрожи промокла...
Тонким кольцом безымянный тихонько сдавив,
Ты пригласил танцевать меня танго на стёклах...
Танго на стёклах... - история нашей любви…
Мехнина Татьяна
Танго
Гурман и сибарит — живой и вялый скептик,
Два созерцателя презрительно тупых, —
Восторженный поэт — болтун и эпилептик —
И фея улицы — кольцо друзей моих.
Душою с юности жестоко обездолен,
Здесь каждый годы жжет, как тонкую свечу...
А я... Я сам угрюм, спокоен, недоволен,
И денег, Индии и пули в лоб хочу.
Но лишь мотив танго, в котором есть упорность,
И связность грустных нот захватит вместе нас,
Мотив, как умная, печальная покорность,
Что чувствует порок в свой самый светлый час,
А меланхолию тончайшего разврата
Украсят плавно па под томную игру,
Вдруг каждый между нас в другом почует брата,
А в фее улицы озябшую сестру.
Алексей Лозина-Лозинский
Птица уже не влетает в форточку.
Девица, как зверь, защищает кофточку.
Поскользнувшись о вишневую косточку,
я не падаю: сила трения
возрастает с паденьем скорости.
Сердце скачет, как белка, в хворосте
ребер. И горло поет о возрасте.
Это — уже старение.
Старение! Здравствуй, мое старение!
Крови медленное струение.
Некогда стройное ног строение
мучает зрение. Я заранее
область своих ощущений пятую,
обувь скидая, спасаю ватою.
Всякий, кто мимо идет с лопатою,
ныне объект внимания.
Правильно! Тело в страстях раскаялось.
Зря оно пело, рыдало, скалилось.
В полости рта не уступит кариес
Греции Древней, по меньшей мере.
Смрадно дыша и треща суставами,
пачкаю зеркало. Речь о саване
еще не идет. Но уже те самые,
кто тебя вынесет, входят в двери.
Здравствуй, младое и незнакомое
племя! Жужжащее, как насекомое,
время нашло наконец искомое
лакомство в твердом моем затылке.
В мыслях разброд и разгром на темени.
Точно царица — Ивана в тереме,
чую дыхание смертной темени
фибрами всеми и жмусь к подстилке.
Боязно! То-то и есть, что боязно.
Даже когда все колеса поезда
прокатятся с грохотом ниже пояса,
не замирает полет фантазии.
Точно рассеянный взор отличника,
не отличая очки от лифчика,
боль близорука, и смерть расплывчата,
как очертанья Азии.
Все, что я мог потерять, утрачено
начисто. Но и достиг я начерно
все, чего было достичь назначено.
Даже кукушки в ночи звучание
трогает мало — пусть жизнь оболгана
или оправдана им надолго, но
старение есть отрастанье органа
слуха, рассчитанного на молчание.
Старение! В теле все больше смертного.
То есть ненужного жизни. С медного
лба исчезает сиянье местного
света. И черный прожектор в полдень
мне заливает глазные впадины.
Силы из мышц у меня украдены.
Но не ищу себе перекладины:
совестно браться за труд Господень.
Впрочем, дело, должно быть, в трусости.
В страхе. В технической акта трудности.
Это — влиянье грядущей трупности:
всякий распад начинается с воли,
минимум коей — основа статики.
Так я учил, сидя в школьном садике.
Ой, отойдите, друзья-касатики!
Дайте выйти во чисто поле!
Я был как все. То есть жил похожею
жизнью. С цветами входил в прихожую.
Пил. Валял дурака под кожею.
Брал, что давали. Душа не зарилась
на не свое. Обладал опорою,
строил рычаг. И пространству впору я
звук извлекал, дуя в дудку полую.
Что бы такое сказать под занавес?!
Слушай, дружина, враги и братие!
Все, что творил я, творил не ради я
славы в эпоху кино и радио,
но ради речи родной, словесности.
За каковое раченье-жречество
(сказано ж доктору: сам пусть лечится)
чаши лишившись в пиру Отечества,
нынче стою в незнакомой местности.
Ветрено. Сыро, темно. И ветрено.
Полночь швыряет листву и ветви на
кровлю. Можно сказать уверенно:
здесь и скончаю я дни, теряя
волосы, зубы, глаголы, суффиксы,
черпая кепкой, что шлемом суздальским,
из океана волну, чтоб сузился,
хрупая рыбу, пускай сырая.
Старение! Возраст успеха. Знания
правды. Изнанки ее. Изгнания.
Боли. Ни против нее, ни за нее
я ничего не имею. Коли ж
переборщит — возоплю: нелепица
сдерживать чувства. Покамест — терпится.
Ежели что-то во мне и теплится,
это не разум, а кровь всего лишь.
Данная песня — не вопль отчаянья.
Это — следствие одичания.
Это — точней — первый крик молчания,
царствие чье представляю суммою
звуков, исторгнутых прежде мокрою,
затвердевающей ныне в мертвую
как бы натуру, гортанью твердою.
Это и к лучшему. Так я думаю.
Вот оно — то, о чем я глаголаю:
о превращении тела в голую
вещь! Ни горе не гляжу, ни долу я,
но в пустоту — чем ее ни высветли.
Это и к лучшему. Чувство ужаса
вещи не свойственно. Так что лужица
подле вещи не обнаружится,
даже если вещица при смерти.
Точно Тезей из пещеры Миноса,
выйдя на воздух и шкуру вынеся,
не горизонт вижу я — знак минуса
к прожитой жизни. Острей, чем меч его,
лезвие это, и им отрезана
лучшая часть. Так вино от трезвого
прочь убирают и соль — от пресного.
Хочется плакать. Но плакать нечего.
Бей в барабан о своем доверии
к ножницам, в коих судьба материи
скрыта. Только размер потери и
делает смертного равным Богу.
(Это суждение стоит галочки
даже в виду обнаженной парочки.)
Бей в барабан, пока держишь палочки,
с тенью своей маршируя в ногу!
Иосиф Бродский
18 декабря 1972
*Morskaya*
13.07.2010, 21:29
http://i.piccy.info/i5/47/93/299347/Novyi_rysunok_(6).png (http://piccy.info/)
...я скучаю по тебе...
...дни и ночи
растворяются за окнами
снова...
Я скучаю по тебе!
Очень-очень!!!...
Каждой клеточкой своей,
каждым словом,
что читаешь.
И,рукой отгоняя,
непослушные моря под глазами :
"Я тебя...
...я по тебе...
.....я скучаю!..."
Без тебя весь этот мир
вымер,
замер!...
И сочувственно вздыхают
вокзалы,
самолёты
пожимают плечами...
Убаюкала печаль,
укачала :
"...я скучаю
по тебе...
я скучаю..."
Мадам Саркози
Асенчик Алёна
Ты сочинишь распахнутые окна...
...и вот однажды, чувствуя: не нужен
твой бред словесный и напев лиричный,
ты вылезаешь - из калоши, лужи,
ты запираешь честным словом душу
и варишь крепкий кофе по привычке.
И долго им пытаешься согреться
(как будто можно внутреннее - внешним)...
О запертую душу бьётся сердце,
но ты умеешь рогом упереться,
не уступая слабостям сердешным.
И в час, когда с церковных колоколен
взлетают в небо ангелы и птицы,
и каждый звук - пронзительно бемолен,
и каждый сон - рассветом обездолен,
и падая - нельзя остановиться,
ты сочинишь распахнутые окна,
перешагнёшь запретную границу...
Душа взметнётся, обречённо охнув,
мелькнёт стены обветренная охра,
и Бог черкнёт в блокнотике: "Не птица…"
qwe72rty
14.07.2010, 06:03
Я от чего-то нынче не пишу стихов…
Нет больше сил из боли рифмы составлять…
Душа – чернильница, а в ней чернила – кровь…
И больно мне, порой, стихи писать…
Еще жива во мне моя любовь…
Но, сирота – она, без веры, без надежды…
Свою тоску я спрячу за улыбкой вновь…
Стараюсь жить, так, будто все, как прежде…
На цыпочках по жизни я теперь ступаю…
Как будто, заново должна всему я научиться…
И, все же, буду я счастливой, сердцем знаю…
Мне наше счастье, милый, часто снится…
В стихах моих вновь будет радуга сиять…
Весна в них будет, танцы, бабочки, цветы…
С улыбкой светлой будут люди их читать…
Зажмурившись, я вижу - улыбаешься и ты…
Надежда Эпова
ШЕСТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Так долго вместе прожили, что вновь
второе января пришлось на вторник,
что удивленно поднятая бровь,
как со стекла автомобиля - дворник,
с лица сгоняла смутную печаль,
незамутненной оставляя даль.
Так долго вместе прожили, что снег
коль выпадал, то думалось - навеки,
что, дабы не зажмуривать ей век,
я прикрывал ладонью их, и веки,
не веря, что их пробуют спасти,
метались там, как бабочки в горсти.
Так чужды были всякой новизне,
что тесные объятия во сне
бесчестили любой психоанализ;
что губы, припадавшие к плечу,
с моими, задувавшими свечу,
не видя дел иных, соединялись.
Так долго вместе прожили, что роз
семейство на обшарпанных обоях
сменилось целой рощею берез,
и деньги появились у обоих,
и тридцать дней над морем, языкат,
грозил пожаром Турции закат.
Так долго вместе прожили без книг,
без мебели, без утвари на старом
диванчике, что - прежде, чем возник,-
был треугольник перпендикуляром,
восставленным знакомыми стоймя
над слившимися точками двумя.
Так долго вместе прожили мы с ней,
что сделали из собственных теней
мы дверь себе - работаешь ли, спишь ли,
но створки не распахивались врозь,
и мы прошли их, видимо, насквозь
и черным ходом в будущее вышли.
Иосиф Бродский 1968
Я думаю о тебе
Вечернюю шепча молитву,
Я думаю о тебе
Подчиняясь дневному ритму.
Я думаю о тебе
Когда собираюсь в дорогу,
Я думаю о тебе
Чувствуя впереди тревогу.
Я думаю о тебе
Удивляясь небу ночному,
Я думаю о тебе
По берегу бродя речному.
Я думаю о тебе
У костра грея руки,
Я думаю о тебе
Волшебные слушая звуки.
Я думаю о тебе
Полевые цветы собирая,
Я думаю о тебе
Вино в бокал наливая.
Я думаю о тебе
Глядя в раскрытую книгу,
Я думаю о тебе
Последнюю забыв интригу.
Я думаю о тебе
В погоду тихую и в ненастье,
Я думаю о тебе
И видимо в этом счастье.
Я думаю о тебе...
(с) Федорас Пономаревас
Не столько грустный, сколько странный дождь
Не столько легкий, сколько мягкий ветер
Ты, улетая, крыльев не возьмешь,
Ты, улыбаясь, думаешь о лете
Не столько звонкий, сколько чистый смех
Не столь хороший, сколь ядреный порох
Не разрывайся, чтоб очистить всех
Спасай лишь тех, кто был тебе так дорог
Не столько страшный, сколько резкий гром
Не столько крайний, сколько чуждый берег
Ты будешь долго плакать над костром
Когда узнаешь о своей потере
Не столько яркий, сколь иной рассвет
Не столь густая, сколь живая зелень
Я дам тебе один простой совет:
«Поверь в себя, как я в тебя поверил»
(с) Саша Бес
Все, что возможно знать,
Буквами вбито в лист.
Знаю: тебе летать,
Не опускаясь вниз.
Знаю я слово "долг",
Знаю три буквы "муж"...
Знаешь ли ты закон
О притяженьи душ?
Трогаю строк курсив,
Лепишь слова, как воск.
Стоит ли нам грустить?
Пусть будет все всерьез.
Дни пролетят? Века?
Тронет колени дрожь...
Ты ли, моя Мечта,
Вечно вдали живешь?
Мысль эта, как недуг,
Даже рождает злость.
Только стучит: "а вдруг",
Только живет: "авось"...
(с) Яна Арсанова, Яне Тыынемяа
Она ему была, как выстрел в темя,
Как инсталляция больного мозга…
«Смотри, со мною происходит время,
Я истекаю вечностью, как воском,
Я весь тобой, как кожей зарастаю.
Любить в такой замысловатый способ –
Я ничего безумнее не знаю».
Она ему была, как наважденье,
И вся росла в него, как метастазы.
Презрев инстинкты самосохраненья,
Он так не умирал ещё ни разу.
За эту смелость время их запомнит,
Но чёрта с два оно их пощадит.
Она всё чертит на его ладони:
«Происходи со мной… происходи…»
(с) Елена Касьян
В порыве жаркого лобзанья
К твоим губам хочу припасть;
Но я смирю свои желанья,
Свою кощунственную страсть!
Ах, грудь твоя снегов белее:
Прильнуть бы к чистоте такой!
Но я смиряюсь, я не смею
Ни в чем нарушить твой покой.
В твоих очах - душа живая, -
Страшусь, надеюсь и молчу;
Что ж я свою любовь скрываю?
Я слез любимой не хочу!
Я не скажу тебе ни слова,
Ты знаешь - я огнем объят;
Твердить ли мне о страсти снова,
Чтоб рай твой превратился в ад?
Нет, мы не станем под венцами,
И ты моей не сможешь быть;
Хоть лишь обряд, свершенный в храма,
Союз наш вправе освятить.
Пусть тайный огнь мне сердце гложет,
Об этом не узнаешь, нет, -
Тебя мой стон не потревожит,
Я предпочту покинуть свет!
О да, я мог бы в миг единый
Больное сердце облегчить,
Но я покой твой голубиный
Не вправе дерзостно смутить.
Нет, нам не суждены лобзанья,
Наш долг - самих себя спасти.
Что ж, в миг последнего свиданья
Я говорю - навек прости!
Не мысля больше об усладе,
Твою оберегаю честь,
Я все снесу любимой ради;
Но знай - позора мне не снесть!
Пусть счастья не сумел достичь я, -
Ты воплощенье чистоты,
И пошлой жертвой злоязычья,
Любимая, не станешь ты!
http://s42.radikal.ru/i095/1007/af/e0f9f0331497.jpg (http://www.radikal.ru)
Фонтан
Из пасти льва
струя не журчит и не слышно рыка.
Гиацинты цветут. Ни свистка, ни крика,
никаких голосов. Неподвижна листва.
И чужда обстановка сия для столь грозного лика,
и нова.
Пересохли уста,
и гортань проржавела: металл не вечен.
Просто кем-нибудь наглухо кран заверчен,
хоронящийся в кущах, в конце хвоста,
и крапива опутала вентиль. Спускается вечер;
из куста
сонм теней
выбегает к фонтану, как львы из чащи.
Окружают сородича, спящего в центре чаши,
перепрыгнув барьер, начинают носиться в ней,
лижут морду и лапы вождя своего. И, чем чаще,
тем темней
грозный облик. И вот
наконец он сливается с ними и резко
оживает и прыгает вниз. И все общество резво
убегает во тьму. Небосвод
прячет звезды за тучу, и мыслящий трезво
назовет
похищенье вождя —
так как первые капли блестят на скамейке —
назовет похищенье вождя приближеньем дождя.
Дождь спускает на землю косые линейки,
строя в воздухе сеть или клетку для львиной семейки
без узла и гвоздя.
Теплый
дождь
моросит.
Но, как льву, им гортань не остудишь.
Ты не будешь любим и забыт не будешь.
И тебя в поздний час из земли воскресит,
если чудищем был ты, компания чудищ.
Разгласит
твой побег
дождь и снег.
И, не склонный к простуде,
все равно ты вернешься в сей мир на ночлег.
Ибо нет одиночества больше, чем память о чуде.
Так в тюрьму возвращаются в ней побывавшие люди
и голубки — в ковчег.
Иосиф Бродский
Молодая пешеход
14.07.2010, 13:36
— Мне скучно, бес.
— Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
Александр Пушкин
Сцена из "Фауста". Берег моря. Фауст и Мефистофель
НОВАЯ ЦИФРА
Накрутить вам образов, почтеннейший?
Нанизать вам слов кисло-сладких,
Изысканно гладких
На нити банальнейших строф?
Вот опять неизменнейший
Тощий младенец родился,
А старый хрен провалился
В эту... как ее? .. В Лету.
Как трудно, как нудно поэту!..
Словами свирепо-солдатскими
Хочется долго и грубо ругаться,
Цинично и долго смеяться,
Но вместо того - лирическо-штатскими
Звуками нужно слагать поздравленье,
Ломая ноги каждой строке
И в гневно-бессильной руке
Перо сжимая в волненьи.
.............
саша черный
Selena513
14.07.2010, 14:58
Шепчусь с дождем и не спешу домой.
И дождь, поверьте, не спешит нисколько.
Он разбивает лужи на осколки,
Так бьются зеркала и лед зимой.
Какая удивительная связь
У нас двоих и сколько совпадений.
Дождь франт, кокетка, и влюбленный гений,
Как близко я к нему подобралась.
Мы целое одно, мы «да» и «нет»
В одном флаконе, на одной странице.
И знаете, мне дождь ночами снится,
А он рисует в парке мой портрет.
Мне с ним тепло, не верите, а зря.
Совпали мы по духу и настрою.
И лишь ему я душу приоткрою,
И буду жить, ему благодаря.
Люсьена Рыжеволосая
cote d'Ivoire
14.07.2010, 18:21
Вчера играло солнце
И море голубело,
И дух тянулся к солнцу,
И радовалось тело.
И люди были лучше,
И мысли были сладки —
Вчера шальное солнце
Пекло во все лопатки.
Сегодня дождь и сырость…
Дрожат кусты от ветра,
И дух мой вниз катится
Быстрее барометра.
Сегодня люди — гады,
Надежда спит сегодня —
Усталая надежда,
Накрашенная сводня.
Из веры, книг, и жизни,
Из мрака и сомненья
Мы строим год за годом
Свое мировоззренье..
Зачем вчера при солнце
Я выгнал вон усталость,
Заигрывал с надеждой
И верил в небывалость?
Горит закат сквозь тучи
Чахоточным румянцем.
Стою у злого моря
Циничным оборванцем.
Все тучи, тучи, тучи…
Ругаться или плакать?
О, если б чаще солнце!
О, если б реже слякоть!
Саша Черный
serg1969
14.07.2010, 18:35
А завтра наступит лето,
И с ним на больные вопросы
Гурьбою придут ответы,
И всё полетит с откоса.
А дергаться лучше не надо,
Спасать ничего не стоит.
Дождавшийся снегопада
Закажет на всех столик.
Но лето придёт завтра.
Забудем на время вопросы.
Ещё не остыл завтрак,
Уже продают абрикосы.
А ты приготовь свечи,
И жди меня у порога.
Ещё впереди вечер
И ночь - это очень много......
Галина Воропаева
Осыпающийся сад
И шмелиное гуденье.
Впереди, как сновиденье,
Дома белого фасад.
Сад, усадьба у пруда,
Звук рояля, шелест юбки...
Давней жизни абрис хрупкий,
Абрис зыбкий, как вода,
Лишь в душе запечатлён.
Я впитала с каплей млечной
Нежность к жизни быстротечной
Ускользающих времён...
Лариса Миллер
1983
http://i060.radikal.ru/1007/2a/017080da28d4.jpg (http://www.radikal.ru)
Я пишу эти строки, сидя на белом стуле
под открытым небом, зимой, в одном
пиджаке, поддав, раздвигая скулы
фразами на родном.
Стынет кофе. Плещет лагуна, сотней
мелких бликов тусклый зрачок казня
за стремленье запомнить пейзаж, способный
обойтись без меня.
Доживать, ни о чем не жалея,
даже если итогов (прости!)
кот наплакал. В дождливой аллее
лесопарка (две трети пути
миновало) спрягаешь глаголы
в идеальном прошедшем. Давно
в голове неуютно и голо,
о душе и подумать смешно.
Дым отечества, черен и сладок,
опьяняет московскую тьму.
Роща претерпевает упадок.
Вот и я покоряюсь ему.
Хорошо бы к такому началу
приписать благодушный конец,
например, о любви небывалой,
наслаждении верных сердец.
Или, скажем, о вечности. Я ли
не строчил скороспелых поэм
с непременной моралью в финале,
каруселью лирических тем!
Но увы, романтический дар мой
слишком высокомерен. Ценю
только вчуже подход лапидарный
к дешевизне земного меню.
Любомудры, глядящие кисло,
засыхает трава-лебеда.
Не просите у осени смысла -
пожалейте ее, господа.
Очевидно, другого подарка
сиротливая ищет душа,
по изгибам дурацкого парка
сердцевидной листвою шурша,
очевидно, и даже несложно,
но бормочет в ответ: "не отдам"
арендатор ее ненадежный,
непричастный небесным трудам.
Бахыт Кенжеев
Отложена дуэль. От переспелой вишни
на пальцах алый сок. В ту пору без труда
ссужали время мне - но амба, годы вышли,
платить или бежать. Еще бы знать куда...
Долги мои, должки, убытки и протори
командировочные, справки, темный сон
о белом корабле на синем-синем море,
откуда сброшен я и в явь перенесен.
Там угловатый хрип, ограбленное лето -
и море ясное. И парусник белей
счетов, оплаченных такою же монетой,
что давний проигрыш моих учителей.
Бахыт Кенжеев
Одиночество
Когда теряет равновесие
твое сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюет на человечество
твое ночное одиночество, --
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и -- кстати -- самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими ее могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.
Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими ее дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.
Да. Лучше поклонятся данности
с убогими ее мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.
Иосиф Бродский 1959
Мои слова, я думаю, умрут,
и время улыбнется, торжествуя,
сопроводив мой безотрадный труд
в соседнюю природу неживую.
В былом, в грядущем, в тайнах бытия,
в пространстве том, где рыщут астронавты,
в морях бескрайних -- в целом мире я
не вижу для себя уж лестной правды.
Поэта долг -- пытаться единить
края разрыва меж душой и телом.
Талант -- игла. И только голос -- нить.
И только смерть всему шитью -- пределом.
Иосиф Бродский 1963
Сумев отгородиться от людей,
я от себя хочу отгородиться.
Не изгородь из тесаных жердей,
а зеркало тут больше пригодится.
Я озираю хмурые черты,
щетину, бугорки на подбородке...
Трельяж для разводящейся четы,
пожалуй, лучший вид перегородки.
В него влезают сумерки в окне,
край пахоты с огромными скворцами
и озеро -- как брешь в стене,
увенчанной еловыми зубцами.
Того гляди, что из озерных дыр
да и вообще -- через любую лужу
сюда полезет посторонний мир.
Иль этот уползет наружу.
Иосиф Бродский 1966
NorthWind
14.07.2010, 20:51
Врать не умеющим посвящается:
Cтихи, поперек которых не попрешь... Зинаида Гиппиус. Умевшая и Любить, и Ненавидеть...
ДЬЯВОЛЕНОК
Мне повстречался дьяволенок,
Худой и щуплый - как комар.
Он телом был совсем ребенок,
Лицом же дик: остер и стар.
Шел дождь... Дрожит, темнеет тело,
Намокла всклоченная шерсть...
И я подумал: эко дело!
Ведь тоже мерзнет. Тоже персть.
Твердят: любовь, любовь! Не знаю.
Не слышно что-то. Не видал.
Вот жалость... Жалость понимаю.
И дьяволенка я поймал.
Пойдем, детеныш! Хочешь греться?
Не бойся, шерстку не ерошь.
Что тут на улице тереться?
Дам детке сахару... Пойдешь?
А он вдруг эдак сочно, зычно,
Мужским, ласкающим баском
(Признаться - даже неприлично
И жутко было это в нем) -
Пророкотал: "Что сахар? Глупо.
Я, сладкий, сахару не ем.
Давай телятинки да супа...
Уж я пойду к тебе - совсем".
Он разозлил меня бахвальством...
А я хотел еще помочь!
Да ну тебя с твоим нахальством!
И не спеша пошел я прочь.
Но он заморщился и тонко
Захрюкал... Смотрит, как больной...
Опять мне жаль... И дьяволенка
Тащу, трудясь, к себе домой.
Смотрю при лампе: дохлый, гадкий,
Не то дитя, не то старик.
И все твердит: "Я сладкий, сладкий..."
Оставил я его. Привык.
И даже как-то с дьяволенком
Совсем сжился я наконец.
Он в полдень прыгает козленком,
Под вечер - темен, как мертвец.
То ходит гоголем-мужчиной,
То вьется бабой вкруг меня,
А если дождик - пахнет псиной
И шерстку лижет у огня.
Я прежде всем себя тревожил:
Хотел того, мечтал о том...
А с ним мой дом... не то, что ожил,
Но затянулся, как пушком.
Безрадостно-благополучно,
И нежно-сонно, и темно...
Мне с дьяволенком сладко-скучно...
Дитя, старик,- не все ль равно?
Такой смешной он, мягкий, хлипкий,
Как разлагающийся гриб.
Такой он цепкий, сладкий, липкий,
Все липнул, липнул - и прилип.
И оба стали мы - едины.
Уж я не с ним - я в нем, я в нем!
Я сам в ненастье пахну псиной
И шерсть лижу перед огнем..
Зинаида Гиппиус
Разговор с небожителем
Здесь, на земле,
где я впадал то в истовость, то в ересь,
где жил, в чужих воспоминаньях греясь,
как мышь в золе,
где хуже мыши
глодал петит родного словаря,
тебе чужого, где, благодаря
тебе, я на себя взираю свыше,
уже ни в ком
не видя места, коего глаголом
коснуться мог бы, не владея горлом,
давясь кивком
звонкоголосой падали, слюной
кропя уста взамен кастальской влаги,
кренясь Пизанской башнею к бумаге
во тьме ночной,
тебе твой дар
я возвращаю -- не зарыл, не пропил;
и, если бы душа имела профиль,
ты б увидал,
что и она
всего лишь слепок с горестного дара,
что более ничем не обладала,
что вместе с ним к тебе обращена.
Не стану жечь
тебя глаголом, исповедью, просьбой,
проклятыми вопросами -- той оспой,
которой речь
почти с пелен
заражена -- кто знает? -- не тобой ли;
надежным, то есть, образом от боли
ты удален.
Не стану ждать
твоих ответов, Ангел, поелику
столь плохо представляемому лику,
как твой, под стать,
должно быть, лишь
молчанье -- столь просторное, что эха
в нем не сподобятся ни всплески смеха,
ни вопль: "Услышь!"
Вот это мне
и блазнит слух, привыкший к разнобою,
и облегчает разговор с тобою
наедине.
В Ковчег птенец,
не возвратившись, доказует то, что
вся вера есть не более, чем почта
в один конец.
Смотри ж, как, наг
и сир, жлоблюсь о Господе, и это
одно тебя избавит от ответа.
Но это -- подтверждение и знак,
что в нищете
влачащий дни не устрашится кражи,
что я кладу на мысль о камуфляже.
Там, на кресте,
не возоплю: "Почто меня оставил?!"
Не превращу себя в благую весть!
Поскольку боль -- не нарушенье правил:
страданье есть
способность тел,
и человек есть испытатель боли.
Но то ли свой ему неведом, то ли
ее предел.
___
Здесь, на земле,
все горы -- но в значении их узком --
кончаются не пиками, но спуском
в кромешной мгле,
и, сжав уста,
стигматы завернув свои в дерюгу,
идешь на вещи по второму кругу,
сойдя с креста.
Здесь, на земле,
от нежности до умоисступленья
все формы жизни есть приспособленье.
И в том числе
взгляд в потолок
и жажда слиться с Богом, как с пейзажем,
в котором нас разыскивает, скажем,
один стрелок.
Как на сопле,
все виснет на крюках своих вопросов,
как вор трамвайный, бард или философ --
здесь, на земле,
из всех углов
несет, как рыбой, с одесной и с левой
слиянием с природой или с девой
и башней слов!
Дух-исцелитель!
Я из бездонных мозеровских блюд
так нахлебался варева минут
и римских литер,
что в жадный слух,
который прежде не был привередлив,
не входят щебет или шум деревьев --
я нынче глух.
О нет, не помощь
зову твою, означенная высь!
Тех нет объятий, чтоб не разошлись
как стрелки в полночь.
Не жгу свечи,
когда, разжав железные объятья,
будильники, завернутые в платья,
гремят в ночи!
И в этой башне,
в правнучке вавилонской, в башне слов,
все время недостроенной, ты кров
найти не дашь мне!
Такая тишь
там, наверху, встречает златоротца,
что, на чердак карабкаясь, летишь
на дно колодца.
Там, наверху --
услышь одно: благодарю за то, что
ты отнял все, чем на своем веку
владел я. Ибо созданное прочно,
продукт труда
есть пища вора и прообраз Рая,
верней -- добыча времени: теряя
(пусть навсегда)
что-либо, ты
не смей кричать о преданной надежде:
то Времени, невидимые прежде,
в вещах черты
вдруг проступают, и теснится грудь
от старческих морщин; но этих линий --
их не разгладишь, тающих как иней,
коснись их чуть.
Благодарю...
Верней, ума последняя крупица
благодарит, что не дал прилепиться
к тем кущам, корпусам и словарю,
что ты не в масть
моим задаткам, комплексам и форам
зашел -- и не предал их жалким формам
меня во власть.
___
Ты за утрату
горазд все это отомщеньем счесть,
моим приспособленьем к циферблату,
борьбой, слияньем с Временем -- Бог весть!
Да полно, мне ль!
А если так -- то с временем неблизким,
затем что чудится за каждым диском
в стене -- туннель.
Ну что же, рой!
Рой глубже и, как вырванное с мясом,
шей сердцу страх пред грустною порой,
пред смертным часом.
Шей бездну мук,
старайся, перебарщивай в усердьи!
Но даже мысль о -- как его! -- бессмертьи
есть мысль об одиночестве, мой друг.
Вот эту фразу
хочу я прокричать и посмотреть
вперед -- раз перспектива умереть
доступна глазу --
кто издали'
откликнется? Последует ли эхо?
Иль ей и там не встретится помеха,
как на земли?
Ночная тишь...
Стучит башкой об стол, заснув, заочник.
Кирпичный будоражит позвоночник
печная мышь.
И за окном
толпа деревьев в деревянной раме,
как легкие на школьной диаграмме,
объята сном.
Все откололось...
И время. И судьба. И о судьбе...
Осталась только память о себе,
негромкий голос.
Она одна.
И то -- как шлак перегоревший, гравий,
за счет каких-то писем, фотографий,
зеркал, окна, --
исподтишка...
и горько, что не вспомнить основного!
Как жаль, что нету в христианстве бога --
пускай божка --
воспоминаний, с пригоршней ключей
от старых комнат -- идолища с ликом
старьевщика -- для коротанья слишком
глухих ночей.
Ночная тишь.
Вороньи гнезда, как каверны в бронхах.
Отрепья дыма роются в обломках
больничных крыш.
Любая речь
безадресна, увы, об эту пору --
чем я сумел, друг-небожитель, спору
нет, пренебречь.
Страстная. Ночь.
И вкус во рту от жизни в этом мире,
как будто наследил в чужой квартире
и вышел прочь!
И мозг под током!
И там, на тридевятом этаже
горит окно. И, кажется, уже
не помню толком,
о чем с тобой
витийствовал -- верней, с одной из кукол,
пересекающих полночный купол.
Теперь отбой,
и невдомек,
зачем так много черного на белом?
Гортань исходит грифелем и мелом,
и в ней -- комок
не слов, не слез,
но странной мысли о победе снега --
отбросов света, падающих с неба, --
почти вопрос.
В мозгу горчит,
и за стеною в толщину страницы
вопит младенец, и в окне больницы
старик торчит.
Апрель. Страстная. Все идет к весне.
Но мир еще во льду и в белизне.
И взгляд младенца,
еще не начинавшего шагов,
не допускает таянья снегов.
Но и не деться
от той же мысли -- задом наперед --
в больнице старику в начале года:
он видит снег и знает, что умрет
до таянья его, до ледохода.
Иосиф Бродский 1970
Матильда
14.07.2010, 21:41
Прозрачный богомол в саду осеннем грезит.
Сбылись мои мечты – я вами обладал.
И вот мы пьём вино… Куда оно в вас лезет?
Я сам бы так не смог – бокал, ещё бокал!
Да, я теперь любим, и вы мне говорите,
Как я похорошел. А я ошеломлён:
Вы курите к тому ж? О, сколь ещё открытий
Готовите вы мне, прелестная Мадлон?
Два месяца назад вы скромницею были…
Куда там до вина и лунного огня!
И в толк я не возьму, ужели близость в силе
В вас монстра разбудить и погубить меня?
О, как унять ваш пыл? Но что ж, я мудр и молод
Я вышел на балкон и тихо с ветки снял
Охотника на птиц – большого богомола,
И опустил его в хрустальный ваш бокал.
Вы замолчали, вы растерянно смотрели,
Как шевелится он. И вдруг вы, как дитя,
Заплакали… Мадлон! Ну что вы, в самом деле?
Ведь я же пошутил… ведь это я шутя!
Прижались вы ко мне, я целовал вам руки,
И нежно утешал, и думал: вуаля…
И чувствовал глаза, исполненные муки –
То богомол на нас глядел из хрусталя.
Константэн Григорьев
qwe72rty
14.07.2010, 22:37
http://www.imagepost.ru/images/177/aVH4DVNQhWfVPQ3GYoqK0L1f8iyIJTZJFxD8igOo3T9Hz1dnfs Xe4Oj1VHzuqp4ULwRTCv8ue61DW4Q1lD5f.jpg
Она кому-то сказала "спокойной ночи"
и негромко хлопнула дверью в парадном
входи же сюда скорее, моя награда
я давно и сильно тебя хочу - похоже, это чьё-то пророчество
ночью стало прохладно моему одиночеству. даже слишком
ты не знаешь, как такое случается в лифте и чего мне захочется?
я тебя научу, поехали
дай мне титул "Али", я буду твоим высочеством
целых двадцать семь этажей
ты случайно не замужем? или, может быть, девственница?
твои шпильки совсем невинно стучат по лестнице...
впрочем, это так неважно уже
почему ты мне шепчешь, девочка: "я очень боюсь с тобой в лифт?"
тебе говорили, наверно, что я маньяк
и ночами в своей квартире разрываю всех женщин на части
а потом, после секса, подсыпаю им в виски мышьяк
ты не верь, это миф
я всего лишь замешанное на чувствах тело
ну же, смелее... у тебя такой откровенный лиф
в этом узком платье от Лакруа
очень кружится голова. или просто немного резкий парфюм
нам не стоит действовать наобум
помолчи. поиграем в слова потом
мы уже на восьмом и не время тыкаться невпопад
между ног твоих водопад
я хочу ловить его жадным ртом
кстати, эти красные туфли так подходят сжигающей страсти
в её власти твои соски набухли, и я, конечно, не бог, прости
но я им помогу расцвести крепким миндалевым цветом
а где-то в Саронно лето
и туристы пьют амаретто со льдом
а здесь настоящий содом. нас бросает то в жар, то в дрожь
мои шрамы не трожь. это больше неважно. а лучше возьми мои руки
и направь их как плот в самое влажное русло
заниматься любовью на пальцах большое искусство
они часто играют в обход – словно хитрые итальянцы
но всегда попадают невольно в самую суть
я знаю, что путь, которому больно, – твой
но ещё не сейчас и уже не со мной
эта линия вниз - от твоей груди к животу
меня сводит обратно на самую нижнюю ноту
я ни вру ни на йоту. укуси меня снова, мне нравится
когда сладкое с горьким мешается
и опять попроси хрипловато - давай же ещё, мне мало...
стоп, приехали. хватит. тебе запомнилось ралли, да?
ерунда, забудь о морали. выходи. здесь всего две ступени
осторожнее на вираже... да, ещё не такое бывает
по коленям стекает твой свежевыжатый сок...
у любого свой срок. у нас – двадцать семь этажей....
Пьяный Ливень
Шотландский Виски
Я просто напишу тебе стихи...
Сложив все чувства, как на плаху судий...
Сегодня отпустив свои грехи...
А может наши... Честно... без прелюдий...
Я просто расскажу, что есть тоска...
И нет врачей, чтоб сны мои спасти...
Взведенной памятью маячит у виска...
Очередная клятва и «прости...»
Очередной упрек, как взмах клинка...
Остановись! Истерика безлика!
Прервав полет души, как мотылька...
Держа за крылья, в пламени из крика...
И в гневе, забывая о другом...
Ногами топчется все то, что было свято...
На утро остается в горле ком...
Труп мотылька. И тень души распятой...
Я просто так тебе хотел сказать...
Не надо больше. Это больно. Слишком...
Но только не затем чтобы сорвать...
Те два крыла. Рисованным излишком...
Грехи, они у каждого свои...
И каждый хочет, чтобы их забыли...
Но только невозможно из Любви...
Свои грехи замаливать чужими...
Яшенко Д.
Когда поймешь, что сердце никто не слышит,
Когда поймешь - вокруг равнодушье только,
Закрой глаза, поплачь, только тише, тише,
Закрой глаза... ведь время сильнее боли.
Пройдет и это, как летом дожди проходят,
Пройдет и это, как осенью - листопады...
И кто уходит - Бог с ними - пусть уходят,
А кто останется, значит, и будет рядом.
И вот однажды проснешься ты на рассвете,
И вдруг поймешь - нелепы твои печали...
И улыбнешься так, как умеют дети,
А это значит, сказку начнешь сначала...
Ведь все приходит так, как приходит утро,
Лучом веселым холод и мрак пронзая...
И я не знаю, есть ли на свете чудо,
Но есть надежда - это я точно знаю...
...когда поймешь, что сердце никто не слышит,
На дне окажешься горечи и тревоги,
То это значит - некуда падать ниже,
И только вверх ведут теперь все дороги.
Последняя любовь
Ты влилась в мою жизнь, точно струйка Токáя
В оскорбляемый водкой хрусталь.
И вздохнул я словами: «Так вот ты какая:
Вся такая, как надо!» В уста ль
Поцелую тебя иль в глаза поцелую,
Точно воздухом южным дышу.
И затем, что тебя повстречал я такую,
Как ты есть, я стихов не пишу.
Пишут лишь ожидая, страдая, мечтая,
Ошибаясь, моля и грозя.
Но писать после слов, вроде: «Вот ты какая:
Вся такая, как надо!» — нельзя.
Игорь Северянин
1940
*Morskaya*
15.07.2010, 08:28
О моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой печален, и штурман мой смотрит на юг,
И представьте себе, что звезда из созвездия Лебедь
Непосредственно в медную форточку смотрит мою.
Непосредственно в эту же форточку ветер влетает,
Называвшийся в разных местах то муссон, то пассат,
Он влетает и с явной усмешкою письма читает,
Не отправленные, потому что пропал адресат.
Где же, детка моя, я тебя проморгал и не понял?
Где, подружка моя, разошелся с тобой на пути?
Где, гитарой бренча, прошагал мимо тихих симфоний,
Полагая, что эти концерты еще впереди?
И беспечно я лил на баранину соус «ткемали»,
И картинки смотрел по утрам на обоях чужих,
И меня принимали, которые не понимали,
И считали, что счастье является качеством лжи.
Одиночество шлялось за мной и в волнистых витринах
Отражалось печальной фигурой в потертом плаще.
За фигурой по мокрым асфальтам катились машины –
Абсолютно пустые, без всяких шоферов вообще.
И в пустынных вагонах метро я летел через годы,
И в безлюдных портах провожал и встречал сам себя,
И водили со мной хороводы одни непогоды,
И все было на этой земле без тебя, без тебя.
Кто-то рядом ходил и чего-то бубнил – я не слышал.
Телевизор мне тыкал красавиц в лицо – я ослеп.
И, надеясь на старого друга и горные лыжи,
Я пока пребываю на этой пустынной земле.
О моя дорогая, моя несравненная леди!
Ледокол мой буксует во льдах, выбиваясь из сил...
Золотая подружка моя из созвездия Лебедь –
Не забудь. Упади. Обнадежь. Догадайся. Спаси.
Юрий Визбор
*Morskaya*
15.07.2010, 08:28
Я твоя дорогая, твоя несравненная леди…
Ты покуда не понял, но ты непременно поймёшь.
Мы с тобою на этой планете – почти что соседи.
Отрицание этого – есть откровенная ложь.
В суете из сует ты сводил себе с кредитом – дебет,
И на небо минутки тебе не хватало взглянуть…
Я летела к тебе, вероятно, с созвездия Лебедь –
Мне стелился под ноги Молочный сияющий Путь.
Ты меня проморгал – это так на Земле говорится,
Вы и сами – себя понимаете часто с трудом.
Все во власти земных, и не очень понятных амбиций,
На зыбучих песках норовите закладывать дом.
В море ласковых фраз и звенящих гитарных аккордов,
Не умея отсечь лицемерье от искренних слов,
Возомнив о себе, отстранённо, предвзято и гордо
Норовите смотреть исключительно выше голов.
В суетливой толпе одиночество рядом крадётся,
Но его разглядеть удаётся не в первый момент.
А когда захлестнёт чередой негативных эмоций –
Всё готовы списать на ошибочный эксперимент.
Репетируя жизнь, каждый раз накануне премьеры,
Понимая: опять неудачный случился прогон…
Принимаете вновь под рукою лежащие меры:
Заскочить на ходу в отходящий случайный вагон.
Ты прошёл через всё, но пока что не многое понял,
Приземленья момент прозевал – я давно уже здесь.
Слышишь цокот копыт – это мчат меня по полю кони,
Усмирённые мной, потерявшие дикую спесь.
Выбиваясь из сил, утомлённый своей суетою,
Неразменный червонец разбивший на жалкие су…
Ты вверху не ищи, где там Лебедь с Денебом-звездою.
Я приду, обнадёжу тебя, догадаюсь, спасу!
Чекина Марина
NorthWind
15.07.2010, 08:46
ДЬЯВОЛЕНОК
Мне повстречался дьяволенок,
Худой и щуплый - как комар.
Он телом был совсем ребенок,
Лицом же дик: остер и стар.
Шел дождь... Дрожит, темнеет тело,
Намокла всклоченная шерсть...
И я подумал: эко дело!
Ведь тоже мерзнет. Тоже персть.
Твердят: любовь, любовь! Не знаю.
Не слышно что-то. Не видал.
Вот жалость... Жалость понимаю.
И дьяволенка я поймал.
Пойдем, детеныш! Хочешь греться?
Не бойся, шерстку не ерошь.
Что тут на улице тереться?
Дам детке сахару... Пойдешь?
А он вдруг эдак сочно, зычно,
Мужским, ласкающим баском
(Признаться - даже неприлично
И жутко было это в нем) -
Пророкотал: "Что сахар? Глупо.
Я, сладкий, сахару не ем.
Давай телятинки да супа...
Уж я пойду к тебе - совсем".
Он разозлил меня бахвальством...
А я хотел еще помочь!
Да ну тебя с твоим нахальством!
И не спеша пошел я прочь.
Но он заморщился и тонко
Захрюкал... Смотрит, как больной...
Опять мне жаль... И дьяволенка
Тащу, трудясь, к себе домой.
Смотрю при лампе: дохлый, гадкий,
Не то дитя, не то старик.
И все твердит: "Я сладкий, сладкий..."
Оставил я его. Привык.
И даже как-то с дьяволенком
Совсем сжился я наконец.
Он в полдень прыгает козленком,
Под вечер - темен, как мертвец.
То ходит гоголем-мужчиной,
То вьется бабой вкруг меня,
А если дождик - пахнет псиной
И шерстку лижет у огня.
Я прежде всем себя тревожил:
Хотел того, мечтал о том...
А с ним мой дом... не то, что ожил,
Но затянулся, как пушком.
Безрадостно-благополучно,
И нежно-сонно, и темно...
Мне с дьяволенком сладко-скучно...
Дитя, старик,- не все ль равно?
Такой смешной он, мягкий, хлипкий,
Как разлагающийся гриб.
Такой он цепкий, сладкий, липкий,
Все липнул, липнул - и прилип.
И оба стали мы - едины.
Уж я не с ним - я в нем, я в нем!
Я сам в ненастье пахну псиной
И шерсть лижу перед огнем..
З. Гиппиус
NorthWind
15.07.2010, 12:36
СНЕЖНЫЕ ХЛОПЬЯ
Глухим путем, неезженным,
На бледном склоне дня
Иду в лесу оснеженном,
Печаль ведет меня.
Молчит дорога странная,
Молчит неверный лес...
Не мгла ползет туманная
С безжизненных небес —
То вьются хлопья снежные
И, мягкой пеленой,
Бесшумные, безбрежные,
Ложатся предо мной.
Пушисты хлопья белые,
Как пчел веселых рой,
Играют хлопья смелые
И гонятся за мной,
И падают, и падают...
К земле все ближе твердь...
Но странно сердце радуют
Безмолвие и смерть.
Мешается, сливается
Действительность и сон,
Все ниже опускается
Зловещий небосклон —
И я иду и падаю,
Покорствуя судьбе,
С неведомой отрадою
И мыслью — о тебе.
Люблю недостижимое,
Чего, быть может, нет...
Дитя мое любимое,
Единственный мой свет!
Твое дыханье нежное
Я чувствую во сне,
И покрывало снежное
Легко и сладко мне.
Я знаю, близко вечное,
Я слышу, стынет кровь...
Молчанье бесконечное...
И сумрак... И любовь.
З. Гиппиус
Я из земли, где все иначе,
Где всякий занят не собой,
Но вместе все верны задаче:
Разделаться с родной землей.
И город мой — его порядки,
Народ, дома, листва, дожди —
Так отпечатан на сетчатке,
Будто наколот на груди.
Чужой по языку и с виду,
Когда-нибудь, Бог даст, я сам,
Ловя гортанью воздух, выйду
Другим навстречу площадям.
Тогда вспорхнет — как будто птица,
Как бы над жертвенником дым —
Надежда жить и объясниться
По чести с племенем чужим.
Но я боюсь за строчки эти,
За каждый выдох или стих.
Само текущее столетье —
На вес оценивает их.
А мне судьба всегда грозила,
Что дом построен на песке,
Где все, что нажито и мило,
Уже висит на волоске,
И впору сбыться тайной боли,
Сердцебиениям и снам —
Но никогда Господней воли
Размаха не измерить нам.
И только свет Его заката
Предгрозового вдалеке —
И сладко так, и страшновато
Забыться сном в Его руке.
Александр Сопровский
Лиса Алиса
15.07.2010, 16:30
предательский блюз
когда я тебя предавала, я слышала, как
протяжно звенели и лопались вены любви,
как плакал тихонько смешной белокрылый чудак,
как эхо вздыхало: «…и больше меня не зови»,
как память твоя, обнажив беспощадный оскал,
гнусаво тебе напевала предательский блюз:
как я уходила, когда ты меня предавал,
как я возвращалась и снова шептала «люблю».
и всё это стихло. и нет ни предательств, ни лжи.
и пепел бесцветный укрыл собой ярость огня.
и больше никто не стоит над провалом во ржи.
и нет больше в мире любви ни тебя, ни меня.
© Copyright: Дийна
blagoroden_don
15.07.2010, 18:49
Взгляни на мою ладонь
относительны
все измеренья
кто знает
быть может она Египет
линия жизни-Нил
а мои пирамиды и храмы
в опасности пребывают
я живу на земле уже тысячи лет
сфинксы жизнь мою охраняют
когда-то и ты был Рамзесом
и земля моя процветала
Перевод В.Вебера
*Morskaya*
15.07.2010, 18:59
http://i.piccy.info/i5/02/51/305102/Novyi_rysunok_(7)_240.jpg (http://piccy.info/view3/305102/5247c7e436cf471b932f9fa2a4b28314/)
Станцуем танго - глаза навстречу
Мы будем рядом с тобой весь вечер
Дрожат ресницы в такт кастаньетам
Ночь ляжет рядом с твоим стилетом
Глаза напротив - сжигают страстью
Лишь в этот вечер в твоей я власти
Ты только взглядом меня ласкаешь
Чуть только тронешь и потеряешь
Целуешь ветром мои ты пальцы
Восток и запад столкнулись в танце
Меж нами вихрем – поток желаний
Как будто вместе – но только рядом
Танцуем танго - мир на ладони
Застыло время в плену агоний
Последний вздох, погасли свечи
Подобно смерчу лечу навстречу
К тебе...
Изабель Янтарная
А новое так отрицает старое!
Так беспощадно отрицает старое,
как будто даже не подозревает,
что, не успев заметить, станет старым.
Оно стареет на глазах! Уже
короче юбки. Вот уже длиннее!
Вожди моложе. Вот уже старее!
Добрее нравы. Вот уже подлее!
А новое так отрицает старое,
так беспощадно отрицает старое,
как будто даже не подозревает...
Александр Володин
Нашел никем не занятое место.
Стоять на нем назначила судьба.
О вашей жизни долетают вести.
Забавные, летят ко мне сюда.
Телеанкеты и телевопросы.
Попробуй-ка, найди на них ответ!
Вот: «Что такое счастье?»
Все непросто.
«Ты счастлив?»
«Да.»
«А если честно?»
«Нет.»
Александр Володин
Недобросовестность, ты выживешь,
владея средствами простыми:
так осторожна перед высшими —
небрежна перед остальными,
так извинительно рассеяна,
ты выше всех земных сует.
Ты, бесшабашная, весенняя,
как бы талант и как бы свет...
Нестойкий, ненадежный мир
невыполненных обещаний,
пивных, запущенных квартир,
потерь, обид, судов, прощаний.
Недобросовестность в молчанье
свершает беззаботный пир.
Александр Володин
Укорочен лозунг французской революции.
Равенство без свободы и братства.
За одно равенство стоило ли драться?
Равенство напившихся в том, что напьются?
Равенство хитрых и ушлых — ушлым?
Равенство глупых с дураками?
Равенство продавшихся — продавшим души?
Равенство рабов в душе — с рабами?
Равенства не надо. Это лишнее.
Умные, дорожите неравенством с глупцами.
Честные, гордитесь неравенством с подлецами.
Сливы, цените неравенство с вишнями!
Города должны быть непохожи, как люди.
Люди непохожи, как города.
Свобода и братство. Равенства не будет.
Никто. Никому. Не равен. Никогда.
Александр Володин
С точки зрения воздуха, край земли
Всюду. Что, скашивая облака
Совпадает - чем бы не замели
Следы - с ощущением каблука.
Да и глаз, который глядит окрест,
Скашивает, что твой серп, поля;
Сумма мелких слагаемых при перемене мест
Неузнаваемее нуля.
И улыбка скользнет, точно тень грача
По щербатой изгороди, пышный куст
Шиповника сдерживая, но крича
Жимолостью, не разжимая уст.
Иосиф Бродский 1976
NorthWind
15.07.2010, 22:02
Я ж, кроме Зинаиды Николаевны сюда редко что кидаю. Просто люблю. Можно? Хочу, чтобы прчитали те, кому:
Страшное, грубое, липкое, грязное,
Жестко тупое, всегда безобразное,
Медленно рвущее, мелко-нечестное,
Скользкое, стыдное, низкое, тесное,
Явно-довольное, тайно-блудливое,
Плоско-смешное и тошно-трусливое,
Вязко, болотно и тинно застойное,
Жизни и смерти равно недостойное,
Рабское, хамское, гнойное, черное,
Изредка серое, в сером упорное,
Вечно лежачее, дьявольски косное,
Глупое, сохлое, сонное, злостное,
Трупно-холодное, жалко-ничтожное,
Непереносное, ложное, ложное!
Но жалоб не надо. Что радости в плаче?
Мы знаем, мы знаем: все будет иначе.
http://s47.radikal.ru/i116/1007/50/2ad4d6ad2961.jpg (http://www.radikal.ru)
Иосиф Бродский
ПЕСНЯ ПУСТОЙ ВЕРАНДЫ
Март на исходе, и сад мой пуст.
Старая птица, сядь на куст,
у которого в этот день
только и есть, что тень.
Будто и не было тех шести
лет, когда он любил цвести;
то есть грядущее тем, что наг,
делает ясный знак.
Или, былому в противовес,
гол до земли, но и чужд небес,
он, чьи ветви на этот раз -
лишь достиженье глаз.
Знаю и сам я не хуже всех:
грех осуждать нищету. Но грех
так обнажать - поперек и вдоль -
язвы, чтоб вызвать боль.
Я бы и сам его проклял, но
где-то птице пора давно
сесть, чтоб не смешить ворон;
пусть это будет он.
Старая птица и голый куст,
соприкасаясь, рождают хруст.
И, если это принять всерьез,
это - апофеоз.
То, что цвело и любило петь,
стало тем, что нельзя терпеть
без состраданья - не к их судьбе,
но к самому себе.
Грустно смотреть, как, сыграв отбой,
то, что было самой судьбой
призвано скрасить последний час,
меняется раньше нас.
То есть предметы и свойства их
одушевленнее нас самих.
Всюду сквозит одержимость тел
манией личных дел.
В силу того, что конец страшит,
каждая вещь на земле спешит
больше вкусить от своих ковриг,
чем позволяет миг.
Свет - ослепляет. И слово - лжет.
Страсть утомляет. А горе - жжет,
ибо страданье - примат огня
над единицей дня.
Лучше не верить своим глазам
да и устам. Оттого что Сам
Бог, предваряя Свой Страшный Суд,
жаждет казнить нас тут.
Так и рождается тот устав,
что позволяет, предметам дав
распоряжаться своей судьбой,
их заменять собой.
Старая птица, покинь свой куст.
Стану отныне посредством уст
петь за тебя, и за куст цвести
буду за счет горсти.
Так изменились твои черты,
что будто на воду села ты,
лапки твои на вид мертвей
цепких нагих ветвей.
Можешь спокойно лететь во тьму.
Встану и место твое займу.
Этот поступок осудит тот,
кто не встречал пустот.
Ибо, чужда четырем стенам,
жизнь, отступая, бросает нам
полые формы, и нас язвит
их нестерпимый вид.
Знаю, что голос мой во сто раз
хуже, чем твой - пусть и низкий глас.
Но даже режущий ухо звук
лучше безмолвных мук.
Мир если гибнет, то гибнет без
грома и лязга; но также не с
робкой, прощающей грех слепой
веры в него, мольбой.
В пляске огня, под напором льда
подлинный мира конец - когда
песня, которая всем горчит,
выше нотой звучит.
Октябрь 1968
NorthWind
15.07.2010, 22:50
Там теперь над проталиной вешнею
Громко кричат грачи,
И лаской полны нездешние
Робкой весны лучи...
Протянулись сквозистые нити...
Точно вестники тайных событий
С неба на землю сошли.
Какою мерою печаль измерить?
О, дай мне, о, дай мне верить
В правду моей земли!
Там под ризою льдянои, кроткою,
Слышно дыханье рек.
Там теперь под березкой четкою
Слабее талый снег...
Не туда ль, по тверди глубинной,
Не туда ль, вереницею длинной,
Летят, стеня, журавли?
Какою мерою порыв измерить?
О, дай мне, о, дай мне верить
В счастье моей земли!
И я слышу, как лед разбивается,
Властно поет поток,
На ожившей земле распускается
Солнечно-алый цветок...
Напророчили вещие птицы:
Отмерцали ночные зарницы, —
Солнце встает вдали...
Какою мерою любовь измерить?
О, дай мне, о, дай мне верить
В силу моей земли!
З. Гиппиус
И только попробуйте ей не поверить...
Когда снег заметает море и скрип сосны
оставляет в воздухе след глубже, чем санный полоз,
до какой синевы могут дойти глаза? до какой тишины
может упасть безучастный голос?
Пропадая без вести из виду, мир вовне
сводит счеты с лицом, как с заложником Мамелюка.
...так моллюск фосфоресцирует на океанском дне,
так молчанье в себя вбирает всю скорость звука,
так довольно спички, чтобы разжечь плиту,
так стенные часы, сердцебиенью вторя,
остановившись по эту, продолжают идти по ту
сторону моря.
Иосиф Бродский 1975
Кирсанов
Заигрывать с тобой пытаюсь, Время…
Тоску свою топлю в бокале смеха…
Но только почему-то сам не верю
В его до слёз раскатистое эхо.
Не важно, что подумают другие.
Я знаю САМ причину настроений.
Меня не однократно уж судили.
Но мне ли вязнуть в сонме этих мнений?
До тошноты, до одури, до взвода
Доказывать судьбину НЕ-верблюда?
На дураков ещё не вышла мода.
Хотя не ко двору и лизоблюды.
Есть множество прелюдий, чтоб забыться,
Примерить маски долбанных иллюзий.
И так притворно плюнуть в ваши лица…
А может, пожелать вам счастья, люди?
От сердца.
Не наигранно.
Добрее,
Чем я хочу всем вам сейчас казаться…
Заигрывать с тобой пытаюсь, Время…
Чтоб только от тоски
НЕ НАДОРВАТЬСЯ!
Илья Цейтлин
Вдребезги.
Собираешь горстями осколки корявые.
Кровь из резаных ран, слёзы, пыль вперемешку…
Неуклюжее бегство, одетое в спешку
И разбитой Надежды карманы дырявые.
Вдребезги.
Каждый раз всё больнее и всё невозможнее.
Ни кричать, ни молить, ни искать объяснения.
Задыхаться похмельем, не знав опьянения,
Уходя в неприступность, не став осторожнее.
Вдребезги.
И, хотя оболочка ещё сохраняется,
Очень трудно решиться на риск потрясения,
Потому что, увы, не бывает спасения,
И в обыденной жизни мечты не сбываются.
Вдребезги.
Судьбы пишутся без снисхождения.
Сразу набело. Но катастрофа случается,
Что-то в нас навсегда, безвозвратно кончается,
Невозможен манящий обман возвращения.
Вдребезги.
Неподъёмная кладь бесполезного опыта.
Суета и тщета по руинам корячиться.
И душа, равнодушная к крикам бодрячества,
Болью вздрогнет, оглохнув от тихого шёпота…
NorthWind
16.07.2010, 08:15
ГРЕХ
И мы простим, и Бог простит.
Мы жаждем мести от незнанья.
Но злое дело - воздаянье
Само в себе, таясь, таит.
И путь наш чист, и долг наш прост:
Не надо мстить. Не нам отмщенье.
Змея сама, свернувши звенья,
В свой собственный вопьется хвост.
Простим и мы, и Бог простит,
Но грех прощения не знает,
Он для себя - себя хранит,
Своею кровью кровь смывает,
Себя вовеки не прощает -
Хоть мы простим, и Бог простит.
З. Гиппиус
Я - бледная, промокшая в окно
Влечу как перышко с простуженных небес
И, выпив твоих сумерек вино,
Спросить осмелюсь: «Как живешь ты без…?»
«…без моих писем, скомканных в тоске,
С зачеркнутыми буквами невзгод,
Где был написан в каждом уголке
Дождей подстрочный тихий перевод…»
«…без чая крепкого с корицей по утрам
И мокрой ложечкой на скатерти твоей,
Теперь не добавляешь тертый лайм
В густой отвар настоянных ночей?...»
«… без песен на животных языках,
И музыки органной у ветров…
Без моих крыльев, бесконтрольный взмах
Которых мой усиливает зов…»
«…без моих слез, пролитых словно яд,
В аквариумный мир твоих основ,
Где каждый домосед как птицеяд,
Где каждый путник - словно змеелов…»
«… без тени у окна, лишенной чувств,
(скорей была рассудка лишена),
Без поцелуев побелевших уст…
Без памяти… Без боли… И без сна…»
………………………………………..
НЕ отвечай…Как сотни раз к утру
Затянется разлуки полынья…
И я исчезну…Только лишь пойму,
Как ты живешь…спокойно без меня…
© Copyright: Ирбис Руа, 2009
*Morskaya*
16.07.2010, 13:41
Ожидание. Терпенье. Мысли. Вслух. Любовь.
Чувственность. Надежда. Кипение. Кровь.
Судьба. Чудеса. Озаренье. Подарок. Мечта.
Вместе. Рядом. Венчанье. Навек. Навсегда.
Жажда. Сплетение. Узы. Безумство. Тепло.
Наслаждение. Страсть. Эйфория. Легко.
Время. Движение. Свеча. Огонь. Зеркала.
Звезды. Ночь. Окно. Наблюдение. Красота.
Мы. Суета. Многогранность. Печаль.
Кто-то. Вдруг. Сказал. Однажды. Прощай.
Неразлучность. Процесс. Вновь. Повторится.
Наверное. Чудо. Смочь. Снова. Влюбиться.
Бродян Максим
Может было здесь, а может и нет. Очень душевное стихотворение.
Николай Заболоцкий
НЕКРАСИВАЯ ДЕВОЧКА
Среди других играющих детей
Она напоминает лягушонка.
Заправлена в трусы худая рубашонка,
Колечки рыжеватые кудрей
Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы,
Черты лица остры и некрасивы.
Двум мальчуганам, сверстникам её,
Отцы купили по велосипеду.
Сегодня мальчики, не торопясь к обеду,
Гоняют по двору, забывши про неё,
Она ж за ними бегает по следу.
Чужая радость так же, как своя,
Томит её и вон из сердца рвётся,
И девочка ликует и смеётся,
Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого
Ещё не знает это существо.
Ей всё на свете так безмерно ново,
Так живо всё, что для иных мертво!
И не хочу я думать, наблюдая,
Что будет день, когда она, рыдая,
Увидит с ужасом, что посреди подруг
Она всего лишь бедная дурнушка!
Мне верить хочется, что сердце не игрушка,
Сломать его едва ли можно вдруг!
Мне верить хочется, что чистый этот пламень,
Который в глубине её горит,
Всю боль свою один переболит
И перетопит самый тяжкий камень!
И пусть черты её нехороши
И нечем ей прельстить воображенье,-
Младенческая грация души
Уже сквозит в любом её движенье.
А если это так, то что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
1955
Распродажа жизни
Пессимистическая рецензия
об оптимистической пьесе
Одержимый страстью к треску,
Жажадой звонкого витийства,
нацарапал автор пьеску,
О вреде самоубийства.
С предисловием:"О дети,
как опасны ваши лета!
Хорошо на этом свете
Без стрельбы из пистолете.
Жизнь-прелестна, мир-прекрасен,
А сомненья? Ну их к бесу!
Кто со мною не согласен,
Приходите слушать пьесу".
"Номер" автору удался.
Я с "проблемами" не лажу,
Но на этот раз поддался
И пошел на "распродажу".
В первом акте-все смеялись,-
Было глупенько ,но мило,
Во втором- уже ругались,
От "проблемы" затошнило,
В третьем акте две кликуши
Разразились grand-скандалом,
Я заткнул афишей уши
И ушел бродить по залам.
Увидав себя в буфете,
До бесчувствия напился.
Написал стихи вот эти,
Отослал и застрелился.
А чтоб было все в порядке
(Я-поклонник разных правил).
Вырвал листик из тетрадки
И записочку оставил:
"Сообщите о "причине"
Полицейскому и в прессу-
Обвинить в моей кончине
Поучительную пьесу".
Владимир Воинов
1913
Мечты!..Мечты!..
Хорошо, черт возьми, быть Карнеджи,
Жить в каком-нибудь, этак, коттедже
И торжественно, с видом Сенеки,
До обеда подписывать чеки!..
На обед: суп куриный с бифштексом,
После чай (разумеется, с кексом),
В крайнем случае, можно и с тортом,
Вообще наслаждаться комфортом.
Чтобы всякие там негритосы
Набивали тебе папиросы,
А особые Джемсы и Куки
Ежедневно бы чистили. брюки!
Чтобы некая мистрис прилежно
Разливала бы кофе и нежно
Начинала глазами лукавить,
Потому что иначе нельзя ведь!..
Чтоб в буфете всегда было пиво,
Чтоб, его попивая лениво,
Позвонить Вандербильду: – "Allo, мол,
Взял ли приз ваш караковый "Ромул"?!"
В пять часов на своем "файф-о-клоке"
Спорить с Гульдом о Ближнем Востоке
И, на тресты обрушившись рьяно,
Взять за лацкан Пьерпонта Моргана!
А затем в настроенье веселом
Прокатиться по всем мюзик-холлам
И в компании с лучшими денди
Исключительно пить "шерри-бренди"...
...Если же денег случайно не хватит
(Ну... Китай, что ли, в срок не уплатит...),
То вздыхать не придется тревожно:
Призанять у Рокфеллера можно!..
…Хорошо, черт возьми, быть Карнеджи,
Жить в каком-нибудь, этак, коттедже
И, не сдав даже римского права,
Наслаждаться и влево, и вправо!
Николай Агнивцев
1921
Ведь где-то есть простая жизнь и свет,
Прозрачный, теплый и веселый...
Там с девушкой через забор сосед
Под вечер говорит, и слышат только пчелы
Нежнейшую из всех бесед.
А мы живем торжественно и трудно
И чтим обряды наших горьких встреч,
Когда с налету ветер безрассудный
Чуть начатую обрывает речь.
Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек сияющие льды,
Бессолнечные, мрачные сады
И голос Музы еле слышный.
Молодая пешеход
16.07.2010, 19:29
gowa хи-хи
Вы все такие скучные, точно
во всей вселенной нету Капри.
А Капри есть.
От сияний цветочных
весь остров, как женщина в розовом капоре.
...
Сорвем ерунду пиджаков и манжет,
крахмальные груди раскрасим под панцирь,
загнем рукоять на столовом ноже,
и будем все хоть на день, да испанцы.
Чтоб все, забыв свой северный ум,
любились, дрались, волновались.
Эй!
Человек,
землю саму
зови на вальс!
Возьми и небо заново вышей,
новые звезды придумай и выставь,
чтоб, исступленно царапая крыши,
в небо карабкались души артистов.
Вл. Маяковский
"Эй!", 1916
*Morskaya*
16.07.2010, 20:07
http://i.piccy.info/i5/58/80/308058/Novyi_rysunok_(8)_240.jpg (http://piccy.info/view3/308058/b3b813537b17338b022b7cd927ecb8de/)
Друзья, учитесь верности
У лебедей!
Любите так,
Как любят эти птицы!
Ведь если взять Вселенную,
Ни с чем...
Любовь такая не сравниться.
Они не люди,
Но какая стать,
Какая нежность,
Преданность друг другу.
Их чувство невозможно передать,
Оно подобно истинному чуду!
Ну как не чудо?
Ведь всегда вдвоем,
Крылом к крылу
В красивом оперенье
Они скользят по чистому пруду.
Божественны!
Остановись, мгновенье!
А преданность?
Ведь если роковой
Наступит час - один погибнет,
То жить не станет и другой,
Он тоже этот мир покинет.
Вот так плывут
По жизни, по воде
Два нежных, преданных творенья!
Учитесь верности у лебедей!
Храните жизни чудные мгновенья!
Артем Ли
NorthWind
16.07.2010, 20:18
ШУТКА
Не слушайте меня, не стоит: бедные
Слова я говорю; я - лгу.
И если в сердце знанья есть победные,-
Я от людей их берегу.
Как дети, люди: злые и невинные,
Любя, умеют оскорблять.
Они еще не горные - долинные...
Им надо знать,- но рано знать.
Минуют времена узаконенные...
Заветных сроков ждет душа.
А до времен, молчаньем утомленные,
Мы лжем, скучая и - смеша.
Так и теперь, сплетая речь размерную,
Лишь о ненужностях твержу.
А тайну грозную, последнюю и верную,-
Я все равно вам не скажу.
З. Гиппиус
Почему я ТАКОЙ женщины не повстречал?...
Баллада о дамах прошлых времен
Скажите мне, в какой стране,
Прекрасная римлянка Флора,
Архипиада… Где оне,
Те сестры прелестью убора;
Где Эхо, гулом разговора
Тревожащая лоно рек,
Чье сердце билось слишком скоро?
Но где же прошлогодний снег!
И Элоиза где, вдвойне
Разумная в теченьи спора?
Служа ей, Абеляр вполне
Познал любовь и боль позора.
Где королева, для которой
Лишили Буридана нег
И в Сену бросили, как вора?
Но где же прошлогодний снег?
Где Бланш, лилея по весне,
Что пела нежно, как Аврора,
Алиса… О, скажите мне,
Где дамы Мэна иль Бигорра?
Где Жанна, воин без укора,
В Руане кончившая век?
О Дева Горного Собора!…
Но где же прошлогодний снег?
Посылка
О принц, с бегущим веком ссора
Напрасна; жалок человек,
И пусть нам не туманит взора:
«Но где же прошлогодний снег!»
Франсуа Вийон
Перевод:
Николай Гумилёв
Гласные
А — черно, бело — Е, У — зелено, О — сине,
И — красно… Я хочу открыть рождение гласных.
А — траурный корсет под стаей мух ужасных,
Роящихся вокруг как в падали иль в тине,
Мир мрака; Е — покой тумана над пустыней,
Дрожание цветов, взлет ледников опасных.
И — пурпур, сгустком кровь, улыбка губ прекрасных
В их ярости иль в их безумье пред святыней.
У — дивные круги морей зеленоватых,
Луг, пестрый от зверья, покой морщин, измятых
Алхимией на лбах задумчивых людей.
О — звона медного глухое окончанье,
Кометой, ангелом пронзенное молчанье,
Омега, луч Ее сиреневых очей.
Артюр Рембо
перевод: Николай Гумилёв
blagoroden_don
17.07.2010, 07:20
в газетных язвах
в пластиковой бижутерии
как ты играешь
моя жена
мой гул
моё биение
как ты вступаешь будишь затопляешь
гортань и ноздри
благом гимном гневом
долой хулу газету партитуру
веди сама
как тьма
как боль
как пение
cote d'Ivoire
17.07.2010, 09:12
У зим бывают имена.
Одна из них звалась Наталья.
И было в ней мерцанье, тайна,
И холод, и голубизна.
Еленою звалась зима,
И Марфою, и Катериной.
И я порою зимней, длинной
Влюблялся и сходил с ума.
И были дни, и падал снег,
Как теплый пух зимы туманной.
А эту зиму звали Анной,
Она была прекрасней всех.
Давид Самойлов
На экваторе лета
.
Алла Чоловенко
.
На экваторе лета, среди знойного дня...
Откровеньем поэта - угощал ТЫ меня.
Были родственны души, были руки - нежны...
И слова благозвучны были сердцу нужны.
.
Умиленно внимая, не прервав разговор...
На тебя, я украдкой, поднимала свой взор.
И свидетели были: чайки, пенный прибой...
Да июльское море, и песок золотой...
.
На экваторе лета, среди знойного дня...
Покорял каждым словом и пленял ты меня...
Утверждать не пытаюсь, но бывает порой...
Предназначены встречи - нам самою судьбой!
Молодая пешеход
17.07.2010, 10:38
Мои глаза в тебя не влюблены, -
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей вины
Не видит и с глазами не согласно.
Ушей твоя не услаждает речь.
Твой голос, взор и рук твоих касанье,
Прельщая, не могли меня увлечь
На праздник слуха, зренья, осязанья.
И все же внешним чувствам не дано -
Ни всем пяти, ни каждому отдельно -
Уверить сердце бедное одно,
Что это рабство для него смертельно.
В своем несчастье одному я рад,
Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад.
Шекспир в переводе Маршака, 141 сонет
Лиса Алиса
17.07.2010, 11:05
Ведь где-то есть простая жизнь и свет,
Прозрачный, теплый и веселый...
Там с девушкой через забор сосед
Под вечер говорит, и слышат только пчелы
Нежнейшую из всех бесед.
А мы живем торжественно и трудно
И чтим обряды наших горьких встреч,
Когда с налету ветер безрассудный
Чуть начатую обрывает речь.
Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек сияющие льды,
Бессолнечные, мрачные сады
И голос Музы еле слышный.
Это Ахматова. Мы же вроде договорились, что авторов надо называть...)
NorthWind
17.07.2010, 12:29
Я молился бы на эту женщину:
В минуты вещих одиночеств
Я проклял берег твой, Нева.
И вот, сбылись моих пророчеств
Неосторожные слова.
Мой город строгий, город милый!
Я ненавидел — но тебя ль?
Я ненавидел плен твой стылый,
Твою покорную печаль.
О, не тебя, но повседневность
И рабий сон твой проклял я...
Остра, как ненависть, как ревность,
Любовь жестокая моя.
И ты взметнулся Мартом снежным,
Пургой весенней просверкал...
Но тотчас, в плясе безудержном,
Рванулся к пропасти — и пал.
Свершилось! В гнили, в мутной пене,
Полузадушенный, лежишь.
На теле вспухшем сини тени,
Закрыты очи, в сердце тишь...
Какая мга над змием медным,
Над медным вздыбленным конем!
Ужель не вспыхнешь ты победным
Всеочищающим огнем?
Чей нужен бич, чье злое слово,
Каких морей последний вал,
Чтоб Петербург, дитя Петрово,
В победном пламени восстал?
Апрель 1919
Конечно же Она - Зинаида Николаевна Гиппиус...
Беладонна
Счастье души утомленной -
Только в одном:
Быть как цветок полусонный
В блеске и шуме дневном,
Внутренним светом светиться,
Все позабыть и забыться,
Тихо, но жадно упиться
Тающим сном.
Счастье ночной белладонны -
Лаской убить.
Взоры ее полусонны, Любо ей день позабыть,
Светом луны расцвечаться,
Сердцем с луною встречаться,
Тихо под ветром качаться,
В смерти любить.
Друг мой, мы оба устали.
Радость моя!
Радости нет без печали.
Между цветами - змея.
Кто же с душой утомленной
Вспыхнет мечтой полусонной,
Кто расцветет белладонной -
Ты или я?
Константин Бальмонт
Мой друг, есть радость и любовь,
Есть все, что будет вновь и вновь,
Хотя в других сердцах, не в наших.
Но, милый брат, и я и ты -
Мы только грезы Красоты,
Мы только капли в вечных чашах
Неотцветающих цветов,
Непогибающих садов.
Константин Бальмонт
Ау!
Твой нежный смех был сказкою изменчивою,
Он звал как в сон зовет свирельный звон.
И вот венком, стихом тебя увенчиваю.
Уйдём, бежим вдвоем на горный склон.
Но где же ты? Лишь звон вершин позванивает
Цветку цветок средь дня зажег свечу.
И чей-то смех все в глубь меня заманивает.
Пою, ищу,
"Ау!"
"Ау!"
кричу.
Константин Бальмонт
NorthWind
17.07.2010, 15:48
Полуувядших лилий аромат
Мои мечтанья легкие туманит.
Мне лилии о смерти говорят,
О времени, когда меня не станет.
Мир — успокоенной душе моей.
Ничто ее не радует, не ранит.
Не забывай моих последних дней,
Пойми меня, когда меня не станет.
Я знаю, друг, дорога не длинна,
И скоро тело бедное устанет.
Но ведаю: любовь, как смерть, сильна.
Люби меня, когда меня не станет.
Мне чудится таинственный обет...
И, ведаю, он сердца не обманет, —
Забвения тебе в разлуке нет!
Иди за мной, когда меня не станет.
З. Гиппиус
О том, чего не смог сам...
NorthWind
17.07.2010, 17:45
ДУРНОЙ СОН
Мне кажется, что я не покидал России,
И что не может быть в России перемен.
И голуби в ней есть. И мудрые есть змии.
И множество волков. И ряд тюремных стен.
Грязь "Ревизора" в ней. Весь гоголевский ужас.
И Глеб Успенский жив. И всюду жив Щедрин.
Порой сверкнет пожар, внезапно обнаружась,
И снова пал к земле земли убогий сын.
Там за окном стоят. Подайте. Погорели.
У вас нежданный гость. То - голубой мундир.
Учтивый человек. Любезный в самом деле.
Из ваших дневников себе устроил пир.
И на сто верст идут неправда, тяжба, споры,
На тысячу - пошла обида и беда.
Жужжат напрасные, как мухи. разговоры.
И кровь течет не в счет. И слезы - как вода.
К. Бальмонт.
Не моё. Вам.
blagoroden_don
17.07.2010, 18:00
скалы
любви-
из белого песка
они могут обрушиться
если ступит на них
слишком тяжелое сердце
Перевод Т.Щербины
blagoroden_don
17.07.2010, 18:06
Сыплется пепел
руки плетут кружева
забыта коса у голой межи
по-своему умирает листва
я- смена сверкающей стражи
от стужи и кражи овец твоих уберегу
Что ждет нас на том берегу
красно-бурой ночи?
Горькие радости да убогий урожай...
Но вот и солнце в свистящем дыхании дня
и тьма подарившая нам забвение уходит
и всего лишь гонец форштевень
на носу корабля рассекающий лед
Я богат: у меня
есть твой медленный взгляд
плющ кувшинки и спящие птицы...
Видишь мой выбор верен
никто не тронет моих чертежей
есть есть полный вперед
Ваше Величество Совесть! Наш курс-
на зов ближнего моего
на зов моего дальнего
сквозь кружева сквозь пепел...
Перевод Е.Колесова
*Morskaya*
17.07.2010, 18:29
http://i.piccy.info/i5/59/02/310259/Novyi_rysunok_(10).jpg (http://piccy.info/)
Отчего загрустила,
вздыхаешь,
взгляд туманный
уставила вдаль,
по пустому
порой трепыхаешь,
про себя повторяя:
"Как жаль!"
Коль скучаешь
по прежним ошибкам,
лучший выход -
их вновь совершить,
повторить всё
и даже с избытком,
не терзаясь
упрёком души.
Вспомни нежность
ушедшего лета,
только осень-
не хуже красой;
в ней горят
ещё ярче рассветы,
травы пахнут
дождём и грозой.
Ну и что?
Что свежее чуть стало,
не в жару
хризантемы в цвету.
А желания?
Лишь бы желалось.
В нас
они постоянно живут.
Нина Павлова
Молодая пешеход
17.07.2010, 18:41
Тоска, бешеная, бешеная,
Тоска в два-три прыжка
Достигает оконницы, завешенной
Обносками крестовика.
Тоска стекло вышибает
И мокрою куницею выносится
Туда, где плоскогорьем лунно-холмным
Леса ночные стонут
Враскачку, ртов не разжимая,
Изъеденные серною луной.
Б.Пастернак.
--
Какая хорошая тема :)
Muchacho
17.07.2010, 19:50
x x x
Словно твое одеянье,
облака легкий полет.
Я больше тебя не увижу,
но сердце все-таки ждет.
Твоим дыханием тихим
дышит ночной небосвод,
в каждом горном ущелье
отзвук шагов живет.
Я больше тебя не увижу,
но сердце все-таки ждет.
С башен и колоколен
медленный звон плывет.
Я больше тебя не увижу,
но сердце все-таки ждет.
По крышке черного гроба
бьет молоток и бьет,
неотвратим и жаден
могилы уродливый рот.
Я больше тебя не увижу,
но сердце все-таки ждет.
Антонио Мачадо
(Перевод В. Андреева)
qwe72rty
17.07.2010, 20:12
http://s006.radikal.ru/i213/1007/25/c56d7ad05c40.jpg (http://www.radikal.ru)
Я чужая… на всех твоих «праздниках жизни»…
Слишком долог был путь мой из бездны к тебе…
Вновь рыдает душа запоздалою тризной…
Оставляя ожоги на грешной судьбе…
Я чужая… среди всех друзей и знакомых…
Не прогнать эти мысли… и жить с ними – боль…
Жалкой брошенной кошкой скучаю по дому…
И никак не вживусь в отведённую роль…
Я чужая… в звонках, да и в письмах, наверно…
Грусть слезинкой дождя снова не ко двору…
Я со школы… как глупо… привыкла быть первой…
Только жизнь – не всегда солнца луч поутру…
Я чужая… в твоих бесконечных заботах…
А так хочется их на двоих разделить…
Всё быстрей карусель – дом, поездки, работа…
И всё легче порвать нашей нежности нить…
Я чужая… и холод от этого слова
Больно сердце сковал ледяною каймой…
Ты прости мою грусть… я еще не готова
Быть чужой…
Просто ты… ты мне…
с а м ы й р о д н о й…
Марина Есенина
Злые песни Гийома дю Вентре
Десять заповедей.
"Аз есмь Господь..." - Слыхал. Но сомневаюсь.
"Не сотвори кумира..." - А металл?
"Не поминай мя всуе..." - Грешен, каюсь:
В тригоспода нередко загибал.
"Чти день субботний..." - Что за фарисейство!
Мне для безделья всякий день хорош.
"Чти мать с отцом..." - Чту. -
"Не прелюбодействуй..."
От этих слов меня бросает в дрожь!
"Не убивай..." - И критиков прощать?!
"Не укради..." - А где же рифмы брать?
"Не помышляй свидетельствовать ложно...",
"Не пожелай жены, осла чужих..."
(О, Господи, как тесен этот стих!)
Ну, а жену осла-соседа - можно?
Юрий Николаевич Вейнерт
Яков Евгеньевич Харон
Зачем еще писать?
Маркизе Л.
Моих посланий терпеливый лепет -
Каскад страстей, любви смиренный вздох -
Вас не повергли в долгожданный трепет:
Сонеты, рифмы - об стену горох!
Одними многоточьями моими
Я вымостил Вам новый Млечный Путь
(Куда уж тут с простыми запятыми!),
Но Вас они не тронули ничуть.
А эти - как их? - знаки восклицанья? -
Вам, черствая, смешны мои страданья?
Что гибель Трои мне? Что Вам Вентре?..
В последний раз молю Вас, дочь утеса, -
Взгляните: я согнулся в знак вопроса!
...Один ответ: холодное тире.
Юрий Николаевич Вейнерт
Яков Евгеньевич Харон
Сумерки.
Прощальные лучи кладет закат
На розовеющие черепицы;
Еще блестит сквозь сумерки река,
А в переулках полутьма клубится.
Лазурь небес лиловый шелк сменил,
И угасают блики в стеклах алых,
На баллюстрады Нотр-Дам взгляни,
На каменное кружево порталов:
Там пробудились мудрые химеры!
В оскале хитром обнажив клыки,
Они глядят на город в дымке серой,
От любопытства свесив языки...
И впрямь, занятно поколенье наше:
Король - смешон, шут королевский -
страшен...
Юрий Николаевич Вейнерт
Яков Евгеньевич Харон
«Страшное»
Страшно оттого, что не живется – спится…
И всё двоится, все четверится.
В прошлом грехов так неистово много,
Что и оглянуться страшно на Бога.
Да и когда замолить мне грехи мои?
Ведь я на последнем склоне круга…
А самое страшное, невыносимое –
Это что никто не любит друг друга…
З.Гиппиус
qwe72rty
17.07.2010, 22:55
http://s58.radikal.ru/i161/1007/3e/e47478d65808.jpg (http://www.radikal.ru)
Завяжи мне глаза тонким шелком, любимый,
Чтоб острее почувствовать нежность…
Проведи легким перышком лебединым
Мне дорожку любви в неизбежность…
Прикасайся дыханьем к бархату кожи,
Трепет губ моих влажных лови…
Доведи наслажденье моё до дрожи,
Пей со мною напиток любви…
Закружи меня в танце неистовой страсти,
И в объятьях моих утопай…
Я хочу быть сегодня в твоей, Ангел, власти...
Завяжи мне глаза… и ласкай…
Марина Есенина
Владимир Высоцкий
Баллада о борьбе
Сpедь оплывших свечей и вечеpних молитв,
Сpедь военных тpофеев и миpных костpов
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастpоф.
Детям вечно досаден
Их возpаст и быт,-
И дpались мы до ссадин,
До смеpтных обид.
Hо одежды латали
Hам матеpи в сpок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от стpок.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фpаз,
И кpужил наши головы запах боpьбы,
Со стpаниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Пpинимавшие вой,
Тайну слова "пpиказ",
Hазначенье гpаниц,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.
А в кипящих котлах пpежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на pоли пpедателей, тpусов, иуд
В детских игpах своих назначали вpагов.
И злодея следам
Hе давали остыть,
И пpекpаснейших дам
Обещали любить,
И, дpузей успокоив
И ближних любя,
Мы на pоли геpоев
Вводили себя.
Только в гpезы нельзя насовсем убежать:
Кpаткий век у забав - столько боли вокpуг!
Постаpайся ладони у меpтвых pазжать
И оpужье пpинять из натpуженных pук.
Испытай, завладев
Еще теплым мечом
И доспехи надев,
Что почем, что почем!
Разбеpись, кто ты - тpус
Иль избpанник судьбы,
И попpобуй на вкус
Hастоящей боpьбы.
И когда pядом pухнет изpаненный дpуг,
И над пеpвой потеpей ты взвоешь, скоpбя,
И когда ты без кожи останешься вдpуг
Оттого, что убили его - не тебя,-
Ты поймешь, что узнал,
Отличил, отыскал
По оскалу забpал:
Это - смеpти оскал!
Ложь и зло - погляди,
Как их лица гpубы!
И всегда позади -
Воpонье и гpобы.
Если, путь пpоpубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жаpком бою испытал, что почем,-
Значит, нужные книги ты в детстве читал!
Если мяса с ножа
Ты не ел ни куска,
Если pуки сложа
Наблюдал свысока,
И в боpьбу не вступил
С подлецом, с палачом,-
Значит, в жизни ты был
Ни пpи чем, ни пpи чем!
Владимир Высоцкий
Лукоморья больше нет
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет, - так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили те дубы на гробы.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах!
Добрый молодец он был, бабку-ведьму подпоил,
Ратный подвиг совершил - дом спалил!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка -
Сказка впереди.
Здесь и вправду ходит кот, как направо - так поет,
Как налево - так загнет анекдот,
Но ученый сукин сын - цепь златую снес в Торгсин,
И на выручку, один - в магазин.
Как-то раз за божий дар получил он гонорар:
В Лукоморье перегар - на гектар.
Но хватил его удар. Чтоб избегнуть божьих кар,
Кот диктует про татар мемуар.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка -
Сказка впереди.
Тридцать три богатыря порешили, что зазря
Берегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел, кур завел и там сидел
Охраняя свой удел не у дел.
Ободрав зеленый дуб, дядька ихний сделал сруб,
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка -
Сказка впереди.
А русалка - вот дела! - честь недолго берегла
И однажды, как смогла, родила.
Тридцать три же мужика - не желают знать сынка:
Пусть считается пока сын полка.
Как-то раз один колдун, - врун, болтун и хохотун,-
Предложил ей, как знаток бабских струн:
Мол, русалка, все пойму и с дитем тебя возьму.
И пошла она к нему, как в тюрьму.
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка -
Сказка впереди.
Бородатый Черномор, лукоморский первый вор -
Он давно Людмилу спер, ох, хитер!
Ловко пользуется, тать, тем, что может он летать:
Зазеваешься - он хвать - и тикать!
А коверный самолет сдан в музей в запрошлый год -
Любознательный народ так и прет!
И без опаски старый хрыч баб ворует, хнычь не хнычь.
Ох, скорей его разбей паралич!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка -
Сказка впереди.
Нету мочи, нету сил, - Леший как-то недопил,
Лешачиху свою бил и вопил:
-Дай рубля, прибью а то, я добытчик али кто?!
А не дашь - тогда пропью долото!
-Я ли ягод не носил? - Снова Леший голосил.
-А коры по сколько кил приносил?
Надрывался издаля, все твоей забавы для,
Ты ж жалеешь мне рубля, ах, ты тля!
Ты уймись, уймись, тоска
У меня в груди!
Это только присказка -
Сказка впереди.
И невиданных зверей, дичи всякой - нету ей.
Понаехало за ней егерей.
Так что, значит, не секрет: Лукоморья больше нет.
Все, о чем писал поэт, - это бред.
Ты уймись, уймись, тоска,
Душу мне не рань.
Раз уж это присказка -
Значит, дело дрянь.
serg1969
18.07.2010, 00:29
Выбираю из сотни дорог,
Что запутаны в кружево судеб,
Ту одну, что лежит между строк,
И решаю в душе: будь, что будет.
Между жизнью и смертью тропа,
Между выбором духа и частью;
Жребий мой лишь один против ста
Может вечностью стать и несчастьем.
Километры сольются в года,
Время выберет цепь испытаний,
Поплывут за спиной города
Чередою из встреч и прощаний.
В переменах за далями - даль
Ветер странствий затеплит рассветы,
Поведёт от костра до костра,
Как картинки листая сюжеты.
В срок придёт осознанье пути,
В срок уроки, друзья и потери;
Может что-то удастся найти,
Обрести, распознать и поверить.
Нахожу между строчек слова,
Светом Истины жизнь наполняю
И всё та же мне светит звезда,
И к груди тот же крест прижимаю.....
Виктор Тищенко
serg1969
18.07.2010, 00:33
Один и тот же сон мне повторяться стал:
Мне снится, будто я от поезда отстал.
Один, в пути, зимой, на станцию ушел,
А скорый поезд мой пошел, пошел, пошел,
И я хочу бежать за ним - и не могу,
И чувствую сквозь сон, что все-таки бегу,
И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
Вращение Земли перемещает нас -
Вращение Земли, вращение полей,
Вращение вдали берез и тополей,
Столбов и проводов, разъездов и мостов,
Попутных поездов и встречных поездов.
Но в том еще беда, и, видно, неспроста,
Что не годятся мне другие поезда.
Мне нужен только тот, что мною был обжит.
Там мой настольный свет от скорости дрожит.
Там любят лечь - так лечь, а рубят - так сплеча.
Там речь гудит, как печь, красна и горяча.
Мне нужен только он, азарт его и пыл.
Я знаю тот вагон, я номер не забыл.
Он снегом занесен, он в угле и в дыму,
И я приговорен пожизненно к нему.
Мне нужен этот снег. Мне сладок этот дым,
Встающий высоко над всем пережитым!
И я хочу бежать за ним - и не могу,
И чувствую сквозь сон, что все-таки бегу,
И в замкнутом кругу сплетающихся трасс
Вращение Земли перемещает нас.......
Юрий Левитанский
Владимир Высоцкий
Дела семейные в Древнем Риме
Как-то вечером Патриции
Собрались у Капитолия
Новостями поделиться - и
Выпить малость алкоголия.
Не вести ж бесед тверезыми?
Марк-Патриций не мытарился -
Пил нектар большими дозами
И ужасно нанектарился.
И под древней под колонною
Он изверг из уст проклятия:
"Ох. с почтенною Матреною
Разойдусь я скоро, братия.
Она спуталась с поэтами,
Помешалась на театрах -
Так и шастает с билетами
На приезжих гладиаторов.
Я, кричит, от бескультурия
Скоро стану истеричкою.
В общем, злобствует, как фурия,
Поощряема сестричкою.
Только цикают и шикают...
Ох, налейте мне двойных!
Мне ж рабы в лицо хихикают.
На войну б, да нет войны.
Я нарушу все тардиции,
Мне не справиться с обеими.
Опускаюсь я, Патриции,
Дую горькую с плебеями,
Я ей дом оставлю в Персии,
Пусть берет сестру-Мегерочку...
На отцовские сестреции
Заведу себе гетерочку.
У гетер хотя все явственней,
Но они не обезумели.
У Гетеры пусть безнравственней,
Зато родственники умерли.
...Так сумею исцелиться я,
Из запоя скоро выйду я..."
И пошли домой Патриции,
Марку пьяному завидуя.
Молодая пешеход
18.07.2010, 01:27
Юлия_В о!
Родился я в тыща каком-то году,
В бананово-лиановой чаще.
Мой папа был папапугай какаду,
Тогда еще не говорящий.
Но вскоре покинул я девственный лес -
Взял в плен меня страшный Фернандо Кортес,
Он начал на бедного папу кричать,
А папа Фернанде не мог отвечать,
Не мог - не умел отвечать.
И чтоб отомстить, от зари до зари
Учил я три слова - всего только три,
Упрямо себя заставлял: повтори
"Каррамба", "коррида" и "черт побери"!
Владимир Семёнович. Но вообще это надо слушать, конечно.
cote d'Ivoire
18.07.2010, 08:49
Поправки
Пожалуйста, позволь внести поправки
В неписаную книгу Бытия.
Тобою были сделаны все ставки,
А можно, хоть разок, поставлю я?
Послушай, жить не хочется вслепую!
Залиты кровью травы и ковры,
Давай чуть-чуть я карты подтасую,
И мы изменим правила игры?..
Пошли взаимности тому, кто сердцем любит!
Избавь детей от ужасов войны!
Открой глаза! Зачем страдают люди,
Чьи души были так тебе верны?
Не допускай убийства и насилий! насилий!
Ведь ты же можешь мыслею одной,
Не прилагая никаких усилий,
От всех несчастий оградить стеной!
Я – человек ничтожный, слабый, жалкий,
Но и твоя частица в мире – тоже я.
Пожалуйста, внеси, внеси поправки
В неписаную книгу Бытия!
А. Крючкова
Матильда
18.07.2010, 13:40
СОНЕТ
Я, верно, болен. На сердце туман,
Мне скучно все - и люди, и рассказы.
Мне снятся королевские алмазы
И весь в крови широкий ятаган.
Мне чудится (и это не обман),
Мой предок был татарин косоглазый,
Свирепый гунн... Я веяньем заразы,
Через века дошедшей, обуян.
Молчу, томлюсь, и отступают стены:
Вот океан весь в клочьях белой пены,
Закатным солнцем залитый гранит,
И город с голубыми куполами,
С цветущими жасминными садами.
Мы дрались там... Ах, да! я был убит.
Попугай
Я — попугай с Антильских островов,
Но я живу в квадратной келье мага.
Вокруг — реторты, глобусы, бумага,
И кашель старика, и бой часов.
Пусть в час заклятий, в вихре голосов
И в блеске глаз, мерцающих как шпага,
Ерошат крылья ужас и отвага
И я сражаюсь с призраками сов…
Пусть! Но едва под этот свод унылый
Войдет гадать о картах иль о милой
Распутник в раззолоченном плаще, —
Мне грезится корабль в тиши залива,
Я вспоминаю солнце… и вотще
Стремлюсь забыть, что тайна некрасива.
Н. Гумилев
Она надевает чулки, и наступает осень;
сплошной капроновый дождь вокруг.
И чем больше асфальт вне себя от оспин,
тем юбка длинней и острей каблук.
Теперь только двум колоннам белеть в исподнем
неловко. И голый портик зарос. С любой
точки зрения, меньше одним Господним
Летом, особенно -- в нем с тобой.
Теперь если слышится шорох, то -- звук ухода
войск безразлично откуда, знамён трепло.
Но, видно, суставы от клавиш, что ждут бемоля,
себя отличить не в силах, треща в хряще.
И в форточку с шумом врывается воздух с моря
-- оттуда, где нет ничего вообще.
Иосиф Бродский 17 сентября 1993
Дождь в августе
Среди бела дня начинает стремглав смеркаться, и
кучевое пальто норовит обернуться шубой
с неземного плеча. Под напором дождя акация
становится слишком шумной.
Не иголка, не нитка, но нечто бесспорно швейное,
фирмы Зингер почти с примесью ржавой лейки,
слышится в этом стрекоте; и герань обнажает шейные
позвонки белошвейки.
Как семейно шуршанье дождя! как хорошо заштопаны
им прорехи в пейзаже изношенном, будь то выпас
или междудеревье, околица, лужа -- чтоб они
зренью не дали выпасть
из пространства. Дождь! двигатель близорукости,
летописец вне кельи, жадный до пищи постной,
испещряющий суглинок, точно перо без рукописи,
клинописью и оспой.
Повернуться спиной к окну и увидеть шинель с погонами
на коричневой вешалке, чернобурку на спинке кресла,
бахрому желтой скатерти, что, совладав с законами
тяготенья, воскресла
и накрыла обеденный стол, за которым втроем за ужином
мы сидим поздно вечером, и ты говоришь сонливым,
совершенно моим, но дальностью лет приглушенным
голосом: "Ну и ливень".
Иосиф Бродский 1988
serg1969
18.07.2010, 15:05
Нелепый, как в террариуме — сом,
как Бах на дискотеке в стиле рэгги,
он был в телеге пятым колесом
для вящего спокойствия телеги.
Неслышен, незаметен, невесом...
Но если сел в ковчег — не ной в ковчеге.
Еще не господин, уже не раб,
он просто брел. О боге и о черте
не думая. Этап сменял этап.
А время в алхимической реторте
все таяло. В пути любой ухаб
взрывался в подреберье и аорте.
И ясным днем не видел он ни зги
в бесформенных клубах житейской пыли.
Он не умел молиться: “Помоги!” —
и не имел понятия о стиле.
Он, надрываясь, возвращал долги,
которые давно ему простили.
Урочный час. Приют взамен шале.
Не отделив ответы от вопросов,
все в мире знавший о добре и зле,
из рук его упал прогнивший посох.
Ничто не изменилось на земле.
Арба ползет на четырех колесах......
Александр Габриэль
К Урании
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист -- в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо -- город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше -- плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
Иосиф Бродский 1981
serg1969
18.07.2010, 15:14
Как рождается песня... Сначала спускается ангел.
Проверяет, закрыта ли дверь, есть ли кофе в достатке,
Выгоняет гостей, убирает подальше стаканы,
Достаёт сигареты и ручку кладёт на тетрадку.
Я ему не мешаю, он очень талантливый малый,
Подрастёт - горе нимфам, живущим в беспечности юной.
Прикасаясь к плечу, мановеньем снимает усталость
И неведомо, как оживляет умершие струны.
Напевает мотив, исправляет неточную рифму,
Неназойливо гладит собаку, лежавшую рядом,
Ставит пальцы мои на лады полустертые грифа,
Не спуская с меня своего боголепного взгляда.
Проходя мимо клавиш, нажмёт пару нот ненароком,
Я, конечно, молчу, пусть резвится несносный ребенок.
Но как хочется дернуть его за смеющийся локон.
С фонарём я искал эти звуки три ночи бессонных.
Ангел знает об этом, его посвятил в мои тайны
Тот, которому служат крылатые голые дети.
Лист исписан. И звезды волшебные тают.
Ночь уходит, и друг покидает меня на рассвете,
Подмигнув на прощанье, отдернув окна занавеску,
Мальчик тихо взлетает к заоблачным райским чертогам.
Как рождается песня, одному только Богу известно...
Я к тому не причастен... Спросите об этом у Бога...
Александр Розенбаум
Про мышку
Проглотив девяносто обид,
я скажу непреложно:
если мышка за печкою спит,
значит, счастье возможно.
Если «Спи-моя-радость-усни»,
значит, не расплескалась
та, что красит счастливыми дни,
серебристая малость.
Наталья Горбаневская
К халату.
Как я люблю тебя, халат!
Одежда праздности и лени,
Товарищ тайных наслаждений
И поэтических отрад!
Пускай служителям Арея
Мила их тесная ливрея;
Я волен телом, как душой.
От века нашего заразы,
От жизни бранной и пустой
Я исцелен - и мир со мной!
Царей проказы и приказы
Не портят юности моей -
И дни мои, как я в халате,
Стократ пленительнее дней
Царя, живущего некстате.
Ночного неба президент,
Луна сияет золотая;
Уснула суетность мирская -
Не дремлет мыслящий студент:
Окутан авторским халатом,
Презрев слепого света шум,
Смеется он, в восторге дум,
Над современным Геростратом;
Ему не видятся в мечтах
Кинжалы Занда и Лувеля,
И наша слава-пустомеля
Душе возвышенной - не страх.
Простой чубук в его устах,
Пред ним, уныло догорая,
Стоит свеча невосковая;
Небрежно, гордо он сидит
С мечтами гения живого -
И терпеливого портного
За свой халат благодарит!
Николай Языков
Элегия
Раньше здесь было кафе "Сосиски".
Эта столовка - полуподвал -
Чуть ли не первой значится в списке
Мест, где с тобою я пировал.
Помню поныне лик продавщицы,
Грязную стойку... входишь - бери
Черного хлеба, желтой горчицы,
Красных сосисок (в порции - три).
Рядом, у стойки, старец покорный,
Кротко кивавший нам, как родне,
Пил неизменный кофе цикорный -
С привкусом тряпки, с гущей на дне.
Рядом был скверик - тополь, качели, -
Летом пустевший после шести.
Там мы в обнимку долго сидели:
Некуда было больше пойти.
Нынче тут лавка импортной снеди:
Детское пиво, манговый сок...
Чахнет за стойкой первая леди -
Пудреный лобик, бритый висок.
Все изменилось - только остался
Скверик напротив в пестрой тени.
Ни продавщицы больше, ни старца.
Где они нынче? Бог их храни!
Помнишь ли горечь давней надсады?
Пылко влюбленных мир не щадит.
Больше нигде нам не были рады,
Здесь мы имели вечный кредит.
...Как остается нищенски мало
Утлых прибежищ нашей любви -
Чтобы ничто не напоминало,
Ибо иначе хоть не живи!
Помнить не время, думать не стоит,
Память, усохнув, скрутится в жгут...
Дом перестроят, скверик разроют,
Тополь распилят, бревна сожгут.
В этом причина краха империй:
Им предрекает скорый конец
Не потонувший в блуде Тиберий,
А оскорбленный девкой юнец.
Если ворвутся, выставив пики,
В город солдаты новой орды, -
Это Создатель прячет улики,
Он заметает наши следы.
Только и спросишь, воя в финале
Между развалин: Боже, прости,
что мы тебе-то напоминали,
Что приказал ты нас развести?
Замысел прежний, главный из главных?
Неутоленный творческий пыл?
Тех ли прекрасных, тех богоравных,
Что ты задумал, да не слепил?
Дмитрий Быков
1995 год
qwe72rty
18.07.2010, 17:06
http://s51.radikal.ru/i132/1007/bd/a79f0f43a262.jpg (http://www.radikal.ru)
Я дверь, к которой нет ключа;
Мне жребий тягостный достался,
Мной кто-то хлопнул сгоряча
И ключ доверия сломался...
Я дверь, к которой нет ключа,
Напрасно воры по привычке
У ржавых скважин хлопоча,
Украдкой ищут к ним отмычки!
Я дверь, к которой нет ключа...
Не раз разбить меня пытались,
Ногами грязными стуча,
Но так за дверью и остались!
Я дверь, к которой нет ключа!
Зачем ключи к...открытой двери?
Войди - за ней горит свеча,
Она зовёт тебя и верит!
Ты дверь откроешь лишь любя,
Поверь, открыть меня не сложно,
Не ОТ себя!.. а НА себя!
Открой...войди! Но осторожно...
А.Макаров
Владимир Высоцкий
О фатальных датах и цифрах
Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт,
А если в точный срок, так в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в "Англетере".
А в тридцать три Христу — он был поэт, он говорил:
"Да не убий!" Убьёшь — везде найду, мол...
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель.
Вот и сейчас — как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лёг виском на дуло.
Задержимся на цифре 37! Коварен Бог —
Ребром вопрос поставил: или — или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,
А нынешние как-то проскочили.
Дуэль не состоялась или перенесена,
А в тридцать три распяли, но не сильно,
А в тридцать семь — не кровь, да что там кровь! — и седина
Испачкала виски не так обильно.
Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа?!
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут вкровь свои босые души!
На слово "длинношеее" в конце пришлось три "е".
"Укоротить поэта!" — вывод ясен.
И нож в него — но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!
Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, —
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился — и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!
Владимир Высоцкий
Песня о вещей Кассандре
Долго Троя в положении осадном
Оставалась неприступною твердыней,
Но троянцы не поверили Кассандре —
Троя, может быть, стояла б и поныне.
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"
Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев —
Во все века сжигали люди на кострах.
И в ночь, когда из чрева лошади на Трою
Спустилась смерть (как и положено — крылата),
Над избиваемой безумною толпою
Кто-то крикнул: "Это ведьма виновата!"
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"
Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев —
Во все века сжигали люди на кострах.
И в эту ночь, и в эту смерть, и в эту смуту,
Когда сбылись все предсказания на славу,
Толпа нашла бы подходящую минуту,
Чтоб учинить свою привычную расправу.
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"
Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев —
Во все века сжигали люди на кострах.
Конец простой — хоть не обычный, но досадный:
Какой-то грек нашёл Кассандрину обитель
И начал пользоваться ей не как Кассандрой,
А как простой и ненасытный победитель.
Без умолку безумная девица
Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"
Но ясновидцев — впрочем, как и очевидцев —
Во все века сжигали люди на кострах.
Selena513
18.07.2010, 18:12
Мы умираем каждый день и час,
Нам это ощущение неново.
И, как ни странно, быть убитым словом -
Больнее, чем погибнуть от меча:
За поцелуем простодушной стали
Не прячется обиды трупный яд,
А стрелы, что из нежных губ летят,
Отравлены. Мы это испытали.
Однажды. Навсегда...Соленый дождь
Пролитой крови коротко ответит:
Удар - и нет души на этом свете!
Но, будучи оболган, ты... живешь,
Скрывая боль за каменным лицом
И задыхаясь по ночам от плача.
Но все же не получится иначе,
Когда тебя назначили бойцом
И вытолкнули на пустую сцену...
Пора платить? Выписывайте счет!
И снова жизнью отвечает тот,
Кто знает жизни истинную цену.
Сегодня - я. А завтра...Завтра - ты.
Мне не под силу защитить весь мир.
Пусть больно быть отвергнутым людьми,
Спасая их надежды и мечты,
Не бойся. Умирать - совсем не страшно.
Со временем привыкнешь и поймешь:
Чтоб укрощать волнение и дрожь,
Не нужно быть безудержно отважным,
Достаточно принять свое судьбу,
Всего один лишь раз. Принять - и точка!
Оковы страха разлетятся в клочья,
Когда бесстрастный Долг начнет борьбу...
Не бойтесь ошибаться многократно -
Ошибки тоже можно исправлять.
Пусть только равнодушная земля
Согреет сердце, не прося оплаты,
Наивные обиды не для нас -
Невинных, грешных, молодых и мудрых.
Даря другим безоблачное утро,
Мы умираем каждые день и час...
Владимир Высоцкий
Товарищи учёные
Товарищи учёные, доценты с кандидатами!
Замучились вы с иксами, запутались в нулях,
Сидите там, разлагаете молекулы на атомы,
Забыв, что разлагается картофель на полях.
Из гнили да из плесени бальзам извлечь пытаетесь
И корни извлекаете по десять раз на дню...
Ох, вы там добалуетесь, ох, вы доизвлекаетесь,
Пока сгниёт-заплесневеет картофель на корню!
Значит так: автобусом до Сходни доезжаем,
А там — рысцой,
и не стонать!
Небось картошку все мы уважаем,
Когда с сальцой
её намять.
Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
С лопатами проявите здесь свой патриотизм,
А то вы всем кагалом там набросились на опухоль,
Собак ножами режете, а это — бандитизм!
Товарищи учёные, кончайте поножовщину,
Бросайте ваши опыты, гидрид и ангидрид:
Садитесь, вон, в полуторки, валяйте к нам в Тамбовщину,
А гамма-излучение денёк повременит.
Значит так: автобусом к Тамбову подъезжаем,
А там — рысцой,
и не стонать!
Небось картошку все мы уважаем,
Когда с сальцой
её намять.
К нам можно даже с семьями, с друзьями и знакомыми —
Мы славно тут разместимся, и скажете потом,
Что бог, мол, с ними, с генами, бог с ними, с хромосомами,
Мы славно поработали и славно отдохнём!
Товарищи учёные, эйнштейны драгоценные,
Ньютоны ненаглядные, любимые до слёз!
Ведь лягут в землю общую остатки наши бренные,
Земле — ей всё едино: апатиты и навоз.
Так приезжайте, милые, — рядами и колоннами!
Хотя вы все там химики и нет на вас креста,
Но вы ж ведь там задохнетесь за синхрофазотронами,
А тут места отличные — воздушные места!
Товарищи учёные, не сумлевайтесь, милые:
Коль что у вас не ладится — ну, там, не тот аффект, —
Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,
Денёчек покумекаем — и выправим дефект!
ПЕСНЬ О СОБАКЕ
Утром в ржаном закутке,
Где златятся рогожи в ряд,
Семерых ощенила сука,
Рыжих семерых щенят.
До вечера она их ласкала,
Причесывая языком,
И струился снежок подталый
Под теплым ее животом.
А вечером, когда куры
Обсиживают шесток,
Вышел хозяин хмурый,
Семерых всех поклал в мешок.
По сугробам она бежала,
Поспевая за ним бежать...
И так долго, долго дрожала
Воды незамерзшей гладь.
А когда чуть плелась обратно,
Слизывая пот с боков,
Показался ее месяц над хатой
Одним из ее щенков.
В синюю высь звонко
Глядела она, скуля,
А месяц скользил тонкий
И скрылся за холм в полях.
И глухо, как от подачки,
Когда бросят ей камень в смех,
Покатились глаза собачьи
Золотыми звездами в снег.
Сергей Есенин 1915
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
Анна Ахматова 1912
Alisa-od
18.07.2010, 19:00
Почему?
Почему нам отмерено жизни чудовищно мало,
И за что мы умеем её так легко не ценить,-
Проживаем чужую любовь по пустым сериалам
И теряем под яркой звездой путеводную нить?
Почему нам не стоит пожить за тепло поцелуя
И полцарства отдать за один только ласковый взгляд?
Почему мы не плачем, от горькой потери тоскуя,
И зачем, забегая вперёд, не посмотрим назад?
И зачем мы не видим весной перелётную птицу,
Почему нам не нужен её долгожданный прилёт?
Почему мы не смотрим в глаза перед тем, как проститься?
Почему мы не верим тому, кто нас преданно ждёт?
Почему не читаем стихи нашим самым любимым?
Пусть чужие стихи, но пускай со слезой на щеке.
Почему от себя убегаем, собою гонимы,
Оставляя свой след неглубокий на зыбком песке?
Для чего признаёмся в любви так нелепо - украдкой
И зачем так боимся касания нежной руки?
Почему нам бывает порой так немыслимо гадко
За бездушность и холод красивой и ровной строки?
Отчего упиваемся болью потерь и ошибок
И меняем на пышные фразы святые слова?
Отчего мы не чувствуем света красивых улыбок,
И зачем нам рассвет и закат, и земля, и трава?
Почему нарезаем судьбу на прозрачные дольки,
Хоть заранее знаем - от этой судьбы не уйти?..
Мы живём вековое мгновенье... мгновенье, и только,
И в мгновенье теряем себя на коротком пути.
И. Ларионов
Всего и надо, что вглядеться, - боже мой,
Всего и дела, что внимательно вглядеться, -
И не уйдешь, и некуда уже не деться
От этих глаз, от их внезапной глубины.
Всего и надо, что вчитаться, - боже мой,
Всего и дела, что помедлить над строкою -
Не пролистнуть нетерпеливою рукою,
А задержаться, прочитать и перечесть.
Мне жаль не узнанной до времени строки.
И все ж строка - она со временем прочтется,
И перечтется много раз и ей зачтется,
И все, что было с ней, останется при ней.
Но вот глаза - они уходят навсегда,
Как некий мир, который так и не открыли,
Как некий Рим, который так и не отрыли,
И не отрыть уже, и в этом вся беда.
Но мне и вас немного жаль, мне жаль и вас,
За то, что суетно так жили, так спешили,
Что и не знаете, чего себя лишили,
И не узнаете, и в этом вся печаль.
А впрочем, я вам не судья. Я жил как все.
Вначале слово безраздельно мной владело.
А дело было после, после было дело,
И в этом дело все, и в этом вся печаль.
Мне тем и горек мой сегодняшний удел -
Покуда мнил себя судьей, в пророки метил,
Каких сокровищ под ногами не заметил,
Каких созвездий в небесах не разглядел!
________________________________________
Над старой тетрадью.
Вчерашний день, вчерашние стихи,
вчерашний снег, вчерашняя погода.
А на дворе - иное время года,
и день стоит иной в календаре.
Вчерашние стихи, вчерашний день,
все дальше друг от друга мы уходим,
а встретимся - и сходства не находим
с привязанностью давешней своей.
Вчерашний дождь, вчерашня гроза,
вчерашний штурм, вчерашняя атака,
ах, Одиссей, к чему тебе Итака,
где у тебя ни дома, ни жены!
Вчерашние стихи, вчерашний день.
Прощаемся, как с первою любовью.
С той первой, соседствующейся с кровью
и неспроста рифмующейся с ней.
Я мог бы вам сказать - я вас любил,
трудней сказать - любовь еще, быть может...
Вчерашний день, хоть как он там ни прожит,
а все равно он день вчерашний мой.
И все-таки, и все-таки тот день,
вчерашний мой, и он был не напрасен,
и был под вами снег недаром красен,
мои листы, исписанные мной.
Поэзия, сестра семи скорбей,
семи печалей верная подруга.
И стаи строф - как стаи голубей.
И невозможно вырваться из круга.
Уступи мне, скворец, уголок,
Посели меня в старом скворешнике.
Отдаю тебе душу в залог
За твои голубые подснежники.
И свистит и бормочет весна.
По колено затоплены тополи.
Пробуждаются клены от сна,
Чтоб, как бабочки, листья захлопали.
И такой на полях кавардак,
И такая ручьев околесица,
Что попробуй, покинув чердак,
Сломя голову в рощу не броситься!
Начинай серенаду, скворец!
Сквозь литавры и бубны истории
Ты — наш первый весенний певец
Из березовой консерватории.
Открывай представленье, свистун!
Запрокинься головкою розовой,
Разрывая сияние струн
В самом горле у рощи березовой.
Я и сам бы стараться горазд,
Да шепнула мне бабочка-странница:
«Кто бывает весною горласт,
Тот без голоса к лету останется».
А весна хороша, хороша!
Охватило всю душу сиренями.
Поднимай же скворешню, душа,
Над твоими садами весенними.
Поселись на высоком шесте,
Полыхая по небу восторгами,
Прилепись паутинкой к звезде
Вместе с птичьими скороговорками.
Повернись к мирозданью лицом,
Голубые подснежники чествуя,
С потерявшим сознанье скворцом
По весенним полям путешествуя.
1946
УЛЫБКА ВИЗБОРА
Юру Визбора кормила я борщом,
даже водки с ним я выпила глоток.
Он принёс мне сочиненье под плащом,
а за окнами висел дождя поток.
Юра Визбор улыбался, как в лесу,
как шиповник в розоватых облачках,
и какую-то чудесную росу,
улыбаясь, он раскачивал в зрачках.
«Ни о чём я не жалею, ни о чём!..» -
пел воробышек парижский... На вокзал
Юра Визбор уходил, и вдруг лучом
стал в дверях и, улыбаясь, мне сказал:
- Не увидимся мы больше на земле.
Обещаю отлететь навеселе.
Жизнь прекрасна, страшновато умирать.
- Что ты, Юра?!.
- Не хочу тебе я врать.
И ушёл он, напевая сё да то
и насвистывая «Порги и Бесс»...
Так теперь не улыбается никто,
Это был особый случай, дар небес.
serg1969
18.07.2010, 19:29
Если бы кто-то меня спросил,
Как я чую присутствие высших сил —
Дрожь в хребте, мурашки по шее,
Слабость рук, подгибанье ног, —
Я бы ответил: если страшнее,
Чем можно придумать, то это Бог.
Сюжетом не предусмотренный поворот,
Небесный тунгусский камень в твой огород,
Лед и пламень, война и смута,
Тамерлан и Наполеон,
Приказ немедленно прыгать без парашюта
С горящего самолета, — все это он.
А если среди зимы запахло весной,
Если есть парашют, а к нему еще запасной,
В огне просматривается дорога,
Во тьме прорезывается просвет, —
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Внушает надежду там, где надежды нет.
Но если ты входишь во тьму, а она бела,
Прыгнул, а у тебя отросли крыла, —
То это Бог, или ангел, его посредник,
С хурмой «Тамерлан» и тортом «Наполеон»:
Последний шанс последнего из последних,
Поскольку после последнего — сразу он.
Это то, чего не учел Иуда.
Это то, чему не учил Дада.
Чудо вступает там, где помимо чуда
Не спасет никто, ничто, никогда.
А если ты в бездну шагнул и не воспарил,
Вошел в огонь, и огонь тебя опалил,
Ринулся в чащу, а там берлога,
Шел на медведя, а их там шесть, —
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Отнимает надежду там, где надежда есть.....
Дмитрий Быков
serg1969
18.07.2010, 19:37
Рыцарь Роланд,не труби в свой рог,
Карл не придёт -он забывчив в славе.
Горечь баллады хрипит меж строк
В односторонней игре без правил.
Им это можно,а нам -нельзя...
Белое,чёрное поле клетками,
В чьём-то сраженьи твои друзья
Падаю сломанными марионетками,
Золото лат уплатило дань,
Каждому телу продлив дыхание,
Смерти костлявой сухая длань
Так не хотела просить подаяние!
Много спокойней - прийти и взять
Этих парней из породы львиной...
Как ты теперь,королевская рать,
Без самых верных своих палладинов?!
Золото -в Лету,а кровь -в песок.
Совестью жертвовать даже в моде.
Плавно и камерно,наискосок
Меч палача над луной восходит.
Тёмное небо над головой,
Господи,как же сегодня звёздно!
Бог им судья...А о нас с тобой
Вспомнят,быть может,да будет поздно.
Брызнуло красным в лицо планет-
Как это вечно и как знакомо!
Радуйтесь-рыцарей больше нет!
Мир и спокойствие вашему дому!......
Андрей Белянин
*Morskaya*
18.07.2010, 20:01
http://i.piccy.info/i5/59/27/312759/Novyi_rysunok_(11).jpg (http://piccy.info/)
Всегда найдется женская рука,
Чтобы она, прохладна и легка,
Жалея и немножечко любя,
Как брата, успокоила тебя.
Всегда найдется женское плечо,
Чтобы в него дышал ты горячо,
Припав к нему беспутной головой,
Ему доверив сон мятежный свой.
Всегда найдутся женские глаза,
Чтобы они, всю боль твою глуша,
А если и не всю, то часть ее,
Увидели страдание твое.
Но есть такая женская рука,
Которая особенно сладка,
Когда она измученного лба
Касается, как вечность и судьба.
Но есть такое женское плечо,
Которое неведомо за что
Не на ночь, а навек тебе дано,
И это понял ты давным-давно.
Но есть такие женские глаза,
Которые глядят всегда грустя,
И это до последних твоих дней
Глаза любви и совести твоей.
А ты живешь себе же вопреки,
И мало тебе только той руки,
Того плеча и тех печальных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!
И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!"- ветки хлещут по лицу.
"Предатель!"- эхо слышится в лесу.
Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
Простит, хотя обида и тяжка,
И только то усталое плечо
Простит сейчас, да и простит еще,
И только те печальные глаза
Простят все то, чего прощать нельзя...
Евгений Евтушенко
ЗАКЛИНАНИЕ
Не плачьте обо мне - я проживу
счастливой нищей, доброй каторжанкой,
озябшею на севере южанкой,
чахоточной да злой петербуржанкой
на малярийном юге проживу.
Не плачьте обо мне - я проживу
той хромоножкой, вышедшей на паперть,
тем пьяницей, поникнувшим на скатерть,
и этим, что малюет Божью Матерь,
убогим богомазом проживу.
Не плачьте обо мне - я проживу
той грамоте наученной девчонкой,
которая в грядущести нечёткой
мои стихи, моей рыжея чёлкой,
как дура будет знать. Я проживу.
Не плачьте обо мне - я проживу
сестры помилосердней милосердной,
в военной бесшабашности предсмертной,
да под звездой моею и пресветлой
уж как-нибудь, а всё ж я проживу.
Белла Ахмадулина
NorthWind
18.07.2010, 20:20
Марина Цветаева
Идите же! - Мой голос нем
И тщетны все слова.
Я знаю, что ни перед кем
Не буду я права.
Я знаю: в этой битве пасть
Не мне, прелестный трус!
Но, милый юноша, за власть
Я в мире не борюсь.
И не оспаривает Вас
Высокородный стих.
Вы можете - из-за других -
Моих не видеть глаз,
Не слепнуть на моем огне,
Моих не чуять сил...
Какого демона во мне
Ты в вечность упустил!
Но помните, что будет суд,
Разящий, как стрела,
Когда над головой блеснут
Два пламенных крыла.
Стихи о любви и про любовь
Марина Цветаева
NorthWind
18.07.2010, 20:22
Кто упустил, ЗНАЕТ....
ЕСТЬ ГЛАЗА У ЦВЕТОВ
С целым миром спорить я готов,
Я готов поклясться головою
В том, что есть глаза у всех цветов
И они глядят на нас с тобою.
Помню, как-то я, в былые дни,
Рвал цветы для милой на поляне,
И глядели на меня они,
Как бы говоря: «Она обманет».
Я напрасно ждал, и звал я зря,
Бросил я цветы, они лежали,
Как бы глядя вдаль и говоря:
«Не виновны мы в твоей печали!»
В час раздумий наших и тревог,
В горький час беды и неудачи,
Видел я: цветы, как люди, плачут
И росу роняют на песок.
Мы уходим, и в прощальный час,
Провожая из родного края,
Разные цветы глядят на нас,
Нам вослед головками кивая.
Осенью, когда сады грустны,
Листья на ветвях желты и падки,
Вспоминая дни своей весны,
Глядя вдаль, цветы грустят на грядке.
Кто не верит, всех зову я в сад,
Видите: моргая еле-еле,
На людей доверчиво глядят
Все цветы, как дети в колыбели.
В душу нам глядят цветы земли
Добрым взглядом всех, кто с нами рядом,
Или же потусторонним взглядом
Тех друзей, что навсегда ушли.
Расул Гамзатов
Рослый стрелок, осторожный охотник,
Призрак с ружьем на разливе души!
Не добирай меня сотым до сотни,
Чувству на корм по частям не кроши.
Дай мне подняться над смертью позорной.
С ночи одень меня в тальник и лед.
Утром спугни с мочажины озерной.
Целься, всё кончено! Бей меня в лет.
За высоту ж этой звонкой разлуки,
О, пренебрегнутые мои,
Благодарю и целую вас, руки
Родины, робости, дружбы, семьи.
For NorthWind
Освещена последняя сосна.
Под нею темный кряж пушится.
Сейчас погаснет и она.
День конченый - не повторится.
День кончился. Что было в нем?
Не знаю, пролетел, как птица.
Он был обыкновенным днем,
А все-таки - не повторится.
Зинаида Гиппиус
JUST a GUEST
18.07.2010, 20:55
Я восхищаюсь, я любуюсь вами:
Как, вывернув изнанкою наружу,
Вы, в сотый раз, баюкая словами,-
Ломаете доверчивую душу.
Вы кажетесь себе таким умелым:
Игра в слова вам с блеском удается...
Но черное, окрашеное белым,
По сути все же черным остается...
Оксана Картельян
JUST a GUEST
18.07.2010, 21:00
В душу мою заглянуть не спеши -
Что тебе боль одинокой души?
Ты не найдешь в ней ни бурь, ни страстей,
Только бессонную муку ночей.
Только полынную горечь потерь,
Только закрытую накрепко дверь.
Ты не стучи в эту дверь, не стучи -
Я и сама потеряла ключи.
Все у нас будет не очень всерьёз -
Без оправданий, без клятв и без слез.
Будем по жизни брести наугад
(Встретим рассвет и проводим закат).
Ты будешь нежен. Я буду нежна.
Только любовь мне твоя не нужна.
Оксана Картельян
JUST a GUEST
18.07.2010, 21:05
Я не обижу Вас
Ни словом, ни строкой,
Ни звонкой медью фраз -
Мне дорог ваш покой.
В тревоге грустных глаз
Не отыскать греха.
Я не обижу Вас -
Моя любовь - тиха...
Ей облаком парить
Над Вами высокО....
Позвольте вас любить
Неслышно и легко....
И пусть мне больно. Пусть.
Непрошеной слезой
Над вами не прольюсь -
Мне дорог Ваш покой...
Оксана Картельян
СОН
Наскучило уже, да и некстати
о знаменитом друге рассуждать.
Не проще ль в деревенской благодати
бесхитростно писать слова в тетрадь -
при бабочках и при окне открытом,
пока темно и дети спать легли...
О чем, бишь? Да о друге знаменитом,
Свирепей дружбы в мире нет любви.
Весь вечер спор, а вам еще не вдоволь,
и все о нем и все в укор ему.
Любовь моя - вот мой туманный довод.
Я не учена вашему уму.
Когда б досель была я молодая,
все б спорила до расцветанья щек.
А слава что? Она - молва худая,
но это тем, кто славен, не упрек.
О грешной славе рассуждайте сами,
а я ленюсь, я молча посижу.
Но, чтоб вовек не согласиться с вами,
что сделать мне? Я сон вам расскажу.
Зачем он был так грозно вероятен?
Тому назад лет пять уже иль шесть
приснилось мне, что входит мой приятель
и говорит: - Страшись. Дурная весть.
- О нем? - О нем.- И дик и слабоумен
стал разум. Сердце прервалось во мне.
Вошедший строго возвестил: - Он умер.
А ты держись. Иди к его жене.-
Глаза жены серебряного цвета:
зрачок ума и сумрак голубой.
Во славу знаменитого поэта
мой смертный крик вознесся над землей.
Домашние сбежались. Ночь крепчала.
Мелькнул сквозняк и погубил свечу.
Мой сон прошел, а я еще кричала.
Проходит жизнь, а я еще кричу.
О, пусть моим необратимым прахом
приснюсь себе иль стану наяву -
не дай мне бог моих друзей оплакать!
Все остальное я переживу.
Что мне до тех, кто правы и сердиты?
Он жив - и только. Нет за ним вины.
Я воспою его. А вы судите.
Вам по ночам другие снятся сны.
JUST a GUEST
18.07.2010, 21:11
Когда обиды горький ком
Гнетет и душит,
Сон подкрадется и тайком
Слезу осушит.
Угомонит его рука
И приголубит.
А мысль, что ОН еще пока
немного любит
Поможет мне найти слова
Огромной силы -
Ты снова прав -
Я не права...
Прости мне, милый...
Оксана Картельян
Я сладко изнемог от тишины и снов,
От скуки медленной и песен неумелых,
Мне любы петухи на полотенцах белых
И копоть древняя суровых образов.
Под жаркий шорох мух проходит день за днем,
Благочестивейшим исполненный смиреньем,
Бормочет перепел под низким потолком,
Да пахнет в праздники малиновым вареньем.
А по ночам томит гусиный нежный пух,
Лампада душная мучительно мигает,
И, шею вытянув, протяжно запевает
На полотенце вышитый петух.
Так мне, о господи, ты скромный дал приют,
Под кровом благостным, не знающим волненья,
Где дни тяжелые, как с ложечки варенье,
Густыми каплями текут, текут, текут.
1919
JUST a GUEST
18.07.2010, 21:24
Когда меня отправят под арест
Без выкупа, залога и отсрочки,
Не глыба камня, не могильный крест -
Мне памятником будут эти строчки.
Ты вновь и вновь найдешь в моих стиха
Все, что во мне тебе принадлежало.
Пускай земле достанется мой прах, -
Ты, потеряв меня, утратишь мало.
С тобою будет лучшее во мне.
А смерть возьмет от жизни быстротечно
Осадок, остающийся на дне,
То, что похитить мог бродяга встречный,
Ей - черепки разбитого ковша,
Тебе - мое вино, моя душа.
Шекспир
JUST a GUEST
18.07.2010, 21:26
Уж если ты разлюбишь - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром - утром без отрады.
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,
Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться навсегда.
Шекспир
JUST a GUEST
18.07.2010, 21:27
Люблю, - но реже говорю об этом,
Люблю нежней, - но не для многих глаз.
Торгует чувством тот, что перед светом
Всю душу выставляет напоказ.
Тебя встречал я песней, как приветом,
Когда любовь нова была для нас.
Так соловей гремит в полночный час
Весной, но флейту забывает летом.
Ночь не лишится прелести своей,
Когда его умолкнут излиянья.
Но музыка, звуча со всех ветвей,
Обычной став, теряет обаянье.
И я умолк подобно соловью:
Свое пропел и больше не пою.
Шекспир
Sonnet XC
Then hate me when thou wilt; if ever, now;
Now, while the world is bent my deeds to cross,
Join with the spite of fortune, make me bow,
And do not drop in for an after-loss:
Ah, do not, when my heart hath 'scoped this sorrow,
Come in the rearward of a conquer'd woe;
Give not a windy night a rainy morrow,
To linger out a purposed overthrow.
If thou wilt leave me, do not leave me last,
When other petty griefs have done their spite
But in the onset come; so shall I taste
At first the very worst of fortune's might,
And other strains of woe, which now seem woe,
Compared with loss of thee will not seem so.
Перевод Маршака:
Уж если ты разлюбишь - так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром - утром без отрады.
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее,
Что нет невзгод, а есть одна беда -
Твоей любви лишиться навсегда.
Перевод А.Финкеля:
Сонет 90
Что ж, ненавидь, коль хочешь! Но сейчас,
Сейчас, когда грозит мне злобой небо.
Согни меня, с судьбой объединясь,
Но лишь бы твой удар последним не был.
Ах, если сердцем я осилю зло,
Ему немедля ты явись на смену.
Чтобы за бурной ночью не пришло
С дождями утро, - доверши измену
И уходи! Но только не тогда,
Когда все беды наигрались мною.
Уйди сейчас, чтоб первая беда
Была страшней всех посланных судьбою.
И после жесточайшей из утрат
Другие легче станут во сто крат.
...И будет снег лететь в окно,
Кровать и стулья осыпая,
И тишина придет такая,
Что слово выдохнуть грешно,
И лишь глядеть, глаза закрыв,
Как снег ложится и не тает,
Следы спокойно заметает
Того, кто выпал из игры.
Погаснет мир скупых чудес,
Рукой неверной нарисован,
И сразу станет невесомым
Все, что пока имеет вес.
Уйдут, отмаясь в стороне,
Осиротевшие печали;
Как их почти не замечали,
Так вряд ли вспомнят обо мне...
Ну что ж, пора в недальний путь -
Подняться, лесенку приставить...
Нет, не смогу себе представить,
Чтоб здесь я жил когда-нибудь.
Но вот ведь дело - снег в окно,
Весь снег небесный - только в это!
В других же окнах будет лето -
На свете так заведено.
Владимир Ланцберг 1976
Чего ты не делала только,
чтоб видеться тайно со мною,
Тебе не сиделось, должно быть,
за Камой в дому невысоком,
Ты под ноги стлалась травою,
уж так шелестела весною,
Что боязно было: шагнешь -
и заденешь тебя ненароком.
Кукушкой в лесу притаилась
и так куковала, что люди
Завидовать стали: ну вот,
Ярославна твоя прилетела!
И если я бабочку видел,
когда и подумать о чуде
Безумием было, я знал:
ты взглянуть на меня захотела.
А эти павлиньи глазки -
там лазори по капельке было
На каждом крыле, и светились...
Я, может быть, со свету сгину,
А ты не покинешь меня,
и твоя чудотворная сила
Травою оденет, цветами подарит
и камень, и глину.
И если к земле прикоснуться,
чешуйки все в радугах. Надо
Ослепнуть, чтоб имя твое
не прочесть на ступеньках и сводах
Хором этих нежно-зеленых.
Вот верности женской засада:
Ты за ночь построила город
и мне приготовила отдых.
А ива, что ты посадила
в краю, где вовек не бывала?
Тебе до рожденья могли
терпеливые ветви присниться;
Качалась она, подрастая,
и соки земли принимала.
За ивой твоей довелось мне,
за ивой от смерти укрыться.
С тех пор не дивлюсь я, что гибель
обходит меня стороною:
Я должен ладью отыскать,
плыть и плыть и, замучась, причалить.
Увидеть такою тебя,
чтобы вечно была ты со мною
И крыл твоих, глаз твоих,
губ твоих, рук - никогда не печалить.
Приснись мне, приснись мне, приснись,
приснись мне еще хоть однажды.
Война меня потчует солью,
а ты этой соли не трогай.
Нет горечи горше, и горло мое
пересохло от жажды.
Дай пить. Напои меня. Дай мне воды
хоть глоток, хоть немного.
Александр Башлачёв
Уберите медные трубы!
Натяните струны стальные!
А не то сломаете зубы
Об широты наши смурные.
Искры ваших искренних песен
К нам летят как пепел на плесень.
Вы всё между ложкой и ложью --
А мы всё между волком и вошью!
Время на другой параллели
Сквозняками рвётся сквозь щели.
Сквозняками рвутся сквозь щели
Синие цепные метели.
Вы нам - то да сё, трали-вали,
Мы даём ответ: тили-тили.
Вы для нас подковы ковали --
Мы большую цену платили.
Вы снимали с дерева стружку --
Мы пускали корни по новой.
Вы швыряли медну полушку
Да мимо нашей шапки терновой.
А наши беды вам и не снились.
Наши думы вам не икнулись.
Вы б наверняка подавились.
А мы же - ничего, облизнулись!
Лишь печаль-тоска облаками
Над седой лесною страною.
Города цветут синяками,
Да деревни - сыпью чумною.
Кругом - бездорожья траншеи.
Что, к реке торопимся, братцы?
Стопудовый камень на шее --
Рановато, парни, купаться!
Хороша святая водица,
Да глубокий омут таится -
Не напиться нам, не умыться,
Не продрать колтун на ресницах.
Да вот тебе обратно тропинка
И ты петляй в родную землянку.
А крестины там иль поминки -
Все одно там пьянка-гулянка!
Если забредет кто нездешний -
Поразится живности бедной,
Нашей редкой силе сердешной
Да дури нашей злой заповедной.
Выкатим кадушку капусты.
Выпечем ватрушку без теста.
Что, снаружи всё еще пусто?
А внутри по-прежнему тесно!
Да вот тебе медовая брага,
Ягодка-злодейка-отрава.
Вот тебе, приятель, и Прага
Вот тебе, дружок, и Варшава.
Да вот и посмеёмся простуженно,
А об чем смеяться - неважно,
Если по утрам очень скучно,
А по вечерам очень страшно!
Всемером ютимся на стуле,
Всем миром на нары-полати.
Спи, дитя моё, люли-люли!
Некому березу заломати.
За чужую печаль, и за чье-то незваное детство
Нам воздастся огнем и мечом, и позором вранья.
Возвращается боль, потому что ей некуда деться,
возвращается вечером ветер на круги своя.
Мы со сцены ушли, но еще продолжается действо -
Наши роли суфлер дочитает, ухмылку тая...
Продолжается детство без нас, продолжается детство,
Возвращается вечером ветер на круги своя.
Мы проспали беду, промотали чужое наследство,
Жизнь подходит к концу - и опять начинается детство,
Пахнет мокрой травой и махорочным дымом жилья...
Продолжается детство без нас, продолжается детство,
Возвращается боль, потому что ей некуда деться,
Возвращается вечером ветер на круги своя.
Давай попробуем,и сбросим маски...
Не навсегда,конечно,ну на час...
Не бойся ты хотя бы раз огласки-
Никто без масок не увидит нас...
Давай попробуем-ведь это интересно!
Хоть час прожить,не прибегая к лжи...
Мне,например,довольно в маске тесно...
А как тебе? Не жмет она,скажи?
Уговорить любого мне не трудно,
Вот и с тобой к консенсусу пришли.
Согласна...не на час, а на минуту...
Итак,снимаем? Что же? Приросли...
Елена Шварц
Люблю высокие соборы,
Душой смиряясь, посещать,
Входить на сумрачные хоры,
В толпе поющих исчезать.
Боюсь души моей двуликой
И осторожно хороню
Свой образ дьявольский и дикий
В сию священную броню.
В своей молитве суеверной
Ищу защиты у Христа,
Но из-под маски лицемерной
Смеются лживые уста.
И тихо, с измененным ликом,
В мерцаньи мертвенном свечей,
Бужу я память о Двуликом
В сердцах молящихся людей.
Вот - содрогнулись, смолкли хоры,
В смятеньи бросились бежать...
Люблю высокие соборы,
Душой смиряясь, посещать.
8 апреля 1902
JUST a GUEST
18.07.2010, 22:43
Блок - так Блок)))
Александр Блок
Седые сумерки легли
Весной на город бледный.
Автомобиль пропел вдали
В рожок победный.
Глядись сквозь бледное окно,
К стеклу прижавшись плотно...
Глядись. Ты изменил давно,
Бесповоротно.
Жизнь — это темная прореха,
И только нитью золотою
Отмечены души движенья.
То она прыгает чрез пропасть,
То прямо в бездну оборвется.
От всей парчовой, всей багряной
Судьбы богатой остается
Висящая во тьме над нами
Одна изнанка — с золотыми
Бессмысленными узелками.
Елена Шварц
JUST a GUEST
18.07.2010, 22:46
или этот отрывок...(его же)
Как тяжело ходить среди людей
И притворяться непогибшим,
И об игре трагической страстей
Повествовать ещё не жившим.
Я слово позабыл, что я хотeл сказать:
Слeпая ласточка в чертог тeней вернется
На крыльях срeзанных с прозрачными играть.
В беспамятствe ночная пeснь поется.
Не слышно птиц. Бессмертник не цвeтет.
Прозрачны гривы табуна ночного.
В сухой рeкe пустой челнок плывет.
Среди кузнечиков беспамятствует слово.
И медленно растет как бы шатер иль храм,
То вдруг прикинется безумной Антигоной,
То мертвой ласточкой бросается к ногам
С стигийской нeжностью и вeткою зеленой.
О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд
И выпуклую радость узнаванья!
Я так боюсь рыданья Аонид,
Тумана, звона и зиянья.
А смертным власть дана любить и узнавать,
Для них и звук в персты прольется,
Но я забыл, что я хотел сказать,
И мысль бесплотная в чертог тeней вернется.
Все не о том прозрачная твердит,
Все ласточка, подружка, Антигона...
А на губах, как черный лед, горит
Стигийского воспоминанье звона.
Осип Мандельштам, 1920
JUST a GUEST
18.07.2010, 22:53
И еще одно из Фета...
Между счастием вечным твоим и моим -
Бесконечное,друг мой, пространство...
Не клянись мне, я знаю - я точно любим...
И похвально твое постоянство...
Но к чему тут обман?
Говорим, что хотим...
И к чему осторожное чванство?
Между счастием вечным твоим и моим -
Бесконечное, друг мой, пространство...
Вот те, бабушка, Юрьев день,
Вот и ночка ему под стать...
Шапку красную мне надень,
Научи меня умирать.
Так, чтоб с песней потом – на свет,
Так, чтоб волка потом – не жаль,
Чтобы снова привет–привет,
Пирожок – и обратно вдаль.
Завещай мне скорей чепец
И веревочку, и кровать,
И... прошу тебя, наконец,
Научи меня умирать.
Так, чтоб жёлтых не помнить глаз,
Шкуру на стену – и забыть.
Чтобы радостно, чтобы – в пляс,
Лесорубам целуя лбы,
Зарубив на своем носу:
Бог не выдаст, а волк – не съест...
Потому что придут, спасут
Те, кто люпусу люпус эст.
А. Полетаева
Нет, не дадут. И не догонят.
Не прокричат тебе вослед.
Чем выше, дальше и бессонней –
Тем отрицательней ответ
На твой вопрос – немой – глазами –
На твой незаданный вопрос...
Провалят с лёгкостью экзамен –
И пустят время под откос.
Кому есть дело, Маргарита,
Что разобьёшься вместе с ним?
Пей молча, что уже налито –
Оно останется твоим.
А тот, который... Он лукавил –
Как и положено ему,
Когда настаивал на праве
Не поклоняться никому...
Всеотреченьем перекрещен –
И рассечен им по оси –
Мир безнадёжно гордых женщин,
Которым нечего просить...
А. Полетаева
poetdushi
19.07.2010, 05:32
Прощай
------
Я тебя не возьму в свой последний полёт,
В седину, в одиночество, в стужу.
Кто любил, тот меня, безусловно, поймёт
И молчаньем поддержит к тому же.
Я тебя не возьму, по-английски уйдя.
Лишь сочувствие выкажут двери.
Мой задумчивый след смоют слёзы дождя
И к луне морды вытянут звери.
Я хотел бы тебе: «До свиданья», - сказать.
Но не будет, не будет возврата.
Мы старались любить и старались прощать,
От рассвета шагая к закату.
Я тебя не возьму в свой последний полёт…
----
Евгений Голубенко
Всегда найдется женская рука,
чтобы она, прохладна и легка,
жалея и немножечко любя,
как брата, успокоила тебя.
Всегда найдется женское плечо,
чтобы в него дышал ты горячо,
припав к нему беспутной головой,
ему доверив сон мятежный свой.
Всегда найдутся женские глаза,
чтобы они, всю боль твою глуша,
а если и не всю, то часть ее,
увидели страдание твое.
Но есть такая женская рука,
которая особенно сладка,
когда она измученного лба
касается, как вечность и судьба.
Но есть такое женское плечо,
которое неведомо за что
не на ночь, а навек тебе дано,
и это понял ты давным-давно.
Но есть такие женские глаза,
которые глядят всегда грустя,
и это до последних твоих дней
глаза любви и совести твоей.
А ты живешь себе же вопреки,
и мало тебе только той руки,
того плеча и тех священных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!
И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!" - дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!" - ветки хлещут по лицу.
"Предатель!" - это слышится в лесу.
Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
простит, хотя обида и тяжка,
и только то усталое плечо
простит сейчас, да и простит еще,
и только те печальные глаза
простят все то, чего прощать нельзя...
ПОСЛЕ ДОЖДЯ
За окнами давка, толпится листва,
И палое небо с дорог не подобрано.
Все стихло. Но что это было сперва!
Теперь разговор уж не тот и по-доброму.
Сначала все опрометью, вразноряд
Ввалилось в ограду деревья развенчивать,
И попранным парком из ливня - под град,
Потом от сараев - к террасе бревенчатой.
Теперь не надышишься крепью густой.
А то, что у тополя жилы полопались,-
Так воздух садовый, как соды настой,
Шипучкой играет от горечи тополя.
Со стекол балконных, как с бедер и спин
Озябших купальщиц,- ручьями испарина.
Сверкает клубники мороженый клин,
И градинки стелются солью поваренной.
Вот луч, покатясь с паутины, залег
В крапиве, но, кажется, это ненадолго,
И миг недалек, как его уголек
В кустах разожжется и выдует радугу.
1915, 1928
Патриция Нестеренко
Я пишу, а озябшие пальцы немного дрожат,
И поэтому сразу хочу извиниться за почерк,
За банальные фразы, за смысл, что буквально зажат
Этим ржавым капканом тугих, неподатливых строчек.
Я пишу и теряюсь меж завтра, сейчас и вчера.
Если хочешь – найди, а не хочешь… так кто же осудит?
Не направят в лицо беспощадные прожектора,
Не поставят к стене… да и выстрела тоже не будет.
Я пишу тебе так, как, наверное, только кричат,
Как не могут сказать, но пытаются выразить вздохом,
Как расплавленным воском на пол истекает свеча,
Как сгорает звезда, растеряв свои искры по крохам.
Я пишу тебе так… Я пишу тебе так тяжело,
Что под тяжестью этой сгибаются сосны на склонах,
Что в паническом ужасе вьюга стучится в стекло,
И срывается вниз, оставаясь на улицах сонных.
Я пишу на тончайшей бумаге экранного сна,
На границе густой темноты и разлитого света,
И отчаянно верю, что ты отойдешь от окна
И увидишь меня. И посыплются строчки ответа.
blagoroden_don
19.07.2010, 08:41
Когда придет мой срок и ты,в твой серый час,
Велишь накрыть меня предутренним туманом,
Спеша застать врасплох и взять меня обманом,
Ты прогадаешь,Смерть,всесилием кичась!
Я упрежу твой шаг,подслушанный не раз
На траурном пути,давным-давно желанном.
И ты поймешь,что я смеюсь над балаганом:
Уж если ты пришла-входи без выкрутас!
Я слишком гордо жил,чтоб обмирать от страха!
Недаром же,гордец,из бренности и праха
Я выкроил себе свой гробовой наряд.
Я буду одинок в последнее мгновенье-
Как жил всю жизнь.Крыла,напрягшись,воспарят-
И ненависть моя внесет меня в забвенье.
Тюрьма.Трев,11 января 1916 г.
Перевод Геннадий Русакова
Ю.Левитанский
Я медленно учился жить,
ученье трудно мне давалось.
К тому же часто удавалось
урок на после отложить.
Полжизни я учился жить,
и мне за леность доставалось –
но ведь полжизни оставалось,
я полагал,
куда спешить!
Я невнимателен бывал –
то забывал семь раз отмерить,
то забывал слезам не верить,
урок мне данный забывал.
И все же я учился жить.
Отличник – нет, не получился.
Зато терпенью научился,
уменью жить и не тужить.
Я поздно научился жить.
С былою ленью разлучился.
Да правда ли,
что научился,
как надо, научился жить?
И сам плечами лишь пожмешь,
когда с утра забудешь снова:
не выкинуть из песни слова
и что посеешь, то пожнешь.
И снова, снова к тем азам,
в бумагу с головой заройся.
– Сезам, – я говорю, – откройся! –
Не отворяется Сезам.
В реанимации лежит Душа...
Под капельницей из простых улыбок…
Излечиваясь не спеша
От яда пройденных ошибок.
Душа была щедра всегда,
Распахивалась перед каждым встречным
Не зная: есть предел, когда
Раздариваешь ты себя беспечно…
Душа себя дарила всем
И ничего взамен не получала
И чахла от людских проблем...
Их на земле всегда не мало.
Но жаловаться душам не дано
И закрываться тоже им не гоже...
Душа болела так давно,
Сама болела... а других лечила, все же...
И вот, теперь, лежит Душа
Под капельницей из улыбок ваших...
Слаба... больна... но как же хороша!
И нет Души людской на свете краше.
(Виктор Поникарев)
Selena513
19.07.2010, 14:36
А я... молчу и инеем застыла тишина
как соль на кромке высыхающих морей
тоска в глазах моих становится черней
чем ночи
А ты... любви последний и отчаянный солдат
своим девизом «страсть не помнит списка жертв»
ты проверяешь разрывающийся нерв
на прочность
А я... губами помню надвигающийся шторм
сжигаю время по затяжке натощак
твоей победы нарисован тайный знак
в ладони
А ты... запомни нас и как полуденный перрон
хрипит простуженным суфлером «не молчи»
ты обещал не потерять ко мне ключи
я помню
Как мы... сгорали медленно и пепел до утра
Развеял ветер, потерявший ориентир
Разлуки пленники за стенами квартир
Мир тесен...?
Но мы...запишем в памяти последние слова
«Я не отдам тебя, ты слышишь, не отдам»
и уезжаем в ночь по разным городам
мы вместе...
Ссора
Один билет в обратный конец
...........................маршрутом Счастье – Надежда,
Назад… И яблоку места нет, -
............................так многолюден вокзал…
Ты то ли шепнул, то ли крикнул мне,
............................что верить нельзя, как прежде
Таким большим и таким ТВОИМ
............................моим голубым глазам…
Соседи в купе – старуха-тоска,
............................тревога и страх потери,
И целый вагон таких, как я,
............................растерянных дураков…
Мы просто устали с тобой, верней –
............................мы просто не захотели
Пройти до конца, до дна вдвоем
............................все девять Рая кругов…
Ты слышишь: безумную мантру колес –
............................«никто-никогда-сильнее» -
Прорвал отчаянный вопль гудка:
............................«чемятебянелюбиииил!.. »
Я не хочу уезжать никуда!..
............................Но за окном темнеет…
Чтоб враз мою боль переправить в быль
............................у ночи хватит чернил…
Катя Волкова
Alisa-od
19.07.2010, 15:58
Одна
К ней всюду относились с уваженьем:
И труженица и добрая жена.
А жизнь вдруг обошлась без сожаленья:
Был рядом муж - и вот она одна...
Бежали будни ровной чередою.
И те ж друзья и уваженье то ж,
Но что-то вдруг возникло и такое,
Чего порой не сразу разберешь:
Приятели, сердцами молодые,
К ней заходя по дружбе иногда,
Уже шутили так, как в дни былые
При муже не решались никогда.
И, говоря, что жизнь почти ничто,
Коль будет сердце лаской не согрето,
Порою намекали ей на то,
Порою намекали ей на это...
А то при встрече предрекут ей скуку
И даже раздражатся сгоряча,
Коль чью-то слишком ласковую руку
Она стряхнет с колена иль с плеча.
Не верили: ломается, играет,
Скажи, какую сберегает честь!
Одно из двух: иль цену набивает,
Или давно уж кто-нибудь да есть.
И было непонятно никому,
Что и одна, она верна ему!
Эдуард Асадов
Alisa-od
19.07.2010, 16:00
МАТЬ
Прекрасна мать с ребенком на руках,
но от нее на волю рвется мальчик -
такой неукротимый атаманчик
со стружками льняными на висках
Вкушая молоко, протертый суп,
уже он горьким бредит и соленым,
и крепким белосахарным собором
во рту его восходит первый зуб
У матери от счастья в горле ком,
когда ее всевластный повелитель
сидит, как император Петр Великий,
на троне, притворившемся горшком.
Но где неуловимейшая грань,
когда, лукавя каждою веснушкой,
ребенок притворяется игрушкой
и начинает матерью играть?
Уже он знает, маленький хитрец,
катаясь в ловко сыгранной падучей,
что все получит, если мать помучит,
и получает это наконец.
А там, где надо, ласкою возьмет,
на шее несмышленышем повиснув,
ну, а в головке - каверзный провизор
отмеривает слезы или мед.
Мать верит, что правдивы мятежи
и с целью распускаемые сопли -
чужие сыновья на все способны,
но не способен собственный ко лжи.
И вдруг однажды явно он солжет,
и пошатнется самое святое,
и ложь ребенка серной кислотою
слепое сердце матери сожжет.
Мы все когда-то начинаем лгать,
но сколько бы в грядущем и прошедшем
мы с вами ни обманывали женщин,
есть первая обманутая - мать.
Евгений Евтушенко
"Я знаю, было что-то жуткое..."
Конечно, знаешь. Как иначе?
Мелькают мимо промежутками
слепые дни твоей удачи.
Что было? Лёд среди пожарища.
Метель тоски в разгул веселья.
....... тоска, она подруга та ещё:
найдёт незапертые двери........
Орало матом небо августа,
швыряло огненные росчерки.
Мы ждали, как спасенье аиста
среди разрухи, зла и прочего.
Ты сдался первым. Трусость ценится
в кругу барыг на вес червонного.
Летела шариком от тенниса
душа, отравленная стонами.
Скулила, выла в иступлении,
грозила всем святым проклятием,
в кровь билась белыми коленями
о землю, словно о распятие.
Просила Небо о прощении,
молила тут же о прощании...
...ты слышишь?! Голыми коленями!
Твоя! Небесно-обручальная!
И день пылал под солнцем сказочным
Словами непотребно бранными.
...На коже плеть надменных фразочек
горит отравленными ранами!!!
Предавши робкое и чуткое
ты стал сильнее и богаче?
"Я знаю, было что-то жуткое"
Конечно, знаешь.
Как иначе?..
Шапкина Галина
qwe72rty
19.07.2010, 17:40
http://s59.radikal.ru/i166/1007/99/86495b1fb2e5.jpg (http://www.radikal.ru)
Как часто сон за жизнь мы принимаем -
Мы спим, а кажется живём.
Мы счастье друг у друга похищаем –
Не вместе мы, хоть мы вдвоём.
Одним мы наши души завещали,
Тела мы отдали другим,
Зачем у алтаря мы "да" сказали?
Мы не живём – мы просто спим...
Когда же в этом сне мы засыпаем,
Пытаясь оживить мечты,
Друг друга в наши сны мы не пускаем,
Отдельно я – отдельно ты.
В тех снах мы с теми, кто нам дорог,
Но вот, покинув сон сквозь стон -
Опять молчим, боимся оговорок,
Не зная – чей же это сон?
Как часто сон за жизнь мы принимаем -
Мы спим, а кажется живём.
Мы счастье друг у друга похищаем –
Не вместе мы, хоть мы вдвоём.
Александр Пилигрим
ЗАПАХ ДОЖДЯ
19.07.2010, 17:53
Гулять с тобою по ночам
И подбирать бродячих кошек,
Все звезды в небе замечать,
Кормить с руки луну, как лошадь,
Смеяться темноте в лицо
И плакать - от тебя украдкой,
Свивать печаль тугим кольцом
И каждый вечер быть в порядке,
Сходить от радости с ума,
Прослыть распущенной и дикой,
И путать дни и имена,
И называть лимон гвоздикой,
Встречать с работы, целовать,
Любить тебя и быть любимой
И потихоньку колдовать,
Укутав полночь лунным дымом,
И сниться ночи напролет
Тебе, что спит со мною рядом -
Нирвана, рай, восторг, полет-
Мне больше ничего не надо.
(с) Лунная Фокс
ЗАПАХ ДОЖДЯ
19.07.2010, 17:54
ребра ломает пульсом.
Господи, полюбуйся
как ты своими проверками
всю нашу жизнь коверкаешь:
водяные трещины по лицу.
кто теперь поведет к венцу?
кто за диплом обнимет и улыбнется?
с сигаретой сидя у края солнца
уже не страшно за астму и туберкулез.
Господи, я вся из одних полос,
всхлипов и трясущихся рук.
ну как я ей помогу?!
- если сама не справилась за пять лет.
сердце стучит о ребра и начинает тлеть,
и никто не сможет меня сберечь,
кроме ангела, что вечно у самых плеч.
(с) Марлен Де Смайл
ЗАПАХ ДОЖДЯ
19.07.2010, 17:55
Ещё только утро - а я уже о любви,
И что-то такое по венам - немеют пальцы.
Вслепую из сотни стихов выбирай мои,
По правилам страсти - и принципу сборки паззлов.
И кроме тебя никто не увидит в них
Искусно запрятанных - лишь для тебя - виньеток:
Ни как я касаюсь губами твоих ресниц,
Ни как в твоём взгляде зима превращается в лето,
Ни нежную ямочку между твоих ключиц,
Ни запах жасмина и солнца от тёплой кожи...
Губами в ладонь - я тебе отдаю ключи,
Пароли и карты, и код расшифровки - тоже.
(с) Субоши
ЗАПАХ ДОЖДЯ
19.07.2010, 17:56
Я всё ношусь со своей гордыней,
Ропщу на вычурную судьбу,
А сам давно уже понял, принял,
Что по другому - и не могу,
А все сомнения - для проформы,
Мол, так положено у людей.
Моё плечо - идеальной формы,
Чтоб засыпалось тебе быстрей,
А сплю один - утром ноет шея,
И руки просят тебя обнять...
Дожить до пятницы поскорее.
И - явно что-то пора менять.
(с) Субоши
ЗАПАХ ДОЖДЯ
19.07.2010, 17:57
Всё реже Елена, и чаще - Евгеньевна...
Чувствую телом давление времени.
И в комплименты по поводу внешности
Трезво вношу 100 процентов погрешности.
Чувствую принципиальную разницу
Между девической попкой и задницей
Дамы в годах постбальзаковских. Вижу,
Как пустота подступает всё ближе.
Смят безнадёжно костюмчик для ночи* -
Гладить возможно, но хлопотно очень,
Нарисовать красоту и здоровье
Каждое утро - времени втрое.
Только душа моя, вот ведь паршивка,
С телом в консенсус вступает не шибко.
Телу поспать бы, а ей - порезвиться,
Потрепетать бы, как юной девице.
Скушно ей, муторно, жалость какая!
Шепчет под утро - давай полетаем?
Может быть, правда, хрен бы с тем телом?
Рамы наотмашь - и... Полетела....
(с) Евгеньна
ЗАПАХ ДОЖДЯ
19.07.2010, 17:58
Я не знала, что так бывает -
Вдруг нечаянно совпадают
Люди, песни, гитара, ты...
Я не знала, что так возможно -
Покачнувшись неосторожно
Замереть на черте пустоты...
И, испуганно вздрогнув кожей,
В мир, до слёз на счастье похожий,
Улететь, позабыв про страх.
Я не знала (или забыла?),
Что могу быть таким красивым
Отраженьем в твоих глазах
(c) Евгеньна
I
Как сорок лет тому назад,
Сердцебиение при звуке
Шагов, и дом с окошком в сад,
Свеча и близорукий взгляд,
Не требующий ни поруки,
Ни клятвы. В городе звонят.
Светает. Дождь идет, и темный,
Намокший дикий виноград
К стене прижался, как бездомный,
Как сорок лет тому назад.
II
Как сорок лет тому назад,
Я вымок под дождем, я что-то
Забыл, мне что-то говорят,
Я виноват, тебя простят,
И поезд в десять пятьдесят
Выходит из-за поворота.
В одиннадцать конец всему,
Что будет сорок лет в грядущем
Тянуться поездом идущим
И окнами мелькать в дыму,
Всему, что ты без слов сказала,
Когда уже пошел состав.
И чья-то юность, у вокзала
От провожающих отстав,
Домой по лужам как попало
Плетется, прикусив рукав.
III
Хвала измерившим высоты
Небесных звезд и гор земных,
Глазам - за свет и слезы их!
Рукам, уставшим от работы,
За то, что ты, как два крыла,
Руками их не отвела!
Гортани и губам хвала
За то, что трудно мне поется,
Что голос мой и глух и груб,
Когда из глубины колодца
Наружу белый голубь рвется
И разбивает грудь о сруб!
Не белый голубь - только имя,
Живому слуху чуждый лад,
Звучащий крыльями твоими,
Как сорок лет тому назад.
Не возвращайтесь к былым возлюбленным,
былых возлюбленных на свете нет.
Есть дубликаты —
как домик убранный,
где они жили немного лет.
Вас лаем встретит собачка белая,
и расположенные на холме
две рощи — правая, а позже левая —
повторят лай про себя, во мгле.
Два эха в рощах живут раздельные,
как будто в стереоколонках двух,
все, что ты сделала и что я сделаю,
они разносят по свету вслух.
А в доме эхо уронит чашку,
ложное эхо предложит чай,
ложное эхо оставит на ночь,
когда ей надо бы закричать:
«Не возвращайся ко мне, возлюбленный,
былых возлюбленных на свете нет,
две изумительные изюминки,
хоть и расправятся тебе в ответ...»
А завтра вечером, на поезд следуя,
вы в речку выбросите ключи,
и роща правая, и роща левая
вам вашим голосом прокричит:
«Не покидайте своих возлюбленных.
Былых возлюбленных на свете нет...»
Но вы не выслушаете совет.
В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,
И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...
Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.
Но все равно в жилищах зыбких —
Попробуй их останови!—
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.
И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.
Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.
1966
Свидание
Засыпет снег дороги
Завалит скаты крыш.
Пойду размять я ноги:
За дверью ты стоишь.
Одна в пальто осеннем,
Без шляпы, без калош,
Ты борешься с волненьем
И мокрый снег жуешь.
Деревья и ограды
Уходят вдаль, во мглу.
Одна средь снегопада
Стоишь ты на углу.
Течет вода с косынки
За рукава в обшлаг,
И каплями росинки
Сверкают в волосах.
И прядью белокурой
Озарены: лицо,
Косынка и фигура
И это пальтецо.
Снег на ресницах влажен,
В твоих глазах тоска,
И весь твой облик слажен
Из одного куска.
Как будто бы железом
Обмокнутым в сурьму,
Тебя вели нарезом
По сердцу моему.
И в нем навек засело
Смиренье этих черт,
И оттого нет дела,
Что свет жестокосерд.
И оттого двоится
Вся эта ночь в снегу,
И провести границы
Меж нас я не могу.
Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,
Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою — как никто другой.
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
Но пока тебе не скрещу на груди персты —
О проклятие! — у тебя остаешься — ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!
15 августа 1916
Константин Шишкан
Отбирая детей в Освенциме, фашисты установили планку на высоте 1 м 20 см от пола.
Дети, свободно проходившие под ней, отправлялись в крематорий.
Вот под планкой стоят они голые.
Тянут к планке острые головы,
Выше, выше,
Ещё!..
На носочки привстав,
Ещё,
Слёз не смахивая со щёк…
Только метр двадцать.
Только метр двадцать!
Нужно быть выше,
Чтобы остаться,
Чуточку выше –
Чтобы смеяться.
На один сантиметр –
Чтобы выжить –
Нужно быть выше!..
_________________________
Наум Коржавин
ДЕТИ В ОСВЕНЦИМЕ
Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились -- мучили детей.
И это каждый раз опять, -
Кляня, ругаясь, без причины...
И детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что-- обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни все шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы,
Но их все били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин идеи были,
Мужчины мучили детей.
Я жив. Дышу. Люблю людей,
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это-- было.
Мужчины мучили детей.
1961
Пророчество
Мы будем жить с тобой на берегу,
отгородившись высоченной дамбой
от континента, в небольшом кругу,
сооруженном самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
и слушать, как безумствует прибой,
покашливать, вздыхая неприметно,
при слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты -- ты молода.
Но выйдет так, как учат пионеры,
что счет пойдет на дни -- не на года, --
оставшиеся нам до новой эры.
В Голландии своей наоборот
мы разведем с тобою огород
и будем устриц жарить за порогом
и солнечным питаться осьминогом.
Пускай шумит над огурцами дождь,
мы загорим с тобой по-эскимосски,
и с нежностью ты пальцем проведешь
по девственной, нетронутой полоске.
Я на ключицу в зеркало взгляну
и обнаружу за спиной волну
и старый гейгер в оловянной рамке
на выцветшей и пропотевшей лямке.
Придет зима, безжалостно крутя
осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
то назовем Андреем или Анной.
Чтоб, к сморщенному личику привит,
не позабыт был русский алфавит,
чей первый звук от выдоха продлится
и, стало быть, в грядущем утвердится.
Мы будем в карты воевать, и вот
нас вместе с козырями отнесет
от берега извилистость отлива.
И наш ребенок будет молчаливо
смотреть, не понимая ничего,
как мотылек колотится о лампу,
когда настанет время для него
обратно перебраться через дамбу.
1 мая 1965
Литературная пародия
Не писал стихов
И не пишу, –
Ими я,
как воздухом,
Дышу.
Николай Доризо
Не писал стихов
И не пиши!
Лучше погуляй
И подыши.
За перо
поспешно
Не берись,
От стола
подальше
Уберись.
Не спеши,
не торопись,
Уймись,
Чем-нибудь,
в конце концов,
Займись.
Выброси к чертям
Карандаши.
Полежи,
в затылке почеши.
Суп свари,
порежь на кухне лук.
Выпей чаю,
почини утюг.
Новый телевизор
разбери –
Посмотри,
что у него
Внутри.
Плюнь в окно
И в урну попади!
В оперетту вечером
Пойди.
Вымой пол,
Прими холодный душ,
Почитай
на сон грядущий
Чушь…
Что-нибудь,
короче,
Соверши!
Не писал стихов
И не пиши!
Александр Иванов
poetdushi
19.07.2010, 19:49
Как?
------
Я сдавал рубежи, отползая назад,
За окопом окоп, за крупицей крупицу.
Как тебя удержать? Как приклеить твой взгляд?
Хоть соломинку дай, чтобы мне уцепиться.
Я крошился на боль, на безрадость, на тлен,
Изменяясь в лице и во всех отголосках.
Осушив до конца сердцем чашу измен,
В рваных чувствах хожу, будто в жалких обносках.
Как тебя удержать? Как тебя удержать?
Как тебя удержать? Я готов даже в омут!
Между нами – межа. Между нами – межа.
Между нами - межа. Мёртвый след по живому..!
------
Поэт Души
Может быть, это точка безумия,
Может быть, это совесть твоя —
Узел жизни, в котором мы узнаны
И развязаны для бытия.
Так соборы кристаллов сверхжизненных
Добросовестный свет-паучок,
Распуская на ребра, их сызнова
Собирает в единый пучок.
Чистых линий пучки благодарные,
Направляемы тихим лучом,
Соберутся, сойдутся когда-нибудь,
Словно гости с открытым челом, —
Только здесь, на земле, а не на небе,
Как в наполненный музыкой дом, —
Только их не спугнуть, не изранить бы —
Хорошо, если мы доживем...
То, что я говорю, мне прости...
Тихо-тихо его мне прочти...
15 марта 1937
serg1969
19.07.2010, 19:53
Я сегодня - дождь, пойду бродить по крышам,
Буйствовать, панели полоскать.
В трубах тарахтеть и никого не слышать,
Никому ни в чём не уступать.
Я сегодня буду самим смелым,
Самым робким - буду сам собой,
Разноцветным - синим, рыжим, белым,
Радугу открывшим над рекой.
Я сегодня - дождь, и я её поймаю,
Зацелую золотую прядь,
Захочу - до самого трамвая
Буду платье плотно прижимать.
Я сегодня - дождь, уйду походкой валкой,
Перестану - стану высыхать,
А наутро свежие фиалки
Кто-то ей положит на кровать.....
Виктор Гончаров
Дорогая редакция, пишет Вам кукла без кукловода -
то ли сокращение штатов в театре, то ли просто вышла из моды,
вот и выбросили на помойку, но жить-то надо,
так что приходится крутиться. Вы знаете, буффонада -
не мое амплуа, но публика жаждет хлопать
дурачку, лопуху, простофиле и недотепе,
радуясь, когда мордой в дерьмо не их самих, а кого-то.
Ну а к запаху можно привыкнуть, лишь бы была работа,
и смешно роптать, дорогая редакция, главное - быть готовой
к подзатыльникам и оплеухам, вопить: как клево!,
утирая кровавые сопли и соскребая себя с асфальта,
после очередной подножки заходя на новое сальто...
Но я не о том, дорогая редакция, простите меня, я просто
хочу, если только позволите, обратиться с вопросом,
заранее благодарна, с нетерпением жду ответа:
когда, наконец, наступит так давно ожидаемый Конец Света?
Потому что, знаете ли, с каждым разом земля все грязней, все жестче,
и в конце концов, понимаете, больше нет мочи -
ведь одно и то же, одно и то же, а где взять силы,
чтоб терпеть? Извините. Огромное Вам спасибо.
Юлия Могилевер
Поверь, мой милый друг, страданье нужно нам:
Не испытав его, нельзя понять и счастья,-
Живой источник сладострастья
Дарован в нем его сынам.
Одни ли радости отрадны и прелестны?
Одно ль веселье веселит?
Бездейственность души счастливцев тяготит;
Им силы жизни неизвестны.
Не нам завидовать ленивым чувствам их:
Что в дружбе ветреной, в любви однообразной
И в ощущениях слепых
Души рассеянной и праздной?
Счастливцы мнимые, способны ль вы понять
Участья нежного сердечную услугу?
Способны ль чувствовать, как сладко поверять
Печаль души своей внимательному другу?
Способны ль чувствовать, как дорог верный друг?
Но кто постигнут роком гневным,
Чью душу тяготит мучительный недуг,
Тот дорожит врачом душевным.
Что, что дает любовь веселым шалунам?
Забаву легкую, минутное забвенье;
В ней благо лучшее дано богами нам
И нужд живейших утоленье!
Как будет сладко, милый мой,
Поверить нежности чувствительной подруги,
Скажу ль? Все раны, все недуги,
Все расслабление души твоей больной;
Забыв и свет, и рок суровый,
Желанья смутные в одно желанье слить
И на устах ее, в ее дыханье пить
Целебный воздух жизни новой!
Хвала всевидящим богам!
Пусть мнимым счастием для света мы убоги,
Счастливцы нас бедней, и праведные боги
Им дали чувственность, а чувство дали нам.
1820
НАДОЕЛО
Не высидел дома.
Анненский, Тютчев, Фет.
Опять,
тоскою к людям ведомый,
иду
в кинематографы, в трактиры, в кафе.
За столиком.
Сияние.
Надежда сияет сердцу глупому.
А если за неделю
так изменился россиянин,
что щеки сожгу огнями губ ему.
Осторожно поднимаю глаза,
роюсь в пиджачной куче.
"Назад,
наз-зад,
назад!"
Страх орет из сердца.
Мечется по лицу, безнадежен и скучен.
Не слушаюсь.
Вижу,
вправо немножко,
неведомое ни на суше, ни в пучинах вод,
старательно работает над телячьей ножкой
загадочнейшее существо.
Глядишь и не знаешь: ест или не ест он.
Глядишь и не знаешь: дышит или не дышит он.
Два аршина безлицого розоватого теста!
хоть бы метка была в уголочке вышита.
Только колышутся спадающие на плечи
мягкие складки лоснящихся щек.
Сердце в исступлении,
рвет и мечет.
"Назад же!
Чего еще?"
Влево смотрю.
Рот разинул.
Обернулся к первому, и стало иначе:
для увидевшего вторую образину
первый -
воскресший Леонардо да Винчи.
Нет людей.
Понимаете
крик тысячедневных мук?
Душа не хочет немая идти,
а сказать кому?
Брошусь на землю,
камня корою
в кровь лицо изотру, слезами асфальт омывая.
Истомившимися по ласке губами
тысячью поцелуев покрою
умную морду трамвая.
В дом уйду.
Прилипну к обоям.
Где роза есть нежнее и чайнее?
Хочешь -
тебе
рябое
прочту "Простое как мычание"?
Для истории
Когда все расселятся в раю и в аду,
земля итогами подведена будет -
помните:
в 1916 году
из Петрограда исчезли красивые люди.
Владимир Маяковский
Ночной Дождь
То были капли дождевые,
Летящие из света в тень.
По воле случая впервые
Мы встретились в ненастный день.
И только радуги в тумане
Вокруг неярких фонарей
Поведали тебе заране
О близости любви моей,
Как слезы, капли дождевые
Светились на лице твоем,
А я еще не знал, какие
Безумства мы переживем.
Я голос твой далекий слышу,
Друг другу нам нельзя помочь,
И дождь всю ночь стучит о крышу,
Как и тогда стучал всю ночь.
Старая женщина с авоськой
А вот явленье грусти бесконечной,
хотя
на первый взгляд,
и беспричинной.
На остановке где-нибудь конечной
старушка из автобуса выходит.
Ах, город,
эти новый дома,
керамика,
стекло
и алюминий!
Какая пестрота и легкость линий
в меняющихся контурах его,
какая гамма цветосочетаний!
Здесь для примера я бы показал
Центральный, скажем, аэровокзал
или Дворец
для бракосочетаний,
куда подъехал свадебный кортеж
с девчонкою в одежде подвенечной...
Но вот картина грусти бесконечной
когда старушка площадь переходит.
Ах, город,
все куда-то он спешит,
торопится на ярмарки,
на рынки,
на свадьбы,
на рожденья,
на поминки,
проглатывая прессу на ходу,
прижав к себе попутные покупки,
нет-нет еще косясь на мини-юбки,
как бы стыдясь,
что сновы уличен
в приверженности к моде быстротечной...
Но вот картина грусти бесконечной,
и я едва не плачу в этот миг,
когда старушка площадь переходит,
в скрещенье всех событий мировых
шагает по дорожке пешеходной,
неся свою порожнюю авоську,
где, словно одинокий звук минорный
и словно бы воробушек озябший,
один лежит на донышке
лимон.
Осыпаются астры в садах,
Стройный клен под окошком желтеет,
И холодный туман на полях
Целый день неподвижно белеет.
Ближний лес затихает, и в нем
Показалися всюду просветы,
И красив он в уборе своем,
Золотистой листвою одетый.
Но под этой сквозною листвой
В этих чащах не слышно ни звука...
Осень веет тоской,
Осень веет разлукой!
Поброди же в последние дни
По аллее, давно молчаливой,
И с любовью и с грустью взгляни
На знакомые нивы.
В тишине деревенских ночей
И в молчанье осенней полночи
Вспомни песни, что пел соловей,
Вспомни летние ночи
И подумай, что годы идут,
Что с весной, как минует ненастье,
Нам они не вернут
Обманувшего счастья...
1888
Уходят люди, близкие, родные...
К чему слова? Ведь не спасут они,
Когда больны тяжелой ностальгией
Часы и дни, часы и дни...
Ты можешь заглушить вином смятенье,
И разумом пожар в душе унять...
Но памяти безмолвное вторженье
Покой непрочный зачеркнет опять...
Ты можешь улететь, уехать можешь
Прочь от знакомых и привычных мест,
Но то, что в сердце, то, что там – под кожей,
Все то, что ты на самом деле есть...
От этого не спрятаться вовеки!
Года и километры не спасут...
И память ты хранишь в себе, как реки
Столетий память бережно несут...
Да, боль в душе становится слабее,
Иначе нам на свете не прожить...
Но позабыть о прошлом не сумеешь,
На новые взлетая виражи...
И что слова?.. ложатся на листочки,
Сгорают, тихо в воздухе кружа...
Когда кричит в бездонный холод ночи
От горькой безысходности душа...
Д. Яшенко
Я уеду, я уеду
по открытию воды!..
Не ищи меня по следу —
смоет беглые следы.
А за мною для начала
все мосты поразведут
и на пристанях-вокзалах
даже справок не дадут.
...Вспоминай мой легкий голос
голос песенки простой,
мой послушный мягкий волос
масти светло-золотой...
Но не спрашивай прохожих
о приметах — не поймут:
новой стану, непохожей,
не известной никому.
И когда вернусь иная,
возмужалой и простой.
поклонюсь — и не узнаешь,
кто здоровался с тобой.
Но внезапно затоскуешь,
спросишь, руку не отняв:
— Ты не знаешь ли такую,
разлюбившую меня?
— Да,— отвечу,— я встречала
эту женщину в пути.
Как она тогда скучала —
места не могла найти...
Не давала мне покою,
что-то путала, плела...
Чуждой власти над собою
эта женщина ждала.
Я давно рассталась с нею,
я жила совсем одна,
я судить ее не смею
и не знаю, где она.
Ольга Берггольц
1936
poetdushi
20.07.2010, 10:14
Закатных нацедив чернил...
-----
Закатных нацедив чернил,
Твою измену пряча в строчках,
Я чувства наши хоронил
Под каждой буквой, вплоть до точки.
И, строчек усмиряя прыть,
Нарушив ритм, размер, каноны,
На слог, на два хотел продлить
В тебе намёк на благосклонность.
Но всё впустую, всё впросак,
Как говорят – «не тут-то было»…
В любви, в желаниях, в стихах,
Остыв, осыпались чернила.
-------
2010. Одесса
Sasha_Silence
20.07.2010, 11:02
Жаль, в моих смс-архивах программы нету,
Что стирала бы слой отмерший в режиме «авто».
Я читаю «ну я же рядом с тобой» - а это
Уже неправда.
Недействительные талоны; ущерб немыслим.
Информация неверна; показанья лживы.
Он писал мне «я тут умру без тебя», но мы с ним
Остались живы.
Я читаю: «Я буду после работы сразу
И останусь» - но не останется. Нестыковки.
Пусть указывают срок годности каждой фразы
На упаковке.
Истечет ведь куда быстрее, чем им поверишь.
И за это им даже, в общем-то, не предъявишь.
Сколько нужно, чтоб написать их? Минуты две лишь
И десять клавиш.
Сколько нужно, чтоб обезвредить их, словно мину
У себя в голове?.. Сапер извлечет из почвы
Как из почты, и перережет, как пуповину
Проводочек: «Эй, половина.
Спокойной ночи»
Веро4ка Полозкова
Чужая женщина...Чужой мужчина...
Столкнулись взглядами... а в чем причина?
А просто...женщина любила сказки.
Забыла женщина мужские ласки.
Ну а мужчина...глаза увидел
И вдруг подумал:"Кто их обидел?"....
Ей так хотелось поверить в Чудо!
Но жизнь, не Сказка...беги отсюда!..
Ну, а мужчина? Ведь он Мужчина...
Была для взглядов своя причина.
Вот- эта женщина, а вот- мужчина...
Уже не ищут они причину.
И потянулись слова часами...
И все их взгляды сказали сами...
P.S
Ах... как же в жизни нам мало надо..
Когда-то...Слова, когда-то...Взгляда.
(Г.Ветка)
Muchacho
20.07.2010, 13:11
Отрывок из Лорки.
...
Напрасно ты слушаешь плачущий ветер -
никто не встревожит твой слух серенадой.
В глазах, еще полных привычного зова,
все больше унынья, все больше надсада;
но девичье сердце в груди изнуренной
все вспыхнуть способно с единого взгляда...
В могилу сойдет твое тело,
и ветер умчит твое имя.
Заря из земли этой темной
взойдет над костями твоими.
...
(Перевод М.Самаева)
Игорь Иртеньев:
Женщины носят чулки и колготки,
И равнодушны к вопросам культуры.
Двадцать процентов из них- идиотки,
Тридцать процентов- набитые дуры.
Сорок процентов из них- психопатки,
В сумме нам это даёт девяносто.
Десять процентов имеем в остатке,
Да и из этих- то выбрать непросто.
Тамара Панферова."Ответ Иртеньеву":
Носят мужчины усы и бородки,
И обсуждают проблемы любые.
Двадцать процентов из них- голубые.
Сорок процентов- любители водки.
Тридцать процентов из них- импотенты,
У десяти с головой не в порядке.
В сумме нам это даёт сто процентов,
И ничего не имеем в остатке.
Эрнст."Ответ Иртеньеву и Панферовой":
Сорок процентов из тех, что в колготках,
Неравнодушны к любителям водки.
Любят порой голубых психопатки,
Правда, у них с головой не в порядке.
Дуры всегда импотентов жалели,
А идиоток придурки хотели.
В сумме, конечно же, нас- сто процентов:
Дур, идиоток, козлов, импотентов.
Виктор Бичёв." Ответ всем троим":
Сорок процентов из женщин- артистки,
С ними иметь надо крепкие нервы.
Десять процентов из них- феминистки,
А половина- обычные стервы.
Что ж предпринять мужикам при бородках,
Если тут вышли проценты такие?
Что- то из двух: иль довериться водке,
Или всем скопом пойти в голубые.
Над головой
созвездия мигают.
И руки сами тянутся
к огню...
Как страшно мне,
что люди привыкают,
открыв глаза,
не удивляться дню.
Существовать.
Не убегать за сказкой.
И уходить,
как в монастырь,
в стихи.
Ловить Жар-птицу
для жаркого
с кашей.
А Золотую рыбку -
для ухи.
Есть лица, подобные пышным порталам,
Где всюду великое чудится в малом.
Есть лица-подобия жалких лачуг,
Где варится печень и мокнет сычуг.
Иные холодные, мертвые лица
Закрыты решетками, словно темница.
Другие - как башни, в которых давно
Никто не живет и не смотрит в окно.
Но малую хижинку знал я когда-то,
Была неказиста она, небогата,
Зато из окошка ее на меня
Струилось дыханье весеннего дня.
Поистине мир и велик и чудесен!
Есть лица-подобья ликующих песен.
Из этих, как солнце, сияющих нот
Составлена песня небесных высот.
Моим стихам, написанным так рано,
Что и не знала я, что я - поэт,
Сорвавшимся, как брызги из фонтана,
Как искры из ракет,
Ворвавшимся, как маленькие черти,
В святилище, где сон и фимиам,
Моим стихам о юности и смерти,
- Нечитанным стихам! -
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Май 1913, Коктебель
СТАРОСТЬ
Простые, тихие, седые,
Он с палкой, с зонтиком она,-
Они на листья золотые
Глядят, гуляя дотемна.
Их речь уже немногословна,
Без слов понятен каждый взгляд,
Но души их светло и ровно
Об очень многом говорят.
В неясной мгле существованья
Был неприметен их удел,
И животворный свет страданья
Над ними медленно горел.
Изнемогая, как калеки,
Под гнетом слабостей своих,
В одно единое навеки
Слились живые души их.
И знанья малая частица
Открылась им на склоне лет,
Что счастье наше - лишь зарница,
Лишь отдаленный слабый свет.
Оно так редко нам мелькает,
Такого требует труда!
Оно так быстро потухает
И исчезает навсегда!
Как ни лелей его в ладонях
И как к груди ни прижимай,-
Дитя зари, на светлых конях
Оно умчится в дальний край!
Простые, тихие, седые,
Он с палкой, с зонтиком она,-
Они на листья золотые
Глядят, гуляя дотемна.
Теперь уж им, наверно, легче,
Теперь всё страшное ушло,
И только души их, как свечи,
Струят последнее тепло.
1956
* * *
Я воспитан природой суровой,
Мне довольно заметить у ног
Одуванчика шарик пуховый,
Подорожника твердый клинок.
Чем обычней простое растенье,
Тем живее волнует меня
Первых листьев его появленье
На рассвете весеннего дня.
В государстве ромашек, у края,
Где ручей, задыхаясь, поет,
Пролежал бы всю ночь до утра я,
Запрокинув лицо в небосвод.
Жизнь потоком светящейся пыли
Все текла бы, текла сквозь листы,
И туманные звезды светили,
Заливая лучами кусты.
И, внимая весеннему шуму
Посреди очарованных трав,
Все лежал бы и думал я думу
Беспредельных полей и дубрав.
1953
И СКУЧНО И ГРУСТНО
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды...
Желанья?.. что пользы напрасно и вечно желать?..
А годы проходят - все лучшие годы!
Любить... но кого же?.. на время - не стоит труда,
А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и всё там ничтожно...
Что страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг
Исчезнет при слове рассудка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -
Такая пустая и глупая шутка...
1840
Невыразимая печаль
Открыла два огоромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.
Вся комната напоена
Истомой - сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.
Немного красного вина,
Немного солнечного мая -
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.
1909
--Отдать тебе любовь?
--Отдай...
--Она в грязи...
--Отдай в грязи.
--Я погадать хочу...
--Гадай.
--Ещё хочу спросить...
--Спроси.
--Допустим, постучусь...
--Впущу.
--Допустим, позову...
--Пойду.
--А если там беда?
--В беду.
--А если обману?
--Прощу.
--"Спой!" - прикажу тебе...
--Спою.
--"Запри для друга дверь!"
--Запру.
--Скажу тебе: "Убей!"
--Убью.
--Скажу тебе: "Умри!"
--Умру.
--А если захлебнусь?
--Спасу.
--А если будет боль?
--Стерплю.
--А если вдруг стена?
--Снесу.
--А если узел?
--Разрублю.
--А если сто узлов?
--И сто.
--Любовь тебе отдать?
--Любовь.
--Не будет этого!
--За что?!
--За то, что не люблю рабов!
Березовская Елена
губы шершавые, руки холодные,
я для тебя пузырек валидола.
мы незаконно и псевдо влюбленные
только по будням. суровая школа.
каждый разъедется в разные пробки,
место под солнцем теперь в дефиците.
я бы смогла, только память заклепкой
тянет к твоей запрещенной орбите.
ночью, читая меня в Интернете,
ты позвонишь и расскажешь, что понял,
только сейчас осознал и заметил …
я же уеду в купейном вагоне.
это конечно последнее дело –
прятать себя за щиты расстояний
я никогда не боялась быть смелой,
ну а сегодня, мой ангел изранен.
выдав кредиты последней надежде
я засыпаю, ругая бессонницу
а для тебя остаюсь, как и прежде
полуженою и полулюбовницей.
Ну надо ж бабочке свезло
влюбиться в коллекционера,
булавкой проткнуто крыло,
любить или летать?Дилема...
А у него таких полно,
он собирает отпечатки
и под стеклом твое крыло
разгладят белые перчатки.
И не жесток,он любит так,
ценя узоров лишь отличье,
меж ярких крыльев есть душа,
но что ему ее наличье?
про любовь...
говорю вам: я же помню - она была,
прежде чем взялись выскабливать добела...
не оставили ни метки, ни узелка,
занавесили честнейшее из зеркал...
синячок бы хоть, царапинку на груди...
- всё. иди...
---------------------------------------
больше нет во мне ни кустика, ни куска,
под которым я смогла бы тебя искать...
распахнув свои всевидящие глаза,
не смогли увидеть/вычислить/показать
ультразвук и этот долбанный GPS,
где ты есть...
это как свалиться с пятого этажа -
мне опять тебя вынашивать и рожать...
и по взглядам акушеров и понятых
угадать, что это вовсе уже не ты...
примерять твои пелёночки и бельё
на неё...
посчитать её улыбочки и шаги
с кем-то новым милым/бархатным/дорогим...
по ночам у колыбели глушить в тиши
это чувство: вот бы, спящую, задушить...
пусть уймётся и не трогает ничего
твоего
знаешь... знаешь, я не очень сильна в словах,
я умею только плакать и целовать,
выкорчевываю, врачую... и быть со мной
хуже всяких шизофренических параной
злость и немощность, помноженные на "Пи"...
потерпи!..
слышишь... слышишь, возвращайся из той дали,
где ты теплишься и где ты еще болишь...
где лежишь дрожишь от страха...такой клочок,
просто сгусток... оттебятинка... ни о чем...
всё равно, вернись любая... в любой из дней
жить во мне...
Катя Волкова
Еще мне очень нравится
https://forumodua.com/showthread.php?p=8241858&highlight=%CA%E0%F2%FF+%C2%EE%EB%EA%EE%E2%E0#post8 241858
https://forumodua.com/showthread.php?p=8221293&highlight=%CA%E0%F2%FF+%C2%EE%EB%EA%EE%E2%E0#post8 221293
ЗАПАХ ДОЖДЯ
20.07.2010, 17:39
Кошка не знает верности и любви.
Коль не захочет – пальцем её не тронь.
Я ли не кошка? Только… лишь позови -
Мордою ткнусь наивно в твою ладонь.
Кошка не лезет в пекло собачьих драк -
Взглядом холодным смотрит со стороны.
Я ли не кошка? Но за тебя, дурак,
Горло порву любому, кто со спины.
Кошку нельзя оставить. Она ничья.
Крыши и небо любят её во сне.
Я ли не кошка? Но почему-то я
Тихо скулю по-сучьи, когда ты не…
Кошка не знает нежности и тепла.
Кошка ночами сольно привыкла петь.
Я ли не кошка? Да вот задумала
Шапкой пушистой стать, чтоб тебя согреть.
(с) Дийна
Сердитый взор бесцветных глаз.
Их гордый вызов, их презренье.
Всех линий - таянье и пенье.
Так я Вас встретил в первый раз.
В партере - ночь. Нельзя дышать.
Нагрудник черный близко, близко...
И бледное лицо... и прядь
Волос, спадающая низко...
О, не впервые странных встреч
Я испытал немую жуткость!
Но этих нервных рук и плеч
Почти пугающая чуткость...
В движеньях гордой головы
Прямые признаки досады...
(Так на людей из-за ограды
Угрюмо взглядывают львы).
А там, под круглой лампой, там
Уже замолкла сегидилья,
И злость, и ревность, что не к Вам
Идет влюбленный Эскамильо,
Не Вы возьметесь за тесьму,
Чтобы убавить свет ненужный,
И не блеснет уж ряд жемчужный
Зубов - несчастному тому...
О, не глядеть, молчать - нет мочи,
Сказать - не надо и нельзя...
И вы уже (звездой средь ночи),
Скользящей поступью скользя,
Идете - в поступи истома,
И песня Ваших нежных плеч
Уже до ужаса знакома,
И сердцу суждено беречь,
Как память об иной отчизне, -
Ваш образ, дорогой навек...
А там: Уйдем, уйдем от жизни,
Уйдем от этой грустной жизни!
Кричит погибший человек...
И март наносит мокрый снег.
Мне так просто и радостно снилось:
ты стояла одна на крыльце
и рукой от зари заслонилась,
а заря у тебя на лице.
Упадали легко и росисто
луч на платье и тень на порог,
а в саду каждый листик лучистый
улыбался, как маленький бог.
Ты глядела, мое сновиденье,
в глубину голубую аллей,
и сквозное листвы отраженье
трепетало на шее твоей.
Я не знаю, что все это значит,
почему я проснулся в слезах...
Кто-то в сердце смеется и плачет,
и стоишь ты на солнце в дверях.
13 августа 1919
qwe72rty
20.07.2010, 18:04
http://www.imagepost.ru/images/178/AwRuMV0hu1gqpR74tMWUxmqo9sAh5Fdu2TODFNKYEPeTx0.jpg
Зачем мы создаем мечты,
Зачем мы любим так жестоко.
Сжигаем за собой мосты,
А после плачем одиноко.
И вроде хочется побыть наедине,
Лишь с плавно догорающей свечой,
Роняя слезы тихо в темноте,
И понимать, как трудно быть одной.
А в сердце только стон и пустота,
Любовь туда так страшно запускать,
Хотя она как воздух нам нужна.
Найти не сложно – сложно удержать.
А что потом? Сначала хорошо,
Все счастливы как будто в старой сказке,
Добро, конечно, побеждает зло,
А за кулисами «добро» снимает маску.
И проникает в душу леденящий страх,
И разбивает на кусочки все мечты,
Ведь получается опять сосем не так,
Опять любовь встречать нам впереди…
Оксана Булычёва
Елена Ширман (1908-1942)
Последние стихи
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
Я всю жизнь пыталась быть мужественной,
Я хотела быть достойной твоей доброй улыбки
Или хотя бы твоей доброй памяти.
Но мне это всегда удавалось плохо,
С каждый днем удается все хуже,
А теперь, наверно, уже никогда не удастся.
Вся наша многолетняя переписка
И нечастные скудные встречи —
Напрасная и болезненная попытка
Перепрыгнуть законы пространства и времени.
Ты это понял прочнее и раньше, чем я.
Потому твои письма, после полтавской встречи,
Стали конкретными и объективными, как речь докладчика,
Любознательными, как викторина,
Равнодушными, как трамвайная вежливость.
Это совсем не твои письма. Ты их пишешь, себя насилуя,
Потому они меня больше не радуют,
Они сплющивают меня, как молоток шляпу гвоздя.
И бессонница оглушает меня, как землетрясение.
… Ты требуешь от меня благоразумия,
Социально значимых стихов и веселых писем,
Но я не умею, не получается…
(Вот пишу эти строки и вижу,
Как твои добрые губы искажает недобрая «антиулыбка»,
И сердце мое останавливается заранее.)
Но я только то, что я есть, — не больше, не меньше:
Одинокая, усталая женщина тридцати лет,
С косматыми волосами, тронутыми сединой,
С тяжелым взглядом и тяжелой походкой,
С широкими скулами, обветренной кожей,
С резким голосом и неловкими манерами,
Одетая в жесткое коричневое платье,
Не умеющая гримироваться и нравиться.
И пусть мои стихи нелепы, как моя одежда,
Бездарны, как моя жизнь, как все чересчур прямое и честное,
Но я то, что я есть. И я говорю, что думаю:
Человек не может жить, не имея завтрашней радости,
Человек не может жить, перестав надеяться,
Перестав мечтать, хотя бы о несбыточном.
Поэтому я нарушаю все запрещения
И говорю то, что мне хочется,
Что меня наполняет болью и радостью,
Что мне мешает спать и умереть.
… Весной у меня в стакане стояли цветы земляники,
Лепестки у них белые с бледно-лиловыми жилками,
Трогательно выгнутые, как твои веки.
И я их нечаянно назвала твоим именем.
Все красивое на земле мне хочется называть твоим именем:
Все цветы, все травы, все тонкие ветки на фоне неба,
Все зори и все облака с розовато-желтой каймою —
Они все на тебя похожи.
Я удивляюсь, как люди не замечают твоей красоты,
Как спокойно выдерживают твое рукопожатье,
Ведь руки твои — конденсаторы счастья,
Они излучают тепло на тысячи метров,
Они могут растопить арктический айсберг,
Но мне отказано даже в сотой калории,
Мне выдаются плоские буквы в бурых конвертах,
Нормированные и обезжиренные, как консервы,
Ничего не излучающие и ничем не пахнущие.
(Я то, что я есть, и я говорю, что мне хочется.)
… Как в объемном кино, ты сходишь ко мне с экрана,
Ты идешь по залу, живой и светящийся,
Ты проходишь сквозь меня как сновидение,
И я не слышу твоего дыхания.
… Твое тело должно быть подобно музыке,
Которую не успел написать Бетховен,
Я хотела бы день и ночь осязать эту музыку,
Захлебнуться ею, как морским прибоем.
(Эти стихи последние и мне ничего больше не совестно.)
Я завещаю девушке, которая будет любить тебя:
Пусть целует каждую твою ресницу в отдельности,
Пусть не забудет ямочку за твоим ухом,
Пусть пальцы ее будут нежными, как мои мысли.
(Я то, что я есть, и это не то, что нужно.)
… Я могла бы пройти босиком до Белграда,
И снег бы дымился под моими подошвами,
И мне навстречу летели бы ласточки,
Но граница закрыта, как твое сердце,
Как твоя шинель, застегнутая на все пуговицы.
И меня не пропустят. Спокойно и вежливо
Меня попросят вернуться обратно.
А если буду, как прежде, идти напролом,
Белоголовый часовой поднимет винтовку,
И я не услышу выстрела —
Меня кто-то как бы негромко окликнет,
И я увижу твою голубую улыбку совсем близко,
И ты — впервые — меня поцелуешь в губы.
Но конца поцелуя я уже не почувствую.
1941
Ay voz secreta del amor oscuro
¡ay balido sin lanas! ¡ay herida!
¡ay aguja de hiel, camelia hundida!
¡ay corriente sin mar, ciudad sin muro!
¡Ay noche inmensa de perfil seguro,
montaña celestial de angustia erguida!
¡Ay silencio sin fin, lirio maduro!
Huye de mi, caliente voz de hielo,
no me quieras perder en la maleza
donde sin fruto gimen carne y cielo.
Deja el duro marfil de mi cabeza
apiádate de mi, ¡rompe mi duelo!
¡que soy amor , que soy naturaleza!
И перевод естественно
О, шепоток любви глухой и темной!
Безрунный плачь овечий, соль на раны,
река без моря, башня без охраны,
гонимый голос, вьюгой заметенный!
О, контур ночи четкий и бездонный,
тоска, вершиной вросшая в туманы,
затихший мир, заглохший мак дурманный,
забредший в сердце сирый пес бездомный!
Уйди с дороги, стужи голос жгучий,
не заводи на пустошь вековую,
где в мертвый прах бесплодно плачут тучи!
Не кутай снегом голову живую,
сними мой траур, сжалься и не мучай!
Я только жизнь: люблю – и существую!
Скорбная помощь.
Опять часы набирают скорость,
опять заминка на слове "помнишь",
опять какие-то летние лица
смешиваются с зимним дымом.
Давайте вызовем "Скорбную помощь",
один звонок - и "Скорбная помощь"
мчится по улицам ровно в полночь,
со всем инструментом необходимым.
Летят снежинки запретным низом,
такая подпольная иллюминация:
если чего-то хотеть однажды,
когда-нибудь оно может сбыться.
Если вы оформили вызов -
не надо страдать и не надо бояться,
всё будет так, как захочет каждый,
всё будет так, как обычно снится.
Вперёд становится самым полным,
луна становится самой полной,
любая дура становится полной
(но это не лечится, как ни жаль),
и выезжает "Скорбная помощь",
один звонок - и "Скорбная помощь"
летит по улицам: снова полночь,
и снова кто-то звонит в печаль.
Опять кому-то желанно странное,
опять кому-то странно желанное,
опять кого-то взяли за горло,
и не важно, кто именно - черт или Бог.
И приходит помощь обетованная,
четкая, быстрая и необманная,
помощь, которая вонзает свёрла
любой проблеме в бугристый бок.
Кому-то хочется, чтобы любили,
кого-то достали автомобили,
кого-то бросили или забыли,
а кого-то помнят, но лучше б не помнили -
и "Скорбная помощь", глотая мили,
едет навстречу из сонной были,
а может, из небыли, или из пыли
лепит куличики свежей полночи.
Хотите булочку? Вот вам булочка.
Хотите девочку? Вот вам девочка.
Хотите плохого, хотите хорошего,
хотите - заказывайте фрукт или овощ.
По переулкам и переулочкам,
чтобы кому-то полегче сделалось,
чтобы кого-то спасти от прошлого,
едет и едет "Скорбная помощь".
Не бывает мест, закрытых для скорби,
не бывает мест, закрытых для боли,
а значит - всюду, куда закажете,
прибудет она, с инструментами разными.
Могут опаздывать больницы и морги,
может опаздывать директор в школе,
может опаздывать всё остальное,
"Скорбная помощь" никогда не опаздывает.
Лепит и лепит свои лекарства,
мажет и мажет своими мазями,
проводит и проводит свои сеансы,
и черт его знает, что еще там устраивает.
Блаженных нищих сажает на царство,
делает грязи любые - князями,
поет псалмы, сочиняет стансы,
и никакая скорбь перед ней не устаивает.
Вы меня спросите: а что у них за занятия?
Ну в чем заключается эта миссия света?
Не может же быть, что вот просто выпроси -
и будет тебе чтоугодная силища, и её получит любая сволочь?
А я отвечаю: не имею понятия. Просто не знаю, откуда мне-то.
Откуда мне-то, я ведь не с той стороны еще.
Я-то ведь не "Скорбная помощь".
Но если снова поникли звёзды,
и снова сложно дышать от сонмищ
каких-то чудищ и чьих-то полчищ,
и кто-то бредит, а кто-то судит -
давайте вызовем "Скорбную помощь".
Один звонок - и "Скорбная помощь"
примчится по улицам ровно в полночь.
И никто не узнает, что дальше будет.
Что касается звезд, то они всегда.
То есть, если одна, то за ней другая.
Только так оттуда и можно смотреть сюда:
вечером, после восьми, мигая.
Небо выглядит лучше без них. Хотя
освоение космоса лучше, если
с ними. Но именно не сходя
с места, на голой веранде, в кресле.
Как сказал, половину лица в тени
пряча, пилот одного снаряда,
жизни, видимо, нету нигде, и ни
на одной из них не задержишь взгляда.
Иосиф Бродский
Марина Цветаева
Отрывок из наилюбимейшей "Поэмы конца".
Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены...
- Наша улица! - Уже не наша...
- Сколько раз по ней!..- Уже не мы...
- Завтра с западу встанет солнце!
- С Иеговой порвет Давид!
- Что мы делаем? - Расстаемся.
- Ничего мне не говорит
Сверхбессмесленнейшее слово:
Расстаемся. - Один из ста?
Просто слово в четыре слога
За которыми пустота.
Стой! По-сербски и по-кроатски,
Верно? Чехия в нас чудит?
Расставание. Расставаться...
Сверхестественнейшая дичь!
Звук, от коего уши рвутся,
Тянутся з апредел тоски...
Расставание - не по-русски!
Не по-женски! Не по-мужски!
Не по-божески! Что мы - овцы,
Раззевавшиеся в обед?
Расставание - по-каковски?
Даже смысла такого нет.
Даже звука! Ну просто полый
Шум, - пилы, например, сквозь сон.
Расставание - просто школы
Хлебникова соловьиный стон
Лебединый...
Но как же вышло?
Горячо высохший водоем -
Воздух! Руку о руку слышно.
Расставаться - ведь это гром
На голову...Океан в каюту!
Океании крайний мыс!
Эти улицы слишком круты:
Расставаться - ведь это вниз,
Под гору...Двух подошв пудовых
Вздох...Ладонь, наконец, и гвоздь!
Опрокидывающий довод:
Расставаться - ведь это врозь,
Мы же - срошиеся...
Нас написали без черновика.
И, канцелярский мир не обанкротив,
поставили на полку вниз торцом.
Вот так всегда - влюбиться на века,
а разлюбить в четверг, в кафе напротив,
до капуччино, после голубцов,
как раз решая - попросить ли счёт
Или, быть может, посидеть еще.
Приходится вставать из-за стола.
Сквозь небо просочился желтый сок,
пропитанный дождём или туманом.
Холодная осенняя смола,
с волос стекая, трогает висок.
как, помню, в детстве говорила мама:
Испытанное средство от бессонниц -
Кусочек хлеба с маслом, с крупной солью.
Исчезли те, с кем раньше у меня
не то чтобы душа сливалась в хоре,
не то чтобы сердца стучали в такт,
но те, кого не нужно догонять,
кого не нужно дожидаться в холле,
а с кем шагаешь рядом просто так.
Да, дело не в созвучии сердец,
но просто не с кем рядом посидеть.
Да, я и впрямь хочу всё время спать.
Присыпал дождь глаза солёной крошкой,
а солнце соком смазало слова.
Спасибо, мама. Проданы места,
у каждого своя суперобложка,
и в оглавленьи главная глава.
У всех своя особенная стать.
Нам есть, где встать. Нам можно просто спать.
На полках книги жмутся всё тесней -
так люди на трамвайной остановке
смущенно дышат в чей-то капюшон.
Он пахнет псиной, словно мокрый снег,
свечой, слезой, соломенной циновкой,
швом, шорохом, простым карандашом.
Лови свой шанс, точнее свой трамвай.
А книги не спасти - не открывай.
Не открывай, не спрашивай: "Кто там?"
Аминь, своя страница ближе к тексту,
когда твой том стоит на перекрёстке - он непременно будет разорён.
Пройдется ветер по твоим листам,
Растащит на цитаты без контекста.
Огонь придёт - весь город будто в блёстках твоим последним светом озарён.
Потащит по ногам, по мокрой жиже,
Взовьется пеплом всё, что хочет вверх.
Вот так всегда - не знать любви полжизни,
А полюбить - как водится - в четверг.
--------------------------------------------
Улица тонет в шуме
как руки в шубе
как тонет мир в нераскрывшемся парашюте
ладно, пока мы шутим,
пока пишу.
когда я умру, я знаю, о чем спрошу.
не о том, почему весной вылезают листья,
почему у самых красивых повадка лисья,
кто придумал письма,
где родились мы,
и зачем вода быстрей бежит под мостом.
я спрошу его о не о том
я спрошу, почему меня утешала мама,
заплетала косы, совала мелочь в карманы,
а если ругала - то уж всегда за дело,
а потом поседела,
почему не я, а ты решился решать,
что теперь я сама должна ее утешать.
почему я теперь всегда засыпаю поздно,
сплю в неудобной позе,
в странной архитектуре
в грязной клавиатуре,
почему после стука двери, щелчка ключа
я умею только молчать.
почему никто не слышит, как я пою,
как наливаю чай, как пишу статью,
пью, веселюсь, блюю,
воду на кухне лью,
кормлю кота отвратительным серым кормом,
он грызет покорно.
почему, когда я умру, еще пару дней
мне лежать среди неглаженных простыней,
потому что никто не придет, никто не просил их.
ждать звонка, носилок.
почему я всегда куда-то обращена
где самая стылая, тихая тишина.
Почему мне никому не сказать, о том, как
голубы у него глаза, как запястья тонки,
как смешно у него загибается воротник,
как искрятся лучи - от них
у людей золотятся брови, светлеют лица.
почему мне этим некуда поделиться.
Почему я собираю его по крошкам,
По дорожкам, по не мне подаренным брошкам,
По чужим рассказам, по индексу публикаций,
Этих мысленных аппликаций
Никогда не склеить даже в попытку целого,
Почему я всегда теряю самое ценное?..
почему мне никому не сказать, как странно
когда мы сидим, склонившись перед экраном,
как наши ладони встречаются на тачпаде,
сплетаются наши пряди,
почему, когда я могу украсть только час его,
я неистово, невозможно и страшно счастлива.
почему весна всегда пахнет лимонадом,
почему мне от него ничего не надо,
ветер лохматит волосы, треплет ветки,
дом мой ветхий.
солнце закатное красное, как креветка,
когда я умру, передай от него привет мне.
Почему мне никак не придумать, как с ним расстаться,
Почему мы уходим спать, заменяя статус,
Выходя из окон джаббера, аськи, скайпа,
выдыхая, будто бы отпуская,
Желая спокойной ночи тому, кто невидим.
Почему, мне кажется,
мы никогда
не выйдем?
qwe72rty
20.07.2010, 21:03
...О женщина, дитя, привыкшее играть
И взором нежных глаз, и лаской поцелуя,
Я должен бы тебя всем сердцем презирать,
А я люблю, волнуясь и тоскуя!
Люблю и рвусь к тебе, прощаю и люблю,
Живу одной тобой в моих терзаньях страстных,
Для прихоти твоей я душу погублю.
Все, все возьми себе – за взгляд очей прекрасных,
За слово лживое, что истины нежней,
За сладкую тоску восторженных мучений!
Ты, море странных снов, и звуков, и огней!
Ты друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!
Константин Бальмонт